Ленинское наследие и современность. статья первая

          

                Неведомый Ленин.

     Ленин жил сто лет назад, но до сих пор он остается самым непознанным историческим деятелем. В СССР его только восхваляли, сейчас многие осуждают, но серьезного осмысления его наследия как не было прежде, так нет и теперь. Другие народы тоже с трудом переваривают своих выдающихся людей. Французы Наполеона  поднимали и опускали уже несколько раз. Спинозу после смерти стали третировать как «мертвую собаку», тоже было с Гегелем, не говоря уже о Марксе…
     Оценка Ленина, как и других революционных деятелей, меняется в зависимости от оценки самой революции. И здесь можно сформулировать закономерность общего характера. Французы сначала восхваляли свою буржуазную революцию, затем осуждали, и только потом вышли на взвешенную оценку: эпоху террора осуждают, а взятие Бастилии празднуют. Этот зигзаг объясняется трудностью перехода от феодализма к капитализму, непониманием этого процесса теми, кто его осуществлял. французская революция проходила под лозунгом «Братство, Равенство, Свобода!», но этот лозунг был иллюзией. В ходе истории человеческие отношения в общей тенденции действительно гуманизируются: рабство более гуманно, чем убийство побежденных, обычно практиковавшееся дикарями; феодализм гуманнее рабства, капитализм – феодализма. Меняется и сам капитализм – сегодняшние отношения рабочих и хозяев много гуманнее, чем при первоначальном капитализме. Но эта тенденция зависит от уровня развития общественного труда, от производимого обществом богатства, а не от субъективного желания людей. Полная реализация высоких идеалов Французской революции и сегодня невозможна, она и сегодня переносится на отдаленное будущее. Тогда тем более. Это значит, что революционеры гонялись за химерами, строили невозможное. Но если делать дело, которого не понимаешь, то достичь успеха невозможно. Поэтому французские революционеры вконец запутались, зашли в тупик, когда жить стало хуже, чем при феодализме. Это вызвало ответную реакцию, усилило контрреволюцию, привело к реставрации. Но силы контрреволюции тоже не понимали объективного требования истории. По меткому определению Талейрана, они ничему не научились и ничего не забыли. Они восстановили феодальные титулы, костюмы, летоисчисление, все прежние общественные отношения. Как писал Маркс, французская нация почувствовала себя как рехнувшийся англичанин в Бедламе (психушка в Лондоне). Это было всего лишь возвращением к прежнему тупику. Потребовалась новая переоценка ценностей, новая борьба, которая в конечном счете вывела к взвешенным оценкам и несовершенному, но реальному капиталистическому обществу, которое только и могло возникнуть на руинах феодализма.
      Муки родов нового строя, отмечает Маркс, зависят от интеллектуального уровня партии, руководящей переворотом. Другие буржуазные революции тоже управлялись неумелыми партиями и тоже переживали аналогичный зигзаг, но французский опыт все же учитывался, поэтому и зигзаг оказался менее выраженным.
     С социалистической революцией произошло то же самое. 70 лет мы прославляли Великий Октябрь, потом произошла реставрация капитализма.  Хотя между нашей и французской реставрацией есть много различий, фундаментальные черты остались те же. Многое из дореволюционного у нас тоже вернулось. Многим хотелось и хочется вернуть еще больше (вплоть до возвращения буквы «ять»). Также и национальное сознание напоминает рехнувшегося англичанина.   Общественная мысль путается, она в хаотическом состоянии и растерянности. То один, то другой автор обращается к обществу с вопросом «Что с нами происходит?» и не получает вразумительного ответа. Правда, уже начинается нечто похожее на начинающееся рассеяние предрассветной тьмы, мы все с большей ясностью начинаем осознавать, что в таком обществе, как у нас сейчас, жить тоже нельзя, что нужны кардинальные перемены. Но действительно они нужны, или все наладится самотеком, многим тоже не ясно.
Мы еще по уши находимся в состоянии реставрационного безумия.


                Распад империи.

