Ничего святого

Предыстория к рассказу "Возврата нет"

Центральная киностудия телерадиовещательной компании. Выступление кандидата в губернаторы Поронскевича Эдуарда Анатольевича. 12 августа. 21:14.

- В современной политике стало слишком много трудностей, – спокойным, размеренным голосом вещал с экрана плоского, как лист бумаги монитора, холёный, подтянутый мужчина, лет сорока, устремивший серьёзный взгляд своих карих глаз прямиком на расположившегося напротив него корреспондента программы политического обозрения. – Появилось много опасностей, преград и откровенной, неприкрытой несправедливости. Законы мирового порядка, принятые после Второй мировой войны и Карибского кризиса, уже не работают. Новые мировые лидеры игнорируют устаревшие догматы. Современная жизнь требует удовлетворения их новых потребностей, а значит и новых возможностей, которые этими самыми устаревшими догматами и запрещены. К моему великому сожалению, сложившийся народный стереотип по отношению к сильным мира сего в последние годы приобрёл ареол некоего устоявшегося и неоспоримого постулата.
- Не поясните подробнее, пожалуйста? – практически тут же задал вопрос корреспондент.
- Пожалуйста! – улыбнулся в ответ собеседник. – Я вырос в девяностые. В то время все большинство людей искренне уверовало в то, что для человека, обладающего властью и деньгами, нет ничего невозможного. Для него не писаны законы, не важны правила и открыты все двери, а значит такой человек, как принято выражаться в простонародье – неприкасаемый.
Я, вы, да, пожалуй, и все вокруг, услышав в очередной раз о крупном коррупционном скандале в коридорах нынешней власти, попросту усмехнёмся и махнём на это рукой, поскольку прекрасно понимаем – подобная откровенность в этом вопросе связана лишь с тем, что правительству нужен хоть какой-то отчёт перед электоратом о проделанной, так сказать, работе. Мол, вот посмотрите, мы не задаром живём на ваши налоги, мы боремся, неусыпно, неустанно, ежечасно побеждаем тех, кто наплевал на систему. Вор должен сидеть в тюрьме, так вроде бы высказывался персонаж Высоцкого?
Корреспондент участливо улыбнулся.
- Но в то же время впоследствии мы не слышим о том, что действительно стало с теми, кто без стыда и совести ворует бюджетные средства.
- Вы абсолютно правы! – холёный мужчина с карими глазами наклонился немного вперёд и, довольный тем, что обозреватель начинает понимать мысль, которую он хотел донести, продолжил. – Вы и не услышите. Поскольку система устроена так, что каждый винтик её механизма, имеет лишь единовременное применение. Система всегда работает на новых элементах и никогда не пользуется бэушными агрегатами. Именно по этой самой причине, мы уже никогда не узнаем о том, кто там когда-то украл сколько-то миллионов. Этих людей уже использовали, выведенные ими из государственного оборота денежные средства, уже поделили, отфильтровали и сокрыли в проверенных банках. А пока мы с вами думаем и гадаем, что же там на самом деле произошло, система уже запустила в оборот новые винтики, заменив старые – отработанные. Я продолжу, с вашего позволения, цитировать классиков: «Незаменимых людей нет», так сказал Сталин. А для системы это не просто истина – это закон её выживания.
- Подождите, подождите! – словно, не веря в услышанное, затараторил корреспондент. – То есть вы хотите сказать, что сама система управления контролирует все средства, которые, так или иначе, были украдены, воруются и в будущем будут украдены из Государственной казны?
- Ну, конечно! – развёл руками собеседник, сияя белоснежной улыбкой. – Признаюсь честно, не думал, что для вас это станет новостью.
- Вы можете это доказать? – в голосе корреспондента звучали нотки сомнения.
- Доказать! – собеседник искренне рассмеялся. – Нет, конечно же, не могу. В противном случае моя жизнь закончится здесь и сейчас, прямо в эфире вашей программы. Уже тот факт, что я открыл вам сей процесс контроля, поверьте мне не останется незамеченным. – Мгновение холёный мужчина с карими глазами молчал, словно собираясь с мыслями. – Вы просто должны понять, что в реальном мире ничто не исчезает без следа. Точно так же в мире большой политики и крупных финансов ничто никуда не пропадает. Система никому и никогда не отдаст и копейки за просто так. Все деньги, которые воруются либо отмываются, либо переводятся нелегально в банки других государств находят своё применение. Они идут на разжигание войн, развитие и поддержание, а порой и свержение тех или иных политических сил, выдвижение новых индивидуумов, писателей актёров, музыкантов, которые ставят целью своей жизни развитие и продвижение тех или иных направлений, которыми будут забиты головы нового поколения людей. Пропаганда гомосексуализма, толерантности, реализация экологических программ по развитию и продвижению культур с изменённым геномом, проще говоря ГМО, все теракты, катастрофы, убийства, о которых будут говорить годами и гадать об истинном происхождении этих событий – всё это, да и много чего ещё, устроено на те самые деньги, которые, так или иначе, украдены у нас с вами. Беда в том, что мы, простые люди о подобном повороте событий даже и не подозреваем. Мы живём работаем и по мере надобности, стечения неблагоприятных, а, быть может, и наоборот, обстоятельств попадаем под замес тех действий, которые происходят в мире по воле сил, контролирующих все эти процессы.
