Мирафора Сергеевна

Старший библиотекарь Мирафора Сергеевна идёт на работу. На ней тёмное демисезонное пальто и тёмный же берет. Из-под берета выбиваются белокурые кудряшки. Мирафора Сергеевна уже давным-давно живёт в этом южном приморском городе, где дома сложены из белого камня. Она уже давным-давно работает в детской библиотеке, где большие окна и высокая дверь.
Сейчас конец февраля. Пасмурно. Морозит. Асфальт сух и чист. Около самой библиотеки Мирафору Сергеевну окликают. От овощного магазина ей машет рукой библиотечная уборщица.
- Мира,  Мира! Свежие огурцы!
Мирафора Сергеевна охотно переходит мостовую и покупает большой зелёный огурец с жёлтым цветком на носике. Пока библиотекарь и уборщица толкаются в оче¬реди, начинается снегопад. И когда Мирофора Сергеев¬на выходит на улицу - города не узнать. Все белым-бело.
Мирафора Сергеевна медленно идёт к библиотеке. Ей тихо и хорошо. Она раньше никогда не думала, что так любит снег. Да и редко же он идёт в этом прекрасном городе, где стены домов, оказы¬вается, не белые, а желтовато-серые от времени и переживаний.
Она замыкает за собой дверь (читателей библиотека обслуживает только с одиннадцати часов). Снимает пальто и берет. Устраивает огурец на полке платяного шкафа.
Сегодня Мирафора Сергеевна работает одна. Две молодые библиотекарши на сессии, заведующая на совещании. Дел много. Через час из соседней школы придет второй класс. С ними надо провести массовое мероприя¬тие. Оно у Мирафоры Сергеевны уже готово. Она прочитает вслух книжку про кота, который во время войны ездил с полевой кухней и которому давали пробовать подозрительные трофейные продукты.
Этот кот, рискуя жизнью, ел всё подряд. Рассказ Мирафора Сергеевна разыгрывает в лицах. Вот коту дали кусочек лимона.
- Надо же, какая гадость, - нарочно гнусавым голосом тянет Мирафора Сергеевна и морщится.
Это кот так думает, когда жуёт лимон.
В полдень, в свой обеденный перерыв, к ней зайдет сын Серёжа. Ему восемнадцать лет. Он серьёзный и молчаливый, с маленькими тёмными усиками. Со стороны никогда не скажешь, что он учился в специальной школе для детей с замедленным развитием, а теперь работает в специальной артели. Работает он всегда хорошо, а платят ему мало. Вот за прошлый месяц заплатили всего двенадцать рублей.
Серёжа посмотрит журналы и снова уйдёт на работу. А вечером у них будет праздник. Как же, первый в этом году свежий огурец.
А сейчас, пока нет читателей, надо дать лад списанной литературе. Ведь в макулатуру принимают бумагу отдельно, картон отдельно.
Мирафора Сергеевна приседает на корточки возле горы книг и начинает отдирать переплёты. В разгаре работы к ней в руки попадает неожиданно аккуратный томик. На последней его странице, там, где дети обычно пишут "очень хорошая книга", две красные чернильные строчки: "Мирочка, я люблю тебя. Милая моя, бедная моя". Она по инерции дёргает за крыло обложки. Но слабо, слабо. Так старую книгу не разорвёшь.
Старшему библиотекарю кажется, что она упала и сильно ушиблась. Уши заложило, в глазах потемнело, но боль ещё не наступила. Не наступила сейчас, но вскоре обязательно наступит.
Потом сознание проясняется. Мирафора Сергеевна поднимается и идёт к зеркалу. Бледное, горькое лицо с круглыми светлыми глазами, вздёрнутый носик, морщинки, белокурые седеющие кудряшки.
Книга называется "Детские годы Багрова-внука". Аксакова в детской библиотеке почти не читают. Только однажды, лет десять назад эту книгу вдруг спросил один чудак-восьмиклассник. Он был завсегдатаем библиотеки. Худой, смуглый, застенчивый. Краснел поминутно.
А вдруг он просто решил подшутить над ней?  Или, может, признание адресовано какой-нибудь девчонке-восьмикласснице? Обидно. И Мирафора Сергеевна сама краснеет. Но что-то подсказывает ей - для тебя, для тебя и от самого чистого сердца это написано.
Всё равно обидно. Ну ладно этот мальчик. Ей тогда было уже тридцать лет. Да и что значит детская любовь, маленькая детская жалость? А вот в юности она пела в хоре отдела культуры. Летом выступали на открытых солнечных площадках у моря. Иногда с ними пел хор моряков. Становились в два ряда. Впереди они - девчонки. А сзади великолепные моряки. Один, большой и светлый, потихоньку дёргал Мирафору Сергеевну за белобрысые косички. Ласково, осторожно. Они так и не познакомились тогда, так и не подружились. А ведь могли бы. "Можно было и замуж выйти", - думает Мирафора Сергеевна.
И не было бы тогда страшного чёрного человека, который мимоходом зацепил её жизнь, после которого остался Серёжа. Почему так, почему так?
Ну и поплачет сейчас немного Мирафора Сергеевна, ну и что же? Она ведь уже не очень молодая женщина. И не видит ведь никто.
Перед ней зеркало. За спиной окно. В окне снегопад.
Очень густой. И в зеркале снегопад. Как красиво! Мирафора Сергеевна вздыхает и успокаивается.
- Что же дальше? - громко спрашивает она.
И, честно глядя в глаза своему отражению, отвечает:
- А всё что угодно. Мало ли какие чудеса случаются.
Она захлопывает "Детские годы Багрова-внука" и ставит на полку. Совсем эта заведующая с ума сошла - списывает Аксакова.
Мирафора Сергеевна подходит к платяному шкафу и любуется огурцом. В ней неизвестно откуда поднимается радость. Старший библиотекарь поворачивается на каблуках и полькой проносится через читальный зал, осве¬щенный заоконным снегопадом. Хочется шума. Она включает радио и садится отдышаться. Детские голоса поют:
Я прошу который год –
Кушай кашу, кашалот.
И Мирафоре Сергеевне представляется крокодил ярко-зелёного огуречного цвета. На макушке у него, как цветок, жёлтый капроновый бантик. Тотчас она вспоминает, что кашалот - это не крокодил вовсе, а кит. И сме-ётся.
В дверь стучат. Мамочки мои, это же второй класс! Детки все в снегу, румяные, взвинченные. Орут, конечно, ужасно. Учительница пропускает их парами.
- Здравствуйте, здравствуйте, - отступает от дверей улыбающаяся Мирафора Сергеевна, - раздевайтесь. Сейчас книжечки поменяете. А потом мы с вами побеседуем и посмотрим диафильмы.
На улице снегопад. В шкафу лежит зелёный огурец. Дети серьезно и деловито перебирают пёстрые книги. Мирафора Сергеевна черкает и пишет в больших розовых формулярах. Губы её улыбаются. Глаза красны.
Милая моя. Бедная моя.