Арбат. Воспоминания художника. Часть 1. Глава 12

      Предыдущая глава:  http://www.proza.ru/2018/11/09/2

            Коста-Рика.
Выставка Билла Скюза. Изобретатель Хосе Аюб. Вулкан Иразу. Джейн. Заплыв в волнах. Три борозды за Луисом.

      Не прошло и месяца моего пребывания в Коста-Рике, как я подружился почти со всей англоговорящей богемой этой страны. Писатели и художники, журналисты и люди науки периодически собирались в ресторане или на квартире одного из нас. Темы общения были самые разнообразные и возникали, обычно, спонтанно.
      Помню, как однажды мы съехались к художнику и журналисту Биллу Скюз, чтобы полюбоваться его новой выставкой. Я был у друга в мастерской впервые, и почему-то ожидал увидеть картины в классической, реалистичной манере. Скорее всего мои представления о Билле, как о художнике, строились на его статьях в местных газетах, где он описывал события правдиво и лаконично. По крайней мере его заметки обо мне, начиная с самой первой, на английском, были вполне корректными.
      Коллега, увидев меня, вынес из мастерской во двор картину размером примерно 50х60 см. и повернул её для обозрения. Каково же было моё удивление, когда я увидел абстракцию: переплетение линий, растерзанных овалов и прочих фигур, чётких и размытых, холодных и горячих. Выдержав паузу, Билл спросил меня, что я вижу на этой картине. Пришлось взъерошить всю свою фантазию, чтобы придать хоть какой-то смысл этой бессмыслице на полотне.
- Здесь, на картине, а на самом деле – там, в сотне световых лет левее созвездия Лебедя, мы видим стремительное образование новой шаровой космической волны, - начал я, - которая разрастается не равномерно, а рвётся стрелами. Эти стрелы, обладая непостижимым интеллектом, разлетаясь во Вселенной, меняя избирательные траектории, мчатся сквозь пространство и нейтрализуют всё, где уже находится или только зарождается зло. 
      Билл выслушал мою теорию и перевернул картину «вверх ногами»:
- А если так? – спросил он, - Эта картина будет на выставке главной.
      Похоже, что он не собирался выпускать меня из шокового состояния. Учитывая, что коллега может вращать своё полотно невесть сколько, я решил остановить его:
- Билл, первый вариант Вселенной был удачнее!
      Не знаю, насколько повлияло моё мнение, но друг утвердил именно этот вариант размещения картины. Выставка Билла прошла с большим успехом! 
      Домашние застолья с американцами и канадцами практически не отличались от наших. Разве что было меньше спиртного. Но это, возможно, объяснялось жарким климатом. Ещё мне понравилось, что у них не принято было раскладывать еду по тарелкам заранее. Каждый шёл на кухню и накладывал себе сам того, что хотелось и сколько хотелось. Горячие блюда стояли там на плите в лёгком подогреве, а холодные – на столе рядом. 
                ***
     Как-то в нашей компании оказался местный изобретатель Хосэ Аюб. Его рассказы о новаторстве в самых различных областях были необычайно интересны. Эти истории были полны светом совершенства. Вместе с тем они огорчали всех нас бюрократизмом чиновников и даже их обманом. Под обсуждение попало последнее изобретение Аюба. Он придумал вечный электрический предохранитель – ампулу со специальной жидкостью. При повышении номинала тока или напряжения в ней появлялся газовый пузырёк, разрывающий электрическую цепь. Как только ток и напряжение восстанавливались, пузырёк исчезал, и цепь продолжала работу в прежнем режиме. Хосэ оформил лицензию на изобретение, которую тут же выкупил концерн по выпуску предохранителей. Условия сделки были такими: фирма должна выплатить Аюбу 3000 долларов и 7% от выручки по выпуску этих вечных предохранителей. А автор изобретения обязывался не разглашать его в течение 25-и лет. Хосэ прикинул объём производства, подумал и подписал контракт. Три тысячи долларов он получил. И всё!
 Фирма не собиралась выпускать вечный предохранитель! Иначе через год-другой – крах производства!
                ***
      На территории Коста-Рики находятся 9 вулканов. Красивейший из них – Иразу. Не посетить его оказалось для меня невозможным: столько увлекательных рассказов об этом дремлющем разбойнике доводилось услышать от местных жителей и туристов! Но почти вся компания была там не один раз. И только Джейн, педагог одной из школ, вызвалась составить компанию. Она обожала путешествия, новые встречи, разнообразные впечатления.  Джейн Кларк родилась в Штатах, но корни её уходили в Финляндию, о чём свидетельствовал бережно хранимый ею альбом. Мы пролистывали его медленно. Первые упоминания о родственниках в нём были датированы 1730-м годом! Это было для меня потрясением. Дальше прапрадедов, к своему стыду, я родни не знал.
