Лейтенант Воронин

Стальной сустав методично сгибался и разгибался, вгрызаясь ковшом в неподатливую глинистую почву. Мотор надсадно стрекотал, наполняя воздух сизым дизельным маревом. Вечерело, длинные тени ложились на бурую землю, хаотично разрытую гусеницами. Впереди, перед стройплощадкой, маслянистой черной полосой пробегала трасса, а за ней, в сотне метров, расползался по горизонту редковатый хвойный  лес. Деревья, источенные короедом, расплодившимся после теплой зимы, отступали все дальше от дороги. Кое-где подкошенные паразитом стволы обломились у основания и висели на ветках соседей, заставляя их крениться от тяжести. Вдали за лесом маячили, словно загадочные оккультные символы, циклопические рогатки линии электропередач. Слева у трассы громоздились незаконченные блочные постройки, раскиданные вдоль обочины, словно вынесенные прибоем на берег бочки с затонувшего корабля.
Геннадий курил, опираясь на штыковую лопату и следя за тем, чтобы экскаватор случайно не задел ковшом газовую трубу. Это был уже седой, но еще активный и крепкий человек невысокого роста. Кряжистый, кривоногий, он двигал своим телом, словно шарнирным механизмом. Его понурое с оспинами лицо не выражало никаких эмоций, как начерченная на листе ватмана электронная схема, и только маленькие, глубоко посаженные глаза внезапно оживляли ничем не примечательную издали фигуру, облаченную в ватные штаны и засаленную до матового блеска темно-синюю спецовку. Тлеющий огонек сигареты, выкуренной по самый фильтр, обжег ему руки, заставив негромко матерно выругаться и отшвырнуть окурок в траншею. Он проводил взглядом оранжевую искрящуюся точку, как вдруг нечто привлекло его внимание среди лоснящихся пластов свежераскопанной глины. Он увидел бесформенный кусок чего-то черного, торчащий прямо из стенки только что отрытого рва. Геннадий сощурился, поднял руку вверх и помахал, чтобы его заметили из  кабины. Экскаватор внезапно замер; перемазанный комьями грязи ковш застыл в метре от того места, где находился предмет. Убедившись, что работа приостановлена, Геннадий проворно, несмотря на свои пятьдесят шесть, спрыгнул вниз, держа лопату подмышкой. Он приблизился и подсветил себе зажигалкой. Из земли торчал нечто непонятное, темно-серое, почти истлевшее от времени. На ощупь оно напоминало старый рубероид или дерматин. Геннадий взялся за заступ и сделал несколько ударов лопатой по грунту. Когда он снова протянул руку и пошарил в образовавшейся лакуне, то понял, что держится за полусгнивший солдатский сапог. Геннадий потянул на себя - сапог не поддался, он попробовал еще раз, но послышался треск, и он решил прекратить попытки, чтобы не повредить находку. Из кабины его окрикнул экскаваторщик Ибрагимов:

- Что там такое? Долго будешь копаться, давай скорее!

- Да погоди ты, - отвечал Геннадий через плечо, - я, кажется, что-то нашел.

Экскаваторщик вылез из кабины и спустился вниз, скользя по влажной глине и выражаясь при каждом шаге коротким нецензурным  словом.

- Что тут у тебя? - спросил он, заглядывая из-за спины Геннадия.

- Тут, по ходу, сапог солдатский.

- Че-че? - переспросил ничего не понимавший Ибрагимов.

- Че-че, да ни че - похоже, жмура отрыли.

