Не время

   Осенний день был тихим. Слегка подмороженный воздух – недвижим и свеж. Вселенский покой - во всем: в причудливой графике голых ветвей на фоне бледного неба, в серо-коричневых пятнах опавших листьев на сонной земле. Казалось, ничто не может внести в этот покой тревоги: всё выверено гармонией смирения. Дороги и тропинки парка тянутся вдаль, сопровождая тихим шорохом шаги редких прохожих; птичьи гнезда в сгибах безлиственных веток темнеют молчаливо и печально: пусты. Пернатые вывели птенцов, поставили на крыло и улетели с ними к теплу.
  Судьба беспокоилась: давненько ее пташка – ангельская душа – о себе не напоминала. Раньше - звала: когда поблагодарить, когда попенять, что отвернулась. Вот уже несколько лет не зовет. Не случилось ли непоправимого?

  Люди о многом не задумываются, а без судьбы ни один человек не рождается. Судьба у первого вдоха стоит рядом. Ну да, она у каждого своя. Не всем везет. Бывают и невнимательные: отвернутся от человека не вовремя – и не вдохнет он жизни, так и останется нежильцом.
  Ангельскую душу судьба полюбила еще до выхода в свет. В рубашке ее родила, чтобы никто не царапнул ненароком. Душа родилась красивой. Светлой, улыбчивой. Мечтательной… но разве это плохо? Весело ей будет среди земных чудес: порадуется миру…
   Она вела за ручку ангельскую душу до семнадцати лет. Окружила ее заботой и лаской. Чутко следила за желаниями, чтобы ненужные не омрачали. Помогала, если что не заладится. Нет, конечно, судьба не загораживала душу от неприглядного – она учила не придавать ему серьезного значения: есть – и есть, мало ли чего бывает. Не переделать мир под себя, но можно выбрать в нем то, что тебе нужно. Ангельская душа и судьбу радовала, и сама жизни радовалась: вырастала умницей, красавицей и просто хорошим человеком.
- Неплохо сработано! – решила судьба и отвернулась, довольная: интересно, как у других дела? Надо навестить добрых знакомых, да и поделиться опытом приятно: есть чем похвастаться…

    Года хватило, чтобы ангельская душа потеряла прозрачный цвет. Теперь он стал таким сложным, что и не определишь сразу, чего больше. И небесная синева в нем, и огненные всполохи пунцового горячего, и темные разводы чернильного тревожного. Почему?!. Ах, ангельская душа влюбилась! Так безоглядно - впервые. Она (судьба-то знала) и раньше любить могла, но не кого-то одного, а всех (или почти всех) сразу. Теперь вот – его. Единственного. Вместо всех. Вспыхнула от искры глаза в глаза, и загорелась факельно, не раздумывая. Не чудо ли: только что его не было нигде - ни во сне, ни в мыслях – и вот он везде, самый нужный на свете. И как же она благодарна миру за то, что в нем - он!.. Судьба права: жизнь прекрасна!
    Но у него душа была совсем другая: плотная, глубокая, как вода в омуте – и не поймешь, что за тени в ней скользят. Его душа верила в свою исключительную судьбу: она учила не восторгаться по пустякам, а брать от жизни все, что ему потребуется. К тому времени, как его глаза встретились с ее глазами, он уже многое взял. И знал, что своего не упустит.  Увидев ангельскую душу, он опешил даже: прикидывается – или такие наивные еще не вымерли? Вот и взялся чудо разглядывать. Смотрел, удивлялся… и злился: не дура же, а такая глупая. Взялся поучить уму-разуму… и увлекся невольно процессом, стараясь раскрыть ей глаза пошире: детка, ты чему улыбаешься? Посмотри вокруг: где оно – твое добро?! Тебе что: не делали больно?!
   Ангельская душа глаза пошире раскрывала, да только в каждом плохом старалась хорошее разглядеть. А если не удавалось – плакала. Плакала, но свое гнула: мир прекрасен. Он сердился. Он дергал за перья ее нелепые крылья: больно? Она прощала и терпела: он не понимает, но ведь поймет - не может не понять. Он ведь хороший: увидит красоту вместе с ней (вот будет счастье!)…
   Скоро крылья обвисли, стали похожими на заношенные до дыр маскарадные тряпки. Иногда этим ощипанным крыльям с трудом удавалось оторвать ее от земли. Не высоко, но все равно потом становилось плохо. Обоим. Он зло высмеивал ее глупые взлеты, и с каждым разом душе хотелось летать все реже: так, по старой памяти, иногда. Но и смирившись, обходясь без, она… продолжала верить: мир - чудо. В нем есть он и она. Вместе. Все остальное неважно.