- Но кто способен организовать и держать под контролем столь масштабные мероприятия и проводить сомнительные денежные операции?
Вопрос корреспондента был прерван голосом главного редактора в наушнике маленького микрофона, скрытого в ухе.
- Дмитрий, время трансляции подходит к концу. Нам нужна конкретика. Надавите на него, пусть он выдаст нам хоть какие-то факты, а не только досужие слухи.
- И этого я вам рассказать не могу, – улыбнулся в ответ собеседник. – Однако могу вам сказать, главное. За всё время нашей беседы, вы ни разу не спросили меня, о том, чем же я буду заниматься, если стану губернатором? А насколько мне известно, именно этому была посвящена наша встреча.
Подобного поворота событий корреспондент не ожидал, поэтому не сразу сообразил, что можно было в этой ситуации сказать. Он лишь глупо открыл рот, но его собеседник, мужчина с холёным лицом и карими глазами, уже продолжал говорить.
- Поскольку мой вопрос вызывает у вас трудности, я позволю себе наглость ответить за вас. Любые моменты, связанные с действиями властей, их некомпетентностью и произволом, в большинстве случаев уходят на второй план, как только появляется сенсация. Сейчас я скормил вам сенсацию, к огромному счастью, совершенно ничем не подтверждённую, и вы, как истинный писака жёлтых страниц, ухватились за неё своими корявыми ручками.
- Получается, вы меня обманули? – возмущённо попытался поддеть собеседника корреспондент. – А значит, и всех телезрителей?
- Помолчите пожалуйста, я лишь открыл людям глаза на вашу истинную личину. Ибо такое, как у вас донельзя раздутое самомнение, уже не может уместиться в рамках одного простого человека, а слепо верит в то, что все люди только и делают, что слушают и смотрят на вас. Поэтому закройте рот и вникайте в суть сказанного в сторонке, быть может, именно мои слова зажгут в вас искорку для дальнейшего эволюционного развития, – закрыл рот писаке холёный мужчина. – Это, как бы прискорбно ни звучало, есть живой пример нашей действительности. Нам нужно говорить о бедах людей, об их сложной жизни, маленьких зарплатах, высоких налогах. Но нет, это всё мелочи. Всё это пустая болтовня, от которой и так уже все устали. Но как только какой-то человек выдаст на всю страну, что правительство способствует укрывательству и наглому перераспределению украденных у народа денег в глобальных масштабах, всё насущное резко отходит на задний план. Мы готовы бросить всё и словно стадо, уткнувшись в зомбиящик вникать в проблемы, доказательств, которых ни у кого на самом деле и нет, – мужчина на мгновение замолчал, переводя дыхание. – Но всё это, как я уже сказал, – мелочи, поскольку проблемы простого народа уже давно никого не волнуют. Всё, что нужно власти, это регулярная подпитка деньгами своего бытия и тупое, молчаливое, со всем согласное стадо.
- Вам не кажется, что вы перегибаете палку? – перебил собеседника корреспондент. – Что конкретно именно вы сможете предложить людям, которые слушают сейчас ваше выступление? Вот именно вы, готовы поклясться или побиться об заклад, что когда придёте к власти, то не украдёте из лакомого бюджета ни копейки? Вы готовы?
- Мы уже много лет живём в мире, где политический строй и социальные права, никого не защищают. Люди не верят своим лидерам. Я не стану ни в чём клясться, я лишь скажу, что знаю не понаслышке о бедах простого народа, поскольку сам являюсь его частью. Я вырос в бедной семье и на своей шкуре испытал все лишения безденежья, произвол чиновничьего беспредела и несправедливости.
Откровенно могу заявить, что буду открытым для всех, кто пожелает прийти ко мне со своими вопросами и бедами. И это не пустые слова, а платформа, которую я неуклонно буду поддерживать и продвигать не только сегодня, но и в будущем.
- Великолепное заявление! – подобострастно вклинился в выступление корреспондент. – Мы все с нетерпением будем ждать продолжения этой животрепещущей истории, более походящей на бахвальство.
Холёный мужчина на подобное заявление ничего не ответил. Он попрощался с телезрителями, и не говоря более ни слова, покинул студию.
- Прекрасная речь! – миловидная блондинка лет двадцати пяти выскользнула из темноты эфирной студии и плавно взяла холёного мужчину под руку. – Признаться честно, в какой-то момент ты меня заинтриговал, когда рассказывал о глобальном государственном воровстве. Это ужасно, если бы действительно всё было так, как ты выдумал. Все знают, кто у кого ворует, и, наверное, это даже вдвойне обидно.
- Я ничего не выдумывал дорогая, – нежно целуя спутницу, ответил мужчина.

