Часть 5-2. 2-я Линия Работы - 2001

ПИСЬМО19                16.02.01

Что такое духовная практика, из-за споров о которой поломано столько копий? Ответ на этот вопрос дает иллюстрация, которую предложил один из Сережиных учеников перед одним из наших занятий.  Представим себе группу туристов,  путешествующих по свету. Встретив на пути красивое место, они  решили устроиться на привал. Туристы начали распаковываться и разбивать лагерь. Одни из них  делали это очень старательно, другие – лениво, третьи, - таких было немного, - решили вообще не распаковывать вещи. Но к наступлению ночи всех стало клонить ко сну, люди приготовили себе место для  ночлега, а утром решили пожить в этих местах некоторое время.  Время летело незаметно, и вскоре многие туристы так обжились в своем временном лагере, что расхотели идти дальше, а потом и вовсе забыли о своей цели.  И только единицы все еще помнили, что они – путешественники, гости этой земли, что их пристанище – временное.
Заниматься духовной практикой  значит помнить, что наша цель – не строительство и обустройство дома, а бесконечное путешествие.
                01.03-03.03.01

Мое отношение к группе Сергея с каждым днем меняется в лучшую сторону. Я читаю предлагаемые им книги и даже конспектирую их. С интересом слушаю теорию, получая из нее важные для меня крупицы знания.
 Завязала знакомство с еще двумя Сергеями, активно посещающими занятия. Оба являют собой тип интеллектуалов - любят пофилософствовать и достаточно начитаны в нашей области, но, как ни странно, наблюдая их со стороны, я вижу, как суетны их (и мои) попытки рассуждать и спорить там, где истина выражается главным советом Тибетского Гуру Падмасамбхавы : «Если понимаешь изъяны сансары, не нужно искать никакого другого учителя. Если воспринимаешь непостоянство всем сердцем, не нужно зависеть ни от какого другого побуждения. Если постигнешь, что все проявляющееся и существующее – твое собственное сознание, нет никакого другого пути к просветлению. Если желаешь преодолеть опасные места ложных взглядов, освободи ум от ограниченности двойственного восприятия».
С интересом разбираюсь в сущности буддийского пути по лекциям Сергея, по анонимным брошюрам с лекциями их ныне живущего Гуру А., выступающего здесь в роли, во-первых, Достигшего, во-вторых, основоположника эзотерического буддизма или пути Тантры Ваджраяны. В истинности первого я сильно сомневаюсь,  ибо совершенно не чувствую никакого аромата освобожденной души (Джива Мукти) ни в его лекциях – эклектичных и достаточно бессвязно изложенных,  ни в  его лице -  не  вызывающего во мне не только возвышенных чувств, но и непроизвольной симпатии, ни в звуке его голоса (года три тому назад я слышала цикл его радиопередач по «Маяку»), ни в стиле  его работы с учениками.
Тем не менее, это не мешает мне получать массу полезной информации о буддизме, ибо буддизм – он и в устах доморощенного Гуру - буддизм: древнее,  проверенное веками, мудрое учение. Постараюсь своими словами изложить самое главное, что услышала и прочитала об этом пути за последнее время. Кое-что дополню цитатами на данную тему из книг авторов, близких мне духу. 
Итак, рождение в человеческом теле и в условиях, где есть возможность слушать и практиковать Дхарму (Учение Будды) есть редкая удача, которую нельзя упустить. Не стоит вести себя так, будто бы у нас избыток времени. Разве можно медлить, когда смерть приходит неожиданно и внезапно? Люди жалуются, что у них нет времени для духовной практики. Всегда готовые надрываться ради пропитания и одежды, они заявляют, что не имеют возможности практиковать хотя бы год. Неутомимые в сансарной суете, они жалуются, что не могут перенести малейшие трудности в том, что касается Дхармы. В духовной практике важно упражняться, пока мы молоды.  Когда состаришься, захочешь преодолеть трудности, но организм уже не сможет вынести усилия. 
 Итак, практика здешнего пути предполагает преодоление, усилие и  терпение, то есть вполне ощутимую физическую работу, которая приносит видимые плоды.  Практиковать – значит  отрабатывать нажитое, даже терпеть боль, которая есть возвращение к нам нашей дурной кармы. В содеянном здесь советуют не только раскаиваться,  но и реально и сознательно  оплачивать  свой долг. И это идея мне крайне симпатична. Буддист «делает свои страдания своей радостью», потому что благодаря ним он отмывает свою карму и освобождается.
 Каковы же цели буддистской практики? Рождение ведет ни к чему иному, как к смерти, так осваивай природу невозникновения как свою цель! Встреча ведет ни к чему иному, как к разлуке – так отсеки свою привязанность к общению! Накопление ведет ни к чему иному, как к исчерпанию, - так будь щедра, не держись ни за что! Ошибочное переживание ведет ни к чему иному, как к неведению, - так уничтожь двойственное восприятие! Цепи возникают вследствие обстоятельств, поэтому беги из страны любви и ненависти. Взлеты и падения постигают всех, поэтому не осуждай других людей.  Если тебе не опостылела сансара, все твои действия – семена низших миров.   
Как Успенский предлагает начать с избавления от отождествлений, так и буддизм предлагает в первую очередь избавиться от  привязанности к сансаре.  Главный корень благих качеств – всем сердцем воспринять непостоянство – никогда не выпускай его из вида! Главный корень дурных деяний – вера в то, что все вечно, вырви его! Зароди внутреннее убеждение о бесполезности любых мирских дел. В качестве первой цели осваивай пустоту, свободную от понятий. Если не достигнуто состояние, свободное от рассудочного мышления, добродетель не становится путем, поэтому объединяй любую свою практику с состоянием, свободным от понятий.
Читая эти строки, у меня по спине проходит мороз, я понимаю, о чем здесь говорят, и чувствую, что так мог сказать только Достигший.  Я большой любитель философии, но в глубине души я уже прекрасно понимаю природу ума спорить и противоречить, находя крайние мнения там, где нужна тишина ума, ровная гладь сознания, позволяющая увидеть дно – истинную природу всего сущего. Я всегда буду спорить с Учителями и Учениями и всегда вынуждена страдать из-за того, что не могу подчиниться идее или человеку, кажущимися мне глупыми, даже прекрасно понимая, как важно им подчиниться, опустошив себя до конца. Только в пустой сосуд может войти Истина, в самый лучший, но уже заполненный, наверняка не войдет ничего.  Решение моей проблемы очевидно: «осваивай пустоту, свободную от понятий!»
Впрочем, как раз на этом  в школе «эзотерического буддизма» акцент не делают. Как и везде, здесь много словесной, запутывающей и повторяющей одно и то же разными словами словесной шелухи о «3 драгоценностях, 4 ступенях вхождения, 8-и ветвях, 2-х усилиях, 8-ичном Пути, о 6-и  Пределах и прочее, прочее», которую почему-то надо понимать не столько  по существу, сколько зазубривая и повторяя,  «фиксируя на них память».  Другими словами одними идеями сознательно вышибать из ума другие, сансарные. Все, что не соответствует Истине, считается фиксированными идеями. При всем моем приятии здешней Истины, меня мучает крамольный вопрос: где доказательство, что и эта Истина – не очередная фиксированная идея, вбитая в наше подсознание точно так же, как и мирские идеи, что рождены в состоянии сна и не подкреплены личным опытом. Личный опыт здешних Достигших кажется мне сомнительным:то, что вбивается в голову во время интенсивной, не прекращающейся ни на день практики, то и увидишь в астрале,  каузале или в ином тонком мире, в кои так легко залетают  ученики данного Гуру - миряне из обеспеченного современного общества,  не достигшие подчас и двадцатилетия. Странно было бы ожидать другого. Не мы ли сами творим миры, в которых существуем?
 В качестве значительной части нашей практики  нам дается добровольный и сознательный процесс самозомбирования, кстати, очень эффективный. Я не против фиксации памяти, как метода, но комментарии Сергея – живые, убедительные, запоминающиеся и очень доброжелательные по отношению к его коллегам – Учителем других школ, - мне нравятся гораздо больше, чем все то, что Сергей комментирует, даже чем лекции самого Гуру А., отпечатанные либо заснятые на видеокассету.
Я, видимо, уже подошла к тому моменту, когда словесные рассуждения – умные рассуждения и интеллектуальные споры о ценности разных Путей - меня утомляют: я уже чувствую им истинную цену и взамен их хочу лишь искренней и  упорной практики, слов Учителя, зовущих меня к «пустоте, свободной от понятий». И чтоб никаких кумиров в лице разных ныне живущих Гуру, принимающих пожертвования в уплату за свои инициации. Мне гораздо легче обращаться к Богу (ну хотя бы к Всевышнему Богу Шиве!), а еще лучше - к Ишваре, который, согласно индуистской традиции, есть наш внутренний, персональный Гуру,  наше высшее Я и  Хранитель Пути! Предложение Сергея на последнем занятии визуализировать их Гуру во время выполнения упражнений повергло меня  глубокое уныние: до сих пор я охотно подчинялась всему, что он рекомендовал нам делать, но здесь почувствовала, что первый звонок перед сценой нашего прощания уже забрезжил в тумане – а этого  мне совсем бы не хотелось!
Что же советует  Падмасамбхава? Привязанность и неприятие – это заблуждение, ошибочное мышление. Отсеки его! Чтобы вырваться из сансарного бытия, нужно обладать верой в путь освобождения. Вера же  рождается  не сама собой, а вследствие причин и условий. Никогда не отходи от причин возникновения веры.
Буддизм советует быть довольным тем, что имеешь, если выполнять наставления Учителя, плоды появятся сами собой. Интересно, должна ли я сказать Сергею о своих сомнениях и нежелании концентрироваться на предлагаемого нам Учителя? Он ведь подчеркнул, что путь ваджраяны  призывает визуализировать образ только живущего Гуру – таким образом мы достигаем полного  слияния с Достигшим и этим сокращаем  Путь, -  так, по крайней мере, утверждает данная школа.
Безупречных живых существ не найдешь, поэтому не сосредотачивайся на недостатках Учителя и друзей по Дхарме. Реальность этой жизни поверхностна – так не погрязайте в надежде и страхе, но учитесь воспринимать все, как иллюзию! Не презирай малых, не делай различия между высоким и низким. Не завидуй достоинствам других, а сама перейми их достоинства. Не обсуждай чужие ошибки, а устраняй собственные! Все, что воспринимается, возникает из прошлой кармы, а не из желаний – так оставь свое сознание в покое! 
Чтобы реализовать данный совет Падмасамбхавы, я, воспользовавшись предоставленным случаем,  напросилась  на квартирное занятие к Леше, желая прочувствовать свое отношение к Гуру А. В конце концов, мои мнения о нем – фиксированные идеи до тех пор, пока не подкреплены личным опытом общения, а в моем различении того, какие учителя мне нравятся, а какие нет, нет ничего мудрого.  О том, что из этого получилось, я напишу  немного позже, а пока  - некоторые размышления о природе приемов, используемых в нашей практике.


ПИСЬМО 20                16-17.03.01

В чем же состоит  наша практика, которую здесь в ее окончательной,  «продвинутой» форме именуют тантрической? Слово «Тантра» переводится как «тайный или оберегаемый текст». Еще одно значение слова – «обеспечение расширения, размножения». Тантризм, если брать это слово в его высшем философском, а не в вульгарном, бытующим в наших кругах понятии, является теорией единства природы и человеческого тела. Он  рассматривает оба этих объекта в качестве двух сторон единой реальности. Основным инструментом тантрической садханы  является тело. Тантры считают, что для расширения сознания не существуют орудия более совершенного, чем человеческое тело.
Индуистский тантризм, а позднее и буддийский, занимается концентрацией на  теле, данном нам  во внутреннем восприятии – на «тонком теле». Это тело состоит из  невидимых энергетических каналов – «нади» и из ряда центров или чакр – средоточий сил, правящих как телом, так и миром. В нижнем из центров спит сотворившая мир свернувшаяся кольцом сила – Кундалини Шакти. Пробужденная посредством специальных йогических приемов, Кундалини может восходить вверх и, проходя от центра к центру, растворяет их в себе. Тем самым человек освобождается от цепей «явленного мира» и обретает свою подлинную природу.  На наших занятиях мы тоже пытаемся поднять Кундалини, а вернее, для начала учимся чувствовать свою энергетику, приводить ее в движение, очищая каналы, по которым эта энергия должна подниматься. Каналы нади загрязняются вследствие наших ошибочных действий, накоплений дурной кармы.   С помощью специальных физических упражнений и концентрации на чакрах мы ощущаем эту энергию и изменяем свое сознание. Тантрические тексты отражают итог многовековой практики освобождения от мира явлений, но что такое чакры и в чем состоит тантрическая картина мира, мы не говорим на наших занятиях и даже не задумываемся об этом. К счастью, есть книги и авторы этих книг, знакомство с которыми мне всегда было интересно. Один из них – мой современник и, возможно, человек, лично мне знакомый, скрывающий свое имя под псевдонимом «№20».  Мой дальнейший рассказ о маленьких  открытиях последних дней, я буду сопровождать цитатами из его книги. 
 Физиология не знает чакр и не может их знать, поскольку они не существуют вне переживания. Чакры – это результат взаимодействия между внешней и внутренней средой организма. Вне зависимости от того, спим мы или бодрствуем, в кору нашего мозга непрерывно поступает поток импульсов, несущих информацию о внешней и внутренней среде организма. Лишь малая часть от них поднимается на уровень сознания. Для того, чтобы «квант информации» обрел какую-то значимость в рамках более широкого информационного поля, вслед за первичными импульсами, несущими конкретную информацию о среде, в кору мозга  должен поступить поддерживающий его вторичный импульс, отражающий актуальные в данный момент потребности человека. «№20» называет эти импульсы – неспецифической активирующей системой ( НАС). Мне более понятно называть этот импульс «вниманием» или «концентраций». Когда человек концентрирует свое внимание на чем-либо, он не замечает ничего вокруг, но замечает то, что при отсутствии внимания было для него «несуществующим» - энергия отводится с нерабочих участков для усиления рабочих. Йогические практики развития внимания (концентрации) являются попытками овладеть сознательным контролем над функцией НАС во всей ее творящей миры полноте.  Происходит расширение сферы сознательности.
Получив поддержку со стороны НАС, внутренняя информация становится  осознаваемой наряду с внешней. Можно предположить, что механизм возникновения визуализации в чакрах так называемых тонких миров связан с полным вытеснением с уровня сознания информации о внешней среде и заменой ее информацией, поступающей изнутри организма. Необходимым условием для возникновения визуализаций является максимально полное отвлечение всех органов чувств от внешнего мира. По мнению ряда специалистов, мозг не способен осуществлять процесс мышления, если лишен сенсорной информации.   Сознание не автономно, оно является процессом переработки поступающей информации. Когда сознание лишается информации о внешнем мире, наступает ментальная тишина. Однако способом существования коры мозга является его непрерывная активность – обработка поступающей информации. При отключении от чувств поддержку НАС начинают получать те импульсы, которые протекают в особых  зонах телах – чакрах. Реальность человека строится теперь этими импульсами, и он попадает в иной мир.
Основной поток астральных событий протекает независимо от нашего сознания – вегетативная жизнь тела не зависима от нашей воли, но от ума визуализируемые события получают свою форму. То, что мы видим в тонком мире, обусловлено нашими подсознательными ожиданиями или культурным багажом. Например, прежде, чем достичь определенных мистических сил, практикующие тантристы ваджраяны долгое время изучают Учение и  фиксируют на нем память. Так  что же иное, кроме собственного, нажитого и впитанного во время своей предварительной практики, они могут увидеть в своих опытах? Именно поэтому рассказы практикующих внушают мне доверие, но еще ничего не доказывают.
Для классических йогинов проблема адекватности получаемой в тонких мирах информации не существовала, их практика преследовала другую цель – освобождение. Все прочее рассматривалось как искус, уловки майи. Приученная   к такому подходу, я все еще испытываю дискомфорт от публичного обсуждения наших мистических опытов – настоящих и будущих. В моей прежней школе это считалось дурным тоном и невежеством, а интерес и привязанность к этим достижениям - «цветам у дороги к истинной цели» - считалось препятствием к достижению самой цели, а не совсем не стимулом и не показателем «продвинутости».
Интересен вопрос, порождены ли тонкие миры, которые мы действительно способны увидеть,  нашим телом или они существуют сами по себе?  Существуют ли объективно миры, более тонкие, чем физический мир? Многим любителям ментальной экзотики не нравится такое сомнение. Не прибегая к умножению сущностей, то есть к представлениям о космических планах и мирах, такой подход заземляет полет нашей фантазии и обедняет возможности наших интеллектуальных игр .
Но, думаю, что подлинная причина нашего «умножения сущностей» заключена не в ментальных иллюзиях, она обусловлена смутным ощущением нашей изначальной родственности всей остальной вселенной. Глубинное чувство единства с миром не дает нам принять идею о том, что мы изолированы от мира своими анатомическими границами. Например, оккультная теория утверждает, что наш индивидуальный внутренний мир представляет собой лишь крошечную часть огромного невидимого мира. Более того, не мы порождаем большинство процессов своего внутреннего мира, а мир, а мы только воспринимаем их. Теория тантризма как раз так и считает: воспринимаемые нами тонкие миры порождены не только нашим индивидуальным телом.
Тантризм не исчерпывается индуиистскими и буддистскими Тантрами, в которых он обрел свое наиболее полное изложение. Элементы тантристского видения мира обнаруживаются в учениях даосов (Китай, Книга Перемен), у кельтских друидов, мексиканских индейцев (книги Карлоса Кастанеды), у христианских гностиков. В их  основе лежит теория единства природы и человеческого тела – двух сторон одной и той же реальности. Основным инструментом тантрической концепции является тело, тогда как в более привычной мне, ведической концепции – сознание.  Для тантристов сознание можно изменять, изменяя точки его подключения к телу. Именно так делал Дон Хуан, сдвигая у Карлоса его «точку включения» и перемещая его этим в мир иных реальностей.
Понимание тела в тантрах  не сводится к видимому физическому, оно глубоко мистично. Существо человека не имеет какой-либо формы, оно состоит из сил, токов, энергий, конденсация которых создала физические органы. Точки тела, в которых эти космические энергии кристаллизуются в качестве тела и наоборот качества тела трансформируются а психические силы есть чакры.  Не правда ли, интересно? Тантристы рассматривают тело как совокупность физических проекций всех планов реальности. Сознание отражает мир через тело, поэтому, если мы хотим увидеть мир в его истинности, наше тело должно стать подобным отполированному зеркалу. Тело не только микрокосм, копирующий макрокосм, но и посредник между мирами, точка как физического, так и любого другого мира, через которую можно вступить в контакт со всеми уровнями проявлений, стать проводником их сил и, победив их, вернуться «к Себе».
Итак, мы состоим из некоторого количества центров сознания, которые располагаются от макушки головы прямо вниз до основания позвоночника. Каждый из центров напоминает станцию приема различных волн. Индивидуальное сознание подобно фильтру отбирает отдельные вибрации, более предпочтительные нам в соответствии со средой, традициями, «фиксированными идеями».  Такова оккультно-йогическая точка зрения. Тантризм же утверждает, что всеобщие миры – космические планы - создает и наше индивидуальное тело. Визуализированные события обусловлены и нашим телом, и мирами, порождающими наше тело. А откуда берутся эти миры? Они порождаются мирами других людей, животных, растений и даже минералов.
Как объяснить тот факт, что в результате деления клеток, образуется столь сложный, неоднородный организм, как тело человека? Только наличием всеобщего поля, которому эти клетки соподчинены, формообразующему биологическому полю, не сводимому ни к одному из известных физических полей.
Основу организма, как саморегулирующей системы, составляет определенный энергетический каркас, имеющий внутреннюю и внешнюю части.  Внутренняя часть обнаруживается в виде точек акупунктуры, выходов энергетических каналов, внешняя  - в виде энергетической оболочки, гораздо более объемной, чем контур физического тела. Чем тоньше оболочка, тем больше ее объем, самое тонкое тело (атмическое), возможно, занимает объем Вселенной и есть одно единственное для всех живущих. (Вспомним изречение Вед: «Я есть ТО»). Таким образом, все живое на земле связано друг с другом полями различных свойств и в различной степени. Убивая других, мы тем самым не можем не убивать себя – вот убедительное объяснение необходимости соблюдения заповедей, присутствующих почти в каждой религии.
Характерной особенностью тантрической теории является представление об иерархии миров,  создающих целостный организм человека. Индуизм называет их Покровами майи. Наиболее грубым и очевидным уровнем восприятия является наше физическое тело – вещь среди других вещей предметного мира. Материал для него поступает из пищи, поэтому его и называют Покров Пищи – Аннамайя.
Однако тело дано нам в ощущении, а ощущения связаны с движениями тела и в   теле. Движется то, что дышит, да и сами движения в теле напоминают нам дуновения ветра – вайю. Поэтому второй покров – восприятие схемы тела - назван Покровом Дыхания или Жизни (праны) – Пранамайя.
Далее объектом нашего восприятия могут становиться сознаваемые нами психические и познавательные процессы – содержание нашего внутреннего мира, чувства и мысли. Это Покров Ума или Души – Маномайя. Тантрическая традиция  не разделяет витальный и ментальный планы, рассматривая их как два взаимопроникающих аспекта Маномайи – мы переживаем содержание нашего внутреннего мира, а не просто знаем его, мыленная информация воспринимается нами  в образной форме.
 Мудрецы оказались способны различить, что наши мысли, творческое разрешение трудных проблем приходит к нам из какого-то надсознательного источника. Причины наблюдаемые нами интеллектуальных и эмоциональных явлений лежат не в сфере нашего мышления, а в неосознаваемых нами мотивах, установках и стереотипах. Это мир каузала, место, где фиксируются наши санскары – подсознательные следы наших прошлых действий, стремящихся к проявлению. Этот уровень восприятия дан нам лишь опосредованно – в своих плодах и назван Покровом Мудрости – Виджнянамайя. Каузальное тело, формирующееся на этом уровне, слабо восприимчиво к случайным внешним воздействиям (в отличие от астрального тела), но оно программируемо: если достаточно активно и целенаправленно заряжать его определенными санскарами, мы в конце концов обнаружим, что наши действия начинают естественно  без усилий с нашей стороны течь в требуемом направлении. Это как раз то, что я наблюдаю в себе в последнее время: не слишком впечатляющая меня мантра Приверженности, многократно повторяемая нами в состоянии автомата на каждом занятии, невидимо, но явно меняет мое восприятие, отношение, поведение и даже пристрастия. Но об этом позже.
К этому же  Покрову Виджнянамайи относится Ишвара, та часть сознания, , что не запятнана санскарами. Ишвара воплощает в себе источник наших качественно новых проявлений в познании  и творчестве, он нацелен не на сохранение частного постижения, а на преодоление его, на процесс развития. Ишвара – это божественное в нас, наш Хранитель Пути, источник внутренних интуитивных озарений и переходов от старых форм знания к новым.
Далее – совсем интересно. Мудрецы пришли к выводу, что истинное счастье не может быть основано на каких-то объектах, поскольку они непостоянны, но становится фактом в случае преодоления конфликта между Я и не Я. Уровень восприятия, на котором постигается единство человека и мира, назван Покровом Благодати – Анандамайя. Некоторые авторы называют подобное восприятие  космическим сознанием – ощущением единства со всей жизнью – высокой и низкой, большой и малой, доброй и злой. Это  новый способ бытия, а не его новая форма. Анандамайя не исчерпывается внешним миром, но включает в себя мир внутренний. Наступает тантрическое видение, когда Зрящий полностью сливается со Зримым, предаваясь созерцанию всего, что есть. Тантры используют при этом эротическую символику: Пракрити (зримое) встречается с Пурушей (зрящим) и отдается ему, сбрасывая с себя все покровы иллюзии. «Откажись от Пуруши в себе и стань Пракрити, - призывают Тантры, - Тем самым ты обретешь единое тело и займешь место в вечности»
Все описанные  покровы сознания скрывают нас, «свидетелей покровов» от самих себя, от своей истинной сущности. Высвобождение от всех покровов  составляет цель йогической практики.


ПИСЬМО  21                17.03.01

Фиксация памяти  - частое и настойчивое повторение определенных идей, незаметно, но неотвратимо оказывает влияние на наш тонкий план. Я не придала бы этому особого значения, если бы не стала замечать в себе изменений, которых не ожидала.  Пока я еще не определила для себя, противлюсь ли я происходящему или радуюсь. Поясню на конкретных примерах.
Книги, автором которых является наш Гуру, которые я уже брала почитать, когда только пришла в группу, ныне воспринимаются мною совершенно иначе. Испытанное случайно (подаренное мне) состояние «пустоты», случившееся во время медитации Завершения на квартире у Леши, дало мне новый важный толчок к пониманию того, что мы делаем на основных занятиях в группе. Подсознание, которым мы не управляем, создает мотивы наших желаний. А желания, как известно, главная причина наших страданий. Чтобы овладеть подсознанием, необходимо освоить практику медитаций. Во время медитации не работает наше обычное сознание, но работает подсознание, которое «мыслит» очень просто, без полутонов – либо да, либо нет. Достаточно изменить именно его, чтобы рассеять опыт  («Опыт различения»), который наше истинное Я приобрело, погрузившись в астральный мир:  либо убедить себя в ошибочности прежних идей, либо ввести в подсознание противоположную информацию, то есть выполнять фиксацию памяти на процессе, обратном процессу отождествления с жизнью. Задача медитации – сделать сознание прозрачным – стереть с него всякие фиксированные идеи. Нечто подобное без всяких заслуг с моей стороны я испытала во время той медитации Завершения. То ли сказалась усталость от 20-и минутного выполнения «молитвы стоя», то ли я получила подарок свыше, но в тот момент мысли, проходящие в моей голове, меня никак не затрагивали: они казались чем-то внешним по отношению ко мне. Кроме того, я почему-то совсем не чувствовала своего тела, ничего меня не сковывало, даже несмотря на позу глубокого полулотоса. Я также не имела мнений  по отношению к тем, кто занимался рядом, и к тому, чей портрет висел на стене, выполняя роль иконы. Не было ни экстаза восхищения, ни критики,  и в этом состоянии «пустоты» мне было очень комфортно. По словам Гуру А., на которые я наткнулась в его книге днем позже, «пустота – это совершенное состояние, в котором вся информация приведена в порядок, а фиксированные идеи отсутствуют».
Перейдем от описания ощущений к теории. После очищения астрала мы должны сделать прозрачным и свой каузальный мир – стереть из него мотивы наших желаний. Если в астральном мире мы имеем фиксированные идеи, делающие различения между тем, что нам нравится и тем, что не нравится, то в каузале, видимо, хранится опыт, который предшествовал этому различению – еще более глубокий источник нашего отождествления.
А так ли уж  отличается данная школа от пути Успенского? Последний нацеливает нас на пробуждение – достижение состояния, свободного от отождествления: от воображения, механистичности, от подверженности отрицательным эмоциям и вообще – влияниям жизни. Ну чем не фиксированные идеи? Ясно, что все перечисленное - наши препятствия, но как от них можно избавиться, подсказывает эзотерический буддизм: специальными упражнениями тантрической практики.
В моей голове всё постепенно встает на свои места и уже не противоречит друг другу. Прочие любимые мной школы дают мне теорию и играют роль «будильников», здешняя помогает мне через тело. Опыт приходит в результате упражнений, дарит состояния, которые срабатывают сильнее, чем слова.  Оказывается, если просто честно «вкалывать», исполняя задания Сергея, то можно получать бесценные дары, необходимые для развития.
                19.03.01

