Ильдар Мансуров
Роман: «Открыть дверь в тёмную и незнакомую комнату»
« Когда начинаешь войну с СССР, кажется, что открываешь
дверь в тёмную и незнакомую комнату, не зная, что за
дверью».
А. Гитлер.
Глава №1
1-1. 22 июня 1941 года, в три часа тридцать минут, немецкие армии перешли границы советского союза и начали наступление на востоке, по всему фронту от Чёрного до Балтийского морей. Началась Великая Отечественная война народов Советского союза против немецко-фашистских захватчиков.
Это нападение не было случайным. Целью Гитлера было слить воедино все германские элементы в Европе и повести их против «коммунистических орд». Он до безумия верил в то, что начиная с 1920 года Сталин, проводил систематическую политику смешивания всех расовых компонентов в советском союзе. Что целью этой программы должно было явиться установление господства монгольского элемента над всеми остальными. Полагаясь на свою собственную силу, он хотел подчинить себе Европу и сплотить все побеждённые им народы для завоевания Востока, как новое колониальное пространство для этой объединённой Европы. Гитлер, получив власть, в результате победы на демократических выборах, быстро перешёл к диктаторским методам руководства более свойственным его натуре, жестоко расправившись с оппозицией. После 1938 года кабинет министров никогда больше не собирался. Гитлер издал, так называемый Акт о власти, который уполномочивал диктатора, издавать законы без согласия парламента. Начиная с 1934 года, парламент только на бумаге избирался всеобщим и тайным голосованием. Ещё в 1933 году в своей речи перед командованием вермахта Гитлер заявил о том, что цель его политики состоит в том, чтобы снова завоевать для Германии политическое могущество. В своей книге « Майн кампф», Гитлер провозгласил программу антисоветской агрессии: «Когда мы говорим о новых территориях в Европе, мы можем думать в первую очередь о России, и прилегающих к ней государствах». «Сама судьба дала нам сигнал к этому. Гигантское государство на Востоке созрело для развала. Мы избраны самой судьбой стать свидетелями катастрофы, которая принесёт решающее подтверждение правильности «расовой теории».
В августе 1936 года Гитлер в меморандуме об экономической подготовке к войне наметил широкую программу мероприятий, заявив, что Германия всегда будет рассматриваться как основной центр западного мира при отражении большевистского натиска и что в Европе имеется лишь два государства, которые серьёзно могут противостоять большевизму, это Германия и Италия. И вообще, кроме Германии и Италии только Японию можно считать силой, способной противостоять мировой угрозе. Cтратегия Гитлера, была направлена на то, чтобы в первую очередь, создать единый, антибольшевистский блок западных стран, против СССР, но это ему так и не удалось сделать. В 1938 году германские войска вступили в Австрию, и она была включена в состав третьего рейха. Кульминационным пунктом политики «умиротворения» агрессора, со стороны западных держав, явилось Мюнхенское соглашение от 30 сентября 1938 года «О передаче Германии Судетской области Чехословакии». 15 марта 1939 года Германия ввела свои войска в Чехословакию, и полностью её оккупировала, продемонстрировав всему миру, что она не собирается считаться ни с какими международными соглашениями. 22 марта 1939 года немецкие войска оккупировали Клайпеду, принадлежащую Литве.
23 августа 1939 года в Кремле был заключён пакт о ненападении, так называемый пакт Молотова-Риббентропа, между Германией и СССР, а также было подписано секретное соглашение о разделе Польши. Советское правительство вынуждено было пойти на заключение этого соглашения, так как не удалось добиться заключения союза с Францией и Англией, которые не пошли на заключение антигитлеровского союза, надеясь направить гитлеровскую агрессию на Восток, против советского союза. Стратегическая концепция Гитлера в этот период, предусматривала определённую последовательность в осуществлении агрессивных действий: ликвидация малых буферных государств Центральной и Юго-Восточной Европы в целях улучшения стратегических и экономических позиций рейха; развязывание большой войны на западе (разгром Франции, выход из войны Англии, оккупация всей Западной Европы, и создание предпосылок для победоносной войны против СССР); разгром СССР, завоевания в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке. Подготовка борьбы с США. Гитлер рассчитывал, что Италия серьёзно подорвёт стратегические позиции Великобритании в бассейне Средиземного моря, а Япония отвлечёт значительные силы Англии, и США от Европы активными действиями на Тихом Океане и в Юго-Восточной Азии, а также свяжет СССР на дальневосточных границах. И в достижении этих целей Гитлер делал ставку на молниеносную войну - «блицкриг».
Гитлер считал, что СССР является главным идеологическим и потенциальным врагом Германии. В своей речи от 30 марта 1941 года Гитлер объявил цели войны на востоке: разбить вооружённые силы СССР, уничтожить коммунистическую диктатуру, установить в России настоящий социализм и превратить Россию в базу для продолжения войны. Военные приготовления к нападению на СССР начались ещё с лета 1940 года.
21 июля 1940 года Гитлер приказал Главнокомандующему немецкими сухопутными войсками, генерал-фельдмаршалу фон Браухичу приступить к планированию операций против СССР. По его приказу была разработана директива № 21 «План Барбаросса», согласно которому «…Германские вооружённые силы должны были быть готовыми разбить Советскую Россию в ходе кратковременной компании ещё до того, как будет закончена война против Англии». Направление главного удара должно быть подготовлено севернее Припятских болот. Здесь предполагалось сосредоточить две группы армий. Северная из них должна была наступать на Ленинград и разгромить войска противника в Прибалтике. Южная (Центральная часть фронта) должна была разгромить силы противника в Белоруссии. Лишь после этого, после захвата Ленинграда и Кронштадта, следовало приступить к операциям по взятию Москвы. Группа армий, действующая южнее Припятских болот, должна была наступать на Киев.
Сосредоточение ударных группировок немецких войск у советских границ начались в феврале 1941 года. К 22 июня 1941 года было сосредоточено: 17- танковых, 15-моторизованных, 181-пехотная, 9-полицейских и охранных дивизий. В резерве главного командования находилось: 22-пехотные, 2-танковые, 2-моторизованные, и 1-полицейские дивизии. Вместе с войсками союзников общая численность немецких войск составила 5,5 миллионов человек, 3700-танков и штурмовых орудий, 4950-самолётов, 1300-бомбардировщиков, свыше 47-тысяч орудий и миномётов (без 50мм), 193-боевых корабля.
22 июня 1941 года, после нападения на СССР, Гитлер выступил с возванием к немецкому народу. Русская политика, по его словам преследовала цель в тайном сотрудничестве с Англией сковать немецкие силы на Востоке. Последняя попытка прийти к соглашению с СССР, для чего Молотов был приглашён в Берлин в ноябре 1940 года, не удалась ввиду непомерности советских требований, особенно в отношении Финляндии, Болгарии, в вопросе о Дарданеллах. СССР постоянно усиливал свои войска на восточной границе Германии, в союзе с Англией подстрекал Югославию враждебно относиться к Германии, в последние недели русские стали всё более и более открыто нарушать германскую государственную границу. Поэтому он решил снова вверить солдатам судьбу и будущее германской империи и народа.
Немецкие войска захватили пограничные мосты через Буг и другие реки без боя и в полной сохранности. Советские войска были захвачены врасплох, в казарменном положении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом. Боевые порядки советских войск в тактическом отношении не были приспособлены к обороне. Но очень скоро советские войска отправились от неожиданности и приступили к ожесточённой обороне. Брестская крепость, оборонялась в течение долгого времени, не давая немецким войскам использовать дороги, и железнодорожные пути, через Буг, и Муховец. 3-й танковой группе генерала Гота, удалось добиться наиболее крупных успехов, выйти к реке Неман и захватить переправы.
24-июня 1941 года Гитлер, на совещании с главнокомандующим сухопутными войсками, генерал-фельдмаршалом фон Браухичем, высказал своё беспокойство, по поводу того, что немецкие войска ещё недостаточно плотно сомкнули кольцо вокруг Белостока, где русские соединения ведут атаки, пытаясь вырваться из окружения. На фронте групп армий «Север» и «Юг» противник предпринял танковые контратаки, под прикрытием которых отводит свои войска. Советские войска нанесли контрудар на Дубно, в тыл немецких 11-й и 16-й танковым дивизиям. Это вклинение вызвало большой беспорядок в тылу немецких войск в районе между Бродами и Дубно. 11-я танковая дивизия бежала, бросая сотни мотоциклов, танков, и бронетранспортёров. Командующий 1-й танковой группы Клейст вынужден был издать приказ: «Расстреливать за бегство от русских танков».
30-июня 1941 года Гитлер, проявил беспокойство по поводу напряжённого положения на фронте 1-й танковой группы южнее Дубно, угрозы прорыва противника из района Пинских болот, преждевременного выдвижения группы армий «Центр» за линию Минск-Бобруйск, до окончательной ликвидации мешка восточнее Белостока. Гитлер подчеркнул, что задача овладения Финским заливом является первостепенной, так как только после ликвидации русского флота станет возможным свободное плавание по Балтийскому морю. Захват русских портов с суши потребует три-четыре недели, Лишь тогда подводные лодки противника будут окончательно парализованы. Фюрер обратил внимание на значение Украины, как продовольственной и сырьевой базы, и как промышленного района. Представляется особенно важным ускорить наступление пехотных соединений группы армий «Север» на Ленинград, но одновременно с этим следует продолжать наступление подвижными соединениями, не ожидая подтягивания пехоты. Он не уверен в том, что сил, имеющихся в распоряжении Лееба (группа армий «Север») будет достаточно для выполнения этой задачи (особенно это касается подвижных соединений). Фюрер считает, что в случае достижения Смоленска в середине июня, пехотные соединения смогут занять Москву только в августе. Одних танковых соединений для этого недостаточно. За то время, пока пехотные соединения будут двигаться на Москву, по его мнению, можно будет успеть очистить весь север. После этого можно будет сосредоточить пехотные соединения в районе восточнее Москвы. Фюрер подчеркнул также необходимость скорейшей организации снабжения танковых групп Гёпнера и Гота горючим. Во - время чая велись разговоры главным образом на политические темы: единение Европы, в результате совместной войны против России; внутреннее положение Англии, возможность свержения Черчилля консервативными кругами; перспективы развития отношения с Турцией оценивались, как весьма благоприятные; Афганистан и другие малые страны, если их освободить от страха перед Россией, будут активно сотрудничать с Германией; будущие задачи Германии носят исключительно континентальный характер, если не учитывать притязаний на колониальную империю, которая должна включать: Того, Камерун и Бельгийское Конго. Возвращение Восточной Африки желательно, но не обязательно.
1 июля 1941 года Гитлер выразил беспокойство по поводу ударного клина группы армий «Юг», который может быть поставлен под угрозу фланговых ударов противника. Для ликвидации этой угрозы принято решение о выдвижении подвижных соединений и резервов в Ровно, а также сил 17-й армии.
8-июля 1941 года состоялось совещание в Ставке фюрера. Главнокомандующий сухопутными войсками, генерал-фельдмаршал фон Браухич доложил о последних событиях на фронте. Начальник генштаба ОКХ (сухопутных войск) генерал-полковник Гальдер, доложил о положении противника и дал оперативную оценку положению немецких войск. На основании чего предложил в качестве ближайших задач следующее: дальнейшее проведение операций на окружение на фронте группы армий «Юг», операцию группы армий «Центр» по окружению группы противника, обороняющей рубежи по Западной Двине и Днепру, сильными ударами внешних флангов с целью овладения «треугольником» Орша, Смоленск, Витебск, наступление группы армий «Север» на Ленинград и начале наступления финских войск.
В заключение состоялось обсуждение затронутых вопросов.
Фюрер считает наиболее желательным, идеальным решение следующих вопросов:
- Группа армий «Север» должна выполнить задачи, указанные ей в директиве по стратегическому развёртыванию, силами, имеющимися в её распоряжении.
- Группа армий «Центр» должна двухсторонним охватом окружить и ликвидировать действующую перед её фронтом группировку противника и, сломив, таким образом, последнее организованное сопротивление противника на его растянутом фронте, открыть себе путь на Москву. После того, как обе танковые группы, достигнут районов, указанных им в директиве по стратегическому развёртыванию, можно будет временно задержать танковую группу Гота (с целью её использования для поддержки группы армий «Север» или для дальнейшего наступления на восток, но не для штурма самой Москвы, а для её окружения). Танковую группу Гудериана после достижения ею указанного района следует направить в южном или юго–восточном направлении восточнее Днепра, для поддержки группы армий «Юг». Непоколебимо решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землёй, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которые в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще.
10-июля 1041 года Гитлер, высказал озабоченность Главкому ОКХ, генерал-фельдмаршалу фон Браухичу тем, что танковые дивизии будут направлены на Киев и понесут бесполезные потери. Фюрер желает, чтобы силы 1-й танковой группы были направлены от Бердичева на Винницу, для окружения противника, действующего перед фронтом 17-й и 11-й армий. Командующий группой армий «Юг» фон Рундштедт настаивал на своём варианте действий. Сковав значительные силы противника, продолжить наступление от Белой Церкви в юго-восточном направлении с целью соединения с 11-й армией. В случае если такое направление удара окажется нецелесообразным, то перед немецким командованием всегда останется возможность сделать выбор: наступать в южном или юго-восточном направлении западнее Днепра или нанести удар в районе Киева или юго-восточнее Днепра с целью дальнейшего наступления на восток. Рундштедта поддержали Браухич и Гальдер, с которыми согласился Гитлер, просивший принять меры по обеспечению северного фланга 1-й танковой группы.
В этот день на фронте 1-й танковой группы развернулось сражение в районе Бердичева. Советские войска с трёх направлений атаковали танковую группу, соединения которой понесли значительные потери в личном составе и материальной части. Отмечается усталость войск, командование противника действует энергично и умело. Противник сражается ожесточённо и фанатично. Отмечено затруднение с боеприпасами. Потери в танках -50%, потери авиации -1284 самолёта, убиты и ранены -92-тысячи человек.
13-июля 1941 года на совещании у фюрера, начальник генштаба ОКХ Гальдер, определил дальнейшие задачи войск. 3-я танковая группа, должна окружить группировку противника в районе Великие Луки и Холм, а 2-я танковая группа, наступать на юго-восток. 1-й танковой группе, разгромить противника юго-западнее Киева. Фюрер согласился с этим предложением, подчеркнув следующее:
- Для нас более важно уничтожить живую силу противника, чем быстро продвинуться на восток;
- На фронте группы армий «Север» решающей задачей является выход в район севернее озера Ильмень, блокада Ленинграда с востока;
-3-я танковая группа должна зайти в тыл группировки противника, действующей против правого фланга группы армий «Север».
16 июля 1941 года Гитлер провёл совещание с участием рейхслейтера Розенберга, рейхсминистра Ламмерса, генерал-фельдмаршала Кейтеля, рейхсмаршала Геринга и заместителя фюрера по партии Бормана. На совещании фюрер заявил:
- Теперь важно не раскрывать своих целей завоевания перед всем миром. Главное, чтобы мы сами знали, чего мы хотим. Мотивировка действий перед миром должна исходить, из тактических соображения. Мы ничего не говорили о своих намерениях, когда завоевали Норвегию, Данию, Голландию и Бельгию. Мы и впредь будем умными и не будем этого делать.
- Нужно снова подчёркивать, что мы были вынуждены занять район, навести там порядок и установить безопасность. Все необходимые меры: расстрелы, выселения и тому подобное мы, несмотря на это осуществим и можем осуществлять. В основном дело сводится к тому, чтобы освоить огромный пирог, с тем, чтобы мы, во-первых овладели им, во-вторых, управляли и, в-третьих, эксплуатировали.
- Империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужого войска. Защиту этого пространства от всяких возможных опасностей берёт на себя Германия.
На вопрос Геринга, какие районы обещаны другим государствам, Гитлер сообщил, что Антонеску хочет получить Бессарабию и Одессу, венграм, туркам и словакам не было дано никаких определённых обязательств. Прибалтика, Крым с прилегающими районами и волжские колонии должны стать областями империи. Бакинская область-немецкой концессией (вечной колонией). Финны хотят получить Восточную Карелию, Кольский полуостров с богатыми никелевыми месторождениями должен отойти к Германии. Гитлер заявил, что хочет сравнять Ленинград с землёй, а затем отдать его финнам. Гигантское пространство должно быть, как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть путём расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд.
- Было принято решение о создании восточного правительственного министерства.
- На совещании Гитлер настаивал на скорейшем создании хорошо спланированной системы, которой могло бы позавидовать даже НКВД, надёжной, беспощадной и работающей круглосуточно, так, чтобы никто, никакой лидер, подобный Сталину, не мог бы возвыситься, прикрывшись флагом подпольного движения, ни к какой части России. Такую личность, если она когда-либо появиться подлежит своевременно распознать и уничтожить. В своей массе русский народ не представляет никакой опасности. Он опасен только потому, что заключает в себе силу, позволяющую создавать, и развивать возможности, заключённые в характере таких личностей.
21 июля 1941 года Гитлер в особом поезде, прибыл на оккупированную советскую территорию, в расположение штаба группы армий «Север», где провёл совещание с командующим генерал-фельдмаршалом Леебом. Фюрер заявил, что необходимо, как можно скорее овладеть Ленинградом и очистить от противника Финский залив, чтобы парализовать русский флот. От этого зависит нормальный подвоз руды из Швеции. Гитлер сказал, что 3-я танковая группа будет снята с московского направления и переброшена на северо-восток для содействия наступлению на Ленинград и чтобы, как можно скорее перерезать железнодорожную линию Москва-Ленинград. Что касается 2-й танковой группы, то она повернёт на юго-восток, и наступление на Москву будет вестись лишь силами пехотных армий группы армий « Центр». Против этого решения фюрера выступили многие командующие армий группы армий «Центр», а также сам командующий фон Бок, Браухич, и Гальдер, который на докладе у Главкома указал на бессмысленность намеченного плана операций. Этот план приведёт к распылению наших сил и приостановке наступления, так как группа фон Бока окажется настолько слабой, что едва ли сможет заменить пехотой подвижные соединения, не говоря уже о том, что они потеряют ударную силу. Начать наступление ранее 10-августа невозможно. 30-июля 1941 года группа армий «Центр» получила (согласованный с фюрером) приказ о прекращении наступления на западном (московском) направлении и переходе здесь к обороне.
4-августа 1941 года Гитлер прилетел в Ново - Борисов, в штаб группы армий «Центр», где провёл совещание. Фюрер в весьма сердечной манере поздравил командование группы армий « Центр» с «беспрецедентным успехом». Совещание началось с доклада фон Бока об обстановке на фронте группы армий:
«Смоленский котёл» доживает последние часы. Значительная часть противника также окружена под Рославлем. Около Ельни русские перешли в атаку и прорвали передовые позиции.
Об обстановке перед фронтом 2-й танковой группы доложил Гудериан, который особо подчеркнул, что для продолжения операции необходимо восполнить потери в личном составе и технике. В случае подвоза необходимого числа новых двигателей можно на 70% восстановить боеспособность танков для ведения глубоких операций. Если танковая группа получит меньше, то сможет проводить лишь ограниченные операции. Гот доложил об обстановке на фронте 3-й танковой группы. Также обратив внимание на необходимость подвоза новых двигателей.
В своём выступлении Гитлер заявил:
- Планы Англии определить в настоящее время невозможно. Они могут высадить десанты и на Пиренейском полуострове, и в западной Африке. Для отражения таких попыток высадки десанта, а также для других целей необходимо держать наготове высокоманёвренные резервы. Для этого служат две танковые дивизии, находящиеся на родине, и вновь формируемые танковые соединения. На оснащение последних идёт основная масса производимых двигателей. Однако мы подумаем, и я надеюсь, что найдём возможность выделить для второй и третьей танковых групп хотя бы четыреста новых двигателей.
Гудериан заметил:
- Только для второй танковой группы требуется их триста. Необходимо также возместить новыми машинами потери, понесённые нашими танковыми частями.
Гитлер, изрядно помявшись, пообещал предоставить 300-двигателей на весь Восточный фронт. А новыми танками будут укомплектованы новые соединения.
Гудериан ответил, что это просто смешная цифра, что перед лицом огромного численного превосходства русских в технике, мы можем не уступать им только в том случае, если наши потери в технике немедленно будут возмещены.
Гитлер ответил:
- Если бы я знал, что та численность русских танков, которую вы приводите, в своей книге верна, я бы никогда не начал эту войну.
Гудериан заметил:
- Дело в том, что по настоянию цензора, в моей книге «Внимание танки», указана цифра в 10- тысяч танков, которая не соответствовала действительности. На самом деле тогда я имел разведывательные сведения о том, что русские имеют уже тогда 17 –тысяч танков, которые я думаю, больше соответствуют действительности.
Гитлер продолжил:
- Для принятия решений о продолжении операций определяющей является задача: лишить противника жизненно важных районов. Первая достижимая цель-Ленинград и русское побережье Балтийского моря в связи с тем, что в этом районе большое число промышленных предприятий, а в самом Ленинграде находится единственный завод по производству сверхтяжёлых танков, а также в связи с необходимостью устранения русского флота на Балтийском море. Мы надеемся достигнуть этой цели к 20 августа. После этого значительная часть войск группы армий «Север» будет передана в распоряжение группы армий «Центр». На юге обстановка в течение последних дней развивалась благоприятно. Там намечается уничтожение крупных сил противника. Противник сильно измотан также в результате предшествующих операций группы армий «Юг» его боеспособность нельзя назвать высокой. Можно предположить, что в ближайшее время русская армия придёт в такое состояние, что не сможет вести крупных операций и сохранить в целости линию фронта. Большие потери противника подтверждаются тем, что он бросает в последнее время в бой свои отборные пролетарские соединения, как видно из докладов генерал-полковника Гудериана о наступлении на Рославль. Сложилось впечатление, что там удался полный прорыв и путь на восток за Рославлем свободен. В целом операции на Восточном фронте развивались до сих пор более удачно, чем это можно было бы ожидать, даже несмотря на то, что мы встретили сопротивление большего количества танков, самолётов, чем то, которые предполагали. Англичане радостно кричат о том, что немецкое наступление остановилось. Надо будет ответить им через нашу прессу и радио, и напомнить об огромных расстояниях, которые нами уже преодолены. Суточные переходы пехоты превосходят всё, что было достигнуто до сих пор. Я даже рассчитывал, что группа армий «Центр», достигнув рубежа Днепр - Западная Двина, временно перейдёт здесь к обороне, однако обстановка так благоприятна, что нужно её быстро осмыслить и принять новое решение. На втором месте по важности для противника стоит юг России, в частности Донецкий бассейн, начиная от района Харькова. Там расположена вся база русской экономики. Овладение этим районом неизбежно привело бы к краху всей экономики русских. Поэтому операция на юго-восточном направлении мне кажется первоочередной, а что касается действий строго на восток, то здесь лучше временно перейти в обороне. Эксперты и специалисты по метеорологии докладывают, что в России период осенних дождей на юге начинается обычно в середине сентября, а в районе Москвы лишь в середине октября. Таким образом, мы успеем, завершив операции на юге, продолжить их в направлении Москвы на восток до наступления дождей.
Командующий группы армий «Центр» фон Бок воспользовался возникшей паузой в выступлении фюрера, чтобы напомнить ему.
- Однако наступление на восток в направлении Москвы будет предпринято против основных сил противника. Разгром этих сил решил бы исход войны. Вместе с тем надо отдавать себе отчёт в том, что для проведения такого решающего наступления его надо тщательно подготовить и питать необходимой техникой и боеприпасами. Дальнейшее наступление группы армий «Центр» я считаю, мой фюрер, опасным и предлагаю в сложившейся обстановке занять прочные позиции, чтобы переждать зиму.
На этом совещании Гитлер не принял окончательного решения. Вопрос о том, в каком направлении сосредоточить главные усилия войск на восточном фронте, остался открытым.
6-августа 1941 года Гитлер провёл совещание в штабе группы армий «Юг». Командующий группы армий « Юг» Рундштедт затронул ряд вопросов, связанных со стратегическими целями войны, в частности был поднят вопрос о значении Москвы. Что группа армий «Центр» будет иметь обеспеченный фланг для нанесения последнего, решающего удара на Москву только после уничтожения противника в Восточной Украине. И нельзя нанести удар на московском направлении раньше, чем будет развязан узел на Украине.
Фюрер заявил:
- Вначале должен быть захвачен Ленинград, для этого используются войска группы Гота. Во - вторую очередь, производится захват восточной части Украины. С этой целью войска группы Гудериана, привлекаются для ликвидации сопротивления противника у Гомеля и Коростеня. И только в последнюю очередь будет предпринято наступление с целью захвата Москвы.
Затем фюреру были доложены успехи операций, проводимых в настоящий момент на фронте группы армий «Юг».
18-августа 1941 года Главком сухопутных войск Браухич представил фюреру предложения о продолжении операций группы армий «Центр», считая, что она достигла полного успеха на своём правом фланге. Главное командование ОКХ пришло к выводу, что войска на Востоке располагают достаточными силами, чтобы группа армий «Север» и «Юг» могли самостоятельно выполнить свои задачи, а группа армий «Центр» одновременно нанести решающий удар на Москву. Но фюрер отверг эти предложения.
21-августа 1941 года Гитлер издал директиву, в которой указал, что предложения о продолжении операций на Востоке Главного командования сухопутных войск от 18.08. расходятся с его планами. Фюрер приказал, что
1. Важнейшей задачей является не захват Москвы, а захват Крыма и блокирование путей подвоза нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда.
2. На юге проведение операций смежными флангами группы армий «Юг и «Центр». Целью этой операции, должно являться не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии, но и полное уничтожение противника.
3.От группы армий «Центр» требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующий операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции, такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5-й русской армии.
4. Захват крымского полуострова имеет первостепенное значение, для обеспечения подвоза нефти из Румынии.
5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финскими войсками, и уничтожение 5-й русской армии создадут предпосылки, и высвободят силы, необходимые для того, чтобы можно было предпринять успешное наступление против группы войск Тимошенко, и разгромить их.
23-августа 1941 года в штабе группы армий «Центр» состоялось совещание, с участием начальника генштаба ОКХ Гальдера, который объявил об окончательном решение фюрера не проводить сейчас никаких операций, ни в направлении Москвы, ни в направлении Ленинграда, а немедленно занять Украину и Крым. Никто из командиров группы армий не сомневался в том, что в результате принятия этого решения, предстоит зимняя кампания. Генерал Гудериан выразил сомнение в способности танковых войск выполнить эту новую задачу, а потом ещё совершить зимний бросок на Москву. Командующий группой армий фон Бок согласился с ним и предложил Гудериану сопровождать Гальдера в Ставку фюрера, чтобы в качестве фронтового генерала, изложить все эти важные факты, в последней попытке заставить Гитлера передумать. Но Главком Браухич, после прибытия Гудериана в Ставку, запретил это делать. Во время совещания у фюрера Гудериан доложил о состоянии дел в танковой группе и когда он закончил Гитлер спросил:
- Как вы полагаете, зная своих солдат, способны ли они сейчас ещё на одно колоссальное усилие?
Гудериан ответил.
- Если поставить перед ними заслуживающую того цель, важность которой понятна всем и каждому, то да.
Гитлер заметил:
- Вы, конечно же, подразумеваете Москву?
Гудериан ответил.
- Да. Раз уж вы сами затронули эту тему, то позвольте мне высказать свои соображения.
Получив согласие фюрера, Гудериан подробно перечислил все пункты, говорящие в пользу наступления на Москву и против наступления на Киев. Гитлер, выслушал Гудериана до конца, не перебивая. Затем он начал говорить и подробно описал те соображения, которые привели его к прямо противоположным выводам. Что сырьё и сельхозпродукты с Украины жизненно необходимы для дальнейшего продолжения войны. Что необходимо нейтрализовать Крым, этот «советский авианосец», угрожающий нефтяным промыслам Румынии, что мои генералы ничего не понимают в экономической стороне войны.
Таким образом, последняя попытка заставить фюрера передумать провалилась.
30-августа 1941 года состоялось совещание Главкома ОКХ Браухича с фюрером, в ходе которого были сделаны выводы о ходе боёв в последние дни. Командование ОКХ посчитало, что фюрер всё- таки передумал. Было дано указание, что войска группы армий «Центр» не предназначаются для проведения операций на юге, а, должны, как можно скорее быть привлечены для операций на московском направлении. Сложилось крайне напряжённое положение на фронте танковой группы Гудериана, который атакуют советские войска. Был отдан приказ о том, чтобы вернуть войска Гудериана на западный берег Двины. Напряжённые отношения сложились также между Гудерианом и Боком, который потребовал отстранения Гудериана от командования, который не захотел расстаться с замыслом о наступлении 47-моторизованного корпуса на юг, и который, по его мнению, находится на пороге победы.
5-сентября 1941 года состоялось совещание у фюрера. На совещании отмечалось:
1. Ленинград. Цель достигнута. Отныне район Ленинграда будет второстепенным театром военных действий. Для полного окружения Ленинграда по внешнему кольцу потребуется 6-7 дивизий.
2. Наступление на войска Тимошенко. Плотно охватить противника. Наступление начать по возможности через 8-10 дней. Задача окружить и уничтожить. Из района Ленинграда перебросить на юг одну танковую и две моторизованные дивизии.
3.Сражение на юге. 1-й танковой группе наступать на северо-запад, 2-й танковой группе на юг к реке Суна. В дальнейшем они совместными усилиями нанесут удар в тыл вражеской группировки. После этого эти силы следует перебросить на север для удара по войскам Тимошенко. Таким образом, будут созданы предпосылки для проведения решающей операции на Москву. Таким образом, Москва вновь стала важнейшей целью наступления. В сентябре погиб командующий 11-й армии генерал-полковник Шоберг, самолёт которого при посадке попал на минное заграждение. Его преемником стал генерал Манштейн.
1-я и 2-я танковые группы 15.09. полностью соединились, замкнув кольцо окружения советских войск восточнее Киева. В плен было взято: 665 тысяч человек.
19 сентября немецкие войска захватили Киев и Полтаву. 30-сентября 1941 года началось наступление немецких войск на московском направлении.
1-2. 22 июня 1941 года немецкие войска внезапно перешли границу советского союза. Войска первого эшелона военных округов, войска прикрытия государственной границы Красной Армии, подверглись сокрушительным ударам, неся большие потери в людях и технике, особенно в Западном военном округе. После получения известия о нападении германских войск, нарком обороны СССР Тимошенко приказал начальнику генерального штаба Жукову позвонить Сталину. Узнав о нападении германских войск, Сталин приказал:
- Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскрёбышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.
В 4 часа 30 минут утра все члены Политбюро были в сборе в Кремле. Сталин в своём кабинете сидел за столом и держал в руке трубку набитую табаком.
- Надо срочно позвонить в германское посольство.
В посольстве Германии ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла, было поручено Молотову.
После того, как Молотов вернулся в кабинет Сталина и ознакомил членов политбюро с заявлением германского правительства об объявлении войны, Сталин опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная пауза. Затянувшееся молчание нарушил Жуков:
- Я предлагаю немедленно обрушиться всеми имеющимися силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
- Не удержать, а уничтожить, - уточнил Тимошенко.
- Давайте директиву,- сказал Сталин.
Директива была передана в войска. Кто-то из членов политбюро сказал, что надо бы выступить по радио, объявив народу о нападении Германии и призвать к отпору врагу. Все смотрели на Сталина. Молотов сказал, что выступать по радио должен, безусловно, Сталин, который на это ничего не ответил и долго прохаживался по кабинету. Наконец Сталин заметил, что ему ещё рано выступать в первый же день, будут другие ещё возможности, а сегодня пусть выступит Молотов. Потом продолжая ходить по кабинету и как бы ни к кому, не обращаясь, стал рассуждать о том, что произошло.
- Не хватило нам времени, просчитались мы именно в подсчёте времени, не успели осуществить всё необходимое для отражения врага. Вот мы - то договор соблюдали, а они немцы, Гитлер, так вероломно с нами обошлись, нарушили договор. Ну, что - же от них ждать? У них свои понятия о порядочности и честности. Мы их считали честными, вот ещё и поэтому просчитались, а они оказались коварными. Ну, ничего, Гитлер за это жестоко поплатится. Мы ему докажем, что он просчитался, мы уничтожим его. Гесс прилетел в Англию, несомненно, для сговора с Черчиллем, и если он добился каких-то гарантий со-стороны англичан, то те не откроют второго фронта на западе, чем развяжут Гитлеру руки для действий на востоке. Но если даже такой сговор и состоялся, всё равно найдутся у нас и другие союзники на западе. Англия-это ещё не всё. Нелегко нам придётся, очень нелегко, но выстоять надо, другого выхода у нас нет.
После этого был согласован текст выступления Молотова по радио, причём известные слова: «Наше дело правое», «Враг будет разбит. Победа будет за нами», Сталин сам продиктовал Молотову. После выступления Молотова по радио и после того, как Молотов вернулся в кабинет Сталина, тот сказал:
- Вот видишь, как хорошо получилось, правильно, что выступил сегодня ты. Я звонил сейчас командующим фронтами, они не знают даже точной обстановки, поэтому мне просто нельзя было сегодня выступать, будет ещё время и повод, и мне придётся выступать не раз. А эти наши командующие, там впереди, видно растерялись, Просто удивительно, что такие крупные военноначальники и вдруг растерялись, не знают, что им делать. У них есть свои определённые обязанности, и они должны их выполнять, не дожидаясь каких-то наших распоряжений. Даже если бы не было никаких наших директив, они должны были бы сами отражать врага, на то они и армия.
Первый заместитель начальника генерального штаба Ватутин доложил, что немецкие войска после сильного авиационного удара и артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направления перешли в наступление, сосредоточивая усилия мощных танковых групп на стыках фронтов. В тяжёлом положении находится войска: 11-й, 8-й армий Северо-Западного фронта. Тяжело приходится левофланговой 4-й армии Западного фронта, принявший на себя главный удар танковой группы противника. Тяжёлые бои ведут войска Юго-Западного фронта. В соответствие с директивой Генштаба, с 17-июня началось выдвижение пяти стрелковых корпусов второго эшелона к государственной границе. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью.
В 13-часов Сталин позвонил начальнику генерального штаба Жукову.
- Наши командующие фронтами и армиями не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт, в качестве представителя Ставки Главного командования. На Западный фронт пошлём маршала Шапошникова и маршала Кулика. Генерал армии Мерецков отправлен на Северный фронт. Вам надо немедленно вылететь в Киев и оттуда вместе с Хрущёвым выехать в штаб фронта в Тернополь.
- А кто же будет осуществлять руководство генеральным штабом в такой сложной обстановке?- спросил Жуков.
- Оставьте за себя Ватутина,- ответил Сталин.- Добавив с некоторым раздражением. - Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдёмся.
В конце дня Ватутин вновь доложил Сталину о положении дел на фронтах.
- Несмотря на принятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках, и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного округа понесла очень большие потери. Генштаб и нарком обороны не могут связаться с командующими фронтами генерал-полковником Кузнецовым и генералом армии Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие. По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укреплений и частично в 15-20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи.
Сталин приказал направить в войска директиву №3 наркома обороны, о контрнаступлении с задачей разгрома противника на всех главнейших направлениях. На возражение Ватутина, что Генштаб пока не имеет точных данных, какими силами противник наносит свои удары, а в таких условиях данная директива преждевременна. Сталин ответил, что сейчас главное не дать противнику выйти на оперативный простор, а сделать это можно только путём контрнаступления, в первую очередь против его сильных танковых групп, которые необходимо остановить любой ценой.
Таким образом, несмотря на возражения Генштаба, в войска была направлена директива №3. Эта директива вызвала резкое возражение командующих и начальников штабов фронтов, особенно Западного и Юго-Западного.
На Юго-Западном фронте командующий, генерал-полковник Кирпанос к контрнаступлению привлёк: 4-й мехкорпус Власова(892-танка),8-й мехкорпус Рябышева(858-танков),9-мехкорпус Рокоссовского(258-танков),15-й мехкорпус Карпезо(733-танка),19-й мехкорпус Фекленко(458-танков),22-й мехкорпус Кондрусёва(647-танков). Всего: 3836-танков и три стрелковых корпуса. Мехкорпуса были укомплектованы преимущественно учебно-боевыми машинами, израсходовавших большую часть моторесурсов. Так как эти танки были сняты с производства, запасные части для них в округа почти не поступали. Предполагалось, что на этих машинах личный состав будет тренироваться до поступления новых танков КВ, Т-34 и бронеавтомобилей. Не хватало автотранспорта. Пехота в мехкорпусах, считавшаяся моторизованной могла передвигаться только пешим порядком, а значительная часть дивизионной и корпусной артиллерии оказалась без средств тяги. К условленному времени все войска сосредоточить не удалось. Командованием фронта было решено, не ожидая полного сосредоточения мехкорпусов начать контрнаступление 24- июня. В результате развернулось встречное сражение между наступавшими войсками немецкой 1-й танковой группы и механизированными, и стрелковыми корпусами Юго-Западного фронта. Немецкие войска были остановлены, завязалось крупное танковое сражение первого начального периода войны.
Начальник генштаба Жуков был недоволен действиями командования Юго-Западного фронта. Он считал, что много внимания уделяется решению второстепенных задач и слишком медленно идёт сосредоточение мехкорпусов. А нужно определить главную опасность и против неё сосредоточить основные усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизированные группировки противника, глубоко вклинившиеся, вглубь обороны войск фронта. Поэтому основные силы фронта при поддержке всей авиации должны быть брошены именно на эти направления. Только так можно добиться перелома в ходе пограничного сражения. Жуков считал ошибкой, что Кирпанос, позволил командующему 6-й армии Музыченко оттянуть 4-й МК с правого фланга армии, где немецкие войска наносили главный удар, на левый, и ввести его в бой на этом второстепенном направлении.
26-июня1941 года 8-й мехкорпус продвинулся на 10-километров, захватил большие немецкие обозы, и подошёл к Берестечко. 15-мехкорпус, не смог поддержать этот удар, с трудом отражая атаки немецких войск. Был тяжело ранен командир корпуса генерал Карпезо. 19-й мехкорпус обошёл г. Дубно с севера и разгромил две колонны противника из танков и автомашин, взяв в плен до 80-солдат и офицеров. 9-й и 22-й мехкорпуса нанесли удар в направлении Дубно. Войска 9-го МК атаковали располагавшиеся на привале моторизованные части 13-й немецкой дивизии и нанесли им большой урон, захватив пленных и много трофеев. 22-й МК был сам атакован большими силами и отброшен на северо-восток от Луцка. Командир мехкорпуса генерал Кондрусёв был убит. Командир 9-го МК Рокоссовский, учитывая, что мехкорпус был укомплектован танками только на треть, и в основном учебными, и устаревшими Т-26 и БТ-5, решил встретить немцев в обороне, используя свою главную ударную силу артиллерийский полк, вооружённый 85-мм противотанковыми пушками. В результате немецкие войска, которые двигались по шоссе Луцк - Ровно понесли большие потери и были отброшены. Войска 19-го МК отбросили 11-ю немецкую танковую дивизию до 30-км к западу и вступили в северную часть города Дубно, захватив много танков, бронетранспортёров и около 100- брошенных мотоциклов противника.
Командование Юго-Западного фронта приняло решение 8-му МК повернуть на северо-восток и наступать прямо на Дубно в надежде, что если этот мехкорпус соединиться с 9-м и 11-м мехкорпусами, то немецкие войска окажутся в западне, а 15-му МК наступать на Берестечко. Войска 8-го МК ворвались в город Дубно. Но 19-му МК штабом 5-й армии было приказано отходить на Ровно. Что послужило основанием, для отдачи такого странного приказа? 26- и 27-го июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко врезались в оба фланга немецкой группировки. Но отсутствие связи между мехкорпусами и взаимная не осведомлённость, отсутствие постоянной надёжной связи между высшими штабами (штабом фронта и штабом 5-й армии), руководящими контрударом, не позволили довести дело до логического конца и использовать в полной мере успех войск Юго-Западного фронта.
6-июля 1941 года 15-й МК выбил немецкие войска из Тернополя. Решением Ставки Главного командования 4-й,8-й и 15-й мехкорпуса были выведены в резерв Ставки на доформирование. 19-й МК и 7-й МК попали под удар главных сил танковой группы Клейста. Ставка главного командования передала 16-й МК 6-й армии. Этим войскам удалось, задержать на целую неделю, главные силы танковой группы Клейста.
Таким образом, эти контрудары не привели к разгрому 1-й танковой группы противника, но вынудили немецкое командование вместо наступления на Киев повернуть её основные силы для отражения контрударов с севера и преждевременно использовать свои резервы. Советское командование Юго-Западного фронта выиграло время для отвода войск и подготовке обороны на подступах к Киеву.
На Северо-Западном фронте (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов), на Шауляйском направлении 23-25 июня был нанесён контрудар силами 3-го и 12-МК. При выдвижении на исходное положение, советские войска 12-МК Шестопалова подверглись ударам авиации и понесли потери. 28-я танковая дивизия (250-танков) Черняховского из-за недостатка горючего вынуждена была остановиться, всё топливо было передано 55-му танковому полку, который атаковал части противника, была разгромлена колонна противника и артиллерийская батарея, но потеряв 13-танков полк отошёл на 6-км, к северу. 3-й мехкорпус Куркина (672-танка) нанёс успешный удар, уничтожив до 40- танков и 40-орудий противника, но командующий фронтом принял решение 3-му МК, оставив 2-ю танковую дивизию, возвратится в 11-ю армию. 2-я танковая дивизия была окружена, отсутствовало горючее и боеприпасы. Командир дивизии генерал-майор Солянкин погиб в бою. Взорвав оставшиеся танки, отдельным группам удалось вырваться из окружения. В результате этого контрудара, поддержанного авиацией 1-го корпуса дальнебомбардировочной авиации, наступление противника было задержано, но остановить продвижение немецких войск не удалось. Причина этого в серьёзных недостатках в организации контрудара, в неверии прежде всего командования фронтом в том, что с помощью этого контрудара можно серьёзно изменить обстановку на всём фронте в пользу советских войск. Танковые дивизии наступали в разных направлениях, поодиночке, без связи и организации взаимодействия между собой, разведка и обеспечение горючим и боеприпасами были организованы плохо. Кроме того, командование фронта не использовало 1-й МК (1239-танков) в нанесении этих контрударов, оставив его в резерве. Более того, этот мехкорпус был «разодран», и действовал на разных направлениях, потеряв свою ударную силу.
26-июня для усиления Северо-Западного фронта, из Московского военного округа, был переброшен 21-й МК генерала Лелюшенко(98-танков БТ-7 и Т-26), перед которым нарком обороны маршал Тимошенко, поставил задачу занять оборону по западной Двине, и не допустить захвата Даугавпилса. В результате противник был задержан у этого города до 2июля. 5-июля 21-й МК получил приказ о выводе в резерв фронта для пополнения, потеряв половину танков.
На Западном фронте (командующий генерал армии Павлов), для нанесения контрудара привлёк 6-й МК Хицкевича, 11-й МК Мостовенко,6-й кавалерийский корпус Никитенко и часть сил 3-й армии генерал-лейтенанта Кузнецова. Но все войска сосредоточить вовремя не удалось и одновременного удара не получилось, и задержать немецкие войска не удалось.
6-йМК (1131-танк) Хицкевича пытался нанести удар южнее Гродно, потеснил немецкие части, но был остановлен авиацией противника, попал в окружение и был полностью разгромлен. Погиб командир мехкорпуса генерал Хицкевич.
Войска 20-го МК Никитина, который входил в состав 13-й армии, рассеяли и уничтожили колонну немецких войск, которые продвигались к Минску, а затем уничтожили немецкий диверсионный отряд, а также группу пьяных фашистов, которые преждевременно начали отмечать свою «победу», в одном из ресторанов города. Но к Минску прорвались части 47-го моторизованного корпуса немецких войск. 26-я танковая дивизия генерала Обухова пыталась их задержать и уничтожила передовой батальон, но потеряла все свои танки.
6-июля-5-й МК Алексеенко (16-й армии, переданной из Юго-Западного фронта) и 7-й МК Виноградова( 20-й армии, переданной из резерва Ставки ГК), во взаимодействии со стрелковыми соединениями 20-й армии (Ремезова), переданной из резерва Ставки ГК, нанёс контрудар в направлении Сенно, Лепель, отбросив немецкие войска на 30-40-км. Но мехкорпуса были вынуждены вести боевые действия в отсутствие авиационного прикрытия, и несли большие потери от авиации противника. Войскам Западного фронта было приказано отходить на рубеж укреплённых районов на старой границе.
24-июня 1941 года Сталин вызвал в Кремль начальника Главного артиллерийского управления генерала Яковлева, который только 22 июня был назначен на эту должность, а до этого был начальником артиллерии Киевского особого военного округа. В кабинете Сталина находились члены политбюро и некоторые военноначальники, в частности нарком обороны Тимошенко.
Сталин спросил:
- Как у вас идут дела?
Яковлев ответил, что пока для него всё ново, но он старается поскорее познакомиться с большим ведомством, которое ему доверили, не скрывая, что есть много неясного в обеспечении войск, данные поступают разноречивые. Что сейчас он устанавливает связь с промышленностью и ждёт резкого повышения поставок в соответствии с требованием военного времени. Что он чувствует, что ему нужна авторитетная помощь кого-либо из членов правительства, так как руководство генштаба сейчас целиком занято оперативной обстановкой, а он ещё не знает, как быть с заказами на вооружение и боеприпасы.
Сталин выслушал его спокойно и пожелал поскорее войти в дела ГАУ, подчеркнув, что нужно быть внимательным и по-хозяйски подходить к заявкам, и обещал подумать о всех просьбах Яковлева, добавив:
-У нас в армии много чинов. А вы военные, привыкли и обязаны подчиняться старшим по званию. Как бы не получилось так, что всё, что у вас есть, растащат по частям. Поэтому впредь отпуск вооружения и боеприпасов производить только с моего ведома, - при этом Сталин, медленно поводя пальцем в воздухе, добавил:
-Вы отвечаете перед нами за то, чтобы вооружение, поставляемое в войска, было по своим характеристикам не хуже, а лучше, чем у врага. Вы заказчик. Кроме того, у вас есть квалифицированные военные инженеры, испытательные полигоны. Испытывайте, дорабатывайте. Но давайте лучшее. Конечно, наркомы и конструкторы тоже отвечают за качество. Это само собой. Но окончательное заключение всё же ваше ГАУ. Вы отвечаете за выполнение промышленностью планов поставок, для этого у вас есть грамотная военная приёмка. Следовательно, если у промышленности появились признаки невыполнения утверждённого правительством плана, а вы вовремя через наркомов не приняли должных мер (а в случае, если и приняли, но это не помогло, а вы своевременно не обратились за помощью к правительству), значит именно вы будете виноваты в срыве плана. Наркомы и директора заводов, конечно, то же ответят. Но в первую очередь вы, ГАУ потому, что оказались безвольным заказчиком. Вы также отвечаете за правильность составления предложений по распределению фронтам вооружения и боеприпасов, за своевременную, после утверждения мною плана, их поставку. Перевозки осуществляет наркомат путей сообщения и тыл Красной Армии. Но вы должны, это конечно контролировать и вовремя принимать меры к доставке фронтам транспортов в срок.
26 июня 1941 года Сталин приказал сформировать Резервный фронт, в состав которого были включены: 19, 20, 21 и 22-армии. К этому времени сложилась сложная обстановка на Западном фронте. Командующий фронтом генерал армии Павлов, не зная точно положение в приданных фронту армиях, не имея полного представления о прорвавшихся бронетанковых группировках противника, часто принимал решения, не отвечающие обстановке. Сталин позвонил начальнику генштаба Жукову, который в это время находился на командном пункте Юго-Западного фронта.
-На Западном фронте сложилось тяжёлое положение. Противник подошёл к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
Вечером 26 июня Жуков прибыл в Москву и прямо с аэродрома отправился в Кремль. В кабинете Сталина стояли на вытяжку нарком обороны Тимошенко и первый заместитель начальника генштаба Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся с покрасневшими от бессонницы глазами. Сталин был не в лучшем состоянии. Поздоровавшись он раздражённо сказал.
-Не могу понять путаных предложений наркома и вашего зама. Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившейся обстановке,- и бросил на стол карту западного фронта.
Тимошенко, Жуков и Ватутин вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел на Западном фронте. 3-й и 2-й танковым группам немецких войск удалось прорвать оборону Западного фронта на его флангах, соединиться западнее Минска и окружить войска 10-й армии Голубева и 3-й армии Кузнецова. Обсудив положение Тимошенко, Жуков и Ватутин ничего лучшего не смогли предложить, как немедленно приказать войскам занять оборону на рубеже Западная Двина - Полоцк-Витебск-Орша-Могилёв-Мозырь и для обороны на этом рубеже использовать 13, 19, 20, 21, 22-армии. Кроме того, следовало срочно подготовить оборону на тыловом рубеже, силами 24 и 28-армий резерва Ставки ГК. Помимо этого предлагалось срочно сформировать ещё 2-3 армии за счёт дивизий Московского ополчения. Все эти предложения были Сталиным утверждены.
28-июня 1941 года немецкие войска захватили Минск. Сталин позвонил наркому обороны Тимошенко и спросил:
-Что под Минском? Как там дела?
У Тимошенко не хватило духу доложить Сталину о том, что Минск сдан, он ещё надеялся, что положение будет восстановлено, поэтому ответил неопределённо.
-Я не могу сейчас доложить товарищ Сталин.
-А вы обязаны постоянно знать все детали, товарищ Тимошенко, и держать нас в курсе событий,-перебил его Сталин и положил трубку.
В это время в кабинете Сталина находились Молотов, Маленков, и Берия. После некоторого молчания, Сталин сказал.
-Не нравится мне это их поведение. А может быть, мы сейчас поедем в Генштаб и сами посмотрим карты и донесения с фронтов?
Через несколько минут Сталин и члены политбюро уже входили в кабинет наркома обороны, в котором в это время находились Тимошенко, Жуков, Ватутин и другие генералы, и офицеры Генштаба. Они стояли около нескольких больших столов, на которых были разложены карты с обстановкой на фронтах. Появление Сталина и других членов политбюро было настолько неожиданным, что все просто остолбенели. Первым пришёл в себя нарком обороны Тимошенко, как и положено в таких случаях он подошёл к Сталину с рапортом.
-Товарищ Сталин, руководство наркомата обороны и Генштаб изучают обстановку на фронтах и вырабатывают очередные решения.
Cталин, ничего не ответил, и медленно пошёл вдоль стола с картами. В кабинете наркома обороны остались Тимошенко, Жуков и Ватутин, остальные работники наркомата и генштаба удалились. Сталин долго разглядывал карты Западного фронта, потом повернувшись к присутствующим и явно еле сдерживая себя, сказал.
- Ну, мы ждём, докладывайте, объясняйте обстановку.
Тимошенко стал сбивчиво докладывать.
-Товарищ Сталин, мы ещё не успели обобщить поступившие материалы. Многое не ясно. Есть противоречивые сведения. Я не готов к докладу.
Сталин сорвался.
-Вы просто боитесь сообщить нам правду. Потеряли Белоруссию, а теперь хотите поставить наш народ перед фактами новых провалов? Что делается на Украине? Что в Прибалтике? Вы управляете фронтами или Генштаб только регистрирует потери?
Начальник генштаба Жуков желая разрядить обстановку, обратился к Сталину:
-Разрешите нам продолжить работу.
Берия иронически заметил.
-Может, мы мешаем вам?
Обстановка на фронтах критическая. От нас ждут указаний,- ответил Жуков ни к кому не обращаясь, а затем взглянув Берии в глаза с некоторым вызовом спросил.-Может быть, вы сумеете дать эти указания?
-Если партия поручит, дадим,-отрезал Берия.
-Это если поручит. А пока дело поручено нам, - твёрдо заявил Жуков.
Повернувшись к Сталину, Жуков сказал.
-Простите меня за резкость товарищ Сталин. Мы разберёмся и сами приедем в Кремль.
Тимошенко добавил.
- Товарищ Сталин, мы обязаны в первую очередь думать, как помочь фронтам, а потом уже информировать вас.
Сталин ответил.
- Во-первых, вы делаете грубую ошибку, что отделяете себя от нас. А во-вторых, о помощи фронтам, об овладении обстановкой нам теперь надо думать всем вместе. Потом обращаясь к своим спутникам добавил.
-Пойдёмте товарищи, мы, кажется действительно появились здесь не вовремя.
В этот день Сталин дважды приезжал в генштаб и наркомат обороны, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на Западном стратегическом направлении.
30-июня 1941 года командующий Западным фронтом генерал армии Павлов был отозван в Москву, отстранён от командования, предан суду и расстрелян. Вместе с ним были преданы суду и расстреляны начальник штаба фронта генерал Климовских, начальник войск связи генерал Григорьев, начальник артиллерии генерал Клич, командующий 4-й армии генерал-майор Коробков, командир 41-го СК Северо-Западного фронта генерал-майор Косубуцкий. В этот же день был создан Государственный комитет обороны, во - главе со Сталиным. Командующим Западным фронтом был назначен маршал Тимошенко, его заместителем генерал-лейтенант Ерёменко. В состав Западного фронта были включены армии резервного фронта.
3-июля 1941 года по радио выступил Сталин:
«…Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущими под игом германского фашизма. В этой великой войне, мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки. Наша война за свободу нашего Отечества сольётся с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов».
10-июля 1941 года Государственный комитет обороны принял постановление о преобразовании Ставки ГК и создании главных командований Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. Главнокомандующим
войсками Северо-Западного направления был назначен маршал Ворошилов, с подчинением ему Северного и Северо-Западного фронтов. Главнокомандующим войсками Западного направления был назначен маршал Тимошенко, с подчинением ему войск Западного фронта. Главнокомандующим войсками Юго-Западного направления был назначен маршал Будённый, с подчинением ему Юго-Западного и Южного фронтов. Первый заместитель начальника генштаба генерал Ватутин был назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Ставка Главного командования преобразовалась в Ставку Верховного командования, во - главе со Сталиным. Резервные армии подчинялись Ставке ВК. Указывалось, что за самовольный отход виновные командиры будут караться расстрелом.
14-июля 1941 года-в связи с неудачным ходом сражений под Смоленском был организован новый фронт Резервных армий в составе: 29, 30, 24, 28, 31- армий, под командованием генерал-лейтенанта Богданова, из которого потом большинство армий было передано Западному фронту. На Западном фронте были созданы 5-армиейских групп, куда были переданы 20-дивизий из армий резервного фронта. Немецкие войска захватили Рославль и Ельню.
16-июля 1941 года -немецкие войска овладели южной частью Смоленска. Это было тяжело воспринято Сталиным. Он не разрешил Совинформбюро до особого распоряжения оповестить население страны о сдаче южной части Смоленска и потребовал от маршала Тимошенко любой ценой вернуть город полностью. Но это сделать не удалось.
19-июля 1941 год -Сталин был назначен народным комиссаром обороны.
24-июля 1941 года-Ставка ВК образовала Центральный фронт, включив в его состав войска 4, 13 и 21-армий Западного фронта, под командованием генерал-полковника Ф. И. Кузнецова. Командующим Северо-Западным фронтом был назначен генерал-майор Собенников.
29-июля 1941 года - советские войска по приказу маршала Тимошенко оставили Смоленск.
Во время доклада у Сталина, в кабинете которого находились член политбюро Маленков и начальник Политического управления Красной Армии Мехлис, начальник Генштаба Жуков подробно доложил об обстановке на фронтах. Сталин слушал внимательно, слегка наклонившись разглядывал карты и все мелкие подписи на них.
-Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?-бросил реплику Мехлис.
-Мне не известны планы, по которым будут действовать немецкие войска, -ответил Жуков, -но, исходя из анализа обстановки они могут действовать именно так, а не иначе. Наши предложения основаны на анализе состояния и дислокации немецких войск и прежде всего бронетанковых и моторизованных групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях.
-Продолжайте докладывать, -сказал Сталин.
-На московском стратегическом направлении немцы в ближайшее время не смогут вести наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. У них нет здесь крупных стратегических резервов, для обеспечения правого и левого крыла группы армий «Центр». На Ленинградском направлении без дополнительных сил не смогут начать операции по захвату Ленинграда и соединению с финами. На Украине главные сражения могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышла главная группировка бронетанковых войск противника группы армий «Юг». Наиболее слабым и опасным участком наших фронтов является Центральный фронт. Армии, прикрывающие направление на Умечу, Гомель очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим и ударить во-фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающие район Киева.
-Что вы предлагаете?-спросил Сталин.
-Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трёх армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счёт западного направления, другую за счёт Юго-Западного фронта, третью из резерва Ставки. Поставить во главе фронта другого более опытного и энергичного командующего. Кузнецов недостаточно подготовлен, он не сумел твёрдо управлять войсками фронта в начале войны в Прибалтике. Конкретно предлагаю на должность командующего Ватутина бывшего моего первого заместителя.
-Ватутин мне будет нужен возразил Сталин. –Вы что же считаете возможным ослабить направление на Москву?
-Нет не считаю. Противник здесь, по нашему мнению вперёд пока не двинется. А через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока на менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе танковую. Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление.
- А Дальний Восток отдадим японцам,- съязвил Мехлис.
Жуков, на реплику Мехлиса, ничего не ответил.
- Юго-Западный фронт необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.
- А, как же Киев? - спросил Сталин.
-Киев придётся оставить, -ответил Жуков. –На западном направлении нужно немедленно организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Так как этот плацдарм противник может использовать у удобное для них время для удара на Москву.
- Какие там ещё контрудары, что за чепуха?- вспылил Сталин. –Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?
-Если вы считаете, что начальник генштаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника генштаба и послать на фронт. Там я видимо принесу больше пользы Родине, - ответил Жуков.
-Вы не горячитесь,-сказал Сталин.- Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся.
-Я имею свою точку зрения на обстановку и способы ведения войны и доложил её так, как думаю я и генштаб,- заявил Жуков.
-Идите, работайте, мы тут посоветуемся и тогда вызовем вас.
Минут через сорок, Жукова вновь вызвали к Верховному.
-Вот что,-сказал Сталин, -мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника генштаба. Начальником генштаба назначен Шапошников. Правда у него со здоровьем не всё в порядке, но ничего, мы ему поможем.
-Куда прикажите мне отправиться?
-А куда бы вы хотели?
-Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом.
- Не горячитесь, не горячитесь. Вы вот говорили об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим резервным фронтом. Когда вы можете выехать?
- Через час.
- В генштаб скоро прибудет Шапошников, сдайте ему дела и выезжайте. Имейте в виду, вы остаётесь членом Ставки, - сказал Сталин.
21-июля 1941 года – Тимошенко и Жуков были вызваны в Москву. На совещании в Кремле рассматривалось обращение члена Военного Совета Западного фронта Булганина к Сталину с предложением отстранить маршала Тимошенко от должности Главкома Западного направления и командующего Западным фронтом, считая его виновным во – всех последних неудачах фронта, а на его место назначить Ерёменко. В кабинете Сталина присутствовали все члены политбюро. Cталин, был одет в старую куртку, стоял посередине кабинета, и держал погасшую трубку в руке.
-Вот что, - сказал Сталин, - политбюро обсудило деятельность Тимошенко на посту командующего Западным фронтом и решило освободить его от обязанностей. Есть предложение на эту должность назначить Жукова.
- Что думаете вы? –спросил Сталин, обращаясь к Жукову и Тимошенко.
Тимошенко молчал.
-Товарищ Сталин, -ответил Жуков,-частая смена командующих фронтами тяжело отражается на ходе операций. Командующие, не успев войти в курс дела, вынуждены вести тяжелейшие сражения. Маршал Тимошенко командует фронтом менее четырёх недель. В ходе Смоленского сражения хорошо узнал войска, увидел, на что они способны. Он сделал всё, что можно было сделать на его месте, и почти на месяц задержал противника в районе Смоленска. Думаю, что никто другой большего не сделал бы. Войска верят в Тимошенко, а это главное. Я считаю, что сейчас освободить его от командования фронтом несправедливо и нецелесообразно.
- А, что пожалуй правильно,- вмешался Калинин.
Cталин, не спеша раскурил трубку, внимательно посмотрел на других членов политбюро, и сказал.
- Может быть согласимся с Жуковым.
-Вы правы товарищ Сталин, -раздались голоса.-Тимошенко может ещё выправить положение.
Тимошенко было приказано немедленно выехать на фронт.
1-августа 1941 года –начальником Оперативного управления и заместителем начальника генштаба был назначен генерал-майор Василевский.
8-августа 1941 года –авиация Балтийского флота приступила к бомбёжкам Берлина. В этот - же день Сталин был назначен Верховным Главнокомандующим Вооружёнными силами СССР.
В это время обострилось положение на юге. Не удалось избежать окружения значительной части соединений 6-й и 12-й армий. Попал в плен, командующий 6-й армии генерал-лейтенант Музыченко и командующий 12-й армии генерал-майор Понеделин. 9-я армия вела бои в полуокружённом состоянии. Немецким войскам удалось прорваться в пригороды Киева. Сталин вызвал по прямому проводу командующего Юго-Западным фронтом Кирпаноса. Телеграфный аппарат выстукивал слова Сталина:
-До нас дошли сведения, что фронт решил с лёгким сердцем сдать Киев, якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?
Кирпанос передал:
-Вам доложено неверно. Мы будем держать его. Однако, резервов у нас на этом направлении нет.
Сталин посоветовал высвободить резервы за счёт 26-й армии. Он закончил разговор следующими словами:
«Комитет обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева».
В это же время против Центрального фронта перешли в наступление войска 2-й немецкой армии и 2-й танковой группы. Советские войска вынуждены были отходить.
16-августа 1941 года-Ставка ВГК приняла решение образовать Брянский фронт, между Резервным и Центральным фронтом. Командующим Брянским фронтом был назначен генерал-лейтенант Ерёменко, которого тепло и радушно принял Сталин, поинтересовался о его впечатлениях о противнике, мнение об основных причинах серьёзных неудач Красной Армии на фронте.
- Враг безусловно очень силён товарищ Сталин и сильнее чем мы ожидали, но бить его конечно можно, а порой не так-то уж и сложно. Надо лишь уметь это делать. Спесь врага за последнее время стала далеко не той, какой была в первые недели войны, - ответил Ерёменко.
Сталин обрисовав общую обстановку на советско-германском фронте заметил,
-Вероятнее всего противник и в дальнейшем свои основные усилия направит на взятие Москвы, нанося главные удары крупными танковыми группировками на флангах, с севера-через Калинин, и с юга-через Брянск и Орёл. Для этой цели фашисты на брянском направлении в качестве основной ударной группировки держат 2-ю танковую группу Гудериана. Это направление для нас является сейчас наиболее опасным ещё и потому, что оно прикрывается растянутым на большом участке и слабым по своему составу Центральным фронтом. Хотя возможность использования группы Гудериана для флангового удара по правофланговым войскам Юго-Западного фронта маловероятна, но опасаться этого всё - же надо. Исходя из всего этого, основная и обязательная задача Брянского фронта состоит в том, чтобы не только надёжно прикрыть брянское направление, но и во что бы то ни стало своевременно разбить главные силы Гудериана. Вам выделяется 50-я армия Петрова, 13-я армия Голубева, а две бригады 4-го ВДК, три стрелковые и одна кавалерийская дивизии будут находиться в резерве фронта.
В заключении беседы Ерёменко уверенно заявил Верховному, что в ближайшие дни безусловно разгромит Гудериана. Эта уверенность очень понравилась Сталину, который бросил вслед выходившему из его кабинета генералу.
- Вот тот человек, который нам нужен, в этих сложных условиях.
Но очень быстро в Ставке и Генштабе поняли, что Ерёменко явно поторопился со своими заверениями.
19-августа 1941 года - Жуков по «ВЧ» позвонил Сталину и доложил о необходимости быстрейшего отвода всех войск правого крыла Юго-Западного фронта за реку Днепр. Но Сталин сказал, что он только что вновь советовался с Хрущёвым и Кирпаносом и те убедили его в том, что Киев пока ни при каких обстоятельствах оставлять не следует. Он и сам убеждён в том, что противник если и не будет разбит Брянским фронтом, то, во всяком случае будет задержан.
23-августа 1941 года – Северный фронт был разделён на два фронта: Ленинградский и Карельский. Командующим Ленинградским фронтом был назначен генерал-лейтенант М. М. Попов. Командующим Карельским фронтом был назначен генерал-лейтенант В.А. Фролов.
К этому времени 2-я полевая армия и 2-я танковая группа немецких войск глубоко вклинились между Брянским и Центральным фронтами, создав угрозу флангу и тылу Юго-Западного фронта. Все попытки войск Брянского фронта остановить продвижение противника ударами во фланг не принесли успеха. Ставка ВГК приняла решение с 26-августа упразднить Центральный фронт, а его войска передать Брянскому фронту. Командующий Центральным фронтом Ефремов был назначен заместителем командующего Брянским фронтом.
27-августа 1941 года-Ставка ВГК, приняла решение провести против 2-й танковой группы противника воздушную операцию, с участием 450-самолётов.
30-августа 1941 года-в адрес командующего Брянским фронтом Ерёменко была направлена директива, которая обязывала войска Брянского фронта, перейти в наступление, и уничтожить танковую группу Гудериана. Но на деле попытки фронта выполнить эту директиву оказались безуспешными. Воздушная операция также не принесла успеха.
2-сентября 1941 года – Сталин направил указание командующему Брянским фронтом Ерёменко:
«Ставка ВГК всё же не довольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника.. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощипали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во - взаимодействии с авиацией, вышибли противника из района Стародуба, Почеп и разгромили его по настоящему. Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает Петрову оставаться на месте и всеми соединёнными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и его группа должна быть разбита вдребезги. Пока это не сделано все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждём ваших сообщений о разгроме группы Гудериана.»
Но несмотря на все усилия действия Брянского фронта оказались малоэффективными. Сам же командующий фронтом Ерёменко получил ранение и попал в один из госпиталей Москвы, где его посетил Сталин.
В августе 1941 года, когда шло укомплектование вооружением заново формировавшихся стрелковых бригад и дивизий, в Ставке возник вопрос о сроках готовности некоторых из них. Начальник ГАУ Яковлев доложил Сталину, что окончательное обеспечение этих бригад и дивизий вооружением будет закончено лишь через несколько дней, так как промышленность запоздала с подачей передков для 76-мм полковых пушек. Сталин спросил, какой наркомат в этом виноват? Яковлев ответил, что виноват в этом наркомат танковой промышленности. Сталин немедленно вызвал в Ставку Малышева, которому учинил серьёзный разнос. Оказалось, что нарком танковой промышленности перед этим уже доложил, что передки готовы и отправлены по назначению.
7-сентября 1941 года – обострилось положение на Юго-западном фронте. Командующий фронтом Кирпанос послал в Ставку КГК специальное донесение, в котором доказывал, что медлить с отводом войск нельзя. Шапошников и Василевский стали убеждать Сталина о необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и оставить Киев. Сталин стал упрекать руководство генштаба в том, что они, как и Будённый, пошли по линии наименьшего сопротивления, вместо того, чтобы бить врага, стремятся уйти от него.
-Что за Генштаб? Слушать вас не хочется. Мы ждём от вас предложений, как разбить врага, а вы всё одно - сдать Киев, сдать Киев. Да понимаете ли вы, что значит сдать Киев.
Через двое суток Шапошников и Василевский предприняли ещё одну попытку. Сталин в это время разговаривал по телефону с Ворошиловым.
-Вот ещё один паникёр, -сказал он и повесил трубку.-Звонил Ворошилов. Просил заменить его кем-нибудь помоложе. Допустил немцев до границ Ленинграда и в кусты. Мы конечно освободим его. Направим в Ленинград Жукова. Он уже вызван с фронта. И Будённого снимем. На его место поедет Тимошенко. Ну ладно, вижу с чем пришли. Раз не умеете воевать отступайте. Разрешаю отвод пятой армии и правого крыла 37-й армии за Десну, но Киевский плацдарм удерживать до конца. И не вздумайте мне ещё что-нибудь сказать о Киеве. Я сам переговорю с Кирпаносом.
С сентября 1941 года были организованы с подмосковного аэродрома бомбардировочные налёты на тыловые объекты Германии (Берлин, Кёнигсберг, Данциг, Штеттен и другие).
На следующий день Жуков был вызван к Сталину в кремлёвскую квартиру. Верховный ужинал. За столом сидели члены политбюро. Сталин принял Жукова приветливо, похвалил за действия войск под его руководством по ликвидации ельнинского выступа, добавив.
- Езжайте под Ленинград. Ленинград в тяжёлом положении. Немцы взяв Ленинград и соединившись с финами, могут ударить на Москву, и тогда обстановка осложнится ещё больше.
Потом Сталин заметил.
- Плохо складываются дела на Юго-Западном направлении. Будённый не справляется. Кого, по вашему мнению, следует туда послать?
Жуков рекомендовал маршала Тимошенко, а вместо него на западный фронт командующего 19-й армией генерал-лейтенанта Конева.
Сталин согласился. После не5ольшой паузы неожиданно спросил.
-Как вы расцениваете дальнейшие планы и возможности противника?
-В настоящий момент,-ответил Жуков,-кроме Ленинграда, самым опасным участком для нас является Юго-Западный фронт. Считаю, что в ближайшие дни там может сложиться тяжёлая обстановка. Группа армий «Центр», вышедшая в район Чернигов-Новгород-Северский может смять 21-ю армию и прорваться в тыл Юго-Западного фронта. Уверен, что группа армий «Юг», захватившая плацдарм в районе Кременчуга, будет осуществлять оперативное взаимодействие с армией Гудериана. Над Юго-Западным фронтом нависает серьёзная угроза. Я вновь рекомендую немедленно отвести всю киевскую группу на восточный берег Днепра и за её счёт создать резервы где-то в районе Конотопа.
-А, как же Киев?
-Как ни тяжело, а Киев придётся оставить. Иного выхода у нас нет.
Сталин снял трубку и позвонил начальнику генштаба Шапошникову.
-Что будем делать с киевской группировкой?-спросил он.-Жуков настойчиво рекомендует немедленно отвести её.
В заключении телефонного разговора Сталин сказал.
-Завтра здесь будет Тимошенко. Продумайте с ним вопросы, а вечером переговорим с Военным Советом фронта.
В эти дни Сталин вызвал в Кремль наркома ВМФ Кузнецова, который оказавшись в кабинете Верховного попытался доложить о положении на Балтийском флоте, но Сталин перебил его.
-Известно ли вам, что в Ленинград вместо Ворошилова назначен Жуков?
Когда Кузнецов ответил, что ему это неизвестно, он сказал, что только вчера состоялось такое решение и Жуков, видимо уже в Ленинграде. Походив по кабинету, и против обыкновения, присев на диван, который стоял у стены с окном, Сталин задал ещё несколько вопросов. Его интересовало, какие корабли на Балтике, где они сейчас стоят и участвуют ли в обороне Ленинграда. Кузнецов развернул морские карты с нанесённой на них обстановкой и вновь попытался завести разговор о положении на Балтийском флоте, но Сталин, подойдя к сухопутной карте, на которой линия фронта была обозначена у самого Ленинграда, перешёл к вопросу, по которому и был вызван нарком ВМФ.
Сталин считал положение Ленинграда исключительно серьёзным. И, прохаживаясь по кабинету опять задал несколько вопросов о составе Балтийского флота.
-Ни один боевой корабль не должен попасть в руки противника,-сказал он.
Переспросив Кузнецова, понял ли он, Сталин подчеркнул, что в случае невыполнения этого приказа виновные будут строго наказаны.
-Составьте телеграмму командующему и отдайте приказание, чтобы всё было подготовлено на случай уничтожения кораблей.
-Я такой телеграммы подписать не могу, -вырвалось у Кузнецова.
Сталин, очевидно не ожидавший подобного ответа, остановился и удивлённо посмотрел на наркома.
-Почему?
-Товарищ Сталин, флот оперативно подчинён командующему Ленинградским фронтом. Поэтому директиву ему можно дать только за вашей подписью. Чтобы дать такое ответственное задание, требуется особый авторитет и одних указаний наркома ВМФ недостаточно.
После короткого размышления Сталин приказал Кузнецову отправиться к начальнику генштаба и заготовить телеграмму за двумя подписями начальника генштаба и наркома ВМФ.
-Что вы голубчик?-изумился Шапошников, когда Кузнецов передал ему указание Сталина.-Это дело чисто флотское, и я своей подписи ставить не буду.
-Но есть указание товарища Сталина, -повторил Кузнецов.
-Шапошников изменил тон. В конце концов, они решили заготовить телеграмму и вдвоём отправиться к Сталину, чтобы убедить его поставить свою подпись.
Сталин согласился. Однако документ оставил у себя. Но видимо такое указание командование Балтийского флота всё же получило. Командованием Балтийского флота был разработан план по подготовке к уничтожению кораблей, на случай сдачи Ленинграда, чтобы они не достались врагу.
11-сентября 1941 года в Ставке ВГК состоялся разговор с Военным Советом Юго-Западного фронта по прямому проводу.
Cталин сказал:
-Отвод войск фронта в данный обстановке на восточный берег известной вам реки будет означать окружение наших войск, так как противник станет наступать не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и с юга, а также с запада. Если конотопская группа противника соединится с кременчугской, вы будете окружены. Ваши предложения о немедленном отводе войск могут привести к катастрофе.
Кирпанос ответил.
-У нас мысли об отводе войск не было, а была лишь просьба усилить наш фронт резервом.
Сталин ответил.
-Первое. Предложение об отводе войск Юго-Западного фронта исходят от вас и от Будённого. Киев не оставлять и мосты не взрывать без особого разрешения Ставки. До свидания.
Но обстановка продолжала ухудшаться. Танковая группа Клейста прорвала фронт и нанесла мощный удар с юга навстречу соединениям Гудериана. Маршал Тимошенко был назначен Главкомом войсками Юго-Западного направления.
Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Тупиков направил донесение в генштаб о том, что положение войск фронта осложняется нарастающими темпами, что начало понятной вам катастрофы дело пары дней. Командующий фронтом Кирпанос отказался подписать эту телеграмму. Сталин, ознакомившись с данным донесением, сам продиктовал ответ, адресованный командующему и Главкому Юго-Западного направления: «…Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка наоборот требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо не поддаваться панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова и Потапова прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад».
Этот ответ был подписан начальником генштаба Шапошниковым.
15-сентября 1941 года-2-я и 1-я танковые группы немецких войск, наступавшие навстречу друг другу, соединились в районе Лохвицы. В результате войска четырёх армий Юго-Западного фронта оказались в окружении. Тимошенко отдал устное указание командованию фронта оставить Киевский Укреплённый район и выводить войска фронта из окружения. Кирпанос запросил указаний Ставки ВГК.
17-сентября 1941 года у Сталина состоялось заседание, на котором было рассмотрено положение на фронтах. Докладывал начальник генштаба маршал Шапошников. На заседании Сталин заявил, что войскам под Киевом надо во - что бы то ни стало держаться, хотя это очень трудно. А под Москвой ещё труднее. Мы должны сделать всё необходимое, чтобы помочь защитникам Киева. Для облегчения их положения сделано уже немало: создан Брянский фронт, перед которым поставлена задача разгромить войска Гудериана, не дать им возможности повернуть на юг. Активные действия войск Брянского фронта значительно облегчат положение защитников Киева.
Обращаясь к Шапошникову, Сталин спросил:
- Быть может надо дополнительно выделить Юго-Западному фронту часть сил из резерва Ставки. Свяжитесь сейчас с Кирпаносом и узнайте обстановку на этот час.
Шапошников отправился в аппаратную. Вскоре он вернулся и доложил, что враг пока не в состоянии преодолеть упорное сопротивление защитников Киева. Противник производит перегруппировку своих частей. Не добившись успеха от фронтальных атак, он начал маневрировать, искать уязвимые места в обороне советских войск.
-Значит, -сказал Сталин,-остаётся в силе приказ Ставки не сдавать Киев?
-Совершенно верно, -подтвердил Шапошников.-Но всё таки Кирпанос очень опасается за левый фланг Юго-Западного фронта-район Кременчуга, где сейчас идёт ожесточённый натиск вражеских войск на наши армии. Кирпанос всё же вновь высказывает просьбу отвести из – под удара наши войска.
-Как вы считаете, Борис Михайлович, надо ли пойти на это? -спросил Сталин.
-Я остаюсь при прежнем мнении: биться насмерть, но Киева не отдавать,-ответил маршал Шапошников.
Но положение на Юго-Западном фронте настолько ухудшилось, что в ночь на 18-сентября начальник генштаба Шапошников сообщил командованию фронта, что Ставка ВГК разрешает оставить Киевский укрепрайон и переправить войска 37-й армии на левый берег Днепра. И хотя о выводе главных сил фронта на тыловой рубеж опять ничего не говорилось, военный совет фронта принял решение, что в данной обстановке ничего не остаётся, как выполнять устное распоряжение Главкома направления маршала Тимошенко, которое оставалось в силе. Командующий Юго-Западным фронтом Кирпанос отдел приказы о выводе главных сил фронта из окружения.
Командующий 21-й армией Кузнецов вывел группу своих войск из окружения. Командующему 5-й армии Потапову не удалось организовать общий отход армии, тяжелораненый он попал к плен к немцам. Командующий 26-й армии Костенко вместе с остатками своих войск вышел из окружения. Командующий 37-й армии Власов не сумел вывести организованно свои войска. Из окружения они выходили отдельными группами. Группа войск, во - главе с Военным советом и штабом фронта столкнулась с немцами. Командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпанос был сначала ранен в ногу, а затем от разорвавшейся мины в грудь и голову. Через некоторое время он скончался. Погиб и начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков.
В этот день Главком направления маршал Тимошенко позвонил Сталину, который спросил у него, как идёт отход войск на новые рубежи.
- Нормально,- ответил маршал.
-Потери?
-Отходим с боями, а потому и потери есть.
-Бессмысленной отваги не допускайте, с вас хватит.
-Не понимаю.
-Тут и понимать нечего. У вас иногда проявляется рвение к бессмысленной отваге. Имейте в виду отвага без головы-ничто.
-Выходит, что я по вашему, только на глупости способен?
-О, не перевелись, оказывается, ещё рыцари. Загубленных талантов не бывает.
-Я вижу, вы недовольны мной, -проговорил Тимошенко.
-А я вижу, вы слишком раздражены, и теряете власть над собой.
-Раз я плохой в ваших глазах, прошу отставку.
-Этот чёрт орёт во –всю грудь и ему в голову не приходит, что он буквально оглушил меня. Что отставку просите? Имейте в виду: у нас отставки не просят, а мы их сами даём.
- Если вы находите-дайте сами.
-Дадим, когда нужно, а сейчас советую не проявлять нервозности-это презренный вид малодушия.
После небольшой паузы Тимошенко произнёс.
- Извините товарищ Сталин.
Таким образом, несмотря на то, что немецким войскам удалось нанести поражение главным силам Юго-Западного фронта, полуторамесячная отсрочка генерального наступления на Москву, не достигла в полной мере своей цели. Разгромить войска Юго-Западного фронта не удалось. Перед немецкими войсками опять находились войска возрождённого Юго-Западного фронта.
В сентябре 1941 года один из Областных комитетов партии направил Сталину телеграмму, в которой сообщил, что в одну из кавалерийских дивизий поступили из артиллерийского склада шашки, на клинках которых было написано: « За веру, царя и Отечество», оставшихся ещё со-времён первой мировой войны. На складах ГАУ они были предусмотрительно вытравлены, но где-то этого своевременно не сделали. Сталин спросил, что это за шашки. Начальник ГАУ Яковлев ответил, что он виноват в этом, так как склад выдал их, выполнив его указание.
Сталин усмехнулся, а потом спросил.
- А скажите товарищ Яковлев можно ли этими шашками рубить врага?
- Конечно можно, товарищ Сталин?-ответил Яковлев.
Cталин снова усмехнулся, махнул рукой и сказал:
- Ну пусть рубят за веру, царя и отечество, не жалко. Ну, а вы не обращайте внимания на эту телеграмму товарищ Яковлев.- И тут же порвал её.
В сентябре 1941 года командующий Западным фронтом Жуков и член Военного совета фронта Булганин направили телеграмму Сталину, в которой сообщалось о том, что какой-то умелец небольшой переделкой самозарядной винтовки (СВТ) превратил её в автомат. Ознакомившись с телеграммой, Сталин позвонил начальнику ГАУ Яковлеву, сказав, что сейчас необходимо усиление автоматического огня в стрелковых подразделениях. Сталин также добавил, что приказал наградить войскового рационализатора за проявленное рвение, но одновременно и посадить его на несколько суток под арест за порчу оружия в боевой обстановке.
Специалисты из Наркомата вооружения представили Яковлеву все довоенные материалы об испытаниях винтовки СВТ. Рационализация заключалась в установке на СВТ переключателя на автоматический огонь. Но оказалось, что первоначально такой переключатель у винтовки тоже предусматривался, и она испытывалась на стрельбище. Результаты не порадовали: после нескольких десятков выстрелов ствол нагревался и при дальнейшей стрельбе терял свои баллистические качества. Вследствие этого и было решено от переключателя отказаться. В присутствии Яковлева винтовку вновь отстреляли как автомат и вновь все убедились, что ствол действительно сильно нагревается и следовательно предложение фронта не может быть принято.
Яковлев не счёл нужным докладывать об этом Верховному, но тот сам через некоторое время спросил, как обстоят дела с предложением Западного фронта. Яковлев доложил о результатах испытаний.
Cталин, как бы между прочим спросил:
-А у вас военных, как принято докладывать о выполнении поручений?
Яковлев ответил утвердительно.
-Так почему же вы не доложили о выполнении моего поручения?- уже с заметным раздражением поинтересовался Верховный.
Яковлев ответил, что посчитал дело маловажным, а у Верховного и без того много забот, не хотелось отнимать зря время.
Сталин, нахмурившись твёрдо заявил, что впредь не позволит нарушать порядок, установленный в армии, будет требовать доклада об исполнении любого поручения, каким бы мелочным оно не казалось исполнителю.
Глава №2.
2-1. Исправительно-трудовой лагерь Главного управления исправительных учреждений НКВД, при золотом прииске «Удачливый», был расположен в самом центре Сибири, в Красноярском крае, за многие тысячи километров от Москвы, недалеко от посёлка, с таким же названием, где имелось всего несколько небольших деревянных домиков. В этих домиках жили так называемые вольнонаёмные служащие и несколько местных жителей, которым «повезло» родиться и жить в этих суровых краях.
В лагере, больше для порядка огороженном колючей проволокой, было десять больших бараков, сложенных из брёвен, в каждом из которых размещалось до сотни заключённых. Кроме того, находилось несколько деревянно-щитовых хозяйственных построек: столовая, кладовая, и сторожка. За проволокой деревянные казармы и администрации лагеря, и там – же шахты, и сооружения для промывки грунта. В лагере большинство заключённых были осуждены по 58-й статье уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, так называемые политические, но были и до сотни обычных уголовников. Из числа уголовников назначались старшие над политическими, бригадиры, повара и старшие по баракам. Грунт для промывки золота добывали на глубине до тридцати-сорока метров. Заключённые в шахте, в условиях вечной мерзлоты, работали шахтёрскими электрическими отбойными молотками. Вынутый грунт подвозился на тачках к подъёмнику, поднимался, а затем доставлялся вагонетками к сооружению для промывки грунта. На более тяжёлую работу посылали, как правило политических -«врагов народа», на более лёгкую уголовников- «уркаганов». Питание было трёх категорий: для не выполнивших норму, для выполнивших и для перевыполнивших. В числе последних всегда были уголовники, хотя они работали очень мало, но учётчики были также из среды уголовников. Они жульничали, приписывая себе и своим выработку за счёт политических. Бежать было некуда, кругом тайга, до ближайшей железной дороги несколько сотен километров, поэтому охрана лагеря была слабая.
Мирным, летним вечером, в июне 1941 года, заключённых исправительно-трудового лагеря, сразу после ужина, неожиданно построили на импровизированном плацу, перед зданием администрации. И это было настолько неожиданно, что всем стало ясно, что произошло нечто такое, что непосредственно касается всех граждан страны, в том числе даже их вырванных из обычной, нормальной жизни советских людей. Тем не менее, заключённые вызванные на это незапланированное построение привычно негромко ворчали, но, несмотря на это пассивное сопротивление, было ясно, что и они чрезвычайно заинтригованы, и им интересно узнать зачем лагерное начальство построило их на плацу перед самым отбоем. Вскоре было объявлено, через громкоговоритель, установленный на крыше здания администрации, что будет по радио передано правительственное сообщение. Все замолчали, воцарилась полная тишина. Но сначала послышались какие – то неясные шумы и завывающие звуки, а только потом раздался незнакомый и чуть хрипловатый, негромкий голос. По рядам заключённых едва слышно пронеслось: «Молотов-Молотов». Двадцатилетний Александр Звягин, осуждённый на 20-лет за контрреволюционную деятельность, направленной на свержение советской власти, стоявший сейчас в рядах заключённых, старался внимательно вслушиваться в каждое произнесённое слово, вдруг осознав, что, наконец, произошло нечто такое, что помимо его воли возможно изменит всю его дальнейшую жизнь.
Молотов по радио объявил, что 22 июня 1941 года в четыре часа утра германские войска без всякого объявления войны открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу во многих местах, одновременно совершив авиационные налёты на наши аэродромы и города вдоль Западной границы, подвергнув их бомбардировке. По рядам заключённых вырвалось: «война-война».
Молотов говорил о том, что все советские люди должны встать на защиту любимой советской Родины. Но больше всего запомнились его заключительные слова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».
А, когда всё закончилось и заключённых вернули в бараки, и был объявлен отбой, многие их них не смогли сразу уснуть и долго обсуждали услышанное. Александр не вступал в это стихийно возникшее обсуждение, тут - же развернувшееся в бараке, а напротив старался больше слушать более опытных и знающих людей, недостатка которых в лагере никогда не было. Общее мнение заключённых свелось к тому, что фашистская Германия противник серьёзный, но что даже при самом успешном для СССР ходе войны, о неудачном ходе войны никто из «врагов народа» не думал и не говорил, возможно, в армию будет мобилизованы и они заключённые, люди лишённые всех прав и репрессированные, как враги народа и тогда, наконец, по крайней мере закончится это безумное, и бессмысленное транжирование их сил и жизней.
А, когда все успокоились и улеглись , тесно прижавшись к друг другу, заняв свои места на двухэтажных нарах, Александр услышал нечто такое, что долго не давало ему уснуть. Он услышал знакомые голоса, один из которых принадлежал бывшему командиру кавалерийского корпуса, преподавателю военной академии, а другой бывшему командиру стрелкового полка, а сейчас рядовым и бесправным заключённым исправительно-трудового лагеря, репрессированным за антисоветскую деятельность. Обращаясь к другу уважительно, по имени и отчеству, они едва слышно, продолжали обсуждать сейчас самое важное, для каждого советского человека, как будут, возможно, развиваться события на фронте в самое ближайшее время. Первый голос принадлежащий бывшему командиру стрелкового полка, заметил:
- Иван Петрович, что ты думаешь, как будут развиваться события на фронте?
-Дорогой Леонид Павлович,-ответил ему второй голос, принадлежащий бывшему командиру кавалерийского корпуса и преподавателю военной академии,- всё в общем будет зависеть от того, удастся ли войскам прикрытия государственной границы отразить первый, самый мощный и неожиданный удар германских войск.
-Вы, что-же сомневаетесь в этом? - переспросил его, несколько удивлённый собеседник.
-Я досконально знаю обстановку по Западному военному округу, да и по другим приграничным округам, и мне примерно известны те силы, которыми мы располагаем, и которые может сосредоточить наш противник. Думаю, что касается наших сил, они крайне недостаточны для отражения удара полностью развёрнутых и готовых к внезапному нападению германских войск .
-Это, что же получается Иван Петрович, вы серьёзно допускаете, что Красная Армия может потерпеть поражение в приграничном сражении? -задал свой вопрос Леонид Павлович, но тут-же сам продолжил.-Но, по крайней мере, если даже допустить, что вы правы и Красная Армия действительно потерпит поражение в приграничном сражении, то во-всяком случае с подходом вторых эшелонов военных округов, с подходом механизированных корпусов, главной ударной силы Красной Армии, по врагу я уверен будет нанесён удар такой силы, который позволит не только нанести поражение противнику, но и отбросить его войска на ту территорию, с которой, он осуществил своё бандитское нападение, на нашу страну .
- Увы дорогой Леонид Павлович, я не могу разделить вашего оптимизма в этом вопросе. Дело в том, что вы не учитываете реального положения дел. Да мы имеем много мехкорпусов, но многие из них недостаточно укомплектованы современной боевой и автотранспортной техникой, средствами связи и обученным личным составом. Да у мехкорпусов много танков, но большинство из них лёгкие Т-26, БТ, которые не имеют преимущества перед немецкими танками, да и этой техникой некоторые наши мехкорпуса укомплектованы не полностью. Кроме того, что ещё более важно, личный состав мехкорпусов в большинстве своём не имеет опыта использования танков в реальных условиях боевых действий, а командный состав всех степеней совершенно не имеет боевого опыта применения столь крупных боевых соединений как мехкорпуса, и это не может сказаться на ходе боевых действий. Но даже не это главное. Успех контрнаступления силами второго эшелона военных округов будет во - многом зависеть от такого немаловажного вопроса, как вопрос обеспечения в полной мере господства в воздухе нашей авиации, без этого успех контрнаступления весьма сомнителен. У меня большие сомнения, что нашей авиации удастся завоевать господство в воздухе, да ещё в первые дни войны, после внезапного нападения противника. А это значит, что у нас будут огромные потери в танках. Дело осложняется ещё и тем, что в округах, насколько я знаю, отсутствуют необходимые резервы запасных частей к бронетанковой технике, их выпуск просто был прекращён, так как планировалось осуществить перевооружение на новые танки КВ и Т-34. Теперь ясно, что это сделать мы не успели. Если вы Леонид Павлович, внимательно слушали обращение советского правительства, то не могли не обратить внимание на несколько ключевых и самых важных слов в речи Молотова .
- Ключевых слов? Каких слов? - удивлённо переспросил тот.
- О том, что нападение германских войск было внезапным и неожиданным для Красной Армии. А это значит, что наша окружная авиация, которая была сосредоточена на своих основных аэродромах, подверглась в первую очередь внезапным ударам немецкой авиации. То есть, вероятнее всего, мы потеряли всю или почти всю свою окружную авиацию, и наши войска остались без поддержки с воздуха, что не может негативно сказаться на ходе боевых действий наших войск в целом .
- Чёрт побери, - произнёс и тихо выругался бывший командир стрелкового полка.-Что– же тогда будет?
-Придётся отходить к старой границе, чтобы используя укрепления постараться там задержать продвижение немецких войск, а что дальше одному богу известно.
- Нет, нет Иван Петрович, нет, не могу я принять такое ваше объяснение. Это, что за внезапность такая? Ведь если подумать, для армии не может быть никакой внезапности. Ведь армия собственно для этого и существует, чтобы не допустить внезапного нападения противника или я что-то не так понимаю.
- Нет, вы всё правильно понимаете. Внезапность дорогой Леонид Павлович, это такое понятие, каким наше советское руководство будет теперь прикрываться, объясняя советскому народу, да и всему миру, все неудачи на фронте. Это очень удобное и всё объясняющее понятие, снимающее вину, как с руководства страны, так и командования армией. Впрочем, это всех вполне устраивает.
- Это что – же выходит, -удивился бывший командир полка,-выходит мы оказались не готовы к войне?
-Не всё так просто дорогой Леонид Павлович, в принципе невозможно быть готовым к войне всегда и постоянно. О готовности армии к войне можно судить только в сравнении с армией противника, осуществившего, нападение на нашу страну. В то же время эти два понятия: внезапность и готовность к войне, несомненно, связаны между собой. Если признать наличие внезапности, то не возможно не признать того факта, что армия была не готова к войне. Но не все это понимают, и видимо это вполне устраивает руководство нашей страны.
- А, как вы сами считаете, была ли готова к войне Красная Армия?-продолжал задавать свои вопросы бывший командир полка.
-Сейчас я не готов ответить на этот вопрос. Для этого нужно знать «всё» не только о Красной Армии, но и о противнике. По понятным причинам мы не имеем такой возможности.
- А могла ли Красная Армия избежать этой проклятой «внезапности»?- не унимался бывший командир полка.
- Думаю, что избежать внезапного удара Красная Армия могла только в двух случаях. Самой нанести опережающий удар по армии противника, готовой к нападению на нашу страну. Или заранее скрытно отвести войска на старую границу и занять там заранее оборудованные, пусть и не полностью, оборонительные позиции, так называемую «линию Сталина», проведя заранее хотя бы частичную скрытную мобилизацию военнообязанных. И для подобных действий у советского руководства были все основания, об этом я могу судить вполне обоснованно. Ещё до моего ареста, мне было известно, что разведывательный отдел Западного военного округа, получил сведения, свидетельствующие об активной подготовке немецкой армии к нападению на СССР. Уже только это говорит о том, что советское руководство владело всей необходимой информацией о подготовке немецкой армии к нападению на СССР .
- Но почему тогда Сталин не воспользовался одним из этих способов?-не мог не спросить бывший командир полка.
-Я думаю это произошло по нескольким причинам: политическим и военным. Дело в том, что хозяин (Александр сразу догадался, что так бывший командир корпуса назвал Сталина) пытался обеспечить для СССР самые благоприятные условия вступления в войну, учитывая и понимая неизбежность мировой войны. В этих условиях, пытаясь выиграть время, для осуществления перевооружения армии, он предпринял ряд дипломатических манёвров, в том числе заключил соглашение о ненападении с фашистской Германией. Собственно по этому, хозяин не решился проводить скрытную или тайную мобилизацию и отводить войска на старую границу, не желая таким образом спровоцировать нападение немецкой армии на СССР. Он не решился осуществить и внезапное нанесение удара по немецким войскам, которые уже завершили сосредоточение своих войск для нападения на СССР, так как к тому времени Красная Армия не была готова к этому.
- Возможно вы и правы, - прореагировал бывший командир полка,-но мне всё –же трудно свыкнуться с мыслью о том, что Красная Армия может потерпеть поражение, пусть даже и в приграничном сражении. Нет, нет, Красная Армия достаточно сильна, чтобы разгромить любого противника, каким бы сильным он не был.
- Не о том речь дорогой Леонид Павлович. Я также убеждён в этом, что в конечном итоге победа будет за Красной Армией.
Но неожиданно собеседники перешли на шёпот и Александр уже не мог разобрать ни одного слова, как ни старался. Но и того, что он услышал, было вполне достаточно для того, чтобы ещё раз обдумать не только каждое услышанное им слово, но и всё, что с ним произошло за последние годы, понимая, что не только он, а вся советская страна оказалась в новой ситуации, в условиях начавшейся самой страшной войны в её истории.
Детство пролетело так быстро и казалось, воспоминаний наберётся не так и много. Запомнились добрые, родные, большие, зелёные глаза матери. Всегда улыбающееся лицо отца, с неизменной папироской в углу рта, в шляпе, сдвинутой на затылок. Участник гражданской войны, выходец из сельской глубинки, сумевший выучиться и стать старшим научным сотрудником научно-исследовательского института «Стали и сплавов», он был для него примером во –всём. Отец сам учил его всему: ездить на велосипеде, ловить рыбу, стрелять из охотничьего ружья, фотографии и даже столярному делу. И его детство можно было бы назвать счастливым, если бы не несчастье, которое произошло в их семье. Неожиданно заболела мама, и затем рано ушла из этой жизни, оставив их одних, без надёжного, как оказалось впоследствии тыла. После её смерти, отец с головой ушёл в науку, работая, как потом узнал Александр, над проблемой новой противоснарядной брони для танков. И казалось всё шло относительно нормально. Но случилось невероятное. Выступая против разработки, так называемой многослойной противопулевой брони, идею, о разработки которой поддерживали многие видные военноначальники, в том числе начальник автобронетанкового управления наркомата обороны генерал Павлов и вначале даже сам Сталин. На одном из совещаний отец, обвинил разработчиков многослойной брони в очковтирательстве, в бессмысленной трате государственных средств, в нанесении ущерба Красной Армии. Подобная броня не обеспечивала даже противопулевую защиту танков. Но генерал Павлов заявил, что во - время войны в Испании они использовали многослойную броню, изготавливая её на месте и устанавливая в виде дополнительных блоков, что давало прекрасные результаты, обеспечивая противопулевую защиту. Отец тогда заявил, что чудес на свете не бывает, что никакая многослойная броня не выдержит даже выстрела из обычной винтовки. Но на его возражение никто тогда внимания не обратил. Позднее отца обвинили в саботаже и вредительстве, арестовали и осудили на десять лет без права переписки. Кстати, проблема производства многослойной противопулевой брони отпала сама собой, так как к тому времени перед учёными встала другая проблема по созданию противоснарядной брони, о противопулевой защите танков тут – же забыли, как забыли о несправедливо осуждённом отце. Возможно потому, что статья, по которой был осуждён отец, на самом деле означала высшую меру наказания расстрел.
Всё это произошло тогда, когда Александр уже учился в Московском государственном университете на философском факультете. И он очень быстро стал членом семьи врага народа, и сразу – же осложнилось его положение в университете, где от него потребовали публично отказаться от своего отца. Понятно, что он этого не сделал и тут – же был отчислен из государственного университета, и ему пришлось устроиться на работу разнорабочим геологической партии. Эта его работа была связана с частыми разъездами в экспедиции. Во - время одной из таких поездок Александр в поезде совершенно случайно познакомился с английским журналистом, стараясь, лишний раз попрактиковаться в английском языке, в котором, несмотря на исключение из госуниверситета, он продолжал совершенствоваться. Кто-то, он так и не узнал кто, тут - же донёс об этом в органы государственной безопасности. Александр естественно был арестован и обвинён в государственной измене и шпионаже в пользу английской разведки. Оказалось английский журналист на самом деле, как, во - всяком случае утверждали следователи НКВД, являлся кадровым агентом английской разведки. На допросах Александр держался стойко и отрицал все предъявленные обвинения. Один из следователей даже попытался подвергнуть его методам физического воздействия, а проще говоря, попытался избить его. Но Александр, обладающий незаурядной физической силой и с детства занимающийся спортом, просто за плечи сжал следователя с такой силой, что у того больше никогда не возникало желания прибегать к подобным действиям. И тогда следователь, чтобы сломить его сопротивление и добиться признания, перешёл к методам психологического воздействия. Его допрашивали по несколько суток подряд, не давая спать, следователи же сменялись регулярно. И вот когда уже казалось, что ему не выдержать этой пытки, он вдруг услышал от очередного следователя пожилого возраста, признание в том, что он правильно поступает, отрицая все обвинения. Уже перед самым утром, следователь возможно от скуки, как бы говоря самому себе произнёс:
- Правильно делаешь парень, что не сознаешься. Имей в виду, если сознаешься, скорее всего, получишь расстрел. Но если выдержишь и не признаешься, то возможно будет шанс избежать высшей меры наказания.
Это замечание следователя, возможно, спасло ему жизнь. Ещё немного и он бы не выдержал и подписал бы любое признание, которое так упорно от него требовали. Вскоре состоялся суд, который, как и предполагал пожилой следователь, не обращая внимания ни на какие его доводы о невиновности, вынес чудовищно строгий приговор 20-лет строгого режима. Это был, как удар грома среди ясного дня. Его жизнь уже в самом начале была разрушена, по чей-то злой воле, в силу сложившихся обстоятельств, и ничего нельзя было сделать.
После вынесения приговора его, как было тогда положено, перевели в Бутырскую тюрьму, в камеру, где сидели осуждённые, ожидавшие отправки к месту заключения. Он помнит, как войдя в камеру, он громко поздоровался и представился студентом МГУ философского факультета, что вызвало к нему неподдельный интерес у осуждённых. Наконец взялись за студентов. После Лефортовской, эта тюрьма показалась Александру санаторием. Здесь каждый день давали прогулки, по полчаса и не было никаких допросов. Староста камеры указал ему место у самой двери и параши. Таков был установленный порядок: одни заключённые приходили, другие уходили, а «старожилы» передвигались от параши и двери ближе к окну, где можно было дышать более свежим воздухом. Староста камеры лицо выборное, его выбирают из числа тех, кто пробыл в Бутырской тюрьме достаточно долго, и имеют хоть какой-то авторитет.
Обязанности старосты немалые: он следит за правильной раздачей хлеба, сахара и другой еды, разбирает конфликты, которые неизбежно возникают между заключёнными, пресекает драки и в то же время в некоторой степени отстаивает интересы заключённых перед администрацией тюрьмы. В камере, где тогда оказался Александр, собрались люди образованные, различных профессий и специальностей. Они вели интересные беседы, на различные темы, в том числе научные, обсуждались и спортивные новости, в частности новости футбольного первенства страны. Никто из заключённых не мог знать, куда его направят отбывать срок. Предполагали, что возможно на Крайний Север, в Сибирь или на Дальний Восток. Хотя Александру по большому счёту было всё равно, тем не менее, он прислушивался к тем, кто когда – то работал в этих отдалённых местностях большого, необъятного советского союза. И это время пребывания в Бутырской тюрьме, время полной неопределённости быстро пролетело.
Очень скоро большинству заключённых, среди которых оказался и Александр, приказали подготовиться к выходу с вещами. Потом всех в специальных, крытых машинах повезли по улицам Москвы. Александр, как и другие заключённые, жадно прислушивался к уже непривычным звукам большого города, неожиданно ворвавшихся в их мир, оторванных от нормальной жизни людей. Мысленно он тогда попрощался с Москвой, но, всё ещё надеясь, что несмотря ни на что, наступит время, когда он вновь пройдёт по уликам любимого, родного города. Их привезли к железной дороге и усадили в обычные, товарные вагоны, совершенно не приспособленные к перевозке людей, в особенности на дальние расстояния. Когда миновали Волгу, красота и необъятные размеры великой русской реки, его просто поразили, стало ясно, что их везут в Сибирь. В Свердловске их выгрузили из вагонов и отправили в пересыльную тюрьму. Никогда не забудет Александр, как они медленно шли по городским улицам, окружённые со всех сторон плотной охраной с овчарками, понурив головы, как особо опасные преступники. А прохожие этого уральского города смотрели на них, на эту разношерстную колонну одни со страхом и презрением, другие с недоумением и жалостью. Некоторые граждане, хотели кому – то что- то подать, какую-то еду, хлеб, табак, но эти попытки строго пресекала охрана, время от времени были слышны резкие оклики: «Не подходить, не передавать», да лай и рычание овчарок. В пересыльной тюрьме они долго не задержались, их вновь погрузили в вагоны и отправили на восток. Для санитарной обработки эшелон останавливался в Новосибирске и Красноярске. Александр помнит, как один из заключённых боясь, как бы в бане его не обокрали уголовники, мылся правой рукой, а в левой руке держал свои деньги. Вымывшись, он пошёл одеваться, но неожиданно один из уголовников подножкой повалил его на пол, а двое других отняли деньги, под громкий смех одних и гробовое молчание других. Протестовать и жаловаться было бесполезно. Александра тогда удивило, что никто этому заключённому не помог, он сам хотел броситься на помощь, но его остановили более опытные товарищи, посоветовав не связываться с уголовниками.
Но уже в лагере, вопреки всем советам, помимо своего желания, Александру всё - же пришлось схлестнуться с уголовниками. Рано утром, когда все ещё спали, к нему подошли двое уголовников и вытащили из-под головы, куда приходилось их прятать каждую ночь, единственные сапоги. В отчаянии Александр бросился босиком за уголовниками, которые как ни в чём не бывало, смеясь, уносили свою добычу. Это увидел кто-то из политических и постарался привлечь внимание других заключённых криком: «Что же вы делаете сволочи, как он останется босой». Эти крики привлекли внимание других заключённых. Уголовникам пришлось оправдываться. Один из них с лёгкой усмешкой сказал: « Вы что мужики, да он давно продал мне эти сапоги и деньги взял, а сапоги до сих пор не отдаёт». Но политические потребовали вернуть сапоги, тогда уголовники выхватили заточки и, размахивая ими, пытались проложить себе дорогу в образовавшейся толпе. Александр попытался отобрать сапоги у одного из уголовников, который прижимал их к себе одной рукой, а другой размахивал заточкой. В это мгновение Александр действовал автоматически, и не думал о последствиях, он нырнул головой уголовнику под руку, и перехватив заточку, другой рукой нанёс ему удар такой силы, что тот рухнул, как подкошенный и выронил украденные сапоги. Все заключённые замерли и этим воспользовались уголовники. Подхватив своего потерявшего сознание товарища, они ретировались. Потом Александр узнал, что этот уголовник был отправлен в больницу, а потом переведён в специальное медицинское учреждение тюремного типа, так как от такого сильного удара просто спятил. После этого случая уголовники стали обходить Александра стороной. В то же время его молодого и неопытного стали уважать и политические, и не только за физическую силу и выносливость, но и за готовность помочь другим.
Каких только людей не встретил в лагере Александр. Были такие, которые быстро утратили веру во – всё лучшее в человеке и оказавшись в тюрьме и лагере теперь думали лишь о том, как бы выгородить себя, шли на всё, что угодно, прикрывшись всякими теориями. Много было невинно осуждённых, которые считали себя обречёнными. Против своей воли они были вынуждены подписать протоколы допросов, подтверждая тем самым несуществующие преступления, и клеветали на других невинных людей. Потом в лагере они не скрывали своей подавленности и откровенно рассказывали о своём вынужденном поведении на следствии, искренне и тяжело переживали эту трагедию. Большинство из них шло на это после мер физического и психологического воздействия, потом они безрезультатно пытались отречься от своих показаний, которые давали в надежде, что всё разъяснится, когда дело дойдёт до суда. Эти несчастные годами писали потом заявления не получая ответа, пытаясь исправить против воли сделанное ими зло в отношении других людей и продолжали верить, что подлинная правда восторжествует. А были люди, которые отказывались подписать ложные показания, как отказался это сделать и он сам. Многие из них, не смогли пережить избиения и пытки, большинство из них умерли в тюрьме или тюремном лазарете. Александра от этой участи избавило крепкое здоровье и спортивная закалка. Встречались и другие малодушные и трусливые, которые подписывали клеветнические материалы после первого же допроса с пристрастием, или исходя из того, что всё равно рано или поздно придётся подписать.
Александр встретил одного заключённого, бывшего ответственного сотрудника наркомата железнодорожного транспорта, который даже хвалился тем, что оклеветал около трёхсот человек. Он часто повторял по этому поводу: « Чем больше, тем лучше - скорее всё разъяснится». Среди заключённых даже ходил слух, будто некоторые из арестованных, давшие нужные следователям показания, были освобождены даже без суда, хотя и признавали себя участниками заговора, направленного против советской власти. Так это или нет, Александр не знал, но то, что некоторые из этих арестованных потом кончали жизнь самоубийством, он был свидетелем. В последнее время он часто задумывался о том, что его самого ждёт в самом ближайшем будущем. Бессмысленная жизнь в лагере, которую даже жизнью назвать нельзя. Может лучше покончить всё разом, самому поставить точку в этом бессмысленном существовании и ему стоило большого труда, чтобы удержать себя от этого последнего рокового шага, и каким – то образом смириться с нынешним его положением. Тем более, что он много раз обращался в Генеральную прокуратуру и Верховный суд и даже лично к Сталину с просьбой пересмотреть его дело, обычно получая одни отписки и отказы. Человек привыкает ко всему, но каждый день, каждый час, он ждал, он чувствовал, что наступит, не может не наступить тот момент, когда всё изменится, и наконец, это бессмысленное существование в заключении закончится и изменится вся его жизнь. И вот, кажется, это произошло. Война всё изменит, и лучше погибнуть на фронте, чем бессмысленно гнить здесь в лагере. Но всё это может произойти только в одном случае, если в стране будет объявлена всеобщая мобилизация. Только тогда можно будет, надеется, что Красная Армия не обойдётся без них осуждённых на длительные сроки заключения в исправительные лагеря. Невольно Александр стал больше общаться с бывшими военными, участниками гражданской войны, боёв с японцами, поляками и финами, имеющими большой опыт участия в боевых действиях, и много интересного узнал из их рассказов. Один из заключённых, бывший участник финской компании, между прочим, рассказал о том, как неудачно вначале складывалась для Красной Армии война с финами. Как целая дивизия была переброшена в Финляндию из Украины в лёгком обмундировании, хотя там уже наступили холода, как от холода бойцы Красной Армии не могли держать оружие в руках, и сдавались без боя. Собственно за эти рассказы этот человек и был осуждён, очернял и клеветал на Красную Армию и советскую власть. Любопытно, что этот участник финской войны, заявил, что больше его ноги не будет в Красной Армии, чтобы не произошло, что даже война не заставит его изменить это решение. Но для Александра эти рассказы ничего не могли изменить, он решил окончательно, при первой же возможности он постарается вырваться из заключения.
Но проходили дни и недели, и даже после объявления в стране всеобщей мобилизации, для заключённых этого лагеря ничего не изменилось. Бригаду, в которой числился Александр, в последние дни перевели на заготовку древесины. Это была чудовищно тяжёлая работа. По склонам сопок, растянувшись на несколько километров вереницей бредут исхудалые люди и напрягая последние силы тянут брёвна. Тяжело тащить такой груз с горы, ещё тяжелее по ровной местности, а при подъёме, пусть и даже самом незначительном, его и вовсе не сдвинуть. Заключённые падают, встают и снова падают, пытаясь, справится с таким грузом и сдвигают его только тогда, когда к ним приходит на помощь кто-нибудь из товарищей. И таким образом древесина доставлялась в лагерь. И с каждым днём работать становилось труднее. Вечерами в бараке даже задумывались, почему это происходит? Одни говорили: «Доходим братцы». Другие утверждали, что всему причиной: «плохой харч». Что - же делать? Объявить, что болен - нельзя, урежут хлеб. А от всех болезней одно лекарство-настой хвои. Тогда уже одна дорога на погост. Значит, тяни пока можешь. Раздумывая над всеми этими вопросами, Александр услышал, как два его соседа по нарам обсуждали совсем другое. Один из них некто Иванов бывший главный инженер одного из московских заводов спрашивает заключённого Петрова, бывшего командира стрелкового полка:
-Ты теперь не бранишь себя за честный труд, за службу, за то, что столько в жизни старался, воевал не жалея жизни за советскую власть? Не настроило тебя по другому решение нашего самого справедливого суда в мире?
-Нет братишка, -ответил Петров, нисколько не удивившись этому вопросу.- Если бы пришлось начать жизнь сначала, я бы повторил её, хотя бы и знал, что окажусь здесь. А если вновь буду на воле, то снова буду служить хоть и простым рядовым в роте. А суд, что с него взять? Ему так было приказано.
-А я знаешь, тоже так, -с какой-то, как показалось Александру, радостью заявил Иванов.- Я сейчас согласился бы всю жизнь быть простым рабочим, но только на воле и чтобы все знали, что я ни в чём не виноват. Если бы ты знал, как я скучаю по заводу, по нашему заводскому коллективу. Нет ничего выше звания простого рабочего, нет ничего лучше рабочего коллектива, который тебя всегда поддержит, никогда не бросит в любой беде, всегда поможет. Как был прав Ленин, только рабочий класс является подлинным гегемоном общества и передовым классом.
Александру было удивительно слышать такие откровения своих товарищей по несчастью. Грязные, оборванные, голодные, лишённые всех прав, осуждённые на длительные сроки, они, несмотря ни на что, продолжали верить в советскую власть, которая поступила с ними так жестоко и несправедливо. У него самого никакой веры в советскую власть не было, а было лишь желание вырваться из этого ада.
2-2. Начальнику управления АМТ-4Е Главного управления имперской безопасности (РСХА), которому была поручена контрразведывательная работа по линии гестапо в Германии и оккупированных странах, бригаде-фюреру СС Вальтеру Шелленбергу, в июле 1941 года, уже после нападения Германии на СССР, было также поручено возглавить и управление АМТ-6, которое занималось ведением разведки за рубежом. Это было обусловлено тем, что к тому времени были вскрыты серьёзные недостатки и профессиональные ошибки, допущенные в работе этого управления, а также вскрыты нарушения в расходовании валютного фонда.
Вальтер Шелленберг-родился в 1910 году в семье владельца фабрики по производству фортепьяно и был одним из самых молодых руководителей РСХА. Учился на юридическом факультете Боннского университета. Среднего роста, худой, с большими светлыми глазами, всегда безукоризненно одетый, c мягким вкрадчивым голосом, не имеющий особых примет, он обладал, как утверждали некоторые особой способностью интеллектуальной приспособляемости, которая, несомненно, являлась одним из секретов его успешной карьеры. Если в разговоре или в споре он наталкивался на возражение, то обнаруживал способность неожиданно уступать собеседнику. С обезоруживающей улыбкой он вдруг начинал соглашаться с мнением своего оппонента, капитулируя на условиях, которые он старался выговорить мягко и непринуждённо.
Вальтер Шелленберг имел привычку два-три раза в неделю по утрам совершать конные прогулки, впрочем такую - же, как у шефа абвера ( военной разведки и контрразведки) адмирала Канариса. Во - время этих утренних прогулок верхом они любили обмениваться свежей информацией и обсуждать некоторые детали своей работы. В один из последних дней августа 1941 года Шелленберг, как обычно по утрам, во-время конной прогулки встретился в адмиралом Канарисом. О результатах каждой такой беседы с адмиралом, Шелленберг докладывал своему шефу руководителю Главного управления имперской безопасности Гейдриху, прекрасно зная о его ненависти к Канарису. В своё время, после окончания первой мировой войны, Гейдрих вступил в Военно-Морской флот, в качестве кандидата в офицеры, потом служил кадетом на крейсере «Берлин» под командованием Канариса. Был произведён в лейтенанты, но в связи с недостойным поведением, это касалось его отношений с женщинами, предстал перед офицерским судом чести и вынужден был подать рапорт об увольнении со службы. Гейдрих чрезвычайно критично относился к деятельности Канариса на посту главы военной разведки и даже обвинял его в том, что Канарис выдал союзникам точную дату начала наступления немецких войск (10 мая 1940 года). Но в то же время он решил не начинать следствия и собрать больше доказательств. Гейдрих требовал от Шелленберга постоянно докладывать, о чём он беседует с Канарисом. Знал ли об этом адмирал? Шелленберг был уверен, что Канарис, безусловно, знает об этом, но идёт на эти беседы только с одной целью, в интересах общего дела, пытаясь хотя–бы таким образом избежать неизбежного дублирования в деятельности различных разведывательных служб. Собственно с этой целью встречался с адмиралом и сам Шелленберг, не забывая однако информировать Гейдриха, о всех деталях этих бесед, которые в последнее время до нападения и после нападения Германии на СССР, в основном касались разведывательной работы против России. Адмирал Канарис в свою очередь весьма скептически относился к деятельности Гейдриха и считал его политические теории сомнительными. В частности он не был согласен с теорией Гейдриха, которую разделяли Гитлер и Гиммлер о том, что первые серьёзные военные поражения России настолько ослабят советскую систему, что последующая засылка политических агентов в Россию завершит её гибель. Канарис, как и Шелленберг считали, что Сталин сможет укрепить костяк своей партии и своего правительства, и что война, навязанная России, станет скорее источником её могущества, чем слабости. В то - же время Канарис и Шелленберг имели различные точки зрения на потенциал тяжёлой промышленности России. Адмирал, к примеру, недооценивал успехи русских в области развития военной техники. В то - же время руководитель абвера часто сетовал Шелленбергу на то, что ему не удалось убедить своего шефа Кейтеля, а через него Гитлера в том, что война, навязанная России неизбежно втянет Германию в войну на два фронта, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Канариса, а к нему в этом присоединился и Шелленберг, мало убеждали слова Гитлера о том, что в настоящее время, когда «… Германия полностью господствует на материке, совершенно исключена всякая попытка вторжения со стороны западных союзников». Этот факт, как считал Гитлер, имеет исключительные значение, таким образом, в нашем распоряжении полтора года. «Германия может сейчас напасть на Россию без всякого риска ввязаться в войну на два фронта. Но если сейчас мы не используем этот шанс, нам надо ожидать вторжение с Запада, причём к тому времени Россия уже так окрепнет, что мы не сможем себя защитить, если она на нас нападёт. Подготовка русских к войне проводится в таких масштабах, что в любой момент Сталин сможет нейтрализовать наши действия в Африке и на Западе. А это означает, что он сможет предупредить все акции, которые запланированы нами против него. Силы вермахта настолько велики, что они сумеют выиграть битву против России, которая будет повержена до открытия второго фронта. Но Германия должна полагаться исключительно на свои собственные ресурсы. Англичане со-своими мелкими душонками лавочников слишком близоруки, чтобы заметить опасность со-стороны России. Последние события в Финляндии, Болгарии, Румынии и Югославии показывают, что русские скоро окончательно раскроют свои карты. Можно сказать, что Сталин в скором времени будет готов начать войну против нас. Поэтому лучше предотвратить опасность именно теперь, когда мы ещё можем быть уверены в своих силах. Генштаб в этом полностью убеждён. Пока войска противника будут только готовиться к боевым действиям, наши войска уже будут их громить на их же территории. Внезапность имеет исключительное значение, благодаря ей кампания успешно закончиться, по крайней мере, к Рождеству сорок первого». Канарис и Шелленберг считали, что разгромить Россию в такой короткий срок будет невозможно, а значит, в этом случае война на два фронта для Германии будет неизбежна и необходимо заранее готовиться к этому. Беспокоило Канариса и Шелленберга и другое, в последние дни Гитлер постоянно требовал от разведывательных органов новых и новых сведений о состоянии обороны русских, о состоянии войск, их вооружении, и тщательно изучал все доклады. Но из общего потока разведывательной информации Гитлер выбирал исключительно то, что соответствовало его собственным идеям, созданной им концепции войны, а то, что не соответствовало его представлениям, он отбрасывал, и называл «сказками Канариса». Попытка обратить внимание фюрера, ещё до нападения на СССР, на опасность отрицания высокой жизнеспособности советской системы и недооценки потенциальных возможностей СССР не увенчались успехом.
Адмирал Канарис резко критиковал руководителей вермахта, которые, несмотря на прекрасную осведомлённость, были настолько безответственны и неумны, что поддерживали такого человека, как Гитлер, с его затеей закончить русскую кампанию в течение трёх месяцев. Канарис не мог понять, как такие генералы, как Браухич, Кейтель и Йодль могли быть столь благодушными, оторвавшимися от жизни оптимистами. Канарис как-то рассказал Шелленбергу, что когда он пытался убедить Кейтеля в опасности войны с Россией, тот ответил ему:
- Мой дорогой Канарис, может быть, вы понимаете что-либо в делах военной разведки, но вы моряк, и вам не следует пытаться давать нам уроки стратегического и политического планирования.
Пересказывая подобные эпизоды, Канарис обычно придерживал свою лошадь и, глядя на Шелленберга широко открытыми глазами, говорил совершенно серьёзно:
- Всё это было бы смешно, когда бы ни было так грустно, мой дорогой друг.
В последнее время Канарис и Шелленберг, каждый по своим каналам, пытались определить реальный военный и промышленный потенциал США, стараясь таким образом определить, каким временем располагает Германия до того момента, когда неизбежно придётся воевать на два фронта, так как считали, что именно США сыграют в этом ключевую роль.
Отправляясь на встречу с Канарисом, Шелленберг невольно вспомнил всё, что знал о нём, и что удавалось узнать из различных бесед с коллегами, агентами, из оперативных сводок и досье.
Канарис закоренелый консерватор и националист, ненавидящий Версальский договор и презиравший Веймарскую республику, убеждённый антикоммунист. Этот маленький, щупленький, с виду робкий человек, утонувший в своём габардине - таинственная и одна из самых опасных фигур германского рейха, способная состязаться в могуществе с такими фигурами, как Гиммлер или Борман. Необычайно умный и восприимчивый человек, любящий свою лошадь и своих собак. Отец немец, мать гречанка. Шелленберг не мог не отметить для себя и такие характеристики адмирала, как дилетанство, склонность заводить внушающие подозрения связи, большой индивидуализм. Несмотря на то, что ему нет и пятидесяти друзья, да и враги называют его: «стариком» или «маленьким адмиралом».
И на этот раз, как обычно, адмирал Канарис встретил Шелленберга лёгкой ироничной улыбкой. После взаимных приветствий, он заметил:
- Мой дорогой друг, мне не терпится узнать ваше мнение по одному очень важному вопросу. Как вы себя обычно чувствуете, попав в тёмную и незнакомую комнату?
Но увидев недоумённое лицо Шелленберга, адмирал рассмеявшись пояснил:
- Извините меня за шутку мой дорогой друг. Дело в том, что мне стало известно, что за несколько дней до нападения на СССР, фюрер в одном из частных разговоров заметил, что когда начинаешь войну с СССР, кажется, что открываешь дверь в тёмную и незнакомую комнату, не зная, что там за дверью. Кстати, вы не изменили своего мнения относительно возможностей России, под впечатлением первых лёгких и быстрых побед нашей армии на востоке?
- Нет не изменил,-серьёзно ответил Шелленберг. Думаю, что, несмотря на успешное продвижение нашей армии к Москве, сопротивление русских будет только возрастать. А наши ресурсы, в отличие скажем от нашего противника, не беспредельны. И если до зимы не удастся занять Москву и разгромить главные силы Красной Армии, то эта кампания перейдёт в долговременную фазу и молниеносного разгрома противника не состоится, а ведь именно на этом строятся все планы и расчёты нашего верховного командования.
- В этом случае возникает любопытный вопрос, - заметил Канарис.- Удастся ли русским быстро эвакуировать свои промышленные мощности за Урал и самое главное наладить там производство, учитывая, что 75- процентов советской промышленности находится в европейской части страны?
- Ничего невозможного нет. У русских достаточно сил и средств, чтобы осуществить это. К тому же русским в самое ближайшее время начнут оказывать военную помощь США и Великобритания.
- Ваше утверждение о том, что русским удастся перебазировать свою промышленность на восток в столь короткие сроки достаточно спорно,-заметил адмирал.- А вот в том, что русским удастся в самое ближайшее время создать и сплотить антигитлеровскую коалицию государств, я могу с вами полностью согласиться. Уже само нападение Германии на СССР ускорило создание такой коалиции. А вот фюрер уверен, что это невозможно. Что США и Англии никогда не удастся договориться с русскими. Впрочем, скоро мы будем иметь возможность убедиться, как будет обстоять дело на самом деле.
Увидев, что адмирал несколько нервничает, Шелленберг поинтересовался причинами этого .
- Мой дорогой друг, в настоящее время меня беспокоит и другое. Как бы глубоко нам не удавалось проникнуть в тёмную комнату, мы неизбежно сталкиваемся с непониманием со стороны нашего руководства, которое вызвано не только незнанием специфики нашей работы, тех невероятно сложных условиях, в которых приходится действовать нашим агентам в России, что было бы ещё вполне объяснимо. В первую очередь, это полное непринятие с таким трудом добытого разведывательного материала, если он противоречит их основному замыслу, разработанной стратегии, даже если эта, по их мнению, нежелательная информация подтверждается фактами. Знаю, что и вы сталкиваетесь с подобным поведением со – стороны вашего руководства: Гиммлера и в первую очередь Гейдриха, этого несостоявшегося морского волка. Я с этим сталкиваюсь постоянно и знаю, что доверие ко–мне основательно подорвано, особенно после скандала, связанного с арестом гестапо нескольких ведущих сотрудников разведывательного отдела ВВС, которые оказались членами русской шпионской группы «Красная капелла». Скажу откровенно, перед самым нападением на СССР, русская контрразведка нанесла нам ряд серьёзных поражений. В России были разоблачены и арестованы несколько наших успешно действовавших агентов. Так русским удалось ликвидировать наши разведывательные сети, созданные с огромным трудом, на Украине, Урале и в Сибири. Ряд наших агентов, действовавших под видом технических специалистов различных иностранных фирм, были арестованы. Особенно нам жаль, что весной этого года мы потеряли такого опытного разведчика, как майор Шульце-Хольтуза, которому удалось создать разведывательную сеть в районе Баку и на Кавказе . Впрочем, я понимаю откуда у фюрера и наших военных –стратегов такая твёрдая убеждённость в том, что Россию возможно разгромить за такие короткие сроки.
-Что вы имеете в виду?- задал вопрос Шелленберг.
-Я имею в виду так называемое дело маршала Тухачевского. Я не знаю, что вам и вашей службе известно об этом, но вы сможете соотнести моё мнение со своим и сделать соответствующие выводы. Дело в том, что в 1937 году фюреру втемяшилась идея, которую то ли подбросил Гейдрих, то ли кто-то из его политических советников, скомпрометировать группу русских ведущих генералов во - главе с маршалом Тухачевским, которые якобы готовят заговор против Сталина и связаны с немецкой разведкой, и немецкими генералами. Насколько мне стало известно, Гейдрих, по заданию фюрера сфабриковал нужные документы и умело, используя своих агентов, через президента Чехословакии, подбросил их Сталину, надеясь на его подозрительность и маниакальное недоверие к людям. В то–же время надеясь, что тот скорее поверит в подлинность документов, если они поступят к нему не от немцев, а от чехов, учитывая добрые отношения, существовавшие в то время между Москвой и Прагой. Кстати, в то-время Гейдрих, как-то пригласил меня на завтрак, во- время которого речь зашла о России. Гейдрих заявил, что хотел бы ознакомиться с имеющимися в абвере материалами о высшем командном составе Красной Армии, якобы это поручение фюрера, который нуждается в точных сведениях о русских военноначальниках. Особенно его интересовал маршал Тухачевский. Тогда я объяснил Гейдриху, что без надлежащего письменного подтверждения фюрера никто не имеет право допуска к секретным архивам генерального штаба.
- Да, да, припоминаю, тогда-же Гейдрих поручил мне подготовить справку об истории отношений между рейхсвером и Красной Армией в 20-е и начале 30-х годов, -заметил Шелленберг.
-Сейчас я могу вам признаться в том, что я отказался представить Гейдриху эти материалы ещё по одной причине, -продолжил Канарис.- Понятное дело, что мне нет дела до маршала Тухачевского и других русских маршалов, и генералов. Но тогда я почувствовал, что подлинная цель Гейдриха касается совсем другого, что таким образом он может попытаться скомпрометировать немецких генералов, чему способствовать, разумеется, я не мог. Вы помните тогда эту странную историю с пожаром в архиве генерального штаба и военного министерства, так агенты Гейдриха заметали следы своего проникновения и изъятия секретных документов абвера. Таким образом, было сфабриковано дело Тухачевского. Я знаю, что Гиммлер и Гейдрих решили, что это дело может послужить идеальной возможностью покончить и с не внушающими доверия некоторыми генералами вермахта, которые критически воспринимали, некоторые идеи фюрера. Но Гитлеру тогда это не пригодилось и с этой идеей этим двоим, пришлось расстаться. Но главное не это. Всё это дело давно минувших дней, бог с ним. Главное заключается в том, что Гитлер, Гиммлер и Гейдрих, задумывая и осуществляя эту акцию, глубоко заблуждались, когда думали, что устранив 10-15 маршалов и генералов в России, можно серьёзно ослабить боеготовность многомиллионной, современной армии. Поверьте мне, как военному человеку, это просто невозможно. Место любого репрессированного генерала, тут-же займёт другой, который ничем не хуже, а возможно даже лучше предыдущего.
-Но финская война, да и первые победы нашей армии в России кажется, свидетельствуют об обратном,- заметил Шелленберг.
-Это ошибочное заблуждение, Гитлер, а за ним и наш генералитет сделали из финской кампании совершенно ошибочный вывод о том, что им удалось «обезглавить» Красную Армию, не учитывая того, что тогда временные слабости русской армии обусловлены и проявились вовсе не в результате этой авантюрной акции, а совершенно другими внутренними причинами. Блицкрига в России не будет и скоро эта война перейдёт в долговременную фазу, а тогда война на два фронта и наше поражение неизбежно. Дело Тухачевского привело Гитлера и наш генералитет к неверному выводу, что Красная Армия, как заявил фюрер: не больше чем шутка. Вот почему фюрер, а за ним и весь наш генералитет, не слушают наших предостережений. И в первую очередь, в этом виноват Гейдрих. Вот в чём заключается весь тот вред, который мешал и мешает нам трезво взглянуть на всё, что происходит в России.
-И всё таки я не могу не спросить,- перебил адмирала Шелленберг.- Маршал Тухачевский действительно не был агентом абвера?
-Нет конечно. Было бы странно, если бы мы решили выдать такого ценного агента Сталину, хотя, насколько мне известно, маршал Тухачевский оказывал некоторые услуги нашему генеральному штабу. И эти услуги были скорее консультационного характера, особенно ценными были его экспертные оценки состояния и возможностей французской армии. Да и о русской армии в тридцатых годах мы знали гораздо больше, чем сейчас, благодаря сотрудничеству с русскими и с Тухачевским в том числе. Устранение маршала Тухачевского скорее принесло нам больше вреда, чем пользы. В настоящее время нашим генералам было бы куда спокойнее воевать, прекрасно представляя себе образ мыслей, стратегические и оперативные взгляды маршала Тухачевского. О новых командующих русской армии мы сейчас не знаем ничего или почти ничего. Вместо того, чтобы сотрудничать с Тухачевским, с целью устранения Сталина с политической сцены, мы предпочли сдать его. Как бы там ни было. Я намерен активизировать усилия абвера на русском направлении, используя новые, открывшиеся перед нами возможности. Если раньше в основном мы вербовали агентов для работы в России среди эмигрантов и населения стран, граничащих с Россией, то теперь мы имеем возможность вербовать агентов непосредственно из числа русского населения в районах оккупированных нашими войсками, а также из числа военнопленных Красной Армии. В связи с этим мы планируем активизировать антисоветскую пропаганду на всей территории России, особенно в оккупированных нашими войсками областях.
-Что касается вашего замечания относительно трудностей работы по взаимодействию с нашим непосредственным руководством,- согласился с ним Шелленберг,- могу добавить, что в своё время ещё до нападения на Россию, я предлагал своему непосредственному руководству хотя бы из предосторожности задуматься и проанализировать другой расклад событий, который может сложиться после нападения на Россию, чтобы подготовиться ко всякого рода неожиданностям. Но Гейдрих потребовал от меня прекратить выступать со - своими лицемерными, пораженческими заявлениями.
-Увы, увы мой дорогой Шелленберг, вот с какими людьми нам приходится работать. Вы знаете, я по натуре пессимист, но когда я вижу, как мы бодро маршируем по дороге в ад, то становлюсь пессимистом ещё больше. И когда они уже казалось, завершили свою конную прогулку и даже попрощались, адмирал Канарис, остановив своего коня, неожиданно сказал Шелленбергу.
-Вы знаете мой дорогой друг, я очень рад, что именно вам поручено руководство 6-м управлением. Я знаю, что Мюллер пытался убедить ваше руководство подчинить ему это управление. С этим человеком мне было не о чем разговаривать.
И беседа вновь была продолжена и вновь коснулась России.
-Кстати, недавно мне стало известно,-заметил адмирал,- что вам мой дорогой друг, ещё до начала боевых действий в России, удалось побывать в Москве, Не могу не полюбопытствовать о ваших впечатлениях о том, что там происходило накануне войны.
-Мне, действительно удалось совершить ознакомительную поездку в Москву. Я считаю, что руководителям наших разведывательных органов просто необходимо посещать страны, чтобы иметь личное представление о той обстановке, в которой действуют или предстоит действовать нашим агентам. Что касается Москвы, в которую я прибыл под личиной представителя нашей химической промышленности, то меня в первую очередь, кроме, разумеется общей обстановки, которую можно охарактеризовать, как чрезвычайно сложную для работы наших агентов, в силу закрытости этой страны, то меня интересовало и состояние коммуникаций, связывающих Москву с Уралом и Сибирью. Считаю данный вопрос очень важным. От этого, между прочим, во - многом, будет зависеть такой важный вопрос, удастся ли русским в короткий срок эвакуировать свою промышленность на восток. Опережая ваш возможный вопрос, сразу-же замечу, что у меня пока не сложилось определённого мнения по данному вопросу. Этот вопрос требует дополнительного изучения и получения дополнительной разведывательной информации. В Москве меня также интересовали вопросы, касающиеся мест расположения специальных и секретных архивов, порядок и организация их работы. Если нашим войскам удастся захватить этот город, то понятно, что нам следует заранее создать специальные группы, для изъятия секретных документов и личных дел из этих архивов, представляющих интерес для наших спецслужб и руководства нашей страны.
Шелленберг ожидал, что маленький адмирал задаст ещё несколько вопросов о его впечатлениях после посещения Москвы, но Канарис промолчал. А сам Шелленберг, после того, как простился со «стариком», думал о том, как адмиралу удалось узнать о его тайной поездке в столицу советского союза. Всё тайное, когда-нибудь всегда становится явным. Об этом никогда не стоит забывать.
ГЛАВА №3
3-1. Проходили дни, недели и даже месяцы, но ничего не менялось в жизни исправительного лагеря, расположенного почти в самом центре Сибири, где отбывал свой срок Александр Звягин. Вопреки ожиданиям заключённых, даже внезапно начавшаяся война, казалось, не смогла повлиять на это. Администрация лагеря не сочла нужным информировать заключённых о том, что происходит на фронте, но различными, неофициальными путями, заключённым всё же удавалось периодически прояснять обстановку на фронте. Оказалось, что Красная Армия вопреки всем предположениям, терпит поражение и отступает. Известие о сдаче Минска и особенно Киева вызвали у заключённых просто шок, которые пришли к всеобщему и однозначному выводу о том, что вот теперь Красная Армия без них точно не обойдётся. И почти сразу-же появились слухи о том, что действительно часть заключённых, в том числе и уголовники, будут отправлены в действующую армию, за исключением лиц, осуждённых на длительные сроки за антисоветскую, контрреволюционную деятельность и измену Родине, которые будут отправлены дальше на север, в Норильский лагерь.
Ночью после отбоя, как обычно, все эти новости обсуждались в бараке. Один из самых опытных «сидельцев», некто Якимов осуждённый ещё в начале тридцатых годов, за шпионаж в пользу Японии, работавший до этого на ответственной должности в одном из наркоматов, между прочим, заметил, что не завидует тем, кто окажется в Норильском лагере.
- Гиблое место мужики. Мне рассказывали бывалые люди, что зимой температура там доходит до пятидесяти градусов мороза. При той еде и одёжке, которая обычно выдаётся заключённым выжить очень трудно. Кстати сказать, побег из этого лагеря практически невозможен, нет ни железных, ни просто дорог. Выбраться из этого забытого богом места, можно только летом по речке на пароме, когда открывается навигация. Поэтому господа-товарищи советую уже сейчас начать в прямом смысле слова сушить сухари, они потребуются, чтобы пережить дорогу к новому месту. Путь не близкий, да и наверняка там будет с питанием ещё хуже, чем здесь, а шансов, как я понимаю, во - всяком случае, у большинства из нас, попасть на фронт, практически нет. Нас считают врагами народа, мы для них хуже фашистов и на фронт нас не отправят.
Это утверждение Якимова многих заключённых заставило задуматься.
Над Якимовым заключённые любили подшучивать, зная, за что он осуждён, задавая наивный вопрос: «А видел ли он в своей жизни хоть одного живого японца»?
На что Якимов терпеливо и откровенно обычно отвечал, что в глаза не видел ни одного живого японца. Это заявление обычно вызывало громкий, всеобщий смех.
Александр Звягин для себя твёрдо решил, что если его не направят в действующую армию на фронт, то он постарается, ещё не зная каким образом, совершить побег. К тому же ночью он невольно подслушал разговор двух своих соседей по нарам, который ещё больше укрепил его в этом решении.
- Как могло такое случится? - он узнал голос заключённого Петрова, бывшего командира стрелкового полка.- Как ты думаешь, Иван Петрович, почему Красная армия отступает? Неужели всё из-за этой чёртовой внезапности?
- Причин много,-после некоторого обдумывания ответил ему другой голос, принадлежащий заключённому Золотухину, бывшему командиру стрелкового корпуса Красной Армии.- Что касается внезапности, то сам Сталин неоднократно на совещаниях, чему я сам был свидетелем, предупреждал о том, что возможно внезапное нападение Германии на СССР. И если можно говорить о внезапности, то только в плане внезапного нападения германских войск на отдельные соединения Красной Армии. Главной причиной поражения нашей армии в приграничном сражении является ни сколько внезапность, а явная недооценка возможностей войск противника, и переоценка возможностей своих войск, что, между прочим, выразилось в оперативном плане развёртывания войск, разработанном генеральным штабом на случай войны.
Обсуждение данного вопроса, волнующего сейчас многих, привлекло внимание и других заключённых. Увидев это, Золотухин, стал говорить громче, и теперь Александру не приходилось напрягать слух, чтобы всё слышать без труда.
- Наше руководство, - продолжил Золотухин,-видимо решило, что сил первого эшелона военных округов будет достаточно для отражения удара германской армии и сковывания её ударных группировок. А сил второго эшелона в свою очередь будет достаточно, для нанесения сокрушительного контрудара. Во-всяком случае, это всё, что нам удалось сосредоточить и всё, что имела Красная Армия до нападения Германии на СССР.
Кто-то из заключённых в темноте произнёс:
- Если Сталин знал, что возможно внезапное нападение немецкой армии, почему он своевременно не провёл мобилизацию, и тем самым не укрепил Красную Армию?
- Дело в том, что объявлять мобилизацию Сталин не мог, так как уже само по себе объявление мобилизации могло спровоцировать нападение немецкой армии на Советский союз. Что касается проведения скрытной мобилизации, то её можно проводить постепенно небольшими объёмами, чтобы не вызвать подозрений у немецкой стороны. Я думаю, что теперь это уже не является большим секретом, скрытная мобилизация проводилась, и видимо нам просто не хватило времени для достаточного наращивания сил. К этому стоит добавить крайне неудачное расположение войск , а это было ясно ещё до войны, в так называемом Белостокском выступе, что и позволило немцам, как я теперь понимаю, нанести удар из районов Бреста и Сувалки в тыл всей белостокской группировке наших войск. То же самое касается расположения войск в Львовском выступе. В условиях имеющихся разведывательных сведений о возможном внезапном нападении Германии, эти войска нужно было немедленно отводить вглубь территории, на старую границу. Я конечно не знаю подробностей, как всё произошло на самом деле, но уверен, что именно так.
- Может быть это и так,-заявил кто-то из заключённых.-Но знаете, что народ думает по этому поводу? Народ думает, что Красная Армия специально отступает, заманивая фашистов вглубь страны, чтобы измотать противника, а затем уничтожить, используя опыт Отечественной войны 1812 года.
После некоторого молчания и паузы, Золотухин ответил:
- Не думаю, что это так. Дело в том, что в нашем народе существует довольно устойчивый миф о том, что в 1812 году осуществлялось настоящее заманивание французской армии вглубь русской территории. На самом деле это не так и в 1812 году, и сейчас в 1941 году, вынужденный отход нашей армии происходит под давлением превосходящих сил противника. Но если в 1812 году такой план умышленного заманивания противника ещё можно было реализовать, когда боевые действия велись на одном, максимум двух, трёх, операционных направлениях, то в 1941 году реализовать такой план просто невозможно, из-за осуществления, так называемого тотального принципа ведения войны.
После этих слов Золотухина, в бараке воцарилась тишина. После некоторой неожиданно возникшей паузы, раздался несколько смущённый голос, принадлежащий, как успел заметить Александр, «раскулаченному» крестьянину.
- А вот мужики ещё говорят, что вроде Красная Армия отступает, из-за нехватки танков, самолётов, оружия и просто винтовок, что по танкам и самолётам мы якобы полностью уступаем немцам?
- Что касается количества танков и самолётов, то до нападения Германии на СССР, Красная Армия не только не уступала, но даже превосходила своего противника. Допускаю, что после внезапного нападения, мы могли потерять большое количество самолётов, так как аэродромы, на которых они базировались, могли быть подвергнуты артиллерийскому огню и бомбардировочным ударам, со стороны немецкой авиации. Что касается танков, то в первую очередь, необходимо отметить, что наша страна является единственной страной в мире, армия которой имеет на вооружении тяжёлые танки и танки с противоснарядным бронированием. По всем техническим показателям наши танки, тяжёлые танки КВ и Т-35 имеют полное превосходство над любыми танками Германии. А если сравнить наши средние танки с немецкими танками, то можно отметить, что по отдельным показателям мы незначительно уступаем противнику, по другим полностью превосходим. А такие наши средние танки, как Т-34 и Т-28 имеют полное превосходство над любыми танками противника по всем показателям. По авиации. Действительно после боёв в Испании неожиданно выяснилось, что наша авиация серьёзно отстаёт от авиации Германии ни сколько по общим количественным показателям, сколько по качеству имеющихся боевых самолётов. За короткий срок нашим конструкторам удалось создать новую современную авиационную технику, не уступающую по всем своим лётно-техническим данным самолётам фашистской Германии. Это такие истребители, как МИГ-1,МИГ-3, Як-1 и ЛАГГ-3, штурмовики ИЛ-2, бомбардировщики ПЕ-2. Теперь очевидно, что, к сожалению, до начала войны мы не успели выпустить новые современные самолёты в нужном количестве, а также подготовить лётный состав для эксплуатации новой техники. По артиллерии. Если проанализировать технико-тактические данные основных артиллерийских систем, состоящих на вооружении армий СССР и Германии, в настоящее время, то можно сделать вывод о том, что они примерно равны и мало чем уступают друг другу. По стрелковому вооружению я могу отметить наше некоторое отставание в количестве пулемётов, и особенно автоматов в наших стрелковых подразделениях, которых в нашей армии очень мало.
- А вот ещё говорят, - продолжал задавать вопросы тот-же «раскулаченный»,- будто немец нас бьёт, из-за того, что лучшие наши генералы и маршалы расстреляны или арестованы. Да и вы сами уважаемый живой пример этому, не на фронте находитесь, то же небось ни за что-ни про что сидите здесь, как и все мы, вместо того, чтобы воевать
- Нет это не так,- это заявление бывшего командира корпуса Золотухина вызвало даже не удивление, а нечто подобное гулу возмущения.- Да некоторые наши генералы и маршалы были арестованы и расстреляны, но таковых было не настолько много, чтобы это могло существенно сказаться или оказать негативное влияние, на ходе боевых действий нашей армии, как не обидно это будет слышать некоторым арестованным военным. Конечно, это не значит, что я каким-то образом пытаюсь оправдать репрессии, по отношению к командирам Красной Армии, но факт есть факт. Политические репрессии, и так называемая чистка армии, не могли оказать негативного влияния на боеспособность Красной Армии ещё и потому, что система подготовки командных кадров продолжала и продолжает работать, несмотря ни на что. Что касается меня лично, то могу сказать, что у меня нет никаких претензий к руководству нашей страны, в связи с моим арестом и осуждением. Я совершенно справедливо осуждён за действительное участие в заговоре с целью свержения существующего режима во - главе со Сталиным, так как считал и продолжаю считать его преступным и вредным, для нашего народа.
Это признание бывшего командира корпуса Золотухина прозвучало настолько неожиданно для большинства заключённых, что кто-то из них даже тихо присвистнул.
- Да, да,- повторил Золотухин.- Я осуждён совершенно справедливо. Ни талоны же давать за это на усиленное питание. Но я не враг народа. Сталин ведёт нашу страну к краху. Отказ от осуществления мировой революции, со стороны сталинского руководства нашей страной, неизбежно приведёт наше единственное в мире социалистическое государство к разложению. Ленин учил, что наше социалистическое государство обречено на уничтожение или в результате внутреннего разложения, или в результате агрессии коалиции капиталистических государств, если нам не удастся осуществить мировую революцию. Сталин не только отказался от осуществления мировой революции, он уничтожил ленинскую гвардию, лучших наших партийных организаторов, старых большевиков. Если не уничтожить сталинский режим, то будет уничтожена наша страна, единственное в мире социалистическое государство. Каждый честный коммунист, каждый честный человек, должен бороться против Сталина и его режима. Я бы даже сказал должен немедленно застрелить Сталина, где только его встретит. Так я думал совсем недавно. Но теперь, когда началась война, дело меняется коренным образом. После нападения Германии на нашу страну мы больше не можем себе позволить внутренние распри. Теперь все наши силы должны быть направлены на отпор врагу и мы все должны сплотится вокруг Сталина, по крайней мере, до победы.
В бараке воцарилась тишина, которую никто не решился нарушить, постепенно заключённые стали расходится по своим местам.
А, когда все улеглись по своим местам, Александр услышал, как внизу, прямо под ним, на первом этаже нар, двое заключённых стали о чём-то тихо говорить. Он без труда узнал голоса Золотухина и Петрова. Последний, с некоторым возмущением произнёс.
