Хищницы леса

Темный лес был полон стрекота жестких крыльев и странных звуков, которые издавали существа, похожие на женщину с крыльями и туловищем бабочки. Звуки эти были такие же неприятные уху, как и скрежет крыльев. Что-то тревожное и резкое услышал бы случайный путник. И постарался как можно скорее убраться из этого места. Но попытки эти были бы смешные в глазах этих существ. Глаза их прекрасно видели в темноте, а слух улавливал каждое движение самого мелкого существа. Постоянный голод заставлял их постоянно прислушиваться к звукам леса, и лететь за добычей.
 Пища им нужна была, чтобы согреть свое холодное тело утром, когда тяжелый сон, похожий на кому, буквально сваливал их с ног. Когда нежные лучи красного солнца только начинали розоветь на ветках, стерхаллы начинали суматошно искать свой ночлег в дуплах деревьев. Те тоже не совсем бескорыстно давали им укрытие. На этой планете все живые существа жили в таком взаимодействии, которое рассчитано было на поглощении более слабых, истощенных особей.  Деревья давали им относительную безопасность, но поглощали часть энергии стерхаллов. Солнце не давало этой планете почти ничего, кроме мрачной красоты. Поэтому все существовали за счет энергии кого-то другого.

Ночь позволяла насытить свой желудок и хоть немного успокоить свою нервную систему. Потому что эти существа обладали огромной возбудимостью и неуживчивым характером. Склоки внутри стаи могли возникнуть по любому поводу и тогда драки было не миновать. Если кто-то дрался, то все остальные останавливали свою деятельность и жадно смотрели на происходящее. Не дай бог пораниться в такой битве. Существо начинало медленно угасать прямо на глазах и покидало стаю. Иначе ее могли разодрать свои же соплеменники. Что с ними было дальше никто не знал. Да и думать об этом бы не стали. Все начинали снова лихорадочно искать пропитание.
Вылетали на охоту только, как начинало вечереть. Лес нельзя было назвать совсем темным. Скорее даже он был по своему красивым. Все живое светилось в темноте. Даже тела стерхаллов казались прозрачными и излучали сиреневый мягкий свет. Они летали с огромной скорость за добычей, иногда объединяясь в несколько особей, чтобы загнать ее вместе. Потом хватая какого-нибудь большого свечка или птицу, тут же отрывали ему голову и жадно поедали. Немного отдохнув на ветках дерева, снова пускались в погоню. И так продолжалось всю ночь. Стерхаллы считали себя хозяевами этого леса, но они были несколько беспечны, потому что не успевали взрослеть и набраться опыта. Более взрослым существам нужно было еды вдвое больше, потому что энергии не хватало, и соответственно снижалась скорость полета. И поэтому они чаще всего имели поражения в потасовках и уходили умирать. Правила были простые. Все существовало по принципу –убей и съешь. Или съедят тебя.

 Когда пищи становилось мало, то наступали тяжелые времена для всех. Ссор было больше, драк тоже. Молодые старались отобрать еду у более старших и слабых. Наступал хаос. Утром, когда уставшие и истощенные стерхаллы засыпали - дерево начинало брать свою плату. Ему тоже нужно было как-то существовать. Тонкие ветки вонзались в пульсирующую на ноге венку стерхалла и начинали поглощать ее питательную жидкость. Голодное существо за долгое утро и день превращалось просто в тонкую прозрачную оболочку. Вечером, когда стая просыпалась, они видели, что кто-то не смог встать с ложа. Но очень короткая память не позволяла задерживать долго это событие и накапливать пусть негативный, но опыт. И стерхаллы с жутким режущим ухо, визгом, холодно пролетали мимо навеки уснувших подруг. Жизнь была коротка, ужасно коротка и нужно было успеть насытится.

 Когда на планете пролетало несколько сотен лет, а для стерхалл это был только период юности. И было достаточно еды и никаких катаклизмов. Тогда самая крепкая и выносливая особь поселялась в огромном дупле старого дерева. Ее организм претерпевал некоторые изменения, а вес постепенно увеличивался. И когда процесс оплодотворения был завершен, она начинала откладывать яйца. Природа была безжалостна к своим детям. Процесс откладывания яиц был непрерывный-днем и ночью. Все это время стерхалл испытывала невыносимую боль, но ничего поделать не могла.    После такого тяжкого разрешения она умирала. Милые, но ужасно голодные детишки вылупившись поедали свою родительницу и быстро набирали вес. Когда в дупле становилось тесно, то самые смелые начинали вылетать из дупла и сразу охотиться. По бесшабашности и жестокости с ними было трудно сравнится. Даже сильные самки не хотели связываться с молодняком. После очередного боя со слабой сущностью, они налетали все скопом и от стерхалла почти ничего не оставалось. Огромная жажда, голод и плохой характер заставляли их биться не на жизнь, а на смерть за свое существование в этом не простом мире. Но никто из самок не подозревал, что есть еще кто-то, кто наблюдает за ними своими огромными выпуклыми глазами и встреча эта не принесет им ничего хорошего.

