Три идеи Третьего Рима, часть третья

Наследство и наследники

Явление может быть выражено определением и названием, а идея тяготеет к воплощению и может быть выражена только через носителя. Пока идея воплощена в слове или тексте – она не более чем биение воздуха и просто бумага.

Какие бы идеи мы ни родили – нам нужны наследники. Причём наследники деятельные. Заразить идеей может родоначальник идеи, но обрести последовательных сторонников она может только будучи актуальной, т.е. должны сохраниться условия, в которых она зародилась. Объективная ситуация в мире меняется сейчас очень быстро. Поэтому идеи теоретиков не успевают оформиться в труды, подобные теориям даже прошлого века. Идея современности – это пятнадцать строк в соцсети. Если раньше, каждое поколение являлось носителем своей оригинальной идеи, которая для следующего поколения уже становилась не актуальной, то сегодняшние идеи требуют мгновенного воплощения и становятся не актуальными уже на следующее утро.

Так получилось, что уже вечером текущего дня, когда были написаны эти строки, нам пришлось убедиться в этих простых вещах на своей шкуре.

До определённого времени, мы были так увлечены своими рассуждениями, что не фиксировали, что обсуждали наши идеи в узких возрастных рамках. Да, мы ещё способны воплощать свои идеи в жизнь, но уже поколение наших детей имеет собственные интересы. Более того, подростки 14-15 лет представляют уже самостоятельное поколение имеющее опыт проживания в новой информационной среде. За последние тридцать лет сформировалось два новых поколения: дети перестройки, рождённые в конце 80-х и дети интернета, рождённые в 2000-х. Пафос идей Третьего Рима едва ли понятен современному молодому человеку. Но пока мы держим поляну, мы и даём бал.

Идея Третьего Рима – глобализация по- русски. В третьем воплощении этой идеи и пребывает современная Россия. Имперская Россия строилась на этом пафосе. СССР просто вложил это знамя в руки пролетариата: «Православные всех стран – соединяйтесь!» было слишком пафосно. Мера должна быть. Но ясно, что Россия не может как США стать колыбелью эгоизма и индивидуализма. Россия – это место сборки, пусть пока и органического механизма без названия. Но без этого вселенского духа не может существовать русская душа. Русскую душу парит не идея общего рынка, а идея семьи народов. Батя – это не деспот, самодур и мироед, а – БАТЯ. Россия – это БАТЯ, которого шкодливые подростки должны побаиваться, а нормальная мелюзга – любить и уважать. Горе будет, когда посмотрев на Россию со стороны, мелюзга скажет: БАТЯ – всё …
БАТЯ должен быть всегда на высоте! 

Вечером мы собрались более широкой компанией, где были представлены все три поколения: мы, дети и поколение 2000-х, которое по возрасту подходило к статусу внуков. Наши тридцатилетние дети уже имели достаточный жизненный опыт для того, чтобы присоединиться к рассуждениям о настоящем и будущем. Нам было важно услышать о реальных интересах наших повзрослевших детей и их сверстников, тем более, что даже их досуг уже кардинально отличался от нашего: они только что вернулись с ролевой игры.

Дама – Как съездили на ролёвку? Интересно.

Дочь (молодой педагог) – Впечатляет. Организация отличная. Они построили десять городов. В каждом более сотни жителей. Все в средневековых костюмах, рыцари – в латах с имитационным оружием.

Дама – А сценарий какой-нибудь общий был, или вы там, кто во что горазд?

Дочь – Всё по книге одного польского писателя. Фэнтези по типу «Игры престолов». Только там: ведьмаки, монстры и нет центральных героев. Все сами  себе герои: выбираешь образ в рамках сюжета и импровизируешь.

Дама – О, битвы. Монстры!

Дочь – Да, помимо монстров, все остальные по типу средневековой жизни. Мы там были торговцами, а я ещё – художником. Портреты рисовала за деньги, правда, игровые.

Банкир – О, и много платили?

Дочь – Портрет на бумаге, мягким материалом – крона.

