Мишкины университеты. Глава 7. Поездка к морю

                Глава 7. Поездка к морю
     И уже вечером следующего дня, подросток, лёжа на второй полке общего вагона поезда «Москва – Минводы», смотрел, как за окном мелькают телеграфные столбы.  Когда совсем стемнело, он уснул и проснулся перед самым Ростовом-на-Дону. Полюбовавшись ночным Ростовом, и погуляв по ростовскому перрону, Мишка не увидел в этом городе ничего необычного. Город, как город ничем не отличающейся например, от Харькова, и почему его зовут Ростов-папа, было непонятно. Следующая после Ростова станция называлась Батайск, на ней подросток и вышел.
      Было четыре утра. Короткая июльская ночь близилась к концу, где-то далеко на востоке горизонт краснел, наливался багровым цвето, и этот цвет всё больше и больше окрашивал небосклон. Так рождался новый день. Мишка, год проживший в городе и давно не видевший рассвета, залюбовался им. Когда первые лучи солнца робко коснулись земли, промчался свежий ветерок, и зашелестели листья деревьев. Парнишка зябко передёрнул плечами и зашёл в вокзал.            
      Электричка до станции Азов отправлялась в шесть десять. Билет до Азова подросток покупать не стал, трезво поразмыслив, что в шесть утра в пригородном поезде вряд ли кто-то будет ловить «зайцев». Отправив телеграмму сестре, он чтобы не проспать отправление поезда, вышел на перрон и сел на лавочку.
       Дорога да Азова заняла чуть больше получаса. Автовокзал в этом городке был расположен на привокзальной площади, и Мишка, купив автобусный билет, чтобы убить время до отправления, пошёл побродить по старинному городку, надеясь обнаружить в нём следы пребывания Петра Первого. Времени на поиски у него было совсем немного, поэтому ничего указывающего на то, что здесь когда-то побывал царь Пётр, он не обнаружил, но городок ему понравился.
      В конечный пункт своего путешествия – село Маргаритово, где проживала со своей семьёй сестра, подросток добрался ближе к обеду. Автобус, на котором он ехал был набит сельскими жителями с кошёлками, корзина и узлами. За окном тянулась выгоревшая под солнцем бесконечная степь, жиденькие лесопосадки и колхозные поля, в основном засеянные бахчевыми культурами. Оставляя за собою шлейф пыли, похожий скорее на дымовую завесу, прыгая по кочкам и ухабам грунтовых дорог, скрипя пружинами и амортизаторами и останавливаясь в каждом селе и хуторе, старенький ПАЗик тащился до Маргаритово более двух часов.
       Любу, Мишка увидел ещё до того, как остановился автобус. Она стояла на пыльной площади, в тени чахлого дерева, росшего рядом с остановкой. Когда подросток растрёпанный и потный, но улыбающийся и довольный тем, что наконец добрался до места назначения, вышел из раскалённого, как духовка автобусного салона, она с криком: «Братик приехал!» – повисла у него на шее. Мишка, не любивший, в силу своего возраста, «телячьих нежностей», смутился, и хотел было высвободиться из объятий сестры, но видя, как она искренне радуются его приезду, чтобы не обижать Любу передумал, и безропотно позволил ей обнимать и целовать его на виду у всех.
    Двухэтажный кирпичный дом, в котором жила семья сестры, стоял на краю села, и выглядел, в отличие от других, совсем новым.  Квартира Мишке понравилась, она располагалась на втором этаже, была светлой и просторной, а из окна кухни, открывался вид на море. Правда само море он представлял совсем другим. В его воображении, это была нескончаемая, простирающая до самого горизонта бирюзовая водная гладь. В солнечный день она переливается и блестит, над ней летают чайки, вдали дымит трубой белый пароход, а на берегу растут пальмы. Но из окна кухни, подросток увидел обрывистый берег и несколько акаций вдоль обрыва, дальше, до самого горизонта, действительно раскинулась водная гладь. Но несмотря на солнечный день, море было серым, оно не искрилось, над ним не летали чайки и не дымили пароходы. Мишка всегда мечтавший о море, как о чём-то красивом и загадочном, испытал в душе глубокое разочарование, и идти купаться ему почему-то расхотелось.  Но покушав, отдохнув и поняв, что в такую жару находиться в квартире невозможно, изменил своё решение, и пошёл на берег.
