Свинцовые грозы детства. Таинственная Ижица I

                Тайна заброшенной голубятни

Три друга отправились на место, где прятали Ельку. При обследовании  избушки, Мотька проваливается и находит тайник, который не обнаружила охрана завода при поимке Кривина и при освобождении Ельки.



Февраль одна тысяча семнадцатого. Шёл третий год Империалистической войны, высасывавшей из страны все соки. Промышленное производство падало, не хватало оружия, боеприпасов. Начались трудности с продовольствием: у хлебных лавок выстраивались длинные очереди, не было в достаточном количестве элементарных продуктов и товаров, процветали спекуляция, воровство и грабежи. Инфляция съедала и без того невеликие заработки рабочих.  Недовольство и возмущение кровавой бойней и тяжелым положением охватывало миллионы людей.

положение в стране сказывалось и на Ижевском заводе.

Каким-то чудом четырем рабочим удалось добраться до Петрограда и попасть на прием к начальнику Главного артиллерийского управления генералу Маниковскому. Тот, выслушав жалобы ходатаев, отправил в Ижевский завод начальника юридической части генерал-майора Жанколя. Шестого февраля, прибыв в поселок, после инспекции, Жанколь убедился в справедливости требований рабочих увеличить расценки и отдал соответствующие распоряжения.

Стоимость рабочего часа была увеличена втрое — с трёх до девяти копеек, также предусматривались процентные надбавки за предыдущие месяцы работы. Благодаря этому, каждый рабочий получил более ста рублей к своей обычной зарплате, но это были уже далёко не те деньги, что ходили в стране до войны.

Стоимость хлеба выросла к февралю семнадцатого года примерно в шесть раз, аналогично подорожало и мясо, а иных продуктов не было вовсе. Привыкших к достойным заработкам ижевских рабочих эти выплаты, конечно, удовлетворить в полной мере не могли. К тому же администрация Ижевского оружейного повела себя недальновидно: расценки были увеличены далеко не для всех рабочих завода. Назревал бунт.

И хотя в рапорте помощника начальника Вятского губернского жандармского управления в Сарапульском, Елабужском и Мамалыжском уездах ротмистра Добромыслова отражалось, что за январь и половину февраля в Ижевском заводе настроение населения было спокойное, в общей массе рабочие ни в чем предосудительном не замечались, фитиль недовольства уже начал тлеть.

на фоне всех этих событии, наши герои Герка, Мотька и Елька продолжали жить своей привычной жизнью, пытаясь осмыслить происходящее.

К Герке прибежал запыхавшийся Мотька. Тот сидел за столом и читал книгу.

– Мой отец сказал, что сегодня домой не придет, – выпалил с порога Мотька.
Герка внимательно посмотрел на друга.

– И чего здесь удивительного, время военное, заказ, наверное, срочный.

– Не, они сегодня бастовать будут. Там вообще буза на заводе творится.

Рабочим расчетные книжки выдали,  опять зарплату уменьшили. Вот они и хотят бастовать. Володька Шумайлов у них заводила.

– Если начнут бастовать, будет плохо.

– Мой отец тоже говорит, что лучше договариваться с руководством, чем забастовка.

– Так, чего же он тогда бастует?

- Ну, как, все бастуют и он с ними, – Мотька пожал плечами.

Герка захлопнул книжку.

– Ну, вот, и до нас докатилось (слухи о волнениях в Петрограде и Москве давно ходили по поселку). Наверное, пришло наше время, не зря мы прошлым летом потратили столько сил. Может, и мы пригодимся.

– А-то как же, - залихватски подхватил Мотька. – Конечно, пригодимся.

– Ладно, пошли к Ельке, а то у меня мать скоро вернется, не поговоришь тут, – сказал Герка, натягивая пальто.

Тут надо вернуться в лето шестнадцатого года, чтобы читателю  стало понятно, о чем говорили мальчишки. После этого все встанет на свои места и можно будет дальше продолжать рассказывать о тех событиях, которые происходили в поселке Ижевский завод в феврале тысяча девятьсот семнадцатого года. И какую роль в этих событиях сыграли три друга с улицы Куренной,  сыщики из сыскного агентства “Ижица” Герка, Мотька и Елька (они же – сэр Джонс, агенты Билл и Чарли, но это так, к месту).

