Вовкина радость

- Папулечка, родненький  опять   ты , падло , налопался!
Вовка сидел на коленях у отца и гладил его по светловолосому с заметной проплешиной затылку.
  Он трогал потные и липкие волосы и весь, до последней  веснушки на лице , светился от радости , потому что отец был дома.  Запах гаража, где он работал , был густо разбавлен перегаром бодяжной водки.  Завидев возвращавшегося с работы отца, Вовка в свои неполные шесть лет мог метров за двести не только определить его состояние, но и спрогнозировать дальнейшие события . Если мать была дома , а отец являлсяв сильном,как сегодня подпитии, начиналась громкая разборка.Ругалась и кричала больше мать. При этом она обязательно и лихорадочно что-нибудь делала – мыла пол, стирала или растопляла у крыльца печку-прачку. На этот
       раз, к Вовкиной радости, матери дома не было, значит ему не будет больно за нее          - Пап, а пап, а давай у моего гидравлику самосвала с тобой поглядим, - снова зачастил Вовка. – Ну, весь день ремонтировал, не получается…
   Вовка прибавил пару слов кучерявым заветлужским матом.
  - Слушай, а что это ты , шплинт, раздухарился? – отец поставил Вовку на пол и, с трудом поднимая веки, попытался строго взглянуть на сына.
  - Да, а сам  вчера пьяный мамку как обзывал…
   Настроение у Вовки стало портиться.
   Отец вдруг прижал его к себе и тоже начал гладить по коротко стриженой головёнке широкой и шершавой ладонью с прибитым, фиолетовым ногтем на большом пальце.
  -Папуль, а папуль, - вновь повеселевшийВовка, как волчок закрутился вокруг отца.
  - Ну давай самосвал вместе отремонтируем.
   Матерные слова он выговаривал чисто, простые же иногда перевирал и смешно картавил.
   Он схватил отца за руку и стал тянуть к выходу с кухни на веранду , где был его собственный гараж. Вовка знал, что эти крупные , пахнущие горячим железом и соляркой ладони могут всё: и подбросить его высоко –высоко, и ловко орудовать здоровенной кувалдой , и нежно и бережно отбирать из груды металлического хлама совсем маленькие детальки. При этом казалось сыну , что мякиши отбитых и поцарапанных  родных пальцев , как магнит притягивают совсем крошечные винтики и гаечки.
 И сейчас он предвкушал совместную с отцом возню на веранде над его любимой игрушкой –« камазом» - самосвалом.
   Игрушек у Вовки было много, и они быстро надоедали. Но трёхцветный «камаз» с широким блестящим бампером и совсем настоящими стеклянными фарами был его любимцем . Купили они его с отцом в большом райцентровском магазине.

 А самое главное – уж очень он был похож на настоящий. На тот , на котором ещё не так давно подъезжал отец к дому и иногда брал Вовку с собой в недальние рейсы.

 Отец неуверенно встал с табуретки. Вовка, продолжая одной рукой тянуть его за собой, другой открыл дверь в коридор. Усадив отца на низенькую скамеечку, он стал разбирать свои сокровища. Любимая машинка стояла на самом почётном месте, в уютном уголке. Вовка подкатил игрушку к ногам отца, поднял глаза и понял , что ничего у него сегодня не получится. Обмякнув на скамейке, тот спал, облокотившись на старую стиральную машину.
   Размазывая слёзы по круглой, с частыми конопушками  мордашке, Вовка решил на этот не пытаться растолкать его и проводить до кровати. Он ещё чуть – чуть надеялся на то, что до прихода матери отец проспится и они ещё займутся « камазом».
   С улицы , от калитки послышался радостный визг  Найды – одноухой и беспородной, но самой умной в мире, как считал Вовка, собачонки. Ничего радостного этот визг ему ,однако не предвещал. Наоборот, он означал самое страшное, что могло случиться на этот момент – возвращалась мать. Вовка мигом по надёжной деревянной лестнице заскочил на чердак. Мать уже вошла в калитку.

Чтобы не обнаружить себя , Вовка осторожно шагал по рассыпанным по всему чердаку опилкам, прополз под двумя толстенными переводами и , наконец, достиг своего убежища. Подготовил он его скрытно за последние три дня, сначала не признаваясь себе, зачем. Он лучше других мальчишек в деревне мог спрятаться так, что его  никто бы не мог найти целый день или даже два. Но в своём доме приготовил тайник себе Вовка как раз на такой случай , как сегодня.

   Во время одного из последних и затяжных скандалов, сидя в своём углу на веранде, вдруг остро и пронзительно ощутил он , что никому не нужен. Размазывая слёзы и сопли по лицу , он долго не мог проглотить твёрдый комок, застрявший в горле. Будто яблоком диким , неспелым подавился. Вот тогда и решил устроить себе укрытие. Всего-то надо было подыскать из обрезков две одинаковой длины доски, чтобы сделать надёжную крышу, и ещё одну, покороче, чтобы закрыть лаз. Сверху доски присыпал опилками. Внутри получившегося большого пенала расстелил Вовка свою куртку и два больших полиэтиленовых пакета.

   Постепенно перетаскивал к себе самые необходимые и любимые вещи. В  первую очередь – кусок старого байкового одеяла в синюю и белую клеточку. Оно сохраняло ещё запах  материнского молока и детской коляски. Когда был маленьким, Вовка без него  не засыпал. Прихватил с собой тонкую книжку про всякие машины с большими цветными картинками, складной ножик с цветными наклейками и два самых надёжных пистолета.Не считая всякой мелочи – гвоздей, стеклянок и шайбочек – это были главные вещи, без которых он не представлял свою жизнь. Надо было взять сюда ещё и любимый «камаз» , но прежде хотелось его отремонтировать.
   Прикрыв за собой лаз, натянул на голову капюшон от куртки и стал листать книжку. Через слуховое окно и щели лучи уходящего солнца косо падали на картинки. Вовка попытался пальцем дотронуться до лучика света, таким он казался ему плотным и даже твёрдым, состоящим из тысяч спрессованых мельчайших солнечных пылинок.
   Он не вслушивался в крики и перебранку, доносившиеся из дома, и твёрдо решил вниз, туда , «к ним», больше не спускаться никогда. Пусть поищут. Вот умрёт он здесь, и ему сколотят гроб , только не такой большой, как соседу дяде Мише, разбившемуся на мотоцикле, а маленький. Вовка вдруг ясно и чётко представил себе , как обитый малиновой материей гробик сторожит печальная Найда.
    Стало очень жалко себя. Реветь вслух было нельзя, и Вовка молча сглатывал обильные слёзы. Вскоре из его   убежища слышались лишь затихающие всхлипы. Спал Вовка спокойно и крепко, без всяких сновидений.