Таежный перегон. Глава 33. На Оборонном

К полудню геологи вышли  из леса на широкую поляну, усыпанную болотной калужницей.  Под ногами зачавкало, началась марь, покрытая  ярко-зеленым  мхом с островками карликовой березки. 
Солнце стояло высоко, с самого утра было жарко. Хотелось снять с себя пропотевшую робу и подставить тело ласкающему ветерку, но полчища комаров вились над головой, преследуя на каждом шагу, ни на секунду не давая передышки. Впечатление было такое, что вместе с кровью они пытаются высосать последние силы геологов. Дубовик давно снял свою лыжную шапочку и так же, как все шел в потерявшем свой цвет бело-сером накомарнике. Когда комары набивались под сетку, он сдергивал его с головы и вытряхивал.   

Цветы и марь остались позади, а выше по долине Кыллаха совсем исчез лес. Пошли невысокие кусты тальника вперемешку с таким же низкорослым ерником. Между кустами стелился сухой мох, и кое-где встречались целые острова  рыжего  суглинка с мелкими обломками разных пород, выдавленных на поверхность мерзлотой. Сколько геологи ни смотрели по сторонам, ничего не указывало на присутствие человека. Нигде не попадались шурфовочные линии или канавы, обычно сопровождавшие разведываемые участки полезных ископаемых, не было видно даже порубок или следов от старых стоянок, которые похожи на долго не заживающую рану. Неожиданно долина Кыллаха резко расширилась и стала не похожей на ту, оставшуюся далеко внизу. Пологие склоны подходили к самой реке, а в истоках замыкались в виде цирка.

— По этой лощине мы выйдем к Беккему и далее - к Оборонному, — на ходу, бросил Дубовик. — По сравнению со Снежным перевалом тут равнина, если можно так сказать об этом сглаженном водоразделе. Самую высокую горную гряду мы уже давно преодолели, но ее видно даже отсюда.
— Так что, мы уже подошли? — не дослышав, спросил Стас. С начала перехода он потеснил ребят и теперь держался вплотную за Дубовиком. Так было спокойней и главное - безопасней. Это он понял после происшествий, случившихся с лошадьми.

— Осталось немного, потерпи, — по-своему понял его Дубовик. — Лучше запоминай дорогу. После «Оборонного» нам придётся возвращаться назад, ручей, по которому пойдём на базу,  мы уже прошли. Хорошо, что это недалеко, а то пришлось бы пилить по своим следам. Ух, какой простор! — воскликнул он радостно. — Не могу сидеть на одном месте, моя душа просит постоянной смены обстановки. Из-за этого, Стас, я подался в геологи.

Посвистывая косыми крыльями, прямо над ними пролетела стайка диких уток. Сделав небольшой круг, они повернули и полетели обратно.
— Ух ты, утки! — вырвалось у Дубовика и он невольно схватился за карабин. — Значит Беккем уже близко.
Выбирая получше дорогу, перегонщики разбрелись по всей широкой долине Кыллаха. Теперь не надо было смотреть на хвост впереди идущей лошади и выдерживать дистанцию, чтобы не «прилетело» её копыто. Вдруг Роман резко остановился.
— Смотрите! — крикнул он от неожиданности. — Я нашёл рваный ботинок. А вот ещё один.

От времени ботинки стали пепельно-серого цвета, подошва оторвалась и оттуда, как из разинутой щучьей пасти, торчали острые рыжие гвоздики.
— Видно, кто-то натер ноги и разулся, — пнув рванье, пошутил парень. — В чем же он пошел? Я думаю, в то время эти бутсы были еще ничего и сработаны они нормально, по моде пятидесятых годов. По-моему, это рабочая обувь.
Вскоре он наткнулся на выгоревший и полуистлевший ватник, валявшийся рядом. Роман поддел его ногой, на месте остались куски прелой грязно-серой ваты.  Подошёл Дубовик.
— Тут, наверно, кого-то раздели, — показал Роман очередную находку. — Не иначе, как напали злодеи.

— Ну да, в форме конвоиров ГУЛАГовского лагеря, — усмехнулся тот, понимая, что посторонних людей тут не было. — Может, беглеца поймали или даже замочили. С зэками никогда не церемонились. Кто теперь нам скажет, что произошло? Хотя, может, точно кто-то поменял свой гардероб - надоела зэковская роба, он выбросил. А вот где он взял другую, об этом на досуге можно подумать.

