Глава 1
Он проснулся минут за десять до того момента, когда должен был сработать будильник. Мерный стук колёс и лёгкие покачивания вагона напомнили о том, где он находится и куда направляется. Полежав ещё немного, он сел и взглянул в окно. Нежаркое сентябрьское солнце уже взошло и превосходно освещало окрестности. За окном проплывала степь, своими бескрайними просторами удивительно похожая на море.
- Через тридцать минут прибываем! Сдаём постель…! Станция Степнодол, конечная, просыпаемся…! – раздававшийся за дверью купе голос проводницы сначала становился всё ближе и громче, а затем стал отдаляться и затихать….
После недолгих сборов он вышел в коридор, решив скоротать оставшиеся минуты пути за созерцанием местных пейзажей. Поначалу картина была однообразной: перед глазами сплошным ковром стелилась выжженная солнцем за лето трава, да иногда мелькали редкие кустарники. Но постепенно естественный пейзаж стал разбавляться следами человеческой жизнедеятельности. То здесь, то там прямо посреди полей валялись останки автомашин, сельскохозяйственной техники, агрегатов, не говоря уже о разной мелочёвке, теперь представлявшей собой банальный мусор. Местами попадались заброшенные постройки и сооружения. Некоторые из них были частично или почти полностью разрушены. Для него, в силу профессии привыкшего мыслить экономическими категориями, это было странно и даже как-то дико – то, что ещё недавно двигалось, работало, функционировало, теперь превратилось в ненужный никому хлам и с каждым днём продолжало стремительно терять стоимость….
Молодой человек ехал в командировку – в небольшой провинциальный город Степнодол его отправили для проведения аудиторской проверки в филиале горнодобывающего предприятия-гиганта. Он ничего не знал о городе, в который ему предстояло прибыть, и даже никогда не слышал о нём раньше. Все обстоятельства сводились к тому, что это ещё то захолустье. В Степнодол не летали самолёты, да и поезд ходил туда один раз в два дня. Из Москвы он самолётом долетел до областного центра, а оттуда уже поехал по железной дороге. К счастью, ехать нужно было только одну ночь.
Он представлял, что увидит Степнодол заранее, издалека, ибо в степи условия для обзора открываются превосходные. Однако состав въехал в город внезапно и стремительно, будто в воду нырнул. За окном побежали окраинные частные дома, рассеянные по территории несколько хаотично, но с каждой секундой ряды домов становились всё плотнее и организованнее, и вскоре слились в один сплошной массив. Он искал взглядом многоэтажные здания – только по ним можно было судить о том, насколько развит город. Как и о том, оправдывает ли этот населённый пункт статус города вообще. В итоге усмотреть многоэтажки удалось, но в значительном отдалении. Да плюс несколько больших домов промелькнуло уже перед самым вокзалом.
Утренняя свежесть взбодрила. Некоторых из приехавших встречали родственники или друзья. В остальном же больше ничто не напоминало ту обстановку, которая обычно царит на вокзалах в больших городах. Узкий перрон и привокзальная территория были почти безлюдны.
Молодой человек вошёл вовнутрь вокзала и стал искать взглядом билетные кассы – там должны были ждать встречающие. Но его уже успели заметить и сами спешили навстречу.
- Здравствуйте, Владимир! – сказала Татьяна Павловна. – Добро пожаловать в Степнодол…!
Татьяна Павловна занимала должность главного бухгалтера. Подошедшего следом взрослого, почти уже пожилого мужчину, она представила как Михаил Геннадьевич. Он был водителем.
Втроём они вышли на улицу. Привокзальная площадь показалась большой – наверное, из-за почти полного отсутствия на ней машин. Сейчас здесь было припарковано всего два автомобиля, на одном из которых им предстояло уехать.
- В управление поедем? – спросила главбух. – Или сначала в гостиницу?
- В гостиницу, – решил Владимир. – Заедем минут на двадцать, если можно….
Они ехали по городу, и, отвечая на несложные вопросы Татьяны Павловны, Владимир с интересом поглядывал в окно. Время здесь будто остановилось лет тридцать назад. Дома в основной массе были не такие уж и старые – предположительно шестидесятых и семидесятых годов постройки, но давно не знали ремонта, и потому впечатление производили удручающее. Дороги были узкие, разметка полностью стёрлась, её не осталось даже на пешеходных переходах. Колдобины и выбоины на проезжей части попадались столь внушительных размеров, что водителю приходилось объезжать их, пересекая встречную полосу. Благо, машин было совсем немного.
По этому поводу Владимир решил поинтересоваться:
- А где весь народ-то? Не проснулись ещё?
Его новые знакомые не поняли вопроса.
- Ну, машины где? Дороги же вообще пустые. – пояснил он. – Вот я и спрашиваю: наверное, рано ещё, а днём движение больше будет?
Татьяна Павловна и Михаил Геннадьевич переглянулись, добродушно улыбнувшись:
- А у нас по-другому и не бывает. Это не Москва!
Недавние предположения насчёт захолустья оправдывались сполна. С другой стороны, в этом была какая-то своя прелесть. Интересно посмотреть на край, который словно затерялся во времени и пространстве. Владимир вообще по натуре являлся человеком любознательным и активным, ему до всего было дело и всё хотелось попробовать самому. В школьные годы он сменил массу кружков и спортивных секций, каждому увлечению отдавался со страстью и азартом, а не задерживался нигде надолго только потому, что всякий раз находилось что-то новое, кажущееся более интересным. Владимир был из богатой семьи, его отец являлся успешным бизнесменом, владельцем-основателем крупного холдинга. И, конечно, это давало самые благоприятные возможности для дорогостоящих увлечений. Ещё в старших классах он начал гонять на спортивном мотоцикле в полной экипировке, дружил с байкерами, в компании которых неоднократно участвовал в пробегах по соседним областям. Ездил на охоту, опять же с собственным ружьем и амуницией. Катался на горных лыжах и сноуборде. Нырял с аквалангом. У него были даже электрогитара с ударной установкой, которые, правда, уже давно пылились без дела в подвале. В общем, его жизнь была насыщенной и разнообразной. Но при этом он вовсе не относился к баловням, которые во всем выезжают исключительно за счёт своих всемогущих родителей. Большие возможности семьи он использовал не только ради развлечений, но также и для личностного и профессионального роста. Он имел склонность получать именно те знания, которые затем непременно будут приносить практическую пользу. Работать в аудиторской фирме Владимир начал в неполные девятнадцать лет, будучи студентом второго курса. А сейчас уже занимал должность ведущего специалиста. Хотя свою нынешнюю работу он рассматривал всего лишь как ступень в дальнейшем развитии. В недалёком будущем он планировал организовать собственный бизнес в сфере строительства. Дом, в который он недавно переехал вместе с женой, отпочковавшись от родителей, был построен под его личным началом и контролем.
Ну а в данный момент он ехал по центральной улице Степнодола – проспекту Ленина, в гостиницу «Космос». Проспект имени вождя революции оправдывал свой статус – по сравнению с большинством улиц города он был достаточно широк и внушителен. Рудоуправление, кстати, располагалось также на этом проспекте, и Татьяна Павловна вышла по пути следования, чтобы не терять своё рабочее время.
Водитель остановил машину возле двухэтажного здания. Снаружи гостиница производила хорошее впечатление. Из-за небольших размеров она смотрелась компактно и уютно. Фасад целиком занимали балконы-лоджии, а первый этаж находился почти на одном уровне с землёй.
Владимир оглядел своё временное пристанище. Это был обычный гостиничный номер, со стандартным набором мебели и вещей – ничего лишнего. Бедненько, но, к счастью, чистенько.
«Да, это тебе не «Ритц-Палас», - подумал Владимир, залезая в чугунную ванну. Он решительно повернул кран. В трубах загудело, захрипело, и кран, содрогаясь, будто в конвульсиях, стал с шумом изрыгать струи грязной, цвета ржавчины воды. Владимир чертыхнулся и отстранился как можно дальше. Прокашлявшись, кран перестал дёргаться, а вода примерно через минуту стала бесцветной, какой ей и положено быть в природе. Теперь, наконец, можно было мыться, хотя от воды продолжал исходить неприятный запах лёгкой гнили.
Сдавая ключ, он спросил у дежурной:
- Это что же, здесь вода всегда ржавая идёт?
- Вчера почти весь день аварию на теплотрассе устраняли, - бесстрастно ответствовала дежурная – Вот вода грязная и осталась в трубах. У нас такое часто случается….
«Получается, мне ещё повезло, что вода вообще есть – неважно, какая», - думал Владимир, уже сидя в машине. Конечно, познавать мир во всём разнообразии интересно, однако испытывать на себе отсутствие элементарных удобств в его планы в данный момент не входило. Всё-таки он в служебной командировке, а не в туристическом походе. Владимир успокоил себя мыслью, что находиться здесь ему предстоит недолго – всего два дня. Сегодня четверг, а завтра вечером он уедет обратно.
За этими размышлениями он ненадолго ушёл в себя, а когда опомнился, они уже подъехали к офису рудоуправления. Он поднялся на второй этаж и в полутёмном коридоре отыскал кабинет, где находилась бухгалтерия.
На Владимира тут же было обращено всеобщее внимание – женщины с интересом разглядывали столичного гостя. И только Татьяна Павловна, для которой стадия знакомства уже состоялась чуть раньше, сразу приступила к решению насущных вопросов:
- Может, чаю хотите? Кофе тоже есть….
- Да, было бы неплохо чай. Я, как приехал, ещё не завтракал….
Поручив одной из бухгалтерш поставить чайник, Татьяна Павловна повела Владимира к его временному рабочему месту. Оказалось, ему для работы даже отвели отдельный кабинет – небольшую комнату, в которой были только длинный стол и несколько стульев вокруг.
- Это у нас конференц-зал, - пояснила главбух, слегка сконфузившись. – Выглядит, конечно, несерьёзно, но нам и переговоры вести особо не с кем. Крупных партнёров в городе нет, а из других регионов редко кто-нибудь приезжает. Раньше этот кабинет за техническим отделом числился, но пару лет назад освободился после сокращения. Вот мы и решили здесь «конференц-рум» сделать, чтоб подтянуться, так сказать, к западным стандартам…. Или вам здесь не нравится? Если так, скажите, мы вас к себе посадим, как-нибудь потеснимся!
- Нет-нет, мне как раз нравится, - ответил Владимир. – Тихо, спокойно, ничто не мешает сосредоточиться. Я здесь останусь.
Затем Татьяна Павловна попыталась затащить Владимира на завтрак в бухгалтерию – там у них был организован уютный уголок для чайных посиделок, огороженный от посторонних глаз двумя шкафами. Однако он отказался, попросив принести чай в конференц-зал сразу вместе с документами.
Через несколько минут Татьяна Павловна и одна из бухгалтерш торжественно внесли в кабинет кипу документов, большую кружку с горячим чаем и тарелку, на которой лежал кусок пирога.
- Вот, пожалуйста, подкрепитесь перед работой! – сказала Татьяна Павловна. – Это домашний пирог, настоящий. У нас ведь в отделе коллектив, вы сами видели, чисто женский, вот мы по очереди и приносим чего-нибудь собственного приготовления. Хвастаемся друг перед другом!
Сделав несколько пояснений, касающихся документации, женщины ушли. От пирога с мясом исходил такой густой аромат, что у голодного Владимира закружилась голова. Он вмиг расправился с завтраком и, почувствовав прилив новых сил, приступил к работе.
Привычные монотонные действия с сухими цифрами и статистическими показателями отвлекли от реальности, от мыслей, что он сейчас находится в чужом городе, который к тому же он пока не успел толком рассмотреть. Лишь изредка он делал короткие перерывы, вставал, чтобы размять мышцы и посмотреть в окно, выходившее на задний двор. Правда, увидеть отсюда можно было немного – обзор почти полностью закрывал стоящий по соседству пятиэтажный дом с обшарпанными стенами. Над ним возвышался другой дом, предположительно девятиэтажка. В узкий просвет с левой стороны, где дом заканчивался, сквозь листву деревьев просматривалась проезжая часть с тротуаром – вероятно, это был проспект Ленина.
Во время обеденного перерыва он решил минут на пятнадцать выйти на улицу, чтобы развеяться и заодно осмотреть окрестности. В отличие от того скудного пейзажа, что открывался из окна конференц-зала, здесь картина была немного живее. Слева и прямо располагались дворы однотипных, давно не крашеных пятиэтажек. Судя по конструкции, эти дома были возведены в семидесятые годы в порядке массовой застройки. На их фоне выгодно выделялась красивая одноподъездная девятиэтажка, построенная по специальному проекту. Во всяком случае, похожих домов поблизости не наблюдалось. Владимир проследовал мимо этой высотки и вышел на проспект. И уже в который раз удивился увиденному – вокруг почти не было ни машин, ни людей. И это в середине дня, да к тому же на центральной улице города! После привычной московской суматохи с нескончаемыми пробками и людскими потоками такая картина казалась чем-то невероятным. Ещё один своеобразный момент заключался в том, что на противоположной стороне проспекта вообще не было жилых домов. Там располагалось считанное количество зданий, судя по всему, административного и социально-культурного назначения, утопавших в густых кронах деревьев. То есть, создавалось впечатление, что за главной улицей город практически заканчивается.
