2. Бог и человек

Христианская Философия Экзегетики и Педагогики

1. Сотворение человека               

1.2. Бог и человек.   

(Образ для уподобляющейся природы)

Самая суть и самый смысл «библеизма», в духовно-нравственном аспекте его понимания, состоит в «сославности» Бога и человека. И в тех славословиях, которые человек обращает к Богу, как свой благодарный ответ Ему, за то, что Бог возжелал почтить и прославить человека своею божественною «славой».
«Библеизм» свидетельствует о том, что человек не существует сам по себе, как случайность!
Есть Бог, и есть человек как цель Бога!
Поэтому, и только поэтому, существует человек, неся на себе некий «знак». Указание человеку на самого человека как на цель и смысл творения – присутствия человеком «духа» в «материи» и Бога в мире.
Все остальные аспекты творения служат инструментами и методами утверждения и раскрытия этой центральной идеи «библеизма»…
Следовательно, библейское повествование – это весть о «сотворении человека»! Причём сотворению человеческого «сознания» уделено главнейшее внимание.

***

Это главенствующее внимание к сотворению «сознания» и его центральное положение во всём объёме «библеизма», подчёркивается с помощью начальной педагогики, очень просто и непосредственно.
Сюжету сотворения «сознания», во всех его аспектах, посвящено два самых первых библейских рассказа. Здесь библейская педагогика применяет самый очевидный в своей действенности, доступности и наглядности, педагогический приём, - «повторение пройденного». То есть повторный рассказ о том, о чём уже говорилось, но с иной, качественно отличной позиции, чем та, с которой велось первое повествование.
Что мы можем сказать о качественном различии обоих рассказов о «сотворении человека» - как «сознания»?
Библейская критика, в исследовании этих начальных текстов, уделяет главное внимание историческим аспектам их появления и формальным отличиям этих рассказов друг от друга.
Культурологическая традиция восприятия «библеизма» и не может нам дать ничего иного, ибо не стремится в те духовно-нравственные глубины, которые там содержатся. В культурологическое поле зрения попадают лишь литературно-аллегорические моменты того образно-символического языка, которым выражает себя библейская мысль.
Критическое восприятие утверждает несомненность того, что оба этих рассказа составлены разными авторами и в разное время.
Первый рассказ – первая глава «Книги Бытия», представляет собой то, что собственно и называется «Шестоднев». Здесь Бог именуется «Элохим». Этот рассказ носит в большей степени космогонический характер. Его поэтика достигает вселенского религиозно-мифологического размаха, что роднит её с первоначальными космогоническими мифами прочих народов.
Второй рассказ – вторая глава «Книги Бытия», более приземлён, планетологичен, если можно так выразиться. Здесь Бог именуется «Яхве Элохим». Этот рассказ характеризуется как более сложный, в своём сюжетном плане. В нём параллельно сопрягаются несколько сюжетных линий, в отличие от последовательной смены сюжетов, вернее, последовательного развития одного сюжета, присущих первому рассказу. Поэтому, второй рассказ формально выглядит несколько менее упорядоченным и более архаичным. И это побуждает некоторых исследователей отнести происхождение второго рассказа к более древним временам, чем время появление первого рассказа. Хотя другие исследователи находят аргументы в пользу большей древности как раз первого рассказа. В их число входит и тот аргумент, что первый рассказ потому я является первым, что появился раньше второго и овеян авторитетом своей древности.