Селение Ордынское, набережная залива Орда. Частное владение Поронскевича. 13 августа. 01:18.

- Ваше вечернее выступление произвело фурор.
Эдуард Анатольевич Поронскевич вздрогнул. Его таинственный собеседник так же, как и во все предыдущие разы появился совершенно неожиданно и абсолютно бесшумно.
- Как вам это удаётся? – вопрос прозвучал тихо и одновременно надрывно, поскольку сила голоса новоявленного народного избранника, вдруг оказалась не столь сильна, как несколько часов назад.
- Я необычный человек, – усмехнулся ночной визитёр. – А необычные люди никогда не раскрывают своих секретов.
- Ваша затея с открытостью информации оказалась на удивление весьма действенным инструментом, – уже собравшись с духом, и практически отойдя от неожиданного страха, протянул Эдуард Анатольевич. – Люди так до конца и не поняли правда это или вымысел. Но по итогам мониторинга моего предвыборного штаба рейтинг моей кандидатуры вырос в разы.
- Они видят в тебе человека открытого, – произнёс мягким голосом мужчина, неожиданно пришедший в дом новоявленного кандидата. Кто был этот человек, как его фамилия или даже имя, Поронскевич так и не смог вспомнить. – Открытость – самая важная черта любого кандидата. Чем больше они видят в тебе себя, тем сильнее их тяга к тебе, ибо бараны могут общаться только с баранами, а волки с волками, – продолжил посетитель.
- Вы предлагаете мне стать бараном? – надменно усмехнулся Поронскевич.
- Ты и так баран, – ответил зло незнакомец. – Вот только до сих пор думаешь, что это не так.
Поронскевич скривился от злобы, но лишь в душе. Откровенно показывать свои слабости сильному человеку было бы его фатальной ошибкой.
- Скажите, как вы сможете решить мою проблему? – этот вопрос Поронскевича вызвал недоумение на лице незнакомца.
- Вашу проблему? – переспросил он.
- Да, мою проблему! – нагловато ответил Эдуард Анатольевич, наливая себе в стакан порцию дорогого виски. – В прошлую нашу встречу, вы порекомендовали мне принять основную предвыборную позицию, как непреложную истину. Основой этой программы вы выбрали открытое доверие. А теперь, благодаря вам, я буду вынужден круглосуточно прозябать в своём предвыборном штабе в ожидании каждого, кому придёт в голову посетить меня и пожаловаться на своё житьё-бытьё. – Поронскевич залпом осушил стакан с виски. – Но у меня, если вы не заметили, вполне хватает и иных забот.
Он бросил быстрый взгляд на распахнутую дверь спальни, где на роскошной кровати спала его очередная пассия.
- Этот вопрос не должен вас волновать уважаемый кандидат, – всё тем же спокойным голосом ответил незнакомец. – Мы решим эту проблему, и создадим все условия для её исполнения. Однако следующим пунктом вашего предвыборного марафона должна стать неожиданная фатальная ситуация.
- Поясните подробнее, – усаживаясь на край огромного стола, попросил разъяснить сказанное Поронскевич.
- Для того, чтобы завоевать умы и сердца людей, настоящий кандидат должен быть одним из них. Но для укрепления своего имиджа в глазах электората вам предстоит упасть в их вонючую среду. Окунуться в их мысли и стать таким же, как все они. Пропитаться их запахами, чтобы даже во тьме, они знали, что вы из их стада.
- Мне что съехать из своего дома и начать жить в коммуналке? – Поронскевич освежил стакан с виски и тут же осушил его.
- Люди, как вы правильно сказали, уже давно не верят власти, а вы, как истинный кандидат именно туда и стремитесь. Но чтобы стать своим человеком во власти, не от лица той самой власти, а от лица народа, вы должны пережить нечто, что сделает вас одним из них, – глаза незнакомца блеснули некой сумасшедшей одержимостью.
- И что же я должен пережить? – выпивая третий стакан, спросил нервно Поронскевич.
- Унижение! – белоснежные зубы незнакомца, как показалось Эдуарду Анатольевичу, сверкнули словно волчьи клыки в лунную ночь. – Вы испытаете падение достойное эпического эпоса и, можете мне поверить, после этого они вознесут вас к власти на руках.
Поронскевич с ужасом смотрел на незнакомого человека. Стакан выпал из его руки, но благодаря тому, что полы были покрыты толстыми коврами, он не разбился, а издал лишь глухой звук при падении.
- Я не хочу знать, как это будет, – погружаясь в темноту, только и сумел прошептать Поронскевич.