       Обрыв, казавшийся ему из окна дома берегом моря, таковым не оказался. Подойдя к его краю, подросток обнаружил довольно широкую полоску песчаного пляжа, к которому петляя спускалась крутая тропинка. Внизу, лёжа на песке, загорали несколько человек. Спустившись на пляж, и осмотревшись, Мишка увидел, в метрах десяти от себя, двух загорелых пацанов и стройную светловолосую девчонку. Они были приблизительно одного с ним возраста, и с интересом рассматривали его. Не обращая на них внимания подросток разделся и направился к воде. Он ещё не вступил в море, как прибой с шелестом накатив на песок, ласково коснулся его ног. Морская вода оказалась тёплой, и паренёк решительно пошёл вперёд. Он всегда думал, что если море такое огромное, то оно должно быть и глубоким, но пройдя с десяток метров, понял, что ошибался – вода доходила только до колена. Чтобы погрузить своё тело в море по грудь, ему пришлось преодолеть не менее ста метров.  Дальше идти не было смысла, и подросток начал нырять, плескаться и плавать. Вдоволь наплававшись, смыв с себя дорожную пыль и сняв усталость, он вышел на берег, лёг на горячий песок и закурил папироску.
     Когда дымок от папиросы доплыл до лежащих по соседству загорелых пацанов, один из них поднялся и, подойдя к Мишке, попросил закурить.  Протянув ему пачку «Севера», подросток спросил: «Что море везде такое мелкое – «воробью по колено?»  «Да», – ответил тот. Потом они разговорились и познакомились. Мишка рассказал, что приехал в гости к сестре. В свою очередь он узнал, что загорелого зовут Витька, а его товарища Димка, оба они здешние, сестру его знают и живут в том же доме где и она, только соседнем подъезде. Девчонку, из их компании, зовут Нина, она приехала из Воронежа в гости к тётке, которая живёт в одном подъезде с Мишконой сестрой. Витька предложил, присоединиться к ним, и подросток забрав свои вещи перебрался к соседям.
         Когда все познакомились, Димка, чтобы убить время, предложил перекинуться в «подкидного». Никто не возражал, и он раздал карты. Мишка, как человек игравший в картежные игры с малых лет и считавший себя опытным игроком, чтобы не попасть впросак, и понять с кем он имеет дело, искоса рассматривал своих партнёров.  Они явно никогда не играли всерьёз, не запоминали карты, скинутые в отбой, пускали под себя ход, бросались козырями налево и направо и не умели блефовать в трудной ситуации, в общем вели себя, как малые дети. При желании, подросток мог бы легко одурачить любого из них. Поняв, что особо напрягаться в этой компании ему не стоит, он сосредоточил своё внимание на Нине.
     Сказать честно – Мишке девчонка понравилась.  Светловолосая, зеленоглазая, стройная и загорелая, в ярком раздельном купальнике, она выглядела очень эффектно. Украдкой наблюдая за ней, он вскоре выяснил, что девушка тоже бросает на него взгляды. И когда они нечаянно встретились глазами, подросток, не ожидавший этого, смущённо улыбнулся. Заметив его смущение, Нина тоже ответила улыбкой, и от этого Мишке почему-то стало радостно и тепло на душе. Продолжая рассматривать девушку, он залюбовался её фигурой – в ней не было подростковой угловатости присущей его ровесницам – все линии были законченные, изящные, округлые и плавные. Эти наблюдения, привели к мысли, что Нина старше его.      
     За всю игру в «подкидного», Мишка ни разу не остался в дураках. Пацаны злились, пытались переломить ход игры, «навалиться на него кучей», но у них ничего не получалось. Подросток помнил у кого какие карты, и просчитывал события на несколько ходов вперёд. Когда играть в «дурака» надоело, Мишка стал показывать карточные фокусы, которых знал достаточно много. Все они строились на ловкости рук и обмане зрителей. Но зрители были неискушённые, поэтому обмануть их было несложно. Каждый раз, когда он, ловко выдёргивал из колоды, загаданную кем-нибудь карту, все восхищённо ахали и удивлялись, как это у него получается. Больше всех удивлялась Нина, она просила, чтобы подросток показал ещё раз, но тот, боясь что обман раскроется, смеялся и отвечал: «Фокусы по два раза не показывают». Когда карты надоели, искупавшись, ребята отправились по домам, предварительно договорившись, как стемнеет встретиться во дворе.
     Возвратившись с моря, Мишка застал всю семью сестры была в сборе. Зять Саша увидев его стал радостно потирать руки, ну а племянник Юрка никогда не видевший своего дядю с интересом разглядывал его.
      По случаю приезда брата, Люба накрыла праздничный стол. Прожив на свете шестнадцать лет в бедности, недоедая и экономя на всём, в том числе на еде, Мишка, посмотрев на стол, впервые увидел изобилие. Он был заставлен мясными и рыбными блюдами, овощами и фруктами. Увидев изумление на лице брата, сестра засмеявшись, сказала: «Да, вот так живём. В совхозе всё есть, для своих работников продают по себестоимости. Единственное, что плохо, воды питьевой в селе нет – привозная». «У вас же водопровод в доме», – Мишка кивнул головой в сторону кухонного крана. «Эту воду пить нельзя, она с сероводородом – пахнет тухлыми яйцами. Можно только посуду мыть, ну ещё  руки сполоснуть». 