Ибрагимов вновь выругался и с изумлением потрогал истлевший кирзовый сапог. Геннадий отодвинул его плечом и принялся споро работать лопатой. Ибрагимов стоял, растерянно глядя перед собой. На его обветренном, покрытом седой щетиной лице выражалось крайнее удивление. Он даже приоткрыл свой губастый рот, обнажив два металлических зуба. Потом встрепенулся и поспешил за лопатой, чтобы помочь Геннадию.
Увидев, что работа встала, у края раскопа начали собираться строители. Не разобравшись толком, что происходит, они обрадовались возможности перекурить и перекинуться словечком. Тем временем Геннадий и Ибрагимов налегли на лопаты, и вскоре из глины показался второй сапог. Теперь сомнений не оставалось: они нашли останки. Постепенно показались истлевшие голенища и лоскуты смешавшейся с глиной сгнившей униформы. Под лопатой что-то противно хрустнуло – видимо, задели кость. "Труп нашли,- разнеслось между рабочими, - наверное, солдат". Кто-то даже перекрестился. Вновь подошедшие отталкивали друг друга, желая заглянуть в яму. Люди перешептывались, с интересом наблюдая за происходящим.
Через десять минут к площадке подъехал белый корейский внедорожник, кузов которого был весь забрызган грязью. Машина буксуя выкатила на небольшой вытоптанный пятачок и резко остановилась. Водительская дверь распахнулась, и из салона вышел человек - невысокий, с коротко остриженными светло-русыми волосами, сквозь которые просвечивала ранняя лысина. У него были мягкие, немного детские черты лица. Тонкие потрескавшиеся губы были слегка поджаты, как будто он был чем-то обижен; а маленький острый нос, придававший ему сходство с героем мультфильма, блестел от еще не смывшегося летнего загара. Он аккуратно ступал по комьям глины, пытаясь не испачкать свои лакированные туфли с острыми носами. Однако уже через несколько шагов провалился почти по щиколотку в вязкую кремовую жижу. Прораб Дуненков – так звали прибывшего - чертыхнулся и уже гораздо менее аккуратно пошел в сторону остановившегося экскаватора.

 - Ну что, мужики, я смотрю - без меня вам совсем не работается. Стоит на пару часов отъехать, как у вас начинается бессрочный перекур.

Как ни странно, строители почти не отреагировали на появление прораба, продолжая все так же внимательно наблюдать за двумя работавшими в траншее. Дуненков присвистнул и осклабился.

- Ребят, я не понял, вы чего там разглядываете? Вам заняться больше нечем? Кто-то не помнит, что если к завтрашнему дню кабель не проложим, бабок за месяц никто не даст?

Дуненков всегда стеснялся прилюдно повышать голос на рабочих. Другое дело, если можно было лично распечь кого-то в сторонке за прогул или халтуру - тут он не стеснялся в выражениях. Но на публике отчитывать или кричать на человека  не любил. Тем более - предъявлять претензии всему коллективу сразу. Но сейчас не сдержался: сроки поджимали, а ведь с него как со старшего начальник шкуру спустит и денег не заплатит за выполненный объем. Дуненков забрался на отвал и заглянул в траншею.

 - Здорово, начальник, - поприветствовал его Геннадий, жмурясь от красноватых лучей заходящего солнца и прикрывая лицо рукой, одетой в грязную матерчатую перчатку. Силуэт Дуненкова отбрасывал гротескную тень с длинными тонкими ногами и непропорционально маленьким корпусом.

- Ген, можешь мне объяснить, что тут у вас  происходит?

- Мы наткнулись на кости, когда траншею вели от дороги к объекту. Вот теперь лопатами обкапываем - не экскаватором же их доставать.

Дуненков спрыгнул вниз, уже вовсе не беспокоясь о чистоте своих туфель. Его взгляду предстал скелет, наполовину показавшийся из земли. Ноги были обуты в сгнившие сапоги, к оголившимся желтоватым костям прилипли обрывки истлевшей униформы. Дуненков отпрянул: он никогда раньше не присутствовал при эксгумации и вообще с детства побаивался покойников. Однако видя, как спокойно и размеренно трудятся его подчиненные, стремясь поскорее извлечь из земли останки, взял себя в руки и спросил:

- Откуда он здесь?

Геннадий негромко ответил:

- С войны лежит. Тут бои шли в сорок втором. Видать, разрывом присыпало в воронке.

- А кто, немец или наш - непонятно?

- Наш, я по пуговицам вижу, - с этими словами Геннадий протянул Дуненкову две почерневшие медные пуговицы со звездой.

 - Ну, дела, - вырвалось у прораба. - Привалило счастье под конец дня.

Геннадий в ответ прищурился:

- Что же делать, если ему здесь умереть пришлось?

