Таежный перегон. Глава 39. Купание в холодной воде

День выдался погожий и жаркий, но, в отличие от предыдущего,  был безветренным и тихим. Из-за этого даже на солнце докучали комары, не дававшие ни малейшей передышки. Стоило только остановиться, как они зависали над головой и пикировали гудящей серой тучей.  К полудню пригрело сильней, медленно поплыли легкие, пушистые облака, заполонившие голубое небо, и комаров стало поменьше.

Впереди, слева от тропы, спускался крутой обрыв, заросший пушистым стлаником и пахучим багульником. У подножия, перекатываясь через прилизанные камни, бежал шумный ручей, стремившийся вырваться на широкий простор из сжимавших его тисков. Еще издалека стало слышно, что впереди горная река. Когда перегонщики подошли ближе, увидели, что она больше всех оставшихся позади. Берега были пологими, течение стремительным. На перекатах, возле выступавших из воды камней, на гребне волн пенились белые буруны, и от этого казалось, что река кипит. По долине дул свежий ветер. Он трепал густо разросшийся тальник, прижимал к земле хилую травку.

Дубовик провел отряд до места, где русло распадалось на несколько проток, и остановился. Походив по берегу, подошел к ожидавшим ребятам.
— Вода не  самая   высокая, только  быстрое течение. Тем не менее, переходить будем здесь. Можно было бы пройти еще вперед, поискать место пошире, да там начинается прижим.
Он показал вниз, где виднелась серая скала с отвесным берегом, обрывавшимся прямо в реку. Ударяясь о камни, вода там пенилась не меньше, чем на перекате. Отпустив свою связку, Дубовик стал собирать белесовато-зеленые листочки черемши. За ним потянулись другие. Запахло чесноком и луком, от сладковато-горького вкуса молодых мягких листьев запершило в горле.

— Можно запастись впрок, но теперь она будет встречаться повсюду, — остановил он проявившего рвение Стаса. — Черемшу лучше есть свежей.
Возле берега течение было тише, вода покрылась волнистой рябью. Тянуло холодом. Любуясь открывшимся видом, Роман бегал по берегу с фотоаппаратом.
— Что, красиво? — окликнул его Александр, также любовавшийся пейзажем. — На Снежном перевале тоже было что снимать, и на Гольцовое озеро можно было прихватить фотоаппарат, но ты почему-то о нем даже не вспомнил.

— Тогда было не до фотографии - в экстремальных условиях о пейзажах не думаешь. А сейчас спокойней, через пару дней будем на базе. Такие виды не часто встретишь даже в самых раскрученных местах. Мне бы телевичок, «подтянул» бы ту скалу, а то получаются только общие планы. А на берегу что делается — настоящий   пляж! Можно даже окунуться. Придем на базу, я отведу душу.

— Отведешь, отведешь, только до базы ещё надо дойти, — сказал Дубовик и сразу переключился на другое. — Мужики, внимание! Я перехожу первым, проверяю брод. За мной сразу не лезьте, выдерживайте дистанцию. Антон, ты идешь последним. Твоя задача - страховать ребят. В  воде, главное,  не  дрейфить  и   крепко  стоять  на  ногах.  Если   собьет течением, повод  не отпускайте, держитесь хоть  зубами.  Помните,  - это ваша жизнь.

— А лошади выдержат? — спросил Стас. От слов Дубовика ему стало не по себе. В ногах появилась неприятная слабость, все тело обмякло. Он подошел к разлапистой коряге, валявшейся на берегу, привязал к ней лошадей и, отодвинув в сторону лежавший карабин Антона, сел.
В таких ситуациях он еще не бывал. Сейчас, может, первый раз по-настоящему он осознал, что вся их работа, весь этот многокилометровый перегон по тайге - настоящий экстрим, связанный с риском для жизни. Опасность подстерегает на каждом шагу: в любом месте можно упасть, разбиться и даже утонуть.

Почуяв неладное, заметался Шарик. Он бегал от одного к другому и жалобно скулил. На душе у Стаса стало еще тоскливей.
«Жуть какая! Даже собака боится воды, а мы в нее полезем. Ой-е-е».
Будто от холода, передернуло и, если бы  вовремя он не переключился на что-то другое, затрясло бы, как было однажды.

«Может, тут где-нибудь есть мост?..»
Завиляв хвостом, Шарик остановился перед Антоном. Тот потрепал его за уши и погладил.
— Малыш, не бойся, я посажу тебя в рюкзак и перенесу. Ты со мной не пропадешь. А пока давай подождем.
Словно понимая о чем речь, щенок завилял хвостом и лизнул его в лицо.