       Когда сели за стол, и зять открыв бутылку налил вино в три стопки, сестра запротестовала: «Мишке, то зачем? Он ещё ребёнок…»  Муж и брат одновременно посмотрели на неё и засмеялись. «Ты скажешь тоже, ребёнок, он уже год живёт в общежитие. Сам себе хозяин. Что думаешь они там не выпивают? Ни за что не поверю, наверное, и девчонка есть», – Саша вопросительно посмотрел на Мишку. Отвечать ему подросток не стал, а просто согласно кивнул головой: «Есть». Махнув рукой Люба сказала: «Делайте, что хотите…» Большую бутылку вина Мишка с зятем выпили вдвоём.
      После застолья, подросток играл с маленьким племянником. Катал его на шее, качал на ноге и подбрасывал к потолку. Юра, хотя ему было и страшновато, смеялся и просил подбросить ещё выше. Увидев, что за окном темнеет, Мишка вспомнил, что его ждут во дворе ребята. Сказав сестре, что пойдёт погулять с новыми друзьями, и взяв у неё ключ от входных дверей, он пошёл на улицу.
       Спустившись по лестнице на первый этаж, подросток встретился с выходящей из квартиры Ниной. Девушка была одета в лёгкое ситцевое платье, а на шее повязана белая газовая косынка. Синие васильки на платье вызывающе контрастировали с её зелёными глазами. Всё это было так необычно, что Мишка остановившись, невольно залюбовался ей. Нина же увидев парнишку обрадовалась: «Вот хорошо, что ты встретился, пойдём. Нас уже, наверное, ждут». Когда они вышли из подъезда, подросток вытащив папиросы, хотел первым делом закурить, но Нина взяв его за руку, повела к скамейке, стоящей у соседнего подъезда. Рука у неё была маленькой, горячей, и в отличии от руки Лены мягкой. Вспомнив про Лену, подростку загрустил, она уехала в марте на практику и не написала ему ни одного письма. За это время он передумал многое, и пришёл к печальному выводу, сердце девушки занял кто-то другой. А если это так, то почему он должен хранить ей верность? И почему бы ему не подружиться с Ниной, тем более, как показалось ему, она была не против? 
     Не доходя до скамейки, на которой сидели Витька и Димка, Нина высвободила свою ладонь из Мишкиной, и помахав рукой, сказала: «Привет, мальчики! Куда сегодня пойдём?»  Пацаны до того сидевшие молча, оживились: «По селу погуляем. Может встретим кого». «Хорошо», - ответила девушка, и компания двинулась в сторону центра села.
       Село было небольшим, всего три улицы и площадь. На площади сосредоточились все административные и общественно значимые здания, чуть поодаль возвышались три многоквартирных кирпичных дома, остальные постройки вокруг были одноэтажными. В центре населённого пункта тускло горели четыре фонаря, у которых роем клубились ночные мотыльки. Улицы, ведущие к окраине тонули в бездонной тьме южной бархатной ночи.
      Ориентируясь на известные только им приметы, местные пацаны повели Мишку и Нину в непроглядную темноту отходящей вправо от площади улицы. Подросток, безропотно следовавший за ними, пройдя несколько десятков шагов явственно различил доносившееся из тьмы пение и гитарные переборы. Где-то там впереди, пели про иволгу, эту песню Мишка знал хорошо, так как её часто исполнял Толик Калашник. Пройдя ещё, метров пятьдесят, ребята подошли к компании молодых людей сидящих на штабеле досок. Компания была небольшая – две девчонки и три паренька. Гитарист допев «Иволгу», запел про корабли, заходящие в нашу гавань. Эта песня, была широко известна, и не было, наверное, ни одного двора в большой стране, где бы  не пели подростки.
        Внезапно в Мишкиной голове, из которой ещё не выветрился хмель, возникла шальная мысль удивить местных ребят песнями Высоцкого. Толкнув в бок стоящего рядом Витьку, он сказал: «Попроси гитару, я сыграть хочу». Тот удивлённо посмотрел на него, и спросил: «А ты умеешь?»  В ответ подросток молча качнул головой: «Да». Витька подошёл к гитаристу, они о чём-то в полголоса переговорили, и тот протянул гитару Мишке. Взяв инструмент в руки, и убедившись, что он настроен, паренёк ударил по струнам.