- Пожалуй, вы единственный уважаемый Иван Петрович, из заключённых в нашем лагере, кто, по крайней мере открыто, признался в том, что был осуждён справедливо и законно. Обычно все заключённые считают себя несправедливо осуждёнными, по крайней мере, для себя и никто не признал и не признаёт своей вины, ни при каких обстоятельствах, даже если на следствии и суде дал признательные показания. Вы своего рода исключение из правил.
- Возможно, уважаемый Леонид Павлович, - спокойно произнёс Золотухин.- Я лишь констатировал то, что было в действительности, не более того.
- Всё это так, но всё же удивительно, но меня сейчас волнует и другой вопрос,- произнёс Петров.- Если Красная Армия продолжит отступать, а значит нести большие потери, и немцы подойдут к Москве, то обстановка может резко осложнится. В этих условиях нашим властям ничего не останется, как призвать в действующую армию всех кого только возможно, в том числе и нас заключённых. Что вы думаете по этому поводу? Неужели нам суждено вот так бесславно погибнуть здесь в этом чёртовом лагере? Какую пользу Красной Армии вы сейчас могли бы принести Красной Армии на фронте, с вашим-то опытом.
- Вы безусловно правы в одном уважаемый Леонид Павлович, что положение на фронте видимо действительно резко ухудшается. В этих условиях властям придётся призвать в действующую армию и заключённых. Но боюсь , непосредственно нас, это не касается. Мы с вами, уважаемый Леонид Павлович, для наших властей хуже немцев, мы враги народа. Если положение на фронте резко осложнится, и нашим войскам действительно придётся отступать к Москве, а дело идёт к этому, уверен, что нас не мобилизуют на фронт, а как особо опасных врагов народа попросту отправят в расход. Проще говоря применят высшую меру наказания, особенно учитывая тяжёлое военное положение в стране, что называется по законам военного времени.
- Вы считаете, что у нас нет никаких шансов выбраться из этого дерьма?
- Я почти уверен, что когда положение на фронте резко ухудшится и создастся реальная возможность потери Москвы, нас просто расстреляют.
- А вы сами, каким образом оказались на этих нарах?- спросил Золотухин у своего собеседника.- Насколько я знаю, вы занимали должность командира полка.
- Так точно товарищ комкор, -по военному чётко ответил Петров.- Я проходил службу во 2-й кавалерийской дивизии 7-го кавалерийского корпуса на Украине, принимал участие в гражданской войне. В 1937 году, были арестованы командир нашей дивизии Горбатов и командир нашего корпуса Григорьев. Это произошло уже после того, как были арестованы маршал Тухачевский и командующий Киевским особым военным округом Якир, которых обвинили в заговоре, с целью свержения советской власти. Ну и как положено в таких случаях в дивизии был проведён митинг, где присутствующим командирам и бойцам было объявлено, что их командиры оказались врагами народа. Выступающие ораторы начали чернить и Григорьева, и Горбатова, подчёркивали их чрезмерную придирчивость, излишнюю требовательность в отношении подчинённых. Было предоставлено слово и мне. Я сказал, что знаю Григорьева и Горбатова давно со времён гражданской войны. Никаких шатаний в вопросах партийной политики у них я не замечал. Это одни из лучших командиров во - всей нашей Красной Армии. Верю, что следствие разберётся, и их невиновность будет доказана. И вот примерно через месяц, после такого моего выступления на митинге, меня освободили от занимаемой должности, исключили из партии, решением штабной парторганизации и отчислили в распоряжение Главного управления кадров Наркомата обороны. Так мы с женой оказались в Москве. В кадрах сказали, чтобы ждали и мы уехали в Рязань, где жили родители жены, получив соответствующее разрешение. В Рязани мы прожили несколько месяцев, пока, наконец, я не выдержал и сам прибыл в управление кадров, чтобы прояснить своё положение. Наконец в это время я был вызван в партийную комиссию Главного политического управления Красной Армии и был восстановлен в партии. И когда казалось, что все мои волнения позади, неожиданно для меня, я получил приказ об увольнении в запас. На приём к наркому обороны, к которому с обратился с жалобой, меня не допустили, но меня принял начальник Главного управления кавалерии Щаденко, который заявил, что о моём увольнении в запас ему ничего не известно и что он будет выяснять моё положение. Но уже вечером в гостинице, куда я вернулся, меня арестовали. Так я оказался в тюрьме на Лубянке. В камере оказалось семь человек арестованных. Все они оказались ответственными работниками некоторых наркоматов. Я просто пришёл в ужас, когда узнал, что все они уже подписали на допросах у следователей, признаваясь в мнимых преступлениях за себя и других. Я узнал, что на это они пошли одни после физического воздействия, другие после запугивания. Кстати, большинство из них придерживались странной так сказать теории, что чем больше посадят, тем лучше потому, что скорее поймут, что всё это провокация, направленная, прежде всего против самой партии. Вам, верно, будет любопытно узнать, что я тогда заявил своим товарищам по несчастью, что ни при каких обстоятельствах не пойду по этой дороге, так как своими ложными показаниями они уже совершили тяжкое преступление. Но мне ответили, посмотрим, что ты запоёшь через неделю. А когда начались допросы, я отказался оговаривать и себя и других. В результате меня перевели в Лефортово, там я оказался в камере с бывшими сотрудниками наркомата пищевой промышленности и наркомата торговли, которые также придерживались мнения, что лучше сразу же подписать всю эту чепуху, которую подсовывают следователи, не подпишешь сегодня, подпишешь через неделю, или через месяц. Но не поверите, товарищ комкор, я дал себе слово: лучше умру, чем оклевещу себя, а тем более других, хотя мои сокамерники предупреждали, что они также думали, что у них также было такое настроение, когда попали сюда. Начались допросы, но я товарищ комкор выполнил свою клятву. На допросах меня избивали так, что я с трудом доходил до своей камеры. И так продолжалось несколько дней, потом следователи делали перерыв в несколько дней и даже недель, но затем всё повторялось снова. Ребята там здоровые, так что били на совесть, иногда я возвращался в камеру только на носилках. И вот что удивительно, даже после этих диких допросов с пристрастием, оскорблений и угроз, я всё -равно упорно верил, что непременно наступит день, и я буду освобождён. И вот, после неожиданно большого перерыва в допросах, в дверях нашей камеры появился человек со-списком, который произнёс мою фамилию и приказал мне готовиться на выход с вещами. Радости моей не было конца, наконец, я буду на свободе. Как я тогда был благодарен самому себе, что решился выдержать все эти допросы с пристрастием, и не подписал ни одного протокола с фальшивыми обвинениями. Мои сокамерники также были уверены в том, что моё упорство открыло мне дорогу на свободу и стали ругать сами себя, что согласились подтвердить ложные показания, выдуманные следователями, и не придерживались моей тактики на допросах. И вот настал день, когда безгранично радостный и довольный тем, что справедливость, наконец, восторжествовала, шёл я по коридорам тюрьмы, но неожиданно меня остановили перед каким-то боксом. Здесь приказали оставить вещи, и повели дальше, затем вновь остановили у какой-то двери и один из охранников, сопровождающих меня, ушёл с докладом. Через несколько минут меня ввели в небольшой зал, и я оказался перед судом военной коллегии. За столом сидели трое. У председателя, как сейчас помню, на рукаве чёрного мундира я заметил широкую золотую нашивку. «Капитан 1-го ранга» - подумал я. И я этому даже обрадовался, думая, что сейчас в моём деле разберётся суд. Суд длился не более пяти минут. После установления моих анкетных данных, председатель спросил: «Почему вы не сознались на следствии в своих преступлениях» ?
- Я командир полка Красной Армии. Я не совершал никаких преступлений и мне не в чем было сознаваться,- ответил я.
- Почему же на тебя показывают десять человек, сознавшихся в своих преступлениях и осуждённых?- спросил председатель.
- Видимо потому, что эти десять человек ослабели духом, потеряли веру в себя и не захотели пройти тот путь, который должен пройти каждый настоящий коммунист, оказавшийся в данной ситуации, - ответил я.
Судьи усмехнулись и переглянулись между собой. Председатель спросил своих коллег: « Ну что всё ясно»? Те кивнули головой. Меня вывели в коридор. Прошло ещё несколько минут. Меня снова ввели в зал и объявили приговор, пятнадцать лет заключения в тюрьме и лагере, плюс пять лет поражения в правах.
Это было так неожиданно для меня, что я, где стоял, там и опустился на пол. Вот и весь суд. Только потом мне тогда подумалось, хорошо, что ещё не расстреляли. Но теперь иногда думаешь, может быть, лучше было бы, чтобы тогда шлёпнули к чёртовой матери. Петров на некоторое время замолчал. После некоторой паузы он сказал. В таком случае нам ничего не остаётся, как совершить побег. Похоже это наш единственный шанс спастись.
- Совершить побег?- переспросил Золотухин.- Нет это совершенно исключено, но не потому, что побег невозможен в принципе, а потому, что побег, для нас с вами бессмыслиннен. Куда бежать? На фронт, в действующую армию? Нас с вами в армии каждая собака знает. Если мы покажемся в армии, то будем тут-же арестованы и расстреляны.
- Что-же тогда делать?-задал вопрос Петров.
-Собственно ничего,-ответил Золотухин. Нам остаётся только одно нести свой крест до конца.
- Неужели, дорогой Иван Петрович, у нас нет никакого выхода из этого положения?
-Нет дорогой Леонид Павлович, для нас выхода нет. Если бы вы знали, как я завидую некоторым нашим собратьям по несчастью. Возможно, скоро они уже будут в действующей армии. И если их ждёт гибель, то это будет гибель в бою, с оружием в руках. Как бы мне хотелось встретить смерть в бою, с оружием в руках.
Воцарилась тишина и Александр, как не старался больше ничего не услышал. Видимо разговор на этом закончился. А он сам ещё долго не мог заснуть, обдумывая услышанное, твёрдо решив, что если в ближайшее время его не направят на фронт, то он попытается совершить побег.
3-2. Два чёрных автомобиля медленно продвигались по неосвещённым и уже почти опустевшим улицам летней, ночной Москвы, вырывая светом своих фар контуры домов и зданий города, привыкающего соблюдать светомаскировку, в ожидании возможных воздушных налётов немецкой авиации, которые не заставили себя долго ждать.
Первый автомобиль принадлежал сотрудникам охраны. Во-втором автомобиле, за тёмными стёклами, на заднем сиденье, любопытные могли увидеть еле различимые фигуры двух человек. Одна из этих фигур принадлежала человеку средних лет, настоящая фамилия которого была никому не известна, как впрочем, и его подлинная биография. Поэтому назовём его товарищем Куртом, во-всяком случае, так к нему обращался другой пассажир этого автомобиля, о котором известно гораздо больше. Этим пассажиром был ни кто иной, как народный комиссар внутренних дел СССР, генеральный комиссар государственной безопасности товарищ Берия Лаврентий Павлович. Пассажиры этого автомобиля всю дорогу до Кремля, в основном молчали. Ещё до этой поездки, Берия или «отец», как его называли сотрудники НКВД, с небольшим грузинским акцентом, заменяя в слове отец букву «Ц» на букву «С», объявил Курту, что с ним хочет встретиться хозяин. И всё было ясно и понятно, и Курту не пришлось задавать лишних вопросов, тем более прекрасно зная, что Лаврентий Павлович очень этого не любит. Но Курта поразило другое. Нет ни этот неожиданный ночной вызов к вождю, который может закончится чем угодно, а улицы города, который он любил больше других. Его поразило это откровенное признание той невероятной чудовищной угрозы, которая нависла над городом со-всей своей откровенной неотвратимой реальностью. Такой он видел Москву впервые: тёмные, почти безлюдные улицы, военные патрули, марширующие солдаты с аэростатами заграждения, грузовики с зенитными орудиями, спешащими занять назначенные пункты, прожектора и стволы устремлённых в небо зенитных пулемётов, установленных на крышах домов, дороги, перекрытые ежами, с узкими проездами, первые этажи зданий, прикрытые мешками с песком, белые, бумажные кресты на окнах. И чем ближе к Кремлю приближались автомобили, тем больше они видели патрулей и постов, зенитных орудий и пулемётов. Неужели дело настолько плохо, думал Курт, что немцы могут в любой момент нанести воздушный удар по Москве, столице Советского союза. В это верилось с трудом.
Автомобили проехали в Кремль через южные Боровицкие ворота и направились к Никольским воротам, к северному углу выходящего к Никольской башне большого правительственного трёхэтажного, треугольного здания, построенного ещё при Екатерине-второй. Подъезд располагался в основании угла треугольника прямо у Никольских ворот, которые всегда были закрыты и никогда не открывались. Кабинет, все служебные помещения, а также примыкавшая к ним кремлёвская квартира Сталина, были расположены на втором этаже. Автомобили остановились прямо у крытого старинного, парадного крыльца. Берия и Курт прошли мимо двух подтянутых, высоких, щеголеватых лейтенанта в парадной форме с красными петлицами, которые не только не потребовали пропуска, а наоборот вытянулись перед ними, а затем на лифте поднялись на второй этаж. От лифта на втором этаже они долго шли по длинному безлюдному коридору, и попали в небольшую светлую комнату, так называемую секретарскую, где увидели трёх человек. Одному из них начальнику личной охраны, генералу Власику, Берия пожал руку, не считая нужным представлять Курта, сказав только:
- Это со мной.
И это было достаточно, чтобы больше никто не задавил никаких вопросов. Генерал Власик негромко произнёс:
- Товарищ Сталин ждёт.
Прежде, чем пройти непосредственно в кабинет Сталина, Курт успел заметить посреди комнаты на большом столе, разложенные в большом количестве свежие советские и зарубежные газеты, и журналы, в том числе и американский «Лайф». А также висящий за спиной одного из помощников вождя, в обычной деревянной рамочке, акварельный портрет молодого Сталина времён гражданской войны, в будёновке. Из приёмной они попали в небольшую комнату, которую в шутку называли предбанником, где увидели трёх офицеров в чине полковников, которые обращаясь к Курту, потребовали сдать оружие. Тот от неожиданности лишь неловко развёл руками, что должно было означать, что никакого оружия нет, и не может быть. А Берия вновь строго повторил:
- Это со мной.
И офицеры тут - же успокоились и потеряли к Курту всякий интерес. Берия, сняв форменную фуражку и повесив её на вешалку, решительно открыл двухстворчатую дверь и они, сделав несколько неловких шагов, оказались в большом кабинете со сводчатым потолком, тремя окнами, которые выходили на кремлёвский двор, белые гладкие стены которого были облицованы в рост человека светлой дубовой панелью. Справа Курт увидел нечто напоминающее витрину с посмертной маской Ленина, а слева большие напольные часы в футляре из чёрного дерева с инкрустацией. От двери через весь кабинет вела ковровая дорожка к большому письменному столу, рядом с которым стоял столик с телефонами. Вся мебель была старомодная и громоздкая. Над письменным столом портрет Ленина, выступающего на трибуне. На столе модель самолёта с надписью «Сталинский маршрут». Слева на стене портреты Маркса и Энгельса, Суворова и Кутузова и длинный стол, покрытый тёмным сукном, с придвинутыми стульями. В простенке между окнами книжный шкаф и обитый чёрной кожей диван. К удивлению Курта, Сталина в кабинете не было и он, воспользовавшись этим, стал внимательно всё осматривать, понимая, что возможно больше никогда не увидит этот кабинет вождя мирового пролетариата, который теперь часто будет вспоминать.
Неожиданно открылась дверь в соседнюю комнату, сплошь увешанную географическими картами, со стоящим посредине большим глобусом и в кабинете появился Сталин. Курт отметил для себя, что по сравнению со своими известными портретами или кадрами кинохроники, он заметно постарел, похудел, осунулся и явно выглядел не лучшим образом. Сталин поздоровался кивком головы и предложил им сесть за длинный стол, и без долгих лишних вступлений, как будто они расстались только несколько часов назад, как бы продолжая случайно прерванный разговор, с большой озабоченностью, как бы отвечая на уже заданный вопрос, сказал:
- Положение на фронте остаётся по-прежнему сложным. Хоть нам и удалось сорвать отчаянные попытки немецко-фашистских войск овладеть Москвой лобовым ударом с ходу, понятно, что в самое ближайшее время германцы будут предпринимать ещё большие усилия, которые преимущественно будут направлены на захват Москвы. Без захвата Москвы, Гитлер не будет считать свою цель, цель первого этапа войны достигнутой. Поэтому все наши усилия сейчас направлены в первую очередь на защиту Москвы. Но беспокоит нас ещё и другое . В последнее время мы всё больше получаем сведений о том, что немцы на оккупированных областях советского союза, развернули настоящий террор, как в отношении советского мирного гражданского населения, так и в отношении попавших в плен бойцов, командиров и политработников Красной Армии. То есть германскими войсками развязана настоящая война на уничтожение. Эти действия немцев явно инспирированы из Берлина лично Гитлером. В этих условиях мы не можем не реагировать на эти массовые акции физического уничтожения нашего народа.
Берия неожиданно и к удивлению Курта прервав Сталина произнёс:
- Надо уничтожить эту гадину.
Никак не прореагировав на эти слова наркома внутренних дел, Сталин продолжил.
- Мы накажем всех тех немецких руководителей, которые непосредственно на местах руководят и осуществляют акции массового, физического уничтожения советских людей. Для этого в самое ближайшее время будут направлены специальные отряды НКВД в тыл немецких войск. Мы накажем и самого Гитлера.
Берия вновь прервал Сталина.
- Товарищ Сталин, я предлагаю поручить эту работу товарищу Курту. Я уже докладывал вам о нём, уверен, он успешно справится с этой задачей. В своё время он принимал участие в обеспечении операции по устранению Троцкого.
На этот раз Сталин прореагировал на слова Берии, сказав только одно слово.
- Хорошо.
После некоторой паузы, Сталин продолжил:
- В любом государстве, при любом режиме государственной власти, всегда возникает и существует оппозиция. И чем больше диктатор прибегает, при осуществлении своей власти к репрессивным методам, тем более непримиримой является или становится оппозиция. Всегда находятся люди недовольные любой властью, какую бы политику она не проводила. Удовлетворить интересы всех людей всегда невозможно. Тем более это так, когда дело касается одного из самых реакционных режимов в истории цивилизации, диктатуры нацистской партии. Более того в этих условиях оппозиция не только становится непримиримой, она неизбежно идёт, на различного рода радикальные меры борьбы с таким режимом: покушения, заговоры, перевороты. Ситуация в Германии неизбежно складывается именно таким образом. Ясно, что в вопросе устранения Гитлера мы можем и должны этим воспользоваться. Если у вас нет возражений, замечаний или вопросов, мы могли бы продолжить этот разговор.
Увидев некоторое замешательство Курта, Сталин заметил:
- Только, пожалуйста, отвечайте так, как вы сами думаете. Не угодничайте. В разговорах со-мной не нужно этого. Не думайте, что если вы скажите что-то невпопад с моим мнением, будет плохо. Если вы твёрдо убеждены что правы и сумеете доказать свою правоту, никогда не считайтесь с чьими-то мнениями, какими бы авторитетным и важным лицам они не принадлежали, и действуйте так, как подсказывает разум и ваша совесть.
После этих слов Сталина, Курту ничего не оставалось, как оставив всякие колебания заявить, что он не может не спросить.
- Как такое случилось, что немцам удалось захватить большую часть европейской территории СССР и создать угрозу непосредственного выхода к Москве?
- Несмотря на то, что германским войскам удалось захватить относительно большую часть европейской территории нашей страны, я уверен, что немцам не удастся выдержать такого напряжения длительное время, в этом смысле наши неограниченные ресурсы, безусловно, сыграют решающую роль в победе над врагом. Только в нашей стране возможно положение, когда при таких военных успехах врага народ единодушно и сплочённо стал на защиту своей Родины. Ни одна другая страна, ни один другой народ, ни выдержали бы таких испытаний, ни одно другое правительство не удержалось бы у власти.
- А в чём причина того, что отступает Красная Армия, которую всегда считали непобедимой?- не унимался Курт.
- К сожалению, многие наши военные руководители надеялись на свою храбрость, классовую сознательность и энтузиазм, а на войне оказались людьми недостаточно высокой культуры, недостаточно подготовленными в области технической. Многие у нас кичатся своей смелостью, одна смелость без отличного владения боевой техникой ничего не даёт. Как известно американские индейцы были очень храбры, но они ничего не могли сделать со своими луками и стрелами против белых, вооружённых ружьями. Нынешняя война резко отличается от всех прошлых войн. Это война машин. Для того чтобы командовать массами людей, владеющих сложными боевыми машинами, нужно хорошо их знать и уметь организовать. Одной из других серьёзных причин неудач Красной Армии является нечёткое взаимодействие отдельных родов оружия. Мы сейчас принимаем меры, чтобы в кратчайший срок изжить все эти недостатки.
- Товарищ Сталин,-продолжал задавать вопросы Курт.-Я не могу понять, как против СССР идут немецкие солдаты, ведь многие из них рабочие, социал-демократы?
Сталин ответил с сожалением.
- Многие находятся в плену гитлеровской пропаганды, а когда попадают в плен к нам, боятся, что им угрожает расстрел, тогда начинают ругать Гитлера.
Курт не удержался, чтобы не задать ещё один вопрос.
- Товарищ Сталин, а удастся удержать Москву?
- Как не важна Москва, думаю, что сейчас это не главное. Главное резервы. В любой войне побеждает тот, у кого больше резервов. Германия долго выдержать не сможет, несмотря на то, что она использует в войне ресурсы всей Европы. Сырьевых ресурсов у Гитлера надолго не хватит. Другое дело у нас. Я думаю, что Москву удастся отстоять.
После некоторой паузы Сталин сказал:
- В своей работе, по выполнению этой чрезвычайно сложной задачи, вам придётся главным образом опираться на тех, кто разделяет взгляды правых партий и течений. Дело в том, что коммунистическая партия Германии в настоящее время фактически разгромлена. Большинство коммунистов брошены в концлагеря или физически уничтожены, а если некоторые из них находятся на свободе, то наверняка под контролем полиции и контрразведывательных служб. Вы должны в Германии, установив необходимые связи, подталкивать эти оппозиционные круги к более решительным, радикальным действиям, в отношении устранения Гитлера и всего фашистского режима в целом, недовольство которым будет увеличиваться по мере того, как немецкая армия начнёт терпеть первые неудачи на фронте.
И уже обращаясь к Берии, Сталин добавил:
- Нужно вооружить товарища Курта такими связями, которые позволяли бы выйти на серьёзные, влиятельные круги Германского общества, разделяющие оппозиционные взгляды в отношении Гитлера и его режима.
- Товарищ Сталин, в настоящее время мы тщательно обдумываем и готовим соответствующие варианты. Товарищ Курт будет оснащён нужными связями, для успешного выполнения поставленной задачи,- заверил его Берия.
И вновь обращаясь к Курту, Сталин продолжил:
- Но будет неправильно, если вы будете представлять в Германии советский союз, советскую разведку, пусть даже находясь и на нелегальном положении или под прикрытием. В этом случае вам будет трудно, надеется на сотрудничество со стороны оппозиционных немцев, разделяющих правые ценности. Они никогда не пойдут на сотрудничество с советской разведкой. Будет лучше, если вы будете представлять в Германии, скажем английскую или американскую разведку. Разумеется, если вам в интересах дела потребуется таким образом определять себя. В этом случае вам будет значительно легче вербовать нужных людей, для выполнения вашей основной задачи по устранению Гитлера. Естественно выполнение этой вашей основной задачи не освобождает вас от сбора важной разведывательной информации, в которой так заинтересовано военное и политическое руководство СССР. К сожалению, могу откровенно сказать, с началом войны, наши разведывательные возможности в Германии сильно ограничены и мы сейчас, как никогда нуждаемся в серьёзной разведывательной информации стратегического характера.
Нарком внутренних дел Берия добавил несколько своих замечаний к словам Сталина.
- С началом войны немецкой контрразведке удалось нанести несколько серьёзных ударов по нашим разведывательным возможностям в Германии. Мы потеряли много ценных агентов, противнику стали известны маршруты движения наших курьеров и местонахождение секретных радиопередатчиков. Пользуясь этим, немцам удалось, используя эти захваченные радиопередатчики, буквально завалить нас ложной разведывательной информацией, что значительно затруднило нашу работу, так как перепроверка полученных разведывательных сведений требует очень много времени и сил.
Но вдруг Сталин перебил наркома внутренних дел и задал Курту неожиданный вопрос.
- А знаете, ваше лицо мне знакомо. Наверняка мы уже раньше встречались?
У Курта от этих, казалось – бы, обычных слов Сталина, неизвестно от чего похолодело в груди. Он ни сколько увидел, сколько почувствовал, как насторожился и забеспокоился Берия. Стараясь соблюдать спокойствие, Курт с удивлением для себя отметив уникальную память Сталина, ответил.
- Наверное, в 1922 году, во время боёв с белополяками. Тогда после окончания разведывательной школы я был направлен для продолжения службы в разведывательный отдел армии.
- Да, да, возможно,- отреагировал Сталин.
Встав со стула, он стал вышагивать по кабинету, кивком головы разрешив своим собеседникам оставаться на своих местах. Но неожиданно для всех присутствующих, он вдруг сказал:
- Нет, нет. Ещё раньше.
И Курт опять ни сколько увидел, сколько почувствовал, как ещё больше забеспокоился и заёрзал на стуле Берия.
- Тогда видимо в 1919 году в Царицыне. Тогда я служил в армейском театре артистом.
- Да, да в 1919 году,-повторил Сталин.-Верно, верно, я помню вас в театре. Вы играли роль какой-то старухи, в пьесе Горького, если не ошибаюсь, - и тихо засмеялся.
-В связи с этим не может не возникнуть вопрос, а в своей разведывательной деятельности вы используете, каким-то образом, свои актёрские способности, которые у вас явно тогда присутствовали?
-Откровенно говоря, если и приходится использовать, то очень редко. Безусловно, умение перевоплощаться необходимо каждому разведчику, что позволяет не только на какое-то время как бы превратиться в другого определённого человека, стать его двойником, но и просто примерить на себя личину другого человека, тем самым проверяя правильность своих действий и намерений. Но иногда умение перевоплощаться необходимо, чтобы, к примеру, уйти от слежки или просто на какое-то время выдавать себя за совершенно другого человека.
- Перевоплотиться в другого человека не так и сложно,-проговорил Берия.-Наклеил усы или бороду, сменил одежду и вот ты уже другой человек.
-Это не совсем так, этого мало. Вы можете, как угодно переодеваться, наклеить усы, перекрасить волосы, надеть парик, но вас всё равно узнают.
- Что вы хотите этим сказать?-недовольным тоном произнёс Берия.
- Вас выдаст привычная походка. Дело в том, что у каждого человека походка индивидуальная, как отпечатки пальцев на руке,- ответил Курт.
- И, где-же выход?- задал вопрос Сталин.
-Я придумал простой способ. Для этого я закладываю в ботинки под пятки зёрнышки риса и походка меняется полностью.
- Мне рассказали, что вы можете подражать голосам других людей?-вновь задал вопрос Сталин.
-Да некоторых известных людей, но это довольно непросто и даётся только после тщательной подготовки и многих тренировок,-ответил Курт.
-Вы могли бы это продемонстрировать, сказать несколько слов голосом скажем известного диктора нашего радио товарища Левитана?- спросил Сталин.
-Могу по крайней мере попытаться это сделать,-ответил Курт.
Он взял газету, которая лежала на столе и голосом диктора радио Левитана, известного всем советским людям, прочитал текст какой-то заметки, опубликованной в «Правде». Cталин и Берия, были поражены полным сходством, и даже стали хлопать в ладоши, и засмеялись.
- Всё это нас интересует не случайно, - заметил Сталин.-Дело в том, что в последнее время мы всё больше получаем сведений о том, что германская разведка всё больше готовит и направляет своих агентов с задачей физического уничтожения руководителей нашей партии и советского государства. Мы не можем не защищать своих руководителей. Нам предлагают, наряду с усилением их охраны, использовать, так называемых «двойников». Что вы думаете по этому поводу?
- Я думаю, что вопрос обеспечения безопасности руководителей государства необходимо решать используя возможности и усиливая работу разведывательных и контрразведывательных органов, в том числе используя, так называемых «двойников». Однако, мне представляется, что работа с двойниками, это довольно хлопотная и трудная задача. Много времени потребует предварительная подготовка, к примеру для нанесения соответствующего грима.
- Можно использовать пластическую операцию,-перебил его Берия.-Наши специалисты гарантируют абсолютное сходство.
-Кроме того, это довольно рискованно. У некоторых людей во - власти может возникнуть желание использовать такого двойника в своих целях.
Курт был уверен, что после такого его заявления последует много дополнительных вопросов, но к его удивлению это не произошло.
После некоторой паузы, Сталин спросил:
- А вы сами могли бы выступить в роли такого двойника, используя несложный театральный грим. Конечно только для того, чтобы представить, как это может быть в действительности.
- Для этого товарищ Сталин потребуется грим, соответствующий костюм и время для подготовки, - ответил Курт.
- В соседней комнате офицеры охраны предоставят вам всё необходимое,- сказал Сталин.- А, что касается персонажа, то я предлагаю остановиться на кандидатуре товарища Молотова.
После этих слов Сталин и Берия весело рассмеялись.
Курт вышел из кабинета Сталина в полной растерянности, он меньше всего ожидал, что ему придётся заниматься подобным делом во время визита к вождю. Офицеры охраны уже подготовили всё необходимое в соседней комнате, не забыв принести большой портрет товарища Молотова. И когда он уже в облике Молотова появился в кабинете Сталина, то вдруг понял, что его воспринимают, как самого наркома иностранных дел советского союза. Пришлось развеять эту иллюзию. Берия просто подскочил со своего места, а Сталин сохранял полное спокойствие .
-Это Курт, это Курт,-закричал Берия, подбежав к нему вплотную.
А Сталин подошёл к столику с телефонными аппаратами и подняв трубку произнёс:
- Вячеслав. Ты не мог бы сейчас зайти ко-мне?
Через некоторое непродолжительное время в кабинет Сталина уверенной походкой вошёл Нарком иностранных дел Советского союза товарищ Молотов. Но когда он увидел Курта, загримированного под него самого, эта уверенность, тут - же куда-то пропала.
Молотов растерянно обвёл всех присутствующих глазами.
- Что здесь происходит? Это провокация?
Но его слова были прерваны тихим смехом Сталина и Берии, который смеялся до слёз, не смеялся только Курт. А, когда, правда с большим трудом, всё - же удалось объяснить Молотову, что на самом деле происходит в кабинете Сталина, то к ним присоединился и сам нарком иностранных дел.
А, когда аудиенция была завершена, Берию и Курта, выходящих из кабинета, уже в дверях, остановил вопрос Сталина, который обращаясь к Курту вдруг заявил:
- А знаете, как в 1919 году вас называли любители театра? Мастером, мастером перевоплощения.
И уже находясь в автомобиле наркома внутренних дел, всю дорогу до, так называемой конспиративной дачи НКВД, а потом весь вечер, Курт думал о Сталине, о визите в Кремль. Больше всего его удивила простота вождя, скромность, доступность и умение в самое непростое, и тяжёлое время неудачно складывающейся войны, найти возможность для шуток. В то же время обеспокоило и совершенно поразило новое задание, которым теперь придётся заниматься. Поразило настолько, что он не нашёл слов, чтобы выразить свои сомнения относительно самой возможности проведения подобной операции. Решив, что только, находясь на месте можно будет окончательно определиться в данном вопросе.
ГЛАВА №4
4-1. 2-октября 1941 года на Восточном фронте немецким войскам был зачитан приказ Гитлера:
«Создана, наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который ещё до наступления зимы должен привести к уничтожению врага. Все приготовления, насколько это возможно для людских усилий уже окончены. На этот раз планомерно, шаг за шагом, шли приготовления, чтобы привести противника в такое положение, в котором мы можем теперь нанести ему смертельный удар. Сегодня начинается последнее большое, решающее сражение этого года».
Позднее фюрер выступил по радио в Спортпаласе, где также говорил о решающем наступлении под Москвой.
12-октября 1941 года главное командование сухопутных войск направило командующему группы армий «Центр» генерал-фельдмаршалу фон Боку указание о порядке захвата Москвы и обращении с её населением:
«Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником. Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Разрешается оставлять лишь небольшие незакрытые проходы для ухода населения во - внутреннюю Россию. И для других городов должно действовать правило, что для захвата их следует громить артобстрелом и воздушными налётами, а население обращать в бегство. Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счёт Германии. Чем больше населения советских городов устремится во - внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России, и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их».
Генерал-фельдмаршала фон Бока раздражала вся эта парадная шумиха в Берлине по поводу уже якобы почти одержанной победы. Он по телефону заявил командующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу фон Браухичу:
- Разве вы не знаете, каково действительное положение дел? Ни Брянский , ни Вяземский котлы ещё не ликвидированы. Конечно, они будут ликвидированы. Однако, будьте любезны воздержаться от победных реляций.
В ответ Браухич заметил:
- Не забывайте мой дорогой Бок о намерении Гитлера 7-ноября вступить в Москву и провести там парад. Я советую вам форсировать наступление.
19-октября 1941 года фон Бок издал свой приказ на продолжение операций против Москвы (операция «Тайфун»):
«Противник перед фронтом группы армий разбит. Остатки отступают, переходя местами в контратаки. Группа армий преследует противника». В приказе предлагалось 4-й армии, с подчинённой ей 4-й танковой группой, без промедления нанести удар в направлении Москвы, чтобы разбить находящиеся перед ней советские войска и плотно окружить столицу советского союза с юга, запада, и севера. 2-й танковой группе (Гудериан) предписывалось развивать наступление, охватить Москву с юго-востока, а в дальнейшем с востока. Кольцо окружения Москвы, в конечном счёте, должно быть сужено до окружной железной дороги. 2-й армии (Вейхс) ставилась задача основными силами наступать на Елец и Богородицк, прикрывая южный фланг 2-й танковой группы. 9-я армия (Штраус) и 3-я танковая группа (Гот) наносили удар в обход Москвы с севера.
Но уже в ходе наступления на Москву в ноябре неожиданно для немецкого командования осложнилось положение на юге, где в районе Ростова три русские армии перешли в контрнаступление, отбросив немецкие войска за реку Миус, и вернули Ростов.
Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рундштедт потребовал эвакуации Ростова и отступления на Миускую позицию. Но Гитлер запретил всякое отступление. Рундштедт отказался выполнять этот приказ фюрера, который он считал бессмысленным. Русские войска прорвались на широком фронте между 1-й танковой и 17-й армиями (к тому времени танковые группы были переименованы в армии). В результате пришлось 17-ю и 6-ю армии отвести за Северный Донец. Рундштедт был закалённым человеком и даже зимой ходил в тонком плаще. Он любил читать детективные романы, но стеснялся, когда его заставали за этим занятием, и поэтому прятал книгу в раскрытом ящике письменного стола, который он быстро задвигал, если кто-либо входил в его кабинет для доклада, делая вид, что изучает важный документ. В конце ноября 1941 года Гитлер в сопровождении командующего сухопутными войсками Браухича и начальника генерального штаба ОКХ Гальдера прибыл в штаб группы армий «Юг» в Полтаву. Когда он попытался обвинить Рундштедта в неудаче под Ростовом, старый генерал-фельдмаршал холодно ответил, что ответственность за неудачи несёт тот, кто отдал приказание осуществить эти операции, иными словами сам Гитлер. Фюрер пришёл в страшную ярость, он порывался кинуться к Рундштедту и сорвать с него рыцарский крест, но тот успел отшатнуться от него. В это время взгляд Гитлера упал на командующего 17-й армии генерала пехоты фон Штюльпнагеля, и он обрушился на него в страшном припадке ярости. Всё это сильно взволновало командующего сухопутными войсками Браухича, и с ним случился сердечный припадок. Пришлось срочно вызывать врача. В результате этого совещания в штабе группы армий «Юг», Гитлер освободил ряд видных генералов южной группы армий. Рундштедт был заменён генерал-фельдмаршалом фон Рейхенау. Гитлер хотел сместить со-своего поста и командующего 1-й танковой армии Клейста. Но неожиданно в его защиту выступил командир моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» обергруппенфюрер СС Дитрих, который заявил, что именно он виновен в случившемся, а не Клейст. Это спасло Клейста, а заодно и начальника его штаба Цейтцлера от наказания.
Таким образом, на юге немецкие войска уже в 1941 году вынуждены были отступать, и потерпели тяжёлое поражение, хотя большую часть Донецкого бассейна им всё - же удалось удержать. Закончилось неудачей и наступление немецких войск на севере, в районе озера Ильмень. Успешно начавшееся наступление немецких войск под Москвой застопорилось уже в середине октября месяца. И дело не только в сильных снегопадах и распутице, но и в том, что впервые в резкой форме проявилось превосходство русских танков Т-34. Всего из 1700- танков, начавших наступление на Москву, исправных танков осталось к середине октября 1240-танков. Русские войска опять выиграли время для усовершенствования обороны, пополнения своих войск и сосредоточения резервов. Перед немецким командованием опять стал вопрос, следует ли в этих условиях продолжать наступление на Москву. Из всех высших войсковых командиров только командующий группой армий «Центр» фон Бок высказался за продолжение наступления на Москву. Так как это совпало с мнением Гитлера, наступление было приказано продолжать.
13-ноября 1941 года положение на Восточном фронте обсуждалось у Гитлера, а затем на совещании в штабе группы армий «Центр», с участием начальников штабов армий, под председательством начальника генштаба. На этом совещании 2-я танковая армия получила приказ по осеннему наступлению. В качестве цели был назначен город Горький, 400-км к востоку от Москвы. Начальник штаба 2-й танковой армии Либенштейн выразил протест, заявив, что сейчас не май месяц и мы не во Франции. Командующий 2-й танковой армии Гудериан в письменной форме известил командующего группой армий «Центр» фон Бока о том, что 2-я танковая армия не в состоянии выполнить полученные приказы. Но командование группой армий «Центр» высказалось за то, чтобы сделать последнюю попытку захватить Москву. А представители групп армий «Юг» и «Север» выступили против дальнейших наступательных операций и настаивали на переходе к обороне. Эти споры и сомнения были разрешены Гитлером, который приказал вести усиленную подготовку к возобновлению наступления. Он хотел в ближайшее же время покончить с Москвой. На московское направление было переброшено до 10-дивизий. 2-я танковая армия Гудериана была усилена двумя армейскими корпусами и 100-танками. Танками усиливались и другие армии.
17-ноября 1941 года Верховное командование вермахта приказало продолжать наступление. 2-я танковая армия должна была окружить Москву с юга и юго-востока, 3-я и 4-я танковые армии с севера и северо-востока. 4-я полевая армия-вести фронтальное наступление, в то время, как 2-я полевая и 9-я армии получили задачу обеспечить фланги наступающих армий, первая на юге, вторая на севере. Но ударили морозы, доходившие ночью до 30 и больше градусов мороза. Снег и туман ограничивали поддержку авиации. 2-я танковая армия не смогла занять Тулу и застряла в районе Венева. Двум танковым армиям удалось продвинуться в районе Клина за железную дорогу. Их южный фланг отделяли от столицы советского союза всего 34-километра. 4-я танковая армия вышла в район Голицыно, в 40-км. от Москвы.
23-ноября 1941 года командующий 2-й танковой армии Гудериан, отправился в штаб группы армий «Центр», и доложил генерал-фельдмаршалу фон Боку о тяжёлом положении армии, описав изнурённое состояние солдат, отсутствие зимнего обмундирования, о развале системы снабжения, о нехватке орудий и танков, об опасности растянутого и не имеющего должного прикрытия правого фланга, с учётом появления новых дальневосточных дивизий русских. Командующий группой армий фон Бок ответил, что уже сообщил содержание предыдущих докладов Гудериана в главное командование в устной форме и что там прекрасно знают реальное положение дел на фронте. Затем он позвонил по телефону Главкому сухопутных сил Браухичу и повторил ему всё сказанное Гудерианом о положении 2-й танковой армии, а также попросил отменить приказ о наступлении и позволить армии Гудериана перейти к обороне. Браухич приказал продолжать наступление. После повторной просьбы указать хотя бы другую цель, пореальнее, на которой действительно можно было закрепиться, он, в конце концов, назвал линию Михайлов-Зарайск.
Через несколько дней командующему группой армий «Центр» позвонил начальник оперативного отдела генштаба Хойзингер:
- Фюрер хочет знать, когда можно будет объявить об окружении Москвы?
Фон Бок потребовал к телефону Браухича и когда тот взял телефонную трубку, сообщил:
- Положение критическое, я бросаю в бой всё, что у меня есть, но у меня нет войск, чтобы окружить Москву. Я заявляю, что силы группы армий «Центр» подошли к концу.
Браухич ответил.
- Фюрер уверен, что русские находятся на грани краха. Он ожидает от вас точного доклада, когда - же этот крах станет реальностью?
Фон Бок настаивал.
- Командование сухопутных войск неправильно оценивает обстановку.
Браухич на это ответил.
- Но за исход операции отвечаете вы.
Фон Бок продолжал настаивать.
- Верховное командование просчиталось. Прошу доложить фюреру, что группа армий «Центр» не может достичь намеченных рубежей. У нас нет сил. Вы меня слышите?
Браухич сделал вид, что не понимает фон Бока.
- Фюрер хочет знать, когда - же падёт Москва?
Поняв, что Браухич умышленно делает вид, что не слышит его, чтобы потом не сообщать Гитлеру неприятные вести, фон Бок послал в Ставку фюрера телеграмму такого - же содержания. Но Гитлер упорно требовал продолжать наступление.
4-декабря 1941 года была предпринята попытка ещё раз бросить войска в наступление. Но и эта попытка ни к чему не привела. После захвата небольших участков, соединения 4-й армии вновь отошли на свои исходные позиции. 2-я, 3-я и 4-я танковые армии прекратили наступательные действия. Наступление немецких войск на Москву провалилось.
8-декабря 1941 года после того, как все просьбы командующих не переутомлять войска ни к чему не привели, упрямая натура Гитлера была, наконец сломлена. По его указанию была издана директива о прекращении наступления. Войска должны были удерживать захваченные позиции. Победить советский союз путём быстротечной военной операции не удалось. Немецкая армия оказалась недостаточно подготовленной к ведению манёвренной войны в сложных зимних условиях. Более того, неожиданно для верховного командования на немецкие войска обрушилось контрнаступление советских войск, подготовку, к которой они прозевали, считая своего противника разгромленным. Сила удара советских войск была такова, что поколебала фронт на значительном протяжении и едва не привела к непоправимой катастрофе. Гитлер быстро понял, что наряду с военной проблемой, возникла ещё более важная психологическая проблема. Создалась угроза того, что войска не выдержат морально и физически. Многие представители высшего командования надеялись предотвратить опасность, которую они заметили уже несколько недель тому назад, немедленным отводом армий и сокращением линии фронта. Но Гитлер выступил против этого со-всей энергией своего неукротимого характера. С одной стороны из соображений престижа германской армии, с другой стороны из опасений, что такой большой отход вызовет упадок морально-боевого духа армии, в то же время не было никакой гарантии, что удастся остановить отходящие войска. 2-я и 4-я армии продолжали отступать. Не смогли удержать своих позиций ни 4-я, ни 3-я танковые армии.
14-декабря 1941 года командующий 2-й танковой армии Гудериан встретил в Рославле Главкома Браухича, который вместе с адъютантом фюрера генералом Шмундтом, посетил штаб-квартиру группы армий «Центр». Гудериан попросил разрешение отступать до линии Зуши и Оки, и получил согласие. Браухич издал также приказ о переходе 2-й армии под командование Гудериана.
16-декабря 1941 года командующему группой армий «Центр» фон Боку позвонил Гитлер и сказал, что получил его рапорт о положении на фронте. Затем он обсудил все «за» и «против» удержания передовых позиций и намеченного отхода войск, и пришёл к выводу, что при сложившихся обстоятельствах нет никакого смысла осуществлять отход на неподготовленные позиции, бросая по пути технику и артиллерию. Через несколько дней мы снова окажемся в аналогичном положении, но уже без тяжёлого вооружения и артиллерии. По этой причине группе армий остаётся одно: закопаться как можно глубже в землю и любой ценой удерживать свои позиции, не отступая ни на шаг. Он фюрер лично сделает всё, чтобы помочь осуществлению этого плана. В частности усилит Люфтваффе и подтянет сильные пехотные части. Фюрер повторил, что убеждён, что в этой ситуации есть только один выход, а именно держаться. Фон Бок сказал, что издал уже приказ аналогичного свойства, но считает своим долгом предупредить о возможности прорыва фронта группы армий в одном или нескольких местах. На это фюрер ответил: «Что - ж придётся это принять».
Ночью фюрер позвонил командующему 2-й танковой армии Гудериану и приказал держаться и запретил отступать дальше, пообещав выделить подкрепление. Но остановить отступление 2-й танковой армии уже было невозможно.
17-декабря 1941 года командующему группой армий «Центр» фон Боку позвонил Главком Браухич и сказал:
- Вы недавно жаловались на самочувствие. После совещания с фюрером вам следует попросить его предоставить вам отпуск для восстановления здоровья.
Фон Бок спросил его, не будет ли подобное заявление рассматриваться в ставке фюрера, как попытка дезертирства с его стороны.
Браухич ответил, что не будет.
После этого разговора фон Бок позвонил адъютанту фюрера Шмундту и попросил его сказать напрямую, не истолкует ли фюрер его просьбу об отпуске, как попытку выйти из дела в трудную минуту. Уж лучше упасть на рабочем месте, нежели слышать у себя за спиной обвинения в дезертирстве.
Шмундт сказал: «Такого просто не может быть».
Когда фон Бок спросил его, не испытывает ли фюрер по отношению к нему каких-либо неприязненных чувств.
Шмундт ответил: «Напротив, во - время вчерашнего совещания по этому вопросу фюрер упомянул о ваших выдающихся военных заслугах и сказал, что он, учитывая перенесённую вами в прошлом году тяжёлую болезнь, а также напряжённые условия нынешней кампании, относится с полным пониманием к вашему рапорту о предоставлении отпуска для восстановления здоровья. Я лично могу вас заверить, что вам нет никакого смысла беспокоиться по этому поводу».
18-декабря 1941 года Гитлер отправил командующего группы армий «Центр» фон Бока в отпуск для поправки здоровья. Командующим группы армий «Центр» был назначен генерал-фельдмаршал фон Клюге.
19-декабря 1941 года Гитлер удовлетворил ходатайство об отставке Главкома сухопутных войск генерал-фельдмаршала фон Браухича, с которым он потерял всякий контакт в области деловых и личных отношений, и лично возглавил сухопутную армию. Гитлер издал приказ о запрещении всякого самовольного отхода.
В результате русского контрнаступления с 20-декабря севернее Москвы советские войска вклинились в расположение уставших от непрерывных боёв немецких танковых армий и отбросили их с тяжёлыми потерями в людях и технике за реки Руза и Лама. Южнее Москвы 2-й танковой армии лишь с большим трудом удалось избежать окружения и уничтожения. Наступление русских войск на этом направлении удалось остановить только на рубеже Курск, Орёл, но 2-я танковая армия потеряла связь со-своим левым соседом 4-й армией. Возникла крайне опасная брешь.
20-декабря 1941 года Гудериан, после беседы с командирами корпусов своей армии, которые пришли к однозначному выводу о том, что имеющимися силами невозможно организовать оборону восточнее Оки, решил, с одобрения командования группы армий «Центр», вылететь в Ставку фюрера и лично описать Гитлеру положение его армии. Совещание в ставке началось с его доклада о положении дел во 2-й армии и 2-й танковой армии. Гудериан высказал пожелание о постепенном отводе войск на позицию Зуша-Ока, о чём у него была достигнута договорённость ещё с Браухичем и о чём, как он думал, знал фюрер. Но к его удивлению Гитлер закричал:
- Нет ! Запрещаю !
Гудериан сообщил фюреру, что отступление уже производится, и, пока войска дойдут до упомянутых рек, закрепиться будет негде, поэтому если важно сохранить армию и удержать позиции в течение зимы, то нет иного выбора, кроме как, позволить завершить отступление.
Но Гитлер продолжал настаивать на своём.
- Нет, значит, пусть зарываются в землю, там, где они находятся прямо сейчас, и защищают каждый метр.
На это Гудериан ответил.
- По большой части зарыться в землю там невозможно, она промёрзла метра на полтора вглубь, и наши жалкие инструменты бессильны против промёрзшего грунта.
Гитлер не уступал.
- Значит, пусть стреляют в землю из тяжёлых гаубиц и размещаются в полученных воронках. Мы же делали так во Фландрии в Первую мировую.
Гудериан настаивал.
- В первую мировую во Фландрии каждая дивизия удерживала участки фронта по 3-5 км. шириной, при поддержке 2-3-х батальонов. Тяжёлых гаубиц и боеприпасов имела в достатке. А моим дивизиям приходится удерживать участки по 35-50 километров, имея по четыре тяжёлые гаубицы и по 50-снарядов на каждую. Я могу, конечно, потратить эти снаряды на обстрел земли, но всё, что я получу это 50 ямок шириной и глубиной в таз для умывания, с большой чёрной каймой вокруг. Воронок не будет. Во Фландрии никогда не было таких морозов, с какими мы столкнулись сейчас. А боеприпасы мне нужны, чтобы стрелять по русским. Мы даже столбы для прокладки телефонных линий в землю вкопать не можем, чтобы получить ямку под такой шест, приходится применять взрывчатку. Когда мы получим достаточно взрывчатки, чтобы создать те оборонительные позиции, о которых вы говорите?
Но Гитлер продолжал настаивать на своём приказе о запрещении отступления.
Гудериан ответил:
- Тогда мы получим позиционную войну на негодной для этого территории, как на Западном фронте в Первую мировую. Опять будут битвы железа и огромные потери безо всякой надежды на одержание решительной победы. Приняв такую тактику этой зимой, мы принесём в жертву жизни наших офицеров, младшего командного состава и солдат, которые могли бы прийти им на смену, эта потеря будет не только бесполезна, но и непоправима.
Гитлер не уступал:
- А вы думаете, гренадёры Фридриха Великого хотели умирать? Они тоже хотели жить, но король был совершенно прав, когда просил их пожертвовать собой. Вот и я считаю, что вправе просить каждого немецкого солдата отдать свою жизнь.
На это Гудериан ответил:
- Каждый немецкий солдат знает, что в военное время обязан рисковать своей жизнью ради своей страны, и до сих пор наши солдаты доказывали, что готовы принять смерть. Но просить о таком самопожертвовании можно только тогда, когда оно может привести к результатам, которые того стоят. А те указания, которые я слышу, приведут лишь к потерям, несравнимым с теми результатами, которых, возможно удастся достичь. Моим солдатам будет негде укрыться ни от погоды, ни от русских, пока они не дойдут до линии Зуша-Ока, до построенных там осенью фортификаций. Я прошу не забывать о том, что не противник причиной основной части наших потерь - морозы косят наши ряды вдвое сильнее, чем огонь русских. Это знает любой, кто видел набитый обмороженными бойцами госпиталь.
Гитлер заявил:
- Я знаю, что вы не жалеете себя и много времени проводите среди солдат. Я благодарен вам за это. Но вы смотрите на вещи слишком близко. Вы находитесь под слишком сильным впечатлением от солдатских страданий. Вы их слишком сильно жалеете. Поверьте мне, на расстоянии многое видится яснее.
Но Гудериан не сдавался.
- Конечно, уменьшение страданий моих солдат - мой долг, насколько это в моих силах. Но это трудно делать, когда мои бойцы до сих пор не получили зимнего обмундирования и большая часть пехоты ходит в хлопчатобумажной форме. Сапоги, тёплое бельё, рукавицы, шерстяные подшлемники-всего этого нет, а то, что есть-изношено донельзя.
Гитлер закричал:
- Это неправда! Генерал-квартирмейстер сообщил мне, что зимнее обмундирование выделено.
Гудериан продолжил:
Осмелюсь заявить - да, выделено, но до нас оно не дошло. Я решил выяснить почему. В данный момент оно уже несколько недель лежит на вокзале в Варшаве, потому что дальше его не на чем везти ввиду отсутствия локомотивов и разрушений на путях. В просьбах о доставке зимнего обмундирования в сентябре и октябре нам было отказано. А теперь уже поздно.
После этих слов Гудериана, послали за генерал - квартирмейстером, которому пришлось признать, что всё сказанное Гудерианом, правда. Затем были подняты вопросы численности личного состава и поставок продуктов питания. В результате больших потерь транспорта от плохих дорог и морозов, оставшихся машин и для боевых действий и снабжения не хватало. Для снабжения войск приходилось использовать повозки и сани, которых требовалось много из-за малой грузоподъёмности, а значит и много требовалось людей, для их сопровождения. Гитлер и верховное командование требовало урезать штаты служб снабжения и отправить солдат в боевые части. В результате страдало снабжение. Затем на совещании обсуждался вопрос об обеспечении укрытий для войск от холода. Министр по делам вооружений доктор Тодт продемонстрировал Гитлеру окопную печь, которую можно было изготовить из доступных в сельской местности материалов.
Гудериан предложил взять в генштабы ОКХ и ОКВ офицеров, получивших уже фронтовой опыт в России.
Гитлер ответил сердито.
- Не могу же я сейчас взять и расстаться со своими людьми.
Гудериан заметил.
- Вам нет необходимости менять своих адъютантов. Я не о том говорю. Важно, чтобы основные штатные должности занимали офицеры со-свежим фронтовым опытом, особенно зимним.
Но и это предложение Гудериана было отклонено. И когда он выходил из зала совещания, то услышал, как Гитлер говорил Кейтелю: «Я не убедил этого человека».
24-декабря 1941 года 2-я армия сдала Ливны.10-я мотопехотная дивизия сдала Чернь и оказалась окружённой. Командующий группой армий «Центр» фон Клюге набросился на Гудериана с грубыми обвинениями, утверждая, что он должен был отдать приказ об эвакуации Черни заранее. Гудериан резко отмёл обвинения фон Клюге, так как имел приказ Гитлера об удержании города.
25-декабря 1941 года части 10-й мотопехотной дивизии вырвались из окружения. Фон Клюге вновь по телефону стал обвинять Гудериана на этот раз в том, что им был послан доклад с неверными данными, бросив трубку со словами: « Я обо всём расскажу фюреру». Гудериан сообщил начальнику штаба группы армий, что если с ним будут обращаться подобным образом, то он не желает больше командовать армией и попросит об отставке. Но генерал-фельдмаршал фон Клюге опередил его, подав в ОКХ прошение о снятии Гудериана с должности.
26-декабря 1941 года приказом фюрера, Гудериан был переведён в резерв, его преемником стал командующий 2-й армией генерал Р. Шмидт.
4-января 1942 года командующий 4-й танковой армии Гёпнер был снят с поста и уволен из армии без права ношения мундира за отход без приказа 20-го корпуса.
15-января 1942 года был освобождён со своего поста командующий 9-й армией Штраус, которого сменил Модель. 4-ю армию возглавил Кюблер, но уже 21 января он, как не справившийся с обстановкой, передал командование Хейнрици.
В начале января 1942 года русские войска начали наступление из района восточнее Калуги, Белев и расширяя брешь, достигли рубежа Юхнов, Сухиничи, затем они крупными силами вышли в район Дорогобужа, восточнее Смоленска, перерезав железную дорогу Брянск-Вязьма. 4-я полевая, 4-я танковая и 3-я танковая армии стояли, казалось перед катастрофой, когда русские в начале января по обе стороны верхнего течения Волги вновь начали наступление. 4-я танковая и 9-я армии были оттеснены на рубеж Гжатск, Ржев. Одновременно русские войска прорвали оборону немецких войск западнее Калинина. Особенно сильная группировка русских прорвала оборону немецких войск в районе Ржева. Другие силы русских прорвались на стыке 9-й и 16-й армий, и зашли глубоко в тыл 9-й и 4-й танковой армий, которые оказались почти окружены. Но даже, когда такая опасность была предотвращена, положение оставалось довольно тяжёлым. Об отступлении теперь не приходилось даже и думать. Падёж лошадей и выход из строя механического транспорта настолько снизили подвижность многих соединений, что дальнейшее отступление, если бы даже Гитлер дал на это согласие, здесь и на других участках фронта привело бы к тяжелейшим потерям в технике, и соответственно ещё больше снизило бы боеспособность войск.
12-января 1942 года командующий группой армий «Юг», генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, несмотря на мороз, отправился на обычную, утреннюю пробежку. После пробежки, в офицерской столовой с ним случился сердечный приступ, и он потерял сознание. 17-го января, так и не пришедшего в себя командующего, отправили в Лейпциг, где его ждала бригада известных врачей. Во - время полёта самолёт попал в аварию и Рейхенау получил ко-всему прочему, серьёзную черепную травму. Вечером 17 января генерал-фельдмаршал Рейхенау скончался. Командующим группой армий «Юг» был назначен фон Бок. С декабря 1941 года по апрель 1942 года Гитлер снял с занимаемых постов 35-генералов.
18-января 1942 года Гитлер в Ставке принял фон Бока. Он описал ему положение на фронтах, задержав внимание на том, что касалось группы армий «Юг». Фюрер считал, что в настоящее время стратегическая угроза со-стороны противника ликвидирована, хотя ещё многое требуется исправить и урегулировать. Относительно группы армий «Юг» он сказал, что о ней «требуется позаботиться». Иначе говоря, зимой она должна держать оборону, а весной атаковать. Фюрер знает, в каком ужасном состоянии находятся железные дороги на фронтах, и понимает, что это источник вечных забот для каждого командующего. Фюрер хочет сосредоточить руководство железнодорожным транспортом и железными дорогами, включая железные дороги на оккупированных территориях в одних руках, а именно министерства железных дорог. О политическом положении фюрер говорил с оптимизмом. Он считает, что главная цель на среднем Востоке - лишить Англию основных источников нефти-вполне достижима. Фюрер пригласил фон Бока на завтрак. Во - время завтрака, на котором присутствовали только военные, адъютант фюрера Шмундт заявил, что Лееб (командующий группой армий «Север», отправленный в отставку), разуверился в своих способностях разрешать сложные кризисные ситуации, которые неминуемо должны возникнуть в будущем. Шмундт знает, что имевшие место многочисленные перестановки в высшем командовании являются настоящим источником сплетен и различных спекуляций, как в Германии, так и за рубежом. Он Шмундт и другие пытаются, как могут, эти слухи и сплетни контролировать. Так все газеты перепечатали телеграмму фюрера, в которой он осведомляется о здоровье Браухича, после перенесённой им операции. В США сообщалось также, что на похоронах Рейхенау, как представитель фюрера, будет присутствовать генерал-фельдмаршал Рундштедт. Кроме того, в печати должны опубликовать фотографии фюрера, занятого дружеской беседой и с фон Боком.
4-2. В начале октября 1941 года, когда немецкие войска только начинали своё наступление на Москву, они имели многократное превосходство над советскими войсками, по личному составу в 3,2 раза, по танкам в 6-8,5 раз, по артиллерии в 7-раз, оборона которых носила очаговый характер, была неглубокой 15-20 километров, и была слабо подготовлена в инженерном отношении. Немецкие войска легко прорвав оборону советских войск продвинулась на 15-30 километров и окружили 19-ю, 20-ю, 16-ю армии Западного фронта и 24-ю и 32-ю армии Резервного фронта.
Известие об окружении советских армий привело Сталина в сильное раздражение. Он ходил по кабинету в Кремле и ругал командующего Западным фронтом Конева.
- Ну и болван. Надо с ума сойти, чтобы проворонить. Шляпа!
В кабинет зашёл его секретарь Поскрёбышев и доложил:
- Командующий Конев у телефона.
Сталин с яростью снял телефонную трубку и излил на Конева всю полную порцию своего гнева, требуя беспощадно биться и добиться вывода войск из окружения.
- Информируйте меня через каждые два часа, а если нужно, то и ещё чаще. Время, время дорого.
Затем Сталин соединился с членом военного совета Западного фронта Булганиным, которому также досталось. Булганин доложил, что «ЧП» произошло из-за того, что командование Резервного фронта(маршал Будённый) «проморгало» взятие противником Юхнова. В то же время Булганин заявил, что имели место большие промахи и со стороны командования Западного фронта.
Вошедшему в кабинет Молотову, Сталин, повесив трубку, сказал:
- Может быть, ещё удастся спасти войска. Гитлер изображает себя в положении нетерпеливой охотничьей собаки, настигнувшей дичь и теперь ждущей, наконец, момента, когда раздастся заветный выстрел. Однако желанного результата фюрер не получит.
Для помощи командованию Западного и Резервного фронтов, для выработки конкретных и действенных мер по защите Москвы, Сталин направил в район Гжатска и Можайска членов ГКО Молотова и Ворошилова, представителем от Ставки ВГК Василевского.
Вызвав к себе с Ленинградского фронта Жукова, Сталин в гневном состоянии подошёл к карте и, указав на район Вязьмы сказал:
- Вот смотрите плоды командования Западного фронта. Здесь сложилось очень тяжёлая обстановка. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник, и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать.
Сталин поинтересовался и положением дел на Ленинградском фронте.
- Как вы считаете, могут ли немцы в ближайшее время, повторить наступление на Ленинград?
- Думаю, что нет. Противник понёс большие потери и перебросил танковые и моторизованные войска из-под Ленинграда куда-то на центральное направление. Он не в состоянии оставшимися силами провести новую наступательную операцию,- ответил Жуков.
-А, где по вашему мнению будут применены танковые и моторизованные части, которые перебросил Гитлер из-под Ленинграда?
-Очевидно на Московском направлении. Но, разумеется, после пополнения и проведения ремонта материальной части.
Посмотрев на карту Западного фронта, Сталин сказал:
-Кажется они уже действуют на этом направлении.
На следующий день в два часа ночи Жуков доложил Сталину об обстановке на западном фронте.
- Главная опасность заключается в слабом прикрытии на Можайской линии обороны. Бронетанковые войска противника могут, поэтому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска, откуда только можно, на Можайскую линию.
10-октября 1941 года Жуков прибыл в штаб Западного фронта в Красновидово, в нескольких километрах от Можайска, где работала комиссия ГКО, направленная Сталиным, разбираясь в причинах катастрофы войск Западного фронта. Сталин по телефону сказал Жукову.
- Мы решили освободить Конева с поста командующего фронтом. Это по его вине произошли такие события на Западном фронте. Командующим фронтом решили назначить вас. Вы не будете возражать?
- Нет, товарищ Сталин, какие же могут быть возражения, когда Москва в такой смертельной опасности.
- А, что будем делать с Коневым?- задал вопрос Сталин.
- Оставьте его на Западном фронте моим заместителем. Я поручу ему руководство группой войск на Калининском направлении. Это направление слишком удалено и необходимо иметь там вспомогательное управление.
Сталин спросил :
- Почему защищаете Конева? Он ваш дружок?
- Знаю его по службе в Белорусском округе.
- Хорошо. В ваше распоряжение поступают части Резервного фронта (Резервный фронт объединялся с Западным в один Западный фронт) и части находящиеся на Можайской оборонительной линии. Берите быстрее всё в свои руки и действуйте.
- Принимаюсь за выполнение указаний, но прошу срочно подготовить более крупные резервы, так как надо ожидать в ближайшее время наращивания удара гитлеровцев на Москву.
12-октября 1941 года Сталину доложили, что появились слухи о якобы прорыве немецких танков к Москве. Слухи непроверенные, поэтому Сталин поручил Молотову позвонить Жукову и предупредить его об ответственности. Молотов позвонил Жукову в штаб Западного фронта и в повышенном тоне заявил:
- Или вы остановите это угрожающее Москве наступление или будете расстреляны.
- Не пугайте меня, - ответил Жуков,- я не боюсь ваших угроз. Ещё нет двух суток, как я вступил в командование фронтом, я ещё не полностью разобрался в обстановке, не до конца знаю, где что делается. Разбираюсь в этом, принимаю войска.
Молотов снова повысил голос.
- Как же это так, не суметь разобраться за двое суток?
Жуков на это заметил.
- Если вы способны быстрее меня разобраться в положении, приезжайте и вступайте в командование фронтом.
И бросил трубку.
По указанию Сталина в течении недели в состав Западного фронта было переброшено: 14-стрелковых дивизий, 16-танковых бригад и более 40-артполков. C Дальнего Востока перебрасывались 3-стрелковые и 2-танковые дивизии. На Можайской линии обороны развёртывались: 16, 5,43 и 49-я армии.
Но слухи о прорыве немецких танков позднее подтвердились. Стало известно о том, что войска 3-й танковой армии и 9-й полевой армии группы армий «Центр» нанесли главный удар в направлении Ржев, Калинин. Сталин позвонил Жукову и спросил:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
Жуков твёрдо ответил.
-Москву безусловно удержим. Но нужно ещё не менее двух армий и хотя бы двести танков.
- Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Танков пока дать не можем.
13-октября 1941 года немецкие войска овладели Калугой и устремились к Тарусе и Малоярославцу.
15-октября 1941 года в девять часов утра Сталин провёл расширенное заседание политбюро, на которое были приглашены руководители наркоматов обороны, секретарь Московского комитета партии Щербаков и командующий Московским военным округом генерал-лейтенант Артемьев.
Сталин открыл заседание следующим сообщением:
- До подхода наших резервов с востока у немцев превосходство в силах. Фронт может быть прорван. Необходимо подготовить город на случай вторжения противника в Москву.
В этот же день Сталин подписал постановление ГКО « Об эвакуации столицы СССР Москвы». В соответствие, с которым предусматривалось эвакуация государственных учреждений и правительства во - главе с Молотовым. В постановлении указывалось, что «…Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». В случае появления войск противника у ворот Москвы поручалось НКВД Берии и Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всё электрооборудование метро.
Во избежание удара немецких войск в обход Москвы с севера и северо-востока
на стыке Западного и Северо-Западного фронтов, Ставка ВГК усилила своими резервами войска на Калининском направлении и образовала 17.10. Калининский фронт под командованием генерал-полковника Конева, которым удалось к 24 октября сорвать попытку 9-й немецкой армии, усиленной двумя моторизованными дивизиями 3-й танковой армии прорваться из Ржева на Торжок.
18-октября 1941 года немецкие войска овладели Можайском и Малоярославцем.
19-октября 1941 года Сталин в Кремле провёл заседание ГКО.
C сообщением, о сложившейся обстановке, выступил секретарь Московского городского комитета партии Щербаков. Командующий Московским военным округом генерал-лейтенант Артемьев доложил, о борьбе с паникой в Москве, и о ходе эвакуации.
Сталин не стал подниматься на трибуну, а опустился в зал, без всякого выступления спросив у присутствующих:
- Будем защищать Москву или надо отходить? Я спрашиваю каждого из вас. Под личную ответственность.
Сталин обошёл и опросил почти всех присутствующих на заседании. Они отвечали о готовности защищать Москву. Повернувшись к Маленкову, Сталин сказал:
- Пишите постановление ГКО.
Маленков писал медленно и неуверенно. Сталин подошёл к нему, прочитал через плечо, что он пишет, не выдержал и обругал.
-Мямля, -отобрал листы и передал Щербакову.- Записывай,- и стал диктовать постановление « О введении в Москве и прилегающих к городу районах с 20 октября осадного положения».
В соответствие с данным постановлением оборона Москвы на рубежах, отстоящих на 100-120- км западнее Москвы была поручена командующему Западным фронтом генералу армии Жукову, а на начальника гарнизона города Москвы и командующего Московским военным округом генерал-лейтенанта Артемьева была возложена оборона Москвы на её подступах. Охрана порядка в городе и в пригородах была возложена на коменданта Москвы генерал-майора Синилова. Приказывалось провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.
7-ноября 1941 года в Москве состоялся традиционный парад войск на Красной площади, несмотря на то, что угроза захвата города немецкими войсками всё ещё сохранялась. Выступая перед войсками Сталин сказал:
-На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, попавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая, освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии…. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ ваших великих предков: Невского, Донского, Минина, Пожарского, Суворова, Кутузова. Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!
На рубеже: Вытегра-Рыбинск-Горький-Саратов-Сталинград был создан новый стратегический эшелон для Красной Армии. Здесь по указанию Сталина формировалось с 5-октября 10-резервных армий. Ежедневно Сталину докладывалось, кроме положения на фронте и состояние дел по формированию этих армий.
Обострилась ситуация и на юге, где немецким войскам удалось выйти к Ростову и занять юго-западную часть Донбасса. Командованием советских войск под руководством маршала Тимошенко была разработана Ростовская наступательная операция. Замысел операции заключался в том, чтобы упорной обороны правого крыла Южного фронта не допустить прорыва противника в район Ворошиловграда, а основными силами нанести удар во фланг и тыл 1-й немецкой танковой армии.
17-ноября 1941 года советские войска перешли в наступление. Но так случилось, что именно в этот день начала наступление и 1-я немецкая танковая армия на Ростов. Наступление советских войск Южного фронта развивалось медленно. Из-за плохой погоды авиация не смогла поддерживать наземные войска. В то - же время немецкие войска нанесли удар, на стыке Западного и Юго-Западного фронтов. 1-я немецкая танковая армия рассекла надвое 56-ю советскую отдельную армию, которая была вынуждена оставить Ростов. Но, несмотря на это, войска Южного фронта продолжали наступление на Ростов. Сталин потребовал освободить Ростов, во что бы то ни стало. Под угрозой окружения немецкие войска начали отводить свои войска из Ростова.
29-ноября 1941 года советские войска освободили Ростов, отбросив 1-ю немецкую танковую армию на 60-80-км от города.
15-ноября 1941 года немецкое командование, сосредоточив 51-дивизию, в том числе 13-танковых и 7-моторизованных, возобновили наступление на Москву, начав второй этап операции «Тайфун».
16-ноября 1941 года немецкие войска начали стремительно развивать наступление на Клин, а также в районе Волоколамска.
23-ноября 1941 года немецкие войска захватили Клин, а затем Солнечногорск, Яхрому, Красную Поляну и другие населённые пункты.
Сталин приказал командующему 1-й ударной армии Кузнецову:
-Прорыв обороны в районе Яхромы и захват противником плацдарма на восточном берегу канала Москва- Волга представляют серьёзную опасность Москве. Примите все меры к нанесению контрудара по прорвавшейся группировке противника. Остановите продвижение, разгромите и отбросьте противника за канал. На вас возлагаю личное руководство контрударом.
Что и было сделано к 29-ноября.
В эти ноябрьские дни сложилось напряжённое положение с обеспечением войск вооружением и боеприпасами. Начальник Главного политического управления Красной Армии Мехлис, имея поручение контролировать формирование новых стрелковых дивизий резерва Ставки ВГК, считал нужным систематически вызывать начальника ГАУ Яковлева к 24-00 часам к себе и там с пристрастием проверять все данные об обеспеченности этих дивизий. При этом, в присутствии Яковлева то и дело, звонил командирам и комиссарам названных дивизий и справлялся у них о правильности поданных ГАУ сведений. И на это, как правило, уходило три-четыре часа. Яковлев, был недоволен этим, как он считал, такой бесцельной тратой времени, так как в это время шла напряжённая работа в наркоматах, в ГАУ, и ему надо было находится там. И он высказал Мехлису всё, что думал о процедуре этих унизительных проверок, не скрыв, что его бесят его малоквалифицированные вопросы, и что под его началом есть ГАУ, которое часами работает без своего начальника. Мехлис пожаловался Верховному, который, во-время одного из совещаний вдруг резко сказал Яковлеву:
«Вас надо судить и за неуважение к старшим, и за недостаток вооружения и боеприпасов».
Яковлев резко ответил, что является всего лишь строевым артиллеристом, на должность начальника ГАУ не просился и будет лучше, если его отпустят на фронт.
Сталин ещё суровее взглянул и сжав трубку в кулаке, а потом коротко повторив: «Будем судить», отпустил Яковлева.
В это время командующий Западным фронтом Жуков прислал на имя начальника ГАУ Яковлева резкую телеграмму, в которой обвинял его в мизерном обеспечении 82-мм и 120-мм миномётов минами и Яковлев вновь был вызван в Кремль к Сталину, который сухо поздоровавшись, спросил у Яковлева, знаком ли он, с телеграммой Жукова. Яковлев ответил утвердительно. И тогда Верховный, вдруг взял со стола телеграмму и разорвал её. Немного помедлив, сказал, что командующий фронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с боеприпасами. А она сложная. Ноябрь самый низкий месяц по производству. А затем в уже более дружеском тоне добавил, что если судить кого-либо, то нужно предать суду работавших в Москве до войны, а Яковлев здесь не при чём. Он человек новый. В недостатках материальных средств тоже нечего искать виновных, так как в своё время мы не успели сделать всего в этом направлении. Сейчас же нужно ожидать повышения поставок, а не заниматься беспредметными упрёками.
25-ноября 1941 года немецкие войска, развивая наступление в направлении Рязани и Скопина, создали угрозу прорыва к основным коммуникациям, связывающим Москву с центральными и восточными районами страны.
29-ноября 1941 года командующий Западным фронтом Жуков позвонил Сталину и доложив обстановку на Западном фронте, попросил дать приказ о начале контрнаступления. Сталин, выслушав Жукова, спросил.
- А вы уверены, что противник подошёл к кризисному состоянию и не имеет возможности ввести в дело какую-нибудь новую крупную группировку?
-Противник истощён. Но если мы сейчас не ликвидируем опасные вражеские вклинения, немцы могут подкрепить свои войска в районе Москвы крупными резервами за счёт северной и южной группировки своих войск, и тогда положение может серьёзно осложниться.
Сталин сказал, что он посоветуется с Генштабом.
В этот день было принято решение о переходе советских войск под Москвой в контрнаступление.
1-декабря 1941 года немецкие войска, потерпев неудачу севернее и южнее Москвы, попытались прорваться к городу в центре Западного фронта силами 4-й армии. Наибольшего успеха им удалось добиться в районе Таширово. Но попытка прорваться на Кубинку были отражены советскими войсками. Но отдельным немецким подразделениям всё же удалось прорваться в районе Юшково. Жуков организовал контрудар, используя фронтовые резервы, и противник был выбит из Юшково.
2-декабря 1941 года соединения 2-й немецкой танковой армии нанесли удар на Тулу с востока и перерезали железную дорогу, связывающую Тулу с Москвой. Одновременно было предпринято наступление севернее Тулы с запада. Но советские войска нанесли контрудар, окружив часть сил 4-й танковой дивизии, и восстановили связь Тулы с Москвой. Немецкие войска вынуждены были начать отвод своих войск с Тульского выступа.
С 16 ноября по 5 декабря 1941 года немецкие войска потеряли под Москвой 155-тысяч человек убитыми и ранеными, около 800-танков, 300-орудий, около 4,5 тысяч автомобилей. Тем самым были созданы условия для перехода советских войск в контрнаступление и разгрома немецких войск под Москвой. Советское командование решило нанести удар во фланг и тыл 2-й немецкой танковой армии в тульском выступе.
6-декабря 1941 года началось наступление советских войск, которым удалось освободить г. г. Серебряные Пруды, Михайлов и Алексин. Войска 2-й немецкой танковой армии под угрозой окружения начали поспешно отходить на юг. Советским войскам левого крыла Западного фронта удалось отбросить остатки 2-й немецкой танковой армии на 130-км и ликвидировать угрозу обхода Москвы с юга. Одновременно войска правого крыла Юго-Западного фронта, нанесли фланговый удар по войскам 2-й немецкой танковой армии. 13-декабря советским войскам удалось освободить город Елец, и окружить войска 34-го и 35-го немецких армейских корпусов. 15-декабря немецкие войска попытались вырваться из окружения, но были рассечены на отдельные группы, и в последующем уничтожены.
5-декабря 1941 года войска Калининского фронта перешли в наступление с целью окружения и уничтожения противника в районе Калинина, откуда немецкое командование стало спешно отводить свои части. Но Сталин был недоволен ходом этого наступления и передал по прямому проводу, командующему Калининским фронтом Коневу следующее:
«Действия вашей левой группы нас не удовлетворяют. Вместо того, чтобы навалиться всеми силами на противника и создать для себя решительный перевес, вы вводите в дело отдельные части, давая противнику изматывать их. Требуем от вас, чтобы крохоборскую тактику заменили вы, тактикой, действительного наступления.
15-декабря 1941 года советские войска освободили Калинин и развернули наступление на ржевском направлении.
6-декабря 1941 года начали наступление и основные силы Западного фронта, с целью разгрома основных сил 3-й и 4-й танковых армий в районах Клина, Истры, Солнечногорска, ликвидации угрозы обхода немецкими войсками Москвы с северо-запада. 12-декабря был освобождён Солнечногорск, а 15-декабря Клин, 20-декабря Волоколамск. При отходе немецких войск, потерпевших поражение в боях под Каширой и Тулой, между 2-й танковой и 4-й полевой армиями немецких войск образовался разрыв, ширина которого к вечеру 17-декабря достигла 30-км. Жуков решил использовать этот разрыв для развития наступления на города Лихвин и Сухиничи. В результате наступления 30-декабря была освобождена Калуга и другие города. Войска Западного фронта продвинулись в западном направлении на 130-км. На этом завершился первый этап контрнаступления советских войск под Москвой.
5-января 1942 года на совещании в Ставке ВГК, где присутствовали командующие фронтами, выступил начальник Генштаба маршал Шапошников, который доложил об обстановке на фронтах и намечаемых действиях. Отметив, что, несмотря на отступление от Москвы, немецкие войска ещё имеют возможность наносить сильные удары.
Сталин слушал Шапошникова, прохаживаясь по кабинету, с явным неудовольствием, наконец, он прервал его.
- Немцы в растерянности от поражения под Москвой. Они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы ещё до весны.… Когда у нас будут новые резервы, у немцев не будет больше резервов….
Маршал Шапошников представил план общего наступления советских войск.
Учитывая успешный ход подмосковного контрнаступления, целью общего наступления поставить разгром противника на всех фронтах от Ладожского озера до Чёрного моря. Главный удар нанести по группе армий «Центр». Её разгром осуществить силами левого крыла Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов путём двухстороннего охвата с последующим окружением и уничтожением главных сил в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. Перед войсками Ленинградского, Волховского фронтов, правого крыла Северо-Западного фронта ставилась задача разгромить группу армий «Север». Войска Юго-Западного и Южного фронтов должны были нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот - освободить Крым. Переход в общее наступление осуществить в крайне сжатые сроки.
На совещании выступил командующий Западным фронтом генерал армии Жуков:
- На Западном направлении, где создались более благоприятные условия, и противник ещё не успел восстановить боеспособность своих частей, надо продолжать наступление. Но для успешного исхода дела необходимо пополнить войска личным составом, боевой техникой и усилить резервами, в первую очередь танковыми частями. Что касается наступления наших войск под Ленинградом и на Юго-Западном направлении, то там наши войска стоят перед серьёзной обороной противника. Без наличия мощных артиллерийских средств они не смогут прорвать оборону, сами измотаются и понесут большие ничем не оправданные потери. Я за то, чтобы усилить фронты Западного направления и здесь вести более мощное наступление.
Заместитель председателя СНК СССР Вознесенский заявил:
- Летом и осенью 1941 года совершился гигантский процесс перемещения производительных сил из угрожаемых районов в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Перебазировались 1500-промышленных предприятий. Было эвакуировано-17- млн. человек. К концу 1941 года выпуск самолётов увеличился в 2 раза, танков-в 2, 5 раза. Производство винтовок и карабинов выросло до 1500 тысяч , автоматов и пулемётов до 143 тысяч штук, орудий и миномётов до 55400, снарядов и мин до 40200. Но сейчас, мы ещё не располагаем материальными возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов.
Тем не менее, план общего контрнаступления был принят Верховным, хотя на ряде направлений он не был обеспечен ни силами, ни средствами, так как он был поддержан некоторыми командующими, в частности его поддержал маршал Тимошенко.
В 1942 году наступление по всему фронту советские войска начали на севере, где войска Северо-Западного фронта с 7-января провели наступательную операцию в районе Демянска.
C 9-января 1942 года войска Калининского и правого крыла Западного фронтов, начали наступление с целью разгрома осташковской группировки противника, и в дальнейшем развивая успех в юго-западном направлении обойти ржевско-вяземскую группировку противника с запада.
21-января 1942 года советские войска, овладели городом Торопец. 22-января 1942 года Ставка ВГК, передала в состав Калининского фронта 3-ю ударную, и 4-ю ударную армии Северо-Западного фронта, которые к тому времени обошли демянскую группировку противника, и вышли в глубокий тыл войск группы армий «Центр», на стыке с группой армий « Север», создав условия для разгрома ржевско-вяземской группировки противника. Но там они были остановлены резервами немецкого командования.
Войска Калининского и Западного фронтов с 8-января 1942 года приступили к исполнению Ржевско-Вяземской наступательной операции, с целью окружить и уничтожить основные силы группы армий «Центр», которым помогали войска Северо-Западного и Брянского фронтов, нанесением сковывающих ударов. Для завершения окружения противника предусматривалась высадка 4-го воздушно-десантного корпуса в районе Вязьмы. В то же время основные силы Калининского фронта осуществляли с 8-января Сычёвско -Вяземскую наступательную операцию и к 22-января вышли на тылы ржевской группировки немецких войск. К 26-января были окружены около 7-ми немецких дивизий в районе Оленино. Войска правого крыла Калининского фронта глубоко охватили с северо-запада группу армий « Центр» и вышли в глубокий тыл немецких войск на подступах к Витебску, Смоленску, Ярцево. Но 9-я немецкая армия нанесла сильный контрудар, используя дивизии, переброшенные из Западной Европы, им удалось окружить 29-ю советскую армию Калининского фронта. Попытки войск фронта продолжать наступление успеха не имели. Войска Западного фронта 20-января освободили Можайск. Немецкое командование спешно перебросило на это направление 12-дивизий и 2-бригады. В результате немецкие войска нанесли несколько контрударов и перерезали коммуникации советских войск. В частности ударная группа 33-й армии во главе с генерал-лейтенантом Ефремовым оказалась в окружении. Генерал-лейтенант Ефремов не стал выполнять указание Жукова о прорыве на Киров, где был подготовлен прорыв обороны противника, считая, что его сильно утомлённым войскам не под силу выдержать такой путь, но где противник был слабее и выбрал кратчайший путь для прорыва, не учитывая, что немецкие войска здесь были гораздо сильнее. В результате немецким войскам удалось разбить группу генерала Ефремова, который, не желая попасть в плен застрелился.
Таким образом, контрнаступление советских войск под Москвой означало крах планов Гитлера, крах планов молниеносного разгрома вооружённых сил советского союза. Это была первая успешно проведённая советскими войсками наступательная операция стратегического характера, которая позволила нанести серьёзное поражение немецкой группе армий «Центр» и войскам, направленным на её усиление. Более того, ударные группировки немецких войск оказались в шаге от полной катастрофы, и только недостаток сил и средств не позволил Красной Армии уже в 1941 году осуществить полный разгром немецких войск, наступающих на Москву. Контрнаступление советских войск проходило в сложных зимних условиях, не имея численного превосходства над противником и полноценных танковых, и механизированных соединений, без чего невозможно было проводить наступательные операции с решительными целями, и большим размахом. В то - же время советскому командованию удалось вырвать из рук немецкого командования стратегическую инициативу.
ГЛАВА №5
5-1. Подполковник Генерального штаба Красной Армии Андрей Васильевич Славин сразу же после дежурства в Оперативном управлении, воспользовавшись свободным временем, отправился на запад Москвы, который теперь превратился чуть - ли не в прифронтовой район. Это было довольно далеко от центра, но, слава богу, на этой линии ещё ходил общественный транспорт. Но полупустой трамвай, правда, его довёз только до Бородинской панорамы, дальше трамваи уже не ходили, и пришлось идти пешком.
В октябре месяце 1941 года Государственный комитет обороны принял решение о строительстве непосредственно в западных районах Москвы оборонительной линии, так называемой Московской зоны обороны. Нет, он не ставил перед собой цель, собственными глазами убедится, как создаётся городская линия обороны. Такого задания офицеру генерального штаба подполковнику Славину никто не давал. Он отправился на западную окраину города по собственной инициативе. Дело в том, что подполковник генерального штаба Славин на самом деле являлся одним из самым ценных агентов абвера в Москве. Выполняя задания немецкой военной разведки Славин, никогда не доверял документам, какими бы ценными они не были. И если представлялась хотя бы малейшая возможность, то старался лично удостоверяться в подлинности передаваемых им немецкой разведке сведений. Чем ближе Славин подходил к прифронтовым улицам Москвы, тем больше он встречал патрулей и постов милиции и военных, которые периодически проверяли у него документы. Но специальный пропуск офицера генерального штаба, подписанный военным комендантом Москвы, не вызывал никаких подозрений и открывал перед ним свободный путь. От его опытного глаза не ускользнуло, что в западные районы Москвы уже сосредоточено большое количество сапёрных частей, которые развили «лихорадочную» деятельность по созданию городской линии обороны, и было заметно, что эти работы были начаты задолго, до официального принятия данного решения, и для него это был неприятный сюрприз. Устанавливались доты и дзоты, противотанковые и противопехотные заграждения, а некоторые участки готовились к установке мин. Кроме сапёрных частей к этим работам привлекалось и гражданское население, мобилизованное в так называемые ополченские дивизии.
Наблюдая, как эти ополченцы, среди которых было много людей уже солидного возраста, устанавливают противопехотные и противотанковые заграждения, натягивают проволоку, он с некоторым злорадством подумал о том, что советским властям теперь приходится призывать в армию даже людей пожилого возраста. Что никакими подобными мерами антинародному сталинскому режиму не удастся остановить победоносное шествие германской армии, которой всего за три с половиной месяца удалось дойти до стен Москвы, нанося поражение одно за другим «непобедимой» Красной Армии. Вдоволь налюбовавшись, этой довольно странной, даже для военного картиной, переоборудования городских кварталов, в настоящий оборонительный рубеж, пригодный разве только для отражения штурма вражеской армии, Славин отправился в обратный путь. Но на этот раз не на службу, а к себе домой в центр Москвы, где в одном из домов недалеко от Белорусского вокзала на улице Горького он занимал комнату в трёхкомнатной коммунальной квартире на третьем этаже.
Добравшись до своего дома, и в подъезде убедившись, что за ним никто не наблюдает, Славин своим ключом открыл почтовый ящик, достал из него обыкновенный почтовый конверт, и торопливо спрятав письмо во внутреннем кармане шинели, поднялся в свою квартиру. Его соседями по квартире были тихие, одинокие люди: пожилая учительница начальной школы и старик-пенсионер, всю жизнь проработавший в городском управлении торговли на рядовой должности, что его вполне устраивало. Стараясь не шуметь он прошёл в свою комнату, где усевшись за небольшой старенький письменный стол, даже не раздеваясь, а только расстегнув ремень портупеи, и непослушные, замёрзшие крючки шинели, настолько ему не терпелось, стал читать письмо адресованное ему лично. На первый взгляд это было обычное письмо от близкого родственника, правда, без почтового штемпеля, но на самом деле это было зашифрованное сообщение немецкой разведки. Для дешифровки подполковник использовал книгу стихов немецкого поэта Гёте на русском языке.
В первую очередь абвер благодарил Славина за проделанную работу, которую они оценивали, как чрезвычайно ценную для Германии. Но неожиданно раздался негромкий стук в дверь его комнаты. И это не очень встревожило Славина, так как это мог быть только его сосед Кузьмич, старик небольшого роста, с редкими седыми волосами на голове, лет за семьдесят, одетый в видавший виды старенький мешковатый костюм, который сейчас был явно чем-то встревожен.
- Андрей Васильевич, ты ещё не отдыхаешь?- едва войдя в комнату тут-же задал вопрос любопытный старик и не ожидая ответа в своём стиле продолжил.- Я сейчас за хлебом ходил в булочную, тут за углом и такое услышал .
- Что случилось Кузьмич?- задал вопрос Славин.
- Что случилось, что случилось,- повторил его вопрос дед и продолжил.- Тут в очереди пока стоял, такое услышал. Это что - же делается. Трамваи остановили, метро не работает, магазины закрываются. Неужто Андрей Васильевич Москву сдадим супостату, как в восемьсот двенадцатом году?
Славину пришлось оставить в сторону письмо немецкой разведки и отвечать на вопросы неугомонного старика, который был очень въедлив и дотошен, если какой-то вопрос его серьёзно занимал.
- Увы немцы уже захватили большую часть европейской территории нашей страны и подошли совсем близко к Москве. Но, несмотря на это уверен, что немцы не смогут выдержать такого напряжения длительное время. В этом смысле наши возможности и наши неограниченные ресурсы безусловно сыграют решающую роль в победе над врагом,- совершенно автоматически Славин повторил то, что совсем недавно прочитал в газете «Правда».
- Так, так,- соглашался с ним дед, но вдруг задал неожиданный вопрос.- А в чём причина того, что немцам удалось так легко дойти до Москвы? Неужели враг так силён?
- Враг действительно очень силён. Германию поддерживают многие страны Европы, можно сказать почти вся Европа и в первую очередь Италия, Испания, Венгрия, Румыния. По существу сейчас на германскую армию работает экономика всей Европы. У нас разумеется много опытных военных командиров, имеющих большой боевой опыт первой и гражданской войн. Но некоторые видимо понадеялись на свою храбрость и классовую сознательность, а на этой современной войне, войне машин, оказались людьми, недостаточно подготовленными в области техники. Вот в чём причина ваших поражений, но это дело поправимое.
Старик всё же не утерпел и задал видимо самые важные для него сейчас вопросы:
- А удастся ли нам удержать Москву? И правда ли, что Сталин уже покинул столицу?
- Германия долго выдержать не сможет, даже несмотря на то, что она использует в войне ресурсы всей Европы. Сырьевых ресурсов у Гитлера, на долго не хватит. Другое дело у нас. Главное выдержать этот первый штурм и тогда Москва обязательно устоит. А Сталин находится на своём посту и продолжает руководить обороной нашей страны.
Успокоив старика, и отправив его в свою комнату, под предлогом, что ему надо отдохнуть, перед ночным дежурством, Славин вновь принялся расшифровывать письмо, полученное от немецкой разведки, которая поручала ему выяснить, в первую очередь, в какие города, или населённые пункты, советские власти планируют эвакуировать правительственные органы, иностранные посольства, а также куда, и когда, будет эвакуирован Сталин. Ему уже было известно о том, что Сталин уже подписал соответствующее постановление государственного комитета обороны. Что иностранные посольства и правительство будут эвакуированы в Куйбышев, а Генштаб в Арзамас. Но в Москве будет оставлена оперативная группа Генштаба под командованием генерал-майора Василевского, что в состав этой группы входит и сам Славин. Что НКВД поручено произвести взрывы предприятий, складов и учреждений, которых нельзя будет эвакуировать, а также всё электрооборудование метро, водопровод и канализацию. Что Сталин, скорее всего, будет эвакуирован только в том случае, если будет потеряна последняя надежда удержать Москву в своих руках.
Абвер информировал его также о том, что в «СД» создан специальный отряд особого назначения под командованием штандартенфюрера СС Отто Скорцени, который будет находиться в передовом эшелоне штурмующих Москву войск. Что его главная задача: «…во - время захвата города немецкими войсками выйти на контакт со Скорцени, которому будет известно о вас, с целью направлять действия его отряда, которому поручено обеспечить захват зданий центрального аппарата НКВД, наркомата обороны, Генштаба, ЦК коммунистической партии и здания правительства, а также их архивы». Это был неприятный сюрприз. Выйти на контакт со Скорцени означал для него фактический открытый переход на сторону противника, что он вовсе не собирался делать. Он помогает немцам и является агентом немецкой разведки только до тех пор, пока не будет низложен сталинский режим. Скорцени придётся обойтись без него. Щёлкнув зажигалкой Славин закурил папиросу и поднёс к огню послание абвера, и только убедившись, что письмо полностью уничтожено огнём , он решил отдохнуть, до дежурства в генштабе осталось не так много времени.
И уже засыпая на своём старом, но ещё вполне приличном диване, он услышал, как в коридоре громко заработал репродуктор, висящий на стане прямо за дверью его комнаты. По радио передавали выступление первого секретаря Московского горкома партии товарища Щербакова, который объявил о том, что в Москве решением Государственного комитета обороны введено осадное положение, предусматривающего установление комендантского часа со-всеми ограничениями для граждан, вытекающих из этого положения. В то - же время в своём выступлении Щербаков заметил, что председатель государственного комитета обороны товарищ Сталин находится в Москве, который поручил властям столицы немедленно наладить бесперебойную работу городского общественного транспорта, трамваев и метро, магазинов и всех предприятий общественного питания, почты, телеграфа и телефонной станции.
Андрей Васильевич Славин родился в Петербурге ещё до революции в вполне благополучной семье железнодорожного инженера-путейца. Не случайно по окончании гимназии, он стал студентом железнодорожного факультета, намереваясь, как и его отец, стать инженером-путейцем. Но увлечение революционными идеями, охватившими в то время почти всё студенческое сообщество Петербурга, помешало достижению этой цели. Он был исключён из числа студентов третьего курса Петербургского университета. Но период неопределённости длился недолго. Началась первая мировая война. Славин был призван в действующую армию, и здесь ему крупно повезло, вместо направления на фронт, он оказался в Московском Алексеевском военном училище, ускоренный курс которого он закончил в 1916 году. Кстати, это же училище в своё время закончил нынешний начальник Генштаба маршал Шапошников и его непосредственный начальник генерал-майор Василевский. Разумеется, он мало что вынес из стен этого училища, особенно учитывая, что он окончил ускоренный курс. Если и были им получены какие-то военные знания и навыки, то самые общие необходимые офицеру лишь на первых порах. По окончании обучения в военном училище, Славина произвели в прапорщики с перспективой производства в подпоручики через восемь месяцев службы. Он получил также 300-рублей на обмундирование, которое приобреталось училищем и 100-рублей сверху. Выдавался также револьвер, шашка, полевой бинокль, компас и действующие боевые уставы. И так в двадцать лет он во - многом неожиданно для самого себя стал офицером. В связи, с острой нехваткой офицеров, связанными с большими потерями на фронте, выпускников Московского Алексеевского военного училища тут - же направили на фронт. И Славин попал в 9-ю армию, которая тогда составляла самое крайнее левое крыло русско - германского фронта и которой командовал боевой генерал Легицкий, имеющий боевой опыт русско-японской войны 1905 года. Его назначили командиром взвода в роту, которой командовал нынешний его начальник Василевский и с тех пор между ними сложились дружеские отношения, и возможно только благодаря этому он сейчас и является сотрудником генштаба. Весной 1916 года, во - время знаменитого Брусиловского прорыва, их 103-я пехотная дивизия наступала на левом фланге армии. Большие потери армия понесла, когда ей удалось добраться до перевалов на Карпатах, где засели австрийцы. От этого наступления в его памяти остались лишь воспоминания о трудностях, связанных с наступлением во - время весенней распутицы, холодной, дождливой погоды и непролазной грязи. Приходилось постоянно быть начеку, из-за боязни, что австрийцы применят газы, что имело место, правда, не с ними, а произошло с соседним полком. Слава богу, бог тогда уберёг их от этого.
Но неожиданно всё изменилось. В Петрограде, уже не Петербурге, произошла революция, и царь отрёкся от престола. В армии появились так называемые солдатские советы и комитеты, активизировали работу различные политические партии. Сложилось так, что военно-революционный комитет Юго-Западного фронта всецело оказался в руках эсеров и меньшевиков, которые полностью поддерживали Временное правительство. Армия неизбежно раскололась. Одна часть, в особенности кадрового офицерства, монархически настроенная и не желавшего вообще никакой революции, откликнулась на призыв нового верховного главнокомандующего Корнилова, и отправилась в его распоряжение. Понятно, что Славину было с ними не по пути. Его всё больше захватывали идеи большевиков, идеи мировой революции. Он решил уйти из армии, которая неуклонно разлагалась. Солдаты перестали подчиняться офицерам, бросали винтовки, братались с австрийцами. После демобилизации, уже после октябрьской революции 1917 года, он отправился в Москву, где намеревался продолжить учёбу в университете. Но к несчастью тогда работа высших учебных заведений была фактически парализована. Набор новых студентов не производился. Перед ним со всей своей очевидностью возник вопрос- чем жить. К счастью вскоре вышел декрет нового правительства об организации рабоче-крестьянской красной армии, а затем и обращение к специалистам военного дела, ко всем офицерам старой армии с призывом идти в РККА на командные должности. Другого выхода не было, и он снова оказался в армии. Но так как его отвращала строевая служба, требующая постоянной работы с людьми, Славин напросился на штабную работу. Репутация офицера склонного больше к штабной работе ему потом во - многом помогала в жизни. Его назначили начальником штаба запасного батальона. Вскоре, в связи с наступлением на Москву белогвардейского генерала Деникина, их батальон вошёл в состав Тульской дивизии 13-й армии Красной Армии, которая вместе с 14-й и 8-й армиями пытались сдержать это наступление. Армией командовал бывший ротмистр Геккер. После отражения наступления Деникина, их дивизия была переброшена на Западный фронт, где им довелось столкнуться с белополяками. Красной Армией тогда удалось дойти до Варшавы, но там она была остановлена и начала отступление. Скоро Славина назначили помощником начальника штаба стрелкового полка. После заключения мира с Польшей, их дивизия была переброшена в Смоленскую губернию. После окончания гражданской войны перед Славиным вновь встал вопрос о необходимости сменить сферу деятельности и уйти из армии, где он чувствовал себя лишним. Но все эти колебания прекратил неожиданный вызов в Военную академию РККА, для сдачи вступительных экзаменов. Так он стал слушателем этого учебного заведения. После окончания военной академии, он получил назначение в штаб Московского военного округа, командующим войсками которого был тогда Уборевич. А его подлинным кумиром был Троцкий, вероятно с того времени, когда он был назначен наркомом по военным делам и председателем высшего военного совета, который сумел за короткий срок в годы гражданской войны организовать, а по существу воссоздать новую вполне боеспособную армию. Тогда его поразили и навсегда запомнились слова Троцкого; «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор пока гордые своей техникой, злые, бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армию, и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади. Но армии всё же не создаются страхом. Царская армия распалась не из-за недостатка репрессий…. На пепелище великой войны, большевики создали новую армию».
Привлекали его также идеи Троцкого о мировой и перманентной революции, что окончательная победа социализма в одной стране невозможна. Социализм может победить только в результате одновременной победы пролетарской революции хотя бы в нескольких ведущих, основных странах Европы. Славин разделял взгляды Троцкого и Ленина, которые утверждали, что «…Существование социалистического государства рядом с капиталистическими государствами достаточно продолжительное время немыслимо. В конце концов либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между социалистическими республиками и буржуазными государствами неизбежен. Это значит, что пролетариат, если только он хочет, и будет господствовать, должен показать это и своей военной организацией. Победивший пролетариат, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, неизбежно встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетённые классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств. Построив социализм в России, пролетариат превратит страну в базу для осуществления мировой революции. Но, в то же время следует иметь в виду, что без осуществления мировой революции социалистическое государство неизбежно погибнет, или в результате агрессии со стороны капиталистических государств, или в результате внутреннего разложения.»
Именно по этим чрезвычайно важным вопросам, определяющими стратегию государственной политики и возникли разногласия Сталина с оппозицией во главе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бухариным, Тухачевским, к которой неизбежно и примкнул Славин, отрицающих положение того же Ленина о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране, требующих немедленного осуществления мировой революции. Сталин напротив считал, что для того, чтобы осуществить мировую революцию нужна, прежде всего, современная, мощная армия, которую невозможно создать без мощной современной промышленности и индустриализации экономики всей страны. Кроме того, мировую революцию нельзя осуществить по собственному произволу, а только в случае если на мировой арене сложатся определённые условия, благоприятствующие этому. Славин соглашался с этим и считал, что Сталин во-многом прав, что для осуществления мировой революции, безусловно, нужна мощная, современная армия. Но в то же время нельзя ожидать бесконечно долго, когда в мире сложатся благоприятные условия для этого, необходимо самим создавать такие условия, понимая, что в противном случае советский союз будет обречён на разложение и развал.
Борьба оппозиции со Сталиным и его ставленниками была продолжена и после изгнания Троцкого из страны, после суда и расстрела Зиновьева, Каменева, а потом Бухарина, после разоблачения заговора военных во - главе с маршалом Тухачевским и другими. Это была не просто борьба за власть, это была борьба за будущее народа и страны. При проведении этих массовых репрессий и операций по разоблачению сторонников оппозиции, как смертельных врагов народа, при упрощённом проведении следствия и судопроизводства, что не могло не привести к ряду крупнейших извращений в работе органов государственной безопасности и прокуратуры. Такого рода безответственное отношение к следственному производству и грубые нарушения установленных законом процессуальных правил нередко умело использовали пробравшиеся в органы государственной безопасности, как в центре, так и на местах, те же члены оппозиционных групп. Они специально извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавая с провокационной целью «дела» против совершенно невиновных людей, в то же время, принимая все меры к тому, чтобы укрыть, и спасти от репрессий своих соучастников по антисоветской деятельности. Возможно, благодаря этому за все эти годы массовых репрессий Славина никто не привлекал к ответственности за связь с троцкистами, а возможно за это он должен благодарить маршала Тухачевского, который ни сколько посоветовал, сколько приказал прекратить всякую связь с троцкистами. Но вовсе не для того, чтобы отказаться от подпольной борьбы, напротив маршал считал, что пришло время перейти к более решительным, но в то же время и к более конспиративным действиям.
Во - время одной из бесед, как оказалось впоследствии последней, ещё до его ареста, маршал Тухачевский заявил:
- Теперь уже совершенно ясно, что война с Германией неизбежна. Свергнуть сталинский режим возможно только путём иностранной интервенции, поэтому сейчас мы должны помогать германскому вермахту, как можно лучше подготовиться к этой войне, к нападению на советский союз. Воспользовавшись неудачами советских войск на фронте, мы возьмём власть в армии и стране в свои руки, и затем избавим страну от немецких захватчиков. Я включил вас в состав правительственной делегации, которая скоро отправится в Берлин, для ознакомления с достижениями военной промышленности Германии. Ваша задача, воспользовавшись этим обстоятельством установить надёжную связь с германской разведкой. Вот почему я прошу вас прекратить ваши отношения с нашими сторонниками, с этого дня вы переходите на особое положение.
И очень скоро Славин совершенно неожиданно для себя оказался в Берлине, в составе советской делегации, где следуя инструкциям маршала Тухачевского, он установил связь с представителем германской разведки некто герром Ольбергом. Который оказался господином уже солидного возраста, своей внешностью напоминающего боксёра-тяжеловеса на пенсии, с перебитым носом и скошенным подбородком. Нельзя не сказать, что вначале Ольберг скептически отнёсся к предложениям Славина, высказанным им от имени маршала Тухачевского и других военных руководителей РККА, оппозиционно настроенных к сталинскому режиму в СССР. Особенно его позабавили слова Славина о том, что война между Германией и советским союзом неизбежна.
- Это просто невозможно. Воевать Германия ещё долго не будет способна. Первая мировая война - это слишком дорогой урок, чтобы повторять эти ошибки вновь.
Тем не менее, представитель немецкой разведки обещал доложить обо всём своему начальству. Но во - время следующей встречи Ольберг был настроен уже совсем иначе. Он объявил о том, что его начальство заинтересовалось предложением группы русских высших военных лиц, и готово установить с ними контакт и взаимодействие по организации совместной деятельности, с целью свержения сталинского режима в СССР.
5-2. Курт прибыл в Берлин только к концу сентября 1941 года. Его путь в столицу третьего рейха был непростым и долгим. Вначале нужно было завершить и передать все дела в Бразилии, в Рио-де-Жанейро, своему преемнику, где он выполнял непростые обязанности резидента советской политической разведки в Латинской Америке. Затем нудное путешествие на корабле в Европу, в Швецию и уже оттуда по железной дороге на поезде из Стокгольма в Берлин. И весь этот долгий путь он не мог не думать о своём новом задании, которое сейчас кажется почти невыполнимым. Впрочем, как, в конце концов, решил Курт, это можно определить только после тщательной разработки этого вопроса на месте в Германии. И начать такую разработку он решил сразу-же
после получения в первую очередь от центра связи в Берлине. Имея постоянную связь с центром, он надеялся определить свои дальнейшие конкретные шаги, которые бы позволили найти нужных людей, с помощью которых можно будет не только основательно обосноваться в Германии, но и осуществить разработку своего основного задания.
Уже не в первый раз в своей деятельности нелегала-разведчика
ему приходилось всё начинать с нуля. Так было во-время гражданской войны в Испании, так было в США и Бразилии, где, в конце концов, он основательно обосновался в тридцатых годах. Разумеется, Курт, прекрасно осознавал, какие трудности его ждут в фашистской Германии. И эти трудности были связаны не столько с тем, что в стране правит бал гитлеровская диктатура с жесточайшим полицейским режимом, но в первую очередь с тем, что Германия является воюющей страной, серьёзно ужесточившей правила пребывания иностранных граждан на своей территории, что не может не учитывать любой нелегал-разведчик. И поэтому Курт старался подготовить себя, и прежде всего в психологическом плане, к тому, что придётся жить и действовать в очень сложных, жесточайших условиях противодействия со стороны немецкой контрразведки, об эффективности и методах работы которой его ознакомили в центре. Но никакая психологическая подготовка или даже самая достоверная информация не могла заменить непосредственного личного опыта. И такой личный опыт предстояло получить, и главное при этом было не допустить серьёзных, непоправимых ошибок, которые могут свести на нет всю уже проделанную работу. Учитывая, что гестапо фактически берёт под жёсткий контроль каждого иностранца, прибывшего в Германию, по крайней мере, первое время придётся жить жизнью обычного иностранца-бизнесмена, прибывшего в Германию, с целью изучения особенностей германского рынка, и возможностей сотрудничества с крупными немецкими кампаниями. Интересно, что ещё даже не попав в Германию, находясь в поезде Стокгольм-Берлин, ему удалось сделать в этом направлении первый шаг.
Его соседом по купе оказался некий господин Ланге, советник президента одной из крупных государственных немецких кампаний, занимающейся строительством и выпуском оборудования для мельниц и элеваторов. «Узнав, кто он такой», господин Ланге, которого он окрестил «лысым толстяком», несколько оживился и стал раскрывать перед ним перспективы германского рынка. Между прочим, заметив, что правильно делают те бизнесмены, которые сейчас обращают свои взоры к Германии.
- В Германии в настоящее время открываются необыкновенные возможности. И это, в первую очередь, конечно связано с тем, что в самое ближайшее время будет достигнута военная победа над Россией и Германия получит полный контроль, по крайней мере, над всей европейской частью её территории. Вы просто не представляете себе какие там плодородные чернозёмы, к примеру, на Украине,- говорил господин Ланге, захлёбываясь от восторга.- Вы не представляете какой это даст толчок к развитию нашего сельского хозяйства и промышленности. Мы буквально завалим сельскохозяйственной продукцией всю Германию. Да и о других полезных природных ископаемых, которых в России неограниченное количество, никогда не надо забывать.
Придвинувшись к Курту поближе, Ланге понизив голос заметил:
- Вы знаете, что в 1939 году многие нашим кампаниям удалось значительно укрепиться за счёт, так называемой «ариезации».
- Ариезации? А что это такое?- спросил Курт.
Ещё больше понизив голос, Ланге таинственно произнёс.
- Это некая акция, которая проводилась с целью изъятия собственности многих кампаний и фирм, принадлежащих лицам еврейской национальности. Это было необходимо, чтобы все эти огромные активы, ресурсы и ценности начали работать в интересах всего германского народа, а не отдельной кучки евреев-капиталистов, спекулянтов и отдельных богатейших еврейских семей. Теперь после захвата России, что уже является историческим фактом, перед немецкими кампаниями открываются новые практически неограниченные возможности. Главное сейчас не упустить эти возможности и этот шанс, предоставленный нам фюрером, и историей.
С господином Ланге для Курта всё было ясно и знакомство с ним можно будет при необходимости использовать.
В Берлине, Курт остановился прямо у вокзала «Бельвю», в гостинице с таким - же названием, в скромном номере из двух небольших комнат. Он не спешил. Главное было сейчас полностью вжиться в обстановку и разобраться в реальной ситуации в Германии. Он ещё не знал где найти и установить нужные контакты, но решил использовать в этих целях рестораны, клубы по интересам, и даже музеи, которые он стал посещать ежедневно, обычная, банальная тактика, которой придерживается любой разведчик. Курт также не спешил устанавливать связь с единственным человеком, которому он мог доверять в Берлине, порядок связи с которым был ему своевременно передан центром, используя обычное радио. В центре также не могли не понимать, что первое время в Берлине он будет находиться под контролем полиции и контрразведки, и будет вынужден вести жизнь, характерную для обычного иностранца-бизнесмена. После нескольких недель постоянного «фланирования» по клубам и ресторанам, ему, наконец, удалось познакомиться с интересующими его людьми.
В частности он познакомился с господином Снаровски, которого он окрестил «длинным», представляющим интересы медицинской промышленности, предложившим ему участвовать в финансировании именно этой отрасли. Между прочим, поделившись любопытной информацией о том, что ежедневные потребности восточного фронта уже в несколько раз превышают предусмотренный объём поставок медицинских материалов, лекарств и инструментов, для военных госпиталей, хотя власти утверждают обратное. Из всего этого Снаровски делал вывод о том, что потери армии велики, а значит ускоренное развитие медицинской промышленности, по крайней мере, в ближайшее время обеспечено, и перед ней открываются большие возможности.
Ему также удалось познакомиться с неким господином Вернером, совладельцем крупной текстильной фабрики, который уверял его в том, что они получили огромный государственный заказ на особое зимнее обмундирование для армии, хотя официальные власти уверяли немецкий народ, что активные боевые действия в России завершатся ещё до наступления зимнего времени.
- Я сомневаюсь, - говорил ему Вернер, - что удастся завершить все военные действия в России до наступления зимнего времени, учитывая её огромные пространства. Боевые действия в России, скорее всего, продолжатся и в следующем году, а значит, потребуется ещё больше обмундирования для обеспечения многомиллионной армии.
У себя в номере, Курт обнаружил довольно приличный и мощный радиоприёмник с тремя диапазонами, который мог без труда «ловить» передачи из Москвы. И он мог, конечно, приглушив звук, и плотно прижимая ухо к приёмнику, прослушивать передачи из Москвы, узнавая всё, что происходит на фронте, сравнивая с тем, что передаёт немецкое радио. Но радиоприёмник ему был необходим не только для этого, но и для того, чтобы получать шифрованные сообщения из центра, предназначенные только для него одного, под видом обычного сообщения, для какой-то геологической экспедиции. Но сегодня, сейчас, когда до условленного часа ещё было время, Курт включив приёмник, настроил его на берлинскую волну, и неожиданно услышал речь Гитлера, в которой тот, между прочим заявил следующее:
«…48-часов назад на Восточном фронте начались новые операции гигантских размеров. Враг уже разбит и никогда больше не восстановит своих сил. Я говорю об этом только сегодня потому, что сегодня могу совершенно определённо заявить, противник разгромлен и больше никогда не поднимется».
После речи фюрера по радио было передано заявление министра пропаганды Геббельса, который заявил, что война на Востоке выиграна, а Красная армия фактически уничтожена.
Курту, прекрасно понимавшему, что это не более чем обычное немецкое хвастовство и пропаганда, тем не менее, стало несколько тревожно на душе. Поэтому он быстро настроил радиоприёмник на Москву. Но там даже в сводках с фронта не было ничего особо тревожного или тем более катастрофического. Между прочим, сообщалось, что 150-находившихся в советском плену немецких солдат подписали призыв к немецкому народу, где заявили о том, что поражение Гитлера неизбежно и призывали к его свержению, видя в этом спасение Германии.
А, когда подошло условленное время, он услышал то, что ожидал услышать. По Московскому радио стали передавать зашифрованное сообщение, предназначенное для него лично. Внимательно записав карандашом столбики цифр, продиктованные бесстрастным голосом диктора, и достав небольшую книжку, сборник сонетов Шекспира на немецком языке, которая всегда была с ним, расшифровал переданное сообщение. Центр предложил Курту надёжную связь в Берлине, которую тот мог использовать, для организации полноценной работы и выполнения своего задания. Теперь он был не один в Берлине. Теперь он мог рассчитывать на сотрудницу министерства иностранных дел Ильзу Штёбе. Но Курт, решил не спешить устанавливать связь с Ильзой Штёбе, так как понимал насколько это для него опасно, что сделать это будет можно только при полной уверенности в надёжности этого человека. Полной уверенности в том, что эта связь не провалена, и не работает под контролем немецкой контрразведки, что совершенно исключать было невозможно, даже несмотря на то, что эта связь рекомендована ему самим центром. Не спешил Курт это делать и по другой причине, нужно было в любом случае дождаться того момента, когда к его персоне потеряет всякий интерес полиция и контрразведка.
В первую очередь он отправил в центр зашифрованное сообщение о своём прибытии в Берлин, и о том, что он приступил к выполнению задания. отправив обычную почтовую открытку в Швецию, в Стокгольм, по адресу одной из коммерческих фирм, под прикрытием которой действовала резидентура советской разведки в этой стране. И первое время потратил не только на посещение клубов и ресторанов, поиск нужных знакомств и контактов, но и на то, чтобы, как можно лучше изучить город, установив и определив в первую очередь места «отрывов» от возможной слежки со стороны контрразведки. Изучая, таким образом, город, от внимания Курта не могло ускользнуть, что Берлин, да и Германия в целом - это, прежде всего олицетворение образцового порядка. От вокзала по Яновицкому мосту паровозы, постепенно набирая скорость, тянут и тянут товарные вагоны куда-то прочь от города. А встречные поезда наоборот снижают скорость, и почти бесшумно плывут к вокзалу, на площадь которого сбегаются с восточных районов трамваи и автобусы из Вестена, Панкова и Штеглица. И всё это хозяйство чётко управляется, прибывает и убывает только в строго указанное время. Осматривая Берлин, Курт неожиданно для самого себя оказался на Принц-Альбрехтштрассе, 8 у здания государственной тайной полиции, над которым развивалось знамя со свастикой. Это его немало позабавило. Все эти полотнища и знамёна со свастикой, щедро развешанные и установленные на крышах многих зданий и сооружений, придавали городу одновременно какой-то праздничный, торжественный и зловещий вид. Он, разумеется, осмотрел здание рейхстага, полюбовался на Бранденбургские ворота, прошёлся по Унтер-ден-Линден и Фридрихштрассе. Обратил внимание на такие районы Берлина, как Шарлоттенбург и Веддинг, и посетил Трептовскую обсерваторию.
И от всех этих зданий, знамён со свастикой и даже от обычных, мирных людей, спокойно идущих по улицам чужого для него города, вдруг повеяло такой неприкрытой угрозой, что он ощутил настоящий страх и почти полную беспомощность, тем более понимая, что многие из этих людей, скорее всего, являются агентами гестапо. Они везде и на фабриках и заводах, в университетах, кораблях, школах, музеях, отелях и ресторанах, в редакциях газет и журналов, театрах, они везде, от них не уйти и не скрыться. Он попытался определить, не следят ли за ним. Это был настоящий психологический срыв, он с трудом сдержался, чтобы не броситься бежать. Но люди, на улице не обращали на него никакого внимания, равнодушно обходя его стороной. И Курт постепенно успокоился и вновь обрёл уверенность в себе. Таким образом, он объездил и осмотрел все вокзалы, особенно его, привлёк Штеттинский вокзал, откуда поезда отправлялись на побережье. Наблюдая за отправкой поездов, он невольно завидовал их пассажирам, которые, как ему хотелось думать, не только избавлялись от этого чужого, враждебного ему города, но и от всех своих проблем, отправляясь в какую-то другую, счастливую жизнь. Изучая Берлин, Курт не мог не обратить внимания на то, что горожане очень благосклонно, с какой-то подкупающей теплотой относятся к военным, которых на улицах города было очень много, особенно радостно люди приветствовали военных, марширующих по улицам с оркестром.
Курт снял более дешёвое жильё в пригороде Берлина, чтобы можно было не опасаться бомбёжек, которые в последнее время участились. Ему также удалось снять несколько меблированных комнат в различных районах на окраине города. Это было нужно для того, чтобы в случае необходимости обеспечить себе пути отхода, от возможной слежки или преследования со стороны контрразведки, которая, видимо, потеряла к нему всякий интерес, во-всяком случае в последние дни он уже не мог обнаружить за собой никакой слежки. И только затем, он вплотную занялся изучением обстановки вокруг фрау Штёбе, молодой женщины, которую он тут же назвал «Надеждой», для наблюдения за которой Курт использовал свой любимый приём, связанный с переодеванием, то почтальоном, то уличным торговцем, с использованием несложного грима. Таким образом, удалось выяснить, что фрау Штёбе проживает в гражданском браке с сотрудником министерства иностранных дел и ведёт очень скромный образ жизни. Эта проверка дала нужный результат, никакого наблюдения за Штёбе обнаружить не удалось. Ему также удалось незаметно для посторонних передать записку Штёбе и назначить встречу на одной из аллей парка Тиргартен совсем недалеко от здания министерства иностранных дел.
Фрау Штёбе пришла на эту встречу без опозданий, в скромном деловом костюме. Но было заметно, что она сильно нервничает и всё время оглядывается по сторонам, и то, что она сообщила, заставило задуматься и уже нервничать самого Курта. Связи с центром не было. «Пианист» и передатчик несколько месяцев назад были захвачены гестапо, а советского товарища, как сказала Штёбе, c которым она поддерживала непосредственную связь, уже нет в Берлине, он видимо уехал сразу-же после начала войны.
- Вы уверены в надёжности «пианиста», уверены в том, что он будет молчать? -спросил Курт.-Не лучше ли в таком случае вам немедленно покинуть эту страну?
- Я ни сколько уверена, сколько надеюсь, что он меня не выдаст, а уже прошло довольно много времени, до сих пор я не заметила за собой никакой слежки или хотя бы повышенного внимания к своей персоне, со стороны соответствующих органов. Впрочем, у меня есть ещё возможность передачи особо важной срочной информации, которую я имею право использовать только в крайнем случае,- заявила фрау Штёбе.
- Хорошо, ну что - ж, - с некоторым облегчением согласился Курт,- в случае крайней необходимости придётся использовать эту вашу возможность.
Он не стал расспрашивать Ильзу о деталях этой связи с центром, так как понимал, что это было против всех правил разведки и конспирации. В завершении этой своей первой встречи с фрау Штёбе, Курт договорился о порядке следующих контактов и покинул парк, тщательно проверяясь, нет ли за ним слежки. Но отсутствие которой, не только успокоило, а наоборот, как ни странно, ещё более тревожило, особенно после рассказа Штёбе, о провале «пианиста», работавшего с ней. Поэтому Курт решил, что будет обращаться к фрау Штёбе только в случае крайней необходимости.
Тем временем от центра было получено ещё одно задание: выяснить, где находится Ставка Гитлера на оккупированной территории советского союза и дату прибытия фюрера, а также сроки возможного посещения штабов групп армий «Север», «Центр» и «Юг» в ближайшее время. Охота на Гитлера началась.
5-3. В исправительном лагере, находящимся за многие сотни километров от ближайшего населённого пункта, в самом центре Сибири, где в заключении находился Александр Звягин, мгновенно пронёсся слух о том, что Красная Армия отступает и немцы уже подошли к самой столице Москве. И, как предполагали заключённые, властям придётся мобилизовать в Красную Армию всех отбывающих сейчас наказание в исправительных лагерях, кроме тех заключённых, которые были осуждены на длительные сроки, и не подлежащих мобилизации. Прошёл слух, что этих заключённых отправят в Норильский лагерь.
Александр Звягин для себя принял твёрдое решение совершить побег из лагеря во - время эвакуации заключённых, так как ему осуждённому на длительный срок, надеется на мобилизацию в армию, было бесполезно. В то же время он понимал, что осуществить побег одному практически будет невозможно, поэтому предложил это сделать и бывшему командиру стрелкового полка заключённому Петрову, который также был осуждён на длительный срок и ему также не светила мобилизация на фронт. Предлагая Петрову осуществить побег, он надеялся, что если тот и откажется, то, по - крайней мере, как очень опытный человек, даст несколько разумных советов.
Но Петров согласился почти сразу-же, заявив, что давно об этом думает и даже уже готовится к побегу, так как не исключено, что их, заключённых на длительные сроки, могут попросту расстрелять, как во - время эвакуации или уже в самом Норильском лагере.
-Мы для властей теперь только излишняя обуза, особенно сейчас когда немцы могут захватить Москву. Лучше погибнуть во - время побега, чем покорно ждать расстрела,- убеждённо повторял Петров, явно обрадованный тем, что у него появился готовый ко всему напарник.
В первую очередь, они решили заняться заготовкой сухарей, оставляя небольшие кусочки хлеба из скудного лагерного пайка, сколько это будет возможно, тщательно скрывая их в бараке в укромном месте под самой крышей, вдали от глаз вечно голодных заключённых. Петров также дал ещё один очень ценный совет, обратив внимание на то, что им нужно как можно больше собрать сведений о том, каким образом будет проходить эвакуация заключённых в Норильский лагерь, так как он был убеждён в том, что побег из лагеря можно будет реально осуществить только во- время её проведения. И Александр был обрадован тем, что у него появился такой опытный и знающий напарник. Он постарался узнать, как можно больше о том, каким образом будет проходить эвакуация заключённых. Через знакомого фельдшера из санитарного блока лагеря удалось выяснить, что их отправят в Норильск на речной самоходной барже. После недолгого обсуждения, они решили, при благоприятных обстоятельствах, совершить побег именно тогда, когда окажутся на барже. Как убеждал и надеялся Петров, охрана на барже, скорее всего, будет не такой строгой, как в самом лагере.
И вот, наконец, произошло то, чего так долго ожидали и на что так надеялись все последние месяцы заключённые. В лагерь прибыла команда военных, которые начали формировать из заключённых, подлежащих мобилизации, так называемые маршевые роты, для последующей отправки на фронт. По мере формирования, маршевые роты, одна за другой, без задержки, отправлялись к ближайшей железнодорожной станции. А их товарищи, осуждённые на длительные сроки, с нескрываемой завистью наблюдали за всей этой процедурой превращения бывших заключённых в солдат, этими своеобразными проводами, словно они отправлялись не на фронт, а получали долгожданную и полную свободу. Вместе с маршевыми ротами убралась и большая часть охраны лагеря, что с удовлетворением отметили для себя Петров и Звягин. Постепенно всё в значительно опустевшем лагере успокоилось. Но спокойствие это было неустойчивое, тревожное. Теперь все заключённые, с каким- то странным нетерпением ожидали прибытия самоходной баржи, но которая всё не приходила, и которая вдруг стала олицетворением своеобразного поворота в судьбе каждого из них. Впереди всех ждала неизвестность, которая тревожила и волновала заключённых, слоняющихся без дела по опустевшему лагерю, которых больше не привлекали к работам. Но и эта неопределённость, как и всё в жизни, быстро закончилась. Шум самоходной баржи, характерное «хлопанье» лопастей колёс по воде, заключённые услышали задолго до того, как увидели саму баржу, которая впрочем, не произвела на них особого впечатления. Обычная плоскодонка, хоть и с двигателем, и большими колёсами с лопастями по бокам, правда достаточно широкая и вместительная. Но ещё долго заключённые от скуки ходили к колючке, к реке, «любоваться» этим «чудом» современной техники. А Петров и Звягин ходили на эти экскурсии ни сколько из любопытства, сколько прикидывали, каким образом можно будет осуществить побег. Только через несколько дней, после прибытия баржи, было официально объявлено об эвакуации лагеря.
Много времени на сборы не потребовалось. Заключённых, с их нехитрыми пожитками, погрузили на баржу и загнали на нижнюю палубу, на верхней палубе разместилась немногочисленная охрана. А, когда баржа медленно отошла от самодельного причала и набрала ход, последнее что увидел Александр, а вместе с ним и другие заключённые, крест, на крест заколоченные лагерные ворота, с надписью углём на белой доске: «Лагерь закрыт. Все ушли на фронт». Он пробыл в этом лагере почти четыре года и расставался с этим проклятым местом без сожаления. Но они не ушли на фронт, эта надпись лишь касалась тех, кто находился сейчас в маршевых ротах, и что их ждёт неизвестно. Петров предложил действовать немедленно, так как чем дальше на север уходила баржа, тем меньше у них оставалось шансов, в случае успешного осуществления побега, добраться по тайге до железной дороги. Бежать решили с наступлением темноты. Когда стемнело и баржа медленно, и тяжело двигаясь, словно какое-то неповоротливое чудовище гигантских размеров, причалило к берегу, остановившись на ночь, а заключённые улеглись прямо на голые доски и успокоились, а на верхней палубе затихли шаги часовых, Петров и Звягин решили действовать. Попрощавшись с Зиновьевым, который был в курсе их планов, они, стараясь не шуметь и не привлекать внимание других заключённых, разбили замки у одного из нескольких иллюминаторов, расположенных значительно выше ватерлинии, через которые можно было незаметно для охраны покинуть баржу и оказаться за бортом. Это удалось сделать с большим трудом и только благодаря большой физической силе, которой обладал Звягин.
Оказавшись в воде, они вплавь, незамеченные охраной, добрались до противоположного берега, и когда казалось, что их побег полностью удался, часовые всё-таки обнаружили их, и включили небольшой прожектор на носу баржи. Неожиданно яркий свет осветил всё вокруг, и стало видно, как днём. Они бросились бежать вглубь тайги, стараясь укрыться за деревьями и кустами. Раздалось несколько выстрелов. Петров, бежавший позади более быстрого и молодого Звягина, вдруг негромко вскрикнул, но всё же продолжал бежать. Бежали они довольно долго, насколько у них хватило сил, а потом обессиленные упали в траву у дерева. Оказалось, что Петров тяжело ранен, пуля пробила ему грудь в районе сердца, и он дышал все тяжелее и тяжелее. Александр разорвал нижнюю рубашку и попытался перевязать эту чудовищную рану, но остановить кровь так и не удалось, она пробивалась из раны с каждым толчком сердца. Петров лишь успел негромко сказать:
- Жаль братишка, не повезло. Ну, пусть лучше так. Не оставляй меня так братишка, не оставляй.
Он смотрел на Александра, каким-то странным словно испытывающим, постепенно стекленеющим взглядом, который трудно и невозможно было забыть. Опустив быстро застывающее тело Петрова в выемку в земле, которую предварительно, с помощью палок и камней, пришлось расширить и углубить, он засыпал эту импровизированную могилу землёй и забросал камнями. Прощание с телом товарища было недолгим. В вещмешке Петрова, он обнаружил несколько картофелин, сухари и целую коробку спичек. И, несмотря на страх обнаружить себя, он разжёг небольшой костёр и испёк пару картофелин, запив всё это горячей водой с сухарями. Это был его первый ужин на свободе. Он не хотел бросать своего товарища и незаметно для себя заснул прямо у его могилы.
Проснулся Звягин от холода, когда уже начало светать. Нужно было немедленно уходить, возможно, охрана продолжит поиски заключённых, совершивших побег с наступлением рассвета. Постояв несколько минут у могилы Петрова, простившим таким образом со-своим товарищем, а затем, собрав вещи, он направился вглубь тайги, стараясь идти в направлении железной дороги. Ему повезло, потому что удалось сбежать, и одновременно не повезло потому, что он так трагично и нелепо потерял своего более опытного, и знающего товарища, без которого, как он чувствовал, будет очень трудно достичь своей цели. Идти было тяжело через густо заросший лес, и одновременно легко, почти физически ощущая свободу, после многих лет заключения, невероятную свободу, но не в словах и поступках, которой и раньше было достаточно, а уже забытую физическую. Он шёл и шёл, щедро расходуя эту вновь обретённую силу, пока не падал от усталости, стараясь собирать по пути и ягоды и грибы, всё, что можно было использовать в качестве еды. На короткий отдых и приём пищи, которой почти не осталось, уходило не так много времени. Неожиданно пошёл сильный, ливневый, холодный дождь, на который вначале Александр не обратил особого внимания, настолько его охватила эта эйфория свободы. Но, когда промок насквозь, пришлось остановиться и укрыться под густыми кронами дерева, и незаметно для себя он заснул. Но это был не сон, Звягин словно провалился в какую-то яму, и вскоре он не проснулся, а скорее очнулся от сна, от сильного, пронизывающего холода. Но разжечь костёр не было никакой возможности, из-за дождя и сильной влажности, к тому же совершенно промокли спички. Чтобы хоть как-то согреться, он решил идти, напрягая последние силы и только тогда понял, что сильно простудился.
Постепенно Александр почти полностью потерял контроль над временем, периодически впадая даже не в сон, а какое-то забытьё, во - время которого он попадал в плен настоящих галлюцинаций. И они были настолько реальны, что заставляли останавливаться, неизбежно теряя время на установление реальности происходящего. Ему вдруг показалось, что он вновь оказался в лагере, а рядом с ним вновь был живой и невредимый Петров, и он даже разговаривал с ним. Или вдруг ему показалось, что он идёт не вперёд, а движется по какому-то замкнутому кругу, вновь и вновь возвращаясь к исходному месту. И так продолжалось несколько раз, пока он окончательно не выбился из сил и потеряв сознание не свалился с ног. Звягин совершенно не представлял, сколько времени он провалялся в таком беспомощном состоянии, помнил только, как вдруг ощутил, что куда-то движется, но не идёт на собственных ногах, а его везут на небольшой узкой телеге, с запряжённой лошадкой, небольшого роста. Очнулся Александр от странного ощущения тепла, которое постепенно распространялось по всему его телу. Чьи-то сильные, мозолистые руки растирали его спиртом, а затем укрыли ватным одеялом, не забыв навалить сверху несколько полушубков, и он снова провалился в небытие.
Вновь очнулся Звягин от того, что кто-то приподнял его, лежащего на кровати, сколоченной из простых досок, и стал поить из железной кружки каким-то настоем из трав с мёдом, очень приятным, и полезным питьём для простуженного больного. И тогда он впервые увидел своего спасителя. Им оказался старик, лет семидесяти, с небольшой седой бородой, седыми волосами и очень маленького роста.
- Где я?- спросил Александр.
- Среди людей,- ответил старик,- после небольшой паузы добавив.- Слава богу, кажется, очухался. Значит, дело на поправку пойдёт.
Позднее от него он узнает, что провалялся без сознания около недели. Старик принёс котелок с мясом и мясным бульоном, и он с большой жадностью всё съел.
- Тебе повезло парень, - пояснил дед.- Недавно удалось добыть кабана, а то бы тебе не видать мяска. А ты парень здоров жрать. Запросто умял целый котелок с мясом.
Александр не обращал никого внимания на эту стариковскую болтовню, ведь дед не знал и даже не догадывался, сколько дней он не ел нормальной пищи. Старик, который просил обращаться не нему запросто Михалыч, спасая его, пока даже не интересовался, каким образом он оказался в тайге, вдали от жилья, в таком беспомощном состоянии и Александр не спешил удовлетворить его любопытство. В то - же время он старался и самому не проявлять излишнего любопытства.
Прошло несколько дней пока здоровье Звягина окончательно не восстановилось. Дед Михалыч, живший на выселках, хоть и не задавал излишних вопросов, но видимо всё же догадался, откуда взялся его незваный гость . И постепенно старик, вообще не любящий болтать попусту, раскрылся и рассказал о своей жизни. Обычно эти беседы проходили долгими вечерами, освещёнными скудным светом лучины, единственный источник света, которым они располагали. А днём дед в основном был занят своим нехитрым хозяйством: ухаживал за лошадью и коровой, косил траву и возился на огороде или уходил в лес за сушняком, и грибами. Александр по мере того, как к нему возвращались силы, также втянулся в эти хозяйственные заботы и стал помогать хозяину дома во-всех его нехитрых делах. Михалыч, между прочим, поведал о том, что остался совсем один: жена умерла три года назад, а единственный сын недавно зимой, отправившись на рыбалку, провалился под лёд, простудился, заболел и умер. Что всю жизнь проработал пастухом в колхозе, а когда постарел, переселился сюда на выселки, чтобы заниматься охотой, рыбалкой, собирать ягоды и грибы, которые он обменивает в районе, на муку, чай и сахар. Дед задумал сажать картошку на зиму и в один из дней они вдвоём занялись этим делом и сильно устали. Сначала нужно было лопатами вскопать огород, а это не менее шести соток, затем весь этот участок обработать граблями, и только потом заняться собственно высадкой семенного картофеля, не забыв в итоге полить всё это водой, таскать которую нужно было вёдрами с ближайшего ручья, который находился метров в пятидесяти. И, когда они завершили все эти работы, после нехитрого ужина, усевшись прямо на пороге и глядя от нечего делать в медленно темнеющее небо, разговорились, Михалыч, раскуривая свою самокрутку, заметил:
- Ты вот смотрю парень городской. Можешь даже не говорить и так видно. А я вот и родился и всю жизнь прожил в деревне, тут видно и помру. А жизнь на селе не сахар, всегда была и будет непростой, тяжёлой. Я ведь родился в большой семье. Кроме отца и матери, нас было пятеро братьев и три сестры. А отец был человек набожный, трудолюбивый, никогда не пил, не курил и даже не сквернословил, и сам был человек роста небольшого, вида даже скорее болезненного, худой очень был. Но рука была очень тяжёлая, сила в руках была большая. Силу его руки до сих пор помню на себе, когда он хотел поучить нас детей уму разуму - на совесть. Мать тоже была набожная, добрая, великой была труженицей. Вся её жизнь прошла в заботах, чем накормить, чем обуть и одеть своих детей. Если и появлялась какая-нибудь новая одежда или обувка в семье, то в первую очередь старшему брату или сестре, а вся старая передавалась младшим. Но одеты мы всегда были, благодаря неустанной заботе матери, чисто, опрятно, без дыр и прорех. В заплатах конечно, но на них никто внимания не обращал. Мать успевала ухаживать за коровой и лошадью, работать по дому, и в огороде, и в поле. Ну и все мы братья и сестры конечно с малолетства работали и в поле, и в огороде. К хлебу у нас в семье, да и вообще на селе, было всегда особое отношение, берегли каждый кусок. И несмотря на то, что приходилось работать не покладая рук, жили мы впроголодь. Все, что удавалось добыть – всё везли на базар. И хоть была у нас лошадь, но лошадёнки всегда были состарившимися клячами, которых тогда можно было купить рублей за десять, которые и находили у нас свой естественный конец. А добрая лошадь дорого стоила и нам она была не по карману.
И вот у нас в деревне была добрая традиция или обычай что - ли, поздней осенью, по окончании конечно полевых работ, всё мужское население с двенадцати лет уходило на выделку овчин, вплоть до масленицы, а то и того дольше, чем больше работаешь, тем больше заработаешь.
А вот летом, тут у нас сам видишь, большие леса, болота огромные, начинается своеобразная страда, все от мала до велика, отправляются в лес по грибы, да ягоды. Осенью много клюквы, шиповника, а как первый мороз ударит, то за калиной. Все собранные грибы и ягоды в основном шли на базар, все стремились лишнюю копейку заработать, которая вся шла на хозяйство. И конечно, для лошади и коровы много кормов требуется на зиму, поэтому приходилось много косить сена на запас, где только можно и в лесу на полянах, и даже на болоте, по пояс в воде.
А в школу приходилось ходить в соседнее село, где была трёхклассная сельская школа. Осенью по непролазной грязи, а зимой по сугробам, при морозе да с ветром около пяти километров, в плохонькой одежонке и убогой обуви через лес. И надо было такому случиться, как именно там в лесу, в этом месте повесился какой-то мужичок. Так мы дети просто стремились пробегать это место, каждый шорох нас просто заставлял замирать от страха и ужаса. Может поэтому у меня о школе остались не самые приятные воспоминания. Читать и считать научили и на том спасибо.
Да, давно это было, а кажется совсем недавно. Как быстро жизнь прошла, словно и не жил.
А вот зимой все обычно вечерами собирались на посиделки, девушки и бабы пряли шерсть и вязали варежки, носки, чулки, пели, рассказывали интересные истории, байки. Я всегда отвечал за свет, щипал лучину, вставлял её в каганец и следил, чтобы горела хорошо, а падающий нагар падал в таз с водой, вот такая была обязанность. А варежки и чулки также шли на базар, на продажу, совмещали так сказать интересное с полезным. . Бывало, сидишь, смотришь в окошко на лес, речку, а девки поют, что-то задушевное, а они у нас были голосистые, типа:
Было нам так хорошо.
Разлюли малина.
Расцвела вчера в саду,
Красная калина.
С малолетства я понял, что брать чужое большой грех. Наша семья всегда сильно нуждалась. И вот будучи в соседнем селе, в церкви я взял, да и незаметно для священника вытащил из железной кружки, куда складывали свои медяки прихожани лежащие там копейки, и принёс домой, видно так меня достала эта полуголодная жизнь. Так отец не только не взял эти деньги, а напротив заставил меня всё вернуть и так меня отодрал ремнём, что я на всю жизнь запомнил, что чужое, а в особенности в церкви, красть большой грех.
Ты конечно сейчас думаешь, что жить в деревне хорошо, а в городе-то лучше. Можешь не отвечать и так ясно. Я ведь знаю, что говорю, приходилось мне и в городе жить. Ещё в детстве задумался я о своей жизни. Очень хотелось в «люди выйти» и обучиться какому-то делу. И вот попал я в город и там через одного земляка устроился «мальчиком» у одного торговца. И всё бы ничего, но хозяин мой оказался пьяницей, до сих пор помню его нос, вот такая луковица сизо-красного цвета от постоянного пьянства. Ох и скуп он был до невероятности, не помню и дня, чтобы он не был пьян, и пил подлец не на свои, а за счёт других – мастеровых, или ещё каких. Имел хозяин двухэтажный дом, ну и мне конечно место определил в сарае. В мои обязанности входило быть истопником, и дворником, и за коровой ухаживать, и по дому помогать, и грузчиком в магазине работать и всё за еду и одежду, оплаты я никакой не получал. И вот приохотился я, как-то незаметно для самого себя, вечерами брать хозяйскую керосиновую лампу и читать книги, которых у хозяйки было много, в основном сказки, да приключения. Особенно мне нравились: «Капитан Сорви - голова» и «Три мушкетёра». Но хозяин видно заметил, что керосину стало убывать значительно более прежнего, и видимо заподозрив в этом, в первую очередь, именно меня, проследил за мной. Гнев его был ужасен, он так меня измордовал, что дальше оставаться у него, не было никакой возможности. И я вернулся домой в деревню, больше желания «выйти в люди» у меня не возникало. Одно я тогда понял город это зло, чем дальше от города, тем больше свободы. И нет ничего лучше в жизни, чем ощущать себя свободным. Поэтому я с радостью принял революцию. Богатеев я тогда просто ненавидел.
- Вот что парень, завтра в тайгу пойдём, голубику, грибы, шиповник собирать, а потом поедим в район менять на муку, сахар и чай, - неожиданно Михалыч спросил.-Что думаешь делать?
- Завтра? - переспросил Звягин, уже догадываясь, какой последует ответ.
- Нет вообще?
- На фронт мне надо Михалыч, на фронт,- ответил Александр.- Дед ты же был на фронте во - время первой мировой. Расскажи? Как должен себя вести на фронте человек, в особенности не имеющий никакого боевого опыта?
- Да ты просто закидал меня вопросами. Ну что о фронте говорить, давно это было. Молодой я тогда был, глупый,- сделав несколько глубоких затяжек, Михалыч продолжил,- На фронте главное на рожон не лезть. Ведь, как некоторые, то ли в силу своего такого склада характера, то ли по неопытности, впадают в такое состояние, что просто не осознают, какой опасности себя подвергают, и лезут прямо под пули. В бою первое дело, по моему мнению, конечно, сохранять, в первую очередь, хладнокровие, трезвую голову. Немец противник грамотный, упорный, любит воевать по правилам, вот за это его и надо брать, неожиданными для него действиями.
- А вот тебе дед на фронте приходилось ли участвовать в рукопашном бою, я слышал, что на войне это самое страшное?- задал волнующий его вопрос Александр.
- Честно говоря, по настоящему, не приходилось. Но помню, как-то подняли нас командиры в штыки. А немцы, видимо увидев нашу решимость, успели вовремя отойти. Так что, слава богу, обошлось.
Михалыч рассказал ему ещё о нескольких случаях из своей фронтовой жизни, а затем, когда Звягин ему поведал о себе, неожиданно спросил:
- А, как - же ты паря в военкомате без документов объявишься?
Александр ответил, что придётся заявить в военкомате об утере документов, возможно пронесёт.
- Нет, это не дело парень, - возразил старик.-Начнут проверять. Я вот что предлагаю. Так как я ещё не заявил властям о смерти сына, как-то не до этого было, и его документы у меня на руках, ты можешь воспользоваться этим, и представится в военкомате моим сыном. Тогда проблем у тебя наверняка не будет.
Александр, понимая, что это, скорее всего единственный выход из создавшегося положения, сразу - же согласился.
На следующий день они отправились в тайгу собирать грибы, шиповник и голубику. Оказалось, что это довольно трудное дело, особенно для городского жителя, каковым являлся Александр. Тем не менее, им, благодаря опыту деда, удалось набрать два мешка грибов, корзину голубики и ещё собрать некоторое количество шиповника, которого в тайге оказалось чрезвычайно много. А старик был очень доволен, радуясь тому, что теперь будет, что обменять на муку, чай и сахар. И, когда дело было сделано, и они решили передохнуть, старик повёл его на курганы.
- Это особое место парень,- пояснил старик.- Здесь в древности были захоронены погибшие в сражении войны, ещё во – времена скифов. По древним поверьям, если прислонится к этой земле, то получаешь огромный прилив сил и энергии, словно вся сила погибших древних воинов перейдёт к тебе. Попробуй тебе сейчас это нужно, я и сам иногда пользуюсь этим.
Александр ответил, что не верит никаким древним поверьям, но старик всё – же убедил его проделать этот нехитрый ритуал. Там же они пообедали и отужинали одновременно и собрались домой, когда уже окончательно стемнело.
А на следующий день, рано утром, как и было оговорено, отправились в районный центр Осташкова. Это был очень важный день для Александра. Он должен был впервые после побега предстать перед официальными властями, явиться в военкомат как Куприянов Александр, как сын Михалыча. Дед загрузил свою небольшую телегу, чем только мог и грибами, шиповником, и голубикой, в надежде всё это обменять на муку, сахар и чай. Путь до райцентра был не близкий, и всё это время они в основном молчали или обменивались малозначимыми фразами, хотя оба понимали, что это возможно последние часы, когда они могут быть вместе, и что, скорее всего они не увидят друг друга больше никогда. И Александру очень хотелось сказать старику нечто такое, чтобы выразить ему свою огромную благодарность за всё, что он сделал для него, но все слова сейчас ему казались фальшивыми и неловкими. Райцентр Осташкова был, возможно, самым небольшим райцентром страны, с единственной центральной улицей, на которой и были сосредоточены все основные учреждения: райком партии, райисполком, милиция и военкомат, дом культуры, библиотека, а также два единственных магазина, продовольственных и промышленных товаров, тут - же находился и небольшой колхозный рынок. Немедля Александр направился в военкомат, а Михалыч к знакомому мужику, уполномоченному районной потребкооперации, у которого он обменивал лесную продукцию на продукты. В военкомате нисколько не удивились появлению очередного добровольца и сразу же направили на медицинскую комиссию, которая состояла всего из двух врачей-женщин уже пожилого возраста, которые быстро установили его абсолютную годность к службе в армии. А военный комиссар района также пожилой майор даже обрадовал его тем, что заявил о том, что ему крупно повезло. Именно сегодня они отправляют очередную партию добровольцев, призванных в действующую армию, под Москву, и ему не придётся долго ждать отправки на фронт.
- Сейчас под Москвой складывается тяжёлая обстановка, поэтому все силы направляются именно туда, - пояснил майор.- Немцы, не считаясь с потерями, пытаются захватить столицу нашей Родины, но не видать им этого. Если будет необходимо, мы все встанем на защиту нашей любимой Москвы. Я сам готов немедленно отправиться на фронт. И ты парень большой молодец, что не стал дожидаться, когда тебя призовут в армию, а сам, добровольцем явился в военкомат.
Александру дали тридцать минут на сборы и на прощание с родственниками, и он немедля отправился на поиски Михалыча, которого нашёл у ворот на колхозный рынок, и которому рассказал о том, что уже через несколько минут будет отправлен в действующую армию. Он поблагодарил Михалыча за всё, что он для него сделал, но казалось старик, слушает его в «пол-уха». И когда Александр уже собирался уходить, дед неожиданно сказал:
- Вот что парень. Если сможешь, возвращайся, а ведь совсем один, а ты мне теперь не чужой. Помни, я всегда буду тебя ждать.
