Мифы старые и новые - 2

          В.Мединского возмущает миф о никчёмности русских, он осуждает мнение Чаадаева о том, что мы (русские) ничего и никому не дали, и вместе с тем пытается создать новый миф, что русская литература отразила действительность русской жизни в искажённом виде.
         
          В книге «Об «особом пути» и загадочной русской душе» русским писателям досталось основательно. Мединский считает, что русские писатели, исключая разве что Пушкина, отражая мнение узкого слоя образованных людей, относятся к народу, как англичане к туземцам в колониях, показывая его диким, подлым, грязным, не умеющим работать.

         По его мнению, среди выведенных в русской литературе персонажей почти нет типичных представителей, преобладают отрицательные типы.
 «Классика отразила жизнь не такой, какой она была в реальности, а какой её хотел видеть русский образованный слой.»

        Как он доказывает это?

        У Льва Толстого (порой автору кажется, что во всей русской литературе) только один положительный герой - Андрей Болконский, да и тот рано умирает.

       Пьер Безухов не в счёт, он не типичен, он представитель высшей аристократии (дальше приводятся сведения о его состоянии с переводом в современные цены). Автор не учитывает, что состояние буквально свалилось на Безухова, уже на взрослого сформировавшегося человека, и мало повлияло на его  характер и поведение.
 
       Мединский признаёт, что у Толстого есть Тушин и другие герои низовые офицеры, но они, ведь, неярки, мало заметны, мелькают на вторых ролях.

       О Наташе Ростовой, её братьях, княжне Марье, Левине и Китти в «Анне Каренине» Мединский не знает?  Не считает их  положительными  персонажами?

        А кем были действующие лица  кавказских рассказов Толстого? Приведу характеристику одного из персонажей повести «Хаджи Мурат» солдата Петра, добровольно ушедшего в армию вместо своего семейного брата:
«Петр был такой же как и отец: ловкий, сметливый, сильный, выносливый и, главное, трудолюбивый. Он всегда работал. Если он проходил среди работающих, так же, как и делывал старик, он тотчас же брался помогать…»
 Пусть это второстепенный персонаж, но он не «подл», не «грязен» и умеет работать. 

      А вот Жилин. Это уже главный персонаж  «Кавказского пленника» и  подлинный герой не только повести, но русской действительности, герой подлинный, не пафосный. Он жизнелюбив, гуманен, верен товариществу, мастеровит и настойчив.

      У Гоголя есть представители народа, признаёт Мединский, но  они, например, в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» «в лучшем случае забавны».

      Я с этим не согласен – Вакула, Левко из «Майской ночи» мне очень симпатичны. А Тарас Бульба, его сыновья, не представители народа?

      В «Записках охотника» Тургенева есть представители народа, но он «не пытается делать широкие художественные обобщения…Такая позиция наблюдателя оказывается исключительно  выгодной».

      Некрасова и его «русских женщин», несмотря на весьма широкие обобщения поэта, Мединский не  вспоминает. Такая позиция ему  исключительно выгодна для обоснования претензий к русским писателям.

       «А для кого типичен Обломов? Кто, кроме богатых помещиков, мог бы повторить судьбу Обломова? Никто.»
Может быть, и так, но черты характера Обломова свойственны в той или иной степени многим людям. Недаром возник термин «обломовщина».

        У А.Островского нет «ни одного образованного купца, мецената и ценителя наук.»  А они типичны?

        В доказательство честности и порядочности купцов Мединский ссылается на доверие друг к другу – «били рука об руку и не нарушали условий».

       Это вовсе не означает, что они были честны по отношению к покупателям не своего круга. Вспомним воровскую честность, «общаки» и «воров в законе».

       Впрочем, порядочные, честные предприниматели у Островского все же есть, к примеру,  Васильков из пьесы «Бешеные деньги».

        Вообще претензии к Островскому напоминают мне  советских критиков Ильфа и Петрова, создавших образ О.Бендера, «входящего в советскую действительность, как нож в масло», и порочивших её. Хорошо, что власти одумались, замечательные книги стали переиздаваться, появились фильмы.
          
        Мединский прав, сетуя, что до революции не было книг об открытиях русских исследователей, об освоении Аляски, завоевании Средней Азии, но указывать, что писать писателям, упрекать их за то что, они не писали о Беллинсгаузене и Лазареве, о Пржевальском мне кажется странным.

        Русские классики писали о том, что видели и знали,  о том, что переживали, и это достоинство русской классической литературы.

            А попал Достоевский на каторгу - написал «Записки мёртвого дома».

            Гончаров как участник экспедиции написал «Фрегат Паллада». 
               
            Арсеньев написал «Дерсу Узала». Он русский интеллигент, «подкинутое сословие» с точки зрения Мединского. Относился к гольду Дерсу, как англичане к туземцам?!!

           В советское время лучшие произведения о войне написали писатели-фронтовики, о жизни сельчан – «писатели-деревеннщики». Тогда для писателей организовывали «творческие командировки» на заводы и колхозы, в гущу жизни. Много от этого было толку? Помню, как издевались над ними в «Крокодиле»,  на  эстраде.       
               
          Сопоставим две цитаты, обе из одной книги и написаны одним автором:

1. «Классика (имеется ввиду русская) отразила жизнь не  такой, какова она была, а какой её хотел видеть русский образованный слой»

2. «За типичностью Форсайтов в «Саге о Форсайте» Д.Голсуорси, действительно стоит нечто характерное для очень большой части английской буржуазии. Герои Гюго тоже достаточно  типичны для многих и многих французов.» 

           Не кажется ли вам, что здесь Мединский, принижая русскую  классическую литературу, на самом деле, не спорит с Чаадаевым, а соглашается с мнением о том, что русские не создали ничего хорошего, и нам следует подражать Европе.
         
           Мединский всё же отдаёт должное русской литературе:
«Это, действительно, великие мастера: Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов, отчасти, Некрасов.»
и тут же спохватывается и пишет, что эти авторы невольно создали «довольно малосимпатичный образ русского литературного героя», убеждая страну «в самых чёрных, негативных представлениях о самой себе.»         
         
          Откуда же у министра культуры такая неприязнь к отечественной литературе?

          Возможно, его в школе достали учителя? Я могу ему посочувствовать. Я тоже не был в восторге от необходимости раскрывать идейное содержание  и тему произведения, описывать образы  типичных героев.

         Однако мы с г-ном Мединским  давно не дети и должны понимать, что в школьных перегибах виноваты не Толстой с Гоголем, а чиновники от педагогики и равнодушные учителя-формалисты.
               
         Хочу отдать должное г-ну Мединскому. Он успешно справился с разоблачением мифа «об особом русском пути» и «загадочной русской душе», и показал, что
«в конечном счёте наше историческое развитие вполне  укладывается в рамки общемирового процесса».

                У меня самого разговоры об «особом русском пути», «соборности», «Третьем Риме» или, наоборот, об укоренившихся в русских пороках стоят  поперёк горла.

               К сожалению, разоблачая один миф, В.Мединский  конструирует другой – об ущербности русской литературы.