Рождественский сочельник

1. Утренний сон
Под утро увидела Аня странный сон. Обычно утренние сны были у нее легкие и радостные, даже забавные и смешные, и просыпалась она с улыбкой на устах. Но этот сон был трудным, необычным, как будто предостерегающим, указывающим на темную, мало известную сторону жизни.

Привиделась ей старуха в длинных лохмотьях, обвисавших безобразным черным саваном, которая шла рядом и грозила: «Я- злая! Я- бесчувственная и беспощадная! И таких, как я, много, оглянись, мы- здесь, мы- вокруг, мы- рядом с тобой!»

Аня старалась увернуться, уйти от этого неприятного видения, но оно ее упрямо преследовало: «Смотри на меня! Я- зло и я не одна! Мы- сильные, мы- страшные! За нами стоит Дьявол и имя нам- легион! Ты- не спасешься! Мы одолеем тебя! - кричала она.
«Ты, Анька - добрая, ты милосердная, но знай, что добро наказуемо! Ты за свои добрые дела еще поплатишься, ох поплатишься!!»
Страшная старуха громко захохотала и исчезла, растворившись в сумраке.

Проснулась Аня с тяжелым сердцем, но встряхнулась, умылась, и стала заниматься обычными делами- принести дров, разжечь печку, накормить кошку. Сегодня рождественский сочельник и она, как и полагается в этот день, не будет есть до позднего вечера, до появления первой звезды. К старинному обычаю поститься в сочельник «до первой звезды» еще в детстве приобщила ее бабушка Настя, что было связано с преданием о появлении Вифлеемской звезды, возвещающей рождение Христа.

Аня присела на диван напротив горящего камелька, загляделась на играющие языки пламени и задумалась. Замелькали перед ее мысленным взором картины прожитой жизни, ее радости и волнения, ее горести и потери, погрузилась она в воспоминания о былом. Много было позади разочарований, горьких испытаний, не раз девичьи грезы о свете, добре, любви и семье разбивались о жестокую реальность. А старуха из утреннего сна, как будто все это время была где-то рядом, заглядывала ей в душу и ехидно ухмылялась.

2. Бабушка Настя
Самые лучшие воспоминания детства были связаны у Анюты с бабушкой, ведь не было на свете человека добрее и ласковее. Бабушка Настя оказала огромное влияние на внучку, она вылепила ее характер, и покатилась та дальше по жизни, как наивный, доверчивый колобок. То ли наследственные гены проросли в Аниной душе, то ли милый светлый образ бабушки настолько прочно отпечатался в ней, но всю жизнь старалась она следовать этому примеру.

Сама бабушка родилась задолго до революции, училась в церковно-приходской школе и в учительской семинарии, а позднее долгие годы преподавала в школе русский язык и литературу. Особые свойства ее характера, по-видимому, заложены были дореволюционной русской общиной. Она относилась к людям старого закала, прожила всю жизнь в непрестанном труде, но никогда не жаловалась и не унывала, как будто ежедневно нести тяжкий крест во благо семьи было для нее радостью. Была, как солнышко,- добрая, самоотверженная, щедрая, надежная, жизнерадостная, - ну сущий ангел! Истинно “милое сердце”, которое согревало своим теплом не только самых близких, но и отзывалось на нужды посторонних людей – своих учеников, дальних родственников, соседей - никому не отказывала бабушка в посильной помощи.

Трудно было назвать ее старушкой, потому что даже в преклонном возрасте оставалась она худощавой, статной, с почти не затронутыми сединой темными густыми волосами, уложенными низким пучком на затылке. С раннего утра хлопотала по хозяйству- топила печь, доила корову, а затем одевала белоснежную кружевную блузку и отправлялась на работу. А после рабочего дня накрывала стол для мужа и троих детей и сама присаживалась на краешке лавки.

Революция и гражданская война стали для семьи трагедией, но благодаря неусыпной заботе и каждодневному самоотверженному труду бабушки  удалось все нелегкие испытания вынести. Вспоминала Анюта свою бабушку Настю всегда приветливой, с живой речью, пересыпанной шутками и прибаутками. Она была глубоко верующей, строго соблюдала все православные посты, хотя в церковь ходила редко, не хватало у нее на это времени. Аня выросла в атеистической советской среде, наличие Бога всеми вокруг отрицалось, однако она так сильно любила свою бабушку и верила ей, что с годами постепенно погрузилась и в ее светлую религию.
Внучка пронесла незабвенный образ бабушки через всю свою жизнь. Она часто с восхищением рассказывала о ней своим родственникам и друзьям, но, к великому удивлению, мало кто из них хотел последовать светлому примеру. Многие даже жалели ее, считая, что жизнь бабушки была заполнена бесконечным самоотверженным трудом ради семьи, члены которой привыкли сидеть у нее на шее.

Выросла и Аня такой же доброй, отзывчивой, веселой, незлобивой, трудолюбивой. Бабушка чувствовала их душевное сродство, с радостью видела во внучке свое зеркальное отражение и неприметно выделяла изо всех остальных родственников. Конечно, она равно заботилась обо всех, но Аня всегда ощущала, что бабушка была именно ее ангелом-хранителем и крылья этой любви защищали от любых невзгод.

Когда летние каникулы подходили к концу, приходилось Ане оставлять теплый бабушкин дом и возвращаться в большой город, к родителям. Жили они в пригороде Ленинграда, городе Пушкине. Отец ее был военный летчик, полковник, а мать не работала и жила в свое удовольствие. Удалось ей так ловко устроить свою жизнь благодаря тому, что научилась она искусству мыслями и поступками своего мужа исподволь управлять и во многом подчинила его своей воле. То есть, жила их семья как в сказках - отец был головой, а мать- вертлявой шеей, которая поворачивала эту голову куда нужно.
Смотрела Аня на свою нарядную, скучающую мать и ее вольготный ленивый образ жизни, и следовать примеру ее бесцельного существования ей совсем не хотелось.

3. Книжный мир

Путеводной звездой Ани была не только бабушка Настя, но и хорошие книги. Они открыли ей увлекательный, беспредельно огромный мир.

В начальной школе начался период увлечения сказками. Анина детская книжная полочка была уставлена томиками сказок народов мира, которые она бесконечно читала и перечитывала. Все эти волшебные сказки, особенно славянские, рассказывали о вечной борьбе добра со злом, и всегда, в конечном итоге, побеждало добро. Несколько особняком стояли армянские сказки, в которых хитрость считалась достоинством и ценилась иногда выше доброты, что вызывало у Анюты недоумение, и эти сказки ей перечитывать не хотелось.

Самые любимые сказки- «Морозко», «Рукодельница и ленивица», «Золушка», “Снежная королева”- всегда награждали девушек добрых, трудолюбивых и самоотверженных, а ленивых, злых и себялюбивых строго наказывали. Добрый молодец женился на терпеливой трудолюбивой Настеньке, а не на ленивой капризной Марфушке, а принц выбирал в невесты Золушку, и отвергал ее злых сестриц.

В подростковом возрасте на книжную полку рядом с томиками сказок встали романтические произведения А.Грина, В.Каверина, Ю. Германа - «Алые паруса», «Два капитана», "Дорогой мой человек", и приключенческая литература -А.Беляева, А.Дюма, Ф.Купера... И в этих книгах было то же самое - везде и всегда добро побеждало зло! Бедную, добрую, мечтательную Ассоль увозил капитан Грей на корабле с алыми парусами, а простой дотошный Санька Григорьев боролся, искал, находил виновников гибели полярной экспедиции, и был вознагражден любовью прекрасной Кати Татариновой. С каждой прочитанной книгой Аня получала подтверждение тому, как права была ее милая бабушка в том, что добро правит миром!

В школе обнаружились у Ани большие способности. Она была всегда первой ученицей в классе, но не считала это своей заслугой, просто у нее была такая привычка - все что делала, выполнять наилучшим образом. К тому же была она выдумщицей, фантазеркой, и необыкновенной рассказчицей. Одноклассники часто просили ее поведать очередную историю и слушали затаив дыхание. Она даже мечтала стать актрисой, но мать ей этого не позволила, в семье нужен был врач, чтобы за здоровьем родных и близких неусыпно следить.

Аня закончила школу с золотой медалью и поступила без труда в лучший ленинградский медицинский институт. Правда, блестящей рассказчицей она вскоре быть перестала - перенесла тяжелую ангину с осложнением на голосовые связки, после чего звонкий голос ее стал слабым, как бы приглушенным. Она этого недостатка стеснялась, и сама тоже притихла и как будто ушла в тень, превратилась из жизнерадостной и искрометно веселой школьницы в тихую, приветливую, ласковую, бесконечно добрую студентку.

Как-то в студенческом лагере услышала она, как однокашницы судачили о ней: «Странная она, эта Князева! Какая-то белая ворона! Как будто жизнь ее совсем не била, такая терпеливая, с нежным голосом, добрая идеалистка! Будто с луны свалилась, а ведь пора бы уже измениться и стать, как все - похитрее и позлее от ударов и превратностей судьбы!»

4. Девичьи грезы
С людьми была Анюта “маленькой”, относилась ко всем с большим уважением и смотрела снизу вверх, но в душе была "большой" - ее собственные сокровенные мечты и планы были огромными. Она ставила самые высокие требования к себе и своей предстоящей жизни, но не считала, что другие должны следовать этому примеру. Каждый имел полное право жить, как ему нравится.

В студенческие годы она внимательно присматривалась к разным направлениям медицины, выбирая направление будущей работы. К четвертому курсу Аня смогла окончательно определиться, она решила посвятить свою жизнь избавлению людей от рака. Нельзя было допустить, чтобы эта страшная болезнь уносила так много человеческих жизней, надо было отдать все силы, чтобы положить этому конец и научиться излечивать тяжелый недуг. Ради этой цели она начала с четвертого курса вечерами пропадать в ленинградском научно-исследовательском институте онкологии им. Петрова, в той лаборатории, где проводились эксперименты по изучению природы рака и поиску новых методов его излечения.

