Эвдемоны Михаила Лермонтова, или Демоны Николая Ро

Д.А. Алексеев


Эвдемоны Михаила Лермонтова,
или
Демоны Николая Романова

Это то, чего никогда не было, но зато всегда есть
Гай Саллюстий Крисп
Грубые факты губят красивые теории
Гексли

       Татьяна Алексеевна Щербакова в статье  «Демоны Николая Романова», сиречь императора Николая I, разыскивает  неизвестных ранее недругов Лермонтова. Эта статья предваряет другую, «Как убивали Лермонтова», где автор не задается вопросом, а уверен на все сто, как это случилось на самом деле. Мы скажем об этой статье отдельно. Автор работает в жанре документальной повести и конспирологического триллера, где важны не источники, а творческое воображение.
       Все пассажи автора основаны на трех незатейливых постулатах. Сначала   домысел  подменяет предположение. Затем предположение  выдается за утверждение. И, наконец, утверждение  априори считается «фактом» биографии поэта.
       Текст Т.А. Щербаковой (далее Автор) выделяются курсивом.

       На нижеследующих примерах читатель может убедиться, к каким  печальным последствиям приводит Автора общение  с Дьяволом.
     1) Итак, «…борьба Александра Сергеевича Пушкина за собственное издательское дело закончилась для него смертью. То же самое случилось с Лермонтовым.
Но была между ними в финансовом смысле большая разница. В отличие от Пушкина Лермонтов был богат, точнее, его бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева, которая, несмотря на свой высокий дворянский статус не брезгала заниматься бизнесом. В том числе, и нелегальным.   …Разве он мог представить, что капитал Елизаветы Алексеевны только в наличных средствах – 300 тысяч рублей (триста миллионов «на наши» - Т.Щ.)!
Почему она скрывала это от внука? Не потому ли, что его обуревала мысль издавать свой журнал, а для этого требовались большие деньги».
      Во-первых, офицеру на действительной службе запрещалось заниматься  издательским делом без Высочайшего на то дозволения. Во-вторых, прижимистая бабушка, содержавшая своего внука на протяжении всей его короткой жизни, никогда бы не дала денег на такое зряшное дело. Ей и так внучек в гвардии обходился до 10000 руб. ежегодно. Екатерина Алексеевна, как ее братья и папенька, легально занималась винокурением и по контрактам  поставляла в казну водку. На оборотные нужды деньги давала казна под залог  в Опекунском совете имения Тарханы, которые потом выкупала.

      2) У Автора возникает интересная параллель: «Женская судьба у Елизаветы Алексеевны Арсеньевой сложилась так же, как  и у Марии Алексеевны Ганнибал (бабушка Пушкина). Супруг ее пил, безобразничал, вел себя неадекватно, сошелся с соседкой-помещицей, пока ее муж был в армии, а когда тот вернулся, скоропостижно умер от горя».
        Домысел П.А. Висковатова о нравственности, «неадекватном» поведении Михаила Васильевича Арсеньева и его самоубийстве «от горя», без единого к тому доказательства до сих пор бродит по страницам маргинальных сочинений о поэте и в Интернете. П.А. Висковатов, который ничтоже сумняшеся правил сочинения поэта, придумывал факты для обоснования своих версий и выдал поддельного «Демона» за последнюю редакцию поэмы, преследовал в данном случае определенную цель: внушить читателю мысль, что поэт –  трагическая жертва  властей и наследственного суицида. Сначала его дед,  уважаемый всеми уездный предводитель дворянства, кончает жизнь самоубийством, а потом и мать –  в советском лермонтоведении бытовал и такой бредовый вымысел. Автор даже не задумался, как же это Лермонтова назвали в память деда – самоубийцы и прелюбодея! Ведь это не только большой грех, но  и  помыслить такое даже страшно!

       3) У Автора бабушка Лермонтова содержала в Тарханах «подпольное казино», обыгрывала в карты соседей-помещиков и заезжих офицеров, и тем приумножала свое богатство. «Вот откуда, - восклицает автор, - появление пьесы Лермонтова «Маскарад». Безумных картежных фанатов  он мог наблюдать прямо у себя дома.  И главным действующим лицом в «маске» тут была его собственная бабушка!».
        Версия о прототипе «Маски» в драме - смелая, и, можно сказать, плодотворная, которая ранее никому не приходила в голову по своей полной бессмыслице, но зато ее, несомненно, примет «на вооружение» грядущее поколение самодеятельных «лермонтоведов».

       4)  После  смерти Е.А. Арсеньевой в 1845г. «и Тарханы с винокуренным заводом, и доли в двух других заводах – все отошло Столыпиным. Арсеньева сделала так, что его тетки – три сестры его отца, Лермонтовы,  не получили ничего – личное наследство поэта было мизерным».
      Тарханы были благоприобретенным, а не родовым имением, а потому А.Е. Арсеньева могла распорядиться им по своем усмотрению. Поэтому тетки поэта, даже если бы и  захотели подать на нее в суд, не получили бы по закону ни единого рубля.

        5) Еще одна оригинальная параллель у Автора: «…И словно темная тень беды поселилась в этом доме, перекинувшись от трех сестер Гончаровых, поселившихся вскоре рядом с Пушкиным в Петербурге, к трем сестрам Верзилиным, у которых снимал жилье Лермонтов в роковом 1841-м. Одна из Гончаровых плела интриги за спиной поэта с Дантесом. Одна из Верзилиных  подговаривала кого-то из офицеров  убить Лермонтова. Какие все-таки странные роковые совпадения! А, может быть, они исходили из одного источника? «Почерк»  у того, кто инициировал все эти интриги, был один и тот же…».
         Изящество, с которым Автор разбрасывается домыслами и обвинениями, необыкновенное. Попробуйте сделать такое в наше время! А так, какая-то там «одна из Верзилиных»…  Автор прозрачно намекает на Эмилию Александровну Клингенберг, дочь генеральши Марии Ивановны Верзилиной от первого брака. Если Эмилия и была – вольно или невольно - причастна к ссоре Лермонтова и Мартынова, то как можно утверждать, что она подговаривала «кого-то из офицеров убить поэта». До такой ахинеи еще не опускался ни один лермонтовед. «Роковые совпадения» между интригами одной из сестер Гончаровых и Эмилии Верзилиной, которые «инициировал»  некий таинственный «источник» со своим «почерком», можно узреть разве что в кошмарном летнем сне!