       Необходим переход к третьей фазе зигзага, переход к взвешенной, объективной оценке Октябрьской революции и Ленина. Необходима новая коренная переоценка ценностей, освобождающая нас от иллюзий сегодняшнего дня. Прямой путь к этому – критическое рассмотрение тех обвинений, тех крайностей, которые предъявляются Ленину в настоящее время в наших господствующих СМИ.
Ленин сегодня обвиняется в том, что он соблазнил Россию на ложный исторический путь, увел ее от магистральной дороги человечества в сторону, создал тоталитарный режим, что обернулось неимоверными страданиями народа и тем, что, в конечном счете, мы оказались у разбитого корыта. В. Жириновский добавил к этому еще и обвинение в распаде СССР. Дескать, если бы Ленин не образовал национальных республик с правом их выхода из Союза, а сохранил прежнее губернское деление, то союз не распался бы. 
Верны ли эти обвинения?
     Ленин дал формулу всеобщего пути познания: «От созерцания – к абстрактному мышлению, и от него – к практике». Если бы мы изучали Ленина по-настоящему, то Жириновский знал бы этот закон, воспользовался бы им, и сам легко увидел бы свою ошибку. Довод Жириновского разоблачается уже на первой фазе этого всеобщего правила – на фазе «созерцания». А именно: польские восстания за независимость были при губернском делении России. И хотя они были жестоко подавлены, но заставили царя обдумывать вопрос о предоставлении полякам и финнам статуса автономии. Т.е. двигаться в направлении ленинского решения. То же мы видим и при «созерцании» фактов сегодняшних. Курды, тибетцы, многие другие народы и народности борются сегодня за независимость, не имея даже автономии.
       Не трудно, казалось бы, догадаться, что административное решение – слишком легкая, но и слишком слабая узда для того, чтобы удержать народы в одном государстве, если они этого не желают. Есть еще общность языка, менталитет, экономические интересы, идеология, религия, исторические воспоминания и другие, гораздо более мощные факторы, которые играли роль при распаде Советской империи.
      Но отчего конкретно распался СССР? Чтобы довести анализ до конца, ответить на вопрос окончательно и с полной ясностью, следует перейти ко второй фазе ленинского правила – к абстрактному мышлению. Оно состоит из общих понятий, категорий, законов и научных теорий. Последние представляют собой высшую форму абстрактного мышления, объясняющую рассматривающие процессы с научной точностью. Марксизм дает теорию распада современных империй, и только пренебрежение к марксизму и непонимание его, виной тому, что на эту теорию не обращают внимания. Упускать эту теорию нельзя как потому, что это единственная теория распада современных империй, но и потому, чтона суде истории необходимо справедливо рассматривать доводы не только обвинителей, но и обвиняемых.
     Теория марксизма, объясняющая распад современных империй (как не трудно догадаться, исходя из общей сущности этого учения) сугубо экономическая. Выражаясь конкретнее, судьба возникновения и исчезновения империй новой истории, напрямую связана с развитием капитализма. Маркс разъясняет это на примере Британской империи, в частности, на ее отношении к Индии. Пока в Англии не было капитализма, не могло быть и этой империи. Развившийся капитализм привел к тому, что Индия, наряду с другими территориями, была колонизирована. Легкая ее колонизация опять же объясняется экономически. Индия на то время представляла из себя совокупность замкнутых сельских общин. Кому платить налог, им было одинаково. Общенациональное чувство совершенно отсутствовало. Это позволило британцам набирать армию из самих же индусов, собирать налог и усмирять народ их же руками, а самим лишь складывать прибыли. Маркс не только увидел это простое объяснение происходящему, но  дал также правильный прогноз на будущее: эксплуатируя Индию и другие колонии, Британия бессознательно и невольно внесет туда капитализм, что породит иные общественные отношения и, в конечном счете, приведет к ликвидации колониальной системы.
      Последним звеном в вышеприведенном ленинском законе познания является практика. Ей придается особое значение. Практика – критерий истины. За ней – последнее слово. Теория, подтвержденная практикой, является истинной; если же она противоречит практике, то отбрасывается как ложная. Когда Маркс предсказывал будущее колониальной системы, никакого подтверждения этого реальным историческим опытом еще не было. Но впоследствии историческая практика стопроцентно подтвердила этот прогноз. И в Индии, и в других местах, развитие капитализма породило развитее общих интересов, сначала групповых и клановых, а затем и общенациональных, привело к развитию национально-освободительной борьбы и закончилось завоеванием независимости. Т.е. все произошло в полном соответствии с теорией Маркса. Поэтому она является истиной и не может быть опровергнута.
    Полностью объясняет эта теория Маркса и распад Советского Союза. Пока капитализма в СССР не было, он стоял несокрушимым монолитом даже в таком грозном испытании как Великая Отечественная Война. Но по мере того, как начались реставрационные процессы, пошло развитие капиталистических отношений, тоже стали формироваться групповые эгоистические интересы, кумовство, преступные сообщества, кланы (которые и сегодня в ряде бывших наших республик играют решающую тормозную и разрушительную роль), дело не могло не дойти до пробуждения национализма, межнациональных конфликтов и распада. СССР был ликвидирован вернувшимся капитализмом. Именно в этом причина его развала.
     Данное объяснение, однако, порождает законный вопрос: почему наша империя не развалилась раньше, а только сейчас?
         