Другая ее мечта, тоже огромная, была о большой любви. Надеялась она, что наступит тот момент, когда она встретит единственную любовь, чувство на всю жизнь. И все будет, как в немудреной, но очень популярной песенке Майи Кристалинской, которая в начале 60-х раздавалась из каждого окна и исполнялась в каждом танцевальном зале:
“Ночь была, был рассвет,
Словно тень крыла.
У меня другого нет,
Я тебя ждала.
Всё ждала и верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки!"

Мечтала она о своем суженом, мысленно представляла их взаимоотношения и пришла к заключению, что глубокое взаимное уважение в семейной жизни даже важнее нежной страсти. Слышала отовсюду о мужьях, которые били своих жен и поклялась себе: “Если такая напасть случится в моей жизни, то как бы не было трудно, разорву я такие отношения и уйду!" Нет, в ее жизни будет царить совет да любовь.

Но если осуществление первой мечты было, как ей казалось вполне достижимо, надо просто трудиться, не покладая рук, а она это без сомнения умела, то вторая мечта – это была птица счастья, которая неизвестно прилетит ли, опустится ли у ее ног.

Наряду с этими главными мечтами уживались в ее голове и маленькие “мечтишки”. Так, хотелось бы Ане научиться верховой езде, видно чтение авантюрных романов Александра Дюма не осталось без последствий.

В один прекрасный день в местной газете напечатали объявление о том, что открывается в городе Пушкине такая школа! До революции назывался их город Царским Селом, ведь здесь находилась летняя резиденция царской семьи, он славился своими великолепными  дворцами и парками. Старинные парки были здесь повсюду - в центре города и на его окраинах, и незаметно переходили в окрестные леса. Вот в глубине одного из парков и расположилась новоиспеченная школа верховой езды.

Солнечным осенним днем, вернувшись домой после занятий в институте, отправилась Аня прямиком в парк, чтобы разыскать школу своей "мечтишки". Шла она долго, блуждала по тропинкам парка, покрытым ярким ковром из шуршащих желто-оранжевых осенних листьев, пока не достигла заветной цели - набрела на здание, больше похожее на длинный серый барак. Около неприглядного серого барака, и вправду, топталось несколько лошадей, мирно пощипывавших слегка пожухлую, но все еще зеленую травку.

5. Знакомство
Аня нерешительно вошла в деревянное здание. В передней части барачного строения располагалась небольшая комната администрации, в то время как его большая часть была отведена под манеж. В первой комнате сидела и по-видимому отчаянно скучала девица-секретарша, которая привычно отрапортовала посетительнице, что инструктор в настоящее время проводит занятие с наездниками в парке, но скоро должен появиться.
- Подождите немного, вон хоть там на скамеечке пока посидите, - небрежно махнула она рукой в направлении парка.

Около барака стояла резная чугунная скамейка, на которой уже расположился какой-то парень, тоже, по всей видимости, поджидавший инструктора. Аня примостилась на краешке скамейки, не решаясь взглянуть в лицо незнакомому юноше.
- Здрасьте, - приветствовал ее парень.
- Что в школу пришли записываться?

Аннушка подняла голову и взглянула на него. Внешность незнакомца ее сразу поразила, она была яркой и эффектной - пышные каштановые волосы, раскидистые темные брови над небольшими серыми глазами, полные чувственные губы. И одет был он современно и дорого, напоминал картинку из модного журнала - в серой замшевой куртке, черно-белой полосатой рубашке и темных брюках. Не в пример ей, которую мать держала в строгости и она чаще всего ходила в одной и той же, сшитой своими руками, прямой черной юбке и строгой темно-синей блузке.

Аннушка смущенно отвела глаза:
- Здравствуйте! Да, я давно мечтала научиться верховой езде.

Парень говорил без умолку. Представился, его зовут Герман Ермолаев, он- студент Сельскохозяйственного института, а теперь ждет инструктора, потому как стипендии на жизнь и развлечения не хватает и он решил здесь подработать. Поинтересовался, как ее зовут, чем она занимается, где учится. Услышав, что в престижном ленинградском медицинском институте, неожиданно задал вопрос прямо в лоб:
- Девушка, а у вас жених есть?
- Нет, - окончательно смутившись, ответила Анна.

Разговор его и манеры были непростыми, в каждом слове чувствовалась обходительность и в то же время крайняя настороженность. Он как будто все время был начеку и боялся выдать себя неосторожным словом или жестом. Во всем его красивом облике было разлито неотразимое обаяние и даже чудился какой-то несовременный аристократизм.

Хотя красивые слова он часто применял не к месту, и в результате произнесенные им фразы получались слишком длинными и чопорными. Чувствовалось, что он в своей основе совсем обычный парень, но хочет произвести наилучшее впечатление. Его явная простота Аннушку совсем не отталкивала, а напротив, вызывала понимание и теплое сочувствие.

Парень рассказал, что ищет место ночного конюха, слышал от студентов, что они здесь требуются.

В конце разговора Герман неожиданно предложил ей как-нибудь встретиться, и Аннушка с затаенной радостью согласилась. Ее удивило, что этот красавец обратил внимание на нее, такую обыкновенную и ничем не примечательную девушку. Они успели договориться о времени и месте встречи, как тут появился долгожданный инструктор.

Это был подвижный мужчина среднего возраста с висячими длинными усами. Узнав, что Аня хочет заниматься верховой ездой, он пригласил ее в здание школы и перво-наперво с озабоченным видом предложил приподнять юбку и показать свои ноги.
- Мне надо убедиться в том, что они у вас достаточно длинные и подходят для верховой езды - пояснил инструктор.
Аня сильно смутилась, но не решилась отказаться, может и правда, такой осмотр полагается при наборе учеников в школу. Но когда он начал ощупывать Аннушкины ноги, она оттолкнула его, быстро одернула юбку и убежала. Желание заниматься верховой ездой с этим хамоватым инструктором у нее напрочь пропало. Зато о красивом Германе она теперь непрестанно думала и мечтала об их предстоящем свидании.

6. Первые встречи

На первое свидание Аннушка сильно опоздала, все перебирала платья и блузки, не могла выбрать подходящую одежду, чтобы хоть немного соответствовать поразившему ее воображение великолепному Герману. Боялась, что увидит он ее еще раз, рассмотрит повнимательнее, и от нее отвернется. Ведь вокруг было так много видных, модно одетых, ярко накрашенных красавиц, в сравнении с которыми она могла показаться просто серой мышкой.

Подумывала и совсем не идти на это свидание, боясь унижения. Ведь не было рядом волшебницы, чтобы переодеть ее, незаметную Золушку, в чудесное платье, и было страшно, что этот принц не заметит ее естественной привлекательности, не поймет ее душевного богатства, и пройдет мимо. Лихорадочно одевалась и переодевалась, а на ум приходили слова песенки, исполняемой Ниной Бродской:

«Ты только не пройди, не пройди, не пройди.
В глаза мои взгляни сквозь дожди, сквозь дожди.
Сквозь снег и сквозь буран, сквозь буран, сквозь буран
А, может ураган!
Взгляни и ты не будешь жалеть
И тысячу лет будешь смотреть
Ты только не пройди, не пройди
В глаза мои взгляни”.

Сильно запыхавшись. прибежала она к вокзалу, но, к ее радости, Герман все еще ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он, как и при первой встрече, показался ей сногсшибательно красивым и, как и раньше, говорил без умолку. Она была этому только рада, так как сама от волнения дар речи почти потеряла. Разговор толком не получался, был он каким-то бессодержательным, поверхностным и перескакивал с одного предмета на другой.

После первого свидания они встретились еще раза два, погуляли по парку и сходили в кино. Очарованной с первого взгляда Ане хотелось сделать все возможное, чтобы наполнить их встречи теплотой и содержанием. Герман признался, что вырос он в небольшом селе в простой малограмотной семье и в театрах никогда не был. Аню это обрадовало, значит представлялась возможность познакомить его с чем-то новым и несомненно прекрасным. Она достала билеты в филармонию на органный концерт, надеясь, что эта музыка Герману понравится. Однако классические аккорды и рулады показалась Герману невыносимо скучными и он после первого отделения потянул Аню за руку и предложил уйти.

Тогда Аннушка достала билеты в театр музыкальной комедии, надеясь что веселые мелодии и песни понравятся юноше больше. В этот раз Герман досидел до конца представления, однако мнение его о театрах не изменилось, и Аня его больше туда не приглашала. Книги он читал редко, о литературе и искусстве представление имел приблизительное, и значит говорить на эти темы они не могли. Ему такие разговоры казались нудными, непонятными, они его «в тоску вгоняли».

Начитанная Аня его и не думала осуждать и ставить себя выше, напротив она находила и в этом его особую прелесть, воображая, что Герман- это истинное дитя природы и патриархальной сельской жизни.

7. Лед и пламень

Герман получил работу ночного конюха и теперь дважды в неделю дежурил в школе верховой езды. Аннушка стала вечерами навещать его, это стало единственной возможностью встречаться с ним почаще. Идти на свидание было страшно, освещения в парке не было, и она быстро шла, почти бежала по темным мрачным аллеям. Над головой ее грозно шумели огромные деревья, а под ногами не было видно ни зги. Но храбрилась и все ждала, когда наконец подбежит к темному бараку, в окошечке которого уже светится приветливый огонек, это значит Герман затопил печку. Вот и конец опасного пути, и настала долгожданная встреча!

