Амнезия

      
       Что со мной? В голове шум и звон… Веки тяжёлые... Но глаза открылись. Слава богу, вижу! Надо мной ветки с нежной листвой, сквозь них проглядывает синее небо. Я лежу на земле? Я не дома? Тогда почему?

       Немного привстать и опереться на локоть. Тааак… Обозреваю картины Поленова и Левитана одновременно: кусты, обрыв, рядом лес, внизу речка. И как меня сюда занесло?
 
         Попробовать подняться… Не так-то просто, но получилось. Тело болит, я избит? Проверить карманы… Пустые! Ни документов, ни денег, ни каких-нибудь ключей, даже платка носового нет. Круто! Только думай - не думай, а надо отсюда потихоньку сваливать.

       Встал! И это уже хорошо. Вдоль берега тропинка. Куда-нибудь да выведет, а может встречу кого… Если не испугаются, то помогут. Нога синяя, хромаю. Худо дело! Кому-то, видимо, дорогу перешёл. А соображаю неплохо: во-первых, я человек и даже живой; во-вторых, день тёплый, трава зелёная, от солнца река блестит… «Кто я, что я? Только лишь мечтатель…», - а это уже Есенин. Странно, строчки из Есенина память подсказала, а о почитателе его таланта - молчок!

***

       Какое-то время мужчина шёл, прихрамывая и опустив голову, но, услышав собачий лай, встрепенулся, надеясь увидеть хозяина животного.

       Внизу с берега рыбак закидывал удочку, а рядом с ним бегала и повизгивала небольшая собачонка. Мужчина, увидев рыбака, сначала обрадовался, но тут же подумал, что своим внешним видом может его напугать. И тогда решил незаметно спуститься с обрыва к реке, чтобы умыться, а уже после подойти и поздороваться.

       - День добрый, - как можно дружелюбнее сказал он, - как рыбка? Клюёт?
       - С утра клевала, а сейчас спать пошла, - не отрывая взгляда от поплавка, ответил рыбак.
       - Всё как у людей! Режим соблюдает.
       - Тоже рыбалить?
       - Да у меня и удочки нет. Заплутал немного.
       - Ааа! Так вы из ночных гуляк? Чего с ними не уехали? – наконец-то рыбак глянул на прохожего.
       - Перепил, заснул, меня и забыли, - ответил мужчина и подумал: - «Для местного жителя - я чужак и здесь оказался с «гуляками». Попытаться выведать о них побольше!»
       - Это бывает…
       - Как ваше место называется?
       - Литвиново.
       - А город далеко?
       - Полсотни километров – не больше.
       - А до дороги?
       - Так по тропочке, что наверху, и дойдёте.
       - В Литвиново есть больница или амбулатория? С ногой проблема…
       - Какая больница? Давно ничего нет.
       - Выходит - все здоровы?
       - Как же! Властям не до людей. Похерили нас тут.
       - А вдруг у кого-то аппендицит или ребёнок заболеет?
       - Вся молодёжь с детьми в городе живёт. В деревне почти одни старики остались. Жилых - два десятка домов, остальные заколочены.
       - Нога болит. Перевязать бы…
       - С этим можно к Никитишне пойти. Она травы знает, и бинты найдутся. Деревенские к ней ходят. А больше не к кому. Пойдёмте, провожу, - и рыбак, смотав удочку и захватив ведёрко с уловом, направился по косогору вверх.
       - Случайно не запомнили номера машин, на которых гуляки приехали, - осторожно спросил мужчина, идя вслед за ним.
       - Смотрю вас здорово клинит, если номера машин товарищей из головы вылетели.
       - Точно. Она у меня нынче чугунная…
       - Понятно. Номера крутые! Одни семёрки да нули.
       - Во как! Значит я не из простых?
       - Видать не из простых, - услышав реплику незнакомца, рыбак криво усмехнулся.

***

       Деревеньку мужчина увидел сразу, как одолел обрыв, и удивился, что не заметил её раньше. Она утопала в цветущих яблоневых садах. И даже дома с заколоченными ставнями казались вполне жилыми из-за густых белоснежных вуалей, скрывающих неприглядность старых, покосившихся изб.