     «В тот вечер, я не пил, пел я на неё во всю глядел, как смотрят дети, как смотрят дети. Но тот, кто раньше с нею был. Сказал мне, чтоб я уходил, сказал мне, чтоб я уходил, что мне не светит», –   эту песню, он пытался несколько раз спеть монастырским пацанам на речке, но у него ничего не получалось, а тут вдруг вышло. Мишка сперва удивился этому, а потом ему пришла на ум мысль: «Видимо ему так хочется произвести впечатление на Нину, понравиться ей, что даже получается то, что раньше не получалось!»  Закончив петь, он по молчанию царившему вокруг, понял, что желаемый результат достигнут – все удивлены и ошарашены. Потом подросток спел «Братские могилы». Когда он замолчал, хозяин гитары сказал: «Слушай, друг, я никогда не слышал такого – перепиши слова». «Это песни Владимира Высоцкого», – ответил Мишка. Не успел он до конца договорить свою фразу, как посыпались вопросы: «Кто такой Высоцкий?», «Где ты слышал его песни?», «Спой ещё что-нибудь».
      Рассказав всё, что он знал про Высоцкого, немного подумав и усмехнувшись подросток залихватски запел про Нинку-наводчицу: «Сегодня вы меня не пачкайте, сегодня пьянка мне до лампочки, сегодня жизнь моя решается, сегодня Нинка соглашается!» Эта песня вызвала бурное обсуждение среди слушателей, одним она понравилась, другим нет, и только Нина, для кого собственно и пел Мишка, скромно молчала.
      Время двигалось к полуночи, и ребята стали расходиться по домам. Пожелав спокойной ночи Димке и Витьке, Мишка и Нина зашли в свой подъезд. На лестничной площадке первого этажа девушка, прощаясь, протянула руку пареньку. Задержав её руку в своей, больше чем нужно для прощания, тот неожиданно предложил: «Ниночка, пойдём ещё погуляем». Секунду поколебавшись, Нина чуть слышно ответила: «Пойдём». И они, стараясь не хлопать дверьми, снова вышли на улицу.
      «Куда отправимся?» – ещё не веря, что девушка согласилась, спросил Мишка. «Давай посмотрим на море, я ночью никогда его не видела», – ответила Нина. Когда они вышли на обрыв перед ними открылась картина от которой захватывало дух. Зрелище было просто фантастическим, и над головой, и под ногами было звёздное небо.  Эти оба неба, где далеко у горизонта сливались в одно. «Ой, как красиво!»  – воскликнула девушка и поймав Мишкину ладонь, крепко сжала её. «Ветра нет, вода, как зеркало, в море отражается небо. Здорово! Давай, спустимся вниз», – предложил паренёк. 
       Тропинка, ведущая на пляж, в темноте была еле различима, поэтому вниз спускались с большой осторожностью. Шли как альпинисты в связке – первым Мишка, за ним, крепко держась за его руку, девушка. И всё равно не обошлось без происшествий, когда до песчаной полоски оставалось совсем немного, Нина споткнулась и полетела прямо на Мишку. Но к счастью, тот повернувшись к ней лицом, успел поймать её в свои объятья.  Пусть эти объятия были краткие и вынужденные, но приятные – через тонкий ситец платья паренёк успел почувствовать волнующее тепло девичьего тела и упругость её груди.
       Ночь была тёплой и песок на пляже, нагретый солнцем за день, ещё не успел остыть. Чтобы Нина не испачкала платье, Мишка, как настоящий джентльмен, снял с себя рубашку и постелив её на землю, предложил девушке сесть. Когда она села, он обхватив руками колени расположился рядом.
     Сперва ребята молча слушали звуки июльской ночи: чуть слышно шелестел по песку прибой, стрекотали цикады, из ночной темноты раздавались загадочные звуки, похожие на вздохи человека. Мишка заметил, что Нина при этих звуках настораживалась.  Обняв её за плечи рукой, он сказал: «Не бойся, это море дышит, оно живое». «Ты откуда знаешь?» – спросила девушка, не делая попыток убрать его руку, а наоборот прижимаясь к нему. «В книжках читал – море дышит по ночам». Нина повернув голову, долго рассматривала паренька, а потом спросила: «Откуда ты такой взялся? И на гитаре можешь, и в карты тебя не обыграть, и про море знаешь. Я уж не говорю о том, что кудрявый и голубоглазый…» – засмеялась она. И теснее прижимаясь к подростку попросила: «Расскажи о себе».
     Если бы кто-нибудь посмотрел на них со стороны, то увидел бы идеалистическую картину; на берегу моря, ночью, обнявшись сидели на песке раздетый до пояса парень и девушка в светлом платье и чём-то тихо разговаривали. Сперва Мишка рассказал то, что интересовало Нину, а потом она поведала ему о себе. Как он и предполагал девушка была старше его – недавно исполнилось восемнадцать лет, она перешла на второй курс медицинского института, проживала в общежитие и к тёте в Маргаритово приехала уже не в первый раз. Детей у тёти нет, живёт одна, племянницу любит без памяти, и в отличии от своей сестры – Ниной мамы, многое позволяет ей.
