Сага о кошках

Заведёт котёнка «лох»,
заведёт котёнок блох…

Сага о кошках

Каждую пятницу мы с Сашком, моим закадычным другом, знатоком крепкого пара и берёзового веника, встречаемся в бане, где после очередной трудовой недели «отрыва-емся по полной»
– Ну-ка, подбрось парку, Сашок! Ещё полковшика! Ах, как хорошо! Душа сама просится в рай! Да, ты прав, животные действительно умные и куда посмышленее некоторых из нас, особенно домашние животные. Вот, к примеру, мой кот персидский. Всё прекрасно понимает, разве что, не разговаривает. Помню, он был ещё полугодовалым, а уже свой характер показывал.
Однажды я его наказал за какую-то провинность: слегка шлёпнул. Так мой кот Грант обиделся, лёг на диван напротив компьютерного стола, за которым я сидел, повернулся ко мне задом и сделал вид, что дремлет. Я подхожу к нему спереди, глажу, «Грантик», – ласково говорю. А он отползает в сторону и снова ко мне задом разворачивается.
«Ладно, – говорю ему, – через часок-другой забудешь и сам ластиться станешь».
Сложил я стандартные листы с отредактированными стихами в толстенную стопку и вложил её в папку. Очередная книга для сдачи в издательство готова.
– Дорогая, – окликнул жену, – я свободен и в твоём распоряжении.
Одевшись, мы вышли из дому по магазинам пройтись, покупки сделать. Часа два отсутствовали.
– Сейчас придём домой, и я угощу твоего любимца чем-нибудь вкусненьким, – говорю жене. – Наверное, он на меня уже и не обижается.
– Сомневаюсь, – улыбнулась жена, – ты же знаешь его характер.
И, действительно, открываем дверь в комнату, а Гранта в ней не видно.
– Ну и вонь, – вслух произнёс я, и увидел на компьютерном столе раскуроченную папку, а под ним большую груду изодранных и скомканных стандартных листов с моими бесценными трудами… По спине пробежал холодок и бешено заколотилось сердце: поверх листов была наложена целая куча кошачьего дерьма.
Хорошо, что я вовремя внёс корректуру своих произведений в компьютер, а не то пришлось бы мне копаться в этом «гостинце».
– Ну, что? Получил своё? – мило позлорадствовала жена. – Будешь знать, как обижать маленьких и беззащитных!
– Николай, так всё-таки, где котёнок спрятался? – спросил Сашок.
– Да нигде! Этот маленький хитрец выглядывал из-за дивана и наблюдал за моей реакцией. Он не решался ко мне приблизиться, покуда я сам к нему не подошёл, ласково не погладил и не угостил любимыми витаминами.
– А ко мне, однажды, – Сашок присел на лавку в помывочном отделении, – обратился сосед. Так, мол, и так, уезжаем мы с женой в отпуск на целый месяц, а кота не на кого оставить. – Он у них такой толстенный и изнеженный. Ест только парную телятинку, понимаешь, да сметанку, что пожирнее. А если консервы кошачьи, так только дорогущие, фирменные. Мне бы так жить! – Может, возьмёшь к себе нашего Тимофея? – продолжали меня соседи уговаривать. – В накладе не останешься. О цене договоримся.
Я не устоял. Уж больно выгодное дельце предложили. За эти деньги мне полмесяца надо пахать на стройке. А за котом много ли ухода? Всего лишь: дать поесть да за ним убрать.
Переселился ко мне Тимофей, и соседи уехали. Пару дней я его капризы ещё терпел. «Это он будет есть, а это не будет! Здесь он будет лежать, а здесь не будет! Попробовал его воспитывать, так он мне назло перестал ходить в свой горшок. То на коврик у моей кровати сходит, то на кухне под стул, на котором я, обычно, сижу.
«Ну, – думаю, – гадёныш, всё провонял здесь так, что в квартиру и гостей пригласить будет стыдно».
Отнёс я его обратно в соседскую квартиру.
– Тимофей, – говорю коту, – вот тебе на день банка консервов. Жри да гадь! Вечером приду и уберу.