       - Здесь живёт Никитишна, а я - рядом, - рыбак остановился у крепкого, выкрашенного зелёной краской дома, - не стесняйтесь! Она баба добрая, в помощи не откажет.
       - Как-то неудобно… Позовите её сами, пожалуйста!
       - Нее! За такие вызовы моя Валька мне морду исцарапает. Вон уже в окно глядит… Вы не бойтесь, колотите сильнее!
       - Спасибо! Попытаюсь, - мужчина взошёл на крыльцо аккуратного домика и, несмотря на предупреждение, постучал в дверь негромко.
       - Кто там? Заходите, – услышал он приятный мелодичный голос, которому очень удивился. Он-то предположил, что Никитишна старая бабка с клюкой и всклокоченными волосами, колдующая у печи над снадобьем.
       - Больного примите? – уже веселее спросил нечаянный гость и открыл дверь.
       - Куда деваться, приму, конечно! – ответила симпатичная женщина лет  тридцати, стоя на коленках и перебирая оставшуюся после зимы картошку. - Присядьте на диванчик, я руки вымою и займусь вами.

       Она поднялась, умылась из рукомойника и взялась осматривать ногу незнакомца.

       - Что же вы так её запустили? Синяя вся… Давно болит?
       - С ночи. Нечаянно оступился… На корень налетел.
       - Вон оно как! - она решила, что этот мужчина родственник или хороший знакомый кому-нибудь из соседей, - не переживайте, всё будет хорошо, - приговаривала женщина и легонько ощупывала ушиб, - потерпите! Перелома нет, но синяк приличный и царапины кровят. Сейчас промою, обработаю ранки, потом наложу мазь и забинтую вашу ножку.

       Сделав всё, как говорила, она улыбнулась и присела напротив нежданного пациента.

       - Спасибо! Как ловко у вас получается. Вы врач? – спросил он.
       - Медсестра. Безработная.
       - Не скучно здесь жить? – ему не хотелось уходить, он наслаждался удивительным покоем, исходящим от хозяйки, и с интересом рассматривал скромное убранство комнаты.
       - Скучать некогда: огород, сад, людей иногда лечу, а ещё общественная работа.
       - Общественная?
       - Ну, да! Я в деревне вроде начальника.
       - Красиво у вас. Река, сады, лес и поля цветущие…
       - Да, красиво! Потому забрать наши земли грозятся.
       - Кто?
       - Власть областная. Коттеджи для себя решили здесь строить.
       - А жителей куда?
       - Пока думают. Есть у них один шибко деловой - Прокопий Петрович. Урод редкостный. Не слышали о таком?
       - Имя странное! Из позапрошлого века. Вроде слышал, но не вспомнить.
       - Мне бы только с ним увидеться, я бы ему всё высказала.
       - Наверное, какой-нибудь старый зажравшийся жлоб из бывших партийных работников.
       - Нет. Говорят, молодой и даже красавчик. Не встречался пока…
       - Простите... Комп есть?
       - Насмешили! Телевизоры ещё недавно принимали два первых канала, а теперь и они накрылись, а может, накрыли… Мы здесь как «маугли» живём.
       - Неужели в наше время такое возможно!
       - А то нет! Вы будто с другой планеты…
       - Дикость полная!
       - Можно узнать ваше имя, и чей будете? – хозяйка внимательно посмотрела на гостя: с виду интеллигентный, а лицо «помятое», спортивная одежда дорогая, но грязная. К кому же он приехал?
       - Моё? – мужчине не хотелось признаваться в беспамятстве, и он перевёл разговор в нужное для себя русло, – вчерашние гуляки на трёх машинах приехали? – спросил наугад.
       - На трёх. Фейерверк в лесочке ночью устроили. Я думала: сгорит.
       - Для пожаров рано. Май на дворе, - сообразил незваный гость и очень этому обрадовался: значит не совсем «того»…
       - Так дождя не было. Лес сухой стоит.
       - Извините, а женщины в той компании были? – опять спросил он, надеясь вспомнить хотя бы что-нибудь.
       - Конечно, были, - хозяйка всё больше и больше удивлялась вопросам  незнакомца, но пояснила, - они же остановились возле нашего колодца, родниковой воды испить. Одна дама светленькая и бедрастенькая, а другая тёмненькая и худенькая. Всё смеялись, да так громко и радостно… Я даже позавидовала!
       - Говорите, светленькая и тёмненькая?
       - Ну да! На девиц из «АББы» похожи.
       - Из АББы? Саша и Даша, - тут же пришло ему в голову.
       - Так вы из той компании? – наконец-то догадалась она.
       - Из той…
       - Почему с ними не уехали?
       - Хороший вопрос. Стал лишним, наверное.
       - Вот как? Оказывается, и в тёплых компаниях бывают разборки.
       - Разборки бывают везде…
       - Так позвоните, за вами приедут.
       - У вас есть телефон?
       - Есть, стационарный. Остался с прежних времён. Один на всю деревню. Мобильники здесь не всегда сеть ловят. Называйте номер, я наберу.
       - Номер? – незнакомец понял, что ни одного телефонного номера не помнит.
       - С вами всё в порядке? – спросила женщина, опять внимательно глянув на пришельца, - зовите меня Глафирой или Глашей.
       - Похоже, я потерял память. Не всю, конечно. Не помню главного: кто я и откуда.
       - Тогда вам нужно просто отдохнуть. Прилягте на диванчик! Я скоро закончу перебирать картошку, приготовлю отвар, и вы сразу всё вспомните.