Полюбовавшись ещё немного местными красотами, Владимир вернулся в кабинет и погрузился в работу. Теперь он почти не отвлекался, лишь однажды сделав короткий перерыв, чтобы выпить кофе. К концу рабочего дня в коридоре вдруг начались хождения, стали доноситься голоса людей.
«Собрание какое-нибудь начинается, что ли?» - едва успел подумать Владимир, как в комнату заглянула Татьяна Павловна:
- Ну что, Володя, как дела? Домой не собираетесь?
- Домой? – Владимир с удивлением посмотрел на часы – они показывали половину шестого. – Сегодня у вас что, сокращённый день?
- Нет, день самый обычный. Обычнее не бывает! – улыбнулась главбух. – А почему вы так удивляетесь? Ведь уже скоро шесть.
- Да, но до шести ещё полчаса.
- А мы всегда так уходим. Полчаса туда, полчаса сюда – что они решат? – Татьяна Павловна в своей непосредственности была неподражаема. – Может быть, вы не успеваете с работой и вам нужно ещё посидеть сегодня? Конечно, можете задержаться, только надо водителя поставить в известность, чтобы подождал вас. У нас редко такое случается, чтобы кто-нибудь сверхурочно оставался, только если аврал какой….
- Без проблем, я всё успеваю. Просто я с таким никогда не сталкивался. В Москве, если человек в серьёзной компании работает и может себе позволить уходить в шесть, это считается за счастье.
- Это верно, в больших городах жизнь отличается, конечно. А по нашим меркам, вы не поверите, мы даже поздно уходим. В Степнодоле мало крупных организаций, в основном мелкие частные предприятия – так те уже в полпятого или в четыре закрываются. Когда за детьми приходим в детсад, там к тому времени остаются только дети тех, кто в рудоуправлении работает – остальных родители раньше забирают. Воспитатели в шутку так и называют наших детей, словно отдельную категорию – «рудоуправленческие», во как…!
За разговорами об особенностях местной жизни Владимир и Татьяна Павловна вышли на улицу. Татьяна Павловна пояснила, что по штатному расписанию Михаил Геннадьевич числится как водитель главного бухгалтера, но на работу и с работы она всегда ходит пешком, поскольку живёт совсем близко. А машиной пользуется только в случае выездов по городу в течение рабочего дня.
Михаил Геннадьевич вырулил на проспект и помчал в западном направлении, туда, где клонилось к закату яркое, но при этом совсем не жаркое осеннее солнце. Владимир помнил, что утром они ехали недолго, но тогда, будучи занят своими мыслями, он за деталями не следил. Теперь же, когда всё его внимание было обращено на дорогу и окрестности, время как будто пролетело ещё быстрее. Минуты две, не больше – и вот они уже возле гостиницы.
Получив от дежурной ключ, он проследовал в номер. Время было без пяти шесть. Вспомнив свои же недавние слова, Владимир с самоиронией подумал о том, что сейчас он вправе считать себя человеком с привилегиями, кем-то вроде большого начальника, который может себе позволить уходить с работы в любой момент. Эта мысль на минуту породила в нём приятное чувство беззаботности и лёгкости. Он свободен и у него в распоряжении масса времени. Он может делать что хочет, а может вообще не делать ничего. Воодушевлённый этим чувством, он вышел на лоджию. Однако находиться здесь оказалось неинтересно. Первый этаж не давал никакого преимущества для обзора. На противоположной стороне проспекта всё видимое пространство занимали зелёные насаждения – что-то вроде рощи или парка. Разглядеть что-либо справа или слева не представлялось возможным опять же из-за густых деревьев, растущих вдоль дороги. Единственное, что оставалось – это высовываться наружу чуть ли не на половину туловища и, вертя головой, оглядывать уходящий вдаль тротуар. Но это во всех отношениях было неудобно. К тому же на лоджии было неуютно – абсолютно пусто, только бетонные перегородки и пыльный деревянный пол. Как будущий бизнесмен-строитель, этим обстоятельством Владимир остался недоволен. Можно было постараться обустроить балконы, всё-таки они представляют собой нечто большее, чем место для курения.
Вернувшись в комнату, он почувствовал некоторую озадаченность. Получалось, что свободой и временем он обладает, но непонятно, как ими распорядиться. Делать было абсолютно нечего. Здесь у него нет ни друзей, ни близких знакомых, да и самого города он не знает. Владимир включил телевизор и, немного посидев перед экраном, выключил. Он вообще не являлся поклонником телевидения, а здесь, к тому же, транслировалось всего четыре канала. В ноутбуке у него было загружено несколько книг и игр, однако ни читать, ни играть не хотелось. Пошатавшись по номеру из угла в угол, он решил позвонить жене и поделиться с ней своими впечатлениями.
- Анька, привет!!! – закричал он в мобильник, услышав голос супруги. – Ты даже не представляешь, какая дырища этот Степнодол! Я в шоке!!
- Ты чего так орёшь? Я чуть телефон не уронила! – упрекнула Аня своего благоверного за чрезмерную экспрессивность. – Что у тебя там стряслось?
- Да нет, ничего не стряслось! Просто я в шоке от этой деревни! Вроде бы город, и не самый маленький притом, а жизни практически нет, будто эвакуировали всех разом. Улицы пустые, а на дорогах не то что пробок – вообще почти нет машин, представляешь? Дорогу можно с закрытыми глазами переходить! А с работы многие люди уже в четыре уходят, прикинь?!
- Да что ты говоришь? Любопытно! – Аня вроде бы удивлялась искренне, хотя чувствовалось, что её в большей степени волнуют свои насущные вопросы и дела. – А вот я сегодня как раз в пробке встряла конкретно. Еду по Кутузовскому, и передо мной один архаровец решил в соседнюю полосу вклиниться, встал посредине, и ни туда, ни сюда. А в это время впереди поехали, и из-за этого крумбумбеса мне ни проехать, ни объехать. Сзади гудят, я вся на нервах, тоже сигналю. Тут этот из машины вылез, подскакивает ко мне и давай орать прям в лицо! Я ему говорю: «Ты, козлина, сам ездить не умеешь, какого лешего на меня орёшь?!». Из-за бабуина этого на фитнесс опоздала…!
Аня была на три года младше и училась в университете на юридическом факультете. На момент знакомства с Владимиром ей было семнадцать. Она выросла в Подмосковье в простой семье со скромным достатком, но когда Владимир перевёз её к себе, как-то быстро и очень легко освоилась в новом окружении, словно всегда жила среди столичной элиты. Ей даже удалось достаточно твёрдо поставить себя перед родителями Владимира – людьми строгого нрава.
- Ещё сегодня Фёдора встретила, он на шашлыки приглашал, на субботу, - Аня продолжала рассказывать о последних новостях их привычной жизни. – Я ему сказала, что ты только во второй половине дня прилетишь, да к тому же уставший будешь с дороги. Он согласился на воскресенье перенести. Ты же не против?
- Конечно, съездим. Кстати, он бассейн свой доделал, наконец…?
В подобном ключе и прошёл весь их разговор. От впечатлений, которые овладели Владимиром в загадочном Степнодоле, Аня была далека, словно находилась сейчас на другой планете. Хотя, если быть точнее, она-то как раз находилась на своей планете, а вот он неожиданно для себя оказался на чужой.
Владимир вспомнил, что надо сходить в буфет поужинать. Эта немудрёная мысль его даже обрадовала – хоть какое-то занятие. А через пятнадцать минут он опять сидел в номере и всё так же ломал голову, чем себя развлечь. Он никогда не находил удовольствия в безделье, его жизнь всегда била ключом, и сидеть на месте ему было просто некогда. Тем непривычнее было для него то состояние, в котором он оказался. Ощущение лёгкости и свободы, овладевшее им час назад, сменилось тягостным, давящим чувством. В здании гостиницы стояла гробовая тишина; похоже, кроме него здесь вообще не было постояльцев. В уме вдруг само по себе возникло сравнение с заключённым – будто он принудительно изолирован от внешнего мира за какую-то условную провинность.
Чтобы избавиться от подобного течения мыслей, Владимир решил взбодрить себя прогулкой на свежем воздухе. Он вышел на улицу и стал раздумывать, в какую сторону пойти. В правой части он уже был – там находилось рудоуправление. Прямо, за проспектом, раскинулся парк. Обойти гостиницу означало оказаться среди дворов, что представлялось не лучшей идеей. Значит, оставалось идти в левую сторону.
Солнце почти скрылось за кронами деревьев, но было ещё светло. Дул приятный, освежающий ветер. Иногда его порывы усиливались, и в такие моменты густая листва с нарастающим шумом начинала буйно колыхаться. В этом было что-то восхитительное, тревожно-неистовое. В Степнодоле вообще было много зелени, Владимир отметил это ещё по дороге с вокзала. Причём было ясно, что все деревья и кустарники когда-то специально насаждались жителями города, ибо сами по себе в голой степи они вырасти не могли.
Владимир шёл по тротуару вдоль старых типовых пятиэтажек. Метров через пятьсот проспект закончился, и он оказался на улице, за которой начинался частный сектор. Что делать? Возвращаться назад той же дорогой? Это было бы неинтересно. Поэтому он решил постоянно поворачивать налево и таким образом в итоге вернуться на проспект Ленина.
«Ул. Мира» - гласила табличка на торце углового дома.
«Так, хорошо, - подумал Владимир. – Теперь я знаю как минимум две степнодольские улицы. Расширяем познания, растём!».
Через один квартал он повернул на симпатичную улицу, напоминающую бульвар – вдаль уходили две асфальтные полосы, разделённые грядой фонарных столбов. И хотя одна из этих полос являлась проезжей частью, а другая тротуаром, смотрелись они гармонично, как единое целое. Владимир понял, что оказался в старом районе города. Помимо привычных пятиэтажек здесь встречались четырёхэтажные и трёхэтажные дома с покатыми крышами, старые здания школ, детсадов, учреждений, и даже какие-то неказистые низкие постройки, похожие на бараки. Людей было не так уж много, но по местным меркам улица казалась оживлённой. Вот прогуливается мамаша с коляской. Вот дети с шумом и визгом играют во дворе. Вот небольшая компания молодёжи проводит очередной вечер в праздном и бесцельном шатании….. Такая атмосфера была бы типичной для какого-нибудь спального района, но ведь это центр города! Владимир пытался понять, как могут все эти люди жить в таком чудовищном однообразии и такой ограниченности. Ладно, он сам помыкается сутки и уже завтра уедет туда, где совсем другая жизнь – интересная, насыщенная, настоящая….. Но они-то останутся здесь, и для них абсолютно ничего не изменится. Какие мотивы они находят для того, чтобы прожить очередной день, если каждый новый день ничем не отличается от предыдущего? Какие цели они ставят перед собой? И ставят ли они их вообще? А может быть, они не задумываются ни о чём подобном и просто плывут по течению?
Между тем начало темнеть. Владимир прикинул в уме, что он уже прошёл нужное расстояние и должен сейчас находиться в районе гостиницы. Тем более что путь ему преградила очередная перекрёстная улица, по которой как раз было удобно повернуть налево и вернуться к исходной точке. Эта улица оказалась похожей на предыдущую, только при этом была раза в два шире. А людей, наоборот, стало раза в два меньше. Складывалась странная закономерность – чем крупнее в Степнодоле улица, тем меньше людей можно было увидеть в округе.
Квартал пройден, и вот он, знакомый проспект Ленина. В номере Владимир включил ноутбук и специально заставил себя читать книгу, чтобы нагнать сон. Это немного помогло.
«Вот бы сейчас сюда женщину, - думал он чуть позже, лёжа в прохладной постели. – Тогда вечер не казался бы таким томным».
Он был большим охотником до женского пола. Он и женился так рано только для того, чтобы женщина всегда была под боком. Впрочем, статус женатого человека нисколько не мешал ему гульнуть при удобном случае. Аню Владимир перевёз в родительский дом уже через пару месяцев после знакомства, потому что терпеть не мог долгих ухаживаний и огромных пауз между редкими встречами. Быстро уговорил, сделал дело, быстро исчез – таков был его стиль в отношениях с противоположным полом. Благо, ему в этом вопросе было полегче, чем большинству сверстников. Зная, что он из обеспеченной семьи, девчонки соглашались на близость сразу, рассчитывая на долгие и прочные отношения в будущем. Но он не был простаком, и манипулировать им было невозможно, не говоря уже о том, чтобы прибрать его к рукам. В командировках обычно тоже не возникало проблем – он знакомился с местными красотками в барах, кафе или же банально снимал проституток. Однако в Степнодоле случай оказался крайне тяжёлым. Во время прогулки Владимир не усмотрел не то что какой-нибудь приличной кафешки – ни одной занюханной забегаловки. А о жрицах любви в небольших городках можно только мечтать…. Так, размышляя о том, что нелегко быть большим ловеласом в маленьком неизвестном городе, он погрузился в глубокий сон.
Глава 2
Сигнал будильника оповестил о наступлении утра. Воспоминания о вчерашнем дне давили на мозг, словно похмелье после бурной пьянки. Воду в ванной Владимир в этот раз включал с осторожностью, опасаясь повторения ржавой атаки. После завтрака он почувствовал подъём духа и возвращение к жизни. Сейчас он плотно займётся работой, и в его голове не будет места для разных философских размышлений. Наступит вечер, и – в Москву….
Однако события пошли не по плану. Ближе к одиннадцати Татьяна Павловна явилась с несколько озадаченным видом.
