Замогильные Голоса

                ВЛАДИСЛАВ КОНДРАТЬЕВ

                ЗАМОГИЛЬНЫЕ ГОЛОСА

               
                ПРЕДИСЛОВИЕ

           Как всем хорошо известно, А. С. Пушкин “подарил Гоголю идею “Мёртвых душ”[1] и “Ревизора”[2], а он их блистательно претворил в жизнь”. Кто-то считает это легендой, а кто-то педантично уточняет, что фабула и того, и другого произведений – так называемые “бродячие” истории анекдотического характера. Вот и получается, что один классик – Пушкин – развлекал другого – Гоголя – парочкой анекдотов, а тот из них создал бессмертные: пьесу и поэму. Правда, есть мнения, что Пушкин ничего Гоголю не дарил и не рассказывал[3]. П. В. Нащокин очень сомневался, что Пушкин причастен к “Мёртвым душам”[4]. А П. В. Анненкова в очерке “Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года” 1857-го года писал: “Известно, что Гоголь взял у Пушкина мысль «Ревизора» и «Мёртвых душ», но менее известно, что Пушкин не совсем охотно уступил ему своё достояние. Однако ж в кругу домашних Пушкин говорил, смеясь: «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя»”[5].

           Современные исследователи вообще сомневаются, что Пушкин и Гоголь были дружны[6]. Ю. М. Лотман так прямо и пишет: “Гоголь был врун”[7]. Нужно думать, что сам Лотман – был человек кристальной честности. Впрочем, вполне возможно, что и был, неважно это. Нет, важно, наверное, но неважно для моего рассказа. А важно другое – сам Н. В. Гоголь в письме Александру Сергеевичу от 7 октября 1835 года писал: “Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь, смешной или не смешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию <…> Сделайте милость, дайте сюжет, духом будет комедия из пяти актов, и клянусь, будет смешнее чёрта. Ради Бога. Ум и желудок мой оба голодают”[8].

           Есть мнение, что неизвестно, откликнулся ли А. С. Пушкин на эту просьбу и прислал ли Н. В. Гоголю “русские чисто анекдоты”, или – нет[9], но и “Ревизор” написан, и “Мёртвые души”.

           Если вчитаться в произведения классиков, а потом – и вдуматься, – в прочитанные произведения, то нетрудно заметить, что многие из них – это литературная обработка того, что мы привыкли считать анекдотом. Мелкого чиновника в провинциальном городке приняли за крупного чиновника-ревизора? Вот вам гоголевский “Ревизор”. Ловкий прохиндей скупал “мёртвые души”? Вот вам бессмертная поэма. Подгулявший молодой барин, едущий к месту службы и подаривший шубу прогулявшему всё до нитки бродяге, как оказалось, облагодетельствовал самого Емельяна Пугачёва? Вот вам судьбоносный эпизод “Капитанской дочки”. А “Дон Кихот”? Разросшаяся в роман серия анекдотов про свихнувшегося идальго. А “Посмертные записки Пиквикского клуба”? Этот роман вообще начинался как серия рисованных анекдотов – как комикс. А бессмертный анекдотический сюжет про адюльтер? Ф. М. Достоевский сначала написал на него два рассказа: “Чужая жена” с подзаголовком “Уличная сцена” (1848 год)[10] и “Ревнивый муж” с подзаголовком “Происшествие необыкновенное”[11], – а потом свёл их в один рассказ – “Чужая жена и муж под кроватью”…

           И почти везде и всегда есть история про то, как один классик подарил другому: идею, фабулу… Да хоть бы и анекдот.

           Такая история есть и у меня. И подарил мне её – историю, а точнее – анекдот, знаменитый клоун – Юрий Никулин.

           Вы спросите, где я с Юрием Владимировичем познакомился? Почему об этом никто не знает? Как и почему исследователи наших биографий умудрились пройти мимо такого судьбоносного факта? Да нигде я с ним не знакомился. Где же я с ним мог встретиться? Мог, конечно же, где угодно встретиться, но не встречался я с ним нигде. В цирк ходил, даже в армии служил, но нигде Никулина не видел. Не было его нигде, где бывал я. А если и был, то как-то мы с ним разминулись.

           Так что же я говорю, что Юрий Владимирович подарил мне анекдот, да ещё и с целью, чтобы я его претворил во что-нибудь? Ну, во-первых, он этот анекдот подарил не только мне, он его подарил миллионам телезрителей, когда рассказал его в телепередаче “Белый попугай”, а, значит, – и мне его подарил. И, во-вторых, любой мог воспользоваться подарком Никулина. Но воспользовался я. Анекдот, рассказанный Ю. В. Никулиным, составил в моём рассказе всего один, но очень важный, – зачинающий

                Первый случай

           Жил-был несчастный мужик, и был он горбун, и оттого он и был несчастен, что был горбат. Не было у него ни жены, ни детей. А друг у него был всего один – такой же, как и он, несчастный мужик, но – одноногий. И случилось, что и этого друга лишился несчастный горбун. А было это так.