   Когда её судьба поняла ВСЕ – испугалась. Испугалась до ужаса. Чужая жизнь злорадно и довольно ухмылялась, глядя в утратившее радость лицо ангельской души, а у нее в глазах горячечным блеском полыхала… любовь. Безжалостная, убивающая ее любовь.  Амок?!  Ну уж нет! Не позволю! Не затем она – судьба - пестовала свою крошку, приведя ее в мир, чтобы та погибла от такого.
  Две судьбы (её и его) сцепились, как борцы в спарринге. Одна должна проиграть. Или – или. Ангельская душа металась между, пытаясь примирить непримиримое: не надо! В ней растет маленький человечек, которому нужны оба!..
   Человечек?! Его судьба вздрогнула: неожиданность. Очень неприятная неожиданность. Мы так не договаривались. Казус белли, подружка.
Он сказал: - Все, я пас. Забудь. Летай себе. Гудбай, лав стори.

    Вот так вот просто: забудь? Благодарствуем, будем стараться.
Судьба старалась. Малыш родился здоровым и вовремя. Ангельская душа постепенно успокоилась, снова полюбив – не мир, как раньше могла, но его: маленькое существо, пускающее слюни и чмокающее розовыми губками. Оно улыбалось ей ни с того, ни с сего и смешно взмахивало ручонками, как крылышками, стараясь упорхнуть. Судьба, чувствуя облегчение, стала лучшей сиделкой для обоих: мамы и сыночка. Она брала на себя хлопотные заботы: и свои, и коллеги (мальчику попалась халтурщица).
-  Все наладится! – говорила она ангельской душе, - жизнь прекрасна, видишь?
 – Спасибо, судьба! – слышала в ответ, - я вижу…
    Малыш подрастал. Вот он уже ползает, бубукая; вот пошел, держась за мамин палец. Первый зуб, первое слово, первый класс – все первое. Ангельская душа нарадоваться не может… только все чаще на судьбу косится. И однажды сказала: - Прости, судьба. Ты меня избаловала – сына баловать не дам. Другие живут без крыльев – и ничего, даже счастливы. А я до сих пор во сне пытаюсь взлететь, да не могу. Оставь нас, хорошо? Я тебя люблю и все такое, но мы сами. Жизнь не только радость…
   Судьба удивилась: неужели душа не понимает, что она – ОНА – ее от многих бед уберегла?! Неужели думает, что ее силенок хватит одной мальчишку до ума довести?! Судьба нахмурилась: не ценит. И улыбнулась: ну, что ж, душа уже взрослая - пусть попробует сама. Если что – позовет. Услышу. Помогу (я не обидчивая).