В лощине встали на утоптанную тропу, и она привела на седловину. По обоим сторонам вверх тянулись редкие деревья, между которыми разросся ерник. Впереди открылась широкая долина Беккема, заросшая густым лесом, тянувшимся вдоль русла реки. С левой стороны угадывался боковой ручей, в котором было то самое рудопроявление «Оборонное», куда они держали путь. Деревья там расступились, образовав коридор, уходивший на запад. В долине Беккема сразу встретились  следы человеческой деятельности. На это указывала деляна с вырубленным лесом. Между редкими тонкими лиственницами, которым было несколько десятков лет, повсюду виднелись толстые трухлявые пни.

На то, что тут когда-то заготавливали лес, указывали также кучи полуистлевшего хвороста и несколько штабелей почерневшего кругляка.  За долгие годы он практически весь сгнил и теперь представлял собой жалкое зрелище.  Кора отстала и только кое-где словно показывая фактуру дерева, висела рваными клоками. На поверхности бревен лежал толстый слой перепревших листьев и веток. Деловая древесина, которая могла бы прослужить десятки, а то и добрую сотню лет, превратилась в труху.  Время и полчища короедов сделали своё дело. Зачем заготовили так много древесины, и почему она осталась невостребованной, можно было только догадываться

Пройдя ещё с полкилометра, перегонщики вышли на старую лесную дорогу. В том, что это не какая-нибудь промоина, образовавшаяся от вешних вод, Дубовик нисколько не сомневался. Об этом наглядно свидетельствовали деревья, спиленные по обеим сторонам, и продавленный почвенно-растительный слой с образовавшейся в нем колеей.  Кое-где деревья были вырваны с корнем и теперь служили доказательством того, что в этом диком, практически не доступном месте, работала мощная техника и хозяйничали люди, не знавшие слова «экология». Возможно, поэтому они не заботились о сохранности ранимой тайги и брали от природы все, что могли.  Так же, как на деляне, на дороге вырос молодой лес, местами почти догнавший старый. Возле устья Оборонного ручья Дубовик увидел шурфы, как по линейке пересекавшие долину. Покосившиеся штаги возвышались над провалами земли.

— Ну, слава Богу, мы на верном пути! — воскликнул геолог. —  Раз поисковая линия, значит, скоро должен быть рудный участок. Вернее, то, что от него осталось.
Неожиданно он резко остановился и, отдав Стасу свою связку, прошел вперед. Походив по берегу ручья, быстро вернулся назад.
— Там свежие лошадиные следы, и, по-моему, конь был стреножен. Кстати, он тут ходил еще до дождя, вокруг все вытоптано.

— Откуда он тут взялся? — вырвалось у подошедшего Антона. После случившегося накануне он шел молча, словно набрал в рот воды. Не хотелось ни с кем разговаривать и даже видеть Дубовика. За проявленную самодеятельность, как выразился начальник, выдал он ему сполна. — Кто тут мог прийти на лошади? До ближайшего населённого пункта не меньше двухсот километров. 
— Уже больше. За два дня мы прилично отмахали. Я думаю, это одна из лошадей, угнанных беглым Тимохой. Значит, он обитает где-то здесь, — Дубовик показал на след, уходящий вверх по ручью.
Стас насторожился. Опять этот беглец перешел им дорогу, и теперь наверняка начальник попрётся его искать. Придется снова рисковать своей жизнью.

«Вот невезуха! Нет, чтобы спокойно проскочить, так нет, этот идиот путается у нас под ногами. Скорей бы уж дойти до своей базы».
Через десяток метров на песке отпечаталась знакомая подошва резинового сапога. Человек прошел вверх по дороге. Все сомнения сразу отпали: тот, чей след они встретили раньше, скрывается  где-то рядом.
— От озера он, видно, пришёл по Сордонгу, — снова остановился Дубовик и, обращаясь к Антону, сказал: — Мы тут круги наворачиваем,  а он ходит по прямой.