      6) «…А ведь Николай Первый, видимо, знал о надвигающейся катастрофе. Не потому ли вдруг последовало срочное распоряжение 30 июня Лермонтову  немедленно выехать к месту  постоянной службы? Но поэт все жил и жил в своем домике с Монго у  Чилаева, по соседству с домом Верзилиных».
         «Красивую» теорию автора, что император будто бы «знал о надвигающейся катастрофе», и причастен к убийству поэта,  губит один «грубый» факт: император впервые узнает о пребывании поэта в Пятигорске и его дуэли с Мартыновым лишь 1 августа, из рапорта коменданта города полковника В.И. Ильяшенкова и донесения подполковника Корпуса жандармов А.Н. Кушинникова, т.е. спустя две недели после гибели поэта…
          В начале 1841г. Император увидел из наградного представление на Лермонтова за осенние экспедиции 1840г. в Чечне, что тот не в своем Тенгинском полку, а с какой-то командой «охотников» находился в отряде на левом фланге Кавказской линии под начальством сначала генерал-лейтенанта А.В. Галафеева, а потом командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютанта П.Х. Граббе. Несказанно возмутился, что не был исполнен его приказ, и собственноручно написал на наградном представлении грозное предписание кавказским начальникам – командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу от инфантерии Е.А. Головину и  П.Х. Граббе: «Зачем не при своем полку? Велеть непременно быть налицо во фронте, и отнюдь не сметь,  под каким бы ни было предлогом удалять от фронтовой службы при своем полку» (РГВИА, ф. 395, оп. 147, № 53, л. 74-74об.). 30 июня 1841г. Дежурный генерал Главного штаба граф П.А. Клейнмихель направил это повеление  Е.А. Головину и его получили  в штабе Отдельного Кавказского корпуса в Тифлисе не ранее 15-16 июля. Однако Е.А. Головин отослал это отношение  по инстанции к П.Х. Граббе только  месяц спустя, 18 августа, уже после гибели Лермонтова…

        7) Задумавшись о причинах дуэли Лермонтова с Мартыновым, Автор выдал уникальную версию, до которой не додумался ни один литературовед.
           Оказывается,  семейства Шан-Гиреев и Верзилиных мечтают породниться: обвенчать старшего сына Акима Павловича, троюродного брата Лермонтова на Эмилии Александровне Клингенберг, приемной дочери генерала Верзилина.  И это несмотря на то, что по Пятигорску бродят гнусные слухи «…о связи Эмилии с Владимиром Барятинским, от которого она якобы получила 50 тысяч рублей компенсации за подпорченную девичью репутацию». «Тогда понятно, - восклицает Автор, - как могла взбесить Лермонтова  новая интрижка, которая сплеталась между Эмилией и Мартыновым  в начале лета 1841-го. Не о своей, а о влюбленности  Акима в «розу Кавказа» и о желании его матери женить его на Эмилии  мог  думать Лермонтов. И считать так есть  одно очень веское основание – тот факт, что Аким Шан-Гирей все-таки женился на Эмилии Клингенберг, правда, десять лет спустя. Что не помешало ей еще через пять лет, в возрасте 41-года, родить дочь. Ну не зря же она всю жизнь прожила на лечебных водах Пятигорска».
       Тут самое время воскликнуть: «Умри Денис, лучше не выдумаешь!».
       Причем тут князь Владимир Барятинский и ссора Лермонтова с Мартыновым, непонятно. Аким Шан-Гирей был моложе Эмилии на 5 лет. И нет ни единого свидетельства, что он помышлял в 1841 г. жениться на Эмилии Клингенберг. Это 10 лет спустя он с братом Алексеем одновременно женились на сводных сестрах -  Аким на Эмилии Клингенберг, а Алексей на Надежде Верзилиной. Попутно Автор сделал важное открытие: оказывается, Кавказские Минеральные воды пользительно сказываются на деторождении у великовозрастных дам…

       8) Далее Автор прикидывает, была ли Эмилия выгодной невестой. И выясняет путем  только ему ведомых расчетов, что семейство Верзилиных «зарабатывало» на сдачу внаем квартир для посетителей «практически без всяких затрат» - «25-30 тысяч серебром – это минимальная сумма, о которой можно иметь представление».
         Это не мешает Автору сделать важный «логический» вывод: теперь «…понятно, зачем Лермонтов звал Акима Шан-Гирея обратно в Пятигорск, отговаривая его уезжать в Америку – поэт видел возможность хорошо зарабатывать на Кавказском курорте. Но рядом с сестрами в доме Верзилина крутился Мартынов… И это могло раздражать Лермонтова, который, может быть, и сам  мог размышлять о женитьбе на одной из сестер».
       Выходит Лермонтов обиделся на Мартынова за Акима Шан-Гирей, который мог бы заполучить богатую жену и не ехать с горя в Америку, и заодно приревновал «друга Мартышку», который хотел похитить у него выгодную невесту, вероятно, ту самую Наденьку, которая только десять лет спустя вышла замуж на Алексея Шан-Гирея. Неспроста, ох, неспроста предостерегал поэт своего приятеля М.П. Глебова, который вскоре стал одним из секундантов на дуэли, чтобы он «ради Бога» не женился на  ветреной Наденьке! Неужели не понятно! Ведь Глебов тоже зарился на его невесту! Страшно подумать: а что если Глебов по этой причине и участвовал в убийстве поэта?!
      «Кстати, - вспоминает Автор, - об этих злосчастных 50 тысячах, присланных якобы Владимиром Барятинским Эмилии Клингенберг – а ведь можно предположить, что эти деньги он присылал и на покупку для него земельного участка в здешних местах».
       Ясно, что эти деньги - навет злой молвы! И не удивительно, что князь, обращается за помощью к пятигорским  старожилам – семейству Верзилиных….      