В выходные в нашей группе прошло занятие для «продвинутых» (весьма относительное понятие, на мой взгляд!) по системе тантрической практики.  Суть ее – предельная концентрация на установлении энергетической связи с Достигшим – с ныне живущим и реальным Гуру, через которого к нам идет помощь и приобретается  мистический опыт, который был бы недостижим для практикующих на их собственном уровне. Эта связь устанавливается путем визуализации образа Гуру, длительного чтения мантры в унисон с Учителем, чей голос записан на кассете, выполнения мудр и пранаям и, конечно же, длительной «молитвы стоя». В последнем упражнении контакт с Гуру – просьба к нему о помощи в достижения освобождения и просветления – устанавливается через речь (громкого произнесения обета приверженности), мысль (мысленной визуализации образа Гуру) и тело (многократных простираний на пол в позе 8 точек с возвратом, желательно без помощи рук, в вертикальную стойку).
Поведаю о своих ощущениях от  этих занятий, опыт которых у меня пока еще невелик: я была всего на двух, поэтому за правильность первых впечатлений не ручаюсь. Происходившее отдаленно напоминало «Сан Киртан» кришнуитов, на которых мне пару раз удалось поприсутствовать и поучаствовать в их многочасовом хоровом пении мантры «Хари Кришна» с постепенным вхождением в экстаз слияния с Кришной. Но напоминало только отдаленно. Если там после, да и во время занятия, у всех возникало состояние блаженного отупения с безумно счастливыми и ничего не видящими вокруг себя глазами участников медитации, то здесь моя голова оставалась абсолютно ясной, как во время занятия, так и после него. Более того, неожиданно появлялось ощущение ментальной тишины, пустоты, в которой оставались мои мысли – ясные и спокойные, но без всякой примеси эмоций, пристрастий – возражения или, наоборот, восторженности.  Я как будто бы созерцала и свои мысли, и все происходящее, и саму себя, и становилась  процессом деяния, независимо от того, нравилось ли моему телу «вкалывать» в этом процессе или нет. Мне почему-то нравилось. Поясню точнее. На наших основных занятиях махаяны далеко не все позы и упражнения даются мне легко. Но я стараюсь, вкладывая в свое старание всю страсть, превращая себя порой в Александра Матросова, кидающегося на амбразуру. Со стороны у меня, наверное, бывает при этом достаточно зверское выражение лица. Здесь же я была не деятелем, а действием, и саму себя ощущала спокойной. Сказали – выполняю, а оценивать это, возражать или упиваться страданием почему-то не хотелось. И это новое состояние скорее случалось со мной, чем было плодом моих намерений.
Далее. После занятия еще долгое время во мне сохранялась ментальная тишина. Куда-то полностью исчезли мои комплексы общения и неуверенности или, наоборот, апломба, возникло желание и возможность  жить только в сейчас, а не во вчера или в завтра. У меня чисто теоретически оставалась масса замечаний к технике или методике используемой практики, но я легко допускала, что они могут быть моими фиксированными идеями. Я ощущала себя Портосом, который любил говорить: «главное, ввязаться в драку, а там посмотрим». Я «ввязалась» и обнаруживаю в себе интересные изменения, которые оцениваю, как положительные, и хотя одной из моих Я все еще страшно стать жертвой зомбирования сектой, внешне смахивающей на еретическую, другой моей Я хочется пройти этот путь, если не до конца, то хотя бы до получения какого-то плода практики.  Впрочем, нет, как раз о получении плода мне особо не думается. Моя нынешняя «ментальная тишина» как раз и заключается в том, что меня сейчас совершенно не волнует цель, конец пути, а притягивает сам путь, как процесс.  Получу я освобождение или нет (я даже не верю, что то, что здесь получают так быстро – за какие-нибудь два-три года можно считать действительным освобождением), подниму свою Кундалини или нет (экзотика, но что с этим дальше делать?), испытаю мистический опыт или нет (мои фиксированные идеи пока еще считают такой опыт соблазном и препятствием истинной практике), не важно. Мне хорошо в самом процессе и комфортно в результате его, я никуда не спешу. Эта «комфортность» благотворно отражается на моей мирской жизни, на моих отношениях с окружающими и ликвидирует во мне появившееся за последние годы состояние вечной «белой вороны» в любом обществе – состояние, когда  невозможно найти себе место и применение силам в этом мире и, в то же время, отсутствует тяготение  к отшельничеству, полному отключению из жизни  социума. 
Чтобы разобраться в причинах моего мешающего мне самой противления новому Пути, явно нужному мне, пора сформулировать отличие данной йоги, от той, которую нам давал Володя, и которую я сама исповедовала, пока вела группу. Все мы начинали в то время, когда многое было под запретом, и мы привыкли говорить языком Эзопа. Володя и сознательно, и бессознательно, не говорил нам всего о цели йоги на своих занятиях. Я была не лучше. Даже начитавшись книг, я все равно понимала под целью йоги не столько освобождение от цепи перевоплощений, сколько достижение единства с миром. Я не убыстряла  наш путь практикой медитаций и, тем паче, не заговаривала о самадхи, пока не были освоены асаны, пока соблюдение Йямы и  Нийямы (по здешнему – Заповедей) у всех у нас еще оставляло желать лучшего. Целью своей йоги я видела равновесие и достижение единства с миром, где под миром понимала (и косвенно подводила к этому пониманию практикующих) не материю, а Абсолют, Творца или Бога – как кому легче это было принять.  Для меня это, впрочем, было одним и тем же. Бог – это Источник, сознающая и творческая сущность, Все во Всем, а его частные имена, формы, способы восприятия и ритуалы поклонения – не более, чем способы практики, пути достижения единства с ним или возврата к нему, человеческие, а не божеские проблемы.
В Сережиной группе цель ставится четко: это – освобождение, выход из колеса перевоплощений в лучшем случае или, в худшем,  - обретение лучшего места для своей будущей жизни. Несколько потребительская цель и даже дезертирская: раз в этом мире плохо, надо давать из него деру, и чем быстрее, тем лучше. Более облагороженная цель у бодхисатв махаяны – помочь бежать в лучший мир всему человечеству. Впрочем, наблюдательный  слушатель  понимает: – такая жертвенность не бескорыстна потому, что за счет нее приобретаются заслуги у желающего стать Спасителем. Пока я все еще остаюсь при мнении, что нас, людей, в этот мир послали, а не сбросили, что мы здесь нужны и выполняем (потенциально можем выполнять, хотя фактически  бездельничаем!) определенную миссию. В буддизме так вопрос не стоит, там Бога Творца нет, его заменяют законы кармы, которым подчиняются даже боги, а карму мы творим сами. Эта идея мне тоже нравится.
Если углубиться в философию – запутаться в ней и саму себя поймать на противоречиях ничего не стоит. На данном этапе меня больше всего радуют в себе проблески ментальной тишины ( самовоспоминания), в которых неожиданно понимаешь, что Истина – и то, и это одновременно, что нам важна не цель, а Путь, но по которому мы идем, а только говорим о нем; не ответ, а вопрос, который будучи правильно поставлен, уже заключает в себе ответ.
Несколько слов о «цветах у дороги». Примерно с неделю назад, во время  выполнения последнего упражнения «Тренинга ветра», я явственно ощутила шевеление в позвоночнике. По спине, от копчика до головы как будто что-то ползло или лилось  и немного вибрировало. Никакого предварительного разогрева копчика, описываемого знатоками, не было. Интенсивной практикой дома, помимо наших занятий, я  себя не утруждаю – нет ни условий, ни времени. Разве что читаю об Учении и «взбиваю» в голове его идеи. Так что вряд ли это – подъем Кундалини, хотя было бы заманчиво. Кроме того, даже не делая никаких упражнений я стала сейчас часто ощущать в себе легкое вибрирование вдоль спины и особенно в голове, где-то в затылке. Словно туда забралось маленькое насекомое и бьет крылышками.  Или будто я слезла с вибростенда, и теперь чувствую в себе «дрожь», даже находясь на ровной земле. Не могу сказать, что это приятно. Сны стали яркие и более связные, я в них почти осознаю, что нахожусь в мире видений, что сплю, и в то же время созерцаю происходящее, а не воображаю его.   В других упражнениях Тренинга иногда ощущаются эффекты, описываемые Сергеем, иногда нет.  Иногда не такие, как он описывает, но явно не стандартные. Меняется и мир вокруг меня – обстоятельства словно сами уводят меня от соблазнов нарушать заповеди, мне либо не сходит с рук их нарушение, либо сама ситуация уводит меня прочь от греха. Уточнять не буду.  Все это крайне интересно, хотя многое можно объяснить либо моим психологическим настроем (к чему нацеливаешь внимание, то и замечаешь!) либо чисто физиологическими процессами в организме. 
 Что такое прана? Мы понимаем ее природу  или просто даем имя тому, чего  не знаем?   Не умножая сущностей, можно ведь и дать объяснение управлению праной подобно тому, какое «нарыл» в своих исследованиях мой любимый автор №20.
Согласно индусской традиции, прана – всеобщий нематериальный принцип, сущность любых форм движений. Все живые существа представляют собой машины, приводимые в движение внешними силами – праной, все живое черпает  свои жизненные силы из всеобщего океана праны. Энергия, обеспечивающая жизнедеятельность организма, поступает в него извне. Из чего? Из пищи? Воздуха? Впечатлений? Процесс пищеварения лишь отнимает силы, хотя  в результате его из пищи высвобождаются особые вещества, в результате распада которых получается энергия. Бодрящее воздействие воздуха и солнца общеизвестно.  Санхья называет объекты внешнего мира «пастбищами чувств» – чувства питаются ими. Гурджиев тоже рассматривал внешние впечатления как одну из форм пищи наряду с воздухом и едой. Таким образом, природа через наши восприятия  передает нам энергию. Мы получаем прану в процессе восприятия внешнего мира, а не из самих восприятий,  не из воздуха, а в процессе дыхания. И пищеварение, и дыхание, и восприятие аналогичны в том смысле, что это – процессы взаимодействия организма с внешней средой.  Такое взаимодействие происходит посредством рецепторов – особых нервных аппаратов, преобразующих  энергию нервных раздражителей в энергию нервных импульсов. Рецепторы расположены по всему телу и собирают энергию и из внешних зон – органов чувств, и  из внутренних – чакр. То есть, в организм поступает не энергия, а вещество и информация, энергия образуется в теле за счет взаимодействия. Эта энергия (Шакти)  соединяется в голове мозга со своей информационной половиной  (Шивой), и в результате мы осознаем то, что бессознательно нами постоянно воспринимается.
Дыхание – единственная непроизвольная функция организма, поддающаяся сознательному контролю, ею и пользуются йоги, чтобы установить контроль над Шакти – энергетическим подпитывающим импульсом или Вниманием, которое может быть направлено как на внутренние, так и на внешние миры -  на различные Покровы майи. Тренируя задержки дыхания и отключение от чувств (пратьяхару), йогин овладевает силой, творящей миры – энергией взаимодействия, благодаря которой осознается информация, которая всегда присутствовала в нас или вокруг нас.


ПИСЬМО  22                22.03.01

Еще раз вернусь к вопросу о цели. Он возник в связи с нашим последним занятием во вторник, на котором снова теоретизировал о выборе пути и цели духовной практики наш слушатель С. Слушая его, во мне возникло ощущение «зеркала»: я наблюдала в нем саму себя, причем, не с лучшей своей стороны. Я понимала, о чем он говорит, и одной из моих Я, соглашалась с ним, но моя другая Я уже замечала в этих умствованиях пустословие. Как неожиданно и интересно подметил Сергей (наш наставник), здесь проявлялся  тамас. Тамас – это не невежество, как я думала раньше, это еще и блуждание разума, не подкрепленное личным, выстраданным опытом.  Мне, например, интеллектуально симпатичны многие школы и авторы, но практический опыт мне подарили лишь немногие. Это  йога Патанджали и Вивекананды, чью правоту я постигала через ощущения в асанах и криях, это «Четвертый путь» Успенского (Гурджиева), о котором упомяну ниже, и это нынешняя Ваджраяна. Последняя здесь лидирует (на данном этапе).
Важно не просто узнать Истину, важно приобрести личный опыт ее правоты, тогда сразу отпадет желание спорить, сомневаться и… агитировать других. Вероятно, по-своему каждая школа хороша, если в ней работаешь, а не только говоришь о ней. И здесь важен мотив для служения школе.
Попробую сформулировать, что вообще заставляет меня искать духовную практику. Ведь можно ставить цель своей жизни в самой жизни, а можно над ней. Жизненные цели – счастье, благополучие, укрепление своей семьи, совершенствование общества или мира, альтруизм и жертвенность - ставит большинство людей. Многие так и умирают, не разочаровавшись в этих целях. Но тот, кто способен к размышлениям, и кто много читает, (а я надеюсь, что имею к ним отношение), рано или поздно замечают, что эти цели несбыточны, более того, ведут к топтанию по кругу. Зла не становится меньше – оно только меняет форму, люди – изменяются и изменяют своим прежним идеалам и намерениям, смерть и независящие от нас обстоятельства разрушают наши планы, а главное, даже достижение цели нас не радует: нам радостен путь к вершине, но сама вершина быстро приедается.
Духовная цель более осмысленна, хотя менее определенна – мы не испытали того, к чему зовет нас духовная практика, мы только полагаемся на веру, желая лучшего, чем то, что имеем, но сомневаемся в правоте достигших из-за разноголосицы этих достигших.
Не будем забегать вперед, а определим мои личные мотивы для поиска духовного пути. Что меня не устраивает в настоящей жизни, и что я надеюсь найти в той, Зазеркальной?
Осознать это мне больше всего помогли книги Успенского и других последователей гурджиевской школы. Прочие авторы, прекрасно излагающие мысли, симпатичные и разумные (Ауробиндо, Ломовцев, Рерих и иже с ним, и др.), порхали в дебрях правильных слов, но не затрагивали моих личных проблем. Успенский дал мне четкий диагноз. Он не умножая сущностей идеализмом, дал интересную космогоническую картину миров разных  масштабов и уровней плотности материи (мир нулевой плотности, например, есть Абсолют!), но главное доказал на примерах, что я (как и большинство других людей)  - Машина, управляемая жизнью и спящая. Что мои настроения, желания, мнения, убеждения, знания – не мои, а привнесенные извне и легко программируются  внешними обстоятельствами и другими людьми – такими же, как и я, спящими машинами. Наш опыт и наши теории на 99 %  лживы потому, что они – услышанное, прочитанное  или получившее название без понимания сути явления, что наше знание почти не подкреплено собственным опытом. (по здешнему – фиксированные идеи). Такое мнение о себе принять трудно, мало кто пленяется школой Успенского, это жесткая школа, но, если наблюдать за собой искренне – видишь ее правоту. Человек не безнадежен, у него есть шанс пробудиться и перестать быть зависимым, отождествленным жизнью и управляемым ею. И для этого совсем не обязательно уходить из физического тела, но вот делать усилия – постоянные и жесткие – нужно непременно. И нужно изучать и повторять  учение – «Работу», в терминологии Успенского, опираться на опыт пробудившихся, которые есть, хотя их и немного.  Не напоминает ли это идеи эзотерического буддизма? Человек может проснуться и должен проснуться, но 99% из нас не хочет делать усилий и выполняет роль удобрения – весьма нужную для жизни, но не единственно возможную  для человека. Быть удобрением значит обеспечивать продолжение биологической жизни и питать своими страданиями другие, низшие миры, которые за счет этого и существуют. В этом качестве человек нужен миру, но не создателю мира, который вложил в нас частичку, подобную ему самому, и с интересом ждет от нас развития наших возможностей.  Мы его эксперимент, инструмент познания, творчества или игры – не в этом суть.
Сама я страдаю от своей отождествленности с жизнью. Я вовлекаюсь в разные идеи и страсти, которые, независимо от моей воли, оборачиваются своей противоположностью, обрываются или перестают радовать, запутывают сознание, истощают и вызывают разочарование в своих возможностях. Хочется в пределах разумного управлять своей жизнью, а не быть управляемой ею. Хочется жить сознательно, а не отождествляться с идеями и мнениями.
Регулярное (начиная где-то с 89 года) чтение и переосмысливание  книг школы Успенского играло в моей жизни роль будильников. Осуществляя на них «фиксацию памяти», я хотя бы изредка имела проблески самовоспоминания – удивительных состояний, меняющих и меня, и мир вокруг меня. Но удержаться в этих состояниях не удавалось – жизнь «сносила», я вновь «прокалывалась», отождествляясь с ее влияниями. Сам Гурджиев не зря говорил о необходимости 3 линий Работы – для себя (по здешнему Хинаяна), для других, то есть в процессе погружения в жизнь и тренировки себя в ней (Махаяна) и для Школы (по здешнему – работа в духовной общине, на  Учителя). Реальных групп Четвертого Пути в моем окружении не было, единомышленников – тоже, поэтому поиски реальной духовной школы продолжались.
Попав в группу Сергея, мое тело приняло новую школу сразу же. Тело, но не ум. В его подсознание была вписана по сути та же Истина, но  на другом языке, и я ее не узнала. Язык новой (хотя и известный мне по книгам) школы раздражал, хотелось свести его к привычному, если не к Успенскому, которого мало кто знает и еще меньше понимает, то хотя бы к близкой ему индуистской йоге.
Регулярное посещение занятий и честное выполнение рекомендаций Сергея телом, а не умом, сработало. «Тупое» повторение мантр  подготовило почву для восприятия, и изменение  произошло независимо от меня. Спустя полгода регулярных, но не интенсивных занятий многое, ранее услышанное уже здесь стало восприниматься иначе, более того, в нем вскрывались знакомые  параллели и совпадения с ранее впитанным, которые дополнялось новыми гранями и пониманием. Но самым полезным оказывался  опыт тела. Например, единичный опыт ментальной тишины.  Я всегда любила людей, использующих разум, любила мысли, поэтому мир, свободный не только от тела, форм, но и от мыслей – пустой мир -  меня не привлекал и до сих пор не привлекает по настоящему. Я же еще не была в нем! Но оказалось, что в том, новом состоянии и мир, и мои мысли, и тело оставались, мир не был пустым, но в то же время  он являлся пустотой, потому что не он управлял мной, а я наблюдала его, не затрагиваясь. Это было великолепно, хотя и не долго.
Появилась надежда и желание реально достичь того, на что нацеливал Успенский – на преодоление отождествления с миром – пробуждение.
Вернусь к тому, с чего начала. Слушая рассуждения нашего практикующего, я видела его ошибку. Вопрос не в выборе тории – они хороши почти все, и все легко погружают нас в тамас пустословия. Вопрос в практике и в ее результатах. Будут плоды практики – многое само встанет на свое место. Но чтобы были плоды, надо опустошить себя и слушаться Учителя. Слушаться  Сергея, который, судя по его гороскопу, личность не только отмеченная, но и не случайная в моем пути, и Гуру А., к которому я относилась предвзято с самого начала. Результаты моего взаимодействия с ним оказались неожиданными для меня. Хорошо, что тогда я захотела преодолеть свое «различение»  и подчиниться ему.  Что ж, надо уметь признавать свои ошибки. И хотя бы  пройти этим путем дальше, не планируя ни сроков, ни результатов, даже не ставя целей, чтобы не «оборвать октаву», выражаясь словами Успенского. Вот такое у меня сейчас настроение. Подобными знаками судьбы не кидаются.


ПИСЬМО 23                31.03.01

В макушку моей головы, изнутри и снизу вот уже третью неделю бьется, трепещет крылышками и отдает по всему позвоночнику какое-то невидимое насекомое.
Приятно тешит гордость мысль, что это пробуждается моя Кундалини, но как-то странно она себя проявляет – без резких симптомов «крещения водой и огнем», описываемых в литературе ваджраяны, и без  последующих за ними таинственных мистических опытов.  А вчера и вовсе «случилось страшное». Утром проснулась от того, что все тело – кости, мышцы, позвоночник – ломало и крутило, как во время гриппа. До этого всю неделю я чувствовала усталость и слабость – трехразовое посещение группы и постоянная мышечная боль из-за моих настойчивых  стараний выкладываться по полной во всех наших упражнениях неожиданно показались обузой: захотелось сделать перерыв и «оттянуться». Итак, я пропустила занятие.  Тело болело один день, на другое утро вся моя ломота  ушла так же неожиданно, как и пришла. И меня снова потянуло в группу.
Какие иные возможности для практики у меня есть, кроме этой? И разве мне не нравятся занятия Сергея? То действие, которое делается, для человека - самое истинное, даже если оно  ведет его к поверхностному противоречию. Любые наши обстоятельства – самые необходимые для нас. Если бы это было не так, нам не были бы посланы эти обстоятельства. До тех пор, пока человек не перестанет уклоняться от опытов, приходящих к нему с жизнью, он всегда будет повторять одни и те же циклы, и те же проблемы будут преследовать его.  Критических замечаний к данному пути я могу набрать достаточно, но так ли они принципиальны? Все противоречия жизни исходят именно из попытки составить какой-то план действий вместо самого действия. Зная глубоко одну часть, мы познаем остальные  через систему аналогий. Например, увидев свой процесс мышления – по каким причинам оно происходит, что является его стимулом, - мы отыщем закономерности в других сферах существования. Когда человек расширяет свое сознание на все процессы окружающего мира, это и становится  зеркалом сознания буддизма, сферическим зеркалом.
Чтобы понять, куда податься, нужно осознать, где я нахожусь. В настоящее время я нахожусь на пути ваджраяны и в моих руках книга их второго  духовного авторитета, «Достигшего  наивысшего перерождения», Сейтайши Майтреи. Именно его молодое и симпатичное лицо  я созерцаю с кассет, которые нам показывает Сергей на занятиях.
То, что по моим внутренним ощущениям в Сейтайши, даже по сравнению с Гуру А,, нет того, что должно присутствовать в действительно Достигших – это только моя проблема. Возможно, по критериям данной школы он успешно прошел все положенные ему испытания  и приобрел полагающиеся его уровню высшие силы, но во мне  он оставляет ощущение, не успевшего вкусить ни большого жизненного опыта, ни полноценного образования скороспелого Гуру,  по настоящему хорошо разбирающегося только в единственном, выпавшем  на его долю духовном пути. И, хотя его книгу я прочитала не без интереса и дважды, но некоторые места из нее напрашиваются на мои возражения, более того, деятельность Сейтайши в России кажется мне приносящей скорее вред  данной духовной организации, чем пользу.  Бывает ведь так, что Учение само по себе хорошо и может давать видимые результаты, но на него наросло так  много людского,  ложного и недалекого, что оно становится собственной антирекламой.
Как совершенно верно отметил на последнем занятии Сергей, чтобы освободиться от поверхностного сознания, можно концентрироваться не только на портрете конкретного Гуру, но и на точке, хотя на портрете это делать удобнее.  Я с ним согласна – ведь если мы слушаем музыку, написанную конкретным  человеком, его голос, читающий мантры, то почему бы заодно нам  не концентрироваться на его  лице? Учение, которое Гуру А. исповедует и распространяет по всему миру, от этого не станет менее истинным. Но из любого истинного Учения легко можно вырвать одну часть, сделав на ней неоправданный упор, прибавить немного своего -  в меру  своего личного понимания - и потом приложить максимум усилий на распространение  этих частных идей для всех: вообразить себя спасителем. Это есть  классическая ересь – в дословном переводе узкий путь: не обязательно ложный или вредный, но именно узкий, а потому рано или поздно обреченный на перерождение в свою противоположность. Благими намерениями устлан путь в ад. Поясню свои мысли на конкретных цитатах книги.
Вы должны, как слуга, помогать Гуру. И нет другого пути в эпоху Кали-Юга.  Если бы меня попросили выделить основные признаки любого еретического пути, я бы отметила следующие моменты: 1) требование безусловного слияния с конкретной личностью,   с конкретным именем (не с Богом, не с Абсолютом, не с Ишварой, а с реально живущим или жившим человеком – носителем данного Учения); 2) оправдание убыстренных методов достижения цели особенностью данного времени; 3) объявление всеобщей мобилизации сил на поголовное спасение тех, кто «еще не вступил на Святой путь».
Для «узких» школ характерна торопливость. Для скорейшего освобождения подходят любые средства. Торопливость удобнее всего оправдывать особенностями исторического момента. Как правило, в еретических школах сплошь и рядом  употребляется ссылка на времена Кали-юги, напрочь забывая, что согласно Ведам, впервые употребившим  понятие юги, эпоха Кали юги длится 432  тысячи лет (!!!), а началась она аж в 3102 году до нашей эры. Учитывая подобный  масштаб времени, ссылка  на Кали-югу вряд ли имеет для нас смысл. Время сейчас действительно кажется нам суровым и убыстренным, но  Кали-юга здесь ни при чем, а наше восприятие настоящего  вполне может быть субъективным – каждому поколению кажется (читайте исторические книги), что его время – «самое критическое», и что  мир «никогда еще не был таким плохим, как сейчас». Мне более импонирует мнение Гурджиева (в изложении Успенского), считающего, что то, что кажется нам прогрессом или упадком, это  лишь частичное видоизменение, которое уравновешивается соответствующим изменением в противоположном направлении. Человечество существует на Земле для нужд и целей Земли и в точности соответствует ее потребностям. Только у отдельных индивидов благодаря  соответствующему знанию и  методам есть возможность развития . Эволюция необходима только человеку,  но не окружающему его миру, масштаб времени жизни которого несоизмерим со временем жизни человека,  в пределах  которого мир не становится по существу ни хуже, ни лучше.
Едем по книге Сейтайши дальше. Вы находитесь здесь только для того, чтобы спасать. Когда вы начинаете так думать и делать, ваши заслуги увеличиваются. Спасая других, вы копите заслуги. Спасать других – это спасать себя.
В данном варианте буддийской йоги, если сравнивать ее с  йогой Патанджали, мне не нравится частое употребление слова «заслуги».  Карма-йога, да и не только она, а эзотеризм вообще, призывает практикующего совершать действия без привязанности к плоду действия. Принципы первой ступени Йямы – неприношение зла (ахимса), правдивость (сатья), неворовство (астея)  и нестяжательство (апариграха) нам настойчиво рекомендовали соблюдать не ради накопления собственных заслуг, а исходя из представления о единстве мира. Не может отдельная клетка стяжать у организма: организм, сохраняя себя, будет защищаться от нее. Кроме того, теряя энергию на эгоистические устремления, у нас не останется сил на полноценное развитие в духовном направлении. Здесь по сути говорят о том же, но не забывают отметить  важность  накопленных заслуг. Заслуги, как индульгенция, прикроют наши грехи и дадут нам возможность переродиться в лучшем мире. Мы спасаем других, чтобы спасти себя, и,  как бы мы ни жертвовали собой   на этом пути, но свою цель мы не забываем.  Другие люди – даже если мы этого не осознаем – выступают для нас в форме средства нашего спасения. Я не люблю, когда меня используют хотя бы и для благих целей, и не люблю использовать других, прикрывая это святым состраданием. У меня нет смелости утверждать, что то, что я считаю истинным счастьем для себя, не есть мое заблуждение, Тем более, я  не хочу навязывать свое понятие о счастье всем остальным. Христиане тоже желают всем счастья – но в своем, христианском раю, буддисты – в своем, студенты Брахмо Кумарис – в своем. Никто из них не желает человеку того, чего он сам хочет, что ему, а не им кажется благом на его этапе бытия. Мы почему-то очень любим «ускорять процесс» эволюции в меру своего понимания, даже если и ссылаемся на высокие авторитеты. Но какими бы эти авторитеты ни были высокими, они все равно - только люди, и способны отождествляться со своими идеями, быть подвержены влияниям жизни, которых не замечают в себе. 
Скоро мы собираемся начать спасение в более крупных масштабах. Тибетский буддизм не пытался защитить Истину, они не смогли собрать достаточную экономическую, милитаристскую  (!) и политическую силы. Многие ламы были убиты, как  простые люди. Скоро мы начнем  масштабное спасение.  Это – дословно из лекций Сейтайши!  Или вот еще: Мы уже в борьбе. Надо принимать меры и яростно спасать. Это похоже на войну. Вам надо наступать, отбросить все свое и распространять учение Истины! Даже типографский текст четко передает ощущение страстного человека, подверженного своим  настроениям и мнениям так же, как и все мы – отрешением от желаний здесь и не пахнет! А уж куда такие речи ведут – ясно: во-первых, они создают почву для стойкого непринятия школы государственными властями, во-вторых, сказанное вообще - глупость: упрекать тибетских лам за то, что они пожертвовали собой, но не встали на путь насилия, по меньшей мере странно. Мало нам было священных войн за правую веру, уж от буддиста-то подобные речи слышать дико! Да, и надо ли спасать всех так, как это делалось в Москве в 95-ом: завлекая всевозможными способами (эти способы и ухищрения подробно описываются в книге – какого человека и чем можно завлечь в школу!), беря количеством, а не качеством и не  насущностью, оценивая эти свои сомнительные успехи числом приобретенных заслуг перед Учителем, которому, не понятно почему, нужно именно  количество «спасенных».  Этот же автор, «достигший наивысшего перерождения»  не постеснялся включать в книгу главу под названием «Деградация учения Иисуса Христа». У меня к христианству (вернее, к христианам) есть масса претензий, но только человек, напрочь лишенный либо мудрости, либо бескорыстия, приехав в чужую страну, начнет обсуждать и критиковать  там  традиционную религию,  причем, такими дешевыми приемами, как «если вы хотите стать настоящими учениками И.Христа, вы должны вступить в АУМ-С».  Подобную глупость я могу объяснить только молодостью, недостатком жизненного опыта, знаний и общей зомбированностью Сейтайши, который хотел, как лучше, а получилось так, как получилось сейчас в отношении к этой школе.
Должны ли мы «спасать всех»?  Приведу мнения по этому поводу двух школ, точку зрения которых полностью разделяю.
Смиренный человек не беспокоится, есть ли цель его существования или нет, - все это заботы нецелостности, желающей повелевать миром. Мы несем в себе вневременное совершенство, и оно побуждает нас отобразить его на внешнем, несовершенном плане. Медитация – это взаимодействие всех доступных человеку способов без какого бы то ни было беспокойства о результате, который будет достигнут, и при этом отсутствие оценки способа достижения и того, приложится ли он к практическим вещам. Пока человеческое сознание не наигралось умом, как способом достижения чего-то вожделенного, но несоизмеримого, ему можно давать ускоренные пути доигрывания этого, чтобы возникло естественное отмирание. Просто отсекая, чтобы познать мир, все «лишние части» своего существа – не выход. Это значит отказаться от духовной эволюции и все равно оказаться в жесткой, деспотической системе.
Каждый человек должен полностью выработать все опыты по всем направлениям – до зрелости, а не до идеалистического запрета более мудрых. Просто необходимо любое систематическое действие – чем бы оно ни выражалось. Если человек действует систематически, это создает у него ритмы. Очень многое в сознании зависит от наших установок. Если человек уверен, установка ему помогает,  если нет – не помогает. Единственное, что может вывести человека к свободе – это синтез всего, что есть, видение взаимосвязи между различными религиями, путями. Только это выводит из противоречий. Все остальное – горькая мудрость накопления различных опытов .
Еще более интересная точка зрения по вопросу вовлечения людей на путь Истины у П. Успенского. Я прекрасно понимаю, как кому-то может коробить слух, сравнение мнений древней буддистской махаяны  или Достигшего Гуру ваджраяны с мнением  какого-то дореволюционного петербургского физика, трудов которого люди либо не читали, либо читали, но не поняли, либо, узнав о нем только понаслышке, как об ученике Гурджиева, уже заранее составили о нем отрицательное мнение. Тем не менее, до сих пор, при всем моем искреннем признании действенности практики школы ваджраяны, я низко снимаю шляпу перед Успенским: глубже, честнее, правдивее и полнее его, ни одна из известных мне школ еще не смогла  описать мир и сущность человека в этом мире.  Передаю слово Гурджиеву.
Эзотерическое знание не скрыто от всех людей, но по самой свое природе оно не может стать общим достоянием. Знание доступно для всех, но вся беда в том, что люди не желают знания и не в состоянии его принять. Есть объективный закон, почему знание не может принадлежать всем, и даже многим. Как и все прочее в мире, знание материально, а значит  в данном месте и в данных условиях ограничено. Материя знания обладает совершенно разными качествами в зависимости от того, берется она в малых или в больших количествах. Воспринятое в больших количествах в данном месте оно дает прекрасные результаты, но взятое в малом, то есть каждым человеком из большого числа людей, оно или совсем не дает результатов или, против ожидания, может принести отрицательные результаты.  (Яркий пример – бурная деятельность по всеобщему спасению А-С и к чему она привела в результате).
Приобретение или передача истинного знания, считает Гурджиев, требует огромного труда и больших усилий как со стороны того, кто получает, так и со стороны того, кто дает. Те, кто обладает знанием, делают все, что могут, чтобы сообщить его возможно большему числу людей. Огромное большинство людей не желает вообще никакого знания, но никому нельзя передать знание силой. Человек должен сам предпринять первые усилия, чтобы найти его источник и приблизиться к нему, иначе рано ли поздно он извратит то, что услышал, что получил легко,  и поставит себя в еще более трудное положение.
У гурджиевцев во Франции и в Лондоне тоже были созданы свои центры – школы эзотерического знания, для которых им приходилось собирать денежные  средства и арендовать помещения. Но, в отличие от «А-С», там никогда не делался упор на социальную деятельность – пропаганду, рекламу, агитацию вступления в ряды, миссионерскую деятельность, тем паче,  не объявлялась акция по «масштабному спасению» - глупость, больше которой для эзотериста трудно и вообразить. Успенский в своих воспоминаниях о Гурджиеве  удивлялся, что последний при организации встречи практикующих попутно создавал для них  много ненужных затруднений – переносил место встречи, вынуждал людей оставаться весь день в ожидании его сообщения о месте и времени нового собрания. Он словно намеренно не хотел облегчать людям знакомство с его идеями.  «Люди не ценят того, что им легко достается. Если человек почувствовал нечто, он будет сидеть у телефона весь день, чтобы его пригасили. А тот, кто привык ждать, чтобы его попросили да еще и предупредили заранее, чтобы он смог устроить все свои другие  дела, пусть продолжает ждать. Интересы  Жизни для него значимее, чем интересы Работы, и встреча со знанием пока еще ничего не изменит в его жизни».

