Квартира

Когда у Вас появляются деньги –
у Вас появляются женщины!
Появляются женщины –
пропадают деньги!
Пропадают деньги –
пропадают женщины!
Пропадают женщины –
появляются деньги…
Если Вы сможете
из этого замкнутого круга
убрать женщин –
Вы будете сказочно богаты!

Квартира

Последнее время капитан Иванцов стал изрядно выпивать. Питавшие, некогда его офицерское тщеславие надежды, и стремление быть образцовым военным, рухнули в одночасье.
После того, как год назад, он повздорил с начальником политотдела полка, подполковником Виноградовым, у него всё пошло наперекос: на службе не заладилось, присвоение очередного воинского звания было отложено на неопределённое время; с квартирой в очередной раз прокатили.
В результате служебных и семейных неурядиц жена Иванцова поставила мужу условие: бросишь пить и получишь квартиру, мы с дочерью возвратимся. А нет – оставайся один в своей общаге!
Собрала чемодан, хлопнула дверью и уехала с дочерью к своей маме.
Для капитана Иванцова наступили чёрные дни. В периоды запоя он стал подумывать об уходе из армии и, быть может, из жизни. Особенно тяжело он переживал тот факт, что шестидесятиквартирный дом строителями готовился к сдаче, и председателем жилищной комиссии подполковником Виноградовым были составлены предварительные списки офицеров и прапорщиков, которым будет предоставлена жилплощадь, а его фамилия в этих списках отсутствует.
Набравшись храбрости, капитан Иванцов решил заглянуть в кабинет начальника штаба полка, полковника Кипермана. «Это мой единственный шанс, – подумал Иванцов, – если и он не поможет, то не поможет никто!». Боевого офицера, прошедшего не одну «горячую точку», полковника Кипермана, военнослужащие любили и уважали за его необычную доступность и простоту в общении, за готовность помочь любому к нему обратившемуся, даже если это и нерадивый человек.
– Товарищ полковник! Надоело почти в сорок лет скитаться по общагам. Север, Дальний Восток, Ашулук, Афган… – я ведь никогда не отказывался служить там, где прикажут. Будет квартира – будет хорошо в семье, – заверял Кипермана Иванцов, – будет хорошо в семье – будет хорошо и на службе. Вы ведь прекрасно знаете причину моей служебной и карьерной несостоятельности.
– Капитан! Я тебе помогу лишь по одной причине: ты человек не конченный, прошёл Афган, о тебе прекрасные отзывы от фронтовиков-сослуживцев. А с начпо воевать бесполезно. У него наверху большие связи. Недаром в свои тридцать с небольшим лет он уже на полковничьей должности состоит. Что ж, если по-хорошему не получается, то возьмём мы его хитростью, – промолвил Киперман и, дружески похлопав капитана по плечу, изложил ему план действий.
На следующий день капитан Иванцов заступил дежурным по части.  Вечером штаб полка опустел, за исключением кабинета командира, где заседала жилищная комиссия в составе председателя, подполковника Виноградова, и членов: командира полка полковника Ширшова и начальника штаба полковника Кипермана.
– Ну, что ж, квартирные списки предварительно готовы, – подвёл итог проделанной работы командир. – Вячеслав Николаевич, – он обратился к Виноградову, – мы с начальником штаба рассмотрим и подпишем на завтра ряд документов, а ты иди-ка в свой кабинет, и подготовь закуску. Есть хороший коньячок. Отметим конец рабочего дня и по домам.
Через несколько минут в кабинет начальника политотдела кто-то постучался, и дверь растворилась. На пороге стоял дежурный по части, капитан Иванцов.
– Разрешите войти, товарищ подполковник?
– Я занят!
– Вы всегда заняты для подчинённых. А когда Вы освободитесь, будет слишком поздно.
– Что ты имеешь ввиду, капитан?
– Вы мне, отдавшему вооружённым силам двадцать лет службы, квартиру предоставите или нет? – негромко спросил капитан и вынул пистолет из кобуры.
– Не понял?! Ты что, стервец, мне угрожать собираешься?
– А на что мне Вам, не нюхавшему пороха, тыловой крысе, угрожать? Я такой грех на свою душу не возьму. Уж лучше с собой порешу, всё равно жизни нет!
– Капитан, что, на слабину меня хочешь взять? Не таких видал! А про Афган и не заикайся. Видно, по тебе, что там деньжат захотелось заработать, чтобы пить было на что! И не шантажируй меня. Фига с два тебе квартира, покуда я здесь!
– Ну что же, – прошептал побледневший Иванцов и, приставив к своей груди пистолет, нажал на курок.
Прогремел выстрел.
Капитан свалился рядом со столом Виноградова лицом вниз, откинув руку, с зажатым в кулаке пистолетом, вправо. Кровавое пятно расплылось под ним.
При виде трупа, подполковник Виноградов был в полуобморочном состоянии. Он схватился за трубку телефона и заметался, не зная, что ему предпринять, ибо прекрасно понимал, что его, виновника в случившемся, ожидает. Здесь и покровители бессильны.
Звук выстрела эхом повис в воздухе.
Двери в кабинет распахнулись, и в помещение ворвались командир и начальник штаба.
– Ты что натворил? – оба уставились на начальника политотдела.
– Я… Я не виноват… – всё что смог выдавить из себя Виноградов.
– Да, тюрьма по тебе плачет, Вячеслав Николаевич, – глядя ему в глаза, медленно процедил Киперман.
