Шато-Гайар. эпизод 11

- Одну минутку, сударыня,  - молодой приятный голос раздался из-за ширмы, которая разделяла помещение на две комнаты. – Я сейчас освобожусь. Вы присядьте.
Клоре подняла руку и поспешила стиснуть зубы, чтобы не застонать от боли. Все ее тело было в кровоподтеках и ссадинах. Она собрала спутанные и слипшиеся от крови волосы в хвост и завязала их в толстый узел на затылке. Клоре прошла вперед и ступила  окоченевшими  ногами на шерстяной холст, которым был укрыт сухой тростник. Она осмотрелась.
Никогда раньше ей не приходилось бывать в этой комнате. По всей видимости, она была предназначена  для высокородных господ, которым приходилось останавливаться в Шато-Гайар на несколько дней. Слева от Клоре на железных козлах стояла начищенная до блеска столешница, на которой томились несколько блюд, от которых шел приятный аромат. Рядом с ней  располагалось высокое кресло, покрытое  меховой накидкой. За креслом  возвышалась ширма, обитая таким же шерстяным холстом, который лежал под ногами Клоре. За ширмой, там, где сидел человек, стояла широкая кушетка. А справа… справа от Клоре потрескивал жарким огнем камин! Не смотря на то, что стены помещения были затянуты тканями, которые были сырыми от влаги, в комнате оставалось  очень тепло.
Клоре направилась к камину и протянула к огню озябшие руки. От тепла рана на ее лице открылась, и кровь снова полилась по щеке. Клоре увидела, как несколько капель упали на ее грудь. Она потянулась за холстом, который висел на железном крючке у камина.
- Боже!
Она резко обернулась. Собранные в узел волосы снова рассыпались, укутывая ее словно покрывалом.
Перед ней стоял высокий молодой мужчина, в глазах которого застыл ужас. Клоре отступила к огню и, даже не пытаясь прикрыть свою наготу и искалеченное, окровавленное тело, процедила сквозь зубы:
- Если вы прикоснетесь ко мне, клянусь, я убью Вас!
- Я… - голос мужчины дрогнул. Он хотел подойти поближе к Клоре, но она жестом остановила его.
От тепла ее голова закружилась. Клоре на миг зажмурила глаза, отчего левый глаз совсем залило кровью.
- Стойте, где стоите, сударь.
Она вскинула голову, и все закружилось перед глазами. Она покачнулась и, ища опору, облокотилась на протянутую руку.
- Разрешите, я помогу Вам.
Но у Клоре уже не было сил  отвечать ему. Он подхватил ее и уложил на кушетку. Она застонала, когда ощутила всем телом мягкие покрывала.
Мужчина налил в широкую чашу воду и, взяв со стола салфетку, опустился перед Клоре на колени. Осторожно касаясь ее кожи, он смывал запекшуюся кровь. Его руки, боясь причинить ей новую боль, нежно касались тела. Он провел у ее постели не одну четверть часа, но не произнес  ни единого слова.
А Клоре, полностью доверившись ему, лежала, закрыв глаза, и тоже молчала. Лишь изредка, когда его пальцы касались тех мест, где  ныли от боли кровоподтеки, ее уста издавали тихий стон. Она отвернула свое лицо, не желая, чтобы он видел ее мучения.
Сколько же прошло времени с тех пор, как ее тела так нежно касались пальцы мужчины?! Когда это было? Давным-давно. В старинном охотничьем особняке, когда она встретила Карла. Клоре проглотила комок, который подступил  к горлу. Нет, был еще один мужчина, который также нежно прикасался к ней. Шамбри.  Но тогда она была без сознания и ничего не помнила.
Клоре почувствовала, как слезы подступили к глазам. Но сейчас она не хотела плакать. Не сейчас! Не перед этим чужим мужчиной. Когда она окажется в своем узилище одна, тогда у нее будет время оплакивать свою судьбу.
Терпкий запах защекотал ноздри.
- Это – настой сокотрийского алоэ. Я смажу им Ваши раны, и через несколько дней они затянутся, оставив  едва заметные шрамы, - произнес мужчина. Клоре различила в его голосе гасконский диалект. – Правда с лицом придется еще повозиться, - Клоре показалось, что он улыбнулся. -  Ведь лицевые раны всегда сильно кровоточат. Но поверьте, сударыня, через несколько недель Ваше лицо станет таким же прекрасным, как и прежде.
