Таежный перегон. Глава 28. Нападение

Уже несколько дней медведя мучил голод. После выхода из берлоги ему не везло.
Кроме прошлогодних ягод да корней растений больше ничего не попадалось. Правда, были ещё эти вредные муравьи, которые старались залезть в нос, в уши и даже в глаза. Но что они могли сделать такому огромному лохматому зверю, когда он разорял их муравейники? Едва видимые круглые глазки медведя не пропускали ничего, что встречалось  на его пути. Будь то сломанная ветка, или чей-то оставленный след, или даже запах, повисший в воздухе ещё ночью и продержавшийся до утра. Обострённое обоняние позволяло ему обнаруживать свою жертву или врага ещё задолго до того, как тот его увидит, и даже по косвенным признакам восстановить картину произошедшего.

Покрутив своей крупной головой, хозяин тайги не услышал посторонних запахов, которые могли бы насторожить. Рано утром здесь прошел лось, потом пробежали зайцы и, наконец, отметилась рысь. Эта дикая кошка постоянно пакостила ему и не раз уводила из-под самого носа кабаргу, а однажды напала даже на оленя. Он никак не мог её прогнать, вот и сегодня она снова напомнила о себе.  Медведь остановился и стал метить свою площадь, лишний раз показывая кто тут хозяин. Пройдя через заросший кустами распадок, он встал на звериную тропу и степенно двинулся вперёд. Мощное грузное тело переваливалось из стороны в сторону, из-за этого со стороны могло показаться, что это перекатывается какая-то бурая кочка. Однако лишнего веса у него не было, и это не мешало ему быть быстрым и неимоверно сильным.

На этой звериной тропе он знал  каждую отметину. Была ли это недавно упавшая ветка или  замшелая колода, лежащая здесь ещё до его рождения. Помнил он также каждое дерево, стоявшее вдоль его дороги. На своём участке он был единоличным полноправным хозяином, здесь все принадлежало ему. Будь то птица, рыба или какой-нибудь зверь.

Медведь подошёл к лиственнице, встал на задние лапы и когтями оставил засечки. Удовлетворённо рявкнув, он опустился на землю и зашагал дальше. Пока здесь не было никого, кто мог бы с ним сравниться в силе. Он выше всех, сильнее и более ловкий, чем другие. Осенью он занял место прежнего хозяина, и теперь эта территория стала его. Неважно, что тот был его отцом. Раз он ослаб, должен уступить своё место, но он не захотел уйти сам - вот за это и поплатился своей жизнью. Это уже в прошлом, а сейчас ему надо подкрепиться, поправиться после зимней лёжки в батиной берлоге, которая тоже досталась ему. Во время гона медведица теперь не прогонит его, как было прежде. Она уже знает, кто теперь здесь самый сильный и самый удачливый, значит, он может стать продолжателем медвежьего рода.

Уловив посторонний запах, хищник злобно зарычал, выражая своё недовольство. Несмотря на его предупреждения, все же кто-то осмелился зайти в его владения и нарушить покой. Чужак, похожий на этого, проходил здесь зимой, когда он ещё лежал в берлоге. Хотя это было давно, но его длинные волосы остались на старой лиственнице, стоявшей на краю тропы, где она делала поворот и спускалась к реке.

Пришелец всего-навсего притёрся боком к дереву, но лесному зверю этого было достаточно, чтобы прочесть таежную книгу. Таёжной грамоте его учила строгая мамаша, постоянно наставлявшая на пусть истинный. За непослушание и невнимательность она давала ему подзатыльники и даже серьезно наказывала. А он был хулиганистым и задиристым медвежонком, считавшим, что обойдётся без маминой науки. Однако как он ошибался! Его брат не усвоил медвежьей грамоты, поэтому стал жертвой своего отца. Медведица не подпускала того к своему семейству даже на пушечный выстрел: мало ли что он может сделать с её малышами. А брат убежал и сам пошёл к отцу. Из ревности или, может, просто повинуясь инстинкту, пришедшему от далёких предков, медведь поедает всё живое, даже если это его детёныши. И отец напал. Так устроена жизнь в дикой природе, где выживает сильнейший. Слабаку в тайге не место, рано или поздно он погибнет от голода или от когтей более сильного конкурента или даже сородича. Хозяин снова рявкнул. Только в этот раз от удовлетворения собой. В отличие от брата он жив, здоров и стал таким большим и сильным.  Хорошо, что мать не дала ему остаться не умелым, ничего не знающим зверем.