                Решение гения.

  При сравнении Российской империи с Британской, бросается в глаза огромное различие между ними. Возникновение Британской империи, ее дальнейшая судьба, как уже отмечено, полностью связаны с развитием капитализма. Здесь мы наблюдаем огромное различие в экономическом развитии метрополии и колоний: метрополия – самый передовой капитализм, колонии – самые отсталые части человечества. Притом, метрополия и колонии здесь были разделены океанами. Российская империя – совсем другое. Она возникла до развития капитализма. Общественный строй и в самой России, и в национальных окраинах был один и тот же – феодализм. И даже уровень развития промышленности центра и национальных окраин, особенно европейских, почти не различался. Наконец, центр и национальные окраины представляли здесь одну общую территорию. Эти уникальные особенности российской империи предопределяли своеобразие ее исторической судьбы.
    Общая установленная Марксом закономерность – зависимость судеб империи от развития капитализма – в полную меру проявилась и здесь. Но как? Развитие капитализма в Европе, индустриализация Европы, отставание России от этого процесса, вели Россию в тупик. История требовала индустриализации России, перехода ее к капитализму. Приближалась революционная ситуация, когда и верхи не могли управлять по-старому, и низы не хотели жить по-старому. Поэтому верхи начали проводить порывающие с феодализмом реформы – отменили крепостное право. Здесь, однако, проявилась уже знакомая нам общая закономерность буржуазных революций – недостаточный интеллектуальный уровень партии, руководящей переворотом и, как следствие, взрыв социальной стихии, провал в революцию. И Горбачев, и царь, и даже французский король, начинали перемены первыми. И все они не смогли удержать ситуацию в своих руках, и были низвергнуты. О неуклюжести проводимых царем реформ, о том, что они ведут к революции, говорили сами верхи, но сделать ничего не смогли.
Стоит обратить внимание на еще две особенности революций. Несмотря на то, что они необходимы для дальнейшего экономического прогресса и поэтому предсказуемы, конкретную дату их начала заранее предсказать невозможно, как невозможно предсказать заранее день, когда начнется весеннее таяние снега. В этом отношении, революции всегда приходят внезапно, по выражению Маркса, словно на голову обрушивается дом. Внезапно грянула французская революция; совершенно внезапным для оппозиции стал, по признанию Г. Попова, наш Август 91-го. Также и Ленин за два месяца до Февраля, выступая перед молодежью, говорил, что его поколение до следующей русской революции может и не доживет. И еще одна особенность буржуазной революции – обязательное «предательство» в самих верхах. Французского короля предали перешедшие на сторону революции принцы; царя –  связанное с англичанами царское окружение (в то время социалистами становились даже великие князья); в Августе 91-го эту роль сыграл ушедший в оппозицию Ельцин.
      Итак, обладающая названными особенностями Февральская буржуазная революция должна была закономерно произойти и она произошла. Но могла ли она дать что-то конструктивное тогдашней России? Нет, не могла! И не только потому, что совершившая антицарский переворот буржуазная партия не обладала достаточным интеллектом для того, чтобы безошибочно руководить организацией эффективного капиталистического строя. Фундаментальное положение, по понятным причинам обходимое молчанием, как в советское время, так и сегодня, заключается в том, что эта буржуазная революция совпала в России с подъемом национализма окраин, с их буржуазным стремлением к независимости.       Исторические катаклизмы – буржуазная революция и распад империи вследствие национально-освободительной борьбы подчиненных народов – которые для Англии были разделены временем и океаном, в России произошли в одно время и на общей территории. Буржуазная революция, которая по определению дорастает только до национализма и межнациональных столкновений, не могла противопоставить этому центробежному взрыву никакой сохраняющей государство идеи. При восхваляемом Жириновским губернском делении и отсутствии межнациональных границ, границы между конфликтующими нациями в то время могли проводиться только силой. Это стало бы нескончаемой «мясорубкой», глубокой исторической воронкой, смутой, которой мир еще не видывал. При неизбежной интервенции иностранных государств в этой ситуации прежней России не осталось бы. Муки родов нового строя оказались бы для нее смертельными, что и прогнозировали, наблюдая приближение Русской буржуазной революции, европейские социалисты.
     Положение спас Ленин. Поскольку буржуазная революция с исторической задачей не справлялась, он выдвинул идею перерастания буржуазной революции в социалистическую. Это не было уходом в сторону от магистрального пути истории, как пытаются толковать сегодня. Но это было дерзким скачком вперед, перепрыгиванием через капитализм. Уверенности придавало то марксистское положение, что если бы весь рабочий класс обладал достаточным социалистическим образованием, то капитализм был бы невозможен. Этому образованию способствовало быстро развивающееся безвыходное положение, когда все большему числу людей становилось очевидным, что спасение может быть только через предлагаемые Лениным меры, которые были уже социалистического характера.
     Ленин провозгласил право народов на свободный выход из состава России, что пошатнуло почву под ногами агрессивного национализма. Но главное - раскалывающему страну буржуазному национализму он противопоставил объединяющий ее, пролетарский интернационализм. Гражданской войны при этом избежать тоже, конечно, было невозможно. Но пролившиеся в ее ходе «реки крови», которыми пугали тогда народ антиленинцы, не идут ни в какое сравнение с «морями крови», неизбежными в случае первого варианта. Цементирующий разные нации пролетарский интернационализм победил относительно легко, национализм перевесил только в более развитых в капиталистическом отношении, прилегающих к Европе - в Прибалтике, Польше и Финляндии. Плеханов, придерживавшийся общей марксистской схемы исторического развития, назвал план Ленина бредом. Но Ленин оказался прав. Только благодаря Ленину Россия сохранилась тогда как единое государство, как социалистическая империя, что оказало решающее влияние на нашу судьбу и судьбу всего человечества.
     Но Ленин спас нас не только тогда. Он спас нас и теперь. Еще Маркс отмечал, что переход к социализму представляет собой огромную трудность и поэтому предполагает поражения на этом пути. Грядущее поражение СССР на социалистическом пути было тем более вероятным, что здесь дело пошло не по правилам общей исторической схемы, а с гораздо большими трудностями – с перескоком через капиталистическую индустриализацию. Между тем, реставрация капитализма в СССР должна была поставить и действительно поставила страну в прежне положение – вновь поднялся буржуазный национализм, в результате чего произошел таки распад империи. Но произошло это гораздо более цивилизовано.  Выступив против Сталина и остальных, Ленин провел границы между республиками и наделил их правом свободного выхода из Союза. Только благодаря этому, мы получили возможность избежать сегодня югославского варианта и разошлись мирно. Лишь на уровне автономий, где права на отделение не было, прокатилось по территории бывшего СССР, по меткому выражению Ельцина, целое половодье межнациональных конфликтов.
   

                Невыполненный завет.