Основной источник всех противоречий  в настоящее время – это эгоистический принцип существования, основанный на захвате, самоутверждении, желании увидеть себя не равным другому. Эволюции необходим иной принцип – отдачи, жертвы, центробежное движение. Без этого принципа синтез сознания, освобождение невозможны.
Сейчас происходит процесс интенсивного самоутверждения во многих оккультных группах, каждый желает проявить себя как часть какой-то могущественной группировки. Истина идет не от самости, а от жертвы – от чистого зеркала сознания.
Человек начинает видеть, что стремясь из тщательно прикрытого высокими идеями мотива овладеть чем-то для себя – а за многими нашими действиями скрывается именно этот мотив – он просто искажает гармонию и приходит к противоречию: нет того, что называют собой даже в мелочном смысле. Сам принцип страдания и заключается в том, что цель, не учитывающая целостности, всегда приводит к противоречиям. Прежде, чем выражать что-то изнутри себя, необходимо выслушать весь окружающий мир. Выслушать мир – значит пребывать в смиренном видении этого мира,  осознать, что все его явления  закономерны и нисколько не ниже нашего сознания.  У так называемых духовных  людей есть укоренившаяся привычка спасать других, которая не позволяет им иметь смирение.
Все методы, которые давались йогами, религиями обращали внимание на то, что процесс жизни во всех ее выражениях есть метод постижения действительности, и подводили к сознательному восприятию текущего мгновения. Во всем и у всего мы можем учиться, использовать, как метод. Желание обуздать исходит из необузданного. Когда ум это осознает, он перестает стремиться к обузданию или не обузданию, он просто стихает, становится безмолвным и наблюдающим. Это и есть контроль над умом.  Если есть установка отказываться от привязанностей, это значит, что  мы привязаны к этому. При использовании любых методов мы выполняем какие-то упражнения, наше сознание направлено на это. А суть познания заключается в том, что мы смотрим  на все ощущения, вызываемые у нас этими упражнениями и безмолвствуем – в нас открывается вечность и молчаливое чувство преображения. Это есть самопознание. А то, что возникает вследствие этих упражнений – здоровье, оккультные силы – это следствие нашего смотрения на собственное состояние. Это не является целью. Ставя внешнюю цель, мы не сможем  изменить себя, не сможем войти в вечное.
Если человек имеет предпочтение одного действия перед другим, основанное не на необходимости, то это говорит об эгоизме, эгоизм – это принцип разделения по признакам неоправданным предпочтений. Но если он не имеет предпочтения, но тем не менее его внутреннее существо направляет его к определенному действию – это следование Божественной воле. В этом случае у нас нет торопливости, смятения, проблемы выбора, мы просто  принимаем то, что к нам приходит со стороны. Мы перестаем видеть внутреннее как отдельное от внешнего. Человек может один раз определить ситуацию так, другой раз иначе. Он опирается не на условные установки, которые могут не быть подлинными, а на свое интуитивное видение Общей Программы.





ПИСЬМО24                4.04.01

После недельного перерыва я снова пришла на занятие. Показалось, что не была здесь целую вечность, бежала, как на праздник. Могу подтвердить на собственном опыте, что фиксация памяти действует. Мое подсознание явно вступило в противоречие с поверхностным сознанием. Последнее все еще спорит, рассуждает, приводит убедительные и умные доказательства своей правоты и противится (или боится?) зомбированию Учением, желая оставаться свободным. Подсознание делает свое дело и тянет меня на наши занятия, неожиданно для меня самой оно заставляет делать то, что требуется в данном Учении. Например, прекратить «заячьи» поездки в автобусах, любить мазохистские эксперименты над собственным телом или зачем-то совершать заранее обреченные на неуспех попытки вовлечь моих знакомых  в йогу. Трое из них уже мои единомышленники – они одобряют мои действия на словах, интересуются, и даже почитывают книжки, которые я им подсовываю, но только на словах. Как только вопрос встает о том, чтобы завтра придти на занятие, им  тут же приходят на память совершенно неотложные дела: «Вот закончу дела с ремонтом… с зубами… с лечением собаки и…» Иных мучают страхи позднего возвращения домой, как будто насильники находят нас только в темноте и совершенно независимо от того, насколько  мы сами взрастили в себе необходимость подобного нападения.  Иным не достает свободного времени, которое находится на многое другое, на мой взгляд, не самое нужное в жизни. Словом, у всех нас, включая и меня, постоянно не хватает веры и воли: мы принимаем теорию, но бежим от ее реализации на практике.
Фиксация памяти (еженедельное вдалбливание и «взбивание» идей Учения) срабатывает невидимым образом: я делаю так, как требует Учение, а не так, как подсказывает мне поступать поверхностное сознание. Не берусь оценивать, рада ли этому. Явное раздвоение личности.
Пришла на занятие в очень плохой физической форме. Видимо, мой «поезд» сделал остановку на станции, где вокзал похож на свалку и напрочь лишен комфорта. Знатоки уверяют, что будут и другие остановки, и мне ничего не остается, как им верить. В голове, и в областях  муладхары - свадхистны, особенно в помещении и к вечеру, происходит все та  же изнуряющая меня пульсация, приятной которой не назовешь. Появилось и странное ощущение в легких – что-то мешает, что не выкашлить, хотя иных признаков простуды нет. Общая слабость и тупость: Сергей задает вопрос по поводу просмотренного по видику, а я даже не врубаюсь, услышанное тут же куда-то уплывает. Типичная карма животного. Мучает тревога, что я чем-то больна, может это у меня такое воспаление легких или что еще похуже? После недельной паузы попыталась сложить ноги в полулотос, и неожиданно пошла волной знакомая ломота и боль во всем позвоночнике, как в тот день, когда меня ломало. Так вот откуда эта боль – это реакция на лотос! Странно: всю  жизнь у меня именно ноги были гибкими и легкими, сковывала скорее шея, верх спины, но не ноги, еще совсем недавно я на шпагат садилась, а тут прямо забастовка с их стороны! Может так у меня идет обострение остеохондроза? Будем надеяться, что это обострение - признак будущего излечения и избавления от плохой кармы, - на что еще мне остается надеяться?
В Тренинге Ветра ощущения тоже  изменились. Держать позу неподвижно 2 и даже 3 минуты уже не трудно, но вот шевеление энергии в теле, которое раньше было редким и радовало, сейчас вызывает не особо приятное ощущение: кружится голова, в теле дрожь и хочется, чтобы это вырвалось наконец-то  на свободу и оставило мою голову в покое! Особенно сильно вибрация ощущается в последнем упражнении тренинга (наклоне к ногам стоя). Когда изо всех сил поднимала голову вверх, к копчику словно подключили генератор, и дрожь пошла до затылка.  Когда мы наконец выпрямились, было странное ощущение «слепоты»: глаза видели свет, но не различали предметы, зрение было настолько расфокусировано, обращено не наружу, а внутрь, что я все видела, как в тумане.  Легли в шавасану под звуки астральной музыки очень хорошего качества. Давно не было таких хороших шавасан: ощущение тела пропало практически сразу, в голове пустота, а звуки казались какими-то объемными сущностями. Они не были зрительными образами, но все же были чем-то  материальным, что мысль фиксировала как сущность, невидимый образ, а не просто звук. Словами это объяснить очень трудно. Выходить из шавасаны не хотелось. 
После шавасаны в положении сидя Сергей начал медитацию на тему   4-х неизмеримостей.  Мой ум явно не хотел следовать его предложению перебирать  лица разных людей и вспоминать свои чувства. У меня вообще плохо идет этот вид медитации, вернее то, что при этом делается,  я называю не медитацией, а думаньем на заданную тему. Для меня медитация, если она случается, всегда начинается с концентрации, а точнее с фиксации взгляда – тратаки.  Тратака делает мой ум тупым. Как совершенно правильно объяснил недавно это явление Сергей, поверхностный ум от неподвижного взгляда (либо от повтора мантры) начинает скучать от отсутствия для него информации и в итоге отмирает. В работу вступает подсознание. А ему-то как раз эти переборы образов, воспоминания и не в тему. Если на них сосредоточишься, то снова вылетишь в поверхностное сознание – прощай медитация! Лично мне вместо этих «думаний» лучше задать себе краткую, но емкую установку – цель мышления, типа тем медитаций Толентино («Истине – мое поклонение», «Трудность – мой стимул», «Свет – мое самопроявление» и т.п. Можно и свою придумать, но краткую и четкую. Сначала держишь в голове эту фразу, а потом и она куда-то уплывает. И ты уже в другом мире -  без тела, без зрения (глаза расфокусированы и ничего не видят, иногда даже цвет освещения меняется или начинает мерцать. Если повезет, то и без мыслей.  Только звуки медитативной музыки слышны, звук у меня не пропадает, но становится ощутимым физически. Впрочем, все описанное приходит не всегда, чаще всего не когда я этого хочу, а когда оно само сваливается на меня, как подарок. В это занятие случилось. И пока Сергей, который в этот день вместо Лены вел эту медитацию, что-то говорил о  Святой любви, я отключилась и конца не слышала. У него, видимо, сильная энергетика, думаю, что это он помог мне войти в состояние. К счастью, все, что говорит и делает на занятии Сергей, во мне сопротивления не вызывает, и это для меня удача. Мне ведь вечно то Учитель не нравится, то Учение, и это сильно мешает практике. В данной группе Учение мне нравится только в интерпретации Сергея. Если он не побоится остаться самим собой и идти своим путем, не став слепым подражателем тех, что «велят», он много достигнет, а нам (по крайней мере, мне) повезет. 
Напоследок расскажу об упражнении «Кин хин» (не уверена, что правильно услышала название) – медитативной ходьбе, которую мы выполняем перед занятиями. Мне очень нравится это упражнение. Вероятно, я его делаю не совсем так, как здесь советуют, но оно на меня действует именно в моем варианте. Цель упражнения - тренировка концентрации и, как следует из книги Майтреи, еще и сбрасывание накопленной низкой кармы. Средство – ходьба на носках и внимание на дыхании: 10 шагов вдох, 10 выдох и т.д. Я во время ходьбы фиксирую внимание только на движении дыхательных мышц, но не считаю. И иду полной ступней – так легче идти быстро, а именно при очень быстрой ходьбе со временем наступает интересное состояние. Главное для меня еще и зафиксировать на чем-то взгляд, но не на чем. Просто расфокусировать зрение в никуда можно, но сложно – картинка перед глазами подвижная. Идеальный вариант – пристроиться в спину кому-нибудь из ребят, кто идет быстро и ритмично, и зафиксировать взглядом точку на его спине, идя след в след. Очень быстро входишь с ним в один темп, и вскоре сознание улетает, а скорость сохраняется сама собой. Не только боль и усталость после лотоса уходят, но и возникает удивительное чувство «полета». Мое тело словно начинает двигаться само по себе и становится легким. К сожалению, это наступает не всегда и не сразу, а как поймаешь «кайф», упражнение уже и заканчивается, ужасно хочется походить еще! После удачного кин-хина и шавасана проходит на удивление хорошо.   


ПИСЬМО 25                11.04.01

Моя 2-я линия Работы – работа с другими, то есть, погружение в жизнь и отслеживание собственных реакций на других, постепенно стала вытесняться 3-ьей линией   Работы – служением Школе. Только Школой сейчас  для меня стала группа Тантра-Ваджраяны. Принимаю ли я  всем сердцем путь, по которому идёт Сергей, ставший моим теперешним Наставником? В моем отношении к нему проявляется двойственность. Чем больше я вовлекаюсь в наши занятия, тем больше понимаю, что и он, и Лена служат одному богу – Гуру А., что они не имеют сомнений и не хотят их иметь, потому что не знают ничего другого и считают данную школу  единственно правильной. Это их счастье. Следуя одним путем, но искренне и целостно, можно достичь цели. Со мной так уже не получится. Невозможно  да и не нужно убеждать  Лену и Сергея в том, что жизнь, в том числе, и духовное постижение,  больше и интереснее, чем этот выбранный ими способ существования, что мир не требует от них делать свое сознание столь узким ради достижения цели, что читать книги других авторов тоже нужно. Буддизм, как он ни мудр, имеет уже почти трех тысячелетний возраст, и даже модернизация его школой АУМ  не спасает его идеи от многих рудиментов прошлого. Мои новые Учителя, подобно всем предыдущим, хорошо вызубрили только свою единственную теорию и, хотя не критикуют другие, но знают их только понаслышке. Понаслышке – значит не читали книг самих Учителей, а  лишь комментарии к ним, высказанные их Гуру. Все услышанное таким образом, не проведенное непредвзято через личный опыт есть ложь, то есть нарушение Заповеди. Поэтому лучше не говорить о других путях ничего, чем говорить то, чего сам не читал. Во всяком случае, я уже не могу представить себе сюжета, по  которому  Сергей или Лена могут попросить у меня,  либо у кого-то еще книгу автора другой школы и искренне захотеть в ней разобраться.  Зачем им это?  Они знают, куда и как идти. Так же, как знают и христиане, которые под страхом смерти не станут читать духовной литературы, не входящей в их каноны. Именно поэтому мне грустно. Самодостаточность позволительна только богу, а нам, людям, она  грешна: мы сознательно отвергаем те уроки жизни, которые нам даются. Как-то раз я заговорила с  Леной о моей любимой книге Г. Гессе «Сидхарта». Её реакция, к сожалению, оказалась предсказуемой. «Хорошая книжка, но это же художественная…». Я не стала развивать тему дальше. Что поделать, от того, что «Сидхарту» написал не Достигший, она не становится для меня менее значимой. Более того, по количеству «битов мудрости» эта маленькая литературная повесть-притча несравнимо превосходит всё или почти всё, записанное в лекциях нашего Гуру, которые я, тем не менее, все равно пристально читаю, не желая упустить в них ничего ценного.  Главная мудрость этой книжечки заключается в словах Сидхарты, обращенных к Гаутаме: «Ты нашел спасение от смерти. Ты достиг этого собственными исканиями – размышлением, самоуглублением, познанием. Но не принятием какого-нибудь чужого учения.  Никому не достичь спасения, благодаря какому бы то ни было учению. И вот причина, по которой я снова пускаюсь в странствие ».  Всякое идеальное Учение только тогда становится Истиной для человека, когда он сам прошел предлагаемый  путь, а не просто поверил на слово другому. Сидхарта  ушел от Будды, чтобы обрести свою  Истину. И он был прав. Кстати, свое освобождение он получил, только поняв, что стать свободным можно не отрешением от жизни, не бегством от нее  и не аскезой,  а единением с миром. Наши привязанности -  это не только то, от чего надо отрешиться, но прежде всего то, что надо понять по сути и этим самым стать свободным от них. Постоянные разговоры о смерти, которые я слышу на занятиях, ничего не решат, но уведут человека прочь от решения насущных проблем жизни ради осуществления собственной, пусть и благой, цели. Не отказ от семьи и детей помог Сидхарте стать мудрым, а именно любовь к сыну и боль из-за  его потери, которая сблизила его не только с другими людьми, но и со всем миром. В самой сути нет различия между нирваной и сансарой, различие существует в нашем восприятии их.   …Мы не поняли, каким образом, в силу какого искажения «Все есть Брахман» превратилось во «Все, кроме мира, есть Брахман»  …
У писателя (только ли писателя?) Кастанеды, исповедовавшего, как я недавно выяснила, тантрическую концепцию мира, есть чудная аналогия – пузырь восприятия. Ребенок рождается в мир открытым этому миру, но тут же окружающая среда обволакивает его органы чувств в непрозрачный пузырь, на внутренних стенках которого он созерцает мир.  Он видит на них не сам мир, а собственное отражение, часть реального мира, пропущенного им через самого себя – свои установки, мнения, опыт, причем, приобретенный не им самим, а другими, и  не теперь, а в прошлом и при других обстоятельствах, часто  понаслышке!  Чем больше он накапливает этого опыта, тем больше его пузырь, тем шире поле восприятия, но в любом случае это восприятие искажено. Мало того, что мы всегда видим лишь часть мира, мы интерпретируем ее в соответствии с той точкой, в которой в человеке происходит «сборка» мира .  То, что ощущает вокруг себя обычный человек, Кастанеда называет словом тональ. То, что существует помимо нас, что не воспринимается нами в силу особенности расположения нашей точки сборки и что включает силу, за которой охотится человек знания (в йоговской терминологии – прану, которую накапливает практикующий), Кастанеда называет нагваль.  С помощью специальной практики мы можем сдвигать нашу точку сборки и воспринимать весь нагваль, попадая в миры других измерений. Чтобы это совершить, Дон Хуан рекомендовал Карлосу накапливать личную силу и идти по пути война. Воин, подобно бодхисатве, добровольно погружается в мир и совершает в нем  контролируемые глупости, но при этом всегда помнит свою цель и делает свое дело. Цель война (Человека Знания, Видящего) – не бежать от мира в нирвану и не приводить в нирвану как можно большее количество людей (это так же не нужно и невозможно, как заставлять женщину выносить ребенка за месяц вместо положенных девяти). Цель практикующего по Кастанеде – расширить до бесконечности сферу своего восприятия, обрести способность произвольно перемещать точку сборки в любом направлении, чтобы свободно  путешествовать  по мирам, оставаясь в них сильным  и сознающим. Это по Кастанеде. По Успенскому цель практикующего - стать человеком № 7: тем, кто достиг наибольшего, возможного для  человека развития, кто сформировал в себе  астральное и каузальное тела, обрел свободу и бессмертие, а главное, кто перестал быть Машиной, управляемой извне, и устойчиво находится в состоянии самовоспоминания. Это состояние по сути та же нирвана, но без ухода из сансары, которая для человека № 7 всего лишь среда, где он существует и делает.  Обычные люди, включая всех нас, вообще не способны делать, они только управляются внешними обстоятельствами и влияниями, совершенно не замечая этого.
 От школы Тантра-Ваджраяны, которая  во многом созвучна сказанному, я пока готова принять и целиком одобряю только практику. Она дает мне полезный опыт и делает это очень эффективно. Когда на прошлом занятии после проверки силы нашей внутренней энергии до и после Тренинга Ветра (с помощью движения пальцев относительно ладони второй руки) я после тренинга вдруг почувствовала потрясающий по своей силе луч, вызывающий покалывание на коже с расстояния почти 50 см (!), я была совершенно ошеломлена. Я никак не ожидала подобного эффекта.  Меня уже не нужно было убеждать в существовании энергии, хотя я и раньше верила  в  ее наличие.  Иметь личный опыт и верить словам – не одно и то же. Это сразу понял Сидхарта из повести Гессе, в этом же требует от нас убедиться Вивекананда, запрещавший практикующим принимать что-либо на веру. Использование специальных практик дает нам опыт самопознания. Мой случай с ощущением энергии – капля в море того, что, видимо, может дать эта школа мне – упрямой и уже сильно зашлакованной материалистке! Практика у Алмазной Колесницы  хороша, но вот их интерпретация цели и средств меня не вдохновляет.    К чему они сводятся?
Для начала вспомним цель, которую ставит более знакомая мне индуистская йога. Брахмаизм устанавливает  варны – брамины, кшатрии, вайшьи и шудра,  то есть – священнослужителей, войнов и управителей, торговцев и слуг. Деление людей на группы предполагает для них  совершенно различную дхарму  (закон жизни, долг) и способы достижения цели.  Конечной духовной целью для всех групп является освобождение, но формы духовной практики для каждой варны свои, например, для шудра почти единственной допустимой практикой является карма-йога. Что же понимал брахмаизм под освобождением? Отнюдь не избавление от страданий и достижение счастья (это было скорее следствием освобождения, чем целью), а  возврат к своей истинной природе – Атману, который есть частица Брахмана, единого и всеобъемлющего начала мира. «Атман есть Брахман» – на этой идее концентрировался практикующий йоги Патанжали.  Средством достижения такого единства служит разотождествление с видимым материальным миром, непривязанность как к хорошему, так и к плохому. Философия Санхья нацеливает практикующего на успокоение разума, очищение его  сознания читта от санскар (в терминологии буддизма – вероятно имеется в виду очищение каузального тела). Когда на поверхности «озера читта» исчезнет всякая рябь, утверждает санхья-йога, практикующий сможет лицезреть дно – Атмана или свою истинную сущность.
Примерно то же, но несколько другими словами, утверждает  буддизм Хинаяны. Но цель здесь  формулируется чуточку иначе и, на мой взгляд, более прагматично – освобождение от страданий. Будда Гаутама, основоположник данного пути, в продолжение философии брахмаизма, во-первых, отказался от деления на варны, признав для всех людей равную возможность  достижения  духовной цели, во-вторых, сформулировал 4 основные Истины. Наш Гуру А. упоминает о них почти в каждой своей лекции, но, на мой взгляд, трактует их весьма расплывчато, многословно и порою невнятно, а наш Сергей, то ли не имея собственного мнения, то ли не осмеливаясь его иметь, зачем-то сначала дает нам послушать лекцию по видеозаписи, которые на слух воспринимаются всеми нами с трудом (что не удивительно!), а потом пытается пересказать их сам – значительно толковее, чем его Учителя, но все же, не внося в это своего понимания.  Грех судить и еще больший – критиковать Наставника, но я возьму его на себя: я бы на его месте не тратила время на показ  фильмов, а, подготовившись дома, своими словами – продуманно, внятно, последовательно и применительно к нашей жизни излагала бы Учение данной школы  нам, избегая повторов и даже кое-что заставляя записывать, например технику выполнения отдельных пранаям – весьма тонкое и опасное занятие, если пускать его на самотек! Такой способ проведения занятий, конечно, много труднее и ответственнее, возможно, он вызовет критику и отторжение тех, кто направляет работу Сергея, но для меня он кажется единственно правильным. Только пропущенное через собственное восприятие и творческое знание дает плоды.
  Периодически на меня нападает состояние, когда становится ужасно  трудно заставлять себя играть в здешнюю игру: цитировать то, что услышано по видику, но далеко не всегда принимается мной, вместо того, чтобы говорить то, что я по этому поводу думаю. Ввязывать народ в дискуссию и этим отнимать у всех время, необходимое для практики, ради которой большинство и приходит в группу, было бы  неправильно, да и мне самой эти споры не нужны – я стремлюсь к успокоению своего разума, а не к обратному процессу. К тому же,  не так уж все это принципиально, с моей точки зрения. Но вот кивать головой и подыгрывать мне так же не хочется, как не хотелось  у Сантош, мучавшей меня другими «завиральными» теориями.  На бумаге, где я пишу для себя самой, я все же опишу мое понимание данного Учения и начну с Четырех  Благородных  Истин.
1. Всё есть страдание. Под словом  «всё», видимо, следует понимать всё из явленного мира, поскольку природа высших миров (каких?) есть вечное блаженство, иначе, зачем бы тогда нас туда заманивали. Именно атрибутом вечного блаженства обладает наше Истинное Эго. Данное заключение я могу принимать только на веру, поскольку никто из моих знакомых «вечного блаженства» не испытывал, а разовые вхождения в состояние, близкое к самадхи, еще ничего не доказывает. Что такое блаженство или вечное счастье? В моем представлении счастье существует только в сравнении со страданием. Как тень не бывает без света, так и счастья не бывает, если не знакомо страдание. Если нет контраста, ощущение счастья притупляется и исчезает. Та самодостаточная радость, получаемая от внутренних резервов собственной энергии, о которой говорит Сергей и его учителя, тоже ведь происходят  на фоне обычных состояний, она не бесконечна, может быть именно потому и не успевает притупиться. В чем смысл и радость бытия жителей Небес (по здешнему - богов), на протяжении нескольких кальп пребывающих в удовольствии, я не понимаю. В мире людей все действительно есть страдание. Либо страдание само по себе (сущностное страдание), либо страдание от того, что удовольствие кончилось (страдание от разрушения), либо страдание от того, что мы чего-то хотим, но не можем получить (страдание от необладания). Кстати, желание побыстрее получить освобождение, следуя этой логике,  есть как раз страдание третьего типа.  Со вторым утверждением Гуру А. и вторящем ему высказыванием Сергея «в этой жизни невозможно счастье» я не согласна. Счастье не только может быть при наличии страданий, но, если смысл страданий кажется тебе оправданным, именно тогда оно и возникает.  Яркий тому пример наши Сейтайши и Сейгойши. Они страдают, живя в миру, и они счастливы,  потому что видят смысл своих страданий. Многие люди, не достигавшие нирваны и не помышляющие о ней, тоже умудряются на склоне жизни чувствовать себя счастливыми, несмотря на прожитую тяжелую, часто очень тяжелую жизнь. И думаю, так и должно быть, если мы – люди, а не животные,   для  которых счастье состоит только в отсутствии страданий и в наличии удовольствий.
2. Причина страданий – наша привязанность. Именно так формулирует вторую истину Гаутама, а не так, как было сказано на занятии «вам не избежать страданий». Последняя формулировка есть развитие первой истины – мы есть  часть «всего», поэтому, конечно, не избежать.  Итак, причина страданий – наши желания и привязанность к жизни. Они появляются не сами по себе, а вследствие того, что мы имеем  желания и выдвигаем какие-то требования к жизни, ставим свои цели и ожидаем их осуществления. Принимать жизнь такой, какая она есть, жить настоящим и реагировать на все приходящее адекватно и без возражений, не предвзято, не цепляясь ни за прошлый опыт, ни за будущее,  есть по Ломовцеву  жизнь в состоянии медитации, в чем я с ним согласна. Жизнь  в  такой медитации, вероятно, есть способ уменьшения привязанности к жизни. Если же мы, живя здесь и сейчас, мечтаем о лучшем перевоплощении в следующей жизни и ради этого отказываемся от семьи, от счастья отцовства, от чтения книг, касающихся не только Святого Пути, от общения с людьми, не имеющего целью поставить их на Святой путь, то этим самым мы точно также взращиваем в себе желания и делаем различение. Иметь возвышенные – святые или духовные  желания типа ускорить эволюцию, спасти людей, наставить их на Путь Истины и т.д. - ничуть не лучше, чем низменное желание «жить хорошо». Они даже опаснее, ибо вводят нас в иллюзию святости и тешат тщеславие: «пусть  я полубезработный и бездетный холостяк, ничего не совершивший в жизни, но зато я могу практиковать уже по 20 часов подряд…»   
3. Есть путь избавления от страданий.    Так сказал Будда, поскольку он прошел по этому пути сам и от страданий избавился. Третья Благородная  Истина дает нам надежду и ориентир наших усилий.
4.  Этот путь состоит в достижении освобождения (дословно – этот путь есть нирвана). Теперь настало время  много и долго разбираться, что подразумевается под техникой достижения освобождения и самим освобождением.  Я понимаю под этим возврат к своей истинной природе, которая идентична природе творца. В школах без бога – к природе,  идентичной Абсолюту, всеобщему, бессмертному и всеобъемлющему сознательному началу, частью которого мы являемся. Теософы эту часть в нас зовут духовной монадой.  Для возвращения  в это состояние разные школы предлагают разные пути. Буддизм Хинаяны – Восьмеричный Святой путь, возможный только для монахов, удалившихся от мира. Махаяна – практику Шести Совершенств (Парамит) или Пределов.
В Парамиты входят: 1) жертвование (денег,  вещей, успокоения и закона), как способ отрешения от привязанностей; 2) соблюдение Заповедей, как способ сохранения и накопления личной энергии, необходимой для практики;  3) терпение – для укрепления силы воли и  тренировки отрешения от желания испытывать только приятное;  4) усилие – для реализации усвоенного Учения в деле, обретения личного опыта тонких состояний в практике; 5) медитация. Что имеется под этим словом в данной школе я пока не поняла;  6) мудрость, то есть видение сути мира во всей его полноте. Последнее, на мой взгляд, не этап и не средство, а цель, что не совсем логично.  Чтобы данные Парамиты были возможны для нашего исполнения нужно обретение Приверженности к Учению, Гуру и Школе (общине) и далее постоянная фиксация памяти на Учении, осмысление его и применение его в жизни.
 О методе  фиксации памяти и ее невидимом действии на подсознание я уже писала, и сам по себе метод приветствую. С приверженностью у меня пока туго. А поскольку туго, то я противлюсь настойчивой записи в мое подсознание того, что местами мне кажется сомнительным. Я не прочь очистить свой ум от прежних заблуждений (фиксированных идей), но совершенно не хочу заменять их новыми, не менее фиксированными. Например, я получаю громадное удовлетворение (не удовольствие, но удовлетворение) от практики данной школы, но мне ужасно хочется умственной тишины хотя бы во время тех  двух  минут нахождения в каждой из поз Тренинга Ветра, где требуется концентрация. Настойчивые теоретические вдалбливания во время упражнений, которые хороши и важны до и после упражнений, совершенно не желательны во время  них: мой ум, начиная слушать слова, уходит от того, что я от него требую – от  ментальной тишины и сосредоточения на энергии. Хотя,  возможно, такие пояснения кому-то наоборот помогают держать позу, особенно тем, у кого концентрация еще не идет, поэтому с этим приходится считаться.  Итак, со способами возвращения в свое истинное состояние, предлагаемыми Махаяной,  более или менее понятно.
Куда более интересный вопрос – зачем возвращаться и надо ли это делать досрочно, то есть, правомерно ли с точки зрения Высших сил наше стремление в корне менять свою жизнь, пусть по ступенькам, завуалировано, но все же в конечном итоге все равно менять кардинально, как этого хочет от нас Ваджраяна?  Снова всплывает в памяти наша с Тилопой дискуссия на тему, как мы попали в этот мир людей – упали сюда по собственной вине или нас послали? Тилопа колеблется с выводом, а я думаю, что послали. И не просто «прошвырнуться и пострадать», а в качестве эксперимента заключили нашу духовную монаду – частичку Пославшего – в материю, где она может испытать страдание. Зачем такой садизм? Надо. Страдание – наш учитель, оно заставляет нас методом проб и ошибок самостоятельно искать свой путь возвращения Домой, но уже на новом уровне. Мы приносим в Дом накопленный опыт, который, видимо, интересен Пославшему, и этот опыт не может быть одинаков у всех людей. Сергей как-то рассказывал, что глупый ученик, уцепившись в руку Гуру, быстрее пройдет через «лес» и достигнет цели, чем тот умный, который сам пытается найти путь по карте или даже сам составляет эти карты. Но мне кажется, что заслуга не в  скорости. Пославшему интереснее тот, кто идет сам. Уж если он выберется из леса, не став «удобрением», то в другой раз в лесу не заблудится и принесет свои карты. Он найдет в лесу новые пути и способы передвижения. Творчество не терпит следования правилам, а наша жизнь не может не быть творчеством, ибо творчество присуще Сущности, нас пославшей. Даже в Ваджраяне прославляют Татхагату – Победителя в Истине, нашедшего свой путь самостоятельно, а не просто слив «свой стакан грязной  воды в чье-то чистое озеро», ценой страданий того, в кого эту грязную воду сливают (я уже поняла, как тяжело даются Достигшим их шактипаты!), и ради сомнительной цели пройти через лес любым способом,  лишь бы как можно скорее из него выбраться.  Зачем он так спешит? Не эгоизм ли это? Человеку дано тело, чтобы он учился у жизни и научился любить ее, несмотря на страдания, а он бежит на Небеса, отказываясь от того, что есть, живет либо прошлым опытом, либо будущими упованиями, но не настоящим. Именно в настоящем он многое упускает, и это есть его Антизаслуга перед Высшим миром.
Есть и еще одна проблема  Как правило, такие торопыжки  не относятся к типу «Хорошего Домохозяина». Термин Хороший Домохозяин взят из школы Успенского. Это – человек, который хорошо воспользовался возможностями, данными ему жизнью: образовал и расширил свой ум знаниями, (как, например Вивекананда, Ауробиндо, Кришнамурти), научился хорошо работать, многое умеет, имеет силу воли и способен обеспечить в жизни и себя, и еще нескольких других, умеет ладить с людьми. Он умело играет в игры жизни, но при этом ничего от жизни не ждет. Он уже понял, что его цель может быть реализована не в жизни, хотя и с ее помощью. Такой, и только такой человек, с точки зрения данной школы годится для духовной практики. Но совершенно для нее не годятся три других типа людей. Во-первых, лунатики. Они не имеют прочных знаний, либо имеют ложные ценности, но не умеют в них разбираться, имея только механическое мышление; они не способны управиться с проблемами жизни и паразитируют в ней, витая в облаках чужих теорий, о которых больше говорят, чем используют. Во-вторых, бродяги – способные приспособиться к жизни, но не желающие этого делать, не заинтересованные ни в чем, ничем себя не связывающие и только ищущие новых впечатлений. В-третьих, хасмануссы – собиратели личной силы для использования ее в личных целях – для повелевания и властвования над другими, живущие часто за счет страданий и труда других. Хаснамуссы не колеблются пожертвовать людьми или создать огромное количество страданий из-за своих собственных идеалов и убеждений.
В нашей группе, вернее во всех группах, подобных нашей, я часто встречаю лунатиков и бродяг. Они или не работают вообще или работают «легко», так чтобы прокормить только себя и не более, у них минимальные потребности, но завышенные оценки своей значимости на ниве духовности. Им не нужны (до поры!) ни дети, ни родители, ни государство, от которого они, тем не менее, получили неплохое бесплатное образование. Впрочем, они и учились тоже легко – порхая и прогуливая лекции, отчего до сих пор пишут письма с ошибками и многого не умеют из того, чему  учат в обычной средней школе. Багаж  прочитанного ими весьма скромен и специфичен, и именно эта узость интересов часто становится предметом их гордости (у нас нет фиксированных идей!). Как правило, они посещают занятия только тех Учителей, кто арендует зал поблизости от их дома.
Наши ваджраянисты тоже куда-то торопятся. В самой спешке беды нет: если ты Хороший Домохозяин и знаешь, чего ищешь, нечего топтаться на месте. Лишь бы цель не была эгоистичной и лишь бы ты действовал осознанно. Настало время поразмышлять о том, что такое Ваджраяна (Тантра  - я еще понимаю!), и в чем ее существенное отличие от классических Хинаяны и Махаяны. Но об этом в следующем письме.


