Жучки

-- Это у вас там на отшибе женщина какая-то поселилась и знахарствует? – дородная, широкотазая как добротная кобыла, евреистая тетка Женька, буквально набросилась на худенькую молодую мамашку.

Очередь в сельмаге тут же обернулась в сторону молодицы.

-- Не знаю…, -- протянула та. – Тетка Тайка поселилась, да. А, что лечит, мы не знаем. Дядь Сеня возит нас на машине иногда, но ничо не рассказывал.

-- У вас, у вас, -- надавила голосом тетка Женька. И, вскинув голову, отвернулась к продавщице. – Мне вот это и колбаски с жирком. И чепенюшек давай. Вот этих. Под запись! – последние слова она произнесла, как приговор.

Сельпо давало «под запись» тем, кто работал в едва дышащем совхозе. Люди выбирали зарплату, приобретая в долг товары по завышенным ценам – выгодно и магазину, и совхозу, и его владельцам. Все-таки, не наличка.

-- Так у вас уже лимит…, -- попыталась, было, промямлить продавщица, раскрыв амбарную книгу, где значились должники.

-- Так запиши на следующий месяц! – властно рубанула тетка. – Я, чай, копыта не собираюсь отбрасывать, -- и она завибрировала мелким дребезжащим смешком, абсолютно не подходящим к ее нестандартным габаритам.

Очередь поддержала: тетка Женька была уважаемой на селе, потому что работала в совхозе приемщицей и знавалась с начальством.

-- Так ты передай этой вашей, -- снова обратилась она к щуплой молодухе, – мне надо к ней. У нее, говорят, жучки китайские появились. Очень хорошо от профилактики рака помогают.

Очередь ахнула. А молодуха кивнула. И тетка Женька, покачивая необъятными, проследовала к выходу, держа в руках колбасу, «вот это» и здоровенную запечатанную коробку печенья. Голову она несла высоко: так, словно гордилась своей чудовищной бородавкой, поселившейся аккурат на бороде и покрытую густым пучком черных отвратительных волосин.

-- А чо? Вправду жучки? – затараторила очередь, окончательно смутив молодуху.

-- Да мне-то почем знать? – осердилась та и скоренько перечислила продавщице необходимый проднабор.

Наутро к окраине села потянулись ходоки и машины. Перед домом тетки Таи и дядьки Сени образовалась очередь.

-- Чего шумим, людоньки? -- вышел из ворот скудобрюхий со старческой залысиной дядька Сеня.

-- А, ну, давай сюда Таисью! Пусковай показывает, чего там у нее для профилактики.

Вышла тетка Тая. В руках у нее была литровая банка, на дне которой в вате, покрытой кусочками яблок и бананов, копошились малюсенькие черные жучки.

-- И чо с ними делать? – поинтересовалась толпа.

С важностью доктора Айболита Таисья проследовала к столику со скамейкой и, поставив банку, открыла лекторий.

Выслушав короткий рассказ, селяне приступили к расспросам.

-- Так ты их у китайцев, чо ли, приобрела?

-- Да, -- гордо ответила Таисья. – Я была на семинаре, там сказали, что это самая лучшая профилактика в Китае. Там все таких едят.

-- И почем один?

-- По одному они не продают. Я сразу двести купила.

-- И почем?

-- За что купила, за то и продаю, -- поджала губы вредная Таисья.

-- Так их, чо, надо есть живыми?

-- Живыми. Посчитать надо: сначала по двадцать пять, потом по пятьдесят, потом постепенно увеличивать до 200, а потом снижать так же.

-- Так они кончатся быстро.

-- Не кончатся. Они же новых выводят. Надо только кормить хорошо фруктами.

-- И вот так их глотаешь, а потом кефиром запивать?

-- Ну, да.

-- А обратново они не вылезут через горло?

-- Не вылезут. У тебя ж в желудке кефир будет! – парировала Таисья.

-- И тебе помогает? – дружно усомнилась очередь.

-- Ну, время покажет, – зло засмеялась Таисья.

Прошло несколько недель, занятых поголовными деревенскими раздумьями. Новость обсуждали, ходили друг к другу по домам, судачили на скамейках. Вскоре народ струйками потянулся к Таисьиному подворью.

Продавала жучков она недорого. Строго отсчитывали их с покупателями, загружали в баночки, накрывая крышками. За время деревенских колебаний жучков у Таисьи прибавилось солидно, так, что пришлось отсаживать их по другим банкам. Торговля ладилась с месяц. После чего случилось непредвиденное.