Этот переход был самым обычным обходом своих владений. Здесь он проходил и вчера, и позавчера, пойдет и завтра. Медведь шёл так же, как ходил всегда, отмечая всё, что выбивалось из обычного и давно привычного для него состояния. Вот здесь резвились зайцы, о присутствии которых он узнал еще раньше. Прямо на его тропе эти паршивцы оставили о себе память. Это, конечно, безобразие, что зайцы бегают по дороге да еще гадят у него под носом. За это их надо бы наказывать, но они были неглупыми и старались не попадаться ему на глаза, а шалили только в его отсутствие, как отметились сейчас. А этот едва заметный след принадлежит его старому знакомому сохатому, которого он всегда обходит стороной.

Он ещё помнил, как мамаша-медведица пыталась с ним разобраться, но, не рассчитав сил, быстро ретировалась. Он и его брат тогда первый раз в жизни испугались: им стало страшно за мать и за себя. Вслед за ней они едва унесли ноги от разбушевавшегося великана. С тех пор он знает, что длинноногого лучше не дразнить. В этот раз сохатый только пересёк его  тропу, копыта даже её не коснулись, но хозяин тайги на то и хозяин, чтобы всё знать. Лось шёл к своему любимому болоту, находившемуся за этим лесом. Летом он скрывается там от донимающих кровососов.  Заходит на отмель и стоит в воде, укрывая незащищенные ноги. А вот тут пробежал шалунишка соболь, с которым так же, как с сохатым, он не связывается. Конечно, это не лось, но всё равно, если он даже попадёт в лапы, от этого шустряги хлопот не оберешься. Всё морду искусает и исцарапает до крови.

Пусть он себе живёт, можно обойтись и без него. Соболь тут охотился на глухарей, прилетавших на ток. Эти громадные птицы, как ни обидно, ему - хозяину также не по плечу, близко к себе не подпускают. Правда, однажды удача была совсем рядом: когда глухари токовали, он выдрал хвост зазевавшемуся ухажеру, но тот улетел. А жаль, как они хороши! Он ещё помнил вкус подранка, доставшегося ему после неудачного выстрела охотника. Человек его самый страшный враг, которого он боялся пуще огня и старался держаться от него подальше. Но сейчас он не испугался бы никого. После зимней спячки он никак не мог отойти. Одними корнями и муравьями сыт не будешь, а на крупных зверей ему явно не везло. Как ни обидно, прозевал он косулю. Не хватило выдержки, поспешил, и она показала свой скудный хвостик. Вдобавок ко всему куда-то  убежали  олени - рано высох ягель, а грибы еще не пошли. Теперь ему приходится промышлять старой ягодой, которую вот-вот высушит жгучее солнце. Быстрей бы уж созрела голубика.

Вот тебе и хозяин тайги! Сохатого не трогай, а то получишь сдачу, соболишку-шалунишку тоже лучше обходить стороной, чтобы не покусал и не поцарапал. Заяц сам к себе не подпускает, трусливый и осторожный зверёк. Такой же осторожный и глухарь. Олени и косули на лето ушли туда, где больше ягеля. А кто же тогда остается? Лемминги, мыши и суслики, да еще попадаются разные птички, севшие на гнезда. Так на этих зверьков и пернатых охотников тоже хватает.
Неожиданно чутьё зверя обострилось. Прилетевшим порывом ветра донесло запас лошадиного пота. Ошибиться он не мог, с этими спутниками человека он был знаком давно. Ещё в молодости человек, приезжавший на коне, охотился тут на оленей.