А произошло вот что.

Прошлым летом как-то Гека предложил:

– Может, отправимся в то место, где Ельку прятали? Возьмем лодку, сплаваем.

– Зачем? – спросил Мотька.

– Посмотрим издалека, чего там, как там. Интересно же.

– Ага, тебе интересно, а мне до сих пор кошмары по ночам сняться, – промолвил Елька.

– Это с голодухи, у меня тоже такое бывает, – успокоил его Герка.

– Давайте, – согласился Мотька, – а чего издалека смотреть, может, прямо на само место. Вдруг,  клад, какой найдем?

– Ну, клада, положим, там никакого нет, откуда там клад? Просто интересно посмотреть. Чего там сейчас, год уже прошел. Елька, ты помнишь то место?

– Помню, конечно.

– Показать сможешь?

– Покажу, – утвердительно сказал Елька, – что я, комлем пришибленный?

Побывать на этом месте ему совсем не хотелось, но еще больше ему не хотелось оказаться трусом. Нет, только не это.

Не откладывая в дальний ящик, долго не раздумывая, через день троица отправилась на противоположный берег пруда.

Отвязав лодку, Герка и Мотька сели за весла, Елька же устроился на носу, как впередсмотрящий.

Лодку Мотька попросил у родственников, якобы для рыбалки (чтобы было все взаправду, накопали червей и взяли с собой удочки). Дело было обычным, так он поступал уже не раз, поэтому в этом никаких проблем не было. Проблемы начались потом. Елька никак не мог определить место, где нужно было причалить лодку. И вроде, как бы,  здесь, по его мнению, и по его памяти, но что-то было не то. Берег, был какой-то другой. Когда Ельку сюда привез Кривин, тут был карман (для любознательных – впадина по направлению к берегу). А сейчас в этом месте находился язык (выступ берега в сторону воды – для них же). И деревьев не было прямо у воды.

Мотька рассердился:

– Я уже устал грести. Сейчас, как дам веслом по башке, сразу вспомнишь.

– Давайте ближе, – попросил Елька. Погребли, подплыли к берегу.

Все оказалось просто, к берегу прибило лабузу. Лабуза или, как ее еще называют, сплавина – это плавающий остров, образованный из корней растений и деревьев. Он и изменил очертания берега, поэтому Елька никак не смог сориентироваться.
 
Герка и Мотька бесшумно причалили к берегу. Прислушались и осмотрелись вокруг – вроде ничего подозрительного и опасного. Елька спрыгнул на землю, привязал лодку.

Троица осторожно (мало ли что) подошла к избушке. Ощущалось, что здесь давно никого не было. Старое кострище, полуоткрытая дверь, никаких следов пребывания людей. Голубятня была пуста: голубей то – ли выпустили, то – ли перевезли на другое место.

Ребята подошли к двери, которая оказалась незапертой. Первым зашел Герка, жестом дав понять, чтобы Мотька и Елька оставались снаружи. Через некоторое время раздался его голос:

– Здесь никого, заходите.

Мотька и Елька зашли. Сквозь грязное окно пробивался свет. Треснувшая местами печка, деревянный топчан, стол, перевернутая скамейка. Над столом два покосившихся ящика с дверцами, в углу стоял узкий самодельный шкаф.

– Ну, и чего нам здесь делать? – спросил Мотька.

– Пока не знаю, – ответил Герка. – Давайте осмотрим сначала жилище, а потом обойдем вокруг. А может, чего и найдем.

– Ну да, тут уже давно все разобрали. Думаешь, мы одни такие любознательные?
Ничего не ответив Мотьке, Герка открыл первый ящик. К его большому разочарованию, он был пуст.

– Спорим, во втором будет то же самое, – сказал Елька.
 
Он оказался прав, и второй ящик был также пустым.

– Ну, вот, а я что говорил?

В это время Мотька подошёл к шкафу и открыл дверцу. И тут Герка и Елька не успели ничего понять и сообразить, только услышали пронзительный крик.

Что-то огромное выскочило из шкафа и выбежало на улицу через открытую дверь.

Герка не увидел, что это было, Елька увидел, но не рассмотрел, но оба невольно вздрогнули от Мотькиного крика.

– Ты чего? – спросил Герка.

Мотька перекрестился.