Старик махнул рукой, словно сетуя на самого себя, за проявленную слабость, а затем резко повернулся, и ушёл, уже не оглядываясь, а его лошадка, запряжённая в телегу, без всякой команды поплелась за ним. Таким дед Михалыч и запомнится Александру. А у военкомата уже собирались добровольцы. Молодой лейтенант, сопровождающий добровольцев, призванных в армию, объявил о том, что они немедленно должны отправиться на железнодорожную станцию, а затем будут отправлены к месту назначения. Добровольцев набралось не менее ста человек. Выстроившись в нестройную колонну, они пешим ходом направились к железнодорожной станции, которая, впрочем, находилась недалеко от военкомата. На железнодорожной станции они довольно долго ждали железнодорожный состав, состоящий из нескольких товарных вагонов с нарами. А уже перед самой посадкой в вагоны, им выдали сухой паёк: несколько банок гречневой каши с мясом, правда мяса они потом внутри банок не обнаружили, банку рыбных консервов, несколько кусков сахара и буханку хлеба на каждого добровольца. Также было объявлено, что один раз в день они будут получать горячий суп и кипяток. Железнодорожный состав с добровольцами продвигался к фронту очень медленно, с постоянными остановками, пропуская к Москве поезда с войсками и вооружением. Казалось даже, что всё, что есть в стране пригодное для борьбы с врагом, направляется сейчас к столице. До места назначения они добирались в течение трёх суток, которые казалось, длились целую вечность.
ГЛАВА №6
6-1. В России, определяя людей, принято говорить, что вот с этим человеком можно идти в разведку или, наоборот, с этим человеком я бы не пошёл в разведку. Курт, в своей жизни не так много встречал людей, с которыми он никогда бы не пошёл в разведку. И одним из таких людей наверняка был бы он сам, конечно если бы он мог выбирать, и каким-то невероятным образом отделиться от самого себя, ведь он знал себя лучше других. Очень трудно найти человека более сомневающегося в самом себе, чем он сам. А разведчик, уже по определению должен быть уверенным в себе человеком, иначе успеха ему не видать. Только он один знает, каких сил ему стоило каждый раз настраивать самого себя на «рабочий» лад. И сомнения, которые его постоянно мучили, касались в первую очередь его основного задания центра. Впрочем, как бы ни было трудно, с этими сомнениями он худо бедно научился бороться. Беспокоило и другое. Сейчас перед ним стоят огромные трудности, а могут возникнуть и такие проблемы, перед которыми он может оказаться просто беспомощным. И это в такой момент, когда его страна ведёт смертельную борьбу с самым страшным и злейшим врагом в истории человечества, каким является немецкий фашизм и нацизм. И может случиться так, что он может оказаться просто бессильным помочь своей стране, своему народу.
Но не слишком ли громко звучат эти слова: моя страна, мой народ? Какое он имеет отношение, скажем к диктатуре пролетариата, коммунистической партии или сталинскому режиму, ведь он даже не коммунист. Кому он служит: народу, партии или Сталину? Он слишком часто думает об этом человеке, он не может не думать о нём, и даже часто разговаривает во сне с этим человеком. И не только потому, что выполняет личные поручения великого вождя. Удивительно, но он никогда не считал Сталина великим вождём, и не потому, что тот не достоин такого звания. Просто он никогда не верил в великих людей вообще. Он думал о том, что скорее всего это миф, навязанный людям пропагандой. Но это была бы не вся правда. Это было бы слишком просто, а значит было бы неправдой. Ведь простые люди не могут жить без мифов о героях, необыкновенных, великих людях, творящих историю. А то, что Сталин оказывает огромное влияние на весь ход мировой истории, для него было очевидно. Сталин, конечно, такой же человек, как и все, со своими достоинствами и недостатками, но ставящий и добивающийся необыкновенных целей. Любому критику или недоброжелателю он мог бы ответить простым и ясным аргументом, доказывающим, по его мнению, всё или почти всё: посмотрите господа на то, что сделано Сталиным с отсталой когда-то страной Россией, за такой короткий и незначительный в истории срок. И все другие аргументы просто блекнут перед этим простым и ясным доказательством. И возникает в связи с этим один очень любопытный вопрос. А разделяет ли он вообще коммунистические взгляды? И если ответить на этот вопрос совершенно честно, по крайней мере, самому себе, пожалуй, полностью он разделял коммунистические взгляды лишь в молодости. А молодость бескомпромиссна, она часто подвержена крайностям, к тому же отсутствие жизненного опыта не может не привести к вере в справедливое мироустройство, равносильное вере в некое чудо. А с приобретением жизненного опыта, с взрослением, которое неизбежно наступает, всё труднее и труднее принимать всё на веру. И конечно он совершенно не верит в теорию о мировой революции. Если победа социализма во-всём мире неизбежна, то и нет нужды в экспорте революции, под каким бы соусом всё это не подавалось. Именно по - этому чрезвычайно важному вопросу он в своё время не поддержал, так называемую оппозицию, и напротив поддержал Сталина. Хотя он прекрасно понимал и понимает, что Сталин никогда не отрицал, как впрочем, и другой великий вождь и учитель Ленин, необходимость мировой революции вообще, которые всегда утверждали, что социализм может победить только в результате одновременной победы пролетарской революции в нескольких, ведущих, основных странах Европы. Они всегда учили, что победа социализма в одной стране есть начало и предпосылка для осуществления мировой революции. А оппозиция в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и других всегда требовала немедленного осуществления мировой революции. Сталин, безусловно, был прав, когда утверждал, что для того, чтобы осуществить мировую революцию, нужна, прежде всего, современная мощная армия, которую невозможно создать без современной промышленности и индустриализации всей экономики страны. Это необходимо, чтобы использовать советский союз, как базу для осуществления мировой революции, которую в свою очередь можно осуществить только тогда, когда на мировой арене сложатся соответствующие условия. Пытаться осуществить мировую революцию без наличия этих необходимых условий равносильно самоубийству. Трудно представить к какой трагедии могли привести страну и народ оппозиционеры, если бы им удалось прийти к власти в советском союзе. И то, что это не произошло личная заслуга Сталина. Но за Сталиным, за каждым его словом и решением, стоит нечто ещё более важное, чем просто отдельные разногласия с оппозицией в понимании теории и практики марксизма-ленинизма. И это национальные интересы российского государства и русского народа. И пока эти национальные интересы совпадают с решениями Сталина, тем более сейчас, когда над всей страной нависла такая смертельная угроза, он будет верой и правдой служить Сталину, и коммунистической партии. Курт также считал, что заслуга Сталина заключается и в ликвидации военно-политического заговора в армии во - главе с маршалом Тухачевским и другими, являющихся сторонниками троцкистских идей. Трудно себе представить, что было бы с советским союзом, если бы победу в борьбе со Сталиным одержал Тухачевский и его сторонники. Была бы способна Красная Армия, как это она делает сейчас, оказывать сопротивление гитлеровским захватчикам?
Курт внимательно и постоянно стал следить за всеми выступлениями Гитлера, прослушивая радиопередачи, просматривая все газеты и журналы, какие только удавалось купить. Сегодня по радио передавали речь фюрера в рейхстаге, которую тот посвятил отношениям с США. В своей речи Гитлер остановился на отличии своих взглядов от взглядов президента США Рузвельта, начав свою речь с иронии в адрес того, «кто так любит балагурить у камина в то время, как наши солдаты сражаются среди снегов и льдов, и кто является главным преступником в этой войне».
В своей речи Гитлер также заявил:
« Я считаю Рузвельта таким же сумасшедшим, каким был Вильсон. Вначале он вызывает войну, затем фальсифицирует её причины, и одевается в при этом, в одежды христианского лицемерия. Величиной с целый мир дистанция разделяет идеи Рузвельта и мои. Рузвельт происходит из богатой семьи и принадлежит к классу, чьи дороги в демократиях облегчены. Я был ребёнком в маленькой, бедной семье и должен был пробивать себе путь трудом и изобретательностью. В мировой войне у Рузвельта была приятная работа, а я мёрз в окопах, после неё Рузвельт вошёл в число верхних десяти тысяч, а я опустился на дно бедности. Германия воюет за свои права. И она обеспечит себе это право, даже если тысячи Черчиллей и Рузвельтов вступят в заговор против неё. Сегодня вечером американский поверенный в делах получил паспорта».
Было слышно, как после этих слов фюрера весь состав рейхстага вскочил на ноги и его слова потонули в овациях.
После речи фюрера в рейхстаге, диктор радио бесстрастным голосом объявил о том, что Германия и Италия с сегодняшнего дня объявили о состоянии войны с США.
При этом известии, уже Курт не смог усидеть на месте, заходил по комнате и даже закурил сигару, хотя он в последнее время дал себе слово курить, как можно меньше, так как бросить совсем было в его положении просто нереально, нервы были на пределе. Наконец он дождался. Объявление войны США, это решение, несомненно, стратегическая ошибка Гитлера, последствие которой для Германии может означать только одно: войну на два фронта и неизбежное поражение. Воевать со-всем цивилизованным миром безумие, несомненно, Гитлер, принял самоубийственное решение и невозможно этим не воспользоваться. И это кроме всего означает, что оппозиционно настроенные круги внутри Германии, почувствовав это, неизбежно активизируют свои действия, и у него появиться шанс выполнить своё основное задание. Но ему нужны не просто оппозиционно настроенные люди внутри Германии, а люди, занимающие видное положение в армии и государственном аппарате. Только тогда можно будет заварить настоящую кашу.
Слушая речь фюрера, Курт перед собой на столе раскладывал фотографии Гитлера, вырезанные им из газет и журналов. Таким образом, у него было полное впечатление, что он непосредственно присутствует в зале, где фюрер произносит свою речь, транслируемую по радио. Рассматривая фотографии, на которых Гитлер позировал на фоне глобуса в своём кабинете, или, склонившись над картой боевых действий, на трибуне, выступающим на митинге, Курт невольно попытался определить характер этого человека. Кто на самом деле нацистский вождь немецкого народа, естественно отбросив все мифы, навязанные официальной пропагандой. Безусловно, это человек ума и эрудиции значительно выше средних. В газетах писали, что фюрер обладает исключительным даром диалектики, что помогает ему убеждать людей и выходить победителем в спорах даже с самыми авторитетными специалистами. Беда этого человека, как политика заключается в том, что Гитлер уверовал и считает себя назначенным проведением, в историческую миссию совершать великие дела для германского народа. Тем более опасно, в связи с тем, что он обладает ненасытным, страстным стремлением к известности и власти, в сочетании с изощрённой жестокостью, энергией и решимостью. Ясно, что этот человек страдает болезненной манией. И это болезненное состояние выражается в первую очередь в теории расового превосходства германской расы по отношению к другим народам, в ненависти к евреям. Возможно, пока это его болезненное состояние находится в начале своего развития, и не всем людям бросается в глаза. Но эта болезнь, как всякая другая болезнь, будет развиваться и тогда неизбежно наступит крах этой личности, и чем быстрее наступит ухудшение положения дел для Германии на фронте, тем быстрее наступит деградация личности Гитлера. Таким образом, Курт сделал вывод о том, что фюрер обречён. Болезнь, сидящая в нём, убьёт его рано или поздно.
Из газет и журналов, Курт также вырезал фотографии некоторых немецких генералов и партийных бонз из ближайшего окружения фюрера, и у него постепенно набралась целая коллекция не самых приятных лиц. Одновременно он пытался проанализировать сведения, которые ему удалось выяснить из различных источников об этих людях, пытаясь понять, могут ли они составить оппозицию фюреру, если и не в настоящее время, то хотя бы в будущем.
Главнокомандующий сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич родился в 1881 году в семье прусского генерала кавалерии. В 1900 году закончил военное училище, в 1912 году военную академию. Участник первой мировой войны. C 1933 по 1937 годы командовал войсками 1-го Военного округа, 1-м армейским корпусом, 4-й армейской группой. С приходом к власти Гитлера, по некоторым данным, отношение фон Браухича к нацистам колебалось между холодной насторожённостью и открытой враждебностью. Когда Геббельс обвинил его в нечистоплотности личной жизни, Браухич даже вызвал его на дуэль. Тем не менее, в 1938 году Гитлер назначил Браухича главнокомандующим сухопутными силами. Как говорили некоторые, Браухич готов мириться с фашистским режимом Гитлера, как и с любым другим при условии, что все его личные проблемы будут решены положительно. Что он Браухич поставил себя в полную зависимость от Геринга, Кейтеля и самого Гитлера. Браухич привык лавировать, всегда стараясь угодить власти и в то же время оставаться противником власти.
Начальник штаба ОКВ Кейтель родился в 1882 году. На военной службе с 1901 года. Участник первой мировой войны, занимал различные должности. Активно сотрудничал с нацистским режимом. В 1935 году был назначен командиром дивизии, затем начальником управления военного министерства. В 1938 году Кейтель был назначен начальником штаба ОКВ (верховного главнокомандования).
Начальник генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер, назначенный на эту должность с сентября 1938 года, родился в 1881 году, начал военную службу в 1902 году. В 1914 году окончил Баварскую военную академию. Участник первой мировой войны, служил в генштабе. В 1935 году был назначен командиром пехотной дивизии. Затем занимал различные должности в генштабе.
Проанализировав все эти данные, Курт пришёл к выводу, что эти руководители вермахта вряд - ли выступят против Гитлера открыто, и тем более от них не следует ждать того, чтобы они возглавили оппозицию в армии в настоящее время, также, как это было тогда, когда фюрер отстранил от командования фон Бека, Фрича, Бломберга, фон Лееба, Люца, фон Клейста и других известных генералов. Хотя Курта ещё в Москве ознакомили с данными, которыми располагала советская разведка, о том, что в 1938 году перед вводом немецких войск в Чехословакию, именно Браухич, Гальдер и другие генералы, такие как командующий 3-м военным округом фон Вицлебен, начальник Потсдамского гарнизона фон Брокдорф-Алефельд, командир танковой дивизии Гёпнер, готовили отстранение Гитлера от власти. И только уступки со стороны Англии и Франции, позволившие Гитлеру оккупировать Чехословакию без сопротивления помешали осуществлению этого плана. Курт из этого факта сделал однозначный вывод о том, что пока вермахт добивается побед, ждать от военных каких-либо выступлений против существующего режима бессмысленно.
И этот вывод и ожидания Курта подтвердились. Настроения в немецком обществе к концу 1941 года и в начале 1942 года стали заметно меняться. Неоднократно объявленный в самое ближайшее время захват Москвы и Ленинграда не состоялся. Вопреки заявлениям Гитлера о том, что Красная Армия уже уничтожена, она продолжала оказывать упорное сопротивление. Многие немцы тайно слушали передачи Лондонского и Московского радио и стали всё более скептически воспринимать официальные сводки немецкого военного командования и торжественные речи вождей о скорой победе, несмотря на то, что слушание и распространение содержания передач вражеского радио строго каралось тюремным заключением и даже расстрелом. А некоторые часто повторяющиеся шаблоны в нацистских официальных сводках об « упорных, но успешных оборонительных боях», о «планомерном выпрямлении линии фронта», стали с насмешкой употребляться в повседневных разговорах, даже несмотря на то, что анекдоты о фашистских вождях или военной обстановке, юридически, законом, квалифицировались, как «подрыв военной мощи вермахта». Ежедневно, бывая в клубах и ресторанах, а в последнее время Курт стал предпочитать один из клубов, где собирались любители, так называемого оздоровительного бега, довольно пёстрое сборище самых разнообразных людей, он стал общаться и с военными, и с сотрудниками различных министерств, в том числе министерства иностранных дел, генштаба, артистами, промышленниками, и землевладельцами.
В клубе любителей оздоровительного бега функционировал прекрасный ресторан, где посетителям предлагались разнообразные блюда из морепродуктов и дичи, которые ещё можно было достать без карточек. Но по существу клуб был местом встреч людей, увлечённых и не увлечённых оздоровительным бегом, для общения, обмена информацией по различным вопросам, далеко уходящих от проблем, связанных с оздоровительным бегом. Курту удалось за отдельную плату получить абонемент, и он стал постоянным посетителем этого клуба. В центре зала ресторана клуба был установлен огромный овальный стол, места за которым резервировались за постоянными членами клуба, но можно было заказать отдельный небольшой столик или кабинет, куда можно было пригласить своих знакомых или гостей. На стенах, наряду с портретом фюрера, висели портреты наиболее известных членов клуба, среди которых заметно выделялся портрет генерал-фельдмаршала фон Рейхенау. В январе 1942 года этот портрет уже будет окаймлён чёрной рамкой. Дело в том, что командующий 6-й армией, а затем группы армий «Юг» на Восточном фронте, генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, несмотря на мороз, как обычно отправился на утреннюю пробежку, так как был страстным поклонником бега. После пробежки в офицерской столовой с ним случился сердечный приступ, и он потерял сознание. Так и не пришедшего в себя генерал-фельдмаршала отправили в Лейпциг, где его ждала бригада известных врачей. Во - время полёта самолёт попал в аварию и Рейхенау получил ко-всему прочему серьёзную черепную травму. 17 января 1942 года фон Рейхенау скончался.
Посетив клуб любителей бега, и заняв в ресторане место за небольшим отдельным столиком, но рядом с большим овальным столом, за которым несколько постоянных членов клуба возбуждённо обсуждали последние новости и события на фронте, Курт, заказав себе ужин, утроил внимание и слух. Обсуждалась подоплёка решения фюрера об объявлении войны США. Большинство постоянных членов клуба, сидящих за большим овальным столом, пришли к выводу о том, что основой такого объявления войны непременно должна быть соответствующая договорённость Берлина и Токио. Какой-то полковник из генштаба утверждал, что якобы теперь логично ожидать, что в ближайшее время последует объявление Японией войны Советскому союзу и наступление японской армии против СССР на Дальнем Востоке. Это наступление значительно поможет германской армии, испытывающей в настоящее время временные трудности, и приведёт, наконец, пусть и в 1942 году, к поражению СССР. Но к полному удовлетворению Курта, тут - же раздались голоса, выражающие сомнения в том, что действительно имеется твёрдая договорённость между Берлином и Токио, о военном нападении Японии на СССР, так как японская армия не настолько сильна, чтобы наряду с войной против такой сильной державы, как США, вести ещё и войну против СССР. Японцы не самоубийцы, чтобы вести войну на два фронта.
Курт постарался познакомиться с одним из этих людей майором Бушем, сотрудником генштаба, толстяком, небольшого роста и уже солидного возраста, которого тут - же по своей давней привычке, окрестил «поросёнком». Выпив по рюмке коньяка за знакомство, майор, когда речь зашла об обстановке на восточном фронте, между прочим заявил, что по сведениям, которыми он располагает на многих центральных участках Восточного фронта обстановка носит хаотичный характер.
- Фюрер снял со своих постов несколько крупных военачальников и намерен отстранить ещё ряд генералов, которые не оправдали надежд. Я могу вам сказать даже больше,- Буш понизил голос до шёпота.- Впервые в этой войне положение нашей армии на востоке критическое.
Воспользовавшись тем, что явно опьяневший майор, сделал паузу, выпив ещё одну рюмку коньяка, Курт, не забывая подливать в рюмку майора коньяк, задал вопрос:
- Позвольте, а откуда советский союз берёт всё новые и новые резервы?
- Я думаю виной тому наша глупая и недальновидная политика в оккупированных областях советского союза, которая только способствует Сталину получать всё новые и новые резервы. Знаете, до чего додумались наши военные и оккупационные власти? На некоторых участках фронта они приказали выжигать клеймо на ягодицах советских военнопленных, подобно тому, как метят скот фермеры. При такой неразберихе и хаосе, который там творится во - время транспортировки и перемещении такой большой массы пленных, отсутствие приемлемых условий, приводит к тому, что десяткам, сотням из них удаётся сбежать. И большевикам остаётся только продемонстрировать этих людей, рассказать, что они испытали в плену, показать клеймо и любому красноармейцу становится ясно, что его ожидает, попади он в немецкий плен. Число людей, которые в безвыходном положении сдаются в плен, из месяца в месяц, постоянно сокращается. И хотя клеймить военнопленных теперь строго запрещено, но отсутствие элементарных условий и страшный голод, привело к тому, что русские теперь предпочитают сражаться буквально до последнего патрона и до последней капли крови. К этому ещё надо добавить и массовое уничтожение гражданского населения. И это не может не ударить, и ударит по нам самим.
- А, что вы думаете об объявлении войны США?- не мог не спросить Курт.
- По сведениям, которыми я располагаю, Япония не брала на себя обязательств напасть на советский союз в Сибири, если Германия объявит войну США. Это скорее свидетельство некой паники в наших высших кругах, в результате военного кризиса на Восточном фронте. Надеется, что в ответ на наше объявление войны США, японцы объявят войну СССР и нападут на него - пустое дело. Я абсолютно убеждён в этом. Японская армия слаба и не сможет воевать на два фронта. А вот мы вынудили США, с их огромными материальными возможностями, официально вступить в войну против нас на стороне Англии и СССР. Мы сами собственными руками втянули США в вону против нас. Это просто блестящее, гениальное решение с нашей стороны. Черчилль и Сталин могут быть вполне довольны.
Потом много раз после этого, Курт встречал майора Буша в клубе любителей бега и обсуждал с ним различные вопросы, хотя его больше можно было назвать любителем французского коньяка, чем оздоровительного бега. И суждения Буша были всегда интересны и к удивлению достаточно откровенны. В то - же время Курт прекрасно понимал, что от критических высказываний до настоящих оппозиционных взглядов дистанция слишком большого размера, и поэтому пока решил не спешить делать какие-либо выводы в отношении майора.
К большому разочарованию Курта, большинство членов клуба любителей бега всё - же положительно оценили сообщение Германского информационного бюро, переданное по радио о том, что фюрер принял решение сосредоточить в своих руках руководство вермахтом и верховным командованием вооружёнными силами. В связи с этим диктор зачитал призыв к солдатам вооружённых сил и отрядов «СС»:
« Армии на востоке должны теперь под воздействием неожиданно наступившей зимы прекратить продвижение вперёд, чтобы до наступления весны фанатично и упорно удерживать и защищать то, что они захватили. Всевышний не откажет своим храбрейшим солдатам в победе».
Подавляющее большинство членов клуба считало, в том числе и майор Буш, что в этом случае, когда наступление на Москву закончилось неудачей, фюрер принял единственно правильное решение, так как вера солдат в своего вождя, по - прежнему велика. Это позволит сплотить армию и уберечь её от возможного и неизбежного краха на востоке. Затем по радио передали выступление министра пропаганды доктора Геббельса, который сообщил об итогах проводившего среди населения сбора меховых, шерстяных и других зимних вещей для солдат на фронте. Геббельс выразил благодарность всем, кто «…в интересах наших ведущих борьбу на Восточном фронте войск расстался со-своими согревающими зимними вещами».
А вот это выступление Геббельса в клубе любителей бега восприняли с юмором. Многие открыто говорили, что Гитлер и генштаб должны были бы знать, что зимой в России обычно бывает холодно. Что следовало бы своевременно позаботиться о зимнем обмундировании для солдат. И уже серьёзно о том, что в военные госпиталя в настоящее время поступает множество солдат с восточного фронта с тяжёлыми последствиями обморожения.
И уже после наступления нового 1942 года, который Курт также встретил в клубе любителей бега, Гитлер, выступая по радио заявил:
« И сегодня 30 января, я могу с уверенностью обещать лишь одно. Я не знаю, чем завершится этот год. Никто не может сказать, закончится ли к тому времени война. Но одно я знаю твёрдо, где бы не появился противник, мы и в этом году будем его бить. Также, как и до сих пор. Это будет ещё одним годом великих побед. Пусть господь бог даст нам силу, чтобы мы сохранили свободу».
Это заявление фюрера в клубе оценили неоднозначно. Многих впечатлило, что фюрер, наконец, признал факт того, что германская армия потерпела неудачу под Москвой, что план молниеносной войны потерпел крах. Другие, в том числе и майор Буш, обращали внимание на то, что фюрер, тем не менее, всё ещё уверен в победе над Россией. Но все без исключения были согласны в том, что Германию ждут тяжёлые времена. Что, для того, чтобы достичь победы, Германии нужно будет напрячь все свои силы. И это послужило для Курта доказательством того, что большинство немецкого народа пока всё ещё верит в победу Германии, и своего вождя.
Ильза Штёбе довольно неожиданно, но всё же смогла ему помочь. Ей удалось рекомендовать его герру Гестраду, сотруднику министерства иностранных дел, связанному, как уверяла его Штёбе, с группой оппозиционно настроенных ответственных сотрудников различных министерств и ведомств. Герр Гестрад, в свою очередь рекомендовал его сотруднику генерального штаба майору Штольцу (сутулый), от которого Курту удалось выяснить сведения о месте нахождения Ставки фюрера на Восточном фронте и некоторые технические подробности о её оборудовании, и системе охраны, которые он передал в центр по каналам Штёбе. Во - время одного из совместных ужинов в ресторане майор Штольц неожиданно для Курта проинформировал его о том, что на самом деле происходит на восточном фронте. Оказывается племянник супруги Штольца фрау Хельги, в настоящее время в звании обер-лейтенанта воюет на русском фронте, и находится под Москвой, откуда прислал письмо своим родственникам в Берлин. Майор ознакомил его с выдержками из письма племянника, которые без прикрас показывали в каких страшных условиях русской суровой зимы, вынуждена воевать немецкая армия. Молодой офицер полка СС «Дойчланд» о событиях ушедшего года писал:
«К своей конечной цели Москве мы приближаемся очень медленно. Вокруг нас адский холод и это при плохом расквартировании и недостатке продовольствия для войск. Трудности с подвозом постоянно увеличиваются. Они являются основной причиной нашего бедственного положения. Иначе мы были бы ближе к цели. И всё же наша часть, путём сверхчеловеческого напряжения сил, добилась преимущества над остальными и, проявив достойное всякого восхищения терпение, преодолела все трудности. Много раз наши солдаты надевали русские шинели и меховые шапки, после чего в них трудно было распознать немецких солдат. Повсеместно не хватало зимнего обмундирования, все завшивели. Запустить двигатель можно было только после разжигания костра под баком. Горючее частично замёрзло, машинное масло загустело, и не было глизантина, чтобы предотвратить замораживание охлаждающей жидкости. Оставшийся и без того незначительный боевой состав, из-за постоянного выбытия обмороженных, постоянно сокращался. Люди не выдерживали слишком больших нагрузок. Недалёк был тот день, когда сила войск не просто подошла бы к концу, а из-за огромных потерь убитыми, раненными и обмороженными, наши роты и батальоны прекратили бы своё существование. Доходит до того, что автоматическое оружие в ротах и взводах из-за страшного мороза часто отказывает. Замки пулемётов замерзают намертво, что, естественно при атаке или контрударе противника является смертельно опасным. В отличие от нас у русских, насколько мы можем судить по русским пленным, есть абсолютно всё, что необходимо для ведения войны в зимних условиях. Их зимнее обмундирование подбито ватой, они носят валенки и меховые рукавицы. Немецкие солдаты, чтобы не обморозиться, раздевают убитых русских, обеспечивая себя ценным зимним обмундированием, ибо сохранение телесного тепла является элементарной потребностью, без которой невозможно не только воевать, а просто выжить».
А в другом письме, как пояснил майор, полученном совсем недавно, молодой офицер писал:
« Русские наступают. Страх и ужас распространился среди немецких солдат, которые не были готовы к появлению такого количества русских боевых формирований. Представьте себе, как из серой пустоты морозно-зимнего утра, а температура опускается до-34 градусов ниже нуля, неожиданно появляются закутанные в меха русские, бегущие с фанатичным криком «Ура». Километровой ширины цепи русских многочисленными рядами идут на немцев сквозь снег и мороз. Позади них шумят двигатели сотен танков, прокладывающих себе дорогу по заснеженной местности. С немецкой стороны им противостоят голодные и обмороженные, грязные и завшивевшие солдаты, кое-как защищённые от холода наушниками и вязанными перчатками. Красными и слипающимися от морозного воздуха глазами они взирают на фаланги, идущие на них из ледяной предутренней мглы. В таких условиях сопротивление кажется бессмысленным, но наши солдаты всё - же находят, ещё находят силы к сопротивлению».
Когда Курт ознакомился с выдержками из писем, они долго молчали, пока наконец майор не прервал внезапно возникшую паузу, несколькими замечаниями:
- Теперь дорогой друг, вы знаете, в каких страшных, реальных условиях воюет наша армия на востоке, и в каком состоянии находятся наши солдаты. Подлинная правда заключается в том, что ни русские, а наша армия под Москвой, в настоящее время находится в шаге от катастрофы.
-Но всё же будем, надеется, что этого не случится,- только и мог сказать Курт.
- Мы все молимся об этом, - ответил Штольц.
- Тем более, - продолжил Курт,-что у Германии есть серьёзные союзники, войска которых сейчас плечом к плечу с немецкими солдатами, ведут тяжёлую борьбу с русскими на востоке.
-О, мой дорогой друг, на самом деле это не совсем так. К сожалению наши союзники и в особенности их войска не представляют из себя серьёзной силы,- ответил Штольц.
- А, как же финны, которые в 1940 году вели успешные боевые действия против русских?- не согласился с ним Курт.
- Дело в том, что финны проявляют упорство только тогда, когда могут вести боевые действия, опираясь на долговременные оборонительные сооружения. А тогда, когда необходимо вести широкомасштабные наступательные действия, они беспомощны, тем более что у них отсутствуют серьёзные подвижные соединения, и они слабо вооружены современным вооружением. Их успехи в войне с русскими в 1940 году сильно преувеличены, и наоборот успехи русских во-время прорыва линии Маннергейма, в особо сложных зимних условиях сильно недооценены.
-Но есть итальянцы, румыны, венгры, испанцы наконец,- не унимался Курт.
- На них нам также серьёзно рассчитывать не приходится. У них такие же проблемы, как и у финнов. Мало танков и другого современного вооружения. Не случайно они всё больше требуют от фюрера выделения всё большего количества современного вооружения, хотя немецкая армия сама нуждается в постоянном увеличении поставок вооружения. Многие фронтовые офицеры мне рассказывали, что к примеру представляют из себя испанские солдаты Заботиться о лошадях для них, значит перекармливать их. Они режут новую упряжь на брючные ремни и подтяжки. А коробки от противогазов используют для варки кофе. Из стёкол от противогазов они делают автомобильные очки, а винтовки просто сбывают на сторону. Если у испанца мозоли, он прорезает в сапоге дырки, чтобы ноге было «вольно». Из-за прокола в шине испанцы бросают почти новые велосипеды на обочине дороги. А пулемёты собирают с помощью молотка, «лишние» детали просто выбрасывают. Все женщины для них шлюхи. На востоке в Гродно они устраивают оргии….
Майор ещё много интересного рассказал ему о войсках союзников. В частности, что румыны, к примеру, слишком «уважают» русских. Что использовать их войска в наступлении просто невозможно. А во - время русского наступления их охватывает такая паника, что остановить их удаётся с большим трудом, поэтому в обороне румынские войска использовать можно только в том случае, если подкрепить их каким-то образом немецкими войсками.
6-2. После нападения Германии на СССР, назначение исполняющим обязанности начальника 6-го управления РСХА(Главного управления имперской безопасности) Шелленберга, большинство сотрудников управления восприняли с нескрываемым возмущением, а другие заняли выжидательную позицию. Самому Шелленбергу было не до выяснения нюансов отношения к его новому назначению своих подчинённых сотрудников. С самого раннего утра и до позднего вечера он был занят одним, перестройкой работы управления, уставая до такой степени, что просто валился с ног от усталости к концу рабочего дня. Были вскрыты серьёзные нарушения в расходовании валютного фонда. По инициативе Шелленберга была проведена генеральная ревизия состояния финансов. В финансовые нарушения были замешаны ряд сотрудников управления, включая прежних руководителей. Шелленберг требовал проверить всю денежную отчётность, чтобы впоследствии на него не сваливали ответственность за ошибки предшественников. Стараясь реформировать работу 6-го управления, Шелленберг пришёл к выводу о необходимости создания объединённой разведывательной службы, в то же время, понимая, насколько трудно это будет осуществить, если вообще возможно. Ему удалось создать группы связи при различных министерствах и обеспечить себе право лично обращаться к министрам во - всех случаях, когда это было необходимо в интересах разведки.
Летом 1941 года, американцы оккупировали Исландию, но Гитлер узнал об этом только из сообщений иностранной прессы. От абвера не поступило никакой предварительной информации, о возможности этого события, а сообщение Шелленберга осталось на столе Гиммлера. В результате, Шелленбергу было дано указание, организовать специальную информационную службу в нейтральных странах. Что и было сделано. Информационная служба была создана, под видом издательской фирмы в Швейцарии, Португалии и других нейтральных странах. «Люфтганза» и Центрально-европейское бюро путешествий использовались в качестве каналов связи.
В конце августа 1941 года Шелленберг подготовил памятную записку, о задачах политической секретной службы за границей, предполагая, что данная записка послужит основой для приказа Гиммлера. Но его непосредственный начальник Гейдрих поставил вопрос о том, что 6-е управление следует освободить от некоторых важных обязанностей, передав их в 4-е управление Мюллера. Что естественно не устраивало Шелленберга. Вначале он в своём стиле согласился с этим предложением, а затем принялся терпеливо и спокойно объяснять, каких можно наломать дров, если передать сложнейшую секретную деятельность за границей в некомпетентные руки. Ему удалось убедить Гейдриха в ошибочности данного предложения, но его начальник распорядился ему самому уладить этот вопрос с Мюллером. На следующий день Шелленберг встретился с шефом гестапо. Мюллер был низкого роста, плотного телосложения, с квадратным черепом крестьянина и выступающим вперёд лбом, с узкими, плотно сжатыми зубами и проницательными карими глазами, прикрытыми нервно поддёргивающимися веками. Обращали на себя внимание кисти рук широкие и массивные, пальцы квадратные, словно спичечные коробки. Говорил он с грубым баварским акцентом, так что приходилось делать усилие, чтобы разобрать сказанное. Шелленберг не испытывал ни особого доверия, ни особой симпатии к Мюллеру, считая того склонным к самым низким поступкам, предательству и способным на крайние средства борьбы, поэтому решил быть осторожным в беседе с ним и постараться поставить его перед фактом решения, принятого Гейдрихом.
Во - время беседы Мюллер принял дружественный и сердечный тон. Он говорил о важности взаимодействия и доверия, с чем полностью согласился Шелленберг, который, в конце концов, добился своей цели, поставив шефа гестапо на место.
Во - время ночной бомбардировки Берлина одна из бомб попала в дом, где со своей семьёй проживал Шелленберг. Но он и его семья не пострадали. Отправившись на традиционную утреннюю прогулку с адмиралом Канарисом, Шелленберг рассказал ему о ночных событиях и очень удивился тому, насколько разволновался адмирал, сделавший ему замечание за то, что он не сразу спустился в бомбоубежище. За завтраком они заговорили о служебных делах. Разговор не мог не коснуться решения Гитлера об объявлении войны США.
- Понятно, что это решение является стратегической ошибкой фюрера. Как вы думаете, мой дорогой друг,- спросил Канарис,- могут ли японцы на Дальнем Востоке осуществить нападение на СССР? Только в этом случае решение об объявлении войны США было бы оправдано, что значительно облегчило бы положение нашей армии на востоке.
- Думаю, что японцам, даже если бы они взяли на себя такие обязательства будет чрезвычайно трудно, если вообще возможно переориентировать свою военную машину на противодействие СССР, особенно в такие короткие сроки. Тем более необходимо учитывать военный потенциал Японии, который не настолько велик, чтобы вести войну на два фронта, особенно против таких противников, как США и СССР.
- Я полностью согласен с вами,- заметил адмирал.- Вы не могли бы прислать мне, имеющиеся у вас на этот счёт документы, чтобы я сам смог бы их оценить. Тем не менее, я призываю всех к активному сотрудничеству с Японией, которая если и не поможет нам в войне с СССР, то во - всяком случае отвлечёт силы США от европейского театра военных действий. Кстати, вы не знаете, представлял ли Гиммлер или Гейдрих фюреру какие-либо дополнительные материалы, связанные с японцами.
- Нет, насколько мне известно,- ответил Шелленберг.- Но Гиммлер весьма интересуется Японией и довольно хорошо знает её историю. Перед началом русской кампании он даже приказал, чтобы часть кадетов СС изучали японский язык. Он собирался сорок из них послать на стажировку в японскую армию, с тем, чтобы японцы, в свою очередь, тоже послали сорок своих служащих к нам. Позднее он собирался направить двадцать самых лучших разведчиков на Дальний Восток с особым секретным заданием. Он настаивал, чтобы и я изучал японскую историю, религию, и государственную систему, а также ознакомился с ролью католической церкви в японских университетах.
- И вы сумели всё это выполнить?- удивился Канарис.
Шелленберг признался, что нет, и с усмешкой добавил:
- Весь интерес к японскому образу жизни пропадает, когда на первый план вылезают, так называемые расовые принципы.
- Что вы имеете в виду?- спросил адмирал.
- Ну, вот к примеру был случай, когда некий сотрудник японского посольства хотел жениться на немецкой девушке. Гиммлер был против этого, Гитлер конечно тоже, а Риббентроп - за. Они спорили об этом несколько месяцев подряд. Расовые эксперты исписали целые кучи бумаги, пока, наконец, не удалось найти лазейку в расовых законах и разрешить брак.
- Я знаю, что у вас есть прекрасный секретный агент в японском посольстве? - вдруг задал неожиданный вопрос Канарис.
Этот вопрос насторожил Шелленберга. Во - время последующего обеда с Гейдрихом, он поймёт, почему адмирал интересовался этим агентом. Дело в том, что Гитлер поручил Канарису и Гейдриху любыми средствами добыть информацию о планах Японии, в отношении советского Дальнего Востока, К тому же японцы не дали ответа на предложение Германии вступить в войну против СССР. Канарис, хотел выяснить, получил ли Шелленберг такое же задание, и что ему удалось выяснить по этому вопросу. Шелленберг, после этой беседы с адмиралом и с Гейдрихом, направит указание всем резидентам в странах, которые имели дело с японцами, выяснить намерения Японии. Нападение Японии 7 декабря 1941 года на Перл-Харбор подтвердили выводы руководителей немецкой разведки в отношении Японии.
- А вы знаете, что в немалой степени подвигло фюрера объявить войну США?- между прочим, заметил Канарис.
- И, что же?- спросил Шелленберг.
- Дело в том, что нам в абвере стало известно о том,- c некоторой гордостью заявил адмирал,- что в США разработан некий документ, известный под названием «Программа Победы», которая предусматривает мобилизацию всех американских ресурсов к 1 июля 1943 года, необходимых для поражения Германии. Вот почему выступая в рейхстаге, Гитлер заявил о том, что этот план вскрывает намерение США напасть на Германию в 1943 году, и что здесь наше терпение подошло к критической точке. По приказу фюрера разработан контрплан.
- Вот как, и что же этот план предусматривает?- спросил Шелленберг
- Насколько мне известно, предусмотрено завершить кампанию на восточном фронте, даже за счёт перехода к оборонительным действиям. Генштаб считает, что это позволит освободить более ста дивизий. Ввести войска в Испанию, Португалию, Швецию и всю Францию, оккупировав всё её северное побережье и Суэцкий канал. Предоставить приоритет воздушному и военно-морскому наступлению против англо-американцев. И вообще укрепить воздушную и береговую оборону Германии.
- Вы считаете этот план реальным в данных условиях? - задал вопрос Шелленберг.
- Разумеется нет, - ответил Канарис и тяжело вздохнув добавил. - Этот план можно осуществить только при одном условии победы над Красной Армией. Воевать на два фронта полное безумие.
Задавая этот вопрос адмиралу, Шелленбергу конечно не было известно, что именно в эти дни, в январе 1942 года, Канарис, даст поручение послу Германии в Турции и старому разведчику фон Паппену, и уполномоченному абвера Паулю Леверкюну, немедленно связаться с военно-морским атташе США в Стамбуле Дж. Эрлом, с предложением помочь добиться заключения сепаратного мира с США и Англией, при условии отказа от требований о безоговорочной капитуляции. Канарис, будет обещать американцам отстранить Гитлера от руководства вермахтом, казнить его, а армию сдать союзникам, не допустив вступления советских войск в Европу. Но президент США Рузвельт не примет этих предложений.
В конце февраля 1942 года английский диверсионно-десантный отряд совершит внезапное нападение на пост воздушно-технического оповещения на мысе около Гавра, где им удастся захватить новую совершенную техническую установку. Гитлер будет рвать и метать. В ходе расследования будут вскрыты серьёзные недостатки в маскировке и охране станции. Гитлер потребует от Гиммлера представить исчерпывающий доклад о технических достижениях держав в области радиолокационной разведки. В то же время он выразит своё недовольство тем, что ведомство Канариса не предоставило ему до сих пор никакой реальной информации по этому вопросу, и потребует предоставить ему секретные разведывательные сведения, добытые в системе Канариса.
Но Канарис будет не в состоянии предоставить требуемую информацию, что окончательно подорвёт его репутацию в глазах фюрера.
После завтрака и беседы с адмиралом Канарисом, Шелленберг был приглашён во - время рабочего дня, на обед к своему непосредственному начальнику Гейдриху, кабинет которого размещался в здании гестапо. Обед был накрыт в столовой, где его уже ждал Гейдрих, высокого роста, с широким необычайно высоким лбом, маленькими беспокойными глазами, нос длинный, хищный, рот широкий, губы мясистые, руки тонкие и длинные. Его стройную фигуру портили лишь женоподобные бёдра, делающие всю его фигуру ещё более зловещей. Голос его был слишком высок для человека столь внушительных размеров. Речь была нервной и прерывистой, но хотя он почти никогда не заканчивал предложений, всё же ему удавалось выразить свою мысль вполне отчётливо.
Когда Шелленберг рассказал своему непосредственному начальнику о беседе с адмиралом Канарисом, о том, что непосредственно касалось японского вопроса, Гейдрих с усмешкой заметил:
- Вот старая лиса. Хотел выяснить, не поставили ли нам такую же задачу, и что нам уже удалось выяснить по данному вопросу.
Затем Гейдрих поинтересовался, каков план действий Шелленберга, подчеркнув, что денег жалеть не надо. На замечание Шелленберга, что у них напряжённое положение с валютой, его начальник ответил:
- Обратитесь к тем, кто этим занимается.
Шелленберг немедленно воспользовался этим и попросил разрешить организовать свой валютный отдел, который бы находился в непосредственном его подчинении. И Гейдрих дал на это своё согласие. Шелленберг попросил также своего начальника разрешить установить контакт с руководителем военной службы технической разведки генералом Фельгибелем, а также с научно-исследовательским бюро. С тем, чтобы все дешифровальные органы и коротковолновые станции радиоперехвата сосредоточили основные усилия на Виши и Белграде, так как ему стало известно, что японцы там обменивались с правительством Петена своими соображениями относительно оккупации Индокитая, считая, что среди множества перехваченных сообщений могут быть и интересные для его службы. Аналогичные мероприятия необходимо было осуществить и в отношении связи между Берлином и Токио. Гейдрих немедленно вызвал генерала Фельгибеля и отдал ему необходимые указания. Затем Шелленберг попросил своего начальника, чтобы он побеседовал с фрау Дирксен, содержащий своего рода Берлинский политический салон. Ему было известно, что этот политический салон посещают два японских дипломата, которые ведут там оживлённые беседы. Шелленберг был заинтересован, чтобы Гейдрих лично побеседовал с хозяйкой салона, не желая нести ответственность за дачу такого задания фрау Дирксен, потому что она была порядком болтлива.
А также Шелленберг предложил своему начальнику вернуть на службу Янке, эксперта по Японии, хотя он знал, что Гитлер и Гейдрих подозревали того в связях с английской разведкой, и считали его причастным к полёту Гесса в Англию. В своё время Янке был экспертом Гесса по вопросам разведки и имел обширные связи на Дальнем Востоке. Шелленберг хотел послать Янке в Швейцарию, тот мог использовать в качестве источника информации находящихся там китайцев. После долгих уговоров Гейдрих согласился встретиться с Янке. И эта встреча произошла уже на следующий день. И с тех пор Янке стал работать вместе с Шелленбергом. Между прочим, Янке считал, что настаивать на вступлении Японии в войну против СССР большая ошибка, так как правящий класс Японии всегда придерживается принципа, что страна должна быть защищена от нападения с тыла. Стратегия японцев заключается в том, чтобы ограничиться действиями в Восточной Азии, пока европейцы выясняют отношения. Их лозунг: «Азия для азиатов». Янке считал, что Риббентроп неспособен понять эти идеи и потому не в состоянии дать правильный совет Гитлеру. Таким образом, Шелленберг пришёл к выводу, что для того, чтобы утвердить за собой руководящую роль на Дальнем Востоке, к чему она всегда стремилась, Япония должна, в первую очередь, развернуть наступление в южном направлении. Понятно, что Гитлер, опасаясь, что Япония пойдёт на уступки США и фактически выйдет из пакта трёх держав, стремился любой ценой добиться вовлечения Японии в активные действия, если и не против СССР, то во-всяком случае против США, что, по крайней мере, отвлечёт её силы от европейского театра военных действий. Это всё, на что он может, надеется. Собственно и поэтому Гитлер распорядился опубликовать в печати ряд оптимистических сообщений с Восточного фронта. У него две цели. Во - первых, он хочет продемонстрировать всему миру и германскому народу, чего добился вермахт, и, во-вторых, он пытается оказать давление на японцев, дать им понять, что если они и дальше будут медлить, то запоздают и не смогут присоединиться к дележу добычи, и что если они хотят получить часть Сибири, то должны поторопиться с выступлением.
Шелленберг направил доклад об американо-японской конференции и о домогательствах японцев в части, касающейся Юго-Восточной Азии, Гитлеру. Но когда фюрер его прочитал, его охватило бешенство, и он с презрением отмахнулся от всех предостережений. Один из сотрудников Немецкого информационного бюро доктор Рейхерт составил доклад, в котором утверждалось, что летом в заливе Гаго проводились большие учения специальных частей японских ВВС. Стратегия наступления японцев предусматривала только продвижение в район юго-западной части Тихого океана. Для планов японцев было важно, чтобы Россия и впредь была занята войной с Германией, и подтвердила своё обязательство о нейтралитете. Об этом же в Берлин сообщил представитель Немецкого информационного бюро в Токио Рихард Зорге, который, как стало известно немецкой разведке, представлял информацию о японских делах и советской разведке. Эти сведения обсуждались на совещании с участием Гитлера, Гиммлера, Риббентропа, Кейтеля, Йодля и Гейдриха. Гитлер, скептически относящийся к донесениям разведки, в конце концов, приказал передать японской секретной службе послание, в котором говорилось, что для Германии крайне важно заручится обещанием Японии участвовать в войне, независимо от характера или направленности её действий.
На обеде у Гейдриха подавали обычный баварский суп, мясо с овощами и картофелем, и баварский десерт. Шелленберг опасался, что именно сейчас Гейдрих и сообщит ему о переводе на Восточный фронт, тот обещал ему это устроить, считая, что ему не хватает боевого опыта, но тот только заметил:
- Я не могу обойтись без вашей помощи здесь в Берлине, и потому отказался от своей первоначальной идеи послать вас временно на Восточный фронт. Возможно, вас заинтересует то, что я беседовал с Гиммлером об этом моём плане, но он резко выступил против него. Можно подумать, что он вам протежирует. Он говорит: что каждый новый приказ о вашем назначении он должен утверждать лично. Хотел бы я знать, мой дорогой Шелленберг, как вам этого удалось добиться. Однако, будь я на вашем месте, я бы не строил свои расчёты на таком преходящем факторе, как благосклонность Гиммлера.
На обеде Гейдрих также сообщил Шелленбергу о деятельности Розенберга по созданию восточного правительственного министерства и о выработке немецкой оккупационной политики в отношении России. План Гитлера заключается в том, чтобы разделить Россию, управлять ей, как колонией, игнорируя стремление разнородных национальностей СССР к автономии.
- Гитлер, -сказал Гейдрих,-настаивает, что все соединения РСФСР использовались в полной мере, не считаясь с потерями. Гитлер настаивает на скорейшем создании хорошо спланированной системы информации, такой системы, которой могла бы позавидовать даже НКВД, надёжной, беспощадной и работающей круглосуточно, так, чтобы никто, никакой лидер, подобный Сталину, не мог бы возвыситься, прикрываясь флагом подпольного движения, ни в какой части России. Такую личность, если она когда-либо появится, подлежит своевременно распознать и уничтожить. Он считает, что в своей массе русский народ не представляет никакой опасности. Он опасен только потому, что заключает в себе силу, позволяющую создавать и развивать возможности, заложенные в характере таких личностей.
Шелленберг на это ответил.
- Крайне маловероятно, чтобы народ, насчитывающий двести миллионов человек, свыкся с методами иностранной полиции, особенно если некоторые составляющие его национальности, которые ненавидят советскую систему и хорошо настроены по отношению к нам будут лишены автономии в любой её форме. В конце концов, они, вероятно, будут вовлечены в какое-либо империалистическое, панславянское движение. Я лично считаю, что мы должны создать ряд автономных государств и оказывать содействие их национальным героям. Только в этом случае мы смогли бы использовать один народ против другого. Подумайте, например, об украинцах, подумайте о грузинах, о белорусах, о таких личностях, как Мельник и Бандера.
Гейдрих долго молчал, затем сказал:
- Вы ничего в этом не понимаете. Если проводить целеустремлённо в течение нескольких десятков лет меры, направленные на смешение различных рас, результат будет тот - же, и я докажу, что фюрер прав.
Но Шелленберг продолжал сомневаться. Он обратил внимание Гейдриха на результаты научных исследований о том, что величайшие немецкие музыканты, философы и учёные являются уроженцами тех районов, где проходило наибольшее расовое смешение.
Гейдрих заявил:
- Эти учёные несут чепуху.-Затем, чтобы прекратить дискуссию, он резким и повелительным тоном произнёс. - Ваша задача, усилить работу секретной службы против России. Фюрер сказал мне, что он в этом вопросе, особо заинтересован. Он расценивает любую информацию о мероприятиях Сталина внутри страны, как дело величайшей важности, в особенности любые сообщения о развёртывании партизанской войны, и о взаимоотношениях между партией и армией.
Выполняя это указание фюрера и Гейдриха, Шелленберг принял ряд мер, усиливающих разведывательную работу против России, чему способствовали первоначальные успехи вермахта на Востоке, большое количество пленных, среди которых можно было вербовать агентов и забрасывать их вглубь России. Ему удалось своевременно выявить переброску войск Красной Армии из Сибири к Москве. Эти сведения были восприняты хотя и с интересом, но приведённые цифры посчитали в высшем руководстве вермахта чрезвычайно преувеличенными и ничего в связи с этим не предприняли. В январе 1942 года под руководством Шелленберга был подготовлен также доклад л возможностях военной промышленности США (особенно по производству стали-85-90 млн. тонн в год) и производству самолётов для ВВС. Доклад был представлен Гитлеру и Герингу. Изучив доклад, Геринг заявил Шелленбергу:
- Всё, что вы здесь написали, абсолютная чепуха. Вам следует пойти к психиатру и проверить свои умственные способности.
Гитлер же был очень раздосадован. Он сказал, что доклад сляпан кое-как и исключительно с целью саморекламы, и что он не верит ни единому слову. Позднее, уже после окончания войны, во - время Нюрнбергского процесса, Геринг скажет Шелленбергу по этому поводу: «Да, оказалось, что вы говорили не ерунду».
В конце 1941 года Гитлер приказал принять меры по борьбе с быстро распространившейся русской шпионской деятельности в Германии и оккупированных странах. Он считал, что советская секретная служба более тщательно организована и, вероятно, действует гораздо более успешно по сравнению с английской или любой иной секретной службой. Гиммлеру было вменено в обязанность, контролировать обеспечение тесного взаимодействия между управлением Шелленберга, гестапо Мюллера и контрразведкой Канариса. Координация действий по операции, которой было присвоено кодовое наименование «Красная капелла», было возложено на Гейдриха. В результате удалось в основном обезвредить крупнейшую русскую шпионскую сеть в Германии и оккупированных странах.
ГЛАВА №7
7-1. Высшее немецкое военной командование, планировало летом 1942 года, нанести Красной Армии сокрушительный удар на юге, уничтожив там крупные силы, и захватить важнейшие районы, с тем, чтобы настолько экономически ослабить СССР, чтобы русские в течение длительного времени были лишены возможностей вести активные боевые действия. В результате успешной реализации этого плана, Советский союз потерял бы необходимую для ведения войны нефть на Кавказе и богатейшие сельскохозяйственные области Восточной Украины до нижнего течения Волги.
15 марта 1942 года Гитлер, выступая на праздновании дня памяти героев войны, обещал уничтожение русской армии в течение будущего лета. Что в качестве руководителя народа, верховного главнокомандующего вооружёнными силами, главы государства и фюрера партии, он должен заставить каждого немца выполнять его Гитлера желания. По его требованию рейхстаг 26 апреля 1942 года официально признал ничем не ограниченные права фюрера, приняв соответствующий закон. Вся полнота законодательной и исполнительной власти в стране была передана Гитлеру. Рейхстаг перестал функционировать даже номинально.
Провал блицкрига и переход к затяжной войне против СССР потребовали дополнительной массовой мобилизации населения для фронта, расширения производства военной техники и вооружения. Пополнение вермахта личным составом сопровождалось увеличением в промышленности и сельском хозяйстве Германии доли подневольного труда иностранных рабочих и военнопленных. Гитлер назначил Ф. Заукеля генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы, который организовал в гигантских масштабах насильственное перемещение населения их оккупированных стран в Германию. С 1941 по 1942 год число иностранных рабочих увеличилось до 7-млн. человек. Мобилизация рабочей силы проводилась за счёт вовлечения в промышленность кустарей, мужчин старших возрастов и женщин, а также путём перевоза рабочей силы из одних отраслей промышленности в другие, более важные в военном отношении.
Перед немецким высшим военным командованием, весной 1942 года, также встал вопрос, в какой форме продолжать войну: наступать или обороняться? Переход к обороне был бы признанием собственного поражения в кампании 1941 года, и лишил бы шансов на успешное продолжение, и окончание войны на Востоке. Гитлер приказал главные усилия немецких войск летом 1942 года направить на юг для захвата Кавказа. К тому времени ( январь1942 года) сложилось тяжёлое положение в районе Харькова. Южнее Харькова русские прорвались у Северного Донца, образовалась брешь шириной 80-км и передовыми отрядами почти достигли Днепра в районе Днепропетровска. Позднее этот прорыв был перехвачен и локализован. Но остался выступ глубиной-100-км и шириной 90-км, для ликвидации которого пришлось ввести 4-немецкие и 1-румынский корпус. Другой тяжёлый кризис был создан попыткой русских путём высадок десанта в Крыму заставить 11-ю армию прекратить осаду Севастополя. Эти высадки десантов в районе Керчи и Феодосии, сразу же привели к потере Керченского полуострова. Немцам удалось отбросить русских в районе Феодосии, но Керченский полуостров остался в руках русских. Другие их силы, которые 5 января 1042 года высадились северо-западнее Севастополя в районе Евпатории, были после трёхдневных боёв сброшены в море.
Сосредоточивая главные усилия немецких армий на юге, Гитлер рассчитывал в последовательных операциях по частям разгромить противостоящие ему советские войска. Захват Кавказа, помимо других причин, важен был для приближения немецких войск к Турции, что должно было ускорить решение её правителей о нападении на советский союз. Отсюда открывался путь и на Ближний Восток. Предполагалось продолжать наступление в Иран. Навстречу группе армий «А» должны были наступать войска Роммеля, которые должны были разгромить английские войска в Египте, войти в Палестину и овладеть всем Ближним Востоком, во взаимодействии с войсками, наступающими из России. А затем начать наступление на Британскую Индию, где в долине Инда встретиться с японскими войсками, наступающими из района Бирмы. Этот замысел кампании на 1942 год был изложен в директиве №41 немецкого верховного командования от 5 апреля 1942 года. В ней говорилось, что цель наступления заключается в том, чтобы окончательно уничтожить оставшиеся ещё в распоряжении советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров. При этом намечались одновременные удары на Сталинград и Кавказ. В директиве указывалось: сохраняя позиции на центральном участке, разбить и уничтожить советские войска в районе Воронежа и западнее Дона, овладеть богатыми стратегическим сырьём южными районами СССР. Для решения этой задачи, намечалось, провести ряд последовательных операций к Крыму, южнее Харькова, и уже после этого провести операции на Воронежском, Сталинградском, и Кавказском направлениях. Операции по захвату Ленинграда ставились в зависимость от решения основной задачи на южном участке фронта. Группа армий «Центр» в этот период должна была улучшать своё оперативное положение путём проведения частных операций.
1-июля 1942 года в Полтаву на Украину прилетел Гитлер в сопровождении Кейтеля, Хойзингера, Вагнера и других лиц в штаб группы армий «Юг». Гитлер одобрил все намерения и расчёты, в заключении заявив, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной.
Лауреат нобелевской премии физик Гейзенберг доложил министру Шпееру о ходе исследований в области использования урана. Заявив, что Германия определённо имеет необходимые знания для получения атомной энергии из урана. Теоретически возможно создание атомного оружия. Шпеер, доложил об этом Гитлеру, но тот уверенный на данном этапе в победоносном окончании войны, приказал закрыть все проекты, касающиеся новых видов оружия, за исключением тех, которые будут готовы к полевым испытаниям в течение шести недель. 6-мая 1942 года Шпеер, поставил перед фюрером, вопрос о судьбе всего атомного проекта, предложив назначить Геринга главой имперского исследовательского совета. Но Гитлер не принял никакого решения. Во - время нового обсуждения данного вопроса 23 июня, Гитлер приказал направить исследования на создание уранового мотора для танков или подводных лодок. После чего Гитлер потерял интерес к данной проблеме.
28-июня 1942 года немецкие войска начали наступление на юге, прорвав фронт на всём протяжении от Изюма до Курска и стали преследовать отступающие советские войска, которые прикрывали свой отход крупными танковыми силами. В этих боях немецкие войска впервые столкнулись с новой тактикой русских, которые перестали пытаться удерживать свои позиции любой ценой, а осуществляли постепенный и планомерный отход, с сохранением целостности фронта. Однако, темп продвижения наступавших немецких подвижных соединений был слишком большим, чтобы русским удалось полностью оторваться от преследовавших их немецких войск и планомерно отойти. Но так как немецким войскам не удалось создать ни одного котла, то такая новая тактика русских больше способствовала сохранению их сил, чем попытка оборонять, словно специально созданную для танков обширную открытую местность между реками Северный Донец и Дон. На первый взгляд казалось, что действия немецких войск ещё раз увенчались блестящим успехом, но при ближайшем рассмотрении этот блеск меркнул. Русские армии хоть и отступали, но не были уничтожены. Перед немецким командованием возник непростой вопрос, хватит ли сил, чтобы обеспечить 600-км фронт от Воронежа до Сталинграда, дойти до Сталинграда и Волги, а также повести наступление на юго-восток самое меньшее от 350 до 750-км в глубину.
Ещё до начала «большого» наступления произошёл неприятный инцидент с потерей секретных документов. Рейхель-начальник оперативного отдела 23-танковой дивизии, вылетевший на фронт на самолёте, который совершил вынужденную посадку или был сбит, попал в руки противника со всеми приказами, касающимися проведения операции «Блау». Впоследствии тела этого офицера и его пилота были найдены, но документы пропали, и следов их уничтожения не было обнаружено. Начальник генштаба Гальдер предложил фон Боку посетить фюрера и дать разъяснения по поводу утраты секретных документов. Фон Бок позвонил адъютанту фюрера Шмундту и сказал, что никакой пользы этот визит не принесёт, пока фюрер не получит результаты предварительного расследования, что он не видит серьёзной вины за кем-либо из этих людей, кто так или иначе связан с этим делом. Виноват, прежде всего сам погибший офицер, который не имел права брать секретные документы с собой в полёт, который должен был проходить над территорией, занятой противником. Позднее фон Бок был вызван в Ставку фюрера, где его первым принял генерал-фельдмаршал Кейтель. Сильно нервничая, он обрисовал положение в самых мрачных тонах. Фюрер хочет, чтобы дело о пропаже секретных документов стало показательным, но генералы, по его мнению, смотрят на происшествие сквозь пальцы, поэтому он Кейтель решил предупредить фон Бока, чтобы он не пытался отговорить фюрера от принятого решения примерно наказать виновных. После этого Кейтель зачитал составленный им список возможных обвинений, которые он намеревался предъявить замешанным в этом деле офицерам. Фон Бок объяснил Кейтелю, как было дело, и посоветовал этот документ в дальнейшем не использовать. Потом фон Бока принял фюрер, находившийся в необычайно подавленном состоянии. На этой встрече присутствовал Шмундт. Фон Бок рассказал фюреру о своём видении ситуации. Гитлер лишь изредка прерывал его, чтобы задать тот или иной вопрос. Фон Бок имел возможность чётко и ясно выразить своё мнение, суть которого сводилось к тому, что если кто и виноват в происшедшем, так это только погибший офицер-штабист. Фон Бок добавил, что помимо допущенных им нарушений служебной дисциплины, иных серьёзных оплошностей, кроме непростительной беспечности, он нигде не обнаружил. Можно конечно обвинить командира 40- танкового корпуса Штумме в том, что он допустил излишние откровения в направленном им своему дивизионному командиру меморандуме, касающемся деятельности соседних частей и миссии 4-й армии в целом. Это серьёзное упущение, которое может иметь серьёзные последствия. Но это именно ошибка и ничто иное, следовательно, и взыскивать за это нужно, как за ошибку. В заключение фон Бок сказал фюреру, что понимает его серьёзную озабоченность проявлениями расхлябанности и безответственности, которые получили известное распространение в войсках, особенно среди старшего офицерского состава. «…Но как старый солдат я хочу заверить в том, что я лично и подчинённые мне старшие офицеры будем строго пресекать даже малейшие попытки нарушения существующих инструкций и служебной дисциплины».
Фюрер выслушал это заявление фон Бока совершенно спокойно и внимательно. Но никакого решения по этому вопросу в этот раз он не принял. Но на следующий день фон Бок получил телеграмму от Кейтеля, где было сказано, что фюрер в связи с делом о пропавших секретных документах приказал снять со своих постов командира 40-танкового корпуса Штумме, его начальника штаба Франца и командира 23-й танковой дивизии Бойнебург-Ленсфельда. Право решать, когда снимать с должности указанных выше офицеров, фюрер предоставил фон Боку. Генералы, которые должны были их заменить уже прибыли в штаб-квартиру фон Бока, который проконсультировался по этому вопросу с Гальдером и Шмундтом. И выяснил, что фюрер после беседы с ним, изучив материалы дела, обнаружил, что ефрейтора - канцеляриста из 23-й танковой дивизии намереваются предать военно-полевому суду, и у него сложилось впечатление, что генералы решили свалить вину на своего подчинённого, хотя к тому времени все обвинения с канцеляриста были уже сняты следственной комиссией, которая не обнаружила никаких порочащих его свидетельств. Фон Бок позвонил фюреру и поставил его об этом в известность. Фюрер сказал, что не считает фон Бока ответственным за строгие меры, принятые по отношению к его подчинённым, но признался, что намерение преследовать в судебном порядке подчинённого канцеляриста за провинности вышестоящих, его основательно рассердило. Фон Бок ответил, что никто сваливать вину на канцеляриста не собирался, поскольку командир танкового корпуса Штумме лично отменил приказ о предании его военно-полевому суду и спросил, остаются ли в силе полученные им сегодня приказы об отстранении от должности некоторых офицеров, фюрер ответил: «Да».
3-июля 1942 года Гитлер прибыл в штаб-квартиру группы армий «Юг». Фюрер предоставил фон Боку свободу отказаться от захвата Воронежа, в случае если на подступах к городу войска встретят особенно ожесточённое сопротивление. Он хочет одного, чтобы находящиеся в городе крупные авиазаводы, а также огромные депо и прочие железнодорожные сооружения были выведены из строя. Он не будет возражать, если 4-я армия, к примеру, выйдет к Дону южнее города. Обсуждались наработки Верховного командования сухопутных сил относительно проведения будущих операций. Рассматривалась идея о проведении операции «Блау» силами пехоты во избежание потерь времени. Фон Бок указал, что такой способ не позволит добиться окружения противника, который за последнее время кое-чему научился. При таких условиях противник будет вовремя выходить из-под удара, что он уже пытается делать, правда, далеко не всегда успешно, в течение всего этого года. В этой связи чрезвычайно важно, чтобы мы атаковали, как можно быстрее с подключением мобильных сил и нанесли противнику удар за рекой Айдар, за каковую он, возможно, станет отходить, как только осознает, что его пытаются обойти с флангов. Фюрер с этим согласился. Затем обсуждался вопрос целесообразности переброски войск из Крыма к Таманскому полуострову синхронно с началом реализации плана «Блау-3» с тем, чтобы добиться быстрого развала обороны противника в Нижнем течении Дона. Зоденштерн предложил обсудить эту идею завтра совместно с Верховным командованием сухопутных сил. Фон Бок высказался в пользу этого плана, после чего ему было предложено начать подготовку к этой операции. Под конец Гальдер поднял вопрос о разделении командования при осуществлении плана «Блау-2». Фон Бок высказался против этой идеи, поскольку в настоящее время планирование, подготовка и проведение операций находится в его руках, и подключение к операциям второй группы армий только усложнит процесс командования. Так как подчас требуется очень быстро принимать решения и воплощать их в жизнь, и он сомневается, что это может быть достигнуто, если вести военные действия и руководить ими будет две группы армий. Этот вопрос остался неразрешённым. Во - время дискуссии фюрер высмеял англичан, которые имеют обыкновение снимать со-своих постов генералов, которых постигла даже небольшая неудача, подрывая тем самым основы принципа свободного принятия решений в английской армии.
13-июля 1942 года фон Боку позвонил генерал-фельдмаршал Кейтель и проинформировал о том, что согласно приказу фюрера 4-я танковая армия должна присоединиться к группе армий «А», как это было предусмотрено верховным командованием. Потом он совершенно спокойно неожиданно, для фон Бока объявил, что командование группой армий «Б» передаётся генерал-полковнику Вейхсу и что он должен прибыть в распоряжение фюрера. Фон Бок несколько раз безуспешно пытался выяснить истинные причины своей отставки. Якобы главной причиной отставки было его нежелание выполнять приказ фюрера о немедленном повороте танковых дивизий из-под Воронежа на юг в июле 1942 года, в чём его обвинил генерал-фельдмаршал Кейтель. Но адъютант фюрера генерал Шмундт, который стал вместо Кейтеля исполнять одновременно обязанности начальника отдела кадров высшего командного состава, заявил, что всегда считал обоснование отставки фон Бока, предложенное Кейтелем «на редкость глупым». Причина куда глубже. Во-время кампании 1941 года фон Бок выступил против плана фюрера атаковать на восток от Днепра в южном и в северном направлениях вместо восточного, в противном случае война, возможно, уже была бы закончена. Обе причины были несостоятельными. В первом и во - втором случае фон Бок выполнял приказ и ни как не препятствовал планам фюрера, хотя и выступил против этих планов. Не случайно Гитлер освободил 15 июля фон Бока от должности, заявив, что может работать только с командующим, безоговорочно выполняющим его приказы.
Гитлер никогда не отступал от своей цели. Cловно зачарованный, смотрел он на нефтяные районы советского союза, без которых, как он считал, он якобы не может продолжать войну. Слишком переоценивая свои собственные силы и недооценивая своего противника, Гитлер бросил обе группы армий в наступление по расходящимся направлениям, их фронт в момент наибольшего продвижения имел протяжённость почти 2-тысячи километров.
9-июля 1942 года Гитлер издал приказ, в котором говорилось:
«Быстрые и громадные успехи на Востоке могут поставить Англию перед альтернативой или немедленно предпринять крупную десантную операцию для открытия второго фронта или потерять Советскую Россию, как политический и военный фактор.
Поэтому с большой вероятностью следует считаться с тем, что вскоре состоится высадка противника в зоне командования на Западе».
По этому приказу на Запад перебрасывались моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт А. Гитлер» и моторизованная дивизия СС «Дас Рейх».
23-июля 1942 года Гитлер подписал директиву №45. Группа армий «А» получила задачу наступать на Кавказ. Группа армий «Б» силами 6-й армии должна была овладеть Сталинградом. На других участках фронта планировалось сковать советские войска, с этой целью намечались наступательные операции частью сил групп армий «Север» и «Центр».
8-августа 1942 года немецкие войска захватили район Майкопа, первый, самый маленький и основательно разрушенный русскими нефтяной район. Два танковых корпуса были направлены в сторону Грозного. Возникли первые трудности со снабжением. Острая нехватка горючего иногда вынуждала доставлять его даже по воздуху. Коммуникации настолько удлинились, что автоколонны, подвозившие горючее, сами расходовали в пути большую часть своего груза. Иногда дело доходило до парадокса: для транспортировки горючего использовались караваны верблюдов. Когда наступавшие на Грозный подвижные соединения 9 августа достигли Пятигорска, им пришлось несколько недель ожидать там горючего, а тем временем русские стягивали новые силы и усиливали свою авиацию. В конце августа наступление возобновилось, однако дальше взятого 25 августа Моздока немецким войскам продвинуться не удалось. Группа армий «А» также не сумела продвинуться дольше Майкопа. Затруднения с подвозом не позволили быстро захватить кавказские перевалы, прежде чем русские сумели усилить их оборону.
После взятия Севастополя 11-я армия Манштейна, которому было присвоено звание генерал-фельдмаршала, была переброшена под Ленинград. Чтобы обсудить новые задачи армии, Манштейн прибыл в Винницу в Ставку фюрера, где с начальником генштаба Гальдером обсудил вопрос о целесообразности снятия 11-й армии с южного крыла Восточного фронта, считая, что именно на юге решается судьба кампании, тем более, что немецкое наступление будет развиваться в двух направлениях на Сталинград и на Кавказ, и что чем дальше на восток продвинуться наступающие войска, тем более растянутым окажется северный фланг наносящего удар клина. Гальдер ясно дал понять, что мысль Гитлера добиться захвата Ленинграда одновременно с наступлением на юге противоречит его точке зрения. Правда он считал, что на юге можно обойтись и без 11-й армии.
Во - время совещания у фюрера из доклада об обстановке выяснилось, что в группе армий «Центр» вследствие наступления советских войск в одном из районов создалось кризисное положение. Когда Гитлер в связи с этим начал делать выпады против сражавшихся там войск, начальник генштаба настойчиво стал возражать ему. Он указал на то, что большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе не могут не оказывать влияние на состояние и боеспособность армии. Эти соображения, изложенные Гальдером в исключительно деловой форме, имели следствием взрыва гнева фюрера. В нетактичной форме Гитлер подверг сомнению право начальника генштаба сухопутных сил высказывать подобные суждения относительно его мнения. Он Гитлер, может судить обо всём этом гораздо лучше, так как он в Первую мировую войну сражался в качестве пехотинца на фронте, в то время, как генерал Гальдер не был там.
21-августа 1942 года, 6-я армия и 4-я танковая армия. захватили плацдарм в районе Калача, с которого немецкие войска узким клином продвинулись к Сталинграду. 25-августа была достигнута западная окраина этого города. В это время возникли очень серьёзные разногласия между Гитлером и Йодлем, когда тот пытался защитить Гальдера от критики. Фюрер пришёл в неописуемую ярость и совершенно потерял над собой контроль. Дело в том, что и у самого фюрера в это время были глубокие сомнения относительно правильности своих стратегических планов. Но в силу своего характера, в таких случаях, он всё сильнее старался убедить себя и других в удачном, и планомерном ходе операций за всё время войны, а также в будущих успехах.
4-сентября 1942 года Гитлер позвонил Манштейну, штаб которого прибыл на Ленинградский фронт. В этот день противник атаковал 18-ю армию с целью прорыва блокады Ленинграда. Фюрер заявил, что необходимо его немедленное вмешательство в обстановку на Волховском фронте, чтобы избежать катастрофы. Манштейн должен немедленно взять на себя командование этим участком фронта и энергичными мерами восстановить положение.
Силами 11-й армии противник был остановлен, а затем было организовано контрнаступление с севера и юга, чтобы отрезать вклинившиеся войска противника прямо у основания клина. Противник был окружён, бои в котле были завершены к 2.10. Русский генерал Власов сдался в плен.
30-сентября 1942 года выступая в Спортпаласе по случаю начала кампании зимней помощи армии, Гитлер объявил о тактике действий армии в ближайшее время. При всех обстоятельствах удерживать то, что следовало удерживать, атаковать обязательно там, где атака необходима при всех обстоятельствах-вот, по его словам, очень простой план действий на этот год. Уже удалось захватить у противника последние большие хлебородные области, остатки коксующего угля и приблизиться к его нефтяным районам, по крайней мере, отрезать их от остальной части России. Что остаётся взять только Сталинград, чтобы перерезать последнюю и крупнейшую транспортную артерию противника - Волгу. Что нас никто не сдвинет с этого места.
В этот день командир 35-го армейского корпуса 2-й танковой армии генерал артиллерии Рудольф Кэмпфе был снят с должности, как не оправдавший доверия. Монархист Кэмпфе никогда не скрывал своих антинацистских настроений. При первых поражениях ему припомнили его высказывания и отправили в резерв.
17-октября 1942 года немецкие войска начали штурм Сталинграда. В северной части города наступавшие прорвались к Волге. Но к тому времени немецкие войска были серьёзно ослаблены, понесли тяжёлые потери, численность некоторых частей и подразделений снизились до четверти штатной численности. Далеко не достаточные пополнения не отвечали суровым боевым требованиям. Перед немецким командованием со-всей очевидностью возник вопрос, а какую пользу может принести теперь овладение Сталинградом, если его захват в рамках общей обстановки потерял всякий интерес, а его удержание стало опасным? Этот вопрос всё больше беспокоил генштаб и командование группы армий «Б», ответственное на этом участке фронта. Их беспокойство возрастало по мере того, как становилось ясным, что эта крупная операция развивается не благоприятно и уничтожить войска противника на удастся. Да и захват Волги, как основной коммуникации противника, мало бы что дал немецким войскам. Дело в том, что к тому времени, русские уже создали восточнее Волги другие коммуникации, правда, тогда об этом ничего не было известно. В этом отношении оценка возможностей противника, производимая в германском генштабе со-всей тщательностью и, как вскоре выяснилось, вполне правильная, внушала серьёзные опасения. На эти соображения и наблюдения и опирался генерал-полковник Гальдер в своих докладах. Наконец, со-своими постоянными сомнениями и предостережениями он стал для Гитлера таким же невыносимым, каким был десять месяцев тому назад главнокомандующий сухопутными силами фон Браухич и Гитлер сместил его 24. 09. с поста начальника генерального штаба сухопутных сил. Его преемником стал генерал Цейтцлер. Гитлер не хотел допускать сокращения линии фронта для экономии сил, её начертание предоставляло русским ряд благоприятных исходных позиций для наступательных действий, которые сковывали большое количество немецких войск и заставляли их расходовать много сил. Немецкие войска должны были удерживать значительно больше того, что при всех обстоятельствах нужно было удерживать.
Генерал Цейтцлер в армии получил прозвище «шаровой молнии», так как его появление на посту начальника генштаба ОКХ произвело впечатление удара молнии, а также потому, что он всегда требовал от своих подчинённых молниеносного выполнения своих заданий. Его внешность: шарообразные движения, очертания фигуры, маленький рост, склонность к полноте, круглая голова, розовые щёчки, послужили другой причиной такого прозвища. До этого назначения Цейтцлер занимал посты начальника штаба танкового корпуса, 1-й танковой армии и группы армий.
На центральном участке фронта сложилось очень тяжёлое положение, особенно в районе Ржева. Прорыв русских войск удалось предотвратить только тем, что 3-танковые и несколько пехотных дивизий, которые уже готовились к переброске на южный фронт, были задержаны и введены сначала для локализации прорыва, а затем и для контрудара. Но русские, сковав такое большое количество немецких войск, добились своей цели, помогая тем самым Сталинградскому фронту.
15-октября 1942 года генерал-фельдмаршал Манштейн прибыл в Ставку фюрера для получения маршальского жезла. Гитлер дал высокую оценку действиям войск 11-й армии в сражениях у Ладожского озера. Манштейн решил высказать ему своё глубокое убеждение в слишком высоком перенапряжении пехоты. Ввиду больших потерь, неизбежных при ведении войны против упорного противника, решающее значение имел вопрос о своевременном пополнении рядов пехотных полков. Но поскольку пополнение почти никогда не прибывало вовремя (так было с самого начала похода в Россию) и полки шли в бой с совершенно недостаточными силами, то неизбежно сила пехоты убывала с всё возрастающей быстротой. К тому времени стало известно, что по приказу Гитлера ВВС приступили к формированию 22 авиационных полевых дивизий, для которых выделялись 170-тысяч человек. Теперь в рамках ВВС создавались соединения для ведения наземных боёв. Если бы эти силы осенью 1941 года влились в качестве пополнения в дивизии сухопутных сил, эти дивизии сохранили бы свою полную боеспособность, и тогда сухопутным силам Германии не пришлось бы испытать многих трудностей зимы 41-42 года. К тому же эти дивизии ВВС не могли получить необходимую боевую и общевойсковую подготовку, не было у них и боевого опыта.
Манштейн подробно изложил Гитлеру все эти соображения, а позднее представил их ему в памятной записке. Фюрер выслушал эти аргументы, но заявил, что основательно обдумал эти вопросы, и всё же будет придерживаться своего мнения. Дело в том, что Геринг обосновывал перед Гитлером необходимость создания «своих» дивизий, тем, что он не может отдать «своих» солдат, воспитанных в национал-социалистическом духе, в сухопутные силы, в которых ещё имеются священники и которыми командуют вильгельмовские офицеры.
7-2. В конце марта 1942 года в Государственном комитете обороны СССР состоялось совещание, на котором присутствовали члены политбюро и госкомитета обороны. С докладом выступил начальник Генштаба Красной Армии маршал Шапошников.
На ближайшее время Шапошников предложил ограничиться активной обороной. Основные стратегические резервы не вводя в дело, сосредоточить на центральном направлении и частично в районе Воронежа, где по мнению генштаба, летом 1942 года могут разыграться главные события. Выступивший на совещании генерал армии Жуков предложил, в первую очередь, нанести мощные удары на западном стратегическом направлении с целью разгрома вяземско-ржевской группировки противника. Разгром противника на западном направлении должен, по мнению Жукова, серьёзно ослабить немецкие силы и принудить их отказаться от крупных наступательных операций, по - крайней мере, на ближайшее время. Маршал Тимошенко предложил провести наступательную операцию на юго-западном направлении, Шапошников пытался указать на трудности её организации, но Сталин прервал его, сказав.
- Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар первыми. Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность противника. Жуков предлагает развернуть наступление на западном направлении, а на остальных фронтах обороняться? Я думаю, что это полумера.
Маршал Тимошенко заметил:
- Войска Юго-Западного направления сейчас в состоянии и безусловно должны нанести немцам упреждающий удар и расстроить их наступательные планы против Южного и Юго-Западного фронтов, в противном случае повторится то, что было в начале войны. Что касается перехода в наступление на западном направлении, я поддерживаю Жукова. Это будет сковывать силы противника.
Маршал Ворошилов поддержал Тимошенко, но Жуков выразил своё несогласие с развёртыванием нескольких наступательных операций.
Совещание закончилось указанием Сталина подготовить и провести в ближайшее время несколько частных наступательных операций на западном направлении, харьковском направлении и в Крыму.
К апрелю 1942 года зимнее наступление советских войск постепенно заглохло, а в Крыму закончилось неудачей. Войска Крымского фронта, командующий генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, не достигнув цели в ходе проведения Керченской операции, понесли значительные потери. Ставка ВГК приказала перейти к жёсткой обороне, ещё в марте направив туда своего представителя Мехлиса.
8-мая 1942 года немецкие войска прорвали оборону слабой 44-й армии. Представитель Ставки ВГК Мехлис, направил Сталину телеграмму, сваливая всю вину за прорыв фронта на его командующего Козлова. Верховный оценил эту телеграмму Мехлиса, как попытку уйти от ответственности, направив ему свой ответ:
« Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымского фронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте вы не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать», а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для вас. Значит, вы ещё не поняли, что вы посланы на Крымский фронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки. Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гиденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и вы могли бы сами справиться с ними. Если бы вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымском фронте».
В своей директиве от 4 июня 1942 года Ставка ВГК указывала:
«Основная причина провала Керченской операции заключается в том, что командование фронта, представитель Ставки Мехлис, командующие армиями фронта, и особенно 44-й армии-генерал-лейтенант Черняк, и 47-й армии-генерал-майор Колганов, обнаружили полное непонимание природы современной войны….Командование фронта растянуло дивизии в одну линию, не считаясь с открытым, равнинным характером местности, вплотную пододвинуло всю пехоту и артиллерию к противнику, вторых и третьих эшелонов, не говоря уже о резервах в глубине, не было создано, а потому после прорыва противником линии фронта командование не сумело противопоставить достаточные силы врагу, своевременно задержать его наступление, а затем и ликвидировать прорыв. Командование фронта, в первые - же часы наступления противника выпустило из рук управление войсками, ибо первым же налётом авиация разбомбила хорошо известные ей и длительное время не сменявшиеся командные пункты фронта и армий, расстроила узлы связи. По преступной халатности штаба фронта о радиосвязи и других средствах связи забыли. Командование фронта не организовало взаимодействия армий и совершенно не обеспечивало взаимодействия наземных сил с авиацией фронта. Отвод войск происходил неорганизованно…»
В директиве давался анализ тактики немецких войск, совершенно не разгаданной командованием фронта.
«… Противник нанося главный удар против левого фланг фронта сознательно вёл себя пассивно против правого нашего фланга, будучи прямо заинтересован в том, чтобы наши войска на этом фланге оставались на своих позициях, и рассчитывая нанести им удар с выходом своей ударной группировки на тылы наших войск, остававшихся в бездействии на правом фланге. Когда - же на второй день, после начала наступления противника, учитывая обстановку, сложившуюся на Крымском фронте, и видя беспомощность командования фронта, Ставка ВГК приказала планомерно отвести армии фронта на позиции Турецкого вала, командование фронта и т. Мехлис, своевременно не обеспечили выполнение приказа Ставки, начали отвод с опозданием на двое суток, причём отвод происходил неорганизованно и беспорядочно. Командование фронта не установило этапов отхода, не наметило промежуточных рубежей отвода и не прикрыло подхода войск к Турецкому валу заблаговременной выброской на этот рубеж передовых частей».
Ставка ВГК осудила метод руководства войсками со-стороны командования фронта и Л. Мехлиса, назвав этот метод бюрократическим и бумажным.
«… Козлов и Мехлис, считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчивается их обязанность по руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам по выполнению приказа командования. Как показал разбор хода операции, командование фронта отдавало свои приказы без учёта обстановки на фронте, не зная истинного положения войск. Командование фронта не обеспечило даже доставки своих приказов в армии. В критические дни операции командование Крымского фронта и т. Мехлис вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочисленных бесплодных заседаниях военного совета».
Ставка ВГК строго взыскала с виновных, сняла их с занимаемых постов, снизила в воинских званиях. Мехлис был освобождён от должности заместителя Наркома обороны и снижен в воинском звании, и больше уже никогда не посылался в войска в качестве представителя Ставки ВГК. Генерал Козлов, другие руководители Крымского фронта были сняты со-своих постов и снижены в званиях.
А войска трёх армий Крымского фронта с трудом преодолели пролив и оказались на Таманском полуострове.
Ставка ВГК потребовала от командующих и военных советов всех фронтов и армий, чтобы они извлекли уроки из этих ошибок командования Крымского фронта.
«…Задача заключается в том, чтобы наш командный состав по настоящему усвоил природу современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск и выделения резервов, понял значение организации взаимодействия всех родов войск, и особенно взаимодействия наземных сил с авиацией. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав решительно покончил с порочными методами бюрократически-бумажного руководства и управления войсками, не ограничивался отдачей приказов, а бывал почаще в войсках, в армиях, дивизиях и помогал своим подчинённым в деле выполнения приказов командования. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав, комиссары и политработники до конца выкорчёвывали элементы недисциплинированности в среде больших и малых командиров».
19-мая 1942 года Крымский фронт был расформирован, а его войска были переданы в созданный Северо-Кавказский фронт. Командующим этим фронтом был назначен маршал Будённый.
С 3- по 20 мая 1942 года войска Северо-Западного фронта неудачно завершили наступление, в рамках проведения Демянской операции. Командование Северо-Западного фронта и армий не имело опыта проведения операций на окружение, и удары наносились рассредоточенными силами, одновременно на многих направлениях, без достаточных средств усиления, слабо была организована разведка противника. В то же время это наступление не позволило немецкому командованию предпринять запланированное наступление навстречу другой группировке, имевшей задачу наступать из района Ржева.
9-июля 1942 года советские войска после героической обороны в течение нескольких месяцев, оставили Севастополь, ввиду исчерпания всех возможностей его обороны.
В 1942 году возникли большие трудности с обеспечением действующей армии всем необходимым, связанных с эвакуацией промышленных предприятий вглубь страны, хотя к тому времени руководству Советского союза удалось решить эту сложнейшую задачу, но ещё нужно было наладить их работу. Возникла неотложная необходимость внести существенные изменения в организацию советских войск, в соответствие с возможностями по обеспечению вооружением и техникой. В то же время опыт боёв 1941 года показал, что стрелковые дивизии несколько громоздки и малоподвижны, для совершения быстрых манёвров на поле боя. В июле 1942 года был введён новый штат стрелковой дивизии сокращённого состава. Количество личного состава было уменьшено на 25 %, артиллерии и миномётов на 52%, автомашин на 64%. Из состава дивизии были исключены гаубичный артиллерийский полк, отдельный артиллерийский дивизион 45-мм пушек, штабная батарея и некоторые специальные подразделения. Создавались стрелковые бригады. Огневая мощь дивизии сокращённого состава резко упала, что оказало негативное влияние на ход боевых действий. В октябре 1841 года, за счёт изъятия миномётов из стрелковых рот и батальонов, были сформированы миномётные батальоны в полках. В то же время из стрелковых полков были изъяты 120-мм миномёты и за счёт их в стрелковых дивизиях были сформированы миномётные батальоны. Была восстановлена штабная батарея, для улучшения управления артиллерией. В целях увеличения огневой мощи стрелковых частей, в результате улучшения работы промышленности, в октябре 1941 года, в каждый стрелковый полк была введена рота автоматчиков. В штат дивизии был вновь введён отдельный противотанковый дивизион ( 57-мм противотанковые пушки-12 штук), а в штат дивизии был также введён отдельный миномётный дивизион. В марте 1942 года в артиллерийский полк дивизии был включён третий дивизион в составе батареи 76-мм пушек и батареи 122-мм гаубиц. Отдельный противотанковый дивизион был усилен ротой противотанковых ружей(86-единиц). В каждом стрелковом батальоне создавалась рота противотанковых ружей. Но с недостатком автотранспорта снизилась подвижность стрелковых подразделений. Были вновь восстановлены в ротах, батальонах и полках миномётные подразделения. С июля 1942 года в связи с ростом производства танков начали формироваться танковые бригады, имевшие на вооружении танки Т-34 и Т-70. С октября 1942 года начали вновь формироваться мехкорпуса. Теперь механизированные бригады, входившие в его состав, имели в своём составе по танковому полку.
Если раньше стратегические резервы комплектовались преимущественно из новобранцев, то с весны 1942 года генштаб стал выводить с фронта ослабленные дивизии и бригады на отдых и боевую подготовку, вливая в них свежее пополнение и снабжая всем необходимым. С мая 1942 года стали создаваться воздушные армии. Появилась авиация дальнего действия, подчинённая непосредственно Ставке ВГК. Были созданы сапёрные армии, как резерв Верховного Главнокомандования. В мае-июне 1942 года были сформированы две танковые армии, а затем ещё две. В течение 1942 года были сформированы 30-стрелковых корпусов. К лету 1942 года общая численность действующей советской армии достигла-5534500 человек, количество танков-4959, орудий и миномётов-40798, самолётов-2480. Численность немецкой армии составила-6 миллионов человек(810-тысяч союзных войск), 3230-танков и штурмовых орудий, 57000-орудий и миномётов, 3400-боевых самолётов.
В апреле 1942 года Сталин освободил маршала Шапошникова от обязанностей начальника Генштаба РККА, в связи с ухудшением состояния здоровья. Временно исполняющим обязанности начальника генштаба был назначен генерал-полковник Василевский.
Командующий Юго-Западного направления маршал Тимошенко в это время представил план проведения Харьковско-Барвенковской наступательной операции силами войск Юго-Западного направления. Этот план предусматривал ударами из района Волчанска и с Барвенковского плацдарма по сходящимся направлениям разгромить группировку немецких войск, овладеть Харьковым и создать предпосылки для освобождения Донбасса. Против этого плана выступил тогда ещё начальник генштаба маршал Шапошников, обращая внимание на рискованность наступления из оперативного мешка, каким являлся Барвенковский выступ для войск Юго-Западного фронта. Кроме того имелись данные разведки о подготовке немцами главного удара именно на юге. Но маршал Тимошенко продолжал настаивать, заверяя Сталина в полном успехе операции. Сталин дал разрешение на её проведение, и приказал Генштабу считать эту операцию внутренним делом юго-западного направления, и не в какие вопросы по ней не вмешиваться.
12-мая 1942 года в самый разгар неудачных для советских войск боевых действий в Крыму, войска Юго-Западного направления, упредив противника (немецкое командование также готовило наступление), перешли в наступление. Сначала оно развивалось успешно и это дало Сталину повод бросить генштабу резкий упрёк в том, что по его настоянию он чуть было не отменил столь удачно развивающуюся операцию. Но уже 17 мая 1942 года ударная группировка немецких войск генерал-полковника фон Клейста прорвала оборону 9-й армии и начала серьёзно угрожать ударной группировке Юго-Западного фронта, командование которого не приняло необходимых мер по обеспечению своей ударной группировки с юга. Исполняющий обязанности начальника генштаба Василевский доложил Сталину о том, что обстановка там создалась критическая и мотивируя тем, что вблизи не имеется резервов Ставки ВГК, внёс предложение прекратить наступление Юго-Западного фронта с тем, чтобы часть сил из его ударной группировки бросить на пресечение этой угрозы со стороны немецких войск. Сталин решил сначала переговорить с маршалом Тимошенко, которому вновь удалось убедить Верховного в том, что мер принимаемых командованием Юго-западного направления вполне достаточно, чтобы отразить удар немецких войск.
19-мая 1942 года ударная группировка немецких войск вышла в тыл Южного фронта и стала угрожать тылам наступавшей ударной группировке Юго-Западного фронта, и только тогда маршал Тимошенко отдал приказ прекратить наступление на Харьков, и использовать основные силы для ликвидации прорыва. Сталин утвердил это решение, но было уже поздно.
23-мая 1942 года войска Клейста соединились с войсками 6-й немецкой армии, перерезав советским войскам пути отхода из Барвенковского выступа за реку Северный Донец. Попытка деблокировать их ударом извне силами 38-й армии успеха не имела. Небольшими группами войска Юго-Западного и Южного фронтов стали прорываться из окружения. Советские войска понесли большие потери в живой силе и технике. Погибли в бою: командарм 57-генерал-лейтенант Подлас со своим штабом, командарм 6-генерал-лейтенант Городнянский со своим штабом, командующий армейской группой генерал-майор Бобкин, командующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Костенко. Командование Юго-Западным фронтом взял на себя Главнокомандующий Юго-западным направлением маршал Тимошенко. На просьбы Военного Совета Юго-западного фронта о помощи, Сталин вынужден был ответить:
«…У Ставки нет готовых к бою новых дивизий…. Наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть ещё у нас и другие фронты… Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во - всей стране. Учтите всё это, если вы хотите когда-либо победить врага».
26-июня 1942 года Василевский был утверждён в должности начальника генерального штаба. В этот день немецкие войска генерал-полковника Клейста перешли в наступление, рассчитывая окружить и уничтожить войска Брянского фронта, а затем с поворотом на юг, уничтожить войска Юго-Западного и Южного фронтов, открыв дорогу к Волге и на Северный Кавказ, группам армий «Б» фон Бока и «А» фон Листа. Советские войска ещё не успели восстановить свои силы после потерь, понесённых в ходе майских и июньских боёв. Перейдя к обороне, они не успели закрепиться. Даже первый оборонительный рубеж был оборудован не полностью. Вторая полоса была оборудована лишь на отдельных участках. Войска Вейхса прорвали оборону Брянского фронта генерал-лейтенанта Голикова и за два дня продвинулись на 40-км, который имея в резерве 5-танковых и 2-кавалейриских корпуса, 4-е отдельные танковые бригады не сумел организовать массированный удар по флангам основной группировки противника. Танковые корпуса вводил по частям ни сколько для решения активных задач по уничтожению прорвавшегося противника, сколько для закрытия образовавшихся брешей в обороне общевойсковых армий. Ставка ВГК выделила из своего резерва три общевойсковые и одну 5-ю танковую армию, которые должны были нанести контрудар по флангам и тылу группировки немецких войск, наступавшей на Воронеж. Но командование 5-й танковой армии действовало не уверенно, мощного удара достичь не удалось. Правда 5-я танковая армия отвлекла на себя значительные силы противника, тем самым позволив другим войскам Брянского фронта выиграть несколько дней, для организации обороны Воронежа.
5-июля 1942 года Сталин принял решение образовать на воронежском направлении новый Воронежский фронт, командующим которого был назначен заместитель начальника генштаба генерал-лейтенант Ватутин, который сам предложил Верховному свою кандидатуру. Голиков был освобождён с поста командующего Брянским фронтом. Новым командующим этого фронта был назначен Рокоссовский. При решении этого вопроса Сталин спросил Голикова:
- Вы жалуетесь, что мы несправедливо вас наказали?
- Да,- ответил Голиков.-Дело в том, что мне мешал командовать представитель центра.
- Чем же он вам мешал?
- Он вмешивался в мои распоряжения, устраивал совещания, когда нужно было действовать, а не совещаться, давал противоречивые указания…. Вообще подменял командующего.
- Так. Значит, он вам мешал. Но командовали фронтом вы?
- Да я.
- Это вам партия и правительство доверили фронт… ВЧ у вас было?
- Было.
- Почему же не доложили хотя бы раз, что вам мешают командовать?
- Не осмелился жаловаться на вашего представителя.
Вот за то, что не осмеливались снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали.
Немецкое командование, перегруппировав силы групп армий «А» и «Б» планировало окружить и уничтожить основные силы Юго-Западного и Южного фронтов. Ставка ВГК разгадала замысел противника и приказала вывести войска этих фронтов из-под удара. И хотя войскам Южного фронта удалось своевременно отойти, танковой группировке немецких войск удалось продвинуться в полосе Юго-Западного фронта. Ставка ВГК передав несколько армий этого фронта в состав Южного фронта, поставила задачу остановить противника. Но остановить немецкие войска не удалось. Из резерва фронта была выдвинута 24-я армия, которая с ходу вступила в бой с прорвавшимися танками противника. Немецкое командование, повернуло 4-ю танковую армию со сталинградского направления на ростовское, с целью окружения войск Южного фронта в районе Ростова.
12-июля 1942 года Ставка ВГК создало Сталинградский фронт, под командованием маршала Тимошенко, а потом генерал-лейтенанта Гордова.
23-июля 1942 года соединения 1-й немецкой танковой армии ворвались в Ростов. Таким образом, немецким войскам удалось захватить Донбасс, овладеть Ростовом и создать ряд плацдармов на берегу Дона. Войска Южного фронта хоть и избежали окружения, но понесли большие потери. Главной причиной неудачных действий советских войск явилось большое превосходство противника в авиации и танках. Немецкие войска, как правило, упреждали советские части в занятии тыловых рубежей, чем затрудняли организацию обороны и нанесение контрударов. В этих боях погиб командующий 5-й танковой армии генерал-майор Лизюков.
В конце июля возникла угроза окружения 62-й армии в районе Сталинграда. Было принято решение нанести контрудар ещё не готовыми к боевым действиям 1-й танковой армии(160-танков) и 4-й танковой армии(80-танков). Контрудар не привёл к разгрому группировки немецких войск, но сорвал замысел противника окружить и уничтожить 62-ю армию и захватить Сталинград с ходу.
28-июля 1942 года Сталин подписал знаменитый приказ № 227:
«Враг бросает на фронт всё новые силы и не считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, захватывает новые районы, опустошает, и разоряет наши города и сёла, насилует, грабит и убивает советское население.
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны, территория советского государства- это не пустыня, а люди- рабочие, крестьяне, интеллигенция-наши отцы, матери жёны, братья, дети. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории,- стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70-млн. населения, более 800-млн. пудов хлеба в год и более 10-млн. тонн металла в год. У нас уже сейчас нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад?
Да можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, танков, артиллерии и миномётов.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, в полках, в дивизиях, в тыловых частях, авиаэскадрильях. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину».
Приказ предписывал снимать командующих армиями, командиров корпусов и дивизий, полков и батальонов допустивших самовольный отход войск. Этим приказом вводились штрафные батальоны.
1-августа 1942 года 4-я танковая армия Гота, прорвав оборону 51-й армии, стала угрожать охватом левого фланга 64-й армии и всего Сталинградского фронта. Командующий Сталинградским фронтом Гордов создал Южную группу этого фронта и повернул 64-ю армию фронтом на юг навстречу 4-й танковой армии немецких войск. Командование немецких войск группы армий «А» не сумев окружить советские войска между Доном и Кубанью, решило изменить направление главного удара, направив 1-ю танковую армию на Армавир, Майкоп, с задачей совместно с 17-й полевой армией захватить нефтепромыслы Майкопа, прорваться к побережью Чёрного моря и окружить основные силы Северо-Кавказского фронта. Ставка ВГК приказала командующему этим фронтом маршалу Будённому не допустить прорыва противника на этом направлении.
10-августа 1942 года немецким войскам удалось захватить Майкоп и Краснодар, Но к 15-17 августа наступление немецких войск было остановлено. Войскам Северо-Кавказского фронта удалось сковать главные силы группы армий «А», позволив войскам Закавказского фронта своевременно занять оборону и прикрыть направления на Грозный, Баку, Орджоникидзе, Тбилиси.
Сталинградский фронт был разделён на два фронта. Командующим Юго-Восточным фронтом был назначен генерал-полковник Ерёменко. Но как оказалось разделение фронта привело к тому, что это усложнило решение многих вопросов, и поэтому 13 августа было принято решение вновь объединить два фронта под единое командование генерала Ерёменко.
23-авнуста 1942 года сильной подвижной группе немецких войск удалось выйти к Волге, севернее Сталинграда. Сталин принял решение сосредоточить севернее и северо-западнее Сталинграда не менее двух-трёх армий из резерва Ставки и направить несколько дивизий для усиления войск непосредственно ведущих бои в городе.
25-августа 1942 года Сталинград был объявлен на осадном положении.
Для того, чтобы сковать силы противника на западном направлении, лишить его возможности перебрасывать соединения из группы армий «Центр» на юг, и вынудить немецкое командование перегруппировать на центральный участок фронта часть своих стратегических резервов, советским командованием было запланирована Ржевско-Сычёвская наступательная операция силами Калининского, и Западного фронтов. 30-июля перешли в наступление войска Калининского фронта (Конев), которые прорвали оборону противника, но встретив упорное сопротивление, втянулись в затяжные бои. 4-августа перешли в наступление войска Западного фронта (Жуков). Они прорвали главную полосу обороны немецких войск. В прорыв была введена подвижная группа фронта (2-танковых и 1-кавалерийский корпуса). Немецкое командование, под угрозой потери ржевского выступа, предприняло контрудар выделенными дополнительно 3-танковыми и 2-пехотными дивизиями. C 7 по 10 августа развернулось крупное встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало до 1500-танков. Немецкие войска были отброшены. Используя успех Западного фронта, активизировали свои действия и армии Калининского фронта. Они вышли на подступы к Ржеву. Но наступательные возможности советских войск были исчерпаны и они перешли к обороне. Таким образом, в ходе Ржевско-Сычёвской наступательной операции советское командование достигло своей цели. Немецкому командованию пришлось перебросить в район Ржева до 12-дивизий. А танковые дивизии, готовящиеся к переброске на юг, были обескровлены в этих боях. В первой половине сентября советские войска также проводили операцию по освобождению Воронежа. Но наступление войск Воронежского фронта не принесло результата.
13-сентября 1942 года на одном из совещаний у Сталина, Жуков и Василевский внесли предложение создать новый фронт советских армий, чтобы нанести мощный удар по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда.
- Хватит ли сейчас сил для такой большой операции?-спросил Сталин.
-По нашим подсчётам, через 45-дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами, и хорошо её подготовить,-доложил Жуков.
-А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг, с юга на север вдоль Дона? -спросил Сталин.
-В этом случае товарищ Сталин немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать и своими резервами выйти навстречу нашим группировкам.
- А не далеко ли замахнулись ударными группировками?
- Дело в том товарищ Сталин, - продолжил Жуков, - что мы предлагаем осуществить операцию крупного масштаба, чтобы не расходовать подготовленные и уже готовые стратегические резервы на частные операции. При оценке противника мы исходим из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми располагает Германия, с осени этого года не хватит ни для завершения задач на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги. Основные удары, мы предлагаем, наносить по флангам сталинградской группировки, в основном, прикрывавшимся румынскими войсками, которые хуже немецких вооружены, менее опытны, недостаточно боеспособны даже в обороне, и самое главное их солдаты не хотят умирать за чужие интересы. Мы предлагаем следующий план действий: первое - активной обороной продолжать изматывать противника; второе - приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который бы резко изменил стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу. Операция делится на два основных этапа: 1) прорыв обороны, окружение сталинградской группировки немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту группировку от внешних сил; 2) уничтожение окружённого противника и пресечение попыток противника деблокироваться.
- Над планом надо ещё подумать и подсчитать наши ресурсы,- после некоторого обдумывания заявил Сталин.- А сейчас главная задача удержать Сталинград. Разговор о плане продолжим позже. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, пока никто не должен знать.
28-сентября 1942 года Сталинградский фронт был переименован в Донской. Командующим был назначен генерал-лейтенант Рокоссовский. А Юго-Восточный фронт в Сталинградский, командующим которого был назначен генерал-полковник Ерёменко.
27-августа 1942 года на Севере началось наступление советских войск в рамках проведения Синявской наступательной операции по прорыву блокады Ленинграда. Но прорвать блокаду не удалось, как и немецким войскам взять штурмом Ленинград. Тем не менее, над Ленинградом продолжала висеть угроза захвата немцами. Военный совет Балтийского флота предложил воспользоваться Зундом – проливом, связывающим Балтийское и Северное моря, чтобы перевести часть подводных лодок на Северный флот. Уже был назначен командир отряда. Народный комиссар ВМФ Кузнецов на одном из совещаний доложил об этом предложении Сталину, который хмуро выслушал наркома и ответил довольно резко, что сейчас не об этом следует думать, надо отстаивать Ленинград, а для этого и подводные лодки нужны, а коль отстоим город, тогда подводникам и на Балтике дела хватит.
В августе 1942 года в Кремль был срочно вызван командующий одной из армий. Тот появился в кабинете Сталина, не совсем твёрдо держась на ногах. Присутствующие в тот момент в кабинете военные ждали резкой реакции с его стороны. Но Верховный, молча поднялся, подошёл к генералу, и мягко спросил:
- Вы как будто сейчас не здоровы?
- Да,- еле выдавил тот из просохших губ.
- Ну, тогда мы встретимся с вами завтра,- сказал Сталин и отпустил генерала.
Когда тот закрыл за собой дверь, Сталин заметил, ни к кому, собственно не обращаясь:
- Товарищ сегодня получил орден за успешно проведённую операцию. Что будет вызван в Ставку, он, естественно не знал. Ну и отметил на радостях свою награду. Так что особой вины в том, что он явился в таком состоянии, считаю, нет.
ГЛАВА №8
8-1. Учебная часть, куда направлялись добровольцы, призванные в действующую армию, располагалась в нескольких сотнях километров от Москвы, прямо в открытом поле, где был оборудован палаточный лагерь. Особо волнующим событием было выдача боевого оружия и военной формы. Правда у Александра Звягина, как всегда, возникла проблема с обмундированием. На его богатырскую фигуру с большим трудом подобрали гимнастёрку, галифе и шинель. А вот ботинки с обмотками его размера так и не нашли, пришлось ходить в тех же изрядно изношенных, старых, кирзовых сапогах, которые были у него и в лагере. Тут же начались занятия по боевой и политической подготовке, которые начинались рано утром, а заканчивались поздно вечером. Кормили в учебном полку значительно лучше, чем в лагере. Давали вдоволь хлеба, каши, картошки и квашеной капусты, хотя и не было мяса. Почти ежедневно проходили учебные стрельбы и занятия по огневой подготовке и рукопашному, штыковому бою. Добровольцы уставали изрядно, но не роптали, так как понимали, что всё это скоро пригодится на фронте. Тем более, что обстановка на фронте под Москвой осложнялась с каждым днём.
С особым нетерпением и волнением добровольцы ждали наступления дня принятия воинской присяги. Принятие присяги означало, что теперь они становились полноценными солдатами и в любой момент могли быть направлены на фронт. Но неожиданно, после принятия присяги, Александра и ещё одного рядового Жукова, вызвали в штаб полка. Это не могло не встревожить, неужели возникли подозрения в отношении того, что он выдаёт себя за другого человека, и на самом деле является беглым заключённым исправительного лагеря, осуждённым на длительный срок. В штабе учебного полка, который располагался в обыкновенной брезентовой палатке, но очень большого размера, его представили незнакомому майору в форме офицера органов государственной безопасности НКВД. Это конец, подумал Александр, решив для себя всё отрицать. Но майор, после того, как внимательно осмотрел обоих, уточнил некоторые анкетные данные, заявил, что им, то есть рядовому Куприянову и рядовому Жукову крупно повезло, что им оказана большая честь. Теперь они будут направлены для прохождения дальнейшей службы в особый, отдельный, кремлёвский полк в Москве. Более того они будут служить в отдельной роте почётного караула этого полка. Но, кажется, это известие их не обрадовало. Если Жуков растерянно молчал, ещё не понимая, как ему крупно повезло, то Звягин стал сразу же отказаться от такой чести, прося его отправить на фронт. Но майор, видимо решив, в корне пресечь эти пререкания, решительно произнёс:
- Отставить рядовой Куприянов. Ты что думаешь, мне бы не хотелось на фронт. Но, что в армии будет, если каждый будет определять, где ему лучше служить. В конце концов, присягу вы уже приняли. Так что приказываю прекратить все ненужные разговоры. Даю вам на сборы тридцать минут. Помните, вам оказана огромная честь.
На сборы не потребовалось много времени и через полчаса они, простившись со своими сослуживцами, уже находились в кабине легкового автомобиля майора, который направился в сторону Москвы. И чем ближе они приближались к столице советского государства, тем тревожнее становилось на душе, ведь Александр уже несколько лет не был в своём родном городе. Он не узнал Москвы. Чем ближе автомобиль приближался к центру города, тем больше они замечали зенитных орудий и пулемётов на площадях и крышах домов, стёкла окон которых, были заклеены бумагой крест, на крест, а некоторые улицы были заграждены противотанковыми ежами, оставляя лишь небольшие проходы для автомобилей, витрины магазинов были заставлены мешками с песком. А, когда автомобиль направился прямо к Кремлю, Звягин и особенно Жуков настолько растерялись, что это стало заметно майору, который хохотал до слёз.
- Что перепугались «салаги»? Эх, деревня. Ничего ни боги горшки обжигают, будем и мы на коне.
Тем временем автомобиль въехал через какие-то довольно узкие ворота за стены Кремля, и никто из охраны не проверил у них никаких документов, и остановился у небольшого двухэтажного здания, где майор представил их командиру полка и начальнику штаба, которые стали осматривать их, словно лошадей на аукционе. Их поставили по стойке смирно и даже заставили показать свои зубы и пройти строевым шагом. Несмотря на то, что они, не привычные к такому вниманию, были скованны и действовали не столь уверенно, как на самом деле могли, общее мнение командования полка было положительным. Командир полка, полковник с пышными усами, подвёл общий итог этого предварительного осмотра.
- Ну что – ж, ребята кажется подходящие, подходят по всем показателям. Если не будет другого мнения, предлагаю направить их в роту почётного караула, там посмотрим.
Их согласия никто не спрашивал, и они очень скоро оказались в расположении отдельной роты почётного караула, начальником которой оказался молодой майор высокого роста. Впрочем, все военнослужащие роты были высокого роста не менее 1 метр- 90 см. Им выдали новую форму парадную и повседневную, которая больше напоминала офицерскую, и не было никаких проблем с отсутствием больших размеров обуви или с подгонкой обмундирования.
И потянулись дни, заполненные такой невероятной муштрой, какой не знали и не могли знать, ни в каком обычном стрелковом полку. Строевые занятия проходили ежедневно и длились не менее шести часов. Постоянные требования и команды командиров: «тянуть носок», «выше ногу», снились даже ночами. После таких изнурительных строевых занятий, в том числе и с оружием, довольно тяжёлыми карабинами, они просто валились с ног, и постоянно ныли руки и ноги. Также проводились занятия по тактической и огневой подготовке, которых никто не отменял и для роты почётного караула. Несколько раз в неделю проводились занятия по политической и физической подготовке. Как ни странно, но Александр был даже рад, когда наступало время политических занятий, так как во -время этих занятий можно было хоть немножко отдохнуть., узнать новости с фронта, куда он ещё надеялся попасть. Личный состав отдельной роты почётного караула привлекался также и к караульной службе, в основном у ворот в сам Кремль и у мавзолея «Ленина». Правда туда направлялись уже опытные солдаты, и Александр пока ещё не удостаивался такой чести. Кормили в кремлёвском полку значительно лучше по сравнению с учебной частью, давали рыбу, сливочное масло, но мяса не было даже и там, хотя иногда давались сосиски.
Пронёсся слух о том, что кремлёвский полк, возможно, скоро будет эвакуирован в Куйбышев, хотя официально об этом никто не говорил, но некоторые приготовления к этому были отмечены. И почти сразу же стали говорить, о том, что полк в самое ближайшее время, будет брошен, на защиту Москвы, так как положение на фронте значительно ухудшилось. Но проходили дни и ничего не менялось. А перед праздником 7-ноября, днём великой октябрьской революции, личному составу кремлёвского полка было объявлено, что рота почётного караула примет участие в параде, который состоится несмотря ни на что. Александру поручили ответственную задачу, стоять прямо перед мавзолеем «Ленина», с карабином в руках, выполняя вместе с другими солдатами, роль почётной охраны членов политбюро и правительства. С самого утра 7-ноября погода была пасмурная, с утра шёл снег, и было довольно холодно. И этот военный парад на Красной площади был самым необычным, ни «балет», специально отобранных, обученных и тренированных войск, а скорее торжественный проход самых обычных, рядовых частей, представляющих почти все рода войск, которые прямо с парада отправлялись на фронт. Именно в этот день Звягин впервые увидел Сталина и других членов политбюро и правительства. Глава советского государства появился на параде в простой солдатской шинели без всяких знаков различия, в военной фуражке без кокарды. Он выглядел несколько мрачным, но спокойным, а когда Александр, как положено по уставу «взял на караул», даже не посмотрел на него, пройдя совсем рядом от него, так что тот мог при желании дотронуться до него рукой. Звягин никогда не думал, что на самом деле Сталин такого небольшого роста и совсем не выглядит вождём всех народов, его просто поразил его скромный облик. Перед началом парада выступил Сталин с короткой речью. Запомнились его слова, обращённые к войскам:
- На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрит порабощённые народы Европы, попавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ ваших великих предков Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Пусть осеняет вас победоносное знамя великого Ленина.
Речь Сталина на всех произвела большое впечатление, укрепляя уверенность в том, что Москва не будет сдана врагу. И эта уверенность ещё больше укрепилась, когда советские войска 6-декабря 1941 года перешли в контрнаступление и отбросили немецкие войска от Москвы. И что подтолкнуло Александра вновь обратиться к командованию полка, с просьбой отправить его на фронт. И он снова получил отказ, и ему пришлось смириться со своей участью.
12-августа 1942 года в Москву прибыли премьер-министр Великобритании У. Черчилль и специальный представитель президента США А. Гарриман, с группой военных экспертов. Отдельная рота почётного караула кремлёвского полка, как и положено, по протоколу, приняла участие во – встрече высоких иностранных гостей, но во - время этой встречи произошёл забавный эпизод. Премьер- министр Черчилль обходя строй советских солдат почётного караула неожиданно для всех остановился прямо напротив Александра и долго глядел на него, словно пытался что-то понять. Звягин, несмотря на такое поведение Черчилля, невозмутимо и спокойно, как положено по уставу, встретил этот назойливый, испытывающий взгляд премьер-министра Великобритании. Александр не знал и не мог знать, как проходили переговоры, не знал он и о том, что сказал Сталин о таком поведении Черчилля. А переговоры проходили очень трудно, в ходе их возникла острая дискуссия. Сталин подчёркивал, что никак не может принять заявление Черчилля о том, что приготовления к высадке союзников в Нормандии будут закончены в следующем году, «… хотя понимает, что не в состоянии заставить британское правительство поступать по- иному». Он упрекнул западные державы в том, что они не выполняют взятых на себя обязательств. Он напомнил, что всего лишь два месяца назад, когда Молотов был в Лондоне, там договорились об открытии второго фронта в 1942 году. Аргументы Черчилля и Гарримана не убеждали руководство советского союза. Обращаясь к Черчиллю, Сталин не без иронии заявил:
- Британская армия не должна так сильно бояться немцев.
Черчилль возмутился, он сказал, что может простить это только потому, что восхищается героической борьбой Красной Армии.
Но в принятом коммюнике, по итогам этих переговоров, не было даже намёка на имеющиеся серьёзные разногласия между союзниками, в вопросе об открытии второго фронта, которые перед лицом жестокого и коварного врага, хотели предстать едиными, и полными решимости разгромить своего общего врага. Через несколько дней Сталину, другим членам политбюро, и высшему руководству армии, был продемонстрирован документальный фильм о визите Черчилля и Гарримана в Москву. И они не могли не обратить внимания на то, что премьер-министр Великобритании, обходя строй роты почётного караула, неожиданно остановился напротив одного из солдат, и долго смотрел на него. Сталин попросил остановить кадр, а затем даже увеличить его. Это было сделано с помощью специально доставленного оборудования. И когда увеличенный кадр из фильма продемонстрировали Сталину, тот тихо засмеялся. Нарком внутренних дел Берия, явно не понимая, чему смеётся верховный, предложил, немедленно вызвать командира кремлёвского полка и солдата, которым так заинтересовался Черчилль. Но Сталин отклонил это предложение, заметив, что в этом нет необходимости.
- Кажется, я знаю, в чём тут дело,- сказал он.- Черчилль никак не может понять, в чём заключается невероятная стойкость советского солдата на фронте. В этом нашем солдате роты почётного караула, он и увидел, как ему кажется, образец русского солдата. А этого солдата действительно можно считать таковым. Посмотрите на экране. Это ведь настоящий русский богатырь, истинное русское лицо, подлинный представитель русского народа.
- В царское время таких богатырей брали в гвардию, - заметил маршал Шапошников.
- А теперь такие богатыри служат в советской гвардии. Неслучайно товарищи в сентябре прошлого года мы приняли решение о создании гвардейских воинских соединений, которые и должны комплектоваться такими богатырями,- заметил Молотов.
- А я не согласен с таким мнением,- вдруг неожиданно заметил Сталин.- Уверен, что мы не должны создавать, какие-то отборные части из богатырей, какими бы доблестными они не были. Воинские соединения, в том числе и гвардейские должны формироваться из самых обычных советских людей. Как показывает опыт боевых действий, современная война такова, что даже самые обычные и казалось бы ничем непримечательные на первый взгляд люди, защищая свою Родину, творят чудеса героизма и совершают такие подвиги, которые казалось бы по плечу только таким чудо-богатырям, каким несомненно является этот наш солдат. В войне на уничтожение, чтобы достичь победы, мы не должны надеется на каких-то мифических чудо-богатырей, все наши надежды связаны со всем советским народом, который не жалея себя, сражается сейчас с врагом.
Со Сталиным никто спорить не стал, и этот вопрос был исчерпан. А ничего не подозревавший об этом споре в политбюро Александр, в это время стал объектом шуток со стороны своих сослуживцев, но он не обижался на эти шутки, тем более, что все без исключения восхищались его стойкостью и невозмутимостью, с какой он встретил этот цепкий, бульдожий, навязчивый, наглый взгляд английского премьера. А вот командование полка объявило ему благодарность за проявленную стойкость и выдержку. Воспользовавшись этим обстоятельством, Александр вновь обратился к командованию полка с просьбой отправить его на фронт и вновь получил отказ. Тем более, что положение на фронте под Москвой к тому времени значительно улучшилось, немецкие войска были отброшены от столицы советского союза.
Успешное контрнаступление советских войск под Москвой послужило для советского народа ещё одним подтверждением того, что страной и армией руководит великий вождь и полководец. С новой силой возродились надежды на то, что Красная Армия теперь будет только наступать, разгромит немецкие войска и изгонит их с советской земли. Но это в 1942 году не произошло. Наступление Красной Армии было остановлено. Более того на юге немецкие войска предприняли сами наступление и очень глубоко вклинились в глубь территории советского союза, и подошли к Сталинграду. Кто как ни сам Сталин является виновником этого, думал Звягин, который был глубоко разочарован этим. Оказывается Сталин, вовсе не является великим полководцем. Он вспомнил один разговор, случайно им подслушанный, ещё до войны, который состоялся между его отцом и одним из приятелей, кажется преподавателем одного из вузов. Когда отец критически оценил положение в стране, его товарищ тогда заметил, что в этом виноват Сталин. Он узурпировал власть в стране, ликвидировал ленинскую гвардию. Он расстрелял или репрессировал многих военных, маршалов, лучших командиров Красной Армии. И если случится война, как утверждал приятель, то поражение неизбежно. И тогда отец согласился со своим приятелем, и, как бы подводя итог этого разговора, сказал, что каждый честный коммунист должен сделать всё, чтобы отстранить Сталина от власти. И Александр всё больше и больше стал думать об этом. Сталин лично виноват и в гибели всей его семьи. Он погубил отца, по - существу из-за этого умерла его мать, да и сам он лишь чудом избежал гибели, и вынужден теперь скрываться под чужим именем. А сейчас он может погубить советский народ и всю страну, первое и единственное социалистическое государство в мире. Александр решил продолжать добиваться перевода на фронт, в надежде, что командование полка, вынуждено, будет, рано или поздно, выполнить эту его просьбу.
Между тем командование полка стало поручать Александру более ответственные служебные задачи, считая его уже опытным бойцом. В частности вместе с другими сослуживцами, он стал заступать в караул у Спасской башни Кремля. Это был парадный въезд Кремля, которым иногда пользовались в основном послы иностранных государств и иностранные делегации, а из советских граждан только те, кто был приглашён в Кремль, на различные торжественные мероприятия. Это был наиболее важный пост, если не считать пост номер один у Мавзолея «Ленина», но туда его пока не привлекали. В один из дней, когда Звягин находился в карауле с наружной стороны ворот Спасской башни Кремля, и мог видеть всё, что происходило на Красной площади, когда его служба уже подходила к концу, он увидел, как целый кортеж автомобилей направился к въезду в Кремль. Предупреждённые часовые, находящиеся внутри Кремля открыли ворота. А, когда автомобили поравнялись с ним, неожиданно он увидел Сталина, сидящего во- втором из них. Совершенно неосознанно для самого себя, он вдруг снял винтовку с плеча и стал стрелять в Сталина, которого ясно видел за широким стеклом большого, чёрного лимузина, решив не пропускать его автомобиль в Кремль. Но произошло нечто невероятное. Пули не пробивали, а отскакивали от стекла, словно от какой-то непробиваемой преграды. И только тогда Александр понял, что стекло бронированное. Но было уже поздно. Ответным огнём охраны вождя его сбило с ног, и он скончался мгновенно. Было назначено расследование этого террористического акта против главы советского государства. Был арестован и дед Михалыч, который под пытками дал признательные показания. Таким образом, было установлено, что Александр Куприянов на самом деле является Александром Звягиным, сбежавшим с мест заключения, приговорённый к 25- годам лишения свободы за контрреволюционную деятельность, отец которого также был осуждён по этой же статье к высшей мере наказания расстрелу. Дед Михалыч, не выдержав пыток, умер от сердечной недостаточности ещё в предварительном заключении. Итоги этого расследования были доложены Сталину. Убедившись в том, что покушавшийся на него солдат Кремлёвского полка мстил за своего отца, а именно так был определён мотив этого преступления, он больше не возвращался к этому вопросу. Всё командование кремлёвского полка было отстранено от занимаемых должностей и отправлено на фронт с понижением в воинских званиях.
8-2. Единственной силой способной осуществить государственный переворот в Германии и отстранить Гитлера от власти, является армия. Руководители СС, а тем более службы безопасности СД, также имевшие реальную власть в стране, могут пойти на это, только в случае краха Германии. А ждать этого, по - крайней мере в ближайшее время не приходится. В то же время, нет никаких оснований, надеется на то, что имеющиеся разногласия между генералитетом, офицерским корпусом и политическим руководством страны, и СС в свою очередь, приведут к перевороту, когда германская армия одерживает победы на полях сражений. Но разногласия неизбежно обострятся, и произойдёт это тогда, когда победы на фронте сменятся поражениями. А неудачи германской армии в России не заставят себя долго ждать. Имеющиеся разногласия в руководящей политической верхушке Германии не могут не отражаться и на военном руководстве. Часть генералитета и офицерского корпуса давно было недовольна появлением такого конкурента, как СС, пользовавшегося особым покровительством нацистских главарей. Другой причиной недовольства офицерского корпуса было беспокойство по - поводу предпочтения, отдаваемому определённым видам вооружённых сил и родам войск, в связи с появлением и бурным развитием танковых войск, подводного флота и военной авиации, которая получила статус самостоятельного вида вооружённых сил. В то время, как в прежних видах вооружённых сил и родах войск среди офицерства ещё преобладал консервативный, большей частью аристократический элемент, офицерский корпус новых, быстро развивающихся видов и родов войск в преобладающей мере состоял из более молодых офицеров, находившихся под более сильным влиянием фашистской идеологии. Среди военного руководства существовали различные мнения в пользу и против возможной войны на два фронта, насчёт перспектив блицкрига и относительно некоторых других оперативно - тактических вопросов, некоторых вопросов применения танков и авиации. Между прочим, в своё время против нападения Германии на СССР выступали такие авторитетные военные, как генералы фон Бек и фон Гаммерштейн-Эквард. Такие выводы сделал Курт из многочисленных бесед, и встреч, в том числе с военными, анализируя также информацию, полученную от фрау Штёбе по этому вопросу.
Под влиянием поражения вермахта под Москвой, означавшего крах плана молниеносной войны, с новой силой обострились расхождения генералитета с политическим руководством страны. Оставалось, надеется, что эти расхождения неизбежно перейдут в острые и непримиримые разногласия. Как удалось выяснить, оппозиционно настроенные офицеры, имелись и в штабе группы армий «Центр», которые группировались вокруг начальника оперативного отдела, полковника, а потом генерала фон Трескова, в штабе командующего резерва в Берлине, вокруг генерала Ольбрехта, и даже в генеральном штабе сухопутных войск в Цоссене, вокруг генералов Штиффа, Вагнера и Линдемана, в штабе командующего немецкими войсками в Париже, вокруг генерала фон Штюльпнагеля и полковника Хофакера. Отдельные оппозиционно настроенные офицеры имелись в группе армий «Юг», в органах военной администрации в Норвегии и даже в абвере. Оппозиционно настроенные офицеры поддерживали связь с генерал-полковником в отставке фон Беком, генерал-фельдмаршалом фон Вицлебеном и генерал-полковником Гёпнером. Конечно, от определённых оппозиционных настроений до готовности осуществить государственный переворот дистанция довольно большого размера. Оставалось, надеется, что новые поражения вермахта на восточном фронте, неизбежно приведут к тому, что постепенно среди оппозиционно настроенных военных будет преобладать мнение, что для того, чтобы выиграть войну или хотя бы привести её к более или менее сносному исходу для Германии, Гитлер должен быть отстранён от власти.
В то же время нужно было учитывать, что оппозиция гитлеровскому режиму имелась и среди влиятельных гражданских чиновников, в различных министерствах и ведомствах, которые в основном группировались вокруг Герделера, который в своё время был обер- бургомистром Лейпцига. Гражданская оппозиция в Германии, хорошо понимая, что без военных невозможно осуществить государственный переворот, активно старались привлечь на свою сторону военных. Как удалось выяснить Курту, тот же Герделер предпринял в этих целях несколько шагов. В частности в Кёнигсберге он встречался с командующим группой армий «Север» генерал-фельдмаршалом фон Кюхлером, в Смоленске с командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом фон Клюге и начальником оперативного отдела генералом фон Тресковым. Правда, о том, что обсуждалось, на этих встречах выяснить не удалось. В клубе любителей оздоровительно бега он познакомился с майором генерального штаба Кролом, который проходил службу в штабе резервных армий в Берлине, и которого по старой своей привычке окрестил «кроликом». От Крола удалось узнать о настроениях среди сотрудников штаба резервных армий. В одной из бесед, майор, между прочим, заметил, что многие офицеры штаба резервных армий, критически относящиеся ко многим решениям верховного командования, тем не менее, положительно оценивают решение фюрера, о сосредоточении в своих руках всей полноты законодательной и исполнительной власти в стране.
- А, что оставалось делать в ситуации, когда план «блицкрига» потерпел катастрофу?- как - бы задавал самому себе вопрос Крол и сам же отвечал на него. - «Выравнивание» фронта под Москвой означает не просто тактический приём, пусть даже вынужденный, а нечто большее. Провал плана молниеносной войны означает переход к затяжной войне против России, со - всеми вытекающими отсюда последствиями для Германии. В этих условиях сосредоточение законодательной и исполнительной власти в руках фюрера, это единственное решение, так как ситуация перехода к затяжной, позиционной войне требует не просто мобилизации, а тотальной мобилизации всей нации, всех материальных возможностей государства, для достижения победы.
- Неужели дорогой друг, - не мог не заметить Курт,- в армии ещё надеются на достижение победы в России.
- Вы задаёте этот вопрос солдату. Солдат не может не думать о победе, даже если никто уже на неё не надеется,- не без некоторой печали, но гордости ответил майор.
- Вы серьёзно так думаете? - переспросил Курт.
- Ну, хорошо. Вы хоть и гражданин иностранного государства, но вы дорогой друг, прежде всего немец,- ответил Крол,- и вам не безразлична судьба Германии. Поэтому я могу быть с вами вполне откровенным. Многие офицеры генерального штаба и штаба резервных армий уже не верят в победу над Россией, но они ещё верят в достижение, по - крайней мере, сносного, приемлемого, для Германии результата. Достижение приемлемого для Германии результата означает, на мой взгляд, всё что угодно, но только не безоговорочную капитуляцию, ни потери жизненно важных для нашей страны территорий.
Во - время другого разговора с тем же майором Кролом, тот, заметил, раскрываясь ещё больше.
- Многие военные специалисты в генеральном штабе крайне скептически относятся к плану, утверждённому верховным командованием на этот год. Сама идея наступать на Британскую Индию через юг России - Кавказ, выглядит весьма сомнительной. Да ещё после катастрофы нашей армии под Москвой. Да, да, именно после катастрофы,-категоричным тоном повторил Крол, хотя Курт и не собирался спорить с ним по этому вопросу.
- Но, как я понимаю ,- заметил Курт,- первая часть плана, то есть разгром сил русских на юге, мне по крайней мере не кажется не реалистичной.
- К сожалению, по мнению многих военных экспертов, и эта часть плана является сомнительной. Она не учитывает возросших возможностей русских. Им удалось не только быстро эвакуировать свои военные предприятия на восток, но и восстановить их мощности, а также тот факт, что наши силы не беспредельны. Тем более если учитывать особенности театра военных действий юга России. Огромные, пустынные пространства, где для успешных действий требуются всё больше и больше подвижных соединений, недостаток которых в нашей армии уже стал общеизвестен. Кроме того, планом предусмотрено наступление на двух стратегических направлениях одновременно: на сталинградском, и кавказском. А сил для этого явно недостаточно.
Несколько позже, уже во - время другого разговора, на замечание Курта о том, что успешные боевые действия немецких войск на юге России, кажется, уже опровергли все сомнения скептиков, майор заявил:
- Дорогой друг, мне бы очень хотелось ошибиться в своих прогнозах. Но даже сейчас, несмотря на успешное продвижение наших войск на юге России, я ещё более уверен в правильности своих прогнозов. Ведь несмотря на казалось бы, успешное продвижение наших войск к Волге, русские войска не разгромлены. В военном деле главное не захват территорий, какими бы важными они не были, а разгром армии противника. До тех пор пока не разгромлена армия противника, ни о какой победе утверждать нельзя.
- Но может быть, это только дело времени,- заметил Курт.
- Поживём, увидим, как говорят русские. Но уже многое настораживает.
- Не понимаю, что вас может настораживать?- задал вопрос Курт.
- Дело в том, что уже сейчас, в ходе казалось бы, успешных действий наших войск, возникли серьёзные разногласия в высшем руководстве армии и фюрером. В результате фюреру пришлось освободить от своих должностей и отправить в отставку таких опытных военных руководителей, как начальник генерального штаба сухопутных войск генерал - полковник Гальдер и командующие группами армий генерал-фельдмаршал фон Бок, и генерал-фельдмаршал фон Лист.
- Ну, я как-то ещё могу понять отставку Гальдера, хотя и это довольно странно. Но, как можно было отказаться от услуг таких испытанных, опытных и заслуженных фельдмаршалов, особенно тогда, когда так успешно развивается наступление на юге России? Откровенно говоря, меня несколько удивили последние выступления Риббентропа и особенно Геринга, в которых они восхваляли полководческие таланты фюрера, в чём у меня лично нет сомнений. Его одного называют инициатором и создателем планов всех крупных кампаний и сражений, с едкими комментариями в адрес уважаемых военных руководителей высшего звена. Но
правильно ли это? - задал вопрос Курт.
- Разумеется, эти выступления не способствуют укреплению единства руководителей армии и государства,- согласился Крол.- Отправлять в отставку лучших наших командующих, в решающий момент битвы на Востоке, только по той причине, что они позволяют себе высказывать свои суждения о планах и о ходе боевых операций, полное безумие. Все эти отстранённые командующие хоть и не были согласны с теми или иными решениями Верховного командования, но всегда безукоризненно выполняли все приказы фюрера. Генерал - фельдмаршала фон Бока, к примеру, которого, кстати сказать, английское радио называет «козлом отпущения», обвинили в том, что он не выполнил приказ фюрера, о повороте танковых дивизий на юг из-под Воронежа, и даже припомнили то, что во-время кампании 1941 года он выступил против плана фюрера атаковать в южном и северном направлениях вместо восточного, и что именно это обстоятельство, якобы, помешало нам одержать победу уже в 1941 году. Да фон Бок выступал против этих решений, но все приказы фюрера были им выполнены точно и в срок. Есть все основания утверждать, что если бы фюрер тогда прислушался к фон Боку, война, возможно, уже была бы закончена в 1941 году нашей победой.
- Любопытно, как эти факты трактуются в мировой печати,-заметил Курт.- Недавно, в одной из Швейцарских газет, была опубликована интересная статья, в которой рассматривались несколько причин отставки Гальдера и фон Бока: различие во-мнениях, относительно проведения будущих операций, противоположные взгляды по такому вопросу, как обращение с военнопленными, и расхождения во-мнениях, по поводу принятых Верховным командованием драконовских мер, по усмирению населения на оккупированных территориях. Сама же газета, однако, считает, что важнейшей причиной всех изменений в военном руководстве Германии, является то обстоятельство, что фюрер, принял на себя командование вооружёнными силами, стремясь сосредоточить всю власть в своих руках, и превратить молодое поколение, как пишет газета, в послушный его воле инструмент, ссылаясь на публичную речь Геринга, в которой он сказал, что членам генерального штаба придётся отныне примириться с ролью послушных клерков. Вам, как офицеру генерального штаба, вероятно, это не совсем приятно слышать, но такова реальность. Неужели офицеры германского генерального штаба согласятся с ролью послушных клерков? - задал интересующий его вопрос Курт.
-Офицеров генерального штаба беспокоит то, что отставка наших лучших командующих происходит тогда, когда нашим войскам способствует успех. Что - же будет тогда, когда придут неудачи или не дай бог поражения. К тому же наши войска в России, на юге, столкнулись с совершенно новой тактикой русских, которые перестали любой ценой удерживать позиции, которых удерживать невозможно или бессмысленно и осуществляют постепенный, и планомерный отход, тем самым сохраняя свои главные силы от уничтожения. Такое успешное в кавычках наступление, без уничтожения главных сил противника никогда не приведёт к победе. К тому же надо учитывать особенности этого театра военных действий, огромные пустынные пространства. Коммуникации наших войск опасно растянулись, возникли огромные трудности со снабжением. Но фюрер, словно не замечает этого. Автоколонны, которые доставляют горючее нашим подвижным соединениям, сами расходуют в пути большую часть груза. Вы будете смеяться, но дело дошло до курьёза, для транспортировки горючего приходится использовать даже караваны верблюдов. В этих условиях нанесение двух главных ударов на Сталинград и Кавказ, вместо того, чтобы сосредоточить все усилия на одном главном, сталинградском направлении, ещё больше ослабляют наши войска.
- Должен признаться, что ваши аргументы очень убедительны,- заметил Курт. - Неужели германскую армию на Волге ожидает катастрофа?
- Боюсь, что это так, в этом убеждены многие военные эксперты,- ответил майор и сделав небольшую паузу, во-время которой нервно закурил сигарету, неожиданно спросил.- Надеюсь, вы внимательно слушали последнюю публичную речь фюрера?
И получив подтверждающий ответ от Курта, продолжил.
- Мне думается, что в этой речи в Спортпаласе от 30 сентября, содержится очень много опасных мыслей, которые сулят большие бедствия германской армии и немецкому народу. К примеру, требование фюрера при всех обстоятельствах удерживать то, что следует удерживать, атаковать обязательно там, где атака необходима при всех обстоятельствах – вот, по словам фюрера, простой план действий на этот год. «Нас никто не сдвинет с этого места», имеется в виду Сталинград. Следование такому простому плану, удерживать любой ценой, захваченных позиций, может привести армию к катастрофе. Не случайно против такого «простого плана» выступил генерал Йодль, который опирался на оценку возможностей противника, проведённую генштабом, и пытался защитить Гальдера. Между ним и фюрером возникли серьёзные разногласия. Как мне рассказывали, во-время разговора с генералом Йодлем, фюрер пришёл в неописуемую ярость и совершенно потерял над собой контроль.
- Значит, у фюрера возникли серьёзные разногласия ещё и с генералом Йодлем. Об этом в газетах ничего не сообщалось. Кстати, а что вы можете сказать о новом начальнике генерального штаба сухопутных войск?- задал вопрос Курт.
- Цейтцлера, несмотря на молодость, хорошо знают в армии. Он пользуется репутацией исключительно волевого человека. Но у Цейтцлера существует серьёзная проблема и она связана с тем, что для успешного выполнения обязанностей начальника генерального штаба сухопутных войск необходимо иметь авторитет в среде командующих группами армий и армий. И Цейтцлер должен будет завоевать авторитет в самые короткие сроки, если хочет быть эффективным начальником генштаба. Кроме того, Цейтцлер в самое ближайшее время столкнётся ещё и с другой практически неразрешимой проблемой, которая связана с фюрером. Фюрер совершенно не заинтересован в самостоятельном руководителе генерального штаба. Ему нужен человек, которому он мог бы доверять и который мог бы всегда в любой ситуации соглашаться с его мыслями. Уверен, что Цейтцлер вряд-ли согласиться с ролью простого исполнителя, и будет с присущей ему энергией и темпераментом резко, и решительно отстаивать свои взгляды.
- В таком случае конфликт Цейтцлера с фюрером неизбежен?- ни сколько задал вопрос, сколько констатировал Курт.
- Скорее всего, да. Если Цейтцлер думает, что ему удастся влиять на фюрера в нужном ему направлении, то он серьёзно заблуждается. Фюрер слушает только самого себя.
- Но это значит, что фюрер, как верховный главнокомандующий вооружёнными силами и главнокомандующий сухопутными войсками, оказывает пагубное воздействие на весь ход боевых действий, что неизбежно рано или поздно приведёт германскую армию на востоке к катастрофе,- Курту надоело «ходить» вокруг да около и он решил рискнуть и серьёзно «прощупать» майора.
Но, кажется, это утверждение Курта нисколько не испугало и не насторожило Крола.
- Увы, это так, - спокойно ответил он. - Если, после краха наступления на Москву, назначение фюрера, на пост главнокомандующего сухопутными силами, было оправдано, то теперь, многие высокопоставленные военные убеждены в том, что фюрер должен освободить ни только пост главнокомандующего сухопутными силами, но и пост верховного главнокомандующего, и больше не вмешиваться в командование армией на востоке, назначив на этот пост человека, пользующегося авторитетом в армии, который мог бы, профессионально руководить боевыми действиями.
- Дорогой друг, неужели вы верите, что фюрер может добровольно отказаться от командования армией? Для него, это было бы равносильно потере власти,- заметил Курт.
- Я понимаю, что вы хотите сказать, - после некоторой паузы ответил майор.- И вы конечно правы, фюрер никогда добровольно не откажется даже от части своей власти. Выход в том, чтобы заставить фюрера сделать это, и если необходимо применив для этого силу.
- Но это государственный переворот,- продолжил Курт, стараясь прояснить взгляды майора до конца.- Найдутся ли в вермахте офицеры-патриоты, способные ради будущего Германии, совершить это?
- Я не могу многого сказать вам дорогой друг, но уверяю вас, в армии достаточно патриотов, которые готовы к самым решительным действиям, в целях спасения нашей Родины и армии от краха и поражения. Но ситуация пока ещё не настолько очевидна, чтобы многие офицеры особенно действующей армии стали осознавать острейшую необходимость отстранения фюрера от власти. Они ещё надеются на то, что в России, несмотря ни на что, удастся добиться военной победы. Но думаю, что после краха плана кампании этого года, необходимость отстранения фюрера, по - крайней мере, от командования армией, станет очевидной для большинства командного состава армии. Между прочим, думаю, что фюрер догадывается о росте оппозиционных настроений в армии. В последнее время он начал увольнять из армии офицеров, которые раньше не скрывали своих антинацистских настроений.
- Если вы окажитесь правы и германскую армию в самое ближайшее время на Волге действительно ожидает катастрофа, то эти офицеры-патриоты, о которых вы говорите, должны торопиться, если они действительно хотят спасти армию,- заметил Курт.
- Я знаю вас уже достаточно и знаю дорогой друг, что могу вам полностью доверять. Но, тем не менее, не могу вам сейчас многого сказать. Не обижайтесь дорогой друг, но все мы должны соблюдать осторожность, от этого зависят жизни и судьбы многих людей.
- Уверяю вас дорогой друг, что вы можете мне доверять полностью. Всё о чём вы посчитаете возможным со мной поделиться, останется, при любых обстоятельствах, между нами. Более того я интересуюсь этим не из праздного любопытства, и готов помогать вам, и тем патриотично настроенным офицерам, о которых вы говорили. Но для того, чтобы оказать какую-либо помощь, я должен, как минимум хотя бы знать с какими проблемами сталкиваются эти патриоты.
-Понимаю, - после небольшой паузы ответил майор.-И всё же пока я не могу вам сказать многого, однако замечу, что есть офицеры, преданные Германии и готовые осуществить решительные действия по насильственному отстранению фюрера от власти. Эти решительные офицеры готовы арестовать Гитлера и принудить его отказаться от власти. И в случае если это не удастся, планируется его физическое уничтожение.
- В какой помощи нуждаются эти решительные офицеры?- задал прямой вопрос Курт.
- Насколько мне известно, они нуждаются более всего в технической помощи.
- В технической помощи, какого рода?
- Дело в том, что эта группа решительных офицеров столкнулась с серьёзной технической проблемой, связанной с тем, что у них отсутствует возможность использования компактного взрывного устройства. Известно, что существует, так называемая пластиковая взрывчатка, которую можно компактно установить и легко замаскировать, скажем, в коробке с сигарами или конфетами.
- Я постараюсь решить эту техническую проблему,- заявил Курт, решив больше не «нажимать» на осторожного майора, и не требовать от него никаких подробностей. Главным сейчас было то, что, наконец, он вышел на группу оппозиционно настроенных офицеров, готовых к решительным действиям.
Пообещав помощь группе патриотов, Курт нисколько не сомневался в том, а сможет ли он вообще оказать такую помощь, даже если его в этом поддержит центр. Он был настолько воодушевлён тем, что ему, наконец, удалось выйти на группу заговорщиков, что сейчас нисколько не задумывался об этом, достаточно легкомысленно решив, что центр, что-нибудь придумает. А в центре, куда он направил своё сообщение, отреагировали мгновенно. Буквально через несколько недель, с помощью курьера, направленного центром, выдававшего себя за гражданина Швеции, в Берлин было доставлено компактное взрывное устройство, мастерски установленное в небольшой коробке с гаванскими сигарами.
Передавая коробку с сигарами и взрывным устройством майору Кролу, Курт долго и тщательно проинструктировал его, каким образом можно им воспользоваться, и привести в действие. Майор не смог скрыть своего удивления, с какой оперативностью Курт смог решить этот сложный технический вопрос.
- Взрывчатка явно английская,- это был не вопрос, а скорее утверждение.- Какая тонкая и безупречная работа, - восхищался майор взрывным устройством, но раскрывать детали того, каким образом оно будет, использовано не стал. Курту пришлось удовлетвориться обещаниями майора, ознакомить его со всеми деталями позднее.
Но наряду с этим «прорывом», связанным с майором Кролом, случилась и серьёзная неприятность. Фрау Штёбе, по неизвестной причине, не явилась на конспиративную встречу назначенную Куртом, хотя он прождал её в парке довольно долгое время. Курт несколько раз звонил к ней домой, но к телефону никто не подходил. Тогда Курт решил позвонить к ней на работу в министерство иностранных дел, там ответили, что Штёбе находится, в длительной командировке и вернётся только через несколько месяцев, попросив назвать себя, и оставить свои координаты. Но Штёбе, как это было заранее условлено, в случае длительной командировки должна была заранее предупредить его, позвонив в отель. А так как это не произошло, то Курт не смог не сделать вывод о том, что вполне возможно, что Штёбе могла быть арестована гестапо. Угрожает ли ему лично подобная опасность? Выдержит ли Штёбе допросов в гестапо? А там умеют развязывать языки, даже у самых опытных и стойких людей. Никакой уверенности он не испытывал, и хотя Штёбе мало что знала о нём, на всякий случай, Курт выехал из отеля, и перебрался на частную квартиру. Таким образом, Курт остался совершенно без связи с центром. Больше Курт уже никогда не встречался с Эльзой Штёбе, которая, как выяснилось уже после войны, была действительно арестована гестапо, несмотря на пытки никого, не выдала, и была казнена в декабре 1942 года.