       Всё это время, пока они разговаривали, Мишка сидел не шелохнувшись, боясь, что Нина захочет сбросить руку со своего плеча. Но видя, что этого не происходит, а скорее наоборот, она теснее прижимается к нему, осмелел, и положил вторую руку на девичью грудь. Ткань, прикрывающая довольно внушительные бугорки, была такой тонкой, что паренёк сквозь неё явственно ощущал под ладонью набухший, вызывающе торчащий сосок. Сердце Мишки застучало быстрее, мало того, он почувствовал, что сердечко Нины тоже забилось часто-часто, как у птички, попавшей в клетку. Развернув лицом к себе девушку, он нашёл её губы и прильнул к ним долгим поцелуем.  Губы у Нины были нежные, мягкие и чуть солёные. Девушка отозвалась на его поцелуй: по её телу пробежала дрожь, потом она обмякла, стала податливой, и опрокинулась на спину. Мишка почувствовал, что теперь можно делать с ней всё что угодно.
     Не прекращая целовать Нину, он поднял подол платья и оттянув резинку трикотажных трусиков, нежно погладил завитушки волос.  Когда пальцы поплутав в завитушках, коснулись чего-то горячего и влажного, сердце подростка выпрыгнуло из груди, кровь молоточками застучала в висках, напряжение охватившее организм достигло высшей точки. Почувствовав это касание, девушка вздрогнула, напряглась и оторвав свои губы от Мишкиных, чуть слышно сказала: «Не надо, Миша… Не надо… Не сейчас…» Паренёк же дрожащий от возбуждения не знал, что делать, после её слов – толи продолжить своё путешествие под трусиками, толи прекратить его. Все сомнения разрешила девушка, она мягко, но решительно убрала его руку из своих трусов. Потом вдруг засмеявшись сказала: «Миша, давай искупаемся! Я никогда в жизни не купалась ночью!»  Подросток ошеломлённый таким поворотом событий невпопад спросил: «Как искупаемся?». «Нагишом, Миша, нагишом! Или ты боишься?» – не прекращая смеяться, надавила на его самолюбие Нина.
     Сняв одежду, они сложили её на песок. Паренёк, стесняясь своей наготы и стараясь не смотреть на девушку, первым зашёл в море.  Ночь была душной, вода очень тёплой, но несмотря на это, он чувствовал, что его знобит. Не оборачиваясь, подросток побрёл в темноту, и когда вода достигла колен - услышал позади голос Нины: «Миша, подожди, мне страшно одной…»    Догнав, она взяла его за руку, и повела за собой.  Вокруг не было ни души, над головой, словно светлячки, мерцали далёкие звёзды, а они взявшись за руки, всё дальше и дальше, уходили от берега. Мишка искоса поглядывал на девушку, и ему казалось, что она одета в белый купальник. Но приглядевшись, он замечал тёмные пятна коричневых сосков на «лифчике» Нины, и еле заметный треугольник внизу её «белых трусиков».               
     Когда вода поднялась до груди девушки она, повернувшись к подростку засмеялась и брызнула ему в лицо. Тот не ожидавший такого, сначала хотел рассердится, но в следующую секунду поняв, что его приглашают к игре, засмеялся, и ответил тем же. Потом они долго плескались, гонялись друг за другом, громко хохотали - им было хорошо и весело. Так как на Нине не было никакой одежды, то даже догнав, поймать её было непросто. Она буквально выскальзывала из Мишкиных рук. Но случалось, что он заключал девушку в свои объятия, и тогда они прижавшись обнажённым телами друг к другу, сливались в долгом поцелуе. При этом у паренька снова чаще начинало стучать сердце, а кровь толчками била в виски. Умом он понимал, что Нина не готова пока идти дальше объятий и поцелуев, но его организм бунтовал против такого развития событий и требовал чего-то большего, и ещё неизведанного. В такие моменты девушка, чувствуя, что события могут выйти из-под контроля, со смехом вырвавшись из его объятий убегала, и игра начиналась снова.
       Наигравшись и накупавшись, они взявшись за руки пошли к берегу. Мишка уже не так стеснялся своей наготы, да и Нининой тоже.  Выбравшись на песчаный берег мокрые и весёлые, они вытерлись Мишкиной рубашкой и пошли домой. Когда ребята поднялись на обрыв, то увидели, что на востоке, далеко за селом посветлело небо. Попрощавшись на лестничной площадке первого этажа долгим поцелуем, они разошлись по своим квартирам.
