В больнице

Каждый час Рыжая бегает за хозблок на перекур.
Ну, а я наблюдаю за ней из окошка.

Моя палата на втором этаже. Ко мне никто не приходит. Телевизора у нас нет, во двор из инфекции выйти нельзя, а у холодного стекла стой сколько влезет.

Идёт снег и Рыжая кутается в дежурную куртку, из под которой выглядывает розовый халатик. Уколы она делает лучше всех, не то, что кудрявая постовая мымра. Рыжую ребята любят.

Последнюю неделю Рыжая больше ревет, чем курит. Вот опять согнулась, плечи дрожат, руками себя охватила...Неприкаянная!

Вообще-то она гордая. Вчера вон они опять с Усатым в одну смену дежурили. Я как раз в коридор вышел и все видел. Он к ней в процедурку дверь открывает: «Ольга Михайловна, в седьмую гемодез, сейчас историю принесу»
А Рыжая только и сказала: «Хорошо, Александр Николаевич». Даже бровью не повела в его сторону! Вот это характер!

Могла бы запустить в Усатого гемодезом этим и то было бы мало!

Я здесь давно, с весны ещё. Видел как они за сарай целоваться бегали, как у неё щеки горели, как кружилась у себя в процедурке, если думала, что никого нет. Красивая!

Теперь вон посмотри на неё: кожа, кости и глаза дворняжки. Вот и не смотрит на Усатого, себя выдать боится.

Усатого, конечно, тоже понять можно. Женатик, сынок уж подрастает…

Да разве устоять ему было перед рыжей Оленькой? Нет, не смог. Врал ей, что свободен, прости Господи.
Узнала Рыжая, простить себе не может. Наказания ищет, за все хватается, себя не жалеет. И не верит, что ни в чем она не виновата...
***
В палате происходило что-то неладное: открывалась закрытая дверь, кто-то то вздыхал, то хихикал, путались таблетки, выданные с утра медсестрой.

Говорили, это из-за умершего в палате мальчика. Но я эти разговоры не поддерживал. И ребятам шептал смешные истории вечерами.
Они малышня совсем. Со страхом борются смехом.

Сегодня Рыжая дежурит. И Усатый. Хорошо бы без происшествий смена прошла.
В прошлую привезли девочку с пищевым отравлением. Обычное дело после выходных.

Усатый по поводу девочкиных назначений пошёл к Рыжей указания давать. Губки бантиком сложил, серьезный!
-Ольга Михайловна, промывание и капельницу с физраствором!

А Рыжая и не слышала, у неё радио бормотало за ширмой и главная сестра на кушетке инъекции ждала, приготовив соответствующие места.

-Оль...Я так соскучился,-продолжил он и шагнул за ширму.

Что дальше было, не знаю...Но обратно он выскочил пулей, налетел с разбега на нянечку и чудом не уронил ее.

Долго всем отделением смеялись над ловеласом!
***
-Ольга Михайловна! Мои таблетки опять куда-то делись!
-Витя, может уронил!
-Нет, они здесь были.
Ольга Михайловна вздохнула и повела Витьку в палату.

После ужина я смотрел в окошко на подтаявший снег у хозблока, розовый халатик Ольги Михайловны на фоне кирпичной стены и исчезающую в полумраке дорогу.
Пора уходить.
Усатый выпросил прощенье у Рыжей и они снова выходили курить вместе. Теперь уже болтали попросту обо всем на свете: о происшествиях, пациентах и трудных случаях.

Присмирели, кончились у них обиды.
Мне было видно, что им хорошо вместе. Как друзьям или родне.

Я смотрел на них в окошко сквозь серую дымку. В моей ладошке были три розовых пилюли, которыми здорово было обстреливать вражеские танки на подоконнике.

Таким, как я, дают время побыть напоследок среди людей, чтобы мы могли доиграть и досмеяться. А потом уйти налегке.
Я хорошо провёл это время в больнице. И, кажется, я истратил все, чем люди радуются. Мне вроде и хорошо, а смеяться нечем.
Видно, пора мне.
Пока, ребята.

Автор Ирина Подгурная, участница  Мастерская_Андрусевич https://www.facebook.com/MasterskayaAndrusevich, Страница автора в фб:
https://www.facebook.com/profile.php?id=100001385061984