Но это была ни единственная неприятность. В последние дни его просто стал преследовать некто капитан генерального штаба Штокман, который постоянно старался навязать ему свою дружбу и внимание. Курт, «окрестил» его «занудой», не без оснований подозревая, что тот, возможно, является банальным агентом гестапо. Между прочим, зануда, погрязший в долгах и пьянстве, предложил ему посетить, говоря его словами «одно прекрасное место салон Китти». Курту было прекрасно известно, что представляет собой, этот салон. Как его предупреждали в центре, «салон Китти» был открыт службой безопасности СД в центре Берлина по заданию Гейдриха специально, для дипломатов и просто иностранцев, для сбора нужной информации, где была установлена современная аппаратура, фиксирующая каждое слово, тут - же передающееся в центральное управление гестапо. Что весь персонал салона от уборщицы до официантов являются агентами гестапо. Что в этот салон из многих городов Европы приглашены дамы полусвета и дамы, что называется из «хорошего общества». Появится в этом салоне, означало, оказаться в поле зрения немецкой контрразведки, что по понятным причинам не входило в планы Курта. Зануду, пришлось держать на расстоянии, но тот продолжал преследовать его. И в один из дней капитан Штокман находясь, как всегда под хмельком, появился перед ним с неожиданным предложением. Заявив, что у него накопились большие долги, он предложил купить у него совершенно секретные сведения, пытаясь таким образом поправить своё финансовое положение, которые касались изменений в методике действий разведывательных служб на востоке. Эти сведения были чрезвычайно интересными и хотя это было довольно рискованно, пришлось «отстегнуть» капитану солидную сумму в марках. Между прочим, капитан сообщил о том, что разведывательные органы Германии и прежде всего абвер переходят к новой методике действий против советского союза, к массовой заброске агентов, к усилению диверсионной работы. Всё это усиление деятельности разведывательных органов носило кодовое наименование « операция Цеппелин». Для обеспечения массовой подготовки агентов создавались специальные школы «Цеппелин» под Варшавой, Псковом и Бреславлем, и уже сейчас было запланировано их увеличение. Отделения и вербовочные пункты «Цеппелина» планировалось открыть в каждом лагере советских военнопленных. Несмотря на то, что от зануды были получены столь важные сведения, от его услуг нужно было не просто отказаться, а лучше немедленно избавится от него самого. Доверять такому легкомысленному человеку было невозможно, не зря говорится, что у пьяницы, на уме, то и на языке. От легкомысленного капитана Курт избавился с помощью майора Крола, которого перевели для дальнейшего прохождения службы на Восточный фронт. И больше Курт с ним никогда не встречался.
Для того чтобы восстановить связь с центром, Курту пришлось выехать в Швейцарию, в Берн. Если в Берлине, который постоянно подвергался бомбардировке со стороны советской и союзной авиации, сопутствующими этому разрушениями и пожарами, в Берне всё было уже непривычно мирно и спокойно. Ему была назначена конспиративная встреча в одном из ресторанов города. Представителем центра оказался господин средних лет, с совершенно идеальной для нелегала, незапоминающейся внешностью, которого Курт для себя назвал «идеальным товарищем». Человек из Москвы проинформировал его о новом задании центра, которое должно было быть выполнено безотлагательно. Новое задание центра было связано с тяжёлой обстановкой, которая сложилась на юге советско-германского фронта, где разгорелись ожесточённые бои за Кавказ, шла Сталинградская битва, от исхода которой, во - многом, зависела позиция по отношению к СССР союзников Германии, особенно Японии и Турции. Задание Курта заключалась в том, чтобы выйти на контакт с некоторыми представителями турецкой разведки с целью любой ценой не допустить вступления Турции в войну на стороне Германии. Необходимо было учитывать, что в последнее время активизировалась в турецкой прессе кампания, призывающая немедленно объявить войну СССР, а также наметилась активизация дипломатических усилий Германии по втягиванию в войну с СССР ещё одного своего союзника Турции. Курт не только должен был выйти на контакт с представителями турецкой разведки или официальными представителями турецкого правительства, но и «поделится» с ними совершенно секретной информацией о том, что, несмотря на неудачи советских войск в битве за Кавказ и под Сталинградом, советское командование готовит такие резервы, которые позволят не только разгромить немецкие войска у Сталинграда и отбросить их от Северного Кавказа, но и внести перелом в ход всей войны. Курту в некоторой степени повезло, именно в это время состоялся официальный визит премьер-министра Турции Сараджоглу в Берлин, если это можно назвать везением. Курту, разумеется, не было известно, о чём шли переговоры турецкого премьера с фюрером, хотя в Берлинских газетах сообщалось о том, что Сараджоглу во-время переговоров заявил, что «…как турок, он страстно желает уничтожения России. Русская проблема может быть решена Германией, только если будет убита, по меньшей мере, половина всех живущих в России русских». Что турецкая армия и генеральный штаб усилено, готовятся к нападению на СССР, считая его неизбежным. Курту удалось через одного знакомого турецкого бизнесмена получить приглашение в Турецкое посольство, где была организован официальный приём в честь визита премьера в Берлин. Гитлер на приёме не появился, но был Риббентроп и посол Германии в Турции фон Паппен. Впрочем, то, что говорилось во - время официального приёма официальными лицами не представляло серьёзного интереса, обычная дипломатическая болтовня и шелуха. А вот то, что обсуждалось во - время фуршета и частных разговоров «тет-а-тет» было более важным и интересным, по крайней мере, для выполнения задания центра. Курту удалось познакомиться с военным атташе посольства Турции в Берлине полковником Кемалем, которого обозначил «турецким пашой» и который в частном разговоре в узком кругу лиц заявил, что вступление Турции в войну почти неизбежно. Оно может произойти и произойдёт в тот момент, когда турецкая армия будет располагать достаточным количеством вооружения. Если Турция вступит в войну, то турецкая армия предпримет наступление в направлении Баку. Между прочим, турецкий военный атташе заявил, что, к сожалению, Германская сторона не спешит брать на себя обязательства по обеспечению турецкой армии современным вооружением в необходимом количестве. Курту удалось договориться с «турецким пашой» о встрече в одном из ресторанов за ужином, обещая поделиться с турецким военным разведчиком чрезвычайно важной информацией. Военный атташе турецкого посольства долго не думая клюнул на эту наживку. Во - время ужина Курт ознакомил «турецкого пашу» с той информацией, которую ему поручил передать центр. Но было видно, что военный атташе воспринял эту информацию с недоверием. Для убедительности Курту пришлось рассказать «турецкому паше» о том, каким образом эта информация стала ему известна. Что якобы во - время приёма в английском посольстве в Швейцарии, он Курт совершенно случайно стал свидетелем беседы английского посла с неизвестным ему собеседником. Что якобы во - время этой беседы английский посол заявил о том, что английская сторона располагает сведениями о том, что верховное командование советских войск в настоящее время готовит широкомасштабную наступательную операцию, которая радикально изменит всю неблагоприятную ситуацию на юге России. Турецкий разведчик, кажется, мало поверил в эту правда малоубедительную историю, но Курт ничего лучшего не смог придумать, учитывая дефицит времени, которым он располагал и свои реальные возможности. «Турецкий паша», видимо продолжая сомневаться, в достоверности данной информации, подверг его настоящему допросу, выуживая мелкие детали, пытаясь таким образом «поймать» его на неточностях. На какое-то мгновение показалось, что он попал в кабинет следователя прокуратуры, а не находится в ресторане за столиком, и не ведёт беседу за чашечкой кофе со своим собеседником. Любопытно, что «турецкий паша» поинтересовался и таким вопросом, почему он решил поделиться этой информацией с представителем турецкого посольства, а так же тем, передал ли он эти сведения соответствующим немецким правительственным органам. Курту пришлось не только рассказать о себе, естественно в пределах разработанной легенды, но и заверить любопытного турка, что он уже проинформировал об этой информации некоторых сотрудников немецкого генерального штаба. Что же касается вопроса, почему он решил проинформировать об этом турецкое посольство, то Курт заявил, что он как немец посчитал неправильным, и несправедливым, чтобы эта информация не была доведена до Турции, надёжного союзника Германии. Поверил ему турок или нет, было очень трудно определить, но в любом случае он сделал всё, что мог, в данных обстоятельствах. Впрочем, дальнейшие события подтвердили тот факт, что и эти его усилия не пропали даром.
8-3. Граф Клаус Филипп Мария Шенк фон Штауффенберг родился 15-ноября 1907 года в Еттингене (Бавария) и был третьим сыном графа Альфреда Шенка фон Штауффенберга, происходившего из старинного аристократического рода. Его отец служил до самой ноябрьской революции 1918 года обер-гофмаршалом при дворе вюртембергского короля Вильгельма-11. Его мать графиня Каролина, урождённая графиня Юкскюлль-Гилленбанд, приходилась правнучкой Гнейзенау - прусского генерала, выдающегося германского военного деятеля и военноначальника периода борьбы немецкого народа против наполеоновского господства. Семья жила по большей части в Штутгарте, поскольку граф должен был исполнять обязанности при дворе, где братья Штауффенберг посещали гимназию Эберхарда Людвига, преподавание в которой носило гуманистический характер, известная своим высоким духовным уровнем. Революционные события ноября 1918 года принесли некоторые изменения в положении семьи Штауффенберг. Старый граф стал генеральным уполномоченным свергнутого короля и председателем дворцовой палаты, представляя перед Веймарской республикой интересы бывшей королевской династии. В замке Штауффенбергов царил определённый буржуазно-либеральный дух.
Клаус фон Штауффенберг в гимназии примкнул к юношескому движению «Новые следопыты». Уже тогда его интересовали вопросы становления новой Германии, о задачах государства, о возможной деятельности в нём, о профессиональных желаниях и надеждах. С юности он увлёкся архитектурой и музыкой, играл на виолончели, часто посещал концертные залы и театры. Клаус признавал, что он верующий католик, хотя и не принадлежал к числу прихожан регулярно посещавших церковь, оставляя за собой свободу совести в области религии. В отличие от двух своих старших физически более крепких братьев Клаус, был телосложения скорее хрупкого, артистического, жизнерадостного склада характера. Но, несмотря на это был прекрасным лыжником. В 1926 году он тремя годами позже своих братьев, из-за болезни, сдал выпускные экзамены. И в этом же году поступил на военную службу фанен-юнкером (кандидатом в офицеры) в 17-й кавалерийский полк рейхсвера в Бамберге. Решение стать офицером исходило из убеждения, что в этом качестве он сможет наилучшим образом служить обществу. По его представлению, армия была тем институтом, который служит всей нации. Прослужив год в качестве рядового рекрута, Штауффенберг поступил в пехотное училище в Дрездене, где изучал английский и дополнительно русский языки и в свободное время занимался искусством, и мало напоминал человека, решившего сделать карьеру на военной службе. Он не принадлежал к какой-либо партии или политической организации. В отличие от многих офицеров, Штауффенберг резко отвергал презрительное отношение к Веймарской республике, которой он принёс присягу, как солдат, хотя и не любил Веймарской Германии. Вскоре после обязательного обучения в пехотном училище, Клаус поступил в кавалерийское училище в Ганновере. Не имея большой физической силы, будучи подвержен заболеваниям, благодаря своей воле, он добился хороших оценок по тем предметам, которые требовали больших физических усилий. Так он стал отличным конником. После окончания училища, 1-ноября 1930 года Штауффенберг был произведён в лейтенанты. В 1931 году он окончил офицерские курсы и 1 мая 1933 года получил чин оберлейтенанта. В сентябре 1933 года Клаус женился на баронессе Нине фон Лерхенфельд, происходившей из старинного дворянского рода. Её отец барон Густав фон Лерхенфельд со-времён первой мировой войны находился на дипломатической службе, а мать была русской дворянкой, с которой он познакомился во - время своей деятельности в Литве. По имени бабушки дочь назвали Никой. От брака с нею у Клауса фон Штауффенберга родилось пятеро детей.
Вначале, после прихода к власти в Германии Гитлера, у Клауса фон Штауффенберга, некоторые программные заявления нацистов вызывали симпатию. Он считал справедливым требования равноправия Германии и пересмотра Версальского договора и наделся, что социальная политика гитлеровского правительства даст необходимые результаты. Одобрил он и другие основные идеи национал-социализма, в частности об ответственном руководстве, о борьбе с коррупцией, о стремлении к «новому правопорядку», об усилении центральной государственной власти, а также некоторые и «расовые идеи». В то - же время у Штауффенберга вызывали отвращение некоторые внешние формы проявления нацистского режима, в частности еврейские погромы, после, так называемой «хрустальной ночи» в 1938 году. Но постепенно стало расти разочарование. Штауффенберг стал осознавать, что действительность не совпадает с лозунгами и обещаниями нацистских лидеров.
1-октября 1936 года Штауффенберг был направлен в Военную академию в Берлине, для прохождения курса обучения офицера генерального штаба. В то время он находился под сильным влиянием тогдашнего начальника германского генерального штаба генерала Бека, которого он очень почитал. В академии Штауффенберг написал две работы: «О войсковой кавалерии» и «Отражение высадки вражеских парашютистов в глубоком тылу». Если первая работа не привлекла особого внимания, то вторая работа привлекла внимание военных специалистов и была отмечена премией в 300-марок журналом «Виссен унд вер». По окончании военной академии летом 1938 года Штауффенберг стал начальником отдела службы тыла штаба 1-й лёгкой дивизии генерал-лейтенанта Гёпнера. Осенью 1939 года лёгкие дивизии были преобразованы в танковые дивизии. Вместе с 1-й лёгкой дивизией Штауффенберг принял участие в оккупации Судетской области. В сентябре 1939 года Штауффенберг со своей дивизией, преобразованной в 6-ю танковую дивизию, принял участие в польской кампании. Молниеносная военная победа вермахта в Польше произвела на него большое впечатление. После возвращения из Польши Штауффенберга посетили его дядя граф фон Юкскюлль и заместитель обер-президента Бреславля граф Франц фон дер Шуленбург, которые призвали его примкнуть к оппозиции. Но тогда Штауффенберг отказался сделать это, так как считал, что он как офицер штаба дивизии, не видит возможности решительного вмешательства в ход событий. Во – время наступления во Франции, Штауффенберг был переведён в организационный отдел генерального штаба, который тогда возглавлял генерал Буле и получил отделение « армия мирного времени», и разрабатывал организационные вопросы полевых войск, армии резерва и оккупационных войск, и вносил эти вопросы на рассмотрение командных инстанций. В апреле 1941 года Штауффенберг получил чин майора.
С момента перевода в генеральный штаб Штауффенберг стал вести с Гальдером, которого уважал, как военного специалиста, многочисленные беседы, в ходе которых генерал высказывал критические замечания в отношении Гитлера и его ближайшего окружения. Во – время одной из таких бесед в июне 1941 года, накануне нападения на советский союз, Гальдер и Штауффенберг часами анализировали возможность устранения Гитлера, не нанося при этом чувствительного ущерба армии и безопасности страны. Хотя и отмечали, что настроение широких кругов Германии, особенно после победных кампаний в Польше и Франции, в пользу Гитлера. Поэтому важно правильно выбрать сам момент покушения.
«Он ещё слишком побеждает,- утверждал Штауффенберг,- а значит осуществлять в таких условиях государственный переворот, значит обречь всё дело на неуспех».
Что касается нападения на Россию, то Гальдер считал, что рано или поздно война с большевистской Россией для Германии неизбежна. А сейчас, чуть ли не в первые за всю историю сложилась уникальная ситуация, когда в случае нападения на Россию, Германии не грозит открытие войны на два фронта, по- крайней мере немедленно. У Германии есть время для того, чтобы добиться победы в России, устранив, таким образом, своих крайне опасных, смертельных врагов поодиночке. Это будет не просто война для достижения каких – то политических целей, этого просто недостаточно, это будет война на уничтожение.
- Но у многих военных руководителей возникают серьёзные сомнения в реалистичности плана молниеносного разгрома вооружённых сил русских. Возможно – ли это, да ещё за такой короткий срок? - задал волнующий его вопрос Штауффенберг.
- В настоящее время русская армия серьёзно ослаблена. И в первую очередь это связано с ликвидацией сталинским режимом ряда крупных военных деятелей, в ходе разоблачения, так называемого заговора маршалов. Что это так не может быть никаких сомнений. Это доказано в ходе зимней русско-финской войны. Однако, такое положение не может продолжаться бесконечно. Нам известно, что в настоящее время Сталин, принимает энергичные меры для укрепления своей армии. Поэтому нам нужно спешить, если мы хотим избежать серьёзной, смертельной опасности.
-Но ведь это слишком большой и чудовищный риск,- заметил Штауффенберг.
- Да это большой риск, но фюрер предпочитает рискнуть, чем ждать и наблюдать, как твои смертельные враги на востоке и западе с каждым днём усиливаются. Мы должны разгромить Россию или нас ждёт неминуемая гибель,- ответил Гальдер.
- А если нам не удастся добиться победы в России в ходе молниеносной войны? -задал вопрос Штауффенберг.
-Для нас это был бы худший вариант. В этом случае война перейдёт в затяжную стадию. Русские, используя свои практически неограниченные возможности, будут с каждым днём усиливаться, мы же становится слабее. США и Англия откроют рано или поздно второй фронт боевых действий в Европе. Наше поражение неизбежно.
- Но неужели фюрер этого не понимает?
- Фюрер настолько уверен в успехе, что не желает даже продумать варианты действий, в случае неудачного исхода наступления на Москву, и просто не слышит наших возражений. В случае неудачного исхода плана нападения на Россию, а шансы на успех у нас очень велики, нам останется только одно. Быть готовыми к осуществлению государственного переворота и отстранению фюрера от власти.
В декабре 1941 года, когда Браухич был отстранён со своего поста и Гитлер принял на себя командование сухопутными войсками, Штауффенберг, в разговоре с Гальдером, приветствовал это решение.
- Таким образом, создаётся единство руководства армией и рациональное распределение обязанностей в высшем командовании вооружёнными силами. Во - всяком случае теперь вы, как начальник генерального штаба сухопутных войск, получаете возможность лично докладывать фюреру. Это позволит стабилизировать положение на восточном фронте.
- Увы, дорогой друг, я не разделяю вашего оптимизма в этом вопросе. Фюрер не тот человек, чтобы прислушиваться к трезвым советам. Как офицер генерального штаба вы знаете, что положение армии ухудшается.
- Совершенно верно,- заметил Штауффенберг,- по данным организационного отдела генерального штаба, людские потери сухопутных войск не возмещаются за счёт пополнений.
- Да, да, - продолжил Гальдер,- я уже просто не верю в реалистичность нашего плана кампании 1942 года. Наносить два главных удара на Кавказ и Сталинград в условиях ограниченности наших возможностей, полное безумие. Но этот план был принят по настоянию фюрера, который не желает слушать никаких возражений. Поэтому нам остаётся только одно сделать всё, чтобы отстранить фюрера от власти. Но сделать то необходимо таким образом, чтобы не превратить его в мученика.
Эти беседы с Гальдером, укрепляли стремление Штауффенберга принять активное участие в государственном перевороте, с целью отстранения фюрера от власти. С возмущением воспринял он сообщения о том, как обращается вермахт с населением оккупированных областей России. На совещании в Виннице в Ставке фюрера, в октябре 1942 года, на котором присутствовало около 40 офицеров генерального штаба, он резко осудил германскую восточную политику, выступив против жестокого обращения, и угнетения людей в оккупированных областях России, и охарактеризовал обращение с «восточными рабочими», как «безответственное провоцирование Востока». Что «Германия сеет на востоке такую ненависть, которая когда-нибудь, ещё найдёт своё отмщение, на наших детях». Германская восточная политика « способствует лишь тому, чтобы превратить людские массы на Востоке в наших врагов». Штауффенберг, считал положение скандальным, что среди руководящих лиц не находится никакого, кто однажды открыто сказал бы фюреру об этом. Используя хорошее обращение с населением оккупированных восточных областей можно сделать это население союзниками Германии в антисоветской борьбе.
Во - второй половине 1942 года он всё больше приходил к идее активного выступления, с целью устранения фюрера от власти. Это решение было принято под влиянием сведений о творящихся преступлениях в отношении гражданского населения и советских военнопленных, сообщения о тяжёлых и невосполнимых потерях на Восточном фронте, всё более частое вмешательство Гитлера, в ход военных действий, те оскорбления, которым тот подвергал генералов и высших офицеров. К этому добавилось приостановка германо-итальянского наступления у Эль-Аламейна в Северной Африке. К тому же, к тому времени стало очевидным, что наступление немецких войск в районе Сталинграда и на Кавказе ввиду упорного сопротивления советских войск не может быть успешным. Штауффенберг решил установить, что думают командующие армиями и группами армий, действующих на Восточном фронте об устранении Гитлера от власти, так как ему тогда представлялось, что Гитлер должен быть отстранён от власти путём акции, предпринятой по-крайней мере большинством высших военноначальников, особенно командующими групп армий. В беседе с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном, Клаус изложил свои аргументы о необходимости отстранения Гитлера от власти. Манштейн согласился с этими аргументами, однако заметил:
- Я вполне осознаю военные ошибки Гитлера, и что изменение военного руководства является желательным. Мне представляется целесообразным назначение сознающего свою ответственность начальника генерального штаба вермахта, который должен был бы взять на себя фактическое военное руководство или по меньшей мере учреждение поста главнокомандующего германскими войсками на Востоке. Я готов попытаться добиться от Гитлера такого изменения.
Между прочим, Манштейн посоветовал Штауффенбергу:
- Вам необходимо вырваться из безрадостной атмосферы ставки фюрера, она влияет на вас, и добиться перевода в один из фронтовых штабов.
В конце беседы, чтобы окончательно прояснить свою позицию, Манштейн заметил:
- Я придерживаюсь такой точки зрения, что свержение Гитлера привело бы к краху Восточного фронта.
В то же время из этой беседы с Манштейном, Клаусу стало ясно, что тот не готов пойти на совместные действия по устранению Гитлера от власти, а от идеи побуждать Гитлера, на какие-то изменения, он давно отказался.
Беседы с другими командующими групп армий и армиями, действующими на восточном фронте, дали такой же результат. Все они вполне понимали необходимость отстранения фюрера от руководства действующей армией, но никто из них не хотел принимать активного участия в государственном перевороте. И даже Гальдер, к тому времени уже находящийся в отставке, также отказался принимать участие в заговоре, считая, что от него теперь не будет никакой пользы заговорщикам. Эти беседы привели к тому, что Штауффенберг полностью разочаровался в генералитете, уклоняющегося, как он считал, от ответственности. В то же время он не скупился на резкие слова в их адрес: «бюргеры», «охотники за тёплыми местами», «подхалимы в генеральском чине».
8-4. В один из дней января 1942 ода Шелленберга вызвал Гейдрих, для обсуждения вопроса о взаимодействии его службы с другими государственными учреждениями, в частности с министерством иностранных дел.
- Я знаю, что у вас установились хорошие отношения с заместителем министра иностранных дел Лютером. Эти отношения надо поддерживать, так как через этого человека вернее обеспечить связь с Риббентропом. Лютер, больше ловкий, чем умный человек, пользующийся безраздельным доверием Риббентропа, и именно ему тот доверил реорганизацию министерства иностранных дел. Но имейте в виду, что Лютер резко настроен против СС. Нам известно, что именно он постоянно возбуждает подозрения Риббентропа относительно нашей организации. Возможно, - при этих словах Гейдрих негромко хмыкнул,- он опасается, что нам про него слишком многое известно. В своё время, будучи советником муниципалитета в Целендорфе, Лютер был замешан в скандальном деле, связанным с растратой денег. Но дело, в части касающейся его фигуры, было замято, с помощью Риббентропа и Гиммлера.
Подумав немного, Гейдрих добавил:
- Должен предупредить, что вести дела с Лютером вам будет трудно. Будьте осторожны, он сможет обратить ваши же слова против вас. Поддерживайте со-мной постоянный контакт, чтобы я мог вам помочь. В любом случае, он, вероятно, попытается повернуть вас против меня. Поскольку вы любите действовать независимо, я не хотел бы, чтобы вы попали в одну из ловушек Лютера.
Шелленберг, вооружённый предостережениями Гейдриха, поддерживал контакт с Лютером по ряду вопросов, связанных с работой контрразведывательного управления, связанной с деятельностью атташе по вопросам полиции или с деятельностью СС за границей. Он подробно записывал содержание каждой беседы с Лютером и докладывал Гейдриху, от которого они уже поступали к Гиммлеру. Постепенно Шелленбергу удалось войти в доверие к Лютеру и даже защитить его от Гейдриха и Гиммлера. А тот поддерживал некоторые предложения Шелленберга и толково доложил о них Риббентропу, который в результате подписал и одобрил соглашение между министерством иностранных дел и секретной службой. Но сотрудничество по большому счёту не сложилось и объяснялось это в первую очередь отрицательными сторонами характера самого Риббентропа, директивы которого были совершенно неприемлемы, а поведение невыносимо. Чтобы доказать Риббентропу насколько неправильны его представления о секретной службе, Шелленберг ознакомил Лютера, Гейдриха и Гиммлера с подготовленными им донесениями о польском эмигрантском правительстве в Лондоне, из которых семьдесят процентов были фальшивыми. Эти фальшивки Шелленберг через свою заграничную агентуру передал в руки разведки министерства иностранных дел. Риббентроп, получив эти донесения, тут - же представил их Гитлеру, который имел с ним откровенный разговор. Риббентроп ничего не рассказал о результатах этой беседы, однако потом жаловался Гиммлеру на трудности, с которыми сопряжено руководство секретной службой и решил лично заслушать доклад Шелленберга.
Кабинет Риббентропа помешался в боковом крыле бывшего дворца президента, хотя само министерство иностранных дел оставалось на Вильгельмштрассе. В помещении с большими окнами стоял огромный письменный стол, вокруг обилие мягких ковров, ценных гобеленов и резных стульев, обитых шёлком. Риббентроп встретил Шелленберга стоя за столом, скрестив руки на груди. Речь его была медленной, отчётливой. Произнеся несколько приветственных слов, он вышел из-за стола, и торжественно протянув руку, сказал:
- Прошу садиться,- затем усевшись за стол напротив Шелленберга продолжил.- Пожалуйста, приступайте. Я уже ознакомился с вопросом, который вы прибыли обсудить.
В течение первого получаса выражение лица Риббентропа не менялось. Он слушал Шелленберга очень внимательно, но когда тот перешёл к вопросу организации связи с другими министерствами, то неожиданно перебил его вопросом:
- Неужели вы собираетесь создать секретные службы и в других учреждениях?
Поняв, что Риббентроп ничего не понял из его доклада , Шелленберг начал с самого начала медленно разъяснять, что без этих контактов нельзя обойтись и что если он обдумает этот вопрос, то ему станет ясно, какую выгоду от таких мероприятий получит министерство иностранных дел, и он лично, так как, если даже не затрагивать вопрос о руководящей роли в этом деле и контроле, одно лишь наличие контактов с различными правительственными учреждениями позволит охватить такой круг вопросов, которые имеют первостепенное значение для министерства иностранных дел. Если секретная служба смогла бы работать в тесном взаимодействии с министерством иностранных дел, это было бы выгодно для обеих сторон, так как их объединял бы своей властью сам рейхсфюрер СС и Шелленбергу не было бы необходимости каждый раз консультироваться с ним, Риббентропом о всех мелких деталях. Для того, чтобы рассеять подозрения Риббентропа о том, что это лишь манёвр СС с целью проникнуть в руководство министерства иностранных дел, Шелленберг предложил, чтобы тот кто получит назначение на пост начальника секретной службы, был бы зачислен в штат министерства иностранных дел.
Но лицо Риббентропа выражало крайнее недоумение. Он по-прежнему ничего не понимал, и чем дальше, тем больше. Шелленбергу ничего не оставалось, как рассказать о том случае, когда ему намеренно направлялись дезинформационные материалы. Шелленберг напомнил Риббентропу о его беседе с фюрером, недвусмысленно заявив, что секретная служба стала настолько сильной, что он уже больше не может позволить себе нападать на неё. И если он не за неё, то, следовательно, против неё.
Риббентроп растерялся и разнервничался. Тут же заявив, что не намерен терпеть оскорблений в свой адрес, что он всегда пытается создать атмосферу делового сотрудничества, но теперь вынужден признать, что СД отказывается считать министерство иностранных дел самостоятельным государственным учреждением.
Шелленберг понял, что вёл себя неправильно, что следовало бы начать не с изложения своих взглядов, а дать министру высказаться первому. Шелленберг попытался исправить положение и принёс Риббентропу официальные извинения, добавив, что, по его мнению, эта беседа пошла в таком направлении, которое может привести лишь к непониманию, и что он может изложить свой план в письменной форме, если он решит, что в этом есть смысл.
Риббентроп ответил с презрительной миной на лице:
- Благодарю, обойдусь и без этого.
Шелленберг заметил, что ему было бы интересно услышать его мнение по поводу организации и методов работы секретной службы.
По мнению Риббентропа, за границей следовало работать не более десяти-двадцати специально подобранным агентам. Они должны были располагать значительными суммами денег и отбирать информацию исключительно по собственному разумению. Регулярной информации этой двадцатки хватило бы с лихвой. Что лично к Шелленбергу испытывает величайшее доверие и когда дело касается его лично, готов сделать всё, что в его власти, лишь бы способствовать его закреплению на нынешнем посту. Что в любое время готов взять его в министерство иностранных дел, где Шелленберг мог бы приняться за организацию малой секретной службы в таком варианте, в каком представлял её он сам.
Шелленбергу пришлось ещё раз объяснить, что симпатии и антипатии тут ни при чём, что дело не в нём и что он не может согласиться с его идеями. Что, по его мнению, детализация как раз имеет наиболее существенное значение для секретной службы и только научно обоснованное и методическое изучение поступившего материала даёт возможность определять главное в политике, которого следует придерживаться. Обеспечить это главное на основе случайно поступившей информации всего десяти-двадцати агентов, какими бы способными они не были, невозможно.
Заметив, что на лице Риббентропа появилось выражение крайней усталости, Шелленберг решил прекратить разговор. Потом анализируя всё сказанное Риббентропом, Шелленберга, в первую очередь, поразили его тщеславие и узость кругозора. Приходилось только удивляться, чем руководствовался фюрер, когда счёл возможным заявить, что Риббентроп, величайший руководитель внешней политики Германии со-времён Бисмарка.
В марте 1942 года в Берлине находился один из лидеров индийского националистического движения С. Чандра-Бозе. На Гиммлера, произвело впечатление, как мастерски Бозе использовал современные средства пропаганды, и поэтому он предложил Шелленбергу рассмотреть вопрос о сотрудничестве с Бозе, так как до этого дальневосточный отдел 6-го управления получил информацию об Индии, в основном от Сиди-Кхана, руководителя фракции в индийском освободительном движении, который был непримиримым политическим противником Бозе. Гиммлер организовал аудиенцию для Бозе у Гитлера. Во - время беседы с фюрером Бозе предложил создать индийский легион в составе германской армии. Гитлер, в принципе дав согласие на формирование такого легиона, заявил, что в данный момент его не особенно интересует Индия и что он предпочёл бы Японии следить за ней и в политическом, и в стратегическом отношении. И только в том случае если удача будет ему сопутствовать и впредь, если будут, завоёваны Южная Россия и Кавказ, и немецкие танки, достигнут Ирана, тогда и только тогда он будет готов совещаться с Бозе о будущем Индии. Этим заявлением Гитлера Бозе был уязвлён. Как удалось выяснить позднее Шелленбергу, Бозе в своё время учился в Москве и связан с Коминтерном (то есть с советской разведкой). Таким образом, было принято решение «сплавить» Бозе японцам.
Янке посоветовал Шелленбергу отказаться от засылки разведчиков через фронт и ведения войсковой разведки, предоставив это дело военной разведке, и вместо этого перейти к засылке агентов, как можно дальше в тыл к русским, где имеется возможность получить гораздо более ценные данные. Шелленберг в принципе соглашаясь с этим предложением, ответил, что для этого потребовалось бы большое количество скоростных транспортных самолётов с большой дальностью полёта, чтобы сбрасывать агентов с парашютом или высаживать в необитаемых районах, что при том малом количестве самолётов, которые в настоящее время выделяет ВВС, это было бы крайне затруднено. Шелленберг с Янке, также обсудили взаимодействия между Японией и Россией. Янке удалось выяснить, что японцы намерены добиться заключения компромиссного мира между Германией и СССР. Японский кабинет получил от своей разведки подробные, совершенно сенсационные данные о действительной мощи русского военного потенциала. Что русские скоро будут достаточно сильными не только для того, чтобы задержать немецкое наступление, но и для того, чтобы отбросить немецкие войска по всему фронту. К наступлению зимы 42-43 годов русская промышленность должна быть в основном переведена на производство вооружения. Следовало ожидать развёртывания в более значительных масштабах партизанской войны, что сковало бы значительное количество немецких войск и серьёзно нарушило бы работу коммуникаций. Японцы опасались, что Германия израсходует всю свою военную мощь на ведение кампании, которая не даст успеха. Компромиссный мир со Сталиным всё ещё остаётся реальной возможностью. Японские лидеры сочли нужным обратиться к Германии и СССР по данному вопросу. По мнению Янке, главным противником компромисса должен стать Риббентроп, который вследствие своего недостаточно широкого кругозора был не в состоянии реально оценивать обстановку. Гиммлер слишком подчиняется Гитлеру и не способен действовать самостоятельно, в его голове каша. Геринг больше не пользуется авторитетом, его звезда закатилась после провала авиационного наступления на Англию. С той поры он, по - видимому, вообще потерял всякий интерес к военным делам. Одни приписывают это тому, что он всё чаще прибегает к морфию, другие его губительному увлечению роскошной жизнью. По мнению Янке, в 1942 году, единственным человеком, который мог быть заинтересован в компромиссном мире, был Гейдрих, один из наиболее способных руководителей Борман – является тёмной лошадкой, с которым опасно иметь дело.
Гейдрих положительно отнёсся к предложению японцев и умело преподнёс материал о возможности переговоров Гитлеру, что, однако, не принесло результата, так как фюрер ещё надеялся на успешное завершение наступления в ходе летней кампании 1942 года. В апреле 1942 года Риббентроп информировал Гитлера о попытке японцев установить контакт по вопросу о заключении сепаратного мира между Германией и СССР. Но японцам был дан официальный отказ. Янке стал настаивать, чтобы Шелленберг заручился поддержкой Гиммлера и через него попытался воздействовать на фюрера. Если Гитлер действительно великий государственный деятель, он должен понять, насколько важно заключить почётный мир с Россией, ему следовало внушить, что это не повлечёт за собой потери престижа. В июне 1942 года японцы предприняли новую попытку. На этот раз это были представители японского генерального штаба. Но они действовали независимо от своего правительства. Риббентроп заподозрил это и проинформировал японского посла. В результате возникли разногласия между японским генштабом и японским правительством. В японском генералитете это восприняли, как отказ от ведения переговоров. В это время со-стороны китайской секретной службы, из окружения генералиссимуса Чан-Кайши, поступило предложение к Германии о посредничестве в заключении компромиссного мира между Японией и Китаем. Таким образом, возникла интересная ситуация, с одной стороны Япония пыталась выступить в роли миротворца между Россией и Германией, с другой стороны китайцы пытались убедить Германию выступить в роли миротворца между Китаем и Японией. Шелленберг, внимательно изучив данное предложение, пришёл к выводу, что отклонение японского предложения о посредничестве затруднит возможность осуществления китайского предложения. Шелленберг, разработал подробный меморандум, доложенный Гейдрихом Гиммлеру, которые две недели думали о том, как лучше подать материал Гитлеру. В результате Гиммлер сам доложил материал Гитлеру, который внимательно отнёсся к обоим вопросам, хотя первая его реакция на японское предложение была негодующей. C большим интересом он отнёсся к предложению китайцев. Он подчеркнул, что всё будет зависеть от практических предложений и от детальной формулировки условий. Гитлер, через Гиммлера, поручил Шелленбергу подготовить доклад о том, какая часть японского военного потенциала скована в Китае, а также разрешил Гиммлеру заниматься китайским предложением в качестве самостоятельного вопроса. Но через восемь дней Гитлер изменил своё решение. По его указанию, следовало рассматривать предложение китайцев и японцев, как две стороны одной и той же проблемы. В то же время по этим вопросам следовало поддерживать контакт с Риббентропом. Но в сентябре 1942 года японцы заявили, что этот вопрос их больше не интересует.
Весной 1942 года Гейдрих проводил совещание в Праге, на котором присутствовал Шелленберг. После совещания вечер они провели за обсуждением проблем волновавших Гейдриха. К удивлению Шелленберга, он подверг резкой критике решение Гитлера стать главнокомандующим германской армией. Гейдрих не сомневался в способностях Гитлера - военноначальника, но опасался, что он не сумеет справиться с дополнительными обязанностями. Гейдрих ругал генералов из верховного командования. Они умеют только поддакивать Гитлеру и, по нерешительности или глупости, избегали докладывать ему о трудностях, о которых вспоминали только после ухода из кабинета фюрера. Особое возмущение Гейдриха вызывало плохое снабжение армии, что за каждые сто замёрзших насмерть немецких солдат надо расстреливать по одному человеку из квартирмейстерского управления, начиная с самого высокого начальства. Посылать войска навстречу русской зиме в летнем обмундировании было преступлением. Генерал-фельдмаршалу фон Браухичу уготована роль козла отпущения. Несомненно, в потерях есть доля и его вины, но те, кто был непосредственно виновен, по - прежнему, остались в своих уютных кабинетах. Они хоть и несколько отрезвели, но всё же по-прежнему важничают, ослепляя окружающих блеском своих золотых галунов. Гитлер всё больше полагается на Гиммлера, который является хорошим тактиком и знает, как использовать влияние, которое он имеет в данное время на Гитлера.
- Если бы только фюрер позволил мне давать ему советы, -заметил он.
Затем Гейдрих коснулся проблем с Францией и Бельгией. Он решил добиться расширения своих полномочий путём назначения верховных руководителей СС и полиции для этих стран, поскольку теперь у него нет оппозиции в вермахте. Шелленберг возразил, что для этого трудно подобрать людей, обладающих необходимыми качествами. Гейдрих рассеяно согласился, а затем неожиданно заявил.
- На этом настаивает Гиммлер, и в данный момент я обязан пойти ему навстречу. Сейчас между нами довольно напряжённые отношения.
Дело в том, что Гитлер всё больше стал совещаться с Гейдрихом, его политика в протекторате дала хорошие результаты, и Гитлер был удовлетворён его планами и действиями. Гейдриха беспокоила зависть и враждебность со стороны Бормана и Гиммлера, он боялся, что они прибегнут к интригам. Во - время одной из последних бесед Гитлер предложил ему доложить об экономических проблемах протектората. Явившись с докладом, Гейдрих довольно долго ждал у бункера Гитлера, когда тот внезапно вышел в сопровождении Бормана. Гейдрих приветствовал фюрера в соответствии с уставом и попросил о приёме. Гитлер взглянул на него с неудовольствием. Уверенно и непринуждённо Борман взял фюрера за руку и увёл обратно в бункер. Гейдрих подождал ещё, но Гитлер так и не появился. На следующий день Борман сказал Гейдриху, что Гитлера больше не интересует доклад. Хотя тон Бормана был самым дружественным, Гейдрих почувствовал, как от него исходит ненависть. Было очевидно, что неприязнь, проявленная Гитлером, основана на клевете Бормана и Гиммлера. Гейдрих явно испытывал чувство страха. Казалось, как отметил для себя Шелленберг, его гнетёт дурное предчувствие.
В мае 1942 года на Гейдриха было совершено покушение, в результате которого он скончался. Гиммлер приказал Шелленбергу, Мюллеру и Небе (начальник 5-го управления) немедленно вылететь в Прагу, для расследования. Гиммлер считал, что покушение является делом рук английской разведки. Мюллер допускал, что такая версия правдоподобна. Гестапо удалось загнать 120-членов чешского движения сопротивления в маленький костёл в Праге, где они были окружены. На следующий день церковь была взята штурмом. Ни один чешский боец не сдался немцам живым. Тайну убийства Гейдриха раскрыть так и не удалось. Во - время похорон Гейдриха, и траурного богослужения в имперской канцелярии с речами выступили Гитлер и Гиммлер, которые говорили о «человеке с железным сердцем». Когда гроб опустили в землю, Шелленберг заметил и немало удивился, увидев, что адмирал Канарис плачет, сдавленным голосом он произнёс:
- Всё же он был великим человеком. В его лице я потерял друга.
Во - время одного из совещаний, Гиммлер дал понять, что Гитлер недоволен результатами добывания разведывательной информации о положении в России и решительно настаивает на приведении внешнеполитической разведки в соответствие с требованиями войны. Шелленбергу пришлось оправдываться. Он ссылался на ошибки, допущенные его предшественниками на посту руководителя спецслужбы, на образовавшиеся ещё в прошлые годы узкие места в организации и формировании личного состава внешнеполитической разведки.
- Для успешной работы в России, - говорил Шелленберг, - прежде всего, необходима разветвлённая агентурная сеть, нужны надёжные каналы связи, которых в настоящее время крайне недостаточно, поэтому всё, что мы сейчас имеем это всего лишь разрозненные сведения.
Для исправления положения Шелленберг предложил комплекс мер. Главным было требование пополнить аппарат разведслужбы специалистами различных областей знаний, с хорошим знанием иностранных языков. Расширение штатов заграничных резидентур СД во - многих странах. Оснащение разведывательной службы современной техникой, радиосвязью, оружием и самолётами. Кроме того, Шелленберг предложил перейти к новым методам шпионажа. Совместно со Скорцени они разработали операцию «Цеппелин», суть которой сводилась к переходу против СССР к тотальным методам шпионажа, массовой заброске агентов, учитывая, что требования к добываемым разведывательным данным возросли, так как Россию можно победить только Россией. От разведки нужны были данные о мобилизации и развёртывании стратегических резервов вооружённых сил СССР, их моральном состоянии, уровне дисциплины и выучки. Требовалось не только выяснить данные о состоянии обороны советских войск на направлении главного удара, но и возможности экономики обеспечить неотложные нужды войск, в условиях перемещения промышленных предприятий на восток страны. Гиммлер, одобрил все предложения Шелленберга, заметив, что « русские смертельный враг, но мы должны разгромить их, пока не появились новые враги».
К операции «Цеппелин» подключались все разведывательные органы Германии и в первую очередь абвер, которые путём массовой заброски агентов, должен был развернуть активную диверсионную деятельность в промышленности и на коммуникациях противника. Руководство разведывательной деятельностью против России было возложено на три отдела. В обязанности первого отдела входили сбор и сопоставление информации, добытой агентами, постоянно проживавшими за рубежом. Для развёртывания этой работы во - всех столицах стран Европы были созданы разведывательные центры. Через один из таких центров удалось войти в непосредственный контакт, с двумя офицерами из штаба маршала Рокоссовского. Позднее, когда в подчинение Шелленберга перешло ведомство военный разведки адмирала Канариса, прибавился ещё один центр. Его штат насчитывал только два человека. Его сеть охватывала несколько стран и имела разведывательную агентуру во-всех слоях общества. Этот центр получал наиболее точную информацию от источников, работающих в высших эшелонах русской армии. Второй отдел управления ведал операцией «Цеппелин». Основной задачей была массовая выброска групп завербованных русских военнопленных на парашютах в глубокий тыл советского союза, а также проникновения в ряды русских партизанских отрядов. Гитлер хотел получить исчерпывающую информацию о русских партизанских соединениях, их организации, подчинении и задачах. Шелленберг разработал некоторые теоретические положения о партизанской войне. В частности он сделал вывод о том, что Сталин и другие русские лидеры, используя партизанские части, систематически развивают ту форму войны, основой которой является ожесточённость, свойственная обеим воюющим сторонам. Русские воспользовались жестокостью, с которой немцы вели войну, в качестве идеологической основы действий партизан. Гиммлер и Гейдрих не верили, что у русских вождей было достаточно времени или способностей для разработки подобных сложных идей. Шелленберг предложил для русских военнопленных, перешедших на немецкую сторону, разного рода предателей, украинских националистов, троцкистов, ненавидящих сталинский режим, найти такой идеал, за который они были бы готовы пожертвовать жизнью. Очевидной приманкой могла стать надежда на возможность получения автономии. Однако никого это не заинтересовало. От дискуссии с Гейдрихом по этим вопросам, Шелленберг отказался с самого начала. Ход его мыслей стал ясен, когда он однажды заявил:
- Смотрите, как бы Сталин не наградил вас медалью.
Гиммлер к концу 1942 года стал относиться к этим вопросам более благожелательно. Шелленберг подготовил письменное донесение для доклада Гитлеру о возможном варианте действий русских, о возможном, неожиданном русском наступлении к концу 1942 года. Но фюрер, ознакомившись с донесением, назвал его сплошной чепухой. Тем не менее, планировалось нанесение сильных ударов по русским промышленным объектам. С этой целью предусматривалось использовать самолёты-снаряды «ФАУ-1». Но все эти планы остались на бумаге из-за неподготовленности ВВС. Удалось провести только ряд мелких воздушных налётов, которые ни в малейшей степени не отразились на боеспособности русских армий. Планировалось также произвести выброску батальонов специально обученных русских под командованием прибалтийских немцев-эсесовцев вблизи крупнейших и наиболее удалённых русских трудовых лагерей. Эти батальоны должны были разгромить охрану, освободить заключённых и помочь им добраться до обжитых районов. Эта операция привела бы не только к потере рабочей силы для России, но оказало бы и значительное пропагандистское воздействие на население. Но и на этот раз подвели ВВС. Было заключено секретное соглашение с генералом Власовым, согласно которому им предоставлялось право создать свою секретную службу в СССР, при условии делится информацией. Но Гитлер и Гиммлер упорно отказывались признать Власова и использовать его войска (они согласились изменить свою позицию только в самом конце войны), считая его недостаточно надёжным. Третий отдел управления руководил работой «института в Ванзее», в пригороде Берлина, который проделал большую работу по сбору информации о грунтовых и железных дорогах России, об экономических и политических основах советского режима и о задачах, и составе Политбюро компартии советского союза. В 1942 году этот институт впервые смог доказать недостоверность статистического и научного материала, публикуемого в СССР.
После убийства Гейдриха в мае 1942 года, Гиммлер взял на себя координацию мероприятий по проведению операции «Красная капелла». Вскоре у него с Мюллером возникли серьёзные разногласия. Отношения обострились до того, что иногда Гиммлер, когда Мюллер и Шелленберг докладывали по данному вопросу, выпроваживал Мюллера из кабинета. Мюллер, когда Гиммлер вызывал его и Шелленберга для доклада по данному вопросу, просил последнего выступить вместо него в роли докладчика. Однажды с ироничной улыбкой Мюллер заявил Шелленбергу:
- Очевидно, ваше лицо нравится ему больше, чем моё баварское рыло.
Шелленберг ответил, что поскольку из всех достижений по данному вопросу на его долю приходится только около 30%, Мюллер мог бы докладывать и сам.
- Нет, - заявил он.- Вас встретят с почётом, а меня могут и выгнать.
Гиммлер зачитал первые параграфы доклада, который должен был пойти Гитлеру и сходу начал критиковать его. Он сказал, что доклад составлен пристрастно, что в нём неверно отражены достижения разведки вермахта (Канарис) и радиослужбы военной контрразведки.
- Кто несёт ответственность за доклад, вы или Мюллер?- спросил он со зловещей усмешкой.
- Мюллер,- ответил Шелленберг.
- Весьма характерно для него,- сказал Гиммлер,- стремится преуменьшить достижения других, чтобы выставить себя в наиболее благоприятном свете. Крайне недостойное поведение. Можете ему передать, что я так и сказал.
Дело обернулось ещё хуже, когда Гиммлер вызвал Канариса и начал его расспрашивать о подробностях сотрудничества СД с абвером и военной службой радиоперехвата в этом деле. Становилось всё более ясно, что Мюллер допустил некоторое искажение истины в свою пользу.
Гиммлер заявил Шелленбергу:
- Я разрешаю вам дословно передать от моего имени выговор Мюллеру.
Доклад, предоставленный фюреру, расстроил его настолько, что он не захотел ни с кем говорить. Фактически в каждом министерстве рейха, среди лиц, занимавших ответственные посты, имелись агенты русской секретной службы. Были арестованы: полковник инженерной службы Беккер, игравший решающую роль в совершенствовании лётно-технических характеристик истребителей, и бомбардировщиков, был коммунистом и поставлял информацию советской разведке. А также пять человек, занимавших высокие должности в главном штабе люфтваффе, в числе которых полковник генерального штаба Шульце-Бойзен. Советник Харнак, занимавший высокий пост в министерстве экономики, где в его ведении находилось планирование и распределение сырья. Русские, таким образом, были лучше осведомлены о положении с сырьём, чем начальник отдела военного министерства. Первый секретарь министерства иностранных дел советник фон Шелиа.
Данные, полученные летом 1942 года в ходе бесед, которые имел Шелленберг с руководителями различных государственных учреждений, учёными, сведения, полученные по секретным каналам, рождали у него чувство неуверенности. Наибольшее беспокойство вызывали военный потенциал США, который ещё не был полностью задействован и растущая с каждым месяцем мощь Красной Армии, которую высшие руководители вермахта всё ещё продолжали недооценивать. Шелленберг вынужден был прийти к заключению, что идею «тотальной победы» реализовать уже невозможно. В связи с этим перед ним встал вопрос о том, как довести до сведения руководства неприятные факты, которые не хотели сделать и шага от признания фактов до неизбежного вывода о том, что возможность окончательной победы исключена. Шелленберг пришёл к выводу, что пока рейх будет в состоянии сражаться, он будет в состоянии торговаться. И что ещё есть время, чтобы достичь компромисса с противниками Германии и что лучше потерять 50-процентов, чем рисковать всем. И этому благоприятствовал тот факт, что в 1942 году СССР не удалось добиться единства со своими союзниками. Пока западные союзники воздержались от вторжения в Европу и открытия второго фронта, имелся реальный шанс завязать переговоры о заключении сепаратного мира. Германия ещё обладая превосходящей мощью, обеспечивала себе выгодное положение для переговоров с обеими сторонами. Поэтому было важно установить контакт с Россией, одновременно с началом переговоров с Западом. Но рассматривать возможность переговоров было бессмысленно, пока не удастся убедить руководство в необходимости этих переговоров. Шелленбергу хорошо была известна позиция Гитлера и Риббентропа, который, являлся главным противником переговоров. К сожалению, он пользовался таким доверием Гитлера, что было совершенно невозможно подорвать его положение. Геринг к тому времени уже находился в опале. Оставался только один человек, обладавший достаточной властью и авторитетом - Гиммлер. Исходя из этих соображений, Шелленберг решил при первой возможности использовать те преимущества, которые он имел, право беспрепятственного доступа к Гиммлеру, чтобы выдвинуть предложение о переговорах.
В начале августа 1942 года Гиммлер вызвал Шелленберга для доклада в Житомир, неподалёку от Ставки фюрера в Виннице. Штаб Гиммлера располагался в здании бывшего офицерского училища. Почти до самого конца войны Гиммлер настаивал на том, чтобы его гости на приёмах носили брюки на выпуск, белые рубашки и ботинки, а не сапоги. Сначала Гиммлер и Шелленберг за столом беседовали о мелочах: на научные темы по поиску мифической цивилизации, так называемой «Атлантиды», об экспедиции на Тибет, об Индии и индийской философии, об охоте на ведьм в средние века в Германии. Он сказал, что то был случай бессмысленного уничтожения чистокровных представителей германской расы. Затем он принялся ругать католическую церковь и Кальвина. Затрагивались и другие темы. Только на следующее утро Гиммлер решил заслушать доклад Шелленберга, о переговорах, о компромиссном мире между Китаем и Японией. И когда доклад уже подходил к концу Шелленберг решил, что настало самое благоприятное время для того, чтобы перейти к рассмотрению вопроса, который более всего его волновал. С разрешения Гиммлера он начал издалека, в конце концов, задав ему неожиданный вопрос, в каком ящике письменного стола тот хранит альтернативный проект окончания этой войны. С минуту царило молчание. Постепенно Гиммлер пришёл в себя и заговорил сначала тихо, а затем всё более громко, так что в конце он уже почти кричал:
- Да вы что, с ума сошли? Вы просто заработались. Хотите получить сразу пятидневный отпуск? У вас же нервы развинтились. Как вы вообще смеете говорить со мной подобным тоном?
Шелленберг сохранил полное самообладание и терпеливо ждал, пока Гиммлер не успокоится, а затем равнодушно заявил:
- Господин рейхсфюрер, я рассчитывал на подобную реакцию. Честно говоря, я думал, что она будет ещё более резкой. Однако прошу вас учесть, что даже такой великий человек, как Бисмарк, в расцвете своего могущества на всякий случай всегда помнил о возможности альтернативного решения, которое можно реализовать лишь при условии свободы действий. Сегодня Германия в зените своего могущества. Сегодня мы ещё можем торговаться. Мы обладаем такой мощью, что наши противники будут искать компромисса с нами.
Шелленберг широкими мазками обрисовал соотношение сил в мире так, как это ему представлялось. Гиммлер заметно успокоился и даже стал то и дело одобрительно кивать. Шелленберг закончил тем же вопросом, с какого начал.
Гиммлер резко встал и начал ходить взад и вперёд по кабинету. Наконец он остановился и сказал:
- Пока этот идиот Риббентроп, продолжает давать свои советы фюреру, это совершенно невозможно сделать.
Шелленберг немедленно заявил, что, конечно Риббентроп должен уйти. Он постоянно подкапывается под рейхсмаршала Геринга, а затем уже в более шутливом тоне добавил, что если тот хочет стать герцогом Бургундским, давайте сделаем Риббентропа герцогом Брабантским.
Гиммлер понял, что шутливый тон слов Шелленберга скрывает серьёзные намерения. Он подошёл к письменному столу, и раскрыв атлас Брокгауза, нашёл нужную карту и несколько минут её изучал.
- Как вы намерены осуществить на практике свои идеи?- спросил он.- По-моему, вы переоцениваете мощь России. Меня больше беспокоит то, что случится, когда американская военная промышленность начнёт действительно работать на полную мощность. Что нам тогда предпринять? Пользуясь положением, которое я занимаю сейчас, я мог бы в некоторой степени воздействовать на Гитлера. Заручившись поддержкой Бормана, я мог бы даже добиться, чтобы он уволил Риббентропа. Однако, мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы Борману стали известны наши планы. Он разрушит их или же сведёт дело к заключению компромиссного мира со Сталиным, а мы никогда не должны допустить, чтобы это случилось.
Гиммлер говорил тихо, как будто про себя, то покусывая ноготь большого пальца, то поворачивая перстень с изображением змеи. Он посмотрел на Шелленберга вопросительно и сказал:
- Можете ли вы приступить к реализации этого дела, но с условием, что наши враги не истолкуют наши действия, как признак слабости?
Шелленберг заверил Гиммлера, что сделает это.
- Прекрасно. Но откуда вы знаете, что не сработает принцип бумеранга? Что если наше предложение усилит решимость западных держав добиваться единства с Востоком?
- Наоборот, господин рейхсфюрер, - ответил Шелленберг, - если к переговорам приступить правильно, мы как раз устраним эту опасность.
- Превосходно, - ответил Гиммлер,- тогда объясните мне план ваших действий.
Шелленберг разъяснил, что подобную операцию совершенно невозможно осуществить, используя обычные дипломатические каналы, и что она должна проходить по линии политического сектора секретной службы. Тогда, в случае неудачи, лица, непосредственно замешанные в деле, могут быть дискредитированы и уволены. С другой стороны, было бы весьма существенно дать другой стороне понять, что лицо, с которым они ведут переговоры, имеет за собой реальную поддержку германских властей. Если Гиммлер согласен на это и в то же время обещает отделаться от Риббентропа к рождественским праздникам 1942 года, я готов взять на себя организацию контакта с западными державами. Устранение Риббентропа должно показать им, что возобладала новая тенденция и наше предприятие имеет за собой мощную поддержку.
Гиммлер прервал Шелленберга, спросив:
- Может быть, сейчас было бы неплохо снова вытащить на свет Францхена? - (имея в виду посла в Турции Франца фон Паппена) - затем покачал головой. – Нет, пока об этом забудем. Я должен изучить всё более тщательно. Вы действительно считаете, что смена министра иностранных дел будет достаточным показателем изменения нашей политики?
- Это, несомненно, так, - ответил Шелленберг.
Повернувшись к стене, Гиммлер стал изучать висевшую на ней карту Европы. После непродолжительного молчания он сказал:
- До сих пор вы только доказывали мне, почему необходимо иметь подобное альтернативное решение и как приступить к его реализации. Теперь же давайте побеседуем о том, на какой конкретной основе можно достигнуть данного компромисса.
- Дело в том, что я предполагал, что такое решение уже находится в ящике вашего письменного стола, господин рейхсфюрер, - осторожно ответил Шелленберг.
- Хорошо, давайте начнём с англичан,- спокойно ответил Гиммлер.
- Англичане, скорее всего, будут особенно упорно настаивать на том, чтобы мы ушли, по крайней мере с севера Франции.
- Следовательно, вы не верите в возможность заключения великого союза с братской нацией?
- В ближайшем будущем нет,- ответил Шелленберг.- Путь от войны к великому союзу через мир, заключённый по взаимному согласию - это довольно долгий путь.
-Что же тогда станет с районами, населёнными германскими народами, как например, Голландия и Бельгия?- задал вопрос Гиммлер.
- Они должны стать объектом переговоров, - ответил Шелленберг.- Но лично я считаю, что в этих странах должно быть восстановлено ранее существовавшее государственное устройство. Однако, если вы хотите остаться верным нашей расовой политике, то тех, кто являлся нашими приверженцами, можно будет расселить на территории Германии.
Гиммлер нервно водя по карте зелёным карандашом, отметил Голландию, части Бельгии и Северной Франции в качестве объектов для торга.
- Ну, а что же делать с Францией?- спросил он.
- Господин рейхсфюрер,- ответил Шелленберг,- неплохо было бы подумать о решении, которое бы имело целью объединение интересов Германии и Франции в области экономики. Франции нужно возвратить её прежнее политическое лицо. Сближение Германии с Францией, неизбежно. И наличие у Франции колониальных владений обеспечит Германии огромные преимущества. Поэтому не следует замыкаться в рамках, продиктованных доктринёрскими, заранее усвоенными концепциями или политическими обидами. Возьмите, например Эльзас. Вам известно, что я сам родом из Саарбрюкена и знаю по опыту, насколько неправильным было стремление Франции поглотить после Версаля Саар.
Гиммлер произнёс неодобрительно:
- Однако же в Эльзасе много народу хорошей германской крови, почти не тронутого французской культурой.
Шелленберг предложил оставить этот вопрос открытым в качестве темы для переговоров, указав, что если Эльзас будет когда- либо возвращён Франции, то в порядке компенсации следует обеспечить более тесное экономическое взаимодействие между обоими народами.
Гиммлер с видимой неохотой обвёл Францию зелёным полукругом. Затем снова посмотрев на Шелленберга, спросил:
- Как вы считаете, удовлетворит ли такое решение англичан?
Тот ответил, что не в состоянии предвидеть реакцию британского правительства, но, что, по его мнению, этот вариант достоин обсуждения. Англичан, вероятно, главным образом будет интересовать будущее устройство новой Европы. В этот момент Гиммлер его прервал:
- Ладно, оставим этот вопрос.- Затем он бросил пытливый взгляд на Швейцарию, указав на неё зелёным карандашом.
- Оставьте Швейцарию,- быстро проговорил Шелленберг.- Её конституция может послужить хорошим образцом для новой Европы. Нам Швейцария также будет нужна и как мост, ведущий на Запад, и как европейская валютная и фондовая биржа.
Затем Гиммлер перешёл к Италии. Он долго смотрел прямо перед собой, и, наконец, произнёс:
- Да, да, Муссолини. Мы не можем отказаться от индустриальных районов Северной Италии.
В ответ Шелленберг выразил уверенность, что промышленность Северной Италии и промышленность Германии будут очень хорошо дополнять друг друга и что, по его мнению, Италия не должна терять ни пяди своей территории, так как при любом компромиссном мире она и так потеряет достаточно, отказавшись от колониальных притязаний.
Гиммлер кивнул головой и сказал:
- Оставим пока этот вопрос. Не могу сказать, что вы меня убедили в части, касающейся Северной Италии.- Затем он перешёл к Австрии и произнёс решительным тоном.- А это уж останется нашим.
- Да, уверен, что против этого никто не будет возражать,- ответил Шелленберг.
- Хорошо, ну а как насчёт Чехословакии?
- Судетские территории и впредь, останутся в составе рейха, как в политическом, так и в административном отношениях. Чехия и Словакия будут иметь свои автономные правительства, но в экономическом отношении будут связаны с рейхом. Я считаю, что этот принцип должен быть распространён и на всю Юго-Восточную Европу, включая Хорватию, Сербию, Болгарию, Грецию и Румынию.
Проведя рукой по карте, Гиммлер показал на Польшу.
- Польский народ должен работать на нас.
- Мы должны найти такое решение,- ответил Шелленберг, - при котором все будут сотрудничать добровольно. Мы все будем в одной лодке, и если кто-то не будет грести со-всей силой, мы все утоним.
Гиммлер перешёл к прибалтийским государствам.
- Здесь нужно предусмотреть зону территориальной экспансии и для Финляндии, финны - умный народ, и этот северный участок не вызывает у меня никакого беспокойства. А вот что делать с Россией?
-Надо подождать,- ответил Шелленберг.
После продолжительного молчания, Гиммлер сказал:
- Если я вас правильно понимаю, то вы считаете, что основой компромиссного мира должно являться сохранение великой германской империи приблизительно в её территориальных пределах по состоянию на первое сентября тридцать девятого года?
- В общем, говоря, да.
- И следовательно, нам придётся использовать все наши дополнительные территориальные приобретения в качестве объектов для торга?
- Да,- ответил Шелленберг.- Став центром Европы, построенной на новых началах, великая германская империя сможет с новой энергией приняться за разрешение социальных проблем путём сочетания частной инициативы с руководством и планированием сверху. Для создания новой Европы следует обуздать националистические тенденции, однако этим вопросом предстоит заняться вплотную экспертам. Но самое главное, господин рейхсфюрер, заключается в том, что для нас выгодно искать компромисса сейчас, когда Германия ещё находится в зените своего могущества. Этот компромиссный мир, если его удастся достигнуть , обеспечит нам надлежащую базу, на основе которой мы сможем успешно вести борьбу с Востоком. В данный момент мы уже ведём войну на два фронта, а когда США бросят на чашу весов всю свою мощь, эта чаша склонится не в нашу сторону.
Было уже три часа ночи. Гиммлер заметил, что Шелленберг, порядочно утомлён, и прервал беседу, сказав:
- Прекрасно, Я крайне рад, что мы имели такой исчерпывающий обмен мнениями. Можете считать, что я одобряю ваш план, но при одном условии, если вы в ходе подготовительной работы допустите серьёзную ошибку, я брошу вас, как кусок раскалённого угля. Конечно, надо ещё посмотреть удастся ли мне убедить Гитлера до Рождества.
8-5. Как быстро летит время, а кажется, что это было только вчера. После убийства Кирова 1 декабря 1934 года политическая борьба в советском союзе ещё больше обострилась. В убийстве любимца народа Кирова обвинили представителей, так называемого троцкистско-зиновьевского центра. Славина, тогда ещё майора, но уже сотрудника генерального штаба, пригласили на одно из нелегальных заседаний этого центра, так как он пользовался полным доверием троцкистов, хотя никогда не высказывался публично в их защиту. Скорее всего, здесь сыграли свою роль рекомендации сотрудника генштаба полковника Афанасьева, который собственно и пригласил его на это своеобразное заседание. Формально некая кампания собралась отметить день рождения одного из своих товарищей. Несмотря, на казалось бы, полный разгром, учинённый властями, этот так называемый центр, продолжал функционировать. Заседание проходило на незнакомой ему квартире, неизвестно кому принадлежащей, где собралось не менее двадцати человек. Некто в гражданской одежде, но по заметной выправке явно кадровый военный, предложил всем присутствующим выпить и закусить чем бог послал. А, когда все заняли места за столом, щедро уставленным закусками и напитками, и выпили по первой , словно продолжая когда-то прерванный спор, незнакомец заявил:
- Разумеется, террор не совместим с марксизмом, и мы в принципе против террора, но в данный момент, когда политическая борьба обострилась настолько, что идёт не на жизнь, а на смерть, эти соображения необходимо отбросить, как пораженческие. Во-всяком случае, сейчас, абсолютно ясно, что других методов борьбы с руководством партии и правительства в данное время нет. В настоящее время Сталин объединяет всю силу и твёрдость партийного руководства, собственно собой он олицетворяет политический режим в стране, поэтому в первую голову возникает необходимость убрать любым путём именно Сталина. Прежние методы борьбы: пропагандистские с целью завоевания масс, ставка на хозяйственные трудности, что власти с ними не справятся, какие-то интриги и комбинации в верхах, полностью провалились. В этом каждый из нас должен отдавать себе полный отчёт. Поэтому у нас остался единственный метод борьбы - это террор, террористические действия против Сталина и его ближайших соратников. И в этом будет виноват именно сталинский режим, он не оставляет нам другого выбора. Вот пусть и откровенно циничный, но совершенно ясный и логичный ответ.
После некоторой паузы, другой гражданин, также в штатском костюме, которого Славин также не знал, заявил:
- Товарищи, я полностью согласен с этим тезисом. Все наши надежды на крах сталинской политики рухнули. До сих пор применявшиеся средства борьбы ни дали положительных результатов. Остался единственный путь борьбы, путь насильственного устранения сталинского руководства партии. И главная задача убрать Сталина.
Какой-то гражданин, которого Славин также не знал, вдруг заявил:
- Вы знаете, во - время своей недавней заграничной поездки, я встречался и беседовал с товарищем Троцким. И во - время этой беседы товарищ Троцкий сказал буквально следующее: «Сейчас нет другого выхода, как только насильственное устранение Сталина и его сторонников. Террор против Сталина - вот революционная задача. Кто революционер - у того не дрогнет рука».
Славин не мог не отметить для себя, что никто из присутствующих возражать против этого не стал.
Затем долго обсуждали вопросы о продолжении подпольной работы, организации саботажа в различных отраслях промышленности и особенно организации ячеек троцкистско - зиновьевского центра в армии. Все эти вопросы дальнейшей борьбы обсуждались вперемежку между тостами, в честь именинника, которым оказался гражданин с явно военной выправкой, что называется между рюмками водки, коньяка и бокалами с шампанским. Между прочим, было сказано, что товарищ Троцкий также заявил: « что в случае войны СССР с Японией все враждебные сталинскому режиму силы будут пытаться соединиться воедино, и в этом случае наша задача будет заключаться в том, чтобы объединить и возглавить их и повести против господствующих бюрократов. В связи с этим особо важным является задача разложения армии, так как в случае войны огромные массы будут призваны в армию. Мы будем защищать советский союз только в том случае, если будет свергнуто сталинское руководство. В случае войны мы будем использовать всякие неудачи на фронте и возможное замешательство для захвата власти. Надо возродить тактику Клемансо, восставшего, как известно, против французского правительства в то время, когда немцы стояли в 80-км от Парижа. Необходимо не только подготовить поражение СССР, но и ускорить столкновение, спровоцировать войну. Главным методом в подготовке военного поражения СССР является вредительские мероприятия и диверсии. Им, Троцким, достигнуто соглашение с представителями германской национал- социалистической партии, а одним из пунктов этого соглашения является обязательство: «во - время войны Германии против СССР занять пораженческую позицию, усилить диверсионную деятельность, особенно на предприятиях военного значения, действовать по указаниям товарища Троцкого, согласованным с германским генеральным штабом».
Какой-то видимо очень решительный товарищ вмешался в разговор, заявив:
- Товарищи, я рекомендую, не распылятся в этой вредительской работе, а концентрировать внимание на основных крупных объектах промышленности, имеющих оборонное и общесоюзное значение. Наносить мощные удары в наиболее чувствительных местах.
На этом, так называемое тайное заседание троцкистско-зиновьевского центра завершилось и плавно перешло даже не в отмечаемый некой кампанией день рождения, а в обыкновенную попойку, с обильной выпивкой и закуской.
Во - время другого заседания троцкистско-зиновьевского центра, если это можно было назвать заседанием, куда Славина привёл тот - же Афанасьев, его ознакомили со статьёй Троцкого «Проблемы 4- интернационала». На этот раз никакой попойки не было, его привели на квартиру, хозяин которой представился заместителем наркома тяжёлой промышленности Пятаковым. К удивлению Славина в квартире никого кроме хозяина не было, неожиданно куда- то подевался и Афанасьев. Разговор происходил «тет-а-тет». Пятаков заявил, что ему рекомендовали Славина, как надёжного человека и настоящего революционера.
- Я решил ознакомить вас с программной статьёй товарища Троцкого. Если у вас возникнут какие-то вопросы, я готов ответить на них.
Пятаков передал Славину несколько страниц машинописного текста. В статье Троцкого говорилось:
« …Как подойти к реорганизации Советского государства. И можно ли разрешить эту задачу мирным способом?
Было бы ребячеством думать, что сталинскую бюрократию можно снять при помощи партийного или советского съезда. Для устранения правящей клики не осталось никаких нормальных конституционных путей. Заставить их передать власть в руки пролетарского авангарда можно только силой. Сталинский аппарат никогда не отдаст власть без сопротивления и в этом случае придётся применить против него особые меры».
Далее в своей статье Троцкий обосновывал необходимость проведения террора в отношении руководителей советского союза и в особенности Сталина.
Пока Славин читал эти несколько листков машинописного текста, Пятаков нервно ходил от стола к окну и курил папиросу. А, когда Славин, ознакомившись со статьёй, отложил бумаги, Пятаков, с трудом скрывая нетерпение, спросил:
- Вы согласны с теми идеями товарища Троцкого, которые изложены в данной статье?
Получив утвердительный ответ, Пятаков продолжил.
- Весь сталинский режим держится лишь на самой фигуре Сталина. Не будет Сталина, и режим не продержится и трёх дней. Убрать Сталина - вот главная цель, которая, должна стоять перед любыми оппозиционными, сталинскому режиму силами.
Говоря всё это Пятаков, как бы несколько сомневаясь в Славине, всё время переспрашивал его, согласен ли он и это не могло не раздражать последнего.
- К сожалению, несмотря на все наши усилия, сделать это до настоящего времени так и не удалось. И главная причина - это, как всегда проблема с подбором кадров. Многие товарищи не понимают, что одного желания участвовать в подобных акциях недостаточно. Нужна специальная подготовка, если хотите большая психологическая устойчивость. Вы знаете, я сторонник того, чтобы этим специальным вопросом занимались главным образом люди военные, как наиболее подготовленные для этого. Вы знаете, что я сейчас подумал, а почему бы вам не заняться этим делом? Возможно, у вас есть люди подходящие для этого дела. В конце концов, вы сами лично можете это сделать, тем более, что у вас есть такая возможность. Как мне известно, от товарищей, вы, как сотрудник генерального штаба часто бываете на совещаниях, на которых присутствует Сталин. Всё что в таких случаях требуется, это твёрдая рука и точный глаз профессионального военного, тем более имеющего боевой опыт. Но имейте в виду, что нам нужно торопиться. НКВД ,свой хлеб зря ни ест. Пока мы копаемся и уговариваем сами себя, они просто всех нас переловят и расстреляют.
Славин заметил, как у Пятакова при этих словах, нервной судорогой передёрнулось лицо, но ему всё же пришлось разочаровать заместителя наркома тяжёлой промышленности. Что он лично, к большому сожалению, не подходит для этой роли. Последствия ранения не позволяют ему сохранить психологическую устойчивость. В самый решающий момент у него внезапно начинается такое сильное дрожание рук, что удержать револьвер не представляется возможным, а тем более попасть в цель.
Разочарование Пятакова в Славине было таким сильным, что он не смог это скрыть и расстались они довольно холодно, и больше никогда не встречались. Наверняка он подумал, что Славин просто уклонился от участия в покушении на Сталина и не поверил ни одному его слову. Но тогда Славин говорил Пятакову истинную правду. К тому времени у него уже был опыт неудачной попытки покушения на товарища Сталина.
Это произошло сразу же после фактического изгнания из страны товарища Троцкого, который всегда был и оставался для Славина подлинным кумиром. Отомстить за него Сталину стало в те годы для Славина некой навязчивой идеей. Конечно, Славин не знал тогда, не мог знать и потом, что именно Сталин в 1938 году поручит наркому внутренних дел Берии разработать план ликвидации Троцкого, что и будет осуществлено в августе 1940 года. Вот как сам Сталин обосновывал необходимость такого шага:
- В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена. Троцкий должен быть устранён в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на советский союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну. Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом.
Славин сознательно готовил себя к совершению террористического акта против Сталина и даже приобрёл его большой портрет, написанный маслом, повесив в своей комнате на самом видном месте. Разумеется, он не стрелял по этой импровизированной мишени, а лишь обнажив оружие, имитировал стрельбу, почти беззвучно щелкая курком, предварительно вынув патроны из барабана своего револьвера. Эти тренировки постепенно привели к тому, что Славин научился быстро доставать свой револьвер из кобуры, и самое главное быть, как ему казалось психологически готовым к открытию огня, при появлении столь ненавистного для него человека, который равнодушно, холодно, и с едва заметной усмешкой наблюдал с портрета за всеми его приготовлениями. Кроме того, он попытался выяснить и определить распорядок дня Сталина, возможные маршруты движения его автомобиля. Но всё произошло и разрешилось совершенно случайно и неожиданно для самого Славина. В один из осенних, но ясных и солнечных дней, отправившись по своим служебным делам в наркомат обороны, он вдруг совершенно неожиданно увидел Сталина, спокойно идущего по улице к нему навстречу, совершенно одного, без всякой охраны. Он пропустил Сталина вперёд, и двинулся за ним, находясь от него буквально в нескольких шагах. И в самый решающий момент, когда можно, и нужно было применить оружие, для достижения своей цели, и началось это проклятое дрожание рук, видимо последствие конечно не ранения, а психологической травмы, полученной им ещё в годы гражданской войны, которая не позволяла, не только обнажить оружие, но даже расстегнуть кобуру с револьвером. Сталин шёл совершенно спокойно, не обратив на Славина никакого внимания, а тому пришлось броситься в соседнее здание, где в каком-то тёмном углу он окончательно пришёл в себя, и где также неожиданно прошло это проклятое дрожание рук. И именно тогда Славин понял, что ему придётся навсегда забыть об этой своей идее, лично совершить покушение на Сталина. В самый решающий момент его всегда может подвести эта чёртовая психологическая устойчивость.
Славин, проснулся рано утром, в холодном поту, с неприятным чувством полной беспомощности, и сильной тревоги. Ему вновь приснился тот - же страшный сон, который в последнее время буквально преследует его. Ещё в годы гражданской войны с ним произошёл неприятный эпизод. Сопровождая на автомобиле, начальника штаба корпуса на рекогносцировку они тогда несколько увлеклись и слишком глубоко вклинились, как потом выяснилось, в небольшой разрыв в оборонительных позициях белых войск. Это не осталось незамеченным с их стороны. В преследование автомобиля с красными командирами бросилось не менее двух десятков всадников. Белые обстреливали открытый автомобиль с такой интенсивностью, что изрешетили весь его кузов, разбили переднее стекло, фары, стараясь повредить и колёса. И, как часто бывает в таких случаях, в самый неподходящий момент у них закончились патроны, а их автомобиль, прыгая по кочкам, вдруг начал сильно чихать, задыхаться, пока совсем не заглох и не остановился, видимо у него был пробит бензобак. Офицер, возглавивший эту группу белых, оказался от их автомобиля так близко, что стрелял почти в упор. Он отчётливо видел его потное и дрожащее от погони и возбуждения лицо и ствол маузера, направленный именно на него. Славин помнит, что тогда он вдруг ясно и отчётливо понял, что это конец. Но произошло какое-то трудно, объяснимое чудо. Ни одна из пуль не попала в него, правда был убит водитель автомобиля. В решающий момент им повезло Им на помощь, был направлен небольшой конный отряд красных. Белым ничего не оставалось, как ретироваться. Но этот белый офицер вовсе не исчез, теперь он продолжал преследовать его уже во сне, заставляя его каждый раз переживать весь этот ужас заново.
И иногда Славин думал о том, что возможно для него было бы лучше, если бы тогда этот белый офицер, его всё же застрелил. По крайней мере, его бы все считали героем. А, что теперь? Наступление немцев на Москву полностью провалилось. Вопреки всем надеждам на то, что приближение немецких войск к Москве вызовет панику и хаос, а оборона столицы рухнет, и им, воспользовавшись этим, удастся осуществить государственный переворот. Но Сталинский режим на удивление устоял. Из зашифрованного письма, полученного от немецкой разведки, Славин понял, что теперь немцев больше интересуют планы советского командования на южном и юго-западном направлении. Это привело Славина в бешенство. Проклятые идиоты. Вместо того, чтобы собрав все свои силы в кулак, повторить удар на Москву, они планируют какие-то операции на юге, на явно второстепенном стратегическом направлении. В лучшем случае это может привести к разбазариванию сил и стабилизации фронта, в худшем, к неизбежному поражению. Ставка немецкого командования на молниеносную войну полностью провалилась. И уже сейчас можно сделать вывод о том, что война немцами проиграна. Разочарование Славина было таким сильным, что он впервые после начала войны сильно напился, опустошив целую бутылку водки до дна. Он был настолько пьян, что чуть было, не проспал на службу, проигнорировав даже дребезжащий звонок своего старого будильника, хотя поставил его на блюдце, набросав несколько монет, для усиления звонка, но даже это не помогло. И благодарить ему нужно старика соседа, всегда строго следившего за порядком в их коммунальной квартире, который видимо, встревожился тем, что его сосед-человек военный может проспать и опоздать на службу. И немудрено ведь сотрудникам генерального штаба предоставлялось всего пять или шесть часов для отдыха и сна. Тем не менее, он приступил к выполнению этого задания немецкой разведки и проделал в этом направлении большую работу. И прежде всего он распил бутылку водки с полковником Афанасьевым, кроме всего прочего нужно было опохмелиться, которому пришлось напомнить о некоторых грехах молодости, увлечении троцкизмом . Перепуганный полковник согласился информировать его о планах советского командования на юго-западном и южном направлениях. От него же удалось узнать о готовящейся операции командования юго-западного направления и фронта под Харьковым. Теперь Славину стало значительно легче «работать». Кроме того, он «увлёкся» Анной, молодой девушкой-телетайпистом, что ему давало «повод» посещать аппаратную генштаба, что было запрещено, и незаметно для девушки знакомиться с секретными телеграммами генштаба. Кроме того, эта девушка любила делиться с ним различного рода сплетнями о других сотрудниках генштаба, что было для него также весьма полезно. Но Анна ему действительно нравилась настолько, что иногда он даже думал о том, почему бы ему не послать всех к чёрту и не жениться на этой девушке и зажить обычной жизнью простого, рядового советского гражданина и забыть о немецкой разведке, как о дурном сне. В то же время он понимал, что сейчас ещё не время, он не может всё бросить. Но он надеялся, что ему ещё повезёт и возможно ещё придёт такое время.
Немецкая разведка также проинформировала его о том, что абвер приступил к проведению операции «Цеппелин». Что необходимо наладить регулярное снабжение информацией, которая позволила бы немецкой разведке узнать замыслы советского командования, данные о мобилизационных и стратегических резервах Красной Армии, их моральном состоянии, уровне дисциплины и выучки войск. Необходимо оценить состояние обороны советских войск на направлении главного удара, выяснить возможности советской экономики. Ещё во – время наступления немцев на Москву, Славин своевременно информировал немецкую разведку о планах советского главного командования, о подготовке контрнаступления под Москвой, о переброске 1-й ударной, 20-й, 10-й, 26-й и 61-й армий и других соединений, и сосредоточении этих соединений на флангах Западного фронта. Это факт уже сам по себе свидетельствовал о планах советского командования, но немецкое командование словно не замечало этого, словно не получало никаких данных. Это не могло у Славина не вызвать злость и раздражение, он крыл немцев последними словами. Просто невозможно себе представить, чтобы командование армии, стоявшей в военном отношении выше своего противника, могло проморгать, и пропустить мимо своего внимания, такое элементарное, и ясное в своей простоте, сосредоточение войск противника. А теперь, получив по морде, под Москвой, эти идиоты требуют представления такой информации, которая позволила бы узнать планы советского командования. Но если говорить объективно и честно в его донесениях немецкой разведке не хватало самого главного, сведений о стратегических резервах Красной Армии. Но об этих данных, скорее всего, неизвестно во всей своей полноте даже начальнику генерального штаба. Этот вопрос курирует лично генерал Сидоров, который подчиняется непосредственно верховному главнокомандующему, хотя его кабинет и располагается в генеральном штабе, и формально он числится за этим ведомством. И ему придётся каким-то образом выйти на генерала Сидорова и заглянуть в его сейф. Для этого пришлось вновь надавить на полковника Афанасьева, который как оказалось, в своё время учился с генералом Сидоровым в военной академии. Полковник Афанасьев должен был срочно возобновить свои приятельские отношения с генералом Сидоровым и, напоив генерала, сделать слепки с его ключей от кабинета и сейфа. Афанасьеву удалось сделать это только после третьей попытки. За две бутылки водки знакомый слесарь, работающий на Московском автосборочном заводе, изготовил ключи. Но как проникнуть в кабинет генерала Сидорова? Работа в генеральном штабе, занимала почти круглые сутки, а сам генерал имел привычку, постоянно торчать в своём кабинете, куда его помощники доставляли обед из столовой. И покидал он свой кабинет, только если генерала вызывали к Сталину на совещание, и даже ночевал он там же, где имелась персональная комната отдыха, душ, и туалет. И даже при воздушных тревогах, которые участились в последнее время, когда многие сотрудники спускались в бомбоубежище, этот сукин сын предпочитал оставаться на своём посту. И самое неприятное, что даже те редкие моменты, когда генерал отсутствовал, как удалось выяснить, за его кабинетом постоянно «приглядывал» кто- то из его ближайших помощников. Взвесив все эти обстоятельства, Славин решил воспользоваться одним из возможных налётов немецкой авиации на Москву, чтобы генерал Сидоров и его помощники всё же покинули свои кабинеты и спустились в бомбоубежище хотя бы на время. Но учитывая, что генерал Сидоров и сотрудники его секретариата, обычно не обращали внимание, на воздушные тревоги, Славин запланировал усилить эффект от бомбардировки немецкой авиацией городских объектов столицы, подрывом самодельного взрывного устройства, прямо непосредственно в здании генерального штаба, надеясь таким образом « выкурить» генерала и его помощников из своих «насиженных нор». Славин установил взрывное устройство у окна за батареей отопления в широком коридоре здания генерального штаба прямо напротив кабинета генерала Сидорова. Дождавшись очередного налёта немецкой авиации и удобного момента, когда казалось немецкие бомбардировщики «висели» прямо над зданием генштаба, он привёл взрывное устройство в действие. Раздался сильный, оглушительный взрыв. Эффект от взрыва оказался потрясающим несколько сотрудников генерального штаба получили ранение, начальник оперативного отдела генерального штаба Василевский был контужен, сотрудников генерала Сидорова, как ветром сдуло, а сам генерал, увидев раненных, а также то, что взрыв разнёс окно в коридоре в щепки, наконец покинул свой кабинет, спустившись в бомбоубежище. И у Славина было достаточно времени, чтобы проникнуть в кабинет генерала Сидорова и заглянуть в его сейф. B первую очередь, он достал карту с совершенно секретными данными о районах сосредоточения, составе и порядке формирования стратегических резервов Красной Армии, и сделал несколько снимков, воспользовавшись миниатюрной фотокамерой, вмонтированной в серебряный портсигар, переданный ему немецкой разведкой ещё до войны. Чудо немецкой шпионской техники, наконец, пригодилось, и было им использовано по назначению. Для подстраховки полковник Афанасьев должен был под благовидным предлогом задержать генерала, если ему вдруг вздумается быстро вернуться в свой кабинет. Но всё прошло, как по маслу. Славин покинул кабинет генерала незамеченным, и кажется ни у кого не возникло никаких подозрений. Проявленная плёнка с совершенно секретными данными, размером всего в несколько сантиметров, очень скоро оказалась в руках агентов немецкой разведки.
А последнее задание немецкой разведки, изучить возможность физического устранения Сталина, вызвало вначале у Славина настоящий взрыв истерического хохота. Идиоты, не взяв Москву, наконец, вспомнили о самом главном, о чём нужно было позаботиться если и не до нападения на советский союз, то, по крайней мере сразу-же после него. Только теперь, после неудачи под Москвой, немецкая разведка решила действовать настоящим образом.
Кроме всего прочего, Славин сообщил немецкой разведке о предстоящем визите премьер-министра Черчилля и специального представителя президента США Гарримана в Москву в августе 1942 года, а затем уже после визита о том, какие вопросы, с участием этих лиц обсуждались у Сталина. Удалось выяснить, что открытие второго фронта и высадки союзников в Нормандии в 1942 году не будет. Но наряду с этой радостной для немцев вестью пришлось и разочаровать немецкую разведку тем, что имеющиеся разногласия между союзниками в вопросе об открытии второго фронта всё же не привели к расколу антигитлеровской коалиции. Разочаровать немцев Славину пришлось и в другом, чрезвычайно интересующим их вопросе, о возможности государственного переворота в советском союзе в настоящее время. Славин сообщил немецкой разведке, что если и можно говорить о том, что в настоящее время возможен государственный переворот в советском союзе, то только в том случае, если немцами будет взята столица советского государства. Со всей определённостью можно утверждать лишь одно, что ни о каком перевороте в советском союзе не может быть и речи, пока не будет взята Москва, с которой связаны все надежды русских. Только после падения столицы можно надеется на то, что в советском руководстве могут возникнуть какие-то разногласия и противоречия, которые, в свою очередь, могут привести к государственному перевороту в советском союзе и свержению сталинского режима.
ГЛАВА №9
9-1. 24-декабря 1942 года Гитлер издал оперативный приказ №1, в котором говорилось:
«Летняя и осенняя кампании этого года, за исключением отдельных ещё продолжающихся операций и намеченных наступательных действий местного характера, завершены. Достигнуты крупные результаты.
В итоге мощного наступления противник отброшен на Кавказ и Дон, а центральная часть России в основном отрезана от районов Кавказа, имеющих жизненно важное значение, для дальнейшего ведения войны. На остальном фронте были успешно отражены все отвлекающие удары русских с незначительными для нас потерями. При этом противнику нанесены громадные людские потери.
Успехи командования и войск, достигнутые в ходе этих летних и осенних сражений, достойны, быть внесёнными в славную летопись войны прошедших лет. Они вселяют уверенность, что и в последующий период настоящей войны немецкий народ может в любых обстоятельствах положиться на свою армию.
Нам предстоит провести зимнюю кампанию. Задачей Восточного фронта в ней является, за исключением ещё продолжающихся или намечаемых наступательных операций, во что бы то ни стало удерживать достигнутые рубежи, отражать всякие попытки со-стороны противника прорвать их и тем самым создать предпосылки для продолжения нашего наступления в 1943 году, в целях окончательного уничтожения нашего опаснейшего врага.
Подготовка к зимней кампании идёт полным ходом. Эту вторую русскую зиму мы встретим более тщательно подготовленным.
Сами русские в ходе последних боёв были серьёзно ослаблены и не смогут зимой 1942-43 годов располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму. В отличие от минувшей, эта зима не может быть суровой и тяжёлой. Всем штабам и войсковым командирам вменяю в обязанность, как можно быстрее и тщательнее закончить все приготовления к зиме, чтобы не только облегчить войскам выполнение возложенных на них задач, но и создать им возможно лучшие условия для жизни и боя на весь зимний период. При этом важно, чтобы никто не надеялся на то, что всё необходимое будет доставлено высшими штабами. Каждый войсковой командир должен сам себе помогать возможными импровизациями и изыскивать дополнительные средства, и оборудование для облегчения условий размещения своих войск.
Я в свою очередь позабочусь о том, чтобы посредством крупных организационных мероприятий усилить боевые части, сменить в течение этой зимы фронтовых солдат, непрерывно сражающихся на передовой линии уже на протяжении полутора лет, и направить их на отдых. Но я ожидаю от командования и войск, что они вступят в зимнюю кампанию 42-43 годов с гордым сознанием достигнутых успехов, с твёрдой верой в свои собственные силы, с непоколебимой волей разбить противника и в этой зимней кампании везде, где бы он только ни попытался прорвать наш фронт.
Основные требования:
1.Во что бы то ни стало, удерживать зимние позиции.
2. Оборона должна быть повсюду активной, не позволяющей противнику успокаиваться, и вводящей его в заблуждение относительно наших намерений.
3. В случае атак со стороны противника не отходить ни на шаг.
4. Местные прорывы немедленно локализовать контратаками и контрударами.
5. Большие прорывы локализовывать, стабилизировавшиеся участки нашего фронта, во что бы то ни стало удерживать как бастионы, которые облегчат проведение предпринимаемых контрмероприятий.
6. Отрезанные или окружённые части должны обороняться до тех пор, пока не подоспеет помощь.
За безусловное выполнение данных требований командиры несут ответственность непосредственно передо мной».
Германское верховное командование сделало вывод о том, что направление будущих русских операций лежит в полосе группы армий «Центр». Поэтому в октябре месяце 1942 года немецкое командование начало сосредоточение своих войск против советских западных фронтов. К началу ноября месяца для усиления группы армий «Центр» было переброшено 12-дивизий и другие средства усиления. Немецкий фронт на Дону удерживал армии трёх её союзников. Справа от позиции 6-немецкой армии располагалась 3-я румынская армия, к румынам примыкала 8-я итальянская армия и северо-восточнее 2-я венгерская армия. Командование группы армий «Б» уже давно не сомневалось, что эти войска союзников не устоят перед крупным наступлением русских. Оно неоднократно и настойчиво высказывало свои опасения. Дивизии союзников были оснащены слабее немецких, особенно им недоставало противотанкового оружия, и современных тяжёлых артиллерийских систем, а также средств связи.
19-ноября 1942 года русские войска неожиданно перешли в наступление, и сразу-же прорвали оборону румынских войск. 48-й танковый корпус Гейма, занимавший позиции за 3-й румынской армией, бросился навстречу противнику, имея всего 48-танков. Но он был недостаточно сильным, чтобы коренным образом изменить положение. 48-й немецкий танковый корпус был окружён, его остатки с трудом пробились на юго-запад. Командир корпуса был отстранён от должности якобы за недостаточную решительность, привлечён к судебной ответственности. Гейм был приговорён к смертной казни, но потом полностью оправдан за отсутствием состава преступления.
Была прорвана оборона и 4-й румынской армии южнее Сталинграда. 6-я немецкая армия, которой угрожало окружение, бросила сразу все свои резервы против внутренних крыльев русских, но всё было бесполезно.
22-ноября 1942 года клещи сомкнулись, и 6-я армия полностью оказалась в окружении. Несмотря на полученный 30 ноября приказ об удержании Сталинграда и ожидании помощи, она сделала все приготовления для прорыва кольца окружения в юго-западном направлении. Прорыв предполагалось предпринять 25-ноября, после перегруппировки. В ночь на 24-ноября командующий 6-й армии Паулюс послал Гитлеру срочную радиограмму, в которой требовал разрешения на прорыв, указывая, что 6-я армия слишком слаба, и не в состоянии долго удерживать фронт, увеличившийся в результате окружения более чем в два раза. Начальник генерального штаба сухопутных войск Цейтцлер также с самого начала был убеждён в том, что общая обстановка не позволяет деблокировать окружённую армию и неоднократно настойчиво требовал разрешения на прорыв. Гитлер вначале колебался, аргументы Цейтцлера произвели на него впечатление. Он приказал дать ему сведения о потребностях армии в случае снабжения её по воздуху. Армия требовала 750-тонн в день, эксперты ВВС утверждали, что авиация может доставить только половину этого количества, если фронт будет удерживаться вплотную к Сталинграду. Геринг пообещал фюреру обеспечить доставку 500-тонн грузов ежедневно. После этого для Гитлера вопрос был решён, несмотря на резкие возражения Цейтцлера, который сильно сомневался в реальности обещания Геринга. 6-й армии было приказано оставаться на месте, и Гитлер заверил, что он сделает всё, чтобы соответствующим образом обеспечить её снабжение и своевременно освободить из окружения. Паулюс подчинился приказу, хотя командиры корпусов резко настаивали на немедленном прорыве даже без согласия Гитлера. Окружённые войска можно было освободить только ударом с юга потому, что иначе пришлось бы форсировать Дон, что являлось почти неосуществимой задачей. Подготовка такого наступления была возложена 27-ноября на генерал-фельдмаршала фон Манштейна. Подчинённые ему силы, были объединены в группу армий «Дон» (4-я танковая армия, 6-я армия и 3-я румынская армия). Манштейн создал в районе Котельникова ударную группировку под командованием генерала Гота. Эта группировка, в которую входили: 4-танковые, 1-пехотная и 3- авиационные дивизии, 10-декабря 1942 года перешла в наступление по обе стороны железной дороги Сальск-Сталинград. К тому времени выяснилось, что авиация не в состоянии удовлетворить минимальную суточную потребность окружённой армии. В среднем авиации удалось доставлять не более 100-тонн грузов в сутки. В 6-й армии проводились все приготовления с целью прорвать изнутри кольцо окружения русских, когда освободители приблизятся к нему на 30-км.
24-ноября Манштейн сообщил своё мнение в ОКХ об обстановке в районе Сталинграда, утверждая, что прорыв 6-й армии возможен ещё и теперь. Гитлер же требовал удержания Сталинграда. Своё решение он обосновывал тем, что отход был бы уступкой, что всё, что было с большими жертвами завоёвано в 1942 году, в наступающем году, пришлось бы вторично отвоёвывать, с ещё большим напряжением сил.
28-ноября 1942 года Манштейн докладывал Гитлеру и ОКХ, что лучшее на что, можно было рассчитывать, было создание коридора до 6-й армии, через который можно было бы пополнить запасы горючего и боеприпасов и тем самым восстановить её подвижность. Однако после этого армию необходимо было вывести из котла.
1-декабря 1942 года Манштейн отдал приказ на проведение операции «Зимняя гроза» на деблокирование 6-й армии. В соответствии с категорическим приказом Гитлера 6-я армия должна была продолжать удерживать свои прежние позиции в котле. Было ясно, что эта задача практически неосуществима, если 6-я армия осуществила бы прорыв навстречу 4-й танковой армии. Поэтому командование группы армий «Дон» нельзя было более ясно высказать эту точку зрения в приказе, так как Гитлер узнал бы об этом через своего офицера связи, находящегося при 6-й армии и немедленно отменил бы приказ группы армий «Дон».
12-декабря 1942 года началось наступление 57-го танкового корпуса 4-й танковой армии Гота на Сталинград, с целью деблокирования 6-й армии.
19-декабря 1942 года 57-й танковый корпус преодолел рубеж Аксай и продвинулся на север до р. Мышкова. Его передовой отряд находился в 48-км от Сталинградского котла. Манштейн немедленно направил телеграмму в ОКХ, в которой он настоятельно требовал немедленно разрешить 6-й армии начать отход от Сталинграда и осуществить прорыва на соединении с 4-й армией. Но ответа от ОКХ не было. Манштейн отдал 6-й армии и 4-й танковой армии приказ. По этому приказу 6-я армия должна была, возможно, скорее начать наступление с целью прорыва до соединения с 4-й танковой армией. Гитлер согласился с прорывом 6-й армии, но с целью создания коридора, через который можно будет снабжать армию под Сталинградом всем необходимым с удержанием всего фронта, не желая считаться с реальной обстановкой. Командование 6-й армии считало, что на подготовку прорыва потребуется 6-дней, не учитывая также реальной оперативной обстановки. Манштейн по телефону попытался убедить Гитлера дать своё разрешение на прорыв, но фюрер возражал: «Чего вы собственно хотите, ведь у Паулюса горючего хватит только на 20-30 км, он сам докладывает, что в настоящее время вовсе не хочет осуществить прорыв».
21-декабря 1942 года ударная группировка Гота, вначале действовавшая удачно, приблизилась на 48-км к внешнему фронту окружения. Но новое русское наступление сорвало эти планы. Манштейн и Цейтцлер снова стали настаивать перед Гитлером на прорыве 6-й армии. Дело дошло до серьёзного разногласия между Гитлером и Цейтцлером, но Гитлер так и не отдал нужного приказа. Паулюс не решился дать приказ на прорыв. Он сомневался вообще в возможности разорвать кольцо окружения и спасти значительную часть армии, потому что расстояние, которое следовало преодолеть, было довольно большим. Не зная общей обстановки, он не знал, что это был его последний шанс сохранить хотя бы какую-нибудь часть армии от гибели.
16-декабря 1942 года русские войска обрушились на 8-ю итальянскую армию. Вскоре на её фронте зияла брешь, шириной 100- км, которая оказала решающее влияние и на положение группы армий «Дон». Русские стремились дойти до Ростова и отрезать немецкие армии на Кавказе. Манштейну ничего не оставалось, как остановить наступление группы Гота и использовать эти силы для обеспечения флангов. Но остановить русское наступление, развернувшееся на 400-км фронте, не удалось. Тем не менее, при отступлении удалось создать сплошной, хотя и не прочный фронт. К 18-января 1943 года русские усилили натиск, их удалось остановить к востоку от Ростова. Положение 6-й армии стало безнадёжным. Теперь верховное командование обещало деблокировать окружённые войска только весной. Русские стянули многочисленную зенитную артиллерию, чтобы сорвать снабжение 6-й армии по воздуху, которое стало, затруднено, в связи с увеличением расстояния почти вдвое. Уже в декабре было потеряно 246-самолётов. В январе русские начали сжимать кольцо окружения.
25-декабря 1942 года противник оттеснил 57-й танковый корпус до Котельникова. Но Манштейн всё ещё продолжал, надеется выручить 6-ю армию. 26-декабря 1942 года он представил ОКХ свои предложения по выделению новых сил, для того, чтобы начать новой наступление 4-й танковой армии на Сталинград. Но Гитлер ответил отказом.
9-января 1943 года противник предложил 6-й армии капитулировать.
22-января 1943 года противник захватил аэродром Гумрак. Перед немецким командованием во - всей своей реальности встал вопрос не только о судьбе 6-й армии, но и о спасении группы армий «Дон» и группы армий «А». Гитлер считал, что если 6-я армия и не сможет сохранить дальше сплошной фронт, она сможет продолжать сопротивление в течение некоторого времени в нескольких небольших котлах. Кроме того, он заявил, что капитуляция бесполезна, так как русские всё равно не будут соблюдать никаких условий.
24-января 1943 года фронт 6-й армии распался на три небольших котла. 30-31 января 1943 года Паулюс, за несколько дней до этого был произведён в генерал-фельдмаршалы, сдался в плен и подписал акт о капитуляции 6-й армии, в общей сложности 265-тысяч человек.
5-февраля 1943 года Гитлер на совещании в Ставке заявил, что за Сталинград он один несёт ответственность. «…Я мог бы, быть может, сказать, что Геринг неправильно информировал меня о возможностях снабжения по воздуху, и таким образом переложить хотя бы часть ответственности на него. Но он мой преемник, которого я сам назначил себе, а потому я не могу допустить, чтобы на нём лежала ответственность за Сталинград».
Гитлер, несмотря на постоянный нажим со-стороны Цейтцлера не решился своевременно отвести войска с Кавказа, чтобы и здесь не признать провал операций 1942 года. Фронт группы армий «А» генерал-фельдмаршала фон Клейста в составе 17-й полевой и 1-й танковой армий проходил далеко выступающей дугой через Новороссийск, южнее Майкопа, Нальчика до Моздока. Левое крыло группы армий находилось на расстоянии 60-км от Ростова. Если бы 4-й танковой армии не удалось остановить продвижение русских восточнее Ростова, то пути отхода войск группы армий «А» были бы отрезаны. Только в этой угрожающей обстановке Цейтцлер сумел убедить Гитлера отдать приказ об отходе с Кавказа. И лишь благодаря гибким действиям немецкого командования и высоким боевым качествам войск удалось вывести обе армии из намечающегося окружения. Части 1-й танковой армии были своевременно выдвинуты вперёд, чтобы усилить оборону 4-й танковой армии южнее Маныча и дать возможность отходящим войскам переправиться через Дон по обе стороны Ростова. Они прибыли вовремя, чтобы сначала оказать поддержку находящейся в затруднительном положении армейской группе Холлидта, а затем вместе с 4-й танковой армией, также отведённой за Дон, сыграть решающую роль при отражении попытки русских войск прорваться к Днепру.
14-января 1943 года русские предприняли новое наступление на Дону и Северном Донце. Новый удар обрушился на армейские группы Холлидта и Фреттер-Пико. А также русские прорвали фронт итальянской и венгерской армий, которые обратились в паническое бегство. В крайне опасном положении оказалась 2-я немецкая армия. Образовалась широкая брешь, которую нечем было закрыть. 2-я немецкая армия могла обеспечить свои фланги лишь в случае немедленного отхода, но разрешение на отход она получила только 23.01. Русские 25-января прорвали оборону на северном фланге 2-й армии. Два армейских корпуса (пять дивизий) оказались в окружении, но 30. 01. основным силам удалось вырваться из окружения.
6-февраля 1943 года в Ставке фюрера состоялась беседа Гитлера с командующим группой армий «Дон» генерал-фельдмаршалом фон Манштейном. Гитлер начал эту беседу с того, что безоговорочно признал свою личную ответственность за катастрофу 6-й армии под Сталинградом.
Манштейн просил Гитлера обеспечить, прежде всего, единство руководства военными действиями назначением одного начальника Генштаба, которому он смог бы полностью доверять и одновременно предоставить соответствующие полномочия и права, пытаясь таким образом подсказать фюреру вероятное решение, которое не затрагивало бы его престижа, но в будущем могло бы обеспечить безупречное военное руководство.
Гитлер, однако, явно не хотел обсуждать этот вопрос по существу. Он всё время переходил на вопрос о личностях и жаловался на разочарование, которое он испытал в отношении бывшего военного министра Бломберга и генерал-фельдмаршала Браухича. Он категорически заявил, что он не может дать начальнику Генштаба такие права, которые практически поставили бы его над Герингом. Последний никогда не подчинился бы руководству, которое исходит от начальника Генштаба, даже если бы он действовал от имени Гитлера. Он всё время возвращался к создавшейся оперативной обстановке на фронте.
Манштейн доложил, что сил группы армий «Дон» недостаточно, чтобы удержать дугу Дон-Донец. ...Вопрос состоит только в том, потеряем ли мы при попытке удержать весь Донбасс и его, и группу армий «Дон», а следовательно и группу армий «А» или мы своевременно оставлением части этого района предотвратим угрожающую нам катастрофу. Он объяснил Гитлеру, что на южном фронте может фактически решится судьба Восточного фронта.
После доклада Манштейна, выслушанного Гитлером совершенно спокойно, разгорелся многочасовой спор по вопросу о Донецком бассейне. Гитлер, высказал своё отрицательное отношение к тому, чтобы добровольно отдать области, завоёванные ценой больших жертв, поскольку, как он полагал, не было ещё доказательств того, что нельзя обойтись без этого добровольного отказа. Что сокращение фронта, которое предлагал Манштейн, для высвобождения сил, в такой же степени высвободит и силы противника, которые он затем бросит на чашу весов на решающем участке. Гитлер всё время подчёркивал, что если упорно драться за каждый клочок земли и заставить противника продвигаться ценой тяжёлых потерь, то когда-нибудь наступающая сила даже советской армии иссякнет. Противник уже два с половиной месяца беспрерывно наступал. У него очень большие потери, его наступательный порыв скоро будет исчерпан. Да и трудности снабжения при увеличивающихся расстояниях от исходных пунктов, видимо, остановят намечаемый им глубокий обходной манёвр. Гитлер неохотно согласился с тем, что и немецкие войска несут большие потери, особенно вновь формируемые дивизии, что формирование авиаполевых дивизий было ошибкой, так же, как и с тем, что их формирование было уступкой ради сохранения престижа Геринга. В отношении оперативной обстановки Гитлер выразил мнение, что танковый корпус СС мог бы устранить серьёзную опасность для фронта на среднем Донце. Гитлер также опасался влияния политических последствий, связанных с потерей Донбасса на позицию Турции. Но прежде всего он подчёркивал значение донецкого угля для собственной военной промышленности и значение для военной экономики противника. Возражение Манштейна о том, что Советы, несмотря на потерю Донбасса, до сих пор производили достаточно танков и боеприпасов, он пытался опровергнуть тем, что они до этого обладали запасами стали. Но если они не получат донецкий уголь, то им не удастся поддерживать прежнее производство, следовательно, они не смогут проводить большого наступления. Но когда Манштейн высказал свой последний аргумент, ссылаясь на мнение председателя президиума имперского объединения угля Пауля Плейгера, что владение угольным районом частью Донбасса, которая лежит восточнее Миусса, не имеет решающего значения. Добываемый там уголь не годен ни для коксования, ни для немецких паровозов. Гитлер, наконец, сослался на погоду, что через несколько дней широкая долина Дона, из-за оттепели и разлива рек станет непреодолимым препятствием, вследствие чего противник до начала лета не предпримет никакого наступления. Манштейн на это заявил, что не может ставить судьбу своей группы в зависимость от надежды на преждевременную оттепель. И Гитлер, наконец, дал согласие на сокращение восточного участка группы армий «Дон» до рубежа Миусса, правда он просил подумать, и немного подождать. Может быть, вскрытие льда на Дону позволит сохранить дугу Дон-Донец. Но Манштейн заявил, что отдаст приказ на следующий день после его возвращения на фронт, если обстановка не заставит сделать это немедленно.
В начале февраля в группировке немецких войск на юге произошли изменения организационного характера. Штабы группы армий «Б» и итальянской 8-й армии были ликвидированы. Вместо итальянской армии появилась оперативная группа Кемпфа (впоследствии 8-я немецкая армия). Группа армий «Дон» была переименована в группу армий «Юг». Командование 2-й армии, подчинённой группе армий «Центр» принял генерал Вейхс.
15-февраля 1943 года танковый корпус СС, вопреки категорическому приказу Гитлера и генерала Ланца, отступил от Харькова. Если бы Харьков был оставлен по приказу какого-либо армейского генерала, то Гитлер, несомненно, предал бы его военному суду. Но так как это был танковый корпус СС, который, впрочем, тем самым избежал окружения, это не произошло. Правда, генерал Ланц через несколько дней был заменён генералом Кемпфом под тем предлогом, что он не является танкистом.
16-февраля 1943 года противник начал крупными силами наступление из района Изюма на Павлоград и Днепропетровск, между группами армий «Центр» и «Юг». Положение стало настолько серьёзным, что Гитлер решил лично прибыть в штаб группы армий «Юг» в Запорожье. Фюрер разместился в служебном помещении штаба вместе со-своей свитой, в которую входил и начальник генерального штаба ОКВ генерал Йодль. 17.02. Манштейн в штабе группы армий «Юг» доложил обстановку на фронте группы:
Оперативная группа Холлидта достигла рубежа Миусса, хотя противник сильно теснил её. 1-я танковая армия остановила противника у Гришино, но не смогла его разбить. Оперативная группа Ланца (ещё не Кемпфа) оставила Харьков. Манштейн предложил Гитлеру высвободить танковый корпус СС для наступления в общем направлении на Павлоград, организовав взаимодействие с подходящей сюда 4-й танковой армией и разбить противника, наступающего в бреши между 1-й танковой армией и оперативной группой Ланца. Гитлер сначала отказался обсуждать это предложение. Он не хотел верить, что в этом районе наступают действительно крупные силы противника. Он боялся, что войска завязнут в грязи. Но главной причиной отклонения Гитлером этого плана, было его желание, как можно быстрее, во что бы то ни стало, возвратить Харьков. Он, надеялся сделать это, когда будет полностью укомплектован танковый корпус СС. Упорство, с которой Гитлер всегда отстаивал свой мнение, вновь привело к бесконечной дискуссии.
18-февраля 1943 года Манштейн вновь докладывал Гитлеру. У Миусса противник, во-многих местах прорвал позиции оперативной группы Холлидта. Оперативная группа Ланца сообщила, что выгружаемые в Киеве части танковой дивизии СС « Мёртвая голова» застряли в грязи между Киевом и Полтавой. Удар на север с целью овладения Харьковым, который так настойчиво планировал Гитлер, стал теперь невозможным. В этих обстоятельствах Гитлер согласился с мнением Манштейна направить мотопехотную дивизию «Рейх» из танкового корпуса СС на Павлоград. Дивизия «Лейбштандарт» должна была прикрывать операции 4-й танковой армии. Затем Манштейн доложил Гитлеру своё мнение об общей обстановке:
«Даже если нам удастся, что не очень вероятно, избежать неблагоприятного для нас развития событий до наступления распутицы, мы должны подумать и о дальнейшем. Распутица и грязь не дадут нам передышки больше чем на несколько недель. Группа должна будет удерживать фронт шириной 700-км, на котором у нас имеются 32-дивизии, включая части оперативной группы Ланца. Противник же, как это можно с уверенностью предположить, после распутицы вновь изберёт главным направлением своих операций южное крыло Восточного фронта с целью окружения его у Чёрного моря. Фронт в 700-км, обороняемый всего 30-дивизиями может быть прорван превосходящими силами противника на любом участке. Но прежде всего мы не можем помешать противнику обойти нашу группу с севера и продолжать эту игру до тех пор, пока он не закончит её у Азовского и Чёрного моря.
После окончания периода распутицы группа, следовательно, не может стоять на месте, чтобы ждать, где противник сделает прорыв или пока он обойдёт нас с севера. Это возможно лишь при условии, что ОКХ сможет наступательным ударом облегчить положение на нашем фронте, выступающим далеко на восток».
Гитлер соглашался с тем, что силы группы слабы для организации обороны фронта в текущем году. Но заявлял, что боеспособность соединений противника невысока. На возражение Манштейна, что силы немецких дивизий группы на исходе, он ответил тем, что в период распутицы они будут пополнены личным составом и новым оружием. Но он не хотел признать, что за это время противник призовёт на военную службу контингент 1926 года в количестве 1, 5 млн. человек, что в течение периода распутицы танковая промышленность противника за 2-месяца может заново оснастить 60-танковых бригад. Он подчёркивал, напротив, решающее значение Донбасса для танковой промышленности противника в случае, если он вновь попадёт в его руки. Что касается руководства операциями в 1943 году на Восточном фронте, то он не может для большого наступления снять силы с других театров и не может создать новые формирования. Но будут возможны ограниченные удары с использованием нового оружия.
19-февраля 1943 года состоялась новая беседа Гитлера с Манштейном, на которую был приглашён генерал-фельдмаршал фон Клейст. Фюрер заявил, что теперь группа «А» должна отдать всё, что может группе «Юг». Группу «А» надо рассматривать теперь, как ближайший резервуар для пополнения фронта группы армий «Юг». Манштейн доложил Гитлеру, что почти всё танковые дивизии нужны ему для намечаемых ударов на западном фланге группы. Предотвратить опасность взятия противником Донбасса, можно только ликвидировав опасность отсечения группы армий «Юг» от её тыловых коммуникаций. Фюрер с этим согласился.
В это время стало известно, что противник овладел станцией Синельниково в 60-км от штаба группы армий «Юг», в котором находился фюрер. Вечером фюрер вылетел в Ставку.
К 22-февраля 1943 года Манштейн смог собрать достаточное количество сил и начал с двух сторон наступление на глубоко вклинившиеся русские войска. Отрезать русские войска не удалось, но была восстановлена связь с оперативной группой Кемпфа и предотвращён обход, угрожавший оборонительному рубежу на реке Миусс. Под натиском немецких войск русские на всём фронте отступили за Северный Донец.
10-марта 1943 года Гитлер вновь посетил штаб группы армий «ЮГ». Манштейн доложил ему свои планы относительно ведения операций после окончания начинающегося периода распутицы. Командующий группы армий «ЮГ» предлагал, при ожидавшемся наступлении противника на Донбасс, отойти с боями и пропустить армии противника на запад приблизительно до линии Мелитополь-Днепропетровск. Одновременно подготовив крупные силы в тылу северного фланга группы армий. Эти силы должны были разбить наступающего там противника, чтобы оттуда нанести удар на юго-восток или на юг в глубокий фланг армий противника, наступающего через Донбасс. Удар должен был наноситься после того, как противник введёт свои наступательные силы и частично их израсходует. Чтобы исключить возможность отхода противника на восток (как в 1942 году) необходимо освободить ему путь через Донбасс на нижний Днепр, против этого соблазна он вряд ли устоит.
Но Гитлер отверг этот план, он заявил, что совершенно невозможно отдать противнику Донбасс даже временно. Если мы потеряем этот регион, то нам будет трудно обеспечить сырьём свою военную промышленность. Для противника же потеря Донбасса в своё время означала сокращение производства стали на 25%. Что же касается никопольского марганца, то его значение вообще нельзя выразить словами. Потеря Никополя означала бы конец войне. Гитлер не соглашался с мыслью о том, что от добровольного отхода можно с таким же успехом, а часто, может быть даже с большим, чем при наступательных операциях, перейти к решающим ударам по противнику. Он считал это слишком большим риском.
15 –марта 1943 года немецкие войска вновь захватили Харьков. Таким образом, немецкие войска опять оказались на рубеже, с которого 9-месяцев назад началось крупное наступление на Кавказ и Волгу. Результат оказался следующим: 1-немецкая и 3-союзные армии были уничтожены, 3-другие немецкие армии понесли тяжёлые потери. По меньшей мере, 50-немецких и союзных дивизий больше не существовало. Остальные потери составляли в общей сложности примерно ещё до 25-дивизий.
Чтобы сковать немецкие войска на Севере и на Центральном участке фронта, русские свои основные усилия сосредоточили на Ржевском выступе. В конце ноября 1942 года они начали наступление, прорвав фронт по обе стороны от Великих Лук. Старая русская крепость, превращённая немцами в мощный узел сопротивления, была окружена. Гитлер снова запретил своевременный выход из окружения семитысячного гарнизона. В результате из окружения вырвалась небольшая группа в количестве 80-человек.
12-января 1943 года русские войска южнее Ладожского озера на узком фронте нанесли мощный удар, которые немецкие войска не смогли выдержать.
18-января 1943 года русские заняли Шлиссельбург и восстановили связь с Ленинградом по суше.
Огромная растянутость Южного фронта, непрерывные очень опасные атаки русских против войск групп армий «Центр» и «Север» до предела напрягли силы немецких войск. Прежде всего, должен был помочь Западный фронт, но и там, после отправки дивизий в Тунис находилось лишь самое минимальное количество соединений. Уже в начале февраля 1943 года можно было предвидеть, что главное командование сухопутных сил в течение самого ближайшего времени израсходует на Восточном фронте свои последние резервы и, если не будут приняты энергичные меры, оно окажется совершенно беспомощным в случае осложнения обстановки на фронте. Поэтому Цейтцлер приложил все старания, чтобы добиться от Гитлера, до сих пор с каким-то болезненным упрямством запрещавшего всякое добровольное оставление захваченных территорий, согласия на два крупных сокращения фронта, которые должны были ослабить напряжённую обстановку. Приказ о планомерном очищении демянского и ржевско-вяземского плацдармов был дан в начале февраля 1943 года.
В Северной Африке в октябре 1942 года англичане предприняли наступление в Египте. Генерал Штумме, заменивший Роммеля на время его отпуска, эшелонировал четыре немецкие и 8-итальянских дивизий, занимая 60-км фронт обороны, западнее Эль-Аламейна (80-тысяч человек,540-танков, 1219-орудий и 350-самолётов). Замыслом операции, предусматривалось, сковав силы противника на левом фланге, нанести главный удар из района юго-западнее Эль-Аламейна, прижать к побережью и разгромить группировку немецко-итальянских войск. 8-я английская армия Монтгомери имела до 7-пехотных, 3-бронетанковых дивизий и 4-отдельных танковых бригад (1440-танков, из них 400-тяжёлых американских типа «Грант», 2311-орудий, 1500-самолётов). Монтгомери основную массу своих войск, два армейских корпуса, расположил на оборонительных позициях, а за северным флангом привёл в боевую готовность крупные танковые силы. Посредством крайне искусной маскировки и различных мероприятий с целью ввести противника в заблуждение (использование макетов танков и сооружение ложного нефтепровода), ему удалось дезориентировать противника относительно не только направления главного удара, но и всей подготовки к наступлению.
23-октября 1942 года англичане перешли в наступление, но немецким войскам удалось остановить продвижение английских войск в глубине главной полосы обороны. Вечером 26 октября прибыл Роммель, который вынужден был прервать свой отпуск, вновь принял командование армией вместо своего заместителя, погибшего в первый же день наступления. Роммелю удалось контратаками резервов, несколько ограничить глубокое вклинение англичан. Монтгомери был вынужден отвести в тыл свои танковые соединения для перегруппировки и приведения их в порядок. (300-танков были повреждены, а английская пехота понесла большие потери). Но положение немецких и итальянских войск было ещё хуже. Запасы бензина подошли к концу. Роммель, после этого относительного успеха в обороне, понял, что при больших потерях и большом превосходстве противника он не сможет удержать свои позиции.
1 и 2-ноября 1942 года англичане начали решающее наступление. Роммель начал отвод своих войск, сообщив в Рим и в Ставку фюрера о том, что оно стало неизбежным. Муссолини ответил, что он должен удерживать позиции любой ценой. Гитлер, как всегда, когда не хватало резервов, пытался воздействовать высокопарными словами. Англичане разгромили итальянский моторизованный корпус на центральном участке фронта и создали брешь шириной 20-км, а затем разгромили итальянские пехотные дивизии и вклинились в оборону немецкого африканского корпуса. Роммель решил под свою ответственность дать приказ об отходе. В ночь на 13-ноября англичане заняли Тобрук. Итальянское верховное командование подчинило Роммеля командующему войсками в Ливии маршалу Бастано. Итальянцы тщательно укрепили оборонительный рубеж у Бер-Эль-Брега и требовали решительной обороны. Это требование вызвало резкое возражение Роммеля, который считал, что решительная оборона невозможна, так как англичане могли просто обойти эти позиции. Это мнение он выразил во - время беседы с Гитлером, чем вызвал бурю возмущения. Уже из одних только политических соображений должен удерживаться большой плацдарм в Африке, поэтому отступление исключено. Данные тогда Роммелю обещания своевременно подбросить ему подкрепления так и не были выполнены. 20-ноября англичане взяли Бенгази. Роммель в ночь на 7-декабря 1942 года начал отводить малоподвижные итальянские пехотные дивизии. Англичане обошли позиции, и немецким войскам удалось избежать окружения, только благодаря удачно проведённой контратаке. Роммель снова получил приказ удерживать эту последнюю позицию перед Триполи до последней возможности. Только когда он поставил ультимативное требование, что в таком случае итальянскому верховному командованию придётся смириться с уничтожением итальянских пехотных дивизий. В начале января 1943 года был получен приказ об отходе. 18-января 1943 года англичане начали наступление. Роммель бросил Триполи на произвол судьбы. В результате этих боёв немецкие и итальянские войска потеряли 55-тысяч человек, 320-танков и около 1-тысячи орудий.
8-ноября 1942 года американские войска высадились в Алжире. Для высшего немецкого командования высадка войск западных держав во Французской Северной Африке была неожиданностью. Гитлер и Геринг, введённые в заблуждение широкими мероприятиями западных держав по оперативной маскировке, были убеждены в том, что транспорты с войсками, о которых стало известно с помощью воздушной разведки, шли в порты Дерна или Триполи, а может быть даже на Сардинию или Корсику. Геринг приказал атаковать конвой всеми имеющимися силами. Известие о высадке десанта всех ошеломило, хотя ещё оставалась надежда, что французы отобьют нападение. Гитлер и Муссолини даже были готовы заключить союз с Францией.
10-ноября 1942 года Гитлер приказал перебросить немецкие войска в Тунис по морю. Немецко-итальянские войска, объединённые в 5-ю танковую армию, принял 8.11. генерал- полковник фон Арним. Армия Роммеля была усилена тремя новыми итальянскими пехотными дивизиями и, получив пополнение, сумела, наконец, остановить английские войска на линии Марет.
14- февраля 1943 года немецкие войска прорвали оборону американских войск и попытались зайти в тыл противнику. Но Александер направил такие крупные силы навстречу наступающим немцам, что Роммелю через 10-дней вынужден был отвести свои войска.
23-февраля 1943 года была создана группа армий «Африка», во главе которой стал Роммель. Командование итало-немецкой группировкой на линии Марет принял маршал Мессе.
6-марта 1943 года войска Роммеля нанесли удар во фланг 8-й английской армии, но успеха не добились. После этой неудачи у Роммеля уже не было сомнений в том, что если армии в Тунисе, не будут своевременно эвакуированы, войскам не избежать уничтожения или плена. Исходя из этих соображений, Роммель решил лично добиться от Гитлера приказа на оставление плацдарма. Однако, Гитлер такого приказа не дал и не разрешил Роммелю возвратиться в Африку, где он хотел разделить участь своей армии. Ему посоветовали восстановить своё здоровье. Очевидно, Гитлер плохо понимал, что дни итало-немецких войск в Тунисе уже сочтены.
13-мая 1943 года после ожесточённых боёв немецко-итальянские войска капитулировали. Группа армий «Африка» перестала существовать.
9-2. 17-октября 1942 года Сталин в Кремле, принял командира 1-го танкового корпуса генерал-майора Катукова.
Верховный попросил рассказать о положении дел в корпусе? Как воюет мотопехота, и как действуют наши танки?
Катуков рассказал об обстановке на фронте, и боевых действиях корпуса. Сталин, по своей привычке вышагивая по кабинету, задал ещё один вопрос.
- Как считаете, хороши наши танки или нет? Говорите прямо без обиняков.
Катуков ответил, что танки Т-34 полностью оправдали себя в боях. А вот тяжёлые танки КВ и боевые машины Т-60 и Т-70 в войсках не любят.
Сталин на минуту остановился, вопросительно изогнул бровь:
- По какой причине?
- КВ, товарищ Сталин очень тяжелы, неповоротливы, а значит и неманевренны. Препятствия они преодолевают с трудом. А вот Т-34 всё нипочём. К тому же КВ ломают мосты и вообще приносят много лишних хлопот. А на вооружении КВ такая - же 76-мм пушка, что и на Т-34. Так спрашивается, какие боевые преимущества даёт нам тяжёлый танк? Вот если бы у КВ пушка была посильнее, калибром побольше, тогда другое дело. Можно бы, пожалуй, мириться и с его тяжестью, и с другими конструктивными недостатками. Раскритиковал Катуков и лёгкий танк Т-60. У него на вооружении пусть и автоматическая, но всего лишь 20-мм пушка. Серьёзной борьбы с бронетанковыми силами врага эта машина вести не может. К тому же у этого танка мал клиренс, и совершать на нём марш, ходить в атаку по снегу и грязи мёртвое дело. В подмосковных боях нам пришлось эти танки таскать на буксире. Лёгкие танки Т-70 имеют более солидную броневую защиту, вооружены 45-мм пушкой, на нём установлены два автомобильных двигателя. Но он только начал поступать на вооружение и пока себя ничем особенным не проявил.
- Одна канитель с ними, товарищ Сталин,- заключил Катуков.
Верховный слушал внимательно, не перебивая, но когда Катуков закончил, неожиданно для него начал ему доказывать, что он напрасно так резко обрушился на КВ, Т-60, Т-70, что они неплохие машины и, возможно они танкисты, просто недооценивают их.
Катуков решил не сдаваться и привёл ряд боевых примеров, подтверждающих, что эти танки не оправдали себя на поле боя. Катуков ещё раз попросил:
- Пусть вооружат танки, хотя бы те же тяжёлые, более мощной пушкой, тогда они нам пригодятся.
Катуков также доложил Верховному, о нехватке радиостанций и большой нужде в телефонном кабеле.
Сталин заверил, что скоро с радиостанциями и телефонным кабелем дело поправится, а затем спросил.- Стреляют ли танкисты с ходу?
Катуков ответил, что нет, не стреляют.
- Почему?- Верховный пристально посмотрел на Катукова.
- Меткость с ходу плохая, и снаряды жалеем,- ответил Катуков.
- Скажите, товарищ Катуков, пожалуйста, во - время атаки бить по немецким батареям надо? Надо и кому в первую очередь? Конечно танкистам, которым вражеские пушки мешают продвигаться вперёд. Пусть даже ваши снаряды не попадают прямо в пушки противника, а рвутся неподалёку. Как в такой обстановке будут стрелять немцы?
- Конечно, меткость огня у противника снизится.
- Вот это и нужно, - подхватил Сталин.- Стреляйте с ходу, снаряды дадим, теперь у нас будут снаряды.
Сталин объявил, что Катуков назначается командиром 3-го мехкорпуса. Он будет куда посильнее танкового. А воевать поедите вот сюда.
И Верховный показал на карте, лежащий на столе, один из районов Калининской области.
По просьбе Катукова, Сталин согласился включить в состав 3-го мехкорпуса бригады 1-го танкового корпуса. Всего 175-танков, из них 75-лёгких.
Совсем скоро на танк КВ-1С, который выпускался с осени 1941 года и который пришёл на смену танку КВ, будет установлена более мощная 85-мм пушка в литой башне. Масса танка будет уменьшена и увеличена скорость, а значит и манёвренность. Новый танк получит наименование КВ-85. На танк Т-34 будет установлена новая более мощная пушка 85-мм, будет увеличена толщина брони, увеличена ёмкость топливных баков, будет установлена пятиступенчатая коробка передач. В 1943 году на вооружение поступит новый тяжёлый танк ИС-1, сначала с 85-мм пушкой, а затем с 122-мм, и ИС-2 и ИС-3. А производство лёгких танков Т-60 и Т-70 с 1943 года будет прекращено.
В начале ноября 1942 года немецкое командование имело на советско-германском фронте: 266-дивизий (6,2-млн. человек), свыше 70-тысяч орудий и миномётов, 6600-танков и штурмовых орудий, 3600-боевых самолётов и 194-боевых корабля. Советские войска насчитывали: 6, 1-млн. человек, 72, 5-тысячи орудий и миномётов, 6014-танков и САУ, 3088-боевых самолёта. В стратегических резервах Ставки ВГК к тому времени имелось: 25-дивизий, 13-танковых и мехкорпусов, 7-отдельных стрелковых и танковых бригад.
Cуть стратегического замысла советского командования по контрнаступлению под Сталинградом сводилось к тому, чтобы севернее и южнее Сталинграда, нанести мощные концентрические удары по флангам вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить её основные силы, воспользовавшись тем, что 6-я и 4-я танковая армии немецких войск оказались сосредоточенными на узком участке фронта, а их фланги прикрывались румынскими войсками. Активные действия советских войск летом и осенью 1942 года на западном направлении против группы армий «Центр», по расчётам Ставки ВГК, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте советское командование готовит зимнюю операцию.
В конце сентября 1942 года основные положения плана наступательной операции, получившей наименование «Уран», были одобрены Ставкой ВГК и ГКО. Выполнение плана было решено возложить на войска вновь создаваемого Юго-Западного фронта (командующий Ватутин), Донского фронта, бывшего Сталинградского (командующий Рокоссовский) и Сталинградского, бывшего Юго-Восточного (командующий Ерёменко). Детальная разработка плана была передана в генеральный штаб. Командующим фронтами и их штабам было предложено внести свои предложения по использованию сил каждого фронта, для совместной наступательной операции «Уран». Руководство подготовкой контрнаступления было возложено на Жукова и Василевского. Переписка и телефонные разговоры, связанные с предстоящим контрнаступлением были категорически запрещены, распоряжения отдавались в устной форме и только непосредственным исполнителям, сосредоточение войск из резерва Ставки ВГК и перегруппировка войск внутри фронтов производилось только ночью. Во - время подготовки контрнаступления под Сталинградом, Жуков и Василевский обратили внимание Сталина на то, что немецкое командование, как только наступит тяжёлое положение в районе Сталинграда, вынуждено будет перебросить части своих войск из других районов, в частности из-под Вязьмы. Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы, и в первую очередь в районе ржевского выступа, силами Калининского и Западного фронтов.
- Это было бы хорошо, - заметил Сталин.- Но кто из вас возьмётся за это дело?
- Сталинградская операция во-всех отношениях уже подготовлена, - произнёс Жуков.- Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, а могу взять на себя подготовку контрнаступления Калининского и Западного фронтов.
- Хорошо, - согласился Сталин,- вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте ещё раз готовность войск и командования к началу операции.
18-ноября 1942 года в Кремле прошло заседание ГКО, на котором были обсуждены ряд крупных хозяйственных вопросов. После рассмотрения этих вопросов, Сталин предложил обсудить письмо командира 4-го мехкорпуса В.Т. Вольского, адресованное ему лично. Командир корпуса писал, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволят рассчитывать на успех, но, по его мнению, обречено на провал, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что он, как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно, и тщательно проверить реальность принятых решений, отложить её, а может быть и отказаться от неё совсем.
Сталин обратился к Василевскому, чтобы тот дал оценку этому письму.
- Я могу только выразить своё удивление товарищ Сталин по поводу этого письма. В течение нескольких недель автор этого письма активно участвует в подготовке операции, как командир корпуса предназначенного для выполнения особой решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Более того, 10-ноября на заключительном совещании он заверил нас представителей Ставки и Военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а потом доложил о полной боеспособности и об отличном боевом настроении личного состава. Считаю, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков её начала, на мой взгляд, не существует,- ответил Василевский.
Его поддержали и другие члены ГКО и Ставки ВГК.
Сталин приказал тут - же соединить его по телефону с Вольским. После короткого разговора с генералом, Верховный сказал.
- Я думаю, что мы больше можем не обращать внимания, на это письмо. А самого автора письма всё - же следует оставить в корпусе, так как он только что дал слово, во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу. Окончательный вопрос о нём, как о командире корпуса решим по результатам действий корпуса, о которых приказываю мне докладывать ежедневно.
На сталинградском направлении для участия в контрнаступлении были развёрнуты войска Юго-Западного фронта (1-я гвардейская, 5-я танковая, 21-я и 17-я воздушная армии, командующий генерал-лейтенант Ватутин), Донского фронта (65-я, 24-я, 66-я, и 16-я воздушная армии, командующий генерал-лейтенант Рокоссовский), Сталинградского фронта (62-я, 64-я, 57-я, 51-я, 28-я, и 8-я воздушная армии, командующий генерал-лейтенант Ерёменко).
Всего: 1106-тыс. человек, 15300-орудий и миномётов, 1463-танков и САУ, 1350-боевых самолётов.
Советским войскам противостояли: 3-я румынская, 6-я полевая и 4-я танковая немецкие и 4-я румынские армии группы армий «Б» (командующий генерал-фельдмаршал Вейхс).
Всего: 1111-тыс. человек, 10280-орудий и миномётов, 675-танков и штурмовых орудий, 1216-боевых самолётов.
10-ноября 1942 года началось наступление Юго-Западного фронта и правого крыла Донского фронта. Сильный туман и снегопад исключили возможность использования штурмовой авиации и резко снизили эффективность артиллерийского огня. Некоторые соединения 5-й танковой армии, преодолев первую позицию главной полосы обороны противника, продвинулись на 2-3 км. Другие соединения встретили сопротивление и отражая многочисленные контратаки, наступали крайне медленно. Командующий фронтом принял решение немедленно ввести в дело 1-й танковый корпус Будкова и 26-й танковый корпус Родина. Их танковые бригады с ходу прорвали оборону немецких войск и, разгромив попавшие под удар румынские войска, продвинулись за день на 20-км. 4-й танковый корпус Кравченко продвинулся на 30-35-км.
20-ноября 1942 года перешёл в наступление Сталинградский фронт. 4-й мехкорпус Вольского продвинулся на 20-км.
В течение 21-ноября войска Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов вышли в глубокий тыл основной группировки противника и 23-ноября замкнули кольцо окружения.
Сталин предложил наметить проведение новой наступательной операции. Силами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов нанести врагу дополнительный и более чувствительный удар в общем направлении на Ростов, создав тем самым условия для полного разгрома противника. Верховный приказал Василевскому, совместно с командующими фронтами, рассмотреть этот вопрос на месте, и представить в Ставку соответствующие предложения.
26-ноября 1942 года Василевский доложил Сталину о предварительных соображениях по замыслу предстоящей операции. Верховный, в основном одобрил эти предложения, и обещал выделить дополнительные средства для фронтов, приказав генштабу, и командующим фронтами приступить к разработке детальных планов операции, и представить их в Ставку, не позднее первых чисел декабря. В конце разговора Сталин сказал.
- В данное время самой важной и основной задачей является быстрейшая ликвидация окружённой группировки немцев. Это освободит занятые в ней наши войска для выполнения других задач по скорейшему разгрому врага на нашем Южном фронте. А поэтому Ставка предлагает вам немедленно сосредоточиться на этом одном деле. Что касается операции «Сатурн» (создание нового кольца окружения), то ею пусть займутся Ватутин и Кузнецов, а Москва им будет помогать.
Позднее Сталин принял решение отказаться от проведения операции, «Большой Сатурн», из-за недостатка сил и средств, из необходимости как можно быстрее отбросить нижнегирскую и котельниковскую группировку противника, чтобы не допустить создание коридора для обеспечения окружённых войск в районе Сталинграда, а потом и вывода её по этому коридору.
8-декабря 1942 года в войска была направлена директива Ставки ВГК на проведение Ржевско-Вяземской операции, которая требовала от войск Калининского и Западного фронтов к 1 января 1943 года разгромить группировку противника на этом направлении.
Войска Калининского фронта генерал-лейтенанта Пуркаева успешно прорвали оборону немецких войск и двинулись на Сычёвку. Войска Западного фронта генерал-полковника Конева должны были в свою очередь прорвать оборону противника и двинуться навстречу войскам Калининского фронта с тем, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг ржевской группировки немцев. Но Западный фронт оборону противника не прорвал. Сталин потребовал от Жукова немедленно выехать к Коневу. Прибыв на командный пункт Западного фронта, Жуков пришёл к выводу, что повторять операцию бесполезно. Немецкое командование разгадало замысел советского командования и сумело подтянуть к району боевых действий значительные силы с других участков. В это время осложнилось обстановка и на Калининском фронте. Сильным ударом под фланги немцы отсекли мехкорпус генерал-майора Соломатина, и корпус оказался в окружении. Пришлось подводить из резерва Ставки ВГК дополнительно стрелковый корпус, чтобы с его помощью вывести мехкорпус из окружения. На четвёртые сутки это удалось сделать. Хотя советские войска не достигли, поставленной Ставкой ВГК цели, ликвидации ржевского выступа, но своими активными действиями они не позволили немецкому командованию перебросить подкрепления с этого участка в район Сталинграда. Более того, чтобы сохранить за собой ржевско-вяземский плацдарм, немецкое командование вынуждено было перебросить в район Вязьмы - Ржев четыре танковые и одну моторизованные дивизии. Главной причиной неудачи Западного фронта была недооценка трудностей рельефа местности, которая была выбрана командованием для нанесения главного удара, немецкая оборона была хорошо укрыта за обратными скатами и пересечённой местности. Другой причиной неудачи был недостаток танковых, артиллерийских, миномётных и авиационных средств, для обеспечения прорыва обороны противника.
12-декабря 1942 года ударная группировка немецких войск перешла в наступление вдоль железной дороги на Сталинград, и продвинувшись на 75-км передовыми частями вышла к реке Мышкова. Василевский обратился к Сталину с предложением разрешить немедленную переброску прибывающей 2-й гвардейской армии Малиновского на Донской фронт и развернуть её на реке Мышкове, и остановить продвижение войск Манштейна, а в дальнейшем подчинить 2-ю гвардейскую армию Сталинградскому фронту, а операцию по ликвидации окружённых войск Паулюса временно отложить.
Это предложение вначале встретило довольно резкие возражения со стороны Сталина. Он сказал, что вопрос о передаче 2-й гвардейской армии Сталинградскому фронту будет рассмотрен ГКО.
Ставка ВГК и ГКО согласились с этим предложением, возложив руководство войсками по ликвидации деблокирующих группировок противника на Василевского. С этим решением не был согласен командующий Донским фронтом Рокоссовский, который пытался склонить к этому и Сталина, утверждая, что успел бы ещё до подхода Манштейна разгромить войска Паулюса. Что без армии Малиновского войска Донского фронта будут не в состоянии разгромить окружённую группировку противника, что в случае приближения противника к котлу можно развернуть 21-ю армию. Но Сталин выбрал более надёжный вариант, гарантирующий от всяких неожиданностей.
14-декабря 1942 года Ставка ВГК приняла ещё одно важное решение об изменении направления Главного удара Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. В директиве Ставки ВГК указывалось, что обстановка, когда задумывалась операция «Сатурн» значительно изменилась. 5-я танковая армия Романенко и 3-я гвардейская армия Лелюшенко стоят в обороне и не могут двигаться вперёд, так как за это время противник успел подвести с запада ряд пехотных и танковых соединений. Необходимо видоизменить операцию «Сатурн». Главный удар направить не на юг, а на юго-восток, с тем, чтобы взять противника в клещи, пройтись по тылам и ликвидировать её одновременным ударом с востока и с севера-запада. Эта операция позже получила наименование «Малый Сатурн» и намечалась на 16-декабря.
19-декабря 1942 года противник ввёл против 4-го мехкорпуса, преобразованного в 3-й гвардейский мехкорпус, свежую 17-ю танковую дивизию (до 300-танков), и местами смял оборону советских войск, прорвавшись к реке Мышкове. 23-декабря группировка Манштейна, находилась от окружённых войск Паулюса, всего в 35-40-км. Однако дальше продвинуться сказалась неспособной. Время, необходимое для окончательного развёртывания 2-й гвардейской армии было выиграно, которая была усилена из резерва Ставки 6-м мехкорпусом и 7-м танковым корпусом 5-й ударной армии. 2-я гвардейская и 51-я армия нанесли удар в тыл котельниковской группировки противника. Утром 29-декабря советские войска очистили город Котельниково. Командующий Юго-Западным фронтом ввёл в сражение танковые корпуса навстречу друг другу. Фронт противника оказался расчленённым на 4-е изолированных участка. Немецкие войска начали беспорядочное отступление. 24-декабря 24-танковый корпус Баданова, имея 54-танка, овладел станцией Тацинской, перерезав железнодорожную магистраль Лихая-Сталинград. Был захвачен эшелон с новыми разобранными самолётами. Танкистам удалось ворваться на аэродром, где стояло более двухсот немецких транспортных самолётов, готовых к вылету. Они были раздавлены танками. Немецким войскам удалось окружить станцию Тацинская. Пять суток 24-й танковый корпус удерживал Тацинскую, ведя бой в окружении.
28-декабря 1942 года командующий Юго-Западным фронтом Ватутин по «Бодо» доложил в Ставку ВГК, где находились Сталин и Жуков, о положении дел.
- Первая ваша задача не допустить разгрома Баданова, и поскорее направить ему на помощь Павлова и Руссиянова, - сказал Сталин.- Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую. Ваш встречный удар на Тормосин 8-го кавалерийского корпуса хорошо бы подкрепить ещё какой-либо пехотной частью. Что касается 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и одной стрелковой дивизии, направленной на Тормосин это очень кстати. Для того чтобы превратить «Малый Сатурн» в «Большой Сатурн» мы уже передали вам 2 и 23-й танковые корпуса. Через неделю получите ещё два танковых корпуса и три-четыре стрелковые дивизии. У нас имеется сомнение насчёт 18-танкового корпуса, который вы хотите направить в Скосорскую, лучше оставить его в районе Миллерово - Верхне-Тарасовское вместе с 17-танковым корпусом. Вообще вам надо иметь в виду, что танковые корпуса лучше пускать на дальнее расстояние парой, а не в одиночку, чтобы не попасть в положение Баданова.
- Где сейчас 18-й танковый корпус?- спросил Жуков.
- 18-й танковый корпус находится непосредственно восточнее Миллерово. Он не будет изолирован.
- Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его, во что бы то ни стало.
- Приму абсолютно все возможные меры и Баданова выручим,- заверил Ватутин.
Утром 29-декабпя 24-й танковый корпус, получив приказ Ватутина, отошёл в Ильинку и через несколько дней успешно атаковал Морозовск. Позднее 24-й танковый корпус будет преобразован во 2-й гвардейский танковый корпус и получит наименование Тацинского, а командир корпуса Баданов будет награждён орденом Суворова-2-й степени.
Таким образом, попытка немцев вывести из окружения войска Паулюса окончательно провалилась.
В конце декабря 1942 года в ГКО состоялось обсуждение дальнейших действий советских войск. На заседании Сталин предложил.
- Руководство по разгрому окружённого противника, нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела.
Присутствующие члены ГКО поддержали это решение Верховного.
- Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника? - спросил Сталин.
Кто-то из присутствующих предложил Рокоссовского.
- А вы что молчите?- неожиданно спросил Сталин у Жукова.
- На мой взгляд, оба командующих достойны, - ответил Жуков.
- Ерёменко будет конечно обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского.
- Сейчас не время обижаться,- отрезал Сталин, приказав Жукову. – Позвоните, Ерёменко и объявите ему решение государственного комитета обороны.
Получив приказ ГКО, возмущённый Ерёменко в тот - же день позвонил Жукову.
- Товарищ генерал армии, я всё же не понимаю, почему отдаётся предпочтение командованию Донского фронта. Я вас прошу доложить товарищу Сталину мою просьбу оставить меня здесь до конца ликвидации противника.
На предложение Жукова позвонить лично Верховному, Ерёменко ответил.
-Я уже звонил, но Поскрёбышев сказал, что Сталин распорядился по всем этим вопросам говорить только с вами.
Пришлось звонить Верховному самому Жукову. Сталин его выругал и приказал немедленно подготовить директиву о передаче трёх армий Сталинградского фронта под командование Рокоссовского. Такая директива была направлена в войска 30-декабря 1942 года. А Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт и действовал на Ростовском направлении. В Донской фронт своим представителем Ставка ВГК назначила генерала Воронова, который представил план окончательной ликвидации окружённой группировки немецких войск и который был назначен ответственным за уничтожение окружённой группировки противника. Ставка ВГК и Генштаб рассмотрев этот план, в своей директиве указала генералу Воронову:
«…Главным недостатком представленного вами плана по «Кольцу» заключается в том, что главный и вспомогательный удары идут в разные стороны и нигде не смыкаются, что делает сомнительным успех операции. По мнению Ставки ВГК главной вашей задачей на первом этапе операции должно быть отсечение и уничтожение западной группировки окружённых войск противника, с тем, чтобы главный удар наших войск повернуть на юг, а вспомогательный удар 57-й армии направить навстречу главному удару и сомкнуть оба удара. Наряду с этим следовало бы организовать удар 66-й армии в направлении посёлка Красный Октябрь, а навстречу этому удару - удар 62-й армии, с тем, чтобы оба удара сомкнуть и отсечь, таким образом, заводской район от основной группировки противника. Ставка приказывает на основе изложенного переделать план».
1-января 1943 года Ставка ВГК пересмотрела вопрос о дальнейшем использовании Василевского, и предложила ему немедленно отправиться на Воронежский фронт, чтобы там, в качестве представителя Ставки, принять участие в подготовке, и проведении запланированных на Верхнем Дону наступательных операций, взяв на себя, при этом, организацию взаимодействия Воронежского фронта с Брянским и Юго-Западным фронтами.
4-января 1943 года Сталин направил телеграмму командующему Закавказским фронтом генералу армии Тюленеву:
« Первое. Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Кавказского фронта генерал-лейтенанта Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу лёгкого преследования противника. Нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его, с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни командующий Черноморской группы Закавказского фронта генерал-лейтенант Петров.
Второе. Немедленно погрузите 3-й стрелковый корпус и ускоренным темпом двигайте в район Черноморской группы. Масленников может пустить в дело 58-ю армию, которая болтается у него в резерве и которая в обстановке нашего успешного наступления могла бы принести большую пользу. Первая задача Черноморской группы - выйти на Тихорецкую и помешать, таким образом, противнику вывезти свою технику на запад. В этом деле вам будет помогать 51-я армия и, возможно, 28-я армия. Вторая и главная ваша задача состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить, таким образом, северокавказскую группу противника с целью взять её в плен или уничтожить. В этом деле Вам будет помогать левый фланг Южного фронта-Ерёменко, который имеет задачу выйти севернее Ростова.
Третье. Прикажите Петрову, чтобы он начал своё наступление в срок, не оттягивая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода всех резервов. Петров всё-время оборонялся, и у него нет большого опыта по наступлению. Растолкуйте ему, что он должен дорожить каждым днём, каждым часом».
Это указание Сталина означало загородить немцам выход с Кавказа и отсечь их соединения.
В первых числах января нарушилась связь на правом фланге Северной группы Закавказского фронта. Прочитав итоговое боевое донесение за 7 января по Закавказскому фронту, Сталин направил Масленникову и в копии Тюленеву гневную телеграмму:
«…Вы оторвались от своих войск и потеряли связь с ними. Не исключено, что при таком отсутствии порядка и связи в составе Северной группы ваши подвижные части попадут в окружение… Такое положение нетерпимо. Обязываю вас восстановить связь с подвижными частями Северной группы и регулярно два раза в день сообщать в Генштаб о положении дел на вашем фронте. Личная ответственность за вами».
Ставка ВГК приказала командованию Донского фронта предъявить 6-й армии ультиматум, о сдаче в плен на общепринятых условиях. Но командование немецких войск отвергло ультиматум.
10-января 1943 года войска Донского фронта перешли в наступление, с целью рассечь окружённую группировку немецких войск и уничтожить её по частям.