Возвращалась домой после этих свиданий Аня еще позднее, это было уже совсем жутко. Но она раз за разом отваживалась на эти героические походы, ей так хотелось увидеться, согреть юношу душевно и построить что-то красивое из их пока еще поверхностных отношений.

Пока Герман разогревал на буржуйке чайник, Аннушка накрывала стол “скатертью-самобранкой”: расставляла на белой салфеточке тарелки с фруктами, конфетами, домашними пирожками. Он включал портативный радиоприемник, и начинала звучать музыка, самыми любимыми были песни Пахмутовой и Добронравова. Полутемный барак преображался, в нем становилось празднично и уютно.

А потом они садились и по-семейному пили чай. Обоим было хорошо - оторванный от родных Герман отогревался в атмосфере домашнего уюта, а Аня была счастлива его довольством. После совместного чаепития они постепенно подвигались поближе друг к другу, и наступало время «страсти нежной». Юность брала свое, в  двадцатилетнем возрасте трудно было долго держаться на комсомольском расстоянии. Обнимались, целовались, но Аня всегда находила в себе силы во время оторваться и уйти домой. Переступить запретную черту было нельзя, для обоих это было слишком серьезно.   

Обращался Герман с ней всегда ровно и вежливо, но был каким-то слишком спокойным и даже равнодушным. Она совсем потеряла от любви голову, но не чувствовала ответного горения с его стороны. Аня хотела бы видеть его каждый день, но Герман как будто забывал о ней напрочь после каждой встречи. Придет она - хорошо, не придет - тоже неплохо. Он ей звонил редко и собственной инициативы, чтобы встретиться, не проявлял.

А она все надеялась и пыталась отогреть это холодное сердце. “Ведь когда-то Герда растопила ледяное сердце Кая, и оно в один прекрасный день раскрылось ей навстречу и расцвело весенними цветами”, - мечтала она.

Так и Герман когда-нибудь почувствует ее самоотверженную любовь, и произойдет чудо, настанет тот момент, когда он прозреет, рассмотрит и полюбит ее. Не понимала Аня, что сердце Германа уже было занято, переполнено до краев эгоистической любовью к самому себе. Тогда еще Аня не могла даже представить, что есть люди с совсем с другой шкалой ценностей, с отличной душевной конституцией - холодные, равнодушные, в принципе не способные никого полюбить.   

Как-то ночью она, уже лежа в постели, закрыла глаза и поплыли перед мысленным взором строчки о ее любви:

И чем ты так приворожил,
Мой милый, мой родной,
Не так хорош, не так влюблен,
Но все равно ты мой.

И верю я, что день придет,
Настанет в жизни час,
когда ты сердцем то поймешь,
как я люблю сейчас!

Как я тобой одним полна
И утром в тишине
Я просыпаюсь, и смеюсь,
Что ты пришел во сне!

8. Распределение

В служебные обязанности Германа входило вечерами выгонять лошадей на пастбище, а рано утром пригонять их обратно. Занятие это ему не нравилось, он лошадей не любил, даже побаивался. Во время его дежурств постоянно что-то случалось, то какая-нибудь из лошадей затеряется, а то и весь табун забредет в чащу леса и его не удается разыскать. В конечном итоге терпение у его начальника, усатого инструктора, лопнуло и он нерадивого конюха рассчитал.

Неприятность, как известно, не приходит одна. Вскоре Германа выселили из студенческого общежития и пришлось снимать комнату в городе. Это было дорого и неудобно. Он долго не рассказывал Ане о причине происшедшего. Однако как-то проговорился, что выгнали его из общежития за драку. Уже много позднее от общих друзей узнала Аня, что Герман жестоко избил студента из соседней комнаты и по решению студсовета общежития его выселили.

Теперь Герман устроился подрабатывать в кочегарку. Аннушка продолжала его навещать на новом месте работы и в съемной комнате, хотя с каждым разом все меньше радости чувствовала от этих встреч. От избранника, как от ледяной глыбы, холодом веяло. Было непонятно, кому она верно служила: равнодушному бесчувственному Герману или же взращенному в своей душе идеальному образу, своей идее-фикс. Герман тоже иногда заходил к ней в гости, ему нравилось то, как она живет: в большой трехкомнатной квартире вместе со своим заслуженным отцом-полковником и всегда нарядной вальяжной матерью.

Но вот наступил последний год обучения: Аня заканчивала последний курс ленинградского медицинского института, а Герман - сельскохозяйственного института. Приближался волнующий момент - распределение на работу.

Аня Князева была одной из самых лучших студенток на лечебном факультете, кроме того вечерами работала в НИИ онкологии, и надеялась на распределение в этот институт. В лаборатории НИИ эту талантливую и трудолюбивую девушку успели оценить по заслугам, и заранее послали запрос в Академию медицинских наук в Москву о предоставлении ей аспирантуры. Аня мечтала о получении заветного аспирантского места, чтобы приступить к работе всерьез, начать поиск средств и методов лечения рака.

Герман же учился неважно, с трудом переползал с курса на курс, но все-таки сумел закончить институт. Грядущее распределение его пугало, он понимал, что его наверняка пошлют механиком по сельхозтехнике в колхоз. Однако он ни в коем случае не хотел опять оказаться в деревне. Из своего родного села он с превеликим трудом вырвался и решил к такой жизни больше никогда не возвращаться. Нет, он должен сделать все возможное, чтобы остаться в большом городе!

А путь для этого был известный, нужно было жениться на девушке-ленинградке. Вот для этого теперь срочно потребовалась Герману преданная Аннушка. Ленинградка, да еще дочь полковника, живет в трехкомнатной квартире, будущий врач, ну чем не отличная партия? К тому же привлекательная и интеллигентная девушка, правда, один минус, что одевается неважно.

Герман беспрерывно перетирал в уме эти мысли, наконец, принял окончательное решение и как-то вечером позвонил Ане, сказав, что им необходимо встретиться. Аня сильно удивилась, ведь они последнее время виделись редко, она оставила свои напрасные надежды согреть это холодное сердце и больше не тревожила юношу своей любовью.

9. Сватовство

Изумилась Анюта неожиданной просьбе, но согласилась. Герман пришел поздно, родители уже спали, и девушка поджидала на кухне. Парень слегка выпил, вероятно для храбрости, и после нескольких дежурных фраз, запинаясь, сделал Ане предложение руки и сердца. При этом он даже что-то упомянул о приближающемся распределении, так что при большом желании можно было понять одну из причин его спешки. Однако Аня не хотела в эти детали вникать, другое ее беспокоило: высказался он всерьез, начистоту, или же в алкогольном забвении.

С одной стороны была она ошарашена предложением руки и сердца от всегда равнодушного, холодного Германа, но с другой быстро вернулась к своим возвышенным мыслям: возможно, что случилось чудо, и она своей горячей любовью сумела-таки растопить это ледяное сердце, юноша ее наконец рассмотрел, понял и смог полюбить?!

Казалось осуществилось то, о чем она так долго мечтала и о чем складывала стихи:
“И верю я, что день придет,
Настанет в жизни час,
когда ты сердцем то поймешь,
как я люблю сейчас!”

Однако все произошло слишком неожиданно и быстро, и Аня чувствовала, что не может ответить сразу, ей надо было все понять и обдумать. Герман звонил каждый день и видно было, что предложение руки и сердца было сделано всерьез, и он от сказанного отступать не собирался. У Анюты же, как ни странно, не было настоящего чувства радости, сверлило подсознательное чувство, что она встает на ложный путь, что происходит что-то неправильное.

Ведь вся история их взаимоотношений была не очень счастливой, любовь была лишь с ее стороны, а с его - лишь спокойное приятие ее забот. Не было той обоюдной страсти и любви, которая у юноши и девушки естественным образом переливается в стремление пожениться. Сомневалась Аня, но к своему удивлению каждый день убеждалась, что Герман проявляет небывалую настойчивость, по-видимому он в своем выборе был уверен.

Она продолжала колебаться. Посоветовалась с матерью, та считала, что пришло время дочку замуж выдавать, и полагала, что эта партия была очень неплохой, жених был этакий элегантный красавец, можно было перед знакомыми и родными похвастаться. Она постаралась успокоить дочь, все, дескать, в их отношениях со временем наладится и благословила ее на брак. Больше посоветоваться было не с кем, милая бабушка уже давно лежала в сырой земле. Аня поверила материнскому жизненному опыту, подавила свои сомнения, и дала окончательное согласие.

Герман спешно поехал в родное село к родителям, чтобы рассказать о грядущих планах. Там он в таких радужных красках расписывал перед родителями семью своей невесты, что отец его укоризненно спросил:
-Ты на ком собственно собираешься жениться, на девушке или же на ее папаше-полковнике?
Когда Герман вернулся в город, то они с Аней отправились покупать обручальные кольца. Аннушка немного знала латынь, ее основы изучались в медицинском институте, и предложила написать на обратной стороне колец изречение на классическом древнем языке. Она предложила Герману несколько вариантов: amor omnia vincit – любовь превыше всего, conibia sunt fatalia- браки совершаются на небесах или omnis vitae - на всю жизнь. Они сошлись на третьем варианте «omnis vitae», оба мечтали, чтобы их союз был вечным, надежным, длился всю жизнь.

В начале весны, незадолго до распределения, состоялась веселая студенческая свадьба. Собрались на праздник студенты из двух институтов- из медицинского и сельскохозяйственного. Денег у молодоженов не было, и однокурсники предложили организовать свадьбу «вскладчину», то есть каждый студент вносил часть своей стипендии на проведение торжества. С подарками пришли лишь родственники, которые ничего о заключенном договоре не знали.

