Жизнь, уложенная в грузовик

С Бессеменского переулка на улицу Нахичиванская въехал грузовик с кузовом, затянутым в дырявый, серый брезент. Переваливаясь на ухабах, как пингвин на коньках, он надсадно дребезжал, скрипел и стонал угарным двигателем. Из окна деревянного домика, умирающему в нечётном ряду номеров улицы, справа от разорённой муниципальной библиотеки, высунулась лохматая женская голова. Похлопав глазами, она исчезла в темноте оконного проёма. Через минуту из калитки выбежала баба тридцати лет с бидоном в руках. Сверху лохматой головы маячила на ветру рваным козырьком мужская грязная кепка.
- Люди ! Люди ! Ратуйте ! Пойло привезли ! – Верещала она хриплым голосом.

Выскочив навстречу грузовику, остановилась посередь дороги и посигналила вверх вздёрнутым бидоном:
- Я тута !
Грузовик резко дёрнулся, остановился, слегка поддавшись вперёд. Из смотрового окна, в котором не было стекла, высунулась покрытая сеткой морщин физиономия с потухшим огарком сигареты. В глазах физиономии блуждала злоба на всё, что было сверху кабины, по бокам и внизу под колёсами.

- Ну чё зенки вылупила ? – Спросила физиономия у бабы и задвигала бровями, будто кто-то облил её кипятком. – Где клиентура ? Я тут не намерен с вами долго возиться. Мне ещё надо на Оскольскую, Житомирскую, Злободневскую, а потом – по спецзаказу буду ехать в Охватинск, за 23 киллометра отсюда. Тама Ванька, скотник Абрамяна, через три часа свадьбу сынка играет. Товар надо вовремя подвезть. Без товара бракосочетание пропадёт.

Баба, поправив козырёк рванулась было вперёд к грузовику, но, ступив в лужу, подалась задом назад, обратно на сухо место. Её тапочки, надетые правый на левую, а левый на правую, окрасились в серо-коричневый грязевой цвет. Сев на землю и поставив пустой бидон на землю, она сняла их и по одному швырнула за ограду деревянного домика. За её спиной захлопали калитки, такие же ветхие, с резинками вместо петель. Послышались голоса. Обернувшись, она увидела тётку Фроську, дядьку Ивана, Маришку, Наташку, Петюнчика, Коляна и ещё много таких как они лохматых, в майках, потускневших стареньких халатиках, сандалиях и босиком, спешащих к грузовику. Кто-то держал под мышками и в руках пустые трёхлитровые баллоны, а кто-то металлические жбаны, в которых обычно продают в магазинах томатную пасту.

Пока баба возилась, поднимаясь с земли, вся толпа обогнула её по бокам, пробежав по луже, аки по суху, даже не заметив её. Первым пришвартовался у кузова дядька Иван. Он подбежал, с зажатым под мышкой баллоном, и крепко схватился левой рукой за край брезента. Следующая подлетела тётка Фроська и с налёта ударилась головой в дядьку Ивана. Он охнул, но брезент из руки не выронил.

- Пошла вон, старая, - зашумел дико дядька Иван. – Я сегодня первый в очереди!