    Рассмотрим теперь обвинение в тоталитаризме, насилии, ГУЛаге, «голодоморе». Все это было. Но эта беда вовсе не соответствует самой природе марксизма и большевизма,  как стремятся внушить народу сегодня. Это было вынужденным, было выбором меньшего из двух зол.
Дело сводится к отношению социализма к крестьянству. Еще Маркс, анализируя этот вопрос, характеризовал крестьян как консервативный буржуазный класс, который, однако, вынужден будет перейти на позиции революционного рабочего класса. Победившим в революции промышленным рабочим предстояло снабдить мелких единоличных крестьян сельскохозяйственными машинами и делом доказать, что использующие эти машины коллективные хозяйства экономически гораздо эффективнее, чем использующие мелкий инвентарь единоличники. Однако, в России пролетарская революция победила раньше индустриализации. Если бы она была подкреплена такой же революцией, скажем, в Германии, то, как говорил Ленин, Либкнехт выпутал бы Россию из возникшего затруднения. Но в результате предательства вождей Второго Интернационала, в особенности, Каутского, начавшаяся было в отдельных странах революция была подавлена. Мировой революции не произошло. Социалистическая Россия оказалась в одиночке и вынуждена была противостоять остальному враждебному миру.
послереволюционная Россия экономически представляла собой самую неэффективную систему – почти сплошное царство мелких крестьян единоличников. Не только Ленину, но и остальным было ясно, что в следующей полосе войн такая страна будет раздавленная. Требовалась срочная индустриализация. Она должна была осуществиться руками крестьян, другого человеческого материала не было. С помощью противопоставления бедных крестьян богатым, половину этого класса мобилизовали на стройки, в промышленность, армию, госструктуры. Кормить эту половину должна была вторая половина, которую свели в колхозы. Голод породило сопротивление крестьян такой коллективизации. Мне довелось слышать рассказ прямых свидетелей, как это происходило в нашем украинском селе. Принудительно сведенные в колхоз люди на работу не пошли. Мужики бездельничали, играли на улице тележными колесами… Засеянные комсомольцами и активистами поля осенью собрали под ружьем и увезли. Также, уже при косившем село голоде, под ружьем засевали поля следующей весной. Но теперь вышли на работу все. А осенью голод кончился, у колхозников был уже и белый хлеб. Никакого специального голодомора, тем более на национальной почве, не могло быть по определению: у интернационального правительства большевиков без того было достаточно проблем, новые противоречия им были ни к чему. Наоборот, жестоко пресекались любые поползновения против интернационализма.
    Сведенные в колхозы беспаспортные и безвыездные крестьяне в какой-то мере были в положении крепостных; ссыльные «кулаки» тоже. Не попадающие под расстрел нарушители крайне суровых законов, оказывались в ГУЛаге на положении рабов. Такова темная сторона тотальной мобилизации народа, в короткий исторический срок осуществившего индустриализацию СССР. Но было и другое: полная ликвидация безграмотности, постепенный рост благосостояния, овладение передовой наукой и техникой, трудовой энтузиазм. То, как осуществлял индустриализацию первоначальный капитализм, не идет с этим ни в какое сравнение. Там тоже исходным человеческим материалом были мелкие крестьяне единоличники. Но их насильно изгоняли с земли, вытесняли овцами и одновременно судили за бродяжничество. А в Новом Свете это было дополнено чудовищным уничтожением коренного населения – сдиранием скальпов мужчин, женщин, детей и стариков, и рабством негров. И делалось это не под смертельной угрозой исторических обстоятельств, а под давлением самых подлых, низменных и мелочных человеческих страстей – фурий частного интереса.
