Вещие сны сидельца Сизова - сон двадцать первый

     Голова болела по бешеному. Сизов едва поднялся с дивана, его пошатывало. Не одеваясь, обмотал себя пледом, вышел в приёмную попросить Зосю выключить пылесос, от звука которого головная боль была невыносимой, но увидел Сашку.

     - Ты как вошёл? Ради святого, выключи этого монстра. Я думал, это пани тут метёт.

     - Как вошёл? Ты меня, Славич, спрашиваешь, оставив дверь незапертой? Какая пани? Птичка упорхнула ещё утром. Видел Мишку Дорохова, бежавшего из булочной, так он видел твою подружку Милку, спешащую к остановке автобуса. Говорить с ним не стала, сказав, что опаздывает на работу. Так это было в половине девятого. А я, как переговорил с ним, так и сюда. Смотрю, ты дрыхнешь без задних ног, двери не заперты. Подкрепился, перемыл посуду, вздремнул часок и вот решил всё пропылесосить. Пани Милкой себя назвала? Я правильно понимаю? Или я уже ни черта не понимаю. У тебя видок ещё тот. И чего она подорвалась отсюда? - налегал с расспросами Сашка.

     Сизов с трудом добрёл до стула у стола, плюхнулся на него, открыл бутылку "Боржоми" и стал пить большими глотками.

     - Э, я вижу вы тут крепенько с Дороховыми погуляли. Хотя по Мишке и не скажешь, бодренький, весёлый. Лапшу они затеяли и зовут нас на горяченькое. Моя ещё не вернулась. Разведусь! Шляется с кем попало, дома вечный раскардаш... Да что с тобой, дружище? - прервал Сашка свою речь, наклоняясь над упавшим со стула Сизовым.

     Вызванная Сашкой скорая прикатила, на удивление, быстро. Закрыв агентство на все запоры, он поехал с Сизовым в больницу, предварительно позвонив Дороховым и рассказав ситуацию. Попросил позвонить Лаврову.

     Измеряя шагами коридор отделения интенсивной терапии, Сашка ругал себя на чём свет стоит. Врачи сразу определили, что это не пищевое отравление. Траванули друга ядом.

     Ну, сучка польская, попадись ты мне второй раз. Ах ты, б.... беспутная, как сыграла роль! Облапошила двух мужиков, глазом не моргнув. И я хорош! Своими руками притащил стерву к другу. Называется, присмотрел за агентством. Что теперь Викентию говорить? - думал Сашка, вышагивая по коридору.

     Приехали Дороховы. Оба взъерошенные, испуг в глазах. Мишка навалился с вопросами:

     - Что врачи говорят? Пищевое? Так мы все ели то же самое. Дети прекрасно себя чувствуют. Я не дозвонился и дал Лаврову телеграмму.

     - Какое в хренах пищевое. Ядом траванули. Просмотрел я, Мишка, беду, - ответил Сашка, уткнувшись лицом тому в грудь.

     - Я же предупреждала его. Надо быть осторожнее с призраками прошлого. Они могут появляться как на счастье, так и на беду. - расплакалась Эля.

     После шести часов промывки желудка и капельниц, Сизов пришёл в себя и первое что увидел - это Сашку, спящего сладким сном, положившего голову на сложенных руках у него в ногах.

     - Эй, вахта, подъём! - прошептал Сизов, высвобождая затёкшую ногу.

     Сашка проснулся, но никак не мог сообразить, где он находится. Увидев Сизова, закричал:

     - Очнулся! Жив курилка! Испугал ты нас всех, чертяка! Ты что, не можешь яд от нормального пойла отличить? Как я ещё не допил остаток шампанского в твоём бокале. По губной помаде определил, где чей бокальчик. Велик был соблазн выпить, но что-то остановило. Тарелки перемыл, а бокалы не стал, хрупкое не моими лапами мыть. Милицейские всё собрали, провели экспертизу. Ужас, братишка! Доза -зашибись! И яд какой-то не нашенский. Звонили в Польшу милицейские, уточняли, какой антидот вводить. Достанется мне от Лаврова и за дамочку привезённую, и за тебя. Я ещё на вокзале понял, когда за пассажирами вернулся, что-то не так с нашей гостьей. Всех таксистов расспросили о ней. Я промолчал. Как же! Спасать надо панночку, а оно вон как вышло.

     Услышав крик Сашки, в палату вошли Дороховы, а следом вбежала медсестра, требуя соблюдать тишину.

     - Ругайте их, сестричка, ругайте! Их и поколотить бы всех не мешало. Натворили дел тут без меня! - сказал, появившийся в дверях Лавров. - Славик! Ты же не ребёнок! Как можно было так проколоться? Я поднял кого только мог, но Домбровской и след простыл. Хотя Михаил её портрет нарисовал за час и у каждого патруля её фотография. Зато есть другие новости. Неожиданно в своём кабинете застрелился бывший прокурорский, а ныне известный политик, некто Разумовский.  Только никто не верит в самоубийство, помог кто-то ему. Там такое творится друзья! Вся генпрокуратура на ушах. Сашка рассказал о Домбровской под протокол.  Выходит, не она Разумовского грохнула, раз у вас пробыла всю ночь, а зацепок никаких.

