Китайцы

У дурака меньше прав,
но зато он всегда прав.


Китайцы

Вот и военный городок замаячил впереди. Прапорщик Синицын, изрядно выпивший, переваливаясь со стороны на сторону, потихоньку брёл домой проезжей дорогой, ведущей из посёлка городского типа, ориентируясь по просвету звёздного неба, что зияло меж верхушек деревьев. Шаг за шагом, метр за метром, он наконец-то преодолел остаток грунтовой дороги и вошёл на территорию военного городка с тыла, как вдруг внезапно ощутил резкую боль в ступне правой ноги.
– Чёрт побери, – тихо выругался Синицын, – надо же попасть этому камушку в мою туфлю именно сейчас. Он остановился и попытался наклониться, чтобы снять туфлю и вытряхнуть из неё камушек. Но не тут-то было.
Толстый живот прапорщика и приличная доза принятого на грудь нарушали координацию его движений. Боясь свалиться наземь, он тотчас же выпрямился, как струна, и огляделся по сторонам. Самое ближайшее, что от него находилось, это трансформаторная будка.
Прихрамывая, Синицын осторожно приблизился к ней и, чтобы не потерять равновесие, схватился двумя руками за угол стальной двери. Ощутив опору, он приподнял и слегка отвёл в сторону правую ногу и стал усиленно ею трясти, в надежде вытряхнуть из туфли, этот злосчастный камушек.
А в это время лейтенант Лисицын, по прозвищу «Ли-Си-Цын» (эта кличка за узкоглазым северянином закрепилась из-за его своеобразного говора и схожести с китайцами), в очередной раз повздорив с женой, вышел прогуляться и немного успокоиться.
Идёт удрученный тяжкими думами и в лунном свете видит картину: держится какой-то мужик за металлическую дверь трансформаторной будки и того вовсю трясёт.
Вмиг вспомнил незадачливый лейтенант, чему его обучали в училище на занятиях по технике безопасности в случаях поражения людей высоким напряжением. Схватил он первую попавшую под руки жердь и со всего маха треснул ею по рукам и груди бедного прапорщика, в надежде отбросить его ударом от трансформаторной будки и этим спасти несчастному жизнь.
Взвыв от дикой боли, Синицын упал плашмя на спину, но тут же извернулся, как змея, и очутился на карачках. Матерясь и чертыхаясь, он стал лихорадочно шарить вокруг себя руками. Нащупав изрядный булыжник, Синицын выпрямился и, что есть силы, запустил им в своего обидчика. Булыжник пролетел буквально в сантиметре от головы, остолбеневшего от страха Лисицына.
Ещё миг и прапорщик Синицын взгромоздился всей своей жирной тушей на хрупкого лейтенанта, и, если бы не капитан Куницын, возвращавшийся домой с пасеки, которая располагалась за пределами военного городка, то неизвестно чем бы закончилась их потасовка.
Растащить двух обезумевших мужиков оказалось не так-то просто, но, наконец-то, те, услышав грозную команду капитана: «Дивизион смирно!», вмиг выпрямились и опустили руки по швам.
Перед Куницыным предстало жалкое зрелище: изодранная одежда и кровоподтёки на лицах и руках. Куда их такими отпустишь?
– Ладно, мужики, айда ко мне на дачу. Она рядом. Приведёте себя в порядок, «остограммитесь», примиритесь, и по домам разойдёмся.
При упоминании «остограммитесь», Синицын и Лисицын не особенно сопротивлялись, и, уже без злобы поглядывая друг на друга, направились вслед за Куницыным.
Окончательное примирение наступило лишь после третьей бутылки водки. В этот момент капитану Куницыну приспичило в туалет, и он отправился в ближайшие кусты справить нужду. Минут пять тужился, покуда облегчённо вздохнул. Не успел возвратиться, как услышал истошные вопли со стороны пасеки.
На ходу подтягивая штаны, капитан выбежал на небольшую полянку, где располагалась его хозяйство, и видит страшное зрелище: воздух разрезают лучи мощных армейских фонарей, а на земле, между вскрытых ульев, катаются в окружении сотен и тысяч потревоженных пчёл его незадачливые гости.
Понимая всю опасность создавшегося положения, Куницын бросился в гущу событий, в надежде выбить из рук Синицына и Лисицына фонари, которые раздражали воинственных насекомых. Он был уверен, что пчёлы хозяина не тронут. Но оказалось обратное: пчёлы и на дух не переносят спиртное.
Минут через десять на дорогу, ведущую в посёлок городского типа, выбрались трое опухших до неузнаваемости военных, в надежде раздобыть хотя бы ещё поллитровку, чтобы заглушить боль и успокоить взвинченные нервы.