***

       Как хорошо, уютно и спокойно…
       Нога уже не болит.
       Пожалуй, соглашусь с доброй женщиной и немного полежу.
       Диванчик по мне, подушка мягкая.
       А хозяйка приятная и даже красивая.
       Глаза зелёные, волосы русые и коса - такая редкость!
       Думать совершенно не хочется, хочется спать.
       Или я уже сплю?
       Отвар терпкий и совершенно не горький, во рту свело как от хорошего вина…

       Жаль, но меня, кажется, кличут, а ведь только-только глаза закрыл.

       - Прокопий Петрович, к вам гости!

       Гости? Ко мне? Я сегодня никого не жду. Придётся отложить пистолет, и оставить тыквы не расстрелянными... Так и дуэль проиграть недолго, тренироваться вовсе некогда. До обеда с управляющим разбирался – хитрый шельмец, ни одной цифры в книге о расходах верной не указал. Потом крестьян успокаивал, на старосту злятся, говорят: последнее отбирает. А драться придётся, хотя уже и не хочется. Уладить бы миром ссору с корнетом – совсем ещё молоденький! Брякнул фривольность в нашей мужской компании, дескать, моя невеста похожа на необъезженную кобылку. В принципе, я с ним согласен, но скабрезничать в адрес женщин неприлично. Я, конечно, за неё вступился, завтра поединок, только убивать дурочка жалко, и не жил ещё! Но честь превыше всего…

       Камердинер уже рядом, подаёт сюртук...

       И кто же это ко мне в неурочный час пожаловал?
       Неужели Глашенька? Сама? Не может быть…

       - Глафира Никитична! Вы? Очень рад… Вашу ручку… Ступеньки крутые! К свадьбе обязательно переделаю, чтобы ваши ножки не спотыкались, а летели в наши покои.
       - Экий вы шутник, Прокопий Петрович! Беспокоитесь о моих ножках, и мне это очень приятно, - поддерживает мой радостный тон любимая.
       - А уж как мне приятно видеть вас нечаянно!
       - Приехала в ваше Литвиново по неотложному делу. Иначе бы не решилась.
       - Понимаю. Только я счастлив любому случаю вас лицезреть.
       - Ах, полно!
       - Простите... Слушаю!
       - Хочу попросить за корнета. Глупый мальчишка неудачно пошутил, давайте сохраним ему жизнь.
       - Вы всё знаете?
       - Кто же не знает! В округе только о ссоре и говорят, - пожимает плечами Глашенька.
       - Помириться - согласен, но как? Дуэль отменить нельзя.
       - Можно выстрелить в воздух.
       - Глашенька, а меня вам не жаль. Тогда буду убит я.
       - Нет и нет! Корнет направит пистолет чуточку в сторону. Никто не поймёт, что всё понарошку.
       - Странно! Почему вы за него хлопочите?
       - Видите ли, Прокопий Петрович! Он мой дальний родственник. С утра к нам в имение прибыла его матушка, очень плакала и просила за единственного сына.
       - А я у вас, Глашенька, какой по счёту?
       - Зачем вы меня обижаете? Если такое происходит сейчас, что будет, когда мы поженимся, - у неё дрожит голос, а в глазах появляются слёзы.
       - Прошу прощения, дорогая Глафира Никитична! Несу невесть что! Это от волнения. Вы добрая милая девушка беспокоитесь за близкого человека, а я просто болван и не стою ни одной вашей слезинки. 
       - Мне понятно ваше состояние. Впереди дуэль, надо сосредоточиться, а тут я... с просьбами. Желаю остаться живым и невредимым. И корнету тоже. К сожалению, мне пора.
       - Я провожу.
       - Буду рада!

       ...Прекрасное летнее утро, берег реки, я, корнет и секунданты. Исполнив просьбу Глашеньки, стреляю в воздух, но её хитрый родственник, решив завоевать славу удачного и бескомпромиссного дуэлянта, свой пистолет в сторону не отводит. К счастью стреляет он плохо и только ранит меня в ногу. А после... Ни в округе, ни в ближайшем уездном городе его никто не видит. Нога моя вскоре заживает, но иногда в непогоду я ощущаю лёгкую боль и тогда вспоминаю поединок и коварного корнета.