Дриида долго восстанавливалась после рождения потомства и была жутко голодна и агрессивна. Ее уродливое длинное туловище и узкая головка с большими глазами составляла неприятный контраст. Как и все сущности на этой планете она была даже красива, но какой-то отталкивающей красотой. Ее глаза излучали мягкий, чарующий свет. Но когда она открывала рот, то острые зубы вызывали желание убежать быстрее и как можно дальше. Если она хотела привлечь жертву, то издавала приятные еле различимые для обычного человека, звуки. Но на местных существ они оказывали какое-то магическое свойство. Мыслительная способность дрииды была чрезвычайно мала. Ее жизнь была размеренной и спокойной - еда, сон, рождение потомства. Врагов при ее размерах у нее почти не было.  И постоянной пары тоже, как в принципе у всех на этой планете.  Каждый выживал, как мог.  Оплодотворение и спешное бегство. Иначе можно было оказаться разорванным в клочья вечно голодной самкой.

Дриида видела резкое мелькание стерхалл. Их непрерывное движение ее начало раздражать. Пища была слишком быстрой и агрессивной.  Она медленно заползла на высокое дерево и начала свою нежную песню, которая как сладкий нектар полилась в уши недалеко порхающей самке. Она замерла и начала искать глазами источник звука. Они наполнили радостью все ее жалкое существо и начали свое воздействие на дикую, необузданную натуру. Стерхаллу стало тепло, уютно, как у себя в дупле холодной ночью. И еще какие –то чувства волновали ее, но трудно было найти им объяснения.
 Она тихонько полетела на голос, что так мягко звал ее к себе. Но бабочка все еще сомневалась, ее глаза хищно щурились от непонимания и страха. Она готова была разорвать нарушителя спокойствия своими когтями. Но мелодия продолжала опутывать ее сетями все больше и больше усыпляя ее мозг. Когда она долетела до странного мелодичного дерева, на нее молниеносно выскочило длинное огромное тело и обвило   смертельной хваткой. Последнее, что увидел несчастный стерхалл -  белое лицо с огромными бездонными глазами. Крик ужаса застыл в сумрачном лесу. Стерхаллы на секунду остановили свое движение, но потом уже забыли обо всем. Пустой желудок их толкал на охоту. Дриида медленно пережевывала добычу и ощущение голода немного отпустило ее.

   Весна шумом и стрекотней обитателей разбудила гигантскую многоножку. Пока ее желудки переваривали пищу, она могла бесконечно долго спать, и тогда лесные жители относительно спокойно проводили свое время. Она лежала   под   корнями огромного дерева, свернувшись черным клубком и могла не замечать мелких хищников, которые иногда пробегали по ее толстой шкуре. Но проснувшись и вылизав свои тонкие усики локаторы сразу начала улавливать малейший шум на земле и под землей. Глаза ее напоминали большие оранжевые тарелки, которые отлично могли видеть не только днем, но и ночью. Ползала она быстро и бесшумно, хотя каждая ее лапка была снабжена большими когтями, которыми она часто рвала добычу. Если жертва была высоко на дереве ее это совсем не пугало. Так же ловко и бесшумно, кружа по дереву   она подкрадывалась к ней. Мгновенно впивалась в любую часть тела и уже не отпускала. Когти, зубы, ядовитая слюна не причиняли никакого вреда ее толстой шкуре. С меланхоличным выражение она могла долго пережевывать свою трепыхающуюся добычу, ощупывая ее своими усиками. После еда отправлялась в один из ее желудков на переваривание.