Прошел через тот перевал, где мы тебя искали. Возможно, тогда он был на лошади. Оставил где-нибудь в распадке, а сам рванул по своим делам. Мы с Ромой чуть-чуть не дошли, к тебе спешили. Теперь надо идти предельно осторожно, а то, не ровен час, получишь пулю в лоб. Если тут, действительно, тот самый Тимоха, о котором сказал старик, терять ему нечего. Почувствовав опасность, он будет стрелять до последнего патрона.
После услышанного на душе у всех стало неспокойно. Первым не выдержал Антон:

— А зачем ему стрелять в людей? Тем более нас много, а он один. Да и вообще, он же даже не догадывается, что мы знаем о нём. Для него мы просто экспедиция. Геологи, вернулись на месторождение, которое было законсервировано, и теперь начнут его возрождать.
Дубовик будто не слышал и продолжал своё:
— Вначале надо разведать, чем он занимается, а потом заходить  всей оравой. Черт его знает, что у беглеца на уме. Подстрахуемся.
— Конечно, вы разведайте, а потом мы придем с Ромой, — быстро нашелся Стас. — Я не хочу идти под пули,  не в ментовке работаю… 
— А на мой взгляд, надо идти как ни в чем ни бывало, — не вняв словам начальника, гнул свое Антон. — Спокойно заходим на площадь месторождения и располагаемся как у себя дома. Мы же уверены, что там никого нет и быть не может.

И всё-таки для подстраховки разбились на две группы. Первым шёл Дубовик с Романом, а метров через тридцать - Антон со Стасом. Дорога проходила  по левому берегу ручья Оборонный, как он значился на плане месторождения, который Антон скопировал из геологического отчета. Местами переходила на другую сторону и, обойдя скалистый прижим, снова возвращалась. Вдоль ручья росла осина, кусты тальника и карликовой березки, под склоном и в долине - лиственница. Повсюду попадались валуны серых гранитов, похожих на те, что встретились на хребте. Но сколько Антон ни смотрел себе под ноги, грейзенов не увидел. Вскоре в ручье появились угловатые глыбы похожих гранитов.  В них разбегались черные лучи турмалинов, поблескивали мелкие чешуйки светлой слюды мусковита и зерна бесцветного кварца.

Вдруг лошади захрапели и насторожили уши. Было понятно, что они кого-то услышали. Дубовик схватился за карабин, готовый в любое мгновенье послать пулю в того, кто захочет напасть. Сразу пришли мысли о подкарауливающем их медведе. Учащенно заколотилось сердце, выдавая громкими ударами. Казалось, сейчас сдадут нервы и, не дождавшись врага, он выстрелит на опережение. В следующий момент из-за островка деревьев вынырнула рыжая лошадь. Не успел Дубовик даже рта открыть, как та громко заржала. Ей тут же ответили. Поднялась невообразимая перекличка,  эхом покатившаяся по долине Оборонного. Как старые знакомые, лошади приветствовали друг друга, в их ржании можно было услышать радость от неожиданной встречи. 

— Ну, теперь никуда уже не скроешься, о том, что мы идем, знает каждая собака. Какая встреча!
Вдали показался длинный, почерневший от времени барак с полупровалившейся крышей. По периметру он был огорожен колючей проволокой, по углам забора с распахнутыми воротами стояли две сторожевые вышки. За бараком виднелись «разнокалиберные» деревянные дома, расположившиеся по обе стороны Оборонного. Возле дома, возвышавшегося на пригорке, стоял человек с ружьем и смотрел в их сторону. Дубовик мысленно собрался, ожидая любых неожиданностей. Но главное, что он сразу для себя отметил, человек не прятался, а был на виду. Значит, в случае перестрелки, преимущество было на их стороне.  За бараком дорога перебралась на другую сторону ручья и пошла мимо этого дома.  Не раздумывая, Александр со своей связкой направился к неизвестному мужчине. За ним двинулся Роман, а Антон со Стасом остановились поодаль. 

— Вот так неожиданность! — вместо приветствия начал он издалека. — Я думал, тут никого нет, а что я вижу!
Подойдя ближе, он поздоровался и по всей форме представился. Мужчина повесил ружье на плечо и ответил крепким рукопожатием.
— Тимофей.  По батюшке Прохорович, а фамилия Винокуров, — в такт гостю ответил тот.