Свадьба удалась на славу, была она щедрой, разгульной, с застольными речами, песнями и плясками. В самом начале торжества поднялся отец Ани и произнес традиционный тост: "Совет вам, да любовь на долгие годы". Много было в этот день сказано красивых слов с пожеланиями счастья, любви, будущих детей.
«Ах эта свадьба-свадьба-свадьба пела и плясала», - пел гармонист популярную песню и все за ним дружно подхватывали. Долго потом вспоминали приглашенные гости потрясающее студенческое торжество, в результате которого родилась новая семья Ермолаевых.

10. Ожидание чуда

В первую брачную ночь Герман с трудом выдавил из себя: “Я тебя люблю!” Он очевидно считал, что эти слова являются той обязательной мантрой, которая должна быть произнесена в начале семейной жизни. Но сказано это было настолько невыразительно и бесцветно, что казалось это не слова любящего мужчины, а просто где-то случайно услышанная и заученная фраза. Но Аня объяснила это неумением своего молодого супруга высказывать свои чувства.

Аннушка вскоре заподозрила, что забеременела, и оба были несказанно рады этому событию. Все теперь происходящее в глубинах Аниного тела стало самым важным и волнующим, представлялось каким-то волшебством, приводившем их обоих в восторженное состояние. Неужели это правда, что внутри нее живет и развивается крошечное, но уже горячо ими любимое существо? 

Одновременно Аня сдавала госэкзамены, сидела дни и ночи над огромными медицинскими фолиантами, а Герман, пораженный ее упорными занятиями, иногда возмущался: «Смотри, если что случится с нашим будущим ребенком из-за твоего неистового упорства, то это будет твоя вина!» Но Аня по-иному не могла, отличные оценки даром не давались.

У Германа тоже была сессия, но он готовился к экзаменам по-своему, облегченным методом: учебников не открывал, а лишь просматривал тетрадочки с записью лекций. Это у него отнимало от силы три-четыре часа в день, но он все-таки умудрялся, хоть и на тройки, но испытания успешно выдерживать.

Подошло распределение. Герман, как и мечтал, остался в Ленинграде, благодаря женитьбе на ленинградской девушке. Он получил свободное распределение и нашел место инженера в НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства. Герман решил по примеру жены заняться наукой.

При распределении же Ани возникла неожиданная проблема. Ученая секретарь НИИ онкологии приехала специально в мединститут, чтобы представить документы о предоставлении Ане места в аспирантуре их института. Она вышла из комнаты, где заседала комиссия, подошла к Ане, обняла и сказала: “Все хорошо, девочка, теперь ты наша аспирантка!”
И тут Аня неожиданно ляпнула: “Спасибо, Валентина Сергеевна. Но что делать, если я может быть жду ребенка?” Она еще не посетила врача и не могла быть полностью уверена в своем положении.

Ученая секретарь с ужасом от нее отшатнулась, сбежала по лестнице и села в машину, которая умчала ее в НИИ. На следующий день Аню вызвали “на ковер” к начальнику лаборатории. Он был донельзя рассержен: “Ты что? Аспирант должен служить науке денно и нощно, а не рожать и нянчить детей!” Он не находил слов от возмущения! Пришлось ему звонить в Москву в Академию медицинских наук, и просить заменить Анину аспирантуру на клиническую ординатуру, ведь было ясно, что через несколько месяцев ей надо будет рожать и оставаться с ребенком первое время, а значит, что за три года она диссертацию написать никак не сможет. Руководитель нервничал, бегал по кабинету и кричал: “Я перед Академией выгляжу как полный идиот, я столько времени добивался для тебя аспирантского места, я так верил в твой талант и трудолюбие, Аня, а ты меня так сильно подвела!!!" Аня не знала, что ответить, она страшно переживала, что невольно поставила в неудобное положение своих руководителей, но ни за что бы не согласилась прервать желанную беременность.

Летом у молодоженов был отпуск, они наслаждались свободным временем и впервые их отношения стали совсем другими, близкими, теплыми, их сплотило ожидание того чуда, которое ожидалось в их жизни – рождения ребенка. Аннушка, невзирая на тошноту и сильные отеки, была безмерно счастлива и с восторгом чувствовала, как каждый день в ней подрастает и развивается маленькая жизнь!

Они оба начали работать, но через несколько месяцев Аня вынуждена была уйти в декрет. Теперь она каждый день ожидала мужа после работы, накрывала на стол, кормила его ужином, а затем они вместе шли в пушкинский парк, держась за руки, и мечтая о будущем малыше.

Это была настоящая идиллия, все было так мирно и хорошо, что они даже удивлялись: «И почему это другие супруги ссорятся, разводятся, из-за чего, ведь у нас даже намека на какие-либо размолвки нет и быть не может!» Они еще не знали, что этот первый год был самым счастливым временем в их совместной жизни и ничего подобного в будущем не повторится.

11. Рождение детей

Наконец произошло долгожданное событие. Аннушка родила, и не одного ребенка, как ожидалось, а двойню - девочек-близнецов. Это удивило всех, даже врачи до последнего момента не подозревали, что детей родится двое. Родные шутили: «Ну, ты, Анюта, у нас во всем отличница, и здесь перевыполняешь все наши планы и ожидания!»

Роды были тяжелыми, за одну ночь потеряла Аня около пятнадцати килограммов. Около недели после родов она не могла подняться с постели, а когда наконец выползла в общий коридор, то другие роженицы с испугом не нее смотрели и прозвали “жертвой Освенцима”. Но она сама чувствовала себя безмерно счастливой, ведь у нее родились маленькие прекрасные дочки-грибочки! Из репродуктора доносилась песня Вахтанга Кикабидзе “Как прекрасен этот мир”, Аня слушала, и была согласна с каждым словом, этот мир действительно был сказочно прекрасен.

Родители выделили молодоженам небольшую комнату в своей квартире, туда и вернулась Аня из роддома с двумя пищащими кулечками. Герман казалось был рад, встречая Аню с детьми из роддома, даже прослезился, но вскоре стал на глазах меняться - помрачнел, замкнулся, отдалился. Аниного мужа словно подменили.

Девочки были прехорошенькие, крепенькие, но очень беспокойные. Им не хватало грудного молока, а от молочных смесей они мучились болями в животиках. И поэтому они по-своему жаловались и плакали день и ночь. Грудного молока у Ани было мало, а из-за бессонных ночей оно почти пропало совсем.

Герман все больше раздражался и сердился, ведь его жизнь стала совсем другой, она не была полна сплошных удовольствий, как до рождения малышей, а напротив стала неудобной и беспокойной. Аня не посвящала каждую минуту любимому мужу, чтобы угодить ему, ублажить его, но все время крутилась вокруг малышек: перепеленать, покормить, сцедить остатки молока, сварить смесь на докорм, успокоить, убаюкать, постирать, погладить…

Теперь бросалась в глаза диаметральная разница их характеров: если Аня была готова вытерпеть все, что угодно, ради высокой идеи, ради этих двух новых жизней, то Герман жертвовать собой не привык и учиться этому не желал. Рождение близнецов молодых супругов должно было бы сблизить, но в действительности стало для них серьезным испытанием, тем бременем, под тяжестью которого их молодая семья стала давать первые трещины.

Когда малышкам исполнилось три месяца, Анин отец полковник Князев с торжественным видом зарядил фотоаппарат, чтобы сделать первые снимки. Это был важный этап, ведь позади были самые трудные месяцы жизни маленьких внучек. Он сфотографировал девочек в разных положениях: лежащими в кроватках поодиночке и вдвоем, на руках у мамы Ани, папы Геры и бабушки с дедушкой. Герман показал эти снимки на работе и услышал от сослуживцев восторженные слова: «Ну и счастливец же ты, парень! Какая у тебя жена-красавица, и какие чудесные подрастают дочки!»

Но Герман так не считал! Он все больше злился на те неудобства, которые доставляли ему эти вечно орущие малявки, но рты этим несмышленышам заткнуть было невозможно, и он изливал свое раздражение на доброй безответной Ане. Она стала для него постоянным «мальчиком для битья». Это она была виновата в том, что ему стало так неприятно, так некомфортно жить! Герман не привык терпеть неудобства, а теперь жена и народившиеся отпрыски его волей-неволей к этому принуждали.

Периодически он стал превращаться в совершенно другого человека, как будто снимал с лица маску приличия и показывал свое истинное лицо обозленного, раздраженного мужлана. Куда вдруг девались его вежливые манеры с претензией на аристократизм? Он срывался по любому поводу и походя оскорблял свою молодую жену.

Герман предварительно закрывал дверь в их маленькую комнату, чтобы кричать на нее без свидетелей, но его брань все равно доносилась до ушей родителей. Аннушка отмалчивалась или же старалась его мягко успокоить, а он, не чувствуя настоящего сопротивления и противодействия, все больше расходился. Теперь она часто слышала от любимого мужа такие раздраженные злые слова, которые по ее мнению никогда не могут использоваться любящими супругами в совместной жизни.

12. Научная работа

Герман часто выговаривал жене: «Выходи на работу, я тебя, бездельницу, кормить не собираюсь!» Это Аня-то была бездельницей? С двумя крошечными дочками на руках, в вечных заботах, когда ни днем ни ночью не было ни минуты покоя?

Но Аня послушалась, и стала спешно устраивать доченек в ясли, но их, к сожалению, не принимали, они были слишком маленькими и слабенькими. В конце концов удалось в шесть месяцев устроить в ясли одну из девочек, но у второй обнаружилось малокровие и ее не взяли.

Надо признаться, что в НИИ онкологии Аню уже не очень ждали. Особенно после того как узнали, что она родила двойню. Мало того, что она сотрудников лаборатории  подвела и оказалась беременной, но к тому же еще и двойню умудрилась родить! Ну какой из нее научный работник? Она теперь на много лет связана по рукам и ногам уходом за маленькими детьми.

