Маленькая фотография...

    

     Я  держу  ее  на  ладони…  Маленькая,  любительская,  «шесть  на  шесть»,  но  всех  еще  можно  узнать…

    1955-й  год.  Начало  лета.  Только  закончились  школьные  экзамены.  Я  перешла  в  девятый  класс.  Экзамены  все  сдала  на  «отлично».  Нас,  в  нашем  8 «А»,  шесть  отличниц:  я,  Майя  Олененко,  Жанна  Пухлий,  Лида  Туменок,  Надя  Базилевич,  Люба  Качур. Наш  классный  руководитель,  Федор  Емельянович  Божор,  гордится  таким  «урожайным»  классом.  Этим  летом  он  собирает  старшеклассников  на  экскурсию  в  Москву.  Такое  удовольствие  могут   позволить  своим  детям  очень  немногие  родители:  дорого.  Я  вообще  даже  не  мечтаю, - нас,  на  маминой  шее,  трое иждивенцев.  Бедность  и  недостаток  во  всем. Прокормиться  бы,  не  до  экскурсий.  Но  все  решает  Федор  Емельянович.  Он  уговаривает  маму  просто  отпустить  меня. 

- Не  пропадем, - говорит  он  ей. -  Светлана  должна  поехать. 

     Уже  гораздо  позже  я  узнала  от  мамы,  что  основные  расходы  по  моей  поездке  он  взял  на  себя,  и  что  помог  и  мой  родной  дядя,  Василий  Иванович, - он  в  то  время  был  директором  нашей  школы

     Ехали  в  плацкартном  вагоне  почти  сутки,  двадцать  пять  человек,  ученики  восьмых-десятых  классов.  Компания  собралась  еще  та!  Заводилами  были,  конечно,  мы, - 8-й  «А».   Пели – до  хрипоты!  С  нами  были  наши  ребята-музыканты  с  двумя  баянами.  Вагон  терпел…  Но  так,  как  все  было  в  определенных  рамках, - благодаря  Федору  Емельяновичу:  его  мы  любили  и  слушались  беспрекословно, -  обошлось.  Я  впервые  ехала  так  далеко  (в  более - менее  сознательном  возрасте),  - наше  возвращение  из  Казахстана  на  Украину  в  1944-м  году,  когда  мы  «на  перекладных»  добирались  до  Златополя  почти  месяц,  помнила  очень  смутно.  А  тут!  Такое  путешествие!  Почти  полстраны  с  юга  на  север?  И  куда?!  В  Москву!

    Москва!  «Как  много  в  этом  звуке…»  Для  нас  это  была  другая  планета!  Я  помню,  как  когда-то  к  нашей  соседке,  тете  Павлине,  что  жила  за  стенкой,  за  забитой  дверью,  летом  приехала  племянница  из  Москвы,  Зойка. С  ней  мы  ходили  вместе  в  детский  сад,  а  потом  ее  мать,  Тамарка-Рыжая  (так  ее  все  звали  у  нас  во  дворе)  вышла  замуж  за  военного  и  увезла  Зойку  в  Москву.  Теперь  Зойка,  как  и  я, была  второклассницей, но  како-ой!  Она  была  москвичкой!  Украинский  язык  забыла  напрочь,  а- кала  и  что-кала  по-настоящему!  Мы  смотрели  на  нее  (точно!),  как  на  инопланетянку, - ведь  она  видела  Кремль!  Красную  площадь!  Мавзолей!  Хорошо,  что  Зойка  была  просто  хорошей  девчонкой  и  вскоре  все мы,  в  нашем  дворе,   перестали  замечать  ее  «московскость»,  как  и  раньше  дотемна  играли  в  жмурки,  в  квача,  а  то  и  в  «цурку».

     А  тут  мы  сами  ехали  в  Москву!  Сколько  было  восторга,  когда  еще  издалека  увидели  высотки  Московского  университета,  который  еще  только  строился  на  Ленинских  горах!      

      Запомнились:  мавзолей,  где  лежали  тогда  рядом  два  вождя, - Ленин  и  Сталин, - Третьяковка,  Царь-пушка,  метро, - где  мы  втроем,  подружки,  сбежали  от  всех  и  какое-то  время  раскатывали  в  поездах,  пока  нас  не  вывел  наверх  молоденький  милиционер.  И,  конечно  же,  школа,  приютившая  нас  на  время  экскурсии...  На  фото  я  в  центре,  с  букетом  цветов.   Слева  от  меня – Федор  Емельянович  и  Жанна  Пухлий;  справа -  Майя  Олененко  и  Валя  Радченко…  Это  маленькое  любительское  фото  сделали  ранним  утром,  уже  при  прощании  с  москвичами, -  учителями  и  старшеклассниками,  опекавшими  нас  в  Москве.  Букет,  а  вернее,  охапку  пионов,  еще  мокрых  и  холодных  от  утренней  росы,  буквально  бросил  с  разбегу  мне  в  руки  парнишка  лет  семи.  А  среди  провожавших  нас  я  увидела  улыбающуюся  физиономию  моего  нового  знакомого,  Володи,  нынешнего  выпускника  этой  школы,  с  которым  мы  даже  провели  пару  вечеров  вместе,  гуляя  по  улицам  Москвы.  Я  поняла:  цветы  от  него…

     Пошли  письма  от  Володи,   из  Москвы,  а  затем уже  и  из  Армии.  И  я,  помнится,  аккуратно  отрезала  краешек  листа, (чтобы  мама  или  бабушка  не  увидели!),  где  через  какое-то  время  появилось:  «Если  можно, - целую»…  А  потом,  осенью,  письма  прекратились…  И  уже  зимой   я  получила  письмо  из  Москвы,  от  его  сестры,  в  котором  она  сообщала,  что Володя  погиб  в  Венгрии,  когда  советские  танки  крошили  гусеницами  брусчатку  Будапешта… Подходил  к  концу  1956-й  год.

    Маленькая  любительская  фотография,  а  за  ней  - целая  история:  Москва,  юность,  радость  и…  горькая  печаль…