31-января 1943 года была окончательно разгромлена южная группа немецких войск. Её остатки во главе с командующим 6-й армии генерал-фельдмаршалом Паулюсом сдались в плен, а 2-го февраля сдались в плен и остатки северной группы.
В январе 1943 года в Ставке ВГК во - время доклада заместителя начальника генштаба генерала Бокова, о новых назначениях, перемещениях и происшествиях в действующей армии, Сталину было доложено представление командующего Южным фронтом генерала Ерёменко и члена Военного Совета этого фронта Хрущёва, о снятии с должности командира 4-го гвардейского мехкорпуса генерала Танасчишина, которого обвиняли в превышении власти.
- Это какой Танасчишин?- спросил Сталин.- В прошлом кавалерист?
- Да. Зовут его Трофим Иванович,- ответил Боков.
- Я его хорошо знаю. Боевой рубака. А как его корпус воюет?
- Очень хорошо. Под его командованием стал гвардейским.
- В чём – же Танасчишина конкретно обвиняют?
Боков доложил.
- Так… Личных мотивов у него не было. Болел значит за выполнение боевого задания, но переусердствовал..,-заметил Сталин, и поинтересовался.- А каково мнение Генштаба? Снимать его с корпуса или нет?
- Человек он действительно порывистый, горячий и поступил неправильно. Только генерал Танасчишин в корпусе на месте. Думается достаточно ему на первый раз сделать строгое внушение.
Сталин на мгновение задумался, а потом сказал:
- Снимать не будем. Передайте Ерёменко и Хрущёву, что Сталин взял Танасчишина на поруки.
Вернувшись в генштаб, Боков позвонил по телефону Ерёменко и сообщил ему об этом решении Сталина: Ерёменко был явно растерян и попросил позвонить Хрущёву. Тот выслушал Бокова и тихо спросил.
- Может быть, вы не так доложили?
- Я доложил Сталину вашу шифровку. Если вы не согласны, можете сами ему позвонить.
- Нет, этого я делать не буду. Что - ж, на поруки, так на поруки.
На следующий день, при очередном докладе Бокова в Ставке ВГК, Сталин с улыбкой спросил:
- Так вы говорили с Ерёменко и Хрущёвым? Удовлетворили они моё ходатайство или нет?
-Всё нормально,- ответил Боков.- Ваше ходатайство удовлетворено товарищ Сталин.
В Ставке ВГК, в кабинете Сталина, когда пришло известие об окончательном разгроме немецких войск в районе Сталинграда, вошёл Поскрёбышев и доложил, что через несколько минут будут передавать по радио приказ наркома обороны в связи с победой советских войск в Сталинграде. В кабинете Сталина радиоприёмника не было, он находился в кабинете Поскрёбышева. Поэтому Верховный предложил Жукову и начальнику Главного артиллерийского управления Яковлеву, которые находились в этот час в Ставке, пройти туда и послушать Левитана.
Слушая его торжественный голос, Сталин расправил плечи и стал, как будто выше ростом, попыхивая трубкой, он гордо поглядывал то на Жукова, то на Яковлева, не скрывая своего удовлетворения и гордости за блестящий успех советских войск. Но особенно он подтянулся и приосанился в тот момент, когда Левитан начал читать раздел приказа о пленении немецких генералов. И первым в этом списке шёл фельдмаршал Паулюс. Сталин даже хмыкнул многозначительно. Дескать, знай наших, то ли ещё будет.
9-3. Сразу после катастрофы немецкой армии под Сталинградом, Шелленберг, чувствуя острою необходимость в изменении политической и военной стратегии в России, подготовил и представил Гиммлеру доклад о военном и промышленном потенциале Советского союза. Шелленберг предложил удалить имперских комиссаров, возглавляющих политическую немецкую администрацию в оккупированных областях, как и зондеркоманды, осуществляющие «чистку» в тылу германского фронта. Следовало немедленно создать автономные образования и коренным образом перестроить там систему немецкого управления сельским хозяйством и промышленностью. Гиммлер показал доклад Гитлеру, который прочитав его, приказал арестовать по обвинению в пораженческих настроениях всех экспертов, принимавших участие в составлении доклада. Гиммлер в беседе с Шелленбергом устроил ему взбучку, выругал его экспертов, заявив, что они являются агентами НКВД, что служебные обязанности, очевидно, становятся слишком тяжелы для него. Что он начинает попадать под влияние пораженческих настроений некоторых своих помощников. При этих словах рейхсфюрера, Шелленберг не смог удержаться от улыбки. Это так поразило Гиммлера, что он посмотрел на Шелленберга с испугом.
-Enfant terrible (бедовый ребёнок),- произнёс он по - французски и покачал головой.
Шелленберг продолжал спокойно, но настойчиво излагать свои доводы. Через два часа уже и речи не шло о том, чтобы арестовать кого-либо. Гиммлер, кусая ноготь большого пальца, сказал:
- Хорошо, но если вы окажитесь правы, это будет ужасно. Всё же нельзя позволить, чтобы соображения интеллектуального порядка ослабляли нас, у нас слишком многое поставлено на карту. Если нам не удастся на этот раз победить Восток, мы исчезнем из истории. По моему мнению, мы должны руководствоваться вашими выводами лишь после того, как выиграем войну с Россией.
- В том-то и дело, - ответил Шелленберг,- когда перейти к этому новому курсу. Я обязан повторить, что если мы не перейдём к нему сейчас, то, вполне возможно, не сможем сделать это и в будущем.
Но убедить Гиммлера не удалось, который, между прочим, заявил, что Шелленберг переоценивает его возможности влияния на фюрера. Во-всяком случае оно несравнимо с возможностями Бормана, говоря о нём Гиммлер заявил.
-Фюрер настолько привык к Борману, что было бы крайне трудно уменьшить его влияние. Я много раз пытался с ним договориться, хотя фактически мой долг добиться его отстранения. Я надеюсь, что мне удастся перехитрить его, причём так, что отпадёт сама необходимость от него отделываться. На нём лежит ответственность за многие неверные шаги фюрера: он не только соглашался с тем, что фюрер должен быть непреклонным в своих решениях, но и активно способствовал этому.
Тогда же Гиммлер рассказал Шелленбергу о крупнейшей ошибке, которую он совершил и чем максимально воспользовался Борман, чтобы укрепить свой влияние на фюрера, когда он официально обратился к Борману с просьбой предоставить ему ссуду (80-тысяч марок) из партийных фондов на постройку дома. Дело в том, что Гиммлер, обладая после Гитлера, наибольшей реальной властью в «третьем рейхе», контролирующий деятельность многих экономических организаций, имеющий возможность нажить миллионы, с трудом находил для своей семьи необходимые средства (первый брак Гиммлера был несчастливым, но ради дочери он не хотел развода, и состоял в гражданском браке с одной женщиной и имел от неё двоих детей). Борман и другие недруги Гиммлера могли воспользоваться этим случаем, обвиняя его в том, что он воспользовался своим положением.
У Шелленберга, в это время, появилась возможность получить представление о Бормане не только со слов Гиммлера, но и иметь возможность лично встречаться с Борманом, которого он не без оснований считал главным противником вывода Германии из тупика, в котором она оказалась, и который, как он считал, имеет склонность к России.
Борман - невысокий, плотный человек, с сутуловатыми плечами и бычьей шеей, имевший привычку откидывать голову немного назад и в сторону. Глядя на выражение его лица и беспокойно бегающие глаза, можно было подумать, что перед вами боксёр, имеющий намерение напасть на своего противника. Борман прошёл путь от управляющего поместья в Мекленбурге до помощника Гесса и самого фюрера, затем заменив Гесса на его посту. Борман постоянно находился в ближайшем окружении Гитлера. Всё, что имело отношение к фюреру проходило через него. Борман мог ловко подыскать слово, чтобы сменить неприятную тему разговора. Он обладал прекрасной памятью и непреклонной волей, способностью уловить самую суть вопроса, изложить его в доступной и доходчивой форме, и суммировать основные проблемы в виде нескольких чётких формулировок.
Вторым представителем руководящих кругов, имеющих склонность к России, как считал Шелленберг, был Мюллер. Серьёзные подозрения относительно искренности его работы против России, у Шелленберга впервые возникли весной 1943 года после окончания совещания атташе по делам полиции в иностранных государствах. Несмотря на позднее время, Мюллер сказал, что хотел бы поговорить. Разговор за рюмкой коньяка пошёл о «Красной капелле». Он настойчиво пытался выяснить причины, которые крылись за фактами измены, и хотел получить представление об образе мыслей, на основе которых такая измена стала возможной.
- Я считаю, - заявил Мюллер,- что мы должны признать, что советское влияние в странах Западной Европы нашло распространение не только среди рабочего класса, оно завоевало приверженцев и среди образованных людей. Я считаю это, как неизбежное историческое явление нашей жизни, в особенности, если принять во - внимание духовную анархию западной культуры, в которую я включаю и идеологию «третьего рейха». Национал-социализм не более чем куча отбросов на фоне безотрадной духовной пустыни. В противоположность этому в России развивается единая и совершенно неподдающаяся на компромиссы духовная и биологическая сила. Цель коммунистов, заключающаяся в осуществлении всеобщей духовной и материальной мировой революции, представляет собой своеобразный положительный заряд, противопоставленный западному отрицанию.
Это заявление Мюллера поразило Шелленберга, он не поверил своим ушам, это вполне серьёзно говорил человек, ведший борьбу с коммунизмом во-всех его разнообразных формах, человек, который в ходе расследования дела «Красная капелла» прилагал все усилия, чтобы раскрыть самые отдалённые ответвления заговора.
Мюллер продолжил.
- Знаете Шелленберг,- то, что между нами возникли недоразумения, просто глупо. Вначале я думал, что нам удастся отбросить эти недоразумения в процессе наших личных и профессиональных контактов, но это не получилось. По сравнению со-мной вы имеете ряд преимуществ. Я из низов: мои родители были бедны. Я был полицейским сыщиком, начал с облав и прошёл суровую школу повседневной полицейской работы. А вы - образованный человек, юрист, воспитывались в культурной семье, путешествовали. Другими словами, вы прочно связаны с закостенелой системой консервативных традиций. Возьмём также людей из «Красной капеллы», которых вы знаете, например Шульце-Бойзена и Харнака. Они также интеллигенты, прогрессисты-революционеры, которые всегда стремились достигнуть окончательного решения и никогда не позволяли себе погрязнуть в болоте полумер. И они погибли, веря в возможность такого решения. В учении национал-социализма слишком много компромиссов, и его идеи не могут победить такую веру. Идеи же духовного коммунизма в состоянии это сделать. Коммунизму присуще твёрдо установленное отношение к жизни, которое отсутствует у большинства наших западных интеллигентов, исключая, возможно, некоторых эсэсовцев. Я не говорю сейчас о германском народе - он по-прежнему остаётся верным, настойчивым и храбрым, и не о героизме наших солдат на фронте. Я говорю об интеллигентных слоях общества, и об их крайне запутанных представлениях о духовных ценностях. Национал-социализм никогда не был для них перспективным и не может изменить их. Если нам суждено проиграть эту войну, то причиной проигрыша будет не недостаточный военный потенциал: причиной будет духовная неспособность наших руководителей. У нас нет настоящих руководителей. Правда, у нас есть наш руководитель-фюрер, но на нём всё замыкается. Возьмём толпу, находящуюся в его непосредственном подчинении. Кого вы там найдёте? Они дни и ночи проводят в непрерывных спорах: одни стремятся заручиться расположением фюрера, другие закрепить за собой власть. Несомненно, что фюрер давно уже это видит, но, руководствуясь совершенно непонятными соображениями, по-видимому, предпочитает именно такой порядок вещей для того, чтобы властвовать. Вот в чём его главный недостаток. У него отсутствуют качества государственного деятеля. Как бы я не хотел думать иначе, но я всё более склоняюсь к выводу, что Сталин умеет делать эти вещи лучше. Подумайте только, что пришлось перенести его системе в течение последних двух лет, а каким авторитетом он пользуется в глазах народа. Сталин представляется мне сейчас в совершенно ином свете. Он стоит невообразимо выше всех лидеров западных держав, и если бы мне позволено было высказаться по этому вопросу, мы заключили бы соглашение с ним в кратчайший срок. Это был бы удар для заражённого проклятым лицемерием Запада, от которого он никогда не смог бы оправиться. Видите ли, говоря с русскими, всегда ясно, как обстоят дела: или они вам снимут голову или начнут вас обнимать. А эта западная свалка мусора всё толкует о боге и других возвышенных материях, но может заморить голодом целый народ, если придёт к выводу, что это соответствует её интересам. Германия достигла бы гораздо больших успехов, если бы фюреру удалось проникнуть в самое существо этого вопроса. Но у нас всё замышляется и осуществляется в полсилы, и, если мы не будем соблюдать осторожность, это нас погубит. Гиммлер проявляет твёрдость лишь в тех случаях, когда чувствует поддержку у фюрера. Если бы этого не было, он не в состоянии был бы решить, какого курса ему придерживаться. Гейдрих далеко превосходил его в этом отношении. Фюрер был прав, называя его «человеком с железным сердцем». Борман, знает чего хочет, но он слишком мелкая личность и не может думать, как государственный деятель. Посмотрите на него и на Гиммлера - ведь это сцепились две змеи. Гиммлеру будет трудно забраться наверх.
Пока Мюллер всё это высказывал, Шелленберг, нервничая, думал об одном, что нужно Мюллеру? Хочет ли он поймать его в ловушку? Выпивая одну рюмку коньяка за другой, он отпускал ехидные замечания в адрес гнилого Запада и руководителей Германии: Геринга, Геббельса, Риббентропа и Лея. Не понимая, чего добивается шеф гестапо, так внезапно начавший раскрывать перед ним свою душу, Шелленберг решив перевести беседу на новый путь, в беспечном и шутливом тоне заявил.
- Превосходно, господин Мюллер. Давайте сразу начнём говорить «Хайль Сталин» и наш маленький папа Мюллер станет главой НКВД.
Мюллер спокойно, но с усмешкой воспринял эти слова Шелленберга.
- Это было бы превосходно, - ответил он презрительным тоном и его баварский акцент проявился ещё сильнее.- Тогда бы вам и вашим твердолобым друзьям буржуа пришлось бы качаться на виселице.
На этом эта во - многом странная беседа закончилась.
Гиммлер не смог выполнить обещание, данное Шелленбергу, добиться отстранение Риббентропа со своего поста. Случилось так, что Гиммлер на некоторое время потерял доверие фюрера. Это произошло из-за вождя неудавшегося путча партии «Железная гвардия» в Румынии Хорни Симы, которому удалось бежать из школы СД. Риббентроп, узнав об этом, сообщил Гитлеру, что Сима снова пытается организовать путч, руководя им из Италии, не проверив достоверность фактов. Риббентроп так сумел преподнести дело, что Гитлер был совершенно убеждён в том, что Гиммлер и Шелленберг снова заварили «румынскую кашу». Гитлер страшно разозлился, так как обещал Антонеску не выпускать Симу без его согласия. Ярость Гитлера дошла до предела: в течение трёх часов он кричал о том, что это может вылиться в скандал, и, указывая на чёрную форму СС, грозился выжечь эту «чёрную язву» калёным железом. И хотя Симу нашли и вернули на место через четыре дня, в результате этого инцидента Риббентроп восстановил и усилил свои собственные позиции, а Гиммлер потерял доверие Гитлера, и для того, чтобы снова завоевать это доверие, ему потребовалось немало времени. Гиммлер приходил в бешенство, когда Шелленберг говорил ему о том, что он не сдержал своё обещание в отношении Риббентропа. Он находился в подавленном состоянии. Его нервы были на пределе. С большим трудом Шелленбергу удалось добиться одобрения его планов. В первую очередь он решил добыть материалы, при содействии ответственного сотрудника МИДа Лотара, с помощью которых можно было сместить Риббентропа. Лотар чувствовал, что не может больше удовлетворить всё более увеличивающиеся требования Риббентропа о выделении больших сумм денег из секретных фондов министерства иностранных дел, ответственность за которые возлагалась на Лотара, на обеспечение его экстравагантного образа жизни. Шелленберг сообщил Лотару о своём плане мирных переговоров, а также напомнил ему о пагубном влиянии Риббентропа на Гитлера. Лотар решился помочь Шелленбергу, но действовал необдуманно и поспешно. Уверенный в поддержке Гиммлера, Лотар разослал собранные им документы, разоблачающие Риббентропа, в различные учреждения, в надежде, что это будет способствовать его смещению. Об этом стало известно Риббентропу, который явившись к фюреру, заявил, что расценивает действия Лотара, как осуждение внешней политики, проводимой Гитлером. Он просил удалить Лотара из МИДа и казнить. В результате Лотар был арестован и отправлен в концентрационный лагерь.
Но Шелленберг не оставлял своих усилий по установлению мирных переговоров. Он установил контакт, с представителем английской разведки, который в то время находился в Швейцарии. Он выразил готовность начать предварительные беседы с авторитетным представителем Германии. Позднее этот представитель Великобритании сообщил Шелленбергу, что получил от Черчилля полномочия на ведение неофициальных переговоров при условии предоставления некоторых гарантий. А когда Шелленберг доложил Гиммлеру о предпринятых усилиях, тот начал явно тянуть резину и уходить от решительных шагов в этом направлении, в конце концов, заявив, что, по-видимому, будет лучше, если в первую очередь обсудить этот вопрос с Риббентропом. На доводы Шелленберга, что это противоречит основной политике, которую проводит Риббентроп, Гиммлер раздражённо ответил.
- Мне надоело работать против фюрера, я хочу работать с ним. Это моё окончательное решение и вам придётся смириться с этим.
По поручению Гиммлера, этот вопрос был обсуждён с Риббентропом, который в результате прислал Шелленбергу записку, в которой указал: «Я запрещаю политическому сектору секретной службы устанавливать контакт с противником подобным образом. Я рассматриваю это как пораженчество. За такие настроения я впредь буду строго наказывать. С другой стороны, если кто-либо из англичан пожелает вести с нами подобного рода переговоры, он должен, в первую очередь, вручить нам декларацию о капитуляции».
В разговоре с Гиммлером, Шелленберг заметил, что эта реакция Риббентропа является демонстрацией полного непонимания работы секретной службы, но самому Гиммлеру следовало бы лучше понимать его обязанности и его проекты, которые он одобрил.
Гиммлер что-то неясно пробормотал, а потом сказал:
- Вы, очевидно, знаете, что совершили ошибку, но я не воспользуюсь ею против вас. По всей вероятности было неразумно с вашей стороны устанавливать непосредственный контакт с англичанами. Может быть, вам следовало использовать нейтральные каналы.
Шелленберг решил не спорить, чтобы сохранить главное.
- Очень хорошо, я в будущем учту, что такие вопросы надо решать через нейтральные каналы.
Гиммлер кивнул.
Шелленберг деликатно добавил, что контакт между сотрудниками его службы и людьми из вражеских стран всё же может осуществляться, поскольку этого невозможно избежать.
- Хорошо,- прореагировал Гиммлер, - но я не желаю знать деталей. Это ваше дело.
По итогам этой беседы с Гиммлером, Шелленберг, решил самолично установить связи с секретной службой Швейцарии. Он имел беседу с бригадиром Массоном, начальником секретной службы Швейцарии. В последующем состоялись и другие встречи.
Через некоторое время Гиммлеру удалось восстановить своё прежнее положение и снова войти в доверие Гитлеру, который, наконец, поверил в его версию дела Хорни Симы. Новым начальником РСХА вместо Гейдриха, был назначен Кальтенбрунер, высокого роста, тяжело двигающийся, с мощным квадратным подбородком и толстой шеей. Взгляд его карих глаз был пронизывающим и неприятным, к тому же он любил выпить. Кальтенбрунер был доктринёром и фанатичным приверженцем национал-социализма. У Кальтенбрунера с Шелленбергом сложились крайне напряжённые отношения, которого он считал карьеристом, и политические взгляды которого он считал ненадёжными. У Шелленберга возникла идея использовать Кальтенбрунера в осуществлении своих планов по устранению Риббентропа. Эта идея возникла во - время осуществления операции «Цицерон», когда камердинер посла Великобритании в Турции, предложил посольству Германии в этой стране, купить секретные документы английского посольства. На обеде у Кальтенбрунера, при обсуждении операции «Цицерон», Шелленберг пожаловался на то, что Риббентроп вмешивается в дела разведки и вообще, что Гиммлер поддерживает план устранения Риббентропа, что Германия бы находилась в совершенно ином положении, если бы пост министра иностранных дел занимал Зейс-Инкварт или доктор Нейбахер (оба австрийцы, как и Кальтенбрунер), что доктора отмечают у Риббентропа ухудшение умственных способностей. И это явно заинтересовало Кальтенбрунера. В то же время материалы переданные «Цицероном» оказали определённое впечатление на Гиммлера, который неожиданно заявил Шелленбергу.
- Теперь мне ясно, что что-то должно быть сделано. Только это страшно трудно. Ради бога, не теряйте возможности связаться с Хьюитом (специальный представитель президента США в Европе). Не могли бы вы как-нибудь передать ему, что я хотел бы с ним побеседовать?
В это - же время вновь возникли подозрения в измене в отношении Канариса. На этот раз это было связано со-случаем саботажа в Италии.
Во - время очередной конной прогулки с маленьким адмиралом, зная о том, что недавно (в июне 1943 года), тот посетил Восточный фронт, Шелленберг поинтересовался его впечатлениями и о том, как абвер осуществляет операцию «Цеппелин». Канарис ответил, что недавно он действительно посетил Восточный фронт. В Риге он провёл совещание с сотрудниками абвера и там его интересовал один вопрос, как осуществляется операция «Цеппелин»?
- Всё, что сейчас нам нужно, это одно: решительно перейти к массовой заброске агентов,- решительно заявил он Шелленбергу.- Сейчас мы в абвере имеем столько школ по подготовке агентов, сколько необходимо, чтобы наводнить территорию, занятую советскими войсками, тысячами и тысячами наших агентов. Уже в настоящее время этих агентов настолько много, что это создаёт определённые трудности, чтобы управлять всей этой маленькой армией из Берлина. Поэтому я принял решение открыть представительства центрального аппарата абвера ближе к театру военных действий в Каунасе, Таллине, Риге, Вильнюсе и Минске.
Затем адмирал заговорил о трудностях, которые неизбежно возникнут у русской контрразведки, в связи с массовым проникновением агентов абвера.
- Они просто захлебнутся в этом потоке,- с некоторым злорадством проговорил он.
Но Шелленберга интересовало другое. Он поделился с адмиралом информацией о подготовке особых групп диверсантов, из националистов. Их задача состояла в том, чтобы, оказавшись на территории своей республики сколотить бандитско-националистические формирования, для осуществления террористических актов против советского и партийного актива, распространять панические слухи среди гражданского населения, готовить диверсии и подрывать межнациональное единство народов советского союза.
- Недавно, - заметил Шелленберг, - такая группа была заброшена в Казахстан. Кроме всего прочего, она должна развернуть агитацию за отделение Казахстана от советского союза, образование самостоятельного государства под протекторатом Германии. Подобные же группы заброшены и уже действуют на Северном Кавказе и в других республиках советского союза. Кстати, всю диверсионную работу по линии «Операция Цеппелин» в СД курирует непосредственно Отто Скорцени, руководитель диверсионного отдела РСХА.
В свою очередь адмирал поделился информацией о нескольких осуществлённых диверсионных операциях на трассе Северной железной дороги, чтобы нарушить ритмичный ритм её работы, затруднив проведение наступательных операций советских войск в этом районе, а также на юге в районах Северного Кавказа. Эти операции подготовлены абвером совместно с отделом «Иностранные армии Востока» генерального штаба ОКХ.
- Особое внимание, - заметил Канарис,- следует уделить борьбе с набирающим силу партизанским движением. Абвер в настоящее время усиливает заброску своих агентов в партизанские отряды противника. Агенты должны установить наличие и численность партизанских соединений, степень их оснащённости вооружением и военной техникой, боеприпасами и продовольствием. Выяснить основные и запасные места базирования, способы связи с центром. Они должны сеять недоверие среди рядовых бойцов партизанских соединений к своим командирам. Самое главное наши агенты должны своевременно предупреждать нас о планируемых партизанами боевых операциях и уничтожать руководителей партизанского движения. В абвере уже созданы так называемые «ложные» партизанские отряды, которые должны, действуя в нескольких наиболее охваченных партизанским движением районах, терроризировать местное население, компрометируя, таким образом, партизан.
В конце этого взаимного обмена информацией, Канарис и Шелленберг договорились о более тесном сотрудничестве двух спецслужб.
ГЛАВА №10.
10-1. Клаус фон Штауффенберг продолжал встречаться с генералом Гальдером и после его отставки, несмотря на то, что генерал отказался принимать активное участие в заговоре, считая, что от него теперь, в нынешнем его положении, для заговорщиков будет мало толку. Но Штауффенбергу было интересно знать, как генерал оценивает положение армии, особенно после катастрофы под Сталинградом. Гальдер, и в домашней куртке оставаясь по военному стройным и подтянутым, в первую очередь, поздравил Штауффенберга с присвоением ему звания подполковник, касаясь трагедии 6-й армии, заметил:
- Виновником трагедии нашей армии на Волге, безусловно, является фюрер. При всех недостатках плана прорыва армии Паулюса, это всё- таки лучше, чем просто бросить армию на произвол судьбы. Я хорошо знаю командиров соединений группы армий «ЮГ», уверен, что они настаивали именно на таком варианте действий, и если бы фюрер с этим согласился, никогда бы не допустили бесславной капитуляции 6-й армии. Слава богу, Манштейн своими умелыми действиями не допустил ещё большей трагедии, окружения и уничтожения групп армий «А» и «ЮГ», как и всего южного крыла Восточного фронта.
Сам же Штауффенберг ещё более жёстко оценивал события под Сталинградом, обвиняя не только Гитлера, но и Геринга за его самонадеянное обещание о гарантированном снабжении по воздуху, находившихся в окружении войск 6-й армии.
- Трагедия 6-й армии на Волге, это не просто катастрофа отдельной армии, мы находились лишь в шаге от катастрофы всего Восточного фронта, и это потеря стратегической инициативы. А это означает, что война Германией проиграна.
Штауффенберг критиковал не только высшее командование, но и образ мыслей большинства офицеров немецкой армии.
- Дать убить себя врагу - это ложный героизм, всего только трусливое уклонение от ответственности, которое ничуть не лучше, чем отговорка маршалов долгом повиновения и ссылкой на то, что они «только солдаты». Тот, кто по рангу и по чести призван командовать другими, олицетворяет единство личности и задачи, при которых нет больше места никакому иному расчёту, кроме как отвечать за суть дела в целом. Получаю своё жалование, выполняю свой долг, верю в фюрера, и радуюсь отпуску. На кого же рассчитывать тогда отечеству?
И вновь возвращаясь к катастрофе 6-й армии на Волге, Штауффенберг сказал Гальдеру:
- Наблюдая за трагедией на востоке, я тоже, как и многие, всё время надеялся. Нет не на то, что Гитлер, наконец, отдаст приказ на прорыв 6-й армии. Я надеялся на то, что хоть теперь найдётся мужественный генерал, который поднимется теперь против бездумного гитлеровского приказа стоять на месте. Но, увы, самое ужасное, что такого мужественного генерала не нашлось во - всей нашей армии. А раз так, значит в этой войне, наша армия обречена на поражение.
Но Гальдер, видимо, решив сменить неприятную тему разговора, остановил его, начав интересоваться работой в генеральном штабе.
- Верны ли слухи о том, что Штауффенберга собираются направить на фронт, в африканский корпус?
- Да это так. Я уже получил назначение в штаб 10-й танковой дивизии. Собственно поэтому я стремился встретиться с вами до отъезда в действующую армию. И я рад этому новому назначению, так как особенно в последнее время просто мечтал вырваться из этой затхлой, бюрократической атмосферы генерального штаба. К тому же я чувствую необходимость освежить и обновить свой фронтовой опыт.
- Вы знаете мой друг, - заметил Гальдер,- от некоторых офицеров генштаба, с которыми я встречался не так давно, я слышал, что эта ваша командировка в действующую армию не будет долгой, более того планируется вновь вас возвратить в генштаб, разумеется уже на более высокий пост. И кто-то даже считает, что вы в самом скором будущем могли бы даже занять пост начальника генштаба сухопутных войск. В связи с этим мне было бы интересно ваше мнение о том, как вы думаете, будут складываться события в Африке?
- Я думаю, что в Северной Африке нас ожидает катастрофа, подобная сталинградской, если конечно Роммелю, благодаря своим выдающимся качествам командующего, не удастся каким-то образом её избежать. Положение немецких и итальянских войск в Северной Африке крайне сложное и оно ещё больше осложнится, когда английские войска, используя большое превосходство в силах и средствах, предпримут наступление, а его можно ожидать в самое ближайшее время. В этой ситуации Роммелю ничего не останется, как начать отход, чтобы избежать окружения и катастрофы, подобной сталинградской. И совершенно ясно, как в этих условиях будет реагировать наше верховное командование. Гитлер, безусловно, будет требовать удерживать позиции любой ценой и в условиях отсутствия реальных, серьёзных резервов, будет пытаться воздействовать на Роммеля высокопарными словами. Я даже предполагаю, какими именно. Он будет писать о храбрости немецких солдат, о необходимости стоять насмерть.
Эти слова вызвали у Гальдера смех. Между тем Штауффенберг продолжил:
- И тут самое важное, как поведёт себя Роммель. Уверен, что Роммель не Паулюс. Он не будет дожидаться, когда его войска будут окружены. А значит.
- А значит?- повторил Гальдер, придав этому слову вопросительный тон.
- А значит Роммелю не останется ничего другого, как вопреки приказу Гитлера продолжить отступление. К тому же к наступлению англичан присоединяться и американцы, которые к тому времени, скорее всего, высадят свои войска в Алжире и Марокко и положение наших и итальянских войск в Северной Африке ещё больше ухудшится. И можно будет только бога молить о том, чтобы нашему командованию удалось вовремя эвакуировать все наши войска.
И с этим прогнозом подполковника, многоопытный генерал, бывший начальник генштаба сухопутных войск вермахта полностью согласился. После небольшой паузы, Гальдер заметил.
- Может быть, в таком случае вам лучше отказаться от вашего назначения в Северную Африку?
- Напротив герр генерал. Свою миссию я вижу в том, чтобы зная о том, что возможно ждёт нашу армию в Африке, на своём скромном посту, способствовать тому, чтобы не допустить катастрофы.
- Ну, что - ж,- сказал генерал,- это делает вам честь.
В заключение беседы генерал Гальдер пожелал Штауффенбергу удачи и успехов на фронте.
События в Северной Африке в 1942-1943 годах произошли именно так, как предсказывал Штауффенберг. 10-я танковая дивизия, в которой проходил теперь службу подполковник, приняла участие в нанесении безуспешных контрударов по американским и английским войскам, а затем вместе с другими немецкими и итальянскими войсками стала отступать на север. Роммель отдал приказ на отступление, как потом выяснилось из-за ошибочного сообщения воздушной разведки, на которого Гитлер пытался воздействовать высокопарными словами, переданными по радио. Весь немецкий народ, убеждал он Роммеля, преисполнен глубочайшей веры в его командование и в храбрость немецких и итальянских войск. Необходимо бросить в бой всё до последнего солдата. Даже превосходящие силы противника будут, в конце концов, измотаны и обескровлены, важно сражаться с железной стойкостью. У его войск только один выход победа или смерть.
Роммель хотел даже отменить свой приказ об отступлении, но командующий Южным фронтом генерал-фельдмаршал Кессельринг заметил Роммелю, что о подобном безумии не может быть и речи, и что приказ Гитлера следует проигнорировать, поскольку результатом его выполнения стало бы уничтожение германских войск в Африке. Он также заявил, что готов разделить с ним ответственность за неподчинение приказу и немедленно отправит Гитлеру сообщение об этом. Он сказал, что Гитлер, скорее всего, исходит из неверных представлений о сложившемся положении, то есть, не зная о том, что немецкие войска не занимают укреплённую линию обороны, а находятся в пустыне, на открытой местности. Кессельринг отправил Гитлеру соответствующую радиограмму. Роммель также направил фюреру свою радиограмму. И Гитлеру ничего не оставалось, как согласится с их решениями. Последующие события подтвердили правильность решения, принятого Роммелем. Англичане разгромили итальянский моторизованный корпус и создали брешь шириной в 20-км. И уже не было резервов, чтобы закрыть эту брешь. Англичане также разгромили несколько итальянских пехотных дивизий и вклинились в трёх местах уже в оборону немецкого Африканского корпуса. Ликвидировать эти вклинения немцы уже были не в состоянии. Оставалось одно отступать.
Клауса Штауффенберга захватила фронтовая атмосфера. Даже среди офицеров 10-й танковой дивизии, имеющих большой боевой опыт, он выделялся открытым товарищеским характером и знанием военного дела. Его подчинённые особо выделяли его манеру отдавать точные и обдуманные приказы, тем более что он старался по возможности постоянно находиться в частях и подразделениях, непосредственно ведущих боевые действия. В то - же время Штауффенберг никогда не скрывал от командования дивизии и других офицеров своего враждебного отношения к Гитлеру и его режиму. И в данных обстоятельствах это воспринималось вполне допустимым и естественным. 7 апреля 1943 года во - время отступления дивизии автомашина Штауффенберга была атакована английскими самолётами с бреющего полёта, и он был тяжело ранен. Его доставили в госпиталь в Карфагене, он потерял левый глаз, два пальца левой руки и правую руку. Из Карфагена его перевезли в мюнхенский госпиталь, где он провёл полгода, так как процесс заживления ран шёл медленно. В госпитале Клауса постоянно посещали сослуживцы по генштабу, в том числе его посетил начальник генштаба генерал-полковник Цейтцлер, который интересовался тем, как проходили бои в Африке и сам ознакомил его с положением на Восточном фронте, а также вручил Золотой знак за ранение. И конечно рядом с ним постоянно находилась его супруга графиня фон Штауффенберг. Теперь, в виду тяжёлого ранения, Клаус имел возможность добиться своего увольнения из вермахта, но он этого не сделал, сразу заявив супруге: «У меня такое чувство, что я должен сделать что-то для спасения нашего государства», понимая, что в борьбе с гитлеровским режимом важен каждый человек. Известный хирург, профессор Зауэрбрух, обследовавший Штауффенберга, заявил, что до протезирования искусственной руки, необходимо сделать ещё две операции, а потом требуется не менее шести месяцев для реабилитации, но тот категорически отказался, заявив, что у него есть дела более неотложные.
- Я не смог бы глядеть в глаза жёнам и детям погибших, если бы не сделал всего, что в моих силах, чтобы прекратить это бессмысленное принесение людей в жертву.
В госпитале Штауффенберга также посетил его дядя граф фон Юкскюлль, который ещё в 1939 году предлагал ему присоединиться к движению сопротивления гитлеровскому режиму. Но на этот раз Клаус был настроен на другой лад. Несмотря на увечье, он был готов к активным действиям, заявив дяде, что « раз генералы до сих пор ничего не достигли, что - ж придётся взяться за дело полковникам». И это решение было твёрдым и окончательным, не уклоняться от борьбы, как это сделали и делают другие, а начать активную борьбу против зла. Дядя, учитывая его готовность к активной борьбе, передал ему предложение генерала Ольбрихта, возглавляющего общевойсковое управление ОКХ, подчинённое командующему армией резерва генерал-полковнику Фромму, занять должность начальника штаба этого управления. И Штауффенберг принял это предложение. 10-августа 1943 года он прибыл в Берлин и представился генералу Ольбрихту и ознакомился с кругом своих новых обязанностей. Генерал, получивший сведения о нём от его дяди графа Юкскюлля, при первой же беседе, задал ему прямой вопрос, готов ли он принять участие в свержении Гитлера и получил согласие. Но к исполнению своих новых обязанностей он приступил не сразу, а только в октябре 1943 года, так как ему был предоставлен двухмесячный отпуск, для окончательного излечения. Это время он, в первую очередь, уделил жене Нине и своей семье, посвятив супругу и своего брата Бертольда в свои планы принять активное участие в свержении гитлеровского режима, и получил их одобрение. А также принял участие в беседе участников, так называемого кружка «Георге», которые хотели принять активное участие в свержении Гитлера. Участниками беседы был поднят вопрос о будущем Германии, что в новом государстве должна царить свобода совести, что следует поощрять объединение и сотрудничество народов, что к управлению государством следует привлечь пригодных людей из всех слоёв народа. Из беседы стало ясно, что братья Штауффенберг стремятся в первую очередь восстановить достоинство и права человека, к созданию подлинно народного представительства, правда насчёт характера и формы этого представительства у них пока ясных возрений не было. А во - внешней политике они хотели мирных отношений с другими народами. При обсуждении этого вопроса о будущем Германии, особое внимание они уделяли вопросам экономической политики. Участники кружка «Георге» выступали за совместную ответственность рабочих и предпринимателей, за служение экономики и промышленности потребностям человека. Они говорили о том, как произвести добровольный раздел крупного землевладения, который (как они предлагали) должен происходить по инициативе самих землевладельцев. Братья Штауффенберг ставили вопрос о преодолении противоречия между крупными собственниками и неимущими и даже предлагали рассмотреть вопрос о возможности новых социальных экономических форм. После отпуска Штауффенберг вернулся в Берлин и поселился в квартире брата на Тицианштрассе в районе Ванзее, и 1-октября 1943 года приступил к исполнению своих обязанностей в Общевойсковом управлении ОКХ.
10-2. Дни проходили за днём, но ничего не менялось. Взрывное устройство, переданное майору Кролу, должно было сработать в любое время. Поэтому Курт последние несколько дней каждое мгновение ожидал известия о покушении на Гитлера. Но никаких известий о покушении на фюрера ни по радио, ни в газетах не сообщалось. А сам майор Крол куда-то исчез и в последние дни не появлялся в клубе. Таким образом, учитывая в первую очередь потерю связи с центром, Курт оказался в полной изоляции. Впрочем, майор вскоре изволил объявиться. Своё отсутствие в клубе он объяснил большой загруженностью на службе, и видя его с трудом скрываемого нетерпение, Крол рассказал о том, что произошло.
- Как вы дорогой друг уже знаете, первоначально намечалось, что во - время посещения Гитлера штаба группы армий «Центр» надёжная войсковая часть арестует фюрера. И полковник Безелагер готов был это сделать, но генерал-фельдмаршал фон Клюге запретил эту акцию ввиду, как он считал превосходства в силах войск верных фюреру. И тогда фон Тресков из штаба группы армий «Центр» решился на покушение при помощи взрывного устройства, которое было передано вами. Но это не было спонтанное решение. Ещё в декабре прошлого года фон Тресков в Берлине с несколькими другими лицами, в том числе с генералом Ольбрихтом, обсуждали конкретные меры, которые необходимо предпринять, чтобы после покушения на фюрера вермахт мог взять власть в свои руки. А генерал Ольбрихт, совместно с секретной службой генерала Остера из абвера, разработал план захвата власти войсками армии резерва в Берлине, Кёльне, Мюнхене и Вене. Этот план, между прочим, предусматривает, в первую очередь, изоляцию частей и соединений войск СС. И вот когда фюрер закрыл совещание в штабе группы армий «Центр» и вылетел в Ставку, фон Тресков попросил полковника Брандта, сопровождавшего Гитлера, захватить для полковника Штиффа из ОКВ пакет с парой бутылок коньяка. Именно в этом пакете и находилось взрывное устройство с часовым механизмом, и которое должно было сработать во - время полёта. Одновременно он сообщил генералу Ольбрихту, что акцию можно начинать, но все мы тщетно ждали известия о том, что самолёт Гитлера взорвался в воздухе, этого не произошло, самолёт благополучно приземлился в Растенбурге. Фон Трескову ничего не оставалось, как отправить своего адъютанта забрать пакет, с извинениями, что произошла ошибка. Как потом выяснилось, взрыватель был в порядке, но видимо по какой-то причине не сработал капсюль.
- И что теперь? - спросил Курт, разочарованию которого не было предела.
- Но это ещё не всё дорогой друг. Позднее была совершена ещё одна попытка покушения на фюрера, после того, как наши специалисты заменили взрыватель с совершенно надёжным капсюлем. Полковник Гередорф добровольно взялся за то, чтобы во - время осмотра Гитлером выставки трофейного советского оружия в Берлинском цейхгаузе подойти как можно ближе к фюреру и взорваться вместе с ним. Но произошло то, чего не ожидал полковник Гередорф. Гитлер пробыл на выставке так мало времени, что у полковника просто не хватило времени привести взрыватель в действие и воспользоваться взрывным устройством.
Курт, был настолько разочарован услышанным, что не смог скрыть этого, между тем, майор продолжил.
- Но не нужно так расстраиваться дорогой друг. Не всё так плохо. В настоящее время всё больше офицеров армии понимают всю пагубность для страны дальнейшего нахождения Гитлера у власти. Всё больше офицеров готовы активно выступить и свергнуть гитлеровский режим, который губит армию и Германию. В связи с этим с вами хотел бы познакомиться один из таких офицеров, это подполковник граф фон Штауффенберг из штаба армии резерва. Не беспокойтесь, это очень надёжный человек и честный офицер. Прежде чем я представлю вам этого офицера, должен предупредить, что не так давно он был тяжело ранен во - время сражений в Африке, и потерял руку, и глаз, поэтому вас не должен удивить его вид.
И, когда подполковник появился в ресторане клуба, и майор Крол представил их друг другу, Курт, увидел перед собой человека: в военной форме, среднего роста, с чёрной повязкой на одном глазу, пустым рукавом мундира вместо левой руки, аккуратно заправленным под ремень. И, несмотря на хрупкое в целом телосложение, с такой ярко выраженной энергетикой, не позволяющей называть этого человека инвалидом. После взаимных приветствий, Курт предложил продолжить разговор за бутылкой вина. Штауффенберг, которого Курт окрестил пиратом, принял это предложение и пока подавали вино и закуску заметил.
- Я очень хотел с вами лично познакомиться, чтобы поблагодарить вас за ту услугу, которую вы оказали нашему движению. Учитывая, что антигитлеровское движение в Германии, особенно после катастрофы немецкой армии под Сталинградом, начинает крепнуть и расширяться, нам бы хотелось знать, с кем мы имеем дело и кого вы на самом деле представляете здесь в Германии?
Курт очень хотелось сказать правду, но он понимал, что не может это сделать, поэтому ему пришлось долго, и пространно разъяснять офицерам вермахта, что он не представляет никаких официальных государственных органов какой-либо страны. А если бы даже и являлся представителем спецслужбы какой-либо страны, то по понятным причинам он не имел бы право в этом признаваться, при любых обстоятельствах. И, кажется, такое объяснение офицеров полностью удовлетворило. Но по их реакции он понял, что его предпочитают считать представителем английской или американской разведки. И это его вполне устраивало, и переубеждать их он не собирался.
- И хотя нам важно знать достоверно, с кем мы имеем дело, тем не менее, мы с понимаем, относимся к тому, о чём вы только что сказали,- после некоторой паузы проговорил Штауффенберг, затем добавив.- После катастрофы нашей армии в Сталинграде, на Волге, и в Африке, показавшие полную неспособность командования от низшего звена до высшего, эффективно противостоять нашим противникам, означающие полный крах стратегии Гитлера, нам важен каждый человек и важна любая помощь, в деле свержения гитлеровского режима, от кого бы она ни исходила. Это тем более важно сейчас, когда многие немцы предпринимают шаги, чтобы спасти свою Родину от катастрофы. А то, что Германия неуклонно скатывается к национальной катастрофе небывалого масштаба не вызывает сомнений сейчас даже у многих самых ярых сторонников гитлеровского режима. Но сейчас этого недостаточно. Мало понимать, и надо не только быть готовым к активным действиям, но и собственно говоря, на деле осуществить эти самые действия, направленные на защиту подлинных интересов немецкого народа.
Воспользовавшись установившейся паузой, Курт не мог не задать вопрос о том, каким подполковник видит будущее Германии. И, кажется, Штауффенберг ожидал этого вопроса, он ответил не задумываясь.
- Будущее Германии зависит от того, что будет сделано сегодня. Если сегодня, сейчас не предпринимать никаких шагов, то Германия может исчезнуть с политической карты мира, как независимое государство. Для великого немецкого народа - это национальная катастрофа. В связи с этим очень важно уже сейчас начать переговоры с нашими противниками не только о заключении мира, но и пока мы ещё достаточно сильны, о границах будущей независимой, демократической Германии.
- Вы считаете возможным, что противники Германии сейчас могут пойти на какие-то переговоры с представителями германской армии и государства?- задал вопрос Курт.
- Не только считаю. Определённые шаги в этом направлении уже осуществлены,- ответил подполковник.
Это так поразило Курта, что он не смог скрыть своего удивления.
- Да, да, не удивляйтесь, - спокойно продолжил Штауффенберг.- И инициативу в этом проявили не мы немцы, а американцы. В ноябре 1942 года в Швейцарии объявился гражданин США некто Аллен Далесс, являющийся европейским уполномоченным управления стратегических служб американской разведки генерала Донована. Этот представитель американской разведки уже установил связь с генералом фон Беком, генерал-фельдмаршалом фон Вицлебеном и другими оппозиционно настроенными лицами и начал, если угодно предварительные переговоры об условиях заключения сепаратного мира между Германией, США, и Англией. У нас имеются сведения, что в апреле этого года эти переговоры были продолжены в Швейцарии с участием Даллеса и князя Гогенлоэ, и инициатива в проведении этих переговоров исходила от Гиммлера.
- Я бы не стал доверять этим сведениям, неужели вы думаете, что американцы будут вести переговоры с представителями Гиммлера?- заявил Курт.
- Вас удивляет факт того, что американцы ведут переговоры с Гиммлером? Меня же удивляет другое, что подобные переговоры инициированы именно Гиммлером. В любом случае этот факт свидетельствует о глубоком кризисе государственной власти в Германии.
После некоторой паузы Штауффенберг продолжил.
- Американцы, как очень практичные и деловые люди будут вести переговоры с теми, кто, по их мнению, обладает наибольшей реальной властью. Но в данном случае они ошибаются. Гиммлер не обладает всей полнотой власти, хотя бы потому, что ни СД, ни СС не пользуются уважением в народе. Только вермахт, только армия, пользуется поддержкой, уважением и любовью народа, и, совершив переворот, она действительно овладеет всей полнотой государственной власти в Германии.
- Вы говорите очень убедительно, - заметил Курт,- но тем не менее меня не оставляют серьёзные сомнения в решимости высшего военного командования, да и всего офицерского корпуса немецкой армии, к переменам подобного рода. В готовности рисковать карьерой, если угодно жизнью, даже ради будущего Германии? - задал несколько провокационный вопрос Курт, с интересом ожидая ответа.
И Штауффенберг оправдал его надежды.
- Я бы мог много критического высказать в отношении нашего высшего командования и всего офицерского корпуса, но не буду сейчас этого делать. Почему? Было бы неправильным не замечать тех изменений, которые происходят в офицерской среде в настоящее время, в которой стало всё больше расти беспокойство по - поводу того, что если и дальше так расходовать силы сухопутных войск, то в будущем году они не смогут противостоять русским даже в обороне. Всё больше растёт убеждённость в том, что Гитлер должен отказаться от своей в кавычках полководческой роли и передать руководство военными действиями, по крайней мере, на Восточном фронте, в руки руководителя, являющегося военным специалистом. В противном случае, как считают многие привыкшие к повиновению и воинской дисциплине офицеры, его следует заставить сделать это, так как о добровольном его отказе от руководства вооружёнными силами не приходится и думать. Однако, невозможно не отметить, что попытки, по - крайней мере до настоящего времени, побудить к заговору представителей высшего командования не увенчались успехом. Одни не могут преодолеть в себе нерешительность, свойственную им от природы, другие считают, что все это тяжело отразится на положении армии на фронте и очень низко оценивают шансы на удачу, а также привести к внутренним раздорам в стране. Другие свою миссию видят в спасении армии от бессмысленных жертв, ещё надеются, что это можно сделать с помощью профессионального и разумного командования, другие просто не хотят бросать своих людей, подчинённых им, на произвол судьбы, зная, что они им верят. Но думаю и надеюсь, что это положение должно измениться. Спасение армии и германского государства только в одном, в немедленном отстранении фюрера от власти, и это сейчас начинают понимать всё больше и больше офицеров германской армии. Фюрер, безусловно, чувствует или начинает чувствовать это скрытое и постоянно растущее недоверие со-стороны высшего военного командования. Он начинает оставлять на высоких постах только таких людей, от выдающихся военных способностей которых, по его мнению, нельзя отказаться и тех, кому оказывает личное доверие, полагая, что они сохранили в него веру, что начинает в некоторых случаях отрицательно сказываться на подборе руководящих кадров. Многие выдающиеся военноначальники уже отстранены от командования и находятся в отставке. Отрицательно сказывается на подборе кадров и отсутствие энергичного командующего сухопутной армией, который бы заботился об однородности офицерского корпуса и тщательно изучал бы характер и возможности лиц, назначаемых на высокие командные посты. А начальник управления личного состава полностью зависит от Гитлера. Уже сейчас можно констатировать, что постоянная смена лиц на высших военных постах приняла какие-то совершенно страшные и чудовищно искажённые формы.
В конце этой беседы Штауффенберг вновь говорил о будущем Германии. Но для Курта это было уже не так интересно. Но не потому, что его не интересовало будущее Германии, как разведчика его волновало ни сколько будущее, сколько настоящее этой страны. Слушая Штауффенберга, он думал о том, что все заговорщики всё-таки неисправимые оптимисты. Но видимо по – другому, они не могут мыслить. Собственно ради будущего своей страны, и своего народа они и рискуют своей жизнью, и жизнью своих близких.
Подполковник Штауффенберг вновь поблагодарил Курта за оказанную помощь и предложил в дальнейшем поддерживать связь через майора Крола. А молчавший до этого майор заметил.
- Уважаемые господа, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что нам нужно соблюдать особую осторожность. Гестапо и контрразведка по-прежнему работают достаточно эффективно. Как нам стало известно, гестапо удалось раскрыть те связи, которые были установлены с западными странами, используя возможности абвера. В настоящее время генерал Остер и некоторые сотрудники абвера отстранены от службы и находятся в Лейпциге под надзором.
Договорившись о дальнейшей встрече, офицеры покинули ресторан клуба, а Курт за бокалом вина думал о том, что делать. Потеря связи с центром лишала его возможности передать в Москву сенсационные сведения, которые он узнал от Штауффенберга о том, что американцы за спиной советского союза, фактически уже ведут сепаратные переговоры с различными представителями германских властей, в достоверность которых он нисколько не сомневался.
В один из дней, во - время одного из ужинов в клубе любителей оздоровительного бега, майор Крол представил Курту сотрудника генштаба подполковника Гелена, ничего не сказав о сфере его служебной деятельности. Только потом, спустя некоторое время, изрядно «нагрузившись» коньяком майор признался в том, что Гелен является руководителем разведывательного отдела генштаба ОКХ.
Вначале Гелен произвёл на Курта благоприятное впечатление человека скорее интеллектуального труда, поглощённого своей работой и уделяющего мало внимания своей внешности. Впрочем, внешность Гелена производила вполне приятное впечатление. Среднего роста, но крепкого телосложения, светлые, очень мягкие волосы, бледные щёки, короткие усики, в штатском костюме. И скорее похож больше на англичанина, отставного офицера британских колониальных войск в Индии, отметил для себя Курт, по своей давней привычке выделяя в людях самые главные особенности. Периодически встречаясь с Геленом в клубе, а позднее узнав, что подполковник является руководителем разведывательного отдела генштаба ОКХ, Курт по понятным причинам, стал более внимательно относиться к своему новому знакомому. Он не мог не заметить, что «англичанин», то есть Гелен, является вегетарианцем, алкогольных напитков не пьёт и любит селёдку. И, как правило, при всех обстоятельствах, по-крайней мере внешне, сохраняет полное душевное спокойствие. Женат, имеет четверых детей, любит быструю езду на автомобиле, увлекается оружием с секретом.
Все эти нужные или возможно ненужные сведения Курт, автоматически фиксировал в своей памяти, ещё не зная, пригодятся они ему в его работе или нет.
10-3. Рейнгардт Гелен родился 3-апреля 1902 года в Эрфурте. Его отец был обер-лейтенантом прусской армии и был сыном правительственного советника прусского королевства, мать принадлежала к фламандской аристократии. Но вскоре его отец уходит из кайзеровской армии, и становится издателем в Бреславле. Он издаёт книги не только других авторов, но и сам является автором некоторых из них, выпуская их, под именем Вальтер Гель: «Национал-социалистическая революция», «Расцвет Германии», «Фундамент рейха» и другие, которые получат высокую оценку в официальном органе нацистской партии.
В 1923 году, после окончания гимназии, двухлетней подготовки в войсках и годичных пехотно-артиллерийских курсов, Гелен получил звание лейтенанта. В 1928 году, после двухлетней учёбы в Ганноверской кавалерийской школе он получил звание обер-лейтенанта. В 1931 году он женился на Хелен фон Зейдлиц-Курцбах, дочери подполковника кайзеровской армии. В 1935 году, когда Гитлер уже придёт к власти, он закончил академию и был назначен адъютантом генерал-квартирмейстера генштаба вермахта, затем был офицером оперативного отдела генштаба у фон Манштейна. Затем он был откомандирован в Легницкий гарнизон, где командовал батареей 18-го артиллерийского полка в чине капитана. Во - время войны с Польшей является офицером оперативного отдела 213-й пехотной дивизии. После окончания войны в Польше получит звание майора и становится офицером при главнокомандующем сухопутными силами фон Браухиче, обеспечивая связь между армией Буша и танковыми соединениями Гота и Гудериана. В июне 1940 года его назначают адъютантом начальника генштаба ОКХ генерал-полковника Гальдера. С октября 1940 по июль 1941 года майор Гелен один из основных сотрудников генштаба, разрабатывающих «План Барбаросса», план нападения на советский союз. После первых побед вермахта в России, Гелену в июле 1941 года, было присвоено звание подполковник и он, был награждён Крестом за военные заслуги 1-го класса с мечами. После поражения немецкой армии в 1941 году под Москвой, начальник генштаба Гальдер поставил вопрос о перестройке разведывательной службы генштаба, отдела «Иностранные армии Востока». Начальника этого отдела полковника Кинцеля упрекнули в том, что он работает по старинке, что он рутинёр, безинициативен и слаб. Архивариус, дремлющий над своими папками, как прозвали Кинцеля, был снят с должности и послан на фронт командиром одной из воинских частей.
Вопрос о назначении нового начальника отдела «Иностранные армии Востока» стал подлинной проблемой в генеральном штабе. Браухич, Гальдер и другие генералы ОКХ не хотели, чтобы во - главе их разведывательной службы посадили ставленника Канариса или Шелленберга. Гальдер предложил во - многом рискованную кандидатуру, никогда не работавшего в разведке, и не имевшего никакого представления о работе разведслужбы подполковника Гелена. Предлагая кандидатуру Гелена, Гальдер учитывал его способности крупного организатора, трезвый расчёт, склонность к научным методам работы, широту кругозора и интуицию. Сам Гелен с удивлением воспринял предложение Гальдера возглавить отдел «Иностранные армии Востока». До этого он всячески избегал искушения связывать себя каким-то образом с разведслужбой и даже перестал совершенствовать свои знания иностранных языков. И всё - же он принял предложение Гальдера, возглавить разведывательную службу генштаба, увлечённый масштабом поставленных перед ним задач. Требовалось, не просто перестроить разведывательную службу, а от сугубо тактической и стратегической разведки, перейти к тотальному шпионажу, для осуществления которого нужны не только академические специалисты, знатоки типов оружия и родов войск противника, но и специалисты хорошо разбирающегося в экономике, военно-промышленном комплексе, в вопросах развития сельского хозяйства, в политической и общественной жизни, и даже в искусстве. Гелен сразу - же после нового назначения, формулирует требования к сотрудникам своего отдела:
«Офицеры моего штаба должны быть молодыми по возрасту, иметь фронтовой опыт и хорошо знать Россию». Гелен создаёт фронтовые разведывательные части, которые уже на постоянной основе занимаются сбором разведывательных данных, практикуют широкое использование военнопленных, здесь особое внимание он решил уделить первоначальному отбору пленных и гражданских лиц, представляющих интерес для разведки. Эти пленные должны направляться в специальные лагеря, где к ним должны применяться специальные методы вербовки и перевербовки. В одной из своих инструкций сотрудникам разведки, работающим в этих лагерях, Гелен указывает:
«Сочетать методы кнута и пряника, более систематически применять метод «мозаики» в работе разведывательного отдела. Не пренебрегать мелкими деталями, истина возникает только на основе систематического накопления отдельных деталей, в конечном итоге это всегда даст нужный результат. Необходимо придавать значение любому клочку бумаги, консервной банке, названию улицы, и прозвищу младшего офицера, к определённой привычке местного партийного секретаря. Гелен пригласил своим заместителем подполковника барона фон Рене. Он разделил отдел на четыре сектора. Сектор №1- занимался оценкой общей обстановки на Восточном фронте, ограничиваясь зоной боевых действий, он подразделялся на четыре участка, соответственно группам действующих армий, главная задача участков оперативная разведка. Этот сектор возглавлял полковник Герхард Вессель. Сектор №2- занимался всеми советскими проблемами, непосредственно не связанными с зоной боевых действий, здесь составлялись планы диверсий и саботажа. Сектор возглавлял подполковник Огильви. Сюда передавались военнопленные после того, как они прошли 1-й сектор. Второй сектор занимался так называемым «синтезом», то есть осуществлением на практике теории «мозаики». Сектор №3- занимался Юго-Восточной Европой, борьбой с партизанским движением и с организациями антигитлеровского сопротивления в этих странах. Этот сектор возглавляли майор Зельмайер и капитан доктор Штегман. Сектор №4- занимался Скандинавскими странами. Возглавлял этот сектор майор Ример.
Наряду с четырьмя секторами были созданы два специальных отделения, непосредственно подчинённые Гелену и четыре технические службы. Первое отделение включало офицера по «национал-социалистическому воспитанию». Эту должность занимал капитан, доктор Штегман, являющийся одновременно одним из руководителей 3-сектора. Второе отделение- отделение «командующего объектом». Это отделение занималось планированием, составлением текущих и перспективных рабочих планов разведывательной службы. Технические службы делились на секции переводчиков, фотолаборатория, картотека и служба картографии и сигнализации. Секция переводчиков подчинялась 2-сектору, а все другие технические службы 1-сектору.
От Гелена потребовали, чтобы вверенный ему отдел, как можно раньше представил руководству полные и достоверные данные о положении войск противника, и его текущих и долгосрочных планах. С первых же дней вступления в должность добавилась ещё одна задача: оценивать потенциал нового мощного противника – США и их сухопутных сил.
Гальдер, благословляя Гелена при вступлении в должность, подчеркнул, что ожидает от отдела не только глубокого анализа ежедневного положения на фронте, но главным образом, оценки оперативных намерений противника и его возможностей в перспективе.
У Гелена сложилось впечатление, что работа отдела может быть значительно улучшена в свете требований начальника генштаба, если будут устранены некоторые организационные недостатки и трудности психологического характера. Основное психологическое упущение, по его мнению, заключалась в традиционной недооценке разведывательной службы, которые продолжались ещё со-времён полковника Николаи, возглавляющего разведку в годы первой мировой войны. Что касается структуры и штатов этой службы, то здесь ещё в мирное время ощущался недостаток кадровых офицеров. Так по штатному расписанию генштаба от 3 января 1939 года в разведывательном отделе предусматривалось всего семь офицеров. В штабе армейского корпуса имелся лишь один офицер разведывательной службы, к тому же они являлись одновременно и уполномоченными контрразведки. В дивизии по штатам мирного времени должность офицера по сбору и обработке данных о противнике вообще не предусматривалась. Гелен был убеждён, что офицер разведслужбы должен думать одновременно в двух направлениях. Мало знать точное наименование частей противника, их численность и вооружение. Нужно знать достаточно определённо и конкретно о намерениях врага. А это предполагает тонкое знание образа мыслей и принципов работы штабистов противной стороны. Объясняя возможные действия своих врагов, офицер разведки должен уметь отстаивать принципы противника и доказывать своему начальству, что тот не может поступить иначе. Поэтому вскоре после вступления в должность Гелен обратился к начальнику генштаба с предложением о повышении значимости разведывательной службы с тем, чтобы её должности были приравнены к должностям оперативных отделов соответствующих штабов. Его просьба была удовлетворена. Правда, офицер оперативного отдела всё - же оставался «первым среди равных».
Следующим большим упущением разведывательного отдела было недостаточное сотрудничество с другими службами и управлениями, располагавшими значительными возможностями по сбору интересовавших разведслужбу данных, в особенности с абвером. Информация, которая оттуда поступала, хоть и представляла определённый интерес, но всё - же оставляла желать много лучшего. Недостаток этот проистекал не от небрежности или незаинтересованности. Дело было в том, что инициатива на фронте вплоть до последнего времени оставалась в руках немецкого командования, военные операции приносили быстрые и крупные успехи. Поэтому вполне естественно, что внимание разведывательной службы и оперативного управления верховного главнокомандования было сконцентрировано главным образом на текущих делах, охватывая лишь ближайшее будущее. Абвер, в связи с нехваткой времени для передачи полученных сведений разведывательным органам сухопутных сил, играл незначительную роль. В этот период разведывательный отдел генштаба опирался главным образом на данные войсковой разведки. Их тогда вполне хватало, хотя Гелена всегда удивляло, как при небольшом объёме разведывательной информации о противнике, немецкие войска добивались крупных успехов. Но всё хорошее быстро заканчивается. Теперь противник, пусть и на короткий срок, как тогда думали все немецкие офицеры, захватил инициативу. В связи с этим возросла необходимость проведения перспективного анализа возможностей и оперативных замыслов русских, чтобы избежать новых неприятных неожиданностей. Очень скоро Гелен связался с адмиралом Канарисом, которого до этого знал лишь понаслышке. Он поставил перед собой цель сделать это сотрудничество более тесным и интенсивным. Очень скоро между ними установились прочные личные контакты. Во-время одной из встреч, которые обычно проходили в одном из загородных домов, в пригороде Берлина, принадлежащим абверу, Канарис неожиданно завёл разговор о разглашении государственной тайны и государственной измене. Которую, по мнению адмирала, можно даже оправдать, учтя исключительность военной ситуации, когда Германия ведёт борьбу не на жизнь, а на смерть, и несмотря на тяжелейшие жертвы, ей предстоит пережить полное поражение.
- Дорогой друг, надеюсь, вы больше не верите и не воспринимаете всерьёз оптимистические пропагандистские заверения наших партийных бонз, о конечной победе рейха.
Услышав это заявление Канариса, Гелен понял, что адмирал уже навёл о нём справки и видимо проникся полным доверием.
- Тот, кто берёт на себя такую миссию,- между тем продолжил Канарис,- должен постоянно помнить, что только полное поражение Германии может создать условия для справедливой правовой оценки его действий. Человек, решившийся на такой шаг, рискует не только собой, но и своими близкими.
А во - время другой беседы с Канарисом речь зашла о таком деликатном вопросе, каким, безусловно, является вопрос о политическом убийстве. Адмирал с явным возмущением начал говорить о полученном им от Гитлера задании убить Черчилля. Он явно с гордостью, что немало позабавило Гелена, заявил:
- Я отклонил это задание так же, как и за некоторое время до того проигнорировал приказ разыскать бежавшего французского генерала Жиро и прикончить его на месте. И вам мой дорогой друг, я на правах старшего товарища и коллеги, хотел бы посоветовать поступать также, если не дай бог, фюреру придёт в голову поручить вашей службе нечто подобное.
Гелен заверил адмирала, что если он получит такое задание, то, скорее всего, поступит именно так, как он советует. Но в отношении только одного политического деятеля он всё-таки сделал бы исключение из этого правила. Это исключение касается Сталина, на фигуре которого держится вся советская система, учитывая, что настоящая война ведётся сторонами не на жизнь, а на смерть.
Канарис прореагировал на это заявление Гелена вопросом:
- Вы знакомы со статьями и книгами Троцкого?
- Да, но не уверен, что со всеми,- ответил Гелен.
- Так вот, Троцкий, который, безусловно, хорошо знал всё советское руководство, в том числе и Сталина, назвал его «великой посредственностью». Согласитесь, лучшего эксперта по советскому союзу, чем Троцкий трудно найти. Но допустим, что Троцкий в оценке Сталина ошибался и тот вовсе не посредственность, что, скорее всего именно так. Но думаю, что Сталин - это больше миф, который культивировался и культивируется в России, в идеологических и пропагандистских целях, для быстрого достижения единства в народе. Сталин - это больше вера народа в то, что там, в Кремле, всегда на посту есть вождь, думающий о народе, делающий всё для блага народа, безошибочный и поэтому великий. Реальный Сталин - это обычный человек, со – своими недостатками и достоинствами. Реальный Сталин, скорее всего, мало чем отличается от других своих соратников. Поэтому физическое устранение Сталина мало что нам даст, в практическом плане. Сейчас судьба Германии решается ни в кабинетах, а на полях сражений. Помочь германскому солдату выиграть это сражение, именно в этом заключается долг разведывательных служб. Но сейчас меня волнует другое. В последнее время меня всё-время преследует одна и та же мысль, что неудачи, с которыми в последнее время сталкивается наша армия на Восточном фронте, отнюдь не случайны. Возможно Советы, имеют в высших эшелонах рейха хорошо информированных агентов.
- Признаться, я также думал об этом,- заметил Гелен и поймал на себе любопытный взгляд адмирала.- Но мне очень трудно говорить об этом, так как у меня нет никаких доказательств, и не может быть, так как речь идёт о представителе высшего эшелона власти. Вести скрытное наблюдение за одним из могущественных людей, стоящим в партийной иерархии, сразу после фюрера, просто невозможно.
- Мне показалось, что мы оба уже понимаем о ком идёт речь, - уверенно заявил Канарис.- Речь идёт о ближайшем соратнике и доверенном лице фюрера Мартине Бормане. Не следует забывать, что он один располагает единственной в Германии неконтролируемой радиостанцией. Я даже предполагаю, что Борман начал сотрудничать с Советами ещё до войны.
- Но, что может подвигнуть такого человека, как Борман, сотрудничать с советами? Каковы могут быть победительные причины его изменческой деятельности?
- Нельзя исключать того, что Бормана шантажировали. Но скорее всего побудительными причинами стали его безграничное тщеславие и закомплексованность, а также неудовлетворительные амбиции, естественное для таких людей желание в подходящий момент занять место Гитлера.
Канарис и Гелен договорились о том, что теперь они будут постоянно обмениваться разведывательной информацией в отношении России и Красной Армии, а также сведениями в отношении возможной изменческой деятельности Бормана и других лиц, из числа высших руководителей. Говоря о необходимости постоянно поддерживать связь между абвером и разведывательным отделом генштаба, а также службой внешней разведки СД, адмирал заметил.
- Но я бы хотел вас предупредить мой дорогой друг вот о чём. Никогда не забывайте о коварстве Шелленберга, когда будете иметь с ним дело, он полностью зависит от Гейдриха и Гиммлера, и находится под их влиянием. У этих людей одна цель прибрать к своим рукам абвер. Когда вы, а я в этом уверен, наладите работу своего отдела, они возьмутся и за вас.
Не менее двух раз в месяц Гелен встречался и с Шелленбергом, для обмена разведывательной информацией. Во – время этих встреч Шелленберг касался сугубо служебных вопросов, не позволяя себе отвлекаться на посторонние дела, хотя Гелен был всегда начеку и тщательно готовился к этим встречам. Ещё до назначения на должность начальника 12-го отдела генштаба Гелена посетил полковник фон Тресков, с которым он вместе учился в академии. Обменявшись сведениями об обстановке на фронте, они пришли к выводу о том, что нынешняя военная кампания несомненно будет проиграна, вследствие постоянного некомпетентного вмешательства фюрера, что уже привело к ряду элементарных ошибок. Но, когда они задались вопросом, каким образом можно воспрепятствовать такому развитию событий, то поняли, что единственным логическим ответом на него было лишь одно - устранить Гитлера, что шло в разрез данной ими присяге. Что они воспитанные в духе старых прусских офицерских традиций не могли допустить. И это больше касалось Гелена, чем Трескова, который не стал «давить» на своего старого друга и поэтому этот разговор был прерван и остался неоконченным. Несмотря на то, что эффективность работы разведывательной службы генштаба значительно повысилась, Гелен не остановился на этом и продолжал совершенствовать структуру своего отдела, введя дополнительную службу «Рю» (от немецкого слова «рюстунг» - вооружение). Единственной задачей, которой являлось добывание сведений о советских военных заводах и выпускаемой ими продукции, службу подслушивания (перехват радиопередач противника), центр психологической войны, хотя официально он так не назывался. Задача центра – подрывная деятельность на фронте и в тылу противника, службу массовых диверсий, военно-воздушное подразделение и была создана школа разведки, для подготовки агентов к заброске в тыл советской армии.
1-июля 1942 года Гелен был произведён в полковники, а также его наградили «Немецким серебряным крестом» и «Крестом за победу в войне».
10-4. 1942 год был для подполковника Славина, пожалуй, самым тяжёлым в его жизни. Бессмысленное наступление немцев на юге, упирающееся в Сталинград, лишило всех надежд на благоприятный исход войны. Но, когда было официально объявлено о предательстве генерала Власова, он вновь воспрянул духом, в нём вновь возродились прежние надежды. Наконец другая Россия встала открыто во весь свой рост, с оружием в руках, против сталинского режима. Он не был знаком с генералом Власовым, но когда в генштабе кто – то из сотрудников показал ему его фотографию, вспомнил, что ещё в тридцатых годах видел этого человека на одном из тайных заседаний троцкистского подпольного центра в Москве. У него даже возникло желание выехать на фронт и перейти на сторону Власова, и лишь понимание того, что он здесь в генштабе принесёт больше пользы общему делу, удержало от этого шага. Впрочем, чем дольше длилась война, тем больше возникало ощущение того, что все его усилия бессмысленны и не дают нужного результата. С большим риском для себя он добывал секретную информацию и передавал немецкой разведке, но на фронте серьёзных изменений в лучшую сторону не происходило. Если не считать операции советских войск под Харьковым, когда видимо его информация о планируемом наступлении , позволила немецкому командованию успешно окружить и уничтожить несколько советских соединений и выйти к Волге. О сосредоточении советских войск, для нанесения контрудара в районе города Сталинграда, которым, несмотря на все усилия немецким войскам овладеть так и не удалось, он сообщил немецкой разведке своевременно, но к его удивлению немецкое командование вело себя так словно вовсе не знало, не получало никаких сведений, и не замечало ничего подобного. Конечно, он не мог знать о подготовке советских войск к контрнаступлению под Сталинградом, из – за строгого режима секретности, установленного высшим советским командованием. Славин не входил в число тех сотрудников, допущенных к работе с этим планом. Но ему, как сотруднику генштаба стало известно о сосредоточении резервных армий и других соединений в районе Сталинграда. Достаточно было только сопоставить эти факты и внимательно взглянуть на карту, где на флангах немецкой группировки войск, сосредотачивались ударные группировки советских войск. И в этом ему во-многом помогла стройная блондинка Анна, телетайпистка генштаба, отношения с которой постепенно переросли в любовные и интимные. Он использовал эту девушку, что называется в «тёмную», хотя эта девушка действительно нравилась ему по - настоящему. А она доверяла ему полностью, беспрепятственно пропуская его в аппаратную, куда пропуск посторонним сотрудникам генштаба, в том числе и ему, был запрещён. Это позволяло ему, как бы случайно, ненароком знакомится с секретными телеграммами генштаба и другими секретными сводками и донесениями во - время их любовных свиданий. Но все его усилия пошли прахом. Вместо немедленного отвода 6-й армии из Сталинграда, немецкое командование медлило и упрямо придерживалось своего первоначального плана, словно не замечая того, что происходит вокруг. В результате 6-я немецкая армия оказалась в окружении, и немецкому командованию пришлось ей пожертвовать, чтобы избежать худшего, краха всего южного фланга Восточного фронта. Если бы у Красной Армии было достаточно сил, то, несомненно, она могла бы добиться решающего успеха на советско-германском фронте уже в начале 1943 года. К счастью для вермахта, это не произошло, и значит, у Германии появился шанс, сосредоточив крупные силы, перехватить инициативу и нанести Красной Армии решающее поражение в 1943 году, несмотря даже на крах 6-й армии в Сталинграде.
Приступая к выполнению задания немецкой разведки, о физическом устранении Сталина, Славин не мог не задуматься о том, что вопреки всем надеждам врагов и оппозиционеров, даже в самые критические дни, когда немцы стояли под Москвой, народ и армия ещё теснее сплотились вокруг этой фигуры, и всего руководства страны, которое за годы войны стало подлинным оплотом страны. Он попытался проанализировать всё, что ему удалось выяснить о Сталине из газет, книг и главным образом из разговоров с сослуживцами. Разумеется, в первую очередь, его интересовал распорядок дня вождя, все возможные маршруты его передвижений в особенности от Кремля до ближайшей дачи в Кунцево, где он постоянно проживал, а также его поездок в действующую армию на фронт. Почти все сотрудники генштаба и наркомата обороны отмечали его высокую требовательность, оперативность, постоянную связь с войсками, точное знание обстановки на фронте. Он никогда не прощал нечёткости в работе, неумение довести дело до конца. Многие отмечали его удивительно сильную память. Он знает не только всех командующих фронтами и армиями, но даже командиров корпусов и некоторых командиров дивизий, а также всех руководящих работников наркомата обороны, центрального и областного партийного и правительственного государственного аппарата. Он хорошо знает их положительные стороны и недостатки. Прекрасно разбирается в возможностях промышленности удовлетворить запросы фронтов, наличие стратегических запасов вооружения, артиллерии, танков, самолётов, горючего и боеприпасов. Он сам много работает и умеет заставить работать и других в полную силу, и выжать из них всё, что они могут дать. Рассказывали, что Сталин требует никогда не угодничать перед ним, он не терпит безграмотности. Сталин говорил: « Если человек не может правильно изложить свои мысли, значит, и мыслит он также хаотично. Как же он в порученном деле наведёт порядок?» Как-то прочитав какой-то документ, составленный одним сотрудником наркомата обороны, Сталин заметил: « Вот безграмотный человек. А попробуй упрекнуть – сейчас начнёт свою безграмотность объяснять рабоче-крестьянским происхождением. Это некультурность и неряшливость. Особенно в оборонном деле недопустимо рабочим и крестьянским происхождением объяснять недостатки своего образования, свою техническую неподготовленность, незнание дела. Враги нам скидки на социальное происхождение не сделают. Именно потому, что мы рабочие и крестьяне, мы должны быть всесторонне и безукоризненно подготовлены по всем вопросам не хуже врага».
По адресу некоторых военных, которые пытались недостаточное знание дела и сложной боевой техники, искупить своей личной храбростью и презрением к опасности, Сталин говорил: «Многие в нас кичатся своей смелостью. Одна смелость без отличного овладения боевой техникой ничего не даст. Одной смелости, одной ненависти к врагу недостаточно. Как известно, американские индейцы были очень храбрыми, но они ничего не могли сделать со-своими луками и стрелами против белых, вооружённых ружьями».
Отмечали одну особенность Сталина. Если дела на фронте хороши – он сердит, требователен и суров, когда неприятности – шутит, смеётся, становится покладистым. Сталин никогда не показывает вида, что ему тяжело, никто не замечал у него растерянности, даже когда враг подошёл к Москве, наоборот, казалось, что настроение у него бодрое, отношение к людям терпимое. Сталин всегда говорит тихо и ровно, как бы приглушённо и только в редких случаях повышает голос. Речам Сталина всегда характерна точность в формулировании мыслей и нестандартность мышления. А в движениях Сталин всегда проявляет неторопливость, даже в тех случаях, когда обстановка вроде бы требует каких-то быстрых действий, быстрее говорить, торопить других, чтобы сэкономить время.
Сталин любит музыку, он с увлечением слушает классическую музыку. Часто посещает театры. Прекрасно знает русскую классическую литературу и знаком с достижениями иностранной литературы. В обращении с людьми он не любит панибратства, хлопанья по плечу. Даже в гневе не выходит за рамки допустимого, и не допускает нецензурных выражений. Характер у Сталина нелёгкий, скрытный, вспыльчивый, непостоянный, обладает сильной волей. Если Сталин чем – либо недоволен, может резко и несправедливо отругать. Но чем дольше длится война, тем Сталин становится сдержаннее, спокойнее, даже, когда на фронте что- то не ладится. Сталин любит пить чай с лимоном и армянским коньяком.
На совещаниях, в которых принимали участие сотрудники генштаба, по их рассказам, Сталин слушает выступающего или докладчика, обычно расхаживая по кабинету широким шагом, вразвалку, он вообще не любит сидеть. Время от времени подходит к столу и, наклонившись, пристально рассматривает разложенную карту. Изредка возвращается к своему письменному столу, берёт папиросу, разрывает её и медленно набивает трубку. На совещаниях у Верховного своё мнение могут высказывать все приглашённые без исключения. Сталин ко-всем обращается одинаково, строго и официально. Он умеет слушать, когда докладывают со знанием дела. Перед Сталиным можно ставить острые вопросы, спорить с ним и твёрдо отстаивать свою точку зрения. Иногда он останавливается и близко подходит к собеседнику, и прямо смотрит ему в глаза. В руках он чаще всего держит трубку, даже потухшую, концом которой любит разглаживать усы. Говорит с лёгким грузинским акцентом, но русский язык знает отлично. Смеётся тихо, как будто про себя. Но умеет ценить остроумие и шутку. Зрение очень острое, читает без очков в любое время суток. Обычно спокойный и рассудительный, впадает в раздражение и тогда ему изменяет объективность, он буквально изменяется на глазах, ещё больше бледнеет, взгляд становится тяжёлым и жёстким. Сталин работает главным образом в вечернее и ночное время. Встаёт в 12-часов, работает по 12-15 часов в сутки.
Квартира Сталина в Кремле находится в северном углу выходящего к Никольской башне большого правительственного трёхэтажного треугольного здания. Подъезд располагается в основании угла треугольника прямо у Никольских ворот, которые всегда заперты и никогда не открываются. Кабинет и все служебные помещения, а также примыкавшая к ним кремлёвская квартира Сталина были расположены на втором этаже.
Генеральный штаб, как правило, два - три раза в день докладывал Верховному положение на фронтах. Обычно эту обязанность выполнял начальник генштаба или его первый заместитель. Кроме докладов, оперативное управление, составляло для Верховного карту, на которую заносились все изменения, происшедшие в обстановке, на данный момент. Первый доклад по телефону в 10-11 часов дня, второй вечером в 16-17 часов и третий доклад ночью. Генштаб работает круглосуточно. Работа генштаба начинается с 7 часов утра.
Собирая все эти нужные, и ненужные сведения о Сталине, Славин и представить себе не мог, насколько эти сведения окажутся ему полезными, для выполнения задания немецкой разведки.
Но его величество случай вновь помог ему. Занимаясь любовью с Анной, телетайпистом генштаба, Славин совершенно случайно увидел телетайпную ленту, на которой были отражены переговоры начальника оперативного управления генштаба с начальником штаба одного из фронтов, который информировал своего собеседника о том, что возможно скоро в августе «хозяин» посетит его штаб. Хозяином все называли Сталина, и поэтому Славин сразу же понял о ком идёт речь. Он немедленно информировал об этом абвер, который среагировал мгновенно, сообщив, что для решения этого вопроса на помощь Славину для выполнения задания будет направлена специальная разведывательно – диверсионная группа. А также в одном из последних сообщений, полученных из абвера, указывалось, что Славин должен выйти на контакт с командиром этой группы, в ресторане «Прага» на Арбате. Это указание абвера привело его просто в ярость. Эти идиоты думают, что ему делать нечего, как болтаться по ресторанам. Тем более он даже представления не имел, работают ли вообще рестораны, как это было в мирное время. Но к его удивлению рестораны в Москве работали, несмотря на военное время вполне исправно. В условленное время Славин был на месте. Но никто не заинтересовался его скромной персоной, и ему пришлось в одиночестве провести целый вечер за незамысловатым ужином, под надоевшую музыку, меню ресторана было довольно скудное. Из скромного набора блюд пришлось выбрать холодец, в котором было явно недостаточно мяса, жареную картошку, с селёдкой, квашеную капусту, солёные огурцы, помидоры и двести граммов водки. На десерт подавали компот из сухофруктов. Нужный человек появился только на третье вынужденное посещение им ресторана, в котором его встречали уже, как постоянного посетителя. Незнакомец, был в форме майора Красной Армии, среднего роста и ничем не примечательной внешности, который в руке держал газету «Правда», и как было условлено на безукоризненном русском, произнёс слова незамысловатого пароля. Славин предложил незнакомцу присесть за его столик и заказать селёдку с картошкой, почему-то извинившись за скудное меню. Майор, представившись Иваном Николаевичем Кузнецовым, заявил, что он непривередлив в еде, в свою очередь, предложив выпить за знакомство и благополучное прибытие. Впрочем, общение далее не заладилось, быстро допив водку и покончив со своим нехитрым ужином, расплатившись, они покинули ресторан. И уже на улице, в более спокойной обстановке, обговорили все детали предстоящей операции. Сама по себе идея осуществить нападение на кортеж Сталина, во - время его поездки на фронт, в каком-нибудь удобном для этого месте, не вызывала у них особых сомнений в своей осуществимости на практике. Но загвоздка заключалась в своевременном и точном знании времени, и маршрута движения кортежа вождя. Эту задачу должен был разрешить именно Славин, но даже ему сотруднику генерального штаба она казалась непосильной. Информация обо всех передвижениях Сталина была не только совершенно секретной, но к тому же к ней был допущен настолько узкий круг лиц, что прояснить этот вопрос не представлялось никакой возможности. Но Славину, для разрешения этой, казалось – бы, неразрешимой задачи, вновь помог случай. Ему бросилось в глаза секретное указание генштаба командованию Западного и Калининского фронтов, о принятии к 20- августа дополнительных мер, по обеспечению усиления охраны коммуникаций фронтов, начиная с самых дальних тыловых районов, а также районов расположения штабов фронтов, и надёжном прикрытии этих районов с воздуха, с выделением дополнительных сил зенитной артиллерии, и истребительной авиации. Генштаб информировал командование этих фронтов, что для оказания помощи в решении этих задач в их распоряжение будет направлена отдельная дивизия НКВД и несколько эскадрилий истребительной авиации ПВО г. Москвы. И Славина осенило, что это и есть та самая информация, в которой они так нуждались. Что подобные мероприятия проводятся не случайно, что, скорее всего именно в этот день Сталин и должен лично посетить штабы Западного, и Калининского фронтов. Он немедля сообщил об этом командиру немецкой разведывательно-диверсионной группы абвера майору Кузнецову. Тот явно был удивлён такой оперативностью, но в то же время удовлетворён этим. Наконец период неопределённости закончился. О его личном участии в операции по ликвидации Сталина не могло быть и речи, это был бы большой и неоправданный риск, пойти на который он просто не имел право, он должен был оставаться на своём посту, так он принесёт больше пользы. Простились они с майором Кузнецовым вполне по дружески, крепко пожав друг - другу руки. На прощанье майор пожелал ему удачи, заявив, что скоро ему будет известно о результате операции из газет и радио, что скоро об этом будет известно всему миру.
Поэтому Славин, каждое утро, после 20-августа, ждал сообщения о том, что, наконец, объявят о покушении на вождя, но день проходил за днём и ничего не менялось. Грешным делом подумалось, что власти просто скрывают это от народа, чтобы избежать паники и хаоса. И через некоторое время он, наконец, получил зашифрованное письмо абвера, в котором указывалось, что по докладу командира разведывательно-диверсионной группы, которая успешно выполнила задание командования и благополучно возвратилась в центр, покушение на Сталина осуществлено успешно, руководитель советского союза уничтожен. Однако, советские власти ведут себя так словно ничего не произошло. Абвер просил Славина немедленно прояснить данный вопрос. Это задание абвера, Славину удалось выполнить очень быстро и самым неожиданным для него образом. На следующий день, после получения послания немецкой разведки, Славин был неожиданно вызван к начальнику генштаба. Генерал Василевский потребовал, чтобы Славин взяв с собой всё необходимое, был в готовности отправиться вместе с ним в Ставку верховного главнокомандования, чтобы там на месте принять по телефону все последние сведения об обстановке на фронтах за сутки, так как Верховный потребовал срочного представления этих сведений ранее обычного, установленного срока. Так неожиданно для себя Славин оказался в Кремле, где достаточно быстро собрав все необходимые данные об обстановке на фронтах за сутки, отразив все изменения обстановки на картах, по каждому фронту отдельно, которые он должен был передать генералу Василевскому для доклада Верховному. Они вместе с Василевским прошли к старинному, парадному крыльцу, предъявив охране пропуска, поднялись по широкой каменной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой. Затем попали, в так называемую секретарскую, из которой прошли в следующую небольшую комнату, где находились дежурные офицеры охраны в чине полковников. Последние, предложили сдать оружие, которого у них не имелось, а Славина к тому же очень быстро, и ловко обыскали, так что он даже не успел ни возмутиться, ни удивиться этому. И только тогда они прошли в кабинет Верховного. Там им указали на свободные стулья, и у Славина появилась возможность всё тщательно осмотреть. Прежде всего, он увидел Сталина живого и невредимого, спокойно вышагивающего вдоль большого длинного стола, за которым сидели члены политбюро и другие, приглашённые на совещание. Славин не мог не отметить для себя того факта, что Сталин за годы войны постарел и похудел. Майор Кузнецов, этот командир чёртовой диверсионной группы не мог так просто солгать. И значит, его просто ввели в заблуждение. Что произошло на самом деле? Неужели Сталина заменили двойником? Так это или не так, но факт остаётся фактом, Сталин жив и здоров, и продолжает руководить на своём посту. А это значит, что всех их усилия не дали нужного результата. Думая об этом, Славин почти машинально осмотрел кабинет Сталина. От его внимания не ускользнуло, что кабинет тремя окнами выходит на кремлёвский двор, на Арсенал, белые, гладкие стены кабинета в рост человека облицованы светлой, дубовой панелью. Справа он увидел витрину с посмертной маской Ленина, которого большевики превратили в своеобразную икону, которой должны были поклоняться все советские люди, налево большие напольные часы в футляре из чёрного дерева. Через весь этот большой кабинет вела ковровая дорожка к большому письменному столу. За столом кресло, слева он него столик с телефонами разного цвета. Вся мебель, как успел заметить Славин, из тёмного дерева, старомодная и громоздкая. Невольно он подумал о том, что для вождя мирового пролетариата могли бы выдать и новую современную мебель. Его несколько разочаровывал тот факт, что Сталин окружил себя такой скромной обстановкой, ему было бы намного легче, если бы руководитель советского союза «потонул» в роскоши. Кроме членов политбюро, Славин заметил, что на совещании присутствуют: командующий артиллерией Воронов, командующий бронетанковыми войсками Федоренко, командующий ВВС Новиков, командующий инженерных войск Воробьёв, начальник Главного артиллерийского управления наркомата обороны Яковлев, начальник тыла Хрулёв и другие ведущие сотрудники наркомата обороны. Генерал Василевский со Славиным появились в кабинете Верховного в тот момент, когда совещание уже почти завершилось. В заключение совещания Сталин решил рассмотреть с присутствующими положение на фронтах, поэтому генштабу пришлось представить эти данные Верховному ранее установленного срока. Но так как начальник генштаба генерал Василевский не успел сам лично ознакомиться с этими данными, докладывать пришлось Славину. Это видимо не очень понравилось Верховному, но ему пришлось смириться, он нахмурился и посмотрел на подполковника своим холодным, испытывающим взглядом, правда, подбодрив неожиданного докладчика шутливой фразой.
- Не волнуйтесь, мы не будем с вас спрашивать за неудачные действия наших войск.
Эта шутка вызвала небольшой смех и улыбки у присутствующих.
Славин, который от этого визита в Кремль ожидал чего угодно только не то, что ему придётся докладывать лично Сталину, от волнения несколько не рассчитав, перешёл почти на крик.
Сталин вновь попросил его не волноваться, шутливо заметив, что у всех присутствующих достаточно острый слух.
Славин, докладывая о положении на фронтах, предварительно раскладывал на столе перед Сталиным соответствующую карту с обстановкой. Верховный, во - время доклада Славина, периодически подходил к столу и склонялся над картой, внимательно изучая все знаки и надписи, совсем рядом с ним. И тогда он явственно мог ощущать сладковатый, приятный запах табака, исходящий от него. По ходу доклада, Верховный давал соответствующие указания, обсуждая с присутствующими те или иные вопросы, рассматривая заявки фронтов на выделение дополнительных резервов, пополнение танками, самолётами, боеприпасами и личным составом. Когда все вопросы были рассмотрены, Сталин неожиданно заявил:
- На сегодня кажется, хватит. Не знаю как другие, а я проголодался. Специально никого не приглашаю, чтобы это не приняли, как обязательное и обременительное, а кто хочет пообедать, прошу.
Славин к тому времени уже полностью пришёл в себя, после этого неожиданного доклада Верховному, он решил остаться на обед, и воспользоваться этой возможностью, чтобы понаблюдать за Сталиным и в домашней обстановке.
Кремлёвская квартира Сталина находилась рядом со служебным кабинетом. Окнами она выходила также на Арсенал. Обстановка столовой была более чем скромной, громоздкий тёмного дерева буфет с бокалами и по кавказскому обычаю, рогами для вина. Посредине большой прямоугольный стол, покрытый белоснежной скатертью. В простенке между окнами диван. Направо у стены книжный шкаф и дверь во внутренние комнаты. К приходу приглашённых на обед стол уже был накрыт и были расставлены приборы, стояли холодные закуски, несколько бутылок вина, шампанское, коньяк и водка в графинах. Каждый брал тарелку из целой стопки, находящейся на отдельном столике и сам наливал себе суп и усаживался за общий обеденный стол. Никаких официантов не было, это Славину напомнило нечто напоминающее обычную советскую столовую самообслуживания. Изредка появлялась женщина в белом халате с подносом, которая принесла что-то на второе и уносила использованные тарелки. Все первые и вторые блюда подавались в четырёх вариантах. Сталин первым подошёл к отдельному столику и заглядывая в установленные там супницы, громко объявил:
- Щи, борщ, рассольник, суп - харчо.
Затем взяв чистую тарелку, сам налил себе суп, и понёс всё это к своему месту за обеденным столом сбоку, не обращая ни на кого особого внимания. То же самое он проделал и со вторым блюдом. На второе подавали котлеты с гречневой кашей, тефтели, бараньи отбивные, и рагу. Но больше всего удивило Славина то обстоятельство, что этот обед, в первом часу ночи, неожиданно стал продолжением совещания, начатого в служебном кабинете. Но разговор в столовой за обедом уже шёл свободнее и на самые разнообразные темы: от положения на фронте, до перспектив открытия второго фронта. Кто-то из присутствующих затронул тему подбора и расстановки кадров. Что некоторые руководители, получив новое назначение и столкнувшись с трудностями, жалуются на отсутствие нужных кадров: «Не с кем работать, не на кого опереться». И чтобы «опереться» тянут за собой, так называемый «хвост», то есть сотрудников с прежней работы. Сталин резко возразил, что он против подобного перетаскивания людей.
- Люди, в общем, везде одинаковые,- заявил он.- Конечно, хорошо было бы всем дать хороших людей, но хороших мало, всех хорошими не сделаешь. Есть средние работники, их много, больше, чем хороших, а есть и плохие, плохие тоже бывают. Надо работать с теми, кто есть. Надо иметь в виду, что у каждого есть свои недостатки и промахи в работе, святых людей нет. Поэтому с маленькими недостатками в работе каждого нужно мириться. Важно, чтобы баланс был положительный. И у меня есть недостатки, хотя я «великий вождь и учитель». Это мне из газет известно.
Последние слова Сталина утонули в общем смехе. Славин был под таким сильным впечатлением от этого неожиданного вызова в Кремль, что не заметил, как быстро пролетело время, и он снова оказался в своём служебном кабинете в генштабе.
ГЛАВА №11.
11-1. В начале 1943 года немецкое командование уже не могло думать о каком-либо решающем наступлении, которое могло бы коренным образом повлиять на судьбу кампании в России. В первую очередь, из-за больших потерь немецкой армии, во - вторую, из-за растущей мощи Красной Армии. Этот вывод подтверждает заявление Гитлера, сделанное им на совещании в Ставке 1- февраля 1943 года:
«Возможность окончания войны на Востоке посредством наступления более не существует. Это мы должны ясно представлять себе».
Это высказывание фюрера было реакцией на Сталинградскую катастрофу. Тем не менее, он ещё видел возможности для того, чтобы добиться поставленных авантюристических целей. Первой попыткой реванша явилось контрнаступление на юго-западном участке фронта в феврале и марте 1943 года.
В 1943 году в вермахт было призвано на 2-млн. человек больше, чем в 1942 году. По сравнению с 1942 годом производство танков в Германии увеличилось в 2-раза, самолётов в 1,7, штурмовых орудий почти в 2,9-раза, орудий более чем в 2,2, миномётов в 2,3-раза.
Гитлер назначил Гудериана, генерал - инспектором бронетанковых войск.
Штаб верховного главнокомандования (ОКВ) предложил главные военные усилия переместить с Восточного фронта на Среднеземноморский театр военных действий, где успешные действия англо-американских войск создавали угрозу выхода Италии из войны и перенесении военных действий на юг Европы. Другого мнения придерживался генеральный штаб сухопутных войск, считавший необходимым, прежде всего, подорвать возростающую мощь Красной Армии, а уже после этого сосредоточить усилия на борьбе против вооружённых сил США и Англии. Эту точку зрения разделили и командующие группами армий на Восточном фронте, а также сам Гитлер. Она и была принята за основу при окончательной выработке стратегического замысла в планировании боевых действий на лето 1943 года. Немецкое командование решило провести крупную наступательную операцию на одном стратегическом направлении, а именно на Курском выступе Восточного фронта и разгромить находившиеся здесь советские войска Центрального и Воронежского фронтов. Это должно было, по расчётам немецкого командования, привести к общему изменению обстановки на фронте и переходу стратегической инициативы вновь в руки немецкого командования, что после окончания зимы и весенней распутицы советские войска возобновят наступление на отдельных участках фронта. Поэтому в оперативном приказе №5, подписанным Гитлером 13-марта, говорилось об упреждении этого наступления на отдельных участках фронта с тем, чтобы навязать здесь свою волю Красной Армии. В остальных местах перед немецкими войсками ставилась задача обескровить наступающего противника. Командованию группы армий «ЮГ» предлагалось к середине апреля создать севернее Харькова сильную танковую группировку, а командованию группы армий «Центр» создать ударную группировку южнее Орла для наступления во - взаимодействии с войсками северного крыла группы армий «ЮГ». Кроме того, приказ №5 намечал в июле 1943 года операцию против Ленинграда силами группы армий «Север».
15-апреля 1943 года был издан оперативный приказ №6, в котором конкретизировались задачи войск, в наступательной операции, получившей наименование «Цитадель». В приказе Гитлер указывал:
«…Я решил, как только позволят условия погоды провести наступление «Цитадель», первое наступление в этом году. Этому наступлению придаётся решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года. В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат, обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира».
В наступлении под Курском планировалось использовать новые танки «Пантера», «Тигр» и «Фердинанд», поэтому в мае 1943 года начальник генерального штаба Цейтцлер создал специальный штаб, который был сформирован с целью руководства испытаниями новых танков. По результатам испытаний были подготовлены специальные доклады, направленные фюреру и начальнику генштаба о том, что новые танки «Пантера» и САУ «Фердинанд» имеют много дефектов и на них не следует серьёзно полагаться в предстоящем Курском сражении. Предварительно эти доклады были одобрены Гудерианом и Манштейном. САУ «Фердинанд» представлял собой танк «Тигр», версии профессора Порше, с 88-мм орудием в неподвижной, как у штурмового орудия башне. Другого вооружения этот танк не имел и в ближнем бою был бесполезен. У «Пантер» были серьёзные проблемы с подвеской и приводом траков, а также с оптической системой.
3-мая 1943 года состоялось совещание у фюрера в Мюнхене, с участием командования ОКВ и ОКХ, командующих группами армий «ЮГ» и «Центр», некоторых армий, министра Шпеера и других ответственных лиц. На совещании рассматривался вопрос о том, смогут ли группы армий «ЮГ» и «Центр» летом 1943 года развернуть крупномасштабное наступление. Начальник генштаба ОКХ Цейтцлер предложил развернуть двойное охватывающее наступление на удерживаемую русскими войсками дугу западнее Курска. В случае успеха этой операции было бы разгромлено много русских дивизий, что решительно ослабило бы наступательную мощь русской армии и изменило бы положение на Восточном фронте в выгодную для Германии сторону.
Гитлер начал совещание с сорокапятиминутной речи, он описал фактическую ситуацию на Восточном фронте и затем перешёл к перечислению предложений начальника генштаба ОКХ, и к возражениям, поднятым против них командующим 9-й армией генералом Моделем. Модель приводил информацию, основанную в основном на аэрофотосъёмке, что русские приготовили сильные, хорошо эшелонированные оборонительные позиции именно там, где предполагалась атака двух немецких групп армий. Русские уже вывели большую часть своих мобильных подразделений с переднего края дуги, предвидя возможность охватывающей атаки немецких войск, они усилили оборону в местах предполагаемого прорыва немецких войск чрезвычайно крупным сосредоточением там артиллерии и противотанкового оружия. Модель из всего этого сделал вывод, что противник ожидает от немецкого командования именно такого наступления и, чтобы достичь успеха, необходимо придумать какую-то совершенно новую тактику, либо вообще отказаться от этой идеи.
После этого Гитлер, предоставил слово, генерал-фельдмаршалу Манштейну, который высказался в том духе, что начнись это наступление в апреле, оно, может и удалось бы, а сейчас вряд – ли, а если и вообще начинать его, то надо бы выделить ещё пару полностью укомплектованных пехотных дивизий. Гитлер заявил в ответ, что у него нет таких дивизий и пусть Манштейн оперирует тем, что есть, после чего повторил свой вопрос , но внятного ответа так и не получил. Тогда он обратился к генерал-фельдмаршалу фон Клюге, который стал горячо защищать план Цейтцлера. Генерал Гудериан попросил позволения высказать своё мнение и сказал, что наступление это бессмысленно, что только что завершена реорганизация и осуществлено укомплектование частей Восточного фронта, и если начнётся наступление по плану Цейтцлера, то немецкие войска понесут тяжёлые потери в танках, которые в течение 1943 года уже не удалось бы восполнить. Ведь потребуется поставка новых танков и на Западный фронт, чтобы там были мобильные резервы, которые можно было бросить против высадки союзников, которая наверняка состоится в 1944 году. Гудериан указал, что у «Пантер», на которых так рассчитывает Цейтцлер, всё ещё не выправлен ряд конструктивных недостатков, как это бывает с новой техникой, и к началу наступления этого исправить не удастся. Министр Шпеер поддержал Гудериана по этому пункту. Колебания Гитлера в тот день, по этому вопросу, так и не разрешились ни в ту, ни в другую сторону.
4-мая 1943 года совещание было продолжено. Гудериан, предложил создать для танковых заводов запасные мощности, но против этого предложения резко выступил главный помощник министра Шпеера герр Заур, утверждавшего, что противника интересует разрушение в первую очередь производственных мощностей люфтваффе, и не верил в целенаправленное уничтожение танковых заводов даже в случае полного разрушения авиастроительной промышленности. Тем не менее, был отдан приказ об усилении ПВО основных производственных центров, где делались танки. Кстати, 22-октября 1943 года был совершён массированный авианалёт по заводам фирмы «Хеншель» в Кассиле и производство танков там было приостановлено, а затем 26-ноября на заводы в Берлине. На совещании Гудериан впервые после декабря 1942 года встретился с фон Клюге и общался с ним довольно холодно. После совещания фон Клюге отвёл Гудериана в другую комнату на пару слов и спросил его, почему он так себя ведёт. Гудериану пришлось объяснить свои чувства, особенно по поводу того, что фон Клюге так и не извинился перед ним, за своё поведение в декабре 1941 года. Они расстались, так ни к чему и не придя. Некоторое время спустя в Берлин к Гудериану явился адъютант фюрера Шмундт и показал письмо, которое генерал-фельдмаршал фон Клюге написал Гитлеру. В этом письме говорилось о его намерении вызвать Гудериана на дуэль, хотя фон Клюге не мог не знать, что дуэли запрещены и что Гитлер никогда не согласится, чтобы два генерала дрались на дуэли, когда вокруг идёт война, тем не менее, он просил Гитлера стать его секундантом. Шмундт передал Гудериану от имени фюрера, что тот не желает никаких дуэлей и требует, чтобы они разобрались со своими делами раз и навсегда. Гудериан, подчиняясь воле фюрера, написал письмо фон Клюге, в котором говорилось о том, что ему жаль, если его поведение в Мюнхене нанесло ему обиду, но, учитывая, как несправедливо он обошёлся с ним в 1941 году, он не мог повести себя иначе.
Любопытно, что через некоторое время к Гудериану явился генерал фон Тресков, по поручению генерал-фельдмаршала фон Клюге, который сообщил, что тот готов пойти на примирение, если Гудериан сделает первый шаг. Фон Клюге также предлагал вместе работать над ограничением власти Гитлера, как Верховного главнокомандующего. Но Гудериан, зная ненадёжный характер, фон Клюге, отклонил эти предложения.
10-мая 1943 года в канцелярии фюрера обсуждалось производство «Пантер», так как производители объявили о том, что не в состоянии обеспечить планируемые показатели. Правда, в качестве компенсации они пообещали к 31-мая произвести вместо 250- 324-танка. После совещания генерал Гудериан взяв фюрера за руку, спросил у него, может ли он говорить с ним откровенно. Фюрер ответил утвердительно. Гудериан начал уговаривать его отказаться от планов наступления на Восточном фронте, закончив вопросом:
- Почему вы так хотите в этом году наступать на востоке?
Но тут вмешался Кейтель со - словами:
- Это наступление нужно нам по политическим причинам.
Гудериан ответил.
- Да сколько, по-вашему, людей в мире вообще знают, где находится этот Курск? Мировой общественности абсолютно всё равно, удержим мы Курск или нет.
Гитлер сказал:
- Вы совершенно правы. Когда я думаю об этом наступлении, меня начинает мутить.
Гудериан ответил на это.
- Ваш организм реагирует совершенно правильно. Забудьте об этом.
Гитлер заверил, что он ещё не принял никакого решения.
К лету 1943 года численность немецких войск на Восточном фронте была доведена до 4,8-млн. человек, плюс 525-тысяч войск союзников, которые были сведены в 232-дивизии. Немецкие войска имели: 5850-танков и штурмовых орудий, 54,3-тысячи орудий и миномётов, 2980- боевых самолётов.
В рамках проведения операции «Цитадель», за счёт значительного оголения соседних участков фронта и использования почти всех только что созданных оперативных резервов Восточного фронта, численность 9-й немецкой армии, обороняющейся южнее Орла, была доведена до 5-танковых и 8-пехотных дивизий, а находящейся в районе Белгорода 4-й танковой армии до 8-танковых и 7-пехотных дивизий.
Гитлер всё время переносил сроки этого давно подготовленного наступления, несмотря на мнение некоторых военных руководителей, что следует либо начать его в ближайшее время, либо вообще отказаться от его проведения. Но Гитлеру очень хотелось в этой операции применить большое количество танков «Пантера», которые ненадолго перед тем, несмотря на серьёзные недоработки, были пущены в серийное производство и на которые несмотря ни на что, он возлагал особенно большие надежды. Кроме того, определённую роль здесь сыграла и напряжённая обстановка в Италии. Незадолго до начала операции «Цитадель», Гитлер произнёс речь перед лицами высшего командного состава, на которых непосредственно возлагалась задача по проведению операции. Фюрер вновь заявил о своём твёрдом решении перейти к стратегической обороне. Германия должна отныне изматывать силы своих врагов в оборонительных сражениях, чтобы продержаться дальше, чем они. Предстоящее наступление имеет целью и не захват значительной территории, а лишь выпрямление дуги, необходимое в интересах экономии сил. Расположенные на Курской дуге русские армии должны быть уничтожены. Нужно заставить русских
израсходовать все свои резервы в боях на истощение и тем самым ослабить их наступательную мощь к предстоящей зиме. В то - же время, Гитлер не смог освободиться от своего старого стремления преуменьшить силу русских. Он бесцеремонно отверг результаты обработки разведывательных данных в генштабе сухопутных войск, считая, что они преувеличивают силы противника и без всякого основания сгущают краски.
К началу операции «Цитадель» было сосредоточено более 50-наиболее боеспособных дивизий, в составе ударных группировок, в том числе 16-танковых и моторизованных дивизий, входивших в 9-ю и 2-ю армии группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Клюге), 4-ю танковую армию и оперативную группу «Кемпф» группы армий «ЮГ» (командующий генерал-фельдмаршал фон Манштейн). На флангах ударных группировок действовало около 20-дивизий. Авиационную поддержку осуществляли 4-й и 6-й воздушные флоты. Всего свыше 900-тысяч человек, 10-тысяч орудий и миномётов, до 2700-танков и штурмовых орудий, около 2050-самолётов.
Немецкое командование, готовясь к боевым действиям и проведению операции «Цитадель», проводило систему специальных мероприятий, чтобы скрыть свои намерения: ложные перегруппировки и прочие обманные действия.
1-июля 1943 года в Ставке фюрера в Восточной Пруссии Гитлер провёл совещание, где он сообщил своё окончательное решение начать операцию «Цитадель». В своём докладе Гитлер сначала обосновал отсрочку операции. По его словам это было необходимо ввиду производившегося пополнения частей личным составом и техникой, и усиления участвующих в этой операции соединений. Теперь эти части полностью укомплектованы личным составом. Что - же касается вооружения, то мы впервые превосходим русских в танках. Отсрочка была необходима также не в последнюю очередь и потому, что при раннем начале операции призывы Советов о помощи могли бы привести через короткий срок к высадке западных держав в районе Средиземного моря. Мы ничего тогда не могли бы противопоставить этому. Мы не могли полагаться на сопротивление итальянцев. Противник нашёл бы на Балканах поддержку народов. Теперь эта критическая фаза в основном преодолена. В Сардинии, Сицилии, на Пелопоннесе и на Крите мы имеем теперь достаточно сил. Мы не можем больше ждать, пока противник начнёт своё наступление, возможно, лишь зимой или после открытия второго фронта. Быстрый и полный успех наступления желателен также в связи с тем влиянием, какое он окажет на наших союзников и на нашу Родину.
Для правильной оценки обстановки необходимо вспомнить, что положение в 1936 году (оккупация Рейнской области), в 1938 году (Австрия), в 1939 и 1940 годах было намного опаснее. Теперь дело заключается в том, чтобы защитить Европу на её границах, следовательно, также итальянские острова и Балканы. Невозможно отдать ни эти районы, ни Донбасс.
Он вполне уверен в успехе операции. Американские газеты определили потери советов, включая и потери гражданского населения от голода в 30-млн. человек. Потери в людях, годных к военной службе составляют от 12 до 14-млн. человек. Ввиду таких потерь и трудностей с продовольствием противник должен дрогнуть или, как Китай впасть в агонию. Теперь нельзя давать обещания отдельным народам советского союза ввиду плохого воздействия этого на наших солдат. Наши солдаты должны знать, за что они борются, а именно, за жизненное пространство для своих детей и внуков. В Первую мировую войну мы ошибались, не поставив себе никакой цели.
Попытка генерал-фельдмаршала фон Манштейна добиться в интересах операции «Цитадель» возвращения генерал-фельдмаршала Рихтгофена к командованию 2-м воздушным флотом осталась безрезультатной и привела лишь к острому столкновению с Герингом, который не хотел соглашаться с тем, насколько важна была личность Рихтгофена в качестве командира авиационного соединения.
5-июля 1943 года началась операция «Цитадель». Немецкие войска предприняли наступление одновременно с севера и юга. 9-я армия, наступавшая на фронте 90-км, после первоначальных успехов, уже в первые дни наступления была остановлена, сумев вклиниться в оборону противника лишь на 12-км. 4-й танковой армии удалось вбить клин в оборону противника глубиной до 35-км. Но когда 9-я армия 12 июля была вынуждена приостановить наступление, расстояние между клиньями составляло всё ещё свыше 100-км.
12-июля 1943 года русские войска нанесли контрудар южнее и севернее Орла. Это вынудило генерал-полковника Моделя, на которого было возложено общее командование 9-й полевой и 2-й танковой армиями, на второй день контрудара русских, изъять несколько танковых и моторизованных дивизий из ударной группировки, наступавшей в южном направлении, и в последующие дни отойти там, на исходные позиции. Под давлением русских войск, немецкие армии были отведены на линию обороны восточнее Брянска. За счёт сокращения фронта были освобождены 8-пехотных, 3-моторизованные дивизии, которые главным образом были переданы армиям группы армий «Центр».
13-июля 1943 года Гитлер вызвал в Ставку генерал-фельдмаршалов фон Клюге и фон Манштейна. Совещание началось заявлением Гитлера о том, что положение на Сицилии, где 10-июля высадились войска западных держав, стало серьёзным. Итальянцы вообще не воевали. Вероятно, мы потеряем остров. Следующим шагом противника может быть высадка на Балканах, или в Южной Италии. Необходимо сформировать новые армии в Италии и на западных Балканах. Восточный фронт должен отдать часть сил, и поэтому операция «Цитадель» не может дальше продолжаться.
Генерал-фельдмаршал фон Клюге доложил, что армия Моделя не может продвигаться дальше, и потеряла уже 20-тысяч человек. Кроме того, группа армий «Центр» вынуждена была отобрать у 9-й армии все подвижные части, чтобы ликвидировать глубокие прорывы, сделанные противником уже в трёх местах фронта 2-й танковой армии. Уже по этой причине наступление 9-й армии не может продолжаться и не может быть, потом возобновлено.
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн доложил, что на фронте группы армий «ЮГ» сражение вошло в решающую стадию. После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу. Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий, действующие против нас и уже сильно потрёпанные части противника. Сил группы армий «ЮГ» хватит только на то, чтобы продолжать наступление до района южнее Курска. Если же и после преодоления кризиса на Орловской дуге 9-я армия не сможет возобновить наступление, мы попытаемся, по меньшей мере, разбить действующие сейчас против нас силы противника так, чтобы мы могли легко вздохнуть. В противном случае, если разбить противника лишь наполовину, немедленно возникнет кризис не только в Донбассе, но и на фронте «Цитадели».
Учитывая, что фон Клюге считал, исключённым возобновления наступление 9-й армии, более того, считал необходимым вернуть её на исходные позиции, Гитлер решил, одновременно учитывая необходимость снятия сил для переброски их в районы Средиземного моря, остановить осуществление операции «Цитадель». Но Гитлер всё же согласился с тем, что группа армий «ЮГ» должна попытаться разбить противника на её фронте и создать тем самым возможность снятия сил с фронта «Цитадели».
17-июля 1943 года русские войска развернули наступление против правого фланга 8-й немецкой полевой армии, а также против 1-й танковой и 6-й полевой армий, объединённых к тому времени в группу армий «А». На реке Миус в районе Куйбышева русским удалось глубоко вклиниться в оборону 6-й армии. На помощь, которой командование группы армий вынуждено было бросить крупные резервы.
25-июля 1943 года в Ставке фюрера обсуждались результаты провала операции «Цитадель».
Гитлер, вступив в диалог с заместителем начальника оперативного руководства вооружёнными силами Германии генерал-лейтенантом В. Варимонтом, сказал:
- Кстати, вы читали доклад Сталина, этот вчерашний приказ, где он точно называет количество мотопехотных дивизий, танковых соединений и пехотные дивизии. Я полагаю, что это дословно точно.… У меня такое ощущение, что это означает отбой своего собственного наступления, то есть он представляет дело таким образом, что наш план сорван. Но создаётся впечатление, что одновременно он обосновывает этим свои решения. Наверное, поступили сообщения, что здесь дело дальше не идёт, здесь повсюду произошла задержка, так что он отказался от мысли, что всё будет развиваться быстрым темпом дальше. Таково ощущение.
Пока Гитлер успокаивал себя подобными рассуждениями, советские войска, вернувшись на свои прежние позиции, лишь временно приостановили наступление, чтобы подтянуть дополнительные силы и средства, а затем нанести новый сокрушительный удар, хотя 30-июля 6-я немецкая армия нанесла контрудар и сумела временно вернуть утраченные позиции.
3-августа 1943 года русские развернули крупное наступление против войск группы армий «ЮГ» в районе Белгорода. 6-августа был нанесён удар по правому флангу 4-й армии, с целью выхода на Рославль и далее в тыл 9-й армии. В последующие дни русские перешли в наступление также к северу до Ельни и западнее Белого. А в середине сентября и против 2-й армии и всей группы армий «ЮГ», поколебавший весь фронт.
6-августа 1943 года был отстранён от должности исполняющий обязанности командующего 2-й танковой армии генерал пехоты Ф. Клёсснер, на которого была возложена вина за поражение, и он было понижен в должности до командира корпуса. Некоторое время обязанности командующего 2-й танковой армии исполнял сам командующий группой армий «Центр».
11-августа 1943 года Гитлер был вынужден отдать приказ о строительстве стратегического оборонительного рубежа по линии реки Молочной, среднего течения Днепра и далее к северу по реке Сож, через Оршу.
14- августа 1943 года командующим 2-й танковой армии был назначен генерал пехоты Лотар Рендулич.
22-августа 1943 года русские войска взяли Белгород, а 29-августа Таганрог.
В конце августа Гитлер прибыл из Восточной Пруссии в Винницу. На созванном здесь совещании руководящего состава группы армий «ЮГ», её главнокомандующий фон Манштейн заявил фюреру, что необходимо для его войск быстро выделить новые силы, не менее 12-дивизий, или уйти из Донбасса, чтобы высвободить силы на фронте группы армий. Фюрер согласился с тем, что группа армий «ЮГ» нуждается в серьёзной поддержке. Он обещал снять с фронтов группы армий «Север» и «Центр» все соединения, какие только можно оттуда снять и выделить группе армий «ЮГ». Он обещал также выяснить в ближайшие дни возможность смены ослабленных в боях дивизий с более спокойных участков фронта. Но дальше этих обещаний дело не пошло. Ни группа армий «Центр», ни группа армий «Север» не смогли выделить ни одной дивизии.
8-сентября 1943 года русские войска взяли Сталино.
К 27-сентября 1943 года 8- я немецкая армия и соседняя с ней 1-я танковая армия отошли за Днепр, туда - же отошла и 4-я танковая армия. Однако связь с правым крылом группы армий «Центр» была потеряна. Русские войска нанесли удар и по правому флангу 2-й полевой армии, оборона которой была прорвана в нескольких местах.
В этих условиях командование группы армий «Центр» предложило немедленный отвод войск. Но Гитлера ещё было трудно убедить в превосходстве советских войск, и он приказал держаться. Но 9-я и 2-я армии вынуждены были отойти за Днепр.
24-сентября 1943 года русские взяли Смоленск и Рославль.
Имевшиеся в составе 9-й армии потрёпанные танковые дивизии были сосредоточены на правом крыле группы армий «Центр», с целью обеспечить стык с группой армий «ЮГ».
Летом 1943 года неожиданно изменилась политическая обстановка в Италии. 24-июля на одном из заседаний Большого фашистского совета, несмотря на возражения Муссолини, была принята резолюция, в которой наряду с апелляцией к священному долгу всех итальянцев любой ценой отстаивать единство, независимость и свободу отечества, главе государства предлагалось просить короля в интересах страны взять на себя фактическое командование всеми вооружёнными силами. Это был совершенно ясный вотум недоверия Муссолини, которому король прямо заявил, что ожидает его заявления об отставке и намерен тотчас же её принять. Муссолини был свергнут, арестован и доставлен в казарму верных королю карабинеров.
Гитлер, увидел в этом столь внезапном повороте событий не обычный правительственный кризис, а решительный отход Италии от прежней политики, с целью выхода из войны. В качестве первого шага, по мнению Гитлера, следовало "разделаться" с королевской семьёй и Бадольо. Главным же являлось его желание спасти Муссолини. Командующий Южным фронтом генерал-фельдмаршал Кессельринг пытался рассеять огульное отвращение Гитлера ко-всем итальянцам, но все его попытки лишь приводили фюрера в бешенство. Однажды он сказал о нём, что «Кессельринг слишком честен для всех этих прирождённых предателей». Фюрер заявил Кессельрингу, что получил неопровержимое доказательство предательства Италии. Он всячески стал убеждать фельдмаршала прекратить быть простофилей и позволять итальянцам водить себя за нос и требовал, чтобы Кессельринг приготовился к серьёзным событиям, которые не заставили себя долго ждать. Был издан приказ о мерах по защите германских войск в Италии, под кодовым наименованием «Ось».
9-сентября 1943 года союзные войска высадились в бухте Салерно, объявив по радио, что Италия запросила перемирия. Немецкие дивизии под командованием генерал-фельдмаршала Роммеля были оставлены в Северной Италии.
12-сентября 1943 года в результате акции группы немецкого спецназа, во - главе со Скорцени, Муссолини был освобождён.
13-сентября 1943 года немецкие войска нанесли контрудар. Были разгромлены две американские дивизии, но развить успех они не смогли, из-за нехватки сил. Выход Италии из войны не принёс западным державам серьёзных преимуществ, поэтому было принято решение продолжать войну в Италии минимальными силами, а центр всех усилий в дальнейшем перенести на подготовку вторжения во Франции.
11-2. К началу 1943 года в составе действующей советской армии имелось 6,6-млн. человек, 105-тысяч орудий и миномётов, около 2200-боевых установок реактивной артиллерии,10,2-тысяч танков и САУ, свыше 10,2-тысяч боевых самолётов. К 1-апреля 1943 года в резерве Ставки ВГК было до 9-армий (в том числе 2-танковые и 1-воздушная).
6-апреля 1943 года Сталин дал указание создать Резервный фронт, переименованный затем в Степной округ. Командующим был назначен генерал-лейтенант М.Попов.
Советской разведке удалось своевременно вскрыть подготовку немецкой армии к крупному наступлению на Курской дуге. Советское командование оказалось перед дилеммой наступать или обороняться. Изучая все данные о подготовке немцев к наступлению, Ставка ВГК и Генштаб постепенно склонялись к идее перехода к преднамеренной обороне. Жуков направил Верховному доклад с оценкой обстановки, где изложил соображения о плане действий в районе Курской дуги. Прочитав доклад, Сталин сказал:
- Надо посоветоваться с командующими войсками фронтов,- и распорядился запросить мнение фронтов. Генштабу он поручил подготовить специальное совещание для обсуждения плана летней кампании 1943 года. Командующие фронтами сообщили своё мнение, совпадающее с мнением Жукова и Генштаба в отношении возможных действий противника, но с определёнными изменениями и дополнениями в план действий войск.
11-апреля 1943 года маршалы Жуков и Василевский были вызваны в Москву для обсуждения плана летней кампании 1943 года. Сталин дал указание к вечеру 12-апреля подготовить карту обстановки с необходимыми расчётами и предложениями. Вечером 12-апреля Жуков, Василевский и начальник оперативного управления генштаба Антонов прибыли в Ставку ВГК к Сталину. Обсуждая план действий советских войск, они пришли к выводу о необходимости выстроить прочную, глубоко эшелонированную оборону на всех важнейших направлениях, и в первую очередь в районе Курской дуги. Формируемые и подготавливаемые стратегические резервы Ставки ВГК было решено, пока в дело не вводить, сосредоточивая их ближе к наиболее опасным районам. Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка ВГК считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь по расчётам советского командования должны были развернуться главные события. Нужно было встретить ожидаемое наступление немецких войск, с использованием новых танков «Тигр» и «Пантера», и самоходных орудий «Фердинанд» мощными средствами обороны, обескровить противника и, перейдя в контрнаступление окончательно его разгромить. Поэтому одновременно с планом преднамеренной обороны решено было разработать и план наступательных действий, не ожидая наступления самого противника, если оно будет затягиваться на значительный срок. Сталин приказал Василевскому и Антонову приступить к разработке всей документации по принятому плану с тем, чтобы ещё раз обсудить его в Ставке ВГК в начале мая. Жукову было поручено вылететь на Северо-Кавказский фронт, где войска этого фронта вели напряжённые бои с целью ликвидации таманской группировки противника.
16-апреля 1943 года Сталин направил в войска директиву Ставки ВГК, в которой было приказано гвардейские соединения, состоящие из наиболее опытных войск, держать в резерве или во - втором эшелоне и использовать в наступательной операции для прорыва на направлении главного удара, а в оборонительной операции для контрудара. Директивой предписывалось командующим фронтами, используя оперативную паузу, готовить гвардейские соединения главным образом для наступления. В директиве развёртывалась целая программа подготовки гвардейских соединений для наступательных операций.
Командующий Воронежским фронтом генерал армии Ватутин, не отрицая оборонительных мероприятий, предлагал Верховному нанести упреждающий удар по белгородско - харьковской группировке противника. В этом его полностью поддержал член военного совета фронта Хрущёв. Начальник генштаба Василевский и начальник оперативного управления Антонов не поддерживали такого предложения. А Сталин ещё колебался, встретить ли противника обороной или нанести упреждающий удар, опасаясь, что оборона может не выдержать удара немецких войск. Кроме того, командование Воронежского фронта предлагало главные усилия сосредоточить южнее Курска и бить в направлении Харьков, Днепропетровск. По его мнению, именно здесь контрнаступление позволяло достичь решающего для исхода войны результатов. Оно вывело бы из строя группу армий «ЮГ», лишило бы немцев продовольственной и промышленной базы, приблизило войска к границам южных союзников Гитлера и тем ускорило бы выход последних из войны. Но этот план был, отвергнут Сталиным, так как он не затрагивал центр советско-германского фронта, главное стратегическое направление, не обезвреживал основную группировку противника группу армий «Центр», которая в этом случае угрожала бы флангам советских фронтов. Удар на Харьков, Киев был, по мнению Генштаба наиболее перспективным. Этим ударом достигалась и всё, что сулил удар на Днепропетровск и вдобавок ещё расчленял фронт противника, затруднялось взаимодействие между важнейшими его группировками. Из района Киева в равной степени можно было угрожать флангам и тылу, как группы армий «ЮГ», так и правому крылу группы армий «Центр». При таком варианте советские войска приобретали выгодное положение для последующих действий. Этот вариант и был принят Сталиным. Первая его часть разгром белгородско-харьковской группировки оформилась в виде плана операции «Румянцев». Таким образом, в середине мая Сталин окончательно решил встретить наступление немцев огнём всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов (операция «Кутузов»). Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белогородко-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях. Генеральный штаб осуществил крупнейшее за время войны сосредоточение в район Курска материальных средств и войск. Для этого пришлось пересмотреть возможность железных дорог и увеличить планы перевозок. Решались и другие не менее важные вопросы. Каким образом гарантировать успех обороны и допустимо ли её осуществлять меньшими, чем у противника силами? Нужно ли обладать заранее созданным превосходством в силах? В каком звене иметь это превосходство, в тактическом или оперативном, в армейском или фронтовом? Возможно, лучше всего сосредоточить резервы в руках Ставки и с их помощью в подходящий момент создать решающий перевес ещё при переходе в контрнаступление? Когда и в какой момент операции подлежало переходить в контрнаступление, не допуская, чтобы противник нанёс большой урон обороняющимся войскам? Когда о моменте перехода в контрнаступление спросили мнение Сталина, от него последовал такой ответ.
- Это пусть решают сами фронты, исходя из сложившейся обстановки. Генштаб обязан следить лишь за тем, чтобы не нарушилось взаимодействие, и не было бы большой паузы, в течение которой враг может закрепиться на достигнутых рубежах. Очень важно также своевременно ввести в дело резервы Ставки.
Ставка ВГК и генштаб уже к 20-апреля проверили состояние обороны прифронтовых полос и выявили множество недостатков.
21-апреля 1943 года Сталин подписал директиву о мерах по усилению обороны в районе Курска.
Задержка и перенесение срока наступления немецких войск под Курском оказалась очень ценной для советского командования. Дело в том, что неожиданно выяснилось, что полученные войсками истребители ЯК, составляющие подавляющее большинство истребителей на Курском направлении, оказались небоеспособными, из-за плохого качества нитрокраски обшивки крыльев истребителей стала растрескиваться и отставать. Произошло несколько случаев отрыва полотна с крыльев самолёта в полёте. Оказалось, что этот дефект на заводе обнаружить невозможно, так как самолёты сразу-же из цеха отправлялись на фронт. Отчитывая руководителей авиапрома на одном из совещаний, Сталин заметил:
- Да знаете ли вы, что так мог поступить только самый коварный враг? Именно так и поступил бы,- выпустив на заводе годные самолёты, чтобы они на фронте оказались негодными. Враг не нанёс бы нам большого ущерба, не придумал бы ничего худшего. Эта работа на Гитлера…. Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы знаете, какую услугу оказали Гитлеру? Вы гитлеровцы.
Затем Сталин приказал военной прокуратуре немедленно расследовать обстоятельства дела. Тут - же он дал указание направить комиссии на завод лаков и красок и на завод, производивший Яки, поручив руководителям авиапрома в двухнедельный срок устранить эти недостатки. Что в результате и было выполнено.
И именно в эти дни возник вопрос о создании крупных ударных соединений истребительной авиации для решения целевых оперативных заданий Ставки ВГК. Сталин считал, что в связи с тем, что истребителей выпускается с каждым днём всё больше, пришло время подумать о более эффективном их применении, а не разбрасывать их по отдельным фронтам. Сталин предложил создать несколько специализированных истребительных корпусов, подчинённых Главному командованию, с тем, чтобы использовать эти части для массированных ударов, против вражеской авиации, для завоевания господства в воздухе на решающих участках фронта.
В соответствие с окончательным планом советского командования, задача по отражению наступления немецких войск со-стороны Орла возлагалась на войска Центрального фронта, а из района Белгорода на Воронежский фронт. После решения задач обороны планировался переход советских войск в контрнаступление на орловском и белгородско-харьковском направлениях, силами Воронежского фронта (командующий генерал армии Ватутин) и Степного фронта (командующий генерал-полковник Конев), во - взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта (командующий генерал армии Малиновский). Наступательная операция на орловском направлении возлагалась, на войска правого крыла Центрального фронта (командующий генерал армии Рокоссовский), Брянского фронта (командующий генерал-полковник Попов), левого крыла Западного фронта (командующий генерал-полковник Соколовский).
Всего: 1336-тысяч человек, 19-тысяч орудий и миномётов, 3444-танка и САУ, 2172-боевых самолёта.
В тылу Курского выступа был развёрнут Степной военный округ, затем Степной фронт, являющийся стратегическим резервом Ставки ВГК, имеющий в своём составе: 5-общевойсковых, одну танковую и одну воздушную армии, один стрелковый, 6-отдельных танковых и механизированных и 3-кавалерийских корпуса. Войска Степного фронта должны были предотвратить глубокий прорыв противника, как со-стороны Орла, так и из района Белгорода, а после перехода советских войск в контрнаступление наращивать силу удара из глубины.
Но, несмотря на все достижения советской разведки в это время, которой удалось многое узнать о планах немецких войск, советскому командованию не удалось избежать ошибок. Так Ставка ВГК и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку немцы создают в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовало 9-танковых дивизий (около 1500-танков). Против Центрального фронта действовало 6-танковых дивизий (1200-танков).
Сталин отдал распоряжение о том, что Жуков будет координировать действия Центрального, Брянского и Западного фронтов. Василевский координировать действия Воронежского фронта.
Но советская оборона в районе Курска не была пассивной. С 6 по 13-мая 1943 года была проведена первая крупная воздушная операция. Удары авиации наносились главным образом по аэродромам, железнодорожным и автомобильным дорогам. Было уничтожено 450-немецких самолётов. C 8 по 11 июня, была проведена вторая воздушная операция, силами трёх воздушных армий, и дальней авиации. В общем итоге противник потерял около 700-самолётов.
2-июля 1943 года в Генштаб поступили разведывательные данные о том, что в ближайшие дни переход немецких войск в наступление на курском направлении неизбежен. О чём было немедленно доложено Сталину, который приказал направить в войска директиву Ставки ВГК о готовящемся наступлении немецких войск на курском направлении в ближайшие дни.
4-июля 1943 года на широком участке Воронежского фронта немцы предприняли боевую разведку силами четырёх батальонов, усиленных 20-танками. Попытки противника вклиниться в передний край обороны советских войск были отбиты. Пленные и перебежчики подтвердили разведывательные данные, что немецкие войска перейдут в наступление на следующий день.
5-июля 1943 года Сталин одобрил решение о проведении предварительной авиационной и артиллерийской контрподготовки. Начатое немцами в 5-часов 30- минут недостаточно организованное и не везде одновременное наступление говорило о серьёзных потерях, которые причинила контрподготовка. В тоже время при контрподготовке советским войскам пришлось вести огонь не по конкретным целям, а по площадям, так как план контрподготовки к началу наступления в деталях ещё не был завершён. Это дало возможность немцам избежать массовых жертв и через два-два с половиной часа перейти в наступление одновременно с двух направлений с севера и юга, и в первый же день, несмотря на небывалую плотность огня советской обороны, 4-я танковая армия продвинулась до 35-км, 9-я армия на 12 километров. Кроме того, контрподготовка проводилась ночью, участие авиации было незначительным и малоэффективным, удары по аэродромам противника на рассвете полностью не достигли своей цели, так как немцы уже успели поднять свою авиацию в воздух, для взаимодействия с наземными войсками. Более эффективно авиация действовала по тактическим боевым порядкам и по колоннам противника, совершавшим перегруппировки в ходе сражения. И хотя артиллерийская контрподготовка нанесла немцам достаточно большие потери, советское командование ждало от неё больших результатов. Как позднее выяснилось Центральный и Воронежский фронты начали контрподготовку слишком рано, когда немецкие солдаты ещё спали в окопах, блиндажах, а тыловые части были укрыты в выжидательных районах.
В течение всего дня немцы провели пять атак, пытаясь вклиниться в оборону советских войск Центрального фронта. Сталин потребовал в первую очередь решительно завоевать господство в воздухе. Было принято решение наносить удары по группировке противника ещё более крупными силами. Сталин приказал выделить из резерва Ставки ВГК 27-ю армию генерал-лейтенанта Трофименко для усиления Воронежского фронта, в связи с угрожающим положением в районе Обояни.
Командующий Воронежским фронтом Ватутин принял решение нанести контрудары по вклинившимся в оборону 6-й гвардейской армии немецким войскам, силами 1-й танковой армии Катукова, 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов. Командующий 1-й танковой армии Катуков считал, что это нецелесообразно, так как противник имеет преимущество и по численности своих танковых сил и по вооружению. Немецкие «Тигры» из своих 88-мм орудий могли бить по советским танкам на расстоянии до 2-км, находясь в зоне недосягаемости огня 76-мм пушек Т-34. Не лучше ли в данных условиях повременить с контрударом, а продолжать встречать противника в обороне, используя тактику «танковых засад», до полного его обескровливания и лишь тогда нанести контрудар. Эти соображения он изложил командующему фронтом, но ответа не последовало. В это время на командный пункт Катукова позвонил Сталин и попросил доложить обстановку. Катуков доложил обстановку, сделав вывод о том, что противник располагает большими неизрасходованными танковыми силами.
- Что вы предлагаете?- спросил Сталин.
- Пока целесообразно использовать танки для ведения огня с места, зарыв их в землю или поставив в засады. Тогда мы могли бы подпускать машины врага на расстояние 300-400 метров и уничтожать их прицельным огнём.
Сталин некоторое время молчал.
- Хорошо, - сказал он, наконец.- Вы наносить контрудар не будете.
Контрудар был отменён.
7-июля 1943 года противник бросил против войск 1-й танковой армии на узком участке фронта до 700-танков, пытаясь прорваться к Курску. Но прорвать оборону 1-й танковой армии не смог, лишь потеснив на 5-6-км. Ватутин принял решение усилить 1-ю танковую армию : 10-м танковым корпусом, тремя танковыми полками, стрелковой дивизией, двумя противотанковыми полками и другими силами. Немецкие войска попытались обойти 1-ю танковую армию с востока через Прохоровку.
Сталин дал указание переходить в контрнаступление 12-июля силами Брянского и левому крылу Западного фронта, не давая противнику времени на организацию обороны, к которой он вынужден, будет перейти (Орловская наступательная операция). Для этой цели создавались четыре ударные группировки (Всего 1,3-млн. человек, более 2400-танков и САУ, свыше 3-тысяч самолётов). Впервые в этой войне на направлении главных ударов создавались плотности артиллерии 200-260-орудий и миномётов, и более 13-танков непосредственной поддержки пехоты на 1-км фронта.
12-июля 1943 года перешли в наступление войска Западного и Брянского фронтов. Немецкое командование, чтобы не допустить разгрома 2-й танковой армии, спешно стало перебрасывать в её полосу часть сил 9-й армии, с орловско-курского направления (4-танковые и 1-моторизованную дивизии). Что облегчило выполнение задачи войскам Центрального фронта.
15-июля 1943 года войска правого крыла и центра Центрального фронта нанесли удар в общем направлении на Кромы. Немецкое командование срочно перебросило сюда 7-дивизий (в том числе три танковые) с других участков фронта.
Наступление Брянского фронта развивалось медленно. Наступая на Орёл с востока, он должен был своим правым флангом совместно с войсками Западного фронта разгромить противника под Бояховым. В то же время главными силами ему надлежало содействовать Центральному фронту. Силы раздваивались и постепенно иссякали. Создалась угроза нарушения плана разгрома немецких войск под Орлом. Сталин согласился передать Брянскому фронту 3-ю гвардейскую танковую армию Рыбалко, в то же время он предостерёг командующего фронтом Попова:
- Их можно погубить, если двинуть прямо на Орёл. В уличные бои в таком крупном городе танковую армию втягивать не надо. После того как будет обеспечено продвижение главных сил фронта, лучше направить её на Кромы, в интересах левого соседа.
20-июля 1943 года немецкие войска оставили Мценск, бросив против войск 3-й гвардейской танковой армии большое количество авиации. Но остановить наступление советских войск не удалось. После того, как 3-я гвардейская танковая армия сломила сопротивление немецких войск на южном фланге Брянского фронта, она была передана Центральному фронту и направилась на Кромы.
26-июля 1943 года в полосе 11-й гвардейской армии в сражение вступила 4-я танковая армия. Это вынудило немецкое командование начать отвод войск на запад перед левым крылом Брянского и правым крылом Центрального фронтов.
29-июля 1943 года был освобождён город Болхов.
3-августа 1943 года Сталин прибыл на командный пункт Западного фронта, к генералу Соколовскому, в районе Юхнова. Командующий фронтом доложил ему обстановку. Были рассмотрены вопросы планирования и готовности войск, к проведению операции.
5-августа 1943 года Сталин прибыл на командный пункт Калининского фронта в село Хорошево под Ржевом, к генералу Ерёменко. Здесь также были рассмотрены вопросы подготовки войск, к проведению операции. В этот же день был освобождён город Орёл.
К 18-августа 1943 года преследуя отступавшего противника, советские войска подошли к заранее подготовленному противником оборонительному рубежу «Хаген» на подступах к Брянску. Таким образом, был ликвидирован весь орловский плацдарм противника, а к 15-октября была ликвидирована нежинсквая группировка противника, открывая дорогу к Днепру и Киеву.
Сталин указал генеральному штабу:
- Не терять времени на сложную организацию операций по окружению и выполнению каких-то перегруппировок и манёвров. Это отвлекает много сил и требует затраты времени. Нужно использовать сложившуюся сейчас благоприятную обстановку и побыстрее гнать противника к Днепру и по возможности за Днепр.
В это время на участке Воронежского фронта положение дел стало складываться следующим образом. 5-июля 1943 года после артиллерийского налёта и авиационного удара немецкие войска перешли в наступление, введя в дело не менее 450-танков. Атаки немецких войск были отбиты.
7-июля 1943 года на обоянском направлении немецкие войска ввели в дело сильную группировку танков. Основная их масса была брошена против 6-й гвардейской армии и 1-й танковой армии в направлении Обоянь - Прохоровка, более 200-танков было брошено против 7-й гвардейской армии. Командование Воронежского фронта ввело в дело на этом опасном участке 2-й и 5-й танковые корпуса, а также несколько стрелковых дивизий и артиллерийских частей.
10-июля 1943 года после перегруппировки, немецкое командование вновь бросило свои главные силы на Прохоровку. Ставка ВГК из своего резерва подтянуло в район Прохоровки 5-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии (800-танков Т-34 и САУ) и утром 12-июля ввела их в сражение. Сталин дал указание Жукову срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов. В районе Прохоровки развернулось крупное танковое сражение второй мировой войны, в ходе которого немецкие войска были остановлены и разгромлены.
16-17-июля 1943 года немецкое командование начало отвод своих войск на исходные рубежи. План операции «Цитадель» провалился. Войска Воронежского и Степного фронтов выйдя 23-июля к переднему краю немецкой обороны, из-за крайней переутомлённости, не смогли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Сталин. Кроме того, нужно было пополнить запасы горючего, боеприпасов и других видов материально-технического обеспечения, наладить взаимодействие, провести тщательную разведку, провести перегруппировку войск. После многократных переговоров, скрепя сердце, Верховный утвердил это решение, так как иного выхода тогда не было.
3-августа 1943 года войска Воронежского, Степного и части Юго-Западного фронтов приступили к осуществлению Белгородско - Харьковской наступательной операции (операция «Полководец Румянцев»). Замысел операции заключался в нанесении по противнику глубокого удара смежными флангами Воронежского и Степного фронтов, расчленении вражеской группировки войск на части и перехвата путей её отхода из Харькова на запад и юго-запад, и изоляции этого района от притока резервов противника. На четвёртый день наступления выяснилось, что 5-я гвардейская и 1-я танковая армии Воронежского фронта действуют с нарушением принципа массирования сил. По указанию Сталина была направлена телеграмма командующему Воронежским фронтом:
«Из положения войск 5-й гвардейской армии Жадова видно, что ударная группировка армии распылилась, и дивизии армии действуют в расходящихся направлениях. Товарищ Иванов (Сталин) приказал вести ударную группировку армии Жадова компактно, не распыляя её усилий в нескольких направлениях. В равной степени это относится и к 1-й танковой армии Катукова».
Немецкое командование срочно стало сосредоточивать в район сражения свои резервы, стремясь не допустить разгрома оперативной группы «Кемпф» и 4-й танковой армии. Командование Воронежским фронтом проглядело эти угрозы.
11-августа 1943 года немецкие войска нанесли контрудар из района южнее Богодухова, а 18-20-августа из района западнее Ахтырки, силами 11-дивизий. Войска Воронежского фронта понесли чувствительные потери и были потеснены к северу.
Сталин лично продиктовал директиву Ватутину:
«События последних дней показали, что вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки, как при планировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду, и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха, и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера, Такое наступление, приводит к распылению сил и средств, и даёт возможность противнику наносить удары во-фланг и тыл нашим далеко продвинувшимся вперёд, и необеспеченным с флангов группировкам, и бить их по частям. При таких обстоятельствах противнику удалось выйти на тылы 1-й танковой армии…, затем он ударил по открытому флангу соединений 6-й гвардейской армии… и, наконец, используя вашу беспечность, противник 20-августа нанёс удар…, по тылам 27-й армии, 4-й, и 5-й танковых корпусов. В результате этих действий противника наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери, а также было утрачено выгодное положение для разгрома харьковской группировки противника».
Сталин остановился и лично вычеркнул слова «используя вашу беспечность» и затем продолжил:
«Я ещё раз вынужден указать вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни. Это вы можете сделать, так как у вас есть достаточно средств. Прошу не увлекаться задачей охвата харьковского плацдарма, а сосредоточить внимание на реальной и конкретной задаче - ликвидации ахтырской группировки противника, ибо без ликвидации этой группы противника серьёзные успехи Воронежского фронта стали неосуществимыми».
Сталин снова пробежал глазами написанное, вставив после «Прошу не», слово «разбрасываться», подписал и приказал отправить эту телеграмму.
22-августа 1943 года Ставка ВГК направила директиву Жукову:
«После наступления Воронежского фронта, с целью к 20-августа овладеть Ахтырка явным образом не удался. Операция по разгрому харьковской группировки противника также затянулась. Ставке ВГК неизвестно, по какому плану действуют сейчас Воронежский и Степной фронты. Ставка ВГК требует, чтобы Вы представили план операции по ликвидации ахтырской группировки противника и овладению плацдармом Ахтырка, Котельна, Колонтаев, Пархомовка. Для этого недостаточно организовать прорыв фронта противника с вовлечением основных сил артиллерии и авиации подобно тому, как это было организовано севернее Белгорода. Эта операция по времени должна быть согласована с прорывом обороны противника на стыке Степного и Юго-Западного фронтов. Руководство организацией прорыва на правом крыле Юго-Западного фронта, и взаимодействие его со Степном фронтом возложено на товарища Александрова (Василевский), который должен поддерживать с товарищем Юрьевым (Жуков) прочную связь. Правое крыло Юго-Западного фронта может начать наступление 25-27 августа 1943 года.
План операции представить к исходу дня 22-августа с тем, чтобы начать переселение (наступление) Воронежского и Степного фронтов не позже 27-августа». В результате принятых мер Воронежский фронт 25 августа отбросил контрударные группировки противника и приступил к подготовке наступления с целью выхода на среднее течение Днепра. Аналогичную задачу получил и Степной фронт, войска которого 23-августа освободили Харьков.
С целью не допустить переброску немецких войск с других участков советско-германского фронта в район Курского выступа войска Юго-Западного провели с 17 по 27 июля Изюм-Барвенковскую наступательную операцию, а войска Южного фронта с 17 июля по 2 августа Миускую наступательную операцию.
25-августа 1943 года состоялось совещание Государственного комитета обороны. На этом заседании Сталин дал указание о более энергичных работах по введению в действие «Второго Баку», чтобы избежать опасности, когда едва не были потеряны бакинские нефтяные источники. Сталин дал указание форсировать работы по разработке разведанных в Сибири и за Уралом нефтяных районов.
На заседании Сталин говорил о более современной организации производства, о творческой работе конструкторов по улучшению качества боевой техники, о поточных методах производства на военных заводах.
Был заслушан доклад о производстве самолётов и танков во 2-ом полугодии 1943 года. А также был заслушан доклад Жукова об обстановке на Воронежском и Степном фронтах, который доложил, что войска этих фронтов имеют большие потери, их нужно серьёзно подкреплять личным составом и боевой техникой, особенно танками.
- Хорошо, - сказал Сталин, - об этом мы поговорим позже, а сейчас давайте послушаем Антонова о ходе наступления на других направлениях.
Антонов, положив на стол карты западного и юго-западного направления, доложил сведения о противнике и смоленской наступательной операции Западного фронта и левого крыла Калининского фронта. Войска здесь встретились с большими трудностями, с одной стороны тяжёлая лесисто-болотистая местность, с другой возросшее сопротивление вражеских войск, которые отступая, взрывают фабрики, заводы, города и сёла.
- Какие задачи выполняют партизанские отряды?- спросил Сталин.
- Главным образом по дезорганизации железнодорожных перевозок,- доложил Антонов.
- Как обстоит дело на Юго-Западном фронте?
- Войска Юго-Западного фронта, начав наступление центром фронта успеха не получили. Лучше дело пошло на участках левого крыла, где действовала 3-я гвардейская армия генерала Лелюшенко.
Заслушав Антонова, Сталин сказал:
- Сейчас самое главное организовать выход к Днепру и на реку Молочная потому, что летом с ходу, во – время преследования, будет трудно захватить плацдармы. И ещё одно обстоятельство, почему я прошу действовать побыстрее. Гитлеровцы, отступая, всё разрушают в Донбассе, шахты, заводы, города, и уничтожают население. Гибнут женщины, дети. Надо помешать этому, надо побыстрее отбросить немцев за Днепр.
В начале ноября 1943 года в Кремле состоялось совещание, на которое были приглашены все командующие танковыми армиями и члены военных советов этих армий. На Сталине был глухой, с отложным воротником френч, в руках неизменная трубка. На совещании присутствовали также начальник Главного политического управления РККА и ВМФ Щербаков.
Сталин сказал:
- Товарищи! Вместе с вами я хочу разобраться в некоторых организационных и штатных вопросах. Пусть каждый поделится своим опытом и расскажет, как он представляет себе организационную структуру танковой армии. В ближайшее время нам придётся вести крупные наступательные операции, и мы должны быть к ним готовы.