Так дня три-четыре по утрам и вечерам я наведывался в квартиру соседей. Уберу за котом, дам поесть чего-нибудь попроще. Всё равно он нос ворочает от вкуснятинки разной..
А вскоре засосала меня холостяцкая жизнь. Познакомился я на вечеринке с одной забавной бабёнкой, и завис у неё. До кота ли соседского мне было?
Прошло две недели. За это время мы с сожительницей надоели друг другу, и в один прекрасный день она меня выставила за дверь. Возвратился я домой, увидел засохший кусок телячьей вырезки на столе у раковины и вспомнил про кота Тимофея. Мне аж дурно сделалось. «Как бы чего не случи-лось, – подумал я, – во скандал будет!»
Открываю дверь в соседскую квартиру, а посреди коридора лежит целая куча засохшего дерьма, а из кухни, пошатываясь, выглядывает исхудавший, облезший, как паршивое животное, Тимофей и жалобно подвывает, и верноподданнически смотрит мне в глаза.
Зашёл я на кухню, гляжу: дверцы шкафа распахнуты настежь, а по всему полу разбросаны макаронные огрызки, и на боку лежит пустая трёхлитровая банка из-под компота, та, что хозяева оставили мне на случай опохмелки.
– Слава, Богу, – я прошептал, – что тогда позабыл прихватить это угощение, иначе бы Тимофею, коли не от голода, так от жажды пришёл бы каюк!
Дал я коту немножко воды попить да «вискаса» поесть, от которого он раньше бы свой нос отворотил.
Всё сожрал кот, да так шустро, что, пока я ему в блюдце этот «вискас» из пакета выдавливал, он мне чуть было пальцы с голодухи не отгрыз.
До приезда соседей нужно было что-то предпринимать. Накупил я жирной рыбы в магазине. Утром ему рыбину дал, днём рыбину дал и вечером – рыбину. Тимофей поправлялся, как на дрожжах, да так, что соседям не стыдно будет и в глаза посмотреть.
Через пару дней после приезда пригласили они меня к себе, за стол усадили, накормили, напоили, да ещё и премиальных подбросили.
– Из тебя чудесный воспитатель вышел, дорогой ты наш соседушка, – пели в два голоса, – не узнать нашего Тимофея, стройный он стал, как породистый производитель, ест всё подряд, ходит только в свой туалет и такой ласковый-ласковый…
– Да, правильный урок полезен всякому, – подсоединился ко мне и к Сашку пожилой незнакомец, – я, нечаянно, вас подслушал в парилке и в помывочном отделении, и хочу поделиться своей историей об этих удивительных животных. В своё время я служил в ракетных войсках. Однажды к нам прислали одного бойца из соседней части для перевоспитания. Судя по его характеристике – по нём давно тюрьма плакала. Солдат, как солдат, но фамилия у него под стать его внешности: Гадючка, одним словом. Представьте себе: небольшого роста, худощав, мелкие, острые-острые, как щелки, глаза, близко посажены друг к другу; нос горбинкой, а рот, как будто ножом полоснули: прямой и губ не видать вовсе; уши оттопыренные, что локаторчики, а костлявые руки – ниже колен. Ну и уродец, каких белый свет не видал! Вперится в тебя, будто гипнотизирует. И впрямь, если не гадючка, то уж точно – удав!
И была в нашем дивизионе чёрная, как пантера, матёрая кошка, упругая, ловкая и бесстрашная. Редкий крысолов. Всеобщая любимица. Её так и назвали: Багира. Поскольку наш дивизион располагался меж двух других, то если бы не кошка, крысы давно бы нас затерроризировали.
С первого же дня рядовой Гадючка Багиру почему-то невзлюбил и, как только она попадётся ему на глаза, он либо ногой её пнёт, либо камнем в неё запустит. Все, кто видел это, его действия пресекали, но разве уследишь?!
Но и Багира в долгу не оставалась. В отместку, то сапоги его пометит, то прикроватный коврик.
В общем, меж ними завязалась самая настоящая тихая война, покуда не вылилась она в трагический случай.