– Какой-то чёрт выскочил, черный и вот такой здоровый, – он показал руками.

– Какой еще чёрт, выдумаешь тоже, откуда здесь черти, черти на болоте водятся, – сказал Елька, с таким видом, будто был профессором по нечистой силе.

– На болоте водятся болотные черти, а на пруду водятся прудовые черти, – не сдавался Мотька (ещё один знаток по чертям).

– Перестаньте спорить, прервал их Герка. – Никакой это не чёрт, это была обыкновенная крыса.

– Ничего себе, обыкновенная. Я таких вообще никогда не видел, вот и испугался, – произнес Мотька.

– Неизвестно, кто еще кого сильнее напугал, крыса тебя или ты ее своим криком, – усмехнулся Герка, но чтобы не ставить друга в неловкое положение, добавил, – я, наверное,  тоже бы испугался.

Елька, который чисто случайно не закричавший вслед за Мотькой, просто от того, что у него  занемели все органы внутри, хотел было вставить, что вот он крыс вообще не боится. И уже было открыл рот, чтобы показать себя храбрецом.
Но тут из шкафа выскочила вторая крыса и, немного пометавшись из угла в угол и запутавшись в Елькиных ногах, убежала вслед за первой.

Тут уж из открытого рта Ельки раздался такой вопль, что крик Мотьки по сравнению был просто детским хныканьем. Но это было еще не все, после крика, Елька выдал такую булькающую затяжную руладу, словно вурдалак, наступивший на гигантского ежа.

Минут пять мальчишки приходили в себя. Две огромные крысы подряд, выскочивших неожиданно, крик Мотьки и непередаваемый ор Ельки дали о себе знать.

Герка очнулся первым.

– Все хватит, не будет больше крыс. Если и остались в шкафу, то померли от такого крика. А, заодно, и в трех верстах по кругу.

А Мотька только смотрел на Ельку удивленно, словно хотел спросить: “Где тот так орать научился? Будь другом, научи”. 

Герка сам подошел к шкафу. Протянул руку к дверце. Задержался, оглянулся и посмотрел на ребят. Мотька крепко сжал губы, Елька для верности закрыл рот рукой.

Шкаф действительно был пуст, в плане крыс, их действительно больше не было. Но и не настолько пуст, чтобы не заинтересовать мальчишек. На верхней полке лежали три огарка свечи, пыльная тряпка и моток переплетенных ниток. В нижнем углу стоял металлический прут и обгрызенная резиновая калоша на правую ногу. Калоша была всего одна, поэтому ребят не заинтересовала.

– Эх, была бы пара, в хозяйстве бы пригодились, – с сожалением произнес Мотька.

– А еще лучше, если бы была пара сапог, – это Елька дал волю своим мечтаниям.

– Ишь, чего захотел, откуда здесь сапоги, – сказал Герка. Хотя от сапог он бы и сам не отказался. Осень не за горами, а у его старых, оставшихся по наследству от отца сапог, начисто отошла до самых каблуков. Сапоги “просили каши” и были похожи на пасти крокодилов в ожидании добычи. Загнутые гвозди в подошве придавали вполне узнаваемое сравнение.

Герка взял прут в руки.

– Так, свечи есть, ключ (он показал на железяку), тоже есть. Осталось найти дверь.

– Ты, чего это? – спросил Елька. – Никак опять чего удумал. Ох, у меня плохие предчувствия.

– В прошлый год у тебя тоже были плохие предчувствия, а сладости за обе щеки уплетал, аж, за ушами трещало, – заметил Мотька.

– А сам-то, сам-то, – вспылил Елька, – но дальше этого у него не пошло. Заклинило словно.  Что “сам-то”, он объяснить не мог. Хотелось сказать, что-нибудь обидное, но ничего на ум не приходило.

– Ладно, не ссорьтесь. Давайте, обследуем избу.

– А чего ее обследовать, все как на ладони. Если только слазить на чердак, – Мотька, кажется, выдал разумную мысль.

– Вот, видишь, а говоришь нечего. Давайте поищем лаз.

Забраться на чердак можно было только через крышу. Прошарив окрестности, мальчишки обнаружили стремянку,  в виде доски с набитыми поперёк брусками.

Доска сильно прогнила, поэтому Мотку, который заметно поправился к этому лету, и Герку могла и не выдержать.
 