Ее начальник нашел выход из положения, который по его мнению решал эту трудную дилемму: он решил убрать Аню с глаз долой - перевести ее из научной лаборатории, в лечебное отделение института. Теперь Аню уже не научная работа ожидала, а рутинная работа по лечению онкобольных. Конечно, она была бы рада принести посильную пользу, но в том-то и дело, что методы лечения больных раком были в те годы очень несовершенны, и всем было ясно, что необходима длительная кропотливая научная работа по поиску новых подходов к лечению этого серьезного заболевания.

Родителям было очень обидно за свою дочку, которая так долго мечтала о научной работе в НИИ онкологии, и вот теперь беременность и рождение двойни свели все ее усилия на нет. Никому не нужна обремененная двумя крошечными детьми мать, всем нужен работник, причем успешный, талантливый сотрудник.

И тогда родители предложили Ане: “Одна внучка теперь ходит в ясли, а с другой мы можем днем посидеть. А ты езди каждый день в научную библиотеку и подготовься к сдаче кандидатского минимума, мы даем тебе на все три недели!” Они способности и усердие своей дочери знали и не сомневались, что она не подведет. И, конечно, Аннушка не подвела, она подготовилась за эти три недели к сдаче кандидатского минимума по философии и по английскому языку и сдала оба экзамена на отлично.

О ней в институте онкологии стали ходить легенды, как это мать крошечных близнецов, которая ни дня не ходила на занятия, сумела подготовиться самостоятельно и сдать сложные экзамены с первого раза и с самой высокой оценкой. Слухи эти дошли до ушей руководителя лаборатории, который в очередной раз вызвал Аню “на ковер”: “Ну, Анна Николаевна, способности видно у тебя феноменальные и похоже, что двое детей тебе в научной работе не помеха. Мы тебя оставляем в научной лаборатории!”

Такими сложными путями удалось Ане доказать, что она сможет успешно работать, и нет тех препятствий, которые могли бы ее остановить.   

За несколько недель подлечила Аня и вторую девочку, и она тоже смогла пойти в ясли. Когда детям  исполнилось девять месяцев, она вышла на работу, как и требовал этого Герман.

Она с головой погрузилась в исследования - осваивала новые методики, ставила эксперименты, подготавливала материал для статей и диссертации- было трудно, но она верила, что в конце концов появится свет в туннеле и она нащупает новые подходы к лечению рака. На работе к ней относились с уважением, она чувствовала себя человеком, отдыхала душой от однообразной домашней работы и главное от неадекватных перепадов настроения своего мужа.

13. В отдельной квартире

Полковник Князев, отец Ани, хлопотал во всех возможных инстанциях о предоставлении семье дочери отдельной квартиры, ведь жизнь его с женой стала очень неспокойной, и не столько из-за двух маленьких внучек, сколько из-за скандалов, которые периодически устраивал зять. Когда внучкам исполнилось два года, то молодой семье, наконец-то, предоставили отдельное жилье.

Родители вздохнули с облегчением, однако Аннушка была не рада, ей было страшно, предстоящая жизнь один на один с грубым раздраженным Германом ее пугала. Всем вместе было им жить хоть тесно и трудно, но зато рядом была хоть какая-то защита – ее родители. Их присутствие выпады Германа несколько сдерживало. Они были невольными свидетелями и иногда заступниками. Она своего мужа все больше боялась, она не знала, что еще можно ожидать от этого человека и в глубине души опасалась самого худшего.

В начале лета переехала семья Ермолаевых в собственное жилище в ленинградских новостройках. Квартира была двухкомнатная, угловая, светлая, на первом этаже. Большие окна были обращены на восток и юг, и в теплое время года было невыносимо душно и жарко. Аннушка сшила и повесила плотные занавески, чтобы спрятаться от палящего солнца. Мебели у них поначалу не было никакой, лишь детские деревянные кроватки. Герман одолжил в студенческом общежитии две раскладушки, парту и два стула. На раскладушках они спали сами, а парту со стульями приспособили на кухне. Теперь самое необходимое на первое время у них было.

В новом жилище научилась Аня искусству “жить на цыпочках”, говорила тихо, никогда не спорила с Германом, и старалась исполнять в точности все, что он требовал. Взяла все заботы на себя, утром кормила семью завтраком, потом отвозила девчушек в ясли, а после работы забирала их, бежала по магазинам и готовила ужин. Герман ей помогать с детьми категорически отказался, а она уже и не просила, боясь своего вспыльчивого господина лишний раз разозлить.

Утро, как правило, начиналось с его раздраженной брани, и то же самое слышала она, приходя домой. Возвращаться в этот ад не хотелось, но чувство долга по отношению к детям и семье вынуждало это делать. Коробили Анюту оскорбления мужа, она таких отвратительных некрасивых слов сроду не слышала, ведь самым серьезным бранным словом, которое она сама могла себе позволить по отношению к плохим людям было слово "бессовестный". Но все терпела и думала по привычке: надо что-то делать, чтобы мужа успокоить. Между тем Герман становился все более озлобленным и нетерпимым.

Анюта свято верила в то, что все люди изначально добры, и таким должен быть и ее муж. И если он ведет себя по отношению к ней оскорбительно или грубо, то возможно провинилась в этом она. Это значит, что она, Аня, чем-то его обидела, что-то сделала неправильно, что-то не смогла объяснить. И если она постарается исправиться и быть лучше, то недоразумений больше не будет. Ведь добро всегда отзывается ответным добром, так когда-то учила ее милая бабушка, так учили русские народные сказки. 

Поэтому она завела дневник, где записывала почти каждый день: «Что я сегодня сделала не так и как надо было поступить, чтобы Гера не раздражался и не кричал, и у нас в семье все шло мирно и ладно!»

Герман отказывался помогать жене «из принципа». Он самоуверенно считал, что женщина - это существо второго сорта, ее предназначение горшки за детьми выносить, щи варить и деньги на семью зарабатывать, а он, как мужчина, и глава семьи, должен чувствовать всемерное уважение и занимать высокие посты. Своей жене Герман отчаянно завидовал, он ее просто возненавидел за эту «несправедливость», ведь она училась, занималась наукой, а почему-то не он, она ставила сложные эксперименты, писала научные статьи, готовилась к защите диссертации. Он не хотел знать, как много труда она вложила и продолжала ежедневно вкладывать, чтобы этого достичь.

Герман всячески препятствовал и ставил палки в колеса, он в глубине души надеялся, что жена не справится, ведь слишком тяжелую ношу приходилось ей тащить одной. Не выдержит его супруга такой адовой нагрузки и с науки соскочит. Почему это, Анька, глупая баба, должна заниматься научной работой, а не он, ведь он, по его глубокому убеждению, был лучше, умнее и достойнее всех. Он ей так и говорил с возмущением: «Ты же ничтожество, ты без меня - полный ноль!» Он обращался с ней грубо, как с надоевшей служанкой.

У него самого с наукой не заладилось, нужно было сдавать вступительные экзамены в аспирантуру, а он застрял на первом же экзамене по истории КПСС, никак не мог его одолеть. Стал требовать у Ани его подготовить и она пыталась ему искренне помочь, но любые занятия требуют прилежания и терпения, а эти качества у Германа напрочь отсутствовали. Он раздражался, выходил из себя, и все заканчивалось очередной ссорой.

14. Семейное "счастье"

Научные эксперименты часто продолжались до позднего вечера, но Ане приходилось нередко досрочно прерывать их, так и не получив окончательного результата, ведь ей надо было бежать, чтобы успеть забрать дочек из яслей.

Научные руководители недовольно морщились, кривились, аспирант обязан был доводить эксперимент до конца, обязан получить результат, чего бы это ему не стоило. Аня не знала, что делать, но помог случай: врач в поликлинике написал направление в ясли санаторного типа, как для недоношенных и часто болеющих малюток. В этих яслях был предусмотрен особый уход и питание и при необходимости можно было продлить пребывание до позднего вечера или даже оставить детей ночевать.

Это было спасением и единственной возможностью продолжать научные исследования. Ведь каждый ее рабочий день был расписан по минутам и заполнен сложнейшими экспериментами. В лаборатории канцерогенеза, где Аня Ермолаева работала исследовалась связь возникновения рака с механизмами старения. В качестве экспериментальных моделей использовались линии генетически модифицированных мышей с инкорпорированным геном рака молочной железы. Предполагалось, что у таких мышей возникнет не только резкая стимуляция возникновения опухолей этого органа, но и ускорится старение. Но это предположение еще надо было подтвердить.

Работа была трудной, но Аня еще в юности науке присягнула, также как и своей семье, и выдерживала все нечеловеческие нагрузки. Хоть через силу, а иногда со слезами, но тащила предназначенную ей ношу. Да и помочь ей было особенно некому. Когда-то был в ее жизни такой человек- милая бабушка, но она давно улетела в мир иной, хотя казалось и теперь своей невидимой рукой поддерживала Аню, давала ей душевные и физические силы.

Суббота и воскресение были их семейными днями, когда могли они отдохнуть все вместе. Хотя и в эти дни Ане нужно было работать - проводить статистический анализ экспериментального материала, переводить публикации с английского, писать статьи в научные журналы. Времени не было совсем и иногда маленькие дочки подходили к заваленному бумагами письменному столу Ани и спрашивали: 
- Мамуся, а когда ты, наконец, допишешь свою бумажку (так они называли ее диссертацию), мы сможем снова сходить в зоопарк?»

- Конечно, милые мои дочурки - обнимала их Аннушка. Ей было жаль своих малышек, но свободного времени было очень мало. Надо было довести работу до конца, ведь она так давно мечтала приблизиться к пониманию причин развития рака.