           Как-то безлунной ночью – поздней осенью это было – несчастный горбун шёл к себе домой через кладбище. Ветер жутко завывал в верхушках деревьев, огромные кусты, разросшиеся на старых могилах, казались причудливыми чудищами. Холодный дождь со снегом хлестал горбуна по лицу, затекал за воротник, а промокшие ноги свидетельствовали, что прохудившиеся ботинки и дырявые носки – не самая лучшая защита от прогулок по холодным лужам во время дождя и мокрого снега. И где-то неподалёку, в кромешной тьме, ужасно ухал филин.

           Шёл горбун через кладбище и сильно дрожал: и от холода дрожал, и от страха. И понимал несчастный горбун, что случись что, неоткуда ему здесь ждать помощи. Да он и привык – не ждать ни от кого помощи. И ниоткуда.

           Шёл горбун, обмирая и втянув голову в плечи, вздрагивал от каждого шороха, обливался холодным потом от страха, как вдруг…

           Вдруг наступила полночь – самое время для разгула нечистой силы, – ветер стих, стало особенно тихо и от того особенно жутко, и в этой мёртвой тишине из старинной полуразрушенной могилы к несчастному горбуну воззвал глухой Замогильный Голос:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           Страшно задрожал горбун и понял, что пришёл его час – последний и самый страшный час в его несчастной-разнесчастной жизни. Остановился горбун, потому что ноги отказались нести его дальше и стоял, как вкопанный, не пытаясь даже пошевелиться, а не то, чтобы попытаться спастись бегством, закрыл он глаза, чтобы не видеть то ужасное, что сейчас произойдёт с ним, понимая, что он совершенно бессилен перед нависшей над ним опасностью, одинок и беззащитен, а потому тихим голосом обречённого человека сознался:

           – Да. Я – горбатый.

           И вот в этот момент и произошло самое неожиданное. Замогильный Голос глухо возразил:

           – Нет, мужик. Ты – не горбатый.

           И смолк.

           Подождал горбун, что будет дальше, постоял-постоял, потоптавшись молча на месте, а потом, пожав недоумённо плечами, набрался храбрости и потихонечку, поминутно ожидая оклика из могилы, побрёл себе дальше – домой. И сколько ни прислушивался горбун, сколько ни вздрагивал, когда начинало ему казаться, что из полуразрушенной могилы раздаётся ужасный Замогильный Голос, никто его так и не окликнул.

           Пришёл горбун домой, открыл дверь, провозившись с ключами дольше обычного, так как, после пережитого им на кладбище ужаса, руки всё ещё продолжали дрожать противной мелкой дрожью. Зашёл в прихожую. Включил свет, тусклый оттого, что, экономя, он в прихожей в светильник вставил самую маломощную лампочку. Разулся, поморщившись от того, что прохудившиеся ботинки оставили на полу отвратительные пятна склизлой грязи. Стянул мокрые носки, переобулся в мягкие домашние тапочки. Снял промокший до нитки плащ, повесил на вешалку. Снял фуражку, насквозь пропитанную влагой, пристроил и её. Подошёл к зеркалу, чтобы пригладить реденькие серо-пегие волосы. Пригладил и… И не узнал себя. Вроде бы тот же человек, а вроде бы… Что-то не так… Но что? Вгляделся мужик и громко ахнул! И не поверил глазам!

           Кинулся в комнату, где было большое зеркало, включил свет и…

           Да! Да! Да, да, да!!!

           У него – нет горба! Горба-то у него – нет! Нет – как и не бывало! Был мужик горбатым, а после разговора с Замогильным Голосом, возразившим горбуну, горб у него начисто пропал. А всё потому, что этот Замогильный голос оказался Противоречащим Голосом.

           Вспомнил в этот момент бывший горбун, что у него есть один-единственный друг – бедный одноногий мужик. Еле дождался бывший горбун утра и помчался к одноногому. Тот, увидав друга, – ахнул. А бывший горбун и говорит:

           – Нечего ахать, да охать, а лучше иди ночью на старое кладбище, там в старой полуразрушенной могиле завёлся Замогильный Голос, да не простой, а Противоречащий Голос. Он-то мне и помог – избавил от горба. Он и тебе поможет.

           Обнадёженный одноногий едва дождался наступления ночи, а как стемнело, стуча протезом, поспешил на кладбище к месту, указанному бывшим горбуном. И ни ветер, ни проливной дождь со снегом, – ничего не могло ему помешать.

           И вот наступила полночь. Ветер и дождь со снегом внезапно стихли. Громко и страшно ухнул филин, а потом наступила жуткая тишина, и в этот момент из старой полуразрушенной могилы к одноногому воззвал Противоречащий Голос:

           – Эй, мужик!

           Вздрогнул одноногий мужик от радостного волнения и даже осмелился слегка улыбнуться. А Противоречащий Голос продолжил:

           – Ты – горбатый?

           “Почему – горбатый, – с раздражением подумал одноногий, – я – одноногий, а не горбатый?”