Две пары глаз уставились на Ельку.

“А я что, я ничего, – читалось в его глазах. – Если надо для дела, я полезу. В случае чего, передайте мамке, что я ее любил”.

Но, последнюю фразу Герка и Мотька прочитать не успели, потому как, Елька бесстрашно с ловкостью обезьяны полез на чердак и исчез в чердачном проеме.

– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил Герка.

– Ничего особенного, – отозвался Елька. – Немного сена, лежанка, а больше и нет ничего.

– Ты получше посмотри, – посоветовал  Мотька. Ему страсть как самому хотелось взобраться на чердак, но хлипкая стремянка такой возможности не представляла.
Прошло еще несколько минут в томительном ожидании, наконец, Елька показался на крыше. Он вяло махнул рукой.

– Все обыскал, нет там ничего.

Осмотр голубятни тоже не дал никаких результатов, ничего необычного, ничего интересного.

– Эх, поздно мы сюда решили наведаться. Если здесь и было что-то  стоящее, давно уже все прибрали, – сказал с отчаяньем Мотька.

– Вроде не заметно, что здесь часто кто-то бывал, – Герка осмотрелся.
 
– Может, домой поплывем, путь неблизкий, – предложил Мотька. - Сомневаюсь я, что мы найдём, что-то стоящее.

– Сейчас еще раз избу осмотрим и поплывем. Ты, Мотька, обойди еще вокруг, а мы с Елькой вовнутрь.

Мотька вздохнул. Он сейчас был не прочь чего-нибудь пожевать, но тот провиант, который мальчишки взяли с собой, был съеден еще в лодке.

Герка еще раз внимательно осмотрел помещение. Ничего нового и интересного не прибавилось.

– Давай, Елька, я тебя подсажу, а ты посмотри, нет ли чего на шкафу.

– Давай, – с радостью согласился Елька. А кто - бы не согласился. Во-первых, это не ему поднимать Герку, а во-вторых, если там, что-то есть, то он увидит первым.

Герка хотел крепко подцепить Ельку за ноги и, как можно выше поднять, чтобы тот смог уцепиться  за край шкафа. Задумано было не плохо, выполнено было ужасно. Все-таки не циркачи, не акробаты. Нет, Елька уцепился за шкаф, но Герка, видно не рассчитав свои силы, вдруг потерял равновесие, и его повело в сторону. За ним последовал Елька, а за Елькой, следовательно, повалился и шкаф, потому как Елька не разжал пальцы. Зрелище было еще то.

На грохот прибежал Мотька, прибежал и словно памятник застыл в дверном проеме. Герка и Елька уставились на него удивленно.

– Ты чего? – спросил Герка, потирая ушибленное колено.

– Глядите, глядите, – почему-то шепотом сказал Мотька и показал пальцем в то место, где только что стоял шкаф. Герка и Мотька посмотрели в направлении руки. Рука указывала на лаз в подполье.

– А я что говорил, раз есть чердак, то должен быть и подпол, – сказал, чтобы хоть что-то сказать Герка. Хотя когда он это говорил и говорил ли вообще Мотька и Елька не могли вспомнить, но дружно промолчали, в предчувствии чего-то тревожного и неожиданного.
 
На крышке было железное кольцо, но уцепиться за него пальцами, чтобы приподнять крышку, мальчишки не смогли.

Догадался Герка, вспомнив про железный прут.

– Я же говорил, что прут и есть ключ к тайной дверце.

Про ключ он действительно говорил, и у Мотьки с Елькой по этому поводу вопросов не было. Было множество других вопросов, но ни тот, ни другой задать их не решался.

Прежде, чем открыть лаз, Герка велел Мотьке выйти наружу и еще раз и посмотреть, нет ли посторонних.

– Ага, пока я смотрю, вы без меня в подпол спуститесь, – стал отнекиваться Мотька.

– Никуда мы без тебя не полезем, обещаю, – твердо сказал Герка. – А ты, Елька подбери огарки свечей.

– А спички? – моментально спросил тот.

– А вы что думали, в такую дорогу, я с собой спички не взял? А если случись что, хоть костер разжечь можно, –  Герка победоносно вытащил коробок.

