Сверчок. На царских харчах. Гл. 26. Гостиная в бор

                Сверчок
                Часть 1
                На царских харчах               
                26
                Гостиная в борделе
                (сцена 4 «Опасный сосед»)

       Четвертая сцена – идиллическая патриархальная картина, которая предстает перед глазами вошедших в бордель героев.

Мы сгорбившись вошли в какую-то каморку,
И что ж? С купцом играл дьячок приходский в горку;
Пунш, пиво и табак стояли на столе.
С широкой задницей, с угрями на челе,
Вся провонявшая и чесноком, и водкой,
Сидела сводня тут с известною красоткой;
Султан Селим, Вольтер и Фредерик второй
Смиренно в рамочках висели над софой;
Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали
И Стерна Нового как диво величали.
Прямой талант везде защитников найдет!
Но вот кривой лакей им кофе подает;
Безносая стоит кухарка в душегрейке;
Урыльник, самовар и чашки на скамейке.

        Тут дядя Вася просто уничтожил Шаховского, заставив девок в борделе читать его нашумевшую комедию «Новый Стерн»:
В те годы Шаховской сочинял ироикомическую поэму «Расхищенные шубы», где нападал на карамзинистов, пародийно цитировал стихи дяди из посланий к В. А. Жуковскому и Д. В. Дашкову. Но его набеги не шли ни в какое сравнение с «Опасным соседом».
Потому что дядя молодец!
Он всему знает место и время!
 У него всего одна фраза, но ведь какая убийственная!
Талант Шаховского по достоинству оценен, в нужном месте.
Место это -бордель!
         Острота Львовича стала крылатой. «Прямой талант везде защитников найдет» — эти слова повторяли беспрестанно. Правда, злые языки распространяли слух о том, что их сочинил не мой дядя, а Жуковский, но это не так. Шаховской пытался обороняться от автора «Опасного соседа» шуткой. «Ну, не несчастье ли мое? — говорил он. — Человек первый раз, отродясь, сказал остроту — и то на мой счет». Но я знаю и другие слова Шаховского: «Надо же мое несчастье, что раз удалось бздуну перднуть — и то на мой счет».  Фу, гадость какая! Но и она свидетельствует о том, что очень уж был раздосадован Шаховской, так раздосадован, что даже не смог свою досаду скрыть, не сумел достойно и остроумно ответить на больно задевшую его остроту Василия Львовича.