В ответ он получил новый удар головой в бок, почти в печень. Охнуть он не успел, потому что подоспевшие к грузовику Маришка, Наташка, Петюнчик вклинились между дядькой Иваном и тёткой Фроськой и разорвали их сцепившиеся руки по сторонам. Началась возня с криками, кто-то кого-то толкнул, кто-то упал.
Когда к кузову неспешно, выйдя из кабины грузовика, подошла физиономия с туловищем нелепого вида, возня уже переростала в драку. Надсадно лупила бидоном всех босая, лохматая баба, оравшая хрипло:
- Я первая увидела машину, значит, я первенствовать буду в очереди! Имейте совесть!
- А ну тихо, я сказал ! – заорала физиономия, уронив огарок сигареты на землю. – Соблюдайте дисциплину.Что вы тут устраиваете поножовщину… не люди, а свиньи у кормушки…
Договорить он не успел. Из-за кузова выехал полицейский, блестящий мерседес с мигалками и замер с краю обочины.
- Шо вы тут бардак устроили? – Спросил, высунувшись из окна мерседеса человек, круглолицый, усатый, слегка опухший. В глазах его дико и угрозливо топорщились мощь, виличие и демократическая забота о простом человеке.
- Виктор Павлович, - расплылась в улыбке физиономия. -Это не я, это они тут порядок нарушают… Я им говорю, что мне надо ещё в Охватинск ехать, задание ваше выполнять по доставке товара к широкомасштабной свадьбе, они ни в какую… быдло, оно и есть быдло…
Толпа при виде полицейской машины затихла и начала выстраиваться один за одним в очередь.
- То-то мне… - сказала полицейская голова. – Не устраивайте мне тут майдан… Попривыкали… Бк
Будете беситься, приму муниципальные меры, а особо буйным - госдумовские и президентские, ишь, вы, разболтались тут без конституционного надзору...
Из очереди вышел робко Колянчик. В руках он держал жбан. Подошедши на полусогнутых в полицейской машине, он прошептал, подставив ребро ладони к краю рта:
- Павлыч, дорогой мой, а можно мне сегодня в долг… горю понимаешь… горло в огне мечется… надо поправить его… а то закисну и порву какого-нибудь с недопою…
Физиономия, схватив Колянчика за майку, отпихнула его от машины.
- Чего ты… чего ты дерёшься, – страдальчески, жалобно запищал Колянчик. – Я ж у хозяина, властной структуры, хочу разрешения спросить… Как он скажет, так и будет.
- Виктор Павлович, гони его… - заговорила, хватая воздух ртом,физиономия. – Он уже три месяца мне не платит за отоваривание. Тридцать литров за месяц благотворительно, бесплатно выжрал, должник по уши.
- Как хозяин скажет, так и будет… - нахмурился Колянчик и с надеждой посмотрел в лицо полицейского.
Не взглянув на Колянчика, Виктор Павлович вытащил из окна руку, вместе с погоном подполковника на плече и, двигая пальцем в такт своим словам, заговорил:
- Значится, так… никто бесплатно больше не получит… Попривыкали тут… Цена: сто пятьдесят рублей за литр и закуска… Мене это и нафиг не надо за дарма раздовать… Попривыкали… За всё надо платить…
- Палыч, ежели что я отработаю у тебя на поле… если что… готов принять участие в сборе твоих арбузов, дыней, помидорей… ну там сгружать, разгружать или ещё чего…
- Ещё раз говорю, - не глядя на Колянчика, продолжал полицейский. – Мне и нафиг ваше горе не надоть… Все теперь бабло будут платить… Нефиг у меня на плантациях околачиваться… Я гастербайтеров нанял. Это не вы, алкаши, они люди с технологиями…
У всей очереди вытянулись лица. Кто-то зашептал:
- Люск, а Люск, займи тысячу до получки…
- Не займу, ты уже три года без получки живёшь, пенсию на тебя трачу, лоханка, дырявая… - прошипел в ответ старческий бабий голос. – На тебе мои пять тысячь торчат… Когда отдавать будешь ?

-Люск, пжлста, дай, а… пропадаю... сгину сегодня, не опохмелившись...– Шелестит жалобно другой голос...
- Так, Гнусявый… - повернул полицейский голову к физиономии. – Никому больше не давать пойло без денег… Попривыкали тут… Я вас приучу… сели тут на мою голову, иждевенцы… Узнаю я, что не так… снова в тюрягу засажу… лет на десять…. Да это… забыл тебе утром сказать… Заверни сегодня на улицу Башлытскую… Оттуда в прокуратуру коллективное заявление поступило с просьбой открыть у сгоревшего Дворца культуры и спорта точку по продаже пойла. Только смотри мне, никому – бесплатно. Понял !?
- Так точно ! Мышь не проскочит !