- Володя, у нас что-то вроде ЧП, - начала она извиняющимся тоном. – Бумаги по Восточному подразделению в налоговой инспекции застряли. В понедельник мы их, конечно, вытащим по любому, но вам ведь ещё надо успеть их обработать. Что будем делать?
- Да, ситуация, однако…, - Владимир стал прикидывать варианты: – Ну, ехать сюда второй раз из-за такой мелочи нерационально. А задержаться до понедельника я могу, почему бы нет. Денег у меня хватит. Надо только у начальства моего согласие получить. И по контракту эти дни дополнительные отразить….
- По контракту, само собой, разумеется, - поддержала главбух. – Ну что, давайте к генеральному зайдём сразу, чтобы быстро утрясти этот вопрос…?
Во время обеденного перерыва Владимир позвонил жене:
- Представляешь, а я завтра не приеду…. Ну, вот так обстоятельства сложились. Жди во вторник теперь….
Аню это известие не обрадовало. Более того – её реакция явилась полной неожиданностью:
- Чего это у тебя обстоятельства вдруг так складываться стали? Небось, бабу там какую встретил?
- Анька, совсем с дуба рухнула? – возмутился Владимир. Супруга, конечно, не раз устраивала ему сцены ревности, но тогда для этого хотя бы какие-то причины были. Сейчас же её подозрения не имели никаких оснований. – Какие могут быть бабы? С документами задержка случилась, вот и всё. Ты меня как будто не знаешь совсем!
- В том-то и дело, что прекрасно знаю…. Ладно, будем считать, что поверила. Что же, получается, шашлыки накрылись?
- Получается, так. Или без меня съезди, в чём проблема…. Одна не хочешь? Ну, поговори с Фёдором, пусть на следующей неделе организует…. Что ещё нового?
- В универе темы для курсовых работ обнародовали. Думаю сейчас, какую взять.
- А чего думать – бери по гражданскому праву, - учил Владимир жену премудростям жизни. – Приоритет надо отдавать профильным предметам. И тему серьёзную выбирай, на ерунду всякую не отвлекайся. Про сделки что-нибудь возьми, недействительность сделок, например. Или что там ещё есть из основных институтов – право собственности, обязательственное право….
В конце разговора Владимир заверил Аню, что любит её сильнее жизни и дарит тысячу поцелуев. Главное – сделать убедительный финальный аккорд. Слова, даже пустые или лживые – какую огромную силу и власть над людьми они могут иметь, если знаешь, как ими правильно пользоваться!
Работу он теперь выполнял без спешки, так как в запасе у него ещё был понедельник. И, как ни парадоксально, в этом было больше минусов, чем плюсов. Теперь он чаще отвлекался от бумаг, и в голову сами по себе лезли тягостные мысли о том, что ему предстоит торчать в этом болоте целых трое суток. Ладно, в понедельник он хоть как-то скоротает время за завершением работы, общением с Татьяной Павловной и другими сотрудниками рудоуправления. Но чем заняться в субботу и воскресенье? Он ясно представлял себя взаперти на выходные в гостиничном номере, отчего ему становилось совсем невесело.
Из офиса он ушёл примерно за полтора часа до окончания рабочего дня, потому что нужно было съездить на вокзал – поменять билет на поезд.
- В отель? – спросил Михаил Геннадьевич.
- Нет, на вокзал. Не хочет меня ваш город отпускать…, - пока они выезжали на проспект, Владимир поведал о вынужденном изменении рабочих планов.
- Ну, ничего страшного, - водитель отнёсся к ситуации по-своему. – Пару лишних деньков проведёте в тишине и спокойствии. От суеты столичной хоть отдохнёте, развеетесь….
- Да не отдых это для меня, мучение одно. Не привык я так жить, как на острове необитаемом. По мне так лучше московская суета и спешка – жизнь чувствуется, энергия, постоянное стремление делать что-нибудь, вперёд двигаться….
Они ехали по полупустым улицам города. За окнами авто медленно проплывал унылый, депрессивный город, оторванный от прочего мира. Возникало ощущение, что если бы прямо сейчас какая-нибудь огромная сила разрушила его до основания, никто на планете этого бы не заметил. Что есть город, что его нет – никакой разницы….
На вокзале Владимир подошёл к единственной работающей кассе и сунул в окошко паспорт с билетом:
- Пожалуйста, перерегистрируйте на понедельник.
- В понедельник рейса нет, - заученным голосом проинформировала кассирша откуда-то из полутёмной глубины. – Поезд ходит один раз в два дня.
«Вот те клюква, как же я этот момент из виду упустил? – подумал в сердцах Владимир. – И в рудоуправлении никто не предупредил…. Впрочем, в чём их вина – разве они могут об этом всегда помнить».
- Тогда на вторник, - сказал он обречённо.
С вокзала поехали в гостиницу, которую Михаил Геннадьевич с иронией называл отелем. Перед глазами уже по третьему кругу понеслись те же здания, перекрёстки…. Владимир поймал себя на мысли, что начинает понемногу привыкать к городу.
«А что, если я из этого Степнодола вообще никогда не уеду? – думал он, пытаясь мрачно шутить над самим собой. – Должен был уехать сегодня, потом перенесли на понедельник, теперь уже на вторник…. Что будет дальше?».
В гостинице Владимира ждал ещё один сюрприз – на этот раз скорее из разряда приятных. В буфете в этот день работала довольно привлекательная повариха-официантка, лет тридцати или что-то около того. Она совсем не была похожа на столичных гламурных красоток, но в этой естественной красоте без наносного лоска и заключалась вся прелесть. В те моменты, когда она из недр кухни ненадолго появлялась в помещении буфета, Владимир не без удовольствия украдкой оценивал взглядами её достоинства. Подтянутая, с правильными пропорциями истинно женской фигуры…. Есть такая категория женщин, которые с годами почти не теряют прежней формы. Хорошая генетика, подарок природы.
«Вот кто мог бы скрасить моё унылое времяпровождение», - подумал он. И тут же вспомнил, как сегодня Анька ревновала его абсолютно на ровном месте. Ну да, он не святой. И никогда не давал оснований, чтобы обольщаться на этот счёт. Впрочем, здесь и сейчас ничего нехорошего он не совершил. А мечтать – это ещё не преступление….
Когда после ужина Владимир уже встал из-за стола, а официантка подошла, чтобы убрать посуду, он решил прокинуть мостик для более близкого знакомства. Таких возможностей в дальнейшем может представиться не много, поэтому события нужно было форсировать.
- Кстати, как вас зовут? Вы до сих пор не сказали, – спросил он с деланным безразличием. Но каждая девушка, конечно, понимает, для чего задаются такие вопросы.
- А это обязательно? – без тени дружелюбия ответила вопросом на вопрос молодуха.
- Ещё бы! А если я хочу куда-нибудь вас пригласить? Должен же я знать имя!
- Не надо никуда меня приглашать….
- Почему нет? Сходим куда-нибудь, познакомимся поближе….
Провинциальная красавица выдержала паузу, смотря на Владимира взглядом, в котором можно было прочесть желание послать постояльца куда подальше. Однако вместе с тем он успел заметить, как в какое-то мгновение она оглядела его с головы до ног – это заняло доли секунды, но знак был благоприятный.
- Елена меня зовут, – выдала она наконец свою страшную тайну. – Но никуда мы не пойдём, и знакомиться ближе не будем….
Неудачная попытка подката не расстроила Владимира. Он прекрасно понимал, что на таких женщин как эта Лена таким способом произвести впечатление нереально – ей уже не шестнадцать лет, и всё это она уже явно проходила. И наверняка неоднократно.
Но ничего страшного. Главное, что она позволила втянуть себя в разговор. И во время их следующей встречи начать беседу будет уже несложно.
Вернувшись в номер, он подумал о том, что нужно позвонить жене и сообщить об очередном изменении срока своего возвращения в Москву.
- Аня, я говорил, что в понедельник выеду, но совсем упустил из виду, что отсюда поезд не каждый день. Придётся до вторника ждать.
- Ну конечно, а я ещё сомневалась, - сказала супруга упавшим голосом. – Быстро же ты там сориентировался. Прям как моряк дальнего плавания – в каждом порту по жене. Даже интересно, что там за искусница такая, чем так зацепила, что ты планы по два раза в день меняешь….
- Любимая, это уже не смешно. Какие искусницы? Подумай мозгами своими – я же не свободный художник, я в серьёзной компании работаю. Кто мне разрешит самому сроки командировок определять?
- Володя, не будь наивным! Если захотеть, причину можно легко придумать. Кто тебя там, за тысячу километров, проверять будет? За дуру-то меня не держи!
Владимир почувствовал, как внутри всё начинает закипать:
- Да тебя и не нужно за дуру держать, ты сама всякие дурости говоришь! Аня, ёлки-палки, ну что за ерунда…?
Закончить разговор мирно не удалось – они поругались. Владимира это сильно не тревожило, он хорошо знал свою жену – побесится и перестанет. Однако в этот раз дело зашло дальше обычного. Через несколько минут ему позвонила мать.
- Володя, что у вас произошло? Мне только что Аня звонила. Почему ты в Степнодоле так долго будешь?
- Мам, да вы что, сговорились все, что ли? – Владимир снова начал заводиться. – Я же говорю: местные из налоговой инспекции отчётность вытащить не успели, вытащат только в понедельник, но и в понедельник я уехать не могу, потому что поезд ходит через день. Думаете, мне самому нравится тут торчать? Да я прямо сейчас рванул бы домой с удовольствием!
- Хорошо, хорошо, пусть так. Но ты, Володенька, всё же старайся не гулять. У тебя теперь семья есть, об этом помни. Не повторяй ошибок своего отца.
- Ну, это, мама, уже из другой оперы….
Вот женщины…. Аня толком не разобралась, что к чему, а уже нажаловалась его матери. Шельма такая, знает ведь, через кого воздействовать. Когда Аньке это выгодно, она сразу записывает свекровь в союзницы, хотя в целом отношения между ними трудно назвать идеальными.
Владимир решил отправиться на улицу. Находясь на взводе, торчать дальше в этих опостылевших стенах для него было невыносимо.
Постояв недолго в раздумье перед гостиницей, он пошёл через дорогу на другую сторону проспекта. Раньше он видел в небольшом углублении парка нечто, похожее на кинотеатр. Да, так и есть – кинотеатр с красноречивым названием «Пятьдесят лет Октября». Названия советских времён, несмотря на неуклюжесть и гротеск, всё-таки порой имеют некоторые неоспоримые достоинства. Вот сейчас благодаря названию Владимир легко вычислил, что степнодольский кинотеатр был построен в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году.
Он изучил вывешенные на улице афиши: «Красная жара», «Идеальная пара»…. «Ну и ну, я эти фильмы ещё в школе смотрел. Они бы ещё «Белое солнце пустыни» показали», - подумал он. Впрочем, последнюю картину, «Красота порока», он прежде не видел. До начала сеанса оставалось всего минут пятнадцать, и он решил пойти на него. Афиша гласила, что фильм югославский. Владимир попытался вспомнить, видел ли он хотя бы одну югославскую ленту, однако в памяти всплывали только обрывки венгерских и чехословацких комедий.
В холле кинотеатра ничто не предвещало скорого начала сеанса. Шатались от безделья две женщины – работницы заведения, да в дальнем углу приютилась влюблённая парочка.
- А сеанс будет? – спросил Владимир, обращаясь к работницам.
- Если хотя бы пять билетов возьмут, то будет, - ответила одна из женщин.
- И сколько уже взяли? – Владимир даже не удивился названному смехотворному числу. Он всё больше привыкал к местной специфике бытия.
- Пока два.
- Я третьим буду. Куда платить?
Заплатив за билет, он отошёл к стеклянной витрине. Судя по всему, двое влюблённых и были теми, кто купил до него два билета. Иначе чего бы они сидели тут как у себя дома?
Одна за другой пролетели минуты, и уже казалось, что троим забредшим сюда от нечего делать горе-киноманам не видать в этот вечер зрелищ. Но на выручку неожиданно пришла шумная группа подростков в количестве пяти единиц. Несмотря на то, что в афише «Красота порока» значился как фильм «до шестнадцати», билеты им продали. Контролёрша открыла одну из створок массивных дверей, и немногочисленная аудитория проследовала в тёмный зал. Именно в тёмный – свет в зале не горел. «Экономят, что ли?» - подумал Владимир. Впрочем, необходимости в электричестве в данном случае действительно не было. Когда зрителей на сеанс приходит не больше десятка, трудно представить, что кто-то будет искать ряд и место, указанные в билете.
Зрительный зал порождал чувство лёгкой неприязни – здесь царила неуютная, холодная атмосфера. Даже небольшая порция естественного света, проникавшая в дверной проём, позволяла разглядеть, что в помещении грязно. Сиденья были старые, деревянные, жесткие.
Владимир шёл в кино, чтобы отвлечься от действительности, однако на деле эффект получился обратным. Просмотр фильма погрузил его в состояние, близкое к трансу. Очень медленное развитие сюжета, унылые пейзажи глухих сербских деревень и городков – всё это удивительно перекликалось с той депрессивной реальностью, в которой он находился. А редкие эпизоды эротического плана лишь понапрасну порождали в нём необузданные природные инстинкты и сожаление по поводу того, что сейчас нет возможности заполучить женщину.