       9)    «Могла любимая племянница Елизаветы Алексеевны, мать Акима Шан-Гирея, знать о  настоящем состоянии своей тетки и хранить это втайне? – продолжает Автор свои дозволенные речи - А если знала, то могла сообщить о нем генеральше Верзилиной, планируя выгодный брак сына с ее старшей дочерью. Ну а генеральша и ее дочери могли создать интригу против излишне нервного и непредсказуемого поэта. Но почему бы им не рассматривать Лермонтова как одного из женихов – ведь  непросватанные дочери-то были две? Во-первых,  Елизавета Алексеевна, как известно, не хотела женить внука, а во-вторых, у Марии Шан-Гирей было два сына. И  оба, в конце концов, женились на сестрах».  Как не вспомнить бессмертного Гоголя: тут «Ноздрев понес совершенную уже околесицу».
      Попытаемся все-таки разобраться в этом винегрете мыслей. Итак, маменька Акима Шан-Гирея узнает, что у тетки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой  300 тысяч рублей капиталу, накопленных для любимого внука. Это первое. Вместе с тем, она и генеральша Мария Ивановна Верзилина продолжают планировать брак Акима с Эмилией. Это второе. При этом мамаша и дочери Верзилины опасаются, что  Лермонтов вдруг захочет жениться на Эмилии и поэтому создают «…интригу против излишне нервного и непредсказуемого поэта»! Это третье.  А почему бы чадолюбивым мамашам, мечтает Автор, поступить по-другому: взять и женить Лермонтова и Акима Шан-Гирей на двух сводных сестрах Верзилиных?  Вот, было бы здорово! Как в «Женитьбе Бальзаминова»: «Богатый женится на бедной, а бедный на богатой». Но тут Автор кое-что вспомнил и погрустнел: Елизавета Алексеевна ни за что не позволит внуку жениться! Все они такие: польстятся на ее капиталы и имение, да и окрутят молодца! Зря, что ли она Мишеньку в военную службу определила! Офицер может жениться, только с дозволения начальства, родителей и опекунов. Ну, ничего, решает Автор: у Марии Шан-Гирей два непристроенных сына, а у Верзилиной две «непросватанные» дочери. Конец этого водевиля, как и положено, был счастливый: братья Аким и Алексей Шан-Гиреи женятся  десять лет спустя на сестрах Верзилиных…
      Все по народной присказке: «Умри Денис, лучше не выдумаешь!».

     10)  Бог с ними, матримониальными делишками Шан-Гиреев и Верзилиных при участии неадекватного поэта!  Давайте, пишет Автор,  вернемся к Мартынову.
          Итак, читатель, Автор называет первого «демона» императора – это хрестоматийный подполковник Корпуса жандармов А.Н. Кушинников, которого в стародавние времена советского лермонтоведения прочили едва ли не в главные организаторы убийства Лермонтова по приказу императора и Шефа жандармов. Приятно, что Автор не забыл  былые «заслуги» подполковника перед царем и Отечеством.
        «Где-то за месяц-два до Лермонтова в Пятигорск прибыл Александр Николаевич Кушинников, жандармский подполковник, который был командирован Бенкендорфом для секретного «надзора за посетителями минеральных вод». …И вот необычное поручение – следить за порядком в Пятигорске во время пребывания там Лермонтова».
       Во-первых, А.Н. Кушинников выехал из Петербурга 22 апреля и прибыл в Пятигорск одновременно с Лермонтовым - 15 мая 1841г. Во-вторых,  из пяти донесений подполковника Шефу жандармов – 15 мая, 6 июля, 16 июля, 8 августа и 8 октября, он впервые донес о Лермонтова 16 июля, спустя сутки после гибели поэта, а 8 августа отправил копию дела о дуэли Пятигорского комендантского управления. Ему поручили в Петербурге наблюдать за посетителями Пятигорска, не потому, что там оказался Лермонтов, о местонахождении которого высшее начальство узнало только 1 августа, когда было получены рапорты Кушинникова и коменданта Пятигорска полковника В.И. Ильяшенкова.
       От «демона» А.Н. Кушинникова Автор протягивает конспирологическую ниточку к новым «демонам» императора. А теперь, читатель, следи внимательно! А.Н. Кушинников с братом  Иваном были вхожи в литературные кружки и салоны Петербурга. И.Н. Кушинников вместе с директором конторы Петербургских театров А.Д. Киреевым издали единственное прижизненное  издание «Стихотворений» Лермонтова. А Киреев – родственник Н.С. Мартынова! С Мартыновым все понятно – он супер «демон»!