Углинский переулок. Здание штаб-квартиры избирательного блока кандидата в губернаторы Поронскевича. 13 августа. 17:48.

День прошёл незаметно в делах и заботах. За пять часов Эдуард Анатольевич провёл около сотни телефонных переговоров, принял у себя восемнадцать человек и выслушал их мелочные жалобы. Одной бабушке, у которой мерзкая внучка вот уже два года пытается отнять квартиру, Поронскевич даже порекомендовал хорошего адвоката, убедив в бесплатности этой помощи бедную пенсионерку. От подобной загруженности голова раскалывалась словно грецкий орех, по которому мальчишка-шалопай со всей дури колотит молотком.
Уставший, но довольный собой, Эдуард Анатольевич выходил на улицу, застёгивая дорогой пиджак. Август в этом году выдался на редкость прохладным и дождливым. Редкие солнечные дни не успевали просушить надоедливые лужи, отчего и без того скудное настроение теряло остатки поникшего самообладания.
Вот и этот вечер начинавшегося солнечным светом дня заканчивался мелкой моросью и пасмурным небом. По просьбе незнакомца ещё три месяца назад Поронскевич отказался от личного водителя и охраны и последнее время ездил на личном автомобиле, купленном по случаю у старого знакомого по институту. Это была «Лада Веста» трёхлетней давности, но с довольно бодрым здоровьем своих железных чресл.
Уже подходя к автомобилю, кандидат в губернаторы Поронскевич заметил боковым зрением некое резкое движение. Будучи человеком умственного труда и не имея ни малейшего понятия о том, что такое столкновение в клинче, Поронскевич не успел даже подумать о какой бы то ни было опасности. Но уж спустя некую долю секунды его лицо вспыхнуло от невыносимой боли. Кандидат крутанул головой и от резкого, непривычного его образу жизни рывка, потерял равновесие. Его ноги подкосились, Поронскевич ощутил секундную невесомость. Он взмахнул руками, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Но рука лишь скользнула по мокрой поверхности кузова автомобиля, а в следующую секунду Эдуард Анатольевич почувствовал силу притяжения, больно ударившись о мокрый и холодный асфальт.
В глазах мгновенно потемнело. Взрыв боли застил окружающий мир, во рту почувствовался солёный привкус. Поронскевич застонал, попытался перевернуться на спину, но в этот момент очередной взрыв боли разорвался в области селезёнки.
Кандидат неистово вскрикнул, и в этот момент некто, наносивший ему удары, схватил его за волосы и в ноздри ударил резкий запах перегара.
- Думаешь, ты самый умный, урод? – голос был рваным, грубым, гортанным. – Думаешь, если тебе дали возможность открыть рот, то ты можешь говорить всё, что тебе взбредёт в голову?
Очередной удар, на этот раз куда более сильный, сотряс голову кандидата в губернаторы. Нападавший ударил ногой сверху, и голова тут же ударилась о грязный асфальт, отчего боль усилилась вдвое.
- Нет, нет! – едва слышно выдавил Поронскевич.
- Ты абсолютно прав, урод! Ты не самый умный, и, к слову сказать, не бессмертный. Именно поэтому на первый раз, мы обойдёмся лишь предупреждением. И запомни, что твоя жалкая тушка ничем не отличается от таких же ничтожеств, кого мы, даже не задумываясь, превращаем в фарш, из которого делают корм для собак. Счастливо!
Последний удар отправил кандидата на пост губернатора в бессознательный мир, окутавший сознание мраком и страхом.