Когда Владимир вышел из кинотеатра, на улице было уже совсем темно. Хорошо, что гостиница находилась в двух шагах. Он хотел поскорей заснуть, но сумбурные мысли ещё долго крутились в голове, будто груды белья в стиральной машине. В состоянии полудрёмы в его сознании сами по себе всплывали то картины из фильма, то воспоминания о двух днях, проведённых в Степнодоле, и всё это смешалось в одно неразделимое целое. Постепенно видения становились всё отвлеченнее, всё абстрактнее, пока, в конце концов, не сменились полной темнотой.
Глава 3
Проснувшись наутро, Владимир не торопился вставать. Сегодня была суббота – выходной, а значит, день предстоял особенно долгий. Переворачиваясь с одного бока на другой, он валялся в постели до тех пор, пока совсем не надоело.
По дороге в буфет он вспоминал вчерашний разговор с Леной. Жаль, что сегодня её здесь нет – он ещё раньше понял, что поварихи-официантки работают посменно, через день.
После обеда он уселся за компьютер и играл без перерыва больше двух часов. Когда в глазах зарябило, а в мозгу стала ощущаться пустота, он решил, что пришло время отправляться на улицу.
На улице было просто прекрасно. Два предыдущих дня погода тоже стояла хорошая, но сегодня было нечто особенное. Владимир шёл по проспекту, и его радовало буквально всё: чистый свежий воздух, зелёные кроны деревьев, яркое солнце…. Но среди всего прочего самым восхитительным было небо. Идеально голубое, глубокое, практически бездонное…. Эту чудесную лазурь гармонично дополняли густые облака. Возникало ощущение, что они висят под небесным куполом на невидимых ниточках и что, если протянуть вверх руку, до них можно дотянуться или даже сорвать, будто яблоко с ветки. Время от времени он даже специально останавливался, чтобы посмотреть на это великолепие. Ему вдруг вспомнился эпизод из фильма «Мираж», когда итальянец Джипо, ностальгируя по родине, говорил своему американскому подельнику: «Видел ли ты когда-нибудь итальянское небо? Больше нигде в мире нет такого неба, как в Италии!». Интересно, что сказал бы Джипо, если бы увидел небо в Степнодоле? Признал бы он его достойным сравнения с итальянским небом? А может быть, небо везде одинаковое, и люди попросту привыкли не замечать его красоту?
И тут Владимир смутился от собственных мыслей. А сам-то он почему сейчас думает об этом? С чего вдруг он стал обращать внимание на такие обыденные и давно знакомые явления как небо, облака? Вроде бы в Москве, да и в любом другом месте всё это выглядит точно так же. Но прежде ему даже в голову не приходило задумываться над подобными вещами. Неужели этот городишко вправду меняет его?
Далее он увидел картину, которую здесь, в Степнодоле, считал просто невозможной – на одном из перекрёстков столкнулись два автомобиля. Чем ближе Владимир подходил к месту аварии, тем больше недоумевал: как можно умудриться вляпаться в дорожно-транспортное происшествие на пустой дороге? Разве что по пьяной лавочке. Другое объяснение найти было трудно.
Проходя мимо, он рассмотрел детали. Авария была не тяжёлая. У одной машины была слегка разбита передняя часть, у второй пострадал правый бок. Водители вели себя спокойно, оба явно были трезвы. С другой стороны, если люди постоянно ездят в подобных условиях и привыкли не ожидать опасности, то внимание и бдительность у них наверняка притупляются. Потому и попадают в такие нелепые ситуации на ровном месте.
Потом Владимир перешёл на противоположную сторону проспекта Ленина – ту, на которой не было жилых домов, и долго бродил по аллеям, дорожкам, тропинкам…. Хотя деревья пока ещё оставались зелёными, приближение настоящей осени ощущалось отчётливо, её дыхание буквально висело в воздухе. На земле и асфальте уже сейчас было немало сухих листьев – сорванных ветром или же просто отживших свой век. Тишина, спокойствие, безмятежность – всё то, что ещё пару дней назад тяготило Владимира, теперь восхищало и порождало новые, неведомые прежде чувства. Он подумал о том, что есть ведь на свете люди, у которых чувство прекрасного возникает не изредка, а сопровождает практически всю жизнь. И стихи они пишут, и картины рисуют, и чего-то там лепят, и даже из камней высекают…. Сам он был совершенно нетворческим человеком. В их семье искусство и культура не были в почёте, с малых лет в нём воспитывали твёрдого материалиста и прагматика. Бывает, даже лишённых поэтического таланта людей иногда пробивает на написание какого-нибудь стишка; он же за всю жизнь не сочинил даже неказистого двустишия. В школе у него, как и у всех, велись уроки рисования; однако то, что рисовал мальчик Володя, могло поставить в тупик даже самого искушённого врача-психиатра. Произведения классиков, предусмотренные школьной программой, он читал только в случае крайней необходимости, да и то считал это пыткой. Он был уверен, что ценность классической художественной литературы является надуманной. Какую пользу современному человеку может дать описание того, что происходило десятки, сотни лет назад? Что интересного или ценного в чьих-то размышлениях над вопросами, на которые не существует ответов? Возможно, в своё время всё это было актуальным, но теперь оно однозначно является устаревшим, отжившим, ненужным. Жизнь постоянно меняется и требует соответствующих изменений от человека, требует гибкости. То ли дело научная фантастика – вот её Владимир читал много и с большой охотой. Даже те произведения, которые были написаны писателями-фантастами давным-давно – в них говорится не о том, что было, а что наверняка когда-нибудь будет. Также он читал много литературы прикладного характера – то, что может принести реальную практическую пользу, дать новые знания и умения. Ну а поэзия была для него абсолютно чуждым миром. Если по литературе задавали выучить какое-нибудь стихотворение, он его тупо зазубривал, с горем пополам рассказывал на уроке, а на следующий день начисто забывал. С тех пор по памяти он мог рассказать лишь первые строчки наиболее известных в народе стихотворений, вроде «Белеет парус одинокий…» или «Сижу за решёткой в темнице сырой…».
Вот сейчас, бродя в степнодольских рощах, которые замерли в ожидании осени, Владимир вдруг вспомнил начало одного стихотворения: «Лес, словно терем расписной – зелёный, голубой, багряный…». Стоп, почему лес голубой? Нет, кажется, не голубой. А какой тогда? Может быть, золотой? Да, наверное, так: «Лес, словно терем расписной – зелёный, золотой, багряный…». Кроме этих двух коротких строк он больше ничего не помнил. Так же, как не помнил и автора произведения.
«А почему бы мне не попробовать какой-нибудь стишок сочинить? - подумал он. – Ведь сочиняют же люди, хоть и не являются поэтами. Зря, что ли, со мной здесь такие метаморфозы стали происходить? Глядишь, и поэтический дар в себе открою….».
И, наверное, впервые в жизни он попытался складывать слова в рифмы. Однако получалось нечто несуразное, совсем незвучное, громоздкое, даже отдалённо не похожее на красивые и лёгкие кружева поэтов-классиков. Не в своё дело он сунулся, это было ясно.
По пути Владимиру иногда встречались здания, которые он до этого видел мимоходом издалека. Наибольшее впечатление производило здание городской администрации – огромное, массивное, в восемь этажей в высоту, с большой площадью с фронтальной стороны. Также он прошёл мимо музыкальной школы и дворца культуры. Постепенно зданий становилось всё меньше, а насаждения плавно перетекли в нечто вроде парка. До этого ему редко, но всё же встречались люди; теперь вокруг не было ни души. В какой-то момент Владимир понял, что находится недалеко от гостиницы – он увидел кинотеатр «Пятьдесят лет Октября», в котором был вчера. Только сейчас он смотрел на кинотеатр с обратной стороны. Получается, впереди был тот самый парк, вид на который открывался из окна его гостиничного номера.
Он проследовал дальше. В глубине парк оказался странным – то здесь, то там обнаруживались своеобразные полянки, на которых трава росла неровно, а в центре земля была вообще вытоптана, образуя круглые участки, где-то большего, где-то меньшего размера. К каждому из таких участков вела как минимум одна асфальтовая или грунтовая дорожка; иногда дорожки дополнялись вытоптанными тропинками. Всё это смахивало на взлётно-посадочные площадки для кораблей инопланетных цивилизаций. Но Владимир всё-таки придерживался более приземлённой версии – раньше здесь находились какие-то сооружения. Раздумывал он недолго: конечно же, это могли быть только карусели. Карусели и прочие аттракционы для детей и не только для них. Но куда они подевались? Если их отсюда убрали, то почему эти места пустуют? Почему здесь до сих пор ничего не построено, не организовано?
Закончив изучать следы на земле он поднял глаза и застыл от увиденного. В северной стороне, где, как он думал, город заканчивается, за деревьями виднелись многоэтажные дома. И эти дома были пустыми. Владимир быстро прошёл по дорожке обратно, чтобы обогнуть мешающие обзору деревья. И оказался на набережной – впереди лежала неширокая река. А на противоположном берегу располагались те самые пустые дома. Их было много – наверное, целый микрорайон. Ближе всего к реке стояла большая девятиэтажка. Все остальные дома, пятиэтажные, находились в отдалении. Владимиру хотелось подойти поближе, и сделать это наверняка было возможно – справа виднелось нечто вроде пешеходного моста. Однако от мысли, что туда придётся идти в одиночку, ему стало немного не по себе. Он решил, что лучшей идеей будет поймать машину и таким образом добраться до загадочного места.
Он прошёл через парк, проследовал мимо кинотеатра и вышел к ставшему почти родным проспекту Ленина. Первая же машина остановилась перед ним. Ею оказалась старая, видавшая виды «Лада» девятой модели. За рулём сидел грузный мужик лет сорока или чуть больше того.
- Можете свозить меня к тем пустым домам, которые за рекой? – Владимир махнул рукой в сторону парка.
- В восьмой микрорайон, что ли? – ответил мужик вопросом на вопрос, сильно удивившись при этом.
- А я не знаю, какой он – восьмой или нет. Знаю только, что это там, за парком и рекой….
- Это не река, а водоём. Ты приезжий, что ли?
- Командированный.
- Тогда понятно. А чего в восьмом микрорайоне делать? Там же нет ничего, только дома брошенные, – к странной идее Владимира степнодольский абориген относился с настороженностью.
- Интересно вблизи посмотреть. Я такого никогда ещё не видел….
Они договорились о цене и поехали в западном направлении, куда Владимир позавчера вечером совершал пешую прогулку. Торговаться не пришлось – водитель сразу же согласился с предложенной суммой, и даже, как показалось, был обрадован удачному случаю. Похоже, местные таксисты-частники не были избалованы большими заработками.
«Машина не роскошь, а средство передвижения» - эта знаменитая фраза как нельзя кстати подходила к старой «девятке». Можно было сказать, что она не ехала, а именно передвигалась, скрипя, громыхая и подскакивая на каждой даже небольшой кочке.
- Как звать-то? – спросил водитель привычно.
- Владимир.
- Меня Олег. Командированный, значит? И откуда будешь?
- Из Москвы.
- Да ну? Не врёшь? Это какие такие дела должны быть, чтобы из Москвы в нашу глухомань ездить?
- В рудоуправлении аудит проводим.
- А, ну только если так…. Сейчас здесь только в рудоуправлении какие-то деньги ещё остались.
- А раньше что, намного лучше было?
- О, брат! Ты ещё спрашиваешь! В советские времена город как на дрожжах рос. В конце пятидесятых здесь же вообще ничего не было, одна степь голая. Потом экспедиция месторождение руды обнаружила – и понеслось…. Геологи сюда приехали, первое время в палатках жили. А когда город строить начали, так народ со всей страны повалил – строители, рабочие, инженеры, обслуживающий персонал разный. В восьмидесятых годах уже больше шестидесяти тысяч в Степнодоле проживало….
- А что потом случилось?
- Как что? Развал страны, в упадок всё пришло….
Во время разговора они проехали по проспекту Ленина до конца, и в том месте, где двумя днями назад Владимир пошёл налево, они повернули в правую сторону. Оказывается, эта часть города была достаточно густо заселена, но здесь были только частные дома. Владимир подумал, что это наверняка тот самый сектор, который он наблюдал из окна вагона, когда въезжал в Степнодол. Его догадка оказалась верной, поскольку метрах в трёхстах параллельно с ними двигался товарный состав – там и была железная дорога.
Между тем они объехали водоём и приближались к восьмому микрорайону. Уже отсюда Владимир мог оценить масштаб поражающей картины. Один десяток пустых полуразрушенных домов, второй, третий…. Он, конечно, знал о существовании городов-призраков, которые стали таковыми в результате техногенной или экологической катастрофы – например, в зоне радиационного заражения в Чернобыле. Но чтобы это было вот так, в населённом пункте, где люди продолжают жить рядом, как ни в чём не бывало….
Вдоль микрорайона пролегала длинная прямая дорога. Девятиэтажка одиноко и гордо стояла по одну сторону дороги, а остальные дома – по другую. Олег остановил машину примерно на полпути, с таким расчётом, чтобы обзор окрестностей был наиболее удобным.
- Ну вот, любуйся, - сказал он, вылезая из машины. – Это и есть восьмой микрорайон Степнодола. Красотища, правда?
