Встреча

Поздняя, поздняя осень. Солнца практически не видно, и серые кучевые облака всё чаще и всё удачливей берут власть над лесом своими частыми, мелкими и противными дождями, навевая непрекращающиеся грусть и тоску в такое время, на эти места, и на тех, кому пришлось волей-неволей оказаться здесь. Имеющие крылья и возможность преодолеть непогоду вокруг и в душе давно уже улетели на юг. Деревья почти полностью оголились и теперь своими чёрными силуэтами больше пугают, нежели радуют. Одни только редкие берёзы и ели ещё встречают случайных прохожих своей вечной молодостью и бессмертием ( если таковые вообще встречаются, хотя… редко ). Иногда слышно, как завывает ветер, изливая будто всю жгущую боль на поистине страшную тишину, порабощающую и днём и ночью всё, что ещё осталось от леса. Трава приобрела желтоватый и коричневый цвета, двигаясь неизменно осенью от светлого к тёмному. И вот, уже в огромных, лесных лужах – чёрные и тёмно-коричневые оттенки того, что когда-то цвело и было зелёным.

В такую погоду лучше оставаться дома. Не шляться по лесам, а пить тёплый, вкусный чай, укутавшись в мягкий плед перед камином, телевизором или книгой ( кому что больше нравится ). Но только не одинокому страннику, шагавшему будто сквозь пространство и время на поиски настоящего счастья. Он шёл так уже несколько лет. Всё то, что было когда-то важно и необходимо, включая общество, родных и близких друзей, исключительность и особую узнаваемость, оставил далеко позади себя, превратившись попросту в обычного бродягу. Но мечта и ожидание какого-то чуда, вкупе с богатой, но ложной надеждой, никак не давали ему остановиться. Он уже до дыр истоптал все башмаки, порвал, где только мог, рубаху со штанами, но всё упорно шагал вперёд, убеждённым, что все, абсолютно все, дороги ведут к морю.

Настал момент – и что-то вдруг поколебало его уверенность. Да ещё этот проклятый, чертов лес, со своей чернотой, холодом и безмолвием… Он остановился. Сел на пенёк и готов был уже взреветь что было мочи, как вдруг, недалеко перед собой, увидел чей-то силуэт. Безусловно, это была фигура женщины. Она как будто бы плыла по воздуху навстречу скитальцу, мерцая и светясь каким-то странным, но тёплым светом.

По мере приближения фигура всё чётче и явственнее приобретала свои удивительные очертания. Эта была высокая, статная, дородная женщина в ярко-красочном сарафане, вышитой разноцветными узорами рубахе и украшенном светящимся бисером и блёстками кокошнике. В руках у неё была огромная корзинка с яблоками, и создавалось такое впечатление, что ей нипочём вся эта осенняя стужа и хандра.

“Откуда в этой глуши она взялась?” – подумал про себя странник, не позабыв при этом встать и всем своим видом показать, что он здесь вовсе не случайно и занят очень важным делом. Он начал что-то перебирать в своём мешке, будто что-то ищет, хотя мешок уже давно был изрядно изношен и  пуст, а если и наполнялся каким-то найденным провиантом, то ненадолго.

- Здравствуй, милок! – прозвучало так ласково и умиротворённо у него за спиной.

Он обернулся. Свечение прекратилось. Но стоящая перед ним, улыбающаяся незнакомка продолжила:

- Что, совсем потерялся?!

- Нет, сударыня, не потерялся! – выдал язвительным тоном странник, но всё же признавая в чём-то её превосходство.

- Так что же ты тут делаешь?

- Это, что, допрос, что ли???

- Да, нет, я чисто из любопытства спросила. Дай, думаю, помогу одинокому прохожему.

- Мне не нужна ничья помощь! Я сам по себе! Говори, чего тебе надобно, а-то не ровен час, да и узнаешь взаправду на себе мужскую силу!!! – сказал, как отрезал, странник, переводя свой разум от удивления к ненависти и злости.

- Ха-ха-ха!!! Мужскую силу??? Видать, ты давненько в зеркало-то не смотрелся! Вот купил бы лучше яблочек у меня да подкрепился бы! Чай, путь-то выбрал длинный, небось?! – спросила незнакомка, глядя прямо в глаза страннику, от чего тот вдруг почувствовал, что та как будто выворачивает его наизнанку и вот-вот, да и узнает всё о нём.