Городская клиническая больница, отдел травматологии челюстно-лицевой хирургии, палата интенсивной терапии. 14 августа. 02:53.

Система поддержания жизнеобеспечения коротко пикнула, и по тонким прозрачным трубкам покатилась прозрачная жидкость, обеспечивающая организм пациента очередной порцией стабилизирующего уровень микроэлементов в крови препарата.
Поронскевич открыл правый глаз. Левый оказался заклеен чем-то плотным. Резкая боль пронзила мозг, а потом словно волна устремилась вниз, разносясь по всему телу.
- Вы очнулись как раз вовремя, – послышался спокойный, мягкий и уже до тошноты знакомый голос. – Я уже собирался уходить, мой уважаемый кандидат.
Поронскевич попытался повернуться в сторону собеседника, но сделать этого не смог. Тогда он решил ответить ему, но и этого у него не получилось. Вместо слов, вырвалось лишь нечленораздельное мычание.
- Не утруждайтесь, господин Поронскевич. Вам нельзя разговаривать, у вас сломана челюсть, сотрясение головного мозга и разрыв шейных связок. – Незнакомец подошёл к Эдуарду Анатольевичу так, чтобы тот смог его увидеть. – Вы блестяще сыграли вашу роль. Признаюсь, я редко наблюдаю за подобного рода жертвоприношениями, но то, что совершили вы, достойно самой лестной похвалы. Видео нападения уже порвало интернет. Народ требует найти и наказать преступника, и можете не сомневаться, наша доблестная полиция сделает для этого всё возможное и невозможное. Рейтинг вашей кандидатуры высок, как никогда. И вы на первой строке, даже несмотря на временное выбывание. Вы жертва, а жертва всегда любима. – Мужчина с мягким голосом слегка улыбнулся. – А теперь отдыхайте. Скоро вы станете тем, кем так давно хотели быть!

Пресс-центр   избирательного   блока  прежнего   губернатора. 11 сентября. 22:15.

Высокий, начинающий уже седеть мужчина лет сорока трёх, в строгом костюме, медленно подошёл к микрофону и положил перед собой лист бумаги с готовым текстом. В зале защёлкали вспышки камер фототехники и руки с зажатыми микрофонами, диктофонами и планшетами вытянулись в его сторону.
- Добрый вечер! – начал пресс-секретарь действующего губернатора. Сегодняшнее сообщение будет посвящено результатам завершившихся вчера в нашем регионе выборов губернатора. – Голос мужчины звучал монотонно, устало. – Ни для кого уже не секрет, что победителем был объявлен Эдуард Анатольевич Поронскевич.
В свои обязанности он вступит после принятия дел от нынешнего главы региона. До этого будут соблюдены все соответствующие юридические и процессуальные процедуры. Информация о ходе передачи дел, будет выложена на сайте пресс-службы губернатора в ближайшее время.
- Что думает экс-губернатор о своём преемнике? – раздался вопрос из толпы.
На мгновение в зале повисла гробовая тишина. Журналисты резко обернулись, но понять, кто же именно задал этот вопрос, никто из них так и не смог.
Высокий мужчина забрал лист бумаги, аккуратно сложил его и убрал во внутренний карман пиджака. После этого окинул всех присутствующих тяжёлым взглядом и произнёс:
- Полагаю, что уже вскоре всё изменится.