Индустриализация СССР проходила по ленинскому плану, но уже без Ленина. Если бы Ленин жил дольше, могла ли она быть менее жестокой? Пожалуй, да. Муки родов нового строя зависят, как уже отмечено, от интеллектуального уровня партии, руководящей переворотом. Создание нового строя есть новая, более эффективная организация национального труда. Организация труда на социалистических принципах не исключает того, чтобы труд на отдельных предприятиях был организован как можно боле эффективно, более гармонично. Наоборот, она это предполагает. Этой проблемой при капитализме занимается научный менеджмент. По своей сути (на что в СССР так и не обратили внимания) научный менеджмент есть зародыш политэкономии социализма. Только через усвоение и развитие этой науки можно поставить работника в такие стимулирующие инициативу  условия, при которых мог бы осуществиться основной закон социализма «От каждого – по способностям, каждому – по труду». При Ленине в стране выходило около десяти журналов по научному менеджменту. После они были закрыты, верх взяла командно-принудительная система, которая блокировала личную инициативу и культивировала уравниловку.
  До основного закона научного социализма СССР так и не дорос. Внедрить его в жизнь не сумели. Не хватило интеллекта. И это самый основной, самый коренной факт нашей истории. Правильно понять его можно лишь правильно уяснив суть самого марксизма. Ленин постоянно разъяснял, что сам по себе рабочий класс до научного социализма дорасти не может. Самостоятельно он может лишь бороться за улучшение своего положения в пределах капиталистического строя. Социалистическое сознание может придти к нему из науки, которую разрабатывают ученые, идеологи. Только соответствующие научные знания дают возможность осуществить переход от одного строя – к другому, более высокому, в частности, к социализму. Ленин разъяснял, что социализм можно построить только руководствуясь подлинно научной социологией. Он разъяснял, что Маркс и Энгельс заложили лишь основы этой науки, которые необходимо усвоить и развивать дальше. Если этого не будет, то неизбежно произойдет возврат к буржуазной идеологии и реставрация капитализма. Ленин также указывал, что суть марксизма «не понял даже Плеханов, не говоря уже о других марксистах». Об этом же говорили Маркс и Энгельс. Подобные случаи, когда новые открытия какое-то время остаются не понятыми и не признанными, в науке не редкость. Отсюда следует, что первостепенной задачей советских идеологов было выяснение, чего же не понял Плеханов, широкая полемика по этому основному вопросу. Однако, этот ленинский завет не выполнили. В итоге, если Сталин еще постоянно «советовался с Ильичем», то Горбачев ничего такого уже не понимал и осуществлял «ускорение», по его собственным словам «методом проб и ошибок». Получилось, как предсказал Ленин. Произошло это в полном соответствии с основным положением марксизма: командно-административная система, олицетворявшая советские производственные отношения, стала тормозом дальнейшего развития производительных сил. Превратившаяся в тупую бюрократическую машину, лишенная научного мышления, КПСС, не заметила этого противоречия и не увидела пути его преодоления. Возник застой, тупик, возрождение буржуазных иллюзий, произошли реставрация дикого капитализма и крах империи.         
Р    уководствуясь тем правильным положением, что все империи распались, наши либералы говорят: «Кто не жалеет о распаде СССР – у того нет сердца, кто не понимает неизбежности этого – у того нет ума». Последнее не верно. Если империя не развалилась при Ленине, то почему она обязательно должна развалиться сейчас, когда даже капиталистическая Европа строится на принципах интернационализма. Правда заключается в том, что  СССР развалился вследствие реставрации капитализма.