— Хатыстыр - еще   не  самая   большая   река, — донеслись  до Антона слова Александра. — Вечером подойдем к Курунг-Юряху, вот там уже без лодки не  обойтись. Думаю, не зря ее тащим.
Подняв голенища болотников, он зашел в воду и повёл свою связку. Возле берега течением омывало выступавшие из воды камни. Дальше стало глубже, вода залилась в сапоги, сдавило ноги. Дубовик благополучно добрел до середины реки, когда неожиданно  рванулись лошади Стаса. Потонув в море брызг, они неслись прямо на него. Сзади волочилась длинная коряга. В воде она всплыла и потянула лошадей вниз по течению. Дубовик прыгнул на валун, выступавший из воды. И вовремя — ошалевшие от страха животные промчались мимо и, выскочив  на противоположный берег, углубились в заросли тальника. В разные стороны покатились разлетавшиеся вьюки.

Александр кинулся вслед, но на камнях поскользнулся и свалился в реку. Холодом пронзило все тело. Он попытался встать, но стремительным течением сбило с ног, и он снова оказался в воде. Удерживаемый лошадьми, он повис на длинном поводе. Течением его мотало из стороны в сторону, как поплавок,  и когда казалось, что положение безвыходное, Атара потянул к нему связку. Дубовика снесло к берегу. Под ногами было твёрдое дно.

Все произошло так быстро, что ребята растерялись, а когда Антон с Романом бросились на помощь, Дубовик уже стоял на ногах и отчаянно махал рукой, показывая, чтобы они вернулись назад.
— Ты  почему не смотришь за своими  лошадьми? — придя в себя,  подбежал  Антон к Стасу. — Из-за тебя начальник чуть не утонул и накрылся мой карабин.  Пошел на дно по твоей милости. Что теперь делать?
          Как всегда, Стас стал оправдываться, свалил вину на необузданных дикарей, которые ему достались.
         
 — Я только встал с коряги и подошел к реке, а они как рванут... Кто бы мог подумать, что лошади поволокут такую лесину.  Если бы ты знал, небось, не бросил бы свое ружье. Сам понимаешь, - дело случая…
            
В словах парня была доля правды. Всего предусмотреть невозможно, а тут еще лошади, вносившие свои поправки в устоявшиеся правила.
— Ты мне тут лапшу на уши не вешай. Утопил мой карабин, а теперь хвостом крутишь. Иди, ищи.

Стас походил вдоль берега, но ничего не увидев, отвернул болотники и  осторожно, чтобы не дай бог не вымочиться, зашел в воду.
— Да где его тут найдешь? — донеслось ворчание парня. — Зачем зря тратить время? Тебе дадут новый, а этот спишут…
— Уже дали! Никакого нового не будет, смотри как следует. Пока  не найдешь, мы отсюда ни на шаг.

Геологи обследовали каждый метр реки вдоль берега, продрогли и посинели от холода - все безрезультатно, карабина не было видно. Передохнув и согревшись у костра, связали все веревки и смотали в большую бухту. Бросили жребий. Идти первым выпало  Роману. Он разделся до трусов, подпоясался, на ноги надел кеды. Чтобы не снесло течением, один конец веревки завязал вокруг ремня, за другой — взялись Антон и Стас. Собравшись с духом, Роман зашел в воду. Вода обожгла ледяным холодом.

— Ух, жуть какая! — донеслось до берега. — Получил, что хотел. После этого меня не заманишь в речку даже калачом. На солнце жара, а тут вода, как в проруби. Вот…»
Судорогой стало сводить ноги, сдавило грудь. Кое-как он добрел до середины и быстро повернул назад. Антон тоже вернулся ни с чем, а Стаса хватило только на то, чтобы зайти в воду. Постояв на месте, он, как ошпаренный, выскочил на берег, и в воду больше не пошел. Со второго захода повезло Антону.
Поздно вечером геологи подошли к Курунг-Юряху и остановились на высокой террасе. Воды в реке было намного больше, чем в Хатыстыре, но течение не такое стремительное. Только на перекатах река бурлила, и с ревом устремлялась вниз. Поставив палатку, все быстро угомонились.

