Жмот истинный, доподлинный...

      Скопидом  по  жизни,  жадный  до  неприличия,  он  поэтому-то  старался  денег ни у кого не занимать. Почему? А  потому,  что  в  момент  совершения  данной процедуры на  душе  его  происходили  настолько страшные события, которые могли когда-нибудь  вполне  запросто  аж  с  ума  его  свести.  Да-да,  господа  россияне!  А  вы  прикиньте-ка  сами. 
      Ведь ему, скряге, приходилось практически дважды совершенно искренне ненавидеть  этого  проклятого  заимодавца!  В  первый  раз - за  то,  что  у  невзрачного  на  вид,  но  гордо  стоящего  перед  ним  урода  паршивого,    деньги  есть,  а  у  него,  у  красавца  писаного - их  нет.  А  уж  сам  момент  отдачи  долга  для  скупого  бывал  иной  раз  вообще  невыносим…Поэтому  он,  бедненький,  чтобы  попросту  не  потерять сознание,  или,  того  хуже,    не  получить  инфаркт-инсульт,  непосредственно  перед  настолько  жуткой  и  ненавидимой им процедурой, всегда выпивал  полный  граненый  стакан  самогона. И  только  тогда  более-менее  уверенно  «шел  на  амбразуру».
      Ибо,  как  всем  в  народе  известно,  в  долг-то  он  брал  деньги  «чужие»,  а отдавал «свои», кровные?!  И сия «несправедливость» поистине убивала  его.  И вот еще что ужасно коробило.  Во  время  отдачи  долга,  когда  жмот  трясущейся  дланью  протягивал  купюры  самодовольно  стоящему  щупленькому  заимодавцу,  не  в  силах  видеть  их  «уход»,  он  даже  глаза  закрывал,  чтобы  не  видеть  навсегда  теряемые  кровные…
        Однако  в  последний  момент  алчная  душонка  не  выдерживала,  и  он  в  узенький  прищур  жадно,  с  тоской  смотрел,  как  в  раскрытом  портмоне  заимодавца  количество  денег  прямо  на  глазах  прибавлялось. Но  у  него-то  ведь … убавлялось?!  И  тоже  опять,  и  снова?! И  пережить  подобный  стресс  без  специальной  анти  стрессовой  подготовки  было  невмоготу. И иногда он коленопреклоненно, слезно, упрашивал сделать сие непереносимое  для  него  дело  женушку  родную. Ну, хотя бы, мол, ради его психического здоровья. Само собой  разумеется, не  в  долг  ей  у  кого  взять,  а  отдать.  И она  с  понимающей  улыбкой  милостиво  делала  своему  жмоту одолжение.