Властитель дум

– Вася, ты сможешь. Ты не можешь не смочь! – начальник областного управления туризма и спорта Марат Лилялов по-ленински засунув левую руку в карман блейзера Армани, вытянул правую и продолжил вдохновляющую речь, обдав Гуслина слюнями. – На тебя, Вася, вся страна смотрит. Весь народ. Да хер с ним, с народом, сам президент на тебя смотрит. Так что – собери волю в кулак и смоги, как ты можешь!
– Марат Мансурович, дык это, того… Я ж бы так то да, только сил нема… Я ж типа попрощаться сюда, чтоб карьеру завершить, а не этого самого. А тут вон чего… Мне и лет уже, и мышцы сами знаете, и вообще…
– Вася, ты понимаешь, сам вчера звонил. Вот сам САМ позвонил. И сказал, что он верит в победу русского штангиста Гуслина. И желает ему только золота мирового чемпионата. САМ! Как после этого можно не смочь?
– Марат Мансурович, – вступился за подопечного тренер Одуванов, – Ваське уже сорок почти. Для него это точно последние соревнования, красивое завершение спортивного пути. Он итак в тройку сильнейших чудом попал, бронза обеспечена. Мы об этом даже и не мечтали.
– Мы вместе с президентом верим в Василия! Верим, что он способен всех победить. Вася, вспомни легендарных русских штангистов – Власова, Ригерта, Жаботинского. Они смогли и ты сможешь!
– Вообще, Жаботинский еврей, а Ригерт немец, – некстати вспомнил Одуванов.
– Не сметь! Не сметь, – взвизгнул Лилялов, – оскорблять светлую память русских богатырей. – Вася, ты пойми, никак нельзя этим проиграть. С тобой в финале так называемые спортсмены с Украины и Британии. Налицо явная провокация западных спецслужб. Нам никак нельзя проиграть, а то сам знаешь, что будет.
– Что будет? – спросил Гуслин. – Не, ну я так то знаю, но все таки уточнить типа надо.
– Вася, – начальник ыйского спорта начал терпеливо объяснять очевидные вещи, помня, что собеседник все-таки штангист, – украинские бандеровцы всю войну вместе с фашистами с нами воевали. Ну, в смысле, против нас. Сегодня ты им чемпионат мира проиграешь, а завтра их военные катера нашу мирную землю топтать будут. Ты этого хочешь? А британцы эти нашего бывшего разведчика сами отравили,  а потом на нас же свалили. Стоит чуть слабину дать, они вообще всех наших бывших разведчиков отравить могут. А наши бывшие разведчики сейчас... Вот то-то и оно.
– Дык это… Я ж уже типа все, опа… силы не те, что по молодости… Так типа не бывает. Чтоб раз и вжух. Хоть кого спросите, кто типа по штанге шарит.
Спрашивать было некого. Команды из других российских регионов после выступления своих спортсменов на чемпионате мира  уже отбыли домой из итальянского Турина. В Ыйской же делегации из двенадцати человек только Гуслин мог поднять что-то тяжелее конверта с деньгами, и только они с Одувановым что-то понимали в тяжелой атлетике. Еще в делегацию входили Марат Лилялов, его спутница ландшафтный дизайнер Ольга, лучший ландшафтный дизайнер области, особенно сзади, ее подруги и родственники. Без подруг и родственников Ольга ехать не соглашалась, а Лилялову на чемпионате мира по тяжелой атлетике абсолютно необходим был ландшафтный дизайнер, пришлось взять. Но ландшафтные дизайнеры обычно мало что понимают в тяжелой атлетике, а в данном конкретном случае – и в ландшафтной дизайне тоже. Спросить же что-либо у представителей других стран Лилялов не мог по двум обстоятельствам – во-первых, они противники, практически враги, и спрашивать у них политически ошибочно. А во-вторых, никакими языками, кроме кое-как русского главный спортсмен области не владел.
– Вася, ты сможешь, Вася! – Лилялов решил пустить в ход тяжелую артиллерию. – Вот ты кем после большого спорта думал стать? Тренером? А я тебе гарантирую место в областной администрации. Вася, во власть пойдешь, понимаешь. Гарантирую! Сукой буду. Я могу устроить, ты знаешь. Но надо победить. 