— Ну  вот, мы дошли до последней  водной преграды, — нарушил  молчание Дубовик. — Завтра перейдем на ту сторону, и можно считать, мы дома. Наши  мужики  недавно залетели, поставили базу и уже  провели по паре маршрутов. Стрельников сказал, что они даже баньку сварганили. Пар такой, что студенты больше трех  минут  не  выдерживают, ну а он с Лехой парится до тех пор, пока не накупается в ручье. Ох, отведем же мы душу! Только бы добраться до базы. —  От  удовольствия  он даже  закряхтел,  отчего можно было  подумать, что он уже парится.

— Да, банька — это, конечно, мечта! — в полудреме откликнулся   Антон. — Только ради этого можно добавить оборотов. Завтра как переправимся, так рванем без оглядки. Быстрей бы уж…
Роман стал расспрашивать о студентах. К этому времени он успел проникнуться
уважением к геологам и теперь видел себя на студенческой скамье. Антон сказал, что двое из  Иркутска, а один откуда-то из центра.
            
 — Точно не помню, придем, узнаешь, — пробубнил он, засыпая. .
— А южан там нет? — спросил его Дубовик.
Тот что-то промычал и затих.
— Слава Богу! Одной проблемой меньше
            
— А че, плохие ребята? — зашевелился в спальнике Стас. — Видно, чем-то тебе насолили?
— Что ты, дорогой, нет! — с иронией в голосе сказал геолог. — Душевные и юморные парни, каким по определению и положено быть одесситам. С  ними не соскучишься.   Правда,  нередко  встречаются  такие сачки,  каких свет не видывал, но это, надо думать, исключение.  В прошлом году были у нас двое оттуда, — куда-то   неопределенно   Дубовик махнул   рукой. — Молодые симпатичные  ребята,   энергия бьёт ключом, а работники никакие. Вот, к примеру, начинаем мы вьючиться - один сбежит куда-нибудь, будто по нужде, другой в это время портянки  перематывает.  Сядет на самое видное место и  крутит их,  крутит...   Но как только завьючимся

- оба  тут как тут. И  так в  любом деле.  Сколько  с ними я ни  воевал - ничего не берет:  одни  отговорки  и  прибаутки.  А  шмотья  с  собой  набрали!  Тебе,  Стас, до них далеко. Один даже салфетки прихватил из дома. Во,   культура!   Ну   да   бог   с   ними, — махнул  он  рукой,— закончили   они практику и укатили.  Главное, похлебали наших щей, теперь будут знать,  какая у геологов работа.

Перед глазами Антона, как в замедленном кино, прошел весь день. Переправа, сорвавшиеся лошади, поиски утонувшего карабина. Неожиданно привиделась Татьяна, и показалось, что она его зовет. А потом, скорее он почувствовал, чем увидел, как Дубовик встал и приоткрыл вход в палатку.
«Зачем это Сашка? — не то во сне, не то наяву подумал парень.— На улице холодно. Проветривает…»

Проснулись геологи от собачьего визга и радостного крика Дубовика.
— Ага,  попался, который  кусался! Ах ты жулик!..
Немного  погодя,  когда  поостыл, он рассказал о случившемся.
— Знаете,  спать  не  могу - всякие  мысли  лезут в  голову,  ну,  думаю,  все  равно узнаю, кто сгущенку таскает.  Грешным делом,  Стас, я  на тебя подумывал. Ты уж не обессудь.

Протирая глаза, тот скривился, выдавив из себя кислую улыбку.
— Ага, теперь чуть что, так Стас виноват...
Не обращая внимания на его реплику, Александр продолжал:
— Поставил я банку поближе   к   выходу   и     приоткрыл дверь, чтобы было видно из палатки.  Думаю,  ночь не  буду спать,  а жулика  поймаю. Это  последняя банка сгущенки.  Ну вот, значит, только все уснули, слышу, у входа что-то прошелестело и звякнуло. Смотрю, а это  Шарик.  Тихонько так подкрался и повалил  банку набок. Потом подождал, пока вытечет молоко, и, не торопясь, стал лизать. Долго я терпел, думал, что же будет дальше? А самому и сгущенку жалко и любопытно узнать. И что же вы думаете? Когда все молоко вытекло, этот паршивец вылизал его с травы, а банку вот так лапой поставил на место. — Дубовик показал, как это сделал Шарик, изображая собаку. — И главное, поставил туда же, где она стояла.

— Вот ворюга! — зевая, засопел  Стас. — Я же вам говорил, что он жулик, а вы не поверили. Мне из-за него попало, да еще разбудили среди ночи. Ему надо надавать по шее, чтобы знал, что такое хорошо, а что такое плохо. Он такой же, как хозяин, любитель сгущенки...

