Своя компания 9. Репетиция

Они легли спать очень поздно. В темноте Даня долго лежал с открытыми глазами. Спать совершенно перехотелось. Наконец он спросил:
- Ник, а вы с этим… Мишей твоим случайно не…, - Даня замолчал.
Ник безмолвствовал, потом сказал:
- Хм, а давай с тобой попробуем, вот и узнаешь.
- «Хм», кретин, спи. Никогда не думал, что ты еще и…
- А я, вот, не хочу спать, мамуля…
- Что?!... – Даня не успел договорить. Ник вылез из-под одеяла, и, освещаемый фонарем из окна, направился к Дане.
- Что ты, сдвинулся?! Козел! Идиот! Я спать хочу! Отлезь!
Ник сел рядом с Даней на краешек дивана:
- Ну что ты так испугался? Можно, я с тобой только рядом полежу, а то мне одному холодно.
- Ну, полежи… - растерянно согласился Даня.
Тут Ник вскочил, рассмеялся, лег на свое место, сказал:
- Дурак ты, Даня, - и заснул.
Дане спать окончательно перехотелось. Он встал, долго бродил по квартире, наконец, сел и стал читать «Ников» самиздат:

Из них восьми,
Прибитых к комнате столом,
Вот этот радостный –
Скрипач того, кто разливает.
Те двое, на диване,
С ним трудятся в одном казенном доме.
Вот эта девочка –
Любовь того, кто слева на диване,
А та – ее подружка
И партнерша скрипача
На этот вечер.
А юноша в очках –
Друг детства
Их обоих.
А женщина в очках –
Его кузина и нравится
Тому, кто разливает.
А я здесь кто?..
… И ночь длинна не потому,
Что солнце встанет поздно,
А просто вечер наступает рано,
Все раньше каждый день.
Но кто здесь я?
Зачем я здесь? И отчего
Меня забыли и не гонят?
Им хорошо: достаточно темно,
Не видно стен, которые страшны,
Довольно шумно, и не слышно тишины
Из-за окна.
Но я-то знаю свойства этих стен.
Я знаю, что на нас глядят из окон,
Я знаю всё про всё, что происходит.
Но кто я? Почему я не ушел?
Однако вспомнил:
Я – хозяин.

***

Утром первым проснулся Ник. Потянулся, сел, потер «слепые» глаза, сглотнул без слюны. Во рту было горько, сухо и хотелось пить. Он попил из крана, потом выкурил две сигареты и стал под душ. Стоя под водой, он думал: «Куда же пойти-то сначала?» Он выпил кофе, оделся и вышел. Он решил обойти всех корешей, а потом явиться в рок-клуб, который еще предстояло найти, потому что Ник понятия не имел о его существовании в городе.
Ас жил близко, в соседнем подъезде. К Колиной великой радости и удивлению Ас сидел дома. Он сам ему открыл, когда Ник позвонил в дверь:
- Здорово! Ты чего дома? – ввалился к нему Ник.
- Привет! Какие люди! Какими судьбами? – засыпал Ника Ас.
- А я болею, сижу, вот, один, никто не заходит, все на работе. А ты куда пропал?
- Да ты ж знаешь, я на даче был. Вот, опостылело там, решил вас всех собрать и раскрутить.
- Я смотрю, ты сильно изменился. Раскрутить нас, каким образом?
- Я там кое-что подсочинил, да еще нашел одного парнишку, но жалко, он больше художник, чем музыкант. Ты как, в состоянии сегодня вечером к нам зайти поиграть?
- Да… хорошо…
- Что, не хочешь?
- Да что ты! Только… жене надо курсач дописать… Ай! Ладно! Все-равно до завтра не успею.
- Н-да-а… Слушай, т не знаешь, где у нас рок-клуб в городе?
- Понятия не имею.
- Ну тогда - до вечера, я к Витьку.
- Бывай!