      Мы с Джейн выбрали один из выходных дней и поехали за новыми впечатлениями. Уже на подъёме в гору решили зайти в небольшое кафе, чтобы подкрепиться. Именно здесь мы встретили целые панно из визитных карточек. Ими были покрыты практически все стены заведения. Ну как тут было не приобщиться! С тех пор среди многочисленных именных прямоугольников, представляющих людей всего света, у подножья вулкана Иразу есть и моя визитка чёрного цвета с золотыми буквами на русском и английском.
      Проехав по серпантину ещё немного на подъём, мы оказались у шлагбаума. Дальше – только пешком! Кроме нас на вулкане никого не было: туристы к этому времени стараются спуститься вниз. Мы весело зашагали вперёд и вверх, и уже через километр-полтора оказались на краю кратера. Зрелище впечатляло: обширная воронка вулкана в самом низу была засыпана камнями, но чувствовалось: где-то под ними, на загадочной глубине таились грозные силы, которые могут ожить в любое время. Растительность наверху отличалась от той, что была внизу. Здесь вовсю красовались мхи и лишайники, а деревья и кусты были низкорослыми, как на Севере. Я обратил внимание, что, несмотря на восхождение, лицо девушки посвежело. Бисер пота, временами выступающий на нём от жары и доставляющий неудобства, пропал бесследно.
- Джейн, - сказал я, - вот он, твой климат! Ты на родине своих предков!
Она и вправду расцвела! Мы оба радовались такому преображению! То ли красота вулкана и далёкие горизонты, то ли предзакатное солнце и необычные запахи охватили нас, но мы оказались на взлёте запредельных чувств...
      Мы знали, что стоит только солнцу уйти за горизонт, как наступит темнота. Таков экватор. Нужно было торопиться. Обратная дорога была необычайно лёгкой. У меня из груди рвались песни, но я никак не мог выбрать – какую. Можно было бы запеть вместе с Джейн какую-нибудь на английском, но это было бы точно не по душе. И я грянул: «Прожектор шарит осторожно по пригорку…» из фильма «Щит и меч». Голос мой обычно не отличался красотой, но тут, на вдохновении, я не узнавал сам себя. Редкий случай, когда мне от своего пения не пришлось внутренне морщиться. Джейн, не понимая ни бельмеса, браво шагала рядом и была дважды озарена: солнцем и радостью. Из её широко раскрытых глаз сыпались слёзы...
                ***
      На следующий день мы решили максимально большой компанией ехать на Тихоокеанское побережье. Взяли продукты, запаслись палатками. Нас набралось на три машины. Впечатления начались со старта. Дорога была окружена таким ландшафтом, что глаза разбегались. Мимо проезжали роскошные частные машины, обшарпанные грузовики и удивительный общественный транспорт с людьми внутри и наверху. Пассажиры на крышах автобусов ехали не потому, что весь салон был занят, просто им было комфортнее на свежем воздухе. Водители автобусов в Коста-Рике внутренне повёрнуты к людям намного больше, чем к графикам движения. Поэтому они могут забрать любого человека или высадить его в любом месте, где тому удобнее. Шофёры рейсовых автобусов спокойно относятся к тому, что по всему верху лобового стекла свешиваются босые ноги любителей прокатиться с ветерком. Очень часто в автобусах поют. Начинают, как обычно, два-три человека, их тут же подхватывают практически все, в том числе и те, что наверху. Водители, конечно же, не отстают, и поют вместе со всеми. Повстречав первые два поющих автобуса, запели и мы!
       Приехав к океану, мы нашли более-менее укромное место и разбили лагерь. Мне удалось выкроить немного времени на этюды. Не запечатлеть здешнее побережье было невозможно! Огромные волны широкими лавинами катили свои массы к берегу, меняя формы и играя гривами, а потом, в определённом месте, они принимали такую крутизну, что пенный верх начинал с шумом обрушиваться вперёд, и ревущая махина волны поглощала в себя всё, что было на плаву. Песчаный берег простирался в обе стороны до горизонта. Волны, споткнувшись и теряя силу, щедро заливали его простор, включая ближайшие пальмы.   
- Вот бы эта погода продержалась до завтра, - подумал я, - сегодня уже поздно: нужно закончить этюд и ещё до темноты разложить вещи в оптимальном варианте. А так хотелось побарахтаться в гигантах стихии!
