7. Улетел, не обещав вернуться

     Закрыв дверь, Муха прислушалась к тишине квартиры. В зале на стене громко тикали часы с кукушкой, выкупленные когда-то в старом ломбарде под окнами, а больше ничегошеньки в ночной тишине столицы не было слышно. Ну, разве что, город за стеклопакетами привычно вздыхал опадающей листвой о своей судьбе, шумел отдалённо непрекращающимся ни на миг автомобильным движением, да кран на кухне размеренно капал.

      Нарушать такую тишину громкими звуками почему-то казалось настоящим преступлением.

      Помявшись перед закрытой дверью спальни, усталая, полная событиями этого странного, непостижимо странного дня, переводчица потянулась, было, к дверной ручке, но отдёрнула пальцы, передумав и проклиная собственную интеллигентность. Позвала шёпотом, легонько поскребла ногтями в дверную створку:

      — Эй, ты там как? Всё, драчливый мальчик ушёл, можешь выходить уже!

      Из спальни по-прежнему не доносилось ни звука.

      Захватив из кухни чашку с чаем, Татьяна Сергеевна, с гордо поднятым носом целой чародейки, торжественно проследовала по коридору в зал и, решив хоть чем-то полезным убить время до рассвета (всё равно поспать не удастся – столько впечатлений!), засела заканчивать перевод.

      — Даже не храпит, змей подколодный! – специально достаточно громко заявила тикающим часам Муха, но, видимо, дракону обилие впечатлений спать вовсе не мешало, так что Танюша повздыхала, да и задумалась о тщетности бытия (о чём же ещё ночью русской девице подумать?). Просто в водовороте вечерних событий порефлексировать как-то недосуг было, а вот теперь – самое время.

      «У меня в спальне – дракон. На чердаке – волшебная пещера. А тётя Клава сейчас, должно быть, устраивает тест-драйв всамделишному рыцарю-принцу по папе… Это вообще лечится?»

      Справедливо рассудив, что больничный с такими диагнозами не дадут, Муха волевым усилием переключилась-таки на перевод и яростно застучала пальцами по клавишам, словно желая прихлопнуть бегающих по клавиатуре тараканов. Погрузившись в работу – сначала, понятное дело, из вредности, потом уже и в самом деле увлёкшись, – она и не заметила, как потяжелели веки, а вереница артиклей-топонимов-идиом, словно липкая паутина, спеленала сознание в уютный мягкий кокон, погружая измученную бесконечным понедельником переводчицу-чародейку в такое сладкое беспамятство.

      Ей снились бесконечные коридоры сказочных замков, невозможно прекрасные принцессы в воздушных платьях, краснеющие от смущения рыцари без страха и упрёка, драконы всех мастей, пород, цветов и размеров и, почему-то, недоеденный, но очень аппетитный и манящий холестериновым кремом шоколадный торт.

      Разбудил Танюшу совершенно не сказочный звук: из динамиков оставленного на кухне «надкусанного яблока» на всю квартиру понёсся перезвон незабвенного советского шлягера: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля…». Потянувшись всласть и просмаковав второй куплет («Разгорелся день веселый, морем улицы шумят…»), Муха в очередной раз улыбнулась тонкой политической шутке собственного сочинения: американец, под российскую дудку поющий.

      Телефон замолчал, собираясь с силами для выхода на бис.

      И в наступившей тишине на Таню настоящим шквалом обрушился вчерашний день.

      Она опять зажмурилась, откидываясь на подушку. Повспоминала, похмыкала: приснится же такое! Дракон на чердаке, рыцарь в квартире… Для полного комплекта не хватало только гнома под кроватью!

      На всякий случай (от греха подальше!) Татьяна Сергеевна потянулась заглянуть под кровать и тут же звонко рассмеялась собственной абсурдной глупости.

      Но смешок так и застрял в горле, ведь рука, скользнувшая под подушку, нащупала блестящие, новенькие, совершенно неуместные в её лиловой спальне три монеты с неизвестным красивым профилем – по виду, монетки из самого настоящего золота! Повертев в руках кругляшки, Муха зачем-то прикусила один зубом (а чего? Так всегда в фильмах про Средневековье бдительные граждане делают!).