Командующий 3-й гвардейской армии Рыбалко, внёс предложение изъять из армейских штатов госпитали, санитарно-эпидемический отряд и дорожно - мостовые батальоны.
– Не нужны танковой армии,- убеждал он, - эти довески. Они сковывают танкистов, доставляют лишние хлопоты. Пусть танковые армии по этой части обслуживаются войсками и учреждениями полевых армий, в полосе которых придётся воевать танкистам.
Командующий 1-й танковой армии Катуков не поддержал это предложение, заявив:
- Наши врачи приобрели опыт по лечению ранений танкистов. Их ранения особенные, специфические, связанные очень часто с сильными ожогами. Кроме того, снаряд, попавший в танк, если и не пробивает броню, то делает откол её внутри танка, нанося этим тяжёлые повреждения экипажу. В обычных полевых госпиталях не всегда найдёшь таких специалистов. Врачи наших танковых госпиталей своим умением и опытом помогают нам сохранять самое ценное золотой фонд армии - кадры танкистов. И если у нас в каждой операции будут новые госпитали, новые врачи, то многие танкисты не вернутся к нам в строй. Воинский коллектив танковой армии потеряет опытных, обстрелянных бойцов. И не случайно, комплектуя новые экипажи, мы всегда стараемся в состав экипажа, расчёта оставлять одного, двух бывалых войнов. А санитарно-эпидемические отряды? Разве можно назвать их «довеском» в танковой армии? При частой передислокации войск санитарно-эпидемические отряды идут впереди, проводя специальную разведку. История знает немало примеров, когда эпидемии уносили больше жертв, чем самые кровопролитные бои. Да и опыт 1-й танковой армии подтверждает, насколько важны санитарно-эпидемические отряды. Накануне Курской битвы мы попали в район, поражённый сыпным тифом, и только наш санитарно-эпидемический отряд отвёл большую беду. Катуков попросил сохранить также в танковой армии дорожно-мостовой батальон. После успешного ввода танковой армии в прорыв она отрывается от полевых армий на трое - четверо суток и уходит далеко вперёд. В таких условиях необходимо непрерывное снабжение танкистов боеприпасами, ГСМ и продовольствием. Необходимо также срочно эвакуировать раненых с поля боя. Полагаться на средства и помощь полевых армий рискованно и ненадёжно. Катуков попросил все тылы в его армии оставить такими, каковы они есть. Они нужны, и тормозить движение армии не будут. Катуков попросил Сталина дать в танковые армии гаубичную артиллерию.
- Пушек у нас много, а вот достать врага в укрытии и лощинах орудиями своих танков прямой наводкой мы не можем.
Верховный ходил вдоль кабинета и курил. Выражение лица его непрерывно менялось.
После выступления Катукова, Сталин спросил мнение других командиров. Они поддержали Катукова. Относительно гаубиц, Верховный заметил:
- Товарищ Катуков у вас нет гаубиц не потому, что мы не хотим их дать. А просто гаубиц у нас нет сейчас, но скоро вы их получите.
Сталин также поддержал Катукова относительно госпиталей, санитарно-эпидемических отрядов и дорожно-мостовых батальонов, которые должны остаться в танковых армиях.
Затем Верховный предоставил слово Щербакову. Тот объявил, что решением ЦК партии и правительства, всем командующим танковыми армиями выделяются квартиры в Москве.
Командующий 3-й гвардейской танковой армии Рыбалко доложил об участии армии в сражении на Курской дуге.
Начальник бронетанкового управления наркомата обороны Федоренко обратил внимание Сталина на то, что 3-я гвардейская танковая армия в течение всей орловской операции мужественно сражалась, а людей в этой армии награждено сравнительно немного. Сталин взял представление к наградам и начал перечислять генералов и офицеров, давая им точные характеристики, как хорошо знакомым людям. Увидев фамилию генерала Сулейкова, Сталин спросил, почему он командует 7-м танковым корпусом. Рыбалко доложил, что предшественник Сулейкова генерал Руденко освобождён от занимаемой должности командующим фронтом. Сталин заметил, что командующий армией Рыбалко и командующий фронтом просили присвоить Руденко звание генерала. Это звание ему было присвоено. Теперь он представляется к награде. И в то же время мы «угробили» человека, сняв его с должности командира корпуса. Никого без серьёзных причин заменять не надо. Торопливость никогда не давала успеха. Так поступать не следовало. Ценить и учить надо командиров, дорожить каждым.
ГЛАВА №12
12-1. В сентябре 1943 года фон Штауффенберг впервые встретился с доктором Гёрделлером и генералом фон Беком. На встрече присутствовал и генерал Ольбрихт. Им удалось убедить Гёрделлера в необходимости покушения на Гитлера с целью его устранения. Первоначально Гёрделлер надеялся лишь изолировать Гитлера. В свою очередь доктор рассказал присутствующим о своих встречах с генералом Гудерианом. Собственно состоялись две такие встречи. Во – время первой встречи Гёрделлер подробно описал Гудериану свою программу реформ и предполагаемое устройство правительства, необходимость ограничения деятельности фюрера на занимаемых должностях. А также предложил Гудериану распространять его идеи на фронте и дать ему знать, если кто-то из фронтовых генералов проявит заинтересованность. Во – время второй встречи, Гудериан сообщил, что нет ни одного генерала, который бы согласился участвовать в заговоре, в силу данной ими присяги и ввиду тяжёлого положения на фронте. Он также отказывается участвовать в заговоре, по этим же причинам.
К тому времени изменились некоторые взгляды и самого Штауффенберга. Если вначале он считал, что достаточно заключить мир с Англией и США, чтобы удерживать фронт на Востоке, то военные успехи Красной Армии 42-43 годов привели его, к понимаю того, что мир необходимо заключить и с советским союзом. И чем более ухудшалось положение в Германии, тем острее становился надвигающийся военный, политический и экономический крах, тем настоятельнее становилась необходимость активных действий. Постепенно вокруг Штауффенберга образовалась группа патриотов, которая в большинстве состояла из молодых офицеров генерального штаба. К этой группе принадлежали:
Полковник генерального штаба Мерц фон Квирнгейм, сестра которого была замужем за генерал-майором Корфесом, который под Сталинградом попал в плен и вскоре стал одним из активных членов Союза немецких офицеров и Мерц одобрил поведение своего родственника.
Полковник, а затем генерал-майор Гельмут Штифф, занимавший пост начальника организационного управления генштаба, который был самым молодым из получивших в январе чин генерала.
Полковник, а затем генерал-майор фон Тресков, начальник оперативного отдела штаба группы армий «Центр», который, начиная с 42 года, готовил покушение на Гитлера. А также другие офицеры.
Вокруг Штауффенберга собралась также группа более старших по возрасту генералов из ОКХ и генштаба. В первую очередь это генерал пехоты Ольбрихт, возглавляющий общевойсковое управление ОКХ. Генерал артиллерии Вагнер, занимавший пост генерал - квартирмейстера. Генерал артиллерии Линдеман, являющийся начальником артиллерийско - технической службы ОКХ.
Штауффенберг также установил контакт с членами, так называемого Крайзауского кружка, который представлял собой группу чиновников, офицеров, духовных лиц и представителей интеллигенции, которые объединялись вокруг графа фон Мольтке, внучатого племянника известного фельдмаршала и графа фон Вартенбурга. Группа собиралась в Крайзау в имении Мольтке в Селезии. Крайзауский кружок занимался разработкой на христианско-гуманистической основе планов преобразования Германии после свержения Гитлера, которое, как они считали, произойдёт в результате победы союзников. В то - же время Штауффенберг не ограничиваясь этим кругом посвящённых лиц, старался встретиться с представителями более широких кругов народа. Осенью 1943 года он встретился с Лебером, Лёйгинером и Рейхвайном, которые представляли новых социал-демократов, политические взгляды которых ему во - многом были чужды. Лебер обратил внимание Штауффенберга, прежде всего на крупные социальные проблемы, которые неизбежно возникнут после свержения Гитлера. И по взаимной договорённости Лебер пытался установить контакты с коммунистами. Рейхвайн, работавший в последние годы учителем в деревенской школе, отстаивал точку зрения, что движение Сопротивления может иметь успех только в том случае, если получит поддержку левого крыла рабочего класса. Позднее Рейхвайн принял активное участие в организации встречи с руководителями коммунистической партии Германии. Лейгинер, который в своё время был заместителем председателя Всегерманского объединения профсоюзов, и в последнее время являющийся директором небольшой фабрики, выступил за создание демократического государства, но считал, что ввиду сложившегося соотношения сил ликвидация нацистского режима может быть осуществлена только при помощи вермахта. Поэтому он самостоятельно искал союзников, прежде всего в офицерском корпусе. Штауффенберг неоднократно встречался с Германом Маасом, в его квартире, который в своё время являлся управляющим делами Общегерманского комитета молодёжных союзов. В процессе этих контактов, дружеских идейных споров, Штауффенберг постепенно стал осознавать, что одной лишь военной силовой акции по устранению Гитлера и власти нацистов будет недостаточно. Нужно выработать основные принципы преобразования политической жизни Германии, после свержения нацистского режима. Что будущее Германии может мыслиться лишь как антифашистское, демократическое государство. И что это находится в непримиримом противоречии с намерениями реакционного большинства заговорщиков. В то – же время Штауффенберг учитывал, что, к примеру, члены Крайзауского кружка уже в 42-43 годах разработали: « Первую директиву регентам земель», которая должна была служить законодательной директивой назначенным после свержения нацистского режима носителям высшей государственной власти в различных частях Германии. Составители директивы исходили из вероятности того, что отдельные части страны неизбежно окажутся оккупированными военной силой и отторженными, а у правительства не будет возможности отдавать общеобязательные приказы. В этой ситуации, отмечалось в директиве, надлежало действовать согласованно и обеспечить сохранность государства. Новые государственные власти Германии должны опираться, в первую очередь, на свободномыслящий немецкий рабочий класс, на обе христианские церкви, это те силы, которые могут взяться за построение нового государства. Директива требовала подчинения военной власти политической. Новое государство должно было опираться на трудящихся, признанной организацией которых являлись бы «немецкие профсоюзы».
К этой первой директиве были приложены «Принципы построения нового государства». Единственным законодательным органом был призван служить рейхстаг, вторая же палата рейхстага, должна была лишь выдвигать на выборах кандидатуру имперского регента (избираемого на 12-лет), который должен был осуществлять верховное главнокомандование вооружёнными силами и представлять государство во - внешних сношениях, регулировать правовое положение государственных служащих и должностных лиц, и вырабатывать рекомендации рейхстагу. В противоположность гёрделлеровской «западной ориентации», крайзаусцы были за установление мира на всех фронтах и за добрососедские отношения со-всеми народами, граничащими с Германией. Члены этого кружка считали, что Россия принадлежит Европе и что Россия должна являться неотъемлемым фактором будущего европейского порядка. Если одна часть оппозиции (Бек и Гёрделлер) связывали свои надежды с попыткой в условиях дальнейшего роста русской мощи добиться союза с Англией и США против России, то другая часть, правда, более малочисленная, пропагандировала сближение с Россией без участия Запада и даже в случае необходимости против Запада. Представителем восточного решения был профессор Райхвайн. В то - же время существовала группа, которая выступала за установление нормальных отношений с обеими сторонами. В то - же время большинство Крайзауского кружка было убеждено в неминуемой военной катастрофе Германии и в необходимости её капитуляции, и поэтому считали государственный переворот против Гитлера бесперспективным, так как не верили в способность генералов его успешно осуществить. Они считали, что нужно ещё до военной катастрофы прийти к политическому соглашению с антигитлеровской коалицией. В качестве лиц, уполномоченных для связи, предусматривались с Западом – фон Тротт цу Зольц, имевший друзей в Англии, с Советским союзом – граф фон дер Шуленбург, который с 1934 по 1941 год являлся германским послом в Москве и был лично знаком со Сталиным. Фон дер Шуленбург в 1943 году был готов с помощью фон Трескова и других оппозиционных офицеров перейти линию фронта, чтобы установить связь с советским правительством. Однако эта акция была слишком опасной и трудно осуществимой. Тогда возник другой вариант установить контакт с советским послом в Швеции Александрой Коллонтай. Для встречи с ней в Швецию прибыл Тротт цу Зольц, но встреча не состоялась. В этих условиях Штауффенберг стал всерьёз обдумывать возможность вызвать революцию рабочих (в том числе иностранных рабочих), крестьян и солдат, в надежде, что Красная Армия поддержит коммунистическую Германию, вот собственно, почему он начал искать контакты с коммунистами.
В начале октября 1943 года Штауффенберг начал непосредственную работу по подготовке государственного переворота. Кроме чисто военных планов переворота, было подготовлены тексты воззвания и выступлений по радио. Воззвание должно было сообщить о гибели Гитлера и мерах в отношении других нацистских главарей, и обосновать необходимость предпринятых действий. Было подготовлено воззвание к армии, преступным и бессмысленным военным действиям должен был быть положен конец. Разумно мыслящие военноначальники должны были как можно скорее отвести войска на территорию Германии. До тех пор солдаты должны были твёрдо стоять на своём посту. Новое правительство обязывалось больше не ставить на карту жизнь ни одного немца, если только это не станет, безусловно, и непосредственно необходимо ради защиты Родины, женщин и детей. В то - же время в оппозиции возникли разногласия касающиеся вопроса о будущем канцлере Германии. Штауффенберг и Лебер противились «выдвижению» кандидатуры Гёрделлера на пост канцлера, хотя Клаус и допускал того, что Гёрделлер может возглавить новое правительство, но только на переходный период. Штауффенберг выступал за то, чтобы сразу же после свержения Гитлера должен быть создан Отечественный фронт. Он исходил из того, что свержение Гитлера должно быть произведено частями вермахта под руководством решительных офицеров, то есть, что в первой фазе переворота решающую роль сыграют вооружённые силы. После консолидации новой власти, при опоре на широкий фронт трудящихся, включая коммунистов, должны были, постепенно устанавливаться демократические порядки. Штауффенберг разработал проект присяги, которую должны были принести все участники заговора. Она гласила: «Мы желаем создания нового строя, который превратит всех немцев в опору государства и гарантирует им право и справедливость. Вместе с тем мы презираем ложь о равенстве и склоняемся перед установленными самой человеческой природой различиями. Мы желаем видеть народ, уходящим своими корнями в родную почву, остающимся близким силам природы, находящим счастье и удовлетворение в том, чтобы действовать в присущем ему жизненном кругу, и преодолевающим тёмные инстинкты зависти и недоброжелательства. Мы хотим таких руководителей, которые бы, происходя из всех слоёв народа, уповая на силы небесные, сами показывали всем остальным пример разумности, дисциплины и самопожертвования».
Осенью 1943 года Штауффенберг встретился с уже тогда уволенным в отставку генерал-фельдмаршалом Эрвином фон Вицлебеном, в его скромном доме в берлинском районе Груневальд. Он хотел выслушать мнение этого крупного военного специалиста об обстановке на фронтах и о дальнейших перспективах войны. Говоря о положении на Восточном фронте Вицлебен заметил:
- До наступления наших войск под Курском некоторые военные специалисты выражали сомнения относительно способности наших войск, особенно после катастрофы под Сталинградом, вести на Восточном фронте широкомасштабные наступательные действия, а я надо сказать также разделял эту точку зрения. Что - ж должен признать, что мы ошибались.
После небольшой паузы, фельдмаршал с усмешкой продолжил.
- Наша армия, а в первую очередь наше верховное командование, ещё раз доказали свою способность вести широкомасштабные, бессмысленные и не отвечающие обстановке, жизненным интересам войск, наступательные действия, даже после сокрушительных поражений. С одной стороны, что конечно, свидетельство наших мобилизационных успехов, а с другой стороны нашего неумения эффективно и обдуманно использовать эти ресурсы.
- Другими словами, вы хотите сказать, что наше решение о наступлении под Курском было ошибочным?- задал уточняющий вопрос Штауффенберг.
- В начале года фюрер, насколько мне известно, выступая в Ставке, говорил о том, что возможность окончания войны на Востоке посредством наступления более не существует. И это был, безусловно, правильный вывод. Тем более это был правильный вывод, когда после окончания зимы и весенней распутицы ожидалось, что русское командование возобновит наступление. Но видимо наши мобилизационные успехи этого года, значительное увеличение производства танков, самолётов, артиллерийских систем, подтолкнуло фюрера и наше верховное командование решиться на крупное наступление в районе Курского выступа, чтобы сохранить в своих руках стратегическую инициативу. Ошибка фюрера и нашего командования заключается в недооценке возросших возможностей русских и переоценке возможностей своих войск. По сути, операция «Цитадель», это пример неэффективного использования огромных ресурсов, которые были бездарно использованы для решения второстепенных задач, выпрямления курской дуги, в интересах экономии сил. Думаю, что в этих условиях, наше верховное командование должно было принять другое решение. Оно должно было действовать так, как действовали русские, встретить противника в обороне и лишь, затем перейти в контрнаступление. Во - всяком случае, это значительно лучший вариант действий, чем наступать на заранее хорошо подготовленную оборону противника, ожидающего этого наступления. И что в результате? Теперь после курского сражения можно с полной определённостью утверждать, что стратегическая инициатива окончательно перешла в руки нашего противника. И в этих условиях нас ждёт только одно - сокрушительное поражение.
Что касается вопроса о выходе Италии из войны, которого они также коснулись, то фельдмаршал заметил, что не считает уход Италии большой потерей, так как итальянская армия полностью утратила свою боеспособность. Однако это знаменательное событие, со-всей очевидностью можно утверждать, что война на два фронта, чего мы всегда старались избежать, становится для нас реальностью. А это потребует от Германии всё больших сил. И поражение наше неизбежно и нужно спешить.
Неожиданно фельдмаршал сам задал вопрос Штауффенбергу:
- А, что вы мой друг знаете о «Комитете Зейдлица», и что об этом думаете?
Подполковник ответил в том духе, что о деятельности комитета «Свободная Германия» ему известно из тех материалов, которые до него дошли и что намерения этих людей считает поучительными и вполне разумными.
На это Вицлебен заметил, что он очень хорошо знает генералов Зейдлица и Латтмана, оба они люди гражданского мужества и безупречной чести. Сам он в принципе желает того же, что и Зейдлиц, Гитлер и его банда должны исчезнуть с лица земли, причём поскорее и в результате применения силы. И здесь всё зависит от позиции вермахта и прежде всего от германского генералитета. Если бы эта мысль быстро была осознана офицерским корпусом, то он лично мог бы лишь приветствовать деятельность комитета Зейдлица.
Это признание престарелого фельдмаршала заставило Штауффенберга «раскрыть карты». Он рассказал о готовящемся свержении Гитлера, что сразу же после этого будут направлены для переговоров с вражескими сторонами: на Восточный фронт генерал-фельдмаршала Роммеля, на западный - генерал-фельдмаршала фон Клюге. Для ведения политических переговоров планировалось направить в Москву фон дер Шуленбурга, но, к сожалению, эта акция сорвалась из-за малодушия фельдмаршалов фон Клюге и фон Манштейна. Но в настоящее время мы изыскиваем другие возможности для этого. Штауффенберг, убеждённо заявил Вицлебену, что Германии, лежащей в центре Европы не нужна в будущем никакая альтернативная ориентация, в духе «западноевропейской ориентации», ей требуется германская ориентация, то есть приносящие пользу отношения со-всеми её соседями, в том числе и в первую очередь с советским союзом. Разумеется, существует полная ясность, что после смены правительства и заключения перемирия следует считаться с фактом военной капитуляции. Вермахт необходимо будет поэтапно вывести из оккупированных областей на территорию Германии, и видимо, к сожалению, за исключением частей безопасности распустить. Оккупация Германии странами-победительницами неизбежна. Также необходимо отдавать себе отчёт в том, что никакие переговоры с победителями относительно будущих границ Германии невозможны. Шанс на это потерян в результате многочисленных преступлений, совершённых Германией. Причинённый Германией ущерб подлежит возмещению, а также иметь в виду выплату значительных репараций. После прихода к власти нового правительства планируется, во-всяком случае, имеется такая точка зрения, об образовании пяти партий: рабочей, крестьянской, христианской, либеральной и консервативной. И потом, разумеется, должны последовать выборы. Основным законом будущей германской демократии должна послужить конституция. Естественно мы хотели бы создать с чисто оборонительными целями германские вооружённые силы, по возможности в форме кадровой армии, если державы - победительницы дадут на это своё согласие. Разумеется, мы бы хотели, чтобы державы - победительницы дали нам немцам возможность устроить суд нацистским и военным преступникам. Тем самым мы немцы, могли бы снять с себя значительную часть своей вины.
Это заявление Штауффенберга обрадовало фельдмаршала. Наконец в вермахте нашлись решительные люди, готовые положить конец правлению бездарного ефрейтора, ведущего Германию к катастрофе.
А Штауффенберга этот разговор с генерал-фельдмаршалом Вицлебеном ещё больше укрепил в своих взглядах и придал ему ещё больше уверенности в правильности своего выбора.
12-2. Отсутствие связи с центром лишило Курта возможности передавать в Москву секретную и важную информацию. В этом случае он должен был дать объявление в одной из берлинских газет, с совершенно «нейтральным» текстом, о розыске пропавшего без вести некоего Иохима Вайса. Что было вполне объяснимо в военные годы, газета была наполнена подобными объявлениями. Это, был условный сигнал центру о том, что он нуждается в связи. Но данная акция ни к чему не привела, по крайней мере, пока на эти объявления, которые он аккуратно каждую неделю размещал в газете, никто не откликнулся. Поэтому в последнее время Курт начал серьёзно обдумывать различные варианты действий для установления связи с коммунистами, которые возможно имеют связь с Москвой, хотя это было ему запрещено центром. Он знал, что коммунистическая партия Германии продолжает свою деятельность и борьбу, несмотря на жестокие репрессии со-стороны фашистских властей. Что коммунистическая партия Германии, после разгрома центрального комитета, потеряв много руководящих кадров, за последние годы начала постепенно восстанавливать свой потенциал. Что оперативное руководство коммунистической партии в настоящее время располагает опорными пунктами во - многих городах и населённых пунктах страны, на крупных промышленных предприятиях и фабриках. Узнав о том, что группа подполковника фон Штауффенберга пытается установить контакт с коммунистами, Курт решил использовать эту возможность в своих целях, но только в крайнем случае. Осторожно затронув этот вопрос во - время беседы с майором Кролом, совершенно неожиданно выяснилось, что оказывается группа Штауффенберга вышла на связь с Национальным комитетом «Свободная Германия», который был создан в Москве немецкими солдатами и офицерами, которые попали в плен к русским. И эта связь поддерживалась с помощью передвижного радиопередатчика. И было очень соблазнительно воспользоваться этой возможностью, но Курта что-то останавливало, для этого пришлось бы нарушить указание центра. И когда уже казалось, что всякому его терпению приходит конец, произошло то, на что он всегда надеялся.
В один из дней, во - время ужина в одном из ресторанов, который он довольно редко посещал, Курт увидел незнакомца среднего роста, плотного телосложения, с седыми, словно выгоревшими волосами, уже солидного возраста. Незнакомец явно проявлял у нему интерес, к тому им был подан условный сигнал о готовности установить контакт. Наличие условного сигнала, известного только в центре, означало и то, что незнакомец уверен в том, что никто за ними не следит. Незнакомец, которого Курт тут - же окрестил «седым», попросил у него меню, успев во - время этого нехитрого действия обменяться паролем, а затем и вовсе пересел за его столик. Но то, что услышал Курт от седого, его очень разочаровало. Незнакомец, представившись гражданином Швеции Андерссоном, в первую очередь передал ему привет от «отца», то есть от наркома внутренних дел Берии, а также сообщил, что обеспечить его постоянной связью центр пока не в состоянии. И что связь с центром он будет поддерживать через него. Что он будет появляться в Берлине для решения деловых, финансовых вопросов по делам шведской фирмы не чаще чем один раз в два-три месяца. Предложив назначить следующую встречу в этом - же ресторане, через два месяца. В то - же время седой передал ему новое задание центра, которое его просто поразило и шокировало, и которое, как намекнул ему седой, санкционировано самим «хозяином», то есть Сталином. Что он должен выйти на контакт с шефом гестапо Мюллером, в качестве представителя советского руководства. Увидев, что это его новое задание не просто удивило Курта, а просто шокировало, седой даже позволил себе немного пошутить: «не так страшен чёрт, как его малюют». Но эта шутка нисколько не успокоила Курта.
- Они, что там, в центре совсем с ума сошли, - вырвалось у Курта.
- Вы не знаете всего, - пытался его успокоить седой.- Дело в том, что шеф гестапо группен-фюрер Мюллер сам предложил свои услуги советской стороне. Отец и конечно хозяин считают, что было бы неправильно в нынешних условиях отказываться от предложенных услуг, даже от такой одиозной фигуры, каковой конечно является фигура шефа гестапо. Тем более что мы пока не знаем, что собственно предлагает и на что собственно надеется этот господин. И это предстоит прояснить вам.
После некоторой паузы, седой продолжил:
- Разумеется, это непростое задание и в первую очередь в психологическом плане, я вас понимаю. Но сейчас не сорок первый год и в Германии многое меняется. После Сталинграда и Курска многие, в том числе высшие руководители рейха начинают понимать, что ждёт Германию совсем скоро. Впрочем, ни мне вам рассказывать, всё это вы сами прекрасно знаете. И Мюллер здесь не исключение, а возможно он просто пытается спасти свою шкуру.
Поняв, что от этого задания ему никак не отвертеться, Курт несколько успокоился. Человеку рано или поздно всегда приходится мириться с тем, что неизбежно и что изменить он не в состоянии. В свою очередь Курт рассказал седому всё, что ему удалось выяснить о деятельности оппозиционной группы подполковника фон Штауффенберга о подготовке государственного переворота с целью свержения Гитлера, а также о переговорах в Швейцарии о заключении сепаратного мира между Даллесом и представителем Гиммлера князем Гогенлоэ. На этот раз пришла очередь удивляться господину Андерссону.
- Хороши союзники. За спиной хозяина ведут сепаратные переговоры с заклятым врагом, хотя вроде бы все договорились не вести никаких закулисных переговоров с противником. В любом случае союзники обязаны заблаговременно предупреждать об этом. Это очень важная информация и я, как только вернусь в Стокгольм, немедленно сообщу об этом в центр. Представляю, какая «буча» там поднимется. Проклятые империалисты, проклятые капиталисты.…
А, когда седой закончил материть западных союзников, они вновь вернулись к некоторым деталям его нового задания. Говорят, что дьявол скрывается в деталях. Но в данных случаях пренебрежение пусть даже самой незначительной из них может привести не просто к срыву задания, а к провалу. Поэтому детали этого нового задания они обсуждали подробно, долго и тщательно, не жалея времени на это нужное и очень полезное дело.
Контакт с шефом гестапо Мюллером был установлен быстро и просто. Курту было достаточно набрать номер телефона, переданный ему Седым и, услышав в трубке неприятный голос с грубым баварским акцентом, произнести несколько условленных фраз. Мюллер назначил встречу, в одном из домов в пригороде Берлина, где находилась конспиративная квартира гестапо. И когда Курт в условленное время прибыл на указанную Мюллером квартиру, то увидел перед собой человека низкого роста, плотного телосложения, с лицом крестьянина, с проницательными карими глазами, прикрытыми опухшими, видимо от постоянного недосыпания, нервно подёргивающими веками. Усадив его в кожаное кресло, «баварский мясник», как его окрестил Курт, выразил полное удовлетворение тем обстоятельством, что руководство советского союза приняло его предложение, об установлении контакта и восхитился его личным мужеством.
- Я прекрасно понимаю, какому чудовищному риску, вы себя подвергаете, установив связь со мной, - заметил Мюллер.- Но поверьте, вам ничего не угрожает, чем бы ни закончились наши переговоры. В любом случае я гарантирую вам личную безопасность. Знаете, в последнее время я много раз допрашивал людей, которые работали на советскую разведку, по делу так называемой «Красной капеллы», крупной шпионской сети русских в Европе. Не знаю известно ли вам что-нибудь об этом?
Задав Курту этот нелепый вопрос, Мюллер тут - же понял всю его нелепость и рассмеялся, веселя самого себя. А когда смеяться ему надоело, он продолжил.
- Скажу прямо, я всегда восхищался этими людьми. Их убеждённость в правоте коммунистической идеологии, в неизбежности социализма и коммунизма, в неизбежности мировой революции, всегда была абсолютной. У национал-социализма, конечно, то - же есть очень много привлекательных черт, но в нём слишком много компромиссов. И, как показала реальная жизнь, национал-социализм не выдерживает испытание временем. В последнее время я пришёл к выводу о том, что Германии предпочтителен социализм сталинского типа, который перенёс особенно в последние годы, такие испытания, которые мало кто в мире мог бы перенести. Советский союз из этой войны, по всей видимости, выйдет ещё более сильным, чем до этого. Социалистическая Россия станет мировой державой и будет господствовать в мире, наравне с США и Англией. Я вообще ставлю Сталина намного выше всех других лидеров западных держав. Думаю, что за советским союзом будущее. Западная демократия насквозь гнилая и лживая структура. И если бы она была подвергнута таким испытаниям, как Советский союз, она давно бы уже рухнула, не выдержав и части подобных испытаний. Поэтому я думаю, что Германии, особенно после того, что мы уже пережили и что нам ещё предстоит пережить, предпочтительно развиваться по советскому пути. Я хочу, чтобы в Москве знали об этом и я хотел бы способствовать этому. А также в Москве должны знать, что я представляю группу людей, которые разделяют мои взгляды и которые хотели бы ускорить наступление мира в Европе. А также мы хотели бы способствовать выходу Германии из войны, которая привела лишь к многочисленным бедствиям, в том числе и немецкого народа.
- А кто входит в состав вашей группы?- задал вопрос, молчавший до этого Курт.
- В состав нашей инициативной группы входят несколько моих коллег сотрудников службы безопасности и некоторые ответственные сотрудники партийного и государственного аппарата. Возглавляет нашу группу один из руководителей рейха Мартин Борман, который хотел бы лично встретиться с представителем советского правительства, который собственно говоря, и поручил мне организовать такую встречу, и обратиться с соответствующей просьбой к советской стороне. Я понимаю, что вам потребуется некоторое время, чтобы согласовать этот вопрос с Москвой и получить согласие центра на проведение переговоров.
Подтвердив, что на получение указаний центра потребуется довольно много времени и, договорившись с Мюллером о порядке дальнейшей связи, Курт покинул конспиративную квартиру гестапо с чувством некоторого облегчения, задание центра было выполнено. В то - же время ему было любопытно, установит ли шеф гестапо за ним слежку. попытается ли установить его личность или в данном случае проявит сдержанность. И на этот случай он продумал несколько вариантов действий и способов отрыва от возможной слежки, к тому же его на этот раз страховал Седой. Пришлось довольно много времени затратить на это крайне важное дело, но ни он, ни Седой, помогавший ему, так и не смогли обнаружить слежку. Укрывшись в одном из маленьких ресторанов, Курт рассказал Седому, о беседе с Мюллером, заставив того на некоторое время задуматься.
- Необходимо немедленно доложить об этом в центр,- наконец заявил седой.
- Вы думаете, центр даст санкцию на продолжение контактов?- задал вопрос Курт, хотя уже начал догадываться, каким будет ответ.
- Думаю, что да. Чёрт возьми, какие великолепные перспективы открываются, ведь от Мюллера можно получить очень много чрезвычайно ценной информации. А Борман? Ведь это может привести к устранению Гитлера и быстрому окончанию войны,- расписывал некоторые перспективы возможного сотрудничества Седой.
Но реакцию центра на установление контакта с Мюллером пришлось ждать довольно долго. Через несколько месяцев разрешение центра на продолжение контактов с Мюллером было получено. Седому поручалось лично представлять интересы советского правительства во - время встречи с Борманом, отведя Курту скромную роль его помощника, что его вполне устроило.
Встреча с Мартином Борманом состоялась в пригороде Берлина, в небольшом загородном, довольно скромном и неприметном доме, куда седого и Курта доставил автомобиль, предоставленный Мюллером. Тем не менее, было заметно, что дом находится под усиленной охраной войск СС. Это впечатление ещё больше укрепилось, когда они оказались внутри дома, обставленного простой, видимо казённой мебелью. Их уже ожидали Борман и Мюллер. Курт представил седого, как представителя советского правительства в Европе господина Иванова. Борман, которого Курт по своей давней привычке окрестил «Быком», плотного телосложения с бычьей шеей, и быстро бегающими глазками на крупном лице, был одет в простой тёмного цвета мешковато сидящей на его плотной фигуре костям, сразу же взял инициативу в свои руки. Борман говорил лаконично, точными и короткими фразами, его быстрый, бегающий, равнодушный взгляд переходил от Курта к Седому и обратно, и казалось, что их личности его не особенно интересуют. В начале встречи Борман лично от себя дал гарантии безопасности представителям советского правительства, а затем остановился на цели этих переговоров.
- Я попросил господина Мюллера, разделяющего взгляды на будущее Германии, установить связь с представителями советского правительства, чтобы ознакомить с нашими планами по формированию новой Германии. Как показывают последние события, Германия неизбежно потерпит крах в этой войне. Мы считаем, что будущее Германии должно быть связано с построением нового государства советского типа. Более того, я могу сказать даже больше. Мы полностью разделяем и согласны с обращением к германскому народу национального комитета «Свободная Германия» генерала фон Зейдлица о прекращении войны, что в первую очередь необходимо покончить с войной, что Гитлер должен уйти, чтобы жила Германия. Мы полностью согласны с национальным комитетом в оценке военного положения, в критике политики, проводимой фюрером, в том, что в лице России мы видим великую и могучую страну будущего, без которой или вопреки которой нельзя больше вести никакой европейской политики.
- Какого рода меры вы планируете, для формирования новой Германии?- задал вопрос Седой.
- Я хочу, чтобы вы совершенно ясно понимали. К сожалению, мы не имеем возможности оказывать влияние на вермахт, а значит, не можем немедленно прекратить военные действия на Восточном фронте или на каком-то отдельном участке этого фронта. Но мы имеем возможность использовать в нужном нам направлении огромный партийный аппарат, а также возможности гестапо и некоторых других государственных органов, контролирующих людьми, разделяющими наши взгляды. Это может быть и предоставление необходимой информации нужной советскому руководству, и, к примеру, фактическое прекращение репрессий в отношении коммунистов.
- А, как вы намерены поступить с Гитлером?- задал вполне уместный вопрос седой.
И Бормана этот вопрос нисколько не удивил, он даже усмехнулся.
- Когда мы посчитаем это необходимым, фюрер будет отстранён от власти. Я уверен, что смогу убедить его добровольно уйти в отставку. А если это не удастся, он будет отстранён от власти насильственным путём. Но речь не идёт о его ликвидации, я думаю, мы сможем избежать крайностей. Позднее фюрер может быть передан международному суду, если этого потребуют страны - победительницы.
- Если вам удастся отстранить фюрера от власти и получить возможность действовать, какие будут ваши первые шаги?- задал вопрос Курт.
- В первую очередь, это отстранение от власти всех лиц, преданных фюреру. Немедленное прекращение войны на всех фронтах, ведение переговоров со-всеми воюющими державами, превращение партийного аппарата в государственный аппарат, который направит свою работу на создание условий для построения в Германии нового государства советского типа.
- А, как вы оцениваете положение в армии и степень вашего влияния на вермахт. Будет ли армия выполнять ваши приказы, если вы придёте к власти?- задал вопрос Седой.
Борман несколько задумался.
- После поражения под Сталинградом и Курском положение в армии сложное. Большая часть офицерского корпуса всю вину за поражение возлагают на фюрера и его ошибочную стратегию. Число противников фюрера в вермахте растёт, которых можно разделить на две группы: «прорусскую» и «прозападную». И надо сказать, по моим данным, «прорусское» крыло значительно сильнее, по очень простой причине. Эта часть офицерского корпуса вермахта находится под большим впечатлением от мощи и успехов Красной Армии на фронте, основываясь, что называется на собственном опыте. Эти офицеры, между прочим, положительно оценивают факт создания в Москве союза немецких офицеров, тем более что членами правления этого союза, по общему признанию, являются достойные офицеры вермахта. И мы рассчитываем, опираясь на это крыло офицерского корпуса, установить полный контроль над армией.
В заключение беседы, Борман тоном, не терпящим возражений, заметил, что, так как он очень занят государственными делами, дальнейшие контакты предпочтительно поддерживать через господина Мюллера, если, разумеется, от господина Сталина последуют какие-то конкретные предложения.
Седой тут - же заявил, что всё сказанное будет в возможно короткий срок передано в Москву, что вполне устроило Бормана и Мюллера. Шеф гестапо, молчавший до этого, заявил, что детали дальнейшего сотрудничества он обсудит сам позднее.
После окончания встречи, Седой и Курт на этом же автомобиле вернулись в Берлин и затратили довольно много времени, уходя по вечерним улицам от возможной слежки. Но видимо шеф гестапо твёрдо держал своё слово. Впрочем, это время не было потрачено без пользы. Во-всяком случае, им удалось обсудить только что состоявшиеся переговоры с Борманом и Мюллером. Седой пытался проанализировать каждое слово, сказанное Борманом. И Курту пришлось довольно долго ждать паузы в этом потоке тонких аналитических замечаний, чтобы задать свой вопрос, который его действительно интересовал:
- А, что движет такими людьми, как Борман и Мюллер, предложившими свои услуги противнику?
Но этот вопрос мало интересовал Седого, тот лишь заметил, что в данном случае не имеет значения, что движет этими людьми и чем они руководствуются, будущим Германии или спасением собственной шкуры. Главное правильно использовать эти возможности. Война не будет длиться вечно. Так или иначе, но нам придётся заниматься строительством социализма в Германии, другой альтернативы просто нет. И почему бы нам не использовать в этом нужном деле даже такие одиозные фигуры, как Борман и Мюллер.
А на вопрос Курта:
- Какое решение будет принято в Москве? Будут - ли продолжены переговоры с Борманом и Мюллером?
Седой ответил уклончиво.
- Поживём, увидим. Хотелось бы надеется, что там не упустят такую прекрасную возможность, дестабилизировать ситуацию внутри Германии.
Решение Москвы пришлось ждать довольно долго. А, когда Курт вновь увидел Седого, вернувшегося из Швеции, то сразу-же по его «кислому» виду понял, что никаких переговоров не будет. Но это были ещё не все новости.
Седой объявил, что Хозяин отказался вести какие-либо политические переговоры с любым представителем правящей гитлеровской верхушки. В данном случае советская сторона, руководствовалась договорённостью с союзными державами. Что советское руководство может вести какие-либо политические переговоры с представителями германской стороны только о безоговорочной и полной капитуляции Германии, без всяких предварительных условий. В то – же время советская сторона оставляет за собой право использовать любую информацию, предоставляемую любыми организациями и отдельными людьми, представляющими германскую сторону, в интересах быстрейшего окончания войны и достижения победы над общим врагом.
Курт не мог не заметить, насколько Седой явно недоволен этим решением центра.
- Я, конечно, понимаю, почему Москва приняла именно такое решение, но мне очень жаль, что наши труды были напрасны. Мне кажется, что активное использование возможностей Бормана и Мюллера, принесло бы нам гораздо больше пользы. Кстати, центр считает мою миссию в Германии выполненной, и отзывает меня в Швецию. Дальнейшие контакты с Борманом и Мюллером, поручено поддерживать вам. Желаю вам в этом успеха. Центр обещает в самое ближайшее время предоставить в ваше распоряжение оперативную связь.
Выпив в ресторане по рюмке коньяка, они расстались навсегда, и Курт думал, что никогда больше не встретится с Седым. И провожая взглядом уходящего из его жизни Седого, он не испытывал грусти, а наоборот его охватило чувство некоторого облегчения и удовлетворения, он вновь теперь должен рассчитывать только на себя.
А Мюллер был сильно разочарован, когда Курт объявил ему о решении Москвы. Позднее он рассказал о реакции Бормана на это решение Сталина, где кроме разочарования было и понимание того, что в этих условиях советская сторона не могла действовать по - другому. Но Мюллер был не тот человек, чтобы так просто согласиться с этим. Во - время одной из встреч он заявил Курту.
- Я понимаю, Сталину нужны не переговоры, а конкретные дела. Он, прежде всего человек дела и даже не просто дела, а я бы сказал человек действия. Я бы хотел, чтобы вы передали Сталину чрезвычайно важную информацию. Недавно в Берлине стало известно о готовящейся в ближайшее время в Тегеране встрече глав государств антигитлеровской коалиции. Фюрер поручил руководителю абвера адмиралу Канарису и начальнику главного управления имперской безопасности Кальтенбрунеру подготовить операцию по подготовке покушения против глав союзных государств. Эта операция получила наименование «Дальний прыжок». Для осуществления этой операции уже подготовлены специальные отряды во – главе с Отто Скорцени, Винфредом Обергом и Ульрихом фон Ортелем. Я надеюсь вам не нужно объяснять важность этой информации, я хотел бы, чтобы она была немедленно передана в Москву. Курт, как только у него появилась связь с центром, немедленно передал эту информацию в Москву. Как и чрезвычайно важную информацию, также переданную ему Мюллером о контактах итальянского правительства в Мадриде с англичанами, после свержения Муссолини, а затем о начавшихся переговорах в Лиссабоне представителя итальянского правительства генерала Кастельяно с начальником штаба войск союзников генералом Смитом об условиях капитуляции Италии. Западные державы, по сведениям Мюллера, требовали предоставить в распоряжение союзников Корсику, Сардинию и всю территорию континентальной части страны для создания баз, а также сосредоточить флот и авиацию в определённых местах для передачи союзникам. Союзники требовали предоставить им доступ во все порты и на все аэродромы. Для итальянцев это означало немедленное начало военных действий против немцев, чего итальянцы хотели избежать. Итальянцы считали, что смогут это сделать только при условии получения немедленной поддержки со-стороны западных держав.
Получив это сообщение от советской разведки, Сталин направил президенту США Рузвельту письмо, в котором выразил своё недовольство по-поводу открытых переговоров Запада с итальянцами. Сталин предложил создать совместную комиссию для проведения всех переговоров о капитуляции Италии. То-же самое он написал премьер-министру Великобритании Черчиллю. Советское правительство получило от союзников полный текст условий перемирия с Италией. После изучения документов советское правительство уполномочило генерала Эйзенхауэра подписать условия капитуляции и от его имени. 3-сентября 1943 года условия капитуляции были подписаны, и началась высадка английских войск на юге Италии.
12-3. В начале 1942 года начальник разведывательного отдела генштаба ОКХ Гелен подготовил служебную записку «О неотложных вопросах борьбы с партизанами и о позиции в отношении, так называемых «добровольческих вспомогательных частей».
Гелен писал:
«Основный принцип политики правительства на Востоке заключается в следующем: русский - объективно более низкое существо, и поэтому… ему можно сохранить жизнь только для выполнения самой чёрной работы. Подобная концепция, спорная сама по себе, становится ошибкой самого дурного свойства, когда применяется к русскому населению, вынуждающему нас прибегать ко всем используемым нами методам…»
Далее Гелен предложил создать фиктивное русское правительство в виде: «…Национального комитета за освобождение Родины…», но только на бумаге, которое будет распространять «патриотические» прокламации по обе стороны фронта.
Эта идея была не нова и исходила она в первую очередь от министра пропаганды рейха И. Геббельса. Не случайно эту идею поддерживал и министр по делам оккупированных территорий Востока Альфред Розенберг. Но Гелен пошёл дальше предложив создать «Восточные воинские части», состоящие из так называемых добровольцев (власовцев) и украинских националистов (ОУН). Более того, переход к ведению «тотального шпионажа» против советского союза просто невозможен без массового использования этих добровольцев (предателей). Предатель для разведки - самый ценный товар. В мирное время количество предателей ограниченно, но в военное время их количество значительно увеличивается. И чем большее поражение в войне терпит армия противника, тем больше становится предателей. Но для «тотального шпионажа» и это недостаточно. Разведка обязана не только использовать в своих целях предателей, но и фабриковать их, множить число предателей, заставлять людей идти на предательство или хотя бы полупредательство, создавать такие условия, при которых люди были бы вынуждены идти на предательство. Предательство генерала Власова, послужило началом, когда эта концепция Гелена начала активно претворяться в жизнь.
В июне 1942 года генерал Власов сдался в плен. Он был одним из тех советских командиров, войска которых успешно отразили немецкое наступление на Москву, за что он был награждён орденом. В Красной Армии он пользовался достаточным авторитетом, его знали и уважали. После сдачи в плен, Власов обратился с возванием к советским солдатам, в котором призывал не только к добровольному переходу на сторону немцев, а к борьбе со сталинским режимом.
Гелен тут - же понял, что ему представляется великолепный шанс. Он стал лично «обрабатывать» генерала Власова. По результатам этой «обработки» в специальном учебном лагере в Дабендорфе (под Берлином), который стал центром движения власовцев, Гелен составил служебную записку «Развитие и состояние военной пропаганды на востоке с осени 1942 года», и направил в Ставку фюрера. В этом документе Гелен утверждал, что «акция Власова», стала одной из операций психологической войны, и предупреждал, что в случае неудачи с Власовым, это может повредить престижу Германии. Гелен предложил перейти к следующему этапу операции, когда сам Гитлер должен был сделать заявление о создании автономного правительства России во - главе с Власовым. Но Гитлер отклонил предложение Гелена о создании русского автономного правительства. Начальник генштаба ОКХ тогда ещё Гальдер отнёсся с пониманием к предложениям Гелена. И другие высшие офицеры ОКХ, принявшие поначалу этот проект весьма холодно, под впечатлением воззвания Власова, изменили своё отношение к проблеме вспомогательных частей из числа русских военнопленных и местных жителей оккупированных областей. В генштабе ОКХ всё более укреплялось мнение, что генерал Власов, пошедший на сотрудничество с немцами исключительно ради того, чтобы покончить со-сталинским режимом является именно тем деятелем, который в будущем с немецкой помощью сбросит иго большевизма и создаст в России новый государственный строй. Ни Гелену, ни даже Гальдеру не удалось изменить взгляды Гитлера, который, как считал Гелен, не захотел менять свои ложные политические и военные концепции и отказаться от ведения бесперспективной войны против Советов. Правда, тогда Гальдер всё же надеялся, что в ходе дальнейшей кампании он сумеет убедить фюрера изменить свои намерения в отношении России.
Гелен и другие сотрудники разведывательного отдела генштаба ОКХ правдиво ориентировали Власова о взглядах Гитлера. Вместе с тем они предлагали ему начать совместную борьбу против Сталина, чтобы установить, как можно быстрее мир и добиться «освобождения» народов России. После долгих размышлений, Власов, зная о реакции фюрера, несмотря на большие сомнения, дал своё согласие, видимо понимая, что у него нет другого выхода. Так родилось власовское движение. После того, как генерал Власов заявил о своём согласии выступить на стороне Германии, его в августе 1942 года направили в непосредственное подчинение верховного главнокомандования вермахта в Берлин и освободили из плена. Пропаганда, которую вело немецкое командование с самого начала русской кампании, проходила под лозунгом «Немцы освободят все народы России из-под ига большевизма». И некоторые верили, что это так, но действительность оказалась иной. Власов и его сотрудники выступили с обращением к русскому населению, в том числе и по ту сторону фронта, к военнопленным и перемещённым лицам. И это казалось громадным шагом вперёд. Гелен старался, опираясь на факты, убедить руководство министерства иностранных дел, что войну можно выиграть при активной помощи самого русского народа. Бывший посол Германии в Москве граф фон Шуленбург и его советник Хильгер были согласны с Геленом, и заявили о своей готовности поддержать его усилия в этом вопросе. Но Гелен натолкнулся на полное непонимание дипломатического ведомства, сотрудники которого видимо, боялись предпринимать что-либо вопреки воле Риббентропа и Гитлера.
Геленом, совместно с полковником фон Альтенштадтом из штаба генерал - квартирмейстера были составлены докладные записки, в которых поднимался вопрос о необходимости развернуть психологическую войну. Предлагалось в частности, критически рассмотреть принятые меры по подавлению партизан и новые пути для решения этой сложной проблемы. Эти докладные записки были встречены с интересом и вызвали оживлённую дискуссию. Но отданные лично Гитлером в это время приказы о беспощадном уничтожении партизан вызвали дальнейшую эскалацию партизанского движения и ещё больше ожесточили русское население по отношению к немцам. Гелен распорядился размножить доклад капитана Штрик-Штрикфельдта «Русский человек» и разослать его во - все дивизии Восточного фронта и лагеря военнопленных, для немецкого персонала. В нём говорилось о необходимости понять образ мыслей русского народа и привлечении русских на немецкую сторону. Если этого не сделать, то придётся править в России, опираясь лишь на силу. А чтобы привлечь русских надо доказать, что немцы являются людьми слова и дела. Полковник Штиф и граф фон Штауффенберг - представители организационного отдела генштаба ОКХ осенью 1942 года дали согласие создать «русский отдел пропаганды». Там велась подготовка офицеров и пропагандистов, а также других кадров, издавались газеты на русском языке, в контакте с отделом пропаганды ОКВ и разведывательным отделом генштаба ОКХ, разрабатывались основы политической и военной концепции русского освободительного движения. К 1943 года было сформировано 176-батальонов и 38-отдельных рот (так называемые восточные подразделения) общей численностью от 130 до 150-тысяч человек.
В августе 1942 года по указке Гитлера были сорваны попытки сотрудников разведывательного отдела ОКХ реанимировать смоленский комитет. Подготовленное генералом Власовым, совместно с отделом пропаганды Верховного командования ОКВ, воззвание смоленского освободительного комитета пролежало в ящике стола Розенберга вплоть до катастрофы под Сталинградом. Таким образом, намерение генштаба впервые реализовать на практике взаимодействие политических и военных факторов в ходе казавшегося вначале успешным крупного наступления в направлениях Волги и Кавказа потерпело фиаско. Когда Сталинград был полностью освобождён советскими войсками, то есть когда уже было поздно, Розенберг дал, наконец, разрешение на публикацию воззвания. Было проведено в декабре 1942 года совещание у министра по делам восточных территорий по этой проблеме в целом. В работе совещания участвовали представители вермахта, которые поддержали требование о новой постановке политических задач в отношении России. Розенберг был под сильным впечатлением от выступлений на совещании и обещал переговорить с Гитлером о выдвинутых предложениях, хотя и не собирался целиком отказываться от собственных соображений о разделе советского союза на множество отдельных национальных государственных образований. Однако доклад Розенберга фюреру не понравился. Он отверг все доводы и соображения, не пожелав их обсуждать.
Полковник Мартин из отдела пропаганды Верховного главнокомандования ОКВ приложил немало усилий, чтобы уговорить Геббельса принять генерала Власова. Эта встреча должна была состояться в конце февраля или начале марта 1943 года. На ней намечалось обсудить подготовленный в министерстве информации манифест к народам России. Дело было связано с тем, что даже Геббельс стал понимать, что угрожающее развитие военной обстановки требует радикального изменения концепции третьего рейха в отношении советского союза. Но Розенберг резко запротестовал против вмешательства министра пропаганды в вопросы, подлежащие компетенции министра по делам восточных территорий. И встреча Власова с Геббельсом состоялась лишь в 1945 году, когда было уже слишком поздно.
По инициативе Гелена генерал Власов посетил с согласия командующих группами армий «Центр» и «Север» их войска. Гитлер взбесился: он считал, что вояж русского генерала наносит ущерб его собственным политическим планам. Генерал-фельдмаршал Кейтель запретил дальнейшие встречи Власова с жителями оккупированных районов. Гелену с трудом удалось помешать его аресту.
Новому начальнику генштаба генерал-полковнику Цейтцлеру удалось убедить высшее руководство в целесообразности использования власовцев. Он одобрил крупную пропагандистскую акцию (её кодовое наименование «Проблеск надежды»). Для её проведения были подготовлены 1500-русских офицеров и пропагандистов. Разговор между Гитлером, Кейтелем и Цейтцлером, состоялся 8- июня 1943 года в Бергхофе, разрушил все планы. Фюрер категорически запретил делать какие-либо конкретные заявления о политическом будущем России до предстоящей победы Германии, о чём фюрер ничуть не сомневался.
Тем не менее, был создан «Комитет освобождения народов России» и была создана «Русская освободительная армия» (РОА). Власову разрешили сформировать собственный штаб. Основой РОА стала так называемая «бригада Каменского». Каменский ещё до войны был осуждён советским судом и отбывал наказание в Сибири. Впоследствии получил разрешение жить в Локати без права выезда. После оккупации немцами, Каменский создал вооружённые отряды из числа недовольных советской властью до 15-тысяч человек и начал оказывать помощь немцам в борьбе с партизанами. За проявленную им зверскую жестокость, немцы назначили его бургомистром Локоти, небольшого городка в Брянской области. Доверили руководство так называемым «самоуправляющим районом Локоть» и присвоили звание «бригадного генерала». Позднее бригада Каменского была преобразована во 2-ю дивизию Власова.
Таким образом, Гелен получил в свои руки достаточное количество предателей, для организации «тотального шпионажа», дело оставалось за их более эффективным использованием. Но неожиданно возникла другая проблема. Другие разведывательные службы (Шелленберга и Канариса), также стремились использовать Власова и его людей в своих целях, в решении тех задач, которые стояли перед этими службами. Как стало известно Гелену, Шелленбергу удалось заключить тайное соглашение с генералом Власовым о предоставлении им разведывательной информации. Но Гелен стремился к тому, чтобы в любом случае иметь право «первой ночи». После падения Канариса, когда штаб «Валли» абвера перешёл в подчинение Гелену, он заключит соглашение с Шелленбергом о взаимодействии.
Ещё до войны, в 1939 году абвер создал центры по подготовке террористов из украинских националистов, для подрывных действий на территории советского союза. Адмирал Канарис и его сотрудники сумели установить прекрасные отношения с верхушкой украинских националистов. Благодаря этим контактам абвер организовал создание нескольких воинских частей в составе нескольких сотен человек из числа украинских националистов, прошедших специальную подготовку по проведению диверсионных операций в тылу Красной Армии. Эти отряды украинских националистов использовались во - время военных действий против Польши, а затем и против Советского союза. Агентам германской разведки Мельнику и Бандере было поручено организовать сразу же после нападения Германии на СССР провокационные выступления на Украине. В отличие от абвера Канариса, Гелен стал использовать украинских националистов более систематично. Абвер создал украинский легион ещё в начале 1941 года, как диверсионно-десантную группу в составе 700-человек. В мае 1941 года он был разделён на батальон «Роланд» и батальон «Нахтигаль», под общим командованием. 19-марта 1942 года состав этих батальонов был передан 201-й полицейской дивизии, входившей в состав армейского корпуса генерала СС фон дем Бах-Залевского. В 1943 году была создана УПА (Украинская повстанческая армия), для борьбы с партизанским движением на оккупированных территориях России и Польши. Гелен внимательно наблюдал за тайными переговорами с западными державами, в которых участвовали различные агенты и руководители абвера в 1942 году. А в 1943 году он следил за подобными контактами, установленными различными агентами и сотрудниками Шелленберга и министерства иностранных дел. Гелен давно принял окончательное и однозначное для себя решение о том, что всякие попытки вести переговоры, и добиться соглашения с западными союзниками, заранее обречены на провал. Лидеры западных стран никогда не пойдут на любые соглашения, пока не добьются окончательного разгрома гитлеровской Германии. Добиться какого-либо соглашения с западом можно будет только после окончания войны. Это соглашение будет служить в первую очередь интересам новой Германии. Гитлер и его режим обречены, поэтому необходимо думать не о том, чтобы заключить каким-то образом сепаратное соглашение с западными странами, а уже сейчас готовить всё необходимое для создания новой Германии. И именно в этом направлении и собирался действовать руководитель разведывательной службы генштаба сухопутных сил.
6-ноября 1942 года разведывательный отдел генштаба ОКХ дал такую оценку намерений командования советских войск.
1) Главное направление будущих русских операций против немецкого Восточного фронта всё отчётливее вырисовывается в полосе группы армий «Центр». Однако ещё не ясно, намереваются ли русские наряду с этим провести крупную операцию на Дону или они ограничат свои цели на юге по тем соображениям, что не смогут добиться успеха одновременно на двух направлениях из-за недостатка сил.
Правда, позднее разведывательный отдел генштаба представил руководству ОКХ точные данные об опасной концентрации русских войск на флангах 6-й армии. Но фюрер не дал согласие на своевременный отвод войск, что и привело к катастрофе под Сталинградом. И именно тогда Гелен понял, что война проиграна. К тому же от абвера 4-ноября 1942 года поступило важное донесение. В нём говорилось:
«По полученным от доверенного лица сведениям, 4-го ноября состоялось заседание военного совета, под председательством Сталина, на котором присутствовали двенадцать маршалов и генералов.
На нём были приняты следующие основные решения:
а) в ходе операций принимать необходимые меры, чтобы избежать больших потерь в людях;
б) территориальные потери не столь важны;
в) сохранение промышленных предприятий и баз снабжения, их своевременная эвакуация из угрожаемых районов – жизненно важная задача (уже отдан приказ об эвакуации нефтеперегонных и машиностроительных заводов из Грозного и Махачкалы в районы нового Баку, Орока и Ташкента);
г) полагаться на собственные силы, а не помощь западных союзников;
д) строжайшие меры против дезертирства с одной стороны, усиление политико-воспитательной работы в войсках, и улучшение обеспечения личного состава продуктами питания, с другой, расстрел на месте, и строжайший контроль со-стороны НКВД;
с) провести все запланированные наступательные операции по возможности ещё до 15-ноября, насколько это позволят погодные условия;
Главные удары:
- от Грозного в направлении Моздока;
- в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области;
- под Воронежом, Ржевом, южнее озера Ильмень и под Ленинградом.
Фронтовые части усиливаются за счёт резервов».
В декабре 1942 года Гелен провёл совещание с офицерами разведслужбы групп армий с одной стороны, и с сотрудниками первой группы своего отдела с другой и высказал конкретные пожелания и рекомендации по поводу улучшения оформления и качества ежедневных донесений. Речь шла, прежде всего, об оценке противника, важнейших показаний пленных, нумерации частей, а также данных радиоразведки и тактической разведки.
В заключение, он затронул и некоторые технические проблемы, которые хотя и были прекрасно известны всем присутствующим, но на практике с ними обращались небрежно, что нередко приводило к недопониманию, и путанице.
а) когда противник переходит в наступление, докладывать главным образом о его силах и одновременно, если это возможно, нумерацию введённых им в дело частей;
б) данные авиаразведки докладывать с указанием времени, когда она производилась;
в) малоизвестные населённые пункты описывать более подробно;
г) донесения представлять в срок, даже если к указанному времени не собраны ещё все необходимые данные. Для сотрудников первой группы отдела было гораздо легче заблаговременно начинать работу даже при наличии отрывочных сведений, нежели после длительного ожидания получать полные донесения, которые они не могли уже тщательно проанализировать к докладу командованию. Особое внимание было уделено донесениям по данным радиоразведки, которые должны теперь доноситься по телефону по точно установленному графику, без дешифровки аэрофотоснимков. Дневные донесения от групп армий, в соответствие с установкой Гелена, поступали в генштаб до 19-часов, а ночные до 7-часов утра. Передаваемые донесения с данными авиаразведки играли значительную роль при оценке противника, но поскольку главнокомандующий ВВС не считал их официальными, в связи с чем, часто происходили недоразумения. Поэтому Гелен обратил внимание на необходимость своевременного получения разведывательным отделом официальных донесений, идущих через офицеров разведслужбы в авиации.
На совещании Гелен заявил:
«Десятидневные донесения о дислокации и действии артиллерии противника иногда отвергались командованием; слишком много в них было неточностей и пустых слов. Однако, пройдя стадию детской болезни, эти данные стали неплохо вписываться в общую картину положения на фронте. Предложения некоторых армий и групп армий об упрощении донесений в середине декабря учтены в новом приказе, так что теперь не остаётся оправданий для опозданий и ошибок.
Для того чтобы вовремя получить важнейшие сведения, разведывательный отдел ввёл в практику предварительные донесения по телефону. В результате этого общая картина положения артиллерии противника теперь выясняется в кратчайшие сроки. Вместе с тем остаётся в силе распоряжение о своевременном представлении письменных донесений, поскольку в них содержатся детали, значительно дополняющие обстановку.
Десятидневные донесения о пленных и захваченных трофеях зачастую представлялись лишь после напоминаний главным командованием. Так как эти сведения предназначены не только для начальника генштаба, но и для ориентировки фюрера, необходимо соблюдать указанные сроки составления и представления сводок вермахта и тому подобного.
Представлены донесения своевременно или же с опозданием, всё равно работа нашего отдела должна идти по установленному графику. Конечно, соблюдение сроков облегчает наш труд, делает его более эффективным.
Разведывательные сводки, в общем - то представляются регулярно, однако желательно ещё более ускорить этот процесс. Обращаю при этом внимание на то, что все армии и группы армий представляют нам сводки обязательно. Что - же касается корпусных и дивизионных сводок, то их следует присылать в тех случаях, когда в них содержатся новые сведения особой важности. К ним относятся, например, данные о настроениях, морали, боевом духе противника, то есть те вопросы, которые в текущих донесениях обычно не содержатся, но представляют несомненный интерес для общей оценки. Нужно не задерживать и отправку трофейных документов, поскольку в настоящее время они поступают в значительной своей части в главное командование сухопутных войск столь поздно, что их оценка становится бесполезной».
В это же время у Гелена состоялась встреча с полковником фон Штауффенбергом. И когда полковник появился в дверях его кабинета, Гелен уже понял, о чём будет говорить его давний сослуживец по работе в генштабе. В последнее время он получил много сведений о готовящемся заговоре с целью устранить фюрера, участниками которого являлись многие офицеры генерального штаба, его коллеги и друзья. Штауффенберг начал издалека, он обратил внимание Гелена на положение в армии, росте пессимизма в офицерском корпусе, неспособности фюрера, как верховного главнокомандующего принимать адекватные решения. И только затем полковник начал «педалировать» очень опасную для всех тему о необходимости насильственного отстранения фюрера от власти. Гелен согласился с тем, что положение в армии, особенно после катастрофы под Сталинградом, достаточно тяжёлое, что многие уже не верят в победу Германии в этой войне. В то - же время, заметив, что насильственное отстранение фюрера приведёт, по его мнению, к ещё более тяжёлой катастрофе не только армии, но и всего государства. В армии и государстве очень много сторонников фюрера, и нацистской идеи, таковых подавляющее большинство, поэтому насильственное отстранение фюрера, неизбежно приведёт к гражданской войне, с последующими негативными последствиями для всего Германского государства. Собственно поэтому, он не намерен лично участвовать в заговоре, но в то же время не намерен и препятствовать заговорщикам каким-то образом в достижении своих целей.
Штауффенберг на это заметил, что он абсолютно уверен в том, что отстранение фюрера от власти не приведёт к гражданской войне. Многих в армии сдерживают лишь соображения верности данной присяги, но как только фюрер будет отстранён, эти соображения отпадут сами собой.
Но переубедить Гелена полковнику Штауффенбергу не удалось. Впрочем, расстались они дружески, пожелав друг другу успехов в службе.
В это - же время Гелена посетил генерал Хойзингер из Верховного командования ОКВ, который посвятил его в планы движения Сопротивления, а также представил факты, свидетельствующие о вине Гитлера в катастрофе под Сталинградом неоспоримыми, хотя для Гелена всё сказанное Хойзингером не было неожиданным. В последнее время к нему всё больше обращались офицеры с разговорами, о необходимости насильственного отстранения фюрера. Гелен в свою очередь, в беседах со Штифом, который в то время был начальником организационного отдела генштаба, не раз предупреждал его в настоятельной необходимости ограничить число людей, знающих о готовящейся террористической акции, и соблюдать чрезвычайную осторожность, при подготовке устранения Гитлера.
10-февраля 1943 года Гелен написал Соображения по обстановке на фронте:
«Ретроспективный анализ событий приводит к выводу, что их развитие с середины ноября по настоящее время, за исключением первого удара противника против 3-й румынской армии, результат серии грубейших ошибок со стороны верховного руководства, причём военное командование в момент принятия того или иного решения полностью понимало к каким последствиям они могут привести. Причины, почему они, эти решения, тем не менее, были приняты, в рамках данного обзора не затрагиваются.
Не говоря уже, о полной несостоятельности наших союзников, русским удалось добиться крупных успехов, благодаря применению немецких же принципов управления войсками: русское военное командование в частности маршал Жуков пользуется полной свободой действий, в рамках выполнения поставленных перед ним задач; принципы ведения боевых действий русские строят теперь на основе немецких методов, и оперативных взглядов. Мы же, напротив, в значительной степени переняли русские методы жёсткого регулирования сверху всех вопросов, вплоть до мелочей. Чем отчасти объясняются наши поражения. Командный состав ныне избегает принятий самостоятельных решений и действий из опасения предстать перед военно-полевым судом. В результате теряется один из важнейших предпосылок успешного ведения манёвренных, боевых действий. Мы слишком связали себя и не действуем более оперативно. Забыто, что война - искусство и требует полной отдачи от военного человека всех его физических и духовных сил, знаний, умения и способностей. Учиться и ещё раз учиться – вот, пожалуй, первое требование, которое предъявляется к немецкому офицеру. Необходим и высококвалифицированный генштаб, во - всех звеньях которого используются лучшие качества офицеров - фронтовиков.
Исходным пунктом для оценки возможностей развития обстановки в будущем является ретроспективный анализ её развития с ноября прошлого года.
Нужно сказать о том, что намерения противника и возможное развитие обстановки оценивалось нами всегда своевременно. Это подтверждают представленные начальнику генштаба ежедневные вечерние письменные оценки противника и положения на фронте. Вот образчики таких документов.
а) наступательные операции противника против 3-й румынской армии и нашей 6-й армии.
Первые признаки готовящихся операций, которые позднее привели к окружению 6-й армии, были нами вскрыты в конце октября - начале ноября 1942 года. На основании наших документов генерал-полковник Гальдер неоднократно докладывал о том, что противник может перейти к наступательным операциям в районе устья Хопра и излучины Дона. Начиная с 9-ноября 1942 года, в оценке положения противника указывалось на готовящуюся им крупномасштабную наступательную операцию против 3-й румынской армии. Почти одновременно мы отмечали подготовку наступления против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии в районе Воронежа. 21-ноября 1942 года были вскрыты намерения противника окружить 6-ю армию, а через три дня- 24-ноября- кольцо советских войск вокруг неё замкнулось.
Отвод армии Паулюса спас бы её от уничтожения. К тому же её можно было бы использовать для усиления группы армий «Дон», которая остро нуждалась в резервах. Уже тогда выдвигался план (в духе традиционных немецких генштабистских решений крупного масштаба) - быстрый отвод группы армий «А» за Дон, с оставлением плацдарма в восточной части на рубеже Таманского полуострова, что дало бы возможность разгромить имевшимися силами наступавшие в центральной части Дона русские войска и сохранить инициативу в наших руках до нового наступления на юге. Выдвигавшееся в то время возражение, что состояние дорог в зимних условиях не позволит провести такие операции, было опровергнуто ходом дальнейших событий. …
б) наступление противника против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии.
9-декабря 1942 года в оценке противника указывалось, что русские после того, как их наступление в центре захлебнулось, перенесут свои основные усилия на южный фланг, чтобы перейти к решающим операциям, используя свои предыдущие успехи. 16-декабря 1942 года начались наступательные действия против 8-й итальянской армии, а 12-января 1943 года против 2-й венгерской армии. И в том и в другом случаях вскоре после начала наступления проявилась полная несостоятельность наших союзников, несмотря на то, что на их поддержку были брошены отдельные немецкие части.
Позднее, с началом развала итальянской армии в середине декабря 1942 года стало ясно: восстановить линию фронта и возвратить инициативу можно лишь в том случае, если мы примем нелёгкое решение и отведём наши войска и силы наших союзников на новые рубежи. Решение об отводе частей группы армий «А», несмотря на настойчивые предложения моего отдела, было принято только в конце декабря 1942 года. Эта затяжка сказалась на положении группы армий «Дон», которую пришлось отводить позже из-за начавшегося отхода частей группы армий «А» в северном направлении на Ростов. 11-января 1943 года мы доложили о трудном положении 2-й армии, а 15 января, через три дня после начала наступления противника против 2-й венгерской армии, о тяжёлой обстановке в группах армий «А», «Дон» и «Б». Несмотря на дальнейшее ухудшение обстановки на правом фланге 2-й армии, решение об её отводе, предложенное нами затягивалось, в результате чего русские 24-января 1943 года разгромили правый фланг этого объединения. Обстановка на фронте 29-января 1943 года свидетельствует об опасности подобного развития событий для южного фланга группы армий «Центр» и положения всех наших войск в целом.
в) Дальнейшее развитие обстановки в районах действий групп армий «Дон» и «Б» до 10 февраля 1943 года.
26-января 1943 года мы предупредили о возрастающей для группы армий «Дон» опасности, которую представляли части противника, продвигавшиеся через Старобельск и Славянск в глубину её фланга. Но в этом случае решение о вызывавшемся складывающейся обстановкой отводе войск, которое можно было бы принять ещё 31- января (последние части группы армий «А», выходившие на север к Ростову, заняли уже новые оборонительные рубежи), было вынесено только после долгих колебаний. Их отход начался лишь 9-февраля 1043 года. Потеря десяти дней отразилась не только на сохранении сил группы армий «Дон», но и на обстановке в целом, так как у нас не оказалось в нужный момент достаточных сил и средств, чтобы задержать рвущихся к Днепру через Харьков соединений противника (6-я и 3-я танковые армии, 69-я и 42-я общевойсковые армии).
Быстрое изменение обстановки на южном фланге уже 28 января позволяло нам сделать следующий вывод: в результате прорыва противником восточного фланга и центра 2-й армии положение всего фронта значительно осложнилось. Противник, по - видимому, понимает, что ему представилась возможность, для достижения успеха;
а) путём нанесения удара в южном направлении через Славянск поставить группу армий «Дон» в такое положение, что она будет не в состоянии удержать фронт;
б) в результате продвижения в западном и северном направлениях за линию Купянск - Белгород овладеть значительной территорией, прежде чем нам удастся восстановить сплошную линию фронта;
в) используя свой успех по разгрому 2-й немецкой армии, продолжить наступательные операции в направлении Курска, чтобы выйти во фланг группы армий «Центр».
Таким образом, обстановка на южном фланге наших войск начинает приобретать решающее влияние на положение всего фронта.
Тем не менее, после выдвижения резервов из глубины боевых порядков группы армий «Центр» к её южному флангу у неё останется достаточно сил и средств, для создания прочных узлов обороны. Поэтому следует полагать, что направление главного удара в ходе дальнейшей операции русских будет перенесено в полосу действий нашей 2-й армии. Целью её будет, по-видимому, попытка взломать линию фронта группы армий «Центр» с правого фланга, во - взаимодействии с фронтовыми ударами. Однако, противник сможет сохранить преимущество лишь в том случае, если будет также инициативно проводить свои операции.
ГЛАВА №13
13-1. В 1944 году военная промышленность Германии, несмотря на возникшие трудности в обеспечении сырьём, произвела 41 тысячу артиллерийских орудий калибром свыше 75-мм, 12, 1-тысячу средних и 5,2- тысячи тяжёлых танков, 37,9- тысяч самолётов, 234-подводные лодки.
К началу 1944 года германский вермахт имел: 317-дивизий и 8-бригад. 63-процента этих сил, находилось на Восточном фронте. Всего 198-дивизий, 6-бригад и 3-воздушных флота. Кроме того, 38-дивизий и 18-бригад войск союзников.
Всего: 4,9-млн. человек, свыше 54-тысячи орудий и миномётов, 5400-танков и штурмовых орудий, 3000-самолётов.
В середине ноября 1943 года немецкие войска отошли за Днепр. Русские освободили Киев и продвинулись за Житомир.
Гитлер принял решение о контрнаступление, не обращая внимания, на явный недостаток сил.
На совещании 9-ноября 1943 года по танковым вопросам, Гудериан предложил Гитлеру отказаться от практики проведения множества контратак, а сосредоточить все имеющиеся танковые дивизии южнее Киева, для наступления на Киев через Бердичёв. Гитлер внимательно выслушал Гудериана, но сделал всё по - своему. Не воспользовался Гитлер и меморандумом, который написал Гудериан по данному вопросу, из-за отрицательного отношения к нему командиров некоторых частей. Таким образом, Бердичевское контрнаступление было начато без достаточного обеспечения войсками и после ожесточённых зимних боёв захлебнулось в декабре. Попытка снова взять Киев и вернуться к линии Днепра провалилась.
24-декабря 1943 года русские войска вновь перешли в наступление и отбросили фронт за Бердичев, до района под Винницей. Вследствие этого в конце 1943 года сложилось критическое положение на фронте группы армий «ЮГ». Гитлер требовал удерживать по возможности более обширные районы Украины, а также запретил эвакуировать в интересах экономии сил выступы немецкой обороны, против которых русские не предпринимали активных действий. Группа армий «ЮГ» вынуждена была держать своё очень сильно растянутое южное крыло выдвинутым далеко вперёд, а это таило в себе серьёзную опасность. Можно было с уверенностью ожидать, что противник использует соблазнительную возможность охвата этого крыла и постарается взломать немецкую оборону.
Развитие событий в первые дни января 1944 года на южном фланге Восточного фронта, вынудили командующего группой армий «ЮГ» 4-января вылететь в Ставку фюрера, чтобы добиться от Гитлера разрешения на переброску крупных сил с правого фланга, на левый, на фронте группы армий.
Манштейн охарактеризовал Гитлеру новую опасность, возникшую в Днепровской дуге, а также критическое положение на фронте 4-й танковой армии. Затем он подробно объяснил ему свой замысел атаковать противника, наступающего на фронте этой армии с флангов, силами 3-го танкового корпуса 1-й танковой армии с востока, а силами 26-го танкового корпуса, перебрасываемого за северный фланг 4-й танковой армии с северо-запада.
Манштейн сразу сказал Гитлеру, что намеченные контрудары в лучшем случае временно устранят нависшую угрозу, однако ни в коем случае не могут укрепить на длительный срок положение на северном фланге группы армий. Над всем южным крылом Восточного фронта нависнет смертельная опасность, если нельзя будет восстановить положение на северном фланге группы армий. Группа армий «ЮГ» и группа армий «А» очутятся тогда в Румынии или в Чёрном море. Если главное командование не может выделить в наше распоряжение крупных сил, отвод южного фланга группы армий для высвобождения сил, необходимых для имеющего решающее значение северного фланга, что конечно, повлечёт за собой сдачу Никополя, а, следовательно, и отказ от Крыма, нельзя больше откладывать.
Гитлер заявил по этому поводу, что последующее неизбежное оставление Крыма, будет означать отход от нас Турции, а затем Болгарии и Румынии. Что он не в состоянии дать группе армий значительные силы для её северного фланга. Он мог бы взять их у группы армий «Север», но только при условии отвода её на Чудское озеро, что в свою очередь означало бы отход от нас Финляндии. Мы потеряли бы вследствие этого господство над всем восточным районом Балтийского моря и возможность подвоза руды из Швеции. Кроме того, мы потеряли бы тем самым район необходимый для учебных манёвров подводных лодок. С Запада можно перебросить силы только тогда, когда будет ликвидирована попытка противника высадиться на побережье или если англичане, как он думает, высадятся в Португалии. Он должен сейчас бороться за выигрыш времени, пока не будет выяснено положение на Западе и пока не вступят в строй формируемые им сейчас соединения. С мая, кроме того, снова будет интенсивно вестись подводная война.
В лагере противника имеется столько противоречий, что этот лагерь в один прекрасный день распадётся. То есть главное для нас выигрыш времени. Он также хорошо видит опасность, которая угрожает группе армий, как и вы, но он должен пойти на этот риск, пока в его распоряжении не окажутся большие силы.
Манштейн посчитал, что с его стороны будет совершенно бессмысленно опровергать эти аргументы фюрера, так как он мог бы, как обычно это бывало в таких случаях, возразить ему, что он не может судить об этих вопросах, поскольку лишён общей перспективы. Манштейну оставалось только ещё раз указывать на серьёзность обстановки. Необходимо, как можно скорее перебросить за северный фланг группы ещё одну армию, сосредоточив её в районе Ровно, чтобы ликвидировать угрозу охвата крупными силами противника.
Так как в таком широком кругу, в каком обычно проходили доклады об обстановке, дальнейшая дискуссия с Гитлером не обещала успеха, Манштейн попросил разрешения переговорить с ним только в присутствии начальника Генштаба. С явным неудовольствием, недоверчиво ожидая, что ему теперь преподнесут, Гитлер дал своё согласие. Представители ОКВ, Геринга, адъютанты, секретари, стенографисты исчезли, остался только генерал Цейтцлер. Манштейн попросил у Гитлера разрешения говорить совершенно открыто. Ледяным тоном, насупившись, Гитлер ответил; «Пожалуйста». Манштейн заявил:
- Надо ясно отдавать себе отчёт мой фюрер в том, что чрезвычайно критическая обстановка, в которой мы сейчас находимся, объясняется не только неоспоримым превосходством противника. Она является также следствием того, как у нас осуществляется руководство военными действиями.
Лицо Гитлера приняло напряжённое выражение. Но Манштейн продолжал свою речь, утверждая, что из того, как организованно руководство вооружёнными силами ничего дельного не получится.
- Я вынужден вернуться к своему предложению, которое я излагал уже дважды. Для общего руководства военными действиями нужен один, но действительно ответственный начальник Генштаба, на совет которого в вопросах руководства военными действиями он мог бы положиться. Если это предложение будет принято для Восточного фронта, так, как это уже имеет место в Италии и на Западе, необходимо назначить одного командующего, который должен иметь в рамках общего руководства военными действиями полную самостоятельность.
Гитлер отнёсся к этому предложению Манштейна резко отрицательно. Он заявил, что только он, обладая всеми средствами государственной власти, может эффективно руководить военными действиями. Только он в состоянии решать, какие силы могут быть выделены для отдельных театров военных действий и тем самым, как на них нужно проводить операции. Геринг также никогда не подчинится указаниям другого лица. Что касается назначения, командующего Восточным театром военных действий, то никто другой не обладает таким авторитетом, как он.
«Даже мне не подчиняются фельдмаршалы. Не думаете ли вы, что вам они будут больше подчиняться. В случае необходимости я могу смещать их с занимаемых постов, никто другой не может иметь такой власти»,- выкрикнул Гитлер Манштейну в лицо.
Тот ответил, что приказы, которые отдавал бы он, были бы выполнены.
Эти слова Манштейна фюрер оставил без внимания и на этом этот разговор был закончен.
В январе 1944 года Гитлер пригласил генерала Гудериана на завтрак со-словами:
- Мне прислали утку, а я же вегетарианец. Не хотите присоединиться ко мне и съесть её за меня?
Гитлер и Гудериан сидели вдвоём за маленьким круглым столиком в тёмной комнате, свет в которую попадал через единственное окно. Время от времени Гитлер кормил кусочками хлеба свою овчарку Блонди. Обслуживающий их слуга Ланге, наконец, вышел из комнаты. Гудериану представился редчайший случай решить волнующие его вопросы. После пары ничего не значащих фраз разговор перешёл к обсуждению военной ситуации. Гудериан заговорил о предстоящей, как он считал, высадке союзников на западе, о том, что резервов недостаточно, чтобы встретить их. Чтобы высвободить больше войск, важно создать на Восточном рубеже мощные защитные рубежи. Гудериан выразил изумление тем фактом, что никто не подумал о том, чтобы обеспечить восточному фронту надёжную опору в виде линии полевых укреплений и оборонительных сооружений. Восстановление старых пограничных укреплений, как немецких, так и русских, было бы полезнее с точки зрения обороны, чем система объявления «оборонительными точками» открытых городов, что обычно делается уже тогда, когда предпринимать какие-то меры для действительной подготовки там оборонительных зон уже поздно.
Гитлер возразил:
- Поверьте мне! Я лучший фортификатор всех времён и народов! Я построил Западный вал, я построил Атлантический вал! Я высыпал туда столько тонн бетона! Я знаю, как нужно строить укрепления! На Восточном фронте нам не хватает рабочих, стройматериалов и транспорта. Пропускной способности железных дорог не хватает даже для снабжения воюющей армии, так не могу же я в такой ситуации посылать на восток поезда полными стройматериалов!
Гудериан не соглашался, он попытался объяснить, что пропускная способность железных дорог падает только после Бреста, что предлагаемое им строительство не повлияет на снабжение фронта. Что будет использоваться лишь транспорт на линию Буга и Немана, а с этим железные дороги вполне в состоянии справиться, что на месте предполагаемого строительства в достатке и рабочая сила, и строительные материалы. Что войну на два фронта можно вести лишь тогда, когда есть возможность добиться хотя бы временного затишья на одном. Гитлер создал такие прекрасные оборонительные линии на западе, так почему бы не повторить это на востоке?
Гитлер на это повторил тот - же тезис, что и много раз до этого: если начать строительство оборонительных позиций в тылу немецких войск на востоке, то командующие и думать забудут о чём-либо, кроме отступления.
С этого момента разговор перешёл к обсуждению других вопросов. Гудериан счёл своим долгом напрямую предложить фюреру назначить заслуживающего доверия генерала на должность начальника Генштаба вооружённых сил, что позволило бы избавиться от неразберихи, царившей в Генштабах ОКВ, ОКХ, люфтваффе, ВМФ, ваффен-СС, и обеспечить более эффективное управление вооружёнными силами в целом. Но Гитлер отказался делиться властью с генерал-фельдмаршалом Кейтелем или с кем-либо ещё. Гудериан так ничего и не добился. Потом Гитлер постоянно повторял Гудериану:
«Не могу понять, почему последние два года всё так плохо»?
И неизменно получал ответ: «Смените методы».
Но методы не менялись.
16-января 1944 года русские войска вышли в район восточнее Винницы. Возникла угроза, что центр и южное крыло группы армий «ЮГ» могут оказаться отрезанными с запада и вся их оборона окажется опрокинутой. Но немецкому командованию, путём ввода резервов, удалось остановить продвижение русских войск.
27-января 1944 года в Ставке фюрера состоялось расширенное совещание, на котором присутствовали все командующие группами армий Восточного фронта и высшее руководство.
В своём докладе Гитлер говорил об идеологическом обосновании войны. Главной была мысль о том, что все военные должны безгранично подчиняться национал-социализму.
«… Если судьба в этой борьбе не на жизнь, а на смерть, должна лишить нас победы и если эта война по воле Всевышнего должна закончиться для немецкого народа катастрофой. Если когда-нибудь придётся сражаться до конца, всё-таки должны же фельдмаршалы и генералы последними остаться на защите знамени. Я говорю, господа, что так должно быть».
Воспользовавшись небольшой паузой в речи фюрера, Манштейн, не имеющий привычки молча выслушивать оскорбления, неожиданно для все х бросил реплику.
- Так оно и будет, мой фюрер.
Пауза затянулась, одни восприняли эту реплику Манштейна, как патриотический всплеск в поддержку того, что сказал фюрер, другие как иронию.
Гитлер, после некоторой растерянности громко выкрикнул, хотя Манштейн сидел в нескольких шагах от него.
- Благодарю вас, фельдмаршал фон Манштейн.
На этом фюрер неожиданно закончил свою речь.
Во - время перерыва Манштейна попросили зайти в кабинет Гитлера.
Фюрер сказал:
- Господин фельдмаршал, я запрещаю перебивать меня во - время речи, которую я держу перед генералами. Очевидно, вы сами не позволили бы делать это своим подчинённым. Впрочем, вы прислали мне несколько дней назад докладную записку об обстановке. Она, очевидно, имеет назначение, попав в журнал боевых действий, когда-нибудь позже оправдать вас перед историей?
Манштейн заявил:
- Письма, которые я направляю лично вам, естественно не фиксируются в журнале боевых действий. Это письмо я направил с курьером через начальника генштаба. Я прошу меня извинить, если я сейчас употреблю английское слово. По - поводу ваших слов я могу сказать: я джентльмен.
После небольшой паузы, Гитлер не придумал ничего другого, как сказать:
- Благодарю вас.
Во - время вечернего разбора обстановки Гитлер вёл себя в отношении Манштейна очень любезно. Он пожелал даже услышать его ответ относительно возможности обороны Крыма, о которой докладывал ему командующий 17-й армии генерал Енеке.
К 28-января 1944 года удар русских войск в направлении к Луцку и Ровно остановить было невозможно. Между группами армий «ЮГ» и «Центр» был вбит клин глубиной почти в 300-км и примерно такой же ширины. 8-ю армию ещё можно было спасти от неизбежной катастрофы путём быстрого отвода в юго-западном направлении. Гитлер отказался от такой возможности, так как это повлекло бы за собой также отвод 1-й танковой армии и потерю рудников Кривого Рога.
Клинья русских войск сомкнулись и таким образом в результате упрямства Гитлера, который неизменно приказывал «не оттягивать войска с не атакованных участков фронта, дабы лишить противника свободы действий», два немецких корпуса оказались в котле. Из окружения вырвалось лишь 30-тысяч человек. Гитлер, игнорируя веские оперативные соображения, остался глухим ко всем доводам, о немедленном отводе южного крыла групп армий «ЮГ». Он словно одержимый устремлял свой взор на нефтяной район Плоешти, который он рассчитывал надёжно прикрыть, продолжая удерживать Крым, и сохраняя южное крыло своих армий выдвинутых вперёд, хотя замысел наступления русских для немецкого командования был совершенно ясен. В случае охвата и разгрома западного крыла группы армий «ЮГ» советскими войсками, удар, нанесённый в южном направлении, не только выводил русских глубоко во - фланг и тыл немецкой обороны, но одновременно опрокидывал сразу все оборонительные позиции вдоль почти параллельных водных рубежей Буга, Днестра и Прута, которые могли использоваться немецкими войсками в ходе дальнейшего отступления. В результате выхода русских в районы Проскурова или Тернополя оказалась бы перерезанной последняя перед Карпатами железная дорога из Одессы на Львов, и всё дальнейшее снабжение немецких войск пришлось бы осуществлять окружным путём через Румынию.
К 20-марта 1944 года генерал-фельдмаршал фон Манштейн принял чрезвычайные меры, для воссоздания группировки привлекая тыловые части, резервные и отдельные батальоны, унтер-офицерскую школу 8-й армии. Некоторые разбитые дивизии были сведены в боевые группы.
Но, несмотря на это в марте 1944 года в итоге наступательных действий русских войск была разгромлена группа армий «ЮГ», а группа армий «А» была отброшена за реку Тилигул.
Манштейн отдал предварительный приказ 1-й танковой армии пробиваться на запад на соединение с 4-й танковой армией, отрезая тылы русской танковой армии, наступающей на Каменец-Подольский.
Фюрер вызвал Манштейна в Ставку.
Командующий 1-й танковой армии генерал-полковник Хубе был согласен в принципе с Манштейном в том, что в создавшемся положении необходимо спасти 1-ю танковую армию от угрозы окружения. Однако он не хотел прорываться с армией на запад, а предлагал отвести её на юг за Днестр. Это был более лёгкий путь. На запад ей пришлось бы пробиваться через две танковые армии противника, а на юг она могла уйти без серьёзных боёв, по крайней мере, на первых порах. Но Манштейн не согласился с Хубе. Во - первых было необходимо, чтобы 1-я танковая армия, двигаясь на запад, соединилась с 4-й танковой армией, чтобы предотвратить прорыв противника в Галицию севернее Карпат. Попытка 1-й танковой армии ускользнуть на юг за Днестр в лучшем случае закончилась бы тем, что она была бы оттеснена в Карпаты. Конечно, путь на юг через Днестр был вначале менее рискованным. Однако, как считал Манштейн, более детальный анализ показывал, что он вёл армию к гибели. Противник вёл наступление с востока уже южнее Днестра. Армия могла оказаться между этими наступающими силами противника, двумя танковыми армиями, которые только что перерезали её коммуникации и собирались в тылу армии форсировать Днестр в южном направлении. Поэтому Манштейн отдал 1-й танковой армии предварительный приказ о прорыве в западном направлении. Она должна была в свою очередь отрезать тылы вражеской танковой армии, наступающей на Каменецк-Подольский.
25-марта 1944 года, в Ставке фюрера в Бергхофе, Манштейн, охарактеризовал Гитлеру положение 1-й танковой армии, указав, что противник оказывает на восточный и северный участки её фронта сильное давление, которое её дивизии не в состоянии выдержать длительное время, учитывая к тому же недостаточное снабжение, осуществляемое в настоящее время воздушным путём. Глубоко на западном фланге армии противник находится на её коммуникациях, одной танковой армией продвинувшись на южный берег Днестра, другой танковой армией на юго-восток на Каменец-Подольский, нацелившись в тыл 1-й танковой армии. Противник ведёт наступление также и южнее Днестра. В такой обстановке не останется ничего иного, как пробиваться на запад, чтобы восстановить свои тыловые коммуникации и связь с 4-й танковой армией. Тем самым можно отрезать тылы обеих вражеских армий. Армия ни в коем случае не может неподвижно сохранять свои позиции чрезмерно растянутых фронтов. Манштейн доложил, что ни в коем случае не может согласиться с планом генерала Хубе, в заключении добавив, что условием успеха, предлагаемого им, плана является встречный удар со-стороны 4-й танковой армии, которой для этого должны быть немедленно выделены подкрепления.
На это Гитлер заявил, что он не располагает возможностью выделить для этого силы. Пока ещё приходится считаться с вероятностью вторжения на Западе, он не может снимать оттуда ни одного соединения. Пребывание наших дивизий в Венгрии он также назвал совершенно необходимым по политическим соображениям. Далее Гитлер не хотел признавать, что необходимым следствием прорыва 1-й танковой армии на запад должен являться соответствующий перенос линии фронта, обращённого на восток.
Произошёл резкий спор между Гитлером и Манштейном, во - время которого фюрер пытался свалить всю вину за неблагоприятное развитие событий на фронте группы армий «ЮГ» на Манштейна. Что командование группы армий «ЮГ» хотело всегда придавать боевым действиям только манёвренный характер. Осенью ему говорили, что Днепр будет удержан. Но едва он Гитлер, скрепя сердце дал своё согласие на отступление за эту реку, как уже заявили, что надо отступать дальше, так, как произошёл прорыв под Киевом.
Манштейн ответил, что так оно и должно было получиться. По его (Гитлера) указанию силы нашего южного фланга получили задачу удержать Донбасс, а также и Днепропетровский район, в то время как мы могли бы их использовать для усиления нашего северного фланга.
Тогда Гитлер стал утверждать, что, по данным воздушной разведки, были отмечены всего-навсего отдельные танки противника, от которых бежали целые войсковые части немцев, а из-за этого непрерывно отводится линия фронта.
Манштейн резко возражал, что если войска не могут более держаться на отдельных участках, то это объясняется их чрезмерной усталостью, истощением сил и сокращением численности. Командование группы армий достаточно часто указывало на то, что при таких чрезмерно растянутых фронтах и таком состоянии войск (при недостаточном пополнении) должен наступить момент, когда силы войск будут исчерпаны. Что командование группы армий ни в коем случае не может быть обвинено в мягкости, доказывает факт произведённой нами замены целого ряда командиров среднего звена. Все они являются испытанными и храбрыми войсковыми командирами, которые, однако, не смогли противодействовать ослаблению духа сопротивления в своих войсках. Тот факт, что обе вновь сформированные дивизии, включённые в состав 4-й танковой армии, оказались разгромленными танковыми соединениями противника, насчитывающими всего 200-бронированных машин, объясняется их недостаточной подготовкой и отсутствием боевого опыта. Об этом мы также доносили достаточно.
Учитывая, что этот разговор не мог ни к чему привести, Манштейн констатировал.
Я смею полагать, что существует единство точки зрения относительно того, что 1-я танковая армия, сосредоточив свои танковые силы, должна пробиваться на запад: во-первых, чтобы восстановить связь с 4-й танковой армией; во-вторых, чтобы вернуть себе свои тыловые коммуникации. Другие силы должны прикрывать эту операцию с севера и востока. Где это окажется возможным покажет обстановка. Но приказ 1-й танковой армии я должен отдать ещё сегодня. Успеха можно ожидать только при условии, если 4-я танковая армия будет иметь возможность нанести удар с запада навстречу 1-й танковой армии.
Но Гитлер отклонил это требование.
На вечерний доклад обстановки было назначено вторичное обсуждение. Во - время перерыва Манштейн обратился к адъютанту фюрера генералу Шмундту с просьбой доложить Гитлеру, что считает нецелесообразным в дальнейшем командовать группой армий, если Гитлер не согласится принять его предложение.
После перерыва, во - время вечернего обсуждения обстановки, Гитлер заявил:
- Я обдумал всё ещё раз и согласен с вашим планом относительно прорыва 1-й танковой армии на запад. Я также решил скрепя сердце включить в предлагаемую вами ударную группу 4-й танковой армии, вновь сформированный на западе танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й танковых дивизий СС, а также 100-горнострелковую дивизию из Венгрии, и 367-пехотную дивизию.
Используя эту неожиданную уступку фюрера, Манштейн высказал ещё некоторые соображения относительно дальнейшего ведения боевых действий. Задача группы армий «ЮГ» должна заключаться в том, чтобы создать стабильный фронт в районе между Карпатами и Припятскими болотами. Командование группы армий дало указание сосредоточить 1-ю венгерскую армию севернее Карпат, где она должна оборонять гористую местность между горным хребтом и верхним Днестром. 8-я армия должна быть теперь включена в группу армий «А» на долю которой выпадает защита границ Румынии. Сначала придётся примириться с наличием разрыва между обеими группами армий. Этот разрыв следует прикрыть в районе Карпатских перевалов силами, находящимися ещё в Венгрии. Манштейн внёс предложение создать единое командование для всего южного крыла, включая армии союзников. Возможно, будет целесообразным, учитывая задачу осуществлять защиту границ Румынии, назначить командующим маршала Антонеску, придав ему статус немецкого начальника штаба.
Но Гитлер не захотел обсуждать данный вопрос. Он сказал лишь, что маршал по политическим мотивам отклонит подобное предложение.
По окончании обсуждения обстановки, которое в отличие от дневного доклада, прошло в атмосфере полной гармонии, Гитлер вышел в приёмную, чтобы узнать, сервирован ли для приглашённых в ставку стол.
26-марта Манштейн вылетел обратно в группу армий. 8-я армия была передана в подчинение группы армий «А». Манштейн посетил штаб 4-й танковой армии, чтобы обсудить с генералом Раусом вопрос о проведении удара навстречу 1-й танковой армии.
27-марта командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал фон Клюге в Ставке фюрера пытался добиться отвода своей группы армий на нижний Днестр.
30-марта 1944 года в Ставку фюрера в Оберзальцберг срочно были вызваны генерал-фельдмаршалы Манштейн и Клейст. Им стало известно от Цейтцлера, что фюрер решил расстаться с ними. Что после последних споров в Ставке Геринг, Гиммлер, а возможно и Кейтель вновь предприняли нападки особенно против Манштейна. По словам Цейтцлера это способствовало тому, что Гитлер пришёл к решению расстаться с Манштейном и Клейстом. Когда Гитлер сообщил Цейтцлеру о своём намерении, тот немедленно потребовал своего увольнения. Но Гитлер грубо отклонил его просьбу, которая была, затем повторена и в письменной форме.
Вечером Гитлер принял Клейста и Манштейна. Прежде всего, он вручил Манштейну награду, так называемые мечи к Рыцарскому кресту и заявил, что решил передать командование группой армий «ЮГ» генералу Моделю. На Востоке прошло время операций крупных масштабов, для которых вы особенно подходили. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом. Отсюда смена командования группой армий, наименование которой он также намерен изменить. Он (Гитлер) хочет решительно подчеркнуть, что между нами ни в коем случае нет атмосферы недоверия, как это имело место ранее в случаях с другими фельдмаршалами. Он (Гитлер) по-прежнему вполне доверяет Манштейну. Он также никогда не находил каких-либо недостатков в управлении группой армий, более того, был совершенно согласен с командованием группы. Но ему также ясно, что в течение полутора лет командование группой армий несло слишком тяжёлое бремя ответственности и поэтому отдых кажется вполне заслуженным. Он знает, что Манштейн один из способнейших командиров, поэтому он вскоре снова хочет его использовать. Но в данное время на востоке для него нет задач. Для того, что там теперь предстоит делать, наиболее подходящим ему кажется Модель, который остановил отступление группы армий «Север», проходившее в тяжёлой обстановке. Ещё раз, заверив Манштейна в полном доверии, фюрер заявил также, что никогда не забудет, что перед походом на Запад Манштейн был единственным, сказавшим ему, что прорыв у Седана мог и должен означать не только одно выигранное сражение, но и оказать решающее влияние на ход всей кампании на Западе.
Манштейн ответил фюреру, что, безусловно, ничего не может возразить, поскольку он (Гитлер) считает возможным при такой обстановке успешнее решать задачи, работая с другим командующим, и поэтому хочет произвести соответствующую замену. Я также считаю, что могу передать командование Моделю без существенного ущерба для дела, так как уже приняты решающие меры, по спасению 1-й танковой армии: во-первых, его (Гитлера) решение перебросить с запада танковый корпус СС; во-вторых, мой приказ армии пробиваться на запад севернее Днестра. Тем самым сделано то, что должно в основном делать в настоящее время командование группой армий. В дальнейшем важно будет, только, чтобы командование организовало помощь и моральную поддержку войскам. Модель с этим также справится.
Фюрер с живостью согласился, что Модель будет особенно подходящим для этого человеком. Он будет «носится» по всем дивизиям и выжмет из войск последнее.
На это Манштейн ответил, что дивизии группы армий под его командованием уже давно отдали последнее и другому, не удастся выжать из них ничего более.
Когда Гитлер пожал на прощанье руку Манштейну, тот сказал: «Желаю вам мой фюрер, чтобы ваше сегодняшнее решение не оказалось ошибочным».
Затем подобным же образом Гитлер объявил о своём решении генерал-фельдмаршалу фон Клейсту, вместо которого был назначен генерал Шёрнер.
5-апреля 1944 года 4-я танковая армия перешла в наступление и к 9-апреля 1-й танковая армия была освобождена из окружения. Обе группы армий были переименованы в группы армий «Северная Украина» и «Южная Украина». Кроме того, Гитлер издал директиву, в которой указывалось, что наступление русских на юге прошло свою кульминационную точку, их силы измотаны и распылены. Поэтому наступил момент окончательно остановить продвижение противника. C этой целью, он Гитлер, принял целый ряд, самых различных мер. Отныне, наряду с сохранением Крыма, необходимо, во что бы то ни стало удержать, а в ряде пунктов вернуть себе рубеж, проходящий по Днестру до района восточнее Кишинёва, Яссы, далее по восточным отрогам Карпат. Согласно директиве, южное крыло немецких войск оттягивалось назад, на северном крыле, напротив, должны были предприниматься атаки.
И хотя немецким войскам удалось вывести из окружения 1-ю танковую армию, но отход осложнялся в связи с новым наступлением русских войск. Тем более что 9-января немецкие войска оставили Одессу. Между Гитлером и командными инстанциями развернулась ожесточённая борьба из–за эвакуации Крыма.
Кстати, позже, когда генерал Гудериан будет назначен начальником генштаба ОКХ, он часто будет предлагать Гитлеру заменить Кейтеля на посту начальника ОКВ Манштейном. В конце концов, Гитлер заявит Гудериану:
«Манштейн, наверное, талантливее всех, кто когда-либо работал в Генеральном штабе. Но он может оперировать лишь хорошими, свежими дивизиями, а не теми ошмётками, что у нас остались. А поскольку той армии, которая ему нужна, я предоставить не могу, то и незачем поручать ему эту работу».
10-апреля 1944 года командующий 17-й армии генерал-полковник Йенеке самовольно начал отвод своих войск, чем привёл Гитлера в дикую ярость. Не в силах удержать промежуточные рубежи немецкие войска отступили до Севастополя.
28-апреля 1944 года Гитлер вызвал Йенеке в Ставку, требуя остановить советские войска, обещая «щедрое» подкрепление. Но когда Йенеке узнал, что «щедрое» подкрепление, означает четыре батальона новобранцев, то предложил подчинить 17-ю армию непосредственно ОКХ, возложив всю ответственность на верховное командование. После этого Йенеке был отстранён от командования. Гитлер приказал не назначать Йенеке на командные должности, пока в его деле не разберётся военный трибунал. Но трибунал так и не был созван. В январе 1945 года Йенеке направил Гитлеру письмо, в котором изложил положение в рейхе. 31-января 1945 года Йенеке был изгнан из армии.
8-мая 1944 года русские войска взяли Севастополь. 17-я армия потеряла до 100-тысяч человек убитыми и пленными. Катастрофа немецких войск в Крыму, поколебала союзников Германии. Гитлер решил оказать на венгерское правительство открытое давление и занять своими войсками важные в стратегическом отношении пункты. Венгерский регент Хорти под сильным нажимом дал согласие на образование нового правительства во - главе со Стоян, являвшегося на тот момент венгерским посланником в Берлине. Это правительство опубликовало составленную в духе требований Гитлера декларацию об укреплении немецко-венгерской дружбы и о тесной связи судеб обеих стран.
Относительно спокойная обстановка на севере Восточного фронта и напряжённая обстановка на юге, позволила немецкому командованию снять до 13-дивизий с этого направления. Но 14-января 1944 года русские войска одновременно с севера и востока начали наступление с целью освобождения Ленинграда от блокады. 15-января 1944 года командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Кюхлер поставил в известность ОКХ о том, что предстоящей ночью намерен отступать, невзирая на то, как отнесётся к этому Гитлер. Фюрер не одобрил этого решения, но узнал о нём от Цейтцлера только после того, как отступление уже началось. Гитлер согласился только на отход на отдельных участках. Общее отступление к «Линии Пантера» было запрещено. Но 30-января 1944 года по приказу Кюхлера 18-я армия начала генеральное отступление. Гитлер одобрил приказ и на следующий день вызвал Кюхлера и отстранил его от командования без привлечения к дальнейшей работе. С Кюхлером пытались установить связь участники антигитлеровского заговора, но он отказался участвовать в заговоре. Вместо него был назначен генерал-полковник Модель. 30-января 1944 года русские войска взяли Кингисепп. Только ценой огромных усилий группе армий «Север» удалось избежать окружения. Немецким войскам ничего не оставалось, как предпринять широкий отступательный манёвр.
В центре Восточного фронта группа армий «Центр» прикрывала фронт протяжённостью до 1100-км, располагая 46-дивизиями, укомплектованными в среднем лишь на 50-процентов. В феврале 1944 года бои развернулись в районе Витебска, а ещё раньше в январе в районе Мозыря и Березины, где 2-я армия оказалась глубоко обойдённой с севера. Гитлер вначале категорически запретил отход попавшей в тиски 2=й армии. Однако 13 и 17-января она вынуждена была, под напором противника, в исключительно тяжёлых условиях отступать, и только в самый последний момент удалось избежать окружения. С 27 марта по 5-апреля немецкие войска пробивались к окружённому гарнизону Ковеля, который удалось удержать, что подвигнуло Гитлера с возрастающим упрямством придерживаться принципа обороны «крепостей», приказав укрепить ценой огромных затрат средств и рабочей силы также многие другие города. Для обороны городов стали выделяться крупные силы, нехватка которых стала ощущаться впоследствии. К несчастью, Гитлер обрёл ярого сторонника такой тактики в лице командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Буша, который утверждал, отвергая все сомнения командующих армиями, будто бы окружённые «крепости» прикуют к себе такие крупные силы противника, что это с лихвой оправдают все затраты на формирование немецких гарнизонов. Наступившая вскоре оттепель сделала этот район совершенно непроходимым, а вышедший из берегов Днепр приостановил все боевые действия.
Обострилось положение и на Западе. 3-ноября 1943 года Гитлер подписал директиву №51, в которой говорилось:
«Упорные и кровопролитные бои последних двух с половиной лет против большевизма потребовали крайнего напряжения в использовании основной массы наших военных сил. …Опасность на востоке осталась, но ещё больше вырисовывается на Западе англосаксонское вторжение».
Директива намечала меры по удержанию «европейской крепости». Германское верховное командование увидело реальную опасность ведения войны на два фронта, которая теперь нависла над рейхом. Особое внимание войск обращалось на прочность обороны Атлантического побережья, на важность создания и усовершенствования системы мощных укреплений на побережье Франции. Распоряжения по возведению «атлантического вала» давались и раньше (в марте 1942 года), когда немецкое командование убедилось в том, что план «молниеносной» войны против СССР окончательно рухнул. Но Германия не располагала необходимыми силами и средствами, для создания глубоко эшелонированной системы укреплений на Атлантическом побережье. И хотя директива № 51 предлагала мобилизовать все людские и материальные ресурсы оккупированных областей в этих целях, но это существенно не изменило положения. Директива №51 предписывала в этой обстановке нанесение сокрушительного контрудара силами подвижной группы войск, чтобы воспрепятствовать расширению десантной операции и сбросить англо-американские войска в море. И в этом отношении возможности немецкого командования не соответствовало планам обороны Атлантического побережья.
Немецкие войска в Западной Европе, первоначально, объединились в группу армий «Д», под командованием генерал - фельдмаршала Рундштедта. Он считал, что оборона побережья должна строиться в основном на крупных резервах, прежде всего танковых и механизированных соединений, которых можно успешно использовать для нанесения сильных контрударов, по высадившимся войскам противника.
15-января 1944 года генерал-фельдмаршал Роммель, был назначен командующим группой армий «Б», в которую вошли 15-я и 17-я армии и 88-й отдельный корпус, расположенные в Голландии, Бельгии, и Северной Франции на фронте в 1300-км. Всего 36-дивизий, в том числе 3-танковые.
Группа армий «Г» в составе 1-я и 19-я армии, занимали оборону на 900-км фронте вдоль западного и южного побережья Франции, под командованием генерала Бласковица. Всего 12- дивизий, в том числе 3-танковые.
Эти две группы армий подчинялись главнокомандующему войсками на Западе генерал-фельдмаршалу Рундштедту. В его резерве находилось 13-дивизий, в том числе 4-танковые и 1-моторизованная (танковая группа Запад). Таким образом, на Западе немецкое командование имело всего: 61-дивизию, из них 10-танковых и 1-моторизованную. Укомплектованность танками составляла от 90 до 130-единиц. Всего 1608-танков. К концу мая 1944 года количество танков увеличилось до 2000.
Через четыре недели после высадки союзников в Италии стало ясно, что для немецких войск обстановка стала складываться более благоприятно, чем ожидалось. Выгодная для обороны местность, её умелое использование 10-й армией, чрезмерно осторожные действия союзных войск, привели к принципиальному изменению немецкого плана ведения боевых действий в Италии. Немецкое командование отказалось от первоначально намерения вести, сдерживающие бои вплоть до Апеннин. Теперь намечалось, что 10-я армия будет обороняться на заблаговременно подготовленном рубеже до тех пор, пока противник не вынудит её отойти на следующий подготовительный рубеж. Таким образом, предполагалось значительно отсрочить приближение воздушной угрозы к границам южной Германии. После выхода Италии из войны общее руководство немецкими войсками автоматически перешло в руки Кессельринга, хотя Гитлер рассматривал это лишь как временное решение, с отходом на Апеннинский оборонительный рубеж руководство боевыми действиями в Италии должен был взять на себя Роммель. Однако Кессельринг в отличие от Роммеля считал возможным ведение успешных оборонительных действий и поэтому он остался во - главе группировки немецких войск в Италии. Через несколько недель после выделения самостоятельной группы армий «Б», которую возглавил Роммель, он стал главнокомандующим немецкими войсками на Юго-Западе и одновременно командующим группой армий «Ц». Группа армий Роммеля получила задачу подготовиться к удержанию Северной Италии и взять на себя оборону западного и восточного побережья на значительную глубину. После перемещения штаба группы армий «Б» во Францию эта задача была возложена на 14-ю армию.
4-января 1944 года 5-я американская армия перешла в наступление на позиции 10-й немецкой армии. Командующий группы армий передал в распоряжение 10-й армии весь свой резерв: две гренадёрские моторизованные дивизии, для организации контрудара. Эти дивизии добились таких успехов, что появились шансы отбросить противника за реку Гафильяно. Но 22-января союзники совершенно неожиданно для немецкого командования высадились у Неттунии. Следовательно, наступление на позиции 10-й армии преследовало лишь цель сковать немецкие резервы. Контрудар в полосе 10-й армии был немедленно приостановлен. Армия получила приказ, не считаясь ни с каким оголением своей обороны, передать поголовно все имеющиеся силы для использования в районе новой высадки. В расположение 14-й армии генерал- полковника фон Макензена были немедленно переданы одна танковая, одна пехотная дивизии, два пехотных полка, усиленные артиллерией.
22-января 1944 года 6-й американский армейский корпус неожиданно для немецкого командования захватил плацдарм в районе Анцио, Неттуния. Но благодаря нерешительности действий американцев, немецкому командованию удалось перебросить, кроме некоторых частей 10-й армии и две дивизии из Северной Италии и по одной из Франции и Бельгии. Лишь 30-января американцы предприняли наступление, но немцам удалось ликвидировать прорыв. Гитлер стремился нанести союзникам решающее поражение ещё при их высадке в Европе, которое могло бы привести к большим политическим последствиям и заставило бы противника отказаться от последующих высадок, особенно во Франции. Гитлер и ОКВ не ограничились передачей в распоряжение местного командования необходимых сил и средств, с предоставлением права самостоятельного использовать имеющиеся силы и средства на основе знания обстановки и местных условий, а напротив, снова занялись мелочной опекой и стали вмешиваться во - все решения командования немецкими войсками в Италии. Гитлер принял решение нанести контрудар из района Априллы на Анцио по самой короткой дороге к морю, бросив на 3-х километровом фронте три дивизии, за которыми, в случае удачного прорыва, должен был последовать ввод трёх других соединений. Командование армии предпочитало предпринять наступление несколько левее, однако оно не смогло настоять на своём замысле. Кроме того, командование все время торопили с наступлением, и из-за такого постоянного нажима сверху целый ряд важных деталей остался непродуманным. 16-февраля немецкие войска перешли в наступление. Расчёт на то, что подмёрзшая земля позволит танкам и самоходным орудиям передвигаться вне дорог не оправдался, и они были привязаны к дорогам. Удары слабой немецкой авиации не приносили заметного облегчения пехоте. И хотя удалось вбить глубокий клин в оборону противника, его сопротивление значительно возросло. Под впечатлением потерь командование армии приостановило наступление, ограничившись расширением и укреплением флангов вбитого клина, не подозревая, что командование противника, бросившее в бой свои последние резервы и считавшее, что его оборона вот-вот рухнет, подумывало уже об эвакуации плацдарма, когда прекращение немецкого наступления сразу избавило его от всех забот. Гитлер потребовал повторения наступления. Но трудности с подвозом боеприпасов позволили начать наступление лишь 29-февраля. В наступление были брошены 4-дивизии, но на этот раз на более широком фронте. Но наступившая оттепель, превратила район боевых действий в море грязи, что затруднило применения танков, а из-за плохой погоды авиации. Незначительные первоначальные успехи, достигнутые в первый день наступления, были на следующий день сведены на нет, контратаками противника.
В мае 1944 года союзники предприняли наступление на Рим и 4-июня заняли его. Гитлер снова потребовал прекратить отступление и перейти к решительной обороне. Немецкое командование считало наиболее вероятным, что высадка союзников будет предпринята на побережье Ла-Манша, во-всяком случае севернее устья реки Соммы, поскольку там путь через пролив был самым коротким, а дорога оттуда к Рурскому бассейну, экономическому сердцу Германии самый прямой. Кроме того, поддержка авиации могла быть здесь доведена до максимума. И именно этот участок и был укреплён сильнее всего. Но союзники отказались от этого варианта, так как считали, что высадка здесь будет связана с огромными потерями. Их выбор пал на северное побережье Нормандии, где немецкое командование, очевидно, менее всего ожидало высадки и поэтому обороняло этот район слабее остальных. Кроме того, там находился порт Шербур, который был необходим для обеспечения снабжения высадившихся войск. В район высадки был также включён участок побережья восточнее Курсёль, вплоть до устья реки Орн. Предполагалось, что такое расширение района высадки не даст немцам возможности создать прочную оборону. В ночь перед самой операцией предусматривалась высадка трёх воздушно-десантных дивизий.
В ноябре 1943 года на генерал-фельдмаршала Роммеля была возложена задача, ускорить оборонительные работы. Роммель убедился, что была создана недостаточно эшелонированная в глубину оборона, перед фронтом которой, было слишком мало заграждений, а строительство укреплений находилось в самой различной стадии. Роммель считал, что успех высадки предрешается в первые дни, если не часы. Поэтому необходимо было всеми средствами создавать затруднения противнику именно при выходе его на берег. В этих целях стали проводится работы по подводному минированию и созданию непосредственно на побережье проволочных заграждений с минными полями. В тылу создавались оборонительные рубежи для борьбы с воздушными десантами противника. В то - же время было ясно, что все эти мероприятия позволят лишь затруднить или замедлить высадку, но никак не допустить её. Следовательно, решающее значение приобретало наличие подвижных резервов, которые могли бы немедленно сбросить противника в море. Этот план натолкнулся на принципиальные возражения со-стороны главнокомандующего немецкого войсками на Западе и некоторых других. На одном из совещаний генерал-инспектор бронетанковых войск генерал Гудериан указал Гитлеру на ошибку, допущенную при размещении танковых дивизий на западе, слишком близко к побережью. Если расположить их таким образом, они не смогут быть вовремя переброшенными оттуда в какую-либо другую точку. Гудериан предложил альтернативную схему размещения моторизованных частей, главного резерва командования, а также предоставить главнокомандующему войсками на Западе полную власть над группой армий Роммеля. Но Гитлер ответил, что данный план размещения частей предложен генерал-фельдмаршалом Роммелем и что он не хочет отдавать приказы, противоречащие указаниям Роммеля, отвечающего за эту зону, не выслушав прежде его мнения на этот счёт. Фюрер поручил Гудериану отправиться во Францию и обсудить этот вопрос с Роммелем. Что Гудериан и сделал. При обсуждении этого вопроса с Роммелем, последний отверг все предложения Гудериана, утверждая, что ему не хватает его африканского и итальянского опыта, что здесь он знает гораздо больше, что он полностью убеждён в своей правоте. Роммель, несколько раз уверял в том, что союзники высадятся на побережье к северу от устья Соммы, все остальные возможные места высадки он отмёл, на том основании, что для такого сложного и крупномасштабного морского десанта противнику потребуется хотя бы в целях налаживания снабжения захватить прибрежный плацдарм, как можно ближе к своим основным погрузочным портам.
Гитлер и Роммель, не верили в техническую неосуществимость высадки в Нормандии и не считали её с оперативной точки зрения невозможной. Гитлер, однако, с оговоркой, к которой присоединялся также и главнокомандующий немецкими войсками на Западе, что высадка в Нормандии явится лишь манёвром, за которым последует основная десантная операция, в другом пункте, возможно в районе Па-де-Кале. В этих условиях представлялось целесообразным, по крайней мере ,часть немногочисленных подвижных соединений держать в оперативном резерве. Роммель не отвергал категорически таких рассуждений, но выдвигал против них два довольно веских аргумента. Любой контрудар, не предпринятый немедленно пусть даже вначале недостаточными силами, обязательно запоздает и не застигнет противника на кратковременной стадии его слабости. Подтягивание находящихся глубоко в тылу оперативных резервов при полном господстве противника в воздухе неизбежно будет сопряжено с непредвиденными задержками. В то, что можно будет перебрасывать танковые войска ночью, он не учитывал. По тем же соображениям решающее контрнаступление в ходе манёвренной борьбы в глубине континента представлялось ему утопической надеждой. Он не побоялся высказать точку зрения, что если не удастся сбросить противника в течение первых 48-часов, то, учитывая нагрузку, которую несёт на своих плечах армия на всех фронтах, а также потери флота и авиации, это будет означать проигрыш всей войны. Во - всех этих рассуждениях за исключением возможности проигрыша войны, Гитлер склонялся к плану Роммеля хотя бы уже потому, что тот настаивал на непременном удержании побережья в любом случае. С другой стороны, он, как всегда, стремился сохранить за собой как можно более сильное влияние на тактическое руководство, и не хотел отказаться от собственных резервов. В результате спор завершился компромиссным решением. В распоряжение Роммеля были выделены четыре танковые дивизии, а остальные три группы армий «Б» сведённые в танковый корпус, были оставлены в районе южнее Парижа, в резерве ОКВ.
6-июня 1944 года рано утром началась высадка войск союзников на побережье Нормандии, где им удалось захватить несколько плацдармов. Во - второй половине дня генерал-фельдмаршал Роммель вернулся из поездки в Германию. У него было намерение посетить Гитлера и изложить ему свои сомнения относительно общей военной обстановки, а заодно и вытекающие отсюда политические соображения, которые сводились к необходимости окончить войну до полного разрушения Германии. Вторжение союзников помешало Роммелю осуществить это намерение.
Гитлер накануне вторжения лёг спать поздно и когда стали поступать первые сообщения, его не разбудили. Йодль, руководивший операциями в отсутствие Гитлера, не решился высвободить резервы ОКВ, в условиях, когда ещё не было ясно, что высадка в Нормандии, это основной удар противника. Не состоялась по этой - же причине и переброска танковых дивизий из южной Франции на север. Находившаяся в точке вторжения 21-я танковая дивизия получила приказ, по которому ей запрещалось контратаковать, без предварительного разрешения Роммеля и таким образом самый благоприятный момент для нападения на британских десантников был упущен. Многие из высокопоставленных командиров проявили некомпетентность в деле применения танковых войск. Дивизии, в частности учебная танковая, получили прямые приказы двигаться днём, несмотря на господство в воздухе противника, отдавались приказы о нанесении контрударов в лоб на территориях, находящихся под обстрелом корабельной артиллерии противника. Танковые войска несли огромные потери. Союзникам удалось перебросить на континент пять дивизий по морю и три дивизии по воздуху. Задача авиации теперь заключалась в том, чтобы любыми средствами задержать подход немецких резервов. В Ставке фюрера все заботы сводились к тому, чтобы предотвратить прорыв на Париж, о котором командование союзников вначале вовсе и не думало. Всё происходящее немецкое командование рассматривало лишь, как отвлекающие действия. Этого предвзятого мнения немецкое командование твёрдо придерживалось и в последующие дни, и даже недели.
К 12-июня 1944 года немецкие войска были оттеснены на линию восточнее Монтебурга. Намеченный контрудар немецких войск распался на ряд частных контратак, из-за полного превосходства противника в воздухе. Ни командованию войск на Западе, ни Роммелю не удалось склонить Гитлера к выделению достаточных сил за счёт ослабления не атакованных участков, который всё ещё опасался, что основной удар противника последует всё-таки на другом участке побережья. Поэтому он отклонил все просьбы ослабить оборону побережья, перебросить дивизии 15-й армии через Сену, оставить Бретань, удерживать которую в течение длительного времени всё равно было бы невозможно. В приказах германского верховного командования явственно сквозило желание Гитлера добиться, чтобы войска ни при каких условиях не стали отходить на новый оборонительный рубеж, и чтобы каждый солдат сражался с врагами до последней капли крови, не отступая ни шагу назад. Это имело смысл лишь в том случае, если бы одновременно с подтягиванием крупных сил создавались предпосылки для продолжения борьбы с противником.
17-июня 1944 года Гитлер встретился с генерал-фельдмаршалами Рундштедтом и Роммелем по их просьбе. Причину провалов Гитлер видел лишь в неспособности командиров всех степеней и войск. Роммель с возмущением отверг поклёп на войска, которые несли на своих плечах основную тяжесть борьбы. Для Роммеля важно было создать более или менее прочную оперативную основу для дальнейшего ведения борьбы. В ходе совещания ещё раз было выдвинуто требование немедленной эвакуации полуострова Котантен и спрямления линии фронта в районе Кана, и снова оно было отвергнуто. Столь же бесполезно было и убеждать Гитлера в том, что нечего больше ждать крупной высадки противника на фронте 15-й армии и что поэтому силы этой армии должны быть, наконец, использованы для борьбы с уже вторгшимся противником. В его сознании не укладывалось, что в случае оперативного прорыва противника обстановка для немецких войск станет катастрофической, если своевременно не будут спущены необходимые директивы и не будут приняты меры по выбору, оборудованию и занятию войсками оборонительных позиций в тылу. На все предостережения и просьбы генерал-фельдмаршалов Гитлер отвечал бесконечными никогда не выполнявшимися обещаниями перебросить во Францию достаточное количество сил, использовать огромное количество реактивных истребителей, а также ссылками на решающее значение самолётов-снарядов для исхода всей войны. Роммель, в заключительной беседе, в самом узком кругу, высказал все свои сомнения относительно общей военной и политической обстановки, которые он намеривался изложить ещё 5-июня во - время прерванной поездки в Ставку. Он не побоялся при этом выдвинуть настоятельное требование прекратить войну, Гитлер раздражённо ответил, что Роммелю следовало бы, беспокоится только о своём участке фронта. Данное Гитлером обещание выслушать 19-июня некоторых фронтовых командиров также осталось невыполненным, так как вскоре после окончания встречи с фельдмаршалами недалеко от бомбоубежища, которое занимал Гитлер, упало несколько сбившихся с курса самолётов-снарядов «ФАУ-1» и он поспешил возвратиться в свою Ставку. Это было первое применение нового «чудодейственного оружия». Через некоторое время англичане, используя истребители, научились сбивать до 70-процентов этих самолётов-снарядов из-за их недостаточной скорости. 8-сентября началось применение «ФАУ-2», имевшего ракетный двигатель и развивавшего такую скорость, что истребители не могли уничтожить его в воздухе. Но их было слишком мало.
26-июня 1944 года после капитуляции Шербура, Гитлер, был взбешён и по его приказу, было назначено служебное расследование. Командующий 7-й армией Долльман был обвинён в преступной халатности и 29-июня лично Гитлером был отстранён от командования, и умер на своём командном пункте от паралича сердца. На его место был назначен обер-группенфюрер СС Хауссер. Генерал барон фон Гейр предложил провести концентрированную атаку всеми доступными силами, но Роммель отверг это предложение. Возможно по политическим соображениям, Роммель хотел иметь под рукой, на всякий случай, надёжные танковые части, в ожидании заговора с целью убийства Гитлера, на случай непредвиденных обстоятельств.
29-июня 1944 года союзные войска взяли Кан. В этот день состоялось совещание с участием старших офицеров Западного фронта в Ставке Гитлера в Оберзальцберге.
На совещании обсуждался вопрос об усилении истребительной авиации. Геринг обещал предоставить 800-самолётов-истребителей, если Шперле сможет обеспечить их экипажами, но тот заявил, что у него всего 500-экипажей, чем вызвал гнев Гитлера.
Рундштедт и Роммель вновь попытались убедить Гитлера в необходимости немедленного прекращения войны. Но Гитлер уклонился от обсуждения этого вопроса, ограничившись ссылками на решающую роль «чудодейственного оружия» и пустился в ошибочные исторические параллели. По результатам совещания Гитлер произвёл перестановки в высшем командовании.
1-июля 1944 года Рундштедта сменил генерал-фельдмаршал фон Клюге. Танковая группа «Запад» была переименована в 5-ю танковую армию. Командующим был назначен фон Мантойфель, которому было присвоено звание генерала танковых войск. Были отправлены в отставку Шперле и Гейр.
17-июля 1944 года при возвращении из поездки на фронт автомашина генерал-фельдмаршала Роммеля была атакована самолётами противника, и он получил несколько ранений, пролом черепа и сотрясение мозга.
К 25-июля 1944 года союзные войска вышли на рубеж южнее Кана, Коман, Сен-Ло. Попытки немцев спасти положение сильными контратаками не увенчались успехом. Только ценой тяжёлых потерь западное крыло немецких войск избежало полного окружения.
13-2. Советское командование в конце 1943 года, используя благоприятную ситуацию, после сражения на Курской дуге, планировало в первую очередь отодвинуть подальше от Москвы линию фронта и создать благоприятные условия для освобождения Белоруссии, лишив немецкое командование возможности перебрасывать отсюда силы на юг. Где планировалось очистить Таманский полуостров и захватить плацдарм у Керчи. Этот план осуществлялся в ходе следующих операций: Смоленская, Донбасская, операция по освобождению левобережной Украины, Черниговско-Припятская, Брянская, Новороссийско-Таманская, Мелитопольская, Керченско-Эльтигенская. Эти операции по времени, как бы перекрывали друг друга, вынуждая противника дробить свои резервы, перебрасывая их с участка на участок, пытаясь закрыть гигантские бреши, проделанные в его обороне.
В августе 1943 года Сталин внёс коррективы в план завершения наступательных операций 1943 года и в намётки Генштаба на осенне-зимнюю кампанию. Предполагалось развернуть наступление на всех фронтах западного и юго-западного направлений с тем, чтобы выйти в восточные пределы Белоруссии и на Днепр. Сталин требовал немедленно развивать наступление, чтобы не дать противнику организовать оборону на подступах к Днепру, форсирование которого намечалось с ходу южнее Киева у населённых пунктов Малый и Большой Букрин, где советскими войсками был захвачен плацдарм. Войсками Воронежского фронта был выброшен ночью воздушный десант (две бригады, объединённые в корпус), с задачей захватить плацдарм по рубежу Ржищев-Черкассы, и обеспечить форсирование Днепра 52-й армией 2-го Украинского фронта. Но из-за недостаточной подготовки десант свою задачу не выполнил. Немецкое командование сосредоточило против ржищевского и букринского плацдармов несколько дивизий. Генштаб пришёл к выводу, что наступление с букринского плацдарма вряд ли может рассчитывать на успех, так как внезапность была утрачена. Маршал Жуков также доложил Сталину о трудностях такого наступления, но Верховный не согласился, сказав:
- Ещё не пробовали наступать, как следует, а уже отказываетесь. Нужно осуществлять прорыв с имеющегося плацдарма. Неизвестно пока, сможет ли фронт создать новый.
Сталин был раздосадован этой неудачей с десантом и был издан специальный приказ по этому поводу, в котором указывалось:
«Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует и неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями».
Неоднократные попытки в октябре 1943 года наступления с букринского плацдарма в ходе Киевской наступательной операции заканчивались безрезультатно. Верховный был очень недоволен этим и 25-октября принял решение перегруппировать 3-ю танковую армию к северу от Киева к Лютежскому плацдарму, сюда же были переброшены: 23-й стрелковый корпус и 7-й артиллерийский корпус прорыва, и другие соединения. Немецкое командование не обнаружило перегруппировку советских войск.
3-ноября 1943 года советские войска перешли в наступление с лютежского плацдарма. Немецкое командование начало отвод своих войск, опасаясь окружения. 6-ноября был освобождён город Киев.
Советское командование установило сосредоточение танковой группировки противника южнее и юго-западнее Фастово (до 15-дивизий, в том числе 7-танковых и 1-моторизованная). Ставка ВГК приказала командующему фронтом Ватутину временно приостановить наступление и не допустить прорыва противника в направлении Фастов. Под сильным натиском немецких войск соединения 38-й армии начали отход на север. Под угрозой окружения оказался левый фланг 60-й армии в районе Житомира.
18-ноября 1943 года немецким войскам удалось окружить часть сил 60-й армии, которым для того чтобы вырваться из окружения пришлось оставить Житомир. 38-я армия, фланги которой были глубоко обойдены противником, по приказу командования фронтом оставила город Брусилов.
В эти дни на командный пункт командующего Белорусским фронтом Рокоссовского позвонил Сталин. Он сказал, что у Ватутина неблагополучно, что противник там перешёл в наступление и овладел городом Житомир.
- Положение становится угрожающим,- c раздражением и тревогой в голосе сказал Верховный.- Если так и дальше пойдёт, то гитлеровцы могут ударить и во - фланг войскам Белорусского фронта.
Сталин приказал Рокоссовскому немедленно выехать в штаб 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага. Кроме того, он направил Рокоссовскому распоряжение: в случае необходимости немедленно вступить в командование 1-м Украинским фронтом, не ожидая дополнительных указаний.
Ознакомившись с обстановкой, Рокоссовский сделал вывод о том, что противник, пользуясь пассивностью командования фронта, собрал сильную танковую группу и стал наносить удары. Ватутин вместо того, чтобы ответить сильным контрударом, продолжал обороняться. Ватутин объяснил это тем, что не хотел рисковать из-за близости украинской столицы, хотя в то время фронт имел помимо отдельных танковых корпусов две танковые армии, которые стояли одна за другой в затылок, общевойсковые армии и артиллерийские резервы ВГК. Рокоссовский внёс предложение Ставке ВГК и рекомендовал Ватутину немедленно организовать контрудар и с разрешения Сталина вернулся на свой фронт.
25-ноября 1943 года войска фронта нанесли контрудар тремя стрелковыми корпусами во - фланг брусиловской группировки противника. В результате этих боёв была сорвана попытка немецкого командования вновь овладеть Киевом и восстановить свою оборону по Днепру. В районе Фастово частям 3-й гвардейской танковой армии удалось разгромить колонну бронетранспортёров 25-й немецкой танковой дивизии. В плен было взято около 200-пленных и три десятка бронетранспортёров с 40-мм пушкой и двумя крупнокалиберными пулемётами. Эти бронетранспортёры служили до конца войны. Причём их водители немцы, которые в прошлом были членами социал-демократической или коммунистической партий, изъявили желание более 100-человек служить в Красной Армии.
В декабре 1943 года состоялось расширенное заседание Государственного комитета обороны, с участием некоторых членов Ставки ВГК. В обсуждении итогов и опыта борьбы на фронтах, а также оценки обстановки и перспектив войны приняли участие Василевский и Антонов. По вопросам экономики и военной промышленности докладывал Вознесенский. По проблемам международного характера и о возможности открытия второго фронта союзниками говорил Сталин.
Стратегические операции в 1944 году было решено начать с Северо-Западного направления, с разгрома группы армий «Север», полностью снять блокаду Ленинграда и выйти к границам Прибалтики. На Юго-Западном направлении предусматривалось в течение зимы освободить Правобережную Украину и Крым и выйти весной к государственной границе советского союза.
В составе Красной Армии к концу 1943 года насчитывалось около 500-дивизий. В этом году промышленность СССР выпустила около 35-тысяч самолётов, то есть на 37,4% больше, чем в 1942 году. В 1943 году Красная Армия получила 24-тысячи танков, 4-тысячи САУ, 130-тысяч орудий всех калибров, 100-тысяч миномётов. За 1943 год было сформировано 78-новых дивизий, 5-танковых армий, 37-танковых и мехкорпусов, 80-отдельных танковых бригад, 149-отдельных танковых и самоходно - артиллерийских полков, 26-артиллерийских дивизий, 7-гвардейских реактивных миномётных дивизий и других артиллерийских частей.
Войска 4-го Украинского фронта (командующий генерал - армии Толбухин), в результате Мелитопольской операции, освободили Северную Таврию, вышли на подступы к Крыму и отрезали 17-ю немецкую армию от основных сил группы армий «А». Но вопреки ожиданию советского командования, немецкое командование не стало отводить свои войска, превратив этот район в труднопроходимые опорные пункты, в надежде восстановить сухопутные коммуникации 17-й армии и удержать Крым, сосредоточив на этом направлении крупную группировку войск.
Василевский позвонил Сталину и предложил произвести перегруппировку, и пополнить войска Толбухина резервами. Но Верховный не согласился, упрекая командование в неумении организовать действия войск и управление боевыми действиями. Василевский стал резко настаивать на своём мнении. Сталин бросил трубку. Присутствующий при этом Толбухин, сказал, улыбаясь:
- Ну, знаешь Александр Михайлович, я от страха чуть под лавку не залез.
Но при очередном телефонном докладе Верховному, Василевский вновь упорно подчеркнул, что задержка в быстром осуществлении наших планов на Нижнем Днепре вызывается нехваткой сил, которые мы, выполняя утверждённые и продиктованные Ставкой решения, вынуждены дробить здесь между несколькими направлениями, решая целый ряд задач одновременно, Сталин ответил:
- Если это так, то не надо наступать сразу всюду. Поставьте Толбухина в оборону, ограбьте его и отдайте всё, что можно Малиновскому, пусть он наступает. Потом поставьте его в оборону, ограбьте его, отдайте максимум возможного Толбухину и толкайте его в наступление. Вот это и будет правильная координация сил двух фронтов.
Ставка ВГК передала 3-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта: 4-й гвардейский мехкорпус, 19-й танковый корпус и 37-й стрелковый корпус.
16-января 1944 года 3-я гвардейская армия прорвала оборону немецких войск на глубину до 6-км, но дальше продвинуться не смогла из-за упорного сопротивления противника. На командный пункт командующего 3-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Лелюшенко, где в это время находился Василевский, позвонил Сталин, сказав, что Никополь и его окрестности богаты марганцем, а марганец имеет огромное значение для производства стали высокой прочности. «В этом заключается причина отчаянного сопротивления гитлеровцев. Тем более что в Германии с марганцевой рудой дело обстоит плохо, у них её попросту нет. Да к тому же и Крым Гитлер не хочет оставлять. Видимо, надеется с никопольского плацдарма оказать помощь своим отрезанным войскам. Вы не задумывались над тем, как бы быстрее решить эту задачу»?
Лелюшенко ответил.
- Товарищ Сталин, мы наступаем на никопольский плацдарм в лоб, и нам приходится преодолевать обширные топкие приднепровские плавни, что требует значительных сил и времени. На мой взгляд, целесообразно было бы одновременно с наступлением 3-й гвардейской армии с юга нанести более мощный удар силами 3-го Украинского фронта. Тем более, что Днепр уже форсирован, приднепровских плавней нет, и, таким образом здесь, под Никополем, можно окружить противника, прижав его к Днепру и уничтожить.
Сталин внимательно выслушал до конца, не перебивая, в заключение сказав:
- Ваше соображение будет рассмотрено.
Было принято решение о передаче в состав 3-го Украинского фронта (Малиновский) 4-го гвардейского мехкорпуса и 19-танкового корпуса.
30-января 1944 года началось наступление войск 3-го Украинского фронта, которые 5-февраля овладели железнодорожным узлом Апостолово. 6-я немецкая армия оказалась рассечённой на две части. Противник начал поспешный отвод своих войск. К 8-февраля войска 3-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта полностью очистили никопольский плацдарм и освободили город Никополь. 11-февраля немецкие войска нанесли сильный контрудар против главной группировки 3-го Украинского фронта. И хотя этот контрудар удалось отразить, наступление советских войск было задержано, и они не смогли завершить окружение 6-й немецкой армии.
В результате наступления войск 1-го и 2-го Украинского фронтов в районе Корсунь-Шевченского, немецкие войска оказались охвачены с флангов, образовался глубокий выступ, внутри которого оборонялась крупная группировка немецких войск из состава 1-й танковой и 8-й армий группы армий «ЮГ». Ставка ВГК поставила задачу фронтам окружить и уничтожить группировку противника в Корсунь-Шевченковском выступе. Замыслом операции предполагалось нанести войсками двух фронтов мощные встречные удары под основание выступа.
24-января перешли в наступление войска 2-го Украинского фронта, а 28-января войска 1-го Украинского фронта, в частности 6-я танковая армия (107-танков и САУ), которая ещё не закончила своё формирование. 25-января в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия.
Немецкие войска нанесли контрудар, стремясь ликвидировать прорыв. Им удалось временно закрыть брешь и отрезать от главных сил, прорвавшихся вперёд 20-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии. Но оба эти корпуса продолжали выполнять поставленную задачу, и соединится с частями 6-й танковой армии, завершив окружение немецких войск. Командующий 5-й гвардейской танковой армии Ротмистров ввёл в сражение 18-й танковый корпус, который расчистил прорыв и обеспечил фланги.
Сталин, возложил руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом. 1-февраля, с этой группировкой немецких войск было покончено, более 18-тысяч солдат и офицеров были взяты в плен, около 73-тысяч были убиты. 29-февраля командующий 1-м Украинским фронтом Ватутин был ранен, и позднее скончался в госпитале. 1-марта 1944 года директивой Ставки ВГК маршал Жуков был назначен командующим 1-м Украинским фронтом, оставаясь заместителем Верховного Главнокомандующего.
В первой половине февраля 1944 года Генштаб приступил к разработке дальнейших наступательных операций. Анализ стратегической обстановки на фронте, состояние войск противника, непрерывно возрастающие ресурсы страны, дали основание сделать вывод о том, что возможно, и целесообразно продолжать наступление Украинских фронтов, без всякой передышки, чтобы одновременно мощными ударами на широком фронте от Полесья до устья Днепра расчленить немецкие войска, и уничтожив их по частям, завершить освобождение правобережной Украины.
1-й Украинский фронт должен был нанести главный удар на Буковину, 2-й – на Бельцы и Яссы. 3-й через Николаев на Одессу. В результате группа армий «ЮГ» отрезалась от группы армий «Центр» и отбрасывалась в Румынию. Было решено создать на стыке Белорусского и 1-го Украинского фронтов новый 2-й Белорусский фронт, используя для этого управление бывшего Северо-Западного фронта, находившегося в резерве Ставки, которому была поставлена задача нанести удар на Ковель.
В апреле 1944 года выявились серьёзные недостатки в работе командования 2-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии Попова М. М., который не выполнил задач, поставленных Ставкой ВГК. В результате командующий фронтом был снят с должности, как не справившийся и снижен в звании до генерал-полковника. Вскоре он будет назначен начальником штаба этого фронта. Был освобождён от занимаемой должности и член Военного Совета фронта генерал-лейтенант Булганин. Командующим 2-м Прибалтийским фронтом был назначен генерал - армии Ерёменко.
В середине апреля 1944 года советские войска подошли к границе с Румынией. Обсуждая в Ставке ВГК майский приказ, Антонов и начальник оперативного управления генштаба Штеменко, выразили уверенность, что теперь за рубежом все трудности будут преодолеваться быстрее. Сталин быстро охладил их пыл. Он сказал, что противник теперь напоминает раненого зверя, который вынужден уползать в своё логово, чтобы вылечить раны. Его надо преследовать и добить в собственной берлоге. Сталин подчеркнул, что освобождение народов, находящихся под игом фашизма, дело не менее трудное, чем изгнание немецко-фашистских войск из пределов СССР. За рубежом советские войска попадут в политическую обстановку, коренным образом отличающуюся от социалистической, там, на ход вооружённой борьбы, на взаимоотношения с союзниками будут влиять интересы антагонистических классов. Будут у нас друзья, но будут и враги, особенно среди ранее правящих кругов и тех слоёв населения, которые их поддерживали.
На Севере в конце 1943 и начале 1944 года Ставка ВГК планировала, прежде всего, разгромить фланговые группировки 18-й немецкой армии и выйдя на рубеж реки Луги завершить разгром её главных сил. Затем войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов, действуя на нарвском, псковском и идрицком направлениях, должны были нанести поражение 16-й армии и освободить Ленинградскую область, создав выгодные условия для освобождения Прибалтики, учитывая, что в это время развернутся наступательные операции советских войск на южном и центральном участках фронта. А это лишало возможности немецкое командование усиливать группу армий «Север». К 30-января советские войска Ленинградского фронта освободили город Пушкин и город Красногвардейск. Войска Волховского фронта освободили Новгород. Поражение 18-й армии создало угрозу фронту и тылу 16-й армии, что вынудило немецкое командование начать её отвод. 12-февраля была освобождена Луга.
15-февраля 1944 года в связи с сокращением линии фронта был упразднён Волховский фронт. Его соединения были переданы Ленинградскому и 2-му Прибалтийскому фронтам. Сталин предложил генералу армии Мерецкову принять должность командующего Карельским фронтом, отметив, что не верит в быстрый выход Финляндии из войны, обратив особое внимание на разведку противника. Но Мерецков попросил направить его на западное направление, так как советские войска подошли к границам Белоруссии, территория которой ему хорошо знакома ещё по довоенной службе.
Но Сталин сказал:
- Вы хорошо знаете и северное направление. К тому же приобрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Вам и карты в руки, тем более ещё в 1939-40-х годах во - время советско-финляндской войны, вы командовали армией на выборгском направлении и прорвали линию Маннергейма. Назначить же на Карельский фронт другого человека, совсем не знающего особенности этого театра военных действий и не имеющего опыта ведения боёв в условиях Карелии и Заполярья, в настоящее время нецелесообразно, так как это связано с затяжкой организации разгрома врага. Всякому другому командующему пришлось бы переучиваться, на что ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет.
Для оказания давления на финское правительство, принуждая его к переговорам, Сталин приказал Генштабу передать командующему Ленинградским фронтом генералу Говорову, что необходимо овладеть городом Нарва, не позднее 17-февраля.
- Это требует обстановка, как военная, так и политическая,- подчеркнул Сталин.- Это сейчас самое главное. Требую от вас принятия всех необходимых мер для освобождения Нарвы не позже указанного срока.
Условия перемирия, предъявленные финнам со стороны СССР, были минимальными. Но финское правительство не приняло этих условий. На очередном докладе обстановки на фронтах, Антонов сказал, что теперь после отказа финнов от условий перемирия, следует, пожалуй, начать не с немецких войска, а с более слабой финской армии. Сталин согласился с этим. Однако он приказал создать и поддерживать у противника видимость, что советское командование преследует цель овладеть районом Петсамо. Это, по мнению Сталина, усыпит бдительность финнов и ослабит их готовность к отражению удара советских войск в районе Петрозаводска и под Ленинградом.
Были разработаны мероприятия по дезинформации противника. Но Ленинградскому фронту не удалось прорвать оборону противника на псковско-островском направлении. Ставка ВГК решила разделить Ленинградский фронт, образовав 3-й Прибалтийский фронт, под командованием генерал-полковника Масленникова. Таким образом, Ленинградский фронт получил возможность полностью сосредоточиться на операциях против финнов.
30-мая 1944 года командующий Карельским фронтом Мерецков был вызван в Ставку ВГК. Отправившись в Кремль, Мерецков захватил с собой рельефную карту Ладожско - Онежского перешейка и в Ставке оперируя данными разведки о силах противника, начал показывать, как трудно будет там действовать войскам, несмотря на предостережения ответственных работников Генштаба, которые отговаривали его от этой затеи, зная, что Сталин не любит, когда ему говорят, что противник будет действовать так-то и так-то. Получилось именно так, как предупреждали работники Генштаба. Сталин усмотрел в докладе Мерецкова попытку вытянуть лишние резервы и отказал в них. Правда, позднее необходимые резервы Карельскому фронту по приказу Сталина были всё - же выделены.
9-июня 1944 года Мерецков вновь был вызван в Ставку ВГК. Сталин сказал, что ленинградцы должны прорвать линию финской обороны, но им необходимо помочь. Карельскому фронту требовалось срочно разбить свирско-сортавальскую группу немецких войск. Когда Мерецков возразил, что основные силы Карельского фронта сосредоточены на мурманском и кандалакшском направлениях. А для прорыва укреплённой полосы потребуется, по меньшей мере, три стрелковых корпуса и для развития прорыва ещё один стрелковый корпус. Кроме того, необходима артиллерийская дивизия прорыва и авиабомбардировочная дивизия.
Сталин сказал:
- У вас один стрелковый корпус уже имеется, два мы дадим вам дополнительно, дадим и артиллерийскую дивизию. Что касается авиадивизии, то маршал Новиков получил указание сделать авиацией Ленинградского фронта один-два налёта на расположенные перед вами финские позиции. Он будет прислан к вам для согласования.
Мерецков стал настойчиво просить ещё один стрелковый корпус для развития прорыва. Однако присутствующие Василевский и Жуков категорически возражали. Обсуждение прекратилось. Когда Жуков и Василевский ушли, Сталин пригласил Мерецкова посмотреть салют. А когда после салюта они прощались, Сталин на ухо сказал Мерецкову: «Я дополнительно выделю вам стрелковый корпус, который вы просили».
20-июня 1944 года войска Ленинградского фронта
взяли Выборг.
23-июня 1944 года войска Карельского фронта освободили Медвежьегорск. Новым президентом Финляндии стал маршал Маннергейм. Финское правительство обратилось с просьбой к правительству советского союза о заключении мира. Ставка ВГК приказала Карельскому фронту приостановить наступление своих войск, в директиве указывалось:
«Согласно переговорам с финнами, выдворением немецких войск из Финляндии должны заниматься сами финны, а наши войска будут оказывать им в этом только помощь».