Владимир от такой красотищи находился в шоке. Прежде нечто подобное он мог видеть разве что в документальных фильмах про войну. Но это было совсем не кино. И людей, когда-то живших здесь, покинуть свои дома заставили вовсе не военные действия. А последствия выглядели почти одинаково. Ему вспомнилась картина «Апофеоз войны», на которой была запечатлена большая пирамида из человеческих черепов. Мёртвые дома были похожи на огромные черепа – безжизненная пустота внутри и зияющие проёмы окон, будто глазницы. Вдобавок погода, словно желая придать зрелищу ещё больше мрачности, начала ухудшаться. Время шло к вечеру, ветер заметно усилился, и облака постепенно превращались в тучи, всё больше затягивая небо.
- Здесь год назад ещё люди жили, - продолжал повествование Олег. – А вообще это самый молодой микрорайон был. Его только в восьмидесятых годах строить начали. За короткий срок столько домов отгрохали. Вон там школа была, там – поликлиника, а вон то большое здание – больница, её практически построили, но в эксплуатацию так и не ввели. Начался упадок, и процесс в обратном порядке пошёл. Когда-то планировали именно в этой части город расширять, там дальше девятый микрорайон должен был быть, за ним десятый…. А вместо расширения вышло, что даже построенное потеряли.
- Почему же именно из этого микрорайона люди уезжали?
- Уезжали из разных районов, не только отсюда. Просто тех, кто остался, с окраин в центр переселили. Уплотнили, так сказать, население. Вот и получились такие мёртвые зоны. Ты думаешь, восьмой микрорайон один такой? Ещё седьмой и шестой микрорайоны есть – они тоже пустые сейчас стоят, - Олег махнул рукой в юго-восточном направлении. – Я сам раньше в седьмом микрорайоне жил. А теперь в центре обитаю.
- И сколько сейчас населения в Степнодоле?
- Где-то тысяч сорок осталось.
- Это что же, если раньше было шестьдесят тысяч, получается, каждый третий уехал?! Ничего себе!
- А чего тут удивляться? Люди уезжают, потому что работы нет. А работы нет, потому что разруха…. Ну что, возвращаться-то будем?
- Сейчас, сейчас…, - Владимир, будто зомбированный, не мог оторвать взгляд от мёртвого района. – А давайте ненадолго к тому дому подъедем?
Олег посмотрел на необычного пассажира с некоторым беспокойством:
- Ты что, экстремал? Уж не собираешься ли по руинам лазить?
- Да вы не волнуйтесь, я не сумасшедший какой-нибудь. Просто такой у меня характер – всё хочу знать и всё стремлюсь до конца изучить.
Они сели в машину. До ближайшего дома было метров двести, и к нему вело некое подобие грунтовой дороги.
- Смотри, осторожней здесь с такими исследованиями, - предупреждал Олег, старательно выруливая между кочками и ямами. – У нас город криминальный. Всегда криминальный был, но раньше хоть какие-то понятия существовали. А сейчас полным-полно дураков да отморозков, и никакой закон им не писан….
Теперь Владимир уже не со стороны наблюдал, а стоял среди домов заброшенного микрорайона. Основной части города отсюда почти не было видно, и казалось, что вот это и есть небольшой город, полностью вымерший, от которого остались лишь жуткие бетонные короба. Из степи дули сильные ветры, и когда их порывы достигали максимума, из оконных проёмов неслись холодящие душу завывания. Владимир не удержался от соблазна и заглянул в ближайший подъезд. На площадке первого этажа перед ним предстали дверные проёмы трёх квартир. Он вошёл в правый. Здесь было абсолютно пусто – ни межкомнатных дверей, ни сантехники; отсутствовало даже напольное покрытие. Зато валялось небольшое количество мелкого хлама. Владимир увидел затёртый конверт от виниловой пластинки с песнями ансамбля «Весёлые ребята». Он попытался представить, как в этой квартире когда-то жили люди, ходили по этим комнатам, слушали песни «Весёлых ребят»….
Он подошёл к окну. Олег стоял возле подъезда и курил.
- Ну что, нашёл что-нибудь ценное? – спросил он с усмешкой.
Владимир вернулся на улицу, сел в машину. Нужно было ехать обратно. Однако последние впечатления завладели им так прочно, что он даже не пытался выйти из этого состояния.
- Вы про шестой, седьмой микрорайоны говорили, - сказал он будто под дурманом. – Давайте туда тоже съездим. Я доплачу….
- Поехали! – Олег явно был не против. Не каждый день ему выпадала возможность неплохо подкалымить, да ещё при этом блеснуть знаниями перед иногородним гостем.
«Девятка» выехала на дорогу и продолжила путь в восточном направлении. Когда последние дома восьмого микрорайона остались позади, вниманию открылись степные дали. Часть горизонта с северо-восточной стороны занимали высокие сопки красновато-коричневого цвета. Это были отвалы – горная выработка, образовавшаяся в процессе добычи руды. Отсюда, с расстояния в несколько километров, они выглядели как настоящие горы. За отвалы уходила трасса – двухполосная и по здешним меркам довольно ровная.
- Эта трасса в аэропорт ведёт, - сообщил Олег. – Вон там он, прямо за отвалами.
- Получается, аэропорт тоже заброшен, - сказал Владимир задумчиво. Эта догадка вытекала логически, ведь иначе он прилетел бы сюда самолётом.
- Да, почти так. Он не заброшен, а закрыт. Насколько возможно, за ним следят, поддерживают жизнеспособность, потому что объект важный, можно сказать, стратегический. Но самолётов там сейчас нет. А в своё время работал на всю катушку, даже ТУ-134 здесь использовались. И мы с женой как-то летали на юг в отпуск, молодые совсем ещё тогда были….
Когда они подъезжали по трассе к городу, Владимир с удивлением поймал себя на мысли, что здешние места ему знакомы. Это был район, где находилось рудоуправление. Как только они свернули с трассы влево на проспект Ленина, Олег тут же сообщил, что здесь начинается шестой микрорайон. Владимир сразу даже не поверил – ведь он два дня выполнял работу в рудоуправлении и не знал того, что совсем рядом, практически через дорогу, стоят мёртвые дома….
Здесь картина немного отличалась от той, которую он наблюдал в восьмом микрорайоне. Там дома стояли посреди степи, и между многими из них было много свободного пространства. Эти же районы возводились и обживались гораздо раньше, поэтому здания располагались компактно, более упорядоченно. И, разумеется, инфраструктура здесь была богаче и разнообразнее – Владимир видел заброшенные пожарную часть, кинотеатр, стадион…. Теперь они нигде не останавливались, ограничиваясь наблюдениями из автомобиля. Лишь однажды Олег сам заехал в глубину дворов седьмого микрорайона. Остановившись возле одного из домов, он показал на окна последнего, пятого этажа:
- Вон там раньше наша квартира была. Где-то года полтора назад переехали….
Возвращались по проспекту Революции, который являлся параллельным проспекту Ленина. Олег сказал, что эти два проспекта являются самыми большими улицами Степнодола и пролегают через всю его центральную часть. Между тем наступил вечер, начало темнеть, вдобавок тучи полностью затянули небо. В таких условиях безжизненные кварталы выглядели не просто мрачно – они выглядели зловеще. Владимиру казалось, что он пережил апокалипсис и сейчас видит его последствия.
Когда пересекали улицу Космонавтов, за которой чуть дальше уже начиналась жизнь, он обратил внимание на внушительных размеров пустую восьмиэтажку. Было в этом доме что-то особенное, монументальное. Сам по себе достаточно крупный, он к тому же стоял как бы на некой возвышенности. Он словно олицетворял собой печальную участь этого города. Перехватив взгляд Владимира, Олег пояснил:
- Здесь на первом этаже универсам был, самый большой магазин в городе. И мало того, что самый большой – в нём вообще всё как-то по-другому было. После обычных совдеповских магазинов сюда заходили и вроде как за границей оказывались – просторно, светло, несколько касс одновременно обслуживают, номерки выдают, если вещи сдаёшь на хранение…. И самое главное – тележки эти, на колёсах, куда продукты складываешь, они вообще чудом заморским казались. Первое время люди сюда ходили не столько за покупками, сколько ради самого этого процесса, с тележкой по рядам походить. Вот какие были времена…!
Когда подъехали к гостинице, Олег нацарапал на мятом листке бумаги номер своего телефона:
- Ты звони, если надо будет куда съездить. Отвезу, покажу, расскажу – у меня всё по высшему разряду. Лады?
- Поглядим, - ответил Владимир неопределённо.
Он постоял ещё немного перед входом в гостиницу, глядя, как старая «девятка» с шумом отъезжает и медленно скрывается в сумерках.
Глава 4
Этой ночью он спал плохо. Ему снились тяжёлые, малопонятные сны, полные абсурда и нелепостей. В основном эти сны вертелись вокруг того, что он идёт или едет по улицам пустой, полуразрушенной Москвы, а рядом постоянно возникал кто-нибудь из родственников или знакомых, усиленно пытающихся что-то объяснить. Несколько раз Владимир просыпался и тут же снова засыпал, мало чего соображая.
В итоге он проспал до половины одиннадцатого. Для него это было несвойственно, обычно он вставал пораньше. Однако в этот раз случай был особый. К тому же на улице шёл затяжной дождь, а такая погода способствует долгому сну. Владимир заставил себя подняться с кровати и подошёл к окну. Похоже, дождь начался ещё ночью, миновал свою активную стадию, и потому сейчас шёл слабо, словно нехотя. Время от времени дул резкий, порывистый ветер, и в такие моменты гремели карнизы на окнах, беспокойно шумела листва, а капли дождя меняли направление и врезались в землю под острым углом.
В такие дни люди стараются находиться дома, сидеть в уютном тёплом кресле под тёплым пледом и смотреть фильмы, читать книги или в компьютерные игрушки играть. Однако здесь и сейчас у Владимира было совсем иное настроение, и, даже невзирая на непогоду, его тянуло на улицу. Гиблое очарование города затягивало его будто в болото, а он, к своему удивлению, даже не пытался сопротивляться этому.
Примерно через час он снова посмотрел в окно. Дождь практически закончился, падать продолжали лишь редкие капли. Владимир вытащил из шкафа сумку, а из сумки достал куртку. Предусмотрительная супруга даже положила ему в дорогу компактный зонтик. Обычно он зонтами не пользовался, поскольку по Москве передвигался исключительно на собственной машине, и перспектива намокнуть под дождём ему никогда не грозила. Но сейчас он не стал геройствовать и взял зонтик с собой – на всякий случай.
Он решил отправиться в парк, хотя вчера уже был там. Прогулка по жилым кварталам представлялась не столь интересным занятием. А вот парк манил какой-то особой атмосферой. К тому же Владимиру хотелось ещё раз посмотреть на восьмой микрорайон. Он не спеша перешёл дорогу, дошёл до кинотеатра. Ветер безжалостно трепал закреплённые на стендах матерчатые афиши. После дождя на неровном и разбитом асфальте образовались большие лужи, и их приходилось обходить.
Вчерашние догадки Владимира насчёт каруселей оказались верными – таксист Олег рассказывал, что раньше этот парк был местом отдыха и развлечений, и на его территории находилось множество различных аттракционов, в том числе большое колесо обозрения, которое в народе традиционно называют «чёртовым колесом». В последние годы карусели не работали – использовать их стало невыгодно. Так они и стояли, с каждым днём приходя в негодность, а затем городские власти приняли решение демонтировать их и пустить на лом. Вот так степнодольский парк культуры и отдыха стал просто диким парком, где растут деревья. Демонтировали даже металлический забор-ограду, стоявший по периметру. А ворота, служившие входом в парк, когда-то находились здесь, по левую сторону кинотеатра «Пятьдесят лет Октября».
Владимир вошёл в эти несуществующие ныне ворота и, побродив какое-то время по дорожкам среди деревьев, отправился к набережной. И вот она, подавляющая сознание картина, глядя на которую хочется бежать прочь, но что-то заставляет оставаться на месте. Безжизненный восьмой микрорайон, низкое серое небо над ним, тёмная, почти чёрная вода водоёма – всё это опять пробудило странное чувство, в котором он пока не смог разобраться. Если бы кто-нибудь из родственников, друзей или знакомых оказался рядом, он не узнал бы в этом человеке прежнего Владимира. Никто и никогда не видел его задумчивым, страдающим, погруженным в серьёзные размышления. Для окружающих он всегда был сгустком оптимизма и энергии, которой порой было даже слишком много. Однако что-то поменялось в его голове, и на многие вещи он впервые взглянул под другим углом. Ещё какие-то три дня назад, гуляя по улицам Степнодола, он думал о здешних жителях с непониманием и даже некоторым неприятием. Он вообще всегда так относился к тем, кто покорно влачит существование в серой беспросветности и не пытается добиться лучшей доли. Нет, он вовсе не был зазнавшимся снобом или бессердечным сухарём, готовым идти по чужим головам ради собственной выгоды. Просто он был убеждён, что человек должен не жаловаться на нелёгкую судьбу и непростые обстоятельства, а действовать. Рассуждения над извечными русскими вопросами «кто виноват?» и «что делать?» он считал уделом лентяев, лоботрясов и неудачников. Кто виноват? Виноваты такие вот бездельники, морочащие всем головы своими досужими разговорами. Что делать? Действовать! Учиться, работать, совершенствоваться и снова работать. Делать всё, что угодно, но только не сидеть, сложа руки.