ПИСЬМО  26                14.04.01

Автобус маршрута № 31, ежедневно доставляющий меня с работы домой, петляя по плохо асфальтированным улицам  трех петербургских районов – Невского, Фрунзенского и Московского, в этот день  завершил свое путешествие во Фрунзенском: двери салона неожиданно заклинило, и пассажиров попросили освободить автобус. Вылезать на улицу не хотелось: шел мокрый снег и было холодно. Не успев еще как следует согреться после получасового ожидания автобуса, мне снова предстояло стоять на ветру, надеясь одолеть толпу таких же, как я, высаженных на полпути пассажиров,  чтобы взять штурмом следующий, тоже далеко не пустой автобус. Но это предстояло совершить не скоро. Даже в часы пик автобусы по нашим временам ходили редко. «Будем отмывать карму, - подумала я. – Наверное, в прошлом я кого-нибудь не пустила обогреться в свой дом». Мудрая мысль согрела душу и неожиданно помогла: на горизонте вскоре появилось сразу два автобуса, и обрадованные пассажиры толпой ринулись на их взятие. 
В новом  (по времени его описания, но не по техническому состоянию!) автобусе было тесно и тепло. Стояли в притирку, и только кондуктор – полная, подвижная женщина с зычным голосом и удивительной верткостью, продиралась по салону то в одну, то в другую сторону, время от времени громко восклицая: «Показывайте ваши проездные!! Кто еще желает заплатить за проезд?»  Желающих не оказывалось, да и реальной возможности раскошелиться в такой давке у всех  было маловато.  Где-то вдалеке слега подвыпивший рабочий одного из остановившихся производств бросил вслух мысль о демократах, придумавших всю эту новую жизнь, когда нет автобусов, а на зарплату не купишь даже водки. С другого конца салона некто припомнил времена, когда «у нас все было», а теперь «заводы стоят, а особняки строятся». Тему подхватили охотно и рьяно – все-таки это было каким-то развлечением  в дальнем пути. Лиц говорящих из-за тесноты разглядеть было невозможно, что, впрочем, ничуть не мешало общему разговору. «У кого голова есть, тот и сейчас при деле!!» – заметил чей-то  уверенный женский голос.  «Знаем мы ваши дела,  - ответил мужской голос.   – Одна торговля! Никто не желает работать!»  Тепло в салоне умиротворяло, ругались больше по привычке, чем по потребности души. 
Граждане, перескакивая с одной мысли на  другую и не испытывая особого желания злобствовать,  неспешно перебирали знакомый, джентльменский набор претензий и обид на правительство, обобравшее пенсионеров, рабочий класс, разворовавшее в одночасье всё, непосильным трудом нажитое, обменивались ехидными репликами по поводу того, за кого надо, и за кого не надо   было в свое время голосовать на выборах. Тут же все пришли  к  выводу, что и те, и другие – сволочи.  А поскольку они там воруют, то нечего и здесь платить за  такие удобства! «Тихо вы тут! - зычно прервала дискуссию кондуктор. – Чтоб у меня в автобусе не было таких разговоров! А ну, кто еще здесь не обилеченный?!» – прокричала она прямо мне в ухо.  Я, которая благодаря твердой фиксации памяти на Заповедях, уже давно ездила исключительно с проездным,  находилась в состоянии, близком к нирване: было тепло, а наш автобус неуклонно продвигался  вперед, несмотря на транспортные пробки и периодически затихающий двигатель.
Страна должна просто гордиться гражданами, которые в подобных условиях не говорят о личных проблемах, не хватаются за оружие, а  организованно обсуждают политическую обстановку. Над другим моим ухом неожиданно зазвенел телефон. Молодой парень лет двадцати достал из кармана  мобильник и невозмутимо стал диктовать своему партнеру  интересовавший его адрес.  «А? Да я тут из  дурдома, за жизнь говорят…» - пояснил он своему напарнику причину шума в салоне. Меня начал разбирать смех.  Вся наша жизнь напоминает сумасшедший дом, просто мы не всегда это замечаем.
 При повороте на проспект Славы наш автобус, исчерпав запас своей счастливой судьбы, встал надолго. На перекрестке гаишники разбирались в ситуации столкновения легковушки с междугородней фурой, проспект был забит автотранспортом всех мастей, стоящим в 6 рядов и ожидающим возможности вырваться на свободную проезжую часть. Напротив перекрестка красовался высокий рекламный щит, на котором  каким-то чудаком была  оплачена демонстрация престранного рекламного сообщения: «Тот, кто слушает утреннюю передачу радио НТV, тот  дурак!». Вывеска почему-то никого не удивляла. Я снова чувствовала себя командированной в город Зеро, из которого на самом деле еще и не уезжала.
                15.04.01

Пасха. Сколько помню себя, этот день всегда был солнечным, даже, если накануне стояла плохая погода. В страстную субботу этого года земля при температуре воздуха плюс три неожиданно покрылась густым, мокрым снегом, и задул холодный ветер, принося откуда-то сверху беснующиеся хлопья льда.  На дорогах и тротуарах была масса воды – не пройти, не проехать. В Пасхальное Воскресение в небе столкнулись две стихии: минуты ясного неба, тишины и яркого солнца неожиданно и мгновенно сменялись порывами шквалистого ветра со снегом и густыми облаками. В нашей новой церкви Георгия Победоносца готовились к службе. Колокольный звон тревожил душу и созывал людей к Храму. Казалось, он обещал им невидимую защиту и помощь в противоборстве  ветру. Ветер дул в лицо и валил с ног, не подпуская меня к цели путешествия. Целью был храмовый комплекс, выросший на островах безымянного водоема в недавно разбитом парке у Средней Рогатки.
Эти места я знала еще школьницей. Тогда здесь еще был совхозный яблоневый сад, куда мы всем классом выезжали зимой на лыжах на уроках физкультуры. А в войну на этой территории  шли бои, о чем до сих пор напоминают два дзота, стоящих неподалеку от Московского проспекта. Потом яблоневый сад вырубили, а к 50-летию Победы горожане заложили на пустыре закладной камень с прахом погибших воинов в основание будущего храма Георгия Победоносца. Вырос он на удивление быстро: за пять лет воздвигли кирпичную церковь и обустроили ее изнутри и снаружи, потом стены побелили, а в парке посадили молодые деревья. В это воскресение к своему немалому удивлению,  неподалеку от храма  я обнаружила еще две новые церкви – одну строящуюся, кирпичную и вторую уже полностью готовую, действующую, с  луковичным куполом и приземистую,   напоминающую псковские белокаменные  храмы 15 века.
Пасха – удивительное время. В сердце каждого нормального славянина, независимо от направления его эзотерических или материалистических исканий, в эти дни вдруг просыпается что-то светлое, чистое, и ноги сами собой ведут к храму. Если не  отстоять всю службу, то  хотя бы ненадолго напитаться любовью Христа. Мое обычное посещение нашего воскресного занятия по ваджраяне - бдения во славу Гуру С.А. -  в этот день показалось мне кощунственным.  Чем больше я читаю  лекции Гуру, любезно предлагаемые мне Сергеем, тем больше разочаровываюсь в авторе. Если сам путь еще стоит того, чтобы в нем хотя бы разобраться, то примитивность личности учителя бросается в глаза и вызывает во мне горькое сожаление: я искренне хотела видеть  в нем позитивное, но чем больше его узнаю, тем труднее происходит у меня этот процесс.
Итак, я пошла к Храму. Прихожане вели себя примерно так же, как и я: они крестились у дверей и тут же прилежно занимали очередь за свечами (интуитивное пожертвование с подсознательной целью накопления заслуги).  Заплатив за молитву во здравие своих близких, мы ставили свечи к приглянувшимся нам иконам, на минуту затихали возле них и, перекрестившись еще раз, покидали храм. Мероприятие было  проведено, наступал черед поеданию крашенных яиц и кулича. Несмотря на эту, достаточно наивную игру взрослых людей, в большинстве своем воспитанных в духе атеизма, на сердце у всех было удивительно светло. Ни ветер, ни холодный снег не победил солнца, выглядывающего  из-за туч.
Отношение к Богу, к религии и эзотерический путь, по тропинкам которого я всю жизнь продиралась, для меня всегда проходили в разных, не пересекающихся мирах. Восток давал мне умный инструмент для работы над собой, христианство было самим Богом, суть которого есть любовь. Я могу с ним разговаривать, независимо от того, принимают ли меня в свои ряды христиане или нет, и стремлюсь ли я в их ряды сама. Единственное неоспоримое достоинство нашего православия состоит для меня в том, что оно не занимается агитацией и не ставит в заслугу число завербованных новобранцев. По крайней мере, в явном виде, не ставит.
Посещение храма в пасхальное воскресение есть, конечно, тоже эпизод из жизни города Зеро, но далеко не самый смешной.

Среднестатистический человек не помещается в одном мире. В зависимости от обстоятельств он то и дело обнаруживает себя то в одном, то в другом прибежище страстей, где проявляет совершенно особенные, применимые только к одному этому миру чувства, мысли, мнения, поведение и слова.
Вернувшись из храма, я, планируя вволю поработать на домашнем компьютере, была от этого занятия оторвана телефонным звонком. Хриплый и уверенный голос Моны, передававший во всех его интонациях заранее смоделированную улыбку, я узнала, несмотря на прошествие многих лет со дня нашей последней встречи. Мона – тот единственный человек, кто по достоинству оценил школу Успенского, и кто некогда подарил ее мне. Кроме того, у нее есть интеллект, что в нашей жизни – большая редкость. Как и в прошлые наши встречи, Мона быстро и умело создала передо мной образ  независимой, привыкшей жить на большие деньги и с комфортом, нестареющей женщины, которая умеет лепить жизнь и людей по своему усмотрению. Я не очень верю в правдивость этой роли, но, тем не менее, уважаю ее и побаиваюсь. Именно такое впечатление она и хочет на меня произвести. Правда, нынешняя роль Моны повторяла уже знакомую мне, она всегда со мной находится именно в этом образе. О чем говорили? Обо всем. Нашей группой заинтересовалась, но ходить  (сходить разок) не имеет возможности. Сама только недавно снова вошла в эзотерическую жизнь после почти пяти лет мирской. Курит много (но лучшие сигареты!), бросить не может. Сын не желает ни работать, ни учиться, но с ним она по-прежнему вместе как на эзотерических тусовках, так и на дискотеке. Данный сюжет, уже бывший однажды в ее употреблении, был подан мне как бы невзначай. В настоящий момент без работы, но ждет высокооплачиваемую – нужна домработница, чтобы экономить время на более интересные дела. Периодами ходит на занятия к Саше Губину (300 рублей за одно занятие, публика элитарная, тематика – Четвертый путь, возможности неограниченные, но слабаков и нищих не ждут!). Предложила и мне походить, но такие деньги  - не по мне: скрывать этого я не стала, да и не за чем.  Как и прежде, меня не оставляло впечатление, что Мона больше казалась, чем была, а ее безупречно сыгранная роль была не так уж безупречна. Между сказанным сознательно и отдельными фактами, случайно вырисовавшимся из ее рассказа, было несоответствие. Но я ей подыграла. Я поняла, что не я упустила возможность вступить с Моной в интересную для меня эзотерическую, компьютерную переписку, а она, заигравшись своим величием, упустила шанс получить от меня  много ей полезного. Роль ученика всегда выгоднее роли учителя, ибо  первая наполняет нас новым опытом, а вторая только лишь тешит гордость. В мире Моны, в который меня занесло в этот пасхальный вечер, было интересно, но он был искусственным. 

К наступлению ночи мне довелось побывать еще в одном мире города Зеро, так же имеющем право на свою особую точку зрения. И хотя этот мир пришел с экрана кино и имел жанр мистического триллера, он был удивительно узнаваем. Фильм, о котором идет речь – «Прикосновение» (Россия, 1992г, режиссер А. Мкртчян),  я смотрела уже не в первые, но каждый раз с неослабевающим интересом.  Во-первых, интересные режиссерские и операторские приемы: никаких ужастиков, трупов, крови, но местами - жутко невероятно!  Во-вторых и в главных, –  тема.
Рабочий Мальцев – прекрасный по отзывам всех людей человек, 12 лет тому назад погиб ужасной смертью, спасая завод от возможной массовой катастрофы. С тех пор он начал  время от времени являться своим родственникам - как прежним, так  и вновь возникающим - и внушал им мысль о самоубийстве. Прикосновение к посланцам иного мира действовало неотвратимо: семью Мальцева преследует вереница самоубийств, его дочери неожиданно  убивают своих детей и тут же следуют за ними в мир иной без видимых для этого земных причин.  Следователь, ведущий дело – сильный, здравомыслящий  и жизнерадостный человек, любящий повторять фразу «Жизнь прекрасна и удивительна», вскоре становится мужем одной из дочерей Мальцева и после долгого сопротивления в результате  заканчивает тем  же.
 Мальцев называет себя «форзи» – посланцем потустороннего мира, что,  подобно бодхисатве,  возвращается в наш мир, чтобы спасать от жизни людей. Жизнь – это своего рода болезнь, которую мы не осознаем и считаем нормой, потому что не знаем здорового состояния. А настоящее счастье там, в мире, куда душа уходит после смерти. Мальцев спасает от жизни самых лучших людей, именно лучшие чаще всего уходят из жизни первыми.
Такой вот задумчивый фильм, очень сильно смахивающий на правду. Разве не в том же уверяет нас Ваджраяна? Ну и что, что средства иные, но такие ли уж иные? Буддизм запрещает убийство во всех его формах, и при этом делает всю  жизнь практикующего подготовкой к смерти,  фактическим умиранием для этой жизни.
 Гуру А. радуется (см. его лекции), что … «если женщина преуспевает в совершенном уничтожении сексуального желания, у нее прекращаются месячные », радуется, что его прихожане «с энтузиазмом распространяли рекламные листовки и отчаянно пытались пропагандировать Истину, благодаря чему многие люди потянулись и бросили мирскую жизнь ». Он, как молитву заканчивает большинство своих лекций рефреном: «Человек умрет. Человек обязательно умрет. Человек непременно умрет. Смерть неотвратима. Я надеюсь, во время смерти вы никогда не будете испытывать чувства сожаления по поводу своей жизни!». При этом тот же Учитель не страдает избытком скромности, столь типичным для  всех истинно духовных людей, и заявляет: «Я собираюсь познакомить вас с четверостишиями Нострадамуса, указывающими на то, что именно я являюсь Христом…. Пока я не обнаружил его предсказаний, я намеренно умалчивал, что я - Спаситель ». Та же скромность и неиссякаемый энтузиазм наталкивает Учителя на следующую благую мысль: «Во второй год спасения я решил принимать ваши предельные пожертвования.   …В этот год спасения инициации будут даваться в форме моих личных инструкций в зависимости от вашего предельного пожертвования…»  Предельное пожертвование инициациями, видимо, дает человеку несомненные заслуги. Об этом, ничуть не смущаясь своими предыдущими призывами к верующим как можно скорее освободиться от отцовских и  семейных уз, нам простодушно повествует Гуру: «По правде говоря, когда моя четвертая дочь, Норика, захочет чего-нибудь, она всегда получает желаемое. Например, однажды она попросила куклу, и на следующий день один верующий принес ей куклу в качестве пожертвования ».

Куда бы я ни обратила свой взор – всюду вижу ужасные, смешные, но вполне закономерные для нашего уровня бытия сцены из жизни города Зеро, города, остроумно сотворенного и обозначенного для думающего зрителя  режиссером Кареном Шахназаровым в своем одноименном фильме.


