Шато-Гайар. эпизод 12

Бледный рассвет озарил бликами стены башни. Колокол пробил четыре удара, возвещая об утреннем подъеме. Клоре стояла у двери, кутаясь в теплую тунику канареечно – желтого цвета. На ней были туфли из тонкой кожи, короткие облегающие штаны и камиза, подаренные ей Робэном.
Они смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Робэн накинул на ее плечи меховой плащ и взял  за руку. Он вложил в ее ладонь булавку, украшенную несколькими жемчужинами.
- Помните о том, что я сказал Вам! Я сделаю всё, чтобы сдержать свое обещание! Верьте мне!
Он сжал ее ладони, а потом наклонился и поцеловал озябшие пальцы.
- Ступайте, и  да хранит Вас Господь, Клоре! – он назвал ее по имени.
- Прощайте, Робэн! – она развернулась на маленьких каблучках и пошла прочь.
Она накинула на голову капюшон, пряча в нем свое израненное лицо. Ее пальцы сжимали драгоценную булавку, как будто это был талисман, в котором заключалась ее свобода.
Во дворе крепости собирались солдаты, меняя посты. Они не сводили с Клоре глаз, и она, низко опустив голову, спешила поскорее добраться до Фонарной башни.
-А девочка неплохо потрудилась этой ночью! – справа раздался хохот. Мужчины засвистели ей в след. – Должно быть она так ублажила молодого господина, что он не пожалел расстаться со своим богатым одеянием! Эй, детка, постой! Иди к нам! Мы тоже сможем озолотить тебя!
Клоре бросилась бежать. Она ничего не видела перед собой, а смешки и гадкие солдатские шутки звенели у нее в ушах.  Она еще ниже  наклонила голову и налетела на преградившего ей путь стражника. Она с такой силой ударилась о его доспехи, что боль жгучей волной захлестнула ее раны. Она вскрикнула. Капюшон спал с головы, открывая израненное  лицо с затекшим синевой глазом и щекой, по которой снова засочилась кровь. Она подняла руку, желая накинуть капюшон. Рукав туники сполз до локтя, и она сама ужаснулась: ее почерневшая от побоев рука выглядела ужасно.
Стражник перехватил ее запястье, не дав ей накинуть капюшон.
Она вскинула голову и… замерла.
Глаза!
Эти глаза! Она смотрела в них! Она так давно жаждала заглянуть в них. И вот теперь он стоял здесь, перед ней, и она погрузилась в эту бездонную синеву. Она тонула в его взгляде.

…Она едва не лишилась чувств, погибая в этом взгляде. Потому, что… он … этот человек… этот солдат…
Она отступила в сторону.
Этого не может быть! Нет! Это не правда!
Она готова была сгореть от стыда. Провалиться сквозь землю.
«Господи! Кто-нибудь! Помогите мне! Я не вынесу такого позора!»
Клоре обернулась. Она увидела, как к ним спешит Робэн. Она вырвала свою руку и бросилась в башню. Она взлетела по ступенькам словно птица, не обращая внимания на боль. И когда дверь захлопнулась за ее спиной, дала волю слезам. Она выронила булавку и стала сползать на пол. Рыдания сотрясали ее изувеченное тело. Но еще больше была изувечена ее душа!
Она столько времени мечтала увидеть его! И вот сегодня…
Как же должно быть мерзко она выглядела! Избитая, жалкая потаскушка, возвращавшаяся  из теплой мужской постели.
Он тоже слышал смешки, брошенные в ее адрес.  Еще ни разу в своей жизни ей не было так стыдно. Даже тогда, в Броснене, когда она, зачавшая ребенка без мужа, стояла перед толпой мужчин, чьи глаза горели похотью и желанием, ей не было так стыдно, как сейчас.  Лучше бы она увидела в его глазах презрение! Ей хотелось умереть от стыда: зачем, зачем в этих небесно-голубых глазах, сверкающих сквозь прорези шлема, она увидела любовь? Зачем?

- Клоре! Девочка, впусти меня!