      Монета, чуть не сломавшая Танин клык, оказалась вовсе не шоколадной.

      Стоп!

      Выключаем расшалившееся воображение, включаем логику. Ну, или что там, у женщин, вместо логики в базовой комплектации идёт?

      — Значит, не приснилось, – озадаченно сказала монеткам Муха, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, что бы её в данный момент порадовало больше: отравление пирожком, но здравый ум, или же здравый желудок, а вот ум…

      Но дальше память опять пошла по кругу, причём вспоминались вовсе не голые факты, а голый дракон.

      Сообразив, что засыпала вчера вовсе не в своей кровати, отданной незваному гостю, и громко взвизгнув, Танюша заглянула под одеяло. Застиранная и вытянутая неизменная футболка с любимым фото на груди.

      Фух! Никакого тебе эротичного белья или вообще «ню»!

      Зажмурившись и напрягшись так, что чуть пар из ушей не повалил, Муха попыталась вспомнить, в какой именно момент вечер, скажем так, перестал быть томным. Но никаких романтических подробностей из глубин памяти не выплыло, а Танюша, расставшаяся с бойфрэндом (да-да, тем самым, который «не-у-жив-че-вый») больше года назад, была уверена, что такое событие ей бы уж точно запомнилось, так что решено было не придавать факту переноса её бездыханного тела из зала в спальню большого значения, а принять его… как данность.

      А раз так, значит монетками уплачено не за услуги интимного характера, а за постой, так сказать.

      Уф, уже хорошо!

      Но на смену облегчению сразу пришли разочарование и даже злость. Испарился, улетел или уполз назад, к себе в пещеру. Вот же гадёныш! Даже поблагодарить не соизволил! Мелочью, хоть и золотой, откупился!

      А она к нему со всей душой (и эмалированным ведром)!

      На кухне по второму разу завёл песню про Кремль американский засланец, но в этот раз Муха, подскочившая с кровати как ужаленная, шутку не оценила и, громко шлёпая голыми пятками по холодному полу, даже очень грубо шмякнула хрупким гаджетом о кухонный стол (ой-ё-ёй, извини, мой миленький, мой хорошенький, мой любименький!).

      В общем, вторник – это тот же понедельник, только хуже.

      За окном звонко-утреннее октябрьское небо затянуло тяжёлыми, беременными тучами, грязь с полы нового пальто так и не отошла, так что пришлось натягивать старенький пуховик и выползать из квартиры в серость и холод подъезда.

      На всякий случай, рысцой поднявшись выше на этаж, Муха уже даже и не удивилась, обнаружив вместо пещеры положенный старой городской пятиэтажке загаженный голубями и кошками чердак. Пнув с досады ни в чём не повинный дверной косяк, ответивший ей обиженным скрипом рассохшегося дерева, Таня дала себе слово, что больше, вот уж точно, ни о каких голых драконах думать не будет.

      Больно много чести!

      Улетел – и пожалуйста!

      Карлсон хренов!

      На цыпочках пробираясь мимо квартиры тёти Клавы, Муха хотя бы здесь искренне надеялась на каплю везения. Но везение, видимо, ещё накануне было исчерпано до дна – а хоть тем самым незабвенным эмалированным ведром, – ведь дверь квартиры с грохотом распахнулась, выпуская в безлампочковый полумрак подъезда Клавдию Матвеевну.

      Татьяна испуганно ойкнула, открыла было рот, собираясь извиниться или хоть выпустить напоследок пузырик, словно маленькая аквариумная рыбка, – да и закрыла тут же, ведь тётя Клава, порывисто короткими руками сграбастав её в охапку и прижав к своей мощной груди, бросила прочувствованное бабье «Спасибо!» и, ласково воркуя: «Иду-иду, Ричардушка, иду-иду, сахарный мой!», лесной нимфой упорхнула назад в пахнущую блинами с вареньем квартиру.

      «Ну, хоть не только у Газпрома мечты сбываются!» – подумалось Тане, медленно плетущейся на негнущихся ногах в холод и моросящий дождь рабочего вторника.