Клоре почувствовала, как теплое меховое покрывало коснулось ее тела. Она закуталась в него и, повернувшись набок, лицом к камину, открыла глаза.
- У Вас красивое лицо, сударыня. Очень красивое.
Мужчина стоял у огня и ворошил железным крючком пылающие поленья. Он повернул голову, и Клоре встретилась с его глазами.
Боже, сколько муки было в его взгляде! Он опустил голову и, повесив кочергу на железный крюк, скрылся за ширмой.
Лежа в таком положении, Клоре не могла видеть его. Но она услышала, как заскрипело  по бумаге перо. Она свернулась калачиком и расслабилась, когда поняла, что он не собирается делать с ней то, для чего ее привели сюда.
- Вы ведь не собираетесь спать со мной? – спросила она.
Перо замерло в его руке.
- Вас это огорчит?
Клоре приподнялась на локте и, повернув голову, посмотрела на мужчину. Она закивала головой:
- Совсем нет!
- Я не трону Вас. Отдыхайте, сударыня. Я постараюсь вести себя как можно тише и не мешать Вам.
И они оба улыбнулись друг другу.
Клоре снова легла на подушки и  уставилась на полыхающий в камине огонь. Ей вдруг стало так спокойно. Она поверила этому незнакомому мужчине. Она поняла, что сейчас у нее есть единственная  возможность просто отдохнуть, ничего не боясь, просто забыться глубоким сном, зная, что никто и ничто ее не потревожит.
Но сон, как назло, не шел к ней.
- Как Вас зовут? – Клоре услышала свой голос. Слова невольно слетели с ее уст.  Но  притворяться спящей было уже поздно.
- Робэн,- ответил мужчина. – Робэн Кюис - Мариа.
Клоре села на кровати. Она натянула покрывало под самый подбородок и, глядя на него ошарашенными глазами, переспросила:
- Робэн Кюис-Мариа? Вы служите…
- Я служу у нашего короля, сударыня.
Он встал и, подойдя к кушетке, продолжил:
- Я – гонец Карла IY.
Клоре закивала головой, но  он снова поспешил успокоить ее.
- Вам не следует бояться меня, сударыня. Я не обижу Вас.
Он стоял рядом с ней. Стройный. Красивый.  Клоре прижалась к деревянной спинке и рассматривала его. Его тело не имело изъянов. Черты лица этого молодого мужчины, недавно совсем еще мальчика, были привлекательны. У него были очень красивые губы, большие темные глаза, опушенные густыми черными ресницами. Очень красивые глаза! Но чем больше Клоре всматривалась в его лицо, тем сильнее ощущала печаль, затаившуюся в каждом взгляде, в каждом жесте, в каждом движении.
И он понял это. Он понял, что она разглядела его муку.
- Не  пытайтесь ни о чем меня спрашивать, - произнес он и снова скрылся за ширмой.
Но теперь Клоре могла видеть его.
Он сел на небольшой табурет. Рядом с ним стоял пюпитр, к которому была прикреплена бронзовая тренога с пятью горящими свечами. Она освещала листы толстой книги. Ее края были потрепаны. Видимо, книга была очень древняя.
- Вы не доверяете женщинам? – вдруг спросила Клоре.
Робэн посмотрел на нее, а потом, надев на лицо какую-то металлическую рогатку с двумя окошками, в которые вставлялись толстые стекла, склонился над книгой.
- Робэн, Вы слышите меня?
Но он не ответил на ее вопрос. Тогда Клоре встала с кушетки и, плотно обернув вокруг себя покрывало, подошла к нему. Она стояла рядом несколько минут и молчала. Мужчина не выдержал и поднял голову. Он увидел, как ее прямо распирает от смеха.
- Что это у Вас? – Клоре показала пальцем на рогатку, которую он нацепил на нос, и, спрятав лицо в покрывале, засмеялась.
- Это, - он снял странный инструмент с лица и, протянув его ей, продолжил,-  это, моя милая, очки. Величайшее и очень полезное изобретение для чтения.
Он тоже еле сдерживал свой смех.