   И судьба отправилась в свободное путешествие. Счастливых душ много – приятно радостное видеть. Уважаемые коллеги свое дело знают: опекают человека, отгоняют беды и горести. Но и таких, которые не переломятся лишний раз, хватает. А она свободна - на подхвате, если что. Вчера вот сосульку, падающую с крыши, поймала: подержала в воздухе, пока старичок подальше не отошел (обидно было бы войну пережить, а от сосульки в собственном дворе погибнуть)…
   Иногда судьба к ангельской душе наведывалась. Посмотрит со стороны, не вмешиваясь (вроде бы, все в норме) - и опять по своим приятным делам. Сынок уже школу заканчивает. Мог бы прилежнее учиться, но не всем умниками быть: главное, чтобы жилось радостно.
   Почему ангельская душа ее не позвала, когда сынок папу в дом привел? Неужели поверила, что и с папашиной судьбой она сама справится?! В одном этот "умник" оказался прав: наивная душа. Только веря по-детски в доброе можно подставить левую щеку, если тебя ударили по правой…
   Как и когда сынок с папой пересеклись – в тумане. Не иначе, папаня решил: пора. Стало нужно. Ему понадобилась именно она потому, что не нужны стали другие. Другие к нему только одним боком, а она (помнит же) – вся к нему. Другие себя любят, а его – как приложение к себе, а она (помнит же) - его, себя забывая. И мальчишка толковый: сразу проникся. Все-таки родная кровь – сильный аргумент. Сын, конечно, не копия по характеру (мамочка мимимишного в детскую голову понапихала уже), но стержень – его. Черт возьми, приятно дружить с сыном! Хорошо, что она тогда не сделала то, что любая другая сделала бы… Да, приняла приход нараспашку не сразу. Сначала вообще ни в какую: воскресный папа – и все. Но он ведь не из тех, кто только атакует – он и сложные комбинации умеет разыгрывать. И главная фигура – сын, а сын играет на его поле.
   Впервые судьба почувствовала свое бессилие повлиять на ход событий: цепочка связалась неразъемная. Любое звено тронуть – смертельный номер. Сынок с обретенным папой – в крепкой спайке: говорят одними словами, смотрят одними глазами. И судьбы у них – душа в душу: старшая – за хозяйку, младшая – за прислугу. Ангельская душа за ними – тенью. Решила (вот ирония!), что это – ее рок: тенью. Ну, что ж: кто этих людей поймет? Хочет тенью – пусть будет. Главное: пусть БУДЕТ. А она - ее судьба – подождет, хоть и не согласна с таким раскладом. Позовет ангельская душа…

   Наконец-то судьба ее нашла в дальнем конце парка. Сидит на скамье, усыпанной мертвыми листьями, смотрит в книгу заплаканными глазами. Читает? Уже неплохо. Что читаем? Стихи? Ну-ка:
…Ни перспектива не видна,
Ни горизонт, ни то, что рядом.
И я смотрю в сосуд без дна.
И бездна отвечает взглядом…*

 Понятно… Все плохо. Все очень плохо. Что случилось, ангельская душа? Про крылья не спрашиваю, но почему руки такие? Ломала их от боли невыносимой? Ооо, черная шаль на поседевших волосах… Кто?! Оба?! Скорость за сто двадцать?! А где эти две стрекозы безбожные прохлаждались? Впрочем, глупый вопрос: там же, в этом БМВ. Им что зеленый на светофоре, что красный… Ужасно звучит, но хорошо, что мгновенно (в фуру – это не шутка). Жалко сынка: двадцать всего – разве срок для жизни? Да и папашку тоже пожалею: мог бы не так закончить…
    Все, ангельская душа, больше я от тебя на шаг не отойду. Вставай, замерзла уже. Пойдем потихоньку. В храм зайдем: там сегодня поют. Послушаем "Благовест", поплачем вместе. Потом придем домой, чаю с мелиссой попьем, элениум на ночь примем, а завтра… Завтра мы день делами забьем. Я тебя с шестилетней девочкой познакомлю, ее Леной зовут. Она в соседнем доме живет, каждый день во дворе на качелях качается. Качается и песенки поет тихонько. Такая лапочка: все по дому, как большая, делает. У нее мама серьезно больна: будем обеим помогать, раз больше некому…
    А в бездну не гляди - еще не время. Я тебя сама к ней подведу, но не сегодня. На этот счет нужно еще с Богом договориться. Пока ему не до нас. Как освободится - спрошу, сколько нам еще по земному быть.
Вставай, ангельская душа...    
 
*Гаййй, «Метод исключения»