Дуненков сделал вид, что не расслышал реплики рабочего. В этот вечер он обещал жене быть дома пораньше: детей забрала к себе теща, и они думали провести вечер вдвоем…

- Мужики, давайте только поскорее, а то уже темнеть начинает, - сказал он и выбрался из ямы.
Экскаваторщики, поплевав на руки, снова взялись за лопаты. Через полчаса перед ними предстал полный человеческий остов, довольно хорошо сохранившийся в глинистой почве. Видны были обрывки форменной офицерской гимнастерки, из комьев грязи показались ремень и портупея. Геннадий попросил молодого узбека по имени Джасур принести ему веник из подсобки. Аккуратно разметав веником глину, рабочие увидели, что слева, в нескольких десятках сантиметров от бедренной кости, в грязи притаился треугольный черный сверток. Геннадий вынул его, помогая себе мастерком. Это оказалась полуистлевшая кожаная кобура. Раскрыв ее, как конверт, экскаваторщик вынул пистолет.

- Глядите, парни, волына, - произнес Геннадий, и на его морщинистом, огрубевшем лице появилась искренняя мальчишеская улыбка.
 
- Ух, ты, - пробасил в ответ крупный монтажник с мясистыми дряблыми щеками, покрытыми  красноватыми веснушками, - кажись, ТТ нашли!

Ибрагимов выхватил пистолет из рук Геннадия и, направив его на рабочих, произнес:

- Ни с места, стрелять  буду!

Хотя сам он был очень доволен своей шуткой, никто даже не улыбнулся.

- Ну-ка, дай сюда, - как пацан малый, ей-богу!

С этими словами Геннадий вырвал пистолет у Ибрагимова и принялся оттирать с него грязь рукавом строительного бушлата.

- Виталий Ильич, - обратился Геннадий к Дуненкову, - смотрите-ка, а волына-то не гнилая даже. Если  в керосине отмочить, может, еще постреляет.

Дуненков взял пистолет и некоторое время пристально его разглядывал. В голове его даже промелькнула шальная мысль – а не забрать ли оружие себе? Но быстро погасла, когда он почувствовал устремленные прямо на него взгляды десятка рабочих. Нет, на глазах у бригады этого делать не следовало: не ровен час, кто-нибудь разболтает или настучит специально.
Объект, на котором они работали, был проблемным. Строительство автомойки должны были завершить еще в начале лета. Но из-за текучки кадров бригада уже дважды срывала сроки. Заказчик пригрозил, что если они не закончат прокладку кабеля к началу следующей недели, проблемы будут у всех. Люди работали на износ, но все равно не успевали. На Дуненкова давили с двух сторон: и начальство и заказчик требовали уложиться в срок, рабочие же жаловались на переутомление и хотели получить расчет за уже сделанную работу.

- Дайте пакет, уберу его от греха подальше, - сказал Дуненков и положил оружие на видном месте в кабине экскаватора.

Тем временем эксгумация продолжалась. Заинтригованные находкой, рабочие стали без стеснения обшаривать останки павшего бойца. Вскоре в пластиковое ведерко из-под краски собрали несколько пуговиц, оборванный ремень с офицерской пряжкой, алюминиевый портсигар и несколько гильз. С любопытством шаря короткими пухлыми пальцами в находках, монтажник Митя, которого все звали Толстый, вынул из ведра и стал пристально разглядывать небольшой цилиндрический предмет.

- Блин, а это че такое? - пробормотал он, ни к кому в особенности не обращаясь и изучая цилиндр в оранжевых отблесках догоравшего заката.

- Ну-ка, дай сюда,- отозвался Геннадий. И аккуратно принял предмет из рук Мити. - Я такую штуку у отца находил в старых вещах. Он из нее мундштук для папирос сделал. Это смертная  капсула, там  бумажка с именем должна лежать, сейчас глянем.

Геннадий отошел в сторону и принялся тереть находку смоченной в растворителе ветошью. Потом, закусив от сосредоточения нижнюю губу, стал аккуратно развинчивать капсулу. Провозившись минут пять, он внезапно выпрямился и подозвал к себе Дуненкова: 

- Виталий Ильич, глянь-ка! Ты помоложе, зрение хорошее.

Дуненков расстелил на капоте машины строительный бушлат подкладкой наружу, достал из бардачка миниатюрные плоскогубцы и почти не дыша стал с предельной аккуратностью вынимать из капсулы свернутую в трубочку бумагу. Медленно развернул записку. Нижний край отсырел и превратился в труху, но сверху были видны графы  - наподобие анкеты, в которых неразборчивым размашистым почерком было написано: "Воронин Иван Михайлович, год рождения 1919, младший лейтенант, Ленинградская область." Дальше разобрать уже было невозможно. Дуненков сфотографировал записку на камеру мобильного телефона и спрятал ее в папку с финансовой отчетностью, лежавшую на заднем сидении его автомобиля.