      На следующий день, Мишка проснулся от того, что солнышко заглянув в комнату где он спал, коснулось его лица. Стрелки на часах показывали половину одиннадцатого. Потянувшись до хруста в костях, он начал вспоминать своё вчерашнее свидание с Ниной. Первым делом он подумал, а не приснилось ли ему всё это, но перед его глазами тут же возникла фигура девушки, а в ушах зазвучал её звонкий смех.  Он вспомнил, как они страстно целовались, как бешено стучало его сердце, как приливала кровь, как они с Ниной нагишом купались в море. «Нет, не приснилось», – подумал он и поднявшись прошёл на кухню, на столе лежала записка от сестры: «Полуношник, завтрак на плите. Будешь уходить, не забудь запереть квартиру. Люба». Позавтракав и послонявшись по дому, подросток отправился на море.
     Ещё с обрыва он рассмотрел, что вся вчерашняя компания была в сборе. Димка, Витька и Нина, лёжа на стареньком покрывале, грелись на солнце. Причём девушка лежала между пацанами. От увиденного в душе подростка, впервые в жизни, что-то болезненно кольнуло. «Неужели я ревную?», – промелькнула мысль. Спустившись на пляж, он поздоровался, разделся и закурив, сел рядом с Витькой. Затем, выпустив колечками дым из рта, ни к кому не обращаясь, спросил: «Как водичка?» Димка, лениво подняв голову, ответил: «Тёплая». Докурив, паренёк поднялся, и пошёл купаться. Вода действительно была очень тёплая. Неторопливо двигаясь по мелководью, он вспоминал, как вчера ночью девушка, взяв его за руку, уводила за собой в темноту. Вдруг подросток почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него. Обернувшись назад, он увидел, что следом за ним, улыбаясь, идёт Нина. И от её улыбки на душе у него стало солнечно и тепло, а недавний укол ревности показался мелочным и глупым.  Мишкины губы непроизвольно растянулись в ответной улыбке. Дождавшись девушку, он взял её за руку, и они пошли к горизонту.
   Вечером ребята снова бродили по селу. А когда нагулявшись в полночь пришли во двор своего дома, Мишка с Ниной, подождав, когда местные пацаны уйдут домой, как и вчера пошли к морю.  И снова они сидели обнявшись на тёплом песке и до одури целовались.  Мишка нежно гладил девичьи груди, целовал торчащие словно антенны соски, забирался рукой в Нинины трусики. Девушка позволяла ему делать почти всё, но как только она чувствовала, что в следующее мгновение может произойти главное, то каким-то образом находила в себе силы остановиться, и остановить паренька.
     Так продолжалось неделю, а в конце недели, когда они ночью обнявшись сидели на пляже Нина сказала: «Миш, я завтра уезжаю. Ты будешь по мне скучать?»  Не ожидавший такого развития событий, подросток вздрогнул: «Как уезжаешь!? Почему!?»   «Мама, звонила тёте. Та ей всё рассказала про нас с тобой. И мама потребовала, чтобы я немедленно возвратилась домой. Боится, как бы со мной чего-нибудь не случилось», - засмеялась Нина. «А твоя тётка откуда знает про наши отношения? Ты рассказала?» «Смешной ты, Миша, причём здесь я? Весь дом знает, что у нас любовь, а тётя раньше всех – она каждую ночь слушает, как мы с тобой целуемся под дверью при расставание. А двери-то картонные», – снова засмеялась она. Подросток не зная, что сказать, растерянно молчал.  На следующий день, он нашёл у себя под дверью записку, в которой аккуратным девичьим почерком был написан воронежский адрес Нины.
      После отъезда девушки, Мишка затосковал. Он вдруг заметил, что степь вокруг выжжена солнцем, село маленькое и в нём нет никаких развлечений, вода в море мутная, само оно мелкое, а по поверхности плавают заражённые глистами лещи. Не находя себе нигде места, промаявшись два дня, подросток твёрдо решил – пора ехать домой. Сестра, а тем более зять Саша, его решению не обрадовались, но воспротивиться не могли. Вздохнул, Люба сказала: «Что ж решил, так решил… Ты только дай мне денька два на сборы». 
      Если в гости паренёк ехал налегке, то назад кроме сумки, у него в одной руке была авоська с арбузом, а в другой объемистый баул с копчёной азовской рыбой. Таскаться с такой поклажей было неудобно, к тому же из баула шёл такой аппетитный запах, что все проходящие мимо косили на него взглядами. Поэтому, добравшись до Батайска, он закрыл багаж в автоматическую камеру хранения и отправился в кассу за билетом.