***

Через пол-часа Ник добрался на транспорте до Вити.
На большое Колино счастье Витя тоже был дома, печатал свои фотошедевры, и открыл ему дверь щурясь и с мокрыми руками.
- Вот это удача, вот это хорошо, это просто замечательно! – радовался, как ребенок, Ник.
- Витька, сколько ж я тебя не видел? – тараторил он, проходя в глубь квартиры.
Витя жил со старшим братом, без родителей. Витя уже работал в видео-студии и увлекался фотографией, снимал всё, что попадалось на пути. В свободное от хобби время подрабатывал – снимал свадьбы на фото и видео вместе с братом, на что купил собственную японскую видеокамеру.
В квартире был полнейший бардак, по всему было видно, что здесь живут двое увлеченных парней.
- Проходи, извини, у нас так постоянно, некогда всё… Ну ты даешь! Ни разу не приходил… А ты изменился, повеселел…
- Да не суетись ты, я на минуту, я только хотел тебя позвать к Даньке сегодня, репетнуть, сможешь?
- Конечно!
- Слушай, ты случайно, не знаешь, где у нас рок-клуб расположен?
- На улице… Как ее… Там кинотеатр… О! Улица Щорса! А кинотеатр – Ударник, блин… Знаешь?
- Ну ладно, найду. Тогда я пошел. До вечера.

***

Рок-клуб находился в ветхом, чудом сохранившемся, «дореволюционном» одноэтажном здании крохотного кинотеатра, и представлял собой мрачную облезлую комнату  с выцветшими плакатами по стенам.
В комнате сидели двое человек. За волосами, лиц Ник не рассмотрел. Одежда на них была из древнего джинса, они уныло сидели перед одной коробочкой плеера в двух наушниках, глядя в пол и подергиваясь.
- Здорово, братки! – рявкнул Ник.
Один из них показал свое лицо. Оно было широкое, испитое и тянуло лет на 25.
Он произнес:
- Что это за ребенок крашеный?
- Я не крашеный, меня Ник зовут. А чего у вас так нелюдно?
- Гастроли, концерты, зарубеж… - с потрясающей иронией произнес он же. Второй снял наушники и отбросил волосы с лица и оказался более симпатичным и молодым человеком. Он добавил:
- На фесте все, в Вильнусе, уже две недели. Там и останутся, наверно. Ну, естественно, ловить нечего – никого нет. А ты кто?
- Да я уж сказал, Ник я, музыкант. Хочу, вот, к вам записаться.
- А чё к нам записываться, - сипел первый, - если музыкант – слабай – посмотрим. Это вон у соседей записываются… Какие-то мудаки въехали, ак-тё-ры… ё… Мы им свои пол-клуба за так отдали. Козлы проклятые, клуб им подавай. Всю жизнь хватало подвалов паршивых, а теперь уже месяц, как на их сейшены наши стали ходить, ублюдки. Объявили, что можно просто, как шоу, б…, мотреть, провокаторы!...
- Ладно, Серый, кончай скрипеть. Давай послушаем музыканта. Меня Уля кличут. Фамилия на у, зовут Лёшей. А актеры – неплохой народ. Это Серый – «любер» их не варит, а я захожу посмотреть. Сегодня у них сейшен опять  ночью будет, пойдем?
- Что ж… сходим посмотреть… Ну давайте, что ли, тогда, вам слабаю.
- Хм… давай, коли можешь. На чем?
- Что есть.
- Даже?! Флейту хочешь? – злобствовал Серый.
- Давай флейту.
- Ну что ты в самом деле? – досадовал Уля, - выпил мало?  Выпей еще, и ты, Ник, давай, потяни.
Ник глотнул из бутылки:
- А я правда могу почти на всем, кроме духовых и барабанов.
- Да ну!
- Ну да! Я свою команду приведу на днях – вам понравится.
- Ну, хвастун, - не унимался Серый.
- Заткнись, Серый! – огрызнулся Уля.
А Ник сказал:
- Ладно, я пойду.
- Да стой ты! Этого психопата вчера из дома выгнали, от он и нервничает. Слабай нам на пияне, в студии стоит, досталась вместе с помещением, старая, как это здание довоенное, наверно.
«Пияна» оказалась такая же расстроенная, как у Дани когда-то, и Ник наиграл на ней пару своих мелодий.
- Ты смотри, и правда шпарит, - картинно удивлялся Серый и тут же:
- А еще?
Ник:
- Пожалуйста!...
«Песня» была на стихи Хармса.
- Над косточкой сидит бульдог, Привязанный к столбу. Подходит таксик маленький, С морщинками на лбу. "Послушайте, бульдог, бульдог!- Сказал незваный гость.- Позвольте мне, бульдог, бульдог, Докушать эту кость". Рычит бульдог на таксика: "Не дам вам ничего!" Бежит бульдог за таксиком, А таксик от него. Бегут они вокруг столба. Как лев, бульдог рычит. И цепь стучит вокруг столба, Вокруг столба стучит. Теперь бульдогу косточку Не взять уже никак. А таксик, взявши косточку, Сказал бульдогу так: "Пора мне на свидание, Уж восемь без пяти. Как поздно! До свидания! Сидите на цепи!
- Ха! Прикольно, - наконец смягчился Серый «любер».
- Ну вот, а то все «ы» да «ы». Теперь давай потянем на троих, - радовался Уля.
На троих вытянули два портвейна, и Ник засобирался домой.
- Уже, а соседи? – слабо возразил расклеившийся Уля.
Серый отозвался за Ника:
- А соседи скоро от спида перемрут… Собаки – за сейшены деньги берут, больше, чем у нас.
- А у вас сколько? – оживился Ник.
- Это как – когда. А у этих… почти в половину больше. Ведь они там пасутся, только чтоб денег срубить. Как… прости-господи… на сцене изголяются. Эти ублюдки богатые, и их там 9 штук выступает – группа,
ё-моё…
Уля:
- И, кстати, неплохо организовано всё.
- Это интересно, - как бы для себя заметил Ник, сказал:
- Пока, - и ушел.