ПИСЬМО   27                4.05.01

Приметы бывают всеобщего и местного значения. Местные действуют только применительно к конкретному человеку и возникают в  результате его личного опыта наблюдения за собственной жизнью. Для меня, например, такой местной приметой, предвещающей грядущую перемену по  работе,   является  смена  секретарши. В нашей фирме с ее потрясающей текучестью кадров всегда кто-нибудь убывает или прибывает, но приход нового человека на место секретаря, с которого я начала здешнюю жизнь, для меня является знаковым событием.
Секретаря Юлю Парфенову, этой осенью принятую мною себе на замену и открывшую новую, счастливую страницу в моей жизни в роли  экономиста по сбыту энергии, с наступлением теплых, майских дней Шеф отправил в принудительный отпуск с последующим увольнением.  Юля допекла своей глупостью не только меня и всех нас, но в первую очередь Подругу. Случившаяся болезнь Юлиной матери и вынужденное отсутствие секретаря на работе создали удобный повод для увольнения. Все произошло достаточно безобразно, стыдно и несправедливо, хотя вполне нормально по понятиям четы Литвиновых. Юля, конечно же, оказалась не подарком для нас, но не до такой степени, чтобы изгонять ее «по собственному желанию» в подобных обстоятельствах. Сейчас мы вообще живем без секретарши. Шеф, обидевшийся на меня за мое неуместное с его точки зрения выступление в защиту социальной справедливости вообще  и Юли в частности, в последнее время меня не замечает. Он не просит меня  ее заменять, а в новом штатном расписании даже не оставил  отдельной ставки инспектора ОК: его обязанности будет теперь выполнять новый секретарь-референт, если таковая найдется в ближайшее время. 
С 1 мая 2001г  я  не только по факту, но и по штату - инженер-экономист с непонятным для меня кругом должностных обязанностей, вписанных, не подумавши, шефом в новую должностную инструкцию. Он вообще смутно представляет себе, что у нас конкретно делает каждый исполнитель, поскольку сам давно ничего исполнительского  не делает, а только командует: критикует нас и строит радужные перспективы, создает фирме рекламу для получения новых заказов. Настроение плохое, угнетает состояние неопределенности и собственной неприкаянности. Примерно такая же обстановка имела место при приеме на работу другой секретарши - Юли Сиволодской, сместившей тогда меня с места секретаря на должность инженера, как оказалось впоследствии, к моему же благу.
Эту секретарскую должность, с которой я срослась и каким-то образом даже полюбила,  я сейчас одновременно и ненавижу – за ее унизительное, лакейское  положение,  и люблю -   слишком хорошо знаю все ее  тонкости  и даже ревную, болею душой, видя, как другой человек, оказавшийся на «моем» месте, разваливает весь мой с трудом созданный порядок. Впрочем, Шеф этого порядка как раз и не замечает, он выше этих, касающихся только меня, подробностей, отнимавших у меня столько времени и душевных сил. Он никогда и никого не хвалит, а сейчас и вовсе на меня сердит. Это меня угнетает. Я  снова  чувствую себя ненужной и лишней и тоскую о временах, когда мне не хватало времени переделать все дела: зачем я тогда роптала на судьбу за обилие этих дел? Мой язык и мое неумение скрывать свои эмоции – вечные мои враги.
Пропустив из-за дачи более недели занятий в группе, я и в йоге очень быстро растратила свои заслуги. Никаких мистических приобретений давно уже нет и в помине, кроме того, меня  мучает чувство неловкости за свое последнее послание Сергею из цикла «Записки практикующей», где в основном идет моя критика Учения – справедливая, умная, но … к чему? Все, что я критикую, всегда и неотвратимо работает против меня. Этот приобретенный горький опыт меня ничему не учит, я снова и снова продолжаю вслух говорить то, что считаю истиной, невзирая на возможные последствия этого как для меня лично, так и для общего дела. В том, что произносимое мною вслух есть абсолютная истина, я, конечно, не уверена, но я опять предпочитаю быть адекватной своим настроениям, а не разумной осторожности. Поведение окружающих меня людей в сходных ситуациях дают мне убедительные примеры того, как надо себя вести, но не вразумляют: я остаюсь прежней.
Способны ли мы вообще изменяться?  Иногда мне кажется, что все наши достоинства и наши недостатки, единожды сформировавшиеся в юности, так и остаются кристаллизованными до конца жизни. Мы не можем быть другими, сколько бы ни понимали необходимость изменения, потому что, если бы мы могли, то давно бы уже были другими.
Итак, Юля Парфенова уволена, а все еще не обрисовала ее портрет в своих записках. Каждый образ, промелькнувший перед нами, не случаен, он не только - отражение в зеркале моих Я  конкретного человека, но и мое отражение в нем: не зря моя сущность притянула к себе именно этого человека. Крайне важно понять, почему именно этого.
Юле 34 года, хотя выглядит она лет на 25. Худенькая, не красавица, но и не урод. При этом впечатления вкуса, ума или интеллигентности не создает. Не замужем, закончила техникум авиаприборостроения, без детей, что и привлекло меня к ней при отборе кандидатур. Впоследствии выяснилось, что дочь у Юли все-таки есть, но живет в другом городе. Родила она ее 14 лет назад, ее мать внучку в дом взять не разрешила, а родители  отца младенца  забрали его к себе со словами «тебе даже собственного ребенка доверить нельзя!».  Юля простодушно говорит  о себе все, даже порочащее ее, что меня как раз и привлекает в ней, как когда-то привлекло и к Валерке. Больше всего в жизни я не люблю в людях игру, стремление казаться лучше, чем есть на самом деле, хотя и понимаю, что жить надо как раз так, а не «на распашку».
По поведению Юли никогда не скажешь, что она была матерью, что она переживает из-за того, что ее дочка ее не видит, а при их редких встречах зовет не мамой, а просто Юлькой. Отношение Юли к случившемуся и, вообще, к ее собственной нелегкой судьбе какое-то то ли инфантильное, то ли скрытное и озлобленное, понять трудно.  На своих пожилых родителей Юля постоянно «катит бочку». Об своей умершей бабушке вообще говорит с  ненавистью,  та до сих пор «является в их дом» в форме шагов, стуков и незримого присутствия, к которому Юля уже привыкла. Мать – тоже «злейший ее враг и эгоистка, испоганившая ей жизнь», при этом она ее обхаживает, как умеет. Что она умеет – сказать трудно, хозяйственности в ней нет напрочь никакой, неумеха и грязнуля (за исключением одежды), из-за чего не совершенно не комплексует и считает для себя нормой.  Понимания необходимости прощения и любви в ней тоже нет, зато самомнения достаточно,  желания что-то изменить в себе самой – ноль.  От  иных ее  рассказов о себе мне становится неуютно.
На наших спектрэнерговских застольях Юля пьет водку наравне с мужиками и  после этого начинает нести пошлости. Неизящные манеры, неразвитый интеллект, полное отсутствие женственности в бытовых делах, - по сравнению с ней, я сама себе кажусь идеальной женщиной! На первом субботнике по ремонту офиса Юля поразила меня своим неумением делать что-либо руками и при этом нежеланием постараться приложить усилия. Зато была полная готовность принимать участие в работе, ни от чего не отказываясь, и  отсутствие желания свалить домой пораньше. Для меня такое «рыбье» поведение всегда загадка: я или выкладываюсь по полной, или стремлюсь свалить, но создавать видимость занятости не люблю и не умею.
Печатает Юля  быстро, профессионально, но абсолютно не понимает того, что пишет, не имеет чувства красоты документа. Её собственная грамотность близка к нулевой, хотя перепечатать текст она может без ошибок. На работу приходит без опозданий, несмотря на двухчасовую дорогу из Колпина,  уходит поздно – домой не рвется. Но свое рабочее время проводит достаточно бездарно: никакой личной инициативы, воображения, активности, даже свое рабочее место не хочет или не умеет организовать, благоустроить: как кошка, которая будет спать на мешающей ей тряпке, но не догадается стянуть ее зубами в сторону. Юлина бестолковость или бессознательность при внешнем невозражении (по ее словам, привычке, что на нее все кричат, отчего  она уже на это не реагирует), при  показной  старательности (чтоб отвязались) рано или поздно начинает раздражать всех. Ее письма всем нам постоянно приходится перепроверять, поскольку все описки и недомолвки  автора слепо повторяются ею без малейшего понимания  задачи.  Именно эти качества Юли повергли в шок нашу Подругу, настроившую Шефа на необходимость смены секретаря.
Юлина мама – инвалид. У нее застарелый диабет, при котором не желательно было иметь детей, но возобладал ее эгоизм и, по словам Юли, испортил ей жизнь, не дав создать семью и привязав к матери. Потом был инсульт, потом – ампутация ноги : Юля превратилась в няньку матери, хотя няньку странную – большую часть времени ее мать проводит одна или с пьяницей мужем (по словам Юли), поскольку  Юля целый день на работе или еще черте где, лишь бы не дома.  На прежней работе ею тоже  были недовольны, о чем Юля не стеснялась рассказывать. Именно эта ее откровенность в отношении себя мне импонирует. 
Книг Юля не читает, увлекается вокально-инструментальными ансамблями, куда по знакомству имеет возможность  ходить бесплатно, причем не элитарными, не крутыми ансамблями. Любит носить модные, крутые вещи, но без особого вкуса и шика (чувствуется нехватка денег). Из хороших качеств есть одно удивительное, которое, впрочем, со временем начинает раздражать: чтобы ты ей ни сказала, даже на предмет, ей абсолютно незнакомый, она тут  же подхватывает твои слова «вот и я думаю… (и повторяет концовку твоей же фразы)». На словах она никогда с тобой не спорит, не возражает, но как бы и не слышит твоих советов и пожеланий; себя ни за что не осуждает, принимая за данность все, что в ней есть, без желания это изменить. Никогда не слышала от нее выражения чувства любви, жалости к кому-либо, сострадания. Хотя охотно говорит о домашних питомцах – кошке и собаке, которых любит и находит у них взаимность.
Возможно, живет в скорлупе – не без причины относясь к жизни с настороженностью и недоверием. Может это нас и сближает, ведь при множестве внешних различий, которые больше похожи на сходство, именно внутреннее, причинное сходство обычно больше всего вызывает в нас возмущение к «отраженному образу». Я часто покрикиваю на Юлю по работе, и в то же время жалею ее. Когда мне нужно с кем-то поболтать – снять напряжение, я иду к Юле. С ней, как с собакой, можно говорить все, не рассчитывая на понимание или разумный довод, но с полной уверенностью, что тебе будут поддакивать, пусть и перебивая своими рассказами. Может быть, мне просто  нужен кто-то, на фоне кого я кажусь себе умнее, умелее и гармоничнее? Грустный и постыдный вывод.  Шеф может ставить мне в вину мой выбор Юли при приеме. Тогда я ее не раскусила (плохо разбираюсь в людях?) или не захотела раскусить, клюнув на подсознательное желание приобрести отражение- антипод, выгодно меня оттеняющее?





ПИСЬМО  28                01.06.01

Итак, вместо Юли у нас работает новый секретарь-референт - Елена Владимировна Дедова.  Ей сорок лет, без детей и мужа, по знаку Весы, то есть всем однозначно нравится. Умом не блещет, компьютера не знает, но исполнительна и дипломатична. Лишнего не делает, с делаемым не отождествляется, но это всех устраивает. Меня тоже, потому что у меня опять много своей работы (сдача исполнительной документации по объектам, расчеты с потребителями энергоресурсов), и мне только в радость сбросить с себя заботы отдела кадров. К тому же, ни секретарский  принтер, ни компьютер, ни их ужасное техническое состояние меня, наконец-то, уже не волнует. У меня теперь на рабочем столе стоит  компьютер, куплен собственный принтер, калькулятор, есть уютная комната на двоих с Таней Мишуниной, которая меня во всем устраивает (умная, обязательная, с хорошим характером), и стеллажи со всей нужной нам двоим документацией. Мой непосредственный начальник – Подруга, меня тоже устраивает: она по-женски знает исполнительское дело, без тараканов в голове и дает задания по существу, а не занимается демагогией, как Шеф. Все остальное можно перетерпеть. Почему-то я перестала  бояться Подруги и вполне расковано разговариваю с ней, чего напрочь не было со мной раньше
 В то же время в нашей фирме не все ладно. По-прежнему ни один объект не сдается как надо и вовремя, есть масса искусственных проблем и заморочек чисто  субъективного характера. Самое слабое наше место – кадры, организация труда, руководство.  Одни умеют только командовать, не зная дела, другие не умеют как раз организовать труд других и занимаются словоблудием и витанием в облаках, вместо принятия на себя ответственности. Работаем и живем мы чисто по-русски, с той долей загадки, которую не понять иностранцам. Нас бесплатно кормят на работе, но задерживают зарплату,  мы в долгах, но и нам должны еще больше, наш день абсолютно не нормирован – пока шеф в офисе, рабочее время большинства из нас продолжается.
 Горбунов – новый технический директор, занявший место Шамраева, пошел на вторую стадию  Первую он прошел удачно, но временами к ней возвращается, то есть занимается словоблудием и посылательством к Знающим в вопросах, где он не компетентен, но не желает этого показывать (то есть, почти во всех вопросах). Сейчас Горбунов в муках сдает Итальянскую (как когда-то Шамраев сдавал Фонтанку 58), насилуя всех, кто под рукой.
Шеф, как всегда, самоустранен и вечно сердит, занимается только высокими материями. С каждым годом он все больше напоминает мне стареющего Ельцина с его старческим величием, самодурством и неожиданными выходками. По работе почти все мы стараемся не приходить к нему с вопросами, чтобы не терять времени на пустые разговоры. Нам хватает и его инициативы ввязывать нас в совещания на долгие часы. Шеф плохо себя чувствует, плохо выглядит и, кажется, понимает, что не пользуется искренней симпатией. Под его имя нам дают новые заказы, но выполнить их под его руководством (вернее, отсутствием руководства и наличием искусственных сложностей, которые он порой создает) мы не можем. 
Машенька пишет диплом и готовится к его защите. А студенческой молодости, любви у нее так и не было. Что же впереди? Паша собирается отбывать срок 1,5 года в немецкой армии, в частях спецназа. Звонит регулярно, а его последний подарок сразил меня наповал и очень ценен мне – его собственный ноутбук Toshiba 1910, на смену которому он уже приобрел себе новый. В результате теперь у нас дома не только собственный принтер Cannon BJC 2100, но и два компьютера (Пантелеймон и Тошка), причем, оба лучше, чем тот, на котором я сейчас печатаю этот текст на работе (то есть мой старенький, полный вирусов и  завихрений  i486-ой  с  ОЗУ в 12,0 МБт).
Словом, жизнь совсем не так уж плоха, как кажется, по крайней мере, дом, работа, йога есть то, что  доставляет мне удовольствие и любимо мной при всех их недостатках. Может быть где-то есть что-то лучшее, но они – мои, и потому мне особенно дороги. Вспоминая свое состояние подвешенности, непричастности, которое было у меня в последние дни моей работы в ФинЭке, я понимаю, насколько я счастлива сейчас. Я научилась ценить все, в чем я чувствую себя «своей», о чем  могу сказать «мое», и ни на что другое, лучшее, не хочу его менять.


ПИСЬМО 29                04.06.01

Весна в нашем городе – удивительно красивое время. Я не имею в виду календарные март и апрель, которые больше похожи на грязную, линяющую и больную зиму, а питерские  май и июнь. Вот их-то вполне можно отнести к весне :зелень по весеннему сочна, в городе повсюду цветут деревья и кустарники – сирень, барбарис, каштаны и акация, а о теплых днях мы все еще только мечтаем. Это о погоде.
Давно не  писала о политических новостях: их, слава богу и президенту, нет, по крайней мере, крутых. Летом планируют поднимать со дна Баренцева моря затонувший Курск,  Израиль воюет с Палестиной, а югославы – друг с другом, в Чечне по-прежнему постреливают с обеих сторон. Очень много воздушных катастроф и стихийных бедствий, думаю, что их больше, чем обычно, и это вызвано не только нашей журналистской свободой. Цены растут, а зарплата (моя) остается на уровне 100 у.е. в месяц,  что,   наверное, немало, в сравнении  с благосостоянием одной группы людей. В сравнении  с другой,   она несерьезна.
13.06.01
Совесть бывает приобретенной и реальной. Такое разделение придумал еще Г.  Приобретенная целиком зависит от устоев общества, его правил, обычаев, от сложившегося мнения окружающих. Приобретенная совесть редко создает в душе истинные угрызения и работает чаще всего под давлением страха быть пойманным. Не будь страха, мы, возможно, вели бы себя совершенно иначе.
Реальная совесть – это то, что входит в наше личное представление о справедливости. Действуя против нее, мы всегда чувствуем себя неуютно, даже если наш поступок не уличен, а иногда и законен с точки зрения существующих правил. Реальная совесть довольно часто бывает не в ладу с приобретенной.
Воровство – это грех. Воровство у общества – тоже грех, даже если это общество обкрадывает тебя по закону и с завидным постоянством. Пользоваться общественным достоянием на холяву – проступок с точки зрения реальной совести. С точки зрения приобретенной – тоже: какое общество не провозглашает желания тебя поймать и наказать,  если ты отказываешься его субсидировать! В частности, речь идет о безбилетном проезде в транспорте.
 В наше время средняя сумма честно оплаченных  поездок на работу и обратно составляет порядка 20 рублей в день, местные служебные командировки, которые у нас  никто не оплачивает, добавляют к этой сумме еще около  ста рублей в месяц. Итого - 500 рублей. Это пятая часть моего «чистого» месячного заработка. Но  это, если платить по правилам. Платят далеко не все. Кто не берет билета  равнодушно и принципиально, предпочитая лучше оплачивать штрафы, кто придумывает обходные пути.
Мне стыдно, унизительно и постоянно страшно проходить в метро по маминому льготному удостоверению.  Но мне жалко денег. И реальная, и приобретенная совесть меня одинаково мучают. Люди, подобные нашей Подруге, в этих ситуациях не мелочатся,  они всегда оплачивают проезд, но не потому, что они честнее, и даже не потому, что богаче. Попадаться за безбилетность для их положения  унизительно. При этом они не упустят случая утаить налог от государства, чтобы «свести концы с концами» не без выгоды для себя и в гораздо больших, чем мы – мелкие жулики                - масштабах.   Как в этом случае действует их реальная совесть?
 Я хотела бы жить в соответствии со своими принципами о предельной правдивости, но я не живу в соответствии с ними. И даже не потому, что мне так уж не хватает денег. Главная причина моему поведению – не бедность и даже не жадность, а правила игры, реально сложившиеся в нашей стране. Воруют все, только совершенно по-разному, и чем больше величина украденного, тем менее она презираема и менее наказуема. Понятия реальной и приобретенной совести, сплетаясь в неразличимый узел, становятся все менее узнаваемы.  Каких  воров мы встречаем в повседневной жизни?
Первая категория воров -   «принципиальные» жулики, которые  ездят «чистым зайцем» – нахально отказываются платить кондуктору и держат наготове дежурную десятку для штрафа, что экономически крайне выгодно. К ним же относятся и те молодые люди, что на глазах у дежурной ловко и уверенно перепрыгивают через турникет метро, упираясь руками в боковые стойки, – настолько ловко, что даже хода не замедляют.  Эти для себя твердо решили, что для них закон не писан, ни реальная, ни приобретенная совесть их не мучает.
Вторая категория воров – «первачи», те, кто в транспорте заплатят непременно – не унизят себя мелочностью, но бензин служебной машины да и многие другие общие блага расходуют не в меру и не всегда для работы: ущерб от них государству или фирме  неизмеримо больше, чем от первых.
Третья группа воров – «пугливые» жулики. К ним отношусь я. Их мучает приобретенная совесть, от чего они изыскивают обходные пути – ездят по чужим льготным билетам или поддельным проездным. Иногда попадаются. Одной из моих Я – принципиальной максималистке, упертой в мнимые ценности бытия – они глубоко противны. Другой моей Я они противны тоже, но она их оправдывает, во-первых,  собственным желанием сэкономить деньги на более важное, во-вторых,  всеобщим воровством, ставящих всех нас – россиян, живущих после перестройки -  практически на один уровень паршивости.
Опишу два омерзительных эпизода из моей жизни, подорвавших во мне многие идеалы, как в отношении себя самой, так и общества, которое больно уже неизлечимо.
Был зимний сумрачный вечер. В автобусе, «мчавшем» меня домой с работы где-то в районе Софийской улицы в те времена, когда я еще не покупала автобусных карточек, меня заловили двое контролеров. Несмотря на дурное освещение и мой уставший вид, они не поверили, что я -  житель блокадного Ленинграда. Начался допрос, и я быстро созналась, что удостоверение мамино. Меня похвалили за то, что не стала упорствовать и сказала правду, удостоверение отобрали и предложили выйти из автобуса вместе со вторым напарником контролера. Само по себе предложение выйти могло бы показаться странным, если бы я была в более спокойном состоянии. На улице, прямо на остановке мне долго рассказывали об административной ответственности за нарушение, навязчиво пытались показать мне документы, удостоверяющие их, контролерскую личность, объясняли мне, что легко  могут установить мою и не только забрать документ, но и взыскать страшную сумму денег в размере около  тысячи рублей (точнее я или не запомнила, или не услышала). Потом, - точно я уже не помню последовательность нашей беседы, -  мне предложили заплатить им посильную сумму, а они «постараются оформить меня как безбилетную» и вернуть удостоверение.  Взяли тогда с меня столько, сколько у меня с собой было – сто рублей, посетовав на то, что это ничтожно  мало по сравнению с тем, сколько положено, но «они же не звери». Удостоверение мне вернули и даже предложили организовать мне бесплатный проезд до дому, но я, внешне заторможенная и спокойная, а внутри вся взвинченная, переполненная отрицательных эмоций и подавленная собственным унизительным положением, от их странного предложения отказалась и пошла пешком в сторону  проспекта Славы.
 Окинув взглядом произошедшее, я уже ясно увидела в нем несуразности,  доказывающие, что ничего другого, кроме этого  исхода не могло и быть: ни малейшего желания доводить дело до административной ответственности у контролеров не было.  Я  была не первая и не последняя в череде их «клиентов», моя карма была оплачена, а угрызения совести за свой позорный поступок больше меня не мучили – охотники  и добыча сравнялись в степени своей паршивости. 
Второй случай произошел совсем недавно.  Запасясь автобусной карточкой для поездок на работу и домой, я продолжала ездить «блокадницей» в метро  по своим служебным делам, – внутренне сжимаясь от страха и загоняя неприятные эмоции внутрь. Дежурные метро злобствовали редко – они либо не сопоставляли увиденный документ с моей личностью, либо вообще были заняты своим. В сторону милиционеров, изредка стоящих неподалеку, я старалась свой документ не разворачивать.
Не все коту масленица,  приходит и постный день. Я снова попалась.
Милиционер, проявив дополнительную активность, проверил мой документ и  потащил меня в милицейский закуток на станции метро, где сидел  еще один  молодой участковый. Начался допрос. На мой глупый отказ называть свою фамилию, мне предложили альтернативу – устроить обыск сумочки в присутствии понятых или стать задержанной.  Упиралась я недолго, фамилию и год рождения сообщила. По телефону быстро выяснили мои паспортные данные и составили протокол, удостоверение изъяли. Долго и убедительно рассказывали мне об ущербе, наносимом государству, о статьях уголовного кодекса, интересовались моей зарплатой и завидовали льготной пенсии моей мамы, которая, по их мнению, много больше их, милицейского оклада. 
 Выглядела я и вела себя в это время не лучшим образом - жалко, непоследовательно, глупо. Когда ситуация захватывает нас врасплох, мы редко ведем себя умно и с достоинством, еще реже – верно предполагаем заранее, как будем себя вести и что из жалкого, пугливого и нелогичного может из нас вылезти наружу в обстоятельствах, в которых мы еще не бывали.  Конечно, я предложила им оплатить штраф и, забрав удостоверение, разойтись по сторонам, но успеха мое предложение не имело. Кроме того,  участковых  было двое.
Вместе с протоколом и моим  удостоверением, один из участников инцидента, повел меня на улицу – в «участок», который, видимо, находился где-то поблизости. Шли мы подозрительно медленно. «Ну и что дальше?» - спросила я, начавшаяся уже раздражаться этой медлительностью. Мы провели на станции за  беседой и пререканиями почти час, я безнадежно опоздала в организацию, куда хотела отвезти документы, и устала от переполнявших меня отрицательных эмоций. С потерей удостоверения я уже смирилась.
- Ну, не звери же мы, в конце концов… – произнес участковый фразу, которую я уже слышала.
- А-а-а, ну понятно! И сколько я вам должна?  – брякнула я и испугалась: стоит ли злорадствовать до срока и рубить сук, на котором сижу? Но, похоже, бояться было нечего. Начались прения. С меня запросили стоимость единого проездного (270 рублей). У меня с собой было двести. Но меня уже разобрало зло, и я начала торговаться.  Заявив милиционеру, что у меня с собой только сто и ни копейкой больше,  я предложила ему взять, что есть и разойтись полюбовно. Ответ потряс меня до глубины души своей откровенностью:
- Ну, нас же все-таки двое… А вы займите у кого-нибудь!
- У кого? – поинтересовалась я.  – Прямо здесь, на улице?
- Ну, сходите на работу, возьмите в долг…
- Нет уж, дудки! Не хотите, не надо. Пошли в милицию.
           После некоторого замешательства, мой страж законности, буркнул: «ну, ладно, давайте» и получил от меня сотню. Удостоверение возвратил, а протокол разорвал. Спасибо я ему не сказала.
            Я много слышала  о гнилой сущности нашей милиции, но до сих пор лично с этой проблемой еще не сталкивалась. Я не склонна считать людей этой неблагодарной профессии продажными. Впрочем, причем здесь милиция? Чем она хуже контролеров и инспекторов, привычно  живущих поборами вне зависимости от того, сколько им платят за работу. Платят, конечно, очень мало, но разве другие россияне, часто имеющие гораздо большие заработки, отказываются от дополнительных, левых?   
           Самое простое сейчас сказать избитую фразу о том, что все наше общество прогнило и  что не осталось больше честных людей, подразумевая при этом, что я – единственное исключение из правил. Я - не исключение. Даже не имеет особого значения, испытывала ли меня судьба «холявой» или нет. Ни я, ни кто-то другой, не может с уверенностью сказать, что не устоит перед искушением (пусть не в первый, но в третий, в четвертый раз), если ему это искушение будет предложено. Далеко не все профессии имеют  сложившуюся  в народе форму дополнительного приработка, как инспектор, милиционер, контролер. Подарки за то, чтобы просто исполнялось то, что положено по окладу, получает учитель, врач, санитарка. Часто это вовсе не означает, что они не стали бы исполнять своих обязанностей без подарка. Но от коробки конфет еще никто и никогда не отказывался.
           Люди других профессий, чья работа не связана со сферой услуг, не становятся от этого другими. Никто не дает взятку и не дарит конфет инженеру или вагоновожатому, но что заложено в подсознании этого инженера или вагоновожатого, как они поведут себя,  попадя  в ситуацию искушения, никто, включая и их самих, не знает.

           ПИСЬМО  30                20.06.01

           Национальный вопрос всегда был и остается одним из самых щекотливых. Национальные черты характера так или иначе вылезают из каждой личности, причем, чем малочисленнее нация, тем они более индивидуальны и однозначны. В крупных нациях, вобравших в себя множество кровей разных народов, разнообразие людских типов стирает общенациональные черты и нарушает логику их определения. Так русские люди таят в своей глубине все – от черта до святого, и их поведение достаточно непредсказуемо. Впрочем, непредсказуемость укладывается в правило – народ, управляемый  знаком Водолея, таким и должен быть.
Самый больной национальный вопрос – еврейский. Евреев издавна притесняют и недолюбливают, но и сами евреи подсознательно подталкивают к этому, «любят» эту игру. Трудно вызвать к себе симпатию, всей своей жизнью утверждая себя особым, богоизбранным народом, у которого свой, особый обет с Богом, особые задачи,  права и правила игры.  В моем понимании как раз  ощущение собственной исключительности перед Богом есть главный признак недуховного проявления.  Каждая душа человеческая и ее личный путь индивидуальны и неповторимы, но ни один путь не выше другого перед Богом.
Национальные черты евреев очень характерны. Евреи умны и талантливы, они не бросают на самотек ни воспитания своих детей, ни своих близких – родных и друзей, они крепко держатся  за своих и этим защищают себя, сколько бы внешне ни ругались друг с другом. Они одновременно и открыты в своих высказываниях, и трусливы – редко где увидишь пассионарного еврея, выступающего за красивую идею в одиночку и наперекор собственным интересам, «себе на голову», но, собравшись вместе и продумав каждый шаг, именно евреи способны сколотить крепкую партию, ломающую все привычные устои и берущую власть в свои руки.
  Евреи – великие космополиты, они живут не там, где родились, а где им лучше жить, и идет это не столько от корысти, сколько от ощущения собственной богоизбранности: они чувствуют себя настолько «особым народом», что все прочие нации просто по определению не могут быть их малой родиной. Евреи хотят хорошо жить сейчас и здесь, на Земле, – так им обещал Бог, менее всего они заботятся о бессмертии своей души или беспокоятся о тщете своей души, подобно русским юродивым, вечно испытывающим тайную вину перед Богом за малейшее свое  земное благополучие.      
Многое в поведении евреев объясняет их религиозное сознание. Еврейская религия проникнута мессианской идеей, которая стоит в ее центре. Даже после того, как истинный Мессия был евреями отвергнут, у них остается та же обращенность к будущему, настойчивое требование установить справедливость на земле, во имя которой они готовы объявить войну всем историческим традициям и святыням. Маркс был типичным евреем, – он провозгласил требование земного блаженства в социализме, восстав против всех святынь и распространив идею мессианства на пролетариат, как на избранный класс. Социализм имеет глубокие корни в тьме веков и идет от евреев, поскольку также ожидает кровавого  судного дня, когда все зло будет окончательно побеждено добром.
Если ариец ощущал Бога внутри себя, то еврей считал невозможным лицезреть Бога без опасности погибнуть, он снизу и вовне смотрел на его бесконечную высоту. У греков, типичных арийцев, никогда не было мечты о справедливости на земле, их волновало бессмертие души. В еврейском понимании бессмертен лишь Бог. Человек, по их убеждению, может продлить свое существование лишь в детях, отсюда  жажда земной правды и земного блага. «Еврейский мыслитель держался того мнения, что, если в мире немыслима справедливость, то пусть мира совсем не будет» . Еврейское религиозное сознание не ставит судьбу человека в перспективу вечной жизни, а лишь в перспективу исторической жизни на земле.
Если арийцы по своей природе индивидуалисты, то евреи коллективисты, им чужда идея индивидуальной свободы и индивидуальной вины, для них существенна лишь вина народа перед лицом Бога и его обет с ним. Если ариец строит дом для вечности, то иудей хочет, чтобы добро пришло, пока он жив, он не хочет ждать. Иудей  слишком верит в Бога, ариец же верит в бессмертие человека. Иудей не способен, как христианин, к покорности Провидению. Для христианина нищета и унижения – добродетели, для иудея – бедствия, с которыми надо бороться.
Евреи легко становятся революционерами и социалистами.  Но идея земного царства у них не светская ( у евреев почти никогда не было собственного государства),   а религиозная. Страстное желание земного царства привело к противоположности – к исторической бездомности. «Христос, которого они ждали более всех народов, не осуществил их упований – не стал земным царем, пришел в образе раба и был распят, явился в образе смиренной, а не торжествующей в земной жизни правды. Он отверг своей жизнью и своей смертью упование евреев и потому не был узнан ими».  Таким образом, в христианстве было опровергнуто то, что еврейский народ – Божий народ. В христианстве избранный народ– не национальность (как в иудаизме) и не класс (как социализме), а церковная община.
 Французский католический писатель Леон Блуа  так сформулировал основную трагедию еврейского народа: «Евреи обратятся лишь тогда, когда Христос сойдет с креста, Христос же  может сойти с креста  лишь  тогда, когда евреи обратятся». В этих словах не только трагедия еврейского народа, но и всечеловеческая. Главное возражение против христианства состоит в том, что оно не осуществилось в мире, правда не победила на земле, а страдания продолжаются. Это типичное возражение   еврейского мироощущения, основанного на убежденности, что добро должно  победить зло на земле.
 Христианская история находится во внутренней борьбе  с еврейским духом. Отношение к мироощущению евреев есть испытание для христианского духа. Как податливость ему, так и антисемитизм, переходящий в насилие, одинаково не выдерживают этого испытания.
 02.07.01
Какова природа национального характера, такова и религия. Даже, если речь идет об эзотерической ветви религии. Если в буддистском учении  во главе угла стоит  отрешенность от земных желаний и сострадание к другим, то в каббале больше всего внимания уделяется идее творения, мужскому и женскому аспектам божественного - причине и средству творения.  Еврейский Единый Бог имеет свою женскую ипостась – Шекину, а акту совокупления  - в определенный день и с определенным настроем – иудаизм придает  особый, мистический  смысл. Не  случайно каббала и тантра имеют так много точек соприкосновения.  Сами иудеи слишком практичны, чтобы, подобно буддистам, отрешаться от телесных желаний;  наоборот, они свои земные желания делают трамплином для служения Господу: то, что дано человеку, считают они, должно быть  присуще и Богу, ведь он создал нас по своему образу и  подобию!

