Яшка

– Мишка, ты меня узнал? Как нет, да Яша это!
– Вот теперь узнал, привет!

Звонил старый институтский дружок, Яшка Акопиан, который всегда был рядом – в общежитии, в стройотрядах, на фестивалях. Весёлый, заводной, легкий в общении. Внешне, с тогда еще шикарными кудрями на голове, он напоминал цыгана, чем пользовался в быту и на сцене. Лучшего полового (я сейчас о трактирном слуге-официанте) на факультете не было. Он поступил на два года позже меня, и часто приходил в нашу комнату, где жили старшекурсники Женя, Жора и я. И поболтать, и посоветоваться, и за помощью, и просто в общежитское житие-бытие, ибо учёба в институте его мало интересовала, в отличие от нас троих. С тех пор прошло тридцать шесть лет.. Он звонил редко, но всегда разговор сворачивал на курсовик.

– А ты помнишь, как вы содрали с меня деньги за курсовик по кранам? Ну как же, вы втроем его и делали. Могли бы и так сделать, помочь младшему товарищу, а вы бабки содрали.
– Я уже плохо помню, но ведь ты часто просил помочь, устали уже за тебя учиться. И таких халявщиков было много.. Мы же тогда выпускные дипломы делали, а ты со своим курсовиком. Ты не учился, а деньги зарабатывал.
– Это я зарабатывал? Ну немного фарцевал, на копейки, а вы с меня содрали 30 рублей. Я всю жизнь это буду помнить. Барыги. Ну ладно бы сделали нормально. Так меня же потом завалила на защите курсовика Ленка К. За что я заплатил?
– Всего 30 рублей? Мы взяли по десятке на брата, а ты ноешь?
– Тогда это были деньги!
– Яша, мы сделали курсовик, хотя я и не помню, о чём, но надо было еще что-то разумное говорить на его защите. А ты мычал, ничего не понимая в кранах.
– Да не мычал я, такой вы курсовик сделали, что меня завалили. И зачем мне ваши краны, я же на автоматике учился.
– А по автоматике ты стал большим специалистом?
– Тоже верно. Не пригодился мне политех. Но этот курсовик...
– Достал ты с ним. Уже 36 лет прошло, а ты каждый раз его вспоминаешь.
– Так я шучу, надо же что-то вспомнить, поговорить. Смешно ведь получилось. Но ты мне сейчас скажи, за что вы деньги взяли, если курсовик был говно?
– Вот ты зануда. Тебе за всех сейчас вернуть 30 рублей?
– Ага, по новому курсу? Сколько это сейчас будет? Пятьдесят центов? Оставь себе.
– Так мы тебе курсовик сделали за 50 центов, а ты всю жизнь жалуешься?
– Ну чего ты, в самом деле. Не обижайся, просто болтаем. Приятно повспоминать. Но эта Лена на кафедре, вот вредная баба. Ей я точно никогда не прощу. А Жора меня тогда заверял, что всё будет нормально, курсовик, типа, хороший. И Женька тоже. Ну им я никогда не верил, но тебе же доверял. Ты же честным был. Еще комиссаром стройотряда у меня был. Дерьмо ваш курсовик. И вы – барыги. Но эта Лена с кафедры... И Жора ведь потом на ней женился. Ну вообще... Нормально, да? Он ей тогда, наверное, и проговорился, что сделал за меня курсовик.

И так каждый его звонок, благо что не каждый год и даже не три. С трудом я вспоминаю этот эпизод, но хорошо помню, как Яшка в те советские годы плакался: мне бы встретить любую иностранку, ну, например, шведку. Пусть она будет кривая и безрукая, тупая и рыжая, я её полюблю сильно-сильно, я зауважаю её папу, маму и бабушку крепко-крепко, она меня заберет в свою Швецию, а там я с ними всеми попрощаюсь, но никогда не забуду.

Мы все закончили Политехнический. Трое в этой комнате старались освоить специальности инженеров, конструкторов, технологов. А Яшка просто жил в свое удовольствие. Через 36 лет я точу инструмент в своем магазинчике в Бруклине, Женька, программист, что-то изобретает и учит этому других в Калифорнии , а Жора остался на кафедре в Питере, где единственный и работает по специальности, принимая курсовики студентов вместе со своим старшим товарищем и женой Леной К. Все мы продолжаем работать, как-то крутиться.

И только Яшка уже своё заработал, прокрутил и отложил, Достойно отдыхает и может мне звонить из Стокгольма, чтобы просто поболтать, не забывая напомнить о проваленном курсовике и пропавших зря 30 рублях. Да, он в Швеции. Обошлось без кривой или безрукой шведки: помогла перестройка. Так он говорит.

И вы бы видели его молодую жену на фейсбуке (а где же ещё) – красавицу, активистку и спортсменку на велосипеде, за которой он пытается угнаться по всей Европе в свои и примерно мои годы.

Минуточку, читатель, опять Яша звонит.

– Мишка, я тебе забыл сказать, что был этим летом в Армении. Первый раз в жизни. Я же своего деда-армянина вообще не помню, больше вокруг еврейская родня по маме, поэтому и к вам тянуло. У меня знаешь, сколько всего намешано, даже поморы были. А тут поехали посмотреть, и я себя так уютно там почувствовал, ну как дома. Странно это, ведь всего один дед оттуда, языка не знаю, никого там уже нет, а как дома. Здорово было, и люди такие все приветливые, родные, я так себя еще нигде не чувствовал.
– Так, может, ты переедешь жить в Армению?
– Зачем в Армению? Ты не путай. В Армении как дома, а в Швеции – хорошо. Тебе бы всё постебаться, столько лет тебя знаю, а всё прикалываешься. И в рассказах своих такой. Я ведь читаю. Про всех написал, а про меня еще нет. Ну как же так, Этельзон...
– Написать о тебе? И мы в расчете?
– Я тебя иногда вообще не понимаю, ты о чём?
– Я напишу рассказ о Яшке , а ты больше никогда не вспоминаешь про этот долбанный курсовик за 30 рублей.
– Ну я не знаю, постараюсь, но прикольно же вспомнить. Давай, пиши, только не забудь меня там полностью назвать, с фамилией: Яша Акопиан. А то мало ли о каком Яшке ты пишешь. Вдруг знаменитым станешь. Книги тиражами пойдут, будут тебя все читать. А там про меня. Ведь если человека не вспоминают, то его и не было.