Бабка Телепниха – вдова недавно умершего ветерана, строго следившая за своим драгоценным здоровьем, набрала их у Таисьи штук двести. Ела строго по часам, скрупулезно отсчитывая положенное на день количество, и запивала все это дело домашней простоквашей. Как-то вечером, проверяя жучиную ферму, бабка ахнула и принялась рассматривать баночку на свет. Не поверив своим глазам, она, схватив крючковатую палку, служившую ей опорой по причине больных ног, и вместе с банкой ломанулась к соседке.

-- Ой, Михайловна! Ой, дорогая моя! – запричитала она с порога и начала сморкаться в подол.

-- Да что случилось-то? -- подхватила ее под мышки соседка, усаживая за кухонный стол.

-- Ты посмотри, как нас эта чертова поселенка объегорила! – заныла бабка, прижимая банку к грудям и качаясь из стороны в сторону. – Ой, объегорила, облапошила, обмишурилааааа! – не унималась старуха.

-- Да скажи ты толком! Ничо не пойму! – рассердилась соседка.

-- А толком вот тебе! – со стуком выставила Телепниха банку на стол. – Полюбуйся на эту китайскую мудотень!

Соседка всмотрелась и ахнула, отшатнувшись к печи.

-- И чо…, -- ошарашено пролопотала она. – Это теперь у нас внутрях?

-- А я знаю?! – снова закачалась и заныла старушенция.

Уже через полчаса  треть деревни строевым шагом чимчикувала по пыльной дороге к Таиске. Протарабанили в ворота. Вышел дядька Сеня.

-- Болеет она. На больничку увезли, -- предварил он вопросы толпы.

-- А чего с ней? – фатально вздрогнул народ.

-- Живот чего-то схватило.

-- Живот?! – надвинулось на мужика бабье царство. – А у нас он тоже заболит?! За наши же кровные?

-- Да что случилось-то? – подняв в недоумении плечи, попятился к полуоткрытым воротам дядька Сеня.

-- А то и случилось! – вышла вперед та самая соседка Телепнихи и вскинула руку с банкой, ткнув ее в самое лицо не на шутку перепугавшегося мужика.

На дне банки рядом с черными жучками копошились омерзительные белые с черными головками… черви…

Незнамо чем закончилось бы это рандеву, если бы не запыхавшийся урядник, прибежавший по анонимному  звонку на несанкционированное сборище.

-- А, ну, разойдись! – строго призвал он. – Сами накупили, сами жрали, как не в себя. Сами и расхлебывайте! Китайское им подавай. Раков они у себя обнаружили. Да китаезам лишь бы продать, а вы, дуры, понахапали и жрете чо ни попадя!

Толпа неохотно начала рассасываться. Дядька Сема ломанулся в дом, забыв даже запереть калитку. Вошедший вслед за ним урядник, стал свидетелем дикой расправы над жучьей фермой. С остервенением вытаскивал хозяин дома ватку за ваткой и пихал, брезгливо морщаясь, все это копошащееся месиво в разожженную печь.

-- Я это дуре триста раз говорил: мне плохо стало, когда я замахнул этих тварей и запил сверху кефиром. А она: «Ешь, да ешь»!, «В нашем возрасте», да «в нашем возрасте»! Ну, не дура?! Еще и людей взбаламутила. Еще и продавала. Теперь вовек не расплатимся.

-- А я и не собираюсь, -- вдруг раздался от двери голос словно с неба свалившейся Таисьи. – Ты почем, зараза, попортил их всех? Тебе кто разрешал?! – набросилась она на мужа.

-- Да я и тебя счас, как Лазо, приговорю, -- с осервенением выпалил он.

-- А попробуй! – надвинулась на него Таисья, но обороты сбавила. – Пусть только заикнутся! Я им сразу отвечу.

-- Шо ж ты им ответишь? – устало опускаясь на скамейку, вопросил мужик.

-- А то! – командирски вскинула голову Таисья. – Что надо было кефир пить, а не домашнюю простоквашу, как эти недотепы! С магазинским кефиром ничо б не было: потому что он не из натурального молока! И ватку в банке менять почаще. Вот же ж, проверили меня – нету у меня рака! – с упрямством отставной козы барабанщика подытожила она.

-- Ну что ты с этой бабой сделаешь? -- горемычно выдохнул на урядника дядька Сема. – Ей хоть кол на голове чеши. То одну беду притащит в дом, то другую. Ванга, итить ее!

И они, понурясь, пошли с урядником за сарайку, где у дядьки всегда была припрятана заветная бутылочка. Вечером над селом тихо поползли дымки: несмотря на теплынь, закурились деревенские печи в домах. Тихо матеря Таисью, жгли хозяюшки свои жучиные фермы. И только хитрая тетка Женька не торопилась уничтожать пресловутых жучков: в ее доме их просто не было. Не повелась она на Таискину китайскую брехню…