Отца своего, Германа, дочки ни о чем не просили, он от всех домашних забот устранился и был в их семье на особом положении, на положении почетного гостя. Приходил, когда хотел, садился к столу, ел, отодвигал тарелку и уходил отдыхать. С наукой у него так ничего и не получилось, и тогда студенческий товарищ помог Герману устроиться главным механиком на автобусное предприятие. Вот эта работа подошла ему как нельзя лучше, сидеть в кабинете начальника, руководить, гонять рабочих с места на место. Теперь на работе, как и в семье, у него появились подчиненные, то есть жертвы, а он с удовольствием исполнял роль тирана. Власть ему всегда очень нравилась, льстила его самолюбию.

Перед начальством он умело стлался и всячески угождал, а вот на рабочих срывал свое раздражение и злость. Рабочие от него страдали, ненавидели его, но ничего поделать не могли. Зато начальство ценило лояльность главного механика и потому зарплата ему прибавлялась в первую очередь, и премии регулярно выплачивались.

Денег в семье постоянно не хватало, Аня с трудом сводила концы с концами. До получки часто приходилось идти к соседям, одалживаться. Сама Аня ходила в старье и опорках, в родном НИИ даже самые низкооплачиваемые лаборанты о ней судачили: «Никто в институте не одевается хуже Анны Ермолаевой, а жаль ее, ведь талантливая и привлекательная женщина!» Зато Герман был всегда одет с иголочки, у него деньги не переводились, он отдавал в семью лишь часть зарплаты, а остальное на свою собственную сберкнижку аккуратно откладывал. Но Аня и тому была рада, не хотела разбираться, связываться с ним, боялась разборок, скандалов.

Но свою жену Герман иногда своеобразно "утешал": «Не переживай, если бы все ходили по улицам голыми, то тогда ты оказалась бы самой красивой! Ведь я-то это знаю!»

А Аня все больше понимала, что совсем не совпадают ее девичьи мечты с суровой реальностью супружеской жизни. Не было в их взаимоотношениях ничего похожего на взаимный лад, на совет да любовь. Столько унижения приходилось Ане переносить от своего суженого, что никогда раньше не могла она представить, что ей придется такое испытать! Ее красивая мечта о большой возвышенной любви явно потерпела крах, и все-таки Аня не чувствовала себя окончательной неудачницей. Ведь их дом был заполнен щебетом двух маленьких девочек, их смехом и плачем, потешными словечками и выражениями, и этот детский мир, несмотря ни на что, делал ее счастливой. А еще оставалась у нее любимая работа.

15. Аттестация

Каждый год в НИИ онкологии, как и в других научно-исследовательских центрах Советского Союза, проводилась аттестация ординаторов и аспирантов. Это было торжественное событие, когда приезжала из Москвы из Академии медицинских наук комиссия, перед которой все аспиранты и ординаторы обязаны были отчитаться за выполненную в текущем году работу. Тут же всегда присутствовал научный руководитель, возглавлявший это научное направление. Это был ежегодный контроль деятельности обучающейся научной элиты с оценкой значимости выполняемой работы, которая должна было представлять академический интерес или иметь практическое применение. Это было в высшей степени ответственное событие и все ординаторы и аспиранты тщательно к нему готовились.

В этом году Аня должна была проходить аттестацию одной из первых, около восьми часов утра. Но как ей было успеть, ведь надо было с утра отвести детишек в детский садик, а конец туда был не близкий? Кто бы ей смог помочь? Она, как всегда, была совершенно одна со своими заботами и проблемами. Аня страшилась попросить о помощи мужа, опасаясь вспышек гнева и ярости с его стороны. Посоветовалась с соседкой, в глубине души надеясь на ее помощь, но та решительно отрезала: «Ты что? У тебя же муж под боком, отец твоих детей! Чего ты боишься, проси его, делов-то - детей в детсад отвести! Конечно, он тебя подменит!» У этой соседки тоже были мальчики-близнецы, муж ее был простой добрый парень, и она семейных проблем Ани не понимала. Чего это Аня вдруг переполошилась, ну и что с того, попросить родного мужа помочь с детьми, чего-же проще?

И правда, другого выхода Аня не видела и решилась последовать этому совету. Все тянула, боялась, но в день аттестации, рано утром, еще лежа в постели, тихонько тронула сонного Романа за плечо и робко его попросила: «Гера, будь добр, помоги мне сегодня, отвези доченек в садик. У меня аттестация, приезжает комиссия из Москвы и я должна быть на работе раньше обычного, уже в восемь часов!»

Лучше бы она этих слов не произносила! Муж ее очнулся, в первый момент затих, а потом повернулся к ней с побелевшим от бешенства лицом: «Ах ты, дрянь! Ишь, что придумала, я ей видите-ли помогать должен! Вести детей в детсад? Когда ты в конце концов научишься все делать сама?»

Он размахнулся и тяжко ударил ее по распластанному полусонному телу. Кулаки у него были свинцовые. Удар пришелся по левому боку, она только охнула от страшной боли и начала, как рыба, ловить открытым ртом воздух, пытаясь вдохнуть. Дышать не получалось, как и пошевелиться. Герман быстро встал, оделся и ушел, громко хлопнув дверью. Она так и осталась лежать, боясь двинуться. Прошло не меньше получаса, прежде чем Аня начала осторожно сползать с кровати.
-Доченьки, милые, помогите мне встать, пожалуйста! Оденьтесь сегодня сами, и пойдемте потихонечку в садик, - взмолилась она. Ее четырехлетние дочки проснулись, поняли, что случилось что-то неладное и надо постараться маме помочь.

Умницы, оделись сами и маме помогли одеться, и побрели они вместе в детский садик. На аттестацию она конечно сильно опоздала, назначенное время пропустила, но ее все-таки вызвали одной из последних. Сидела она перед комиссией глубоко подавленная, с отсутствующим видом, а научный руководитель всячески старался ее подбодрить и изо всех сил приезжим деятелям расхваливал. Он воображал, что его талантливая аспирантка от волнения перед ответственной комиссией дар речи потеряла.

Аттестация прошла успешно. Анна позвонила на работу мужа, просила ему передать, что необходимо забрать детей из детского сада, а сама с трудом превозмогая боль и переваливаясь, как утка, доплелась до электрички и уехала к родителям в Пушкин. К Герману она решила больше не возвращаться, этот удар стал для нее последней каплей. Ведь помнила клятву своей юности, что никогда не будет жить с мужчиной, который ее ударит, такого унижения она не допустит. И вот это несчастье с ней случилось и она не должна изменить своему слову, ведь это значит потерять себя.

“Мы не позволим этому ироду нашу Аннушку бить!” - увидев с трудом передвигающуюся дочь, возмущались родители. Положение было критическим, молодая семья была на грани распада. Боль Анну не отпускала, ни душевная, ни физическая, и теперь она, как никогда раньше, была полна решимости. Но родные понимали, что поддержать дочь означает, что придется взять часть ответственности за нее и маленьких детей на себя, а этого никому делать не хотелось. Все родные возмущались, но слова оставались словами, а дела были делами.

Практичный Герман сразу сообразил, как неблагоприятен для него развод: это означало размен квартиры, и значит жить ему придется в коммуналке. Этого он допустить не мог, ухудшать свои жилищные условия, потерять свое благополучие он был не согласен. Конечно, он Анну, эту недотепу, не больно высоко ценил, но разводиться не хотел и вызвал срочно из деревни мать, надеясь, что та его добренькую тряпку-жену сможет уговорить вернуться к прежней жизни.

Приехала эта простая деревенская женщина, и начала Анну обрабатывать, и так и сяк.
-Ну что ж, если и стукнул он тебя слегка по попке, что же из-за этого детей без отца оставлять? Нет, конечно, вам надо примириться.
И в то же время случайно высказала и свое личное, наболевшее:
- Уж я-то Германа знаю, я бы с этим психом никогда жить вместе не смогла. Я ему давно говорила, что надо к врачу идти, да от больных нервов лечиться.

Через неделю Аня с матерью и сестрой поехали к Герману для серьезного разговора и принятия решения относительно дальнейших действий. Сильно напуганный этим визитом Герман пустил в ход испытанное верное средство- свое неотразимое обаяние. Он встретил гостей приветливо, ласково, помог раздеться, усадил, чаем напоил, заставил маленьких дочек стишки гостям почитать, и родные совсем растаяли. Ведь Герман при желании мог кого угодно очаровать, была у него эта отработанная годами тренировок наигранная маска обаятельности, которая его сущность в нужный момент надежно прикрывала.

Тут даже решительнее всех настроенная сестра Анны сдалась и стала уговаривать ее не осложнять детям и себе жизнь, простить мужа и вернуться к нему: “Ведь смотри как он детей любит и нас привечает, даже стишки с ними выучил к нашему приезду! Ну погорячился он, стукнул в сердцах, но ты постарайся забыть и прости его!” И Анна вынуждена была сдаться, куда ей было деваться, решение практических вопросов - развод, размен квартиры- это все было не по ее части, она этого делать не умела.

Да и не могла она обидеть Германа, лишить его привычного удобства, не могла дочек без отца оставить, не могла разрушить семью. Хотя говорили дети не раз, что за ней на край света последуют и о своем вечно раздраженном, озлобленном отце даже не вспомнят. Герман поступал недостойно, вел себя как взбесившийся идиот, он излучал зло, но она не могла следовать его примеру, и поступать так же. Тогда бы случилось самое страшное - она бы стала жестокой и беспощадной, стала, как он. Даже на зло ответить злом она не могла, это значило изменить свою сущность!

