Нам Сахаровы не нужны!

Идёт 1976 год, Страна дружно проклинает академика Сахарова, а я учусь в десятом математическом классе 15-й средней школы г.Винницы. Наш классный руководитель – Зинаида Григорьевна Мельник. Мы её любим, иногда боимся, часто уважаем. Поэтому для нас она просто Зинаида. Она преподаёт украинский язык и литературу, которые меня интересуют ещё меньше, чем русский язык и литература. Мои предметы – математика и физика, Я что-то уже занял и победил на математических олимпиадах по городу и области. Мой фотопортрет на доске почёта школы. У нас дружный класс, цвет школы, отобранный поштучно со всех классов. Все мальчики любят длинные прически, волосы доходят до плеч. Девочки тоже любят наши прически. Так считают мальчики.

В класс входит Зинаида, оглядывает нас, отдельно ребят и взрывается на чистой мове, которую я сейчас пробую перевести.

– Я устала в вами бороться, такие волосатые, вы похожи на бездомных. Моё терпение кончилось, все за мной к директору, пусть он с вами разбирается.

Все идут за Зинаидой "на расстрел" к директору, Павлу Прокофьевичу Цинделину, бывшему работнику горкома, по слухам, пониженному до состояния средней школы за неверность жене, при полной преданности партии и правительству. В принципе, он добрый и неглупый человек. Мы тоже его уважаем и называем между собой по фамилии, ибо просто "Павел" слишком интимно, а "Прокофьевич" – сложновато. В кабинет директора входит Зинаида, за ней мы – гордые и волосатые. Мы выстроены в ряд перед столом директора, а Зинаида с пафосом произносит: вот, Павел Прокофьевич, посмотрите на них, я уже больше не могу. Помогите.

На этом её выступление закончилось, о прическах она сказать забыла, задачи директору поставлены не были. Он растерянно посмотрел на Зинаиду, ожидая дополнительной информации. Не дождался. Директору пришлось думать самому, импровизировать,

Большой и солидный, он поднялся с кресла, прошелся вдоль нашего ряда в одну сторону, потом обратно. Опять посмотрел на Зинаиду. Она молчала. Директор соображал. Видно было, что тяжело соображал. Помявшись на месте, он опять начал обход строя. Решительней. Останавливаясь возле каждого, он произносил обвинительные речи.

– Вот ты, да – ты. Думаешь. что играть на гитаре – это всё? Ля-ля-ля – это не всё. Это там во дворе кому-то интересно, на гулянках твоих в ресторанах важно. А у нас ты должен учиться. У нас советская школа, а не какая-то. Понял?
– Понял, Павел Прокофьевич.
– И запомни это. А ты что? Если у тебя отец декан факультета, то можно дурака валять? Потому что тебя и так примут в институт? Может, и примут, а кто там за тебя будет учиться? Хватит гулять, пора взяться за учебу. ты меня слышишь?
– Слышу, Павел Прокофьевич.
– Хорошо, а с отцом я поговорю. А ты что улыбаешься? Схемки себе паяешь? Усилители строишь, магнитофоны налаживаешь? А кто учиться будет? Сколько я могу слушать жалобы Зинаиды Григорьевны?
– Буду учиться, Павел Прокофьевич.
– Да, надо учиться. И я учился. А у тебя что? Ты пойдешь в военное училище? По стопам отца? Так тебе не надо учиться? Нашей армии нужны умные майоры, дураков там хватает. Запомни это!
– Запомню.
– Да, запомни, – Павел Прокофьевич посмотрел на Зинаиду, надеясь на одобрение. Она молчала, не решаясь вмешаться. А он продолжал свое наступление, неплохо помня главное о каждом из нас. Дошла очередь и до меня. Он посмотрел в мои глаза, узнал, опять повернулся к Зинаиде, еще не понимая, за что отчитывать. Но опыт номенклатурного работника выручил.

– Ты думаешь, что математика это всё? Что Физика - это так важно? А на литературу можно наплевать? На языках можно отдыхать и не разговаривать? Нет! Твои олимпиады – это хорошо, но нам Сахаровы не нужны! Ты понял, если ты в Сахаровы метишь, так сразу и говори, мы не потерпим. Нашей школе Сахаровы не нужны. Понял?
– Понял, я не буду Сахаровым.
– Правильно, но математику не забывай, на олимпиады ходи.

В этот момент молчание Зинаиды иссякло и она почти закричала: спасибо, Павел Прокофьевич! Дальше я сама с ними разберусь.

Она быстро вывела нас в коридор и приказала ждать, оставшись в кабинете директора.
Мы не слышали их разговора, не ведали, узнал ли он о причинах нашего визита, но громко хохотали в коридоре, передразнивая друг друга: это тебе не ля-ля на гитаре бацать, это тебе не в майоры ходить, это тебе не магнитофоны паять.
Ну и мне досталось: Мишаня, ты понял – нам Сахаровы не нужны!

Давно это было, но своё слово директору школы я сдержал: Сахаровым не стал.