Битов А. Г

Кажется, я этого не любила: бабушка брала клетчатую сумку на колёсах и через дворы, по сельгам, шли мы вот так, втроём - Ваня, я и бабушка на рынок Московской улицы, где бабушка закупалась рыбой. Июнь - сезон ряпушки. Ещё чуть-чуть и вся эта жизнь с её рыбой сорвётся, а пока -
ряпушки много. Очень много.
Мы заходим в Московский, бабушка берет хлебную вилку-двузубец и тревожит обсыпку сдобных рожков, придавливая их.
Звонит папа и напоминает: бабушке нужно покупать сливы. Тяжело на Севере в июне со сливами, а вот ряпушки - завались!
Над рыбными рядами летают чайки. Время от времени птица посмелее ныряет с крыши ларька прямо в рыбную гущу. Тогда продавец хватает рыбешку и швыряет её над толпой - подальше от прилавков. Птицы тучами срываются с козырьков, пытаясь опередить друг дружку.
Ване на лето задали Пришвина, его «В краю непуганых птиц»
я же читаю «Птицы или новые сведения о человеке» Битова.
Птицы здесь повсюду. Город распластан по губе: чайки ночуют на крышах, а с утра нас будит их протяжное носовое
— Аа! Ааа! ..

Умер Битов. Ему был 81 год.

Открыла его книгу и вместе со словами
нашла там перья жившего когда-то у нас целую огромную
птичью жизнь попугая,
да билет от города, где до сих пор звонят друг другу, набирая
шестизначные номера.
Когда-то давно.
Несколько чувств назад.
Я была лет на пятнадцать смелее, и думала, что .. хотя, какая разница, что я тогда думала.

И если спросите меня, что есть все эти птицы, их ловцы, мотоциклы, горные храмы, Куршская коса, брюки, пули, деревья(с), словом, все то, чем так густо населена проза Андрея Георгиевича - то я отвечу, что это - моя душевная терапия.

когда-то давно так повелось, что его
« Книгу путешествий по империи» я открывала, как подросток открывает Шекспира, желая погадать.

Вот и сейчас открою:
« .. так пусть же все и останется, как написано. Любовь не лжёт. Лжёт желание любви.»

Андрей Георгиевич, я люблю ваши книги.