***

Через час он был дома, (у Дани). Было шесть вечера. Даня сидел на кухне, когда Ник позвонил в дверь.
- А, это ты, здорово, где шатаешься?
- Представляешь, какая удача, обошел всех, все дома, все по тебе соскучились и сегодня соберутся. Нашел рок-клуб. Пусто, как в моем кармане. Сидят двое чуваков и водку жрут. Я им сыграл, понравилось, обещал концерт устроить. У них там все на фесте, а оставшиеся ходят к соседям. Я у них, правда, не был, времени нет – сейчас начнут приходить, будем репетировать. Ну что смотришь? Надо же когда-то начинать. Вообще, я устал очень, спать хочу, хоть пол-часика…
Даня:
- Ты что, пьяный, или таблеток пережрал?
- Пьяный, пьяный… Все, отстать, я на по-часика…
Ник упал на тахту и сразу отрубился. Даня вздохнул и пошел варить кофе.
К семи часам пришел Ас. У него была ангина и температура, но настроение прекрасное. Ведь он давно не играл.
- Привет! – Привет!
Даня:
- Ты чего не звонишь?
- А ты чего мной не интересуешься?
- Интересуюсь вот – заболел?
- А где Колька?
- Набрался в рок-клубе, спит.
- Да? А как же игра?
- Потом растолкаем, пусть пока спит. Сейчас Витек придет, если не соврал.
Ас:
- Все ширяется, или, может, типа-алкашем заделался?
- Да не знаю я… правда. Сейчас давай не будем, может, потом сам тебе расскажет.
В дверь позвонили.
Пришел Витек.
Даня:
- Ну, привет, парень! Ух, и давно же я тебя не видел, ну и здоровый же ты стал, дубина…
- Здорово, Данечка, а ты чё-то похудел… - прикалывались корешки.
- А где этот?..
- Дрыхнет.
- Дрыхнет?!! Нас всех встормошил, а сам дрыхнет?!! – взревел Витек.
- А ну пошли будить!!!
И они пошли будить.
Тихо вошли в комнату, договорились и дружным хором рявкнули:
- Подъем!!!
Ника подбросило. Он вскочил и дико уставился на вошедших.
- Здравствуй, солнце наше! – сказал Ас, - ты что ж, нас собрал, а сам спишь, как ангел?
Ник, тряся головой заборомотал:
- Здорово, ребята, сморило меня чё-то, а сколько время?.. Ой, тяжело… - выдохнул Ник, - я сейчас, - он пошел в ванную, по дороге взяв что-то в прихожей из кармана куртки. В ванной он подставил голову под холодную воду, посмотрелся в зеркало, сказал туда:
 - Не поймут?.. Не захотят… - и вышел в корешам.
- Стихи Велимира Хлебникова, - сказал он, взял гитару, положил перед собой листок с текстом и начал:

- Вечер. Тени. Сени. Лени. Мы сидели, вечер пья. В каждом глазе - бег оленя В каждом взоре - лет копья. И когда на закате кипела вселенская ярь, Из лавчонки вылетел мальчонка, Провожаемый возгласом:"Жарь!" И скорее справа, чем правый, Я был более слово, чем слева.

- Только мы, свернув ваши три года войны В один завиток грозной трубы, Поем и кричим, поем и кричим, Пьяные прелестью той истины, Что Правительство земного шара Уже существует. Оно - Мы. Только мы нацепили на свои лбы Дикие венки Правителей земного шара, Неумолимые в своей загорелой жестокости, Встав на глыбу захватного права, Подымая прапор времени, Мы - обжигатели сырых глин человечества В кувшины времени и балакири, Мы - зачинатели охоты за душами людей, Воем в седые морские рога, Скликаем людские стада - Эго-э! Кто с нами? Кто нам товарищ и друг? Эго-э! Кто за нами? Так пляшем мы, пастухи людей и Человечества, играя на волынке. Эво-э! Кто больше? Эво-э! Кто дальше? Только мы, встав на глыбу Себя и своих имен, Хотим среди моря ваших злобных зрачков, Пересеченных голодом виселиц И искаженных предсмертным ужасом, Около прибоя людского воя, Назвать и впредь величать себя Председателями земного шара. Какие наглецы - скажут некоторые, Нет, они святые, возразят другие. Но мы улыбнемся, как боги, И покажем рукою на Солнце. Поволоките его на веревке для собак, Повесьте его на словах: Равенство, братство, свобода. Судите его вашим судом судомоек За то, что в преддверьях Очень улыбчивой весны Оно вложило в нас эти красивые мысли, Эти слова и дало Эти гневные взоры. Виновник - Оно. Ведь мы исполняем солнечный шепот, Когда врываемся к вам, как Главноуполномоченные его приказов, Его строгих велений. Жирные толпы человечества Потянутся по нашим следам, Где мы прошли. Лондон, Париж и Чикаго Из благодарности заменят свои Имена нашими. Но мы простим им их глупость. Это дальнее будущее, А пока, матери, Уносите своих детей, Если покажется где-нибудь государство. Юноши, скачите и прячьтесь в пещеры И в глубь моря, Если увидите где-нибудь государство. Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых, Падайте в обморок при слове "границы": Они пахнут трупами. Ведь каждая плаха была когда-то Хорошим сосновым деревом, Кудрявой сосной. Плаха плоха только тем, Что на ней рубят головы людям. Так, государство, и ты - Очень хорошее слово со сна - В нем есть 11 звуков, Много удобства и свежести, Ты росло в лесу слов: Пепельница, спичка, окурок, Равный меж равными. Но зачем оно кормится людьми? Зачем отечество стало людоедом, А родина его женой? Эй! Слушайте! Вот мы от имени всего человечества Обращаемся с переговорами К государствам прошлого: Если вы, о государства, прекрасны, Как вы любите сами о себе рассказывать И заставляете рассказывать о себе Своих слуг, То зачем эта пища богов? Зачем мы, люди, трещим у вас на челюстях Между клыками и коренными зубами? Слушайте, государства пространств, Ведь вот уже три года Вы делали вид, Что человечество - только пирожное, Сладкий сухарь, тающий у вас во рту; А если сухарь запрыгает бритвой и скажет: Мамочка! Если его посыпать нами, Как ядом? Отныне мы приказываем заменить слова "Милостью