- Надо похоронить лейтенанта, как героя. Родственников хорошо бы найти - может, жив еще кто. Ведь так ничего и не знают о без вести пропавшем, - тихо и грустно проговорил Геннадий, глядя в землю.

Прораб одобрительно кивнул, но в этот момент из динамика заиграла популярная мелодия в жанре русского шансона. Дуненков нажал на клавишу и поднес к уху мобильный телефон.

- Да, слушаю!

На другом конце послышался стрекочущий шум, и грубоватый звонкий мужской голос произнес:

-  Алло, Виталик, это Серомытин. Слышишь меня?

- Да, Андрей, слушаю! Тут такое дело, - но Дуненков не успел договорить - зычный голос на другом конце провода прервал его.

 - Виталя, нам нужно работу сдать к понедельнику, кровь из носу. Вариантов нет. Пусть они хоть ночью работают, хоть в три смены - мне по фигу. Завтра Вячеслав Ашотович у вас будет, сам посмотрит, что и как. Не подведи меня, пожалуйста! Я тебя очень прошу. Нужно сделать. Понял меня? Сколько метров за сегодня проложить успеете?

- Я понял, Андрей, но тут такое дело…

- Ты о чем щас, я не втыкаю? - снова перебил Серомытин.

Дуненков смутился, голос его дрогнул, и в речи появились заискивающие интонации:

- Андрей, у нас тут инцидент произошел, совсем неожиданно.

- Ты про что?

- Ну, в общем, ребята, когда траншею рыли, нашли скелет.

- Чего нашли?

- Скелет младшего лейтенанта Воронина.

- Какого еще Воронина, че за пургу ты гонишь? Я тебя спрашиваю, сколько метров проложите за сегодня? Мы до завтра работу сделать успеем?

- Андрей, послушай, мы пока работы продолжать не можем. Нужно вызвать милицию, представителей администрации, может, еще судмедэкспертов. Тут при нем еще ствол был.

- Виталий, какой ствол, ты че мне паришь? - Серомытин явно вышел из себя и почти перешел на крик.
Дуненков набрал побольше воздуха и выпалил скороговоркой:

- Мы сегодня нашли останки лейтенанта, убитого в войну, и при нем пистолет ТТ.

- И че теперь делать? - чуть спокойнее спросил Серомытин.

- Думаю, нужно вызывать все службы и место огородить, раз такое дело. Тем более, тут оружие.

- А кабель, Виталик, кто будет прокладывать долбанный кабель? Судмедэксперты твои? - Серомытин говорил теперь сдавленным свистящим полушепотом.

Дуненков в нерешительности замолчал. Он вдруг осознал, что дело приобретает серьезный оборот.

- Виталик, - ядовито продолжил Серомытин, - послушай меня: если завтра к обеду вы не закончите, нас на хрен вышибут с объекта за срыв сроков. - Оканчивая фразу, он перешел на гортанный крик. - А вместо нас зайдет Заур со своими ребятами! И хрен мы че тут получим по расчету. Ты понимаешь это или нет? А если ты сегодня еще администрацию с ментами сюда притащишь, нас вообще Вячеслав Ашотович за ноги подвесит. Ты че, забыл, что у тебя пятеро узбеков без разрешений на объекте сидят? А про СНИПы  нарушенные тоже забыл? Там в администрации, этот Протасов, давно под нас роет. Денег хочет, гнида. А ты их сюда сам хочешь позвать, чтобы мы и к новому году не закончили. Ты лично будешь завтра отвечать перед Геворкяном! Сам ему расскажешь про скелеты, пистолеты и прочую фигню. Только лучше сразу заявление напиши по собственному желанию и приготовься неустойку выплатить за прохлопанную работу.

Дуненков почувствовал, как похолодели и размякли его ноги. В голове снежным вихрем пронеслись мысли о десятилетней ипотеке и невыплаченном долге за новую машину. Ну, а в марте Катька снова должна рожать… Он нервно сглотнул обильно скопившуюся сладковатую слюну. На том конце все смолкло. Серомытин ждал:

- Андрей, я...я тебя услышал, постараемся успеть, завтра прямо с рассветом начнем кабель прокладывать. Вот только что сейчас-то делать?

- Ты эту хренотень брось. Мне нужно, чтобы завтра к обеду все было готово. Надеюсь, ты меня услышал, - на том конце послышались короткие дребезжащие гудки.