ПИСЬМО 31                09.08.01

Многие вещи, о которых обычно не задумываешься, проходят невидимо для нашего сознания, не беспокоя его. Но это  только лишний раз подтверждает то, что большую часть нашей жизни мы живем подобно животным, не используя огромных возможностей, заложенных в достаточно сложной машине нашего тела. Например, когда мы пишем дату настоящего дня, нас редко посещает странная мысль, что эта дата, при всей ее внешней обыденности, уникальна , что никогда больше, она уже будет обозначением дня настоящего и  НИКОГДА не повторится. И хотя Успенский достаточно убедительно  обосновывает идею Возвращения, мы ни в силах ни подтвердить, ни опровергнуть его гипотезу – нам не дано вспоминать прошлый виток нашей жизни, и каждый свой день мы живем как будто впервые. Впрочем, только теоретически. Думая, что живем в первый раз, мы  спим на ходу и почти все, что делаем, совершаем на автомате – не замечая окружающего, если только оно не затрагивает нашу особу, не вдумываясь и не вглядываясь в происходящее. Мы  живем за счет информации, вписанной в наше подсознание. Фиксированные идеи подсознания  определяют наши мысли, поведение, оценки, утверждает эзотерический буддизм.  Трудно не согласиться с данным  Учением.
Почти два месяца я не ходила в группу йоги, не выполнив за это время ни одной асаны, не делая ни одного упражнения, кроме, разве что, пранаям на ходу да произнесения скороговоркой мантр, прекрасно успокаивающих мое сознание. Сначала я помогала Маше оформлять диплом, потом ушла в отпуск и жила на даче. Но, как ни странно, этот двухмесячный перерыв не разлучил, а сблизил меня с данной школой. Я успокоилась по поводу  моих теоретических претензий к данному Учению, посчитав их не существенными, и поняла, что то, что нам дано, и есть самое лучшее. Я еще больше укрепилась в желании посещать групповые занятия и потихоньку двигаться вперед с надеждой – пусть не взлететь высоко, но хотя бы удержаться на плаву, чтобы не сносило.
«Надо брать выше, чтобы не сносило», - вспомнилась мне фраза Олега. Теперь понятно ее происхождение. Олег вырос в моих глазах и его положение вызывает во мне горячее сочувствие. Со стыдом сознаю, что оно – сочувствие – бездеятельное, я ничем реальным не помогла Олегу в его непростой ситуации. Его мама, Екатерина Андреевна (84-ый год), сильно болеет. Месяц назад ее забрали в реанимацию, где ее, как у нас водится, не лечили и даже не диагностировали, а довели до относительной жизнеспособности и выпихнули домой на финальное доживание. Сейчас она – лежачая больная, требующая полного ухода, и Олег с утра до вечера выполняет при ней роль сиделки и санитара, что весьма не просто. Скоро закончится его отпуск, денег на постоянную сиделку ему найти сложно, родственников практически нет.  Лена  (старшая дочь) в его беде не участвует, ее мать Ира участвует крайне мало, да она и не обязана это делать, а Машеньку (младшую дочь Олега) ее мать Лариса подкинула на опеку своих родителей и уехала отдыхать с новым мужем, который, между прочим, на пятнадцать лет старше Олега.  При живых родителях девочка живет, как сирота, и то, что из нее в результате получится, будет, вероятно,  не лучше Лены. Другое, чем Лена, но не лучше. Вот убедительный пример, как к нам возвращается карма: то пренебрежение к ответственности за других, которое Олег  когда-то в юности проявлял по отношению к своим родителям и женам, теперь вернулось к нему же тяжким долгом, который уже невозможно, да и не на кого перекладывать.
10.08.01
Итак, после долгого отсутствия, я снова пришла в группу. Как ни странно, тело вспомнило скорее мои достижения, приобретенные за год, чем собственные несовершенства – в первое занятие после перерыва я гнулась лучше, чем могла предположить, и даже лучше, чем делала это год назад в это же время.  Блудный Сын во мне, подобно библейскому,  видимо, для того, чтобы окончательно не сбить его с истинного пути, получил вознаграждение вместо наказания. Спустя пару недель занятий, как я и ожидала,  мне пришлось не столько радоваться, сколько мучиться: требовалось много воли и чего-то, близкого к героизму, чтобы, превозмогая боль и несовершенства запущенного тела, гнаться за молодыми и здоровыми, которые едва ли понимают, какой ценой те же самые упражнения даются таким, как  я. Как и я в их возрасте не понимала этого. Не случайно, что никого из моих ровесников я заманить на эти занятия не могу – все не хотят делать над собой усилия, не понимая, что только жертвуя чем-то, можно получить что-то, в том числе и по части решения их собственных проблем. Чтобы попасть в землю, надо целиться в Небо. Но сетовать, оправдывать себя  или  гордиться собой нет смысла: мои проблемы – это мои накопления, и никто – ни возраст, ни состояние тела - не дают мне снисхождения: сама накопила дурную карму, мне ее и отмывать. Мне глубоко импонирует данная точка зрения Учения. Мои страдания – мои радости, потому что, терпя их, я избавляюсь от их причины, сжигаю их. И действительно, дойдя до предела способностей, сумев превозмочь и перетерпеть боль, потом неожиданно обнаруживаешь новые источники сил, а тело, хоть и медленно, но неуклонно становится податливее. Уже многие позы, так легко дававшиеся мне когда-то, а еще год назад бывшие неосуществимыми, снова становятся возможными, и это очень радует.
 Гибкость и даже здоровье, конечно же, не самоцель, физические усилия, прежде всего, способ изменить свое сознание, а с ним и свою судьбу. Каждый раз, вновь ухватывая нить, подвешенную для меня с Неба – духовную практику, я наблюдаю в себе позитивные изменения настроения, а главное, начинаю притягивать к себе обстоятельства, которые кажутся незаслуженным подарком, которые радуют. 
Несколько слов о незаслуженных подарках. Таким подарком, не считая моей дочери, на которую я до сих пор не нарадуюсь, и которая много лучше того, что я могла бы иметь по своему характеру и заслугам, стал для меня Машин приятель с детских лет и мой потенциальный зять  Паша   Добрусин.   Впрочем, если взглянуть на него с другой стороны, этот подарок иногда кажется мне троянским конем, который,  в любой момент  может обернуться большим свинством.  Если у Маши с Пашей все окончательно не сладится или вскоре разрушится, – а для этого есть много причин: слишком в разных мирах мы  живем, - то Маша, привыкшая к хорошему, будет страдать от обычного и вряд ли еще раз устроит свою личную жизнь.
 Хорошее – это прежде всего – материальные блага и щедрость, с который Добрусины раздают их окружающим. Вот уж, поистине, у кого практика жертвования поставлена на высоту! И накопленные ими заслуги срабатывают убедительно и зримо. У Добрусиных масса друзей и ни в чем нет проблем – добрым быть выгодно во всех отношениях. Тем не менее, меня тяготит эта их доброта, обволакивающая меня, как сладкая паутина, связывающая по рукам и ногам и вынуждающая соблюдать ритуалы гостеприимства, например, слушать рассказы об их способах жизни и мышления, которые мне чужды и не одобряются. Тяжело быть одариваемой и облагодетельствованной без возможности (а главное, без желания) ответить тем же. Мне «делают хорошо»,  будучи уверенным, что в понятие «хорошо» мы с Добрусиными (особенно это касается Добрусина старшего, в общении  с которым у меня наибольшие трудности) вкладываем одинаковые понятия. Когда тебя закармливают добром, оно начинает тяготить, едва ли это понимает тот, кто привык закармливать, утверждаясь на своем делании добра и не подозревая, как чувствует себя одариваемый.
 Мне часто бывает тяжко в обществе Корякова, чьи мнения, оценки и жизненные интересы – приоритеты, не совпадают с моими. Но я  имею возможность не жертвовать ему свое личное время и свободу и, если меня не привлекает ход его мыслей, я не рвусь к общению с ним. Мы в хороших - очень хороших отношениях, мы помогаем друг другу, чем можем и когда это нужно, но я не обязана Валере  ни чем, а он - мне. Он не одаривает меня, когда я этого не прошу, я не связываю его своей заботой и помощью, если он это не озвучивает. Меня такие отношения устраивают.  В последнее время я вообще берегу свое личное время, которого осталось немного, не трачу его на общение с людьми, если в этом нет для меня удовольствия. Это плохо: надо жертвовать людям успокоением и состраданием, а я уклоняюсь. Спасибо, что хоть минимум ритуала вежливого общения соблюдаю. И то  не всегда.  На Добрусине старшем – Пашином отце,  я уже не раз срывалась, и мои срывы каждый раз ложатся на меня тяжким грузом вины и приобретенной дурной кармы. Могу я после этого ему радоваться? 
Пора обрисовать ситуацию. Не ждали мы в это лето Пашу из Германии– он побывал у нас зимой и грозился, что приехать летом у него не будет возможности. Я, чего греха таить, тихо радовалась – в первый раз за уже 8 лет Маша проведет отпуск на даче, поживет на природе, отъестся ягод да и мамой побудет – одиноко ей на даче одной, и мне спокойнее и легче, когда Маша с ней. И сама я вот уже 8 лет не имею возможности пожить летом одна без спешки и ненужных мне проблем. Летом я, как заведенная -   пять дней на работе, урывками - покупка продуктов, в пятницу - трехчасовая поездка на дачу, а там – два дня работы на участке и снова дорога в город. За лето устаю без выходных больше, чем зимой, хотя и очень люблю нашу дачу. Маша дачу не любит – трудно полюбить то, к чему не прирастаешь сердцем, о что не вложен личный труд и ответственность, а как  прирасти, если 8 лет подряд в ее единственный в году месяц отпуска, она живет в городе, кормит Пашу, гоняется с ним по всем достопримечательностям (за его счет), получает безумно дорогие, с моей точки зрения, подарки – многие ее украшения и платья последних лет – Пашины подарки!
Кое-что из нашей бытовой и оргтехники в доме – тоже Пашино: его морально устаревшие, но  еще работающие -  видик, фотоаппарат, компьютер-ноутбук, стиральная машина. Там в Германии привыкли не беречь старые вещи, устаревшую модель заменяют новой, а продать старую – сложно. Отдать нам – вдвойне приятно: можно и избавиться от старого, и облагодетельствовать нищих.  Все конечно не так мрачно, как я описывю, все идет у них от души, искренне, ничего не требуя взамен, но… Но я предпочла бы быть на месте дающих, а не берущих.
Итак, нежданно-негаданно, Паша и в это раз на две недели прилетел в Россию и на другой же день примчался к Маше на дачу, чтобы забрать ее в город. Маша радуется, приезду Паше: ей с ним весело - масса впечатлений, новые тряпки, приключения. Я Маше такого праздника устроить не могу.
Паша не утончен, не изыскан в нарядах, он не озабочен красой ногтей и чистотой рук, от него  не пахнет духами, он раскатисто и очень  непосредственно смеется в театре над комедиями, в которых уж очень непритязательный  и недалекий юмор, он не склонен к философии и романтике,  Все это Маше не очень нравится, но, на мой взгляд, в этом нет ничего плохого. По сравнению с его отцом – милейшим на первый взгляд человеком, - он мне нравится. Лишь бы в отца во всем не пошел! С Пашей мне просто – я не играю с ним, не стесняюсь своего домашнего вида или неубранной квартиры. Паша мне нравится. Особенно нравится то, что он не только с деньгами, но, главное,  и с руками – за неделю перечинил нам всю испорченную технику, причем, без проблем. Он не просит у меня инструмента и не морочит голову техническими тонкостями, как Валера, а сам принимает решение, приносит нужный инструмент, даже запчасти нужные покупает и ставит на нужное место в работающем состоянии.  Не человек – золото!  Вместе с Добрусиным старшим, таким же умельцем на все руки, они в этот приезд по собственной инициативе купили  и сменили нам бачок в туалете, сэкономив массу денег на вызов водопроводчика. В прошлый приезд раковину нам в ванной наладили – с пробивкой стены, с бетонированием. Не родня, а клад! Причем, все это без моего участия и присутствия, прямо как бойцы невидимого фронта.
На всех важных для нас событиях жизни Добрусины (то отец, то сын) присутствовали – на зачислении Маши в институт, на защите и получении Машей красного диплома… Я словно в волшебную сказку попадаю, когда с ними, как из волшебной шкатулки на меня сыплются чудеса, как из рога изобилия! Мне бы только радоваться, а мне тревожно и плохо.
 Во-первых,берущий увеличивает свой долг, свою карму, дающий – накапливает заслуги. Это я понимаю, не только повторяя истины Учения, я это нутром чувствую, и мне все тяжелее и тяжелее. Во-вторых и в главных, мне тяжко, потому что не разделяю многих их привычек и мнений. Их образ жизни – космополитский, он напрочь чужд нашего русского патриотизма, ностальгии и возвышенных идеалов, которые, наверное,  им смешны и беспочвенны. Меня злит и раздражает их стиль жизни, в котором все, даже то, что того не требует, делается не по правилам, а через знакомства и взаимовыгодный обмен.  Образ «Блондинки за углом», из одноименной кинокомедии, есть стопроцентно точное отражение жизни Добрусиных. Героиня, роль которой исполняла Догилева, при всей ее примитивности была хорошим человеком, и жить с ней, наверно, было удобно, - «как в сказке», но ведь сбежал же от нее ее возлюбленный, роль которого в фильме сыграл Андрей Миронов! И я его понимаю, верю, что такой сюжет - это не идеализация режиссера.
 Мне претит образ жизни  Добрусиных, но я не имею сил отказаться от их даров, да и Маша мне бы не простила, разорви я их дружбу. Паша будет жить и работать в Германии, через полгода он пойдет служить в части спецназа НАТО, где заработает хорошие деньги и приобретет дополнительную возможность для профессионального роста. А мои мама и бабушка ели кошек в осажденном немцами блокадном Ленинграде, куда этих немцев никто не звал...
 Добрусин старший, живя в Германии, регулярно наезжает в Питер и, являясь большим человеком в нашей Синагоге, оказывает материальную помощь питерским евреям в выезде за границу, распространяет здесь иудаистскую религию, проповедующую богоизбранность и особость еврейской нации. В нашем доме и за нашим столом он ведет пропаганду  прекрасной жизни в Израиле - на исторической родине - Машиным друзьям-евреям, Полине и Жене, которые и без него спят и видят, как бы рвануть туда, где  лучше, получив отсюда все, что можно. Меня раздражает это строительство пятой колоны в нашем доме и в нашей стране, которую Александр Михайлович  покинул – никто не гнал! - раздражают бесконечные истории Добрусина, о том, как он всю жизнь жил не по правилам, влезал во все авантюры, как с ним постоянно что-то случается, и какой он рисковый парень и интересный человек, хотя мне так вовсе не кажется.  Я люблю жить по правилам, а уж если правила мне не нравятся, бороться за изменение правил, а не за обход их. Я люблю свою страну, даже видя ее недостатки, я не космополит по определению. Я наверное, ужасно скучный человек.
Все кончилось так, как должно было кончиться со мной, – я не выдержала и поссорилась с Александром Михайловичем. А он со мной нет. Видимо, слишком хорошие люди настолько сострадательны и великодушны, что убогим и порочным от них бежать хочется. Спустя две недели неожиданно приехал Паша, потом сломался бачок и они в мое отсутствие поставили нам новый, и я снова почувствовала себя свиньей. Я снова была опутана сетью добрусинской доброты, снова, сидя с ним за столом, слушала то, что не разделяла душой – рассказ о его последней поездке из Германии в Россию и его даче взятки российским таможенникам.  Снова я проводила единственный свободный на недели вечер за столом, отдавая дань вежливости и благодарности человеку, живущему в мире других приоритетов, интересов  и возможностей. 
Есть и еще одно забавное наблюдение. Уж не знаю, что там у меня особенного в гороскопе, но мне по судьбе дано постоянство материальных благ. Не быть мне богатой никогда, но, впрочем, и от бедности я, вероятно, застрахована. Когда попадаю в трудное финансовое положение, неожиданно приходят случайные заработки. Обратная ситуация  тоже действует: пришли холявные деньги – вскоре жди потерь, причем, в соизмеримых  масштабах.
Подвернулись мне три богатых заказчицы на гороскопы – получила нежданный заработок и уже начала планировать, как его потратить. Не тут-то было – сломался бачок в туалете, на половину этой суммы мы  купили новый. А  вторую половину «холявы» нам сэкономили Добрусины – установили бачок сами. Теперь жду потерь или очередных поломок! Может быть, еще и благодаря этой особенности моей судьбы  я не радуюсь находкам и  боюсь чужой, несоизмеримой  доброты – каждый раз она идет у меня параллельно с потерями – пусть в другом месте и по не связанным с приобретениями причинам, но …. так ли уж не связанным? В мире Форм другие законы, а именно там творятся наши обстоятельства.
Мне нужно научиться дарить людям, жертвовать имеющимся, искоренять в себе жадность. Не могу не согласиться с Учением. Даже с чисто корыстной точки зрения это выгодно – пусти свой хлеб по водам, и он вернется к тебе с маслом! Но что-то мешает мне расставаться с моим, я не люблю чужого, но и своего не отдаю. Глупо, стыдно и тяжко это сознавать.
Как много проблем я создаю сама себе, как не умею жить легко и просто, не заботясь о завтрашнем дне, не анализируя, не впадая из одной крайности  в другую. Сергей – наставник йоги, увидев меня в группе, неожиданно сказал: «Вы после отдыха выглядите более уставшей, чем до него». Я удивилась. Неужели я так выгляжу? А ведь я хорошо отдохнула в июле, весь месяц прожив на даче, наслаждаясь природой и родной землей собственного дачного участка, которая для меня все больше становится реальной живой сущностью, питающей меня энергией.
Кстати, проникнувшись Учением, я в этом году не загубила на даче почти ни одной живой души, не считая нескольких мух, доставших меня своим гудением. Даже ненавистных мне улиток, я в этот год собирала в ведро и относила в поле – подальше от наших участков. И впервые за много лет, меня почти не донимали комары, от укусов которых мы с мамой всегда так страдаем – вплоть до повышения температуры!  Идеи Учения все больше проникают в мою жизнь и влияют на меня. Фиксация памяти – великая вещь, вроде бы ты  повторяешь по сто раз на неделю дурацкую и достаточно отвлеченную фразу, но какие результаты!!



ПИСЬМО 32                13.08.01

Настроения меняются быстрее, чем этого хотелось бы. Перечитывая предыдущие письма, понимаешь, насколько многое в них уже кажется враньем, поскольку на те же самые события можно посмотреть и иначе. Например, на дочерей Олега, о которых я фактически не знаю ничего – я питаюсь предвзятым мнением, однажды родившимся, а потом начавшим жить собственной жизнью. Вполне возможно, что у обеих масса достоинств, о которых я просто не знаю, а Олег по скромности о них не рассказывает.
Иначе можно посмотреть и на проблему моих отношений к Добрусиным. Я веду себя с ними не интеллигентно, не воспитанно и усложняю жизнь собственной дочери, которая, как и я по отношению к своей маме, подвержена влиянию моих настроений. Я создаю  ей те же трудности, что мама создавала мне, вне зависимости от того, насколько дочь не соглашается со мной, насколько имеет свою точку зрения и даже пытается ее отстаивать. Между прочим, лучше бы она отстаивала ее чаще – ее доводы и, главное, произнесенные вслух  слова влияют на мое настроение не меньше, чем мои на ее. Мы в нашей семье (впрочем, не относится ли это и ко всем людям?) чрезвычайно гипнабильны: настроения, отрицательные эмоции, мнения, как зараза, передаются друг другу и оживляют в нас разные персоны, желательные и нежелательные.
Так ли уж я не была рада приезду Паши в это лето? Вовсе нет. Особенно ясно это понимаешь, думая от противного.  Не будь Паши, какое скучное лето провела бы дочка. Он расшевелил ее компанию, подарил массу новых, ярких впечатлений, дал почувствовать себя женщиной – любимой и нужной, разве это пустяк? Да сам Паша мне нравится все больше – он никогда не хвалится, но в нем так много по-настоящему мужских качеств – работоспособность, энергия, интерес к жизни и приключениям, потребность и умение подставлять плечо, защищать, принимать решения. Маша рядом с ним становится той, кем должна быть женщина - терпимой, послушной, красивой и заботливой. Я очень рада видеть ее такой, я сильно проигрываю в собственных глазах рядом с ней как по отношению к моему прошлому, так и к настоящему.  А что плохого сделал мне А. М.? Покушается на мою свободу мнения? Так это – моя проблема, а не его. Никто не заставляет меня играть в чужие игры, я могу быть свидетелем их, но у меня нет права покушаться на его свободу жить, как он считает правильным. Никто не заставляет меня присоединяться к их жизни, я имею право и обязанность не вмешиваться в то, что меня не касается и не реагировать на это. Добрусин хочет закончить ремонт в нашей ванне? Ради бога. Никто не заставляет меня отождествляться с ролью облагодетельствованной. Никто не просит рассказывать ему о своих личных переживаниях и страданиях. Чем меньше я говорю, тем приятнее окружающим. Чем меньше делаю, тем меньше совершаю ошибок. Моя беда в том, что я не умею быть пассивным слушателем и наблюдателем.
Настроения бывают самые разные. Вот одно из них, которое посещает меня все чаще. Я бы назвала его «потерей интереса к жизни». Насколько оно правдиво,  я не знаю. Проверить его истинность можно лишь поставив меня на грань между жизнью и смертью. Потеря интереса  к жизни не вяжется с тем, что было отмечено выше – с моим неумением жить, ни во что не вмешиваясь.  Тем не менее, настроение  имеет место, иногда даже идет одновременно с неспособностью быть пассивным созерцателем. Меня может заводить видение того, что кажется мне неправильным, и я, переживая проблемы других людей, пытаюсь направить их на путь истинный, помочь им (что далеко не всегда оказывается уместным или полезным). В то же самое время я обижаюсь, когда другие пытаются решать мои проблемы, не понимая меня точно так же, как и я не понимаю их, упуская из виду, насколько мы все разные. И все это может происходить при   потере интереса к жизни. В чем это выражается? Делая и желая делать чего-то в данный момент, я не вижу смысла этого действия для будущего. Никакое осуществление желания меня не радует: я заранее вижу, как оно бессмысленно, как суетно и преходяще, как является механическим круговращением сансары. По большому счету я ничего не хочу от жизни, не жду от нее. Я вообще не вижу в жизни смысла, ибо все радости жизни заранее обречены на умирание.  Можно посчитать это моим перепевом буддийских истин, выдаванием желаемого за действительное – вся практика буддизма нацелена на фиксацию сознания именно такими идеями, на отрешение от жизни. Беда в том, что я не заставляю себя  так чувствовать, а именно так  чувствую, и это не делает меня счастливой. Я ничего не приобрела взамен этого понимания, жизнь стала пресной, но не превратилась в средство для достижения чего-то большего, истинного. Может быть оно, истинное, и существует, но еще не доступно мне, и я не верю, что когда-нибудь его ухвачу. У меня даже нет особого желания его ухватить – то ли лень, то ли не верю, то ли не вижу смысла и в этой цели тоже. Не удивительно, что я не могу сейчас писать стихи. Для стихов мало способности подбирать рифму и владеть литературным словом. В первую очередь надо иметь энергию – желание, а у меня их нет.
Я не ищу личного счастья, хотя по ночам мне еще снится что-то неведомое, счастливое и несбыточное, что даже во снах не сбывается, а только приносит горечь «уплывания мимо носа». Я не верю в возможность любви и обретения друга или подруги, с которыми мне хотелось бы говорить взахлеб, обсуждать виденное, быть ими  понятой. На десятой минуте общения с кем-либо я чувствую тяжесть ритуала, устаю от работы «поддержания беседы в рамках правил», от собственной скованности и неуклюжести, от собственных эмоциональных взвизгиваний и потока моей откровенности, часто непрошенной или неприличной или, наоборот, от моего скованного молчания, неспособности поддержать беседу на должном энергетическом уровне.  Это сложно объяснить, еще сложнее переносить в себе самой.
 У меня нет энергии и желания благоустраивать свой дом, особенно, когда инициатива идет не от меня, мне жаль тратить время на быт, гармонизация которого так же временна и бессмысленна, как и все остальное. В  то же время, я страдаю, наблюдая разрушение быта, особенно созерцая уютные квартирки знакомых, где у хозяек, старше меня по возрасту, не пропал интерес к их гнездышку. Я делаю гороскопы дамам - моим ровесницам и старше - и удивляюсь и завидую их желанию удержать при себе любовников или приобрести новых; мне по настоящему не хочется их иметь, вернее, я никак не могу вписать этот сюжет  в собственную жизнь. 
Жизнь без влюбленности вообще не кажется мне жизнью, она потеряла смысл, стала пресной. Все остальное – даже интересующие меня политика, философия, наука, искусство в отсутствие любви почему-то тоже перестали меня полноценно захватывать: во мне живет сознание, что и это – игра, что и эти интересы  никуда не ведут, что и это в конечном итоге приедается и не развлекает. Жизнь скоро закончится, все останется таким же, не лучше и не хуже, нет ничего, что меня сейчас до конца и по настоящему захватывает, особенно, если рассматривать это не  в отношении текущего момента, а с перспективой… В молодости все было иначе. Я во что-то верила, чего-то ждала, на что-то надеялась. Сейчас все мои внутренние импульсы идут только от противного: единственное, на что я откликаюсь с энергией и рьяно, это тенденция перечить, возражать, отстаивать свою личную свободу, которая мне не только не нужна, но и мучительна.