Она почувствовала, как кто-то пытается открыть дверь. Она вытерла рукавом слезы и отползла в сторону. Дверь приоткрылась, и на пороге появился Робер Берсюме. Он бросился к Клоре.
- Sur, mon Dieu! Так это правда! Ma fille! -  он помог ей подняться, осторожно касаясь ее тела и боясь причинить новую боль. – Кто посмел так обращаться с тобой?
Но Клоре вдруг оттолкнула его и, забившись в угол, воззрилась на него яростным взглядом.
- Я прошу Вас, Робер, оставьте меня!
Он стянул с головы волчью шапку, и хотел было приблизиться к ней, но Клоре закричала:
- Ради всего святого! Оставьте меня одну!
Она прижалась к стене и стиснула на груди руки.
- Дитя моё, я хочу помочь тебе!
Клоре затрясла головой.
- Уйдите, Робер! Я прошу Вас! Уйдите!
Старый комендант опустил голову и взялся за ручку двери.
- Заприте меня, Робер! Пожалуйста!
Он кивнул и покинул темницу. В замке раздался щелчок, а затем Клоре услышала тяжелые шаги. Звук становился все тише и тише, а вскоре совсем стих.
Она снова осталась одна.
Тело разламывалось от боли. Голова гудела, путая мысли и чувства. Слишком напряженными были последние сутки.  У Клоре совсем не  осталось сил. Но она знала: стоит ей сдаться, как она пропадет. Она сгинет заживо в этом склепе.
Клоре побрела к сундуку и, опустившись на колени, отбросила крышку. Она запустила руку в сундук и достала с самого дна из-под платьев потрепанный лист бумаги. Она снова и снова перечитывала слова, которые когда-то написала ей Бенетта Берсюме. Потом Клоре подобрала с пола булавку, подаренную ей Робэном и, завернув ее в этот лист, снова спрятала под одеждой.
Ей захотелось произнести молитву, но она не знала, кому ей посылать свои молитвы. Она чувствовала себя разбитой предательством и пренебрежением, раздавленной стыдом и позором.
Клоре поднялась на ноги и подошла к кровати. Она стянула с плеч плащ, достала из кармана склянку с бальзамом, который отдал ей Робэн, и принялась стаскивать с себя мужскую одежду. Солнце еще не согрело остывший за ночь воздух, и поэтому Клоре вмиг озябла, ощущая дрожь в теле. Она посмотрела на свои руки, покрытые синяками. Ссадины на ногах кровоточили, огромный черный кровоподтек сиял своим уродством на ягодице. Она потянулась за железной отполированной пластиной, стоявшей на полочке у кровати, и взглянула на свое отражение. Ее бровь распухла, из раны сочилась сукровица, глаз заплыл, а кожа под ним и на щеке была сине-черного цвета.
Она замерла, опустив руки.
- Я не смогу больше обратить на тебя свой взор! Теперь ты будешь презирать меня! Мой позор будет отражаться в твоих глазах!
Мысли путались в голове. Клоре медленно повернула голову и посмотрела в окно. Каменная галерея была пуста! Но она… она снова увидела его голубые глаза! Глаза, полные отчаяния и любви!
- Кто бы ты ни был, услышь меня: я не заслуживаю этого! Не заслуживаю!
Клоре насторожилась. Ей снова почудилось, как где-то раздался глухой стук. Она подошла к стене и приложила ухо к холодным камням.  Стук стал более отчетливым.  Она пошарила руками, ища нишу, но ничего не нашла. Она чуть присела и, склонив голову, снова прислушалась. Звук слышался совсем близко.
Клоре озябла. Она достала из сундука грубую холщовую рубаху и чулки  и быстро натянула их на себя. Шерсть больно колола ее раны, и Клоре поморщилась. Она достала из кармана туники вилку и, опустившись на колени там, где раздавался стук, принялась ковырять железными зубцами штукатурку. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила, как рана на брови
снова открылась.  Тонкая  струйка теплой крови потекла по щеке и стала капать с подбородка, измазав лиф рубахи. Штукатурка не поддавалась, лишь мелкие песчинки выбивались из-под зубцов вилки.