Дуненков со свистом выдохнул застрявший в легких воздух. В напряженные моменты он имел обыкновение задерживать дыхание. Он несколько раз обошел кругом белую машину, глядя под ноги и что-то тихо нашептывая себе под нос. Потом выпрямился, помотал головой, как будто стряхивая со лба несуществующие волосы, и деловито зашагал к траншее.

- Мужики, как дела? - обратился он к рабочим.

Ибрагимов ответил за всех:

- Мы его, это, пока пленкой накрыли, что бы можно работу делать. Нужно теперь вызвать кого-то, чтобы забрали его, чтобы, ну, это, родственникам, что ли, сообщили.
- А вот это вы молодцы. Можем теперь прожектора включить и за сегодня траншею закончить. А то нам всем будет очень плохо. Утром Геворкян приедет, нас будут проверять.

- Виталий Ильич, нам домой вообще-то пора, - пробовал спорить крупный конопатый монтажник, работавший по краткосрочному найму.

Дуненков подошел к нему почти вплотную и тихо, но очень жестко сказал:

- Если тебе пора домой, можешь идти. На все четыре стороны.

Монтажник захлопал глазами, делая вид, что посыл до него не дошел, но в этот момент кто-то из рабочих взял его под руку и потянул за собой:

- Пошли, Митя, ты че не понял? Видать, Серомытин прорабу из-за нас только что звездюлей навешал.

Работали до начала одиннадцатого, заставив старый, пропахший выхлопными газами и табачной гарью автобус два часа дожидаться на обочине трассы. Пожилой водитель с черными сросшимися бровями и крупной золотой печаткой на указательном пальце нетерпеливо ерзал в своем высоком кресле, похожий на томимого жарой индийского погонщика слонов. Наконец, рабочие по двое стали усаживаться на жесткие сиденья с протершейся обивкой, из разрывов которой, словно плоть из кусаной раны, торчал поролон. Геннадий, собираясь забраться внутрь, обратился к Дуненкову:

- Так что со скелетом, кто ментов вызывать будет?

- Гена, не беспокойся, дальше я сам все решу. Вам спасибо, сегодня хорошо поработали. Завтра еще один рывок предстоит.

- Справимся, не впервой. Виталий, проследи, чтобы, наконец, достойно похоронили парня. Шестьдесят лет ведь ждет.

- Хорошо, Ген, предоставь это мне.

Автобус, чадя и кашляя, тронулся, увозя уставших за день, осунувшихся людей с блестящими воспаленными глазами. Дуненков глянул в сторону леса. Было темно. Лишь слабая оранжевая подпалина, еще не до конца растворилась в плотных, словно бильярдное сукно, сумерках. Он отправился в бытовку, где на ночь оставались сторожами двое молодых разнорабочих - узбеков.

- Бекзод, поди сюда, дело есть, - позвал он, подойдя к окну и постучав в стекло. Слышно было, как внутри закопошились, и вскоре в проеме двери показалась фигура в телогрейке и спортивной шапке на голове.

- Пошли со мной.

Дуненков шел первым. За ним на некотором расстоянии, спотыкаясь в рытвинах, брели двое. В темноте уже нельзя было различить их лица, ясно было лишь то, что один был тощим и сутулым, среднего роста, а второй - пониже и поплотнее. Они подошли к траншее и остановились. Дуненков стоял некоторое время молча, втягивая через ноздри прохладный воздух. Потом повернулся к рабочим:
- Бегзод, нужно кости вынуть из траншеи и закопать в лесополосе подальше отсюда. Соберите все в мешок, отнесете вон туда. - Он указал на перелесок, начинавшийся по правую руку от них. - Понятно?

Бегзод что-то невнятно пробурчал. Дуненков повторил свой вопрос.

- Да, сделаем, - наконец ответил рабочий.

С этими словами двое узбеков спустились в траншею и, подсвечивая себе фонариком, принялись собирать останки в полипропиленовый мешок для строительного мусора. Когда они закончили, ранее молчавший работник спросил у прораба:

- Ничего, если мы прямо в мешке закопаем?

- Думаю, ему это без разницы, - ответил Дуненков.

В округе совсем стемнело, тишину лишь изредка нарушал рев глушителей проносящихся по трассе машин, спешащих в темноте наверстать потраченное в пробках время.