Как одна еврейка Болванщика оживила

               
     Вернувшись из Николаева в Королев, я вбежала в свою квартиру и плюхнулась на диван, пытаясь решить, что же лучше сделать сначала : пыхнуть или залезть в ванную, смывая с себя соль и солнечные лучи моего неожиданного отпуска, но тут затрезвонил телефон и, как обычно, выбор был сделан за меня. Звонила Жессика. Конечно, она не была никакой Жессикой, хренова хабалка из гуцульского селения, Сонькой ее звали, а Джессику она придумала сама. Мы познакомились с ней в чатике, где я торчала часами, пытаясь пристроить своего бывшего, подсовывая этого бородастого мудака из величайших художников - все они величайшие - первым встречным соскам, но покатав его немножко, они возвращали мужика обратно, не найдя никакого цимуса ни в его стремных наколках, ни в еще более стремных картинах, раздариваемых на вернисажах сельским делегатам и районным олигархам местечкового масштаба, самое место которым было в нашем дурдоме. И лишь Жессика, по скудоумию утерявшая в одной из соцсетей твердый звук, разыскала в живописце нечто такое, что мы, дуры долбанные, так и не увидели. Оказалось, что у него была еще и душа, правда, щедринская, то есть махонькая и невооруженным глазом невидимая, но Сонька, ушлая тварь, удовлетворилась и такой, зная по своему богатому опыту о росте мужских душ, если их взять правильно за кахонес и повести в нужную сторону ; вот она его и увела прямиком в гуцульские дебри, где теперь они выращивали масличные культуры и гнали сусло на экспорт, заваливая венгерские консервные заводы превосходным жмыхом, им даже гражданство дали вне очереди, подвинув каких - то беглых турецких военных, отиравшихся в визовой службе Венгрии со времен неудавшегося мятежа. В общем, мы договорились встретиться через пять секунд на углу, она обещала нечто такое, чего я еще не видела. Недоверчиво хмыкая я сбежала по лестнице и налетела с размаху на десяток смурных мужиков, одетых в расписные вышиванки, с топориками за поясами, в добротных яловых сапогах. И на лошади ! Я не поверила своим глазам. Ладно, если бы это был  " Мустанг " или  " Феррари ", но это был настоящий конь, даже не один. Все они восседали на лошадях и страшно смотрели на меня, замершую на пороге подъезда. У подъездов нет порогов, но у нашего был, наверное, он вырос, когда я шлялась по береговым барам Николаева, соблазняя греческих матросов, черноглазых негодяев, хорошо трахавшихся, но совершенно необучаемых русскому языку, они и иврит - то не могли осилить, имбецилы.
     - Вы, наверное, гайдамаки, - осторожно начала я, осматриваясь в поисках путей отхода, - петлюровские махновцы из Администрации Юлии Тимошенко, товарищи. Так я вам скажу, - отчаянно вспоминая хроники оранжевого траха бормотала я, прижимаясь враз похолодевшей спиной к железобетону подъезда, - что видала я вашу Юльку в таких обстоятельствах, каковые ни один батяня не одобрил бы, узрей он дочурку невзначай.
     - Лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор, - подтвердил предводитель странных мужиков лохматый и злой кулугур, представившийся чуть позже Ермолаем. - Мы, гражданочка, - заулыбался он, похлопывая своего коня шестопером, - с предложением к тебе. Прослышали мы, что есть такая писатель и поэт, вот и думаем устроить оргию.
     Последнее слово он прошептал, боясь, по всей видимости, разоблачения недостаточности своего национального сознания соратниками, придвинувшимися ближе и задышавшими громче и тяжелее. Словно бульдозеры пыхтели они, пожирая мои тут же вставшие соски под тонкой шанелевской майкой. Предатели ! Вечно они у меня торчат, стоит услышать нечто заманчивое и интересное.
    - Слушайте, - стараясь выглядеть загадочной сказала я, - мне кажется, что все это плагиат одного моего приятеля, причем плагиат из меня же.
    Я успела подумать, что вот если вот прямо вот сейчас вот появится сиреневый вибрик и внедрится куда - нибудь, то ...
    - Да ты, мать, совсем обезумела, как я погляжу, - раздался ставший уже родным хриплый и чуть гнусавый голос из - за спины. - Стоишь тут и базаришь с граффити.
    Я обернулась и увидела, что на лестнице стоит он. В сдвинутом на макушку противогазе, в синем костюме химзащиты, мой безумный любимчик и сказочник, чуть покачивается на носках китайских кроссовок, куря неизбежную привычку, небрежно помахивая рукой и улыбаясь.
    - Здоров, Лизка ! - гаркнул он и схватил меня твердой рукой. Прижал к груди и вот тут - то и началась самая настоящая оргия. Прямо в подъезде под внимательными взглядами нарисованных лошадей и гайдамаков. Но об этом я напишу в продолжении  " Красавицы ", а назову получившееся  " Секс и чорный мундир коричневого штурмовика Ивлукича ".