       Я с радостью венчаюсь с Глашенькой и живу с ней душа в душу. Это мой второй брак. Первая жена сбежала во Францию с гувернёром, который много лет назад голодный и почти раздетый попросился в наш дом на жительство, отстав от бежавшей из России армии Наполеона. В детстве он учил меня французскому языку, а когда я вырос и женился, положил свой чёрный глаз на мою супругу.

       Хозяйничаю в своём поместье с удовольствием: привожу в порядок усадьбу, доставшуюся от родителей, своих людей стараюсь не обижать, строю для них рядом с речкой и лесом крепкие избы, а старые убираю и сажаю на их месте яблоневый сад. Его так обожает Глашенька!

       Мои видения становятся обрывочными и путаными…
      
       ...Вот знакомый косогор: я взбираюсь вверх с удочкой через плечо. А вот красивая женщина с русой косой и зелёными глазами за рулём дорогой иномарки рассекает цветущие поля; со стороны слышу своё выступление в новостях по поводу сноса старой заброшенной деревеньки; и опять вижу корнета, стреляющего в мою незажившую рану…

       Чувствую боль…
       Вскрикиваю… Просыпаюсь…
       И ко мне возвращается память.

***

       - "Вставайте, граф, рассвет уже полощется", - этими словами известной песни Юрия Визбора симпатичная хозяйка уютного домика будила нечаянного гостя, не случайно оказавшегося в деревне Литвиново, - пора завтракать! Вы проспали почти сутки. Как себя чувствуете? - спросила она и улыбнулась.
       - Вполне здоров, - ответил он.
       - О себе что-нибудь вспомнили?
       - Немного, - ему не хотелось признаваться, что перед ней тот самый Прокопий Петрович, которому должны были высказать много неприятного.
       - Умывайтесь, и за стол! – немного игриво скомандовала Глафира, - не стесняйтесь!

       За завтраком мужчина старался молчать, отвечая на вопросы коротко, чувствуя неловкость, будто нагадил хорошему человеку.

       - Давно здесь живёте? – решился спросить главное.
       - Всю жизнь. В город только учиться уезжала, - ответила Глафира.
       - Деревня ваша, наверное, очень старая? – ему непременно хотелось кое-что сопоставить.
       - Появилась ещё до войны с французами. А недалеко имеются развалины барской усадьбы. Здесь жили господа Литвиновы.
       - Вот оно что!

       До чего же его видения похожи на правду! Может быть, лично он имеет к этим господам непосредственное отношение? И поинтересовался:

       - Простите, можно узнать вашу фамилию?
       - Литвинова, конечно! У нас половина деревни Литвиновы. И знаете, какая странность? У этого Прокопия Петровича такая же фамилия. Возможно, к нашему месту он имеет отношение. Зачем же хочет его уничтожить? Дурак! – улыбнулась и развела руки в стороны.
       - Действительно, дурак. Спасибо за помощь! Я тут заметил недалеко от вашего дома автобусную остановку. Пожалуй, мне пора! Одолжите рублей пятьсот. Я отдам. Пришлю или переведу, а может быть, приеду ещё, - внезапно для себя пообещал он.
       - Что же… Приезжайте. Буду рада! Вы очень приятный человек. И, наверное, хороший, - слова эти были сказаны негромко и с грустью.

       Они попрощались с ощущением, что знают друг друга очень и очень давно. Гость быстро добрался до города, оставив Глафиру и деревеньку с чувством лёгкой тоски. Странно, но ничего подобного раньше с ним не происходило…

       ***

       Прокопий Петрович возглавлял Управление архитектуры и градостроительства областной Администрации. Его бесплодная жена уехала в Париж и возвращаться на родину не собиралась. В последнем сообщении уведомила, что нашла человека близкого по духу, дети ему не нужны, он уже сделал ей предложение, и она с удовольствием освобождает мужа от семейных уз. Прокопий известию не удивился и не огорчился: уехала и «аdieu»! Для секса существовали Саша и Даша, работающие в той же администрации на мелких чиновничьих должностях, а полюбить по-настоящему у него не получалось. И не потому, что относился к противоположному полу с большими претензиями, а потому, что никогда не испытывал трепета или грусти при встречах с женщинами. И только Глафира впервые вызвала у него сердечное волнение, которое бывает, когда слушаешь хорошую музыку или смотришь старый добрый фильм. Он новую знакомую не забыл, она опять виделась ему во сне, и желание вновь встретиться становилось всё более навязчивым.