- Если хотите, можете надеть их себе на нос.
Клоре хихикнула, но все же рискнула примерить их.
- Оч-ки, - пробормотала она, натягивая их себе на переносицу. В следующее мгновение она скривила губы и нахмурилась.
- Я ничего не вижу.
Робэн  протянул руку и, сняв с нее очки, положил их в маленькую деревянную коробочку,  лежавшую на пюпитре рядом со старинной книгой.
- Значит у Вас, сударыня, прекрасное зрение. И очки Вам совсем ни к чему. Но, возможно, пока… пока Вы не состаритесь!
И они оба рассмеялись.
- Представляете, я буду пожилой почтенной матроной и буду носить на себе эти оч-ки!
Они смеялись до тех пор, пока Клоре не почувствовала, как ее бровь снова стала кровоточить.
- О, боже!
- У Вас опять кровь, сударыня. Возьмите мой платок.
Клоре приложила ткань к порезу. Она обвела взглядом комнату.
- У Вас есть шнурок или пояс? Я хочу связать волосы, здесь очень жарко.
Робэн снял с шеи алую ленту и протянул ее Клоре.
- Прошу, сударыня.
Клоре присела на кушетку и, проворно работая пальцами, соорудила на голову пышный хвост.
- Меня зовут Клоре, - вдруг произнесла она.
Робэн перестал улыбаться.  Она не могла смотреть в его глаза, которые снова заволокла печаль.
- Вы ведь ненавидите женщин? Правда, Робэн?
Он подошел к столу и взял в руки кубок. Сделал один глоток и обернулся.
- Мне совсем не хочется обидеть Вас, но я не испытываю ни малейшего желания говорить о женщинах.
- О, Робэн, - Клоре улыбнулась. – Я уверяю Вас, мне столько  пришлось перенести за то время, как я лишилась родительского благословения, что уже вряд ли найдется мужчина, который сможет причинить мне еще большую боль, чем я уже испытала.
- Хотите пить? – вдруг спросил Робэн и протянул ей свой кубок. Клоре приняла его и, отхлебнув несколько глотков ароматного напитка, воскликнула:
- Красное вино!
- Из Сентонжа.
- Вы там родились?
- В Кагоре,- Робэн жестом пригласил Клоре к столу. – Вам нужно набираться сил, чтобы Ваши раны не вызвали горячку. Я буду Вам безмерно признателен, если Вы разделите со мной эту скромную трапезу.
Клоре уселась на высокий деревянный табурет и, поставив ноги на перекладину, спросила:
- Я ужасно выгляжу?
Робэн, который расположился за столом напротив нее,  засмеялся:
- Вы желаете услышать правду или предпочтете, чтобы я солгал?
Клоре звонко засмеялась.
- Думаю, что сейчас я смогу обойтись и без правды!
Мужчина кивнул. Он снял салфетку, которой были  накрыты яства. Как не истерзано было ее тело и душа, Клоре нуждалась сейчас в хорошей пище, тем более, что она зверски проголодалась. Она протянула руку, чтобы положить себе в глиняную тарелку, которую поставил перед ней Робэн, сваренные в масле гребешки. От них шел необычный аромат.  Она вдохнула его, и легкая улыбка тронула ее губы.
- Это паприка, сударыня. Я всегда вожу с собой мешочек с этой приправой. Наш государь получил ее в подарок от своей жены и велел мне всегда иметь ее при себе.
Он внимательно посмотрел на Клоре, заметив, как ее лицо вдруг погрустнело. Она почувствовала его взгляд, и ей стало неловко.
«Я не  хочу ничего о нем слышать, - подумала она. – Пожалуйста, Робэн, пощадите меня! Не говорите о нем!»
- Сударыня? Я чем-то обидел Вас?
Клоре подняла глаза. Куда улетучилась ее смелость? Она снова попала в тиски прошлого.
«Не сейчас! Я не хочу туда возвращаться!»
Она собрала весь свой дух и снова улыбнулась.
- Робэн, позвольте мне поухаживать за Вами!
- Нет, нет, сударыня! Я не привык, чтобы обо мне заботились!
Она услышала легкую хрипотцу в его голосе, но он быстро справился с ней.