На следующий день в финале соревнований по штанге британец уступил украинцу. Выступавший последним россиянин Василий Гуслин сразу заявил вес на полкило больше, чем лучший результат украинского спортсмена. И с первой же попытки, крикнув эхбляяя и громко испортив воздух поднял штангу над головой.

Победа Гуслина на чемпионате мира по тяжелой атлетике не выходила из топовых новостей несколько недель. Месяц выдался спокойным, и особых поводов гордиться страной не было. Правда, в брянских лесах обнаружилась огромная паутина, которую нашедшие ее грибники, ни разу не покидавшие пределы брянской области, сразу объявили самой большой в мире. Но долгое время  гордиться паутиной не просто, даже при поддержке федеральных СМИ. Другое дело – выдающиеся спортивные достижения.
 Вначале тележурналисты просто восхищались чудо-богатырем Василием Гуслиным, показавшим соперникам… Ну, короче, что-то там показавшим. Потом, когда интерес зрителей к соревнованиям по штанге стал падать, один злобный враг России, в этом качестве выступающий на многочисленных ток-шоу  главного телеканала страны и получающий там зарплату как злобный враг, вдруг высказал предположение, что причиной гуслинской победы стал допинг. Но наши эксперты мгновенно опровергли эту инсинуацию и еще несколько дней из студии в студию как хоругви носили баночку с гуслинской мочой, доказывающей, что спортсмен чист. А главный ведущий новостей с внешностью и манерами пацанчика с райончика еще долго возмущался глупостью и одновременно хитроумным  коварством наших врагов, заподозривших Василия в употреблении всякой дряни.

Спустя месяц после триумфальной победы Василий встретился с губернатором Ыйской области. Глава региона нацепил на бочкообразную грудь спортсмена значок почетного гражданина, угостил коньяком с сушками, а затем поинтересовался, чем герой собирается дальше заниматься.
– Дык это. Я ж типа во власти теперь работать буду. Вон Марат Мансурович обещал. Вы типа не бздите, я ж как… Ну типа все тип топ будет.
– А образование у вас, Василий, какое? – поинтересовался губернатор.
– Ну дык, я институт закончил.
– Какой?
– Че какой? Я ж говорю – институт. Че непонятного?
– После бронзы на Олимпиаде Василий по рекомендации спортивного комитета  закончил Ыйский педагогический институт, филфак, – вмешался присутствующий на встрече Марат Лилялов. – По образованию он учитель русского языка и литературы.
– Да ладно! – хором изумились и губернатор, и Гуслин.
Первым пришел в себя глава региона:
 – А какое, Василий, у вас любимое литературное произведение?
– Эээээ. Ну, мне «Му-му» нравится. Этого, Гоголя Михаила Васильевича… Ну, про собачку там. Она типа то Тетка, то не Тетка, хрен разберешь, короче. Жалостливая такая история. А вообще мне типа читать особо некогда было. Я делом был занят. Тренировался штангу поднимать.
– Вася, подожди немного в приемной, нам с господином губернатором поговорить нужно, – скомандовал Лилялов.
Когда чемпион мира вышел из кабинета, обалдевший областной руководитель задал главный русский вопрос:
– Ну, и что делать?
– А что делать? Трудоустраивать его надо. Во власть, как я и обещал. Он же герой страны, с телевизора не вылезает. Да и не это главное. Он как чемпионом стал – ему сам позвонил, лично поздравить. А Вася наш ему в разговоре и ляпнул, что спортивную карьеру завершил, теперь в администрацию области зовут работать. Представляете, вдруг сам поинтересуется – как там наш чемпион поживает. А мы чемпиона продинамим. Так что – нет выхода.
– Ну и куда его такого?
– Может на медицину кинем?
– Не. И так смертность высокая, Москва ругается.
– Тогда давайте спецпредставителем по вопросам культуры сделаем. Во-первых, сделать хуже он там не сможет, хуже вроде уже некуда. Во-вторых, и сделает если – не жалко. В-третьих, ему неинтересно будет, сам уйдет. А не уйдет, через пару месяцев, когда шумиха утихнет, сократим должность в связи оптимизацией аппарата управления.
– Точно! – обрадовался губернатор. – Опять же - почти по специальности человек работать будет.