Пять лет спустя. Кабинет губернатора Поронскевича. 20 мая. 01:38.

- Да вы с ума сошли! – орал на собеседника, до ужаса перепуганный Поронскевич. Нижняя челюсть отозвалась уже привычной тянущей болью. Губернатор нервно закурил и быстрыми шагами начал мерить расстояние от одного открытого окна до другого.
- Что именно вас смущает мой дорогой правитель? – человек, имени которого Эдуард Анатольевич до сих пор так и не узнал, говорил как обычно спокойным, мягким голосом.
- Что смущает? – Поронскевич уже не скрывал своей злобы. – Вы знаете, по сравнению с вашими обычными в кавычках просьбами, это дико вопиющее зверство!
- Не страшно, – спокойно произнёс незнакомец. – В вашем случае безнаказанность – это синоним, – Поронскевич достал из красивой золотой коробки инкрустированную серебром пепельницу и нервно стряхнул с сигареты пепел.
За прошедшие пять лет с того момента, как он подвязался пойти на поводу у этого загадочного незнакомого человека, волосы на голове Эдуарда Анатольевича приобрели пепельный оттенок. Сам губернатор, всегда яро выступавший за здоровый образ жизни, начал курить, чаще выпивать. Его пристрастия к женщинам кардинально изменились, и вот уже три года, как он пользовался подпольными услугами одной организации, деятельность которой лично пролоббировал и легализовал в своём регионе. Эта организация по документам поставляла на рынок труда нелегальных мигрантов из стран Ближнего Востока, Украины, Китая да бог его знает откуда. Все эти люди поглотили собой рынок труда, и безработица среди местного населения выросла в разы. Но основной деятельностью этой организации была подпольная проституция, покрываемая местными органами самоуправления, а также, клубы боёв без правил.
Именно в таких местах ночами Поронскевич отводил свою замызганную до черноты душу, избивая каких-нибудь безродных работниц, ни слова не говорящих по-русски.
Вообще, за время губернаторства, по просьбам незнакомого человека Поронскевич изменил регион до неузнаваемости. В бизнес пришло много зарубежных компаний, со временем выдавивших своих менее обеспеченных конкурентов. Земли, принадлежащие фермерским хозяйствам, колхозам и совхозам, губернатор отдал на растерзание иностранным аграриям. Во многих районах появились законные, по бумагам, свалки и даже несколько могильников для радиоактивных отходов. А большинство предприятий крупной промышленной отрасли совершенно неожиданно подверглись процедуре банкротства.
Социальная поддержка населения сократилась, однако, празднования всевозможных торжественных событий устраивались в городах с завидной регулярностью.
С каждым годом, количество грехов, застилающих его самого от его же собственной души, выросло многократно, а стопка компрометирующих губернатора документов потяжелела настолько, что отделаться пожизненным сроком уже даже сам Эдуард Анатольевич и не надеялся.
И вот теперь этот странный человек без имени и фамилии, о котором Поронскевич практически ничего не знал, кроме разве того, что он способен замять в принципе любое, даже самое безнадёжное в плане адвокатской защиты преступление, требовал от него невероятного – Разрешения вызвать в районном центре с населением более восьми миллионов человек некий искусственный катаклизм.
- Нет! Нет, нет и ещё раз нет! – губернатор понимал, что отказывать незнакомцу более чем глупо. Поронскевич был обязан этому странному человеку практически всем, что имел и получил. Но согласиться на подобное, даже для него, было выше его сил.
- Вы позабыли, мой дорогой губернатор, что вся ваша ничтожная жизнь, со всей этой призрачной властью и до невероятно раздувшегося самомнения, полностью принадлежит мне, – прошипел на Поронскевича человек с мягким голосом. – Вы настолько зависите от моего мнения и моих действий, что просто не можете отказаться. А если быть откровенным до конца, то ваши интересы в этой ситуации мной совершенно не учитываются. Задуманный процесс уже запущен. Все винтики огромного механизма, который вам осознать и увидеть целиком даже и не под силу, уже заработали. Почва для благодатного посева подготовлена. Остались лишь нюансы и формальности, которые я улажу не позднее чем за год. После этого Вы, мой дорогой губернатор, с лёгкостью для себя распрощаетесь с занимаемой должностью, получите обещанное мною вознаграждение и пуститесь на вольные хлеба. Остальное уже не ваша забота.