      11) Спрашивается, какое отношение  И.Н. Кушинников и А.Д. Киреев имеют к гибели поэта и записаны в исчадии ада;
        Самое, что ни на есть, прямое, заявляет Автор: издатель «Отечественных записок» А.А. Краевский с А.Д. Киреевым хотели выпустить сочинения Пушкина, но император отказал – это мол «госзаказ». «…Но Краевскому и Кирееву тут вдруг «крупно повезло» - Лермонтова  убил Мартынов! И сразу, уже в 1841 году, они делают второе издание его книги  «Один из героев нашего времени» (авторское название) под новым  заголовком Краевского «Герой нашего времени». И с этого времени  они начали получать хорошие деньги на  творчестве поэта. Пока в Туле не спохватились тетки Лермонтова и не подали на Киреева в суд. И стали тоже получать доход с книг племянника. Но большую его часть суд все-таки оставил за родственником Николая Мартынова. Так и хочется спросить: как награду, что ли?   …Вот кому достались большие деньги великого русского поэта, который перед дуэлью находился в крайне нервном состоянии, обдумывая возможность издавать собственный журнал, имея в кармане сущие копейки  первых гонораров и  помощи от бабушки, в то время как он был очень даже богат.  Но от него это тщательно скрывали те, кто в скором времени забрал эти богатства себе: Столыпины,  Верзилины, Лермонтовы  и… родственник Мартынова».
       Автор что-то читал, ничего не понял, и «творчески» все переделал под свою фикс-идею. Роман был издан в 1840г. (цензурное разрешение 19 февраля) и в 1841г. (цензурное разрешение 19 февраля и 3 мая) в двух частях под одним и тем же названием «Герой нашего времени». Авторский заголовок «Один из героев нашего времени» так и остался в рукописи. Это первое.
       Тетки Лермонтова, Елена, Александра и Наталья  на издателя сочинений поэта Киреева в суд не подавали, до которого дело и не дошло. Это второе.
       События развивались так. Уполномоченный теток надворный советник  Тульской палаты Гражданского суда  Г.В. Алявдин (вероятно, знакомый П.В. Виолева, мужа Елены Петровны) заключил с Киреевым 29 июня 1844г. полюбовное соглашение, по которому он выплатил  трем сестрам, которые бедствовали в заложенном имении Кропотово,  4285 руб. серебром или 15000 руб. ассигнациями – очень большую по тем временам сумму. Для Киреева это была колоссальная финансовая потеря – с другой стороны, если бы дело дошло до суда и его издания признали контрафактными, то его издержки (помимо ущерба  репутации) существенно бы превысили выплаченную теткам Лермонтова сумму. Разбирательство с родственниками поэта существенно подорвало коммерческие планы и издательский энтузиазм Киреева и Краевского. Не случайно, видимо, с весны 1844 г. «Отечественные записки» А.А. Краевского прекратило публикацию каких бы то ни было неизвестных сочинений Лермонтова. Таким образом, вопреки утверждению Автора, львиная доля доходов от продажи произведений поэта досталась его теткам и не по суду. А на долю Киреева – «родственнику Мартынова», пришлись жалкие крохи, и он, несомненно, еще порадовался, что легко отделался. Г.В. Алявдин попытался принять законные меры  для защиты прав Киреева и теток поэта, дабы «воспретить будущие, еще не открытые сочинения покойного Лермонтова, печатать кому либо другому и продавать оные». Сначала Алявдин обратился к петербургскому обер-полицмейстеру, чтобы тот своей властью воспретил печатать новые сочинения поэта без ведома Киреева и теток. Однако в Управе Благочиния отказались заниматься этим делом и отправили Алявдина в Петербургский Цензурный  комитет. Оттуда  заключение, которое подготовил А.В. Никитенко, цензуровавший многие сочинения поэта, передали в Главное управления цензуры на окончательное решение. Однако Алявдин обратился напрямую к Министру народного просвещения С.С. Уварову, от которого зависело окончательное решение. А тот ответил 16 января 1845г, что он не будет входить в рассмотрение споров о литературной собственности и они должны решаться, по силе законов, третейским судом, а  при несогласии спорящих  наследников, те должны обращаться в суды.
      Отметим, что три тетки поэта почему-то обошли свою старшую сестру Авдотью, которая объявилась в 1858г., после смерти своих сестер. В начале 1887г. «первый биограф поэта» П.А. Висковатов поднял вопрос о праве на издание сочинений М. Ю. Лермонтова на страницах газеты «Русские ведомо¬сти». Результат спора о праве на издание сочинений Лермонтова был следующий: с 1891 года право на издание сочинений М. Ю. Лермонтова издательская фирма Глазуновых потеряла.
        Илья Иванович Глазунов (1786-1849) — русский издатель, преемник сво¬его деда и отца, продолжатель издательско-книготорговой фирмы Глазуно¬вых. Возглавлял фирму в 1831-1849 гг. В течение многих лет фирма имела привилегии на издание сочинений Лермонтова. Его сын Александр Ильич Глазунов» сообщил 8 апреля 1887г. в  «Русские ведомости» (№ 97, 11 апреля, 1887 год, стр. 4.):
 «…В № 91 «Русских ведомостях» было помещено письмо г. А.Н. Шан-Гирей*), считаю¬щего себя наследником после покойного Михаила Юрьевича Лермон¬това. Не имея причин скрывать моих прав, считаю долгом заявить:
   а) Сочинения Лермонтова приобретены мною на праве собствен¬ности в вечное владение у вдовы майора Авдотьи Петровны Пожогиной-Отрошкевич, урожденной Лермонтовой, по нотариальному договору, совершенному в Москве в конторе публичного нотариуса Н.Н. Ратько 27 мая 1858 года.
   б) Право г-жи Пожогиной-Отрошкевич на продажу мне сочине¬ний Лермонтова, как в самом договоре, так равно и в доверенности, выданной ею сыну своему Михаилу Антоновичу Пожогину-Отрошкевичу на совершение договора со мной формулированы так: «За смертию родных сестер моих из дворян, дочерей артиллерии поручика, девиц Александры и Натальи Петровых Лермонтовых и Елены Пет¬ровны, по муже Виолевой, урожденной Лермонтовой, я осталась един¬ственной наследницей полному собранию всех сочинений родного пле¬мянника моего, Михаила Юрьевича Лермонтова».
   в) Означенный договор и связанные с ним мои права на издание сочинений Лермонтова не были оспариваемые до настоящего време¬ни, т. е. в течение 29 лет, ни г. Шан-Гиреем, ни другими наследниками М. Ю. Лермонтова».
*) Александр Николаевич Шан-Гирей – внук Акима Павловича Шан-Гирея.               
    27 мая 1858 года г. Глазунов заключил со вдовою майора Авдотьею Петровною Пожогиной-Отрошкевич нотариальный договор следую¬щего содержания: «Я, Пожогина-Отрошкевич, как единственная на¬следница покойного поручика Михаила Юрьевича Лермонтова, про¬дала ему, Глазунову, полное собрание всех сочинений Лермонтова на вечное и потомственное право собственности его, Глазунова. Волен он, Глазунов, полное собрание всех сочинений Лермонтова печатать, перепечатывать и распоряжаться, как законной своей собственностью; я же, Пожогина-Отрошкевич, а также и наследники мои, какие впос¬ледствии окажутся, не только не имеют никакого права на издание сочинений Лермонтова, в каком бы то ни было виде, но и обязуюсь не печатать и не продавать их кому-либо на издание» (Русские ведомости № 98, воскресенье, 12 апреля, 1887год, стр. 3).