Тогда он
был годовалым медведем, никогда не встречавшим людей и не видевшим этих домашних животных. Тем не менее, он отнёсся очень осторожно к их появлению в тайге и правильно сделал. Его родственник чуть не поплатился свой жизнью за излишнее любопытство. Ведь мамаша сто раз учила, что человека надо бояться, от него можно ожидать чего угодно. 
Бесшумно ступая по тропе, медведь сразу сообразил, что идут люди с лошадьми. В отличие от прошлого раза, их было много. Выдержав безопасное расстояние и оставшись незамеченным, он свернул в сторону и пошёл параллельно свой тропе.  За тем, что там происходило, теперь он наблюдал со стороны или определял по запаху. У двух человек он увидел палки, извергающие громы. Он уже знал, что этими палками они могут его победить, поэтому теперь старался держаться ещё дальше от каравана.

Один раз он всё же не выдержал и нарушил своё правило: пересёк тропу, оставив на ней следы. Надо же было показать, что он здесь хозяин. И тот, который шёл первым, бросил своих лошадей, последовал за ним. По моховому ковру он дошёл до поляны с прошлогодней багрово-красной брусникой. Человек был совсем рядом, даже ел его ягоду, которой было так много, что она еще осталась после вчерашнего пира. Пришелец был высоким, с густой щетиной на лице. На плече у него висело ружье. Защитного цвета одежда скрывала его в зелени растительности, и, если бы не белая шляпа накомарника, его можно было бы не заметить.  Но чуткий нос  выдавал каждое движение человека. От него так же, как от лошадей, неприятно пахло  чужим, особенно раздражал запах доносившийся из ружья. Это удерживало от нападения. Он затаился, готовый в любое мгновенье нанести смертельный удар.  Если бы человек сделал ещё несколько шагов в его сторону, тогда пришлось бы защищать свои владения. Пока он ждал человека за толстой лиственницей, раздался страшный выстрел. Хозяин подскочил и бесшумно кинулся в чащу. Испугался и человек. Забросив горсть ягоды в рот, тот побежал к своим лошадям. Опасность миновала.

Испуг быстро прошел, давал знать о себе голод, и хищник пошёл за караваном. До тех пор, пока пришельцы не покинули его владения, медведь ни на минуту не переставал их контролировать. Он преследовал караван даже тогда, когда перегонщики с лошадьми миновали хозяйские владения. Нападать на людей он не собирался, его интересовали лошади. Они были ростом пониже лося и не такими опасными, как длинноногий. Теперь надо было только выбрать подходящий момент, То, что он наконец-то утолит свой голод, медведь уже не сомневался.
Если бы Дубовик проявил большую  бдительность и прошёл по следам своего каравана назад, он наверняка бы увидел следы преследовавшего их зверя. Но он был поглощён другими проблемами и абсолютно уверен, что медведей тут нет. Об этом говорило отсутствие медвежьих отметок по дороге.  А про настороживший его след, по которому он даже немного прошел, Александр быстро забыл. Да и не мудрено. Каждый час перегона приносил что-нибудь новое, поэтому  постоянно приходилось решать новые загадки природы и задачи, подкинутые окружавшей тайгой и своими лошадьми. 

* * *
Утром Дубовик со Стасом еще готовили завтрак и собирали лагерь, когда Роман с Антоном, взяв по нескольку веревок, пошли вниз по реке, куда с вечера подались кем-то потревоженные лошади. Внимания этому никто не придал, а когда стали искать, тех нигде не оказалось. Сразу вспомнили о необычном поведении животных. Последнее время они паслись в пределах видимости, а тут куда-то подались. Да причем так быстро, что сразу скрылись в прибрежном лесу. По долине вначале росли редкие лиственницы и кустарники. Вдоль русла деревьев стало побольше, и незаметно геологи перешли в густой лиственничный лес, росший по обеим сторонам реки.