           А Противоречащий Голос, не дождавшись ответа, раздражённо повторил вопрос:

           – Эй! Мужик! Ты – горбатый?!!

           – Нет, – возразил одноногий, – я – не горбатый, я…

           – Нет, мужик! – возразил Противоречащий Голос. – Ты – горбатый.

           И замолчал.

           Так и стал одноногий ещё и горбатым.

           А Противоречащий Голос с тех пор – умолк навеки. И никто и никогда с той поры больше не слышал его.

                Второй случай

           Как-то раз, некоторое время спустя после случая с горбатым мужиком, переставшим быть горбуном и его одноногим другом, ставшим, вдобавок к одноногости, ещё и горбатым, а другом бывшему горбуну быть переставшим, шёл, безлунной ночью, через кладбище обычный мужик. Ветер уныло завывал в верхушках деревьев, разросшиеся кусты на заброшенных могилах старались казаться страшными чудищами, а филин жутко ухал в темноте. Дождь со снегом поливал мужика, но он ничего не боялся, так как знал, что бояться нужно не мёртвых, а живых, но никакой живой не пойдёт в такое время на кладбище, следовательно, мужику нечего было на кладбище бояться.

           Ни дождь, ни снег не были страшны мужику, так как он был, во-первых, мужик, а во-вторых, не бывает плохой погоды, а бывает не по погоде одежда. Наш же мужик был одет прекрасно, а также и обут, а потому ни снег, ни дождь, ни сырой, пронизывающий ветер были ему не страшны ему были не страшны.

           И ухавший в темноте филин никак не мог испугать мужика, так как, хоть мужик и не был орнитологом, но хорошо учился в школе, по биологии имел твёрдую четвёрку, да и то – потому что “биологичка” его с самого начала невзлюбила, постоянно придиралась и занижала оценки, но мужик, будучи ещё пацанёнком, учился не за оценки, не за страх, как говорится, а за совесть, а потому знал, что филины питаются более скромной добычей, нежели здоровенные мужики, а потому и от филина никакой угрозы исходить мужику не могло. Даже теоретически.

           Мужик поравнялся с полуразрушенной могилой – той самой… И в этот момент наступила полночь. Мужик, смело идущий через кладбище, только усмехнулся этому обстоятельству, ибо полночь – такое же время, как и любое другое – наш мужик и по математике хорошо успевал, и по астрономии. Усмехнувшись, он только прибавил шаг…

           Он хотел прибавить шаг, так как…

           В этот самый момент из глубин полуразрушенной могилы к нему воззвал глухой, а от того – особенно жуткий, Замогильный Голос:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           А мужик-то был не просто бесстрашный, но ещё и хорошо информированный, из тех, кто знает, что права народная мудрость, гласящая, что если ты предупреждён, то – вооружён. И наш мужик был вооружён знанием, что и как произошло здесь с горбатым и одноногим. Вот мужик и подумал: “Если я скажу, что я – негорбатый, то Противоречащий Голос скажет, что я – горбатый. И быть мне горбатым. Э-э, нет, шутишь, братец, меня так просто не возьмёшь. Если же я скажу, что я – горбатый, то Противоречащий Голос скажет, что я – негорбатый. Вот так и обману. Так и скажу”.

           И сказал вслух:

           – Да, я – горбатый.

           А Замогильный Голос отвечает ему:

           – Да, мужик. Ты – горбатый.

           “Во дурак-то”, – подумал бесстрашный до безрассудства мужик, пожал плечами и домой пошёл.

           Пришёл домой. Открыл легко дверь. Вошёл в просторную переднюю. Снял дорогое пальто. В этот момент в переднюю вышла его жена, домработница, кухарка…

           Смотрит мужик на них и понять не может, почему они все пялятся на него как-то очень странно. Очень странно. Даже оч-ч-ч-чень странно.

           Подошёл мужик к зеркалу, взглянул и…

           Впервые ему стало страшно. Очень страшно. Даже оч-ч-ч-чень страшно: из зеркала на него взирал он, мужик. Но какой-то не такой.

           Бог ты мой! Горбатый!

           Оказывается, с ним на кладбище разговаривал отнюдь не Противоречащий Голос. Это был – Соглашающийся Голос. А Противоречащий Голос, после случаев с горбатым и одноногим, умолк навеки. А нашему мужику нужно было внимательнее отнестись к Первому случаю.

           То, что ты бесстрашный, ещё не значит, что ты застрахован от опасности. Кроме бесстрашия ещё и внимательным нужно быть.

                Третий случай

           После случая с обычным, но безрассудно бесстрашным, да ещё и невнимательным, мужиком, какое-то время спустя, шёл безлунной ночью через старое кладбище ещё один мужик. Не горбатый, а обычный. И, главное, внимательный. А потому – осторожный. Ветра, дождя, снега, филина, кустов и качающихся на ветру деревьев не боится, но не безрассудно. Идёт по кладбищу и осторожничает.

