Глава 1. Дар Аполлона

Стремление античных людей хоть одним глазком взглянуть на события будущего ограничивалось, как правило, собственными проблемами, что отнюдь не удивительно и даже вполне естественно. Хотя были и те, кто интересовался судьбой племени, народа, страны и мира. Кому-то была дана способность предвидения, и такой человек, порой и не желая того, имел возможность приоткрыть завесу, заглянуть за поворот времени, познать тайны, недоступные окружающим. Последние частенько не были в восторге от этого обстоятельства и не проявляли должного уважения. Достаточно вспомнить пример Кассандры, говорившей, вообще-то, очень правильные вещи, но считавшейся слегка помешанной. Мифологическое сознание, присущее подавляющему большинству античного народонаселения, приписывало обидное недоверие, проявляемое к предсказаниям царской дочери, козням Аполлона, отомстившего таким причудливым образом Кассандре, с отвращением отвергшей его сексуальные домогательства, несмотря на им же переданный ей дар предвидения.

Что ж, возможно солнцеликий покровитель искусств и проявил подобную мелочность, однако вполне вероятным представляется и другой вариант, обусловленный в большей степени скудостью рассудка современников, не способных адекватно воспринимать тех чёрных лебедей, что в изобилии преподносила им несчастная красавица, получившая от Аполлона чудесный дар видеть будущее, не имея никакой возможности изменить его.

Большинство, населяющее античный мир, никогда не имело подобного дара, что и не мудрено: не мог же златокудрый и сребролукий уделять внимание всем. Но большинство также не имело ни достаточно высокого уровня образования, ни мощного аналитического ума, что позволяло бы делать более или менее точные и обоснованные прогнозы и хоть таким образом заглянуть в будущее.

А заглянуть хотелось! И тогда стали появляться различного рода пифии,  сивиллы  и бродячие прорицатели, несущие малопонятную чушь, способную однако вызвать у заинтересованных слушателей различные ассоциации, складывающиеся в конечном счёте в туманные пророчества, которые государственные мужи античного мира использовали в процессе принятия судьбоносных решений, также как и предсказания древнегреческих и древнеримских жрецов, определявших перспективы развития по внутренностям жертвенных животных и полётам орла. Но все эти древние прогностические технологии обладали одним существенным изъяном. Независимо от происхождения способностей предвидеть – дар Апполона, как в случае Кассандры (хотя по альтернативной версии Кассандра приобрела эту сверхординарную способность, когда ещё девочкой заснула в храме, и две змеи выползли из-за алтаря и лизнули её в уши, от чего она и стала видеть будущее) или же, как в случае пифий, дурманящий газ, выделяющийся из источника, приводил пифию в состояние болезненного транса, или же, как часто случалось с вышеупомянутыми античными жрецами, угадывавшими будущее по внутренностям жертвы, причина их дара крылась в жажде наживы и чудовищном самомнении – во всех этих вариантах отвечать за предсказание приходилось одному человеку, а именно самому предсказателю.

А ведь пророчества сбывались далеко не всегда! Да, Кассандра, пусть её и считали безумной, давала верные, хотя и неприятные прогнозы. Но ведь её прорицательские способности связаны с даром Аполлона, даже если и правдой является история с двумя змеями. Ведь выползли-то они из-за алтаря в храме того же Аполлона! А вот с пифиями ситуация была уже не такая однозначная. Им приходилось выражать свои пророчества как можно туманнее, чтобы впоследствии можно было апеллировать к непонятливости публики. В самом деле, разве может быть неправильным неверно понятое пророчество? И уж совсем плохо приходилось жрецам – тут вся ответственность ложилась исключительно на них, всё зависело от их умения прочитать будущее по ещё теплым и трепещущим внутренним органам только что убитой жертвы. Если прогноз не сбывался, виноват был жрец, не умеющий правильно оценивать то, что предстаёт его взору. Последствия могли быть весьма плачевными!