- Я, сударыня, в своё время всего наелся. У меня на всё теперь изжога. Особенно на то, что предлагают со стороны. Да и потом, денег-то у меня – ни гроша! – отвечал парализованный её взглядом странник.

- Ну, тогда давай обмен: ты мне свою рубаху, а я тебе корзинку?!

- Ты знаешь, эта рубаха уж очень близка и дорога мне. Без неё я – не я. Хоть и поистрепалась она изрядно.

- Ну-у-у-у … удивил! Скажи, зачем же крест тому, кто его не несёт, или несёт, но напрасно?! С рубахой или без, ты гол, как сокол. Ты один. Тебя никто не знает, не помнит, не видит. Ты никому не нужен.

- Я нужен сам себе, и на этом закончим разговор!!! – в гневе ответил странник, сумев всё-таки перевести свой взгляд себе под ноги.

- Да ты не обижайся, милок. Возьми ж тогда даром?! – пролепетала ещё нежнее и ласковее незнакомка, поднося всё ближе и ближе корзинку к рукам странника.

- Даром? Это, что же, на халяву, что ли???  Если на халяву, тогда я возьму твои дары, будь они неладны. Авось и впрямь апосля пригодятся.

- Вот и хорошо. Только учти, что яблочки-то сладкие, но яблоко яблоку – рознь. Бывают попадаются и с гнильцой, и червивые. Но это не страшно: взял - да и удалил, обрезал, освежил, и вот – снова можно кушать!

- Во, дела!!! То ты предлагаешь мне их купить, то поменять на мою рубаху, а когда решаешься отдать свои дары, так сказать, даром, то вдруг выясняется, что они там ещё с гнильцой и червяками и что надо время от времени их удалять?! Что за бред ты несёшь, кулёма чудная?

- Ну ты же знаешь: полоса белая… полоса чёрная… – как-то задумчиво сказала незнакомка, опять пытаясь что-то разглядеть в глазах странника.

- Нет уж! Я сыт полосками этими по горло! Всё, хватит! Не хочу больше! А ты, если хочешь остаться целой, убирайся сейчас же туда, откуда пришла!!! – встал в позу странник, сломав довольно крупную ветку с ближайшего дерева.

- Как скажешь. Но только с этими дарами ты не смог бы остаться незамеченным. Добрых людей всё меньше на Земле, но они есть, и они обязательно помогут в трудную минуту, если сам того захочешь.

- Да иди ты… лесом!

На этой фразе они и разошлись. Кто направо, кто налево. Кто вперёд, а кто назад. И если представилось бы посмотреть воочию на это с разных сторон, то показалось бы непонятным, кто и куда пошёл на самом деле.

Ещё много дней и ночей после этой встречи провёл в поисках странник. Ещё много полей, лесов, дорог и городов довелось ему преодолеть всё в тех же избитых башмаках, всё в тех же изношенных штанах и всё в той же так дорогой его сердцу дырявой рубахе. Не в силах остановиться и оглядеться по сторонам, он лишь изредка довольствовался, как ему казалось, мнимой щедростью природы и явной, по его мнению, необходимостью переполненных помоек тех, кто нашёл определённых вершин, но не обрёл счастья, не достиг моря и существует только благодаря тому, что есть он, одинокий странник, который всё это делает за них, худо-бедно пережидая зиму внутри вонючих бачков.

Но настал день – и он снова оказался в том же самом лесу, в то же самое время, возле того же самого пенька. От удивления он открыл рот, выронил из рук свой мешок и застыл, как вкопанный, перед вновь, как из ниоткуда, явившемся прошлым. Всё было, как и в тот раз: деревья чёрные, серые тучи, мелкий противный дождь, гнетущая тишина. Вот только той красавицы в расписном наряде и с корзинкой в руках уже не было. Он сел на пенёк и заплакал. Заревел так, что даже ветер с испугу разлетелся на все четыре стороны, сгребая за собой всю опавшую листву и качая деревья так, что, думалось, нет-нет, да и уронит какое-нибудь из них.

Одинокий странник так и остался сидеть на том пеньке… до самого конца, еще долго потом ругая себя и сетуя на то, что как же бестолково и незаметно прошла… мимо… жизнь…