       Билет в плацкартный вагон до его городка стоил шесть рублей восемьдесят копеек, но Мишка подумав, решил: «Зачем брать полный. Возьму на полпути. Ехать ночью. Проводники спят. Не в первый раз – доеду». И он заплатив два девяносто, купил билет до Горловки. Поезд «Минводы – Москва» в его родной городок прибывал утром, и паренёк закинув багаж на третью полку, раскатав матрац на второй, заснул крепким сном каким спят не обременённые заботами люди. Во сне ему виделось, как он и Нина взявшись за руки ночью бредут по морю. Море было тёплое, Нинина рука горячей, а над их головой мерцали звёзды. На самом интересном месте, когда Мишка обняв девушку, хотел поцеловать её, кто-то подёргав его за ногу женским голосом проговорил: «Вставай, парень, к твоей станции подъезжаем».  Не понимая, где он, и что происходит, подросток с трудом открыл глаза. «Вставай, вставай! Тебе выходить!» – снова кто-то потеребил его. Свесив голову с полки, и увидев стоящую в проходе проводницу, Мишка сразу вспомнил, что он в поезде едет домой, и что билет он брал на полпути.  Продрав глаза, и забрав с верхней полки свои вещи, подросток вышел на   безлюдный перрон. Над головой, на фасаде вокзала, тусклым неоновым светом мерцала надпись «Горловка».
     Поставив вещи в автоматическую камеру хранения, перед тем как закрыть её, подросток расстегнул сумку и засунул в неё паспорт и две синеньких пятирублёвки.  «Бережёного Бог бережёт», – вспомнил, он любимую поговорку мамы, и опустив пятнадцать копеек в щелку, захлопнул дверцу.
      В животе урчало, хотелось есть. Вспомнив, что последний раз кушал утром у сестры, Мишка найдя вокзальный буфет, купил четыре пирожка с ливером, и бутылку лимонада. Стены и крыша вокзала, накалившиеся за день, ночью щедро отдавали своё тепло, и от этого в помещении было душно. Подросток выйдя на улицу огляделся – привокзальная площадь была пуста, только на стоянке одиноко горел зелёный огонёк такси. В дальнем углу площади он приметил небольшой скверик.  Расположившись на лавочке, в глубине сквера Мишка, запивая лимонадом, с аппетитом стал поглощать вкусные пирожки. Покушав, он закурив папироску, поднялся, и забрав с собой пустую бутылку, чтобы выбросить её в урну, направился в сторону вокзала. 
        Когда подросток, покуривая, неспешной походкой прошёл половину сквера, он увидел, что навстречу ему двигаются два тёмных силуэта. По мере того как они приближались, в груди у Мишки нарастала тревога, он чувствовал неприкрытую угрозу от двигавшихся ему навстречу людей. Понимая, что встречи с незнакомцами не избежать, подросток прикинув все возможные варианты решил, что лучше всего прорываться к вокзалу – там светло, люди и милиция.
      Не доходя до Мишки десяток шагов, идущие навстречу разделились и стали обходить его справа и слева. Выбросив на асфальт папироску и растерев её подошвой ботинка подросток остановился. И хотя внешне он был спокоен, напряжение внутри его достигло предела. Теперь уже он хорошо мог рассмотреть своих визави, это были два парня, с виду, быть может старше его на год или два. На голове у обоих красовались кепки-восьмиклинки, а у того, что повыше под расстёгнутой рубашкой виднелась тельняшка.  Парень в тельнике остановившись в двух шагах от Мишки, сплюнув на земля, сказал: «Ну что, сявка, сам лавэ отдашь, или как?» «Какое лавэ, ребята? «Нет у меня никакого лавэ», – дрожащим от напряжения голосом ответил подросток. Налётчик засмеявшись, сказал: «Не хочешь, значит… Тогда мы сами проверим».
         «Надо бить. Если они ближе подойдут будет поздно», – промелькнула мысль в Мишкиной голове. Сделав шаг навстречу высокому парню, он размахнувшись ударил его бутылкой по восьмиклинке. Раздался звон битого стекла, налётчик упал на землю. Его подельник не ожидавший такого развития событий, оцепенело стоял в двух шагах от Мишки. Тот зажав горлышко разбитой бутылки в потной руке, пользуясь его замешательством бросился бежать к вокзалу. Не пробежав и половины пути, он увидел, что от навстречу ему оглашая ночную тишину трелями свистка, бегут два милиционера. Вспомнив, что у него в руках осколок бутылки из-под лимонада, подросток отбросил его в сторону, и почти сразу же после этого получив от милиционера резиновой дубинкой удар по спине упал на землю.
     В помещение для задержанных, или попросту «обезьяннике», линейного отделения милиции станции Горловка, кроме Мишки находились два снятых с поезда бродяги и вор попавшийся с поличным на краже чемодана. Одна стена помещения была от пола до потолка забрана решёткой из стальных прутьев, у противоположной на металлических трубах, забетонированных в пол находилась деревянная скамья, до блеска отполированная временными постояльцами. Бродяги привычно сидели на полу, а вор натянув на голову пиджак спал на скамейке.