Но в глубине души Аня знала, что Германа не простит никогда и рано или поздно от него уйдет. Ей казалось, что любовь ее прошла, и теперь их развод был лишь вопросом времени. Она больше не чувствовала себя связанной с ним никакими обязательствами. Постоянная ноющая боль в боку так и осталась, она теперь шла по жизни вместе с ней. К врачам она не хотела обращаться, унизительно было признаться, что она живет с мужчиной, который способен ее ударить. Стала эта физическая, как и душевная боль понемногу отпускать лишь через полгода, но полностью так никогда и не ушла.

16. Защита диссертации

Через год боль в левом боку внезапно настолько усилилась, что пришлось лечь в больницу. Провели обследование, установили опущение левой почки второй степени, осложнившееся гидронефрозом. Врачи ее расспрашивали с пристрастием, что могло стать причиной заболевания? Анна скрыла истинную причину, сказала лишь, что упала около года тому назад и сильно ударилась левым боком. Так врачи и записали в истории болезни: «Нефроптоз левой почки, возникший в результате ушиба поясничной области, и впоследствии осложнившийся гидронефрозом». Сняли болевой приступ, подлечили слегка, и Аня спешно выписалась из больницы. Ей залеживаться было некогда, ведь через неделю была запланирована защита кандидатской диссертации.

Научный руководитель Ани предлагал перенести защиту на более поздний срок ввиду неожиданной болезни, но она решительно отказалась. У нее было чувство, что легче никогда не будет. Все в ее жизни было так трудно и сложно, что тянуть с защитой было ни в коем случае нельзя, надо постараться сделать это немедленно, как бы не было тяжело. И если она не сделает этого сейчас, то возможно, что не состоится это событие никогда. А ведь это была ее большая мечта, важный итог ее жизни и работы. Да и отец-полковник ей сказал: “Если ты, Анечка, защитишься, то буду я считать, что жизнь мой прошла не зря”. Отца своего она подвести никак не могла.

Защита диссертации прошла блестяще, заслуженным профессорам и академикам ее сложнейшая работа чрезвычайно понравилась. Анне Николаевне Ермолаевой удалось найти новые потенциальные онкопротекторы на различных генетических линиях животных, что давало возможность предполагать их эффективность в предотвращении и лечении раковых болезней у людей. Все брошенные членами Ученого совета шары оказались белыми, ни одного черного, то есть все были «за» и никто ”против”. Сотрудники о ней говорили «умница и скромница». Послушать ее доклад на заседании Ученого Совета НИИ онкологии пришли ее мать и муж Герман. Он даже показывал слайды во время доклада.

На торжественном ужине, посвященном защите Анной Николаевной Ермолаевой кандидатской диссертации, как и полагалось, произносились бесчисленные тосты в ее честь. Но один из сотрудников высказал то, что думали все: «Этой женщине надо памятник золотой поставить, ведь это практически немыслимая задача - выполнить такую сложную научную работу и одновременно вырастить дочек-близнецов!» Кто-то предположил: «Конечно, это невозможно, по-видимому, детей растила ее мать, давайте поднимем бокалы за нее!» Но мать Анны отказалась от незаслуженных почестей: «Нет, надо сказать честно, и диссертация это только ее заслуга и дети тоже!»

Муж Ани, Герман, как обычно, удивил всех сотрудников своим внешним шармом и красотой, но спокойно сидеть и выслушивать комплименты в адрес своей «ничтожной» жены он не мог. Привычная зависть его душила, и теперь, как и всегда, ему не терпелось подпортить это торжество. Его все время точила мысль, ну почему состоялся великий праздник у этой женщины, которая при одном его взгляде трепещет, а не у него, ее господина. Теперь нужно было всем показать, что именно его роль была определяющей в ее успехе. А без него эта женщина ничего бы не достигла! Он настойчиво просил слова и вот подошел и его черед:
“Наконец-то теперь, после защиты, моя жена станет нормальной женщиной, а то я совсем измучился за эти годы!”- лгал он, намекая как тяжело ему жилось, потому что уход за детьми и домашние заботы все это время лежали полностью на нем. Он не мог не добавить свою ложку дегтя в эту бочку меда.

Но и после первого высказывания раздражение его все рвалось наружу. Он снова стал просить слова, но профессор, руководитель Анны на этот раз предусмотрительно его притормозил. Он понял, что этот очаровательный скандалист ищет раздора и ссоры.

А Аннушке было все равно, она как в тумане слышала голоса друзей, родных и гостей. Она подошла к заветной цели, достигла ее, но чувствовала не радость, а опустошение, слишком много сил было положено на эту работу, а результаты оказались значительно меньше тех, о которых она мечтала. Ей казалось, что ее огромные усилия не оправдали себя, гора родила не другую гору, а мышь! Исцеление от рака, настоящий прорыв в этой области, как и раньше, оставался далекой, недостижимой мечтой.

После защиты Анне Николаевне предложили пост заместителя заведующего лабораторией, однако она отказалась. Честолюбие и желание властвовать было ей чуждо. Она выбрала новое научное направление, стала исследовать связь раковых заболеваний со старением, собирала литературу, ставила эксперименты, писала статьи.

17. Откровение

Через несколько лет после защиты диссертации произошло в жизни Ани казалось бы мелкое, но для нее чрезвычайно важное событие, которое приоткрыло ей глаза на окружающую действительность. После работы она часто заходила в научную библиотеку, и как-то заметила книгу, которая казалось не имела никакого отношения к сфере ее научных поисков. Название книги было загадочным «Кто такие психопаты и как от них уберечься». Книга была написана на английском, но для Ани, хорошо владевшей этим языком, чтение не составляло проблемы.

Сразу бросились в глаза удивительные слова, стоящие в предисловии: «Психопа;тия -это синдром проявляющийся в совокупности таких черт характера, как бессердечие по отношению к окружающим, сниженная способность к сопереживанию, неспособность к искреннему раскаянию, в причинении вреда другим людям, лживости и эгоцентричности..Психопатов можно определить, как внутривидовых хищников, охотящихся на себе подобных и использующих их ресурсы и энергию для собственного благополучия. Эти люди обладают поверхностным очарованием и превосходно маскируются. Чувство любви им не свойственно».

Прочла Анна эти строки и остолбенела, но ведь это же сказано о ее муже Германе! Чем дальше она читала эту книгу, тем больше узнавала о характере мужа и подобного ему типа людей. Она не ограничилась этой первой книгой и за несколько месяцев перечитала массу литературы на ту же тему.

Оказалось, что эгоцентричный психопатический характер может передаваться по наследству: «Установлена несомненная важность генетического фактора – у родственников психопатов чаще, чем в среднем по популяции, выявляются аналогичные расстройства. Нередко психопатией страдают представители двух и более поколений одной семьи, например, отец и сын или мать и дочь".
Прочла это Аня, и ей стало искренне жаль Германа. Так значит был ее муж, возможно, от рождения лишен теплых человеческих чувств- сострадания, сожаления, соболезнования, любви к ближнему. Но ведь она чувствовала это еще в далекую пору их первых встреч -замечала, что у него как будто ампутировано было что-то внутри, и царила в душе вечная мерзлота.

Вникала дальше: «Мозг человека изначально запрограммирован на эмпатию, симпатию к другим людям, ведь это способствует выживанию. Но психопаты – это абсолютно не сопереживающие личности, они по врожденным или приобретенным причинам утратили черты характера, которые за это отвечают. При этом у них развилось бессердечие по отношению к окружающим и жестокость. Они умелые лгуны, способны заговорить кого угодно и могут решиться на серьезный вред».

Все написанное было правдой, но долгие годы Аня была слепа и глуха, она своего мужа любила и всячески оправдывала его жестокие поступки. Кроме того она с детства верила, что все люди, абсолютно все, добры и чисты, и лишь несчастные обстоятельства могут повлиять на их поведение.
Однако оказалось, что есть люди изначально, генетически озлобленные, которые сознательно или же бессознательно выбирают путь ненависти и жестокости. Аня же обольщалась и долго не решалась до конца осознать "темной" сущности своего мужа. А ведь как много можно было увидеть признаков психопатии у Германа!

Прежде всего всплыл в памяти случай из его детства, о котором он рассказывал в присущей ему очаровательной манере. Жила-была в их родительском доме кошка по имени Муська. И вот как-то Муська ”провинилась” - залезла на стол и вылизала сметану. И семилетний Герман с приятелями решили ее примерно наказать за это преступление: поймали Муську, вначале подожгли ей одну лапу, потом поджарили другую, превратили в факел ее хвост, и в конце концов бедную кошку утопили. Герман со смешками описывал эту казнь, и ни капли жалости к родной кошке у него не было.

Герман часто хвастал, что в детстве было очень сильным и постоянно избивал своих одноклассников. Мать раз за разом вызывали к директору, не знали, что с этим хулиганом делать. Он хитро изворачивался и выискивал объяснения, другие мальчишки, дескать, богаче, чем он жили, так что он злился, завидовал и за это их нещадно бил. Так сказать Робин Гуд - борец за справедливость!

Герман рассказывал, что в ранней юности «втюрился» он в самую красивую девчонку на селе, Таню Шишкину. А она все не давалась ему в руки, то с ним, то с другим гуляла. И признавался Герман, что часто накатывало на него дикое желание эту Таньку жестоко изнасиловать, чтоб не рыпалась.

Вспомнилось теперь Ане и тот случай, когда в институтские годы Германа из общежития выселили за то, что он жестоко и без какой-либо серьезной причины избил студента из соседней комнаты.

Аня особо не винила Германа за нелюбовь к себе и за то, что муж так сильно обижал ее в годы супружеской жизни. Обвиняла скорее себя, зачем замуж выходила, видно не была она “девушкой его романа”. И все годы совместной жизни она пыталась «исправиться», чтобы угодить своему вечно раздраженному мужу. Дочки признавались, что еще совсем маленькими, когда брал их отец на руки, то вырывались, и думали: «Никогда-никогда мы тебя не простим за то, что ты так кричишь и обижаешь нашу маму!»