       Прокопий до мельчайших подробностей вспомнил недавнюю поездку с потенциальными хозяевами нового посёлка, которых он сопровождал. Они даже не посмотрели в сторону деревни, где жили обычные люди. Будто её не было вовсе. И он, кстати, тоже! Зато с интересом оглядывали окружающий ландшафт: лес, речку, луга. А ещё вспомнил неприятность, произошедшую с Сашей и Дашей. Потому что именно из-за этой неприятности он потерял память. Хорошо, что не навсегда! Да, обе были дамами, позволяющими любые свободные отношения, но они же люди, а не животные… Напившись вискаря до «оборзения», мужики из трёх машин буквально накинулись на женщин, специально взятых с собой для утех, принялись их терзать и насиловать. Прокопий попытался нелюдей вразумить, но получил сначала по ногам, потом в лицо, а ещё по голове и свалился в кусты, что росли на самом краю обрыва...

       Встреча с Глафирой навела его на  интересную мысль: оказывается, жизнь вертится не только вокруг него, его коллег, друзей и знакомых. Он много путешествовал, красиво отдыхал, был достаточно наблюдательным, но никогда не заморачивался насчёт судеб малообеспеченных людей, считая, всё зависит только от самого человека. Каждый заслужил, что имеет! Но Глафира явно заслуживала лучшего. Тогда почему она живёт в старой деревне, а не в коттедже или большой городской квартире? И вдруг понял: это её родина и её дом, у неё всё хорошо. Не надо ломать то, что имеет она и её соседи. Лучше им помочь! Создать условия для более цивилизованной жизни согласно новому времени.

       И на заседании областной Администрации неожиданно для всех выступил против сноса Литвинова с яблоневыми садами и барскими развалинами, доказывая коллегам-чиновникам о возможности получения выгоды из того, что существует в наличии. К примеру, пускать в деревеньку туристические группы, рассказывая увлекательные истории о жителях прошлых лет.
 
       Его внимательно выслушали, подивились перемене настроения, но окончательно постановили: Литвиново снести, а новый посёлок строить.

       С этим известием он поехал к Глафире.

***

       - Ничего себе! Сам Прокопий Петрович пожаловал. Здравствуйте, здравствуйте! - слегка иронично, приветствовала нового знакомого Глафира.
       - Догадались всё-таки…
       - Родственники соседей из города приезжали и на своих планшетах всё показали. Так зачем вы к нам?
       - Приехал, чтобы сделать предложение, - огорошил он свою однофамилицу.
       - Неужели! И какое?
       - Руки и сердца, конечно, - и сразу протянул ей коробочку с обручальным колечком.
       - Вы меня замуж зовёте? – удивилась она.
       - Очень зову.
       - Влюбились что ли?
       - Есть что-то необъяснимое, чего не было раньше.
       - Тогда не торопитесь. Подумайте!
       - Глашенька, жизнь так стремительна! Думать некогда.
       - Вы же меня и обо мне ничего не знаете! Вдруг я замужем…
       - Знаю и очень хорошо.
       - Откуда?
       - Это секрет, - Прокопий пока не хотел рассказывать свой недавний сон, в который очень верил.
       - И где мы будем жить?
       - Деревню снесут, мы будем жить в городе. Жителям Литвинова дадут квартиры. Правда, на самой окраине в новом микрорайоне. Но зато рядом лес и ваша река.
       - И ничего нельзя сделать?
       - В предлагаемых обстоятельствах - ничего… Против лома нет приёма, пока нет другого лома, - ответил он с грустью.
       - Жаль… И вы согласны жить со мной на окраине?
       - Согласен.
       - Но до центра, где вы работаете, далеко.
       - Меня уволили. А квартиру придётся делить с бывшей…
       - Как же дети?
       - Вся надежда на вас.
       - Тяжело падать? - усмехнулась Глафира.
       - Я не падаю, я взлетаю.
       - Что же? – она на секунду задумалась, - тогда летим вместе.
       - Вот и замечательно! Надеюсь, когда-нибудь мы станем приличной стаей.
       - Для этого надо очень постараться…
       - Именно эти слова я желал от вас услышать! - радостно воскликнул он.

       Утром следующего дня, выйдя на крыльцо, увидел знакомого рыбака, который, усмехнувшись и кивнув на домик соседки, с намёком спросил:

       - Как клёв?
       - Обижаешь,  - подыграл ему Прокопий Петрович тоном мужика, всю жизнь прожившего в деревне.

       С размером он угадал - колечко для невесты оказалось впору.
       Ни ему, ни Глафире паспорта можно было не менять.
       Каждый остался при своей дворянской фамилии.