Багира забеременела и вскоре родила троих котят.
Узнав об этом, из двух соседний подразделений к нам прибыли визитёры и упросили командира дивизиона, когда котята подрастут, по одному раздать им, для борьбы с крысами.
И вот однажды мы заметили, как мечется кошка из одного помещения казармы в другое. Все ринулись к закутку, где ютились котята, но их не обнаружили. Кто-то из солдат сообщил, что полчаса тому назад, он видел, как рядовой Гадючка с вещмешком возвращался от пруда, что располагался за свинарником.
Командир вызвал его к себе и учинил допрос. Гадючка лишь ухмылялся и всё отрицал. Поскольку доказательств не было, то его не наказали.
Прошло некоторое время. Вышел Приказ Министра Обороны страны о новом призыве солдат на срочную службу и об увольнении выслуживших свой срок. Гадючке оставалось служить не более трёх месяцев.
Однажды, в выходной день, дежурный по дивизиону, капитан Лютый, вместе с начальником караула осуществляли обход караульных постов на позиции и вдруг услышали чьё-то жалобное мяуканье. Продираясь через густые заросли, они вышли на небольшую каменистую прогалинку и увидели на груде камней сидящую Багиру.  Кошка жалобно глядела то на них, то в расщелину меж камней. Когда их разгребли, то капитан с сержантом обнаружили вещмешок, доверху наполненный бутылками со спиртным: водкой и вином. Это был вещмешок Гадючки. Видимо кошка обнаружила его то ли по наитию, то ли по запаху её загубленных котят. Во всяком случае, она ещё раз отомстила своему обидчику и врагу – этому нерадивому солдату.
Прошло ещё некоторое время. Отношения между Багирой и Гадючкой вроде бы наладились, точнее внешне приняли вид нейтралитета.
Дивизион убыл на полигон, за исключением нескольких солдат, в том числе и рядового Гадючки.
Когда через месяц мы возвратились, нас ждало страшное зрелище: у казармы встречала истощённая до неузнаваемости, еле передвигающаяся на четырёх, обглоданных до костей, лапах бедная Багира. Она умирала. Пришлось унять её страдания и кошку усыпить.
Хотя всем было ясно, кто виновник этой трагедии, кто запер в столовой на ночь Багиру, чтобы нахлынувшие из соседних подразделений крысы, набросились на беспомощную кошку и обглодали ей все четыре лапы, вплоть до костей, и здесь Гадючку миновало наказание. Сменился командир, а пришедший безразлично отнёсся к этой трагедии и приказал всем подчинённым уняться со своими претензиями.
Единственно, чем могли выразить свой протест солдаты – сделать «тёмную» и всеобще презреть подлеца.
Лишь судьба по отношению к Гадючке поступила справедливо. Она единственная и наказала его, соответственно преступлению.
После смерти Багиры в дивизион нахлынули полчища крыс. От них нигде не было покоя.
У рядового Гадючки была привычка, после принятия пищи, уносить с собой недоеденный хлеб и прятать под подушку. По ночам, бывало, проснётся и съедает его.
И вот однажды, посреди ночи, в спальном помещении казармы раздался чей-то истошный вопль. Дневальный включил свет и видит: стоит у кровати солдат с обгрызенным ухом, всё нижнее бельё в крови, а на губе у него висит, уцепившись за верхнюю её часть острыми зубами, здоровенная крыса. Солдат вопит и пытается шлепками ладоней оторвать крысу от себя, но тщетно.
Волна холодного ужаса пробежала по телам молодых ребят, остолбеневших и не знавших, что предпринять, покуда крыса сама не оторвалась и не исчезла в дыре, что зияла в углу спального помещения.
Гадючку сначала увезли в гарнизонный лазарет, а оттуда – в психушку.
Через некоторое время он был комиссован.
Тяжёлое молчание повисло в раздевалке бани от услышанного.
Как тесно переплетаются наши судьбы и судьбы братьев наших меньших. И только обоюдная любовь способна удержать то шаткое равновесие наших с ними взаимоотношений.
И дай-то, Бог…