Впрочем, и судьба самой Кассандры, получившей дар предвидения непосредственно от Аполлона (или опосредованно, через священных змей), незавидна. Пророчица, предсказаниям которой никто не верит – это само по себе крайне неприятно. Отвергнув притязания Аполлона, она подверглась насилию со стороны взявшего её в полон Аякса Теламонида, уступавшего храбростью только Ахиллесу, и, в конце концов, досталась в качестве военной добычи коварному мздолюбцу  Агамемнону, разделив с ним гибель от руки ревнивой Клитемнестры, почувствовавшей в ней соперницу. Справедливости ради следует отметить, что убийство Агамемнона было совершено Клитемнестрой по предварительному сговору с Эгисфом, который в качестве любовника разделял с ней десятилетнее ожидание возвращения Агамемнона с Троянской войны. Кассандру же царица чуть позже убила сама, вероятно, в состоянии аффекта, ведь никакой рациональной причины разделаться с известной прорицательницей у неё не было, да и быть не могло: утомлённый долгим походом Агамемнон, будучи человеком вполне уже в годах, вёз с собой Кассандру не как наложницу, а скорее в качестве экзотического военного трофея.

Совсем иначе сложилась судьба Елена, младшего брата Кассандры, также обладавшего пророческим даром (он был тогда в храме, змеи лизнули и его уши) и весьма успешно пользовавшегося им, давая дельные советы могучему Гектору. Во время военных действий он удачно попал в плен к Одиссею и воспользовался своими способностями, сформулировав ценные рекомендации для ахейцев. Поговаривали, правда, что он сам пришёл во вражий стан, обидевшись на соплеменников из-за того, что после смерти Париса прекрасная Елена досталась не ему, а его младшему брату, но это не играет особой роли при оценке прогностической практики античного мира.

Сам статус провидца, тем более провидицы, в античном мире, вообще говоря, нёс в себе немалую опасность для обладателей таких, казалось бы, завидных способностей. Часто общественное мнение, которое уже тогда являлось важнейшим фактором функционирования городов-государств, могло сыграть злую шутку с автором прогноза – сначала жители полиса не придавали никакого значения предсказаниям, а затем, когда неприятность всё-таки случалась, вину за это возлагали на самого предсказателя. Да и не только рядовые граждане и рабы, но и цари охотно пользовались любой возможностью свалить вину за последствия собственной дурости и некомпетентности на беззащитного прозорливца. Могли побить и даже сжечь на костре. Особенно неприятным такое положение, как уже отмечалось, было для жрецов, не имевших никаких сверхъестественных способностей, не водивших дружбу с богами и другими представителями Олимпа и с трудом научившихся разбирать будущее по жертвенным внутренностям. Жрецы были самой удобной мишенью как для общественного гнева, так и для злобной мести царственных особ.

Не имея дара Аполлона, жрецы объединялись в организованные группы, влияние которых становилось всё значительнее. Даже пифии отошли на второй план, что, вообще-то, вполне естественно – надышавшись наркотическими испарениями и с комфортом расположившись на золотом треножнике, пифия произносила абсолютно никем не понимаемые слова, правильно интерпретировать которые могли только жрецы, организующие весь процесс предсказания и даже определяющие очерёдность клиентов, пришедших послушать пифию. Интерпретации эти, как правило, выдавались жрецами в стихотворной форме, что в большей степени соответствовало ожиданиям античного плебса.

Теперь уже ответственность за предсказание нельзя было возложить на жреца – если не сбылось, виновата пифия. Но что с неё взять? Вечно одурманенная, прислушивающаяся к голосам богов, возможно, лично знакомая с кем-то из небожителей…  Предъявлять претензии непосредственно пифии не умно, а может быть и опасно. Жрец же ни при чём, он только интерпретировал в стихах, чтобы можно было хоть что-нибудь понять. Значит сам виноват: или не понял предсказание, или вообще дурак, что к пифии пошёл.

Такие фокусы, однако, легко проходили с необразованными плебеями и с прямолинейными воинами, но отнюдь не с царями, которым нужны были виноватые, а для этой роли лучше всего, как ни крути, подходили жрецы. Конечно, и цари бывают разные. Трудно представить себе хитроумного Одиссея, мстящего жрецам, рифмующим прогнозы. Впрочем, Одиссей и не будет слушать никаких жрецов-интерпретаторов, он сам интерпретирует что угодно! Да и к пифиям он, скорее всего, не пойдёт, разве что, ради забавы. Другое дело – Агамемнон. Таким нужны жрецы, и даже если он не принимает всерьёз маловразумительный бред пифии и его стихотворную интерпретацию, то покарать кого-нибудь за собственные неудачи – святое дело. А тут как раз и очередной жрец под рукой!

Дар Аполлона – вещь очень неплохая, но необходимо ещё иметь возможность с умом ею воспользоваться, как мог бы, например,  воспользоваться волшебным даром опытный жрец, умудрённый в дворцовых интригах и борьбе за безбедное существование. Но таким жрецам дар Аполлона никогда не доставался.