        Хищные и алчные «демоны» - все эти Столыпины, Верзилины, Лермонтовы, Киреев, Краевский – с нетерпением ждали гибели поэта, чтобы поделить скопленные ему бабушкой деньги и доходы от «Героя…». А ведь знали и скрыли от него эти богатства, когда  несчастный поэт мечтал о журнале и считал последние копейки!
        Итак, читатель, благодаря Автору, все решительно прояснилось! Сначала «демоны» Краевский и Киреев  ловко  «нажились» на гибели Лермонтова и его «Герое…»! Потом настал черед теткам попользоваться славой поэта. Затем  мнимый судья присудил большую часть дохода от продажи «Героя…» Кирееву, в награду за то, что он родственник убийцы поэта! Как так, удивится читатель. А все очень просто: несуществоваший судья настолько симпатизировал убийце Мартынову, что назло теткам отдал предпочтение Кирееву. Читатель, ты ничего не понял? Перечти еще раз Автора и наш комментарий. Ничего не попишешь, вот такая доморощенная у Автора «логика»… Он так прямо и пишет: «…солидное состояние Лермонтова досталось его родственникам и родственникам его убийцы».
       Не надейся, читатель, что на Столыпиных, тетках поэта со стороны отца, да еще Кирееве с Краевским число «демонов» императора и закончилось? Отнюдь! Их у Автора и не сосчитать!
      Разве это случайность, возмущается Автор, что «Шан-Гиреи женились на сестрах Верзилиных, получив не только деньги своего троюродного брата, но и наследство сестер». Неужели случайность, что «Столыпин-Монго получил часть денег Лермонтова и уехал в Европу, где занялся переводом его романа «Герой нашего времени» и получил за это гонорар». Какая это случайность, если «брат издателя первых книг Лермонтова (компаньона Киреева - родственника Николая Мартынова) Кушинников оказался в Пятигорске в нужное время и, словно случайно дождавшись дуэли, вел следствие, пущенное по ложному следу ее участниками и свидетелями».
     Вот и «демонам» братьям Шан-Гиреям немало перепало из тех 300 тысяч рублей, скопленных Е.А. Арсеньевой для внука. И «демону» Столыпину, оказывается, кое-что досталось, укатил он на эти деньги в 1843г. в Европу, и во Франции ухитрился еще нажиться на покойном двоюродном племянничке – издал на французском «Героя нашего времени». И опытный жандарм А.Н. Кушинников, оказывается, неслучайно поджидал дуэль в Пятигорске и подсказывал Мартынову и секундантам, как пустить следствие «по ложному следу».
      Словом,  у Автора, - кругом «демоны» и все они выиграли от гибели Лермонтова…

       12) Разобравшись с «демонами» родственниками и знакомыми поэта, а заодно и со случайностями, которые, как выясняется, - хорошо спланированные закономерности, Автор занялся «демонами» покрупнее, причастными к первой дуэли Лермонтова с сыном французского посла Эрнестом де Барантом.
          Кратко о событиях дуэли. 16 февраля 1840г. Лермонтов ссорится с сыном посла на балу у графини Лаваль, утром 18 февраля они сходятся в поединке на Черной речке. Дата примечательная: в этот день три года назад поэта арестовали за стихотворение «Смерть поэта». Сначала дрались на шпагах (или рапирах). Барант слегка оцарапал Лермонтова, а у поэта сломалась шпага. Потом перешли на пистолеты: Барант промахнулся, а Лермонтов выстрелил в сторону. Противники помирились и разъехались. 10 марта Лермонтова арестовали и отдали под суд. По Петербургу поползли слухи, что Лермонтов, выстрелил в сторону и тем спас жизнь Баранту. Тот обвинил Лермонтова в клевете, посетил арестованного поэта на гауптвахте и  удовлетворился его объяснением. Сначала дело шло к тому, что поэт отделается легким наказанием, но после встречи с Барантом на гауптвахте приговор обернулся  переводом на Кавказ в Тенгинский пехотный полк. Автор с пафосом пишет: «Лермонтов после выстрела Баранта на Черной речке остался жив. Но был выслан на Кавказ в действующую армию. Пуля Баранта все еще летела за поэтом вдогонку. В Пятигорске Лермонтова убил  другой человек – русский дворянин.  …Однако не стоило бы исключать одну из версий этого убийства – как месть  посла Баранта Лермонтову за неудавшуюся карьеру сына».
       Легкость в мыслях необыкновенная, и поэтому Автор смело разбрасывается версиями и обвинениями. Оказывается, костлявые руки мстительного посла Баранта дотянулись в 1841г. и до Пятигорска… Вот, читатель, еще один «демон» императора.