     - Думаю, я смогу одну зацепочку дать, Векеша. Пусть проверят, нет ли брата у жигана Бронислава Дамницкого, кликуха Броня. Сдаётся мне, месть это чья-то за убийство Брони. Зоська рассказала нам с Сашкой. Дамочка ещё та, решила всех лбами столкнуть пшечка. Одно не пойму, чем я ей насолил, - устало произнёс Сизов.

     Лавров быстро ушёл, а через полчаса вернулся в палату. Выражение лица было напряжённым. Попросил всех домой поехать:

     - Ладно, дружище! Сейчас все пойдут по домам, принимаю вахту на себя. Мне разрешили на кровати рядом с тобой ночь коротать.

     Сизов уснул сразу после ухода Дороховых и Сашки. В палате горел тусклый свет ночника. Лавров лежал на кровати, вперив свой взор в потолок, когда услышал шаги в коридоре. Встал, подошёл к двери, вытащив из кобуры пистолет. Не таясь, в палату вошла медсестра и стала готовить шприц к уколу. Она не обращала внимания на Лаврова, стоявшего у двери. Набрав в шприц лекарство, приготовилась добавить его в капельницу. Очнувшийся Сизов выдернул иглу системы из вены и крикнул Лаврову:

     - Викеша! Это Домбровская! Она пришла добить!

     Медсестра кинулась к двери, но Лавров, не церемонясь, сбил её с ног и скрутил руки на спине, сорвав маску с лица.

     - Что же вы, пани, не предупредили о своём приходе?  - спросил Лавров, поднимая Домбровскую с пола и обращаясь к Сизову: - Славик, ты как догадался кто это?

     - Не поверишь, Векеша! Я думал раньше, что у пани критические дни, а это, видимо, духи столь мерзкого аромата, от которого меня выдернуло из сна, - ответил Сизов, поднимаясь с кровати. - Отвези меня в агентство, дружище, здесь не дадут отоспаться.

     - Пся крев! Недобиток на мою голову! Говорила Разумовскому много раз, не сажать по новой этого ублюдка надо, а прибить! Не послушался, теперь сядет сам, - прошипела Домбровская.

     - Не сядет, пани, не сядет ваш подельник! Прибили сегодня вашего патрона на даче и многочисленная охрана не помогла. Всё так обставили, будто сам застрелился, - ответил Лавров, усаживая крепко связанную Домбровскую на стул. - Как знал, что прибежите вы сюда, вот и верёвочку припас на всякий случай. Это Разумовский вам адресок Сизова отыскал?

     Домбровскую словно подменили. Сникшая, она сидела на стуле о чём-то размышляя. Потом очнулась, затряслась, словно в лихорадке, и заговорила:

     - Брат Брони его и не иначе. Нашёл, значит, Петра, пся крев! Теперь и мне не жить. Этот старый хрыч много лет собирал досье на Разумовского. Ко мне приезжал в Польшу. Это страшный человек. Якуб ни перед чем не остановится. У них разные отцы, мать была ещё та к...., рожала сыновей от кого попало. Якуба от какого-то Новака родила. Их много в Польше. Не будет мне житья! Он везде меня достанет. Разумовский трус, всё ему рассказал. И как я их наводила на богатых клиентов ресторана и то, как застрелила надоевшего Броню, призывавшего прекратить беспредел. Слабый он был, Бронислав. Всю работу приходилось за него делать. Крови боялся паныч и шибко верующий был. А тебя девка из душевой спасла, гадёныш живучий.

     За Домбровской пришёл наряд милиции, вызванный Лавровым. Сизов настоял на выписке из больницы. До агентства их довёз Сашка. К ручке двери был прикреплён конверт. Лавров с осторожностью отвязал его. Войдя в помещение вскрыл. В конверте лежала приличная сумма денег и коротенькая записка.

" Благодарствую, панове, за ваше участие в розыске убийц моего младшего брата. Не было его вины в гибели людей. Один за ним грех - не донёс на убийц. Нет и моей вины в смерти Разумовского, он застрелился сам, как только увидел меня, вошедшего к нему в кабинет. Надеюсь, что больше никто не побеспокоит пана Сизова. Пшепрашам, панове, за беспокойство"

     - Такие дела, Славик! А ты знаешь, когда я заходил в агентство, из душевой слышалась тихая мелодия. Не испугалась гостью полуночную твоя танцующая красотка. Смущать её не стал, пусть танцует, - произнёс Лавров, устало присаживаясь на диван. - Пусть танцует!

Продолжение следует:

http://www.proza.ru/2018/11/30/1868