                Что значит вернуться к Ленину?

    Те левые, кто сегодня восхваляет Ленина без изучения по-настоящему его наследия, оправдывают такую позицию тем, что, мол, Ленин гений и в силу этого простым смертным его не понять; кроме того, сегодня мир изменился так, что ленинские установки уже не подходят. Правые, либералы и т.д., тоже считают Ленина гением, но злым, возвращение к Ленину они понимают как возвращение к революции, ГУЛАГУ, тоталитаризму, диктатуре партии, в чем, по их мнению, следует покаяться, осудить и забыть. В действительности, ошибаются и первые, и вторые. В действительности, возвращение к Ленину есть возвращение к строго научной социологии, в развитие которой Ленин внес неоценимый вклад и усвоение и дальнейшее развитие которой есть абсолютная необходимость, без чего человечество не сможет преодолеть недостатки организации национального и планетарного труда и порождаемые этим кризисы и всевозможные конфликты, вообще не сможет развиваться дальше и зайдет в безвыходный тупик.
    Как всякая строгая наука начинается с открытия основополагающего фундаментального закона, открытие все новых сторон и все новых подробностей проявления которого ведет ко все более расширяющейся системе знаний данной науки, также обстоит и с научной социологией. Ее основополагающим фундаментальным законом является тот открытый Марксом закон, что развитие истории обеспечивается развитием человеческого труда и что каждому достигнутому уровню развития труда требуется особая организация этого труда, в рамках которой он способен развиваться дальше. Переход к одной организации общества – к другой всегда сопровождается конфликтами и потрясениями. Не люди виноваты в этих конфликтах, а их невежество. При этом, в целом в истории проявляются две особенности. Каждый новый строй более гуманен, чем предыдущий. Феодальная организация труда гуманнее рабовладельческой, капиталистическая – гуманнее феодальной. Другая особенность заключается в том, что если сначала этот закон истории проявлялся стихийно, подобно тому, как Закон Ома проявляется в молнии, то в дальнейшем, в силу все большего усложнения трудовых взаимосвязей, он может проявиться только с помощью научной социологии, подобно тому, как Закон Ома только благодаря науке проявляется, скажем, в современных мобильниках. Усложнение, дальнейшее развитие научной социологии, стало быть, заключается во все более глубоком проникновении в логику организации общественных укладов, вообще, в логику организации труда. Познание социальных процессов после Маркса шло именно по этому пути. Так, если Маркс считал, что уже дикий первоначальный капитализм может закончиться только пролетарской социалистической революцией, то Ленин описал вторую фазу капиталистической организации – монополизм и империализм, где цикличные кризисы прекратились. А Л. Эрхард, уже научно, опираясь на открытия Маркса, открыл третью фазу развития капитализма, так называемый социальный рынок, более эффективный и гуманный, чем две предыдущие фазы. Заметим, мимоходом, что Эрхард также указывает на будущее отмирание классов
Открыв фундамент этой науки