        13) «Как мы теперь точно знаем, - объявляет Автор читателю - кто раздувал  конфликт в Петербурге, участвуя  в интриге, предшествующей дуэли, а это были …Александр Иванович Тургенев и … первый секретарь французского посольства  барон д'Андре». И Автор задает историкам нелицеприятные вопросы: «Почему до сих пор не  изучена и не названа настоящая роль Тургенева? Только потому, что его семья  принадлежала к масонскому ордену мартинистов и боролась с Романовыми, а Николай Тургенев был осужден к виселице? У коммунистов это считалось заслугой перед отечеством. Это понятно. Ну  а сейчас-то почему молчат историки?..».    
       Итак, читатель, наконец-то всплывает долгожданный сакральный «масонский орден мартинистов»… Вот, где надобно искать подлинным историкам истинный центр всех интриг и злодеяний против поэта!
      Вся «вина» действительного статского советника и действительного камергера А.И. Тургенева заключалась в том, что французский посол Проспер де Барант  просил его в декабре 1839г. выяснить у Лермонтова, не хотел ли тот оскорбить французскую нацию в стихотворении «Смерть поэта». Через камергера Лермонтов передает послу копию стихотворения, Барант прочитал и был удовлетворен, и сам пригласил поэта на бал в посольство.
      Все было  не так, упорствует Автор: «…дуэль Лермонтова с Барантом хотели использовать для ухудшения отношений между Россией и Францией. Однако Барант уехал из России. Кто же были интриганы, желавшие развития  скандальной дипломатической ситуации между Россией и Францией? Наверное, все те же, кто эту интригу и начал - Тургенев и барон д'Андре, находящийся в это время в Париже. Но барону, скорее всего, этот скандал был нужен для его личной выгоды – он ведь с назначением Эрнеста Баранта первым секретарем  посольства в России лишался этой должности. …Но вся эта интрига  получила  совсем обратный эффект. Видимо, Николай Первый был взбешен тем, как его старались подставить политические интриганы. Он  тут же отправил Палена в Париж, и Барант со всем его семейством вскоре также отправился туда, а Лермонтов поехал в ссылку на Кавказ. Об особом неудовольствии императора действиями поэта говорит  тот факт, что Бенкендорф потребовал от Лермонтова дать показания, что он стрелял в сына посла и принести  ему извинения. Лермонтов отказался и пожаловался императору, от которого не получил ответа». «Конечно, это были хорошие друзья – Барант, д'Андре, Тургенев, - замечает Автор. - Были и другие фигуранты, из  посольства Германии,  к примеру, но они поспешили после дуэли уехать за границу».
         Читатель, начнем прибираться в этих «авгиевых конюшнях». Все, о чем пишет Автор, происходило с точностью до наоборот
         Итак, у Автора секретарь д'Андре боится потерять должность и поэтому вместе с приятелем – масоном ордена мартинистов А.И. Тургеневым провоцирует дуэль. Правда, 2-й секретарь д'Андре уехал в Париж 7 февраля 1840г. и больше в Россию не возвращался, и именно поэтому посол Барант хотел определить на его место своего непутевого сына. В зазеркальной «логике» Автора нет места простому умозаключению, что если бы интрига секретаря д'Андре удалось, то он лишился бы места вместе с послом…
       Сообщим для читателя некоторые сведения из жизни французского посольства.
В «Списке всем находящимся здесь при иностранных Посольствах, Миссиях, Консульствах и Вице-Консульствах дипломатическим особам и чиновникам»,  составленном  в Российском МИДе по просьбе графа Бенкендорфа  № 986 от 30 марта 1839 г. значится  (АВПРИ, ф. 161, СПб. Глав. Архив, II-2, оп. 76, № 8, л. 1, 4):
                Французское посольство
  Барон Барант (de Barante)  Посол.
  Баронесса Барант, супруга его.
  Баронесса Констанция Барант, дочь их.
  Граф Серсе (Sercey) 1-й Секретарь Посольства.
  Барон Андре (d'Andr;) 2-й Секретарь Посольства.
  Барон Эрнест Барант, состоящий при Посольстве.
     Когда 29 апреля 1839 г.  к власти пришел Кабинет министров маршала Сульта, графа Серсе отозвали в конце этого месяца, а на его место назначили 13 ноября 1839 г. Казимира Перье (АВПРИ, ф. 133, Канцелярия, 1840, оп. 469, № 133, л. 2,4. Presentations; см. также «Северная пчела», № 280. Понедельник, 11-го декабря. С. 1018), который представился при российском Дворе только  17 ноября 1840 г. Барон д'Андрэ уехал из Петербурга 7 февраля 1840 г., а на освободившееся место 2-го секретаря посол Барант хотел определить своего сына Эрнеста.
     Барант-отец после осуждения Лермонтова и перевода его на Кавказ,  усиленно добивался у премьеров - сначала у маршала Сульта, бывшего также и министром иностранных дел, а потом сменившего его 1 марта 1840 г. А.Тьера, - чтобы Эрнеста вернули в Россию и назначили на вакантное место секретаря французского посольства. Впрочем, он старался, разумеется, не столько ради сына, а больше хотел доказать всем, что по-прежнему пользуется расположением обоих премьеров.
     А. Тьер, совмещавший посты Председателя Совета министров и министра иностранных дел, за время своего восьмимесячного правления (с 1 марта по ноябрь 1840 г.) назначение Эрнеста не утвердил,  и это сделал уже Гизо, министр иностранных дел в новом правительстве маршала Сульта, сменившего Тьера. Однако Барант-отец  не воспользоваться этим назначением не ручаясь, видимо, за своего взбалмошного сына, и опасаясь повторения дуэльной истории,  как только узнал, что  Лермонтов получил 6-го декабря 1840 г. высочайшее разрешение на двухмесячный отпуск в Петербург, за которым  могло воспоследовать и его возвращение в гвардию.
   И все же Эрнест посетил на короткое время Россию в октябре 1840 г. в качестве курьера, и, что любопытно, встречался, как нами установлено, с М.А. Щербатовой в Петербурге перед ее отъездом за границу. В письме к Нессельроде от 28 октября /9 ноября 1840 г. посол Барант просил выдать сыну Эрнесту паспорт в Париж [АВПРИ, ф. 133 (Канцелярия МИД, 1840 г.), оп. 469. № 140, л. 11; см. также Э. Герштейн. Дуэль Лермонтова с Барантом. – Литературное наследство, 1948.Т.45-46. С. 426, 432].
    Об этом М.А. Щербатова, причастная к дуэли Лермонтова с Барантом, говорит в письме от 1 ноября к Блудовой: «…Я вновь встретилась с Э<рнестом>. Я полагаю, что он вскоре присоединиться к своей семье, и ты сможешь узнать подробности с другой точки зрения. Поблагодари его от моего имени за его деликатность, выразившуюся в том, чтобы более не посещать меня, я об этом его просила, хотя мне и было трудно ему об этом сказать, и я ему очень благодарна за это последнее доказательство его дружбы ко мне» (М.Ф. Дамианиди, Е.Н. Рябов. Неизвестные письма М.А. Щербатовой // Согласие, 1991.  № 6. С. 207, 211. Публикаторы не смогли установить личность человека, о котором говорит Щербатова). Дуэль нисколько не изменила отношения княгини к бывшему обожателю, как то видно из ее письма к Блудовой: «…Ernest тоже мне написал; я хотела просить его сестру поблагодарить его от меня за то. Что он показал свою преданность бедной женщине, о которой теперь говорят что кому заблагорассудится».