– Ух, ты, – оценил Мотька. – Я сейчас, только, чур, без меня ни ногой.

И он, возомнив себя опытным воином из племени индейцев – апачей, (вспомнил, что он был Медвежий клык всего лишь год назад) прополз ужом по крыльцу. Зрелище было забавным. Герка хотел улыбнуться и что-то съязвить, но сдержался, не время и не место сейчас для шуток.

Елька подобрал огарки свечей, Мотька вернулся с сообщением, что все спокойно, даже лодки на пруду довольно далеко.

Троица окружила лаз в подполье. Железный прут идеально входил в кольцо. Герка попробовал поднять крышку. Сразу не получилось. Он предпринял вторую, а следом сразу и третью попытку. Тщетные усилия. Плесень и, вероятный перекос строения, не позволял проникнуть в тайны подполья заброшенной избушки.

– Помогите, – попросил он Мотьку и Ельку.

Второй раз просить их о помощи не потребовалось. Навалились дружно, под Геркину команду: “Раз – два – взяли!” Крышка нехотя со скрипом, но уступила напору мальчишек. Мотька подхватил угол и отбросил крышку к стене. Пахнуло сыростью.

Ребята заглянули внутрь. Темнота и безмолвие подвала встретили их неприветливо. Герка протянул спички Ельке.

– Елька, зажги, надо осмотреться.

Сам же лег на живот, пытаясь рассмотреть вход в подполье. Осторожный Мотька отошел чуть в сторону, вспомнив про крыс, выскочивших из шкафа.

Елька принес зажженный огарок, передал его Герке. Тот поводил рукой кругом, пытаясь рассмотреть, как было возможно от света свечи.

– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил Мотька.

– Лестницы нет, но пол недалеко, попробую спуститься. А ты, Елька потом подашь мне свечу.

– А мы? – удивленно спросил Елька.

– Вы следом, я вас приму, куда же я без вас, – успокоил его Герка.
Если следовать законам разведки, военного времени, да и просто  элементарным законам осторожности и безопасности, следовало бы одного оставить снаружи, замаскировать его, чтобы в случае непредвиденной ситуации тот смог или помочь, или, по крайней мере, проследить ситуацию, чтобы потом рассказать, кому следует.

Но, увы, мальчишеская поспешность, когда речь заходит о таинственном и неизвестном, преобладает над здравым смыслом и способностью предугадать последующие события, которые могут закончиться совсем не так, как было задумано. Герка не знал всех этих премудростей, но точно знал, что если все трое не залезут в подпол, это будет просто нечестно и не по-товарищески.

И спустились все.

Тут читателю надо просто сопереживать и держать кулаки, чтобы с ребятами ничего не случилось. Автор не волен изменить ход событий, которые могут произойти в дальнейшем, какого бы желания  у него не было. Иначе, сами понимаете, доверие ко всему происходящему было бы подвергнуто глубокому сомнению, чего бы автору очень не хотелось.

– И чего делать? – первым заговорил Мотька. Он уже освоился в полумраке и был рад, что в подполье не было крыс и других неожиданностей. Но был огорчен тем, что в подполье ничего интересного не было. – Я же говорил, что тут уже кто-то был. Не может быть, чтобы в подполье ничего не было. Ну, хоть, остатки картошки или банки, склянки, рваные портянки.

Он осматривал дальний угол с надеждой, хоть, что-то отыскать.

– Я тоже об этом подумал, – отозвался Герка, посмотрев на Мотьку. – Что-то здесь не так.
 
И тут случилось невероятное. Раздался непонятный треск и Мотька исчез из вида. Только что Герка видел друга, и в миг его не стало.

– Елька, ты видел?

– Видел, но не понял, - отозвался тот.

– Мотька, что в преисподнюю провалился? Надо тикать отсюда.

– Ты чего, сдурел? Айда, посмотрим.

Они осторожно приблизились к тому месту, где только что стоял Мотька. А там, где он стоял, зияла дыра. Земляной пол, на котором стояли Герка с Елькой был насыпан на перекрытие из досок, а под досками находилось еще одно подполье, куда провалился Мотька. Видимо, доски со временем подгнили и не выдержали его веса. Свезло, одним словом, парню. Вот так случайно находят клады, сокровища, спасение или приключения на свою голову.

