19. 1 Запястья

Просыпаюсь утром и не понимаю, где и кто я. По привычке варю кофе и курю вместо завтрака. Наверное, ничего бы делать не стоило, но я снова собираюсь на улицу. Готовлюсь к выходу, как Мисима к своему финальному акту искусства. Вымыться, привести в порядок волосы и выплакать все сны, которые причиняют боль. Я отдала бы всё, чтобы ты перестал мне сниться. Каждое воспоминание похоже на плаху, на которую я добровольно ложу голову и убираю волосы, выписывая карт-бланш палачу. Действуйте, господин Ансельмо. Работа пса - служить своему хозяину. Однако меня он почему-то снова жалеет.

***

Я сидела за стойкой бара и спокойно пила виски в одиночестве. Деньги уже начинали подходить к концу, как и отпуск. Наличие их меня не волновало. Я уж и не помню, когда в последний раз ела. В конце концов это не настолько важно, насколько может показаться. Дело, наверное, в переосмыслении своей иерархии ценностей в силу обстоятельств. Наверное, я слишком драматизирую, но после третьего стакана я начала понимать, что стимул жить для меня был в музыке и Андрее. Скорее всего именно я всё испортила со своей напускной холодностью. В пепельницу отправляется уже восьмой окурок, а её так и не меняют. Такое чувство, что про меня вообще все забыли в этом мире. Казалось, позови я бармена именно сейчас, он меня и не заметит вовсе. Мысль пошла в оборот, потому что не была высказана. Рядом со мной мелькает какой-то знакомый силуэт. Низкая миловидная девушка, чёрные волосы, за спиной чехол с гитарой. Только её тут не хватало, но она садится рядом и заказывает два виски.

- Отвратительно выглядишь, сестрёнка.
- Здравствуй, Вера. Почему тебе вообще продают алкоголь?
- Смотрят в мои глаза, грустные от жизненного опыта и тоски, и думают, что мне тридцатник, - она нервно хихикнула и подожгла сигарету.
- Только не говори, что случайно проходила мимо, - я глотнула ещё немного из стакана.
- Нет. Я знала, что ты здесь. Ты сильно похудела. Ты сегодня ела что-нибудь?
- Недавно ела бутерброд с ветчиной, - задумавшись ещё больше, я добавила, - в среду.
- Надеюсь в эту, - Вера закатила глаза и подозвала официантку, - девушка, большую гавайскую за этот столик.

Она перетащила меня на место у окна, крепко затянулась сигаретой и затушила её. Сестра перегнулась через стол и поцеловала меня в лоб.

- Ню, я очень тебя люблю. Почему ты вечно сопротивляешься мне?
- Я не сопротивляюсь, - отстранённо проговорила я, - не думаю, что ты можешь мне помочь.
- Для начала вернись домой. От мамы уже месяц вестей нет, так что мы будем только вдвоём. Возьмёшь свою кочерыжку. Мы же можем с тобой написать лучшие гитарные партии для твоей группки.
- А если она вернётся тоже?
- Поскандалишь, отвлечёшься, - симпатичная официантка поставила нам на стол пиццу и улыбнулась, но Вера уставилась на неё огромными удивлёнными глазами, - где нож? Она же не разрезана. Тащите нож, а ещё два бокала портера. Будем лечить эту малышку.
- Вер, не устраивай сцены.
- Два портера и нож, - задумчиво проговорила девушка и удалилась.
- Какие сцены. Если бы ситуация с ножом не урегулировалась, я не дала бы чаевые. Это ради её блага.

Вскоре на столе появились два бокала портера и нож. Вера всмотрелась в бейдж официантки, одобрительно кивнула и довольно промурлыкала:

- Вы молодец, Маша. Теперь наш обед не омрачён ничем, кроме её кислой мины.
- Кажется, тебе нужно немного воспитания, сестрёнка, - я значительно повысила голос, а Вера театрально выставила ладони перед собой.
- Полегче, полегче. Я знаю, что твой отец адмирал королевской армии, но не стоит испепелять меня.
- Идиотка, - на моём лице появилась ухмылка.
- Работает, - сестра похлопала себя ладонью по ключице и принялась орудовать ножом над едой, - вот ты ожила, а теперь кушай эту прекрасную пиццу.
- Какая разница, что есть ...
- Всё равно всем ****а, - перебила она меня, - помнишь, мама читала нам Питера Пена перед сном?
- Да. Наверное, тогда она ещё могла проявлять заботу.
- Не смей её осуждать, не только мы потеряли папу. Представь, каково потерять любимого человека и остаться одной с двумя дочками на руках.
- Не хочу представлять, но понимаю, что вечно грустная интровертная мышь и гиперактивный свёрток бестактности - это две крайности. Неудивительно, что она устала.
- Ань. Усвой, прошу, одну простую истину: не только тебе бывает плохо. Не стоит выражать эмпатию и корить себя за чужую боль. Просто знай, что на свете ещё миллиарда три людей, которые находят в себе силы улыбаться по утрам и жить.
- Ты предлагаешь мне стать оптимисткой?
- Я предлагаю тебе вернуться.
- Я даже не знаю.
- А ты уж знай.
- Чёрт с тобой, - я достала телефон и набрала номер, - Привет, Ром, мне нужен завтра твой могучий интеллект, - я немного выдержала паузу, - и Приус.