Накануне вечером Дубовик провел отряд вдоль склона, отделенного от реки довольно широкой заболоченной поймой. Из-за этого о существовании такого леса даже не подозревал. Время от времени ребята окликали друг друга, и окрестности наполнялись их громкими молодыми голосами. Они прошли уже километров пять, а лошадиные следы все вели вниз, и было видно, что лошади шли ходом, будто от кого-то убегали. Антон останавливался на небольших полянах, внимательно осматривал их и почем зря ругал ушедших животных.

— Травы им что  ли мало, ну куда они прут? Кто их, интересно, водит?  Чувствую, что это проделки Тойона. В следующий раз я сам его стреножу, пусть тогда попрыгает... А может, их медведь напугал? — вдруг пришла догадка. — Хотя не похоже, медвежьих следов я не видел. Огонёр нас напугал, смотрите, мол, ребята в оба, не прозевайте, не то медведи вам покажут.  А чего показывать-то! Их тут раз, два и обчелся.
— Ну да, за все время встретили всего один след, — отозвался Роман. — И слава Богу!
Возле заросшей старицы лес отступил, образовав большой алас. Трава была высокой и сочной. Следы в этом месте растерялись. Было видно, что лошади разбрелись по всей поляне.
— Ага, значит, здесь они остановились и начали кормиться, — обрадовался Антон. —   Наконец-то! Вот тут-то мы их и найдём. Сколько можно бегать за  этими дикарями!

На радостях он позвал Романа, и показал на кочки, разбросанные на поляне, словно грибы.
— Смотри, трава, будто ножом вырезана, это наши лошаки поработали. Место классное, стало быть, далеко не уйдут. Наверное, стоят где-нибудь рядом. Теперь внимательно смотрим по сторонам.
Ребята обошли вокруг аласа, но, странное дело, лошадей нигде не было. Следы снова пошли вниз по реке. Сколько их, Антон не смог посчитать.
— Интересно, почему же они ушли? - сказал геолог. - Столько травы и почти не тронута. Значит, ходили недолго. С таких полян обычно их палкой не выгонишь, а тут куда-то рванули. Может, нашли что-то получше? Мне кажется, кто-то их спугнул. А кто?

Антон уже собрался заходить в лес, когда на мокром песке у самой кромки реки увидел четкий отпечаток медвежьих лап. Судя по следу, медведь был большим.
—  Вот оно, в чем дело, медведь! — невольно воскликнул парень. —  Нам только этого не хватало. Такой, если нападёт, задавит любую лошадь.
Опустившись на колени, он стал елозить по мокрому песку, ладонью измеряя след.

— Откуда он тут взялся? Прошел не торопясь и совсем близко от наших лошаков. Наверное, был сыт, поэтому они его не интересовали, скорее всего, просто полюбопытствовал, а для лошадей достаточно было почувствовать его запах. Вот они и разбежались.
— Надо же, след такой, как будто человек ходил босиком, только немного
приплюснутый и шире, но, в общем, похож.
— Вот паразит, разогнал лошадей, теперь попробуй собери их в кучу, — поднявшись, сказал Антон. — Разбредутся по всей тайге — ищи ветра в поле».
В лесу было прохладно и мрачно. Вперемежку с лиственницами местами стояли высокие тополя, дававшие густую тень. На ветру трепетно шелестела листва, серебрившаяся в лучах проходящего солнечного света.

— Антон, посмотри, тут какие-то цветы. По-моему, очень похожи на ландыши, только  розовые. Таких я ещё не видел. Видно, какой-то эндемик…
— Да какой там эндемик! Самые обычные розовые ландыши. В прошлом году
такие же я встречал в Заполярье. Представляешь, среди голой тундры протекает большая река, а в долине растут громадные тополя и повсюду эти ландыши. Красота неописуемая!