* * *
Давно прошел срок связи, а Дубовик все копался с радиостанцией. В который раз за утро он проверил предохранитель и контакты кабеля со станцией, покрутил ручки настройки, но радиостанция молчала.
— Все, связи у нас больше нет, станция подмокла,— сказал он притихшим ребятам.— Просто удивительно!  С виду вроде такая герметичная, да и вьючный ящик, как я понимаю, не совсем промокаемый, а вот на первой же переправе ей пришел конец. Тоже мне,  новая модель!

— А  что  ты  удивляешься? — живо откликнулся Антон. — Нам же сообщили, что рация боится сырости, помню, ты еще посмеялся, сказал, зачем, мол, такими циркулярками занимать эфирное время.  А, оказывается, не зря отправили радиограмму. У тебя же  вьюки насквозь промокли. Вот и результат!
Тот стал сокрушаться и ругать себя за оплошность. Антон предложил вскрыть
радиостанцию и поискать причину неисправности, но Дубовик категорически отказался, сославшись на то, что она опечатана:   
         
— Да  и  зачем  там   копаться,  раз в  этом  деле  не  рубим. Разве только посмотреть, что там внутри.
—  Что будем делать?  По технике  безопасности   перегон   без связи  запрещен.
По инструкции  мы должны прекратить движение и ждать, пока не привезут другую станцию.
Печально посмотрев на радиостанцию, Александр снял тангенту и кабель питания, и вместе с антенной спрятал  в чехол. Глядя на него, Антон подумал, что тот не расслышал и хотел переспросить. Положив радиостанцию во вьючный ящик, Дубовик тихо сказал:
— Теперь она нам не нужна, пусть Тойон играет.
         
 В палатке установилась гробовая тишина, стало слышно, как шумит река, щебечут птички. Три пары глаз, не мигая, уставились на Дубовика. Геологи ждали его решения, от которого зависела судьба перегона.
           «Надо было привезти запасную радиостанцию, — подумал Антон. — Я же предлагал Стрельникову, а он отказался, сказал, что «Карат» не потянет. Тут недалеко, как раз бы пригодился…»
            
— На это уйдет как минимум неделя, а то и больше, — нарушил он молчание и  решительно сказал, что они пойдут без связи. — Я думаю, начальство поймет. Иного выхода я не вижу. Вся ответственность лежит на мне, значит, мне и отвечать. Наказания я не боюсь, главное - не подвести своих мужиков. Вот что значит невезуха! Как не получилось с самого начала, так пошло - поехало. — Он матюгнулся. — Ведь осталось совсем немного. Антон, проверь лодку,  а  вы,  — обратился он к  Роману и  Стасу, —  снимайте лагерь.

Вскоре лошади стояли под седлами, а резиновая лодка, как большая рыба, лежала распластанной на берегу. Антон несколько раз ее перевернул и, махнув рукой, позвал Дубовика.
— Саша, я не нашел вентиля. Обычно он привязан к цепочке, а здесь нет даже цепочки. У меня такое впечатление, что он лежит где-нибудь в другом месте. Надо искать лодочный комплект.
В надежде на то, что вентиль попал в груз, геологи перетряхнули все вьюки, но тщетно.  Как затравленный зверь, Дубовик метался от сумы к суме, а потом его будто прорвало.

— В прошлом году эту лодку сворачивал Пал Палыч. Как человек очень аккуратный, он, видать, вентиль положил в мешочек с резиновым клеем и заплатками. Их было два. Когда мы собирались в поле, я взял  который побольше. Вот он, — Александр потряс зеленым мешочком из прорезиненной ткани. — В нем было все, а в маленьком раньше лежала только резина для заплаток и тальк. Как же я не проверил?! Вот что значит спешка. — Он тяжело вздохнул и рукавом вытер пот, выступивший на лице. За эти минуты Дубовик даже осунулся, взгляд живых глаз погас.

— Без  вентиля  эту пятисотку не накачать, — разочарованно сказал Антон, - это  не  трехсекционка. В той закроешь пробкой одну секцию - и качай следующую.
Воздух вокруг раскалился, стало душно. Небо вдали потемнело, солнце спряталось за тучу, и узкая полоса чистого неба на западе окрасилась пурпурным цветом. Вскоре сизые тучи закрыли горизонт. Такая резкая смена погоды предвещала грозу или ураганный ветер. Геологи быстро развьючили лошадей и снова поставили палатку.