Однако после того как он окунулся в будни глухого провинциального города, его твёрдая жизненная позиция дала трещину. Вот эти люди, родившиеся и выросшие здесь – что могут они предпринять для того, чтобы жить по-другому? Откуда может взяться стремление к большой цели, светлой мечте, когда половина города стоит в руинах, и ты наблюдаешь эти апокалипсические картины ежедневно? Конечно, если не желаешь мириться с такой действительностью, можно отсюда уехать. Но куда ехать – в какой-нибудь крупный город? И будет ли там лучше? И потом, не могут же уехать абсолютно все, кто-то должен остаться. Если верить Олегу, Степнодол и так уже покинула треть населения. Но многих из них решиться на такой шаг побудила явно не высокая цель, а вынужденная необходимость….
Думая обо всём этом, Владимир прогуливался по набережной. По пути ему встретилось нечто, похожее на пристань, а рядом стоял средних размеров квадратный домик в два этажа – разумеется, заброшенный. Скорее всего, здесь раньше находилась лодочная станция, где отдыхающие могли взять напрокат лодку и покататься по водоёму. Гордо возвышалось над всем вокруг здание городской администрации. Чуть дальше располагался пешеходный мост через водоём, ведущий к восьмому микрорайону. Метров через двести он приблизился к трассе, по которой вчера они с Олегом въезжали в центральную часть города. Насаждения здесь уже становились редкими, а по другую сторону трассы так и вовсе был пустырь. Ещё дальше простиралась степь. Он оказался на перекрёстке, продуваемом всеми ветрами. С новой силой он ощутил это странное, необъяснимое чувство, похожее на безмерное восхищение всем вокруг. Хотя вместе с тем было непонятно, чем тут, в умирающем Степнодоле, можно восхищаться.
Вечность – вот что чувствовал сейчас Владимир. Но сам он этого пока не осознавал. Не осознавал, потому что не умел мыслить нематериальными категориями. Если бы его спросили, что он знает про дух, он бы ответил что-нибудь вроде «В здоровом теле – здоровый дух». Если бы спросили, что такое время, он сказал бы «Время – деньги». А такого понятия как вечность для него не существовало. Для него всегда существовал только тот реальный и осязаемый мир, в котором жил он сам – работа, цели, планы, достижения, увлечения, развлечения…. Придавать значение чему-то ещё, что не входит в эти рамки, он считал бесполезным, а значит и бессмысленным. Теперь же ему открылась душа всего мира, открылась вечность. Всё то, чем он жил до этого, стало казаться мелким, незначительным….
Возвращаясь в гостиницу по проспекту Ленина, он вспомнил одну историю, которую читал в какой-то книжке по самосовершенствованию – про успешного американского бизнесмена. В один прекрасный день этот бизнесмен неожиданно для всех вдруг отказался от всего, чего достиг, и ушёл в монахи. А что, если и ему так же оставить привычную московскую жизнь и перебраться сюда, в Степнодол? Жить в тишине, безмятежности, спокойствии. Никуда не спешить, никому ничего не доказывать, не испытывать необходимости постоянно соответствовать разным правилам и статусам…. Квартиру в центре Степнодола можно купить хоть завтра – недвижимость здесь даже по местным меркам стоит недорого, а по сравнению со столичными ценами это и вовсе сущие копейки. Работать он мог бы в рудоуправлении. А в свободное время совершать такие вот прогулки. Думать обо всём этом Владимиру было легко, потому что умом он понимал, что на такой шаг он всё равно не пойдёт. А просто пофантазировать было интересно.
Во время ужина он опять втянул Лену в разговор, настаивая на встрече.
- Да, здорово же тебя припёрло. – Лена впервые обратилась к нему на «ты».
- А как же иначе? – отреагировал он. – Разве может быть по-другому, когда такая девушка рядом?
- И всё-таки ничего не получится….
В этот раз Владимир почти смирился с мыслью, что привлекательная степнодольская буфетчица не пополнит список его побед. Завтра у неё выходной, а во вторник он уже уезжает. Ну что ж, так тоже бывает – не каждый бой заканчивается триумфом. А может, случится ещё что-нибудь, из-за чего его отъезд из Степнодола опять будет отложен? Похоже, теперь он такому развитию событий не огорчится….
Прошло лишь несколько минут после его возвращения в номер, как в дверь неожиданно постучали. Он распахнул дверь – на пороге стояла Лена.
- Вы сдачу забыли забрать. – сказала она, протянув к нему руку, в которой была зажата какая-то бумажка.
Чтобы он не успел что-либо спросить, она сразу подалась чуть вперёд и, сильно понизив голос, сказала:
- Здесь совсем рядом. Если сможешь – завтра с двух до пяти часов. Но не позже четырёх….
Дверь закрылась. Владимир развернул переданный Леной небольшой квадратный листок для заметок. «Ул. Геологов 34 – 8» - было написано на нём от руки, но печатными буквами. Он догадался, почему именно печатными – Лена не хотела, чтобы кто-либо мог узнать её почерк.
«Хорошо, что у меня в запасе есть вторник, чтобы доделать работу», - подумал Владимир с удовлетворением, - «А завтра после обеда – я свободен».
Глава 5
Утром он ехал в рудоуправление как по родному городу. На этом участке проспекта Ленина для него всё стало знакомым и привычным, словно он провёл здесь не четыре дня, а, по меньшей мере, четыре месяца. Погода сегодня обещала быть хорошей; небо ещё не полностью очистилось от остатков туч, но восходящее солнце светило обнадёживающе. О вчерашнем дожде напоминали многочисленные лужи, хотя в целом асфальт и земля уже были сухими.
Возле крыльца рудоуправления Владимир столкнулся с Татьяной Павловной. Поздоровавшись, дальше они пошли вместе.
- Как выходные провели? – заботливо спросила главбух. – Скучно было, наверное?
- Поначалу да. Я даже думал, что помру со скуки. Но потом столько интересного про ваш город узнал – до сих пор в себя прийти не могу. Что же вы мне ничего не рассказывали про микрорайоны заброшенные? Тем более что шестой микрорайон тут рядом совсем, через дорогу….
- Да я как-то об этом не думала…. Да и вообще даже близко такой мысли не было, что вам это может быть интересно. Мы сами к этим картинам настолько привыкли, что уже и внимания на них не обращаем. Ну, стоят руины – их же никуда не денешь, не уберёшь. Надо продолжать жить дальше….
Их разговор продолжился в бухгалтерии за завтраком. В этом отделе с чайных посиделок и обсуждения последних новостей начинался каждый день, это было что-то вроде обязательного ритуала. И только потом женщины приступали к работе. А сегодня, к тому же, благодаря Владимиру тема для беседы возникла как бы сама собой. Он поведал про путешествие по районам Степнодола, про самые сильные впечатления, про свои мысли насчёт незавидной доли здешних жителей. И даже попытался передать словами захватившие его ощущения, хотя получилось это не так хорошо – не настолько ярко и выразительно, как бы ему хотелось.
Татьяна Павловна, в свою очередь, добавила красок в палитру его впечатлений:
- Да, Володя, правильно вы многие вещи подметили. Но, я вам скажу, сейчас вы наблюдаете уже результат падения Степнодола. Возможно, это результат промежуточный, и как дальше будет складываться, никто не знает. Однако на данный момент мы живём без потрясений. Да, живём уныло, серо, однообразно, но всё-таки без больших потрясений. А вот если бы вы окунулись в нашу жизнь в девяностые годы, когда имел место переходный период, то поразились бы ещё больше. Тогда упадок чувствовался буквально во всём, с каждым днём становилось всё хуже. Мы просыпались утром и не знали, чего ожидать к вечеру. Постоянно были перебои с газом, электричеством, водой, отоплением. В центре ещё куда ни шло – здесь все важные люди города живут, плюс объекты некоторые важные тоже находятся, поэтому в этих районах с коммунальными услугами терпимо было. А вот на окраинах совсем тяжко приходилось. Моя сестра в том самом восьмом микрорайоне жила, так у них ещё в первой половине девяностых вообще не стало горячей воды и газа. В каждой квартире пользовались газовыми баллонами. Бывало, баллоны взрывались. А то, что горячей воды не было – ещё полбеды, порой и холодную отключали. Перебои со светом были регулярно. Представьте: зима, вечер, и света нет. На улицу гулять не пойдёшь – холодно. Так и сидели люди целыми семьями в тёмных квартирах, как в пещерах – кто со свечкой, кто с керосиновой лампой…. Вот такие были времена. А теперь живём-поживаем на развалинах былой роскоши и довольны тем, что хоть что-то осталось. Вы точно подметили – плывём по течению. Возможностей для роста здесь нет. Молодёжь после окончания школы стремится уехать на учёбу в какой-нибудь большой город, с дальнейшей целью там же найти хорошую работу. У меня у самой сын в Новосибирске учится. Дочь через два года школу заканчивает, её тоже куда-нибудь отправим. Бывает, некоторые после учёбы возвращаются. Но в Степнодоле работу по специальности почти нереально найти….
Ещё главбух вспомнила, что у неё дома есть набор открыток с видами города, который в советские времена продавали в киосках и книжных магазинах. Это заинтересовало Владимира, ему очень хотелось посмотреть, каким был Степнодол раньше. И Татьяна Павловна пообещала, что завтра принесёт эти открытки с собой.
Вскоре привезли долгожданную отчётность по Восточному подразделению, и Владимир окопался в конференц-зале. Делая иногда небольшие перерывы для отдыха, он доставал из кармана листок с адресом, размышляя о том, действительно ли Лена его ждёт, или же она подсунула не свои, выдуманные координаты, чтобы таким образом проучить назойливого донжуана. Обстоятельства больше сводились к тому, что адрес всё-таки настоящий – если бы Лена хотела над ним зло подшутить, то наверняка отправила бы его в какие-нибудь отдалённые окраины, чтобы хорошенько помотался во время поисков. А так она сказала, что это совсем близко. К тому же где находится улица Геологов, Владимир знал – в четверг, во время самой первой прогулки он по этой улице возвращался в гостиницу.
Из рудоуправления он вышел без двадцати два. Времени было предостаточно, и он пошёл пешком.
Не спеша он шёл по проспекту. Вот дом, на первом этаже которого находится городская библиотека…. Главпочтамт…. Компания «Степнодольские электросети», а за ней – заветная улица Геологов. Долго искать не пришлось, дом под номером тридцать четыре стоял совсем недалеко от проспекта Ленина. Он зашёл в подъезд, поднялся на третий этаж. Дверь восьмой квартиры была обита чёрным дерматином, изрядно потёртым и местами даже порезанным. Владимир дважды нажал на кнопку звонка. Прошло секунд пятнадцать – никакой реакции. Он уже собирался позвонить ещё раз, но в этот момент защёлкал замок, и дверь приоткрылась. Лена сразу ушла куда-то вглубь квартиры, и Владимир успел увидеть только её руку, мелькнувшую в полумраке. Он переступил порог, закрыл за собой дверь, и лишь затем в полутёмной тесной прихожей как следует разглядел хозяйку. Лена была одета в короткий шёлковый халатик, прихваченный поясом. Этот немудрёный, но игривый наряд идеально подчёркивал все достоинства её фигуры: стройность ног, округлость бёдер, талию, грудь. У Владимира захватило дух, а сердце наполнилось сладострастием. Он легко согласился бы и на менее привлекательный вариант, а тут такой потрясающий подарок судьбы….
- Привет! – он заговорил первым.
- Проходи, - сказала Лена так, будто они были знакомы уже сто лет, и, не дожидаясь пока он снимет обувь, ушла в комнату.
Он проследовал за ней. Хозяйка явно не готовила для иногороднего гостя торжественных приёмов и не собиралась поражать его чистотой и убранством своего жилища. Не то чтобы здесь царил вопиющий беспорядок – была обычная будничная обстановка обычной среднестатистической квартиры. Сама Лена до прихода Владимира, судя по всему, занималась делами по дому – она только что закончила глажку и сейчас укладывала в шкаф аккуратные стопки отутюженного белья.
- Садись пока куда-нибудь, на кресло или на диван, - сказала Лена.
- А муж внезапно не нагрянет? – спросил Владимир на всякий случай.
- Да нет никакого мужа. Нагрянывать некому….
Он сел в кресло, осмотрелся. Это была двухкомнатная квартира старой планировки, с крохотной кухней площадью шесть квадратных метров. В зале он заметил детские вещи и игрушки.
- Я вижу, у тебя дети есть?
- Дочка. В школе сейчас, она во вторую смену учится.
- Сколько ей?
- Одиннадцать. Ты чаю хочешь?
С того момента, как Владимир пообедал, прошло чуть больше часа, поэтому особого желания пить чай у него не было. Однако в данном случае важен был не сам чай, а процесс общения – чтобы окончательно раскрепоститься. Он согласился:
- Давай выпьем немного, по полкружки.
Они переместились на тесную кухоньку. Лена по-прежнему была немногословна, почти не задавала вопросов, и это немного задевало самолюбие Владимира – будто он ей и не был интересен вовсе. К такому он не привык, до этого в его мимолётных романах всё происходило совершенно по-другому: девчонки старались как можно больше узнать о нём, лезли в душу, были настойчивы до назойливости, а он еле успевал отмахиваться. Сейчас привычное положение вещей удивительным образом поменялось.