         Лермонтов жалуется не императору, а пишет письмо своему высшему начальнику - командиру Отдельного Гвардейского корпуса великому князю Михаилу Павловичу и просит у него защиты от нападок Бенкендорфа. Великий князь препровождает письмо Лермонтова, как и положено, по команде императору, который его прочел и оставил претензии Бенкендорфа к поэту без последствий (на письме пометка «Император читал»). Только в романе Автора император(!), оказывается, обязан (!) ответить на письмо простого поручика Лермонтова…
         Автор говорит, что посол Барант с семейством отправился вслед за российским послом Паленом в Париж. В Париж уехали  вечером 22 или утром 23 марта его сын Эрнест и 7 февраля 1840г. 2-й секретарь посольства барон д'Андре, а посол остался в России.
        А.И. Тургенев пользовался благосклонным вниманием и полным доверием императора, потому что находил в зарубежных архивах и  доставлял огромное количество документов о России. Император жалует 10 декабря 1839г. камергеру орден Св. Станислава 1 ст.: «Высочайшая Грамота.  Двора нашего камергеру. Действительному Статскому Советнику Александру Тургеневу. В воздаяние полезных трудов, понесенных вами по ученым изысканиям, до Российской Истории относящихся, в иностранных государствах, обратили на вас Монаршее наше внимание, в ознаменование коего Всемилостивейше пожаловали Мы вас Кавалером Ордена Нашего Св. Станислава 1-й ст.» (Русский инвалид,  № 317, 31 декабря 1839г.). А.И. Тургенев  просил за осужденных декабристов, хлопотал о прощении своего осужденного брата Николая, который  скрывался сначала в Лондоне, а потом в Париже. Николай был помилован в царствование Александра II и несколько раз посещал Россию. Попутно заметим, что Н.И. Тургенева заочно приговорили не к смертной казни, как придумал Автор, а «по 1-му разряду в каторжную работу вечно». Поэтому А.И. Тургенев вел себя очень осмотрительно, и, разумеется, ни в каких приписанных ему Автором безумных авантюрах вкупе с секретарем д'Андре не участвовал и заданий зарубежного «масонского ордена мартинистов» не выполнял.
       Понимаем, что тщетно в чем-то убеждать Автора, у которого своя специфическая потусторонняя «логика». Однако для читателя сделаем некоторые пояснения.
       Отношения между Францией и Россией в 1839-1840гг. были из рук вон плохими. Российского посла Палена отозвали из Франции, и он уже девятый месяц жил в Петербурге. Положение посла Баранта с каждым днем ухудшалось, французский парламент требовал от короля его отозвать, чему монарх всячески противился. В такой ситуации, посол Барант как огня боялся каких-либо осложнений и провокаций, не дай Бог, дуэли  непутевого сына с Лермонтовым, поскольку знал, чем все это для него может обернутся – позорным отзывом из России (без положенной табакерки с бриллиантами), как голландского посла Геккерена в 1837, и крахом дипломатической карьеры. А у Автора  секретарь(!) посольства д'Андре, вместе  камергером А.И. Тургеневым(!), только что награжденным орденом, устраивают провокацию против французского посла (!), а значит, и Франции. Видит Бог, таких, помягче сказать, пассажей не встретишь даже в пошлом низкопробном детективе!

       14) Лермонтов приезжает в феврале 1841г. в отпуск с Кавказа  в Петербург и бабушка пытается добиться его прощения. Посол Барант ратует за смягчения наказания для Лермонтова и возвращение его с Кавказа, чтобы снискать расположение российского общества. Понятно, что посол опасается появления поэта в Петербурге: он надеется, что сына все же назначат 2-м секретарем, а присутствие Лермонтова в столице может обернутся новой дуэлью.
          С Барантом-отцом все ясно. Но почему же у Автора А.И. Тургенев против прощения поэта? Вы никогда не догадаетесь. Оказывается, А.И. Тургенев – член тайного масонского ордена мартинистов! - опасался, что Лермонтов «… расскажет что-то лишнее их общим друзьям». Что таится под словом «лишнее», Автор еще не придумал… А.И. Тургенев честно рассказал  в письме князю П.А. Вяземскому, как он посредничал между Лермонтовым и послом Барантом в истории со стихотворением «Смерть поэта». Всего-навсего передал список стихотворения послу, а тот не нашел в нем ничего оскорбительного для французской нации и, в знак примирения, сам пригласил поэта на бал. А зачем,  Автор гневно вопрошает, зачем это князь П.А. Вяземский сохранил письмо А.И. Тургенева? Вы снова не догадаетесь. А потому, что князь мог знать о заговоре А.И. Тургенева и секретаря посольства д'Андре и «отстраняется от интриги, это письмо оправдывает в первую очередь его».  Час от часу не легче! Получается, что и князя надобно теперь числить в «демонах» Лермонтова? Нет, это уже слишком, и мы  решительно вычеркиваем П.А. Вяземского вместе с  послом Барантом, его секретарем д'Андре и А.И. Тургеневым из списка «демонов» императора, а заодно и тех таинственных безымянных «фигурантов, из  посольства Германии», которые у Автора «поспешили после дуэли уехать за границу».