- Тем более, что мой долг мужчины велит мне ухаживать за Вами.
Он обошел вокруг стола и принялся нарезать круглый сыр. Его руки ловко справлялись с этой задачей. Он протянул Клоре кусок сыра и небольшой металлический предмет с тремя зубцами. Она осторожно взяла его в руки и принялась вертеть перед глазами.
- Что это?
Он почувствовал неловкость в ее голосе.
- Это новейшее изобретение, очень полезное для приема пищи! Я потратил на его приобретение целое состояние!  Позвольте, я научу Вас, как пользоваться сим предметом.
Робэн стал позади Клоре, вложив необычный предмет в ее правую руку. Он обхватил ее пальцы своими и наколол кусочек гребешка, томящегося в ароматном масле.
- А теперь поднимите руку и положите этот кусочек себе в рот.
 Клоре последовала его указаниям и, когда маленький сочный гребешок оказался у нее на языке, рассмеялась.
- Сударь, да вы просто кладезь изобретений!
Мужчина  улыбнулся и снова занял свое место напротив Клоре.
- Хотите, я подарю Вам сей предмет?
Клоре кивнула в знак согласия.
- Поверьте, даже у короля нет вилки.
- Вил-ки? – переспросила Клоре.
- Да, это – вилка. Она предназначена для удобства и чистоты. Видите, ведь Вы даже не испачкали пальцы!
- Да, это очень удобно и нисколько не портит вкуса, - согласилась с ним Клоре.
 Она принялась уплетать пищу за обе щеки. Вслед за гребешками пошел сыр, теплые копченые голуби, паштет из индейки. Она запивала все это ароматным красным вином. Вскоре ее лицо раскраснелось, по телу разлилось приятное тепло, боль в членах мало-помалу стала стихать.
- Это действует бальзам из алоэ,  - словно прочитав ее мысли, произнес Робэн.
Он не сводил с нее глаз уже некоторое время, и Клоре почувствовала себя неловко. Она знала, к чему ведут такие взгляды.
- Не тревожьтесь, сударыня, я не собираюсь этого делать!
Она вскинула ресницы и посмотрела на него. Клоре потянулась за сыром и, не желая, чтобы он  расслышал дрожь в ее голосе, произнесла, откусив кусочек твердой желтой массы.
- Вы хотите знать, как  я очутилась здесь?
Робэн поднялся и отошел к камину. Он долго смотрел на огонь, а потом обернулся и, прислонившись спиной к теплым камням, посмотрел на нее.
- Не скрою, мне бы хотелось узнать об этом, сударыня. Но я не стану тешить свое любопытство и бередить Ваши раны. Ведь это случилось не по Вашей воле. Вы не из тех женщин, которые сами по собственному желанию выбирают такой путь.
Клоре удивленно подняла брови.
- Да, да, сударыня! Вы слишком молоды, чтобы сделать такой выбор. И Вы независимы. Я смею предположить, что в прошлом судьба  слишком жестоко обошлась с Вами.
- Возможно, - ответила Клоре.
Она смотрела на этого молодого мужчину. Слишком молодого. Возможно, ее ровесника. Но в его глазах было не меньше страданий, чем в ее сердце. Он был слишком молод, слишком красив и слишком одинок в своей печали.
- Вы никогда не называете женщин по имени?
Он вздрогнул. Она увидела, что своим вопросом задела его душевную рану, но не собиралась отступать.
- Ведь это правда, Робэн?
- Вы мудры не по годам, сударыня!
- Но не настолько, насколько мудры Вы.
Клоре встала из-за стола. Покрывало сползло с ее плеч, обнажив  синяк. Она поспешила прикрыть свою наготу.  Его тело разгорячилось от жары, исходящей от камина, и выпитого вина. Голова немного кружилась. Клоре обошла  ширму и, подойдя к пюпитру, прикоснулась пальцами к старинной книге.
- Что вы читаете, Робэн?
- «Историю франков» Григория Турского,- его голос дрогнул, когда он произносил эти слова. Акцент стал еще  отчетливее. Клоре чувствовала, как он волнуется.
- А это что?
На гладкой веленевой бумаге были начертаны многочисленные рисунки: воины в доспехах, конница, убитые, затоптанные копытами человекоподобные существа с телами животных.