Божьей" - "Милостью Фиджи". Прилично ли Господину земному шару (Да творится воля его) Поощрять соборное людоедство В пределах себя? И не высоким ли холопством Со стороны людей, как едомых, Защищать своего верховного Едока? Послушайте! Даже муравьи Брызгают муравьиной кислотой на язык медведя. Если же возразят, Что государство пространств не подсудно, Как правовое соборное лицо, Не возразим ли мы, что и человек Тоже двурукое государство Шариков кровяных и тоже соборен. Если же государства плохи, То кто из нас ударит палец о палец, Чтобы отсрочить их сон Под одеялом: навеки? Вы недовольны, о государства И их правительства, Вы предостерегающе щелкаете зубами И делаете прыжки. Что ж! Мы - высшая сила И всегда сможем ответить На мятеж государств, Мятеж рабов,- Метким письмом. Стоя на палубе слова "надгосударство звезды" И не нуждаясь в палке в час этой качки, Мы спрашиваем, что выше: Мы, в силу мятежного права, И неоспоримые в своем первенстве, Пользуясь охраной законов о изобретении И объявившие себя Председателями земного шара, Или вы, правительства Отдельных стран прошлого, Эти будничные остатки около боен Двуногих быков, Трупной влагой коих вы помазаны? Что касается нас, вождей человечества, Построенного нами по законам лучей При помощи уравнений рока, То мы отрицаем господ, Именующих себя правителями, Государствами и другими книгоиздательствами, И торговыми домами "Война и К", Приставившими мельницы милого благополучия К уже трехлетнему водопаду Вашего пива и нашей крови С беззащитно красной волной. Мы видим государства, павшие на меч С отчаяния, что мы пришли. С родиной на устах, Обмахиваясь веером военно-полевого устава, Вами нагло выведена война В круг Невест человека. А вы, государства пространств, успокойтесь И не плачьте, как девочки. Как частное соглашение частных лиц, Вместе с обществами поклонников Данте, Разведения кроликов, борьбы с сусликами, Вы войдете под сень изданных нами законов. Мы вас не тронем. Раз в году вы будете собираться на годичные собрания, Делая смотр редеющим силам И опираясь на право союзов. Оставайтесь добровольным соглашением Частных лиц, никому не нужным И никому не важным, Скучным, как зубная боль У Бабушки 17 столетия. Вы относитесь к нам, Как волосатая ного-рука обезьянки, Обожженная неведомым богом-пламенем, В руке мыслителя, спокойно Управляющей вселенной, Этого всадника оседланного рока. Больше того: мы основываем Общество для защиты государств От грубого и жестокого обращения Со стороны общин времени. Как стрелочники У встречных путей Прошлого и Будущего, Мы так же хладнокровно относимся К замене ваших государств Научно построенным человечеством, Как к замене липового лаптя Зеркальным заревом поезда. Товарищи-рабочие! Не сетуйте на нас: Мы, как рабочие-зодчие, Идем особой дорогой, к общей цели. Мы - особый род оружия. Итак, боевая перчатка Трех слов: Правительство земного шара - Брошена. Перерезанное красной молнией Голубое знамя безволода, Знамя ветреных зорь, утренних солнц Поднято и развевается над землей, Вот оно, друзья мои! Правительство земного шара! Пропуск в правительство звезды: Сун-ят-сену, Рабиндранат Тагору, Вильсону, Керенскому.