       Вечер был тёплым и долгим. Мы бродили по длинному песчаному берегу, слушали прибой, любовались звёздным небом, которое было чёрной бездной с мириадами звёзд. Говорят, что вглядываться в космос нехорошо. Он подавляет человека. Земные масштабы и бесконечность Вселенной – понятия трудно совместимые. Но стоило нам отойти от берега, как обычная жизнь с её вполне земными радостями заняла нас без остатка.
      Наутро, ещё не позавтракав, все пошли к морю. Оно бушевало по-прежнему. Зайти в бурлящую воду было довольно сложно: мощные потоки ещё на мелководье мешали движению. А стоило любому из нас погрузиться по пояс, как он становился игрушкой в хаосе пенных водоворотов. Что уж было говорить о заплыве туда, где волны были многометровыми монстрами! Я видел, что никто из друзей не готов к такому заплыву.
      Однако желание по-настоящему сразиться со стихией не покидала меня после купания. И немного погодя я пошёл к океану. Первоначально хотелось только «попробовать волну». Интуиция, подкреплённая многолетней практикой морских заплывов, придавала мне уверенности. Такие относительно длинные заплывы я проделывал нечасто (раза 3-4 за время отпуска у моря между Сочи и Туапсе), выбирал курс, прикидывал время плавания в одну сторону, и начинал движение кролем, считая для статистики парные гребки, т.е. только левой рукой. Это давало представление о дистанции. Направление контролировал по солнцу. Периодически, во время вдоха, делал обзор горизонта. Если слышал шум мотора, находил объект и не выпускал его из внимания: мало ли кто за штурвалом. Время от времени переходил на брасс и тогда отдыхал. Должен сказать, что практически всегда с кораблей и катеров предлагали помощь. Искренняя благодарность и пожелание счастливого плавания были им ответом. Однажды, возвращаясь назад и ориентируясь только по вершинам гор, я оказался на две станции электрички восточнее старта, поскольку береговое течение, соответственно, было западным. Идти по гальке несколько километров сил не было, а плыть против течения до лагеря – только смешить чаек. И мне пришлось в мини-наряде ехать две остановки этаким морским зайцем. Но в то время я состоял из мускулов чемпиона Военно-Морского Флота по гребле и загара в три пальца. Так что дамы были не против моего соседства в тамбуре. Приходилось делать вид, что не замечаю их пристальных взглядов. И думал:
- Что, если бы сейчас здесь оказался Стас Майдаченко! – не просто такой же чемпион ВМФ, друг по команде и по жизни, а образец мужского совершенства со времён античности и до наших дней!
     При виде Стаса редкие дамы не падали в обморок. Со мной они были как-то целее. О мужчинах ничего сказать не могу: я их попросту не видел.
     Итак, я поплыл туда, где пологие волны формировались в ударные. Приходилось проныривать набегающие громады под их основанием, чтобы избегать встречных бурлящих атак. Но всё равно - взлёты и падения были невероятных амплитуд. Цель заплыва приближалась.
      Что же влечёт пловцов в гребни волн?
Их, как и меня, манит необузданная стихия водоворота, который проверяет каждого, попавшего в него, на излом, на скручивание, на выносливость. В конце концов это – невероятный адреналин, восторг, эйфория!
      И вот она – стихия в полном смысле слова! Волны, переходя в буйное состояние, то поднимают меня на самую макушку, и тогда успеваю разглядеть даже седые горизонты, то бросают вниз, туда, откуда не видать и полнеба. Максимальный эффект этого дикого удовольствия – в гребне, когда он начинает заворачиваться. Полёт внутри шипящей махины, её стремительное закручивание лишают ориентации. Теперь от движения рук и ног практически ничего не зависит. Только интуиция каким-то образом подсказывает за пару секунд до очередного удара: вот оно - дно, и я успеваю защититься, сцепив руки над головой. Водовороты выкручивают всё тело, какое-то время невозможно понять: где – верх, а где – низ, но потом кое-как удаётся всплыть, и тут же – новая волна, её поднимающаяся стена и шумный бурун гребня – мощнее предыдущего! 
      Сначала я вёл счёт волнам, но потом сбился. Думаю, что их было не менее двадцати, когда почувствовал, что изрядно утомился. Эйфория улеглась. Пора на берег. Я взял курс на три далёкие пальмы и перешёл на длинный брасс. Он экономичнее. Теперь уже накатывающиеся сзади волны я старался пропустить над собой, чтобы не тратить силы на борьбу, попав в их вершины.  Но немного погодя стало понятно, что в кажущемся хаосе прибоя есть загадочная истина: одни предметы он выбрасывает на берег, другие уносит в море. Зависело ли это от размера предмета или его удельного веса, разбираться времени не было. Меня медленно уносило в океан. Тогда я решил провести небольшой эксперимент: взял два ориентира (влево – вправо) и одну минуту проплыл кролем в среднем темпе. Ориентиры остались на месте. Стало понятно, что наличных моих сил если и хватит, то только на один бросок в максимальном режиме.