  Многоножка медленно выползла из норы. Сил пока не было после такой долгой спячки и нужно было их   беречь. И конечно нужно было много пищи, чтобы наполнить все ее желудки. Но был еще один повод   побыстрее поохотиться –настало  время для спаривания. Если самка слабая, то навряд ли хоть один самец обратит на нее внимание. Потомство рождалось многочисленное, а в живых оставалось мало особей. Лесу не нужно было столько хищников таких размеров. Наконец многоножка почувствовала, что кто-то пробежал по пожухлой траве. Все ее существо бросилось в сторону звука  и бедная жертва уже забилась в конвульсиях в зубах идеальной машины убийства. Пусть это был не такой большой нетопырь, но зато он был мясистый и сочный. Многоножка меланхолично хрустела костями, а ее усики уже прослушивали землю аккуратными касаниями. Пожалуй –это было единственное   слабое место –тонкие, длинные, чувствительные щупальца. Без них ей было бы очень сложно не только охотиться, но и найти себе партнёра. Поэтому она всегда долго и тщательно их облизывала, получая даже при этом какое-то удовольствие. Пищи весной было не так много, и она стала более внимательной и сосредоточенной. Наконец ей повезло. Она наткнулась на гнездо Терника. Это существо было похоже на огромную летучую мышь с головой богомола. По агрессивности он мало уступал обитателем леса. Обычно его ядовитая слюна метко попадала в глаз жертвы и парализовала ее надолго. А   Терник тем временем медленно пожирал ее. Если пищи было много, то он умел ее сохранять в долгом анабиозе. Она была в сознании, но не могла даже пошевелится. Сейчас ему нужно было накормить свое многочисленное потомство.

   Многоножка медленно ползла по дереву, ощупывая усиками мимоходом разные выступы на предмет еды. Запах терников сильно волновал ее. Заметив опасность его дети заверещали на весь лес, но хищнице было наплевать на переполох. Услыхав шум, Терник полетел обратно к гнезду. Ярость не давала ему сосредоточится и выбрать удачное   место для атаки. Он выплюнул яд  по касательной задев глаз   многоножки. Но та, быстро вытерев его усиком, поползла дальше. Похоже, на нее единственную в лесу, тот не действовал. Терник с яростным визгом накинулся на ее голову и начал рвать чувствительные щупальца на ее голове. Он был конечно меньше ее по размерам, но зубы были очень мощные и острые. От боли многоножка ударила его хвостом с зазубренным отростком и перебила позвоночник. Тело Терника сразу обмякло и глаза потухли.  Такой мощный хищник был ему не по зубам. Многоножка сразу начала терзать его тело, быстро проглатывая, не затрудняясь даже пережевывать пищу. Она знала, что любое промедление в этом лесу оставит ее без добычи. Наконец с такой же невозмутимостью, как раньше, она поползла дальше к гнезду. Птенцы   застыли в ужасном ожидании   смерти. Ведь только что на их глазах не победимого отца сожрала какая-то огромная гусеница. Но   вдруг один из детей Терника с трудом перевалившись через край гнезда впервые попытался улететь от опасности. Сможет ли он уцелеть в этом лесу, полным вечно голодных хищников.
  Многоножка наконец заполнила до половины своих желудков и пыталась уловить сигналы от самца. Но она чувствовала, что что-то не то происходит с ее организмом. Глаз, в который попал Терник постоянно слезился и как бы его затянуло пеленой, а поврежденные усики плохо улавливали сигналы. Наконец она почувствовала мощное шуршание листвы и пошла на этот звук. Когда многоножка доползла до места, солнце уже было   высоко и нестерпимая жара начала заливать окрестности. Но существ с такой броней она мало трогала. Многоножка увидела огромную поляну, по   ее краям стояли мощные деревья. Их кроны терялись где-то очень высоко.  Вся поляна была заполнена этими древними монстрами. Их черная чешуя влажно переливалась под лучами солнца. Все забыли о набивании желудков их пригнал сюда более мощный инстинкт –инстинкт размножения. Самцы стали более агрессивные и задиристые. Самки наблюдали за драками гигантов и выбирали самого ловкого и выносливого самца. Но их выбирали тоже. Более молодые просто наблюдали за поединками. Многоножка заметила крупного сама с блестящей чешуей, крепким хвостом и красивыми усиками. Она замахала приветственно хвостом, пытаясь обратить на себя внимание. Но он вдруг прополз мимо к другой самке, которая тоже энергично приветствовала его своими усиками и все у нее было целое. Многоножка от ярости чуть не накинулась на нее, но вовремя остановилась. С такими повреждениями, как у нее   придется ждать нового цикла весны.



Продолжение следует..