Банкир – И какова её ценность?

Дочь – На крону можно было сходить пообедать в кабаке, или сходить в баню, или посетить какие-нибудь платные развлечения. Ещё мы там квасом торговали – треть кроны за кружку.

Банкир – Да, мир в миниатюре.

Дочь – Вот, вот, только начни про деньги.

Банкир – Да, про деньги я знаю всё. Хотите, дам исторический экскурс.

Дочь – Да, да, интересно.

Банкир – Хотите знать, как Рим пал из-за денег?

Дочь – Как?
 
Банкир – Римская империя создала финансовую систему, основанную на золоте и серебре. Медь использовалась в крайних случаях для внутреннего употребления. А в торговле с Китаем использовалось исключительно золото: китайцы ничего другого не признавали. Ну и золото постепенно уплывало в Китай на всякие понтовые товары. Отрицательный торговый баланс. Потом золота не стало хватать на содержание армии, чиновников и всё стало трещать по швам. Стали нанимать дешёвых варваров и платить чиновникам продуктами. Потом вообще перешли на медь. И Империя посыпалась. Придумать новую финансовую систему не успели. Получается, банально, пали из-за денег. Как поётся в одной известной арии: Люди гибнут за металл.
Так что, дорогие мои, нет лиха злей, чем недостаток денег! Поэтому изобретение бумажных, а ныне и электронных денег – это не такое зло, как его малюют.

Дама – Но ссудный процент ведь зло очевидное.

Банкир – В истории много спорили: при каком проценте система становится саморазрушающейся. К конечному выводу так и не пришли. Но современная практика отрицательной процентной ставки тоже не может исправить положение. Финансовая мировая империя рушится. Пора переквалифицироваться в управдомы.

Художник – Что, всё настолько далеко зашло?

Банкир – Нет, конечно. Банковский мир рухнет в последнюю очередь. Сначала он съест всю промышленную сферу, вгонит весь мир в великую депрессию, сделает большую часть людей безработными. Потом скупит всё, что можно скупить. И вот тогда ему станет скучно, и он самоубъётся. Напугал? Всё, что говорят о крахе, сильно преувеличено. Так проще скупать активы. Но центр тяжести может попрыгать по миру, и какая-то часть банкиров – из окон. А тем временем, главнюки будут «сжигать» доллары, изымать у нуворишей молодые деньги, придумывать новые схемы, и мир будет продолжать крутиться возле денег. Деньги рухнут вместе с цивилизацией, и обрушить всё это могут сами банкиры, если посчитают, что скупили весь мир и покупать больше нечего. И тут наступит эпоха «полного социализма»: ни денег, ни государств.

Дама – Вот и не скучно тебе глумиться. А, я уже уши развесила.

Банкир – Так выпьем за то, чтобы у нас всё было, а нам ничего бы за это не было!

Художник – Выпить-то, выпьем. А вот молодёжь тебя наслушается и всем расскажет. Вот тебя за длинный язык и – на солнышко.

Банкир – Спокойно, товарищи! Всё, что от вас хотят скрыть, вы никогда не узнаете. Ну, а если это шипит из каждого утюга, значит, всё уже списано в утиль. Кто же вам откроет новую рабочую схему. Мне можете верить: я уже вне игры. Устал, ухожу. Хочу работать, когда хочу и не работать, когда хочу. Деньги – это самый злой бог: им надо служить неустанно и фанатично.

Дочь – Браво! Замечательная лекция!

Банкир – Не стоит аплодисментов.

Художник – Ну, а если серьёзно: как можно сделать денежную систему, чтобы она могла служить всем?