За дверью раздались шаги. Клоре вскочила и поспешила спрятать вилку на постели.
Жозефина вошла в комнату и на мгновение растерялась. Она не ожидала увидеть Клоре сильно израненной.
- Я не желала причинить тебе зла, - проговорила она. – Биглоу слишком перестарался. Прости.
Ярость закипала в груди Клоре. Сейчас ей хотелось убить стоявшую перед ней красивую женщину, увешанную драгоценностями и мехами.
- Я обещаю: никто не тронет тебя в  ближайшие две недели. А теперь пойдем со мной. Тебе необходимо вымыться.
Клоре, стиснув зубы, последовала за Жозефиной. Несмотря на ярко светившее солнце, зима не собиралась покидать этот северный край.  На дворе стоял лютый холод, припорошив молодую зеленую траву инеем. Клоре шагала за Жозефиной, высоко подняв голову. Они прошли мимо состязавшихся на турнире солдат, но Клоре не услышала не единой усмешки, брошенной в ее сторону. Лишь лай черных мастиффов да карканье воронов нарушали тишину апрельского утра.
Бани, в которых купались женщины и солдаты крепостного гарнизона,  располагались в Колодезной башне, там, где было вырыто несколько колодцев. Для женщин была отведена отдельная комната, в которой стояли две огромные деревянные лохани. Посреди комнаты была вырыта яма, в которой полыхал огонь. Над ним на двух железных козлах висели котлы с водой. Нередко женщины мылись парами, и у Клоре была возможность общаться с ними. Но со временем она стала замечать, как Мирра  и девушки, которых привезли сюда вместе с ней Шале и Ангерран, стали сторониться ее. Нередко они замолкали, завидев ее. Она стала ощущать на себе их косые взгляды. В этом не было ничего странного: ведь ей была отведена отдельная комната, а они все еще ютились в одном (хоть и просторном) помещении.  Всем было известно, что ей покровительствует сам комендант Шато – Гайара.  Сначала Клоре переживала, но потом просто перестала обращать на это внимание. Они находились в таком положении, где не было места жалости и угрызениям совести. Они должны были выживать, бороться, чтобы не погибнуть в этом каменном склепе.
И вот сейчас, проследовав за Жозефиной в женскую баню, Клоре увидела, что здесь кроме нее никого нет. Огонь ярко пылал. От лохани, обтянутой изнутри белой материей, поднимался вверх пар.
- Я распоряжусь, чтобы Тамея помогла тебе,- буркнула Жозефина и закрыла за собой дверь.
Клоре подошла к огню и подкинула в костер несколько поленьев, сложенных стопкой у стены. Теплая вода манила ее. Она сбросила с себя одежду и, взобравшись на деревянную скамеечку, перешагнула через край лохани и  ступила в горячую воду.  На миг она замерла, чувствуя, как приятная нега проникает в каждую клеточку ее тела, а потом погрузилась по шею в горячую воду. Она распустила волосы, и тяжелая темная масса потонула, мягко обволакивая ее плечи и спину.
Клоре протянула перед собой руки. Они покачивались в пахнувшей бальзамом из шалфея и чабреца пене. Она откинула голову на мягкий валик, прибитый к деревянному бортику, и посмотрела в маленькое  оконце под потолком.
Клоре смотрела на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь натянутый на железные прутья бычий пузырь, и думала.
Думала о вчерашней встрече с Карлом, о ночи, проведенной с Робэном.  О долгожданной встрече с человеком, в котором она так нуждалась! До сих пор она не понимала, насколько  важно  было для нее его присутствие, как он был ей необходим.  Она боялась признаться себе, что именно он, первый, задел те струнки, которые были глубоко запрятаны в ее сердце. До сегодняшней встрече она не осознавала, насколько она привязалась к нему! И как нуждалась в нем!