Поронскевич смотрел на странного незнакомца и в его горле уже клокотал ком неистовой ярости, накопившийся за все те годы, что он был вынужден терпеть этого напыщенного, самодовольного и наглого ублюдка. Страх неведомо куда испарился, по всей видимости, попросту изжил самого себя, терзаемый сомнениями и неуверенностью.
Губернатор с силой задавил практически дотлевший окурок в серебряной пепельнице и резким движением открыл дверцу рабочего стола.
- Я уже и так сделал слишком много того, за что меня при жизни проклинают современники, но эту вашу просьбу я не поддержу, – он скривился в лице и резким движением выхватил из ниши стола руку, в которой был зажат чёрный пистолет марки «Glock-17». На лице противного незнакомца не дрогнул ни один мускул, а глаза всё так же спокойно продолжали смотреть на Эдуарда Анатольевича словно ничего и не происходило.
- Это будет вашей последней ошибкой, – мягко произнёс незнакомец.
- Моё самолюбие и без того мне обошлось уже очень дорого, – парировал Поронскевич. – Одной ошибкой больше, одной меньше.
Губернатор передёрнул затвор пистолета и навёл его, целясь в лицо оппонента.
Медленно поднимаясь с места, показывая всем видом вселенскую усталость своего положения, человек с мягким голосом брезгливо стряхнул с рукава какую-то былинку и произнёс:
- Вы так ничего и не поняли, мой дорогой губернатор. В вашей ситуации возврата к былому уже нет.
Выстрел громыхнул в тишине кабинета словно гром среди ясного неба. За какую-то долю секунды Поронскевич увидел, как медленно откидывается назад затворная рама пистолета, огненное пламя выталкивает из ствола маленькую точку смертоносного свинца и пороховые газы выбрасывают в сторону цилиндр опустевшей гильзы.
Губернатор поднял взгляд своих карих глаз на стоящего напротив незнакомца, и вдруг в одно лишь мизерное мгновение осознал нечто, чего никогда не смог бы представить даже в самом жутком кошмаре. Тело незнакомца словно фантом сорвалось с места и, описав дугу, с силой неподвластной обычному человеку вытолкнуло Эдуарда Анатольевича с того места, на котором он только что стоял. По такой же параллельной дуге, неподвластный самому себе Поронскевич, а точнее его разум, наглым образом вытолкнутый из его тела, рванулся в сторону. Он даже не успел толком осознать, что именно произошло, а его взгляд уже сфокусировался на маленькой точке смертоносного свинца несущейся прямиком в его лицо.
- Невозможно! – только и успел подумать Поронскевич, переброшенный неведомой ему силой в чужую телесную оболочку.
В следующее мгновение всё было закончено. Пуля, выпущенная из пистолета марки «Glock-17» пробила голову странного незнакомца, и вырвавшись из затылка унесла за собой 80% мозгового вещества, разлетевшегося по стене. Спустя секунду, тело убитого рухнуло на пол и замерло навсегда.
Прошло не более двадцати секунд, прежде чем в кабинет губернатора вбежала охрана.
- Эдуард Анатольевич, что произошло? С вами всё в порядке?
Начальник смены охраны с ужасом посмотрел на распластавшее по полу окровавленное тело.
- Этот человек как-то проник в мой кабинет. Не потрудитесь объяснить, как ему это удалось? – непривычным слуху мягким голосом адресовал свой вопрос офицеру губернатор. – Мне повезло, что я храню здесь личное оружие. Вызовите полицию. И с завтрашнего дня можете искать себе другую работу.
Губернатор Поронскевич пронзил начальника охраны холодным словно сталь взглядом и, не говоря более ни слова, покинул кабинет.

Театр детского творчества и развития, выступление младшей группы воспитанников, постановка сказки Ш. Перро «Золушка». 6-й ряд, 12 место. 28 декабря. 10:10.