– Мотька, живой? – спросил с надеждой в темноту Герка.

– Не знаю, – послышалось в ответ. – Где я? Ничего не вижу, свеча потухла и вообще я есть хочу.

Голос явно был Мотьки и это обнадеживало.

– Кто про что, а вшивый про баню. Погоди немного, мы сейчас. Отползи в сторону, я сейчас спущусь.

Герка передал свой огарок Ельке.

– Посвети, я туда.

И все, без лишней суеты, без прощаний под фанфары, не задумываясь о последствиях, Герка ногами вперед полез в провал, повис на руках, но опоры не почувствовал.

– Елька, посвети, далеко ли еще до земли, только осторожно ступай, еще и ты навернешься.

Тот со всей ответственность подошел к делу. Подполз к дыре и свесил голову вниз, освещая пространство тусклыми огарками.

– Не, до земли совсем рядом, прыгай не бойся, всего вершок, у меня глаз – алмаз.

– Ну, ювелир, сломаю ноги, всю жизнь меня на руках носить будешь, – только и сказал Герка и разжал руки. И тут же ощутил твердь, даже испугаться не успел.
Перевел дух.

– Давай свечку, – и тут же, - Мотка, ты меня видишь?

– Вижу, – фигура Мотьки появилась так внезапно, что Герка чуть не вскрикнул.
– Напугал, чёрт. Живой?

- Вроде, да, раз есть хочу, – повторился Мотька.

– Значит, точно живой. Елька, давай свою свечу и дуй сюда. Мне, кажется, тут, что-то есть.

Елька дунул на огарок, пламя погасло.

– Ты чего? – спросил Герка. – Зачем задул огонь?

– Сам же сказал: “Дуй”, я и дунул.

– Ну, и дал же мне бог напарников. Один проваливается на ровном месте, другой задувает огонь, словно может видеть в темноте как филин. Я сказал “Дуй”, значит, лезь сюда.

– А, понял, – отозвался Елька, – дую, то есть лезу.

Герка помог Ельке спуститься. При свете трех огарков ребята стали осматриваться.

Второй подвал оказался чуть меньше своего верхнего собрата, зато хранил в себе какие-то ящики.

– Клад, – только и выдохнул Мотька.

– Много кладов, – уточнил Елька. – Теперь мы богатые на всю жизнь.

Однако Герка не поддержал их восторг.

– Подождите, раньше времени чечётку бить. Клад в земле закапывают, а тут все на виду.

– Ничего себе, на виду, – не согласился Мотька, – а где мы находимся? Как раз в самой земле, тут, может до центра земли в три штыка всего копнуть.  И пусть разразит меня гром и земля разойдется под ногами, если это не так.

– Ага, – согласился Елька, – тока мы не закопанные.
Спорить с ними было неразумно, оба были правы, но Герка решил сохранить лицо старшего в сыскном агентстве “Ижица”.

– Это не клад, а, вероятнее всего склад. И будет очень плохо, если хозяева сейчас сюда вернуться.

Повисла пауза.

– А насчет земли под ногами, так она  под тобой и разошлась, – продолжил Герка.

Аргумент был сильным, но Мотька легко отпарировал:

–Это я сначала упал, а сказал потом. Так, что падение не считается. И грома не было.

– Ладно, – примирительно сказал Герка. – Давайте посмотрим, что в ящиках. Только тихо и осторожно. Чего не знаете, руками не хватать.

– И куда этот следователь Акинфий Юстинианович смотрел? Неужели не нашли и не допытались? – удивляясь самому себе, что у него всплыло это трудно запоминающееся имя,  произнес Елька.

– Видимо, не докопались, – задумчиво отреагировал Герка.

Некоторые ящики были на замочках, поэтому открывались легко, другие были заколочены, с ними пока решили не мучиться.

Первый же ящик, который открыли ребята, принес им неожиданный сюрприз, который превзошел все их ожидания. В ящике находились пистолеты. Какие, мальчишки не знали, да и не особенно их это интересовало. Но то, что это было боевое  оружие, Герка, Мотька и Елька поняли сразу.

– Ух, ты, – вырвалось у Ельки. Он протянул руку, но тут же одернул. Герка успел шлепнуть его по кисти.

– Я же сказал,  ничего не трогать. Пока.

Елька машинально потер руку, но любопытство взяло вверх.