Банкир – В рыночном обществе это невозможно. Деньги будут утекать из ваших карманов и производственной сферы к финансистам. Говорю же, что перезагрузка происходит только вместе с падением цивилизованных отношений: пандемия, ядрёная война, глобальная катастрофа – когда всем, простите, хреново. Жизнь – полушка, а буханка хлеба – состояние. В социализм я не очень верю, особенно, с человеческим лицом. Единственное, что может помочь – так это диктатура отмороженных справедливолюбщев, то бишь, альтруистов аристократов. Типа, таких Сталиных, во френчах, которые ничего для себя не хотят, кроме трубки и руководящей роли, а все ништяки – для страны и граждан: справедливое распределение, пятичасовой рабочий день и бесконечное творческое возрастание на благо трудящихся. Представим: на каждом руководящем месте такой Сталин с трубкой – и всё для других. Как-то так. Естественно, всё буржуи бы испугались и стали бы хорошими. Пошли бы все в вечернюю школу учиться на сталина. Ну и, видя такое благоденствие, вся природа пришла бы в восторг, перестала мочить нас своими катаклизмами и воссияла бы радугами. Что-то подсказывает, что в мире таком мне не удастся пожить.

Дочь – Хочу, хочу! И чтобы непременно было бесконечное творчество, все – живы, и да будет так. Аминь!

Философ – Это какое-то новое прочтение Сталина. А как же, пугалка: Сталина на вас не хватает. В будущее, дорогой вы наш лектор, надо смотреть, а не пугать детей гостями из прошлого.

Художник – Вот вы, всё о земном, а как же небесное, высокое-вечное. Царствие Небесное, которое ныне «внутрь нас есть», а в грядущем, как «чаяние воскресения мертвых и жизни будущаго века».

Банкир – Я – агностик.

Философ – Моя душа не играет в бессмертие. Если жизнь требует принять неизбежное – как ей откажешь. Моё – только сознание. Индусы за собой подчищают, мы – нет. Мы следим на земле своим творчеством, надеемся остаться в памяти грядущих поколений. Мечты пусть остаются, а философия – освобождает от иллюзий.

Дама – А мне вот это ваше, – я такой, или я сякой – не убедительно. Я хочу доподлинно знать: есть там что, или – нет. А лучше, не просто знать, есть или нет, а – в подробностях. Хочу конкретно знать. Должна ли я жертвовать чем-то здесь ради того, что там? Дело даже не в том, что злодеи здесь часто выигрывают. Злодеем мне всё равно не хочется быть. Я – о земных радостях.

Филисоф – Так, вы, сударыня, эпикуреец?

Дама – Не так, чтобы – очень. Ну, скажем – в разумных пределах, без фанатизьма. 

Дочь – Я тоже в разумных пределах!

Художник – Я что, тут один – в лапах аскетизма пребываю?

Философ – Я против аскетизма ничего не имею. Сам моржую. Другим не мешаю.

Художник – Аскетизм аскетизму – рознь. Я – за аскетизм для самопознания и преображения, – для богопознания и освобождения от страстей. Как говорил один старец: «сам стань иконой, а потом – пиши». Есть, конечно, творчество и в процессе пути: некие вешки, но суть творчества в качестве и в желании совершенства. Суть не в самовыражении и не в поисках стиля, а в созидании совершенного себя и в воспевании совершенства видимого и невидимого.

Банкир – Эко, загнул! А как же грязь мира сего? Правда жизни?

Художник – Правда жизни в рекламе не нуждается. Сама справляется.

Дама – Вот-вот. Не хочу я вашей правды жизни. Ты меня утешь, дай надежду, чтоб дух захватило от восторга.

Художник – Как-то противоречиво: то – правда нужна, то – не нужна.

Дама – А, вот не надо меня путать. Грязная правда не нужна, а о небесном – нужна. Может там «пауки в банке».

Патриот – Вы всё о своём. А о родине кто будет думать? Кто всю эту грязь-то будет подчищать?

Фмлософ, кивая на молодёжь, – Вот они будут. Всё им достанется.

Банкир – Так с шутками и прибаутками всё спихнули на молодёжь. А куда им деваться. Наследнички. Пахать подано.

Дочь – Ну, вот! Так не честно! Обещали, что будет весело, а сами …

Все хором – Будет весело. А взгрустнётся, поможем!