           Вот уж и полночь. Вот уж и старая полуразрушенная могила. Та – самая. Подходит к могиле мужик, а из её глубин раздаётся жуткий глухой Замогильный Голос:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           А мужик не просто знал про все предыдущие случаи, но и был осторожен. Вот он и думает: “Если я скажу, что я – негорбатый, а Голос – Противоречащий, то стану я горбатым. Значит, нужно сказать, что я – горбатый. Но Голос-то может оказаться Соглащающимся и тогда быть мне горбатым. Значит, нужно сказать, что я – горбатый. Но ведь Голос-то может оказаться Противоречащим. Правда, Противоречащий Голос после случая с другом горбуна – одноногим – замолчал навеки. Но кто может поручиться, что “навеки” означает “навсегда”? Никто не может. А скажу-ка я так…”

           И мужик сказал так:

           – А я и не горбатый, и не негорбатый. Серединка наполовинку. Ни то, ни сё.

           – Нет, мужик! Ты – не такой уж неопределённый. Ты – определённый. И ты – горбатый.

           Как оказалось, это был Утверждающий Голос, не терпящий неопределённости.

               
                Четвёртый случай

           Прошло много времени с того случая, как Утверждающий Голос из очередного негорбатого мужика сделал горбатого, а из могилы не раздавалось вообще никакого голоса. Время шло и ужасы, связанные с появлением Замогильных Голосов, постепенно стали забываться и нет-нет, а то один мужик, то другой, а стали ночами возвращаться домой через кладбище.

           И вот, в очередной раз, из печально известной старой заброшенной и полуразвалившейся могилы к очередному не горбатому, а обычному мужику воззвал Замогильный Голос:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           Вздрогнул от неожиданности мужик. А что сказать – не знает. И так скажешь – нехорошо, и так – плохо,а сказать эдак – так и вовсе ужасно. Что, ну, вот, – что делать?

           Подумал мужик, подумал, да и говорит:

           – Ну, как сказать? Я и не то, чтобы горбатый, и не то, чтобы нет. Скажем так: я – слегка сутулый.

           Трудно не признать, что мужик поступил правильно. Если Голос Противоречащий, то станет мужик таким, как и был – не горбатым, а как и прежде – нормальным, а если Голос Соглашающийся или Утверждающий, то быть ему сутулым. Да и то – слегка. Вот потому он и ответил так:

           – Я – слегка сутулый.

           – Нет, мужик, – говорит Замогильный Голос, – ты – горбатый.

           – Как же так?! – прямо-таки взвыл мужик, ставший горбатым.

           А вот так! Это был Голос-Максималист, Голос, не признающий полумер. Или ты – стройный мужик, или ты – горбатый.

                Пятый случай

           После случая с Замогильным Голосом-Максималистом, не признающим полумер, по старому заброшенному кладбищу больше никто уж не ходил. Но и Замогильные Голоса замолчали. Хотя, кто же это может утверждать с уверенностью, если по кладбищу никто не ходил?

           Долго ли, коротко ли, но со временем страхи поулеглись, и стали через кладбище, с опаской, быстрой крысиной побежкой, перебегать самые отчаянные мужики. Сначала днём перебегать, потом – и ближе к вечеру. И ни с кем ничего не случалось. А потом и ночью стали бегать. А потом – ходить. Быстрым шагом, но – ходить. А Голоса Замогильные – молчат, как воды в рот набрали.

           И вот, много времени спустя, шёл как-то ночью по кладбищу мужик. Не горбатый, а обычный. Не отчаянный, но и не тюфяк. Не смелый, но и не трус. А хитро… Хитрый, одним словом, мужик.

           Вот его-то Замогильный Голос и окликнул:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           А мужик-то хитрющий был. Вот он и отвечает. И отвечает он вопросом на вопрос:

           – А ты кто такой? Если ты – Замогильный Голос, то – какой именно?

           А Замогильный Голос отвечает:

           – Я – Всеведающий Голос.

           И замолчал. Мужик уже было подумал, что Голос от него отстал. Хотел мужик уйти потихонечку, а Всеведающий Голос снова вопрошает:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           А мужик, вот уж точно – хитрюган, говорит ему:

           – Раз ты – Всеведающий Голос, то ты и сам должен знать, горбатый я или нет. А я и не знаю, какой я. Неизвестно, какой я.

           А Всеведающий Голос ему отвечает:

           – Нет, мужик. Известно, какой ты. Ты – горбатый.

           – Как же та-а-а-ак?!

           А вот так. Мужик был хитрющий, но – недогадливый. Если Замогильный Голос – Всеведающий, то зачем бы он стал спрашивать мужика, горбатый он или нет?

           На самом деле это был Обманывающий Голос.

                Шестой случай

           После этого случая на кладбище мог пойти только сумасшедший. Но даже и сумасшедшие не ходили, так всем было страшно.

           Но вот не удержался как-то один, пошёл…

           А Замогильный Голос его и спрашивает:

           – Эй, мужик! Ты – горбатый?

           А мужик и хитрым был, и догадливым. Вот он и отвечает вопросом на вопрос:

           – А ты? Ты – какой Голос?