ПИСЬМО 33                14-20.08.01

С Людмилой Григорьевной всегда было не просто. Более правильного, чем она, человека, я не встречала. По крайней мере, такой образ она создала о самой себе  и поверила в него так сильно, что передает его   всем окружающим. В прошлом бухгалтер-экономист, петербурженка,  из семьи обрусевших немцев. Последнее  она сама узнала только недавно. В ней чувствуется врожденная деликатность, строгость нравов и дотошная, немецкая  обязательность.  Ее мать исповедовала баптистскую веру, об отце ничего не знаю. Муж – армянин, подаривший ей  фамилию  Агамирзова и сына Сережу, с семьей которого она и поныне живет в маленькой кооперативной  квартире на улице Смирнова. Муж умер еще до момента нашего с ней знакомства. Познакомились мы в 1976-ом,  в самый первый год моих занятий в группе  Володи. 
Людмила Григорьевна пришла в йогу  достаточно поздно - в возрасте 49-и лет, но осталась там надолго. Володя пленил ее воображение и за короткое время превратил в одну из самых преданных ему учениц. Она снимала залы, помогала Учителю книгами, вещами и личным временем и впитывала каждое его слово. В ответ Володя «посылал ей энергию и пробуждал мистические способности». До сих пор одна из любимых тем ее разговора – воспоминания  о том, что случалось с ней на тонком плане, насколько велики были магические возможности  Володи и его роль в ее успехах.  Володя любил и умел делать себя темой для разговоров своих учениц. Его неоднозначные поступки и неординарность личности не только затрагивали женские сердца, но и поворачивали их на путь эзотеризма. Не все при этом различали в его влиянии  духовное и физическое.
На Людмилу Григорьевну Володя действовал, как удав на кролика, он много лет наполнял ее жизнь особым смыслом и превратил в образцового йога, свято соблюдающего принципы правильного поведения. Потом произошел великий раскол группы – сразу после нашего Памирского похода.  Многие из нас, включая и героиню моего сюжета, ушли от Володи.  Почти сразу же вслед за мной – то ли в 1983, то ли в 1984 году - Людмила Григорьевна начала вести собственную группу.  Она сознательно и жестко оборвала с Володей все контакты, за исключением самых внешних, и  сильно отождествилась со своим «нежеланием» находиться под его влиянием, получая от него тонкие энергии.  Скорее всего, все приобретенное ею на самом деле было не его, а ее собственной заслугой, но то ли ей очень хотелось видеть в Володе мага, то ли он в самом деле был таковым, - она так и не смогла остаться свободной от своей привязанности и всячески подчеркивала свое особое нежелание видеться с ним далее.
Людей одинаково связывает как страсть, так и подчеркнутое нежелание быть во власти страсти. Чем тверже и решительнее Людмила Григорьевна повторяла  свое намерение  не иметь больше никаких дел с Володей, тем было очевиднее, что она отождествлена этой проблемой, что не изжила в себе привязанности и  на самом деле не имеет  того безразличия,  на котором так решительно настаивает.  Возражать ей в этом вопросе было невозможно, в упрямстве и полном неумении увидеть себя со стороны, она могла поспорить со мной. Во всех  наших встречах разговор вольно или невольно касался прошлого, и каждый раз я слышала пересказ одних и тех же сюжетов. Цепь ее умозаключений и оценок, выкристаллизованная до твердости алмаза, была неизменна, неподкупна и не подлежала никакому иному рассмотрению.
Я охотно принимала ее игру, которую она в себе не замечала и не хотела замечать. Каждая женщина живет воспоминаниями о любви, независимо от того, какова была эта любовь. Духовный экстаз ничуть не слабее физического, наоборот, он дарит нам такие ощущения, которые не идут ни в какое сравнение с дешевым флиртом, романом и даже с красивой, но земной любовью. Важно не то, что когда-то имело место на самом деле, важно наше умение и способность посмотреть на себя, на свои реакции и поведение со стороны, отойдя от привычных объяснений - буферов, застилающих нам глаза и укрепляющих в нас Ложную Личность.
 Личность у Людмилы Григорьевны была огромной. Это была великолепная личность – честная, чистая, добродетельная и неподкупная: сбить  ее с Пути просто не представлялось возможным. Но упорство на добродетели столь же опасно, как упорство на пороке. Иногда такое упорство величают ханжеством, слепотой, фарисейством. Мы не имеем права быть уверенными в своей правоте только потому, что доверились определенным авторитетам и досконально выполняем их требования. Сама жизнь гораздо сложнее любых правил, она требует от нас гибкости, самокритичности и адекватности моменту, все наши жесткие установки ошибочны и показывают скорее слабость, чем силу. «Слабое и гибкое  живет,  жесткое и сильное умирает», - говорит Сталкер в одноименном фильме Тарковского.   
Почти 7 лет дисциплинированно посещая занятия и по очереди замещая Учителя, мы с Людмилой Григорьевной подружились. Разница в возрасте не чувствовалась – с одинаковым интересом мы с ней  обсуждали наши скромные успехи в продвижении на духовном пути, местные происшествия, а позже, с появлением в группе Моны, интриги. Самой главной темой разговоров оставался Володя и его постоянные выкрутасы. Мы были на «вы» и  наш диалог всегда  оставался достаточно светским. В те далекие времена я еще не позволяла себе вслух высказывать свое критическое отношение к мнениям собеседника, особенно годящемуся мне по возрасту в матери. Мне искренне жаль тех времен: сейчас я с трудом держу дистанцию с кем-либо, могу любому человеку в глаза сказать все,  что думаю о нем, отчего и не вызываю в людях симпатии.
В те времена в йоге я была еще новичком. Хорошее знание теории, прекрасная гибкость, усидчивость и хорошо организованные мозги не заменяли мне главного – я не чувствовала тонких энергий, со мной почти не происходили «чудеса», о которых взахлеб рассказывали другие ученики. Ко мне «не являлись в астрале» знакомые, я не видела ауру на пальцах своих рук,  «не вспоминала прошлых жизней»; имея способности к концентрации, я с трудом представляла себе, что такое «медитация» и «улёты в тонкие миры». У Людмилы Григорьевны  все это присутствовало, чем она очень гордилась, хотя на словах всячески отрицала свои достижения, приписывая их только воздействию Володи. В нашей школе бахвалиться мистическими способностями считалось неприличным.  Но свой энтузиазм она мне передала – именно благодаря ей, я в 1982 г начала относиться к йоге не потребительски, а с особым интересом, начала читать специальные книги, увлеклась философией, почувствовала потребность в открытии истины, стала постигать более тонкие моменты учения. В отличие от Людмилы Григорьевны свои новые ощущения от занятий я не считала заслугой Володи – просто количество переходило у меня в качество, к тому же Памир и  его мощная энергетика окончательно поменяли мои жизненные приоритеты. Потом мы обе начали вести собственные группы – возникли профессиональные интересы и потребность поделиться опытом, посоветоваться.
Группу Людмила Григорьевна вела так же, как и жила – строго в соответствии с канонами. Максимум практики, пранаям и медитаций, минимум разглагольствований и философии. В отличие от меня, она не просиживала в библиотеках, готовясь к занятиям. Я же  увлеклась теорией. Пранаям и медитаций, вкус к которым  сама еще не почувствовала, на занятиях не давала, зато глубоко и творчески разрабатывала теорию, причем – сама и на  свой страх и риск: анализировала разные пути, обобщала, сравнивала, подобно суетной Блаватской, пыталась дать на занятиях синтез Учений. Лично мне эта работа приносила огромную пользу:  каждое новое занятие становилось открытием. Людмила Григорьевна  теории почти не давала. Я втайне осуждала ее методику, она – мою, обеим казалось, что коллега действует неправильно, что группа другой – ниже уровнем, чем собственная. 
Мы просто были разные. Испытав за последнее время кое-что из опыта тонких миров,  я прихожу к мысли, что сейчас ее группа понравилась бы мне больше. Мне уже не нужна теория и мудрствование, я с удовольствием уплываю внутрь себя во время специальных упражнений. Но это произошло  потому, что этап накопления информации  я уже прошла и хочу идти дальше. Людмила Григорьевна с самого начала отказалась от творческого поиска собственного миропонимания, она досконально знала постулаты единственной школы и не занималась сравнением. Мне ее  мир казался узким, ей мой – суетным. Наверное, мы обе были правы.
В последние годы, прекратив вести занятия в собственных группах,  мы стали встречаться крайне редко. У обеих начался не самый лучший в жизни период– нас засасывала трясина быта и чисто экономические проблемы. Имидж бывшего Наставника обеим мешал снова стать слушателем других: не просто из учителя снова стать учеником и начать новую игру: все бунтует и противится знакомым поучениям разномастных Учителей, узнавших об эзотеризме лет так на десять позже нашего. Все-то мы уже слышали раньше, все-то знаем, все-то  кажется нам пресным или лживым по сравнению с тем, что помнит наше сознание о своем начале, о своих Учителях и тех временах, когда каждое их слово казалось откровением. При руководстве группой  концентрируешься не столько на упражнениях, сколько на слушателях, на их подстраховке.  И хотя многое уже нами забыто и утрачено, а тело за долгие годы наставничества и постепенного отхода от регулярной  физической практики, одряхлело и расслабилось, трудно в новом качестве снова начать с ним борьбу.
 Я прошла этот этап, не без усилия над собой отслушав на правах и на положении «чайника» сначала курс Брахмо Кумарис, а потом  присоединившись к группе Сергея. Я ничуть об этом не жалею. Ученик имеет не меньшие  возможности для дальнейшего роста, чем Учитель. Каждый новый день поднимает меня на ступеньку вверх, но уже не теоретически, а практически, что на духовном пути наиболее важно.
 Людмила Григорьевна продолжала цепляться за свое славное прошлое. Отношения с невесткой – женой ее сына, разладились, жизнь ее временами казалась невыносимой, радость духовного общения с единомышленниками, - в ее ситуации наилучшим избавлением от бытовых проблем было бы  посещение  какой-нибудь группы и начало нового витка жизни. Каждый путь дает нам новые возможности, новые грани понимания. Преодоление собственной гордости – спеси, глубоко запрятанной в подсознание, невидимой нам и не принимаемой за данность, может быть, важнее приобретаемых знаний и умений. Это самое трудное, но и самое эффективное духовное упражнение. Преодолев себя, мы вырастаем. Увы,  моя приятельница  продолжала проигрывать до боли знакомые мне пластинки: «я не хочу ходить ни в какую группу», «мне не надо другого, у меня есть книги моих Учителей». Нам только кажется, что мы способны сохранять направление импульса наших намерений долгое время. Жизнь сносит нас, мы расходуем прежние заслуги, не приобретая новых, не испытывая новых толчков, мы засыпаем и начинаем все более жестко и механически реагировать на настоящее.
Со стороны мне было очень заметно, как Людмила Григорьевна живет воображаемым образом святой, высоко духовной и очень скромной женщины, ученики которой  до сих пор звонят ей, поздравляя с днем рождения. При этом их рождения и даже юбилеев своих старых знакомых она не знала. Все ее оценки и суждения оставались прежними. Наши разговоры порой меня тяготили, – с каждым годом моя приятельница становилась все жестче, упрямей, не подверженней сомнению и переоценке самой себя. Я заранее и наперед знала все, что она скажет по тому или иному поводу, а это уже скучно. Когда же  упрямство сочетается с подчеркнутой скромностью, то необходимость  вежливого не возражения  начинает  утомлять.
Повинуясь внушенному моими  новыми друзьями-йогами импульсу вовлекать  людей на путь Истины, я предложила Людмиле Григорьевне еще раз окунуться в мир чудес,  которого нам обеим так не хватало. Лучше стоять на новом Пути, чем брести по бездорожью. Лично меня эта группа тянет вверх, заставляет преодолевать себя, оказывает помощь и на других планах. Я прекрасно понимала, насколько тяжело мне будет ее убедить сделать первый шаг, мысленно слышала все, что она скажет, объясняя причину отказа. Вероятно, у меня слишком мало заслуг, чтобы привлечь кого-то в группу, а может быть,  мне самой  не хватает веры: я не чувствую себя вправе  настойчиво агитировать других, поскольку на меня подобные попытки действуют отрицательно.
Реакция Людмилы Григорьевны была не только ожидаемой, но и вызвала во мне раздражение. В своем упрямстве она очень похожа на мою маму. Ту тоже невозможно заинтересовать чем-то новым, она все отрицает заранее. Печатное слово авторитетных изданий или немногие другие люди могут ее заинтересовать, но только не я.  Любые мои интересы – никчемные или позорные с ее точки зрения. Людмила Григорьевна снова начала мне доказывать, насколько ей хватает ее книг и индивидуальных практик пранаям и медитаций. Едва ли она сознавала истинные, подсознательные  причины своего отказа –  желание тела  идти легким, протоптанным путем  и  боязнь человека, однажды чего-то достигшего,  столкнуться с фактом своей беспомощности перед новым испытанием.
И я сорвалась. Я даже не заметила, как это произошло, ибо самой мне в тот злосчастный день не показалось, что я говорю что-то грубое или обидное. Я то думала, что если говоришь правду, она не может причинить обиду, по крайней мере, духовно практикующему. Увы, как раз правда обижает нас больше всего, и особенно, если человек осознает, что сказанное – правда. Но он не хочет ее слышать, не хочет, чтобы она была произнесена вслух, потому что его Личность не желает быть разрушенной. Моя мама, например, совершенно не выносит никакой критики в свой адрес. Чем справедливее сказанное, тем оскорбительнее оно ею воспринимается. Редко встретишь умеющих слушать критику в свой адрес, я сама – не исключение. Устав уговаривать Людмилу Григорьевну, я обратила внимание на её излишнее  упрямство и убежденность в своей абсолютной правоте, на то, что все ее друзья давно уже подыгрывают ей, чтоб не обидеть и не спорить, ибо переубедить ее в чем-либо просто невозможно. Я не помню дословно сказанное, вероятно, оно действительно мало кому бы понравилось, включая и меня саму, будь я на ее месте. Я то думала, что если даже близкие люди будут только хвалить и поддакивать, то человек никогда не увидит своих заблуждений. Я, все-таки, неисправимая дура. Именно о своих недостатках человек слышать не хочет. Он хочет, что бы его иллюзии поддерживали, хочет «поглаживаний», а не критики, он совсем не хочет меняться, тем более, меняться с помощью чужих мнений. Разве я на долгие дни не «делаюсь больной» после высказываний Олега, которые кажутся мне неуместными или несправедливыми? Критика не столько исправляет меня, сколько отвращает от источника критики и заставляет замкнуться в себе еще больше. 
Спустя почти три месяца я снова позвонила Людмиле Григорьевне – от нее давно не было вестей. В ответ услышала вежливый, но холодный тон, явное нежелание развивать тему. Я почувствовала неладное и спросила, что произошло. Оказывается, на меня все это время были обижены. «Все верят  тому, что я говорю, а вы не верите. Как я могу продолжать поддерживать с вами отношения?». Я растерялась.
Внутренняя оценка моих слов заставила мою приятельницу помнить их  спустя три месяца после нашего разговора. Внутренняя оценка – это когда мы все происходящее оцениваем с позиции  интересов нашей Личности. В этом случае для нас имеет значение только то, насколько по достоинству все окружающие нас  оценивают или насколько ущемлены интересы нашего Я. Внутренняя оценка заставляет нас думать, что другие люди что-то должны нам и не могут не замечать наших чувств. Почти 99% наших реакций состоят из внутренней оценки, не важно, сознаем мы это или нет. И 99% процентов нашей энергии тратится на это ошибочное реагирование, причем, тратится впустую.
Моя вина состояла в том, что меня не просили говорить то, что мне казалось правдой. Из-за этой правды со мной не хотели больше поддерживать дружескую беседу. В одночасье я стала изгоем. Я потеряла еще одного друга, старого друга. Мне было ужасно горько и обидно.  Можно было бы постараться все обратить в шутку и рассыпаться в  похвалах достоинств Людмилы Григорьевны лишь бы спасти наши отношения. Я не умею этого делать, да мне и не хотелось. Так ведут себя со слабыми или глупыми. Людмилу Григорьевну я такой считала.  «Я вас обидеть не хотела, - сказала я. - Я говорила то, что думала, что вы должны были услышать. Я не ожидала такой реакции. Мне искренне жаль». Наш разговор  иссяк, и я попрощалась.
Мне безумно больно, что я, как и в молодости, осталась недипломатичным медведем, слоном в посудной лавке, не желая того, разрушающим то, чем искренне дорожу. Мне грустно, что люди – и духовные, и недуховные, молодые и старые, и окружающие меня, и я сама – механистичны, управляемы внешним миром. Мы так часто настолько не дорожим своим прошлым, что любая мелкая или не мелкая, но разрушающая наше ложное Я, обида может в одночасье разрушить все, что уже никогда больше не склеишь. Не знаю, буду ли я делать попытку еще раз позвонить Людмиле Григорьевне. Она ведь никогда не пересматривает своих отношений. Да и ничего по существу не изменится. Мне будет так же тяжело подыгрывать, слушая мелодии знакомых  пластинок,  Людмила  Григорьевна  никогда не сможет взглянуть на ситуацию с другой стороны – не сможет и не захочет, ибо она закостенела в своей правоте. Как закостенела и я.
Закостенела в привычке критиковать других и обижаться на их критику. Это – типичная внутренняя оценка. Я так же подверженна ей, как и все, я так же не хочу поддерживать отношения с теми, кто когда-то сказал мне в лицо горькую правду. Я могу соглашаться, что они правы, понимать, что  эта правда им не мешает поддерживать со мной отношения, более того, они быстро забудут то, что  высказали, ибо  озабочены собой, а не мною, - но я уже не хочу их видеть. Я ничем не отличаюсь от Людмилы Григорьевны. И пусть я не люблю себя такой, какая есть, но не имею энергии измениться. Если бы мои буферы были прочнее, мне было бы легче. Я с ужасом сознаю свое убожество – мои буферы сломаны, и мне невыносимо трудно жить, но, познав себя, я  снова совершаю те же ошибки.
Хочешь иметь друзей – никогда не критикуй их, не пытайся их изменить, принимай такими, как есть, всячески «поглаживай» их. Только это верный путь к популярности. Даже вадждряна настоятельно рекомендует хвалить других. Она не советует говорить правду. Она только запрещает лгать. А я имею пристрастие говорить правду, что никогда еще и ни в чем не приносило мне пользы.


ПИСЬМО 34                07.09.01

У Ричарда Баха  есть дивная притча о водоросли, оторвавшейся от берега, за которой она всю жизнь цеплялась, и свободно поплывшей по течению. Другие  водоросли, увидев плывущее в потоке воды существо, сперва ужаснулись, потом удивились,  начали слагать о ней легенды и, наконец, назвали  ее  Мессией и создали  культ Освободившейся Водоросли. Они начали молиться ей и просить об исполнении своих заветных чаяний. При этом никто не захотел услышать слов плывущей Водоросли, уговаривающей всех последовать ее примеру. Никто не пожелал оборвать связь с тем, к чему привык, как бы рабски он ни ощущал себя в этом привычном мире.
С большим интересом и уже без особого удивления (поскольку и сама ничем не отличаюсь от других) я наблюдаю за реакцией моих друзей и знакомых на мои предложения присоединиться к занятиям йогой. У всех немедленно находятся  доводы невозможности посещения группы или в данный день или вообще. Все готовы жертвовать большим ради удовлетворения своих жизненных потребностей, но только не духовных. Ниточку, подвешенную для нас с Неба и дающую нам истинное спасение, никто не замечает, не хочет замечать,  не распознает в ней наибольшего дара, который может получить от жизни человек. Я никому не предлагаю вернуться к этому вопросу еще раз – упустил, значит упустил, хотя многие школы считают необходимым стучаться в сердца людей до победного. Я сама прогуливаю занятия вот уже вторую неделю и, как и все, нахожу для этого  ужасно убедительные доводы. Например, страшную усталость и боль в ногах, которые особенно мучают меня в период дачного сезона. Или  необходимость позаботиться о Маше, недавно приступившей к работе сразу в двух школах, и, как это водится в нашей семье, уже взвалившей на себя хомут обязанностей и долга, который большинство людей на себя принципиально не взваливают.  Для нас всегда почему-то находится много работы, мы вечно кому-то должны, мы хотим сделать по максимуму, как это было бы лучше для дела, у нас всегда есть какие-то идеи, увеличивающие в конечном итоге объем наших обязанностей, но никак не оплачиваемых. Судьба.
Маша, просиживающая в школе по 12 часов каждый день и фактически исполняющая обязанности завуча (до сих пор не имея определенного представления о собственном заработке и формулировке ее должности) точно идет по нашим с мамой стопам. Я ее жалею, но горжусь. Я сама не умею быть равнодушной к делу и презираю тех, для кого «пофигизм» – жизненный принцип. Я тоже не имею на работе узаконенных должностных инструкций, отчего делаю все, что так называемым умным мужикам делать не хочется – всю рутинную работу, на которой они ставят свою подпись, получают деньги, но не берут на себя ответственности за ошибки. О! Слышу в себе монолог Ложной Личности, производящей  внутреннее учитывание. Прекращаю это безобразие, прощая всем, как следует простить и мне: мы все – плохо собранные и неумные Машины, от которых нельзя ожидать ничего другого, кроме того, что есть.
От нытья перейду к описаниям. Вчера в Спектрэнерго праздновали 55-летие           Гали Жаровой, прежде бывшей у нас оператором котельной, а ныне работающей кладовщицей и уборщицей. Целый день она крутилась на кухне, готовя нам стол. Когда все уже было готово и коллектив  ждал команды начать поздравлять, к концу рабочего дня приехали Господа (чета Литвиновых) и, как ни в чем не бывало,  загрузили всех мелких сошек срочной работой. Я, например, должна была «прямо сщас» подготовить дюжину исполнительских актов по объекту, рабочего проекта которого я еще в глаза не видела ибо его  на тот момент еще на фирме не существовало. Трехклятый Горбунов об этом заранее не побеспокоился и мне не сказал, он вообще плевать хочет на мои возможности и обязанности, но привычно дергает меня тут же, как только получает накачку от Литвинова. Логики в этом я не вижу никакой. Впрочем, от Шефа он тоже логики не видит, все у нас действуют по принципу «яблочка от яблоньки». Мне даже не особо хочется описывать все подробности, - все происходящее на нашей фирме типичное театральное действо из жизни города Зеро: все, что можно сделать нелепо и не вовремя, у нас делается именно так. Самое смешное, что это почти никого не трогает. Старожилы – таких немного, и к ним уже отношусь я – настолько насмотрелись на эту ситуацию, что находят ее забавной, но неисправимой. Им (нам) отступать некуда, ибо за спиной у нас либо предпенсионный возраст либо отсутствие полезных связей, увольнение нам жизнь к лучшему не изменит. Новички – таких большинство – находятся в иллюзиях либо мудрости начальства либо особости обстоятельств, им еще и в голову не приходит, что никакой особости нет, что это - не злосчастное исключение, а стиль жизни.  Подруга вполне откровенно показывает, насколько она прекрасно проживет без каждого, кто «шантажирует» ее увольнением. И действительно проживет, прецедентов – сколько угодно. Шеф давно уже в маразме полного отстранения себя от всего, за что любому Генеральному директору положено брать ответственность. Он налево и направо раздает обещания и ведет себя, как богатый купец, а когда наступает время платить – отсылает в бухгалтерию, где на счетах, естественно, ничего нет. Мелочится на ста рублях для покупки проездных карточек и транжирит бензином  и оплатой мобильников для отдельных лиц. Желает всех бесплатно кормить, но не берет в голову плачевное состояние нашей вычислительной техники, которая в нормальной организации требует надсмотра специалиста и должного ухода. Перепоручает решение всех вопросов другим и ни на какой технический вопрос не  дает ответа, исполняя роль «Почетного энергетика СССР» (свадебного генерала) в общении с иностранными партнерами. Впрочем, и в нем так же много самых разных и противоречивых лиц, как и во всех нас.
 Я просто физически не способна описать сложившуюся вокруг меня ситуацию или образ конкретного человека правдиво и всеобъемлюще. Почти все изреченное при пристальном рассмотрении тут же оказывается ложью, ибо я или не знаю всей полноты информации, или описываю лишь одну из граней, закрывая глаза на другие.  Что же тогда есть «историческая наука», суть которой  состоит в описании мнений отдельных людей о происходившем, в изложении отдельных точек зрения, неоднозначных и противоречивых даже при анализе текущих событий, что уж тут говорить о переосмыслении прошлого! История – это 99 % лжи и столько же мифотворчества. Как ни люблю я исторические романы, как ни притягательна для меня идея переноса в прошлое время, так часто обыгрываемая в фантастических романах, я никогда бы не решилась сделать историю своей специальностью. Я сошла бы с ума, начав думать и увязнув в противоречивости и непреднамеренной лжи  описания того, чему мы (в лучшем случае!) являлись свидетелями. А ссылка на ощущения на других очевидцев – и вовсе хрупкая иллюзия правды.
«Лгать – это говорить о чем-то, чего человек не знает и даже не в состоянии знать, так как будто бы он это знает и в состоянии знать».

ПИСЬМО 35                07.09.01

Еще один образ и новая попытка разобраться, почему я не люблю того, кому этот образ принадлежит, и в какой мере он  отражает мою личность. Он - это Анатолий Сергеевич Горбунов, наш последний (в смысле  нынешний, а не, я надеюсь, окончательный) технический директор. И хотя я обычно переживаю из-за увольнения любых наших работников, в данном случае я сожалею о том, что он не уволился, несмотря на уже поданное однажды заявление.
 Главная причина любой  неприязни – ее взаимность. Горбунов меня тоже  не приемлет, и я не могу на это не реагировать. В большинстве случаев, если не всегда, мы не любим кого-либо только потому, что ощущаем по отношению к себе его антипатию, и наоборот. Наше внутреннее Я весьма зависимо от внешних влияний, больше всего в жизни нам хочется быть любимым и популярным, это может не осознаваться и всячески отрицаться нами, но это – так. 
В свою очередь, Горбунов невзлюбил меня не сразу, а почувствовав мою к нему антипатию. Внутренняя оценка действует у всех людей. С чего же все началось? С того, что я не сумела скрыть от него неодобрение его стиля работы.
Что же представляет из себя этот человек, во многом, кстати, на меня похожий? Пятьдесят четыре года, Козерог   целеустремленный, прагматичный и желающий власти, внешне создающий впечатление неравнодушия к тому, чем занимается. Во все, что он делает, вкладывает много страсти – это то, что мне в нем импонирует, но почти все делает не своими руками, а за счет выдачи команд другим и  болтовни, а это то, что мне отвратительно. Не успев еще появиться в наших стенах, Горбунов начал громогласно, заглушая всех остальных, разглагольствовать о себе, активно самоутверждаясь, а включившись в работу столь же рьяно начал приписывать себе заслуги нашего предприятия: «мы сделали», «мы построили», «у нас, как нигде». Это поначалу показалось мне удивительным. Потом выяснилось, что на все конкретные технические вопросы, его ответы заключались  либо в отсылке к другим, либо имели форму  пространных ответов на общие темы. Такое поведение   меня уже не удивило: знакомый тип руководящего работника советских времен. Но интерес пропал на корню.  Больше всего досаждала его неорганизованность и перекладывание любых исполнительских дел на других.
Совместная с ним трудовая деятельность при сдаче объекта тоже не принесла радости: если с Васей Тарасовым было трудно, но не противно  не умея объяснять и организовывать, он чего-то умел сам,   с этим было противно. Он умел руководить в буквальном смысле слова (руками   водить),  умел проявлять ненужную инициативу, ни с кем не советуясь, то есть давать обещания, исполнять которые придется другим.  Он  умел громогласно вешать на уши лапшу и давать нужным людям взятки для пробивания вопроса (полезное умение для советских агентов по снабжению), но ни на один конкретный вопрос я от него ответа получить не могла. Умел он и  сваливать свои недоделки и просчеты других, не в лучшем виде за глаза описывал перед Шефом тех, кому в свое время  по собственной неорганизованности или упрямству не давал соответствующего поручения, и последнее  было особенно неприятно. При этом нельзя было назвать Горбунова злым, он - чрезвычайно  отходчивый и покладистый человек.  Не думаю, что он из тех, кто держит за пазухой камень, его настроения меняются так же быстро, как и у меня, в этом он – мое  отражение.
Ловлю себя на ощущении, что не хочу больше развивать эту тему, тем более, что мое неумение ладить с людьми, а вернее, не проявлять своих антипатий в интонации высказываний и тоне, каждый раз оборачивается против  меня.

13.09.01

Немного об общеполитических событиях. 11 сентября на США напали террористы, причем, самым неожиданным образом. Государство, за всю свою историю не знавшее войны и бомбежек, возомнившее себя сверхдержавой, безопасность которой гарантирует ей  ее мощь и богатство, нация, которой, как ей казалось, было  дозволено вмешиваться в дела других и делать себя исключением из всяких правил, получили  урок настолько жестокий, что он напоминает сюжет голливудского фильма ужасов. В тот злосчастный для американцев день террористами-самоубийцами исламских кровей было захвачено несколько самолетов, четыре из которых сумели совершить то, что планировали, а именно - через джихад   священную войну с иноверцами   попали в рай. Смертники «на всем скаку» врезались захваченными ими  пассажирскими самолетами в башни двух знаменитых высотных зданий на Манхеттене в Нью-Йорке на уровне 75 этажа (а всего их 104).  После взрыва самолетов, от последних мало что осталось, а через двадцать минут осели и оба высотника, погребя под собой еще около 10 тысяч людей. Точнее число погибших еще и сейчас сказать не могут. В тот же день произошел такой же налет самолета на здание Пентагона в Вашингтоне – еще тысяча людских жертв, чуть позднее имел место налет угнанного пассажирского самолета на окрестности Питсбурга, где неподалеку находится атомная станция. Этот сбили военные - вместе с живыми пассажирами самолета.  11-го сентября 2001года весь мир, затаив дыхание, следил за прямым эфиром телекомпании CNN, умудрившейся каким-то образом заснять весь ужас падения высотников Нью-Йорка и панику людей на улицах. Арабские страны откровенно радовались, они от США натерпелись и воспринимали все случившееся, как удачную операцию мстителей и  как справедливое возмездие спесивой державе.
А теперь начнем говорить правду. Можно сколько угодно вслух выражать сочувствие невинно погибшим американцам, но, наверное, не только у меня одной, но и у многих россиян, не имеющих родственников в Америке, в подсознании сидело нечто похожее на удовлетворение. Мы чувствовали, что отомщены за собственное унижение ситуацией, когда американцы нагло и беспрепятственно бомбили Ирак, Югославию, когда разрушали в Сербии славянские древние  храмы, когда в нашей войне с Чечней поддерживали чеченцев, а не нас, у которых точно так же тогда взрывались жилые дома с неповинными людьми, а наши силовые структуры  не могли этого предотвратить. Почти то же случилось теперь и в Штатах. Может быть горе научит людей  тому, чему не могло научить благополучие – пониманию состояния тех, кого беспощадно и ни за что убивают, какими бы идейными мотивами это убийство не оправдывалось. Американские военные в минуту этого ссудного для США дня тоже выглядели бледно, ничуть не лучше, чем мы, когда на нашу Красную площадь приземлился иностранный спортсмен на своем крошечном самолетике, а наши ПВО-шники легко проглядели этого наглеца. Глубокое чувство подсознательного удовлетворения испытывал и Китай, долгое время унижаемый поведением Штатов. Не важно, что при этом произносилось вслух. Мы не способны относится к чему-либо непредвзято, наши личные интересы всегда довлеют над нашими реакциями на происходящее – истинными, почти не контролируемыми нами реакциями.