Было видно, что неожиданному появлению людей он  очень удивился. Не то от радости, не то от растерянности он долго не мог прийти в себя. Дубовик насторожился. Имя, отчество и даже фамилия полностью совпадали с ориентировкой, которую дал Огонёр. Только  в отличие от того, каким  Александр представлял беглеца, этот был славянской внешности. Среднего роста, худощавый, с густой рыжей бородой и пышной шапкой темных волос, не вязавшихся с цветом его бороды. На вид не больше сорока-сорока пяти лет. На нем была вылинявшая темно-синяя рабочая спецовка, какие выдавали на разных предприятиях, а одно время экипировали даже геологов.  Под робой светло-голубая рубашка в мелкую клеточку, на ногах поношенные резиновые сапоги.

После первых же слов Дубовика, прояснивших цель их появления, тот пришел в себя и заметно повеселел. Но все равно, смотрел каким-то недоумевающим взглядом, в котором можно было прочесть: «Я не верю своим глазам, что передо мной живые люди». Наконец он сказал:
— Какая долгожданная встреча! Вы первые, кого я вижу здесь. Все время я думал, что когда-нибудь сюда придут геологи, вспомнят про этот «Оборонный»  и вернутся. И вот свершилось! Это, можно сказать, историческое событие: с тех пор, как отсюда ушли люди, чужих тут не было.
— Значит мы первые. Что, вообще никого не было? — не очень удивившись, спросил Александр

— Насколько я знаю, посторонние сюда не заходили. Были только свои.
Пытаясь выведать побольше, Дубовик не выдержал:
— Что значит свои? Кто это?
Тимофей ненадолго замялся, на лице заходили желваки, но он глаз не отвел и доброжелательно смотрел на собеседника.
— Ну, как тебе сказать, — наконец нашелся он, — это мои родственники - дед и отец.

— А сейчас они здесь или, может, кто-то другой сюда пожаловал?
— Ну, нет, конечно, мои давно умерли. Их земная жизнь, так сказать, закончилась. Я им обязан многим и даже…
Он не договорил, желая побыстрее все узнать, Дубовик стал выяснять с кем здесь Тимофей. От того, сколько людей в заброшенном поселке, зависели дальнейшие действия. Если приют нашла группа вооруженных людей, то по его команде надо было рассредоточиться и друг от друга держаться на расстоянии, а если он один, действовать по обстоятельствам.

— Один я тут как перст, — бесхитростно сказал тот. — Да еще мой конь Рыжик, которого вы встретили по дороге. Он и предупредил меня о том, что вы идете,  а то могли бы разминуться. Я тут собирался идти рыбачить на Тирехтях. Это за горой. — Он показал на верховье ручья, где стеной стоял лес. — Туда идет тракторная дорога. Только она давно заросла, но ходить можно. В любом случае по ней идти лучше, чем по валежнику. В верховье Тирехтяха  в это время хариус стоит. В ямах его навалом, и главное, крупный, как ленок. Я давно хотел туда сходить, да вот захотелось гольца. Только недавно вернулся с горного озера, что в верховье Сордонга. Небольшое такое озерко, но очень красивое. Я его называю Гольцовым, потому как водится там эта рыба. Пока оттудова добрался, все ноги сбил. По Сордонгу тропы там нет, а в ручье такие камни наворочены, что просто ужас.

Слушая собеседника, ничего того, что могло бы выдать в нем опасного преступника, Дубовик не услышал. Говорил тот обо всем земном: об элементарных проблемах, с какими встречаются все таежники, о приходящем в негодность заброшенном поселке, и даже о политике. В чем, как понял Александр, был он не силен. Дубовик махнул рукой, подошли ребята, следом прибежал Шарик и с лаем бросился к Тимофею. От неожиданности тот вздрогнул и отпрянул назад.

— Ух ты..., — невольно вырвалось у него. — Этот звереныш напугал меня до полусмерти.  Такой маленький, а уже злой как овчарка. Лайка должна быть доброй, а это что такое? Вот у меня была собака, настоящая кормилица, — посматривая на Шарика, начал он рассказывать, — без мяса я не сидел. То оленя добуду, то сохатого, ну, естественно, соболей промышлял, а теперь вот, как Моряка не стало, хоть с голода помирай. Это я, так сказать, образно, но собака точно была зверовая, равной ей я не знаю. Потом поговорим обо всем, а сейчас идите, устраивайтесь. Поди, устали с дороги? 
Он показал на два рядом стоявших дома и сам же их проводил.