           А Замогильный Голос ему и говорит:

           – Я – Всеведающий Голос.

            А мужик ему отвечает:

           – Э, нет, не обманешь. Если ты – Всеведающий Голос, то почему спрашиваешь? Значит, ты – Обманывающий Голос.

           – Нет, – говорит Голос, – я, действительно, – Всеведающий Голос.

           – Не-э-эт, – отвечает мужик, – не обманешь.

           – Да правду говорю.

           – А забожись.

           – Да чтоб я сдох.

           Ну, видит мужик, что Голос не врёт. Но всё равно – боязно. Вот он и перестраховался:

           – А зачем спрашиваешь, какой я?

           – Да ты сам посуди: темно здесь, одиноко, скучно… Никто не ходит. Все боятся. Вот я и решил поразвлечься. А так я – Всеведающий Голос. Ну, хоть кого хочешь спроси.

           И в этот момент все Замогильные Голоса, все, кроме замолчавшего навеки Противоречащего Голоса, из глубины могилы подтвердили:

           – Да, он не врёт, он, действительно, – Всеведающий Голос.

           И только Обманывающий Голос стал говорить, что Всеведающий Голос – не тот, за кого себя выдаёт, а на самом деле, дескать, Обманывающий Голос. Но кто же поверит Обманывающему Голосу, когда тот оговаривает Всеведающий Голос? Вот мужик ему и не поверил.

           Но проверил – предложил Обманывающему Голосу:

           – А забожись.

           Обманывающий Голос, конечно же, сразу же замолчал.

           Тут уж всякие сомнения отпали. А Всеведающий Голос, а это и на самом деле был он, спрашивает:

           – Эй, мужик! Так ты горбатый, или нет?

           Ну, видит мужик, что Голос и правда Всеведающий, но, так как он был, всё же, очень осторожный, решил перестраховаться: а Голос-то и так Всеведающий – что ни скажи, он и так всё ведает. Вот мужик и говорит:

            – Я и не знаю, горбатый я или нет.

           – Нет, мужик, – отвечает Замогильный Голос, – ты знаешь, и я знаю, – оба мы знаем, что ты – горбатый.

           – Как же так?! – заорал хитрый мужик, ставший горбатым.

           И вы тоже спросите, как же это так может быть, что Замогильный Голос ответил так, если он – Всеведающий Голос?

           А вот так: он просто ошибся.

           Ой-ой-ой! Можно подумать, вы никогда не ошибались!

                Седьмой случай

           Прошло много времени. Никто, конечно же, не ходил на страшное кладбище. И что там творилось – Бог весть. Только известно, что временами из печально известной заброшенной полуразрушенной могилы стали раздаваться глухие печальные стоны, неясные жалобные стенания, а по временам – горький, хотя и приглушённый, плач.

            Как же стало известно, что на кладбище слышны были стоны, если после случая с так сильно промахнувшемся Всеведающим Голосом на кладбище уже вообще никто не рисковал ходить? Да просто стоны, плачь и тому подобные стенания были столь громкими, что их слышали далеко от кладбища.

           – Это их совесть замучила, – говорили острословцы, имея в виду Замогильные Голоса.

           Вы удивитесь, но это – чистейшая правда. Действительно, совесть замучила, но не всех, а только Всеведающий Голос. Это он стонал и плакал, горько сожалея о своей невольной ошибке с негорбатым, хоть и хитрющим, мужиком, который по его, Всеведающего Голоса ошибке, стал горбатым.

           И хотел бы Всеведающий Голос свою ошибку исправить, да никак невозможно это сделать, ведь на кладбище-то никто не стал ходить.

           Но, как оказалось, не только Всеведающий Голос мучился совестью. Бедный несчастный горбун, тот самый, который избавился от своего горба и стал причиной того, что единственный его друг, бывший одноногим, стал, вдобавок, ещё и горбатым, и про которого все уже и думать забыли, тоже не мог найти себе место. И хоть он и не был виновником беды своего друга, но переживал от этого не мене сильно.

           И вот заметили люди, что стал бывший горбун безлунными ночами ходить в сторону кладбища, потом – заходить на него, потом – уходить всё дальше и дальше к роковой могиле.

           Долго ли, коротко ли, но одной безлунной ночью добрался он до старой заброшенной полуразвалившейся могилы, а Замогильный Голос ему и говорит:

           – А-а-а, это ты, мужик, – бывший горбун из-за которого его одноногий друг стал ещё и горбатым.

           Вздрогнул мужик. Но смело ответил:

           – А ты кто такой, что всё знаешь?

           – А я – Всеведающий Голос. Вот всё и знаю.

           Страшно рассмеялся бывший горбун и так сказал Замогильному Голосу:

           – Знаем, какой ты – Всеведающий. Из-за твоего мнимого всеведения хороший, хотя, конечно, хитроватый, мужик стал горбатым.

