Где ты, Верхний Новгород?

В Костромской губернии настоящий археологический бум. Раскопки древнего городища у села Унорож Галичского района, в Костромском и Шарьинском районах дали ученым много пищи для размышлений о прошлом костромского края, без которого, как известно, нет будущего.

Недавно археологи раскопали в Макарьевском районе посад средневекового города Унжа, известного по письменным источникам с XIII века. Находки свидетельствуют о том, что это поселение существовало на обследованном участке в XI-XII веках. Но такие результаты неожиданными не назовешь.

Фурмановский исследователь Юрий Симаков порадовался за костромских археологов. Однако он считает, что «копать» надо глубже, в том смысле, что буквально бод боком Костромской ГРЭС и трубного завода в Волгореченске располагается городище древнего города, который в истории Руси сыграл одну из главных ролей. Аргументы Симакова подчас идут вразрез с канонами классической науки, тем не менее, любая версия имеет право на существование.

Итак, конец XVIII века. Костромской губернии еще нет. На Верхней Волге расположены три сравнительно небольших городка (тогда все были такими): Кострома, Плес, Кинешма. В каждом из них есть по слободе. В Костроме – Рабочая (Трудовая), в Плесе – Заречная (Рыбацкая), в Кинешме – Ямская.Все они расположены рядом со второстепенными реками. В Костроме – за Костромкой, в Плесе – за Шохонкой, в Кинешме – перед Кинешемкой. Не правда ли, просматривается некая местная закономерность при обустройстве древних городов Руси?

Около Волгореченска, под горой за речкой Кешка также находится нечто похожее. Причем, там аж две слободы - Похотная (старая) и Рыбацкая. Вывод: рядом должен находиться город никак не меньших размеров. Но его,  нет. По крайней мере, не видно. Куда он подевался? Ведь слобода - это «подгородный поселок за стеною города» (Брокгауз и Ефрон). И в настоящее время значение этого слова не изменилось.

Юрий Симаков недоумевает: почему в начале XX века все наши уездные и губернские бюрократы дружно забыли о существовании этих слобод?  На старых-то картах они указаны. А вот почему: за рекой Кешкой по направлению от Волги к Волгореченску имеется 16-метровая возвышенность яйцевидной формы размером примерно 1500 на 500 метров. Острым концом территория выходит к водопаду на канале ГРЭС-Кешка.

При обследовании Симаковым этого места осенью в 2011 году выяснилось, что валы, как таковые, не сохранились. Но высота осталась. На этой возвышенности сейчас идеальный сосновый бор, любимый грибниками. К словам исследователя можно добавить, что чувствуешь себя в этом месте превосходно. Возможно, и в древние времена, и сейчас мы имеем дело с местом силы? В плохих местах наши предки города не закладывали.

Место исключительное для секретного города: его не разглядеть с Волги. Итак, мы имеем территорию – размером примерно как нынешний Волгореченск, со всех сторон окруженную естественно-искусственными водными и земляными сооружениями, частично сохранившимися до наших дней.

Уж не здесь ли располагался неведомый город? Да, скорее всего, именно здесь. Слово «город» - синоним слова «городище». Городищами называются в России места бывших городов, обозначенные окружающими, защищающими их валами и рвами. Слово «городище» составлено по аналогии со словом «селище» (Брокгауз и Ефрон).

Вот вам и ответ, откуда на правом берегу Волги напротив Костромы топонимы: Городище и Селище, уверен фурмановский исследователь. Именно на правом, самом крутом в этой местности. Все бывшие столицы Руси: Ростов, Суздаль, Владимир, Александров и Москва находятся на правобережье Волги, а вотчину Дмитрия Донского и Василия Первого – Кострому какая-то неведомая сила занесла на левый берег. Что там защищать – южную границу тайги? Или от кого там защищаться? Разве что от медведей.