  ПИСЬМО 36                19.09.01

Последние дни нахожусь в плохом настроении, что неблагоприятно отражается на моих ближних. Высказываю им свои обиды на невнимание. Откуда это чувство обиды за обделенность любовью близких, за отсутствие чувства прочного тыла и понимания в своем доме, эта то ли ревность, то ли зависть к Маше, к которой мама относится  и относилась раньше совсем не так, как ко мне? Своими переживаниями не делюсь – и не поймут, и все равно не спрашивают, я нужна им только для работы. (Вот опять – обида!). А причина всего – возврат препоганейшей ситуации, которая посещает меня уже в четвертый раз в моей жизни. Что же я делаю не так, если она все время возвращается? Имеется в виду сюжет, когда я тяжко и трудно борюсь с энтропией на очередном своем трудовом поприще, надеясь на повышение, поскольку знаю в этом деле больше других, но высокое начальство приводит на мою голову нового человека, которого мне предлагают «ознакомить» (читай – обучить), а потом он становится моим начальником с большим окладом, уплывшим от меня в очередной раз. Почему мне на роду написано всю жизнь работать мелким исполнителем, почему никогда еще я не была начальником – пусть самым маленьким, почему? Я не умею ладить с людьми и не нравлюсь высокому начальству – масса претензий, может быть высокомерия. Усидчивый труд и способность к упорядочиванию учитываются и ценятся, но это – не качества руководителя. Одни гребут деньги, плохо зная тонкости дела, другие – в вечной нищете и в завале обязанностей, многих из которых могло и не быть, не будь я столь инициативна и неравнодушна.  Вспомним случай в АСУ ЛПТП с приходом Парфеновой, потом с Лидией Ивановной в ОКБ «Карат», потом с Банковым в Центральной администрации, и вот опять. Правда теперь этот удар скорее против Тани Мишуниной, старшего экономиста, чем против меня, экономиста рядового, но ситуация похожая. Мы с Таней гребли весь воз наших нескончаемых «экономических» и не только  дел, а Шеф неожиданно решил привести со стороны в Спектрэнерго еще одного начальника планово-экономического отдела с окладом в 5 тысяч, который за эти деньги будет давать нам поручения делать то, что мы и сами делаем. То, чего хочет от нас Шеф – умного планирования и прибыли – новый товарищ ему тоже не даст, слишком много здесь других искусственных проблем, в том числе, и характер самого Шефа. Интересное наблюдение – трудный, если не сказать, невозможный характер Шефа – следствие моей кармы. Именно такой начальник мне нужен, чтобы сжечь свою карму неуживчивости.
 Сначала нами пришла руководить  женщина – протеже Горбунова. Посидела три дня, послушала ужасы наших проблем от меня, и не решившись, ушла. (Татьяна пока еще в отпуске!). Только у меня у меня чуть отлегло на сердце – нашелся знакомый Литвинова, Егор Алексеевич, коммерческий директор ГПТЭК и его бывший сослуживец, попавший под сокращение. Этот мне даже понравился: мой ровесник, открыт в общении, не любитель скакать с места на место, но – почему он, а не Таня? Почему есть деньги для ставки руководителя для одних, и нет для других? Антагонизм полов?
      Пошла на йоговское занятие, по полной отдаче перетерпела там все тяготы нашего комплекса со странным ощущением, что ничего, кроме этой единственной возможности вырваться в мир, откуда наши души родом, нет и не  может быть на этой земле. Открывшись окружающим меня там людям, поделившись с ними верой  и убежденностью в благе от занятий (а ведь сама еще совсем недавно только критиковала и спорила с Учением, - откуда в нас столько разных персон?), я неожиданно почувствовала прилив сил. Решила довериться Богу – ему виднее, с чем меня сталкивать, что мне необходимо. В конце концов, делать мы будем то же самое, но, может быть, окажемся  под защитой своего нового начальника; его, а не нас будут таскать к Шефу, ему, а не нам будут трепать нервы. А может быть, я еще и научусь чему-нибудь новому, подружусь с ним – мне с мужчинами легче работать. Будет стимул следить за своей внешностью. А Таня, если сможет, скорее всего уволится, и будет права. У меня всяко будет много работы. Так что все, что ни делается, к лучшему!
20.09.01

Ситуация меняется каждую минуту. Вчера пришла на работу к одиннадцати - я посещаю банк, что возле самого нашего дома, на первом этаже «Ленинца» – и узнала, что Елену Владимировну уже уволили. Елена Владимировна  или просто Лена, это тот самый секретарь, что Литвиновы взяли на смену Юле.  Лене поручили приглядывать за тем, кто, на каких работах и где находится в течение дня, что весьма сложно, ибо рабочим не объясняли обязательность записи в журнал при отъездах, а многие итээровцы этого тоже не делают. Уследить за всеми секретарю не всегда представляется возможным. Лена высказала Шефу все, что она по данному поводу думает, высказалась на эмоциях, и Литвинов отреагировал адекватно. Лена сгоряча бухнула ему заявление об увольнении, Шеф его также сгоряча подписал без отработки. То, что каждый из них впоследствии пожалел о случившемся, мало что изменило. Лена оказалась в неожиданной для нее подвешенной ситуации, наша фирма – в который раз без секретаря. Дела никому не переданы,  должного порядка в них тоже нет,  но это – такая мелочь в гуще проблем, постоянно сваливающихся на наше Спектрэнерго.
04.10.01

На другой день Шеф привел на работу новую секретаршу – Ольгу, студентку последнего курса Академии административных работников. Девушка толковая, приятная, но английского языка также не знает, на компьютере пока не работает за отсутствием принтера, в наших проблемах разбирается еще меньше Лены. Зато оклад ей дали аж 3000, точно, как у меня сейчас.  Юля за свои 1100 делала на фирме больше, хотя и своеобразно.  Любые скоропалительные решения Шефа на пользу фирме не идут, хотя  я не уверена, что он это осознает.
В Спектрэнерго вовсю кипит жизнь – мы завязали связи с новыми инофирмами (Франция, Германия, Финляндия), господа разъезжают по командировкам, набрали порядка десятка рабочих. Идет демонтаж старой котельной и вялое строительство новой, благоустраиваем территорию (начали с проходной – с показухи!), планируется создание еще одного производственного помещения для монтажных работ. Горбунов еще не уволился, пришел новый начальник производства Валерий Арсеньевич Тесленко (ему за 60). Порядка больше не стало, за что  претензий к экономистам, ничего по сути не решающим,  все больше. Я снова надела глупостей, поговорив о своих производственных проблемах с Шефом – мне показалось обидным странное использование меня Еленой Евгеньевной: никаких собственных дел, но только курьерские и вспомогательные поручения в помощь другим. Шеф переговорил с   Еленой Евгеньевной, и  в результате она на меня обиделась. Сейчас вообще ничего мне не поручает, все делает сама или дает Тане, а я пашу на Горбунова, который по большому счету во мне тоже не нуждается. Делаю подборки технической документации к сдаче объектов – как исполнительной так и эксплуатационной. Эта работа мне нравится, но перспективы в ней нет никакой, а Подруга мне теперь не заступник. Дура я дура!  Опять  меня словно бес попутал, уже днями позже я сама не понимала, что заставило меня так действовать и так сильно отождествляться со своим  сиюминутным состоянием. Никто вокруг меня подобных ошибок не совершает, ни Таня на работе, ни Маша в доме, хотя обе много моложе меня. Откуда во мне столько незрелости?
С новым начальником из ГПТЭК – Егором Алексеевичем -  тоже вышло нескладно. Как ни старалась я быть сдержанной, он разговорил меня в одночасье, и я со свойственной мне прямолинейностью и откровенностью изложила ему всю картину нашего Спектрэнерго, со всеми ее сложностями, несуразностями и субъективными трудностями. Через три дня он сбежал, поняв, что не потянет здесь исполнять работу (по его откровенным словам, он давно уже отвык работать, потому что слишком долго руководил), а руководить такими, как я, ему будет трудно. Слишком много во мне жесткой энергии и претензий, неуправляемых эмоций и надуманных проблем. Это не он так сказал, это я сама так о себе думаю. Отсидев со мной три дня и измотав меня морально и физически (вместо своей работы я занималась ненужными и мне же вредящими  разговорами с ним), он сказал Шефу, что работать у нас не хочет. (В интерпретации Подруги «не сможет с такими работниками»), Что он при этом пояснил Шефу – не знаю, но я расстроилась и испугалась, ведь с другими работниками, кроме меня,  Егор Алексеевич не общался.
То, что я снова вела себя неправильно, у меня нет сомнений. Писать подробности моих ошибочных действий – тяжело и наверное не представит интереса для читателя. Ему мой образ уже понятен и не вызывает симпатий.  Меня сейчас больше мучает  другой вопрос, обсудить который, к сожалению, не с кем.  Приход дамы-экономиста, а потом Егора Алексеевича – событие, знаменующее собой повтор знакомого сюжета моего жизненного сценария. Оба последних раза благодаря собственным, к сожалению, бессознательным и мало продуманным усилиям, а именно:  собственному языку, осветившему ситуацию в насыщенных и мрачных тонах – я сама предотвратила  дальнейшее развитие известного мне сюжета.  Мы пока живем без начальника. Но хорошо это или плохо,  я не знаю. Я не пустила то, что хотело придти, я изменила ход событий, не приняла карму, мне полагающуюся. Не вернется ли она вновь ко мне в более жесткой форме, натянутая как пружина и оттого больно бьющая? Или, наоборот, я сделала то, что от меня судьба и  требовала сделать – изменила ход событий, чтобы они больше ко мне не возвращались?  Боюсь, что на этот вопрос мне не дано получить ответа в настоящее время.

Пора уйти от описания текущих новостей, действительно мелких и касающихся только моих весьма низких персон,  и подвести некоторые итоги. 
Жизнь, действуя на наши органы чувств, как источник энергии, постоянно поворачивает нас в ту или иную сторону. Я отождествляюсь с каждой ситуацией, с каждым изменением привычного бытия, и в минуты отождествления они кажутся мне повышенно значимыми, затмевают все вокруг. Я  уже не замечаю других интересов и не помню совершенно других личностей, которые проживают в общежитии моих Я, я целиком настроена на внутреннюю оценку или на «внимание к себе». Последнее – типичное искушение каждого человека, которое отнимает у нас столько энергии  и лишает возможности помнить себя, а не только ситуацию, в которую погружает нас жизнь. Внимание к себе – это отслеживание реакций других на нашу личность: оценили ли нас по достоинству, не ущемляют ли наши права, наше достоинство, любят ли нас, а если не любят, то какое право они имеют так делать? Между тем, мы сами мало кого любим, если понимать под этим принятие всех проявлений человека без критики, осуждения, с полным пониманием и даже с симпатией, несмотря на имеющиеся несовершенства.
 Что касается меня, то, наверное, нет ни одного человека,  которому я не высказывала когда-либо свои критические замечания: и вслух – в глаза и за глаза, и  мысленно. Как однажды, почти сорок лет тому назад заметила моя школьная  подружка Вера, «нет такого человека, с которым ты (Я) не могла бы поссориться». Эту фразу, тогда скорее удивившую, а не обидевшую меня, я помню до сих пор. Видимо, она попала в точку, моя тенденция критиковать и ссориться имеет отношение к моей Главной Особенности. Есть еще одна фраза, всплывшая в моей памяти совсем недавно и горько поразившая меня. Я даже не помню точно человека, который ее высказал. Ею была одна дама экстрасенс из компании Покровской, возглавлявшей наш эзотерический Центр «Доброта». Дама мимоходом сказала мне, что у меня очень сильная энергетика, которая влияет на окружающих, отчего мне надо особенно тщательно думать, прежде чем что-то говорить, чтобы не нанести вреда. Помню, что  тогда это поразило меня по двум причинам. Во-первых, из чего она сделала такой вывод, меня совершенно не зная – мы сошлись мимоходом, почти не разговаривая. Во-вторых, поразило само заключение. Я всегда саму себя считала скорее слабой, чем сильной, страдала оттого, что не имею воли быть постоянной, часто колеблюсь под воздействием других, поддаюсь внешним влияниям, не умею держать до конца свою линию и, наконец, не знаю, как надо жить и где истина, в отличие от большинства, которые, похоже, это знают. Другое дело, что свои сомнения и колебания, текущие мнения и умозаключения я  не «отстаиваю» внутри себя, а зачем-то выпаливаю вслух, вкладывая в слова много эмоций (типичный акт отождествления!), мой уверенный голос подсознательно компенсирует или прикрывает мою внутреннюю неуверенность. Окружающие, наверное, воспринимают меня как очень уверенного человека, сильного и непримиримого.  Ведь все воспринимают мир и других людей почему-то не по делам, а по словам. Не важно, что ты делаешь, какое вложение от тебя, какие жертвы или уступки ты делаешь, помнится лишь то, что и как ты сказал, с какой интонацией.
В евангельской притче Отец послал двух сыновей работать в виноградник. Один сказал, что не пойдет, но в результате пошел и обработал землю. Другой пообещал исполнить просьбу непременно, но не пошел. Какой из них больше люб своему Отцу? Евангелисты подводят к мысли, что первый, но жизнь убедительно доказывает мне, что второй. Я всегда слушалась всех, кто что-то просил или заставлял меня делать, но слушалась странно. Я ничего не принимала сразу, начинала со споров, возражений, предложений, как можно сделать иначе, с критики… А потом делала. Думаю, что ни одного человека делами  я  не предала, не подвела, в беде не бросила, но и никого не сделала счастливым. Я разрушала жизнь других не делами, а словами, со мной невозможно жить спокойно, как невозможно ужиться с вулканом. (Вспомнилась Таня, симпатичная мне подруга Олега, по отношению к которой он применил это сравнение). Большинство тех, кого я наблюдаю вокруг себя, вкладывают в жизнь гораздо меньше страсти. Они не спорят, правильно и мягко говорят, умело обходят острые углы, но когда надо что-то делать, умело оказываются занятыми чем-то другим, или исполняют поручение  «от сих и до сих», не более, часто для отписки. И это устраивает большинство.
«Сначала было Слово», - утверждает Библия. Я совершенно напрасно не придаю значения словам, вернее, форме их выражения. Я не должна оправдывать себя хорошими делами, если не умею поддерживать с людьми гармоничные отношения. Это мое слабое место, и в этом направлении я должна больше всего работать. Ко мне стала возвращаться моя карма, и как бы болезненно это ни происходило, это хорошо. Пришла пора платить за свои ошибки. Сейчас я осталась практически одна. Нет никого из старых друзей, кто хотел бы поддерживать со мной отношения. Мне не звонят ни Таня Савельева, ни Галя Патрахина, ни Люба Пушкина несмотря на мои неоднократные попытки восстановить наши отношения. Наш разговор идет вяло или рано и поздно провоцирует меня на выражение обид и претензий, что никому не нужно. Меня просто не хотят. Я не пользуюсь популярностью у женщин Спектрэнерго, меня то ли опасаются, то ли недолюбливают, я не вижу в них особого желания поговорить со мной, посидеть за одним столом, поделиться личными проблемами. Возможно, это мои фантазии, но они слишком похожи на правду. С этим можно жить, но больно осознавать. Я решительно не вписываюсь ни в какой коллектив, даже в тот, что сформировался после моего появления в этих стенах.
Людмила Григорьевна со свойственной ей железной несгибаемостью совсем недавно заявила мне, что не хочет со мной говорить, что мы никогда не были друзьями. И это в ответ на мою последнюю  так тяжко давшуюся мне попытку позвонить ей еще раз и выяснить наши  отношения: в нашем возрасте очень легко не успеть помириться, расстаться навсегда, у нас нет права и времени ждать благоприятного момента для  понимания. «Пойди и сперва примирись с другом», - советует Иисус человеку, идущему к нему с покаянием.  Я так и сделала и вот получила «пощечину». Я прекрасно понимаю полную механичность реакций Л.Г. которая хочет слышать о себе  лишь то, что ей нравится, и не желает никакой критики. Я знаю, что она абсолютно уверена в своей правоте, что попытка переступить через свою Ложную Личность и оценить себя критически не входит в ее намерения, сколько бы ни воспевались ею христианское смирение и святое безразличие к себе духовно практикующего.  Теория и практика в жизни никогда не идут рядом.
 Мне было очень больно услышать ее отповедь, но я понимала – так возвращается ко мне моя карма. Теперь настала  моя очередь проявить святое безразличие к себе и сохранить в душе святую любовь и сострадание к другому. Я, получившая отповедь, чувствую себя сейчас лучше, чем чувствовала бы, если бы высказала нечто подобное другому. Разве мало таких же отповедей я уже когда-то произносила, исполненная чувства справедливости, собственного достоинства и глупой правоты? Обижающий нас – учит и исцеляет нас, мы должны быть ему благодарны за урок, ничего чужого, кроме нашего собственного, к нам не возвращается.
Не судите, и не судимы будете. Так утверждает не только христианство, буддизм также советует нам хвалить человека за его лучшие качества и не критиковать за плохие. Но я обязана быть снисходительной к другому не потому, что хочу от него того же, а потому что уже должна понимать, что и я, и он, и все люди – Машины, устройства плохо работающие, нелогичные, неисправные и притом – разные. У меня накоплена дурная карма речи (кстати, у меня  Черная Луна в Близнецах), у другого – карма дурных деяний, у третьих – карма стяжания или  праздности. Мы все не без греха и все платим за это тяжелыми обстоятельствами своей жизни, которые только поверхностному взгляду кажутся несправедливыми или незаслуженными. Я не имею права критиковать других, я даже не могу им помочь увидеть свои проблемы, выражая свою критику в той форме, в которой обычно говорю – прямолинейно, жестко, уверенно и излишне эмоционально. Я заслужила свое одиночество. Похождения моего Блудного Сына пора заканчивать. На моем пути мне посчастливилось встретить множество Учителей, подаривших мне бесценные знания. Говоря словами Гурджиева, у меня уже есть отличная кожа, из которой пора самой сшить себе хорошие ботинки. И не только сшить, но и пройти в них по жизни, не замочив ног. Прожить хотя бы остаток своей жизни как лотос, растущий в грязной воде, но всегда остающийся незапятнанным и прекрасным.   

воспевались ею христианское смирение и святое безразличие к себе духовно практикующего.  Теория и практика в жизни никогда не идут рядом.
 Мне было очень больно услышать ее отповедь, но я понимала – так возвращается ко мне моя карма. Теперь настала  моя очередь проявить святое безразличие к себе и сохранить в душе святую любовь и сострадание к другому. Я, получившая отповедь, чувствую себя сейчас лучше, чем чувствовала бы, если бы высказала нечто подобное другому. Разве мало таких же отповедей я уже когда-то произносила, исполненная чувства справедливости, собственного достоинства и глупой правоты? Обижающий нас – учит и исцеляет нас, мы должны быть ему благодарны за урок, ничего чужого, кроме нашего собственного, к нам не возвращается.
Не судите, и не судимы будете. Так утверждает не только христианство, буддизм также советует нам хвалить человека за его лучшие качества и не критиковать за плохие. Но я обязана быть снисходительной к другому не потому, что хочу от него того же, а потому что уже должна понимать, что и я, и он, и все люди – Машины, устройства плохо работающие, нелогичные, неисправные и притом – разные. У меня накоплена дурная карма речи (кстати, у меня  Черная Луна в Близнецах), у другого – карма дурных деяний, у третьих – карма стяжания или  праздности. Мы все не без греха и все платим за это тяжелыми обстоятельствами своей жизни, которые только поверхностному взгляду кажутся несправедливыми или незаслуженными. Я не имею права критиковать других, я даже не могу им помочь увидеть свои проблемы, выражая свою критику в той форме, в которой обычно говорю – прямолинейно, жестко, уверенно и излишне эмоционально. Я заслужила свое одиночество. Похождения моего Блудного Сына пора заканчивать. На моем пути мне посчастливилось встретить множество Учителей, подаривших мне бесценные знания. Говоря словами Гурджиева, у меня уже есть отличная кожа, из которой пора самой сшить себе хорошие ботинки. И не только сшить, но и пройти в них по жизни, не замочив ног. Прожить хотя бы остаток своей жизни как лотос, растущий в грязной воде, но всегда остающийся незапятнанным и прекрасным.   

ПИСЬМО 37                16.10.-19.10.01

7 октября началась мировая война. Штаты, оскорбленные наглым покушением террористов на престиж их державы, справедливо наказывают талибов Афганистана. Именно в этой стране сейчас скрывается исламский миллионер Усан Бен Ладен, объявивший 11 сентября священную войну Америке. Талибы – это люди, исповедующие радикальный ислам и живущие в южной части Афганистана, находящейся в состоянии постоянной войны с его северной территорией, которую давно уже политически  поддерживает Россия. Таким образом, у нас со Штатами появился общий враг, и мы неожиданно стали союзниками.  Поскольку Америка  собирается воевать, да еще не на своей, а на чужой территории, она пересмотрела свое отношение к нашей войне с Чечней. С 7 октября Штаты вместе с Великобританией бомбят Афганистан, как когда-то бомбили Ирак и Югославию, а мы их одобряем.  Одобряем гласно, но каждый про себя клянем, втайне завидуя их мощи. Нам такое поведение не позволено, кроме того, сейчас России только новой афганской войны не хватает, пусть и  в союзе с великой Америкой! Янки–то бомбят своих врагов в другой части света, у нас же боевые действия идут под самым носом, на границе с Таджикистаном.  Все, у кого сыновья еще не уехали за границу, не слишком радуются новому «смертельному другу» – Америке и сомневаются в  политической выгоде этой дружбы. Дружба дружбой, а табачок врозь. 
Америка сейчас в панике. Их дурацкий боевой дух, очень похожий на идеализм южан перед Гражданской войной с янки 1861 года, описанный в романе «Унесенные ветром», постепенно развеивается, поскольку Бен Ладен, как и пообещал, посылает в Америку бациллы сибирской язвы. Эпидемии пока нет, но заболевших достаточно, причем в среде журналистов и высших чиновников. Изнеженные американцы давно с такими проблемами не встречались, - не в России живут! – и вовсю закупают антибиотики и  противогазы,  трясясь от страха за свою жизнь. В этом нет ничего удивительного, разве мы не так же себя вели, будь мы на их месте и с их  деньгами?
Зло никогда не победит зло. В Афганистане гибнут под бомбами не зачинщики террора, а обычные люди, у которых, кроме войны, нет другого заработка и нет свободы выбора образа жизни. Восточного человека смертью не запугаешь, он к ней привык, а мстить обидчику он будет еще несколько поколений, причем, тем, кто попадется ему под руку. Точно так же происходит и у нас в Чечне. А теперь еще и в Абхазии, куда наш бывший друг Эдуард Шеварнадзе сейчас засылает выращенных им же самим боевиков в надежде победить Абхазию и отомстить русским. Еще совсем недавно он надеялся на поддержку Штатов, но теперь наша с ней внезапная «смертельная дружба» путает его планы.
8 октября наконец-то подняли со дна Баренцева моря «Курск» и на сегодняшний день он почти отбуксирован в док, недалеко от Мурманска. Вот-вот медики извлекут из многострадальной и обошедшейся нам в миллиарды долларов  подводной лодки то, что осталось от тел моряков. Из множества катастроф, о которых мы слышали, эта по-прежнему воспринимается народом наиболее болезненно, как будто все мы имеем непосредственное отношение к этим погибшим. Вот что такое власть Слова.
Кстати о катастрофах. Совсем недавно ПВО Украины по собственной нерадивости сбили над Черным морем, где у них проходили военные учения, российский пассажирский самолет ТУ-154, следовавший маршрутом  из Тель-Авива в Новосибирск. Хохлы долго упирались, но комиссия специалистов приперла их к стене, и теперь Украина будет (я надеюсь!) платить неустойку России и Израилю. С Израилем мы теперь вроде как тоже в «смертельной дружбе». Что касается наших соседей и бывших друзей, то с ними нам  и враги не нужны. Что Грузия, что Украина, что Чехия и Польша! Правда теперь отношения с всеми начинают улучшаться по их внезапной инициативе: находясь в состоянии войны, Америка  сейчас  заинтересована в нас, а значит все, быстро меняют свои симпатии в нашу сторону.
Людей объединяет дружба, если повезет, любовь. Что же объединяет государства? Ничего, кроме денег и личной выгоды. Даже общая кровь (как в случае наших  отношений со славянами) объединяет мало. Казалось бы, народы должна сближать общая религия – ислам или христианство. Увы. Во-первых, как показывает статистика, истинно верующих в каждом государстве не более 2-х процентов, остальные только  причисляют себе к какой-то религии, ничем для нее не жертвуя. Во-вторых, сами религии давно уже стали отрицанием собственной идеи. Как христианство, так и ислам проповедуют любовь к ближнему и терпимость. Для христианства – это вообще основа мировоззрения, вспомним первых христиан, или монахов Валаама.  А что теперь?  Современные лидеры православия по телевидению разъясняют миру, что в данном конкретном случае сбрасывать бомбы на людей – справедливо и угодно богу. Американцы – христианская нация, постоянно и настойчиво засылающая во все страны своих миссионеров, призывающих к милосердию и любви, ни разу и ни единым словом не обмолвились о том, что долг христианина не позволяет им опускаться до уровня врага-террориста и совершать действия, мало чем отличающиеся по результатам от действий талибов.  Можно ли проповедовать НЕ УБИЙ и убивать, пропагандировать ЛЮБОВЬ И ПРОЩЕНИЕ  и следовать ветхозаветному ОКО ЗА ОКО? Я не вижу никаких преимуществ христианства над исламом, даже над самым отмороженным его вариантом.

На последнем занятии Сергей предложил мне присоединиться к группе, отъезжающей в Москву для встречи с Достигшей Маханирваны, которая даст нам первую инициацию и примет от нас посильное пожертвование. Мое отношение к данному ритуалу еще не определилось: поеду, посмотрю. Чисто теоретически все это не вызывает у меня уважения и наводит на нехорошие подозрения о корыстном интересе приехавших к нам иностранных миссионеров, чьи книги я читала с большой долей критики. Но я могу и ошибаться: нельзя судить о том, чего  не испытал, что не увидел собственными глазами.
В подобной  ситуации все зависит не столько от Учителя, сколько от Ученика. Если мы настроили свое сознание и искренне готовы принять помощь в духовном продвижении, то помощь придет к нам из любого источника. Дает не Достигшая, дает Небо, и дает тому, кому это нужно, кто готов к получению этой помощи.
Я давно уже не жертвовала своими привычными условиями жизни. В данной поездке я вынуждена буду пожертвовать многим, так как почти все в ней выглядит как безумие и авантюра. Пятьсот рублей на дорогу плюс недавние траты на Машин день рождения и отсутствие вовремя выплаченной на работе зарплаты. Домашнее застолье перед самым отъездом и неудачный лунный день моего календаря. Отношение к поездке мамы, мои постоянно болящие ноги и предстоящее 18-и часовое хождение по Москве, где все 8 моих соратников будут меня  моложе. Мое неумение спать две ночи подряд в поезде –  на жестком, без постельных принадлежностей, в шуме или при свете,  может быть, даже сидя, если обратные билеты мы возьмем в общем вагоне.  Но другого такого случая не представится. К тому же, получение моей первой за всю свою йоговскую жизнь инициации от Достигшего  именно 21 октября (в день рождения А П) кажется мне символичным.
 Пока что у меня настрой такой же, как был  перед Памиром: будет трудно, но меня ведут и, если я пренебрегу этой возможностью, нечего будет надеяться изменить  что-либо в себе. А меняться надо неотвратимо и настоятельно. Надо начинать новую жизнь – «шить   ботинки из полученной мною отличной кожи» и прекращать свое бесконечное блуждание по кругу. Блудный Сын загулялся, ему пора возвращаться Домой и жить, не отождествляясь с суетным. Я уже научилась ДЕЛАТЬ, моя проблема ПРАВИЛЬНО ГОВОРИТЬ не похожа на проблему других,  не умеющих делать, но умеющих придавать своему неделанью красивую форму. В моем содержании нет формы – нет умения мягко и немногословно поддерживать отношения с людьми, не перечить им, не критикуя  и не обижая их, не выпячивать свое Я и свои проблемы на всеобщее обозрение. Вокруг меня много учителей – тех, кто по сравнению со мной облекает свои дела или неделание в великолепную форму. Они часто этим раздражают меня, что совершенно напрасно. Скорлупа без ядра и ядро без скорлупы - равно негодный товар для перевозки его на большие расстояния. А жизнь – слишком большое расстояние, чтобы погубить то, что мне дано,  из-за собственной глупости. Слишком много потерь, слишком много горьких уроков мне уже выпало пережить. Я не могу больше существовать  с той моей Я, которая постоянно опустошает меня и лишает всяких сил. Кто знает, может быть, именно Джайнши станет тем первым импульсом, который направит меня по новой дороге. Если я снова сорвусь, если обращу в пыль еще один дар, посылаемый мне Небом, если испорчу своим вредным языком и скверным характером то, что мне предлагается для спасения – грош мне цена. Я обязательно должна выдержать это испытание, не отвергая никаких препятствий, которые встретятся мне в этот день. Только в этом случае у меня появятся новые кожаные ботинки для новой жизни.