- Все за свободой - туда. Люди с крылом лебединым Знамя проносят труда. Жгучи свободы глаза, Пламя в сравнении - холод, Пусть на земле образа! Новых напишет их голод... Двинемся вместе к огненным песням, Все за свободу - вперед! Если погибнем - воскреснем! Каждый потом оживет. Двинемся в путь очарованный, Гулким внимая шагам. Если же боги закованы, Волю дадим и богам...

***

Кореша сидели тихо и слушали очень внимательно. Продолжалось это больше часа.
Наконец он устало затих на табуретке у фоно.
Все молчали. Первым заговорил Даня:
- Слушай, это ты сам?...
- Я сам.
- Ну, знаешь, это уже что-то не поддающееся, я даже не знаю, как это сыграть на нашем металлоломе.
Ник:
- Витек обещал синтезатор…
Витек:
- Обещал-обещал… Я давно обещал и всё уже, нету, да и не даром же…
- Тогда будем сами…
Ас:
- Я во век такого не сыграю.
Витек:
- Тут нужен класс не меньше «Ау», например… Ведь у тебя что-то… дикое… не одинаковое… то есть не рядовое… черт, слова не подберешь. Да и вообще, если б я это услышал со стороны, я б только слушал и не пытался встревать.
- Да бросьте вы! – раздраженно махнул рукой Ник, - я так и знал, что вы затормозите…
- Нееет! Я отказываюсь, - протянул Ас, - я тебе не сыграю то, что требуется. Какой из меня вообще музыкант. Так, Добрыню слабать, ай «мочалкин блюз», а это… Это уже не лажа. А народ, заметь, лажу любит.
- Так у нас и лажа есть, забыл? И я тебе еще подкину, а в рок-клубе сейчас никого нет, конкуренция – ноль, соберем денег и объявимся.
- Н-даа… Поздно уже… - заметил Витя.
- Я так и знал, - тихо, глядя в пол, сказал Ник.
- Ну что ты так и знал! – возмутился Витя, - надо ж предупреждать! Давай в выходные соберемся и попробуем, а сейчас просто башка кругом от твоих песенок.
- Ну тогда, гут бай, ребята, я  в рок-клуб. Может, вы уже знаете все. Наверняка, у них сегодня сейшен, а я намерен в нем участвовать прям сегодня и денег получить. Всё, – и он, сорвав куртку с вешалки и хлопнув дверью, вышел.
- Псих, - прогудел вслед Витя.
- Сам ты… - обозлился Даня, - он дело предлагал, могли бы хоть попробовать, а вы…
Витя зло и тихо:
- Слушай, а кто тебе сказал, что – мы? – он выделил слово что.
- Что – мы? Мы-то – что? Отказались что-ли? Просто, не сейчас же, да и вообще, я не знаю, как к этому подлезть, тут музыка, импровизация, а я только дрынкать умею. Из нас всех только он, да Ас более-менее играют, а у меня времени нет гаммы гонять и над импровизацией сохнуть.
Ас:
- А чё над ней сохнуть, это уж сходу , а нет, так нет.
Даня:
- Ладно, соберемся в субботу, часам к пяти и там посмотрим. Если вы спать торопитесь, то – адью, а я – за ним.
Дверь захлопывается, Даня уходит.
Все молчат.
Витя:
- Блямс! Кранты, ребята! Нас оставили одних.
- Ладно, стоит попробовать, - Ас.
- Стоит, - Витя, - А теперь – спатьки – кто желал?
- А пошли за ними, - Ас.
- Ну давай сходим, - согласился Витя.

Продолжение следует
http://proza.ru/2018/12/04/201