Сегодня  она, наконец, поняла, какое сильное чувство она испытывала к нему. Она уже не надеялась, что когда-нибудь ее сердце вновь оживет. Только теперь…
Давным-давно ее сердце разбил мужчина, предавший ее. А сейчас… она сама должна разбить свое сердце. Она не сможет покрыть позором чувство, которое прочитала в голубых глазах! Глазах небесного цвета!
- Я люблю тебя!- прошептала Клоре, и слезы полились из ее глаз.
Она плакала и плакала. Вода в лохани стала остывать, ко Клоре, казалось, не чувствовала этого.
Ее судьба вновь сыграла с ней злую шутку. Она  возродила ее мертвую душу здесь, в этом каменном узилище, где умирали от пыток и долгих лет заточения несчастные узники. Здесь умирали сердца, гибли души. И она должна была убить свое чувство, либо погибнуть сама.
Что-то ледяное коснулось ее  плеча. Она повернула голову и увидела крест.
- Не плачь, дочь моя. Я согрею своими ласками твое тоскующее тело!
Клоре  попыталась вскочить на ноги, но сильные руки прижали ее к стенке.  Она вцепилась в них своими пальцами и встретилась с бледными молочными глазами отца Парийо.
- Будь смиренна, дитя мое, и я отпущу тебе твой грех.
Клоре впилась в кожу ногтями, поранив  ему запястье. Он зарычал и, подняв  ее под руки, отбросил на противоположный край лохани. Клоре с головой ушла под воду. Парийо сбросил с себя сутану и, оставшись в исподних лосинах, прыгнул в воду.  Клоре вынырнула и оказалась зажатой в его  объятиях. Она била его по груди, но руки скользили и не причиняли ему никакой боли. Он снова зарычал и, навалившись на нее всем телом, прижал к холодным доскам. Клоре продолжала вырываться.
Она увидела, как от ярости налились кровью его глаза, как от похоти перекосилось лицо капеллана. Из уголков его губ просочилась слюна. Он наклонился к ней, и хотел было прикоснуться своими мерзкими губами к ее устам. Клоре вложила в удар всю  свою силу. Парийо взвыл и, согнувшись пополам, на миг отпустил ее.  Клоре уже нащупала ногами лесенку, по которой можно было выйти из лохани. Она поднялась на одну ступеньку и уже почти перегнулась через край, как отец Парийо схватил ее за волосы и отбросил назад. Он погрузил ее под воду и, усевшись сверху, стал  прижимать ее голову к деревянному дну. Клоре билась в судорогах, чувствуя, как легкие надрываются от недостатка воздуха. Она попыталась поднять руки, но они были ватными и не слушались ее.
Резким движением Парийо вытолкнул ее из-под себя. Ее голова оказалась над водой. Клоре глотнула ртом воздух и закричала:
- Помогите!
А в следующий миг жгучая боль обожгла ее тело. Парийо швырнул ее через край лохани. Белая материя порвалась, и Клоре, оцарапав живот о не струганные доски, рухнула на ледяной каменный пол.
Она поползла к двери, хватая ртом воздух.
- Мерзкая, грязная тварь!- Парийо прорычал над ее ухом.
Он потянул ее за волосы. Клоре услышала какой-то шум. Ее залитые кровью глаза успели заметить чьи-то промелькнувшие у самого лица сапоги.  В следующее мгновение она услышала крик и хруст человеческих костей. Пальцы Парийо отпустили ее волосы, и Клоре рухнула лицом на камни. Некоторое время она еще слышала шум борьбы, ругательства отца Парийо и глухой голос, доносившийся откуда-то издалека. Но потом все стало стихать. Она лежала на ледяном полу, и алое пятно крови разливалось вокруг.  Боль стала постепенно утихать и вскоре совсем исчезла вместе с проблесками разума.
Она почувствовала, как чьи-то сильные руки подняли ее с пола и понесли куда-то. Она попыталась открыть глаза. На миг перед ней промелькнуло видение:  железный шлем и кольчуга.  Но глаза снова закрылись. Клоре прислонилась к мелким стальным кольцам раненой щекой и потеряла сознание.