Фронту запрещалось вести самостоятельные наступательные операции против немецких войск. «В случае отхода немцев - продвигаться вслед за ними, не навязывая противнику больших боёв и не изматывая свои войска боями и глубокими обходными манёврами, для того чтобы лучше сохранить свои силы». Но так как Ставка опасалась, что энергичный Мерецков может начать преследование противника даже при наличии столь ясных указаний, в директиве написали: «Ставка требует от вас точного выполнения её указаний и ещё раз предупреждает, что выполнение указаний Ставки и Ваши попытки забегания вперёд, повлекут за собой отстранение Вас от командования фронтом».
ГЛАВА №14
14-1. Военные приготовления к устранению Гитлера, заговорщики осуществляли в соответствие с планом, имевшим кодовое наименование «Валькирия». Причём этот план, разработанный ещё в 1941-42 годах по предложению генерала Ольбрихта, был вполне официальным, и был одобрен Гитлером. Он предусматривал меры по предотвращению внутренних беспорядков, учитывая наличие к тому времени в Германии большого числа военнопленных и иностранных подневольных рабочих. К концу 1943 года этот план в своём окончательном варианте предусматривал, что в случае внутренних беспорядков, армия резерва будет поднята по боевой тревоге в составе боеспособных групп войск. Эти группы, возглавляемые командующими военными округами, должны будут обеспечить безопасность военных и государственных объектов, важных хозяйственных центров и узлов связи. Под прикрытием этого плана заговорщики и решили осуществить переворот в Германии и устранить Гитлера от власти. Учитывая, что дать сигнал от имени Гитлера, к началу операции «Валькирия» мог только один человек - командующий армией резерва генерал - полковник Фромм, заговорщиками было решено, что в случае его отказа участвовать в государственном перевороте, такой сигнал даст генерал Ольбрихт. Последний совместно с Штауффенбергом и фон Тресковым разработали ряд дополнительных приказов в целях использования официального плана «Валькирия» для государственного переворота. После убийства Гитлера и поднятия войск армии резерва по боевой тревоге, намечалось издать первый приказ командующим военными округами, группами армий и армиями, который начинался следующими словами:
«Фюрер Адольф Гитлер убит. Бессовестная группа окопавшихся в тылу партийных главарей пытается использовать эту ситуацию, чтобы нанести удар в спину отчаянно сражающимся на фронте войскам и в своекорыстных целях захватить власть».
Заговорщики считали, что правду о перевороте они скажут позднее, когда вермахт полностью возьмёт власть в свои руки. Далее этот приказ передавал верховное главнокомандование вермахтом в руки одного фельдмаршала. Таким верховным главнокомандующим согласился стать в сентябре 1943 года генерал-фельдмаршал фон Вицлебен. Верховный главнокомандующий в свою очередь передавал исполнительную власть на всей территории Германии командующему армией резерва, а в оккупированных областях - командующим войсками на Западе, Юго-Западе и Юго-Востоке, и командующим группами армий. Этим командующим должны были подчиняться все части и учреждения вермахта, войск СС, полиции, местные органы власти и все другие государственные органы. Войска СС подлежали немедленному включению в состав армейских войск. Служба безопасности СС (СД) подлежала ликвидации.
Приказ заканчивался словами: «Немецкий солдат стоит перед исторической задачей. От его энергичных действий зависит, удастся ли спасти Германию».
Надлежало осуществить следующие немедленные меры:
1. Занять войсками и обеспечить функционирование сети связи почтового ведомства и вермахта;
2. Отстранить от власти и арестовать всех гауляйтеров НСДАП, имперских наместников, министров, обер - президентов, полицай - президентов, высших чинов СС и полиции, руководителей гестапо и органов СС, руководителей учреждений пропаганды и окружных руководителей нацистской партии;
3. Захватить концлагеря и арестовать их комендантов, разоружить охрану;
4. Разоружить, оказывающих сопротивление войска СС;
5. Захватить учреждения СД и гестапо, привлечь к содействию полицию охраны общественного порядка;
6. Установить связь с ВМФ и ВВС и осуществить совместные с ними действия.
В каждый округ предусматривалось назначить политического уполномоченного в качестве временного главы администрации
и советника командующего округом. Командующим армией резерва должен был стать генерал-полковник Гёпнер. Захват власти в Берлине предусматривалось осуществить имевшими здесь в распоряжении заговорщиков войсками: охранным батальоном, оружейно - техническим училищем, два танковых училища, пехотное училище, юнкерское и унтер- офицерское училище. Во-втором эшелоне имелись: танковое училище в Винсдорфе и артиллерийское училище в Ютербоге. Эти войска имели задачу оцепить правительственный район Берлина, схватить Геббельса, взять под особую охрану министерство пропаганды и Главное управление имперской безопасности и захватить радиостанции, а также остальные важные объекты, список которых включал 29-наименований.
Подстрекательство к актам неповиновения в отношении новых властей, грабежи должны были караться тюрьмой, каторгой, конфискацией имущества или смертной казнью. Приказывалось учредить военно-полевые суды в составе трёх человек. Планировалось осуществить конфискацию имущества главарей нацистской партии, немедленное закрытие и взятие под охрану всех учреждений и организаций НСДАП, отмена брони от военной службы для нацистских чинов, их мобилизация в вермахт, запрещение на три дня частных поездок, запрет телефонной и телеграфной связи. Генерал Фельгибель - начальник службы связи ОКХ был готов вместе со своими подчинёнными генералом Тиле и полковником Ханом блокировать после покушения всякую связь Ставки фюрера с внешним миром. Дополнительные приказы по плану «Валькирия» были распечатаны в нужном количестве копий на пишущей машинке женой Трескова и графиней Харденберг.
Клаус фон Штауффенберг не ограничился только участием в подготовке необходимых документов для осуществления переворота, но и, понимая насколько в интересах конспирации узок круг «посвящённых», и что этот недостаток во – время переворота может проявиться самым негативным образом, старался расширить, особенно в последние дни перед переворотом, круг «посвящённых», привлекая новых офицеров. В этих целях ему приходилось проводить много бесед, с теми офицерами, которые должны были сыграть ключевую роль во – время переворота. В этих беседах, нарушая все правила конспирации, ему пришлось буквально открытым текстом говорить о готовящемся заговоре. Во – время беседы с одним из офицеров - связи, Штауффенберг, когда разговор зашёл о том, что возможно переворот может закончиться провалом, заявил:
- Да возможно наш заговор закончится провалом, но ещё хуже, чем неудача, бездеятельно словно паралитики, погрязнуть во – всём этом позоре. Только активные действия могут помочь обрести внутреннюю и внешнюю свободу.
Среди заговорщиков существовали разногласия по вопросу об устранении Гитлера. Против физического уничтожения фюрера выступал Гёрделлер. Мольтке, Штельцер и некоторые другие члены Крайзауского кружка путь к освобождению Германии видели в её военной катастрофе. Были и такие участники заговора, которые отклоняли покушение из религиозных побуждений. Штауффенберг, как и Ольбрихт, Тресков и другие рассматривали покушение на Гитлера, как единственно возможный толчок к перевороту, понимая, что убийство Гитлера – это не сам переворот, а лишь его необходимый первый акт. Они сделали ставку на армию и её офицерский корпус, единственную силу, способную осуществить такой переворот. Зная, что многие офицеры считали себя связанными присягой, другие просто ссылались на неё, чтобы ничего не делать, для других личность фюрера всё ещё оказывала определённое гипнотическое воздействие, личность фюрера имела существенное значение и для внутренней консолидации и укрепления всей фашистской системы Германии. Штауффенберг и Ольбрихт хотели решить все эти проблемы фактом физического уничтожения Гитлера. Тем временем, наряду с подготовкой переворота, Штауффенберг продолжал осуществлять новые попытки покушения на Гитлера. Ему удалось договориться со Штиффом, который принимал участие в проходивших в Ставке фюрера совещаниях. Для этой цели планировалось использовать английскую взрывчатку, которую удалось достать с помощью Курта. Но Штифф, через некоторое время, заявил, что пронести взрывчатку в Ставку, из – за многочисленных кордонов, нет никакой возможности. Штауффенберг пытался привлечь к этому делу полковника Генштаба Майхенера, который являлся сотрудником Кейтеля и имел доступ в Ставку фюрера. И хотя Майхенер был согласен со Штауффенбергом, но сил совершить покушение он в себе не нашёл. Фон Тресков предложил произвести покушение во – время осмотра Гитлером выставки образцов новой военной формы. Их должны были представить фюреру в ноябре. Нужно было найти офицера готового пожертвовать собой для уничтожения Гитлера. И такой офицер был найден. Это был капитан фон Бусше, который на Восточном фронте был очевидцем массовых расстрелов мирного населения России, и стал врагом нацизма. Штауффенберг вызвал капитана в Берлин. Бусше был готов пойти на гибель, ради освобождения Германии от Гитлера. Но демонстрация образцов новой формы многократно откладывалась, и когда уже был определён окончательный срок, вагон с обмундированием разбомбили при авианалёте на Берлин. Тем временем капитану Бусше пришлось вернуться на фронт, где он вскоре получил тяжёлое ранение. Тогда Штауффенберг впервые высказал мысль о том, что готов лично выполнить эту миссию, но Ольбрихт и Бек воспротивились этому, считая, что он незаменим в Берлине. И Штауффенберг продолжил поиск новых возможностей. Майор Кюн и оберлейтенант Хаген сумели пронести взрывчатку в Ставку и спрятали её под деревянной сторожевой вышкой. Но по каким-то причинам взрывчатка взорвалась. Расследование велось офицером абвера подполковником Шрадером, который сам являлся участником заговора. Ему удалось замять дело и не допустить разоблачения. В январе 1944 года, когда Штауффенбергу, с помощью Курта, вновь удалось достать взрывчатку, опять представилась возможность использовать для покушения намеченную демонстрацию новой военной формы. За это дело взялся оберлейтенант фон Кляйст. Но назначенная на 11-февраля 1944 года демонстрация обмундирования была вновь отменена. Заговорщики пытались привлечь к этому делу начальника оперативного управления генштаба ОКХ генерал-лейтенанта Хойзингера, но тот отказался. А на просьбу фон Трескова назначить его своим заместителем, что дало бы ему возможность принимать участие в совещаниях у Гитлера и осуществить покушение, вообще не ответил. Учитывая всё это, Ольбрихт и Штауффенберг распорядились больше не пытаться привлекать Хойзингера к заговору.
В январе 1944 года гестапо через своего агента Ренцее удалось многое узнать о заговоре. Был арестован Гельмут фон Мольтке. В феврале 1944 года был снят со-своего поста Канарис, большая часть его службы вошла в состав СД. Остаток абвера был подчинён полковнику Ганзенау, который был участником заговора. Канарис рассказал Штауффенбергу о своём разговоре с Гиммлером, который, между прочим, заявил, что в сухопутных войсках есть видные круги, носящиеся с планом переворота. Но до этого дело не дойдёт. Он своевременно нанесёт удар. Он терпел это дело так долго только для того, чтобы выяснить, кто, собственно, за всем этим стоит. Теперь он это знает. И теперь- то он вовремя пресечёт происки таких лиц, как Бек и Гёрделлер. Этот рассказ Канариса не заставил Штауффенберга потерять самообладание, так как он понимал, что изменить что-то в этом плане он не может. А вот генерала Ольбрихта этот рассказ серьёзно взволновал, он опасался, что Гиммлер опередит заговорщиков и нанесёт удар первым. 4-июля 1944 года были арестованы Райхвайн, Зефков и Якоб, 5-июля Лебер. 17- июля был отдан приказ об аресте Гёрделлера, но его успели предупредить и он скрылся.
После поражений вермахта в России, высадки союзников в Нормандии, перед заговорщиками встал вопрос, имеет ли вообще смысл совершать государственный переворот, так как крах гитлеровского режима был уже близок. Штауффенберг, а к нему присоединились Тресков и Ольбрихт, считали, что переворот необходим, что покушение на Гитлера необходимо, чтобы весь мир знал, что движение Сопротивления в Германии не только существует, но и отважилось бросить решающий вызов фашистскому режиму, даже при условии, что оно закончится неудачей. 1-июля 1944 года Клаус фон Штауффенберг, был назначен начальником штаба, при командовании армией резерва, и получил чин полковника, что предоставило ему возможность участвовать в совещаниях в Ставке фюрера, и он решил сам осуществить покушение. В это время генерал-фельдмаршал Роммель дал согласие участвовать в заговоре, хотя и был против покушения и выступал за открытие фронта на Западе, и продолжение войны против СССР. Но 17-июля он был тяжело ранен и участия в перевороте не принимал. Штауффенберг направил юрисконсульта компании «Люфтганза» доктора Отто Йона в Мадрид с заданием установить контакт с западными державами, с высшим командованием союзнических экспедиционных сил, и проинформировать их о предстоящем государственном перевороте. В результате этих переговоров Эйзенхауэр был готов пойти на установление контактов, но требовал безоговорочной капитуляции. В то - же время Штауффенберг уделял большое внимание подготовке и обучению войск, дислоцированных в Берлине и вокруг него, которые должны были выступить в первом эшелоне переворота. Тем же занимался и генерал Ольбрихт.
11-июля 1944 года Штауффенберг был приглашён на совещание в Ставку фюрера. В портфеле у него лежала бомба, но он не взорвал её, так как в совещании не принимал участие Гиммлер. Уничтожение Гиммлера и Геринга одновременно с Гитлером казалось Штауффенбергу, безусловно, необходимым.
15-июля 1944 года в этот день Штауффенберг должен был вместе с Фроммом присутствовать на совещании у Гитлера в «Волчьем логове» около Растенбурга. И заговорщики на этот день назначили покушение, за два часа до которого был дан сигнал «Валькирия» генералом Ольбрихтом. Но совещание было таким коротким, что Штауффенберг не успел взорвать бомбу. Объявленной по сигналу «Валькирия» тревоге был дан отбой, в целях маскировки её объявили учебной.
Перед покушением на Гитлера, 16-июля 1944 года, в воскресенье вечером было проведено совещание, в котором приняли участие: братья Штауффенберг, фон Тротт цу Зольц, фон Хофаккер, Мерц, Ганзен и Фриц фон дер Шуленбург. На этом совещании было заслушано сообщение фон Тротта о том, что противники Германии пойдут на переговоры, если предпосылкой их послужит полная смена режима. Во – время возникшей дискуссии высказывалось мнение, что переговоры должны вестись военными с военными, и не только на Западе, но и с Советами. К переговорам с СССР должны подключиться Шуленбург - старший и бывший военный атташе в Москве генерал Кестринг. Переговоры с англо-американской стороной взял на себя фон Тротт, так как кандидатуру более влиятельного политика, которого бы знали и который бы пользовался уважением и мог вести переговоры с Западом, подобрать не удалось.
18-июля 1944 года Штауффенберг получил указание сделать 20-июля в Ставке фюрера доклад о формировании дивизий «народных гренадёров», для стабилизации катастрофического положения на Восточном фронте. Именно на этот день и был назначен переворот. Некоторые заговорщики попрощались со-своими семьями, зная, что возможно это прощание навеки.
20-июля 1944 года в четверг, в шесть часов утра, полковник граф фон Штауффенберг в сопровождении брата вышел из своей квартиры в берлинском пригороде Ванзее. В Берлине в их автомобиль подсел обер-лейтенант фон Хефтен, и они отправились на аэродром Рангсдорф, где их уже ждал генерал-майор Штифф, чтобы вместе отправится в Ставку фюрера. Самолёт «Хейнкель-111» отправлялся в семь часов утра. Одна бомба находилась в портфеле Штауффенберга, другая в портфеле Хефтена. Бертольд Штауффенберг отправился в здание генштаба ОКХ. В 10-часов 15- минут самолёт приземлился в Растенбурге. Штауффенберг поручил командиру самолёта быть с полудня готовым к обратному вылету в Берлин. После прибытия в Ставку фюрера и завтрака он отправился к генералу Фельгибелю, а затем обсудил некоторые вопросы с представителем командования сухопутных войск ОКХ при Верховном главнокомандовании вермахта (ОКВ) с генералом Буле. Около 12-часов Штауффенберг вместе с Буле явился к начальнику штаба ОКВ генерал-фельдмаршалу Кейтелю, чтобы ещё раз обсудить с ним предстоящий доклад. Кейтель сообщил, что совещание переносится на 12-часов 30-минут ввиду визита Муссолини, поэтому доклады должны быть краткими, обсуждение обстановки состоится в картографическом бараке с деревянными стенами, усиленными бетонной обшивкой. А когда они все вместе отправились в картографический барак, Штауффенберг заявил, что хочет сначала немного освежиться и переменить сорочку. Для этой цели адъютант Кейтеля предоставил ему свою спальню. В этом помочь однорукому полковнику взялся Хефтен. Им нужно было остаться наедине, чтобы щипцами вдавить взрыватель бомбы, спрятанной в портфеле. Взрыв должен был произойти через 15-минут. Вместе, с уже проявлявшим нетерпение Кейтелем, Штауффенберг несколько позднее 12-часов 30-минут вошёл в картографический барак. В момент появления Штауффенберга на совещании генерал Хойзингер докладывал о положении на Восточном фронте. Кейтель на минуту прервал его, чтобы представить Штауффенберга Гитлеру, который приветствовал полковника рукопожатием. Затем Хойзингер продолжил свой доклад. Помещение для оперативных совещаний находилось в конце барака и имело площадь примерно 5х10, которое почти полностью занимал огромный стол с картами, вокруг которого собралось 25-человек. Напротив двери имелось три окна, из-за жары они были открыты настежь. Гитлер стоял у середины стола, лицом к окнам и спиной к двери. Стол представлял собой тяжёлую дубовую плиту, положенную на две массивные деревянные подставки. Штауффенберг поставил портфель с бомбой у той подставки, которая находилась в непосредственной близости от Гитлера. Вскоре он доложил Кейтелю, что ему необходимо переговорить по телефону, вышел из помещения и направился к генералу Фельгибелю, где его уже ожидал с автомашиной фон Хефтен. Тем временем Хойзингер продолжал свой доклад. Полковник Брандт, заместитель Хойзингера, желая подойти поближе к карте, задел ногой помешавший ему портфель Штауффенберга и переставил его на другую сторону подставки стола, подальше от Гитлера. Поскольку Штауффенберг должен был докладывать сразу же после Хойзингера, но всё ещё не вернулся, Буле вышел из помещения, чтобы позвать его. Однако телефонист сказал ему, что полковник ушёл. Удивлённый Буле, вернулся в помещение.
В 12-часов 42 минуты, в тот момент, когда Хойзингер произносил последние слова своего доклада, бомба взорвалась. Штауффенберг, Хефтен и генерал Фельгибель увидев пламя взрыва, были твёрдо убеждены в том, что Гитлер уничтожен. Штауффенберг и Хефтен вскочили в машину, которая через две минуты остановилась у офицерского поста. Охрана сначала отказалась пропустить их, но Штауффенберг сослался на вымышленный телефонный вызов и заявил, что имеет разрешение на выезд. У наружного поста их снова остановили. Штауффенберг тут - же позвонил ротмистру фон Мёслендорфу, который по телефону подтвердил дежурному шарфюреру СС наличие разрешения на выезд. По дороге на аэродром фон Хефтен демонтировал запасную бомбу и выбросил её. В это время, пока они возвращались в Берлин, взрыв в помещении для совещаний произвёл большое разрушение, стол разлетелся на куски, потолок частично рухнул, оконные стёкла были выбиты, рамы вырваны. Одного из присутствующих на совещании взрывной волной выбросило в окно. Генерал Фельгибель, который должен был по телефону сообщить в Берлин об удаче покушения, к ужасу своему увидел покрытого гарью, в обгорелом, изодранном в клочья мундире, опирающегося на Кейтеля, ковыляющего Гитлера, выходящего из дымящегося барака. Кейтель довёл Гитлера до своего бункера и приказал немедленно вызвать врачей. Фюрер получил ожоги правой ноги, у него обгорели волосы, лопнули барабанные перепонки, правая рука была частично парализована, но в целом травмы оказались лёгкими. Один стенографист был убит на месте. Полковник Брандт, генерал Кортен - начальник штаба оперативного руководства ВВС, генерал- лейтенант Шмундт-шеф адъютант вермахта при фюрере и начальник управления личного состава ОКХ, вскоре скончались от полученных травм. Генерал Боденшац - офицер связи главнокомандующего ВВС при Ставке фюрера и полковник Бергман, адъютант Гитлера, получили тяжёлые ранения. Все остальные отделались лёгкими ранениями или же не пострадали. Увидев Гитлера живым, Фельгибель от условленного звонка в Берлин отказался. Его нерешительность подкрепил Штифф, принявший решение, что ввиду этого государственный переворот начинать не следует и теперь надо лишь позаботиться о безопасности своей собственной и других заговорщиков. Так центр заговора в Берлине больше трёх часов, решающих часов, не получал никаких известий. Через полчаса после покушения в «Волчьем логове» появился Гиммлер и сразу же принялся за расследование. Он потребовал от Главного управления имперской безопасности в Берлине присылки самолётом специалистов-криминалистов. Геббельс, который в это время был в Берлине, получил в 13-часов телефонное сообщение, что произошло покушение, но Гитлер жив. Затем связь прекратилась. Гитлер приказал установить запрет на передачу любой информации из ставки. В Берлине в это время генерал Ольбрихт и его ближайшие соратники тщетно ожидали сигнала действовать. Только в 15- часов 30-минут генерал-лейтенанту Тиле удалось установить телефонную связь со ставкой. Оттуда он получил лишь лаконичное известие о состоявшемся покушении, но жив Гитлер или мёртв, сказано не было. Тогда Ольбрихт распорядился отдать первые приказы о подъёме войск по боевой тревоге в соответствии с планом «Валькирия». Начальнику берлинского гарнизона генералу фон Корцфляйну через офицеров связи было приказано явиться для получения указаний. Когда около 16-часов Штауффенберг и Хефтен совершили покушение в Рангсдорфе, полагая, что переворот уже идёт полным ходом, последний вызвал машину и одновременно подтвердил факт покушения и уничтожения Гитлера. Ольбрихт форсировал введение в силу дальнейших приказов «Валькирия». По боевой тревоге были подняты: охранный батальон (силой до полка), гарнизон Шпандау, оружейно-техническое, танковые и пехотное училища. Командирам этих подразделений были вручены приказы занять отдельные здания, министерства, казармы СС и транспортные узлы. Охранному батальону приказывалось оцепить правительственный квартал и арестовать Геббельса. Генерал Ольбрихт отправился к генералу Фромму, чтобы информировать его о происходящем. Но тот пожелал получить сообщение о гибели Гитлера лично от Кейтеля и позвонил в Ставку фюрера. К тому времени запрет Гитлера был снят и Кейтель ответил, что покушение имело место, но сам фюрер лишь легко ранен. Получив такую информацию, Фромм отказался вести в действие план «Валькирия». Когда Штауффенберг вернулся в здание штаба армии резерва, на слова Ольбрихта о сообщении Кейтеля Штауффенберг возразил, что это манёвр Кейтеля и ставки, с целью выиграть время и потребовал быстрых и решительных действий. К тому времени прибыли Бек, Гёпнер и другие заговорщики. Бек указал на противоречивость сообщений, поступающих из Ставки фюрера, и потребовал совместно занять определённую позицию, особенно на случай распространения вести, что Гитлер жив. Он призвал всех присутствующих присоединиться к его точке зрения, что для него этот человек мёртв. Что доказать, что Гитлер жив, ставка сможет не раньше чем через несколько часов. А до тех пор берлинская акция должна быть закончена. Ольбрихт и Штауффенберг арестовывают генерала Фромма. Новым главнокомандующим армией резерва назначили генерал-полковника Гёпнера, который тут - же надел принесённый с собой мундир, но действовал крайне нерешительно. Как только из Ставки фюрера поступили контрприказы, он сразу же проявил полную беспомощность, всё время, ожидая прибытия нового верховного главнокомандующего вермахта генерал-фельдмаршала фон Вицлебена. В здании штаба появился обер-фюрер СС Пфифрадер с двумя сотрудниками уголовной полиции, которым Гиммлер поручил арестовать Штауффенберга, по приказу последнего они были посажены под арест. На результатах переворота сказался саботаж, имевший место на узле связи. Передача телеграмм была задержана дежурным офицером, последовательность приказов произвольно была нарушена. В результате отдельные военные округа получили лишь отрывочные сведения. Заговорщики упустили из вида необходимость посадить на аппараты связи надёжных людей, убрав приверженцев Гитлера.
В 18-часов 30-минут правительственный квартал был оцеплен тремя ротами охранного батальона. Были заняты опорные пункты в Цейхгаузе и бывшем королевском дворце. Две ударные группы выдвинулись в готовности атаковать здание министерства пропаганды и схватить Геббельса. Главные силы заговорщиков вошли в центр Берлина в 19-часов 30-минут. В 16-часов в Ставку фюрера прибыл специальный поезд с Муссолини. Гитлер заявил, что спасён волей самого провидения, которое тем самым явно предназначило его для решения ещё более великих задач. Около 18-часов Гитлер проводил своего гостя. Около 17-часов Гитлер назначил рейхсфюрера СС Гиммлера вместо Фромма командующим армией резерва и приказал немедленно вылететь в Берлин, а также поручил Геббельсу подготовить чрезвычайное сообщение для радио. Весть о том, что Гитлер лишь легко ранен, усилила нерешительность среди командиров войск заговорщиков и ещё больше замедлила осуществление приказов заговорщиков. Штауффенберг отвечал, что сообщение радио предназначено ввести людей в заблуждение. Кейтель в это время дал указание ряду командиров не подчиняться приказам из Берлина. В 19-часов 30-минут в здании штаба резервной армии появился генерал-фельдмаршал фон Вицлебен. Он сразу же направился к Беку и имел с ним продолжительный разговор, в ходе которого подверг резкой критике недостаточность принятых до сих пор мер. Около 20-часов 15-минут Вицлебен покинул здание штаба, дав тем самым понять, что считает акцию провалившейся. В это время Геббельс вызвал к себе командира охранного батальона майора Ремера, который заверил его, что «на все 100% стоит за фюрера». Геббельс по телефону соединил Ремера с Гитлером и тот лично приказал ему подавить путч. До прибытия в Берлин Гиммлера майор Ремер подчинялся непосредственно Гитлеру. Он сразу выехал в комендатуру и возглавил контрмеры против заговорщиков. Геббельс выступил с речью перед солдатами охранного батальона, он поливал грязью заговорщиков и объявил, что долг батальона подавить путч. Ольбрихт послал Кляйста к начальнику гарнизона города, чтобы обеспечить присылку воинской части для защиты штаба, так как караулы охранного батальона по приказу Ремера оставили свои посты. Но начальника гарнизона на месте не оказалось. Тогда Ольбрихт предложил самим офицерам штаба взять на себя его охрану. Для той группы офицеров, которая вела себя пассивно, это послужило сигналом, начать действовать так, чтобы потом их не сочли участниками этого уже явно провалившегося дела.
Тем временем в Берлине уже собрались у Геббельса - Гиммлер и Кальтенбрунер, в здании СД - Шелленберг и Скорцени. В 22-часа 50-минут группа офицеров ворвалась в кабинет Ольбрихта. Штауффенберга и Хефтена обстреляли ещё в коридоре. Штауффенберг был ранен. Заговорщики были схвачены, лишь немногим удалось скрыться. Около 23-часов 15-минут Фромм снова появился в своём кабинете и объявил Беку, Гёпнеру, Штауффенбергу и другим заговорщикам, что они арестованы. Хефтен поднял пистолет, чтобы выстрелить в Фромма, но Штауффенберг удержал его. Фромм приказал арестованным сдать оружие. Бек попросил оставить ему пистолет для «личных целей». В ответ Фромм поторопил генерала привести своё намерение в исполнение. Приставив пистолет к виску, Бек выстрелил, но выстрел оказался не смертельным, а сам он рухнул в кресло. Немного погодя Бек слабым голосом попросил дать ему другой пистолет. Ему дали, но и второй выстрел не убил его. Тогда один фельдфебель «из сострадания» пристрелил потерявшего сознание генерала. Тем временем Фромм предложил арестованным, если они желают, написать свои последние письма. Ольбрихт и Хефтен стали писать предсмертные строки своим жёнам. Фромм вышел из комнаты и вернулся через некоторое время в сопровождении нескольких офицеров охранного батальона. Он объявил, что созвал военно-полевой суд, который приговорил к смертной казни четырёх офицеров: полковника Мерца Квирингейма, генерала Ольбрихта, полковника Штауффенберга и Хефтена. При этом фамилии последних произнести вслух Фромм не пожелал. Затем Фромм предложил Гёпнеру покончить жизнь самоубийством. Но Гёпнер ответил, что не знает за собой столь тяжкой вины, и дал увести себя в военную тюрьму Моабит. Четверых приговорённых к смертной казни около полуночи вывели во - двор, на расстрел. Хефтен поддерживал ослабевшего от ранения Штауффенберга. Место казни освещалось фарами военного грузовика. Граф Клаус фон Штауффенберг погиб с возгласом: «Да здравствует священная Германия». Решение Фромма немедленно казнить главных заговорщиков объяснялось его желанием побыстрее избавиться от неприятных свидетелей. Позднее его подвергли «почётному аресту». По приказу Гиммлера трупы расстрелянных были сожжены. При гестапо была создана особая комиссия для расследования и розыска остальных участников заговора. Общее число арестованных и казнённых составило около 7000-человек, в том числе 20-генералов и один генерал-фельдмаршал. Некоторые покончили жизнь самоубийством, в числе которых оказались генералы фон Тресков и Вагнер, генерал-фельдмаршалы Роммель и фон Клюге. Гитлер создал «суд чести» под председательством генерал-фельдмаршала фон Рундштедта. Восемь обвиняемых: фон Вицлебен, Гёпнер, Штифф, фон Хазе, Бернардис, Клаузинг, фон Хеген, фон Вартенбург были приговорены к смертной казни через повешение. В числе других был казнён и генерал Фромм за трусость. Был казнён и Гёрделлер. Были арестованы и семьи заговорщиков.
14-2. Вальтер Шелленберг знал, что кресло под руководителем абвера адмиралом Канарисом серьёзно зашаталось, причём вовсе не в связи с его заговорщиской деятельностью, а в первую очередь с тем, что он фактически развалил всю работу абвера. Он был убеждён, что если бы Гейдрих остался в живых, то адмирал сошёл бы со сцены ещё в 1942 году. Канарис видимо чувствовал это и периодически, как бы выходя из оцепенения, предпринимал реальные попытки принять активное участие в заговоре. Но всегда, когда дело доходило до конкретного дела, адмирал отступал, всё меньше уделяя внимания совершенствованию работы абвера. Он слишком раздувал штаты, набирая без всякого разбору своих сотрудников, иногда настоящих подонков с сомнительной репутацией. В 1943 году Канариса стали подозревать в измене в связи с саботажем в Италии. Это произошло тогда, когда генерал Бадольо начал устанавливать контакты с западными союзниками с целью вывести Италию из войны. Начальник итальянской секретной службы генерал Аме, действуя совместно с Канарисом, шёл на любые манёвры, чтобы только скрыть перемены в Италии от германского руководства. Донесения Канариса своему непосредственному начальнику генерал-фельдмаршалу Кейтелю были полны успокоительных заверений, тогда как сообщения службы Шелленберга ясно указывало на неизбежность перемен. Эти сообщения вызвали у Гитлера беспокойство и подозрение. По предложению Кейтеля, Канарис был послан с заданием обсудить обстановку в Италии с генералом Аме. Адмирал с Аме пришли к соглашению, что Италия должна выйти из войны беспрепятственно и немцы не должны этому мешать. Канарис передал Кейтелю заверения Аме в том, что Италия останется верным союзником Германии. Канарис не мог не понимать, что подобные авантюрные действия с его стороны, не могут не привести к возникновению недоверия, как к нему лично, так и ко-всей его службе в целом. Шелленберг от своих агентов в Италии получил ясные доказательства измены адмирала. Эти доказательства он представил Гиммлеру, всегда ставившего Канариса в пример, как мудрого, обладающего большим опытом руководителя секретной службы. Нервно постукивая ногтём большого пальца по зубам, Гиммлер ответил:
- Оставьте досье здесь у меня. Я доложу его Гитлеру, когда представится подходящий случай.
Гиммлер решил использовать против Канариса тактику мелких ударов. Он никогда по своей инициативе не высказывал при Гитлере своё мнение об адмирале, а всегда дожидался, пока фюрер сам спросит о нём. В середине 1943 года Кейтель решил улучшить работу абвера путём смены некоторых его руководителей. Были назначены новые начальники управлений. Но и эта последняя попытка оказалась безуспешной. К 1944 году личные и профессиональные недостатки Канариса настолько скомпрометировали его в глазах Гитлера, что он был смещён с занимаемого поста. В качестве официальной причины выдвигалось требование создать для ведения войны объединённую германскую разведывательную службу, чего, кстати, добивался Шелленберг ещё в 1941 году.
В один из воскресных вечеров августа 1944 года, когда Шелленберг находился на службе, в его кабинете раздался телефонный звонок. Его вызывал обергруппенфюрер СС Мюллер, который в грубой форме приказал отправиться к Канарису на дом и сообщить, что он арестован по официальному приказу Кальтенбрунера. Шелленберг должен был увезти Канариса в Фюрстенберг и не возвращаться с ним в Берлин, пока всё не будет выяснено. Шелленберг ответил, что он не простой исполнитель и не подумает брать на себя неприятное для него поручение.
- Более того,- сказал он,- я немедленно позвоню Гиммлеру, потому что это не что иное, как попытка свалить на меня грязную работу.
- Вам известно, - ответил Мюллер,- что руководство следствием по делу 20-июля возложено на Кальтенбрунера, а не на Гиммлера. Если вы откажитесь выполнить приказ, который я сейчас повторю, то вам придётся отвечать.
Не отвечая на эти слова Мюллера, Шелленберг повесил трубку. Понимая, что Мюллер и Кальтенбрунер подозревают его и возможно пытаются таким образом втянуть его в дело о заговоре, он решил подчиниться. Взяв с собой гауптштурмфюрера СС барона фон Фелькерзама, Шелленберг направился в дом Канариса в Берлин - Шлахтензее. Сам адмирал открыл им дверь. В гостиной находились барон Каульбарс и родственник адмирала Эрвин Дельбрюк. Канарис попросил их выйти из комнаты. Фелькерзам, обладая достаточным тактом, задержался в приёмной. Канарис был очень спокоен.
- Я почему-то предчувствовал, что это будете именно вы,- сказал он.- Прежде всего, скажите, нашли ли они какие-либо письменные документы у этого болвана полковника Ханзена (офицер, замешанный в деле 20-июля).
Шелленберг решил сказать адмиралу правду.
- Да, нашли записную книжку, в которой, в частности, был список тех, кого собирались убить. Однако там не говорилось ничего ни о вас, ни о вашем участии.
- Эти типы из генерального штаба обойтись не могут без писанины, - заметил Канарис.
Шелленберг изложил адмиралу суть его задания.
- Очень жаль, - ответил он, - что нам приходится прощаться в такой обстановке. Однако мы это преодолеем. Обещайте мне честно, что в течение ближайших трёх дней вы обеспечите мне возможность побеседовать с Гиммлером лично. Все прочие – Кальтенбрунер и Мюллер - это просто грязные палачи, жаждущие моей крови.
Шелленберг обещал сделать всё, что он просит и затем произнёс официальным тоном.
- Если господину адмиралу угодно завершить какие-либо приготовления, прошу считать меня в вашем распоряжении. Я буду ожидать в этой комнате час, а за это время вы можете делать всё, что вам угодно. Я в докладе напишу, что вы пошли в спальню переодеться.
Канарис тотчас понял, что имеет в виду его незваный гость.
- Нет, мой дорогой друг,- ответил он, бегство для меня исключено. И я не покончу с собой. Я уверен в своей правоте и доверяю обещанию, которое вы мне дали.
Затем они спокойно обсудили, следует ли адмиралу надеть форму, что взять с собой и другие детали. Потом адмирал отправился наверх. Он возвратился примерно через полчаса, успев за это время побриться, переодеться и сложить личные вещи.
Качая головой, адмирал несколько раз повторял.
- Вот дьяволы, они и вас в это дело втянули. Будьте настороже, мне давно известно, что они охотятся за вами. Когда я буду беседовать с Гиммлером, я расскажу и о вашем положении.
Со слезами на глазах, обняв Шелленберга, адмирал добавил.
- Ну, теперь пошли.
Уже в машине адмирал несколько раз заверил Шелленберга, что ему хорошо известно, что он не участвовал в его смещении и выразил надежду, что судьба окажется к нему благосклонной и что ему никогда не придётся оказаться в положении преследуемого, в какое попал он. Они прибыли в Фюрстенберг, где размещалась школа пограничной охраны, возглавляемая бригадным генералом СС Трюмлером. Канарис попросил Шелленберга побыть с ним ещё немного, и они решили вместе отужинать. Их провели в столовую, где сидели около двадцати генералов и старших офицеров, заканчивающих ужин. Все они находились под домашним арестом в связи с заговором против Гитлера. Обменявшись с ними дружескими приветствиями, адмирал с Шелленбергом устроились за маленьким столиком, куда им подали ужин. Шелленберг спросил у адмирала, не хочет ли он, чтобы тот позвонил Гиммлеру, и он дал своё согласие. Когда Шелленберг сделал это, адъютант рейхсфюрера ответил, что тот отправился в Ставку Гитлера. Шелленберг с Канарисом в последний раз вместе распили бутылку красного вина, и адмирал на прощанье дал ему несколько рекомендаций о том, как он должен говорить с Гиммлером.
Прощался адмирал Канарис с Шелленбергом со - слезами на глазах.
- Вы моя единственная надежда. Прощайте мой юный друг.
Возвратившись в Берлин, Шелленберг передал по телетайпу краткое донесение Мюллеру: «Приказ, полученный от вас сегодня по телефону, выполнен. О подробностях вам сообщит рейхсфюрер СС».
На следующий день в телефонном разговоре с Гиммлером, Шелленберг доложил ему об аресте Канариса и его просьбе о личной встрече. Гиммлер заверил, что обязательно побеседует с Канарисом. В июле 1944 года в сейфе одного из служебных помещений службы Канариса вне Берлина были найдены две курьерские сумки с компрометирующими документами, которые явились окончательными доказательствами вины Канариса и его сообщников. Но ему вначале удалось избежать смертного приговора и его отправили в концлагерь Флоссенбург в Баварии. В середине 1944 года Шелленберг принял управление военной разведки, которое ранее возглавлял Канарис. Его функции были разделены между 4-м и 6-м управлениями РСХА. В марте 1945 года Гитлер и Кальтенбрунер отдали приказ о казни Канариса.
Всё своё служебное время Шелленберг обычно уделял повышению эффективности работы разведывательных служб. Много времени и сил он потратил на то, чтобы завоевать доверие руководителей секретных отделов других ведомств и установить с ними контакт. Примерно раз в три недели он устраивал у себя дома обеды, на которых руководители из министерства обороны, министерства связи и научно- исследовательских учреждений обсуждали новые технические достижения и помогали друг другу в решении стоявших перед ними проблем. Ему удалось добиться, чтобы руководители технической разведки армии регулярно делились с ним разведывательными данными. Передача информации от агентов по радио приобрела важное значение, особенно в военное время, что вызвало применение контрмер со стороны противников Германии. Учитывая, что современные средства обнаружения радиостанций и методы их пеленгации стали настолько совершенными, сводящими на нет все усилия разведки, Шелленберг поставил задачу по достижении полной автоматизации радиослужбы. Когда агент, пользуясь автоматическим передатчиком, мог передать сообщение в течение трёх-пяти секунд. Такая скорость передачи не позволяла по одному пеленгатору установить местонахождение передающей станции. Но для обеспечения огромного количества агентов, работающих в России, ежемесячно требовалось несколько сотен радиостанций. Добиться их изготовления, от и без того перегруженной оборонной промышленности было очень трудно. Шелленбергу удалось несколько облегчить положение, добившись изготовления электронных ламп за границей. В то - же время большое значение имела и радиоразведка. Германская разведка теперь могла перехватывать переговоры по радио, которые велись между частями противника на фронте. Была разработана техника использования нелегальных передатчиков противника. После обнаружения и захвата этих передатчиков немецкая разведка продолжала работать на них от лица противника, передавая ему наряду с правдивой и вымышленную информацию, вводя его в заблуждение по вопросам, имевшим особо важное значение.
В 1943 году Шелленбергу удалось создать специальный отдел, который проводил научно-исследовательские работы в области микрофильмирования, тайнописи, шифровки и дешифровки кодированных сообщений, а также отдел, занимавшийся изготовлением документов, печатей и паспортов. Одним из помощников Шелленберга был человек обладающий способностью подделывать любой почерк. Когда в Москве был организован Национальный комитет «Свободная Германия» в Германию были направлены написанные от руки заявления фон Зейдлица и других лиц, а также письма семье генерал-фельдмаршала фон Паулюса, сдавшегося под Сталинградом. Гитлер хотел знать, не мог ли быть подделан в Москве почерк этих лиц. Графологи и специалисты – психологи в один голос утверждали, что сделать это совершенно невозможно. Тогда как помощник Шелленберга сделал это с лёгкостью, правда, он сам был уверен, что письма не были подделаны. Шелленберг пользовался услугами своего сотрудника для подделки подписей отдельных лиц. Был создан также отдел, который занимался созданием аппаратуры для подслушивания и записи разговоров. Больших успехов немецкая разведка достигла в создании фотоаппаратов. В распоряжении немецкой разведки имелись специальные фотоаппараты, с помощью которых можно было производить фотографирование незаметно для окружающих. Чёткими получались снимки, сделанными даже в помещении. Размер фотокамер не превышал размеров спичечной коробки, а их линзы очень искусно маскировались, например, в виде запонки, когда камера помещалась под манжетой, или в виде пуговицы костюма. В то – же время имелась возможность при фотографировании уменьшить целую газетную страницу до размеров головки обычной булавки. При фотографировании с помощью таких камер можно было целые тома документов уместить на плёнке размером немного более сантиметра. Много раз, когда Шелленбергу приходилось ездить по разным странам без права дипломатической неприкосновенности, он прятал такие плёнки в отверстии фарфорового зуба. В области тайнописи был изобретён специальный состав. Агент, прокалывал себе иглой палец, смешивал капли крови с имевшимися у него раствором, и получал «красные чернила», которые спустя три минуты становились совершенно невидимыми. Благодаря сотрудничеству с экспертами министерства связи рейха, службе Шелленберга удалось перехватить телефонные разговоры, которые велись по главному трансатлантическому кабелю между Англией и США. В начале 1944 года удалось перехватить телефонный разговор между Рузвельтом и Черчиллем, который подтвердил многочисленные сообщения о предполагавшемся вторжении в Европу. Разведывательной службой Шелленберга была разработана «Операция Бернгард» по изготовлению и распространению английских фальшивых денег, в целях финансовой диверсии в этой стране. В 1945 году в результате проведения этой операции английский банк был вынужден выпустить новые пятифунтовые банкноты и изъять из обращения старые.
Шелленберг не оставил попыток установить контакт с противником в целях достижения компромиссного мира. Он неофициально связался с русскими через Швейцарию и Швецию. И ему показалось, что русские серьёзно были заинтересованы в проведении таких переговоров. Но, как считал он, всё сорвал Риббентроп, потребовавший доказательств того, что среди русских не будет евреев. В Швеции Шелленберг встречался со специальным представителем президента США по европейским вопросам Хьюитом, который по результатам беседы обещал организовать официальные переговоры, как только получит согласие германской стороны. О результатах переговоров с Хьюитом, Шелленберг доложил Гиммлеру, который был поражён и ошарашен самостоятельностью его действий. В течение всего доклада он всё время качал головой от изумления. Потом он начал говорить, постепенно переходя в ярость. Но к счастью для Шелленберга, когда его раздражение достигло предела, он должен был покинуть свой кабинет, чтобы принять участие в какой-то церемонии. Но потом разговор был продолжен, временами переходящий в горячий спор. Но убедить Гиммлера не удалось.
Летом 1944 года Шелленберга неожиданно вызвал к себе Риббентроп в свою летнюю резиденцию в замке Фушль, которая размещалась в роскошном дворце, окружённом огромным парком. Дворец был предоставлен в его распоряжение государством, для того, чтобы он мог принимать там важных гостей и быть рядом с Гитлером.
В отличие от прежних встреч, Риббентроп принял Шелленберга весьма приветливо. После заверений в искреннем признании важности секретной службы, Риббентроп попросил Шелленберга рассказать о положении в США, и особенно о шансах Рузвельта вновь получить большинство голосов на выборах. Он попросил также организовать переброску на подводной лодке специальных агентов для работы в США среди населения немецкой национальности. Риббентроп предложил также провести большую кампанию по радио, рассчитанную на различные национальные меньшинства, проживающие в США, для того чтобы настроить их против избрания Рузвельта. Шелленберг заметил, что реализовать эту идею технически трудно, особо имея в виду те важные задачи, которые возложены на наш подводный флот, так что нам вряд ли удастся использовать подводные лодки для проведения такой операции, добавив.
- Вы немного опоздали, господин министр. Ведь горстка опытных агентов не может сделать всего.
- Мой дорогой Шелленберг, - обиженным тоном произнёс Риббентроп,- это не оправдание. Вы должны признать, что я сделал всё возможное, чтобы поддержать секретную службу и помочь ей.
Это настолько противоречило действительности, что, не найдя что ответить, Шелленберг повернулся и направился к выходу. Но его остановил Риббентроп.
- Одну минуточку, Шелленберг. Мне нужно поговорить с вами об одном очень важном деле. Необходима строжайшая секретность. Никто кроме фюрера, Бормана и Гиммлера, об этом не знает.
Остановив на нём пристальный взгляд, министр продолжил.
- Нужно убрать Сталина.
Не зная как реагировать на подобные заявления, Шелленберг растерянно кивнул головой. Риббентроп объяснил, что весь режим в России держится на способностях и искусстве одного человека и этим человеком является Сталин.
- В личной беседе с фюрером, - продолжил он,- я сказал, что готов пожертвовать собой ради Германии. Будет организована конференция, в работе которой примет участие Сталин. На этой конференции я должен убить его.
- Один?- спросил Шелленберг.
Риббентроп резко повернулся к нему.
- Фюрер сказал, что одному этого не сделать. Он просил назвать человека, который сможет помочь мне.
Пристально посмотрев на Шелленберга, он добавил.
- Я назвал вас.
Риббентроп сказал также, что Гитлер приказал ему обсудить этот вопрос с ним с глазу на глаз и выразил уверенность, что им будет найден практический способ выполнения этого плана.
- Теперь вы понимаете, - заметил Риббентроп,- зачем я вас вызвал.
Затем министр начал объяснять детали этого плана. Он, конечно, понимает, что на конференции будет очень строгая охрана, и вряд ли получится пронести в зал заседаний гранату или револьвер. Что в службе Шелленберга существует техническая группа, которая изготовляет револьверы, по форме ничем не отличающиеся от вечной ручки.
- Мы могли бы пронести такой револьвер, или что-то в том же духе в зал, и тогда всё, что от нас потребовалось бы, это иметь твёрдую руку.
Шелленберг, слушая Риббентропа, понимал, что его план, мягко выражаясь, результат его нервного и умственного переутомления. В то – же время обстановка такая, что возражать невозможно. Кроме того, он понимал, что сказанное им слово сейчас же будет передано Гитлеру. Наконец, как ему показалось, он нашёл выход из создавшегося положения, заявив, что хотя считает этот план технически выполнимым, однако успех его, прежде всего, будет зависеть от того, удастся ли заманить Сталина на конференцию, чего добиться будет весьма трудно, особенно после неудачного опыта установки контакта с русскими в Стокгольме. Шелленберг предложил Риббентропу, чтобы он прежде создал необходимые условия для осуществления своего плана и добился согласия Сталина участвовать в работе конференции. И если это ему удастся, Шелленберг будет готов поддержать его словом и делом.
- Я ещё подумаю над планом,- сказал Риббентроп,- и поговорю с Гитлером. После этого я вас вызову.
Понятно, что больше о своём плане он Шелленбергу не напоминал.
Гиммлеру, когда Шелленберг доложил ему о своём разговоре с Риббентропом, особенно понравилось то, как он ответил министру. Но, тем не менее, после обсуждения с Гитлером этого вопроса, Гиммлер предложил свой план покушения на Сталина, для убийства которого была изготовлена мина. По плану эта мина, имеющая запал, управляемый с помощью коротковолнового передатчика, должна была быть прикреплена к машине Сталина. Двое бывших военнослужащих Красной Армии, репрессированных ещё до войны взялись выполнить это задание (один из них был знаком с механиком гаража Сталина). Оба они были выброшены на парашютах с самолёта в установленном месте. Но больше о них не было никаких известий, хотя оба они имели коротковолновые передатчики. Вероятно, оба они были схвачены или же сами сдались органам НКВД. Кроме того, в Москву были заброшены специально подготовленные агенты Пётр Таврин и его жена Лидия Шилова, которые имели документы майора - начальника «Смерш» 39-й армии, героя советского союза и младшего лейтенанта - сотрудника «особого отдела». Они, должны были легализоваться в Москве, куда прибыли якобы в отпуск после ранения. Затем с помощью других немецких агентов, которые служили: один в управлении кадров наркомата обороны, другой в управлении резервных формирований, должны были проникнуть на какое-то торжественное собрание, на котором должен быть Сталин, и здесь они должны были осуществить покушение, используя отравленные пули. Или подкараулить машину Сталина на улице и уничтожить его выстрелом из специально сконструированного гранатомёта. Как потом выяснилось, эти агенты были арестованы НКВД. В это время советская контрразведка начала радиоигру с немцами, в результате которой были выявлены и другие немецкие агенты, в том числе была захвачена группа диверсантов, направленных на помощь Таврину.
В один из этих дней, Гиммлер взял Шелленберга с собой на доклад к Гитлеру. После покушения это был первый случай, когда он увидел фюрера. И Шелленберг был поражён его видом. Взгляд его, который раньше был таким строгим и властным, теперь стал апатичным и усталым. Левая рука его так сильно тряслась, что он был вынужден иногда поддерживать её правой рукой. Спина согнулась, так что он выглядел горбатым. Ступал он тяжело и неуклюже. Только голос, как прежде, был строгим и отчётливым. Обращаясь к Шелленбергу, Гитлер заговорил о последних разведывательных сводках, о положении на Балканах. Особенно он интересовался отношениями Англии с Тито. Спросил он также о деятельности службы Шелленберга в странах Среднего Востока и затем о выборах в США. Неожиданно фюрер встал и пристально глядя на Шелленберга сказал своим низким и грозным голосом.
- Я регулярно читал ваши доклады.
Затем наступила пауза, во - время которой казалось, что произнесённые слова угрожающе повисли в воздухе и во - время которой Гиммлер проявил явные признаки беспокойства, а Шелленберг невольно сделал два шага назад. Гитлер, приблизившись к нему, тем же голосом произнёс:
- Запомните одно Шелленберг, в этой войне не может быть никаких компромиссов. Может быть, только победа или поражение. И если немецкий народ не сможет вырвать победы у врага, то он будет уничтожен. Да, тогда он заслужит уничтожение, потому что лучшие люди Германии погибнут в войне. Конец Германии будет ужасным, и немецкий народ заслужит его. Если Германия проиграет войну, немецкий народ докажет свою биологическую неполноценность и потеряет право на существование. Запад вынуждает нас драться до конца. Однако ясно, что победителем будет ни Запад, а Восток.
14-3. 20-июля 1944 года Курт почти весь день провёл у радиоприёмника. Он ждал сообщения о покушении на Гитлера и о переходе государственной власти в Германии в руки заговорщиков. Но когда ничего подобного не произошло, стало ясно, что заговор, скорее всего, провалился. Около часа ночи по радио передали речь Гитлера, в которой фюрер заявил:
«Мизерная кучка тщеславных, бессовестных и вместе с тем преступных, глупых офицеров сколотила заговор, чтобы убрать меня, а вместе со мною уничтожить и штаб оперативного руководства вооружённых сил. Бомба, подложенная полковником графом фон Штауффенбергом, разорвалась в двух метрах справа от меня.… Сам я остался, совершенно невредим, если не считать совсем малых ссадин, ушибов или ожогов. Я воспринимаю это как подтверждение воли провидения, повелевающего мне и впредь стремиться к осуществлению цели моей жизни, как я делал это по сию пору… Я и впредь должен, а потому и буду возглавлять мой народ».
В последние дни все газеты печатали длинные отчёты о допросах, а также признания главных участников заговора, оценивая произошедшее, как политическое преступление. В частности одна из газет «Дойче Альгемайне Цайтунг» писала:
«… чрезвычайно важно, чтобы это событие стало уроком политики для всей нации и послужило делу укрепления и наращивания наших военных усилий».
Впрочем, что ещё можно ожидать от средств массовой информации в стране, где господствует фашистская диктатура и отсутствует подлинная свобода слова.
По радио периодически зачитывали списки арестованных офицеров, принимавших участие в заговоре, которые затем были приговорены народным судом к смерти и повешенью. Среди них было много знакомых имён. Но более подробно о гибели своих друзей Курт узнал от Мюллера, который лично участвовал в расследовании заговора и знал много подробностей. Мюллер, с издёвкой говорил об организаторах заговора:
- Эти графы и барончики не способны организовать ничего путного. А фельдмаршалы и генералы тоже хороши, не удивительно, что мы проиграли эту войну и наша армия отступает на всех фронтах.
Затем Мюллер начал насмехаться отдельно над каждым из руководителей заговора, особенно досталось Беку, Вицлебену, Ольбрихту и Гёпнеру. Между прочим, заметив, что Геббельс во – время одной из бесед, отзываясь о заговорщиках с презрением, одному только Штауффенбергу не смог отказать в уважении.
«Вот Штауффенберг – это молодец! Его почти жаль. Какое хладнокровие. Какой ум, какая железная воля! Просто непостижимо, как он только связался с этим сборищем дураков».
Мюллер присоединился к этим словам Геббельса. Штауффенберг – это действительно единственный человек в этой банде достойный уважения.
- Кстати,- неожиданно Мюллер обратился к Курту с вопросом,- знаете, как Геббельс назвал этот заговор?
И не дожидаясь подтверждения от Курта, сам же ответил на свой вопрос.
- Геббельс назвал это действие: заговором по телефону.
Потом Мюллер рассказал о том, как проходил заговор в протекторатах Германии и оккупированных территориях. К большому удивлению Курта наибольшего успеха заговорщики добились в Париже, во Франции, где им удалось почти полностью взять власть в свои руки. Но к счастью, Мюллер сделал акцент на этом слове, заговорщики не догадались или не сумели открыть фронт перед противником или часть фронта, хотя имели для этого все возможности.
- Тогда, чёрт побери, мы, скорее всего уже бы капитулировали.
- Вы говорите к счастью, - заметил Курт.- Но если бы заговорщики, как вы говорите, открыли фронт перед противником, возможно война бы уже закончилась. Не к этому ли мы все стремимся?
Мюллер засмеявшись, ответил не задумываясь.
- Безусловно, мы все заинтересованы в быстрейшем окончании войны. Но будущей Германии не нужны ни Гёрделлеры, ни Беки, ни Штауффенберги. Будущей Германии не нужны эти генералы, графья и барончики, которым всегда будет более близка фальшивая демократия западного типа. Они всегда будут против построения новой Германии советского типа. Вот почему мы заинтересованы в таком окончании войны, когда будут созданы все условия для построения новой Германии советского типа. Между прочим, именно по этому, мы не стали поддерживать этот заговор, о котором нам было многое, если и ни всё, известно заранее. Кстати, уверен, что Сталин в настоящее время отнюдь не заинтересован в том, чтобы Гитлер был ликвидирован и в стране бы произошёл переворот, в результате которого, скажем, фронт на Западе был бы открыт, и союзные армии очень быстро бы оказались на западной границе Германии.
Курту было удивительно слышать это от шефа гестапо, тем не менее, он задал вопрос Мюллеру.
- Вы уверены в этом?
- Абсолютно. Вот почему мы делаем всё возможное, чтобы Гитлер оставался у власти до последнего дня, пока Красная Армия не подойдёт к Берлину.
Уже после беседы с Мюллером, покинув конспиративную квартиру гестапо, в одном из особняков в пригороде Берлина, раздумывая над тем, что он узнал от шефа гестапо, так неожиданно ставшего союзником, Курт не знал, да и не мог знать, что совсем скоро получит из центра шифровку, подтверждающую слова Мюллера о том, что ликвидация Гитлера в настоящее время не выгодна Советского союзу. В шифровке, полученной из центра, без всяких объяснений содержался однозначный приказ о том, что его задание об организации покушения на Гитлера отменяется. Теперь он мог об этом не думать и больше этим не заниматься. Но каков Мюллер? Вот так простой полицейский сыщик? По понятным причинам Курт также не знал, и не мог знать о том, что в Москве, в Кремле, в один из летних дней 1944 года, ещё до попытки переворота в Германии, в кабинете Верховного собрались: нарком государственной безопасности Меркулов и начальник отдела специальных операций этого наркомата Судоплатов, которые доложили Сталину о возможности осуществления специальной операции по устранению Гитлера, опираясь на доклады и донесения Курта. Сталин коротко заметил:
- Этого делать не надо.
Меркулов спросил.
- Почему?
Сталин пояснил.
- Гитлер нам нужен для полного разгрома Германии. Пока он жив, он не пойдёт на сепаратное соглашение с Западом. В свою очередь, для США и Англии не может быть и речи о сделке, пока у руля находится Гитлер. Другое дело, если Гитлер исчезнет. Возможен приход к власти Геринга или Паппена, с которыми западные державы могут сговориться. А это нам невыгодно, мы уже близки к полному разгрому Германии. Не трогайте Гитлера.
Этот приказ Сталина: не трогать Гитлера, полученный из центра, вызвал у Курта чувство облегчения, словно какая-то тяжёлая гора свалилась с плеч, которая с чудовищной силой давила на него все эти последние годы.
Теперь его главной задачей было установление и срыв возможных сепаратных переговоров между отдельными представителями гитлеровской верхушки и представителями западных стран, которым доверять в этом и не только в этом вопросе было просто невозможно. По данному вопросу он должен был тесно сотрудничать с Мюллером и информировать его обо всём, что ему удастся выяснить.
Во – время следующей встречи с Мюллером, они обсудили данный вопрос и пришли к выводу о том, что, после провала заговора военных, на сепаратные переговоры с Западом, из числа высших руководителей рейха, могут пойти: Геринг или Гиммлер, а точнее и Геринг, и Гиммлер.
- Что касается Гиммлера, - заметил Мюллер,- то в этом ему, скорее всего, оказывает содействие Шелленберг, имеющий большие связи, оперативные, агентурные и другие возможности, в том числе и в западных странах. И я почти уверен, что последний уже предпринял в этом направлении определённые шаги, по установлению связи с официальными представителями правящих кругов Англии и США.
И Мюллер обещал использовать все возможности гестапо для определения, отслеживания и пресечения этих связей не только в Германии, но и в таких странах, как Швеция и Швейцария.
Потом по своей старой привычке обдумывая всё сказанное Мюллером, Курт не мог отделаться от мысли о том, что и он и Мюллер оказались в довольно странной ситуации. Получается так, что он теперь в некоторой степени работает на гестапо, делясь своей информацией c шефом гестапо, а Мюллер и гестапо теперь работают на Москву. Неисповедимы пути господни. Спаси и сохрани. Впрочем, в разведке, в этой чёртовой работе, так часто бывает, когда вчерашний враг становится если не другом, то союзником, а секретная служба противника начинает действовать в интересах твоей страны, иногда даже не сознавая этого. Впрочем, что ему ещё остаётся, он будет сотрудничать с кем угодно, если это сотрудничество необходимо для успеха дела, которым он занимается. Кстати, во - время встреч и бесед с Мюллером, Курт всегда стремился избегать вопроса о неизбежной ответственности войск СС, органов безопасности СД, гестапо, за массовое истребление людей в оккупированных странах. Но однажды сам Мюллер заметил, что он, конечно, руководил не богадельней и несёт определённую ответственность за всё, что происходило, в том числе и на оккупированных территориях. Но сам он никогда, ни в каких акциях массового уничтожения людей участия не принимал, как и не отдавал никаких приказов на их проведение. Курт, стараясь не вступать ни в какие дискуссии по этому вопросу с шефом гестапо, думал о том, что в этом вопросе должны разбираться компетентные органы уже после окончания войны. Разумеется, они также обсудили вопрос о шансах Геринга и Гиммлера достичь сепаратного соглашения с западными союзниками, прейдя к выводу о том, что у них если и есть некоторые шансы, то, во - всяком случае, у Гиммлера их значительно меньше. Для Запада Гиммлер был и остаётся слишком одиозной фигурой, а Геринг, хоть и формально остаётся вторым человеком в государстве, слишком удалён от власти, чтобы иметь какие-то возможности для влияния на положение внутри Германии. В целях срыва возможных переговоров с целью заключения сепаратного соглашения с западными союзниками, от кого бы они ни исходили, Мюллер предложил обдумать и совместно провести операцию по отвлечению возможностей Геринга и Гиммлера в этом вопросе. Курт должен был, выступить в роли ложного посредника между людьми Геринга, Гиммлера и якобы представителями Англии и США, отвлекая тем самым усилия соратников Гитлера в ложном направлении. Курт попросил время на обдумывание, хотя сама идея проведения отвлекающей операции ему очень понравилась, хотя и не сулила многого.
Последние дни принесли ему ещё одну положительную новость, наконец, в его распоряжение передавался радист с передатчиком и он получил возможность оперативной связи центром, что было очень важно, теперь он имел возможность немедленно передавать срочные сообщения в центр. Встреча с радистом произошла в небольшом ресторанчике со скромным названием «У дядюшки Ульриха» и это было против всех правил нелегальной работы. Но этими правилами ему пришлось пренебречь, хотя это было очень рискованно. Радистом оказалась молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти, со стройной фигурой и тонкой талией. Её тёмные, каштановые волосы, сложенные в какую-то незатейливую причёску, с длинными волнистыми завитками, ещё больше подчёркивали некоторую неестественную бледность лица, а слегка дрожащий, но приятный голос с лёгкостью выдал большое волнение своей хозяйки. И как только Курт увидел эту девушку, молодую женщину, то тут - же непонятно почему решил, что она станет его женой и сам удивился этому. Что на него нашло? Девушка произнесла пароль и, представившись Евой Бергер, сославшись на большую занятость, отказалась от его предложения отужинать с ним, ограничившись лишь чашкой кофе. Они быстро договорились о порядке дальнейшей связи и расстались. И когда Ева уходила из ресторана, Курт, провожая её взглядом, думал о том, что в центре явно сошли с ума, и что центр подложил ему настоящую свинью, привлекая к этой опасной и неблагодарной работе таких молодых и симпатичных девушек.
ГЛАВА № 15
15-1. 31-июля 1944 года Гитлер провёл совещание с руководством вермахта, на котором предложил в строжайшей тайне приступить к разработке плана отхода немецких войск из Франции. Содержание этого решения не было полностью известно даже командующему немецких войск на Западе генерал-фельдмаршалу фон Клюге. В то - же время Гитлер приказал фон Клюге не допускать никакого отхода с занимаемых позиций, «территория должна удерживаться с фанатичной решимостью», а в случае если немецким войскам придётся всё же уйти с западного побережья, всю железнодорожную технику, сооружения и мосты на оставленной территории уничтожить. Вместе с тем принимались меры по созданию позиций на рубеже рек Сомма, Мариа и по восстановлению линии «Зигфрида».
Но, несмотря на принятое решение, Гитлер отдал прямо противоположный приказ, согласно которому Бретань или, по крайней мере, её порты следовало удерживать, группа армий «Б» должна была оставаться в Юго-Западной Франции, а пробитую противником брешь надлежало закрыть контрударом. С этой целью приказывалось снять с фронта без всякой компенсации все танковые дивизии и создав из них ударную группировку во – главе с командующим 5-й танковой армией, сосредоточить в районе Мартена, с задачей отрезать прорвавшуюся 3-ю американскую армию от её танков. Немецким войскам удалось захватить Мартен, но дальше они продвинуться не смогли из-за действий авиации союзников, и танковые дивизии пришлось отвести на исходные позиции. Фон Клюге, возглавлявший со времени ранения Роммеля, одновременно командование немецкими войсками на Западе, группу армий «Б», вновь повторил свой запрос относительно немедленного отвода войск за Сену, но так как этот запрос оставался без ответа, под личную ответственность приказал 5-й танковой армии начать отход, а 7-й армии прикрывать отход. Взбешённому Гитлеру пришлось утвердить этот приказ.
15-августа 1944 года Гитлер отклонил новую просьбу Клюге разрешить, наконец, обеим армиям отступить, чтобы уйти из готового замкнуться кольца окружения. Тогда фон Клюге, взяв на себя всю полноту ответственности, сам отдал приказ об отходе. Однако, прежде чем этот приказ был выполнен, генерал-фельдмаршал фон Клюге был заменён генерал-фельдмаршалом Моделем, по тем предлогом, что ему якобы необходим отдых после напряжения предыдущих недель. Фон Клюге, после своего отстранения не без основания полагал, что над ним будет учинён суд, хотя в событиях 20-июля он непосредственного участия не принимал, но был осведомлён о заговоре, и, чтобы избежать бесчестия, по пути в Германию покончил с собой. В направленном Гитлеру письме он ещё раз изложил свою точку зрения относительно причин неудачи наступления на Авранш:
«Мой фюрер, вчера генерал-фельдмаршал Модель вручил мне ваше решение освободить меня от обязанностей командующего войсками на Западе и группой армий «Б». Меня уже не будет в живых, когда вы получите эти строки. Я не могу принять на себя тяжесть упрёка в том, что я предрешил судьбу Западного фронта, применив ошибочную стратегию, но оправдаться у меня нет возможности…, поэтому я сделал из этого соответствующие выводы и добровольно отправляюсь туда, где уже находятся тысячи моих боевых друзей. Я никогда не боялся смерти. Жизнь уже не имеет для меня никакого смысла, к тому же я числюсь в числе военных преступников, которые должны быть преданы суду.
По вопросу о моей виновности разрешите мне сказать следующее»…
Далее Клюге пытается объяснить причины неудачи войск, в которых он считает себя невиновным. Своё письмо Клюге завершает так.
«Вы мой фюрер, должны принять решение прекратить войну. Германский народ перенёс уже такие неописуемые страдания, что пора положить им конец. Есть пути и средства закончить войну и воспрепятствовать в первую очередь тому, чтобы рейх не попал в руки большевиков. Проявите же теперь ваше величие и прекратите безнадёжную войну, если это необходимо. Я расстаюсь с вами, мой фюрер, как человек, который, выполняя свой долг до последнего часа, был вам ближе, чем вы видимо понимали».
Узнав, что генерал-фельдмаршал фон Клюге отбыл с фронта и не прибыл в Ставку, Гитлер пришёл в отчаяние. Он решил, что фон Клюге перебежал к противнику.
15-августа 1944 года стал днём самых свирепых скандалов в Ставке. К тому времени уже начальник генштаба ОКХ генерал Гудериан доложил фюреру о состоянии бронетанковых частей на западе и обратил внимание на «провальные действия авиации и флота». Это разъярило Гитлера. Он вызвал Гудериана на отдельный разговор в соседнюю комнату. Они кричали так громко,
что один из адъютантов майор фон Амсберг вошёл со словами: «Вы господа так разговариваете, что снаружи всё слышно. Можно я окно закрою».
Как и фон Клюге, Модель также прибыл на Западный фронт с предвзятым мнением, что решительными мерами ему удастся восстановить положение на фронте. Но и он очень скоро убедился в том, что в Ставке фюрера, не хотят понять всей безнадёжности ведения борьбы наличными недостаточными силами. Он потребовал 30-дивизий и 200-тысяч человек пополнения. Это было утопическое требование, единственный смысл которого мог заключаться лишь в том, чтобы ещё раз подтвердить правильность многократно делавших ОКВ представлений относительно очень серьёзной обстановки на Западе. Модель также не видел выхода из кризиса, в котором находились обе армии. Его приказ почти окружённым в районе Фалеза войскам держаться как можно дольше, отменявший распоряжение его предшественника, практически вряд ли имел какое-либо значение, так как давление противника очень быстро само заставило немецкие войска направить все усилия на удержание пока ещё открытого прохода на восток, чтобы выйти из полуокружённого района. Поэтому танковые дивизии были расположены на флангах узкого коридора с целью удержать этот проход и не допустить полной изоляции находившихся в полукольце немецких войск.
19-августа 1944 года союзникам удалось замкнуть кольцо окружения остатков двух немецких армий. Первоначальный план Моделя оборонять северный берег Сены оказался неосуществимым.
22-августа 1944 года Гитлер приказал оборонять Париж до последнего человека и взорвать все мосты через Сену. Комендант города генерал фон Хельтиц заключил своеобразное «перемирие» с движением сопротивления до занятия города союзными войсками. От взрыва мостов комендант отказался.
25-августа 1944 года в Париж вступила одна из французских танковых дивизий. Гитлер вынужден был дать приказ об отходе всей группы армий «Г». Группа армий «Б» по приказу Гитлера предприняла последнюю попытку удержать Сомму, но безуспешно.
5-сентября 1944 года Гитлер вновь назначил генерал-фельдмаршала Рундштедта главнокомандующим немецкими войсками на Западе. Перед ним была поставлена задача, приостановить продвижение противника, как можно дальше к Западу, удерживая всю Голландию и из района Меца возобновить наступление в направлении Реймса.
18-сентября 1944 года английские войска овладели Эйндховеном и начали наступление к Арнему.
В мае 1944 года на Восточном фронте немецкое командование считало, что противник основные усилия сосредоточит севернее Карпат на фронте группы армий «Северная Украина». Группам армий «Центр» и «Север» предсказывали спокойное лето. Кроме того, особую озабоченность Гитлера вызывал нефтяной район Плоешти. Мнение было единодушным: первый удар противника последует севернее Карпат, в то же время, считая, что русские не начнут наступления до тех пор, пока на Западе не появится сильный второй фронт, который может лишить немцев возможности перебрасывать силы с Запада на Восток.
10-июня 1944 года русские нанесли удар в центре Карельского перешейка против четырёх финских дивизий, которым пришлось отойти к Выборгу. Финны запросили отмены запрета на поставку им немецкого оружия и боеприпасов, наложенного Гитлером со-времён их весенних переговоров с Советским союзом, а также оказания поддержки авиацией. Гитлер отклонил также просьбу финнов о переброске на их фронт шести немецких дивизий, пообещав, однако, дальнейшую помощь самоходными орудиями и авиацией, ибо он никак не хотел допустить, чтобы ещё одно дружественное Германии государство вышло из войны. Руководствуясь этими соображениями, он кроме того, послал в Хельсинки Риббентропа, прибывшего туда 22-июня, который должен был потребовать от Финляндии изъявления солидарности с Германией, и в случае несогласия отказать ей в какой-бы то ни было помощи оружием. После многодневных переговоров, резко обострившихся из–за нетерпимости Риббентропа, президент Рюти изъявил готовность заверить Гитлера в личном послании, не требавшем одобрения парламента, что Финляндия не выйдет из войны без согласия Германии. После этого с немецкой стороны были обещаны дальнейшие поставки оружия. Финнам удалось удержать свой фронт, так как наступление русских прекратилось.
На центральном участке восточного фронта радиоразведка и авиация стали отмечать появления на фронте группы армий «Центр» признаков подготовки наступления со стороны русских.
14-июня 1944 года у начальника генерального штаба ОКХ состоялось совещание с участием всех начальников штабов групп армий и армий. В то время, как начальники штабов группы армий «Север» и обеих южных групп единодушно сообщали о том, что на их фронте нет никаких признаков подготовки ожидавшегося в скором времени наступления русских, начальники штабов армий группы «Центр» столь же единодушно указывали на уже почти завершённое развёртывание крупных русских сил. Однако, в генеральном штабе ОКХ, у Гитлера настолько глубоко укоренилось, чему в немалой степени содействовала категорическая точка зрения Моделя, возглавлявшего фронт в Галиции, предвзятое мнение о наибольшей вероятности русского наступления на фронте группы армий «Северная Украина», что отказаться от него они уже не могли. Разумеется, развёртывание русских сил перед фронтом группы армий «Центр» нельзя было отрицать, однако ему в оценке русских планов приписывалось лишь подчинённая роль. Поэтому предполагалось, что группа армий «Центр» такого рода наступление, которое будет предпринято по всей вероятности лишь с целью сковывания её войск, сможет отразить собственными силами. Доминирующей оставалось точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий «Северная Украина». Вследствие этого там была сосредоточена большая часть танковых дивизий и все были уверены, что именно там, наконец, вновь удастся противопоставить удар удару. На просьбу группы армий «Центр» выделить ей по крайней мере более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил. Группа армий «Центр» имела 38-дивизий на 1100-км фронте, из которых 3-пехотных и 1-танковая дивизии были в резерве. Командование группы армий «Центр» неоднократно и безуспешно ходатайствовало перед Гитлером о разрешении произвести сокращение фронта. В то же время командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Буш не смог отстоять свою точку зрения перед Гитлером, который цинично спросил у командующего, не принадлежит ли он к числу тех генералов, что постоянно оглядываются назад. После этого Буш покорился воле Гитлера и приступил к выполнению приказа, бросить все силы на оборудование передовых рубежей.
21-23-июня 1944 года четыре русских фронта начали наступление по обе стороны Витебска на Оршу и Могилёв, а также севернее и южнее Бобруйска. Оборонявшийся в районе Витебска корпус оказался почти окружённым. Направленное Гитлеру ходатайство о немедленном отводе войск было резко отвергнуто по политическим соображениям, под ними подразумевалась угроза выпадения из коалиции Финляндии. Тем самым поражение, которое ещё можно было ослабить, превратилось в катастрофу. Недостаточно быстрое использование 20-й танковой дивизии, единственного резерва 9-й армии, привело к смещению командующего этой армии генерала Иордана, заменённого генералом фон Форманом. Смежные фланги русских армий, прорвавшиеся по обе стороны города, сомкнулись. Командование армии запросило разрешения оставить Витебск. Гитлер приказал, чтобы одна дивизия была оставлена в Витебске, а две остальные пробивались к своим войскам. Однако события развивались настолько стремительно, что всё три дивизии были отрезаны противником и уничтожены.
24-июня 1944 года командование группы армий вновь обратилось с просьбой, об изменении поставленной перед ним невыполнимой задачи. Гитлер вновь отклонил это требование, одобрив лишь незначительное сокращение линии фронта восточнее Днепра, не решавшее основной проблемы, устранения угрозы глубоким флангам 4-й и 9-й армий.
25-июня 1944 года обострилось положение 9-й армии в районе Бобруйска. Генерал Типпельскирх, принявший командование 4-й армии, вместо ушедшего в отпуск генерал-полковника Хейнрици, взял на себя ответственность отвести армию к Днепру. Но и это решение оказалось запоздалым. Оборона на южном фланге 3-й танковой армии была прорвана, центр армии был окружён у Витебска. Между смежными флангами 4-й полевой и 3-й танковой армий была пробита 90-км брешь, в которую вошли подвижные соединения русских по обе стороны Сенно. Гитлер, несмотря на все возражения, ещё раз приказал удерживать Бобруйск, Могилёв и Оршу, оставив в каждом из них по одной дивизии. Два дня спустя, когда Орша уже пала, и оба других города были обойдены и отрезаны крупными силами противника, приказ был отменён. Но было уже поздно. В районе Бобруйска завершилось окружение главных сил 9-й армии, 4-я армия успела отвести половину сил за Днепр. Генеральный штаб ОКХ понял всю глубину опасности и признал, что значение происходящих событий далеко выходит за рамки группы армий «Центр» и вызывает необходимость принятия кардинальных решений в масштабе всего восточного фронта. Имелось лишь одно такое решение отвести войска группы армий «Север» на рубеж Даугавпилс, Рига, каким бы серьёзным политическим соображением это не противоречило. Группа армий «Север» на этом рубеже могла бы высвободить целую армию. Только такая радикальная мера позволила бы подпереть северное крыло группы армий «Центр», в то время как её центр мог получить силы из состава группы армий «Северная Украина». В результате того, что Гитлер и в этом случае остался глухим к голосу благоразумия, началась новая трагедия в истории немецкой армии на Востоке: борьба между Гитлером и всеми руководящими армейскими инстанциями за своевременный отвод группы армий «Север». Не проходило дня, чтобы такое требование не выдвигалось перед Гитлером во - всё более настойчивой форме. Несмотря на все эти настояния, группу армий «Север», переименованную впоследствии в группу армий «Курляндия», не удалось избавить от её трагической участи. В результате ей пришлось вести героическую, но малополезную, обособленную борьбу вдали от тех районов, где развёртывались решающие события, не имея никакой возможности принять участие в обороне рейха.
28-июня 1944 года генерал-фельдмаршал Модель сменил генерал-фельдмаршала Буша, на посту командующего группы армий «Центр», продолжая возглавлять группу армий «Северная Украина» и проявил много энергии, чтобы восстановить положение на вновь принятом фронте. Не теряя времени на запросы и ходатайства, он стал дополнительно перебрасывать танковые дивизии с участков фронта, находившихся пока в его компетенции. Две из них и две пехотные дивизии были брошены в район Слуцка, чтобы помочь вырваться из окружения корпусам 9-й армии. На участок между смежными флангами 4-й полевой и 3-й танковой армии была переброшена 5-й танковая дивизия, не допустившая перехода противника через Березину в районе Борисова. Однако уже в последующие дни стала вырисовываться новая опасность для группы армий «Центр», рассеявшая все надежды на создание новой обороны в районе Минска, которую русские стремились не допустить. Эту задачу можно было решить, бросив все резервы и прибывшие подкрепления, что, однако означало вынужденное оставление на произвол судьбы обеих окружённых в центре армий.
3-июля 1944 года русские взяли Минск. В результате этих боёв 25-немецких дивизий были окружены или уничтожены. Немецкому командованию теперь предстояло из вновь сформированных соединений, частей по охране тыла и полицейских соединений, воздать новый фронт, который бог бы остановить русские армии, как можно дальше от восточно-прусской границы.
4-июля 1944 года командование группы армий «Центр» доложило, что группе на 350-км фронте противостоят 126-стрелковых дивизий, 17- моторизованных бригад, 6-кавалерийских и 45-танковых бригад, и что группа может противопоставить этой группировке всего 8-соединений, численностью до дивизии каждое.
В это время был освобождён со своего поста командующий группой армий «Север» генерал-полковник Линдеман, не выполнивший приказа о нанесении явно недостаточными силами контрудара по русским войскам, преследовавшим 3-ю танковую армию, он был заменён генерал-полковник Фриснером.
7-июля 1944 года были окружены немецкие войска в районе Вильнюса, которые по приказу Гитлера должны были обороняться «до последней капли крови».
12-июля 1944 года после неоднократных напоминаний Моделя о бессмысленности гибели гарнизона им было разрешено пробиваться к немецким боевым группам. Связь с группой армий «Север» по-прежнему отсутствовала. Всё серьёзней становилась угроза, что сухопутные коммуникации группы армий «Север» окажутся перерезанными. Модель вновь попытался склонить Гитлера к принятию решения об отводе группы армий «Север» на Западную Двину. Но к чисто политическим соображениям прибавились возражения военно-морского командования в случае ухода немецких войск с берегов Финского залива. Оно лишалось возможности преградить русскому флоту путь в Балтийское море и в силу этого обеспечить связь с финскими портами, через которые частично снабжались немецкие войска в Финляндии, и со Швецией. Вместо того чтобы пойти навстречу настоятельным просьбам командования обеих групп армий, Гитлер приказал создать из подвижных сил, прибывших в распоряжение 4-й и 5-й танковых армий ударную группировку, которая должна была ударом с юга восстановить связь с группой армий «Север».
13-июля 1944 года командование группы армий «Центр» констатировало, что даже при организованном прибытии к 21-июля всех обещанных дивизий, 16-немецким дивизиям будут противостоять 160-русских дивизий.
Русские войска перешли в наступление также и против соседних групп армий «Север» и «Северная Украина». К 20-июля 16-я и 18-я армии отошли на рубеж Даугавпилс, западнее Пскова.
20-июля 1944 года Гитлер принял решение освободить Цейтцлера с поста начальника Генштаба ОКХ и назначить на его место генерала Буле. Но после покушения на фюрера, во - время которого Буле получил ранение, Гитлер решил временно назначить начальником генштаба ОКХ генерал-полковника Гудериана.
Когда Гудериан явился к фюреру, тот был в плохом состоянии после покушения, из уха у него текла кровь, а правая рука висела на привязи. Но разговаривая с генералом, фюрер был невероятно спокоен, заявив, что Цейтцлер пять раз просил освободить его от занимаемой должности. В военное время такие просьбы недопустимы, и высокопоставленные генералы не должны иметь больше прав на отказ от службы, чем солдаты на передовой, последние же не могут взять и уволиться, если им что-то не нравиться.
Таким образом, Гудериану было запрещено требовать отставки. В то же время начальник генштаба имел ограниченное право принимать решения и должен был согласовывать каждую деталь с Гитлером. Гудериан попросил разрешения отдавать войскам указания хотя бы по вопросам второстепенной важности. Кроме того, он хотел получить право распоряжаться всеми офицерами генштаба ОКХ по вопросам, касающимся Генштаба в целом. Гитлер отверг обе просьбы, в чём его поддержали Кейтель и Йодль. Гитлер также предупредил Гудериана о том, что во - время обсуждения любых служебных вопросов с ним, всегда должен будет присутствовать генерал-фельдмаршал Кейтель и два стенографиста.
Предшественник Гудериана оставил ему не только дезорганизованный штаб, но и полностью разваливающийся фронт. Резервов у ОКХ не было. Единственные части, имевшиеся в распоряжении командования ОКХ, находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина» и на переброску требовалось много времени. Небольшой резерв, который смогла предоставить Резервная армия, уже двигался на помощь группе армий «Центр».
Гудериан немедленно предложил Гитлеру перебросить все имеющиеся в Румынии дивизии на закрытие бреши между группами армий «Центр» и «Север».
21-июля 1944 года русские вышли к Паневежису. В случае дальнейшего продвижения русских в этом направлении не только группа армий «Север» могла оказаться отрезанной, но и северное крыло группы армий «Центр». Предвидя такое развитие событий, командующий группы армий «Север» генерал Фриснер 17-июля потребовал от Гитлера предоставления ему права самостоятельного принятия решения, намереваясь отвести все свои войска вплоть до Нарвы на Западную Двину, с тем, чтобы высвободившиеся в результате этого силами добиться восстановления связи со-своим южным соседом. Однако существенным результатом этих ходатайств Фриснера явилось то, что он и командующий группой армий «Южная Украина» генерал-полковник Шёрнер, решительность которого больше импонировала Гитлеру, поменялись местами. Гитлер ещё раз приказал создать мощную танковую группу. Командующие 4-й полевой и 3-й танковой армией справедливо указывала на то, что их кое-как восстановленная оборона без танковых дивизий не в состоянии противостоять русским ударам. На деле изъятие танковых дивизий откладывалось со дня на день, с недели на неделю, так как постоянно возникали всё новые и новые кризисы, с которыми без танковых дивизий бороться было невозможно.
27-июля 1944 года русские овладели Даугавпилсом. В это время было установлено значительное сосредоточение русских сил восточнее Варшавы и восточнее Карпат. Гитлер принял скопление войск восточнее Варшавы, как демонстративное и, основываясь на своём предвзятом мнении, всё внимание уделил доставляющему ему постоянные заботы русскому наступлению на румынские нефтяные источники, принимая русское наступление на юге за основное. Это предвзятое мнение не соответствовало оценке оперативной обстановки. Невзирая на мнение ряда генералов, которые также считали, что только русский удар в направлении Варшавы может облегчить положение их союзников, высадившихся в Нормандии. Гитлер не изменил своей точке зрения и лично отдал приказ, запрещающий переброску под Варшаву резервов, основные силы которых находились на юге.
1-августа 1944 года вспыхнуло восстание в Варшаве под руководством Бур-Комаровского, в непосредственной близости от линии фронта. Связь с 9-й армией генерала фон Форманна была нарушена. Гудериан потребовал включить Варшаву в зону боевых операций армии. Но Гитлер оставил прифронтовую Варшаву под юрисдикцией генерал-губернатора Франка. Обязанность подавить восстание была возложена на рейхсфюрера СС Гиммлера, на части СС и полиции, в том числе на бригаду Каминского, состоящую из бывших военнопленных, перешедших на сторону противника и бригаду Дирлевангера, состоящую из проштрафившихся немцев. После двухмесячной борьбы восстание было подавлено с особой жестокостью. Гудериан потребовал вывода этих двух бригад с Восточного фронта, но Гитлер вначале наотрез отказался даже его слушать. Но его связной бригаде - фюрер СС Фегеляйн был вынужден подтвердить слова Гудериана:
- Это действительно так мой фюрер, эти люди истинные негодяи.
После этого Гитлеру пришлось выполнить просьбу Гудериана, который уговорил также фюрера предоставить сдавшимся полякам полный статус военнопленных со-всеми гарантиями, положенными по международному праву. Что впрочем, не помешало Гитлеру издать директиву от 11 сентября 1944 года, в которой прямо указывалось сравнять Варшаву с землёй.
10-августа 1944 года немецкие войска отошли на рубеж северо-восточнее Варшавы, Царёв до Осовца.
Высшее немецкое командование сознательно пошло на эту почти непосильную для обеих армий нагрузку, так как оно по-прежнему твёрдо намеревалось восстановить ударом с юга, связь с группой армий «Север» и оставить её на выдвинутых вперёд позициях. Для осуществления контрудара были подготовлены два танковых корпуса в составе пяти танковых и одной гренадёрской моторизованной дивизии. Он начался 16-августа. В этот день генерал-фельдмаршал Модель был назначен главнокомандующим немецкими войсками на Западе и его сменил генерал-полковник Рейнгардт, до этого командовавший 3-й танковой армией, командование которой принял генерал Раус. Немецким войскам удалось выйти в район западнее Шауляя и до Ауце в 30-км юго-западнее Елгавы. Под первым впечатлением этих успехов танковым корпусам были поставлены новые широкие задачи. 20-августа был взят Жагаре, а северная боевая группа вышла к Тукуму и восстановила связь с группой армий «Север». Новый начальник генштаба Гудериан тотчас же поднял вопрос об отводе группы армий «Север», однако натолкнулся на самые резкие возражения со стороны Гитлера. Тем временем немецкое наступление у Шауляя захлебнулось, и лишь у Ауце боевая группа всё ещё продвигалась к Елгаве. 28-августа наступление немецких войск было остановлено. 20-сентября Гитлер возложил руководство боевыми действиями в районе между Неманом и Ригой полностью на командование группы армий «Север», передав в его распоряжение и 3-ю танковую армию.
Обострилось положение и на юге Восточного фронта. 5-августа 1944 года в Ставку Гитлера в Восточной Пруссии прибыл глава Румынского государства маршал Антонеску. На приёме присутствовали: Гитлер, Кейтель, Риббентроп, Гудериан и другие ответственные лица.
Гитлер поручил Гудериану ознакомить Антонеску с положением на Восточном фронте. Но так как переводчик МИДа плохо знал военную терминологию, Гудериан предложил говорить на французском языке, который Антонеску знал. Глава Румынского государства полностью осознавал всю сложность положения на Восточном фронте и необходимость переформирования фронта. Антонеску предложил Гитлеру эвакуировать Молдавию и отойти на линию Галац - Фокшаны-Карпаты. Гитлер принял это предложение с благодарностью и сделал из него определённые выводы. После встречи с Гитлером, Антонеску пригласил Гудериана в Вольфшансе, чтобы пообщаться с ним лично. Разговор вскоре зашёл о покушении на фюрера. Антонеску не скрывал насколько, это его шокировало.
- Поверьте мне, я каждому из своих генералов доверяю безгранично. Для нас немыслима сама идея об офицерском заговоре.
И Гудериан тогда не знал, что на это ответить.
А Антонеску, представилась возможность буквально через несколько дней, убедиться насколько серьёзно он заблуждался.
Командующий группой армий «Южная Украина» генерал-полковник Фриснер, заменивший генерал-полковника Шернера, 6-августа предупредил Берлин о критическом положении дел в румынских частях и о настроениях в тылу, предусмотрительно потребовав, чтобы ему были переподчинены многочисленные, рассредоточенные на территории Румынии формирования вооружённых сил, полиции и прочих органов, для организации централизованной обороны в тылу. Но это предостережение было отвергнуто Гитлером, указавшим, что Фриснеру следует устремлять свой взор вперёд, а не назад. А на запрос Фриснера о перенесении рубежа обороны ещё до начала русского наступления на рубеж устья Дуная, Фокшаны, так как занимаемый рубеж имел негативное с оперативной точки зрения начертание. Гитлер дал своё согласие, правда, с определёнными оговорками, потребовав недвусмысленного доказательства намерений противника атаковать, перед тем как отдать приказ о крупномасштабном отступлении. До тех пор было приказано удерживать существующую линию фронта.
20-августа 1944 года русские войска возобновили атаки на участке группы армий «Южная Украина» и прорвали его фронт на участках, удерживаемых румынскими войсками, которые в массовом порядке перебегали на сторону противника. Гитлер тут - же отдал приказ об отводе группы армий, но войскам пришлось отступать с боями, шаг за шагом. Для спасения армии нужно было быстро отвести войска и захватить мосты через Дунай. Но это не было сделано.
21-августа 1944 года было свергнуто правительство Антонеску. По приказу Гитлера был совершён воздушный налёт на Бухарест, дав румынам основание повернуть оружие против немцев. Румыны первыми захватили мосты и переправы и оставили своих бывших союзников под ударами русских войск. 16-немецких дивизий были полностью уничтожены. Плоештинский нефтяной район был потерян для Германии.
Гитлера предупреждали и о ненадёжности болгарских войск, но он был уверен в том, что болгары просто физиологически ненавидят большевизм, и никогда не будут сражаться на стороне русских. И Гудериану не удалось добиться запрета на поставку болгарам бронетанковой техники. Были потеряны 88-танков Т-IY и 50-штурмовых орудий.
15-2. В 1944 году в Красную Армию стали поступать новые танки: тяжёлый ИС и модернизированный Т-34 с 85-мм пушкой, а также САУ (ИСУ-152, ИСУ-122 и СУ-100). Тяжёлые танковые полки в основном стали вооружаться танками ИС. Лёгкие танки Т-70 были сняты с производства. В 1944 году танковые бригады были переведены на новый штат в 65-танков. В состав бригады стал входить третий танковый батальон. На новый штат был переведён также и танковый полк механизированной бригады, в составе: 35-танков. Опыт операций показал, что для успешной борьбы с крупными танковыми группировками противника, насыщенными тяжёлыми танками, необходимо создавать соединения тяжёлых танков и САУ. Поэтому были созданы тяжёлые танковые, гвардейские САРТ и обычные САРТ-бригады.
Артиллерийские войска получили 160-мм миномёты. Авиационные части: истребители ЯК-3, ЛА-7, штурмовики ИЛ-10. Совершенствовалась и организационная структура войск. Общевойсковая армия стала иметь 3-стрелковых корпуса, по 8-9-стрелковых дивизий. В ВВС авиакорпуса переформировались в однородные: истребительные, штурмовые, бомбардировочные.
В январе 1944 года была сформирована 6-я по счёту танковая армия. К началу 1944 года Красная Армия имела 6500- тысяч человек, 88900-орудий и миномётов, 2167-установок реактивной артиллерии, около 8900-танков и САУ, 11800-самолётов.
22-апреля 1944 года в Ставке ВГК состоялось совещание по обсуждению летне-осенней кампании 1944 года. Начальник генштаба Антонов коротко доложил о положении дел на фронтах, по всем стратегическим направлениям и высказал соображения Генштаба о возможных действиях немецких войск. Выслушав Антонова, Сталин обратился к командующему ВВС Новикову с просьбой доложить о состоянии воздушных сил, поинтересовался, хватит ли самолётов, полученных от промышленности, чтобы укомплектовать воздушные армии фронтов и авиацию дальнего действия.
Доклад Новикова был весьма оптимистичен. Затем Верховный предложил командующему бронетанковыми войсками маршалу Федоренко доложить о состоянии бронетанковых войск и о возможностях их укомплектования к началу летней кампании. Выслушав Федоренко, Сталин предложил заслушать маршала Жукова, который в своём выступлении согласился с основными соображениями Антонова о предполагаемых действиях немецких войск и о тех трудностях, которые они будут испытывать в 1944 году на советско-германском фронте. Но тут Сталин остановил Жукова, сказав.
- И не только это. В июне союзники собираются всё - же осуществить высадку крупных сил во Франции. Немцам придётся воевать на два фронта. Это ещё больше ухудшит их положение, с которым они не в состоянии будут справиться.
Жуков обратил внимание Верховного на группировку противника в Белоруссии, с разгромом которой рухнет устойчивость обороны противника на всём его западном стратегическом направлении.
Сталин по телефону выслушал и мнение маршала Василевского по этому вопросу, который в то время находился на Южном фронте. Положив трубку Верховный заметил:
- Через 8-10-дней Василевский обещает покончить с крымской группировкой противника. А не лучше ли начать наши операции с 1-го Украинского фронта, чтобы ещё глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с центрального направления?
- Но в таком случае товарищ Сталин противник легко может осуществить маневрирование между соседними фронтами. Лучше начать с севера, а затем провести операцию против группы армий «Центр», чтобы освободить Белоруссию,- заметил Антонов.
- Посмотрим, что предложит Василевский,- сказал Верховный.- Позвоните командующим фронтами, пусть они доложат соображения о действиях фронтов в ближайшее время.
И обращаясь к Жукову продолжил.
- Займитесь с Антоновым намётками плана на летний период. Когда будете готовы, обсудим ещё раз.
Через несколько дней Сталин снова вызвал Жукова и Антонова. После обсуждения плана было решено, первую наступательную операцию провести в июне, на Карельском перешейке и петрозаводском направлении, а затем на белорусском стратегическом направлении. В целях подготовки операции по освобождению Белоруссии, Верховный приказал Жукову передать командование 1-м Украинским фронтом Коневу, предупредив, что фронт остаётся у Жукова подопечным.
24-апреля 1944 года было принято решение о разделении Западного фронта на 3-й и 2-й Белорусские фронты, командующими которыми были назначены генерал-полковник Черняховский и генерал-полковник Петров.
Во - второй половине апреля в Генштабе свели воедино все соображения и предложения фронтов по поводу летней кампании. Открывал летнюю кампанию Ленинградский фронт наступлением на Выборг, затем Карельский фронт с целью разгрома свирско - петрозаводской группировки противника. В результате этих операций Финляндия должна была выйти из войны. Затем следовали действия 1-го Белорусского фронта. Затем, когда немецкое командование поймёт, что здесь происходят решающие события и двинет сюда свои резервы с юга, должно было развернуться наступление 1-го Украинского фронта на львовском направлении. 2-й Прибалтийский фронт своими активными действиями должен был сковать войска группы армий «Север». В последующем после поражения противника, можно было считать обеспеченным наступление в Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Австрию, Чехословакию.
В таком виде план летней кампании был доложен Ставке ВГК в конце апреля. Были изданы специальные распоряжения по проведению мероприятий по дезинформации противника и оперативной маскировке. В войсках развернулись работы по созданию ложных районов сосредоточения и работы по совершенствованию обороны. Вся агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций.
18-апреля 1944 года был создан 3-й Прибалтийский фронт. Командующим был назначен Масленников.
22-23-мая 1944 года командующий 1-м Белорусским фронтом Рокоссовский во - время обсуждения плана в Ставке ВГК предложил наносить два одинаковых по силе удара на правом крыле фронта. Первый с выходом на Бобруйск, второй в обход Бобруйска с юга. Применение двух одинаковых по силе ударов дезориентировало противника, во-вторых лишало его возможности противодействовать. Таким образом, командующий 1-м Белорусским фронтом намеревался рассечь противостоящие силы противника и разгромить их поочерёдно, не стремясь, однако к немедленному окружению. Соображения о наступлении войск левого крыла фронта на люблинском направлении были одобрены, а решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар с плацдарма на Днепре. Дважды Рокоссовскому предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложения Ставки (в таких случаях Сталин всегда так поступал). Рокоссовскому, после каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать своё решение. Убедившись, что командующий фронта твёрдо настаивает на своей точке зрения, Сталин утвердил план операции, в варианте, разработанном фронтом.
- Настойчивость командующего фронтом, - сказал он,- доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха.
Командующий 1-м Прибалтийским фронтом Баграмян предложил направить усилия фронта на обеспечение операции от возможного контрудара со стороны группы армий «Север». С ним согласились. Командующим 3-м Белорусским фронтом Черняховским было предложено спланировать два одновременных удара, а также усилить 5-й гвардейской танковой армией и одной артиллерийской дивизией прорыва. С ним также согласились. Командующим 2-м Белорусским фронтом был вместо Петрова назначен Захаров. Сталин сказал, что член военного совета фронта Мехлис пишет ему о мягкотелости Петрова, о неспособности его обеспечить успех операции, что Петров якобы болен и слишком много времени уделяет врачам. Тем не менее, позднее 5-августа 1944 года Петров будет назначен командующим 4-м Украинским фронтом.
Утверждая план Белорусской операции, которую Сталин назвал операцией «Багратион», Верховный заявил, что ближайшая задача Ставки помочь командованию и войскам фронтов получше подготовить и провести задуманную операцию, а Государственный комитет обороны и Генштаб обязаны принять меры к тому, чтобы своевременно и полностью обеспечить войска всем необходимым. Было принято решение Жукова послать для координации действий 1-го и 2-го Белорусских, а Василевского 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.
16-июня 1944 года Сталин с Василевским и Антоновым обсудил события на Севере. Войска Ленинградского фронта, после ожесточённых боёв на Карельском перешейке, нанеся серьёзное поражение финским войскам, готовились к штурму последнего оборонительного рубежа. Советское командование не сомневалось, что немцы, чтобы спасти Финляндию от поражения и обеспечить её дальнейшее участие в войне на своей стороне вынуждено будет, несмотря на все трудности, усилить этот участок фронта. Поэтому фактор времени при решении задач, поставленных перед войсками Ленинградского фронта, играл теперь исключительно важную роль. Сталин тут - же позвонил командующему Ленинградским фронтом Говорову и заслушал его детальный доклад о ходе событий и подготовке к штурму и дал ему ряд советов и указаний. Говоров заверил о том, что задача ускорить наступление будет решена в течение ближайшей недели.
Был также рассмотрен вопрос о проведении Карельским фронтом Свирско-Петрозаводской операции. Заслушав доклад командующего фронтов Мерецкова, Сталин подчеркнул, что благодаря успешным действиям войск Ленинградского и Карельского фронтов создались более благоприятные условия для выполнения задачи, и потребовал начать операцию не позже 21-июня. Затем Верховный попросил Антонова доложить о последних событиях в Нормандии. Войска союзников продвигались крайне медленно. Обсуждая вопрос о том, как может отразиться высадка англо-американских войск в Нормандии на советско-германском фронте, советское верховное главнокомандование пришло к выводу, что когда начнётся Белорусская операция и продолжится успешное наступление против Финляндии, немецкое командование перебросит часть войск с Западного фронта на Восточный. На следующий день совещание было продолжено. Заслушав доклад Василевского о подготовке к проведению Белорусской операции 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов, Сталин остановился на использовании 5-й танковой армии на фронте Черняховского. Василевский сообщил, что на оршанско-борисовском направлении оборона противника в инженерном отношении развита сильнее, чем на участке 5-й армии, да и группировка войск противника там значительно плотнее. Поэтому оршанское направление для ввода танковой армии в прорыв на борисовское направление он считал менее перспективным, чем богушевско-борисовское. Была достигнута договорённость, что временно основным направлением ввода танковой армии в прорыв будет считаться оршанско-борисовское, как кратчайшее и по характеру местности наиболее удобное для манёвра. Окончательное решение было отложено до первых дней операции. Поэтому 5-я танковая армия была оставлена в резерве Ставки ВГК.
21-июня 1944 года войска Карельского фронта начали Свирско-Петрозаводскую наступательную операцию. 25-июня они овладели городом Оловец. А 21-июля вышли на советско-финскую границу, где были остановлены сильными контратаками финских войск.
Неожиданно для советского командования немецкие войска нанесли удар на участке 2-го Белорусского фронта и овладели Ковелем. Сталин предложил командующему 1-м Белорусским фронтом Рокоссовскому быстро продумать вариант объединения участков обеих фронтов, сообщить в Ставку и скорее выехать к командующему 2-м Белорусским фронтом Курочкину, чтобы сообща принять меры для ликвидации прорыва противника. Рокоссовский и Курочкин пришли к выводу, что накануне крупного наступления невыгодно начинать частную операцию по освобождению Ковеля.
Ставка ВГК издала директиву о передаче 1-му Белорусскому фронту всего участка охватывающего Полесье с юга и находящихся на нём войск, что давало возможность более широкого манёвра силами, организовать удар в обход Полесья, как с севера, из района Бобруйска, так и с юга, из района Ковеля.
C 23 по 28-июня 1944 года войска 2-го Белорусского фронта (командующий генерал-полковник Захаров) провели Могилёвскую наступательную операцию, в рамках Белорусской операции. В результате которой, войска фронта овладели Могилёвом, создав условия для наступления на Минск и сковав значительные силы немецких войск.
23-июня 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта (Баграмян) и 3-го Белорусского фронта (Черняховский) начали Белорусскую операцию. 25-июня в районе Витебска в «котле» было окружено свыше 5-ти дивизий противника. 5-я гвардейская танковая армия из резерва Ставки ВГК была передана в состав 3-го Белорусского фронта. В результате этих боёв было разгромлено левое крыло группы армий «Центр».
24-июня 1944 года войска 1-го Белорусского фронта (Рокоссовский) начали Бобруйскую наступательную операцию. 27-июня в районе Бобруйска образовались два котла, в которых оказались немецкие войска общей численностью до 40-тысяч человек. 28-июня советские войска взяли Бобруйск.
Советское командование, анализируя действия немецких войск, удивлялись их грубо ошибочным манёврам, которые обрекали войска на катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие войска втягивались в активные фронтальные сражения восточнее и северо-восточнее Минска.
К 31-июля 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта провели Полоцкую и Шауляйскую наступательные операции. В результате которых, немецкая группа армий «Север» оказалась отрезанной от Восточной Пруссии. Правда позднее немецким войскам удалось создать 30-км коридор и восстановить связь с Восточной Пруссией.
3-июля 1944 года советские войска в ходе Минской наступательной операции освободили Минск. В котле оказались основные силы 4-й немецкой армии и отдельные соединения 9-й немецкой армии группы армий «Центр». 12-июля немецкие войска полностью капитулировали. В плен попало около 12-генералов, командиров корпусов и дивизий.
6-июля 1944 года Сталин отдал директиву 3-му Прибалтийскому фронту (командующий Масленников), на проведение наступательной операции по разгрому псковско-островской группировки противника с выходом в тыл немецким войскам, обороняющимся в районе Нарвы. На одном из докладов Сталин заметил:
- Никто ни разу не был у Масленникова. Командующий это молодой, штаб там тоже молод и, значит опыта у них пока недостаточно. Надо бы посмотреть на месте, как идут дела помочь им спланировать и подготовить операцию по овладению Псковом и Островом. Я думаю, пусть туда поедет Штеменко (начальник оперативного отдела генштаба).
17-июля 1944 года войска 3-го Прибалтийского фронта перешли в наступление и 21-июля они овладели городом Остров, а 23-июля взяли Псков, а затем вышли к оборонительному рубежу немецких войск «Мариенбург», отрезав от Риги все силы противника в Эстонии и северной части Латвии.
C 5-июля по 20-июля 1944 года войска 3-го Белорусского фронта (командующий Черняховский) провели Вильнюсскую операцию. В результате которой, были созданы благоприятные условия для выхода войск фронта к границам Восточной Пруссии.
8-июля 1944 ода Жуков и Антонов прибыли на дачу Сталина, который был в хорошем расположении духа и много шутил. Жукова и Антонова, Сталин пригласил позавтракать. За завтраком речь шла о возможностях Германии вести войну на два фронта, а также о роли и задачах советских войск на завершающем этапе войны. Верховный справедливо считал, что у советского союза хватит сил самому добить фашистскую Германию, в тоже время он искренне приветствовал открытие второго фронта в Европе. Ведь это ускорило окончание войны. В том, что Германия окончательно проиграла войну, у советского командования не было никакого сомнения. Сейчас речь шла о том, как скоро и с какими военно-политическими результатами она будет завершена.
К тому времени подошли Молотов и другие члены государственного комитета обороны и политбюро.
Разговор, остановился на возможностях Германии продолжать вооружённую борьбу, все сошлись на том, что она уже истощена и в людских и в материальных ресурсах, тогда как советский союз в связи с освобождением Украины, Белоруссии, Литвы и других районов получит значительное пополнение за счёт партизанских частей и людей, оставшихся на оккупированных территориях. А открытие второго фронта заставит Германию усилить свои силы на Западе. В ходе обсуждения возник вопрос: на что может надеяться гитлеровское руководство в данной ситуации? На этот вопрос Сталин ответил так:
- На то же, на что надеется азартный игрок, ставя на карту последнюю монету.
Помолчав немного, Сталин продолжил.
- В то - же время нельзя не отметить одно характерное для немцев качество, которое они уже не раз демонстрировали в войнах: упорство, стойкость немецкого солдата. История говорит о том, что стойкий солдат - это русский, на втором месте по стойкости находятся немцы, на третьем месте - поляки, польские солдаты.
- Гитлер, вероятно, сделает попытку пойти любой ценой на сепаратное соглашение с американскими и английскими правительственными кругами,- добавил Молотов.
- Это верно, - сказал Сталин,- но Рузвельт и Черчилль не пойдут на сделку с Гитлером. Свои политические интересы в Германии они будут стремиться обеспечить, не вступая на путь сговора с гитлеровцами, которые потеряли в народе всякое доверие, а изыскивая возможности образования в Германии послушного ей правительства.
Неожиданно Сталин спросил у Жукова.
- Могут ли наши войска начать освобождение Польши и безостановочно дойти до Вислы, и на каком участке можно будет ввести в дело 1-ю армию Войска Польского, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?
- Наши войска не только могут дойти до Вислы,- ответил Жуков, - но и должны захватить хорошие плацдармы на ней, чтобы обеспечить дальнейшие наступательные операции на берлинском стратегическом направлении. Что касается 1-й армии Войска Польского, то её надо нацелить на Варшаву.
Начальник генштаба Антонов поддержал Жукова, доложив Верховному о том, что немецкое командование перебросило большую группу войск, в том числе бронетанковые соединения, для закрытия бреши, образовавшейся в результате действий советских западных фронтов. Поэтому они серьёзно ослабили свою группировку на участке 1-го Украинского фронта.
Затем Антонов доложил о ходе сосредоточения материальных запасов и пополнения на 1-м Украинском фронте и на левом крыле 1-го Белорусского фронта, которые согласно ранее принятому плану готовились к переходу в наступление.
- Вам придётся теперь взять на себя координацию действий и 1-го Украинского фронта,- сказал Жукову Верховный.- Главное своё внимание обратите на левое крыло 1-го Белорусского и 1-й Украинский фронт. Общий план и задачи 1-го Украинского фронта вам известны. План Ставки изменениям не подвергся, а с планом фронта ознакомитесь в Генштабе.
Потом началось обсуждение возможностей войск, координируемых Василевским.
- Было бы правильнее товарищ Сталин, если бы мы значительно усилили группу фронтов Василевского и 2-й Белорусский фронт, и поставили задачу Василевскому отсечь немецкую группу армий «Север» и захватить Восточную Пруссию, - заметил Жуков.
- Вы что, сговорились с Василевским,- спросил Верховный.- Он тоже просит усилить его.
- Нет, не сговорились. Но если он так думает, то думает правильно.
-Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию. Мы можем там застрять. Надо в первую очередь освободить Львовскую область и восточную часть Польши.
18-июля 1944 года войска 1-го Белорусского фронта форсировали Буг и вступили в пределы Польши.
27-31-июля 1944 года на заседании Ставки ВГК рассматривалось общее положение на фронтах, а затем перешли к анализу обстановки в Прибалтике, Восточной Пруссии и Восточной Польше. Предусматривалось отсечь Прибалтику от Восточной Пруссии, а Восточную Пруссию от Германии. Обсуждался также порядок управления текущими и предстоящими операциями, и взаимодействие фронтов. Жуков на заседании заявил, что представитель Ставки ВГК должен в необходимых случаях получить также право непосредственного руководства операциями. По этому вопросу было принято специальное решение о праве Василевского и Жукова руководить войсками тех фронтов, на которых они представляли Ставку ВГК.
На совещании был также рассмотрены вопросы подготовки войск к Ясско-Кишинёвской операции. Советское командование учитывало, что противник располагает свои войска, компактно в тактической зоне. Это свидетельствовало о том, что противник рассчитывает погасить самый сильный первый удар советских войск, прежде всего на малой глубине, рассчитывая, как предполагало советское командование, отвести свои войска в случае необходимости на позиции, которые подготавливались в глубине обороны. На флангах группировок противника оборонялись румынские войска хуже вооружённых, обученных и снабжаемых, у которых был невысокий боевой дух. Ставка ВГК пришла к выводу, что прорвать оборону противника нужно на её слабых флангах и выйти на тылы основной группировки немецких войск, окружить и уничтожить её. А затем выйти к Будапешту, к границам Венгрии, Югославии и Болгарии. Был разобран и такой вопрос. Удастся ли советским войскам упредить возможный отход противника? Если Фриснер (командующий группой армий «Южная Украина»), сможет распознать замысел советского командования, то не замедлит вывести свои главные силы из- под удара, и организует оборону на новом рубеже. По опыту войны считая, что немецкое командование разберётся в замысле советского командования не ранее второго дня операции. Это было важно, так как, чтобы избежать котла, войскам противника до переправ на Пруте требовалось преодолеть расстояние 60-80-км. Советским войскам, чтобы закрыть противнику пути отхода, нужно было пройти около 100-км. Поэтому, если немецкое командование успеет отвести войска, планы советского командования на окружение провалятся, и потребуется проведение новой операции. Первым условием успеха данной операции являлось достижение внезапности и высокие темпы наступления. Расчёты показали, что наступать нужно с темпом не менее 25-км в сутки. На заседании Ставки ВГК было принято решение и о соотношении сил. В частности на 3-м Украинском фронте не умелось сколько-нибудь значительного превосходства над противником в силах. Недостаточное превосходство нужно было восполнить массированием сил на направлении главного удара. Было решено оголить все второстепенные участки фронта. Когда командующий 2-м Украинским фронтом Малиновский доложил, что сможет сосредоточить на каждом из 22-км фронта прорыва по 220-орудий не менее 76-мм калибра. Сталин заметил, что даже этого мало, нужно больше. Но так как ресурсов не хватало, было предложено сократить участок прорыва до 16-км и таким образом добиться плотности 240-орудий и даже несколько больше.
30-июля 1944 года директивой Ставки ВГК в Восточных Карпатах был образован 4-й Украинский фронт, ликвидированный после освобождения Крыма. Командующим фронтом был назначен генерал-полковник Петров.
16-августа 1944 года немецкие войска нанесли удар, оттеснив войска 1-го Прибалтийского фронта от Рижского залива, и восстановили сухопутную связь с группой армий «Север».
Успешное проведение советскими войсками Белорусской операции создали условия для освобождения западных областей Украины и юго-восточной части Польши войсками 1-го Украинского фронта. Командующий фронтом Конев разработал план Львовско - Сандомирской операции, предусматривающий окружение и уничтожение группировки противника на этом направлении, взятие Львова и выхода главной группировки фронта на рубеж Вислы, а также нанесение внезапного мощного удара на рава-русском направлении. Однако этот план вызвал возражение со-стороны Сталина, считавшего нанесение фронтом двух ударов нецелесообразным. Он настаивал на отказе от двух ударов и рекомендовал наносить один удар - на львовском направлении, мотивируя тем, что
на ряде фронтов наибольший успех обеспечивался при нанесении только одного очень мощного удара. Конев отстаивал свою точку зрения, мотивируя тем, что один удар на львовском направлении даст противнику возможность широко маневрировать имеющимися у него в резерве танковыми и моторизованными дивизиями и авиацией. Кроме того, наступление одной ударной группировкой фронта на львовском направлении вынудит наши войска преодолевать целый ряд сильных оборонительных рубежей. Это приведёт не к прорыву, а прогрызанию обороны, к выталкиванию противника от рубежа к рубежу и не даст больших оперативных выгод. Один удар в данных конкретных условиях не может дать высокого темпа наступления и, следовательно, не сулит успеха.
Сталин, как обычно в таких случаях отправил Конева в другую комнату ещё раз подумать, но тот продолжал настаивать на своём, и доводы Конева и его настойчивость заставили Сталина, в конце концов, согласиться с его планом. Сталин сказал Коневу:
- Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на вашу ответственность.
В тоже время Ставка ВГК указала Коневу использовать танковые армии и конно-механизированные группы не для прорыва, а для развития успеха после прорыва.
21-июля 1944 года советские войска обошли Львов, и вышли в глубокие тылы группы армий «Северная Украина». В районе Броды в окружение попали около 8-дивизий противника. 27-июля 1944 года были освобождены Львов и Перемышль.
Второй этап операции начался выдвижением танковых армий к Висле. В результате разгрома немецких войск в районе Львова, войска группы армий «Северная Украина» не только понесли большие потери, но оказались расколотыми на две части. Для создания фронта обороны на Висле немецкое командование начало перебрасывать сюда управление 17-й армии, 23-ю и 24-ю танковые дивизии из группы армий «Южная Украина» и другие соединения с других участков Восточного фронта.
С 20- по 29-августа 1944 года войска 2-го Украинского фронта (командующий Малиновский) и 3-го Украинского фронта провели Ясско-Кишинёвскую наступательную операцию. Координацию действий фронтов осуществлял представитель Ставки ВГК маршал Тимошенко.
Продвинувшись на 25-40-км наступление было приостановлено. 6-й танковой армии 2-го Украинского фронта не удалось с ходу прорвать оборону противника. На затем им всё - же удалось прорвать оборону противника и перехватить вероятные пути его отхода.
24-августа 1944 года были окружены основные силы немецких войск. В результате 18-немецких дивизий были уничтожены. У советских войск появилась возможность развивать наступление вглубь Румынии, выйти к границам Болгарии и Югославии. В самой Румынии началось вооружённое восстание народа против режима диктатуры Антонеску. Вскоре румынское правительство объявило, что считает себя в состоянии войны с Германией. Сталин, учитывая это, поставил задачу перед советскими войсками захватить, прежде всего, важнейшие экономические, политические и транспортные центры Румынии, районы Плоешти и Бухареста.
В итоге этих двухмесячных боёв, советские войска разгромили две крупнейшие стратегические группировки немецких войск, освободили Белоруссию, завершили освобождение Украины, очистили значительную часть Литвы и восточную часть Польши. Было разгромлено до 127-немецких дивизий.
ГЛАВА №16
16-1. Чем ближе мировая война приближалась к своему завершению, тем больше Шелленберг прилагал усилий для заключения мира с воюющими державами. И первое, что он сделал в этом направлении, было сохранение нейтралитета Швейцарии, используя своё влияние на Гиммлера, угроза которой была вполне реальной в конце 1944 года. Но по радио было передано сообщение о переговорах доктора Лангбена с представителями союзников в Швейцарии о том, что эти неофициальные переговоры ведутся с согласия Шелленберга, раскрывалась роль личного врача Гиммлера Керстена. Это радиосообщение было перехвачено. Кальтенбрунер и Мюллер по заданию Бормана немедленно начали расследование. Шелленберга спасло лишь заступничество Гиммлера.
В конце 1944 года Шелленбергу удалось организовать секретную встречу Гиммлера с Музи, бывшим президентом Швейцарии, который стремился освободить как можно больше людей из концентрационных лагерей в Германии. Гиммлер дал понять, что даст согласие на массовую эвакуацию концентрационных лагерей, где содержались евреи, только при условии получения взамен тракторов, машин, медикаментов и других товаров, в которых сильно нуждались в Германии. Музи сделал контрпредложение, Гиммлер должен был согласиться производить оплату за эти товары в иностранной валюте Международному Красному Кресту. Вскоре произошла вторая встреча Гиммлера с Музи, во - время которой было достигнуто соглашение о том, что один раз в неделю в Швейцарию будут отправляться поездом до 1200-евреев, что деньги будут передаваться самому Музи, как доверенному лицу. Первая партия евреев была отправлена в начале февраля 1945 года. Кальтенбрунер и Мюллер, узнав об этом, распространили ложные сообщения, в информационных центрах в некоторых странах о том, что Гиммлер, якобы, через своего представителя Шелленберга, вёл переговоры с Музи с тем, чтобы Швейцария предоставила убежище 250-нацистским лидерам. Об этом было доложено Гитлеру, который немедленно издал два приказа, согласно которым всякий немец, помогавший бежать еврею, французу или американцу, немедленно расстреливался, обо всех попытках к бегству требовалось докладывать фюреру лично. Шелленберг предложил Гиммлеру потребовать у союзников четырёхдневного перемирия и использовать его для того, чтобы организованно перебросить через линию фронта всех евреев и перемещённых лиц других национальностей, показав тем самым благородные намерения Германии. Но Гиммлер не решился пойти к Гитлеру с докладом по этому вопросу. Тогда Шелленберг и Музи предложили Гиммлеру издать приказ, запрещающий эвакуацию концентрационных лагерей, которые могли быть захвачены союзниками. После долгих уговоров Гиммлер согласился издать такой приказ. Но Кальтенбрунер сумел вмешаться в это дело и издать приказ об эвакуации лагерей гестапо. И только после личного вмешательства Гиммлера такой приказ Кальтенбрунера был отменён.
В феврале 1945 года от Шведского посла пришло сообщение, о желании графа Бернадота приехать в Берлин для переговоров с Гиммлером. Гиммлер очень заинтересовался этим предложением, однако был недоволен, что оно пришло из посольства и министерства иностранных дел. Это обязывало Гиммлера принимать графа, как официальное лицо и обо всём сказанном на этих переговорах он должен был докладывать Гитлеру. Поскольку Гиммлер в то время командовал группой армий «Висла» и его ставка находилась в Пренцлау, то он поручил Кальтенбрунеру поговорить при удобном случае с Гитлером и выяснить его отношение к этой встрече. Опасаясь отказа фюрера, он направил группенфюрера Фегеляйна (его жена была сестрой Евы Браун) узнать об отношении Гитлера к визиту графа Бернадота. На следующий день Фегеляйн сообщил о реакции Гитлера и привёл комментарии, которые тот сделал по этому поводу: «С помощью такой чепухи ничего нельзя сделать в тотальной войне». Тем временем граф Бернадот уже прибыл в Берлин. Шелленберг, просил Гиммлера не упустить случая, встретиться с графом, подчеркнув, что во - время их беседы может возникнуть ряд вопросов, представляющих политический интерес. После долгих колебаний Гиммлер согласился, однако оставил для себя открытым путь к отступлению, поручив Кальтенбрунеру поговорить с Риббентропом, а Шелленбергу с его советником Вагнером. Им обоим следовало попытаться убедить Риббентропа принять Бернадота, но не сообщать об этом Гитлеру. А Риббентроп не должен был знать, что Гитлер уже высказывался против встречи с Бернадотом. Если бы Риббентроп согласился, то Шелленберг и Кальтенбрунер сразу же могли бы принять Бернадота. И Гиммлер, таким образом, имел бы время для оценки ситуации, прежде чем официально принять Бернадота. Но всё получилось не совсем, так как планировалось. Вначале графа принял Кальтенбрунер с Шелленбергом, а после этого он отправился к Риббентропу. После первого разговора с графом, Шелленберг понял, что его цель о выводе Германии из войны, совпадает с целями графа. Он решился на отчаянный шаг и попытался склонить Кальтенбрунера на свою сторону, расхваливая его за то, как он гибко и искусно отвечал на вопросы графа и вёл разговор в лучших традициях старой австрийской школы дипломатии. Шелленберг также сказал Кальтенбрунеру, что решил предложить Гиммлеру снять Риббентропа и назначить министром иностранных дел его Кальтенбрунера. Туго соображавший Кальтенбрунер сразу же попался на крючок. Он стал ярым сторонником встречи Гиммлера с Бернадотом, несмотря на приказы Гитлера, запрещавшие эту встречу. Но Гиммлер заявил, что готов принять графа при условии, что Кальтенбрунер не будет присутствовать при разговоре. Кальтенбрунер был разочарован и озлоблен этим заявлением. Попытка Шелленберга перетянуть, в определённой степени, на свою сторону Кальтенбрунера, таким образом, была сведена на нет. Встреча между графом Бернадотом и Гиммлером произошла спустя два дня в Хоенлихене. Первоначально план графа заключался в том, чтобы добиться переброски всех датских и норвежских заключённых, содержащихся в концентрационных лагерях, в Швецию. Шелленберг понимал, что с этим никто не согласиться и поэтому предложил компромиссное решение: собрать всех этих заключённых в один лагерь на северо-востоке Германии. Это предложение и явилось основой соглашения достигнутого между графом и Гиммлером. На переговорах графа с Гиммлером, Шелленберг не присутствовал, но ему удалось поговорить с Гиммлером сразу-же после его встречи с графом. Он прямо заявил ему, что гибель Германии неминуема и просил воспользоваться добрым посредничеством Швеции, постараться удержать руль потерпевшего аварию государственного корабля и повести его в мирную гавань, пока он не пошёл ко дну. Шелленберг предложил ему попросить графа Бернадота вылететь к генералу Эйзенхауэру и передать ему согласие на капитуляцию. Он также попытался убедить Гиммлера в том, что как командующему армейской группой ему следует, находится не в Пренцлау, а в Берлине. Что его пребывание в Пренцлау является делом рук советников Гитлера, которым таким образом удалось удалить его от фюрера. Ему следует немедленно вернуться в Берлин и организовать подготовку к мирным переговорам. И если понадобится, он должен применить силу. Беседа проходила бурно. Наконец Гиммлер сдался и обещал Шелленбергу широкие полномочия для ведения переговоров с графом. Однако на следующий день он взял назад своё обещание и позволил лишь не прерывать контакты с графом и повлиять на него таким образом, чтобы он направился к Эйзенхауэру, как бы по собственной инициативе. Шелленберг договорился с графом Бернадотом, что как только Гиммлер окончательно решится встать на их сторону, то он тут же даст ему знать об этом. Какое- то время Шелленберг намеревался даже сопровождать графа при поездке его к генералу Эйзенхауэру. Бернадот произвёл на рейхсфюрера благоприятное впечатление и Гиммлер был намерен поддерживать с ним контакт. Он дал поручение Шелленбергу проследить за осуществлением достигнутого соглашения между ним и Бернадотом, так как этому будут, несомненно, препятствовать, как он считал, Кальтенбрунер и Мюллер, а также вероятно и Риббентроп. Гиммлер также поручил Шелленбергу, информировать Риббентропа об основных вопросах, обсуждавшихся во время переговоров и достигнутых договорённостях.
Но сначала Шелленберг доложил Кальтенбрунеру об итогах переговоров, который обрушился на него за то, что его влияние на Гиммлера оказалось чрезмерным. Что рейхсфюрер недооценивает его, не замечает, сколько сил и здоровья он затратил, чтобы достойно нести свой крест на этом нелёгком посту, в это самое тяжёлое в истории Германии время. Кальтенбрунер ещё долго жаловался на свою тяжёлую судьбу и Шелленбергу с Мюллером, а он также присутствовал во - время этого разговора, пришлось терпеливо всё это выслушивать. А, когда речь зашла об итогах переговоров, в разговор тут - же вмешался Мюллер, заявив, что идею об одном лагере технически осуществить невероятно трудно, особенно в нынешних условиях и что она представляет собой совершеннейшую утопию. Мюллер сказал, что не в состоянии представить, откуда он может получить столько машин и горючего для перевозки всех заключённых датчан и норвежцев, разбросанных по различным лагерям, добавив, что лагерь Нейгамме, в который предложено перевезти заключённых, не может всех их вместить, так как уже переполнен.
- Так всегда случается, - не без ехидства заметил Мюллер,- когда джентльмены, возомнившие себя государственными деятелями, уговаривают Гиммлера согласиться с какой-либо из своих идей.
На отказ Мюллера предоставить машины и бензин, Шелленберг ответил, что шведы сами могут их дать. Быстрота, с которой он внёс своё контрпредложение, застала Мюллера и Кальтенбрунера врасплох и они вынуждены были согласиться с ним. Но уже на следующий день, Мюллер выдвинул своё возражение, заявив, что в настоящее время все дороги Германии наводнены беженцами и поэтому машины Красного Креста с заключёнными произведут неблагоприятные впечатления на немецких граждан. Но Шелленберг в данном случае нашёл, что ответить, предложив перевозить заключённых ночью и использовать для проведения данной операции персонал его управления. Мюллер и Кальтенбрунер опять не нашлись, что возразить на эти предложения и таким образом Шелленберг добился своей цели.
В тоже время Шелленберг продолжал оказывать своё «чрезмерное» влияние на Гиммлера, продолжая напоминать ему, в каком безнадёжном состоянии находится народ Германии и предупреждал его о том, что настанет день, когда он ответит перед историей за свою нерешительность. Гиммлер на это отвечал, что основа ордена СС – верность, и он не может нарушить её. Если он поступит вопреки установившимся традициям, то это будет угрожать его собственному положению. Шелленберг на это отвечал, что по сравнению со - всем народом Германии войска СС представляют собой лишь небольшую его часть. После долгих страданий немецкий народ ждёт избавления от тяжёлых испытаний, и все надежды у него на Гиммлера, так как он никогда не использовал своё положение в личных интересах. На такие слова рейхсфюрер обычно отвечал:
- Итак, вы хотите убрать фюрера?
Шелленберг же в таких случаях, обращал внимание Гиммлера на то, что внешний вид Гитлера свидетельствует о том, что у него всё больше проявляются симптомы болезни Паркинсона. В доказательство он предлагал Гиммлеру выслушать профессора де Криниса. Уже после беседы с профессором, Гиммлер заметил.
- Шелленберг, я полагаю, что с Гитлером больше ничего нельзя сделать. Вы думаете, что де Кринис прав?
Шелленберг ответил, что хотя он давно и не видел Гитлера, но все его поступки говорят о том, что для Гиммлера настало время действовать. Что в первую очередь необходимо изменить отношение к евреям и встретиться с представителем Всемирного еврейского конгресса Гилелем Шторхом.
Но Гиммлер колебался, опасаясь, что об этом узнает фюрер. Между прочим Гиммлер заявил Шелленбергу, что не может застрелить Гитлера, не может дать ему яда, не может арестовать его в канцелярии рейха, так как вся военная машина Германии пришла бы в бездействие.
Шелленберг ответил, что у Гиммлера имеется только две возможности: или он должен пойти к Гитлеру и откровенно рассказать ему обо всём, что произошло за последние годы, заставить его подать в отставку или же силой сместить его.
Гиммлер возражал, если он скажет Гитлеру всё то, что предлагает Шелленберг, фюрер в дикой ярости его просто расстреляет.
Шелленберг настаивал.
- Именно поэтому вы должны себя защитить. Вас ещё поддерживает достаточное количество авторитетных членов СС и ваше положение ещё достаточно прочно, чтобы арестовать фюрера. Если не будет другого выхода должны вмешаться врачи. Но Гиммлер продолжал колебаться.
16-2. Ещё летом 1943 года Гелен в Регенсбурге встретился с некоторыми сотрудниками контрразведки люфтваффе. Разумеется он противился тому, чтобы этих сотрудников переводили в его отдел, так как совсем не испытывал доверия к людям из разведки и контрразведки люфтваффе (после известного разоблачения некоторых из них, в качестве агентов Москвы), но последовал категоричный приказ фюрера. Гелен поставил задачу этим сотрудникам, вместе с которыми его отделу передавались и некоторые функции отдела контрразведки люфтваффе. Необходимо было контрразведывательные мероприятия проводить ещё более решительно и энергично, основное внимание уделить выявлению подпольных радиопередатчиков, работавших на Советы и подавлению организованного сопротивления в концентрационных лагерях.
- Мы ничего не добьёмся, если будем нерешительными, - заявил Гелен своим новым сотрудникам во - время одного из совещаний.- Гуманизм и человечность – прекрасные вещи для Канта или Шопенгауэра. Но для нашей работы это только балласт. Многие считают нашу работу грязной. И должен сказать, что это действительно так, поэтому связать себя с ней имеют право только самые незапятнанные люди. Да, будут и неудачи, понадобится хитрость, ложь, но это ни в коем случае не должно повергать в уныние наших сотрудников. Мы должны быть бдительны, всегда готовыми, к очень кропотливой, хитроумной работе, всегда заботиться о том, чтобы поддерживать и укреплять наше дело. Как муха, которую гонят с одной стороны, а она возвращается с другой, так и мы должны всегда появляться там, где противник нас не ждёт.
C мая 1943 года донесения, получаемые по линии абвера, указывали на то, что русские планируют меры для отражения ожидаемого ими немецкого наступления в районе Харьков- Курск. По сведениям из надёжного источника, стало известно, что 17- апреля 1943 года Сталин приказал провести в Москве 23-апреля совещание с участием всех старших начальников различных участков обороны и командующих армиями. На этом совещании должны были быть рассмотрены следующие вопросы:
а) признаки готовящегося немцами наступления;
б) улучшение взаимодействия родов войск;
в) моральное состояние личного состава;
г) материальные и техническое обеспечение войск.
Другой надёжный источник сообщил, что в Валуйки прибыла неполная стрелковая дивизия, танковая бригада, два танковых батальона и два полка полевой артиллерии из Саратова. Наряду с этим с танковых заводов Казани и Горького ежедневно на участок фронта Купянск – Курс - Орёл поступают танки, танковые двигатели и вооружение. 28-апреля 1943 года ещё один источник, правда, непроверенный, передал, что Советы опасаются крупного немецкого наступления в ближайшее время в районе Харьков - Курск.
Из этих и других источников, поступивших по линии абвера, было ясно, что советскому командованию стало известно о немецких планах наступления в районе Курска и что оно принимает меры, чтобы встретить его в полной готовности. Поэтому Гелен, постарался использовать любую возможность, чтобы предупредить командование об опасности проведения крупномасштабного наступления под Курском. А, когда стало очевидно, что высшее немецкое военное командование и в первую очередь Гитлер, не собирается отказываться от операции «Цитадель», широких наступательных действий в районе Курска, Гелен подготовил доклад «Оценка предполагаемых действий противника при проведении операции «Цитадель». В нём указывалось следующее:
« С началом операции «Цитадель» противник, может либо ограничиться этим оперативным районом с тем, чтобы встретить наступающие немецкие войска в оборонительных боевых порядках с привлечением резервов от соседей и проведением контрударов, либо предпримет встречные наступательные операции, как в полосе боевых действий группы армий «ЮГ», так и группы армий «Центр», при одновременном отражении наших наступательных действий, если посчитает, что обстановка это позволит. Предполагая готовность самого противника к ведению наступательных действий, и учитывая положение, складывающееся в районе Средиземного моря, последний вариант кажется нам наиболее вероятным, хотя не исключена поначалу реакция ограниченного характера. Поэтому можно считать, что вскоре после начала нашего наступления противник нанесёт сильные контрудары на тех участках фронта групп армий «ЮГ» и «Центр», где отмечена его подготовка к наступательным действиям, как в целях сковывания наших сил, так и облегчения положения своих обороняющихся войск.
Для определения сил и средств, которые будут задействованы, для нанесения ударов и направлений этих ударов можно исходить, из построения боевых порядков и сосредоточений вражеских группировок, изготовившихся для проведения предполагаемых нами наступательных операций против группы армий «ЮГ», и правого фланга группы армий «Центр». С учётом вышесказанного можно предполагать следующее развитие событий в ходе нашего наступления.
1) В полосе немецких наступательных операций.
Находящиеся в районе Курск-Валуйки-Воронеж-Елец крупные силы противника (которые первоначально предназначались для наступления в районе Харькова и частично для удара по группе Вайс), в результате немецкого наступления будут рассечены таким образом, что их основная масса окажется восточнее наступающих «углом вперёд» боевых порядков немецких войск, а меньшая в районе западнее Курска. Поэтому можно предполагать, что наши наступающие войска подвергнутся сильным фланговым ударам с востока, из района восточнее Белгорода и западнее Ливен.
2) В полосе группы армий «ЮГ».
Следует ожидать, что готовящиеся операции противника против южного фланга и центра группы армий будет проводиться вскоре после начала немецкого наступления в целях отвлечения наших сил от района Курска. Учитывая оценку противника, следует считаться с возможностью его наступательных действий с целью охвата 6-й и 1-й танковых армий в направлении на Донбасс, а также с ударом из района Купянска в направлении Харькова, чтобы глубоко вклиниться во - фланг наступающих немецких войск.
3) В полосе группы армий «Центр».
Противник, по-видимому, может нанести удары сильными оперативными резервами, которые пока обнаружены не полностью, из района Тула – Калуга - Сухиничи – Плавск по 2-й танковой армии, чтобы отсечь наши наступающие войска. Исходя из этой оценки, мы предполагаем, что удары будут нанесены по- восточному и северо- восточному флангу армии в направлении на Орёл с целью выхода в тыл наступающим немецким войскам. Более того, надо принять в расчёт и возможность проведения противником наступательных действий с ограниченными целями при привлечении соответствующих сил и средств, с задачей сковать силы группы армий «Центр».
4) Пока не ясно, можно ли ожидать каких- либо действий со-стороны противника в полосах действий групп армий «А» и «Север». Вполне вероятно, что он ускорит подготовку к возобновлению наступательных действий против Кубанского плацдарма и по расширению «коридора» в Ленинград. Противник, надо полагать, будет стремиться максимально, сковать все немецкие наличные силы и резервы, проводя наступательные действия на других участках фронта,
Этот доклад не мог повлиять на отмену операции «Цитадель», но был принят к сведению генеральным штабом сухопутных сил, всё, на что мог рассчитывать Гелен тогда в данных условиях.
В середине 1944 года начальник отдела генштаба ОКХ «Иностранные армии Востока» Гелен, после поражения под Курском, после покушения на Гитлера, понимая, что поражение Германии неизбежно, начинает принимать меры по укрытию агентурной сети и всей деятельности своего отдела, в случае оккупации Германии войсками противника. В первую очередь, им были приняты меры по укрытию всех архивных материалов, связанных с советским союзом, в различных районах Баварских Альп, в целях их безусловного сохранения. К тому времени уже генерал, Гелен провёл несколько совещаний в Мюнхене, Гамбурге и Берлине со своими сотрудниками и агентами о мерах по обеспечению временной консервации деятельности отдела, на случай оккупации Германии. Временной, так как Гелен был уверен, что война разведок никогда не заканчивается и его служба будет ещё нужна, его законсервированная агентурная сеть в советском союзе, ещё послужит новой Германии, в возрождение которой он был абсолютно уверен, в интересах западных союзников. Гелен откровенно советовал своим сотрудникам, в случае оккупации Германии, быть как можно ближе к Западному фронту и сдаваться в плен только американцам. Все сотрудники были разделены на несколько групп. Причём после пленения они должны были ничего не рассказывать, до получения соответствующих инструкций от него лично или от руководителей групп. Некоторых особо ценных сотрудников Гелен постарался заранее «вывести из игры». Их семьям приходили похоронки, извещавшие, что они погибли «за фюрера, народ и Родину», хотя на самом деле они «уходили в тень», с тщательно подготовленными фальшивыми документами. Была разработана целая система, чтобы Гелен смог бы, когда ему потребуется восстановить контакт со - своими сотрудниками. Все эти меры в отношении кадров отдела «Иностранные армии Востока» входили в первый этап плана перевода разведывательной службы на новое положение, разработанного Геленом. На втором этапе принимались меры, чтобы укрыть в надёжном месте свой штаб, свои архивы и самого себя. Воспользовавшись распоряжением Гитлера создать убежище «альпийская крепость», Гелен именно здесь решает укрыться в нужное время с небольшой группой самых близких своих сотрудников. Надёжное убежище было создано у австрийской границы, деревянный домик в зоне альпийских лугов.
В то – же время Гелен внимательно следил за тайными переговорами с западными странами, предпринимаемыми различными лицами, в том числе и участниками заговора против Гитлера 20-июля 1944 года. Внимательно наблюдая за этими переговорами, он пришёл к выводу, что надеется на распад антигитлеровской коалиции в ближайшее время нереально. Однако, учитывая, что конфликт между капитализмом и социализмом, между западными странами и советским союзом, неизбежен, он не должен предлагать накануне прекращения военных действий свои услуги американской разведке, в качестве посредника, для заключения сепаратных переговоров и достижения особых условий сдачи. Он не должен ставить себя на одну доску со-всеми этими эмиссарами Гиммлера, хотя бы потому, что Гелен прекрасно понимает, что западные союзники никогда не пойдут на заключение сепаратных переговоров с такими слишком скомпрометированными фигурами. Его козыри архивы и своевременно законсервированная агентурная сеть на территории советского союза. В нужное время он начнёт торговлю с западными союзниками и ему будет, чем торговаться. О контактах Шелленберга, Вольфа, Кальтенбрунера с Даллесом, Гелену стало известно от Вильгельма Хеттля, который предоставлял ему также информацию о том, что происходит в ведомстве Гиммлера. Хеттль, он же «Вальтер Хаген», доктор исторических наук, заместитель начальника отдела Юго-Восточной Европы в YI –управлении РСХА, в свой время был офицером по поручениям у Кальтенбрунера. Его связи с немецкими правыми католическими кругами вызывали некоторое подозрение у Гейдриха, но Кальтенбрунер закрыл на это глаза и помог ему подняться наверх.
В конце войны генерал Гелен разработал план организации подпольного движения немцев «Вервольф» на территориях оккупированных советской армией в Западной Польше и Германии, по примеру польского движения сопротивления «Армии Крайовой». Этот план предусматривал подготовку саботажников, диверсионных и шпионских кадров, создание подпольных складов оружия и организацию радиосвязи, организацию боевых и террористических групп, налаживание пропаганды. Неудачное покушение на фюрера, крах планов заговорщиков, ещё больше убедили Гелена в его правоте. Гитлеровский режим обречён и поэтому будет сопротивляться до конца. Его долг заключается в сохранении людей и потенциала его службы для служения новой Германии. А новую Германию невозможно представить без новой немецкой армии. Гелен решил обсудить эти вопросы с некоторыми генералами вермахта, которых он уважал и с которыми у него всегда были хорошие отношения. Гелен встретился с генерал-полковником Гудерианом, который в ходе беседы, между прочим, заметил, что, скорее всего, после поражения гитлеровской Германии, немцам предстоит вновь пройти унизительный и долгий процесс возрождения нового государства, и новой армии, примерно идентичный тому, что уже немцы проходили после поражения в Первой мировой войне. Главное в создании новой армии, возрождение в первую очередь мобильных родов войск. Гудериан был абсолютно убеждён в том, что союзники рано или поздно столкнутся с русскими, и им в этом случае не обойтись без новой немецкой армии, имеющей уникальный опыт борьбы с русскими. Конфликт между Западом и Большевистской Россией неизбежен. А новую армию невозможно возродить, без сохранения традиций старой армии, а значит сохранения старых кадров, которые только и могут передать эти традиции. В этом же был убеждён и генерал- фельдмаршал фон Манштейн, «лучший оперативный ум Германии» заметил:
- Самый лучший выход из этого критического положения, немедленное заключение мира и капитуляция. Военного решения этого вопроса не существует. Но Гитлер никогда на это пойдёт, понимая, что его ждёт в этом случае, что гибель его неизбежна, Гитлер будет сопротивляться до конца, чтобы как можно дольше продлить своё существование, и вместе с собой приведёт к гибели и всю Германию. Долг каждого здравомыслящего немца противостоять этому. Истинный долг каждого немца не погибнуть на баррикадах в последнем бою, а сберечь как можно больше людей и ресурсов для будущей новой возрождённой Германии.
Генерал-полковник Гальдер, удививший своей осведомлённостью о положении на фронте, словно он не покидал свой пост начальника генштаба ОКХ, заявил:
- Да мы проиграли эту войну с точки зрения военной, так как её редко проигрывал, какой- либо другой народ. Но в этом военном положении, как ни странно есть и положительная сторона, нам повезло политически, что редко случается с каким-либо другим народом, потерпевшим подобное поражение в войне. Я имею в виду рост противоречий между Востоком и Западом, но не те противоречия, которых так ждёт Гитлер, эти противоречия неизбежно возникнут и начнут проявлять себя только лишь после поражения гитлеровской Германии. Именно с этим связан для нас немцев тот великий шанс, который мы должны использовать в плане политическом, для возрождения новой Германии. Уверен, что из этого страшного поражения, не имеющего аналогов в мировой истории, тем не менее, мы выйдем с гораздо более положительными шансами, на возрождение своей Родины, чем скажем после поражения в Первой мировой войне. Но важно понимать, что шансы всегда остаются только шансами. Важно иметь людей, обладающих определённой властью, готовых действовать в этом направлении.
Гелен рассказал генералу о своих планах действовать в этом направлении, которые Гальдер полностью одобрил.
В августе 1944 года Гиммлер изменил свою точку зрения на восточную политику. Именно рейхсфюрер в своё время энергично насаждал теорию о людях низшей расы «недочеловеков» и ещё год назад называл генерала Власова «предателем» и «русской свиньёй». Теперь же видя, как быстро ухудшается военное положение Германии, он изменил свою точку зрения. Гиммлер разрешил, несмотря на протест Розенберга и Кейтеля, создать « комитет освобождения народов России», который возглавил генерал Власов. Были сформированы три дивизии, которые непосредственно подчинялись Власову. Кроме того, Гиммлер обещал, что с русскими рабочими немецкие власти будут обращаться так же, как с военнопленными и рабочими западных держав. Но было уже поздно. Эти меры мало чем помогли немецкой армии, но, во - всяком случае, в некоторой степени облегчили работу немецкой разведки, в том числе и отдела Гелена.
16-3. Столица фашистской Германии Берлин в конце 1944 года и начале 1945 года, представлял собой большой полуразрушенный от постоянных бомбёжек город, в котором жить и по - которому передвигаться было крайне опасно, и нужно было соблюдать особую осторожность. И это обстоятельство в определённой степени осложняло работу Курта. К тому - же центр не только санкционировал, но и настаивал на необходимости проведения операции по отвлечению возможностей руководителей Германии от ведения реальных переговоров по заключению сепаратного мира с западными союзниками. Тем более Мюллер сообщил о состоявшихся переговорах Гиммлера с графом Бернадотом. Нужно было спешить. В то - же время Курт понимал, что дело, прежде всего, придётся иметь с Гиммлером и Шелленбергом. Если о Гиммлере было известно многое, то о Шелленберге он не знал почти ничего. Поэтому первое, что он сделал, это попросил Мюллера рассказать об этом человеке. Но «баварского мясника» вопросы о Шелленберге, кажется, всегда вводили в раздражённое состояние. И в своих ответах на эти вопросы он был предельно лаконичен. Всё, что он смог выудить у Мюллера, это короткие комментарии, типа: «недоучившийся адвокат», «интеллигентик», возобновивший себя государственным деятелем, «чистоплюй». Но однажды в конце своих комментарий в отношении Шелленберга, Мюллер неожиданно добавил:
- Встретитесь с этим типом, сами увидите, что он из себя представляет. Кстати, сам факт того, что эта встреча состоится, и будет означать успех нашей операции. Если Гиммлер и Шелленберг так хотят вести переговоры о заключении сепаратного мира, с западными союзниками пусть ведут их с вами. Неплохо придумано, не правда ли?- при этих словах неф гестапо зловеще засмеялся.
Но «выйти» на Шелленберга оказалось не так- то просто и без помощи Мюллера, скорее всего, оказалось бы вообще невозможно. Мюллеру, с помощью своих сотрудников, удалось легко вычислить помощника Шелленберга, который непосредственно помогал своему шефу в этом деле и выступал в качестве своеобразного связника, а значит, мог рекомендовать Курта своему шефу, в качестве посредника на таких переговорах. А вот познакомиться с этим помощником Шелленберга, который оказался господином Рустом, было «делом техники». И всё же с господином Рустом пришлось повозиться и затратить некоторое время, что заставило участников операции несколько понервничать. К счастью господин Руст оказался не только большим любителем денег, но и большим любителем выпить за чужой счёт, чем в полной мере и пришлось воспользоваться. В итоге Руст не только рекомендовал его Шелленбергу в качестве посредника, но и представил ему полную информацию обо всех его контактах с западными союзниками, что было не менее, а возможно и более важно.