           – Вот из-за этого я и страдаю. – отвечает Всеведающий Голос. – А ошибиться – всякий может. И на старуху бывает проруха. Конь о четырёх ногах, а и тот спотыкается. Не ошибается только тот, кто ничего не делает…

           – Эка, куда загнул, – перебил его бывший горбун, – только последняя пословица – не про тебя. Можно подумать, что ты много здесь делаешь, бездельник. Хотя, конечно, наделал делов, нечего сказать – сделал мужика горбатым. И не стыдно тебе?

           Застонал Всеведающий Голос, да так жалобно, что бывший горбун пожалел о своих обидных словах, а Замогильный Голос и говорит:

           – Ну, хватит, хватит! Я и так весь исстрадался. Совесть меня совсем замучила. Так, что я теперь не только Всеведающий Голос, я теперь – Голос Совестливый. И нет мне покоя от моей невольной ошибки. Кстати, ты ведь и сам – отнюдь не святой. У тебя тоже – рыльце в пушку. Из-за тебя, в конце концов, стал горбатым твой одноногий друг. Ну, ладно, ладно, не плачь. Вижу, что и ты переживаешь, горюешь из-за того рокового случая. А потому ты меня поймёшь, как никто. Горю я желанием исправить свою ошибку, да никак не могу, так как никто не ходит теперь на кладбище. Вот ты-то мне и поможешь. Пойдёшь и приведёшь того мужика, который из-за меня стал горбатым.

           Бывший горбун даже руками всплеснул и не без раздражения ответил:

           – Да как же я пойду, если ничего про того мужика не знаю?

           – Как куда?! – вскричал Совестливый Голос. – А я на что? Я ведь теперь не только Совестливый, я ещё и Всеведающий Голос. Я тебе сообщу адрес, а ты – пойдёшь и приведёшь того мужика. Я всё исправлю и совесть моя будет чиста. Ну, иди!

           И бывший горбун пошёл, а потом и побежал. Выбежал он из кладбища, отбежал подальше, а потом остановился дух перевести и подумал, что если Совестливый Голос может исправить одну ошибку – свою, то он может исправить и другую.

           И пошёл бывший горбун к своему бывшему другу – одноногому и горбатому.

            Тот, конечно же, даже видеть бывшего друга не захотел, слушать не захотел, но бывший горбун был так убедителен, так красноречив, так горько плакал, раскаиваясь, так умолял пойти на кладбище, что уговорил-таки друга.

           Вот пошли они следующей ночью вдвоём на старое кладбище, приблизились, ровно в полночь, к роковой могиле. И из её глубин воззвал Всеведающий Совестливый Голос:

           – Та-а-ак, меня кто-то хочет обмануть? Ведь ты, бывший горбун, привёл не того мужика, что я просил, а своего друга – одноногого и горбатого. Как же ты смел пытаться обмануть меня, коли я – Всеведающий Голос?

           – А вот так, – дерзко отвечает бывший горбун, – нечестно с твоей стороны поступать так, как ты поступаешь. А ещё Совестливым зовёшься. Свою ошибку исправить хочешь, а кто исправит мою? Ты своему мужику поможешь, а кто поможет моему другу. И, если ты – Голос Совестливый, то ты ответишь мне: по совести ли так поступать, как ты, или – нет? Ну, отвечай?!

           – Ладно, – сдался Совестливый Голос, – твоя взяла. Помогу сначала твоему мужику, а потом ты приведёшь моего.

           – Ну, – отвечает бывший горбун, – это – другое дело.

           И тогда Всеведающий Совестливый Голос воззвал к одноногому и горбатому мужику:

           – Эй, горбатый мужик!

           – Я, – отвечает одноногий горбатый.

           – Нет, мужик! Ты – больше не горбатый, а обычный.

           И стал горбатый мужик не горбатым, а обычным, как и раньше. А Всеведающий Совестливый Голос продолжает:

           – Эй, одноногий мужик!

           – Я, – отвечает одноногий мужик, переставший быть горбатым.

           – Нет, мужик! Ты – больше не одноногий.

           И одноногий перестал быть одноногим. Отстегнул мужик протез, отбросил в сторону костыли и стал, на радостях, отплясывать. А его друг смотрит на друга, смотрит и ужасается: был у него друг одноногим, теперь одноногим быть перестал и стал одноногий… многоногим.

           – Ой! – вдруг воскликнул Всеведающий Голос. – Я, кажись, снова ошибся. Что поделать? Где раз, там и два. Вот я два раза и ошибся. Хотя, почему ошибся? Раньше в русском языке было единственное число, двойственное и множественное. А теперь – только единственное и множественное. Я в этом не виноват. Одна нога – единственное число. Это не устраивало. Теперь нет единственного числа, то есть одноногости. Теперь есть множественное число, то есть многоногость. Всё логично. Вот оно почему вышло, что мужик из одноногого стал многоногим.

           – Так исправляй! – закричал отчаянно многоногий мужик, который тоже заметил ошибку Всеведающего Голоса.

           – А не буду – отвечает Всеведающий Голос.

           – Почему?! – вскричали оба друга.

           – А не хочу. – был ответ Замогильного Голоса.