Река растеклась по всей долине, разливаясь на три протоки. Местами они были перегорожены завалами, в которые попали вывороченные с корнями деревья, кусты, ветки и все, что принесла река. Самый мощный завал образовался на кривой излучине. Там было так наворочено, что он больше походил на рукотворную плотину, чем на кучу плавника. Перегороженная река выплеснулась на пойменный берег, промыв новые рус-ла-протоки. Следы одной лошади шли по заиленному берегу. Размах между передними ногами был большим, и по этому признаку Антон заключил, что она распуталась. Почти рядом, как в гипсе, четко отпечатались медвежьи лапы. В одном месте след медведя пересек лошадиный и резко пошел в сторону пологого склона.

— Ага, он подался по своим медвежьим делам. Ну, слава богу, отстал. Значит, лошади должны успокоиться. Только бы не повел их тот распутанный. Интересно, кто же это?
            
Антон снова подумал о вожаке и пришел к выводу, что это все-таки Тойон. Скоро долина стала заметно шире, а возле устья ручья, впадавшего справа, горная река потекла одним глубоко врезанным руслом. На надпойменной террасе трава кое-где была вытоптана и словно под гребенку выщипана. В этом месте Антон пересек долину и наконец увидел лошадей. Вволю набегавшись, они поодиночке тихо стояли в густых кустах тальника, лениво отмахиваясь от гудящей серой тучи комаров.
На обратном пути встретился Дубовик. Не дождавшись ребят, он  тоже пошел на поиски. Окинув быстрым взглядом пойманных беглецов, он не увидел Сокола.  На вопрос о лошади Антон только развёл руками. Конь как в воду канул.

Спустя час Александр пришёл один и, подойдя к собранному лагерю, бросил недоуздок под ноги.
— Все, мужики, у нас очередная потеря. Сокола задавил медведь. Выследил, зараза. Разворотил бок и потроха выпустил наружу. Смотреть страшно - вокруг кровищи целая лужа, повсюду обрывки шкуры и медвежьей шерсти. Когда тот ходил по поляне, он выскочил  из леса. Как спутанный конь уйдёт от медведя? Конечно, он был обречен, но всё равно Сокол дал отпор. Вся поляна перерыта, земля содрана до песка и гальки, видно, в предсмертной судороге конь хватанул медведя зубами. А когда тот задавил, потащил жертву в лес, наверно, спрятать хотел. Целую дорогу пропахал, кусты пригладил и даже молодую лиственницу выдрал с корнем. Нажравшись, зверюка подался обратно,  небось, видели - следы идут по всей косе.

Весть о потере Сокола ввела геологов в уныние.
— Опять конь из моей связки, —  цокая языком, сокрушался Роман. —  За что такое наказание? Как будто больше нет других лошадей.
Дубовик потер рукой висок и отвел взгляд:

— Это уже неважно, из чьей он связки, беда у нас общая. Надо же, потеряли вторую лошадь! — задумчиво покачал он головой, как будто собирался исповедоваться. —  Конечно, в отличие от Магана, Сокола можно списать на медведя, мы тут будто бы ни при чём. Хищник напал. Хотя по большому счёту, сами виноваты: надо было стеречь своих коней. Иван Васильевич предупредил, а я даже ухом не повел. Думал, старик привирает, ради красного словца пугает медведями. Ведь  я же видел свежие следы  и даже прошелся по ним и вот так безалаберно отнёсся. Бес попутал! Ей Богу, что-то на меня нашло. Это все спешка. Что теперь поделаешь, медведь мог напасть и на нас. Я думаю, он туда ещё вернётся, можно было бы его покараулить, но нам надо идти. А жаль, что нет времени - этого злодея следовало бы наказать!