      Перед тем, как выложиться без остатка, нужно было отдохнуть на брассе. Проныривая под волнами, используя каждую возможность, чтобы держать курс к берегу, приходилось всё равно терять драгоценные калории. Наконец, собрав всё, что нашлось по сусекам, я сконцентрировался и перешёл на стремительный, но размеренный кроль. Чувствовал, что шансы мои в этом последнем броске – 50х50. Но на страх сил уже не оставалось. Только контроль за солнцем, внутренней мобилизацией и техникой гребка. Запасы постепенно таяли. В голове было тупое равнодушие.   
- Вот так и тонут, наверное, от усталости – без эмоций, - подумал я. Пришло время, когда руки из воды мне было уже не поднять. Наступил момент истины: быть или не быть! Я опустил ноги и почувствовал дно! Но оно сразу же исчезло: отливная вода тащила меня назад. С новым спадом волны, коснувшись песка, попытался оттолкнуться в сторону берега, но снова помешал отлив. Ловя моменты, когда ноги касались дна, мне иногда удавалось не только сопротивляться отливу, но и продвигаться вперёд! С большим трудом удалось выбраться на меньшую глубину, где периодически было уже по грудь. Теперь бы подналечь! Но оказалось, что, когда вода опускалась мне по пояс, устоять без неё на ногах я не мог. Пришлось лёжа, отталкиваясь ногами на переменной глубине, пробираться к берегу. А дальше – на четвереньках, на локтях, ползком – по обстановке. При этом волны постоянно опрокидывали меня во все стороны. Но я знал - спасён! До сухого песка было ещё далеко, а силы иссякли. Я лежал в мелководном прибое. Людей на берегу не было. А если и были проходившие вдалеке, то наверняка принимали меня за романтика, который без моря не может жить до такой степени, что, даже наплававшись, отдыхает в нём.
      Минут через десять появились силы встать и идти к нашему палаточному лагерю. Там я упал на своё ложе, чтобы отдохнуть как следует. Одна мысль не покидала меня: почему обычно верная мне интуиция так пошутила на этот раз? Или она предупреждала, но бес приключений не дал мне её расслышать?
      Немного погодя небезызвестный Билл организовал общий выход к океану. Я слышал, как он поднимал наш коллектив на штормовой подвиг. Видя моё отсутствие, вся толпа пришла к палатке:
- Как ты можешь валяться, когда на море такая романтичная волна?! Ты же моряк! Вставай! Есть шанс поплавать в красивую погоду!
      Я молча качнул головой:
- Нет!
      Ни рассказывать о своём недавнем турне в волнах, ни тем более – плавать сил у меня не было.
      Недолго думая, они вытащили меня из относительного уюта и потащили к берегу. Но там, когда перед ними открылась штормовая картина, большинство решило не бросаться в воду немедленно, а хотя бы слегка подготовиться.
Все завалились на песок, одни - на сырой и прохладный в прибое, другие - на горячий, у пальм. Разгорелась дискуссия, как далеко заплывать, и стоит ли рисковать сегодня вообще.  В нашей компании была влюблённая пара: Луис и Клаудиа. У них вот-вот намечалась свадьба. Они не упускали ни единой возможности для поцелуев. Вот и сейчас, разогретые чувствами и песком, они занялись любимым процессом. Билл, видя, что заплыв под угрозой срыва, скомандовал по-военному:
- Все – в воду – бегом марш!
      Компания довольно лениво зашевелилась, а Луис предложил:
- Давайте доползём до воды! – для разнообразия!
      Билл недоуменно хмыкнул и махнул рукой:
- А почему бы и нет? Ползком – марш!
      Те, которые были ближе к воде, уже барахтались в пенном прибое, остальные постепенно присоединялись к ним, и только Луис безнадёжно отставал. Билл подбежал к нему и неожиданно засмеялся:
- Ах, вот почему ты заставил всех ползти! – закричал он, показывая пальцем на следы от бедного влюблённого.  Все посмотрели туда и тоже расхохотались: за Луисом в песке тянулись не две борозды, как обычно за ползущим по песку мужчиной, а три!

        Следующая глава:  http://www.proza.ru/2019/01/29/86