Гуслин получил маленький кабинет около туалета, референта Олега и добрые напутственные слова. Потом про спецпредставителя по вопросам культуры забыли. Неделю бывший штангист приходил на службу и просто сидел за столом по восемь часов с перерывом на обед. Референту тоже приходилось высиживать целый рабочий день. Но, сосланный в подчинение к Гуслину за безобразную выходку на последнем копоративе, где Олег сначала просто бегал голым по залу, а потом с криком «администрация обязана любить простой народ» попытался завалить пожилую дворничиху прямо на фуршетный стол, тот не роптал.
Спустя неделю Василий наконец спросил у своего помощника:
– Слышь, а че я типа делать-то должен?
– Можете вообще ничего не делать. В высших эшелонах власти это вполне допустимо и весьма распространено. Зарплата, представительские, льготы всякие и так  есть. Сюда, кстати, тоже можно не ходить – деньги вам на карту перечислят. А хотите – можете инспектировать различные учреждения культуры и давать им советы. Собственно, именно это ваша должность и подразумевает.
– Учреждения культуры? Это типа какие?
– Ну, вот сегодня, к примеру, в драматическом театре сдача нового спектакля. Можно съездить.
– Поехали, – решительно сказал Василий.

В театр прибыли, когда генеральный прогон уже начался. Наскоро представились членам худсовета и уселись в последнем ряду. Гуслин изо всех сил пытался понять происходящее на сцене, но пьеса была долгой и нудной, кресла мягкими, поэтому периодически спец по культуре проваливался в беспокойный сон. Наконец, спектакль закончился, началось обсуждение. Василий помалкивал до тех пор, пока главный режиссер театра Худоченко не ткнул в него пальцем и не спросил с тонким сарказмом:
– А что нам посоветует представитель власти?
Режиссер Худоченко всегда общался с сильными мира сего с тонким сарказмом. Настолько тонким, что его не улавливал вообще никто, кроме самого Худоченко. Поэтому сильные мира сего считали Худоченко подхалимом, а он сам себя – язвительным диссидентом, умело издевающимся на властью и получающим тем не менее дотации и гранты.
– Ну че сказать-то… А называется-то как? И автор кто? – спросил Гуслин.
– Называется «Привидения». Автор Ибсен.
– Да я типа не спрашивал с кем он там ибсен, я его фамилию спросил.
– Да норвежец один, – пришел на помощь референт Олег. – Умер уже.
– Что умер – жаль. Передайте близким мои типа соболезнования. Но штангисты норвежские – говно, до одной восьмой не доходили ни разу. А спектакля… Да чей-то скучно как то у вас все. Говорят и говорят, бу-бу-бу, бу-бу-бу. Не, ну я типа понимаю, искусство там, не этот собачий как его… Но ведь можно как-то типа повеселее. Ну, обезьянки дрессированные, жонглеры. К нам на сборы в Туву приезжали, весело было. Опять же – одеты как. Вон у вас бабы все в балахоны какие-то замотаны. А мужикам же охота на буфера глянуть, ну в смысле на сиськи. Ну типа, может как то привлекательней их одеть. И – музыка. Тоже бу-бу-бу, бу-бу-бу. Есть же хорошая, типа там Лепс или Вера Брежнева. Ну вы это, типа, без обид лады? Если че не так, извиняйте. Я ж типа помочь хочу. От души, да…
Гуслин окончательно смутился от тяжелых взглядов театральной труппы и не прощаясь выскочил из зала. Референт последовал за шефом.
Выждав паузу, так, чтоб спецпредставитель областной администрации точно ничего не услышал, Худоченко мужественно завизжал:
– Обезьянки?!!! Лепс?!!!
С места вскочила безнадежно одинокая травести Милоедова, актриса с фигурой мальчика-подростка и бюстом нулевого размера:
– Это возмутительно! Это неслыханное хамство и ущемление прав женщин. Сиськи ему показать! А в международный суд по правам человека повестку не хотите, товарищ из администрации?
– А по-моему, интересное предложение, – вдруг высказалась непонятно зачем пришедшая на худсовет буфетчица Людка. Тоже одинокая, но полная надежд и с прекрасным четвертым номером. – Почему нет? Необычная трактовка получится, да.
– Да чтоб я, да с обезьянками! – продолжал визжать Худоченко. – Я, заслуженный работник культуры Удмуртии, ученик Протасова-Наливайко! И с обезьянками. Да лучше сразу в гроб.
– А вот отменят все дотации из областного бюджета, – мрачно заметил завлит Приходько, – всем коллективом по гробам и разляжемся.
– Дотации, да. Дотации. Дотации, – зашепталась вся труппа. 