           – Какой же ты, после всего этого, Совестливый Голос?

           А он и говорит:

           – А я и не Совестливый – после всего этого. Я, после всего этого, Бессовестный Голос. А ну, пошли вон. А то, пожалуй, разбужу все остальные Голоса – вам мало не покажется. Обоим.

           P. S. После случая с одноногим мужиком, который стал многоногим, совсем никто, казалось бы, не должен был рисковать заходить на старое заброшенное кладбище.

           Но не тут-то было. Бывший горбун, со случая с которым началась вся эта катавасия, оказался крепким орешком. Чувствуя, что, после того, как одноногий его друг, побыв горбатым, стал, от горба избавившись, многоногим, вина его только усугубилась, бывший горбун стал смел до дерзости. Он не потерял веры в справедливость, удачу и, надеясь, что сможет, несмотря ни на что, перехитрить Замогильный Голос, стал постоянно ходить безлунными ночами, как и прежде, сначала в сторону кладбища, потом – заходить на него, потом – уходить всё дальше и дальше к роковой могиле.

           Долго ли, коротко ли, но одной безлунной ночью добрался он до старой заброшенной полуразвалившейся могилы, но Замогильный Голос к нему не взывал. Но мужик был упорен. Каждую ночь ходил он на старое заброшенное кладбище к роковой могиле. И Голос сдался. Вот он и говорит бывшему горбуну:

           – А-а-а, это ты снова, мужик, – бывший горбун из-за которого его одноногий друг стал ещё и горбатым, а потом, избавившись от горба и перестав быть одноногим, стал, хи-хи-хи, многоногим.

           Вздрогнул мужик. Но смело ответил:

           – Что ты спрашиваешь, если и так всё знаешь?

           – Так ведь я – не только Всеведающий Голос, но ещё и Бессовестный. Вот и развлекаюсь.

           Бывший горбун бесстрашно рассмеялся в ответ и так сказал Замогильному Голосу:

           – Я и сам знаю, какой ты бессовестный, Бессовестный Голос.

           – Так какого же чёрта тебе здесь нужно? – спрашивает Бессовестный Всеведающий Голос.

           – Я, – отвечает ему бывший горбун, – пришёл, чтобы ты исправил свою прежнюю ошибку.

           Захохотал Всеведающий Голос, да так весело, что и бывший горбун, хоть обстановка к тому и не располагала, тоже засмеялся. А Замогильный Голос и говорит:

           – Ну, хватит, хватит! Я и так постоянно хохочу, как вспомню, каким гадким чудищем сделался твой бывший дружок.

           – Тем более – его нужно вернуть в нормальный вид. Не один ты хохочешь. Когда его видят другие, никто не может удержаться от смеха. Знаешь, как он страдает?

           – Знаю. Я же – Всеведающий Голос.

           Бывший горбун даже руками всплеснул и не без раздражения воскликнул:

           – Так вот ты, как никто, должен знать, как страдает мой бывший друг! вот и верни ему нормальный человеческий вид.

           – Нет, – ответил Бессовестный Голос, – ни за что! Я сказал!

           – А я, – возразил бывший горбун, – говорю, что ты вернёшь моему бывшему другу нормальный облик.

           – Чего это вдруг? – вопросом ответил Бессовестный Голос. – Чего ради? С какой такой стати?

           – А с такой, – бесстрашно крикнул бывший горбун, – что, если ты не вернёшь моему бывшему другу, то я всем расскажу…

           – Какой я бессовестный? – ехидно перебил Бессовестный Голос.

           – Не-е-э-эт! Я скажу, что ты – Бессильный Голос, так как не можешь сделать даже такую мелочь – сделать из моего многоногого друга двуногого. И никто не станет тебя уважать. Все станут над тобой смеяться, и твоя жизнь превратиться в кошмар.

           – Да, – согласился Всеведающий Голос, – я это знал, ведь я же – Всеведающий, что ты до этого додумаешься. Хороший ход с твоей стороны. Сильный ход – взять меня на понт. На “слабо”. Иначе говоря – на пушку. Ну, что же, твоя взяла.

          – А чего же ты сразу не согласился? Отнекиваться стал…

           – А с того, что попробовать стоило. Ты бы мог струхнуть. Хотя я и так знал, что ты – не из пугливых. Посмотреть на тебя – так ты совсем плюгавенький, но – не пугливенький. Ладно, иди за своей, хи-хи-хи, многоножкой-сороконожкой.

           И бывший горбун пошёл, а потом и побежал к своему бывшему другу – многоногому, хотя и негорбатому.

           Тот, конечно же, после всех бед, что свалились на него, не то, что видеть бывшего друга не захотел, слушать не захотел, но, если бывший горбун в прошлый раз был так убедителен, так красноречив, так горько плакал, раскаиваясь, так умолял пойти на кладбище, то в этот раз его красноречие могло бы и мёртвого убедить, вот он и уговорил-таки друга и в этот раз пойти на кладбище.