– Товарищи офицеры, я ни в чём не виноват! Он ведь алкаш. Помогите, ради Бога.
– Вот видишь, ты и о Боге вспомнил, – с серьёзным видом пошутил командир. – Ну что, Сан Саныч, – он обратился к Киперману, – вызываем прокуратуру или?..
Услышав сомнительные нотки в голосе командира, Виноградов уцепился за спасительную соломинку:
– У меня дети. А жене Иванцова, чем смогу помогу…
– Ладно, товарищи офицеры, – взял на себя инициативу действий начальник штаба. – Поскольку капитан был человек безнадёжно пропащий, и если б не сегодня, так завтра с ним произошло бы подобное… Действуем сообща, тихо и хладнокровно. Я сейчас отошлю помощника дежурного по части, пусть проверит дальний караул, сам подгоню свой автомобиль к запасному выходу здание, благо он рядом со штабом находится. Вы же, аккуратно труп погрузите в мой багажник. Пистолета не касаться, пусть в его руке остаётся. Труп отвезём в направлении гарнизонного караула и оставим у опушки леса. После никто не докажет, где и почему застрелился Иванцов.
Так и сделали, после чего все трое возвратились, как ни в чем, не бывало, в штаб. Раскупорили бутылочку коньяка и выпили за упокой души капитана Иванцова. Все были подавлены происшедшим, а пуще всех был удручён подполковник Виноградов.
– Ой, что будет, – причитал он, доставая из стола вторую бутылку коньяка.
– Налей по чуть-чуть, – сказал комполка, – нам с начштаба завтра утром в штаб армии ехать нужно.
– Вы как хотите, а я… – и Виноградов, недоговорив, в два приёма осушил полбутылки, после чего молча встал, взял под мышку папку с квартирными документами и, не попрощавшись, вышел из кабинета.
– Ты куда?
– Домой! – негромко буркнул Виноградов, не оборачиваясь.
Подходя к своему дому, он вдруг увидел, как кто-то, будто слепой, бредёт к нему на ощупь с вытянутой рукой.
От неожиданности Виноградов на миг отрезвел и стал пятиться задом, покуда не плюхнулся всем своим тучным телом на скамейку. Волосы поднялись дыбом, кровь застыла в жилах и мурашки пробежали по спине. Страх медленно проникал в каждую клеточку его организма.
При тусклом свете фонаря, магически сковывая его волю, к лицу тянулась красно-бурая, от запёкшейся крови, рука Иванцова, а из гортани мертвеца слышался сиплый звук:
– Дай квартиру, а не то утащу с собой в могилу.
Обезумевший от страха, ничего не понимающий в происходящем, крестясь и матерясь, Виноградов стал лихорадочно перебирать квартирные документы, покуда не обнаружил чистый бланк ордера.
– Трёхкомнатную, – раздавалось эхом со всех сторон, – а не то попадёшь в ад.
Дрожащей рукой, но каллиграфическим почерком, он наконец-то оформил все, сопутствующие ордеру документы на квартиру на имя Иванцова и привстал, чтобы отдать их мертвецу, но вдруг его ватные ноги подогнулись, и он, теряя сознание, бухнулся на землю.
А призрак, зажав в кулаке долгожданный ордер, медленно развернулся и двинулся в направлении леса, откуда и появился…
Очнувшись утром в своей постели, начальник политотдела почти ничего не помнил, так повлияло на него вчерашнее происшествие. Голова раскалывалась и подташнивало. Он, напрягаясь, попытался было, по отрывочным вспышкам, покопаться в памяти и хоть что-нибудь вспомнить, но, увы!
И, когда Виноградов увидел поверх папки груду лежащих квартирных документов, он стал лихорадочно пересчитывать ордера. Несколько раз сбивался и снова, начинал по-новому. Но результат не изменялся: ордеров было пятьдесят девять. Одного не хватало, а именно на трёхкомнатную квартиру.
Ничего не соображая, он расспросил свою жену о своём возвращении домой со службы.
– Да тебя, упившегося, притащили твои сослуживцы. Если бы не они, у тебя были бы большие проблемы, – и кивком головы указала на папку с документами.
Виноградов немедленно позвонил Киперману:
– Сан Саныч, что со мною вчера произошло? Я ничего не помню. Мне всю ночь сплошные кошмары снились, будто алкаш Иванцов застрелился и за мной гонялся по гарнизону. И знаешь, когда я пересчитал ордера, так выяснилось, что одного на трёх-комнатную квартиру, не хватает. А в документах указано, что я его выписал на имя Иванцова.
– Ну, ты даёшь, Вячеслав Николаевич! Да ты же сам вчера с ним в своём кабинете заперся и клялся ему в любви и уважении. Мы с комполка еле достучались до вас. А потом вместе и отметили ваше примирение. Ты ему при нас вручил ордер на трёхкомнатную квартиру. Иванцов отказывался и уговаривал тебя выписать ему двухкомнатную, а ты ему: «Нет уж, бери дорогой наш фронтовик-орденоносец, – говорил, – только трёх-комнатную! Ты у нас человек заслуженный, ты у нас ветеран».
– Ну и, слава Богу, – вздохнул Виноградов, – а то мне такое причудилось, что я уж подумал, наступил конец моей карьере, звания полковника не видать, и пора сушить сухари.
А на другом конце провода, услышав короткие гудки, сидели и, схватившись за животы, хохотали командир полка и начальник штаба.
– Ну, всё! Спектакль окончен. Позвони-ка своему капитану, – дал команду Киперману Ширшов, – пусть появляется в гарнизоне, заселяется в квартиру и вызывает семью. – И добавил, – ну и хитрющий же этот капитан Иванцов! Не мытьём, так катаньем, а трёхкомнатную квартиру получил!