***

Духовно-нравственная традиция восприятия «библеизма» не занимается выяснением вопроса о приоритете древности и историчности этих рассказов. Оба сюжета о сотворении человеческого «сознания» равноценны для понимания человеком самого себя, ибо повествуют о двух различных, наиглавнейших и основных аспектах бытия «сознания»: личном аспекте бытия человека и природном аспекте бытия человека. А, кроме того, оба этих рассказа, каждый со своих позиций и в своём ключе, открывает нам индивидуальные и социальные стороны жизни человеческой психики.
Первый рассказ посвящён «духовности» человека, в чём и состоит «сославность» человечества и божества. Бог начертывает на «материальности» свой «образ». И сей его «дар», пробуждает «сознание» в «материи». Бог сводит на «землю» образ «неба», делая её способной вмещать и содержать в себе «духовность». И «образ» божественного лица просыпается в «сознании». В сердечной глубине его «души»: в «самосознании» человека, в человеческом «Я».
Что же видит вокруг себя человеческое «Я»?
Оно видит благой мир, который появился, божественной волей, для человека. В самом человеке и вокруг человека. Для того, чтобы человек мог показать и доказать всем, в первую очередь, самому себе, своё равнобожественное достоинство, принесённое Богом в «дар» человеку.
Во втором рассказе речь ведётся уже, по преимуществу, о «земле». Не о «небесном» предназначении и устремлении человека, как в первом рассказе, а о его непосредственном «земном» пребывании.
Здесь «сознанию» всегда соприсутствует другое «сознание», ибо: - «Негоже быть человеку одному», - без «помощника», который необходим человеку для того, чтобы бытие «земли» уподобить бытию «неба». Привести «прах» к божественному достоинству.
Человеческая «природа» сотворена из «праха земного». – Это тот «холст», материальный субстрат, на котором Бог начертывает свой «образ».
Этот «холст» долго приуготовлялся! Сначала «материя» была просто веществом и полем. Затем этот «холст» был покрыт грунтом «жизни». Теперь этот «холст» стал способном нести на себе «краски» мысли, в её «молчании». Обо всём этом приуготовлении повествуется в первом рассказе. Там же описано написание «картины» внутреннего «образа» человека, его индивидуальной психики, его «общения» с самим собой и Богом. Во втором же рассказе, пишется уже «картина» внешнего «образа» человека. Его социальной психики и его «общения» с другим «сознанием».
Если в первой главе повествуется о «духовности» человека, то во второй главе показывается косность и чужеродность «материи» для всего «духовного». Описывается вся трудность той задачи, которую Бог возложил на человека, как его господин! – Отсюда и новое именование - «Яхве Элохим», в отличие от предыдущего - «Элохим», так как то, первое, повествование, шло о равенстве: «сообразности» и «сославности» человека и Бога.
Теперь же человеку заповедуется «духовный» труд: «возделывания» - молитвы и «невкушения» - поста. «Труд», требующий сугубого смирения…
Еврейское слово «афар», применённое здесь для обозначения «земли» – «материи», переводится как пыль или прах. И является синонимом всего малого, малоценного и смиренного. Например, в 19-ом стихе, 26-ой главы «Книги Исход» оно применено во фразе, переведённой как – «лежать в пыли».
Применение этого слова - «афар», к человеку - «афар Адама», есть, как раз таки, указание на трудность задачи по одухотворению «материи», чуждой и чужеродной для всего «духовного».
Эта трудность, в первую очередь, состоит в том, что божественные «дары», - «духовность», духовные потенции, просыпаются в животном существе. Пусть это животное существо и не было рождено самой «землёй» – «материей» по божественному «слову», а было приведено и направлено божественным словесным промышлением. Пусть Бог «лично» участвовал в пробуждении «лица» в человеческом существе. Но, всё же, человеческое существо, в своей биологической телесности, оставалось существом животным. Частью и произведением животной природы.
В этом и именно в этом, заключена вся «трудность» тех «духовных» трудов, которые предстоят человеку. И именно на эти «трудности» указывает нам повествование второй главы «Книги Бытия».

***

Здесь уместно было бы привести несколько высказываний известного французского антрополога Тейяра де Шардена, из его труда «Феномен человека» (Тейяр де Шарден, стр. 189-191):
- «Ничтожный морфологический скачок и вместе с тем невероятное потрясение сфер жизни – в этом весь парадокс человека...»
 «Молчание мысли», во всей неочевидности её присутствия в животной психике живой материи, концентрируется и собирается в нечто индивидуальное, способное воспринять лично-духовные потенции – ипостасность природы:
- «Путём индивидуализации самого себя внутри себя, живой элемент, до того распылённый и разделённый в смутном кругу восприятий и действий, впервые превратился в точечный центр, в котором все представления и опыт связываются и скрепляются в единое целое, осознающее свою организацию».
Что же мы имеем в результате?
Мы имеем необъяснимый и необъятный качественный скачок:
- «... Рефлектирующее существо в силу самого сосредоточивания на себе самом внезапно становится способным развиваться в новой сфере».
Это возникновение нравственной действительности - возникновение новой реальности в бытии «материи».
Возникновение для «материи» возможности благого бытия: стремления к любви, различения и выбор добра и зла, восприятие пространства и времени, изобретательность и расчётливость, образ и абстракции, логика и интеллект:
- «... Вся эта деятельность внутренней жизни не что иное, как возбуждение вновь образованного центра, воспламеняющегося в самом себе...»
Практически не наблюдается никакого внешнего морфологического и биологического изменения в телесной природе человека, в строении его органов. Но, какой скачок происходит в психической и социальной организации жизни – великая революция:
- «…сознание забурлило и брызнуло в пространство сверхчувственных отношений и представлений, и в компактной простоте своих способностей оно обрело способность замечать самоё себя».
И всё это – невозможно объяснить каким-либо эволюционно-количественным путём. Здесь совершенно невозможно уйти от проблемы экстремальной прерывности, бездонной пропасти и бесконечного потенциального барьера:
- «...Не пытаясь представить себе чего-то невообразимого, запомним только, что возникновение мысли представляет собой порог, который должен был быть перейдён одним шагом».