- Странное дело, - сказал Владимир, - вот ты согласилась со мной встретиться, даже в свой дом пустила, хотя вообще ничего обо мне не знаешь. Неужели тебе неинтересно, кто я, чем занимаюсь, по каким делам сюда приехал?
- А на кой мне это надо? – в простонародном стиле выразилась Лена.
- Ну, вообще-то, женщинам такие вещи всегда интересны. Всегда спрашивают, женат ли я, в каком доме живу…. В большой ли компании работаю, сколько зарабатываю…. И прочее в подобном роде.
Она опять ухмыльнулась:
- Нужно мне это сто лет в обед! Ты уедешь, а мне что потом – за тобой ехать и разыскивать тебя там…?
Владимир стал понемногу понимать Лену, те мотивы, которые движут её поведением. В том числе понял, что для разговора с ней лучше использовать не слова, а язык жестов и символов. И когда он решил, что пришло время перейти к главному делу, то ничего не говоря, просто положил свою руку на её запястье. Она с готовностью поднялась со стула.
В зале она шустро и с грохотом разложила диван, Владимир даже глазом моргнуть не успел.
- Ты что, меня попросить не могла? Мужик ведь рядом, - укорил он её для порядка.
- Ерунда. Я привыкла сама всё делать – уже шесть лет как в разводе….
Темперамент Лены проявлялся во всём великолепии – процессу она предавалась умело, страстно, пламенно. При этом было очевидно, что делает она всё это ради собственного удовольствия, не особенно заботясь о партнёре. Впрочем, Владимиру и без того было более чем хорошо. У него было немало женщин, однако такого, чтобы результат настолько превосходил ожидания, с ним раньше не случалось.
Потом они опять сидели на кухне, и Владимир в очередной раз подивился независимому характеру Лены – ещё несколько минут назад вся огнём горела, а теперь снова ведёт себя отстранённо, будто между ними и не было ничего. Вдруг у него возникла мысль – а что, если он для неё лишь один из многих? И именно поэтому она не выделяет его из общего ряда? Он ощутил что-то вроде ревности к её предполагаемым любовникам, к тому, что кто-то другой периодически оказывается в постели с этой женщиной, вот так же, как он сейчас.
- У тебя есть кто-нибудь? Встречаешься? – решил уточнить он.
- Сейчас – нет….
Он прикинул в уме ещё что-то:
- Слушай, а если бы я не смог прийти именно в это время? У меня ведь сегодня по сути рабочий день – если бы не стечение обстоятельств, то освободиться не получилось бы….
Лена пожала плечами:
- Не получилось бы – и ладно. Не умерла бы. Кстати, давай уже на второй заход пойдём – Ирка может из школы и пораньше заявиться….
Ушёл Владимир около половины пятого. Одевшись, пока Лена была где-то за пределами комнаты, он достал портмоне и вынул оттуда несколько крупных купюр. Поразмыслив, он тихо открыл одну из дверок шкафа-стенки и положил деньги туда.
Уже стоя в прихожей у двери, Владимир картинно раскинул руки – как призыв обняться на прощание. Лена не стала противиться и подыграла, шагнув в его объятия. Он снова ощутил приятное тепло её тела, сердце забилось чаще. От этой женщины было трудно оторваться. И всё же нужно было уходить….
Придя в гостиницу, Владимир поужинал и закрылся в номере. Это был первый вечер, когда ему не хотелось выходить на улицу. Он сидел в кресле перед включенным телевизором, но совершенно не следил за происходящим на экране. Он прокручивал в голове сегодняшний день, новую информацию о жизни и судьбах жителей города. Утренний рассказ Татьяны Павловны произвёл на него эффект не меньший, чем созерцание мёртвых районов. Сейчас он настолько живописно представлял передряги степнодольцев в переходный период, словно сам пережил это непростое время. Ему виделись занесённые снегом микрорайоны, коробки домов, в окнах которых не горел свет, потому что отключили электричество. Как можно зимним холодным вечером сидеть дома без электричества? Ведь это ни телевизор посмотреть, ни музыку послушать…. Да и вообще ни одним бытовым прибором нельзя воспользоваться! А ведь проблемы были не только со светом, Татьяна Павловна рассказывала о постоянных перебоях также с водой, отоплением, газом…. Всё это ужасно. А взять, опять же, повседневную жизнь людей – разве это не грустно? Нет никаких развлечений, никаких мест для проведения досуга. Есть один-единственный на весь город кинотеатр, да и туда почти никто не ходит. Даже парка культуры и отдыха больше нет. Чем же здесь занимаются люди, особенно молодёжь? Скорее всего, пьют. Те, у кого есть постоянная работа, ходят на работу, после работы приходят домой, занимаются какими-нибудь мелкими бытовыми делами. А ещё? Чем здесь можно заниматься ещё? Наверное, больше ничем. Утром люди идут на работу, и день проходит по той же немудрёной схеме. В отпуска на курорты местные жители не ездят – у большинства из них очень низкие заработки. А у многих и вовсе нет постоянной работы. Вот, например, Олег на своей старой «девятке» вынужден заниматься частным извозом. Если верить ему, то случается, что за весь день у него нет ни одного пассажира. Люди предпочитают передвигаться на маршрутках, а то и вообще пешком ходят – город ведь небольшой. Степнодольцы стараются сэкономить каждую копейку, поэтому на такси тратятся только в крайнем случае.
Или вот взять Лену – ну чем не трагедия жизни? Эффектная женщина в расцвете лет, ей самое время блистать яркой звездой, любить и быть любимой. А она прозябает в одиночестве, перебивается редкими случайными встречами. Да и те проходят в режиме строжайшей секретности, чтобы о ней не ходили пересуды и кривотолки. Растит одна дочку. Зарплата наверняка мизерная. А сколько ещё в Степнодоле таких женщин как Лена? Наверное, немало. А сколько вообще людей со схожей судьбой?
Самое удивительное заключалось в том, что размышляя над всем этим, Владимир почему-то испытывал чувство, похожее на стыд. Ему как будто было стыдно за то, что он сам живёт гораздо лучше и имеет то, о чём люди здесь могут только мечтать. И хотя разумом он понимал, что его вины в этом нет никакой, в глубинах сознания роилось нечто, настойчиво внушающее о несправедливом положении вещей.
Позвонила Аня. Позавчера и вчера они общались спокойно, без срывов, хотя это мало походило на разговор двух людей, хорошо понимающих друг друга. Владимир ведал супруге о новых открытиях в Степнодоле, ему хотелось делиться впечатлениями, обсуждать их. Аню же всё это почти не интересовало, и она неизменно переводила разговор на другие темы. А сейчас, когда Владимир находился во власти несвойственных ему размышлений, она так и вовсе не узнавала своего мужа. Пытаясь вернуть его в привычное состояние, она решила в очередной раз напомнить о скором и неотвратимом возвращении домой:
- Смотри, завтра не опоздай на поезд. Во сколько рейс?
- В семь двадцать. Вечером.
- На вокзал заранее выезжай. А то ещё на одну неделю там застрянешь. Документы не забудь….
Если бы этот разговор происходил в любое другое время, Владимир не смог бы скрыть раздражения по поводу чрезмерной опеки и наставлений. Однако в данный момент он оставался на удивление спокойным, что ещё больше сбивало Аню с толку. Вдобавок он стал говорить совершенно странные вещи:
- Ты знаешь, а я вот не отказался бы застрять здесь ещё на неделю. Это такой удивительный город….
Аня не верила своим ушам:
- Что ты такое говоришь? Что значит «не отказался бы застрять ещё на неделю»? Только два дня назад ты уверял, что тебе там совсем не нравится и что ты с радостью уехал бы домой, если бы не работа. В чём дело, Володя? И почему ты такой загруженный? Что случилось, кто на тебя так повлиял?
- Да не загруженный я…. Ладно, может и загруженный, но не в этом дело. На меня повлиял сам город. Он какой-то странный, непостижимый, что ли…. Я же рассказывал тебе про заброшенные районы, про жизнь здешних людей…. Во всём этом я чувствую какую-то загадку, ну или, может быть, тайну. И хочу её разгадать. И вообще, знаешь, мне пришла в голову мысль – переехать сюда жить. Бросить к чёртовой бабушке всё: работу, дела, Москву с её гламуром и пробками и поселиться здесь…, - он коротко пересказал историю про миллионера, бросившего всё и ушедшего в монахи.
- Володя, не пугай меня, - Аня была в шоке. – Какие монахи, какой переезд? Ты в секту там попал, что ли? Что может быть интересного в полуживом занюханном городишке? Не понимаю я…. И зачем ради этого переезжать в какой-то Степнодол? Поселись в моём родном Красноармейске – никакой разницы не почувствуешь. Я с детства мечтала вырваться из провинциальной дыры, а ты предлагаешь мне вернуться в этот кошмар. Не путай туризм с эмиграцией…!
Так они и вели этот нелепый разговор – чем больше она старалась понять, что произошло с мужем, тем больше вопросов у неё возникало. В конце концов, Аня сдалась: голос у неё задрожал, она начала всхлипывать, а потом бросила трубку.
Как и следовало ожидать, через какое-то время позвонила мать. Она была сильно обеспокоена, но в большей степени оттого, что Аня звонила ей вся в слезах. Какие бы в их семье ни происходили склоки и случаи непонимания, такой реакции от Ани никто раньше не видел. Владимир говорил с матерью так же спокойно, терпеливо повторяя всё, что говорил супруге. Однако мать тоже не вняла его детальным объяснениям. Этот разговор получился раза в два короче.
А ещё через несколько минут раздался третий звонок, которого Владимир никак не ожидал. Звонил отец – а это означало, что дело приняло нешуточный оборот. Отец был настолько серьёзным человеком, что звонил родному сыну только в особо важных случаях.
- Владимир, коротко и ясно мне скажи, что у вас там происходит, - гремел в трубке его железный голос.
Владимир начал уже по третьему кругу свой рассказ о загадках Степнодола, но отец был не из тех людей, которые могут внять подобным вещам. В отличие от Ани и матери, он прервал Владимира уже после нескольких предложений:
- Так, теперь ответь мне на такой вопрос: что ты пил? Или, может быть, курил?
- Пап, да не пил и не курил я ничего. Я же честно говорю тебе, в чём причины. Представляешь, тут люди за месяц зарабатывают столько, сколько мы за один день тратим….
- Ну, это уже частности, и ты мне можешь их не рассказывать, - снова прервал его отец. – Что у тебя сейчас в голове, я с первых слов понял. Ты, похоже, в пролетарскую ячейку записался. Может, при встрече собственноручно мне горло перережешь?
Владимир вздрогнул:
- Что ты говоришь? Конечно, нет….
- Значит, так. Завтра же выезжай, и чтобы без фокусов. Сейчас мне некогда разбираться в той дури, что ударила в твою голову. Когда приедешь – серьёзно поговорим. Ты понял?
- Понял, - произнёс покорно Владимир. Когда отец задаёт подобный вопрос, ответить по-другому просто невозможно.
Непонятый никем и подавленный, он продолжал сидеть на одном месте. И только когда совсем стемнело, он вышел на балкон. Из всей гряды фонарей, стоявших вдоль проспекта, горели лишь несколько штук. В тех местах, куда их свет не проникал, царила густая темнота. А тишина была словно в деревне. Если Москва – это город, который никогда не спит, то можно было сказать, что Степнодол – город, который спит всегда. А если точнее – город, который уже много лет пребывает в коме. Постояв ещё немного, Владимир подумал о том, что и ему пора спать.
Глава 6
Утром он отправился в рудоуправление пешком. Вчера Владимир сам попросил Татьяну Павловну, чтобы водитель за ним не заезжал, поскольку необходимости в этом не было. Он шёл не спеша, прогулочным шагом, но в офисе оказался вовремя. Бухгалтерши как раз уселись в своём укромном уголке, уставив стол разными вкусностями. Для Владимира налили чай, а в качестве «десерта» Татьяна Павловна положила перед ним обещанные открытки.
Первая же фотография заставила его раскрыть рот от удивления. На открытке была запечатлена залитая солнцем цветущая улица, уходящая вдаль. Не сразу он сообразил, что это проспект Революции – как раз та её часть, которая сейчас находилась в руинах. На переднем плане располагался тот самый монументальный дом, с универсамом на первом этаже. Владимиру вспомнился живописный рассказ таксиста Олега про этот чудо-магазин, про номерки и тележки, которые в своё время явились для степнодольцев настоящим открытием, чем-то вроде окна в цивилизованный мир. Перед универсамом были разбиты клумбы с цветами, стояли фонари с декоративными плафонами, вся территория была чистой и ухоженной. Но самое главное – на фотографии было столько людей, сколько Владимир не видел на всех вместе взятых улицах Степнодола за пять дней своего пребывания здесь. То же касалось и проезжей части – дорога была заполнена легковыми автомобилями, грузовиками, автобусами…. Владимир перевернул открытку и на обороте нашёл информацию, что снимок относится к тысяча девятьсот восемьдесят пятому году. В памяти промелькнули снимки Москвы примерно тех же лет, и он поразился – если не считать какие-то детали, то в целом прежний Степнодол внешне почти не отличался от многих районов столицы. Трудно было представить, как выглядел бы город сейчас, если бы темп его развития продолжился. Но о каком развитии может быть речь, когда не сохранили даже того, что имели?