Следующие две недели Гуслин, расстроенный холодным приемом в театре, вообще не выходил из своего кабинета. И тут раздался телефонный звонок.
– Господин спецпресдставитель областной администрации по вопросам культуры? Это вас заведующий литературной частью Приходько беспокоит. Мы переработали спектакль в полном соответствии с вашими рекомендациями. Да, все как вы сказали будет. Тут вопросик один… Наш главный Худоченко категорически оказывается помещать свое имя на афише. Говорит, что вы для спектакля сделали гораздо больше, чем он. Так может мы вас и заявим как режиссера? Не против? Вот и отлично.

На премьере «Привидений» в Ыйском драматическом театре зрителей традиционно было меньше, чем актеров на сцене. А вот второй спектакль собрал полный аншлаг. Да и вообще, билеты на Ибсена стали пользоваться ажиотажным спросом. Руководства театра срочно изменило репертуарный план, популярный спектакль шел теперь ежедневно при полных залах.
Зрителям нравилась топлесс буфетчица Людка, заменившая Милоедову в роли фру Альвинг; жонглирующий горящими булавами пастор; дрессированные шимпанзе, всюду сопровождающие Освальда и звучащая в каждой сцене только-рюмка-водки-на-столе.
Нет, конечно, было незначительное количество театралов, недовольных нововведениями. Но это неизбежное зло. Всегда в обществе, в стране есть недовольные. Такие отщепенцы, что, например, не радуются возвращению исконных территорий, не смеются над искрометными шутками верховного главнокомандующего, не желают лютой погибели многочисленным врагам. Как говориться, в каждом стаде есть паршивая овца. В те времена, когда был порядок и все для людей, подобных негодяев расстреливали или держали на лесоповале. Но потом власти поняли, что никакого влияния на сознание народных масс недовольные не оказывают. Наоборот, народные массы ненавидят этих самых недовольных лютой ненавистью, гораздо сильней, чем, к примеру, тех, кто народные массы истребляет или обворовывает. Что позволяет недовольных и их мнение просто полностью игнорировать. Так что новый спектакль ыйская публика принял в целом очень хорошо, на ура.
Рекордный за всю ее полуторавековую историю  зрительский интерес к пьесе Ибсена привлек внимание околокультурной общественности всей страны. В Ыйск из Москвы выехал самый авторитетный и талантливый театральный критик Агорофобов. Москвич посмотрел спектакль первый раз и после напился вдрызг. Посмотрел второй, благо «Привидения» шли каждый вечер, и целый час в телефонном разговоре с коллегой изъяснялся словами, которые театровед по идее знать не должен. Посмотрел третий и, наконец, решил сделать выводы.
Собственно, возможны были только два варианта. Первый и очевидный – режиссер спектакля (а Агорофобов уже выяснил, что это спецпредставитель областной администрации по вопросам культуры) дурак и жлоб. Но тогда, если следовать логическим путем, и тот, кто назначил его на должность дурак, раз такого дурака назначил. Но тогда и назначивший назначившего дурак… Дальнейшее следование путем логики неизбежно попадало под экстремизм и другие статьи уголовного кодекса. Опять же, автоматически лишало звания самого авторитетного и талантливого критика, присваиваемого именно теми, кто назначал назначающих.
Второй возможный вывод, неочевидный – интеллектуальный уровень и вкус режиссера настолько выше уровня зрителей и критиков, что те просто не понимают его тонкие намеки и эстетическую игру. Агорофобов считал себя интеллектуалом и, как любой человек считающий самого себя интеллектуалом, способен был отыскать скрытый смысл где угодно, хоть в овечьем блеянии. Поэтому он сходил на спектакль в четвертый раз и понял, что открыл новую театральную звезду, гения.
В журнале «Театр и Мир» вышла большая статья Агорофобова о «удивительно тонких и неочевидных аллюзиях, эклектическом сарказме, экзистенциальном психологизме и удивительной чувственной нежности под маской грубого натурализма» сценического новатора Василия Гуслина. Автор  вспомнил, что режиссер в недалеком прошлом – прославленный спортсмен, чемпион мира. И провел очевидную параллель с древнегреческими олимпийскими играми, где участники состязались не только в атлетизме, но и в стихосложении. Статья заканчивалась панегириком, что вот – взошла звезда нового античного титана, которая вскоре затмит все прочие звезды.