                Обобщим вышесказанное.

       Итак, из вышесказанного видно, что если бы Ленин не организовал Октябрьскую революцию, то произошедшая без него Февральская буржуазная революция неизбежно привела бы к войне между нациями, к тогдашнему «югославскому варианту», в результате чего России бы не стало уже тогда, причем, эта гибель сопровождалась бы страданиями гораздо большими, чем принесла гражданская война. От этого кошмара нас спас именно Ленин. Затем, из вышесказанного также видно, что репрессии, ГУЛАГ, не принадлежат природе марксизма-ленинизма, большевизма, социализма. Это было вызвано необходимостью быстро осуществить мобилизацию страны, тяжелыми историческими условиями, возникшими потому, что мировая революция была подавлена в зародыше, а окружающий нас враждебный мир лихорадочно готовился к тому, чтобы нас раздавить. Реально это вылилось в подталкивание Гитлера к войне с нами и последующее его нападение. Следовательно, ГУЛАГ, репрессии были, наряду с идейным фанатизмом, формой мобилизации крестьянства и всего народа на крайне напряженный труд. Это, так сказать, тень, брошенная на нас агрессивным капиталистическим окружением. И тем не менее, эта жестокость, порожденная суровой исторической необходимостью, не идет ни в какое сравнение с тем, как осуществлял индустриализацию капитализм. Он согнал крестьян с земли, превратил землю в пастбища для овец, а крестьян садил в тюрьмы за бродяжничество и нищенство, а в Новом Свете применил рабский труд чернокожих и скальпирование индейцев. И осуществлялось это не под давлением внешних обстоятельств, а, выражаясь словами Маркса, в силу жажды наживы, в силу самых подлых, низменных эгоистических страстей. Следовательно, все эти зверства соответствуют самой природе первоначального капитализма. Но если это так, если опровергнуть этих фактов невозможно, то оправдан и Ленин, и Октябрь, и даже ГУЛАГ, потому, что без максимальной мобилизации, без крайнего трудового напряжения на нас обрушились бы страдания, которых страна и народ вообще не вынесли бы.
          Мы должны отдавать себе отчет в том, что вся предшествующая история – это саван, сотканный из крови. Но это – бывшая историческая необходимость. Рабство негров, скальпирование, было необходимо исторически и пока была такая необходимость, это оправдывалось и даже освящалось церковью. ГУЛАГ был тем же рабством и также оправдывался исторически. Когда же время такой необходимости миновало, народы осудили и первое, и второе. В боях под Москвой, Жуков угрожал Рокоссовскому расстрелом. Время было такое. Мы должны это понять, оставить историю историкам, а сами – лучше задумываться о том, чтобы ничего подобного не произошло с нами и нашими детьми в будущем. А для этого нужно вернуться к Ленину, к его опыту, разобраться в его наследии.    Ленин толкнул историю вперед как никто, и это его невероятное организаторское могущество вовсе не является чем-то мистическим, или проявлением одной гениальности. Оно – результат могущества самой научной социологии, до которой человечество сегодня еще не добралось, но которую нужно усвоить, чтобы легче, успешнее, с меньшими ошибками и страданиями организовать сегодняшнюю и будущую жизнь.