Одну за другой Владимир с интересом рассматривал открытки. Многие места он узнавал, хотя сейчас они, конечно, выглядели иначе. И только здание городской администрации – тогда это был горисполком – с тех пор практически не изменилось. Получалась забавная картина – будто перед властью даже время бессильно.
На некоторых фотографиях встречались знаменитые жёлтые автобусы «Икарус», известные каждому, кто жил в поздние советские времена.
- Я гляжу, у вас даже «Икарусы» ездили, - сказал Владимир, обращаясь к Татьяне Павловне. – А теперь кроме маршруток-микроавтобусов я ничего другого на дорогах не замечал.
- Да, было такое, - отозвалась главбух. – Двенадцать городских маршрутов было предусмотрено. Хотя, если признаться, ездили автобусы неидеально – то ждать приходилось подолгу, то вообще на отстой уйдут…. И вы знаете, Володя, что интересно – люди всё равно стояли толпами на остановках. Возмущались, ругались, но всё равно терпеливо ждали, чтобы потом проехать всего-то несколько остановок. А теперь нет автобусов – и все как-то прекрасно обходятся без них. Ходят пешком, и никто не жалуется….
Работу Владимир завершил к трём часам. Он с удовлетворением откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он выполнил задание, ради которого был отправлен сюда….
- Как же мы вам завидуем – поедете туда, где другая, настоящая жизнь! – говорила Татьяна Павловна чуть позже, когда он прощался с сотрудницами бухгалтерии. – Во сколько поезд, в девятнадцать двадцать?
- Так точно.
- Водитель за вами заедет….
Владимир вышел на крыльцо рудоуправления. Солнце светило ярко, однако было уже не так тепло, как неделю назад, когда он только приехал сюда. Это явно были последние тёплые деньки в Степнодоле, а ветер дул уже серьёзно, по-осеннему.
«А может, в этот раз пойти до гостиницы через дворы?» - подумал Владимир. Конечно, ходить по проспекту Ленина было приятно, но всё-таки этот маршрут ему уже приелся. В последний день командировки хотелось разнообразия, новых видов и впечатлений. Он спустился с крыльца и направился в задуманном направлении. Но проходя через двор первого же дома – той самой симпатичной девятиэтажки, построенной по специальному проекту, вдруг остановился. Внезапная идея посетила его голову. Он проследовал к дому и зашёл в подъезд.
Сначала он вызвал лифт. Кабина лифта ехала с верхних этажей очень медленно, со скрежетом и стоном. Когда она, наконец, прибыла и с лязгом распахнула створки, Владимир побоялся заходить внутрь. Лифт едва освещался тусклой лампочкой, пол был продавлен…. Владимир не торопясь отправился вверх по лестнице.
Что он задумал? Идея, посетившая его, многим показалась бы странной, даже абсурдной. Он решил подняться на крышу девятиэтажного дома, чтобы взглянуть на город сверху. Впрочем, что говорить про других людей – даже он сам ещё неделю назад открыто посмеялся бы над подобной затеей, посчитал бы её причудой сумасшедшего.
С ним в институте в параллельной группе учился один парнишка. Звали парня Тимофей, он приехал в Москву учиться из глубинки, из какого-то провинциального города. Этого Тимофея Владимир считал странным. Он как будто жил в своём собственном мире, куда никто не мог заглянуть. Никто не знал, о чём он думает, к чему стремится, о чём мечтает, что его тревожит…. Владимир, будучи открытым и очень непосредственным человеком, мог втянуть в общение кого угодно. Постепенно и ненавязчиво ему удалось разговорить и Тимофея. Нет, у Владимира вовсе не было стремления во что бы то ни стало залезть к нему в душу. Первый разговор у них завязался естественным образом, когда перед одной из лекций они сели рядом. Ну а дальше, как это часто бывает между знакомыми людьми, процесс общения пошёл по накатанной колее. На поверку Тимофей оказался вполне обычным парнем, а вовсе не существом из параллельных миров. Однако некоторые его суждения и поступки так и остались для Владимира за гранью понимания. В частности, Тимофей как-то признался, что иногда в свободное время ездит на вокзал, с которого отправляются поезда в его родной город. При этом он ездил на вокзал без особой надобности – просто для того, чтобы побродить там минут тридцать-сорок, посидеть в зале ожидания, выйти на перрон, посмотреть, как отъезжает и скрывается вдали поезд…. Эту странную особенность Тимофей объяснял тем, что скучает по дому, по родным, по друзьям – в общем, по привычной обстановке, которой он здесь лишён. Прогулки по вокзалу помогали ему чувствовать связь с домом, он представлял, как садится в поезд и едет в свой город, где всё привычно и знакомо. Слушая эти откровения, Владимир пребывал в крайней степени удивления. Как человек, мыслящий рационально, он категорически не понимал, какую радость можно находить в бесцельных шатаниях по вокзалу. По его мнению, в таких местах можно найти разве что неприятности. Ну, скучаешь ты по дому, испытываешь ностальгию – открой фотоальбом, посмотри старые фотографии, позвони родным, друзьям, поговори с ними. Или наберись терпения, дождись каникул, и тогда уже съездишь на родину в реальности, а не в своём воображении. Чего на вокзал-то просто так ездить?
Так думал Владимир раньше. Однако в настоящий момент он сам без какой-либо рациональной причины шагал вверх по лестнице незнакомого дома, оставляя за собой один этаж за другим. К его счастью, чердак оказался открыт. Стараясь производить как можно меньше шума, он взобрался по вертикальной железной лестнице, осторожно поднял люк и взобрался на чердак. Беспокойно заметались потревоженные голуби, некоторые вылетали наружу. Чердак был высокий, практически образуя собой в этом доме десятый этаж. Владимир вылез на крышу. Сильный порыв ветра едва не сбил его с ног. Он осмотрелся и понял, что не зря карабкался на такую верхотуру. Отсюда открывался великолепный вид на окрестности.
Казалось бы, экая премудрость – посмотреть на знакомые места с высоты. Ничего нового ведь при этом не увидишь. Однако ж многие люди находят это интересным. Наверное, главный интерес заключается в том, что так ты получаешь возможность взглянуть на знакомые вещи под другим углом, и потому смотрятся они по-другому, по-новому.
У Владимира от восхищения захватывало дух. Им овладели те же чувства, что и позавчера, когда он стоял на перекрёстке, продуваемом всеми ветрами. Только в этот раз эти чувства были усилены во сто крат, потому что сейчас он находился буквально между землёй и небом. Он переходил от одного края крыши к другому краю, смотрел на открывающиеся пейзажи, находил взглядом знакомые места. Восьмой микрорайон, стоявший отдельно от основной части города, выглядел как-то сиротливо. Сиротливо и несчастно, если брать во внимание его незавидную судьбу. Офис рудоуправления – компании, благодаря которой этот город пока ещё не вымер окончательно, отсюда казался неимоверно маленьким.
Непонятно почему, но Владимир вдруг представил себя на этом месте сто лет назад. И поразился очередному новому открытию. Раньше, когда он представлял себе давнее прошлое, то это прошлое казалось каким-то смутным, поросшим мхом седой древности, совсем не похожим на современную реальность, простую и понятную. А сейчас ему, по сути, даже не нужно было пытаться что-то представлять, ибо было ясно, что и сто, и двести, и даже тысячу лет назад всё здесь было точно таким же – солнце, небо, облака, ветер, степь…. Не было только города. Вот оно, ощущение вечности. Только глядя с высоты, по-настоящему осознаёшь, что вот это всё – дома, улицы, компании, города – всё это приходит и уходит. Уходит в никуда. А небо, облака, ветер – это было, есть и будет. По крайней мере, когда человечество ещё только зарождалось, это всё уже точно существовало. А если когда-нибудь получится так, что не станет такого неба, облаков и ветра, то и человечества не станет в первую очередь.
Или вот, например, вид, открывающийся с восточной стороны. Отсюда одним взглядом можно охватить и жилой квартал города, и заброшенные микрорайоны, начинающиеся за улицей Космонавтов. Этот пейзаж тоже олицетворяет собой бренность человеческих дел и замыслов, их ничтожность на фоне вечности. Лишь несколько десятков метров отделяли обитаемые районы от мёртвых. Один шаг между жизнью и смертью….
В гостиницу Владимир пришёл, когда до отъезда оставалась всего пара часов.
- Ну что, всё-таки уезжаете сегодня? – с дружелюбием в голосе спросила дежурная, прежде не выказывавшая особой склонности к общению. – Или ещё погостите?
- Уезжаю. Сколько ниточке ни виться….
- Жаль. Мы к вам уже привыкли. Больше чем вы, у нас никто не жил!
- Что ж, тогда пусть мне присвоят звание почётного гостя города Степнодол….
По графику Лена сегодня должна была работать. Он зашёл в буфет, и они встретились. Помня о том, что она не желает огласки по поводу связи между ними, Владимир старался не выказывать особых эмоций. Хотя сама Лена была достаточно раскована и даже улыбалась.
- Скоро поедешь?
- Поеду….
- Ну, счастливо! Удачной дороги!
Точно в назначенное время прибыла машина. Владимир взял вещи и, остановившись на пару секунд у двери, ещё раз окинул взглядом скромный гостиничный номер.
«Неужели я прожил здесь целых шесть дней?! Целую вечность!» - подумал он, не понимая, почему слово «вечность» сейчас показалось ему таким странным – будто он услышал его впервые….
По дороге позвонила Аня. Ей не терпелось удостовериться в том, что супруг действительно покидает Степнодол. Владимир говорил с ней без раздражения, хотя ему и не понравилось, что жена позвонила именно сейчас. Ему хотелось ехать молча и спокойно смотреть в окно, думая о всяком разном. Поэтому он соврал, будто они уже приехали на вокзал, и ему в данный момент неудобно разговаривать.
Вскоре они подъехали к вокзалу на самом деле. Михаил Геннадьевич предложил Владимиру сопроводить его до поезда, но тот вежливо отказался.
В здании вокзала он не задержался, сразу выйдя к платформе – состав уже подали. Он зашёл в вагон, отыскал своё место. До отправления оставалось минут десять, но в купе ещё никого не было. Это обстоятельство Владимира не удивило – когда он ехал в Степнодол, вагон тоже был полупустым. Только тогда он ехал в двухместном СВ, а в этот раз взял билет на обычный купейный.
Он уложил сумку под сиденье, и в этот момент в купе вошёл дед.
- День добрый! – поздоровался дед, располагаясь на своём месте. – Тоже в Оренбург едешь?
- Нет, я в Москву, домой. С пересадкой на самолёт.
- О, москвич! Бывал я в Москве, бывал. Правда, давно это было. Я тогда ещё в комсомольцах ходил…. А сейчас в Оренбург еду, к сыну. Внуков хочу повидать. ….
Добрый и общительный дед втянул Владимира в незатейливый разговор, и тот даже забыл следить за временем. А когда посмотрел на часы, удивился – было уже двадцать пять минут восьмого.
- Что же не едем? Пять минут лишних стоим.
- Сразу видно – не местный, - сказал дед с довольным видом. – Из Степнодола поезд всегда с опозданием уходит. Когда на десять минут, когда на все пятнадцать. Это уже как закон!
В половине восьмого проводник наконец-то захлопнул дверь вагона. Теперь стало ясно, что в купе они так и поедут вдвоём. Впрочем, ещё была вероятность, что кто-либо присоединится к ним на какой-нибудь промежуточной станции.
Владимир вышел в коридор. Ему хотелось последний раз посмотреть на город из окна уезжающего поезда, чтобы оставить эти мгновения в своей памяти.
Вагон слегка качнуло – состав тронулся. Здание вокзала стало медленно уплывать вправо. Так же медленно проплыли перед глазами привокзальные постройки и сооружения, несколько редких пятиэтажек. Постепенно ускоряя ход, поезд выехал на свободное пространство, откуда ненадолго открывалась удобная для обзора панорама. За окном лежал освещённый заходящим солнцем город. Владимир не испытывал сейчас ничего – никаких чувств и эмоций. Было лишь опустошение. Его прежнего будто вытрясли всего без остатка, и осталась только пустая оболочка. Завтра он прибудет в Москву, вернётся к прежней, привычной жизни. Пройдёт время, и командировку в дальний город Степнодол он будет вспоминать как сон. Долгий, странный, малопонятный и удивительный сон.
Вояж в город-призрак
© Copyright: Эмиль Марков, 2018
Свидетельство о публикации №218113001508
Свидетельство о публикации №218113001508
Рецензии
Начала читать и не смогла оторваться до последнего слова.. казалось бы, простой сюжет, однако полностью захватывает внимание. Талантливо.
Кора Персефона 09.07.2024 21:47 • Заявить о нарушении
Кора Персефона 09.07.2024 21:47 • Заявить о нарушении
Лестно! :) И неожиданно. Потому что сам считаю это своё произведение нудной скучищей, которую, по-хорошему, надо бы сократить наполовину как минимум. Но интересные моменты есть, ради них и стОит это читать. Кстати, если вам это будет интересно - город этот реальный (только название заменено), все описанные там районы, объекты, организации - реальные. Главный герой списан с реального человека, который на самом деле ездил в командировку в этот город, жена главного героя списана с его реальной жены (я даже их имён не менял - их так и зовут - Владимир и Аня, и они уже очень давно не вместе).
Эмиль Марков 13.07.2024 15:03 Заявить о нарушении
Эмиль Марков 13.07.2024 15:03 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.