      15) В финале автор  проводит смелую параллель: «а нет ли причины рассматривать  дуэль Лермонтова в Пятигорске, как продолжение дуэли на Черной речке? И пулю Мартынова (или кого-то другого, как предполагают иные историки) могли направлять из Петербурга и даже из Парижа?)».
           Автор уже говорил, что пулю Мартынова мог «направить» посол Барант. А есть еще зарубежный масонский орден мартинистов в Париже. Это куда как завлекательней.  Иные маргинальные историки «предполагали», что Лермонтова «завалил» из винтовки с вершины Перкальской скалы его двоюродный дядюшка А.А. Столыпин, который, оказывается, терпеть не мог племянничка с самого детства. Вспомнили хрестоматийного пьяного казака, «по стопам» которого и отправили  Столыпина. А есть версия наипростейшая: Мартынов прикончил Лермонтова в одиночку, а потом потребовал, чтобы приятели поэта – Глебов и князь Васильчиков – на суде его «отмазали», пригрозив,  что всех «заложит»…
           Автор еще не придумал, как погиб Лермонтов. Он попытается это сделать в статье «Кто убивал Лермонтова». Забегая вперед, скажем: не получилось. Просто убили поэта, и все тут. Видимо, воображения не хватило, да и «конкурентов», как видно, на такие «версии» в избытке: все что можно, они уже изобрели… Автор уверен: «откуда бы не прилетела смертельная пуля для Лермонтова на Кавказе, необходимо повнимательнее присмотреться к окружению поэта в те дни. А сказано об этом еще далеко не все». Если серьезно, то поставить точку в  дуэли Лермонтова невозможно, потому что все документы и воспоминания современников уже найдены, а новые не отыщутся.
*
          Подведем итоги. Демоны Автора и Николая Романова, всячески вредившие живому и мертвому Лермонтову – зловредные падшие ангелы, неизменные слуги Люцифера, низвергнутые с неба в ад вместе со своим повелителем. Однако мы убедились, что поэта окружали, конечно же не ангелы, но и не зловещие Демоны из его знаменитой поэмы, а  эвдемоны  - демоны, в лучшем случае, благожелательные к людям, но никак не враждебные.
          Не будем слишком строги к фактологическому невежеству и качеству воображения Автора. Народная присказка гласит: «Не хочешь – не слушай, а врать не мешай»…

Список литературы

1. Дуэль Лермонтова с Мартыновым (По материалам следствия и военно-судного дела 1841г.): Сборник документов / Сост. и автор очерка Д.А. Алексеев. - М.: Русслит, 1992.- 96 с.
2. Тайны гибели Лермонтова. Хрестоматия версий / Сост. и автор Д.А. Алексеев. – М.: Флинта, 2004. -336 с.
3. Тайны гибели Лермонтова. Хрестоматия версий / Сост. и автор Д.А. Алексеев, 2-е изд. Перераб. и доп. – М.: Гелиос АРВ, 2006. – 352 с.
4. Алексеев Д., Пискарев Б. Дуэль Лермонтова с Мартыновым / Жизнь и смерть Лермонтова: Сборник. - М.: Человек, 2007. - 248 с.
5. Лермонтов в воспоминаниях современников / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Захаров, 2005. – 524 с.
6. П.К. Мартьянов. Последние дни жизни М.Ю. Лермонтова / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Гелиос АРВ, 2008. – 384 с.
7. Алексеев Д.А. «Демон». Тайна кода Лермонтова. – М.: Гелиос АРВ, 2012. – 368 с.
8. Алексеев Д.А. «Демон». Тайна кода Лермонтова. – Воронеж: Аист, 2012. – 240 с.
9. Алексеев Д.А. Лермонтов. Исследования и находки. – М.: Древлехранилище, 2013. – 644 с.
10. Алексеев Д.А. Лермонтов. Дуэль Лермонтова с Мартыновым. Изыскания и материалы. - М.: Древлехранилище, 2013. – 264 с.
11. Алексеев Д.А. Лермонтов. Новые материалы к биографии.-М.: Древлехранилище, 2014. – 268 с.
12. Лермонтов. Тайны рождения, жизни и смерти / Сост. и ред. Д.А. Алексеев. - М.: Древлехранилище, 2014.  – 330 с.
13. Алексеев Д.А. Лермонтов. Поиски и открытия. – М.: Древлехранилище, 2015. – 698с.
14. М.Ю. Лермонтов. Полное собрание воспоминаний современников. В двух томах / Сост. и авт. предисл. Д.А. Алексеев. – М.: Древлехранилище, 2015; Т.1- 496с; Т.2.– 496 с.
15. Алексеев Д.А. Лермонтов. Потаённые материалы. – М.: Древлехранилище, 2015.  – 182 с.
16. Дуэль Лермонтова с Мартыновым. Пять судных дел 1841г. / Сост. Д.А. Алексеев. – М.: Древлехранилище, 2016. – 246с.
17. Алексеев Д.А. Лермонтов. Находки и открытия. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2016; Т.1 - 506с.; Т.2 – 506с.
18. Алексеев Д.А. Лермонтов и его окружение. Биографический словарь. В двух томах. – М.: Древлехранилище, 2017; Т.1- 496с.; Т.2- 488с.
19. Алексеев Д.А. Летопись жизни и творчества Лермонтова. Комментарий.–М.: Древлехранилище, 2018. – 464с.
20. Алексеев Д.А. Дуэль Лермонтова с Мартыновым. Полное собрание документов и воспоминаний. – М.: Древлехранилище, 2018. -300с.
21. Алексеев Д.А. Лермонтов. Сокровенные свидетели гибели. – М.: Древлехранилище, 2018. – 332с.
22. Востриков А. Книга о русской дуэли, - СПб., 2004.  – 320с.
23. Глассе А. Лермонтовский Петербург в депешах вюртембергского посланника (По материалам Штутгартского архива) // Лермонтовский сборник - Ленинград, 1985. С. 287-314.
24. Герштейн Э. Судьба Лермонтова. – М.: Советский писатель, 1964. – 496с.
25. Герштейн Э. Судьба Лермонтова. 2-е изд. – М.: Художественная литература, 1986 – 351с.
26. Захаров В.А. Летопись жизни и творчества Михаила Юрьевича Лермонтова. – М.: Центрполиграф, 2017. – 799с.
27. Захаров В.А. Дуэль и смерть поручика Лермонтова. Последний год поэта. – СПб.: Вита Нова, 2014. – 560с.
28. Очман А.В. М.Ю. Лермонтов: Жизнь и смерть. – М.: Гелиос АРВ, 2010. – 512.
29. М.Ю. Лермонтов. Энциклопедический словарь / Автор персоналий и ред. Д.А. Алексеев. – М.: Индрик, 2014 – 940 с.