           Вот пошли они вдвоём на старое кладбище, приблизились, ровно в полночь, к роковой могиле. И из её глубин воззвал Всеведающий Бессовестный Голос:

           – Та-а-ак, ты, бывший горбун, снова привёл своего друга, хоть и не горбатого, а, хи-хи-хи, – многоногого, хи-хи-хи.

           – Опять начинаешь, – дерзко отвечает бывший горбун, а Бессовестный, но грамотный Всеведающий Голос перебил:

           – Не опять, а снова. Но не будем придираться к словам. Твоя взяла. Помогу, как и обещал, твоему многоногому другу.

           – Ну, – отвечает бывший горбун, – это – другое дело.

           И тогда Всеведающий Бессовестный Голос воззвал к многоногому мужику:

           – Эй, многоногий мужик!

           А тот думает: “Неужели же на этот раз мне повезёт? Ведь должно же мне было когда-нибудь повезти. Если я перестану быть многоногим и стану двуногим, то, бесспорно, прямо-таки умру от счастья”.

           Ну, пока думал, молчал, а Всеведающий Бессовестный Голос стал сердиться, прикрикнул:

           – Эй, мужик! Ты – многоногий?

           – Да! – закричал многоногий, чувствуя, что в этот-то раз станет, наконец-то, двуногим. – Да, я – многоногий! Да! Да! Да-а-а-а!!!

           – Нет, мужик! Ты – больше не многоногий, а двуногий.

           И сделался многоногий мужик двуногим и стал, на радостях, бешено отплясывать.

           А Всеведающий Голос продолжает:

           – Эй, мужик, бывший одноногим, потом – одноногим и горбатым, а потом – не горбатым, а стройным, но многоногим! Как ты радуешься! Как сильно и, главное, часто бьётся твоё довольно-таки потрёпанное, издёрганное насмешками, сердце. Это от того, что кора надпочечников вырабатывает много адреналина. А от этого – повышается давление, что при твоей гипертонии – весьма чревато… И нагрузка на сердце становится запредельной… О, мужик, да ты упал… Да ты совсем не дышишь. Да ты, никак, окочурился… Вот что значит – безгранично радоваться.

           Наступило тягостное молчание.

           – Ну, вот! – радостно воскликнул Всеведающий Голос. – Я, кажись, не ошибся: многоногий стал двуногим, а двуногий – мёртвым.

           – Что это всё значит? – повысил голос бывший горбун, глядя на бездыханное тело друга.

           – А то, – отвечает Замогильный Голос, – что нужно думать, что думаешь.

           – А что он подумал?

           – Он подумал, что умрёт от радости, если я всё сделаю правильно и не обману. Я всё сделал правильно и не обманул. Я же – Всеведающий Голос. Бессовестный, но – Честный, а Не Обманывающий.

           – Ты, – исступлённо заорал бывший горбун, – после этого поступка – Убийственный Голос!!!

           – Э, нет, – спокойно возразил Замогильный Голос, не нужно бросаться словами и утверждать вещи, действительности совсем не соответствующие. Я – не Убийственный Голос, я теперь, как оказалось, – Голос Услужливый. Услужливый я. Вот я твоему другу и услужил. Он и попросить ещё ничего не успел – только подумал, а я уже исполнил. Вот это называется – сервис! А ты, если будешь стоять и меня оскорблять, так я счёт за эту свою услугу, оказанную твоему другу, возьму да и предъявлю тебе… Куда ты побежал, мужик? А знаю – есть предел и беспредельной храбрости.

                Вот с этих пор действительно больше никто не слышал Замогильные Голоса…
                Краснодар,
                18.11.2018 г., 21.11.2018 г., 22.11.2018 г., 23.11.2018 г., 25.11.2018 г., 29.11.2018 г., 01.12.2018 г.
___________________
[1] См.: Гоголь Н. В. Авторская исповедь // Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. М., 1994. Т. 6. С. 211. [2] См.: Там же. [3] См. обзор: Кошелев В. Пушкинская “мысль «Ревизора»” // Литература. 2005. № 14. [4] Рассказы о Пушкине, записанные П.И. Бартеневым // А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1985. Т. 2. С. 233. [5] Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 59. [6] Дружников Ю.“С Пушкиным на дружеской ноге” // Дружников Ю.Дуэль с пушкинистами: Полемические эссе. М., 2001. С. 163 – 186. [7] Лотман Ю. М. О “реализме” Гоголя // Лотман Ю. М. О русской литературе: Статьи и исследования. СПб., 1997. С. 694 [8] Переписка А.С. Пушкина: В 2 т. М., 1982. С. 332. [9] См.: Кошелев В. Указ. соч. [10] См.: Соломина Н. Н. Примечания // Ф. М. Достоевский. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Ленинград, 1972. Т. 2. С. 479. [11] См.: Соломина Н. Н. Примечания. С. 479; см. также: Рак В. Д. Примечания // Ф. М. Достоевский. Полное собрание сочинений в 15 томах. Ленинград, 1988. Т. 2. 549.

© 01.12.2018 Владислав Кондратьев
Свидетельство о публикации: izba-2018-2427909