Клоре осторожно водила пальцами по нанесенным на бумаге изображениям.
- Вы пишите картины? – она обернулась.
- Для себя, втайне от всех, - Робэн проглотил комок в горле. Он подошел к Клоре и, взяв со столешницы лист бумаги, спрятал его за спиной.
- Я пишу только когда бываю здесь. И прячу свои рисунки здесь.
Он подошел к стене и, откинув потемневший от влаги гобелен, стал отсчитывать камни снизу вверх. Отыскав нужный ему камень, он надавил на него, и взору Клоре открылась маленькая ниша. Робэн достал оттуда замотанную в кожу железную шкатулку и протянул ее Клоре.
Она приняла ее и открыла крышку.  На дне шкатулки лежали многочисленные листы бумаги, куски выделанной кожи с нанесенными на них гравюрами.
Она поставила шкатулку на столешницу и достала рисунки.
Война.  Везде одни сражения. Она внимательно рассмотрела все листы. На каждом был изображен воин – победитель, который спасает пожилого мужчину и изувеченного юношу. Но пожилой мужчина погибает, юноша оплакивает его, а затем следует за воином.
Сердце Клоре заныло.
Она протянула листы Робэну.
- Кто этот воин и старый солдат, которого оплакиваете Вы?
- Это – король и мой отец!
Клоре и так уже узнала в изображенном воине – спасителе короля, но не могла признаться в этом Робэну. Ее признание могло повлечь за собой объяснения, а возможно, и еще хуже: встречу с Карлом.  А она больше не  хотела  видеть его. Сегодня она простилась с ним навсегда!
Клоре забрала рисунки назад и еще раз внимательно посмотрела на изображенного раненого юношу.
- Как давно это случилось? Кто с Вами сделал это?
Робэн поднял голову и посмотрел на Клоре. В его глазах застыла боль. Боль и стыд!
- Весной двадцать третьего года в Ангулеме. Я сражался со своим отцом и моими собратьями из Гиени. Англичане почти уже разбили нас, но тут появился Карл со своим войском. Мой отец погиб от тяжелых ран, а я, к сожалению, остался жив.
- А что было потом?
- Карл отвез меня домой, где меня ждала моя жена. Но… она не пожелала обрекать себя на жизнь с калекой. Я был немощ, беспомощен и никогда не смог бы подарить ей дитя. Она выходила меня, но вскоре весь Кагор знал, что я уже не мужчина. Прошло несколько месяцев, и я уже не мог покидать стены своего дома. Всюду меня преследовали насмешки и злорадство. А потом я, - Робэн закрыл глаза, -  я застал ее с мужчиной. Я стоял и смотрел, как она ласкает его. И когда она заметила меня, в ее глазах загорелось презрение. Она долго смотрела на меня, а потом начала смеяться. Громче и громче. Я выбежал из дома и бросился прочь.
Его голос смолк. Клоре смотрела на него, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
- Но в Париже никто не знает об этом?
- Нет, - Робэн посмотрел на нее. – Только королю ведомо это. Но с тех пор, как он принял меня на службу, он ни разу не задал мне ни единого вопроса. Я всегда приезжаю сюда с ним и прячу свою боль здесь. Так же, как и он!
- А Вы… теперь Вы можете посмеяться надо мной!
Он вырвал  из рук Клоре рисунки и стал бросать  их в шкатулку. Его руки дрожали, а лицо исказила невыразимая мука.
- Робэн! – Клоре накрыла своей ладонью его холодные пальцы. Он замер.
- Вы можете ненавидеть всех женщин. Но я прошу Вас, поверьте мне! Я никогда, ни при каких обстоятельствах не выдам Вашей тайны!
Он посмотрел на нее.
- Поверьте, Робэн! Сегодня я впервые за много месяцев почувствовала теплоту и заботу… и от меня ничего не потребовали взамен. Я клянусь Вам, я сохраню Вашу боль втайне.
- Я благодарю Вас, сударыня. И в знак моей благодарности, позвольте дать Вам обещание: я приложу все усилия, чтобы вызволить Вас отсюда! А когда Вы будете свободны, знайте, что в этом мире у Вас есть друг! Вы можете позвать меня, и я приду к Вам на помощь!