Но ведь ясно видела Анна, что он и детей своих собственных не любит! Еще маленькие, беспомощные вечно плачущие комочки его нещадно раздражали. Когда у четырнадцатилетней дочки внезапно ночью случился страшный эпилептический припадок и ее увезли на скорой в больницу, то врачи рекомендовали усиленное питание. Анна каждый день отправляла ей в больницу бутерброды с бужениной или с красной рыбой. Они сами таких деликатесов не ели, возможности на это не было, но ради больной дочки Аня была готова на все. Просила Германа бутерброды относить дочери, ведь его работа была в пяти минутах ходьбы от больницы. Важно было девочке вечером поесть, чтобы ночью припадок не повторился. Однако Герман, ожидая, когда дочка выйдет к нему в приемное отделение, эти бутерброды нередко съедал сам. Ведь почему он себе, любимому, должен во вкусной еде отказывать, пусть даже ради больной дочери!

Его ненавидели за жестокое обращение рабочие на автобусном предприятии, они оказались много мудрее Ани и прозвали своего начальника Гитлером. Так его за глаза и называли. У этих персонажей действительно было много общего. Ведь о Гитлере современники писали: «очень неглупый человек», но «влюбленный в себя, злой, мстительный и беспредельно честолюбивый». Но ведь тоже можно было сказать о ее муже, Германе.

18. Добро и зло

Дочери Анны и Германа закончили институты и одна устроилась экономистом в банк, а другая стала работать там же юрисконсультом. Очень рано, лишь достигнув совершеннолетия, обе вышли замуж. Жить им всем в двухкомнатной квартире стало тесно, и тогда Аня решила освободить жизненное пространство и переехать в деревню. Она давно вынашивала мечту поработать в селе земским доктором, чувствовала, что устала витать в высоких научных сферах и ей захотелось живого человеческого общения и непосредственной отдачи от врачебной работы.

Так она и сделала, уехала в маленький городок в Тверской области, где у родителей был старый, полуразвалившийся дом. Родители ездили туда только летом, считая, что для проживания в холодное время года дом не пригоден. Но Ане казалось, что она как-нибудь приспособится и сможет там жить и зимой, ведь в этом городе жила когда-то ее любимая бабушка Настя. Верила, что здесь ей будут  стены, и природа, и родные могилы во всем помогать.

Герман не возражал, он согласился на ее отъезд, как, после длительных колебаний, и на развод. С разводом он долго тянул, ведь жилось ему с безответной доброй Аней хорошо и привольно. Хотя он не сильно пострадал, в последние годы у него на работе уже новая пассия образовалась. И он катался, как сыр в масле, переходя из одних заботливых рук в другие. Однако Аня была непреклонна, она не могла больше с ним жить, она испила горькую чашу несчастливой семейной жизни до конца. Она начнет новую жизнь, и даже одиночество ее не пугало...

Погрузившись в грустные воспоминания о своей жизни, Аня механически подбрасывала новые поленья в печь, и не заметила, как в комнате стало нестерпимо жарко. Однако на сердце лежал холодный тяжелый камень. Вспомнился утренний сон, видно был он "в руку", очень много встретилось на ее жизненном пути несправедливости и зла.

Подумала об этом Аня и услышала, как торжествующе захохотала за ее спиной ведьма из тревожного, утреннего сна.
- Замолчи, бессовестная старуха! - крикнула в пустоту Аня. - И все-таки, я тебе не верю, ты лжешь! Да злых людей на Земле много, их легион, они- вокруг нас! Однако не хотела бы я оказаться среди них, в стае волков, ведь свет, как и святость- в добре! Сказано в Евангелии: “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Добрые люди злых поступков совершать не могут. Озолоти их, но не могут они украсть, убить, просто обидеть своего ближнего. И даже на явное зло они не отвечают злом, ведь это значит совершить дурной поступок, то есть перейти в дьявольскую секту.»

Аня вела беседу с воображаемой старухой и чувствовала, как пелена спадает с ее собственных глаз и окружающее становится ясным и понятным. Совершенно другая новая сторона жизни открывалась перед ней. В реальности вокруг нас существует не только добро, о котором всегда говорила ей бабушка, существуют не только люди с ангельской светлой душой, но есть и совсем другие- изначально, генетически озлобленные, поступки которых окрашены ненавистью и жестокостью.
Иногда злые поступки могут совершаться без особого намерения, когда не  прислушались люди внимательно к голосу совести или же по какой-то причине заглушили его. Но изредка встречаются люди с душой черной, творящие зло сознательно, с умыслом и наслаждением.

Но ведь «темных» людей должна ждать справедливая расплата и не только на том свете, где как говорят священники, будут они гореть в аду, но и на этом? Некоторые ученые утверждают, что зло разрушает душу и тело человека, и у таких людей короткий век. Об том же говорилось в прочитанных Аней книгах о людях с “темным” характером : «Злоба психопатов медленно, но верно, сжигает их изнутри. Злость, как желчь переваривает здоровые ткани. И в итоге расплачиваются они тяжелыми болезнями- или инфаркт, или рак».
Однако случается и так, что просыпается в "темных" людях совесть, наступает прозрение и тогда могут отвернуться они от мира зла, и перейти в стан света и добра.
 
- Посмотри-ка старуха, ведь именно так и произошло в нашей жизни! Мой прежний, когда-то так горячо любимый муж Герман прожил несколько лет с новой женщиной, но вскоре почувствовал, что бесконечно устал от вечной ругани и скандалов. Надо сказать, что эта новая подруга ему спуску не давала, ее характер был таким же грубым и взрывным. Герман часто признавался дочерям: "Все что было у меня в жизни хорошего связано только с вашей мамой, Аней. Ну, а с этой новой женщиной мы лишь существуем рядом. Как в песне Вахтанга Кикабидзе: «Просто встретились два одиночества,
Развели у дороги костер,
А костру разгораться не хочется,
Вот и весь, вот и весь разговор».
В результате неспокойной скандальной жизни и собственного желчного характера получил Герман инфаркт миокарда, перенес сложную операцию на сосудах сердца, и после этого несчастья внезапно "прозрел". Он порвал отношения со спутницей-скандалисткой, начал жить один и при всяком удобном случае стал приезжать к ней, к Ане, в деревню.

Проводит Герман рядом с Анной хотя бы несколько дней, и умиротворенный, уезжает. По-видимому это его успокаивает, согревает, вносит необходимую гармонию в несложившуюся одинокую жизнь. Герман наконец-то понял и оценил добрый, мягкий характер своей бывшей жены. Он часто с ностальгией вспоминает их молодость- знакомство в школе верховой езды, свидания, семейную жизнь. Годы их совместной жизни видятся ему теперь исключительно в розовом свете. Аня его принимает, хотя в ее жизни произошли существенные изменения: она встретила простого доброго мужчину, им спокойно и хорошо вдвоем. Однако Германа она не может забыть, и, к своему удивлению, чувствует, что до сих пор его любит.

Оказывается первая любовь не проходит, она как неизлечимая хроническая болезнь, которая прочно врастает в душу и тело, и не исцеляется ни разочарованиями, ни разводом, ни новыми взаимоотношениями. Попадает душа в заколдованный круг, из которого уже не может вырваться.
Аннушка часто сожалеет, что невозможным оказалось прожить им с Германом долгую и счастливую жизнь из-за его несчастного, вздорного и жестокого характера. А ведь так много было у нее в душе любви к своему избраннику, но все оказалось напрасным. Их развод был единственно правильным решением, выходом из тупика, ведь совместная жизнь стала невозможной, хоть руки на себя накладывай.

Но, как ни удивительно, но на самые сокровенные чувства, живущие в глубинах души, это не повлияло, любовь не исчезла, невзирая на печальный опыт и разочарования. Все о чем они когда-то мечтали сбылось, хоть они уже и не живут вместе. Однако «порознь жить, не значит не любить»,- как сказал поэт.
Оказались пророческими стихи, которые в девичьей любовной лихорадке, писала Аня: «И верю я, что день придет, настанет в жизни час, когда ты сердцем то поймешь, как я люблю сейчас». Все понял и прочувствовал Герман, потому и не может ее забыть, ведь цепи любви- самые прочные, их невозможно разорвать. 
Сбылось латинское выражение «omnis vitae», которое они выгравировали на обручальных кольцах, на всю жизнь оказались они прикованы друг к другу невидимым нитями, хотя и не могут уже жить вместе. Верно для них и другое изречение «antiquis amor cancer est», что означает «старая любовь цепка как рак». Поэтому-то двери Аниного деревенского дома для Германа всегда открыты, если есть у бывшего, любимого мужа, желание приехать.
Много дум передумала Аня в этот особенный день, в сочельник, в канун Рождества Христова. Тяжелый камень с сердца упал, и мир стал снова ясным, светлым и добрым. Злая ведьма наконец растворилась в темноте и окончательно оставила ее в покое.
Аня очнулась и заметила, что уже во множестве мерцают звезды на небе. Значит, глубоко задумавшись, пропустила она тот момент, когда зажглась на небе первая звезда, звезда Вифлеема.

Ну ничего, зато теперь наступают святки, и эти две недели до Крещения, она каждый день станет в своих молитвах благодарить Господа Бога:
-  Спасибо, что ты помог мне разобраться в этом сложном мире, понять мой жизненный путь. Помоги мне быть мудрой и всегда выбирать и следовать единственно правильным путем - дорогой добра, совести и света! И дай здоровья, душевной гармонии и успехов всем близким  людям - детям, бывшему мужу Герману и моему нынешнему спутнику жизни! И дай нам всем любви, потому что ничего на свете нет прекраснее, сильнее и могущественнее!»