– Да я только в руке подержу.

Но Герка уже принял волевое решение.

– Ага, сначала просто подержу, потом дай прицелиться, потом один только раз нажать на курок. А если заряженный? Нет, так не пойдет.

– Давайте, скорее другие ящики открывать. Может, там золото и бриллианты.
Открыли следующий ящик, тот оказался полностью забит патронами. Другие ящики не баловали ребят разнообразием содержимого - пистолеты и патроны.

В одном ящике находились ветроустойчивые керосиновые фонари “Летучая мышь” немецкой фирмы “Фледермаус”, как ни странно заправленные. Зажгли сразу два. От света стало как-то спокойнее и надежнее. При таком свете пропустить, что-то важное было просто невозможно при детском любопытстве.

Другие ящики принесли более практические результаты. В них была еда. Мотька был от счастья на седьмом небе (может быть даже выше, но ему и этой высоты хватало), когда Герка прочитал надпись на железных банка, завернутых в просоледоленную бумагу:  «Петропавловские консервы. Мясо тушеное. 1914 год».

– Й-я-у-о! – вырвалось у Мотьки, что-то наподобие боевого клича индейцев, при нападении на форт бледнолицых.

Надо сказать, что спустя некоторое время, когда все успокоилось, он так и не смог повторить по просьбе друзей  этот кличь. Напрасные потуги Мотьки напоминали блеяние  испуганной козы, заболевшей  ангиной.

– Герка, одну банку взять – это святое. Это не пистолет. Это просто пожрать. А? В случае чего, вернем, – промолвил Мотька, не соображая с голодухи о смысле сказанного.

Урчание в животе Герки опередило его решение.

– Ладно. Но только одну банку. Все это не наше.

После небольшой паузы, Елька осторожно спросил:

– А чьё же?

Вопрос был правильный и своевременный. И это поставило Герку в тупик.
Елька не дал ему опомниться.

– Раз все это лежит здесь и никому не нужно, значит, все это ничье. А так как мы все это нашли, значит, наше.

По сути Елька был прав. Герка не нашелся, что ответить, и в нем происходила внутренняя борьба. Простым решением было,  сообщить обо всем этом на завод и тогда все бы разрешилось само собой. Но, какой-то внутренний голос подсказывал Герке, что те, события, которые потрясают Россию в настоящее время, требуют от каждого определенного осознания всего происходящего и, если это потребуется,  принести в жертву свое прошлое, будущее, но только не настоящее, со всеми такими несметными богатствами. И Герка решил не торопиться с принятием решения. “Само придёт”, – решил он.

– Давайте выбираться, – скомандовал Герка. Поздно уже и, не дай бог, кто-нибудь заявится.

– Вон, в углу лестница, может, по ней выберемся? – предложил Елька.

– Нет, выберемся через дыру, так будет лучше. Может, не сразу заметят наше пребывание здесь, – подумав, ответил Герка.

Прежде чем выбраться наружу, заделали, как могли, дыру, в которую провалился Мотька. Старались на совесть. Теперь, как считали мальчишки, хотя бы часть найденного принадлежала им.

Прислушались, что происходит в избушке, вроде тихо. Герка высунул голову – никого. Помогая друг дружке, вылезли из подполья. Чтобы скрыть следы своего присутствия, поставили шкаф на место, Герка огляделся, оценивая обстановку.

– Кажется, все нормально, теперь давайте снаружи приберемся.

Оттащили лестницу на прежнее место, затоптали видимые следы, даже примятую траву “взлохматили”, как заправские следопыты.

Перед тем, как закрыть дверь, Герка подобрал два сухих листка и положил их на порог.

– Зачем это? – спросил Елька.

– Если кто-то войдет в избушку, обязательно листья сдвинуться с места, вот мы и узнаем, ходит сюда кто-то без нас или нет. – После короткой паузы добавил,

– Я про такое в книжке читал.

– Без обложки? – съехидничал Мотька, но осекся под суровым взглядом Герки.

– Все, отчаливаем, пошли к лодке.

– Может, сначала поедим? – спросил Мотька и показал две банки тушенки, которые держал в руках. И как он с ними выбирался, только ему было известно.