Преодолев пару километров пути, трое горемык ввалились в привокзальный ресторан, где их встретили грязных и опухших, будто с перепоя, негостеприимно.
Учинив скандал, они тут же были доставлены в местный вытрезвитель, где им оказали гостеприимный приём.
– Что, вояки, добузились? Ну и видок у вас?! Кто за старшего? Кто-кто? Ладно, лейтенант, я гляжу, твои дружки уже вырубились. Так что за старшего будешь ты. Отвечай по порядку: звание, фамилия, имя, отчество каждого, а подробности утром.
– На-чаль-ни-ка, – по слогам произнёс опухшим языком лейтенант Лисицын, –   я   лей-те-нант Ли-си-цын, а э-та, – он пальцем указал на спящего капитана, – ка-пи-та-на Ку-ни-цы-на, а э-та, – перевёл руку левее, – пра-пор-щи-ка Си-ни-цы-на.
– Вы что китайцы? – удивился дежурный по вытрезвителю старший лейтенант.
– Мы во-ен-ны-е.
– Василий, – раздался голос из соседнего кабинета. – Тебе что своих хлопот мало? Звони в гарнизон дежурному, пусть своих китайцев к себе забирает.
После звонка, повесив трубку, Василий удивлённо произнёс вслух:
– Меня их майор чуть было не послал. Говорит «в Вооружённых Силах нашей страны китайцы не служат». А за этими он лично приедет. Я думаю, раз это не китайцы, значит уйгуры. Где-то я читал, что они переселились из Китая на территорию среднеазиатских республик ещё до завоеваний Чингисхана.
Через полчаса любителей приключений, до выяснений обстоятельств дела, доставили на гарнизонную гауптвахту и разместили в отдельной камере. Никто их особенно не тревожил. Разве что, караульные через дверное окошко подавали пищу и по необходимости сопровождали в туалет. За выходные дни опухоли на лицах заметно спали, и вскоре все трое приобрели человеческий вид.
В понедельник утром новый дежурный по гарнизону доложил комбригу, что, мол, после пьяного дебоша в ресторане, из вытрезвителя на гарнизонную гауптвахту перемещены военнослужащие китайского происхождения, а именно: капитан Ку-Ни-Цын, лейтенант Ли-Си-Цын и прапорщик Си-Ни-Цын.
Комбриг немедленно вызвал к себе начштаба бригады:
– Петрович, прикажи доставить ко мне личные дела наших китайцев, как их там?
Ага, капитана Ку-Ни-Цына, лейтенанта Ли-Си-Цына и прапорщика Си-Ни-Цына. И поскорее.
– Товарищ полковник, а откуда у нас китайцы? – удивился начальник штаба.
– Как я погляжу, ни черта ты не знаешь! А своих подчинённых положено знать всех по должностям, званиям, именам и фамилиям, вплоть до последнего солдата.
Через пару минут раздался звонок в строевую часть бригады.
– Майор Иванов. Срочно пришли ко мне личные дела наших китайцев: капитана Ку-Ни-Цына, лейтенанта Ли-Си-Цына и прапорщика Си-Ни-Цына. И поскорее. Комбриг лично ими интересуется.
– Товарищ подполковник! У нас китайцы не числятся в штате.
– Плохо майор, очень плохо.  Что ты за начальник строевого отдела, если не знаешь, кто и где у тебя служит. А своих подчинённых положено знать всех по должностям, званиям, именам и фамилиям, вплоть до последнего солдата. Разбирайся, а не то я сам с тобой разберусь. И дай команду начальнику караула лично доставить этих клоунов в мой кабинет.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем тишину, царящую в кабинете начальника штаба, потревожил очередной звонок:
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться. Докладывает начальник караула, капитан Плетнёв. У нас ЧП. Исчезли китайцы. Я лично вчера вечером при приёме дежурства их видел в одной из камер, а сегодня…
– Капитан, что Вы несёте? Что у Вас творится? Скольких Вы приняли арестованных?
– Согласно «Книге приёма и сдачи караула», а также согласно «Книге учёта арестованных»: в общей камере находятся двенадцать солдат, а в отдельной – три китайца: капитан Ку-Ни-Цын, лейтенант Ли-Си-Цын и прапорщик… что-то почерк не разобрать…
– Не понял, капитан. Повторите, скольких Вы приняли?
– Двенадцать плюс три.
– А сколько сидят в настоящее время?
– Двенадцать плюс три.
– Тогда кто сидит у Вас в отдельной камере?
– Как кто? Согласно докладу разводящего: капитан Куницын, лейтенант Лисицын и прапорщик Синицын.
– А эти, откуда взялись?..

…А Вы как думаете, дорогой читатель, разберутся ли наши отцы-командиры в тех хитросплетениях и курьёзах, что нет-нет, да иной раз и подкидывает им её величество ЖИЗНЬ?