И почему все детские мероприятия начинаются с утра?
Больная голова полковника Тасканюка, отказывалась выдавать ответ на этот вопрос. Вчера весь день мощные магнитные бури, вызванные вспышками на солнце, сносили системы компьютерного управления в центре наблюдения и мониторинга, которым он руководил. Ко всему прочему, человеку метеозависимому, коим, к несчастью своему, был Тасканюк, подобные проблемы не сулили ничего, кроме пресловутой головной боли, от которой он на данный момент и страдал.
Жена, позвонившая ему вчера вечером, в приказном порядке отправила полковника на это скучное мероприятие, безжалостно обосновав свои доводы тем, что долбаная работа Тасканюка и так уже стала причиной их недавнего развода.
Тасканюк видел дочь не чаще раза в месяц, и это стало ещё одним неоспоримым аргументом в коротком споре с бывшей женой, результатом чего и явилось его сегодняшнее посещение выступления, в котором участвовала его восьмилетняя Полина.
- Вы знаете, ваша дочь может стать очень талантливой актрисой, – мягкий вкрадчивый голос практически не нарушил идиллии спокойствия, в котором пребывал Павел Валерьевич Тасканюк.
- Как? Как вы сюда попали? – испуганно протараторил полковник, оглядываясь по сторонам и машинально отклоняясь в противоположную сторону от неожиданного соседа.
- Вы подумали над моим предложением, Павел Валерьевич? – словно, не обращая внимания на суть ситуации, поинтересовался мужчина спокойным, мягким голосом.
- Зачем вы каждый раз появляетесь так не вовремя? – переводя на сцену недовольный взгляд, прошипел Тасканюк.
- Это особенность моей работы, – оставаясь неподвижным словно статуя, ответил незнакомец.
- Ваше очередное предложение принято на самом высоком уровне. Бартер, предлагаемый вами, подтверждён, – доложил собеседнику полковник. – Верховный просил вас изменить точку события и выбрать иной территориальный субъект. Что-нибудь более отдалённое и менее населённое. Мы хотим избежать лишних жертв и снизить по минимуму общественный резонанс. – Несколько секунд полковник безотрывно смотрел на выступление детской труппы, затем медленно перевёл взгляд на собеседника. – Хотя, если быть до конца откровенным, не представляю, как можно будет скрыть подобное.
- Изменения, как и раньше неприемлемы. Выбранный регион уже обработан и подготовлен к посеву. Его координаты переданы моему руководству. Статус и время согласованы. Оговорённая плата поступит в ваше распоряжение спустя год после проведения задуманного мероприятия. После этого мы соберём урожай и вновь уйдём, остальное исключительно ваша забота.
- Меня просили уточнить, когда вас ждать в следующий раз? – не отрываясь от созерцания спектакля, спросил Тасканюк.
- Я не могу ответить на ваш вопрос. Это не моя компетенция. Готовьтесь к мероприятию! – незнакомец поднялся и направился вдоль сидений 6 ряда к выходу.
- Как вы их убедили принять подобное? – бросил вслед уходящему человеку Тасканюк.
Незнакомец остановился, медленно повернулся и ответил полковнику своим спокойным, мягким голосом:
- Нет смысла убеждать мертвеца. Перед лицом смерти условий не ставят. Вам пришлось согласиться, иного выбора у вас не было.
Он развернулся и ушёл. Тасканюк ещё долго смотрел на то место, где незнакомый человек дал ему последний ответ.
Осознание безысходного животного ужаса накрыло полковника с ног до головы. Даже независимо от глубины своего житейского опыта и всего того, что он повидал и познал за свою весьма себе недолгую жизнь длиною в сорок шесть лет, откровение, преподнесённое ему в эту минуту, оказалось во много раз страшнее, нежели что-либо другое. Причины, побудившие некие высшие силы дать мизерный шанс на существование слабым телом и духом созданиям подарить ещё один лишний век для копошения в собственных проблемах, оставались для Тасканюка загадкой. Он уже давно догадывался, что добром всё это не закончится, и вот теперь его худшие предположения начали принимать реальные очертания. Ядерный взрыв в городе, полном живых людей, – это ли не истинный, безумный ужас, поверить в который даже сейчас, зная правду, он так до конца и не сумел.
От глубоких раздумий его отвлекли аплодисменты.