– Я же сказал, взять только одну, чтобы было незаметно, – с укором произнес Герка. Сказал скорее для проформы, потому как есть хотелось и ему, а одной банки на троих было бы маловато.

– Да, кто заметит? – возразил Мотька, – там этих банок на целую роту.

– А вдруг посчитают. На одну банку еще можно ошибиться, а на две ошибиться сложно.

Мотька был настойчив.

– Никто не заметит, вот если бы мы взяли какой нибудь пистолет, сразу же заметили.

Герка перевел взгляд на Ельку:

– А - ну, задери рубаху.

Елька смекнул, куда ветер дует:

– Да не брал я никакого нагана. Больно нужно.

Но рубаху задрал, даже повернулся спиной.

– Ну, ладно, не возвращаться же обратно. Только поедим в лодке, соединим приятное с полезным, да и время сэкономим.

Но когда ребята подошли к тому месту, где должна быть лодка, ЕЁ ТАМ НЕ ОКАЗАЛОСЬ!

– Что за чёрт? – произнес Герка.

– А вы не верили, что в пруду черти водятся, – отозвался Мотька. – Они лодку и угнали. Вот попадет мне.

– Чего ты мелешь, какие черти? Может, кто был здесь, пока мы под землей находились?

Герка заметно напрягся.

– И что теперь делать? – не обращаясь ни к кому, спросил Елька.

– Если посторонних не было, значит, должны найти. Обыщем берег, может, куда ветром унесло, – с сомнением сказал Герка. Он сам в это мало верил, но надо было, хоть что-то предпринимать. – Мотька, ты направо, Елька, ты налево, а я лабузу кругом обойду.

Лодку нашли одновременно Герка и Елька. Её прибило к противоположной стороне плавучего острова, конец веревки уходил в воду. Вероятно, порывом ветра развязало узел и лодку отнесло. Хорошо, что недалеко и она застряла в вязком береге плавучего острова. А ведь ветер  мог вынести ее на середину пруда, и тогда дело бы приняло совсем другой оборот.

– Эх, ты, кто же так узлы вяжет, – с укором произнес Герка. – Чуть нас без лодки не оставил, куковали бы сейчас всю ночь.

– Нормально я вязал, как обычно, – виновато ответил Елька.

– Ладно, нашлась и нашлась, свистни Мотьку, а то его еще потерям.

Мотька прибежал на свист, посмотрел на Герку, потом на Мотьку, но ничего говорить не стал, и так все ясно. Чего уж тут.

– Айда в лодку. Моть, найди три подходящих щепы, вместо ложек будут.

Мотька обернулся быстро. Он и Елька сели на весла. Герка достал из кармана складной нож, который ему подарил отец, когда уходил на фронт. Этот нож Герка брал с собой только в самых крайних случаях. Сегодня как раз и был тот случай, и нож оказался очень кстати. Потому как сами понимаете, открыть консервную банку без ножа невозможно, какую хитрость не придумывай. Пока он открывал банки, Мотька и Елька порядочно отгребли от берега.

– Суши весла, – скомандовал Герка, – налетай и протянул банки. Мотька и Елька, как гребли веслами, так и гребли щепками тушенку, щурясь от удовольствия. Сам Герка ел степенно, не спеша.Банки опустели быстро.

– Вкусно, еще бы хлеба, – мечтательно сказал Мотька.

– Ничего, ты и без хлеба хорошо навернул, – оценил скорость поедания тушенки Герка и выкинул банки в воду. – Чтобы улик не оставлять, - заметил он.

Чуть в стороне, шлепая плицами колес, прошел пароход “Шрапнель”, за пароходом тянулась баржа. Капитан дал два протяжных гудка. Ребята приняли это на свой счет и помахали в ответ руками.

– А давайте в следующий раз лопаты возьмем, еще глубже копнем, – неожиданно предложил Мотька. Вдруг там еще подвал, а в нем сокровища?

– Нет, – с серьезностью ответил Герка. Дальше проверять не будем. Так и до Америки можно докопать, а они нам войну объявят. А мы еще с германцем не разобрались. Вперед!

Мотька и Елька дружно налегли на весла. Елька, чувствую за собой вину, греб без смены, но Герка, видя, что тот выбивается из сил и его весло все чаще стало скользить по поверхности воды, произнес:

– Ладно, иди на нос, отдохни, я погребу.