      Настроение у Мишки было отвратительным – мало того, что его на полпути до дома высадили среди ночи на незнакомой станции, так он ещё считай на пустом месте влип в нехорошую историю. Расхаживая по помещению, подросток напряжённо думал: «А вдруг я убил того парня? Тогда всё - кранты – из этой бодяги не выпутаешься… Что тут можно придумать, отрицать всё надо… Скажем я шёл, а они драку затеяли. Я испугался и побежал. Буду стоять на этом. Местные шакалы, наверняка на крючке у ментов… А если бутылку найдут, а ней мои отпечатки… Да ладно будь что будет».
      Промурыжив Мишку больше часа в «обезьяннике», молоденький сержант повёл его к дежурному. Дежурный по отделению, уже немолодой капитан милиции, подозрительно осмотрев с ног до головы подростка, спросил: «Ну рассказывай, от кого убегал?»  Паренёк, сделав скорбное лицо, поведал ему всё без утайки, что едет домой от сестры, что решив сэкономить денег на билете, и в результате этого оказался в Горловке, что сидел на лавочке в сквере, и какие-то хулиганы затеяли драку, а он испугался, побежал, и тут откуда не возьмись сотрудники милиции, и доставили в отдел. Внимательно выслушав капитан сказал: «А почему мы должны тебе верить, у тебя даже документов нет?» «Как нет? Есть, у меня документы! Они в камере хранения вместе с вещами!» – заискивающе заглядывая милиционеру в глаза ответил Мишка. Дежурный повернувшись к сержанту сказал: «Своди его в камеру хранения, посмотри какие у него документы. Да поглядывай, чтобы не сбежал по дороге».
     Крепко взяв подростка за руку выше локтя, сержант повёл его к автоматическим камерам хранения. Когда Мишка набрав шифр, открыл дверь ячейки, из неё аппетитно пахнуло запахом копчёной рыбы. «Забирай свой багаж и пойдём в отделение», – сглотнув слюну, сказал стоящий рядом милиционер.
     В отделение капитан посмотрев паспорт подростка и билет до Горловки сказал: «Похоже не врёт мальчишка - проездом он здесь. А что там в сквере случилось? Почему вы его сюда притащили?» – повернулся он к сержанту. «Вышли покурить с Петровым, слышим звон разбитого стекла в сквере. Мы туда бегом, а навстречу человек бежит. Скрутили его и сюда привели», – ответил милиционер. «Ну, а что в сквере произошло - разобрались?» – требовательно спросил капитан. «Мы потом ходили на то место с фонарём – действительно была драка. Бутылочные осколки нашли, и фуражку. Но пострадавших нет», – сержант протянул окровавленную кепку-восьмиклинку. Повертев её в руках, капитан сказал: «В таких кепках вся здешняя шпана ходит. Выходит, не врёт парнишка. Скорее всего оно так и было, шпанюки не поделили что-то между собой. А он чуть не попал под раздачу». Выслушав их диалог, Мишка подумал: «Неужели пронесёт?»
      Капитан изучающе посмотрев на подростка, перевёл взгляд на его вещи: «Сейчас мы посмотрим, что он везёт. Нет ли чего запрещённого».  Придвинув к себе баул, он расстегнул замок-молнию. Если до этого в дежурке запах рыбы не мог перебить витающий там запах солдатской казармы, то как тодбко он открыли сумку, у всех находящихся в комнате судорожно передёрнулись кадыки. Запустив руку внутрь, дежурный достал что-то завёрнутое в целлофан, когда он развернул свёрток, то все увидели, что это был огромный кусок осетрового балыка, Капитан достал второй свёрток, размером чуть меньше первого и тоже развернул, в нём оказалась копчёная севрюга. Затем он вытащил из баула два десятка, отливающих золотом и истекающих жиром, азовских лещей и столько же вяленых таранок. Посмотрев на Мишку милиционер спросил: «Откуда у тебя всё это». «Сестра гостинцы передала. Я же вам рассказывал, она у моря живёт, колхоз у них рыболовецкий», – ответил тот. «Я вот что тебе скажу, парень. Ты, наверное, не знаешь, что у нас в стране законом запрещена ловля рыб семейства осетровых? И поэтому, так как твои гостинцы выловлены незаконно, они подлежат конфискации», – стараясь не глядеть подростку в глаза сказал дежурный. Мишка, не ожидавший такого от стражей порядка, невольно воскликнул: «Как!? Лещи они же не осетровые?»  «Лещами я думаю ты с нами поделишься по-братски – угостишь, так сказать. Половина тебе половина нам. После дежурства с ребятами пивка попьём. А таранку можешь всю забрать. Ты свободен. Собирай вещи, и уходи, пока я не передумал. И чтобы духу твоего до утра не было. Лады?» – с усмешкой сказал капитан. Побросав в баул вяленую рыбу и десяток лещей, Мишка, боясь, что дежурный может передумать, пулей выскочил их линейного отделения милиции станции Горловка. Жизнь продолжалась!