Гуслин вместе с референтом Олегом вошел в кабинет губернатора.
– Я это… Ну типа уволиться хочу. И Олежка со мной тоже. Только без обид, лады?
– Что вы, Василий, какие обиды! Вы – наш золотой резерв! Поняли, что культура это совсем не ваше? Не интересно? На тренерскую работу решили перейти?
– Да не… Тут типа такое дело. В Москву зовут. В театр один, вроде как тюремный.
– В театр на Таганке, – подсказал Олег.
– Во, да. Спектаклю им поставить просят, ну у самих чей-то типа не стоит. ГамлЕта короче. Ну вот, думаю, съезжу, типа помогу людям.

Гуслинская трактовка Гамлета покорила театральную Москву. Герои фехтовали на огромных фалоиммитаторах, пели матерные частушки. Офелия станцевала стриптиз. В финале на сцену вышли три русских богатыря, избили Клавдия палицами и провозгласили Гамлета царем-батюшкой. Наконец-то избалованные зрители столицы увидели что-то действительно новое, революционное.
В соцсетях образовались многочисленные группы фанатов Василия. Участники часами спорили, какое послание зашифровал режиссер в своем спектакле.
Левая европейская пресса, не видя Гуслинских творений, тем не менее провозгласила его «сумасшедшим русским гением». Эмир Кустурица, пролистав левую европейскую прессу, назвал Василия творческим братом и заявил, что хотел бы вместе с ним снять кино. Потом. Когда-нибудь.

За год Василий Гуслин поставил вместе с референтом Олегом, сообразившим, что помощник знаменитого режиссера сможет отлюбить больше простых людей, чем мелкий чиновник, в разных театрах страны шесть драматических спектаклей и три мюзикла. А также режиссировал День города Ульяновска и свадьбу крупного читинского бандита.
Получая «Бриллиантовую каску» - главный приз Союза театральных деятелей России, Василий сказал:
– К этой награде я шел типа путем упорных тренировок с утра до ночи и вообще. В дальнейшем типа еще больше и лучше, можете не сомневаться, потому как Родина приказала. Хочу так же сказать, так как чужого мне не надо, своего полно. Меня вот часто называют властителем дум. Это не совсем правда, а только на треть, так как дошел лишь до третьего этапа. А там дьяволы эти стали огнем кидать и все, песец. Хоть и базука типа была, и три жизни, и гранаты бесконечные. Но никак. Такова наша театральная судьба. Но обещаю не подвести своих типа  болельщиков и в дальнейшем пройти весь «Дуум».