Так что Кострома, скорее всего, стояла, как и положено, на правом берегу. А затем после опричнины (уничтожена была) отстроена на левом берегу.Далее Брокгауз и Ефрон поясняют, что городища находятся на возвышенностях, крутых берегах рек, чаще на мысах… Защищенное с двух, а иногда и с трех сторон, такое место нуждалось только в ограждении валом и рвом с более доступных сторон. Территория такого городища обыкновенно представляет округленную или овальную форму.

Именно такую форму имеет неведомый нам территориальный овал, выходящий острым концом к рыбоводному хозяйству (водопаду на сбросном канале Костромская ГРЭС – Кешка). Именно он защищен со всех сторон природно-хозяйственными водными ограждениями: рекой Керой и древними каналами (это тема отдельная) Кера-Шача (ныне ручей Почанка), Шача-Шача (на месте станции), а также каналом Шача-Кера (ныне почти засыпан, но о его бывшем существовании говорит название деревни, находящейся на половине русла – Руслиха).

Все признаки идеально соответствуют нахождению на этом месте древнего города и отсутствию населенных пунктов на этой территории. Это заклятое место и название его – Фараониха. (связано со словом «похороны»). Здесь похоронен город.Согласно русским летописям великие князья по пути из Москвы в Кострому заезжали в Великий Новгород. Неужели делали крюк на озеро Ильмень, за 1000 километров по непролазным болотам и хлябям? Но великим ильменский Новгород стал всего лишь 20 лет назад.

Как говорится в словаре Брокгауза и Ефрона (статья «город»), – «сам Новгород, как показывает его название, имел предшественника в старом Городе, имя которого не сохранилось».  Сейчас многие исследователи ищут Великий Новгород: … в Белом море, около Рыбинска или еще где-то. Скорее всего, не там ищут.

К тому же на северной окраине села Густомесово у самого уреза Волги находится выдающийся для нашего края камень Орлец. Существует и урочище Орлец рядом с рыбным хозяйством. Была в свое время и одноименная деревня. А «орлец», согласно Брокгаузу и Ефрону, - небольшой круглый ковер с изображением одноглавого орла, имеющего сияние вокруг головы и парящего над городом. Стоять на орлеце при богослужении дозволяется только архиереям. Которые и были когда-то в Верхнем Новгороде.

Юрий Симаков заявляет: «Древний город под Волгореченском – это действительно Верхний Новгород. И путь через него из Москвы в Костроме когда-то был наикратчайшим. А поражал он прежде своею мощью и богатством, потому что стоял на месторождении золота, добываемого в XII-XV веках в устьях рек Шача и Кешка».

Предвижу возражения: Симаков – не Генрих Шлиман, ну какая еще верхневолжская «Троя» подле Волгореченска? И все выводы только на основе топонимии. Археологи ведут раскопки в других местах – они-то знают, что делают. «Копнул» бы и фурмановский исследователь, если бы располагал финансами.

И, возможно, произвел бы фурор в научном мире, как это, к примеру, делает плесский археолог, кандидат исторических наук Павел Травкин со своей командой, делая одно открытие за другим. Это он, кстати, представил дорусский протогородской центр местного финского населения городок Алабугу (Пеньковское городище) в нескольких километрах от элитарного ныне Плеса. Г-ну Травкину пока не до версии Юрия Симакова, хотя они знакомы, – в Приволжском районе у него работы еще не на одну пятилетку. Да и чем наши археологи хуже ивановских?

Советский археолог Андрей Куза,  на работы которого нередко ссылается Павел Травкин,  считал, что в число важнейших показателей малого города (и города вообще) должны войти «вещественные свидетельства развитого ремесленного производства и оживленных торговых связей, сложная плановая структура и устойчивая социальная микротопография поселений, монументальные каменные постройки, специфические находки городского, в том числе феодального, быта».

Костромские археологи, обращайтесь к фурмановскому исследователю Юрию Симакову. Он вам сможет предъявить многие такие вещественные доказательства, кроме топонимических находок.