Первая встреча с Шелленбергом состоялась на нейтральной территории в Швеции. Предварительные переговоры прошли в одном из ресторанов одного из отелей Стокгольма, где Курт впервые увидел перед собой молодого человека лет тридцати пяти, среднего роста, худого телосложения , хорошо одетого, с мягким вкрадчивым голосом и трудно запоминающейся внешностью, который не входил в число нацистских лидеров и фотография которого никогда не появлялась в газетах, но которого с полным основанием можно было назвать «закулисным мальчиком», который любит, и умеет действовать из-за ширмы, и получает видимо от этого большое удовольствие. И Курту очень захотелось испортить этому любителю закулисных махинаций это удовольствие. Как и ожидал Курт, Шелленбергу пришлось лично явиться на эту встречу, так как в целях конспирации он не мог поручить эту работу кому-то ещё, чтобы убедится в возможностях и связях Курта в США. После взаимного представления, Курту подробно рассказал о своих связях в государственном департаменте США, объединённом штабе главного командования американских войск и американском посольстве в Швеции и Швейцарии, естественно с указанием фамилий и солидных должностей, занимаемых этими людьми. Вся эта легенда, информация для Гиммлера и Шелленберга была подготовлена в центре. Шелленберг не только всё внимательно выслушал, но и некоторые фамилии даже записал в свою небольшую записную книжку. По его требованию пришлось даже предъявить один их своих паспортов гражданина США, который также подвергся тщательному изучению. И только после этого «закулисный мальчик» решился прояснить некоторые из своих планов. Между прочим, заметив, что его цель одна, немедленно провести переговоры с союзниками, добиться заключения мира на любых условиях с тем, чтобы остановить войну, которая каждый день уносит тысячи жизней и грозит большими бедствиями немецкому народу.
- Но прежде чем мы обсудим вопросы сотрудничества, мне бы хотелось знать, кого вы собственно представляете?- заметил Курт.- Так как я понимаю, что вы выступаете не только от своего имени.
- Прежде всего, я представляю рейхсфюрера СС Гиммлера,- откровенно ответил Шелленберг.
- Господин Шелленберг, неужели вы не понимаете, насколько фигура Гиммлера является одиозной и на Западе не пользуется популярностью. Может случиться так, что с ним или с его представителем просто не захотят обсуждать эти вопросы, -продолжил Курт.
- Мне прекрасно это известно. Но на Западе должны понимать, что для того, чтобы быстро решить вопрос о заключении мира на Западном фронте, и не допустить русских вглубь территории Германии. Необходим человек, обладающий в Германии реальной властью, и пользующийся популярностью в немецком народе, способный, благодаря своему авторитету, вопреки решениям фюрера, опираясь на войска СС, быстро решить данный вопрос. Такой властью и таким авторитетом в настоящее время в Германии пользуется только один человек, и этот человек рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, чтобы не думали на Западе об этом человеке.
- Правильно ли я вас понимаю, господин Шелленберг? - задал вопрос Курт.- Когда вы говорите о том, чтобы не допустить русских вглубь территории Германии, то это значит, что вести переговоры о заключении мира с русскими вы не намерены?
- Да это так. Наша цель добиться соглашения о мире с западными союзниками, чтобы открыть фронт перед их армиями и все силы перебросить на восточный фронт, с тем, чтобы не допустить оккупации, по крайней мере, большей части территории Германии русскими, не допустить советизации Германии, а такая опасность сейчас существует во - всей своей ужасающей полноте. Вести переговоры с русскими по этому вопросу было бы с нашей стороны бессмысленным делом,- ответил Шелленберг.
Но чтобы до конца прояснить ситуацию, Курт не мог не задать ещё один вопрос.
- А на сколько, далеко готов пойти сам Гиммлер? Готов и намерен ли он лично участвовать в переговорах, если нам удастся договориться об их проведении?- задал вопрос Курт.
После некоторой паузы, Шелленберг заметил:
- Скажу откровенно ,рейхсфюрер СС Гиммлер подвержен сильным колебаниям. Однако, до настоящего времени мне удавалось влиять на эти настроения в нужном направлении. Уверен, что в настоящее время рейхсфюрер понимает, какая реальная опасность нависла над Германией, и осознаёт свою ответственность перед немецким народом, и если это будет необходимо в интересах дела, лично примет участие в переговорах о заключении мира с западными союзниками.
По результатам этой первой встречи с Шелленбергом была достигнута договорённость о продолжении сотрудничества. И первое, что должен был сделать Курт, выполняя свои обещания, данные шефу внешней разведки СД, это не теряя времени даром, выйти на посла США в Швеции. По понятным причинам Курт делать этого не собирался. Представлять посла США, в качестве его советника, должен был «седой», которого центр также подключил к осуществлению данной операции. Впрочем, эта роль у самого «седого» не вызывала особого энтузиазма. Он вообще скептически отнёсся к этой операции по отвлечению возможностей Гиммлера по заключению мира с западными союзниками в ложном направлении. Но так как она была санкционирована центром, и отменить её «седой» не мог, ему ничего не оставалось, как приступить к выполнению этого задания. Правда он всё время ворчал на то, что приходится заниматься чепухой и пустяками. А, в результате следующей встречи с Шелленбергом, которая также состоялась в Стокгольме в том же ресторане, уже с участием «седого», которого Курт представил, как советника посольства США в Швеции мистера Стенсона, была достигнута договорённость о том, что тот немедленно отправится в штаб генерала Эйзенхауэра, и обсудит с ним предложение Гиммлера о немедленном заключении мира. Неожиданно Шелленберг начал настаивать на том, что готов лично вместе со Степсоном отправиться в штаб главнокомандующего союзными войсками в Европе. Его с большим трудом удалось отговорить от этого, ссылаясь на большие трудности такого путешествия для него лично. Через некоторое время, как и планировалось, во - время следующей встречи с Шелленбергом в Стокгольме, «седой» доложил о своей мнимой поездке в штаб американского генерала. И эти итоги были неутешительными. Генерал Эйзенхауэр якобы категорически отказался вести переговоры с Гиммлером или его представителями. Любопытно, когда потом, Курт рассказал о переговорах с Шелленбергом Мюллеру, никогда не скрывающему своего постоянного желания подложить свинью своему коллеге, тот рассмеявшись, заявил:
- Чёрт возьми, как жаль, что меня там не было. Хотел бы я видеть нашего «бедового мальчика» в тот момент.
Можно было конечно долго смеяться над Шелленбергом, но на деле своё разочарование, а оно, разумеется, присутствовало, тот перенёс достойно и спокойно. Но, чтобы сильно не «расстраивать» Шелленберга, и продолжать операцию пришлось пообещать добиваться положительного результата в Госдепартаменте США, с помощью влиятельных друзей, несмотря ни на что.
Но следующая встреча с Шелленбергом могла и не состоятся, и не потому, что тот готов был отказаться от дальнейшей сотрудничества, а по вине самого Курта. Случилось так, что когда он отправился на встречу со своим радистом Евой Бергер, то обнаружил, что район, где она проживала, оцеплен полицией и агентами гестапо. А, когда Курт увидел машины-пеленгаторы, которые всячески пытались замаскировать под обычные автобусы, и которыми так гордилось гестапо, то понял всё мгновенно. Видимо им удалось запеленговать Еву, когда она выходила на связь с центром. Курт раздумывал только мгновение, предъявив полицейским значок сотрудника гестапо, он беспрепятственно проник в блокированную зону, где гестаповцы педантично проверяли все дома и квартиры. А, когда Курт вошёл в подъезд одного из домов, то увидел Еву, которая в пальто быстро спускалась вниз по лестнице, держа в руке хорошо знакомый ему жёлтый саквояж с квадратами из тёмной кожи по бокам, в котором находилась рация. По его напряжённому лицу, Ева без слов поняла, что совершает ошибку и ничего не говоря повернулась и отправилась обратно наверх, в свою квартиру. Курт пришёл вовремя, ещё мгновение и она, скорее всего, была бы арестована. Он следовал вслед за ней, и только очутившись в квартире Евы, он вздохнул с некоторым облегчением, в то - же время, понимая, что в их распоряжении остаётся слишком мало времени. В любое мгновение сотрудники гестапо могут появиться здесь. Пока он лихорадочно обдумывал, что предпринять, сразу-же осознав, что просто так выбраться из этой западни, предъявив тот же значок сотрудника гестапо, скорее всего уже не получиться. А избавиться от рации, оставшись без связи с центром, было недопустимо. Ева была взволнована, но держала себя в руках и смотрела на него с надеждой, не задавая глупых вопросов и не устраивая истерик, понимая, что в такой решающий момент всё зависит от него, от того какое решение он сейчас примет зависит её и его жизнь, полностью доверившись ему в эту минуту. Курт решительно направился к телефону и набрал какой-то номер. С трудно скрываемым волнением, он вслушивался в длинные гудки, которые вдруг сейчас превратились в тревожные, и полностью соответствовали тому напряжённому моменту, в котором они так неожиданно оказались. Наконец ему ответил чей-то незнакомый мужской голос. Курт попросил к телефону обер группенфюрера Мюллера, а именно ему он и звонил, и по договорённости к которым он это мог делать только в исключительных случаях. Равнодушный мужской голос ответил, что обер группенфюрер Мюллер сейчас занят, так как проводит срочное совещание. Курт попросил немедленно пригласить обер группенфюрера Мюллера к телефону, так как это касается срочного дела, не терпящего отлагательств. Равнодушный мужской голос устало ответил, что попробует это сделать. К счастью через некоторое непродолжительное время, Курт с немалым облегчением услышал знакомый голос Мюллера, которому не пришлось долго объяснять ситуацию, в которой они с Евой так неожиданно оказались. Обер группенфюрер задал только один вопрос и, услышав адрес, заявил, что выезжает немедленно. Пожалуй, это были самые тревожные минуты ожидания в их жизни, во - время которых Курт нервно и постоянно курил, а Ева ходила из одного угла в другой, тревожно вслушиваясь к каждому шороху в подъезде. И наконец, раздался громкий стук в дверь, и когда Курт решительно её распахнул, то они увидели перед собой человека небольшого роста в чёрной эсесовской форме. Это был обер группенфюрер СС Мюллер. Увидев Еву и рядом стоящий саквояж, он понял всё без объяснений. Ева, не подозревавшая о связи Курта с шефом гестапо, находилась просто в шоке. Но ей помог Курт, представив ей Генриха Мюллера собственной персоной. Наговорив Еве зачем-то несколько бессмысленных в данной ситуации комплиментов, Мюллер извинился за то, что, к сожалению, не располагает достаточным временем и вынужден откланяться, как он выразился, забрав с собой вашего знакомого. Обер группенфюрер пояснил, что Еве ничего не угрожает и ей лучше остаться в своей квартире, в которой, разумеется, гестапо проведёт обыск.
- Извините фрейлейн, но таков порядок, который даже я отменить не могу. Пускай сотрудники гестапо делают своё дело, а мы будем делать своё. А, что касается саквояжа, то Курт возьмёт его с собой. Как я понимаю он здесь явно лишний.
Простившись с Евой, Мюллер и Курт покинули её квартиру, в которой оказались при столь неожиданных обстоятельствах. И затем на автомобиле шефа гестапо, которого естественно никто не подумал остановить, Курт благополучно оказался в центре Берлина, где и расстался с Мюллером. Через некоторое время он позвонил Еве, чтобы убедиться в том, что всё в порядке и они договорились встретиться вечером того же дня. Ева рассказала, что гестаповцы оказались в её квартире уже через несколько минут после того, как Курт и Мюллер её покинули. Они тщательно осмотрели её квартиру, но узнав из предъявленных документов, что она является вдовой офицера, погибшего на Восточном фронте (под таким прикрытием она работала в Берлине), быстро ретировались. И пока Ева всё это рассказывала, Курт подумал о том, что надо будет каким-то образом объяснить девушке, почему он сотрудничает с шефом гестапо. Он ждал прямого вопроса, но Ева обходила этот вопрос стороной. И, тогда Курт сам коснулся этого щекотливого вопроса, это было необходимо, ведь они работали вместе, и Ева была вправе всё знать до конца. И, как ему показалось, девушка восприняла всё достаточно правильно и адекватно, как и должен это делать профессиональный разведчик. Но когда Курт уже хотел откланяться, Ева вдруг попросила его остаться у неё до утра, заявив, что иначе она не сможет сегодня вообще заснуть. И впервые Курт остался ночевать в квартире Евы, вопреки всем правилам конспирации. И этот случай их сблизил и соединил.
16-4. Подполковник Славин не проснулся, а скорее очнулся, после ночного дежурства в Генштабе, от странного ощущения, что за окном его дома, в самом центре Москвы, происходит какое-то, труднообъяснимое, необычайное действие. Вначале вдруг неожиданно возникла, обрывающий привычный гул машин, гнетущая тишина, а затем проявился характерный шум шагов тысяч пар ног. Это было настолько необычно, что он вскочил с дивана, и как был в трусах и майке подошёл к окну, и увидел то, что одновременно более и менее всего хотел видеть. Славин за окном своего дома увидел несколько тысяч солдат и офицеров германской армии, которая всё - же вошла в Москву. Но не армией победителей, а растерянной, безоружной, жалкой толпой пленных. Их было так много, что могло на мгновение даже показаться, что война уже закончилась и вся германская армия сдалась в плен. Это так поразило Славина, что он с трудом удержался, чтобы не заплакать от жалости к себе, и не застрелиться. Ещё после Сталинграда он понял, что война германской армией проиграна, но всё ещё продолжал на что-то надеется, на какое-то чудо. На то, что удастся убрать Сталина и советский режим рухнет. Он надеялся на это даже после поражения немецкой армии под Курском. Но теперь, когда советские власти так ярко и предметно продемонстрировали своё могущество и превосходство, проведя по улицам Москвы тысячи пленных немецких солдат и офицеров, стало абсолютно ясно, что дальнейшая борьба со-сталинским режимом не имеет перспективы. Игра сделана и игра проиграна. И даже физическое устранение Сталина в данных условиях лишено всякого смысла и ничего не изменит, и не исправит. Он удержался от того, чтобы тут же немедля не сделать роковой шаг и покончить с собой, но решился по крайне мере перестать сотрудничать с немецкой разведкой, так как теперь это для него теряло всякий смысл. Но немецкая разведка, словно почувствовав это, в последнее время, буквально забрасывала его различными поручениями и просьбами, которые он просто игнорировал. Славин серьёзно обдумывал свои дальнейшие действия и додумался до того, что хотел просить командование перевести его из генштаба на фронт, и желательно подальше от большого начальства, и конечно официально заявить немецкой разведке о прекращении всякого сотрудничества. Но от этого шага его удерживало лишь опасение того, что немецкая разведка может начать его шантажировать и мстить ему. Он давно разочаровался в своём сотрудничестве с немецкой разведкой, он не мог понять логики действий немецкого командования, которым часто принимались неадекватные складывающей обстановке решения.
Особенно раздражали решения немецкого командования, принимаемые во - время наступления под Курском, ведь он своевременно представил немецкой разведке сведения о том, что Сталиным принято окончательное решение встретить ожидаемое наступление немецких войск под Курском мощными средствами обороны. Что советское командование надеется обескровить противника в обороне и затем, перейдя в контрнаступление его разгромить, располагая всеми данными разведки, которой удалось своевременно вскрыть подготовку немецкой армии к крупному наступлению на Курской дуге. Что советское командование сосредоточивает в этих целях под Курском огромное количество войск и материальных резервов. Что проводится огромная работа по подготовке обороны советских войск в инженерном отношении. Но даже не это главное. Славину была непонятна сама идея немецкого командования, решившего наступать на Курской дуге на глубоко эшелонированную, заранее хорошо подготовленную и оборудованную в инженерном отношении оборону советских войск, которые заранее ожидают этого наступления. Это было изначально обречено на провал, тем более что советское командование не ограничивалось обороной, а планировало проведение последующего контрнаступления, с проведением советскими войсками крупных воздушных операций на этом направлении, сосредоточивая в этих целях крупные стратегические резервы верховного главнокомандования. Славин ожидал, что немецкое командование в этих условиях отменит наступление на Курской дуге, обречённое на неуспех, но к его удивлению это не произошло. С упрямством достойным лучшего применения, немцы бездарно гробили свои лучшие силы, пытаясь пробить оборону советских войск не на самом перспективном направлении Восточного фронта. Почти то же самое повторилось и тогда, когда Славин передал немецкой разведке планы советского командования на летнюю кампанию 1944 года, когда последовательные удары советских войск с самого севера до 1-го Украинского фронта должны были пошатнуть устойчивость обороны противника на всём его западном стратегическом направлении. Что и произошло в действительности. Немецкая разведка благодарила за полученные сведения, но немецкое командование не делало из этих сведений никаких выводов. Германия оказалась всего в шаге от полной катастрофы всей немецкой армии на Востоке в 1944 году. И, как следствие этой катастрофы, эта колонна пленных немецких солдат понуро бредущих по улицам Москвы, в которую они так мечтали войти победоносным маршем. Размышляя над всем этим, Славин пришёл к выводу о том, что виной этому не немецкая разведка и даже не высшее немецкое военное руководство, а в первую очередь, политическое руководство страны, которое сосредоточено в руках Гитлера. Вождь нацистской партии и немецкого народа, подмявшего под себя армию, вот кто главный виновник катастрофы немецкой армии. И вот кто, в первую очередь, заслуживает смерти. И это кажется, осознали и в вермахте. Но Славин был крайне разочарован, когда в июле 1944 года было официально объявлено о провале заговора военных в Германии с целью устранения Гитлера. Пожалуй, это был последний шанс исправить положение на восточном фронте, а это можно было сделать, только устранив Гитлера. Но этот последний шанс был упущен и теперь надеется не на что. Славин подал рапорт начальнику генштаба с просьбой о переводе в действующую армию. Новый начальник генштаба генерал Антонов вызвал его к себе через несколько дней, заявив, что с пониманием воспринимает желание Славина продолжать службу в действующей армии, так как война видимо идёт к концу. Но, что будет, если все сотрудники генштаба изъявят желание отправиться на фронт. В любом случае, если будет принято такое решение, ему должна будет подобрана достойная замена, учитывая его большой опыт работы в генштабе, а для этого потребуется время.
Немецкой разведке стало известно о предстоящем визите Черчилля и Идена в Москву, и они буквально забросали Славина требованиями сначала сообщить о возможности их устранения, а затем сообщить подробности переговоров. Сама по себе эта была блестящая идея устранить Черчилля, который всё же пошёл на сотрудничество со Сталиным, а возможно и самого Сталина, во - время ведения переговоров в Москве, надеясь таким образом повлиять на ход войны. Фигура Идена никого не интересовала. И Славин, несмотря на принятое им решение прекратить сотрудничество с немецкой разведкой, всё же решил осуществить этот террористический акт, с помощью немецкой разведки. К выполнению этого задания немецкой разведки он решил подключить полковника Афанасьева, имеющего связи в НКВД и министерстве иностранных дел. Тот по своей давней привычке стал вилять, и с ним пришлось, как следует поговорить, то есть главным образом припугнуть. Полковнику Афанасьеву пришлось развить бурную деятельность. Через своих друзей он выяснил, в каком особняке министерства иностранных дел планируется, разместить, премьер-министра Великобритании, где к тому времени уже начался косметический ремонт. Подсуетилась и немецкая разведка, передавшая через курьера компактное взрывное устройство, дополненное им несколькими противотанковыми гранатами, для усиления поражающего эффекта. Планировалось, воспользовавшись знакомством полковника Афанасьева с одним сотрудником НКВД, охранявшим одно из правительственных зданий напротив нужного особняка министерства иностранных дел, всегда приезжавшего на службу на мотоцикле с коляской, в багажнике которого установить взрывное устройство. Разумеется, чекист ничего не должен был знать. Полковнику удалось договориться с чекистом о поездке на рыбалку, а «тротиловые шашки» якобы предназначались для глушения рыбы и не вызвали у чекиста никаких подозрений. Полковник Афанасьев должен был привести взрывное устройство в действие, имеющего радиоуправляемый взрыватель, когда автомобиль премьер-министра Великобритании поравняется с местом, где будет заблаговременно припаркован мотоцикл чекиста. Сама эта идея была не самая лучшая, но за имением других, более лучших возможностей, пришлось остановиться на этом варианте. В день приезда Черчилля, взрывное устройство было помещено в багажник мотоцикла ничего не подозревавшего чекиста, который как обычно заблаговременно припарковал его в нужном месте. По потом всё пошло не по плану. Чекисты, осуществляющие охрану высокопоставленных гостей, начали проверку всех автомобилей, припаркованных у особняка министерства иностранных дел. Надежда на то, что служебный мотоцикл сотрудника НКВД не будет, подвергнут досмотру, не оправдался. Полковнику Афанасьеву пришлось привести взрывное устройство в действие ранее запланированного времени, когда чекисты приступили к досмотру мотоцикла, что нельзя было допустить ни в коем случае. В результате взрыва погибло несколько чекистов, в числе которых был и знакомый полковника сотрудник НКВД. Славин узнал об этом потом уже после случившегося, со слов самого полковника Афанасьева, которого он застал у себя дома в «разобранном состоянии». Полковник позволил себе напиться до «чёртиков». Он встретил Славина пьяной ухмылкой и возгласом «Хайль Гитлер», а затем в несколько издевательском виде «доложил» о случившемся. Таким образом, Славин узнал о том, что и эта попытка повлиять на ход истории, на ход войны, закончилась неудачей. Одно лишь успокаивало, что опасный свидетель, знакомый чекист полковника, отправился в лучший из миров и им не о чем беспокоится. Чтобы привести полковника Афанасьева в чувство пришлось прибегнуть к последнему средству, произвести «контрольный выстрел», налив полный стакан водки. Употребив данное средство, полковник Афанасьев вырубился и уснул «мёртвым» сном человека, до конца выполнившего свою роль.
Что касается вопросов, обсуждаемых Сталиным и Черчиллем в октябре 1944 года в Москве, то Славину удалось, если не всё, то многое в этом отношении прояснить. Друзья из министерства иностранных дел полковника Афанасьева поделились некоторыми подробностями переговоров. Что Черчилль, обсуждая положение на Балканах, предложил Сталину разделить сферы влияния на эти страны. Обсуждался и польский вопрос, в частности вопрос о будущей польско-советской границе. Предложение Черчилля о том, что линию Керзона польское правительство в Англии, принимает в качестве демаркационной линии между Советским союзом и Польшей, Сталин отклонил. Никакого соглашения по польскому вопросу достигнуто не было. В то - же время стороны пришли к соглашению о необходимости направить все усилия на ликвидацию отступавших с Балкан германских войск. Сталин заверил Черчилля, что правительство СССР не намерено посылать свои войска в Грецию и на Адриатическое побережье, и выведет войска из Югославии, после выполнения стоящих перед ними задач. Черчиллем и Сталиным в Москве были также рассмотрены условия перемирия с Болгарией. Во - время переговоров рассматривался вопрос о положении в Югославии и вопрос о будущем Германии, который представлял особый интерес для германской разведки. Англичане изложили Сталину свой план раздела Германии на три государства: Пруссию, Зону международного контроля в составе Рурской, Вестфальской и Саарской областей и Австро-Баварское государство с включением в него южно-германских провинций. Обосновывая план расчленения Германии, Черчилль указал, что, по его мнению «причиной зла» является Пруссия, поэтому Пруссию надо отделить от Германии. Предложение о создании зоны международного контроля англичане мотивировали тем, что Германию необходимо лишить промышленной мощи, которая позволила ей возродиться после первой мировой войны. Черчилль заявил, что считает справедливым восстановление хозяйства западных областей СССР путём изъятия оборудования с германских предприятий. Одновременно Черчилль выдвинул идею объединить в одну группу в конфедерацию или федерацию: Польшу, Чехословакию, Австрию и Венгрию. Сталин согласился с необходимостью уничтожения военно - промышленного потенциала Германии для обеспечения безопасности в Европе, но отказавшись принять какие-либо обязательства по её расчленению. Дальнейшее рассмотрение германского вопроса было отложено до встречи руководителей трёх держав СССР, США и Англии. В предложении Черчилля создать федерацию и конфедерацию ряда государств, Сталин усмотрел в этом попытку создать антисоветский «санитарный кордон» после войны. Во - время переговоров рассматривался также вопрос о перспективах ведения военных действий после высадки союзников во Франции. Представители СССР, Англии и США на этих переговорах сделали обзор положения на фронтах и сообщили о выполнении военных планов, согласованных ранее в Тегеране. Была выражена уверенность в успешном развитии союзных операций на всех фронтах. Обсуждался также вопрос о будущем вкладе СССР в поражение Японии. Во - время переговоров представитель США, сделал по поручению Черчилля, обзор военных действий, на трёх океанских театрах военных действий. А также, по поручению Верховного командования США, поставил предварительно перед Сталиным, три вопроса:
1) Сколько понадобится времени после поражения Германии, до вступления СССР в войну против Японии?
2) Сколько потребуется времени, для наращивания удара советских войск, после того, как они смогут начать наступление?
3) Какая часть пропускной способности транссибирской железной дороги может быть использована для накапливания сил, а также средств поддержки американской стратегической авиации?
Сталин ответил, что потребуется три месяца после поражения Германии до того момента, когда Красная Армия сможет предпринять наступательные действия против Японии. Для этого необходимо создать резервы снабжения, которые следует накопить в Сибири и которые должны быть достаточными для трёхмесячных операций. Только после этого можно будет начать военные действия. В соответствии с этим, учитывая ограниченные возможности транссибирской магистрали, базы, предоставляемые в Приморье американским ВВС, придётся снабжать самим американцам через океан. Для этого США могут использовать порт Петропавловск-на-Камчатке. В то - же время Сталин заявил, что Красная Армия начнёт военные действия против Японии через три месяца после поражения Гитлера, при соблюдении двух условий: США помогут в накапливании крупных резервов снабжения в Сибири, и будет внесена ясность в политические аспекты участия СССР в этой войне.
Передавая все эти сведения о московских переговорах Сталина, Черчилля, Идена и посла США в Москве Гарримана, Славин пытался понять для себя, что более всего будет интересовать германскую разведку. Это конечно, в первую очередь, военные планы союзников в отношении дальнейшего ведения боевых действий, и любопытные предложения англичан о будущем Германии и Европы в целом, после победы союзников. Но понятно, что германскую разведку, а значит политическое руководство Германии, и собственно говоря, Гитлера более всего сейчас интересует одно: могут ли существующие разногласия по тем или иным вопросам привести к разрыву и развалу антигитлеровской коалиции. Гитлер, как утопающий хватается за эту соломинку, в надежде, что это может спасти его и его режим. И действительно разногласий между союзниками более чем достаточно. Но у союзников и достаточно политической воли, чтобы не допустить развала коалиции, по крайней мере, до достижения победы над Германией и Японией. Но, кажется, немецкую разведку всегда интересует одно, физическое устранение Сталина, хотя это уже не может спасти Германию. Но немецкая разведка упорно требует предоставления сведений на этот счёт. Так было и тогда, когда состоялась Тегеранская конференция глав государств антигитлеровской коалиции, и теперь, когда по данным немецкой разведки идёт подготовка к проведению Крымской или Ялтинской конференции. Ялта была освобождена в апреле 1944 года. Поэтому, как выяснил Славин, советская сторона испытывала большие сложности по подготовке к конференции. Это касалось и проблем с размещением делегаций, обеспечением связи и других коммуникаций. Для обеспечения безопасности привлекались дополнительно силы НКВД, ВВС, ПВО и ВМФ. Славин передал немецкой разведке всё, что ему удалось выяснить по этому вопросу. И в этом ему невольно помогла Анна-телеграфистка генштаба. Из-за частых дежурств и большой занятости по службе, им приходилось заниматься любовью в аппаратной генштаба, куда допуск посторонним лицам был запрещён. В один из таких дней, Славин, воспользовавшись тем, что Анна на несколько минут отлучилась в туалет, обнаружил в одной из папок совершенно секретную директиву генштаба, связанную с подготовкой к проведению Крымской конференции. В частности в ней указывалась конкретная дата, к которой должны быть закончены все подготовительные мероприятия, а также, что, может быть, было ещё более важно, прилагалась схема линии связи, для обеспечения работы «большой тройки». Славину удалось сфотографировать эту схему, воспользовавшись своим миниатюрным фотоаппаратом, вмонтированным в портсигар. И пока он занимался этим делом, неожиданно для него в аппаратную вернулась Анна. Она поняла всё сразу.
- Ты шпион,- закричала она, совершенно убеждённая в своей правоте.- Ты поэтому связался со-мной, чтобы получить доступ к секретным документам.
И несмотря на все его попытки переубедить её так и не удалось, хотя он пытался это сделать, и затратил на это довольно много времени. И когда терпение им было окончательно потеряно, Анна неожиданно для него бросилась к двери с криком:
- Я обо всём доложу своему начальнику.
Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Совершенно не желая этого и не думая о последствиях, он автоматически схватил графин с водой, первое, что попало под руку, и со всей силы обрушил его на голову бедной девушки. Она рухнула замертво. И только тогда Славин понял, что произошло нечто непоправимое, и что это конец. Но сразу же начал лихорадочно думать о том, что предпринять, чтобы избежать ответственности и разоблачения. К тому времени приказ о его переводе в действующую армию уже был подписан, и нужно было, как можно быстрее оформить проездные документы и исчезнуть из Москвы. Как мог он попытался уничтожить все следы своего пребывания на месте преступления и быстро покинул аппаратную, затем оформил проездные документы, и игнорируя просьбы сослуживцев отметить «отвальную»- перевод в действующую армию, покинул генштаб.
Нужно было спешить, чтобы как можно быстрее выехать из Москвы в действующую армию, где он был назначен заместителем начальника оперативного отдела штаба одной из армий. Так как он не совсем был уверен, что кто-то из сотрудников генштаба не видел его выходящим из аппаратной. И пока он на трамвае добирался до своего дома, где нужно было забрать личные вещи, у него была возможность о многом подумать. В первую очередь, конечно, о том, что произошло в аппаратной генштаба. Сейчас он очень сожалел о том, что вынужден был так поступить. Что Анну наверняка уже обнаружили и наверняка начато следствие. Что к следствию уже подключилась военная контрразведка, а возможно и НКВД. А эти чёртовы чекисты, умеют работать, если захотят. Вначале Славин обвинял себя в случившемся, но потом, постепенно убедил самого себя в том, что поступить иначе у него не было никакой возможности. Что во - всём виновата сама Анна, она не слушала его, она не поверила ему. В конце концов, она сама стала ему угрожать разоблачением. И чем больше он думал об этом, тем больше соглашался с самим собой. Анна сама виновата в своей гибели и если его будут обвинять в убийстве девушки, он будет всё отрицать. У них нет, и не может быть никаких доказательств. Уже находясь в своей квартире, он стал быстро собирать вещи, укладывая всё в чемодан и вещевой мешок. В первую очередь, он забрал всё, что ему было особо дорого, и что он не хотел оставлять здесь: фотографии родителей, янтарный мундштук, принадлежащий отцу и обручальное кольцо своей матери. Неожиданно послушался шум, подъехавших к дому нескольких автомобилей. Славин понял, что это, скорее всего контрразведка, как быстро они сработали. Автоматически он достал пистолет из кобуры и из вещего мешка противотанковую гранату, решив не сдаваться, и лучше покончить с собой, чем терпеть все унижения и издевательства, которые, несомненно, его ждут во - время следствия. Славин уселся прямо у входной двери на уже собранный чемодан и стал терпеливо ждать, прислушиваясь к каждому шороху на лестнице, к счастью соседей по квартире в это время не было. Затем словно вспомнив что-то, вернулся в свою комнату, подошёл к буфету и достал начатую бутылку коньяка, и прямо из горлышка допил всё без остатка, и закурил папиросу. В эти последние для него минуты он ни о чём не думал и ни о чём не сожалел. Но всё же Славин испытывал горечь от того, что ему придётся умереть преступником и предателем Родины. На лестнице послышались осторожные шаги, а затем кто-то настойчиво постучал в входную дверь. Но, не дождавшись от него никакой реакции, неизвестные попытались вскрыть дверь. Славин ответил на эти попытки выстрелами из пистолета, стреляя до тех пор, пока не закончились патроны. Неизвестные, видимо дождавшись этого момента, с силой выбили дверь. А, когда в квартиру ворвались контрразведчики, Славин бросил под ноги гранату. Его смерть была мгновенной.
ГЛАВА №17
17-1. К началу октября 1944 года союзным армиям на Западе не удалось выйти к Рейну. Гитлер усматривал в этом новую возможность добиться перелома в войне на Западе и вновь носился с широкими наступательными планами.
В начале октября 1944 года в Ставке Гитлера рассматривался проект плана операции. К обсуждению плана Гитлер привлёк генерал-фельдмаршалов Рундштедта и Моделя, начальника штаба главнокомандования «Запад» генерала Вестфаля, генералов Кребса, Мантейфеля и Дитриха. Рундштедт и Модель к тому времени представили свои планы дальнейших действий. Гитлер так объяснил генерал-фельдмаршалам, почему он не утвердил эти планы.
- Может быть, ваши планы и целесообразны с военной точки зрения, но операция, которую я задумал, носит не столько военный, сколько политический характер. Вспомните о Фридрихе Великом: под Лейтеном и Россбахом он разбил противника, вдвое превосходящего его. Ардены станут моими Россбахом и Лейтеном. И результат этого беспрецедентного исторического события будет вполне определённым: лагерь противников третьей империи разлетится на части.
В окончательном виде сущность плана сводилась к следующему: пользуясь плохой погодой, перейти в наступление против слабых американских сил в Арденах (на юго-востоке Бельгии, кодовое наименование «Вахта на Рейне»), прорвать оборону и развивая наступление на северо-запад на второй день выйти к реке Маас, и завладеть плацдармом между Льежем и Живе, в дальнейшем наступать на Брюссель и Антверпен, отрезать войска союзников в Бельгии и Голландии, и разгромить их.
Гитлер строил свой план на обусловленном временем года ухудшении погоды, которое исключало бы или, по крайней мере, значительно ограничило абсолютное превосходство противника в воздухе. Поэтому он считал целесообразным провести наступление раньше, чем наступит зима с её ясной погодой. Трезвые соображения, что плохие метеоусловия, которые хотя и могли исключить деятельность вражеской авиации, однако одновременно должны были затруднить и передвижение собственных войск и авиации, или такие, как снизившиеся боевые качества своих войск и многое другое отступало на задний план перед призрачной надеждой на успех операции. Гитлер полагал, что успех операции сможет привести к коренному изменению обстановки на Западе, вызовет, возможно серьёзные политические разногласия между Рузвельтом и Черчиллем, и в дальнейшем позволит существенно усилить оборону на Востоке, после чего не замедлили бы сказаться и серьёзнейшие психологические последствия в собственной стране, равно как и во - всём мире. Начало этой широко задуманной операции было намечено на 25-ноября. Цель операции явилась полной неожиданностью как для Рундштедта, так и для Моделя, на которых, была возложена ответственность за подготовку и проведение всей операции, и вызвала большое удивление с их стороны. Оба генерал-фельдмаршала были в принципе не против контрнаступления, однако хотели применительно к реальному соотношению сил и фактическим возможностям войск ограничить операцию более узкими рамками. По их мнению выделенных соединений было совершенно недостаточно для проведения операции на глубину свыше 800-км. Кроме того, они сомневались, что все дивизии сумеют в срок занять исходные позиции, а в ходе наступления смогут обеспечить западное крыло ударной группировки до тех пор, пока не будет закончено уничтожение отрезанных сил противника. В то время как высшее военное руководство исходило из того, что Маас будет, достигнут к вечеру второго дня наступления, командование на Западе полагало, что в самом благоприятном случае для этого понадобится четыре дня. А к тому времени противник мог перебросить к реке достаточные для обороны силы. Поскольку упрямство Гитлера в подобных случаях было хорошо известно, то не имело смысла отговаривать его от проведения операции. Оставался лишь один выход - предложить ему операцию с первоначально гораздо более скромными целями, которую, однако, в случае её удачи можно было бы развить в соответствии с замыслами Гитлера. Контрпредложением предусматривалось вначале лишь выйти к Маасу, с последующим поворотом на север, чтобы, сочетая этот мощный клин с северным, из района Ситтарда зажать в клещи все находившиеся восточнее Мааса силы американцев. Так как американцы в течение первой половины ноября подтянули в район Ахена новые силы и в середине ноября перешли в наступление с целью выхода к реке Рур, то предлагаемый план давал возможность разгромить более трети всех использовавшихся на Западе американских дивизий. Но и это гораздо более скромное по своим целям предложение могло, по мнению командования на Западе, иметь перспективы на успех лишь в том случае, если после окончания периода плохой погоды, которой предполагалось воспользоваться для облегчения задачи прорыва, немецкая авиация сможет оказаться достаточно сильной, чтобы в последующие решающие дни обеспечить необходимое превосходство над авиацией противника в районе намечавшихся боевых действий. Столь же важно было, чтобы соседние армии оказались в состоянии эффективно сковать противостоящие им силы противника, не давая им возможность снимать с этих участков крупные силы и бросить их против наступающих немецких войск.
Предпринимались самые различные попытки склонить Гитлера к такому решению, которое отстаивали Рундштедт, Модель и командующий выделенной для наступления 5-й танковой армией Мантейфель. Однако Гитлер категорически отвергал любые изменения в намеченной им операции.
Начало операции переносилось несколько раз, частично по техническим причинам, отчасти по метеоусловиям, пока, наконец, не была установлена окончательная дата- 16 декабря.
11-12-декабря 1944 года состоялась совещание всех высших командиров в Ставке фюрера, которая на время наступления была перенесена в Цигенберг в Гессене. В произнесённой двухчасовой речи он пытался раскрыть перед ними политическую и военную подоплёку своего решения, заверив присутствующих, что он сделал всё необходимое для обеспечения успеха наступления, от которого он ожидает решающего перелома в войне, сделав следующий вывод:
- В мировой истории ещё никогда не было коалиции, составленной из столь инородных элементов и со столь противоположными целями, как коалиция наших врагов. Они уже сейчас день ото дня расходятся в своих целях, …противоречия между ними растут с каждым часом. Если теперь последует пара очень сильных ударов, то можно в любой момент ожидать, что этот искусственно сохраняемый единый фронт рухнет при оглушительных раскатах грома.
Открывать дискуссию Гитлер не разрешил. Справедливые сомнения командиров, которые жаловались на слишком короткий отрезок времени, предоставленный для подготовки их соединений, а также на невыполненные обещания относительно повышения подвижности войск и настаивали на оказании им помощи в этом направлении, также были оставлены, по существу, без внимания. Гитлер произвёл на них впечатление подавленного человека, видимо страдающего тяжким недугом. Каждый из них, всё- таки, ещё продолжал надеяться, что может быть удастся, если и не развернуть безграничную по масштабом операцию, к которой стремился Гитлер, то хотя бы добиться ещё раз успеха в борьбе против американских армий.
Наступление немецкой армии в Арденах началось наступлением 6-й танковой армии СС, которое уже 18-декабря захлебнулось, и оперативного успеха добиться не удалось, так как американцам удалось быстро перебросить дополнительные силы. Результаты наступления 5-й танковой армии также были не вполне удовлетворительными. Темпы наступления 7-й армии также не удалось увеличить настолько, чтобы упредить подтягивающиеся в спешном порядке резервы противника.
23-24-декабря закончился период плохой погоды, и авиация противника в полной мере включилась в наземные бои. Вследствие чего немецким войскам пришлось прекратить все передвижения в дневное время. 5-й танковой армии взять Бастонь не удалось. Высшее военное руководство слишком поздно решилось использовать все имеющиеся соединения, особенно крупные части 6-й танковой армии СС, на участке 5-й танковой армии, где наметился значительный первоначальный успех.
27-декабря немецкие войска перешли к обороне. Все ответственные за проведение наступления лица: Рундштедт, Модель и Мантейфель, безуспешно торопили Гитлера немедленно приостановить ставшую бесперспективной операцию и отвести войска на исходные позиции, прежде чем начнётся крупное наступление противника. Гитлер никак не хотел пойти навстречу настояниям военных руководителей. Более того, он приказал, во что бы то ни стало удерживать достигнутые войсками рубежи и взять Бастонь. Лишь предпринятое 3-января наступление противника вынудило немецкие войска начать отход. К счастью для немецких войск начался сильный снегопад, вынудивший вести бои в основном вдоль дорог.
Главнокомандующий немецкими войсками на Западе предложил нанести отвлекающий удар на другом участке фронта. Планировалось вернуть северную часть Эльзаса и сковать силы 7-й американской армии. Наступление вначале дало хорошие результаты, удалось прорвать линию Мажино, и продвинуться на юг. Гитлер вообразил, что инициатива здесь уже перехвачена и что этот ограниченный удар удастся превратить в сражение за весь Эльзас. Этот план Гитлера поддержал Гиммлер, который в декабре принял на себя командование войсками на Верхнем Рейне. Несмотря на самый энергичный протест Рундштедта, часть соединений была переподчинена Гиммлеру и брошена в северном направлении. Но после усиления обороны противником наступление пришлось прекратить. 12-января началось наступление советских армий на Восточном фронте. Немецкому командованию пришлось перебросить на советско-германский фронт 13 наиболее боеспособных дивизий, в том числе 6-танковых и моторизованных, и свернуть активные действия на Западном фронте.
В это время на Восточном фронте на севере, Финляндия вышла из войны, приняв условия на которых Советский Союз согласился на перемирие. Гитлер приказал по - прежнему удерживать оборону, осуществляя поэтапный отход на северо-запад, предварительно создав фланговое прикрытие фронтом на юг. Кроме того, он распорядился осуществить внезапное нападение на остров Сур-Сари в Финском заливе, с тем, чтобы в дальнейшем использовать этот остров в качестве базы ВМФ. В то - же время финские войска предприняли наступление против немецкого флангового прикрытия. Гитлер продолжал упорствовать в своём стремлении удержать Северную Финляндию. Но мощный удар русских опрокинул оборону немецких войск и расколол 19-й горно-стрелковый корпус. Грозившее уничтожение вынудило Гитлера дать, наконец, разрешение на отвод войск. Русские армии возобновили наступление и против группы армий «Север». К 10-октября они вышли к границе Восточной Пруссии. Группа армий «Север» оказалась окончательно отрезанной. Гитлер снова был засыплен со всех сторон просьбами дать группе армий «Север» приказ пробиваться в Восточную Пруссию. После безуспешной попытки Гудериана склонить Гитлера к такому шагу, в Ставку прибыл начальник штаба группы армий «Север» с аналогичной просьбой, но и он не смог добиться принятия назревшего решения. Гитлер заявил, что он рассчитывает на скорое изменение обстановки, после чего Курляндская группировка будет необходима ему для нанесения русским удара во - фланг. В результате группа армий «Север» осталась на большом плацдарме, куда она была оттеснена русскими.
На юге, в Румынии, после свержения правительства Антонеску, по приказу Гитлера, был совершён воздушный налёт на Бухарест, дав румынам основание повернуть оружие против немцев. Повсюду, где оборону держали румынские войска, фронт открывался, и русские могли свободно продвигаться. Всякое централизованное руководство боевыми действиями прекратилось, тылы были отрезаны. Расчленённые на отдельные боевые группы немецкие войска вынуждены были пробиваться на запад. Нескольким немецким дивизиям пришлось капитулировать. Новое правительство Румынии объявило Германии войну. Плоештинский нефтяной район был потерян для Германии. Советские армии вошли в Болгарию.
Немецкое командование приняло решение, удерживая Восточные Карпаты предпринять наступление на юг, с целью отбросить румын в горы и захватить перевалы, прежде чем по ним пройдут крупные силы русских. Румын удалось отбросить, но русские ввели более крупные силы и к 15-октября окружили и взяли Белград.
18-октября 1944 года в воззвании к немецкому народу Гитлер объявил о создании фольксштурма.
«В то время как враг думает, что пришла пора нанести последний удар, мы полны решимости, снова напрячь все имеющиеся у нашего народа силы. Мы должны – и действительно сможем, как в 1939 и 1940 годах, полагаясь исключительно на нашу силу, не только сломить волю стремящихся уничтожить нас врагов, но и отбросить их назад, и удержать рейх до тех пор, пока не будет обеспечен мир, гарантирующий будущее Германии, её союзников, и, следовательно, всей Европы».
Это заявление фюрера, сравнение с 39 и 40 годами, вызвало недоумение. А утверждение, что можно задержать миллионные армии и десятки тысяч танков усилиями всех способных носить оружие мужчин в возрасте от 16 до 60-лет, которые не могли быть даже вооружены должным образом, обучены и использованы, было явно безответственным.
На Восточном фронте, так называемая основная линия обороны, была отделена от большой линии обороны, куда должна была переместиться армия в случае крупномасштабного наступления русских. Эту линию намеревались построить в 20-км позади основной линии. Гудериан направил план строительства этих линий на одобрение Гитлеру, но на одном из заседаний тот вышел из себя, закричав, что не допустит, чтобы войска без боя уступили фронт глубиной в 20-км. И приказал строить «большую линию» в 3-5-км позади основной, не прислушиваясь ни к каким аргументам. Эта его ошибка дорого стоила войскам. И основная и большая линии обороны и резервы, все оказались погребёнными под волной наступающих русских войск. Ярость Гитлера обрушилась на строителей укреплений и на Гудериана. Он послал за протоколами совещаний, утверждая, что он всегда требовал, чтобы между линиями укреплений было пространство в 20-км:
- Кто тот дурак, который отдал такое дурацкое распоряжение?
Гудериан намекнул, что это он сам и есть. Принесли протоколы и начали зачитывать вслух. Через несколько фраз Гитлер прервал чтение. Тем не менее, он продолжал считать себя великим полководцем, чему немало способствовало его льстивое и лживое окружение. Обычно Гитлер говорил:
- Не надо меня учить! Вот уже пять лет я командую немецкой армией и получил за это время больше практического опыта, чем когда- либо будет иметь любой офицер генштаба? Я изучил Клаузевица и Мольтке, я прочёл все труды Шлиффена! Я лучше знаю, чем вы.
24-декабря 1944 года начальник генштаба ОКХ Гудериан доложил о разведывательных данных, полученных разведывательным отделом генштаба «Иностранные армии Востока», под руководством генерала Гелена, которые свидетельствовали о грозящем наступлении русских армий.
По расчётам генштаба наступление русских должно было начаться 12- января. Но Гитлер заявил, что все разведывательные данные, предоставленные отделом «Иностранные армии Востока» основаны на блефе. По его словам, в стрелковой дивизии русских не больше 7-тысяч человек, а в танковых нет танков.
«Это величайшее надувательство со-времён Чингисхана» - кричал он.- «Кто предоставил всю эту чушь».
Гитлера поддержал Йодль, он возражал против переброски сил на восток, так как не хотел терять только что перехваченную инициативу на западе, хотя к тому времени уже понимал, что наступление на западе увязло, но считал, что оперативным планам противника нанесён серьёзный ущерб. По его мнению, продолжение атак в неожиданных для противника местах приведёт к ряду локальных побед, которые, в конце концов, сломят противника.
Гудериан указал на то, что промышленность Рурской области уже парализована бомбардировками союзников, что транспортная система не может работать в условиях превосходства противника в воздухе, что положение может только ухудшиться, но никак не улучшиться. С другой стороны промышленность Верхней Селезии всё ещё может работать на полную мощность, центр оборонной промышленности Германии находится на востоке, и потеря Верхней Силезии приведёт к поражению Германии через несколько недель. Но Гитлер заявил, что Восточный фронт должен обойтись имеющимися силами.
19-декабря 1944 года русские предприняли наступление против 6-й армии между озёрами Балатон и Веленце, 24-декабря был окружён Будапешт. Гитлер через голову начальника генштаба приказал перебросить один корпус СС из Восточной Пруссии, для усиления обороны в Венгрии.
30-декабря 1944 года начальник генштаба Гудериан, учитывая, что сдержать наступление русских можно только прекратив наступление на западе и перебросив все силы на восток, решил ещё раз поставить этот вопрос перед Гитлером. На этот раз Гудериан основательно подготовился к беседе с фюрером, согласовав этот вопрос с главнокомандующим войсками на Западе генерал-фельдмаршалом фон Рундштедтом. А, когда Гудериан в беседе с фюрером, поставил перед ним вопрос о передаче некоторых соединений с запада на восточный фронт, Йодль стал уверять, что свободных дивизий там нет. Но у Гудериана нашлось, что на это возразить. Йодля это вывело из себя, а когда он узнал, что эти сведения получены от фон Рундштедта, погрузился в угрюмое молчание. В итоге Гудериан получил четыре свободные дивизии, правда и эти небольшие силы по приказу Гитлера были направлены на второстепенный участок восточного фронта в Венгрию.
1-января 1945 года 6-я армия, усиленная корпусом СС, предприняла южнее Дуная контрнаступление, чтобы восстановить связь с Будапештом, но добиться этой цели не удалось. Освобождение Будапешта и удержание западной части Венгрии стало для Гитлера идеей фикс. Ей он подчинил все прочие соображения и обосновывал её то внешнеполитическими причинами, то необходимостью защиты последних нефтяных месторождений в Венгрии и Австрии, без которых, по его мнению, немыслимо было продолжение войны, после утраты румынской нефти и в условиях всё усиливавшегося разрушения авиацией противника немецких заводов синтетического горючего. Гитлер отклонил также все предложения об оставлении рубежа на западном берегу Вислы, группой армий «А» и об отводе войск группы армий «Центр» на более короткие оборонительные рубежи в Восточной Пруссии.
9-января 1945 года Гудериан, в Ставке фюрера, вновь поднял вопрос, о перенесении основных усилий с западного на восточный фронт, и даче согласия на просьбы командующих групп армий, в частности Рейнхардта и Гарпе, о сдаче линии Нарева и отводе войск на более короткую линию границы Восточной Пруссии, высвободив, таким образом, несколько дивизий, для создания резерва. Генерал Гелен составил подробный доклад о ситуации, приложив карты и диаграммы распределения сил.
Гитлер, увидев это, просто вышел из себя, объявив их «совершенно идиотскими» и приказав «посадить того кто это составил в сумасшедший дом». Гудериан на это ответил, что всё это составил генерал Гелен, один из лучших офицеров его штаба.
- Если бы я не был согласен с тем, что здесь написано, я бы вам этого не показывал. Если вы хотите отправить в сумасшедший дом генерала Гелена, то отправляйте вместе с ним и меня».
Выполнить требование Гитлера об отстранении генерала Гелена от должности Гудериан категорически отказался. Предложение, об отводе войск к границе Восточной Пруссии, было отвергнуто, со ставшим уже привычными замечаниями в адрес генералов, для которых «оперативность», это отступление на следующий ряд подготовленных позиций. В конце совещания, желая как-то успокоить Гудериана, Гитлер сказал:
- Никогда ещё Восточный фронт не обладал такими мощными резервами, как сейчас. Эта ваша заслуга! Я выражаю вам благодарность.
Гудериан ответил.
- Восточный фронт, это карточный домик. Если его прорвут хоть в одном месте, он развалится весь, потому что ста с половиной дивизий слишком мало для фронта такой протяжённости.
Гитлер вновь повторил, что Восточному фронту придётся обходиться собственными силами.
12-января 1945 года русские нанесли мощный удар с большого сандомирско-баранувского плацдарма против 4-й танковой армии, фронт которой был разорван на части. На следующий день русские нанесли удар по южному флангу 9-й немецкой армии и одновременно удар севернее Варшавы.
16-января 1945 года Гитлер прибыл в Берлин. В частично разбомблённой канцелярии состоялось совещание Ставки фюрера.
Гитлер, наконец, решил перейти на Западном фронте к обороне, чтобы высвободившиеся части можно было перебросить на восток. Но как потом выяснилось, он имел в виду 6-ю танковую армию перебросить в Венгрию.
На следующем совещании, Гудериан выразил своё несогласие с предполагаемым планом действий. Но Гитлер подтвердил своё намерение наступать в Венгрии, отбросить русских за Дунай и снять осаду Будапешта. Когда Гудериан опроверг все выдвинутые фюрером военные аргументы, Гитлер выдвинул аргумент экономический:
- Ввиду разрушения авиацией противника немецких заводов синтетического топлива нам необходимо теперь вернуть венгерские нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие заводы, а это решающее условие для благоприятного исхода войны. Если у нас не будет топлива, то и наши танки и самолёты не тронутся с места. Вы должны это понимать. Но мои генералы ничего не смыслят в экономической стороне войны.
18-января 1945 года днём на совещании в Ставке обсуждался варшавский вопрос, хотя события на фронте уже перевели этот вопрос в разряд второстепенных.
Гитлер приказал Гудериану допросить офицеров генштаба, отвечавших за рапорты и сообщения об эвакуации Варшавы. Гудериан пытался убедить его в том, что вся ответственность лежит на нём и пусть арестовывают, и допрашивают только его.
Гитлер ответил:
- Нет. Мне нужны не вы, а сотрудники генштаба. Я не потерплю, чтобы кучка интеллигентов навязывала командованию свои взгляды. А именно такова система, принятая в Генштабе, и я с этой системой покончу.
В результате несколько офицеров генштаба были арестованы.
19-января 1945 года на севере был прорван фронт 3-й танковой армии. На юге русские взяли Зольдау. Рейнгардт срочно запросил у Гитлера разрешения немедленно отвести 4-ю армию к Мазурским озёрам, чтобы хоть как-то усилить 2-ю армию. Только 21-января пришло разрешение отвести войска 4-й армии на рубеж Мазурских озёр. Командующий армией генерал Хоссбах, пришёл к выводу, что оборона озёрного рубежа приведёт к окружению армии. Поэтому он принял решение оставить озёрный рубеж и пробиваться на запад, чтобы соединиться с 2-ой армией.
24-января 1945 года Гитлеру было доложено, что 4-я армия оставила озёрный рубеж и быстро отступает на запад. Это сообщение вызвало у Гитлера приступ дикой ярости. Он решил, что его предали, и обрушился на Рейнхардта и Хоссбаха:
- Они заодно с Зейдлицем! Это измена. Под трибунал их! Немедленно отправить их в отставку вместе со-своими штабами! Штабные офицеры обо всём знали, и никто мне не доложил.
Гудериан пытался успокоить Гитлера.
- Что касается генерал-полковника Рейнхардта, то я правую руку даю на отсечение, что он верный офицер. Он столько раз докладывал вам лично о ситуации в своей группе. И не думаю, чтобы Хоссбах имел какие-то контакты с неприятелем. Тут что-то другое.
Но Гитлер не успокоился.
25-января 1945 года Гудериан встретился с министром иностранных дел Риббентропом, и попытался обсудить с ним вопрос о достижении перемирия на западе, в надежде, что западные союзники осознают опасность быстрого продвижения русских вглубь территории Германии, и склоняться к заключению перемирия, или хотя бы пойдут на неофициальное соглашение, которое позволило бы защитить Восточную Германию, в обмен на сдачу Западной Германии. Описав министру иностранных дел критическое положение на Восточном фронте, Гудериан спросил у министра, готов ли он вместе с ним пойти к Гитлеру и предложить ему попытаться заключить перемирие хотя бы на одном из фронтов, прежде всего на западном.
Риббентроп ответил.
- Я не могу так поступать. Я верный последователь фюрера. Я твёрдо знаю, что он не хочет устанавливать с противником никаких дипломатических отношений, и поэтому не могу обратиться к нему так, как вы предлагаете.
Тогда Гудериан спросил.
- А, что вы скажите через две - три недели, если русские подойдут к тому времени к стенам Берлина?
Риббентроп ужаснулся:
- Вы что, правда считаете, что это может случиться?
Гудериан объяснил, что не только «может», но обязательно случится, если руководство страной и армией будет осуществляться и дальше в том же духе.
Но Риббентроп так и не решился ответить согласием на это предложение, всё, что получил Гудериан, это брошенную ему вслед фразу:
- Послушайте, ведь этот разговор останется между нами, не так ли?
Гудериан пообещал, что так и будет.
Но явившись вечером на совещание к Гитлеру, Гудериан понял, что сам Риббентроп молчать не стал. Фюрер настаивал на чётком соблюдении «основного приказа №1», по которому никто не имел права обсуждать его работу с кем-либо.
Увидев Гудериана, Гитлер повысил голос:
- Так что, когда начальник генштаба, заявляется к министру иностранных дел, и пытается договориться с ним о заключении перемирия на западе, то его действия могут характеризоваться не иначе, как совершение государственной измены.
Гитлер ещё немного побушевал, отказавшись обсуждать предложение Гудериана.
26-января 1945 года Рейнхардт был отстранён от должности, на его место был назначен генерал-полковник Рендулич. Группа армий «Центр» была переименована в группу армий «Север». Группа армий «А» была переименована в группу армий «Центр». Русские войска окружили Познань и направились к излучине Одера и Варте, а также сосредоточили силы в районе Шнайдемюль - Бромберг с намерением продвигаться на север по западному берегу Вислы и ударить по войскам, удерживающим эту реку с тыла.
C целью предупредить эту опасность, Гудериан попросил у Гитлера, разрешить сформировать новую группу армий. Он предложил перебросить группу армий и штаб на Балканах под командованием генерал-фельдмаршала барона Вейхса, чтобы он с уже готовым организационным ядром мог сразу приступить к руководству боевыми действиями. Но Гитлер с этим предложением не согласился:
- Генерал-фельдмаршал фон Вейхс производит на меня впечатление усталого человека. Я не верю, что он может справиться с этой задачей. Я назначаю командующим этой группой армий рейхсфюрера СС Гиммлера.
Гудериана это привело в ужас. Он пытался оградить Восточный фронт от этой бессмыслицы. Но всё было напрасно. Гитлер утверждал, что Гиммлер очень хорошо справился со-своей задачей на Верхнем Рейне. Имея под рукой армию резерва, он быстро сможет её использовать. Поэтому он лучше обеспечит новый фронт, как солдатами, так и техникой. Попытка хотя бы передать хорошо сработавшийся штаб Вейхса Гиммлеру тоже провалился. Гитлер приказал, чтобы Гиммлер сам подбирал себе штаб.
А Хоссбах продолжал настойчиво выполнять свой план. Ему удалось удержать фланги отступающей армии, начав 29-января прорыв на запад. Гауляйтер Кох направил телеграмму Гитлеру, в которой обвинил 4-ю армию в том, что она, совершая дезертирство, трусливо пытается пробиться к рейху, в то время как он Кох, со-своим фольксштурмом, собирается продолжать оборону Восточной Пруссии. Хоссбах был отозван со-своего поста, которого заменил генерал Мюллер. 4-я армия получила приказ занять оборону на достигнутых рубежах и направить свои подвижные соединения в распоряжение 3-й танковой армии.
27-января 1945 года Гиммлер не получив одобрения генштаба ОКХ, приказал эвакуировать Торн, Кульм и Марненвердер. Из-за этого самовольного решения Гиммлера вся линия Вислы была сдана без боя. Теперь войскам, остававшимся всё ещё к востоку от реки, неизбежно предстояло быть отрезанными. Гудериан сообщил об этом Гитлеру, но тот не проявил интереса к его словам, так как всецело был поглощён информацией, предоставленной ему начальником службы личного состава ОКХ, о мерах по поддержке дисциплины, которые были в ходу у королей Фридриха-Вильгельма-1 и Фридриха Великого. Генерал Бургдорф перерыл все исторические источники и нашёл там, несколько примеров жестоких наказаний двухсотлетней давности. Услышав о них, Гитлер радостно воскликнул: « А люди ещё меня называют жестоким. Надо всем значительным персонам в Германии об этих приговорах рассказать». Гитлер явно искал исторических оправданий своей собственной жестокости. Министр вооружений Шпеер составил доклад, который начинался словами:
« Война проиграна» и передал его фюреру. Гитлер прочитал первую фразу и убрал его в сейф. Шпеер попросил принять его. Но Гитлер отказался разговаривать с ним, бросив при этом:
- Опять он начнёт убеждать меня, что война проиграна и что её надо заканчивать!
Шпеер не успокоился и снова прислал к Гитлеру адъютанта с докладом, Гитлер велел адъютанту положить документ в сейф, а затем, повернувшись к Гудериану, который при этом присутствовал, сказал:
- Понятно теперь, почему я не хочу ни с кем больше разговаривать с глазу на глаз? Каждый, что хочет беседы наедине, обязательно хочет сказать мне какую-нибудь гадость. Как мне всё это надоело!
31-января 1945 года Кёнигсберг был окружён со-всех сторон. Просьбу коменданта крепости разрешить гарнизону прорываться из города на запад, Гитлер отклонил. И 12-апреля комендант крепости генерал Ляш подпишет капитуляцию. Гитлер приговорит генерала Ляша к смертной казни, а его семью подвергнет репрессиям. Генералу Мюллеру придётся разделить ответственность за быстрое падение Кёнигсберга и лишиться своего поста.
В начале февраля 1945 года Гудериан предложил Гитлеру отказаться от наступления в Венгрии, собрать силы, которые отходили из Прибалтики и начать наступление во - фланг частей Жукова. Но Гитлер, не отрицая этого замысла, не согласился прекращать боевые действия на Балканах, перебрасывать остатки войск из Италии, Норвегии, и Прибалтики. Раздражённый Гудериан, понимая, что это возможно последний шанс стал очень горячо отстаивать свои предложения.
- Да поверьте же мне, отнюдь не собственное упрямство заставляет меня настаивать на эвакуации Курляндии. У нас не осталось другого способа собрать резервы, а без резервов нам не отстоять столицу рейха. Я уверяю вас, всё, что я предлагаю в интересах Германии.
Гитлер, дрожа всей левой половиной тела, вскочил на ноги.
- Как вы смеете говорить мне подобные вещи? Вы что думаете, что я сражаюсь не за Германию? Вся моя жизнь это одна долгая битва за Германию.
Желая избавить фюрера от этого разговора, Геринг взял Гудериана под руку и увёл в соседнюю комнату, где они выпили по чашечке кофе, чтобы успокоится. Через некоторое время Гудериана вновь пригласили в зал совещания, где он опять стал отстаивать необходимость эвакуации Курляндии. Это снова вызвало у Гитлера приступ ярости. Он стоял перед Гудерианом, потрясая кулаками так, что генерал Томале счёл необходимым схватить Гудериана за китель и оттащить назад.
Результатом всё этого стал не отвод войск в Курляндии, а решение предпринять наступление в районе Арнсвальде, занять Померанию и установить связь с Западной Пруссией.
13-февраля 1945 года состоялось совещание в рейхсканцелярии по вопросам этого наступления. Не надеясь, что Гиммлер справится с таким контрударом, Гудериан предложил прикомандировать к его штабу своего заместителя генерала Венка. Гиммлер стал доказывать, что этот контрудар осуществить пока невозможно, потому что не подвезли достаточного количества боеприпасов и горючего. Но Гудериан настаивал на своём, считая, что эту операцию надо проводить немедленно, пока к русским не подошли новые подкрепления.
- Мы не можем ждать распределения последнего снаряда и последней канистры бензина. За это время русские станут в этом районе ещё сильнее.
В разговор вмешался Гитлер.
- Я не позволю обвинять меня в задержках.
- Я вас ни в чём не обвиняю. Я просто говорю, что нет смысла ждать поступления последней партии горючего и терять выгодный момент для атаки.
Гитлер: «Я только что вам сказал. Я не позволю вам обвинять меня в задержках».
Гудериан: «Генерала Венка следует передать в штаб рейхсфюрера, иначе я не уверен в успехе наступления».
Гитлер: «Рейхсфюрер и сам способен осуществить наступление».
Гудериан: «У рейхсфюрера нет ни опыта, ни достаточно компетентного штаба, для единовластного руководства наступлением. Присутствие в его штабе генерала Венка необходимо».
Гитлер: «Я не позволю вам обвинять рейхсфюрера в некомпетентности».
Гудериан: «Я настаиваю на переводе генерала Венка в штаб группы армий, чтобы обеспечить компетентное руководство наступлением».
Всё это продолжалось часа два. Гитлер размахивал кулаками, его щёки пылали румянцем от ярости, он стоял перед Гудерианом вне себя от гнева и полностью потерял самообладание. Между вспышками гнева Гитлер мерил шагами край ковра, потом останавливался перед Гудерианом и выплёскивал ему в лицо очередной шквал обвинений. Он почти кричал, глаза его чуть ли не вылезали из орбит, на висках выступали вены. Гудериан же сохранял самообладание, и раз за разом повторял свои требования.
Внезапно Гитлер остановился перед Гиммлером и сказал.
- Ну что ж, Гиммлер, сегодня вечером генерал Венк прибудет в ваш штаб и примет на себя ответственность за проведение наступления.
Потом он подошёл к генералу Венку и приказал ему отправляться в штаб группы армий. Затем он сел на место, подозвал Гудериана и сказал:
- Продолжайте, пожалуйста, свой доклад. Сегодня генеральный штаб победил.
И улыбнулся при этом самой чарующей своей улыбкой.
Когда Гудериан, после того, как совещание было завершено, вышел из зала, к нему подошёл Кейтель и заявил:
- Как вы могли так спорить с фюрером? Вы что, не видите, как он волнуется? А если бы его удар хватил?
На это Гудериан заметил, так - же спокойно, как до этого он говорил с фюрером:
- Государственный деятель должен уметь выслушивать возражения и принимать правду, иначе он недостоин своего звания.
После Кейтеля, на Гудериана с подобными упрёками набросились и другие деятели из ближайшего окружения фюрера. Многие из присутствующих на совещании, знавшие фюрера много лет, потом уверяли, что никогда не видели, чтобы Гитлер так бушевал, как в этот раз.
В результате всех споров и обсуждений, немецкому командованию пришлось отказаться от плана срезать вбитый русскими на Одере клин двойным ударом, так как для этого не было достаточных сил. Немногочисленных соединений могло хватить лишь для флангового удара с узко ограниченной целью. Благодаря постоянному нажиму Гудериана, к 15-февраля основная масса намеченных соединений была подготовлена к наступлению. Руководство боевыми действиями на этом узком участке фронта принял на себя генерал-полковник Раус, со штабом 3-й танковой армии, переброшенный из Восточной Пруссии. 16-17 февраля наступление немецких войск проходило весьма успешно.
17-февраля 1945 года генерал Венк в Ставке фюрера информировал об успешном начале этого наступления. Но возвращаясь на автомобиле в Штетин, Венк пожалел своего усталого водителя и сам сел за руль автомобиля, не учитывая того, что доклад у Гитлера у самого Венка отнял много сил. В результате Венк заснул за рулём и его автомобиль врезался в ограждение на мосту и генерал сильно разбился. Несколько недель Венк пролежал в госпитале. Вместо генерала Венка был назначен генерал Кребс, не имевший большого командного опыта, который так умело, преподнёс Гитлеру успехи развивающегося контрудара, что тот наградил его «дубовыми листьями» к кресту. Но потом, когда стало ясно, что контрудар не достиг цели, Кребс перестал посылать регулярные донесения о ходе операции, тем более связь работала плохо. Из-за возросшего сопротивления русских фланг 3-й немецкой танковой армии вынужден был отойти.
В эти дни, во - время беседы с Гудерианом и Кребсом, в небольшом личном кабинете, Гитлер, указав на портрет Фридриха Великого, сказал:
- Когда я готов вот-вот упасть духом от скверных известий, я набираюсь самообладания перед лицом на этом портрете. Вглядитесь в это сильные голубые глаза, на этот широкий лоб. Вот эта голова!
17-2. В Ставке ВГК подводились итоги операций 1944 года, и разрабатывался замысел кампании 1945 года. Рассматривались две точки зрения. Одна, которую первоначально поддерживал командующий 3-м Украинским фронтом Толбухин, состояла в том, чтобы наступать на Вену. Ожидалось, что при столь глубоком ударе советских войск противник, оборонявший район Будапешта, сам оставит Венгрию, под угрозой выхода советских войск ему в тыл. Другая точка зрения отрицала необходимость такого удара в данной обстановке. Её сторонники, в том числе Генштаб, полагали нужным, прежде всего, оказать непосредственное содействие 2-му Украинскому фронту под Будапештом, чтобы окружить и полностью разгромить здесь противника. В этом случае открывался бы путь не только на Вену, но и в Чехию, а оттуда и в Германию. Победило второе мнение.
Ставка ВГК планируя завершающие операции войны, избрала основными направлениями стратегического наступления берлинское и венское, обходя Карпаты с юга, с целью окружить и уничтожить немецкие войска, не ввязываясь в затяжные бои в Карпатах. Но обстановка заставила советское командование действовать не совсем так, как планировалось вначале. Узнав о том, что в Словакии поднялось восстание, что словацкие дивизии удерживают горные перевалы через Главный Карпатский хребет и могут нанести удар в тыл обороны противника, Сталин приказал генштабу оказать помощь повстанцам, а войскам приступить к проведению наступательной операции.
- Подготовьте директиву товарищу Коневу,- сказал он.- Его фронт достиг больших успехов под Сандомиром и закрепил своё положение. И опыт наступления он имеет немалый. А Петрову нужно пока подождать и осмотреться, как следует.
Затем Сталин позвонил Коневу и велел в ближайшее время сообщить его мнение о помощи словакам силами 1-го Украинского фронта.
2-го сентября 1944 года в Ставке ВГК рассматривался вопрос о помощи словацкому восстанию. Сталин приказал Генштабу организовать снабжение повстанцев вооружением и боеприпасами и утвердил предложенный план действий, отдав распоряжение наступающим войскам 4-го Украинского фронта, которым должны были помочь войска 2-го Украинского фронта, для обеспечения левого фланга 1-го Украинского фронта. К 14- сентября войска 4-го Украинского фронта прорвали оборону противника, а наступление войск 1-го Украинского фронта замедлилось. Немецкое командование ввело дополнительно свыше 8-дивизий, и бои приняли затяжной характер. Советское командование провело перегруппировку сил и затем возобновило наступление своих войск. Немецкое командование начало отвод своих войск за границу Польши и Советского союза.
К 20-сентября 1944 года войска 4-го Украинского фронта вступили на территорию Чехословакии, а 1-октября советские войска пересекли польско-чехословацкую границу. Сталин старался всеми силами ускорить продвижение советских войск в Карпатах, он велел своему заместителю маршалу Жукову побывать у Конева и Петрова, чтобы лично разобраться в обстановке и подумать, нельзя ли там ускорить наступление, а также дал маршалу право, если потребуется, приказывать от его имени. По итогам изучения обстановки на 4-ом Украинском фронте, Жуков доложил Сталину:
«Ознакомившись с группировкой сил и средств армий Петрова, я считаю, что силы и средства нацелены правильно. Лично Петров правильно понимает настроение операции, и своё дело знает неплохо».
Жуков потребовал немедленного ввода в наступление 3-го горнострелкового и 11-го стрелкового корпусов, а также 4-х дивизий 18-й армии, в целях активизаций действий 4-го Украинского фронта.
В заключение Жуков сообщил: «С Мехлисом Петров работает дружно, и Петров никаких претензий к Мехлису не имеет».
Дело в том, что Сталин не забыл, что в своё время Мехлис немало наговорил ему плохого о Петрове и поэтому он поручил Жукову поинтересоваться их взаимоотношениями теперь.
В результате принятых мер, наступление советских войск ускорилось, к концу октября они вышли на равнину правобережья Тисы.
В конце октября 1944 года в Москву прибыла делегация правительства Венгрии, которое просило прекратить наступление советских войск на Будапешт, мотивируя это необходимостью сосредоточить достаточные силы, чтобы противодействовать немецким войскам. Однако венгерские войска по-прежнему продолжали сопротивление. По приказу Сталина, за подписью начальника генштаба Антонова 14-октября венгерскому правительству был предъявлен ультиматум. Глава венгерского правительства Хорти в воззвании к народу заявил о разрыве с гитлеровцами. Но в Будапеште произошёл вооружённый путч. Хорти был отстранён от власти и объявил недействительным своё воззвание к народу и попросил убежище в Германии. Во - главе венгерского государства стал венгерский фашист Силаши. Ставка ВГК приказала войскам действовать против венгерских войск так - же, как и против немецких. Но все атаки советских войск непосредственно на Будапешт были отбиты. Будапешт будет освобождён 13-февраля 1945 года. На левом фланге 1-го Белорусского фронта не удалось отрезать пути отхода противника. А войска правого фланга 1-го Белорусского фронта, утомлённые длительным и непрерывным наступлением через Белоруссию, не смогли быстро выйти к Варшаве. Эти события не сразу получили должную оценку со стороны советского командования.
Жуков, Рокоссовский и Генштаб первоначально не придали им особого значения, полагая, что противник скоро будет сломлен. Но уничтожить противника на подступах к Варшаве не удалось.
Сталин поручил Жукову выехать в район Варшавы. Дело в том, что советское командование не было заранее проинформировано о готовящемся восстании в Варшаве. Жуков доложил Сталину об обстановке и предложил прекратить наступление на участке 1-го Белорусского фронта, поскольку они были бесперспективны и дать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского фронта и левого крыла 2-го Белорусского фронта к обороне, произвести пополнение и перегруппировку.
Сталин приказал Жукову и Рокоссовскому прибыть в Ставку ВГК.
На следующий день в Ставке Жуков, по карте стал докладывать об обстановке, под Варшавой. Сталин заметно нервничал, он то подходил к карте, то отходил, поглядывая то на Жукова, то на карту, то на Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, а это было всегда, когда он начинал терять хладнокровие и терпение, и был чем-либо не удовлетворён.
- Товарищ Жуков,- перебил маршала Молотов,- вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?
- Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, -возразил Жуков. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несём ничем не оправданные потери.
- Вы поддерживаете мнение Жукова,- спросил Сталин, обращаясь к Рокоссовскому.
- Да я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.
- Думаю, что передышку противник не хуже вас использует,- сказал Верховный.- Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить её танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой.
- Трудно сказать товарищ Сталин,- ответил Рокоссовский.- Противник также может усилить это направление.
- А вы как думаете?- спросил Верховный, обращаясь к Жукову.
- Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв,- ответил Жуков.- А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Варшаву надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь - Познань. Сил для этого сейчас на фронте нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить и соседние фронты на берлинском направлении к совместным действиям.
- Но сейчас у нас нет крупных резервов. Вам придётся обойтись собственными силами. Идите и ещё раз подумайте, а мы здесь посоветуемся,- остановил Жукова Сталин.
Жуков с Рокоссовским вышли в соседнюю комнату. Минут через двадцать они вновь вошли в кабинет Верховного, чтобы выслушать его решение.
- Мы тут посоветовались и решили согласиться на переход к обороне наших войск,- Можете идти.
По указанию Ставки ВГК, Жуков и Рокоссовский представили свои соображения о действиях в Варшавской операции. Но предпринятое наступление на варшавском направлении не принесло успеха советским войскам, и они вынуждены были перейти к обороне. На одном из совещаний, Сталин ещё раз подтвердил, что за варшавскую авантюру, предпринятую без ведома советского военного командования, и в нарушение его оперативных планов, несут ответственность деятели польского эмиграционного правительства в Лондоне. Что касается попыток возложить на Советское правительство ответственность за судьбы восстания и жертвы варшавян, то их нельзя рассматривать иначе, как желание свалить ответственность с больной головы, на здоровую.
В начале сентября 1944 года советская разведка обнаружила, что одна из танковых дивизий противника и другие части ранее находившиеся под Варшавой, появились перед плацдармом советских войск на Висле. Доложили Сталину, тот отдал соответствующий приказ. 10-сентября 47-я армия начала наступление, а вслед за ней двинули 1-ю польскую армию. В ночь на 13-сентября они ворвались в предместье Варшавы. Но все попытки форсировать Вислу провалились. На совещании у Верховного, Сталин спросил.
- Что предлагает Генеральный штаб?
Антонов доложил, что ничего иного, кроме повторения ударов 47-й и 70-й армий, для обхода Варшавы с севера и северо-запада, а также усиления 1-й польской армии предложить нельзя.
Сталин потребовал предоставить данные о силах 47-й и 70-й армий. Когда он убедился, что состав этих армий слаб, войска понесли большие потери, а оборона противника прочна, в кабинете наступило длительное молчание. Верховный медленно прохаживался вдоль стола с погасшей трубкой в руке. Обращаясь к Антонову и Штеменко, он сказал:
- Передайте товарищу Жукову, чтобы они с Рокоссовским подумали, как помочь Варшаве…. Нельзя ли всё-таки ликвидировать плацдарм противника в междуречье и организовать наступление в обход Варшавы? …Что можно сделать в городе у Берлинга. Можно ли срочно послать ему подкрепления, имеющие опыт боёв в городах?
Немецкие войска стали теснить 1-ую польскую армию, которой было приказано перейти к обороне. А 28-сентября они предприняли в Варшаве общее наступление, и восстание было подавлено. Полное освобождение Варшавы произошло в ходе зимнего наступления в 1945 году. 1-я и 2-я гвардейские армии прорвали оборону немецких войск и быстро вышли в тыл варшавской группировке противника. Этим воспользовалась 1-я польская армия и 17-января полностью очистила Варшаву. А ещё раньше 20-сентября войска 3-го Украинского фронта освободили Белград.
На севере в Прибалтике, советские войска провели Прибалтийскую стратегическую операцию, где немецкие войска группы армий «Север» оказались прижатыми к Балтийскому морю на ограниченной территории, а их главные силы были глубоко охвачены с юга. Замыслом операции предполагалось отсечь группировку противника, расчленить и уничтожить по частям. При этом главные усилия сосредоточивались против основных сил 16-й и 18-й армий, действовавших в районе Риги. 13-октября этот город будет освобождён.
К концу 1944 года стратегический фронт немецких войск на востоке приобрёл своеобразную форму, когда на флангах сидели сильные группировки войск при относительно слабом и необеспеченном крупными резервами центре. Генеральный штаб пришёл к выводу о целесообразности прорвать слабый центр прямым ударом, расчленить немецкий стратегический фронт и, не теряя времени, развивать наступление на Берлин. Генштаб был убеждён, что удар на Берлин надо осуществить, возможно, скорее и без остановок. В то - же время нужно было считаться с тем, что группировка противника в Восточной Пруссии была достаточно сильной и опиралась на мощные долговременные укрепления, естественные преграды, населённые пункты, приспособленные к обороне. Отсюда противник мог ударить во - фланг советских войск на берлинском направлении. Следовательно, восточно-прусскую группировку надлежало не только связать больше, но и изолировать от остальных участков стратегического фронта, по возможности раздробить, не позволить ей действовать сосредоточено. Для выполнения этого замысла, планировалось использовать не менее двух фронтов, одного для удара на Кёнигсберг с востока, второго для изоляции восточно - прусской группировки от группы армий «А» на берлинском направлении, а также от стратегического тыла. 8-ноября в Ставке ВГК состоялось всестороннее обсуждение замысла кампании в целом.
12-ноября 1944 года Сталин позвонил на командный пункт командующего 1-м Белорусском фронтом маршалу Рокоссовскому, объявив, что он назначается командующим 2-м Белорусским фронтом.
Рокоссовский спросил:
- За что такая немилость, что меня с главного направления, переводят на второстепенный участок?
Сталин объявил, что Рокоссовский ошибается, что тот участок, на который его переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трёх фронтов, успех этой решающей операции будет зависеть от точного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка ВГК обратила особое внимание.
- На 1-й Белорусский фронт назначен Жуков. Как вы сотрите на эту кандидатуру?
Рокоссовский ответил, что эта кандидатура вполне достойная, что, по его мнению, Верховный главнокомандующий выбирает себе заместителя из числа наиболее способных и достойных генералов, каким является Жуков.
Сталин сказал, что доволен таким ответом, сообщив, что на 2-й Белорусский фронт возлагается очень ответственная задача, фронт будет усилен дополнительными соединениями и средствами.
- Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков.
Закончив разговор, Сталин заявил, что не будет возражать, если Рокоссовский возьмёт с собой на новое место тех работников штаба и управления, с которыми сработался долгое время войны. Поблагодарив за заботу, Рокоссовский сказал, что надеется и на новом месте встретить способных сотрудников и хороших товарищей. Сталин ответил коротко:
- Вот за это благодарю!
16-ноября 1944 года Жуков оставаясь заместителем Верховного Главнокомандующего, был назначен командующим 1-м Белорусским фронтом. Координацию действий 4-х фронтов на берлинском направлении Сталин взял на себя и лично поставил задачу командующему 2-м Белорусским фронтом маршалу Рокоссовскому. Сталин особо подчеркнул о необходимости тесного взаимодействия с 1-м Белорусским фронтом. Рассматривая карту, Верховный красным карандашом собственноручно нарисовал стрелку, направленную во - фланг противнику. И тут - же пояснил.
- Так вы поможете Жукову, если замедлится наступление войск 1-го Белорусского фронта.
Верховный ещё раз подчеркнул в разговоре с Рокоссовским, что он назначен не на второстепенное, а на важнейшее направление, что именно трём фронтам предстоит закончить войну на Западе.
С 12-января по 3-февраля 1945 года войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, при содействии войск левого крыла 4-го Украинского фронта, провели Висло - Одерскую стратегическую наступательную операцию.
В составе 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов к тому времени имелось 2,2 млн. человек, около 33, 5 тысяч орудий и миномётов, 7-тысяч танков и САУ и до 5-тысяч самолётов.
Это была самая крупная стратегическая группировка советских войск, когда-либо ранее создававшаяся для проведения одной наступательной операции. Стратегическая цель операции заключалась в том, чтобы путём разгрома немецких войск, прикрывающих жизненно важные промышленные центры Германии и выходом на р. Одер создать наиболее благоприятные условия для нанесения решающего удара на Берлин. Утверждая в Ставке ВГК план Сандомирско-Силезской наступательной операции, составной части Висло - Одерской операции, Сталин, внимательно рассматривая на карте Силезский промышленный район, обвёл пальцем этот район и сказал только одно слово.
- Золото.
Сказано это было так, что для командующего 1-м Украинским фронтом маршала Конева и других присутствующих, не требовалось дальнейших комментариев. Нужно было принять все меры к предельно возможному сохранению этого промышленного потенциала и поэтому удары советских войск по плану шли в обход этого района севернее и южнее его.
К 29-января 1945 года Силезский промышленный район был очищен от немецких войск. В результате осуществления Висло - Одерской операции войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, при активном содействии войск 2-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов, продвинулись на глубину до 600-км, расширили прорыв до тысячи километров и с ходу форсировали Одер, захватив на нём ряд плацдармов. Причём 1-й Белорусский фронт, захватив кюстринский плацдарм, оказался в 60-км от Берлина.
С 13 по 25-января 1945 года войска 2-го, 3-го Белорусских и части сил 1-го Прибалтийского фронтов при содействии Балтийского флота провели Восточно-Прусскую стратегическую наступательную операцию. Замысел этой операции заключался в нанесении войсками 2-го Белорусского фронта (командующий маршал Рокоссовский) глубокого охватывающего удара, а войсками 3-го Белорусского фронта (командующий генерал армии Черняховский)- удара на Кёнигсберг, чтобы отсечь группу армий «Центр», прижать её к морю, расчленить и уничтожить по частям. Для участия в этой операции было сосредоточено 1670-тысяч человек, 25466-орудий и миномётов, 3859- танков и САУ, 3097-самолётов.
26-января войска 3-го Белорусского фронта подошли к внешнему оборонительному обводу Кёнигсберга, вышли к Балтийскому морю, расчленив основные силы немецких войск на три изолированные группировки. Войска 2-го Белорусского фронта овладели Восточной Пруссией и освободили часть северных районов Польши.
25-января 1945 года командующему 1-м Белорусским фронтом Жукову позвонил Сталин. Выслушав доклад о положении дел, спросил, что командование фронта намерено делать дальше.
- Противник деморализован и не способен сейчас оказать серьёзного сопротивления,- ответил Жуков.- Мы решили продолжать наступление с целью выхода войск фронта на Одер. Основное направление наступления на Кюстрин, где попытаемся захватить плацдарм. Правое крыло фронта развёртывается в северном и северо-западном направлении против восточно - померанской группировки, которая не представляет пока серьёзной непосредственной опасности.
- С выходом на Одер вы оторвётесь от фланга 2-го Белорусского фронта больше чем на 150- километров,- сказал Сталин.- Этого сейчас делать нельзя. Надо подождать, пока 2-й Белорусский фронт закончит операцию в Восточной Пруссии и перегруппирует свои силы за Вислу.
- Сколько времени это займёт?- спросил Жуков.
- Примерно дней десять. Учтите, 1-й Украинский фронт сейчас не сможет продвигаться дальше и обеспечивать вас слева, так как будет некоторое время занят ликвидацией противника в районе Оппельн-Катовиус.
- Товарищ Сталин! Я прошу не останавливать наступление войск фронта, так как потом будет труднее преодолеть мезерицкий укреплённый рубеж. Для обеспечения нашего правого фланга достаточно усилить фронт ещё одной армией.
- Хорошо мы подумаем,- ответил Сталин, положив трубку.
26-января 1945 года Генштаб получил решение командующего 1-м Белорусским фронтом Жукова о безостановочном по - существу наступлении вплоть до овладения Берлином. 1-й Украинский фронт намеревался также действовать без заметной паузы с выходом на Эльбу, а правым крылом во - взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом овладеть Берлином. Сталин согласился с данным решением, фронты получили необходимые указания. Для того, чтобы оградить главные силы фронта от возможных ударов противника со-стороны Восточной Померании было решено развернуть фронтом на север 3-ю ударную армию, 1-ю армию Войска Польского, 47-ю и 61-ю армии. Сталин обязал командование фронта хорошо подумать о своём правом фланге, но в выделении дополнительных сил отказал. К 14-февраля войска 1-го Белорусского фронта вышли на Одер, захватив плацдарм.
После 1-февраля 1945 года Ставка ВГК пришла к выводу, что не может бросить свои армии на Берлин, не обезопасив фланги своих войск. Предусматривалось войскам 1-го Украинского фронта разгромить противника в Нижней Силезии, сняв тем самым угрозу флангового удара с этого направления. 2-й Белорусский фронт должен был разгромить войска в Восточной Померании. 1-й Белорусский фронт должен был, прежде всего, обрушиться против нависшей над его флангом штаргардской группировки противника.
1-й Украинский фронт в результате проведения Нижне – Силезской операции быстро вышел на уровень 1-го Белорусского фронта и занял наиболее выгодные рубежи для завершающего удара на берлинском направлении. 2-й Белорусский фронт развивал наступление очень медленно. 1-й Белорусский фронт ещё не был готов к наступлению главными силами. Угроза флангового удара из Померании возрастала день ото дня.
C 10-февраля 1945 года войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов, приступили к проведению Восточно - Померанской наступательной операции. Ставка ВГК освободила 2-й Белорусский фронт от дальнейшего участия в Восточно - Прусской операции, так как предвидела, что немецкое командование готовит удар с севера по правому флангу войск 1-го Белорусского фронта силами группы армий «Висла» (Всего 22-дивизии, в том числе 4-танковые и 2-моторизованные).
15-февраля 1945 года Сталин потребовал от Жукова и Рокоссовского доложить соображения относительно дальнейших действий. Рокоссовский предложил развернуть резервную 19-ю армию и 3-й танковый корпус на левом крыле фронта, разрезав померанскую группировку противника, облегчив тем самым её последующее уничтожение. Жуков намеревался отбросить противника, перерезать его коммуникации на запад и тем самым помочь своему соседу быстрее выдвинуться к Штеттину. Сталин с этими предложениями согласился. Но 17-февраля неожиданно противник нанёс удар по войскам 1-го Белорусского фронта и потеснил их к югу на 8-12-км. Возросла опасность удара во - фланг и тыл армиям Жукова, тем более что 1-й Белорусский фронт в это время производил перегруппировку своих сил.
20-февраля 1945 года Жуков доложил в Ставку ВГК о необходимости временного перехода к жёсткой обороне. До начала наступления войск 2-го Белорусского фронта он намеревался изматывать противника, а затем частью сил нанести удар, чтобы отрезать немецкие войска в Восточной Померании от остальной Германии. При наличии успеха войск Рокоссовского предлагалось перейти в наступление всеми силами правого крыла 1-го Белорусского фронта и полностью уничтожить противника в Восточной Померании. Сталин утвердил это решение.
К концу февраля 1945 года создалось тревожное положение на левом крыле 2-го Белорусского фронта, так как по мере продвижения его войск, войска 1-го Белорусского фронта оставались на месте. Немецкие войска могли нанести удар во - фланг и тыл войскам 2-го Белорусского фронта. Рокоссовский доложил об этом в Ставку ВГК. Сталин спросил.
- Что Жуков хитрит?
- Не думаю,- ответил Рокоссовский,- чтобы он хитрил, но что его войска не наступают и этим создаётся угроза на обнажённом нашем фланге, я могу подтвердить. Для обеспечения фланга у нас сейчас сил нет, резерв весь исчерпан. Поэтому прошу усилить фронт войсками или обязать 1-й Белорусский фронт перейти в наступление.
Сталин обещал поторопить 1-й Белорусский фронт с наступлением.
1-й Белорусский фронт начал наступление 1-марта и 5-марта вышел к Балтийскому морю, расчленив группировку немецких войск. Войска 2-го Белорусского фронта заняли Гдыню. Таким образом, была ликвидирована фланговая угроза советским войскам на берлинском направлении.
Сталин назначил командующим 3-м Белорусским фронтом маршала Василевского, с сохранением за ним поста заместителя наркома обороны и члена Ставки ВГК, в связи с тем, что был смертельно ранен бывший командующий этим фронтом генерал армии Черняховский. Начальником генерального штаба был назначен генерал армии Антонов, до этого фактически исполняющий эти обязанности. Был упразднён 1-й Прибалтийский фронт, а его войска, переименованные в Земландскую группу, включались в состав 3-го Белорусского фронта. Бывший командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии Баграмян был назначен командующим Земландской группой войск, которая к 29-марта завершила ликвидацию хейльсбергской группировки противника. Земландская группа войск была ликвидирована, управление группы было выведено в резерв Ставки ВГК. Генерал армии Баграмян был назначен заместителем командующего 3-м Белорусским фронтом.
Сталин, в это время, находясь на Крымской конференции глав государств антигитлеровской коалиции, неоднократно звонил командующему 1-м Украинским фронтом Коневу и настойчиво обращал внимание на то, что немецкое командование может нанести удар на юге, намереваясь вернуть Силезский промышленный район.
- Смотрите, немцы не примирились с потерей Силезии, и могут её у нас отобрать.
Конев доложил, что усиливает своё южное крыло, готовясь провести здесь частную операцию и отбросить противника из района Ратибора.
Сталин приказал представить подробный план действий.
В результате действий войск 1-го Украинского фронта на этом направлении было окружено и взято в плен около 15-тысяч человек.
Немецкое командование, сосредоточив в районе озера Балатон, крупные силы, приказало этим войскам перейти в контрнаступление и нанести удар по войскам 3-го Украинского фронта. Командующий фронтом Толбухин по телефону обратился в Ставку ВГК за разрешением использовать в оборонительных целях 9-ю гвардейскую армию, только что переданную в состав его фронта. Он спрашивал также, не стоит ли его войскам и, в крайнем случае, штабу отойти на левый берег Дуная, чтобы не потерять управление. Сталин, выслушав соображения командующего 3-м Украинским фронтом, сказал:
- Товарищ Толбухин, если вы думаете затянуть войну ещё на пять-шесть месяцев, то, конечно, отводите свои войска за Дунай. Там, безусловно, будет потише. Но я сомневаюсь, что вы так думаете. Поэтому обороняться следует на правом берегу реки и вам со штабом надо быть именно там. Уверен, что войска с честью выполнят свои нелёгкие задачи. Нужно только хорошо ими руководить.
Затем Сталин высказал мысль о необходимости выбить танки врага ещё в ходе оборонительного сражения, нельзя давать противнику время закрепиться на достигнутых им рубежах и организовать прочную оборону.
- Следовательно,- рассуждал Верховный,- переходить в наступление надо немедленно после того, как враг будет остановлен, и полностью разгромить его. Для этого нужны значительные свежие силы. Они уже есть, это армия Глаголева. Поблизости находится также 6-я гвардейская танковая армия генерала Кравченко. Пока она подчинена Малиновскому, но, если потребуется её можно передать вашему фронту. Сделайте отсюда нужные выводы. Генштаб на моей стороне.
6-марта 1945 года немецкие войска нанесли мощный удар и попытались расчленить оборону советских войск. Им удалось ценой больших потерь вклиниться на отдельных участках в оборону советских войск на 3-4-км. Но потеряв свыше 500-танков и штурмовых орудий, немецкие войска вынуждены были прекратить наступление.
ГЛАВА №18
18-1. К переговорам с союзниками о заключении сепаратного мира подключился обергруппенфюрер СС Вольф, который на протяжении многих лет являлся начальником личного штаба Гиммлера и офицером связи между рейхсфюрером СС и Гитлером. В сентябре 1943 года он был направлен в Италию, в качестве главного уполномоченного СС при группе армий «Ц» и представителем Гиммлера в Северной Италии. Вольф, с санкции Гиммлера, установил контакт с американцами, в частности с главой европейского центра управления стратегических служб США Алленом Даллесом. Вольф, не желая ставить себя под удар обвинений в тайном сговоре с противником, решил, с согласия Гиммлера, получить санкцию фюрера на тайные переговоры. 7-февраля 1945 года Вольф получил аудиенцию у фюрера. В присутствии Риббентропа, представителя МИДа в Ставке Хевеля и представителя Гиммлера в Ставке Фегеляйна он стал горячо убеждать Гитлера, что для выхода из военного тупика, в котором оказалась Германия, необходим поиск новых возможностей, имея в виду заключение сепаратного мира с западными державами. Вольф информировал фюрера, что к нему в последнее время тянутся нити с трёх сторон от Ватикана, англичан и американцев. Папа римский хочет предстать перед лицом всего мира спасителем человечества, англичане считают, что послевоенной Европой должны управлять именно они, американцы в свою очередь считают, что в мире будут доминировать именно они. Но всех их, объяснял Вольф, объединяет стремление не допустить, чтобы русские одержали верх в этой войне. Обычно такого рода идеи вызывали у Гитлера немедленный отпор и даже взрыв бешенства, но на этот раз он молчал, расхаживая по кабинету и пощёлкивая пальцами. Наконец Гитлер произнёс:
- Благодарю за доклад, с которым вы прибыли. Это очень интересно. Действуйте и постарайтесь заручиться максимально благоприятными предложениями.
Эти слова фюрера дали повод Вольфу решить, что хотя фюрер формально и не дал санкции на ведение переговоров, дают ему право начать активные действия в этом направлении.
18-апреля 1945 года Вольф вновь был с докладом в бункере фюрера, вместе с Кальтенбрунером и Фегеляйном. Кальтенбрунер доложил Гитлеру о переговорах Вольфа с американцами. Тот был настроен критически, хотя и не стал обвинять Вольфа в самовольных действиях. Фюреру не понравилось, что Вольф «замешан в жизненно важном для всего рейха политическом деле, будучи осведомлённом о положении лишь на одном южном участке фронта и поэтому лишённым возможности понять, как его односторонние действия могут повлиять на тотальный план Гитлера».
Вольф, прежде всего, напомнил фюреру, что, когда он был у него прошлый раз и доложил, что к нему засылают своих посланцев Ватикан, англичане и американцы, фюрер не запретил контактов. Затем он пустился в подробные объяснения ситуации, заметив, что он счастлив доложить Гитлеру, что с помощью Даллеса ему удалось проложить канал связи, ведущий прямо к американскому президенту и премьер-министру Великобритании, если конечно фюрер найдёт нужным воспользоваться им.
- Хорошо,- ответил Гитлер,- я согласен с вами и принимаю ваши объяснения. Вам фантастически повезло: если бы ваша затея провалилась, я бы действительно отказался от вас так же, как отказался от Гесса. От вас я ожидаю одного: вы должны держать в своих руках ситуацию на итальянском театре военных действий со-всеми тамошними интригами и предательством. Вы это делали безупречно. Я рад, что вы добились успеха.
Затем фюрер спросил, как Вольф представляет себе условия капитуляции. Вольф ответил, что безоговорочная капитуляция неизбежна. Но вероятно существует возможность некоторого смягчения условий. Внезапно Гитлер прервал беседу, заявив, что хочет отдохнуть и предложил Вольфу явиться в 17-часов. В назначенное для приёма время начался воздушный налёт. После отбоя появился Гитлер и предложил Вольфу прогуляться с ним по площадке, под которой располагался бункер. Здание рейхсканцелярии к тому времени уже сильно пострадало, почти весь парк был разбомблён, но на площадке ещё оставалась одна пригодная для прогулок дорожка. К ним присоединились Фегеляйн и Кальтенбрунер. Гитлер сказал, что обдумал предложение Вольфа в свете своего тотального плана. Основу его военно-политической стратегии, подчеркнул он, составляет расчёт на неизбежность столкновения советских и англо-американских войск, на возможность объединения с западными союзниками для совместного продолжения войны против СССР.
- Отправляйтесь в Италию,- заключил он,- поддерживайте контакт с американцами и попытайтесь сторговаться с ними на наилучших условиях.
А Шелленберг, несмотря ни на что, не оставлял прилагать усилий к тому, чтобы побудить Гиммлера к активным действиям и наконец покончить с войной, заключив мир с западными странами. В этих целях он решил переговорить с некоторыми членами правительства и устроить им встречу с Гиммлером, в надежде, что им удастся убедить его в своей поддержке и побудить к более решительным действиям. Шелленберг встретился с имперским министром финансов графом Шверин фон Крозигом, который считал, что войну нужно немедленно заканчивать, для того, чтобы спасти как можно больше ресурсов Германии. Подобная встреча состоялась и с министром труда Зельдте, который прямо заявил, что Гиммлер должен взять власть в свои руки и заставить Гитлера издать воззвание к народу о референдуме, о создании альтернативной партии и об упразднении народного суда. Гиммлер встретился с министрами и беседовал с ними. В это время в Берлин прибыл граф Бернадот и Норберт Мазур, представитель Всемирного еврейского конгресса, прибывший вместо Шторха, которые хотели встретиться с Гиммлером.
20-апреля 1945 года Шелленбергу удалось организовать такую встречу. В пути пока они добирались до Гарцвальда, где должна была, состоятся такая встреча, Гиммлер рассказал, о чём он намерен беседовать с Мазуром. В первую очередь он планировал оправдываться в своих действиях. Шелленберг просил Гиммлера вообще не упоминать о прошлом и не заниматься изложением своей философско-астрологической теории, а рекомендовал, прежде всего, установить что - же нужно сделать в будущем. Во - время встречи Гиммлер стремился доказать, что он пытался разрешить еврейский вопрос путём выселения евреев, но этого не удалось достигнуть вследствие сопротивления мирового общественного мнения, с одной стороны и сопротивления нацистской партии, с другой. Мазур, не вдаваясь в долгую дискуссию, говорил о том, что хотя выступление Гиммлера весьма интересно, он совершенно не понял, как следует действовать, чтобы изменить обстановку. Поэтому он требовал следующих заверений: что евреев больше убивать не будут, что оставшиеся евреи в лагерях не будут подлежать эвакуации. Кроме того, он просил предоставить списки лагерей, где ещё находились евреи. Гиммлер беспрестанно повторял, что такие распоряжения им уже отданы. Во – время беседы с графом Бернадотом, Гиммлер обсудил вопрос о переправке всех полек, находящихся в лагере Равенсбрюк, в Швецию, и дал согласие не проводить эвакуацию лагеря в Нейгамме, где находились интернированные датчане и норвежцы. А когда беседа закончилась, Гиммлер через Шелленберга попросил Бернадота устроить ему встречу с Эйзенхауэром. Граф, когда Шелленберг провожал его, заявил ему:
«Рейхсфюрер больше не способен понимать реальности, касающиеся его лично. Я ему больше помочь не могу. Ему бы следовало взять бразды правления в свои руки после моего первого визита. Теперь же шансы его невелики. А вам мой дорогой Шелленберг, лучше всего было бы теперь подумать о себе».
Шелленберг не нашёлся, что на это ответить. Они простились так, будто не надеялись больше встретиться.
Через некоторое время Гиммлер вновь его вызвал к себе. За завтраком они обсудили обстановку в Берлине и Шелленбергу удалось убедить Гиммлера, что ехать в Берлин неразумно и они отправились в Вустров. По дороге, Гиммлер заявил:
- Шелленберг я боюсь того, что должно произойти.
Шелленберг ответил, что именно это должно придать ему храбрости, чтобы начать действовать. Гиммлер не ответил.
В Вустрове после обеда, когда они вновь остались вдвоём, разговор касался разных вопросов: о продовольственном снабжении, опасности эпидемий, восстановительных работах, администрации по делам военнопленных.
Шелленберг осудил позицию Кальтенбрунера, настаивающего на том, чтобы эвакуировать концлагеря любой ценой. Когда он назвал это преступлением, Гиммлер занервничал и резко ответил.
- Шелленберг хоть вы не говорите об этом. К Гитлеру просто нельзя было подступиться, когда он узнал, что Бухенвальд и Берген - Бельзен были эвакуированы не полностью.
В этот момент позвонил Фегеляйн. Он сообщил, что Гитлер и Геббельс разгневаны тем, что Бергер не остался в Берлине (он вылетел на юг Германии вместо Гиммлера). Бергер был нужен Гитлеру для того, чтобы привести в исполнение смертный приговор, вынесенный Брандту, бывшему личному врачу Гитлера, осуждённому за то, что он переправил свою жену в Тюрингию к американцам. В этом деле была замешена Ева Браун и её сестра жена Фегеляйна. Гиммлер тут - же по телефону
дал указание шефу гестапо Мюллеру, чтобы предотвратить казнь Брандта. А Фегеляйну сообщил, что Бергер летит на юг в самолёте и что по этой причине приговор исполнить в данный момент невозможно, конечно если только Борман и Геббельс не пожелают сделать это сами.
Закончив телефонные переговоры, Гиммлер сообщил Шелленбергу, что он намерен делать, когда будет обладать всей полнотой власти в Германии, и попросил подобрать название для новой партии, которую он намерен создать. Шелленберг рекомендовал назвать ей партией национального единства. Указав ещё раз, хотя и в самых неопределённых выражениях, на необходимость смещения Гитлера, Гиммлер, наконец, отпустил Шелленберга.
На следующий день после завтрака прибыл обергруппенфюрер Бергер, и они втроём обсудили случай с Ванаманом, генералом ВВС США, который когда- то занимал пост военного атташе США в Берлине, а сейчас являлся военнопленным. Бергер и Шелленберг предложили отправить Ванамана с ещё одним полковником ВВС на самолёте в США, где они должны были встретиться с Рузвельтом и сообщить ему о стремлении Гиммлера к миру с западными державами. К полудню они вынуждены были спешно уехать из Вустрова, так как поступили сообщения, что передовые танковые отряды русских достигли района Оранценбурга и прибыли в Хогенлихен. После запоздавшего завтрака Гиммлер, обратившись к Шелленбергу заявил:
- Вы меня почти убедили в своей правоте Шелленберг, мне нужно действовать без промедления. Что вы предлагаете?
Понимая, что на миссию Ванамана рассчитывать уже поздно, Шелленберг предложил поговорить откровенно о создавшейся обстановке с графом Бернадотом. Гиммлер предложил Шелленбергу немедленно встретиться с Бернадотом, он был готов официально от своего имени просить графа вручить западным державам декларацию о капитуляции. Выяснилось, что Бернадот находится в Дании. Шелленбергу, удалось соединиться с ним по телефону и договориться о встрече 23-апреля в Шведском консульстве, в Фленсбурге. После того, как они с Бернадотом обсудили создавшуюся обстановку и намерения Гиммлера, граф заявил, что лично он считает, что ему нет необходимости встречаться с Гиммлером и что лучшим решением для Гиммлера было бы просто изложить свои предложения в письме генералу Эйзенхауэру, провозгласив безоговорочную капитуляцию перед западными державами. Шелленберг всё-таки уговорил графа выехать в Любек для встречи с Гиммлером. Эта встреча состоялась в Шведском консульстве в одиннадцать часов вечера при свете свечей, так как подача электроэнергии была прервана. Но не успели они обменяться приветствиями, как началась воздушная тревога, и им пришлось спуститься в подвал.
Гиммлер подробно описал военное и политическое положение рейха, в заключение сказав:
- Нам немцам, остаётся провозгласить себя побеждёнными западными державами, и я прошу передать мои слова через шведское правительство генералу Эйзенхауэру, чтобы все мы могли избежать дальнейшего ненужного кровопролития. Для нас немцев, и в особенности для меня, невозможно капитулировать перед русскими. Против них, мы будем продолжать сражаться и дальше, пока на место немецкого фронта не встанет фронт западных держав.
Гиммлер указал, что имеет право принимать решение по этому вопросу, так как гибель Гитлера – дело двух - трёх дней. По крайней мере, Гитлер погибнет в борьбе, которой он посвятил свою жизнь, борьбе против большевизма.
Граф Бернадот выразил готовность передать декларацию министру иностранных дел Швеции с просьбой вручить её генералу Эйзенхауэру.
26-апреля 1945 года Шелленберг получил предварительное сообщение от графа Левенгаупта из шведского консульства о том, что дела идут не очень хорошо и что союзники отказываются вести переговоры с Гиммлером. Но об этом Шелленберг решил Гиммлеру не сообщать, так как ночью ему сообщили, что граф Бернадот прибудет на самолёте в аэропорт Оденсе. Встретив, графа они раздумывали над тем, какие выводы следует из этого сделать. Бернадот выразил своё мнение в качестве частного лица, он стремился, прежде всего, к прекращению военных действий в Норвегии и Дании. Он предложил Шелленбергу выехать вместе с ним к Гиммлеру для обсуждения этого вопроса. Но Гиммлер, узнав по телефону, об отрицательных итогах переговоров, отказался вновь встретиться с графом Бернадотом, обязав Шелленберга доложить лично. И тут он понял, что его положение при Гиммлере настолько серьёзно осложнилось, что нельзя было исключать и того, что его просто могут ликвидировать. Поэтому отправляясь к Гиммлеру, он взял с собой астролога из Гамбурга, которого тот высоко ценил, в расчёте, что рейхсфюрер не сможет отказаться от искушения прочитать свой гороскоп и сделает менее болезненным его разочарование от неудачного исхода переговоров. В течение долгого времени Гиммлер и Шелленберг обсуждали причины отклонения союзниками предложения рейхсфюрера. Он был очень расстроен и в особенности тем, что их планы были обнародованы мировой прессой. Теперь он опасался, что пресса опубликует его письмо министру иностранных дел Швеции. Гиммлер считал Шелленберга вдохновителем всей этой акции, а значит ответственным за провал. Тем не менее, Гиммлер дал согласие, с помощью астролога, чтобы Шелленберг обсудил с Бернадотом вопрос о прекращении германской оккупации Норвегии и об интернировании в Швеции германских оккупационных войск до конца войны. Гиммлер заявил, что готов пойти на такое же урегулирование и для Дании.
29-апреля 1945 года Шелленберг вновь встретился с графом Бернадотом в доме посла в Обенро, затем они отправились в Копенгаген. На следующий день он встретился с представителем шведского правительства фон Постом. Шведское правительство просило осуществить и «скандинавский план», с предоставлением германским правительством ясных гарантий.
Поздно ночью Шелленберг прибыл в Фленсбург, где от одного сотрудника своего управления узнал, что Кальтенбрунер сместил его со-всех занимаемых постов. Но почти тут - же Гиммлер издал приказ, отменяющий его отставку. Позднее отправившись в ставку Гиммлера в Калькгорсте, Шелленберг там узнал о том, что Гитлер покончил с собой и что преемником его стал не Гиммлер, а адмирал Дёниц.
Гиммлер немедленно встретился с адмиралом Дёницом и обсудил с ним, какой политики следует придерживаться в ближайшем будущем. Гиммлер добился от Дёница, чтобы тот немедленно сместил Риббентропа и назначил вместо него министром иностранных дел графа Шверина фон Крозига.
Утром Гиммлер пригласил Шелленберга к себе на завтрак. Он вёл себя крайне нервно и казался рассеянным. Гиммлер заявил, что больше не в состоянии ничего предпринимать. Он хотел немедленно направиться вместе с Шелленбергом к Дёницу, чтобы Шелленберг мог приступить к работе в качестве помощника фон Крозига по вопросам внешней политики. Он также считал весьма целесообразным, чтобы Шелленберг сообщил правительству Дёница о своих миротворческих попытках в отношении Дании и Норвегии. После завтрака они отправились в Плен для встречи с Дёницем. Засвидетельствовав свой почтение Дёницу, Кейтелю и Йодлю, Шелленберг направился к фон Крозигу. Новый министр иностранных дел Германии разделял точку зрения Шелленберга относительно Скандинавии, а вот Кейтель и Йодль не собирались сдавать Норвегию без боя. Тем временем в Плен были вызваны генерал-полковник Беме, имперский комиссар Тербовен, генерал-полковник Линдеман и доктор Бест, которые должны были обсуждать «скандинавский вопрос» с Дёницом. Не желая терять время даром, Шелленберг, с разрешения Гиммлера, отправился в Копенгаген, чтобы сообщить фон Посту об изменившейся обстановке.
3-мая 1945 года Шелленберг прибыл в Копенгаген, где встретился с фон Постом, которому сообщил о том, что адмирал Дёниц вызвал военных и гражданских немецких руководителей из Дании и Норвегии к себе на совещание. Фон Пост заявил, что он в настоящее время не уполномочен заключать каких-либо конкретных соглашений. Всеобщая капитуляция Германии является вопросом нескольких дней и в данный момент спор по поводу капитуляции в Норвегии и Дании является чисто академическим. Однако он по-прежнему готов содействовать выполнению прежнего плана. Было принято решение о том, что Шелленберг должен как можно быстрее возвратиться и впредь вести переговоры по телефону, используя кодовые фразы. Шелленберг направился в Плен. Это была одна из его самых трудных и опасных поездок. Самолёты противника неоднократно совершали налёты на дорогу, которая была забита отступавшими колоннами войск и выведенными из строя транспортными средствами, сгоревшими грузовиками, танками, повсюду валялись трупы. Но когда Шелленберг прибыл в Плен, ему сообщили, что резиденция правительства переведена в морскую школу в Мюрвике и он был вынужден немедленно повернуть обратно и снова преодолевать те же преграды. Он прибыл в Мюрвик к пяти часам дня и явился с докладом к министру иностранных дел и Гиммлеру. Около восьми часов вечера он прибыл с докладом к адмиралу Дёницу. Вначале адмирал и слышать не хотел о прекращении оккупации Норвегии или интернировании немецких войск в Швеции. Шелленберг разъяснил ему, что речь идёт о долгосрочных политических перспективах, не говоря уже о спасении жизни большому количеству немцев. Это привело бы к смягчению отношения мирового сообщества к Германии, а для побеждённой Германии в ближайшем будущем весьма важно заручиться поддержкой такой нейтральной страны, как Швеция. В связи с крушением рейха продолжать борьбу в Норвегии и Дании было бы не только неразумно, но и совершенно бесполезно. После беседы с адмиралом, Шелленберг был назначен посланником и в этом качестве отправился в Данию, а затем в Швецию, где вручил верительные грамоты фон Посту.
В это время германское правительство опубликовало декларацию о тотальной капитуляции, и вскоре нужда в услугах Шелленберга отпала, и он нашёл убежище к графа Бернадота. В июне 1945 года Шелленберг вернётся в Германию и предстанет перед судом в Нюрнберге. Он будет приговорён к шести годам тюремного заключения, но вскоре в 1951 году будет освобождён и поселится в Италии, где скончается от болезни в 1952 года.
18-2. Как ни странно, но эти весенние дни марта 1945 года в Берлине, Курт будет вспоминать, как лучшие дни в своей жизни. По существу это был их с Евой медовый месяц. Время новых надежд и новых планов. Впрочем, какие могут быть у них планы? Если и были у них лично какие-то планы, то они в основном сводились к тому, чтобы просто дожить до конца войны. Это был своеобразный рубеж, после которого жизнь, казалось, является почти труднодостижимым подарком судьбы. И вот они всё-таки дожили, каким-то чудом до этого рубежа, когда впервые приходится задумываться о том, что будет с ними после войны. Что будет с ним и Евой? Человек, то есть разведчик - предполагает, а бог, то есть центр - располагает. И если война для всех заканчивается, то это совершенно не относится к разведчикам. Для разведки война никогда не заканчивается, для разведки война не имеет начала и не имеет конца. Разведчик всегда на войне. И они с Евой обречены, видимо до конца жизни, находится на войне, которой не будет конца. А значит, дело идёт к тому, чтобы в самое ближайшее время нужно ожидать новых указаний центра, которые коренным образом изменять всю их жизнь. И Курт как в воду глядел. Центр, чувствуя приближение конца войны, позаботился о них, предписывая до 10-апреля завершить всю работу в Германии, покинуть к этому сроку Берлин и отправиться в Берн в Швейцарию, до получения новых указаний для работы в США. И если это известие его встревожило, то Еву напротив успокоило и даже, к его немалому удивлению, вызвало некий прилив энергии и энтузиазма. Определённость, что и говорить великая вещь, в особенности такая, которую изменить ты не в состоянии. Ева, как любая женщина, оптимистична по натуре, она искренне верит в то, что всё будет хорошо. И своим оптимизмом она если и не заразила его, то во-всяком случае, заставила более положительно оценивать эти перемены в их будущей жизни. И если это указание центра заставило их о многом задуматься, то его донесение в центр о сепаратных переговорах Гиммлера с Даллесом вызвало настоящий скандал среди руководителей стран антигитлеровской коалиции, о чём естественно Курт не знал, хотя и догадывался.
В марте 1945 года Курт направил в центр сведения о встречах в Швейцарии генерала Вольфа, который на итальянском фронте ведал войсками СС и полиции, с санкции Гиммлера, с представителем американской разведки в Европе А. Даллесом, пытаясь заключить одностороннее соглашение с западными союзниками. Переговоры длились полмесяца. Докладывал об этом в центр и «седой». И хотя американцы проинформировали советское правительство о переговорах с генералом Вольфом, но допустить советских представителей к переговорам отказались, на основании того, что эти переговоры носят чисто военный характер, по поводу якобы капитуляции германских войск на ограниченном участке фронта.
В связи с этим 22-марта Молотов направил письмо послу США в Москве, в котором писал:
«…Должен заявить, что не вижу никаких оснований для Вашего заявления о том, что Советское правительство неправильно представляет себе цель контакта в Европе между немецким генералом Вольфом и представителями фельдмаршала Александера, так как в данном деле имеет место неправильное представление о цели контакта и не недоразумение, а нечто худшее. Из Вашего письма от 12 марта видно, что германский генерал Вольф и сопровождающие его лица прибыли в Берн для ведения с представителями англо-американского командования переговоров о капитуляции немецких войск в Северной Италии. Когда Советское правительство заявило о необходимости участия в этих переговорах представителей Советского военного командования, Советское правительство получило в этом отказ. Таким образом, в Берне в течение двух недель за спиной СССР, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между представителями германского военного командования с одной стороны и представителями английского и американского командования с другой. Советское правительство считает это совершенно недопустимым и настаивает на своём заявлении, изложенном в моём письме от 16 марта с. г.».
25-марта 1945 года президент США Рузвельт направил письмо Сталину, в котором высказал мнение, что в результате недоразумения факты, относящиеся к этому делу, не были изложены Вам правильно. Далее Рузвельт излагал американскую версию истории этих переговоров, завершив послание следующими словами:
«Надеюсь, что Вы разъясните соответствующим советским должностным лицам желательность и необходимость того, чтобы мы предпринимали быстрые и эффективные действия без какого-либо промедления в целях осуществления капитуляции любых вражеских сил, противостоящих американским войскам на поле боя».
29-марта 1945 года Сталин направил свой ответ Рузвельту:
« Я разобрался с вопросом, который Вы поставили передо мной в письме от 25-марта сего года, и нашёл, что Советское правительство не могло дать другого ответа после того, как было отказано в участии советских представителей в переговорах в Берне с немцами о возможности капитуляции германских войск и открытии фронта англо-американским войскам в Северной Италии.
Я не только не против, а, наоборот целиком стою за то, чтобы использовать случаи развала в немецких армиях и ускорить их капитуляцию на том или ином участке фронта, поощрить их в деле открытия фронта союзным войскам.
Но я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт.
Только в целях создания такой гарантии и было Советским Правительством признано необходимым участие представителей Советского военного командования в таких переговорах с врагом, где бы они ни происходили – в Берне или Казерте. Я не понимаю, почему отказано представителям Советского командования в участии в этих переговорах и чем они могли бы помешать представителям союзного командования.
К Вашему сведению должен сообщить Вам, что немцы уже использовали переговоры с командованием союзников и успели за этот период перебросить из Северной Италии три дивизии на советский фронт.
Задача согласованных операций с ударом на немцев с запада, с юга и востока, провозглашённая на Крымской конференции, состоит в том, чтобы приковать войска противника к месту их нахождения и не дать противнику возможности маневрировать, перебрасывать войска в нужном ему направлении. Эта задача выполняется советским командованием. Эта задача нарушается фельдмаршалом Александером. Это обстоятельство нервирует Советское командование, создаёт почву для недоверия.
«Как военный человек,- пишите вы мне,- Вы поймёте, что необходимо быстро действовать, чтобы не упустить такой возможности. Так же обстояло бы дело в случае, если бы к Вашему генералу под Кёнигсбергом или Данцигом противник обратился с белым флагом».
К сожалению, аналогия здесь не подходит. Немецкие войска под Данцигом или Кёнигсбергом окружены. Если они сдадутся в плен, то они сделают это для того, чтобы спастись от истребления, но они не могут открыть фронт советским войскам, так как фронт ушёл от них далеко на запад, на Одер. Совершенно другое положение у немецких войск в Северной Италии. Они не окружены и им не угрожает истребление. Если немцы в Северной Италии, несмотря на это, всё же добиваются переговоров, чтобы сдаться в плен и открыть фронт союзным войскам, то это значит, что у них имеются какие-то другие, более серьёзные цели, касающиеся судьбы Германии.
Должен Вам сказать, что если бы на восточном фронте, где-либо на Одере, сложились аналогичные условия возможности капитуляции немцев, и открытия фронта советским войскам, я бы не преминул немедленно сообщить об этом англо-американскому военному командованию, и попросить его прислать своих представителей для участия в переговорах, ибо у союзников в таких случаях не должно быть друг от друга секретов».
1-апреля 1945 года от Рузвельта поступило новое послание. В нём говорилось, что вокруг «будущих переговоров с немцами о капитуляции их вооружённых сил в Италии…, создалась теперь атмосфера достойных сожаления опасений и недоверия. …Никаких переговоров о капитуляции не было и если будут какие-либо переговоры, то они будут вестись в Казерте всё время в присутствии Ваших представителей. Всё это дело возникло в результате инициативы одного германского офицера, который якобы близок к Гиммлеру, причём, конечно, весьма вероятно, что единственная цель, которую он преследует, заключается в том, чтобы посеять подозрения и недоверие между союзниками».
Сталин ответил телеграммой от 3-апреля:
« Вы совершенно правы, что в связи с историей о переговорах…, создалась теперь атмосфера достойных сожаления опасений и недоверия».
Вы утверждаете, что никаких переговоров не было ещё. Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были, и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг, согласился открыть фронт, и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.
Я думаю, что мои коллеги близки к истине. В противном случае был бы непонятен тот факт, что англо-американцы отказались допустить в Берн представителей Советского командования для участия в переговорах с немцами.
Мне непонятно также молчание англичан, которые предоставили Вам вести переписку со – мной, поэтому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать, хотя известно, что инициатива во - всей этой истории с переговорами в Берне принадлежит англичанам.
Я понимаю, что известные плюсы для англо - американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Берне, или где - то в другом месте, поскольку англо - американские войска получают возможность продвигаться вглубь Германии почти без всякого сопротивления со - стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских, и почему не предупредили об этом своих союзников – русских?
И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией – с союзницей Англии и США.
Понятно, что такая ситуация не может служить делу сокращения и укрепления доверия между нашими странами.
Я уже писал Вам в предыдущем послании и считаю нужным повторить здесь, что я лично и мои коллеги ни в коем случае не нашли бы на такой рискованный шаг, сознавая, что минутная выгода, какая бы она ни была, бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия между союзниками».
В ответном послании, полученном 5-апреля, Рузвельт возмущался тем, что в Москве не верят американской версии.
«… Я с удивлением получил Ваше послание, содержащим утверждение, что соглашение, заключённое между фельдмаршалом Александером и Кессельрингом в Берне, позволило пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.
…В интересах наших совместных военных усилий против Германии, которые сейчас открывают блестящую перспективу быстрых успехов в деле распада германских войск, я должен по-прежнему предполагать, что Вы питаете столь же высокое доверие к моей честности и надёжности, какое я всегда питал в Вашей честности и надёжности.
…Я полностью доверяю генералу Эйзенхауэру и уверен, что он, конечно, информировал бы меня, прежде чем вступить в какое-либо соглашение с немцами.
…Я уверен, что в Берне никогда не происходило никаких переговоров, и считаю, что имеющиеся у Вас об этом сведения, должно быть, исходят из германских источников, которые упорно старались вызвать разлад между нами с тем, чтобы в какой-то мере избежать ответственности за совершённые ими военные преступления.
…Я удивлён, что Советское Правительство по-видимому прислушалось к мнению о том, что я вступил в соглашение с врагом, не получив сначала Вашего полного согласия.
…Откровенно говоря, я не могу не чувствовать крайнего негодования в отношении Ваших информаторов, кто бы они не были, в связи с таким гнусным, неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных подчинённых».
Для Сталина, было очевидно, что руководители Германии, предвидя неминуемую гибель, стремятся реализовать свою последнюю надежду: вступив в сговор с Англией и США о прекращении сопротивления на западе, все силы сконцентрировать на востоке, с тем, чтобы как можно дольше задержать Красную Армию, и как можно больше территории Германии попали в руки западных союзников, не допустив взятия ею Берлина, сдав союзникам, снизив тем самым значение победы, одержанной Красной Армией. Ясно, что такая ситуация устраивает
западных союзников потому-то они так нервно и реагируют на все протесты советской стороны. В тоже время Сталин не исключал, что разведывательные службы США не полностью информируют своего президента обо всех деталях переговоров с немцами, поэтому упорно и терпеливо разъяснял Рузвельту, что происходит на самом деле.
5-апреля 1945 года Черчилль прислал Сталину следующее письмо:
« 1. Президент послал мне письма, которыми Вы обменялись с ним о контакте, установленном в Швейцарии между одним британским и одним американским офицерами из ставки фельдмаршала Александера и германским генералом по фамилии Вольф по вопросу о возможной капитуляции армии Кессельринга в Северной Италии. Поэтому я нахожу уместным послать Вам точное изложение фактов, касающихся действий Правительства Его Величества.
…Мы немедленно 12-марта уведомили Советское правительство. …Всё это дело в Швейцарии сводилось лишь к тому, чтобы проверить полномочия германского эмиссара и попытаться устроить встречу между уполномоченными Кессельринга и фельдмаршалом Александером в его ставке. …В Швейцарии не было никаких переговоров, даже о военной капитуляции армии Кессельринга. Тем более в наши намерения, которые не носят такого позорного характера, как о том выказывается, предположение, не входил какой-либо военно-политический сговор, как утверждается в Вашей телеграмме Президенту.
2. Ваши представители были немедленно приглашены на встречу, которую мы пытались устроить в Италии. Если бы она состоялась и если бы Ваши представители прибыли, то они слышали бы каждое произнесённое слово.
3. Мы считаем, что фельдмаршал Александер имеет полное право принимать на своём фронте в Италии капитуляцию германской армии, состоящей из 25-дивизий, и обсуждать вопросы капитуляции с германскими эмиссарами, облечёнными полномочиями договориться об условиях капитуляции. Тем не менее, мы специально предусмотрели приглашение Ваших представителей на эти чисто военные переговоры в его ставке, если бы они состоялись. Однако в действительности из всех контактов в Швейцарии ничего не вышло.
4….Если немцы намеревались посеять недоверие между нами, то они на время достигли этого.
5. …В ответе господина Молотова содержалась следующая фраза: «Советское правительство в данном деле видит не недоразумение, а нечто худшее». В этом ответе было выражено также недовольство, по поводу того, что и в Берне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между представителями германского военного командования…, и представителями английского и американского командования. …В интересах англо-русских отношений Правительство Его Величества решило не давать какого-либо ответа на это крайне оскорбительное и необоснованное обвинение, и решило игнорировать его. Это является причиной того, что Вы в своём послании Президенту называете «молчанием англичан». Мы считали, что будет лучше промолчать, чем отвечать на такое письмо, которое было послано г-ном Молотовым.
6.Неправильно также, что инициатива в этом деле исходила, как Вы заявляете Президенту, полностью от англичан. В действительности информация…была доставлена…одним американским органом.
7. Между контактом в Берне или где-то ещё и полным поражением германских войск на западном фронте нет никакой связи. …
8. Что касается обвинений, которые Вы выдвигаете в Вашем послании Президенту от 3-апреля, которые также чернят Правительство Его Величества, я и мои коллеги солидаризуемся с последней фразой ответа Президента.
7-апреля 1945 года Сталин направил Черчиллю следующий ответ:
« … 1. Ни я, ни Молотов не имели намерения «чернить» кого-либо. Дело не в желании «чернить», в том, что у нас выявились тут разные точки зрения по вопросу об обязанностях и правах союзника. Из моего послания на имя Президента Вы увидите, что русская точка зрения, поэтому вопросу является правильной, так как она гарантирует права любого союзника и отнимает у врага возможность сеять недоверие между нами.
2. Мои послания являются личными и строго секретными. Это даёт возможность высказываться ясно и откровенно. В этом плюс секретной переписки. Но если Вы будете каждое моё откровенное заявление принимать за оскорбление, то это очень затруднит такую переписку. Могу заверить Вас, что у меня не было, и нет намерения, оскорблять кого-либо».
В этот же день 7-апреля Сталин направил следующее послание президенту США Рузвельту:
«1. …речь идёт о том, что в ходе переписки между нами обнаружилась разница во - взглядах на то, что может позволить себе союзник в отношении другого союзника и чего он не должен позволить себе. Мы русские думаем, что в нынешней обстановке на фронтах, когда враг стоит перед неизбежностью капитуляции, при любой встрече с немцами по вопросам капитуляции должно быть обеспечено участие в этой встрече представителей другого союзника. …Я уже писал Вам и считаю не лишним повторить, что русские при аналогичном положении ни в коем случае не отказывало бы американцам и англичанам в праве на участие в такой встрече. …Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной, так как она исключает всякую возможность взаимных подозрений и не даёт противнику возможность сеять среди нас недоверие.
2. Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со - стороны немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147-дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20-дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мёртвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение является более чем странным и непонятным.
3. Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо. Эти люди многократно проверены нами на деле. Судите сами. В феврале этого года генерал Маршалл, дал ряд важных сообщений Генштабу советских войск, где он, на основании имеющегося у него данных, предупреждал русских, что в марте месяце будут два серьёзных контрудара немцев на восточном фронте, из каких один будет направлен из Померании на Торн, а другой из района Моравска Острава на Лодзь. На деле, однако, оказалось, что главный удар немцев готовился и был осуществлён не в указанных выше районах, а в совершенно другом районе, а именно в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта. Как известно теперь, в этом районе немцы собрали до 35-дивизий, в том числе 11-танковых дивизий. Это был один из самых серьёзных ударов за время войны, с такой большой концентрацией танковых сил. Маршалу Толбухину удалось избегнуть катастрофы и потом разбить немцев наголову, между прочим, потому, что мои информаторы раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план главного удара немцев и немедленно предупредили о нём маршала Толбухина. Таким образом, я имел случай ещё раз убедиться в аккуратности и осведомлённости советских информаторов».
На этом данный скандал был исчерпан и этот вопрос был закрыт телеграммой Рузвельта, поступившей в Москву 13-апреля. Курт, не подозревавший о скандале, конечно, ничего не знал и о той достаточно высокой оценки, которую Сталин дал своим информаторам, а значит, в том числе и ему лично. И к вопросу о нанесении немцами главного удара в районе озера Балатон, Курт также имел некоторое отношение, хотя эта информация в Генштаб Красной Армии могла поступить также и от других информаторов. Курт узнал об этом от одного сотрудника генштаба ОКХ, который, между прочим, рассказал ему о разногласиях, между фюрером, высшим командованием ОКВ и генштабом ОКХ во - главе с Гудерианом, в отношении нанесения удара в районе озера Балатон. И если Курт, информируя центр, не знал, что эти сведения вызовут скандал среди руководителей стран антигитлеровской коалиции, то отправляясь на встречу с Мюллером, он напротив прекрасно понимал, что это возможно будет их последняя встреча. Курт проинформировал шефа гестапо о решении центра, о прекращении его работы в Германии, что дальнейшую связь с Москвой он может поддерживать через «седого», который находится в Берне. Между прочим, посоветовав Мюллеру своевременно покинуть Берлин, до штурма его советскими войсками. Но обергруппенфюрер заметил, что о себе он позаботится сам, используя свои возможности. Курт не мог не отметить для себя, что Мюллер не пожелал поделиться с ним информацией о том, как это будет осуществлено. Впрочем, этот вопрос его меньше всего заботил. Мюллер поинтересовался ходом проведения операции по отвлечению сил Гиммлера и Шелленберга от реальных переговоров с западными союзниками, заметив, что эту операцию можно считать на этом завершённой. В любом случае советской разведке удалось сорвать переговоры генерала СС Вольфа в Берне с резидентом американской разведки в Европе Даллесом. Под давлением советского союза эти сепаратные переговоры с противником союзники были вынуждены прекратить, хотя переговоры с Вольфом о капитуляции немецких войск в Италии были продолжены. Мюллер, между прочим, также поделился информацией о том, что, как ему стало известно, по поручению Геринга, советник фюрера Гессе вёл переговоры в Швеции, через шведского банкира Валленберга, выступившего посредником между Англией и Германией. Гессе, был в контакте, с членом английского кабинета Эрнстом Бевином. Итогом этих переговоров явился вывод о том, что, несмотря на желание некоторых политиков Англии и США при определённых обстоятельствах пойти на сепаратный мир с Германией, такая сделка с правительством Гитлера невозможна.
- Теперь можно со-всей определённостью констатировать,- заметил Мюллер, -что западные страны не пойдут на переговоры с Гиммлером или Герингом. При всех разногласиях с русскими, западные союзники воспринимают эти попытки заключить мир с западом, как последнюю попытку посеять раздор между Западом и Россией. Это была заведомо пустая затея, даже если представить, что некоторые политики и спецслужбы запада попытаются извлечь из этого некоторые дивиденды, за счёт русских. Естественно Сталин не мог этого допустить и не допустит.
- А, что могут предпринять в данной ситуации Гиммлер с Шелленбергом?- задал вопрос Курт.
- Думаю, что в данной ситуации они будут упорствовать, пока не поймут, что все их планы окончательно рухнули. Кстати, насколько мне известно, Кальтенбрунер уже подготовил приказ об отстранении Шелленберга со всех занимаемых постов. Думаю, что та же участь ждёт и Гиммлера с Герингом. Но это уже сейчас не имеет особого значения. Как мне стало известно, англо-американское командование готовит операцию по захвату Берлина, ставя задачу захватить его раньше русских. Вы понимаете, насколько важна для Москвы данная информация. Если Берлин возьмут западные союзники, то ни о каком построении нового немецкого государства, скорее всего, не может быть и речи. Постарайтесь как можно быстрее передать эту информацию в Москву. Сталин должен ускорить продвижение своих войск к Берлину, тем более, что немецкая армия в настоящее время практически деморализована. И это не голословное заявление. Вот, что происходит, к примеру, в Восточной Пруссии.
Мюллер достал какую-то бумагу, и прочитал.
- Один из наших информаторов гестапо докладывает, что в городе Гутштадт в настоящее время наблюдается полный хаос. Армия разлагается. Солдаты, проходящие без командиров, грабят мирное своё же немецкое население, переодеваются в гражданское платье, а свои мундиры просто швыряют на улице. Документы, кобуры, каски, амуниция, всё это брошено и валяется вокруг домов. Всё выглядит так, будто русские уже оккупировали и захватили город, тогда как это не так. Все улицы заполнены конскими трупами, брошенной военной амуницией, коробками и мешками с остатками съестных припасов, которых солдаты - мародёры наворовали столько, что не смогли унести. Местный руководитель национал-социалистической партии, он же бургомистр города, сбежал, бросив на произвол судьбы гражданское население. Потеряв страх перед офицерами, и старшими начальниками солдаты разбегаются. Мучительно видеть каждому немцу, как разбегается немецкая армия, хотя противник не появлялся ещё на горизонте.
Когда Мюллер закончил, Курт заверил его, что немедленно передаст эту информацию в центр, он также не мог не задать вопрос, который сейчас его больше всего интересовал.
- А, что фюрер? Он будет находиться в Берлине до конца или попытается скрыться и избежать возмездия?
- Гитлер, скорее всего, как фанатик, предпочтёт приять «героическую» смерть, оставаясь до конца в Берлине. Впрочем, как знать, возможно, уже ближе к развязке, у него возникнет и другое желание. В любом случае, учитывая, что заранее была создана небольшая база в Южной Америке, в Аргентине, при желании, фюрер и его ближайшее окружение без особых проблем могут найти себе убежище там или в каком-либо другом месте, о котором мне не известно.
Курт поинтересовался и возможными планами Бормана в этом отношении, но Мюллер не ответил на данный вопрос, сделав вид, что не расслышал его, а Курт не стал настаивать.
Простились они довольно сухо, правда, Мюллер предложил выпить на прощанье по рюмке французского коньяка, и они пожелали друг другу удачи.
Покинув конспиративный дом гестапо, Курт думал о противоречивой фигуре Мюллера, который к концу войны, пришёл к убеждению о предпочтении для Германии социализма советского типа. Мир полон противоречий и неожиданностей. И уже покидая полуразрушенный авиаций союзников Берлин, Курт, вдруг вспомнил Москву сорок первого года, готовящуюся отразить наступление немецких войск. Нет, эти города, перед штурмом войск противника, не были похожи. Москва - сорок первого года, несмотря ни на что, вызывала чувство уверенности, а Берлин-сорок пятого года выглядел обречённым. Если в Москве все или почти все выражали полную уверенность в достижении успеха, то в Берлине ситуация была противоположной и почти никто не был уверен в том, что удастся остановить русские армии. Но, если покинув Москву - сорок первого года, Курт не был уверен у успехе своей миссии в Германии, то покидая Берлин в марте 1945 года, он вдруг понял, что это были лучшие годы, что ничего более важного в его жизни больше не будет. Что тот скромный вклад, который он внёс в победу над фашизмом и будет самым главным достижением всей его жизни. А впереди его ждала работа в США и Южной Америке, в том числе связанная и с атомным проектом. И в Москву они с Евой вернутся ещё не скоро.
ГЛАВА №19
19-1. В начале 1945 года немецкие войска на Западном фронте имели номинально 65-пехотных и 8-танковых дивизий, но фактически их численность не превышала одной трети численности войск противника.
Военная стратегия Гитлера и высшего командования ОКВ, по существу лишь содействовала осуществлению плана Эйзенхауэра, уничтожить главные силы немецких войск ещё на западном берегу Рейна.
9- февраля 1945 года союзники вышли к Рейну на всём участке фронта в Эльзасе от Базеля до Страсбурга. Гитлер не разрешил своим войскам отойти с левого берега Рейна на том основании, что тогда транспорты с углём из Рура не смогут больше входить в канал Дортмунд-Эмс. Он приказал 1-й парашютно-десантной армии захватить плацдарм и удержать его. Против отхода на восточный берег Рейна были приняты драконовские меры. Без разрешения штаба армии никто не имел право переправляться через реку в тыл.
К 5-марта 1945 года американские войска овладели западным берегом Рейна. Немцам лишь временно удалось задержать наступление 1-й американской армии на реке Эрфт. Брошенные в бой немецкие танковые соединения были разгромлены американской авиацией. В районе Ремагена американцам удалось захватить мост, который не удалось взорвать. Ярость Гитлера по-поводу потери моста не имела границ. Все, на кого только можно было возложить хоть какую-нибудь ответственность за опоздание с подрывом моста, или за непринятие немедленных решительных контрмер против захвата противником плацдарма, предстали перед специально для этой цели назначенным военно-полевым судом, под председательством генерала Хюбнера. И многие офицеры были приговорены к расстрелу, за якобы проявленное бездействие и трусость.
Рундштедт и Модель неустанно предлагали эвакуировать двухсоткилометровый выступ в Саарской области. Так, как Рундштедт стал все сильнее открыто критиковать Гитлера, 10-марта он был заменён генерал-фельдмаршалом Кессельрингом.
Во - время аудиенции у фюрера, Гитлер сказал, что в связи с падением Ремагена возникла необходимость смены командования на западе. Не упрекая фон Рундштедта, он объяснил этот шаг тем, что только более молодой и активный военачальник, имеющий опыт боёв с войсками западных держав и пользующийся доверием солдат на передовой, возможно, всё же сумеет поправить положение. Он дал понять, что осознаёт все сложности связанные с, так сказать, сменой лошадей на переправе, что Кессельринг должен взять на себя это нелёгкое бремя, несмотря на пошатнувшееся здоровье, после автомобильной аварии. Гитлер выразил уверенность, что Кессельринг сделает всё, что в человеческих силах. Решающим является Восточный фронт, катастрофа на русском фронте означала бы всеобщую катастрофу. Тем не менее, поскольку там сконцентрированы все силы, Гитлер выразил уверенность, что этого не произойдёт. Фюрер ожидал, что русские предпримут решительное наступление на Берлин. Он сказал, что группа армий «Центр» под командованием Шернера, в последнее время прекрасно сражалось в Чехословакии и Силезии и что она в состоянии отразить любое наступление противника, если выделить ей подкрепление, и наладить её снабжение всем необходимым. Гитлер считал, что укрепив русский фронт, мы сможем перебросить подкрепления и на наиболее важные участки на западе. На данном этапе войны, по мнению фюрера, нашей главной и единственной задачей является выигрыш времени и дождаться того момента, когда мы сможем задействовать 12-ю армию, а также начать широкое применение наших новых истребителей и другого нового оружия. Фюрер считал, что значительная доля вины за наши предыдущие поражения лежат на люфтваффе, однако теперь он лично взял на себя техническое руководство ВВС и гарантировал успех. По словам Гитлера, в скором времени командующий ВМС адмирал Дёниц должен был добиться больших успехов, благодаря применению новых подводных лодок и тем самым значительно облегчить общую ситуацию.
Вступив в должность Кессельринг, изучил положение дел на Западном фронте, побывав в штабах всех групп армий и армий, входящих в состав этого фронта.
15-марта 1945 года Кессельринг вновь обсудил положение дел на Западном фронте с Гитлером. В целом фюрер согласился с предложениями командующего фронтом. Он санкционировал отход войск на правом фланге 1-й армии от «Западного вала». Он понял сложность ситуации в районе Ремагена, но хотел, чтобы командование фронта предприняло ещё более настойчивые усилия, направленные на сужение плацдарма противника. В этой связи он упомянул о важности Рура и Саара, а также промышленного района между Рейном и Майном. Он не обещал подкреплений, кроме дивизии из Дании, чтобы не подвергать опасности срыва своей программы формирования новых дивизий и плана продолжения войны.
В этот день перешли в наступление американские войска. Но немецким разбитым армиям удалось уйти от окончательного разгрома на восточный берег Рейна. К 1-апреля 1945 года американцам удалось окружить Рурскую область.
12-апреля 1945 года во - время последней встречи Кессельринга с Гитлером, фюрер был всё ещё настроен оптимистически. Он всё ещё верил в идею, о некоем чудесном спасении, в то, что ему удастся остановить русские армии, что антигитлеровская коалиция распадётся, что его спасёт новое оружие. Он по - прежнему, проявлял большую гибкость мышления, что очень сильно контрастировало с его физическим состоянием. Тем не менее, он принимал даже ночью и внимательно выслушивал. Дважды он предоставлял в распоряжение Кессельринга свой автомобиль и своего личного шофёра, чтобы фельдмаршал мог поскорее вернуться в свой штаб, при этом тщательно инструктируя водителя.
К 18-апреля 1945 года вся окружённая группировка немецких войск на Северо-Западе была ликвидирована. Около 400-тысяч солдат и офицеров попали в плен. Генерал-фельдмаршал Модель покончил с собой. Генерал-фельдмаршал Буш был назначен главнокомандующим немецкими войсками на Северо-Западе. 19-апреля англичане вышли на Эльбу. По приказу Гитлера на фронт была брошена 12-я армия под командованием генерала Венка, перед которой ставилась невыполнимая утопическая задача по освобождению Рурской области. В апреле началось наступление войск союзников и в Италии. Командование группы армий решило под свою ответственность начать отвод своих армий за реку - По. 28-апреля Муссолини был захвачен партизанами и расстрелян.
2-мая 1945 года Кессельринг дал согласие на капитуляцию своих войск.
Гитлер рассчитывал продержаться хотя бы до тех пор, пока дело не дойдёт до неизбежных, по его мнению, раздоров между союзниками. То, что англичане в Греции подавили силой оружия коммунистическое восстание, Гитлер считал первым заметным признаком политических противоречий в лагере противника, из которых он думал извлечь для себя выгоду. Смерть Рузвельта 12-апреля была воспринята Гитлером, как подарок судьбы. Восторженный и сияющий Геббельс вбежал в кабинет Гитлера и радостно прокричал:
- Мой фюрер. Я поздравляю вас. Чудо свершилось. Умер президент Рузвельт.
В Ставке Гитлера устроили настоящий праздник. Пили шампанское, все поздравляли фюрера, считая, что смерть Рузвельта является тем поворотным пунктом, о котором не раз говорил Гитлер. Охваченный бредовой мыслью, что Германия во-главе с ним располагает ещё свободой политического маневрирования, он хотел после раскола союзников присоединиться к той из сторон, которая предложит ему лучшие условия. Наряду с этим у Гитлера снова зарождались сомнения, удастся ли ему оказать решающее влияние на ход событий. Эти сомнения отразились в приказе от 19-марта, на основании которого следовало уничтожать при отходе всё, что может быть использовано противником.
9-марта 1945 года на Восточном фронте немецкие войска в Венгрии начали наступление к северу от озера Балатон, где им удалось значительно продвинуться. Но вскоре наступление в Венгрии захлебнулось. Дивизии СС вынуждены были отступать. Гитлер, узнав об этом, в ярости приказал лишить всех солдат всех дивизий СС права носить нарукавные повязки, в том числе и солдат дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер». К тому времени русские дошли до побережья Балтийского моря и до восточного берега Одера. На одном из совещаний, фюрер потребовал от командующего 3-й танковой армии генерал-полковника Раусса доложить о боеспособности его армии. Раусс начал с описания общей ситуации, но Гитлер прервал его.
- Общая ситуация мне известна. От вас мне требуется подробное описание боеспособности ваших дивизий.
Раусс перешёл к подробному описанию расположения своих войск и степени боеспособности каждого соединения. Когда Раусс закончил, Гитлер отпустил его. Но не успел Раусс выйти из бомбоубежища рейхсканцелярии, где проходило совещание, как Гитлер крикнул, повернувшись к Кейтелю, Йодлю и Гудериану?
- Какое убогое выступление. Ни о чём, кроме подробностей говорить не может. Он говорит, как какой-нибудь берлинец или восточный пруссак. Его надо срочно снять с должности.
Гудериан решил защитить Раусса.
- Генерал- полковник Раусс, один из талантливейших наших танковых генералов. Мой фюрер, вы же сами его прервали, когда он начал говорить о ситуации в целом, и приказали ему подробно доложить о положении дел в его дивизиях. А, что касается происхождения, то он австриец, ваш земляк, мой фюрер.
Гитлер удивился.
- Это невозможно. Не может быть, чтобы австриец.
Йодль заметил.
- Да нет, возможно, мой фюрер. Он говорит в точности, как актёр Мозер.
Гудериан продолжил.
- Хотелось бы попросить вас перед тем, как принять решение, учесть, что генерал-полковник Раусс показал прекрасное знание своего участка фронта, смог отдельно оценить каждую дивизию из находящихся под его командованием. Что на протяжении всей войны он сражался превосходно, и что, как я уже сказал, это один из лучших наших танковых командиров, что избытка хороших генералов у нас не наблюдается.
Но эти аргументы Гудериана не произвели впечатления на Гитлера, Раусса сняли. На его место был назначен генерал фон Мантейфель.
В середине марта 1945 года начальник генштаба ОКХ Гудериан, узнав о том, что доверенное лицо Риббентропа, доктор Гессе, прибыл в Стокгольм, для ведения переговоров с западными союзниками, решил встретиться с Гиммлером и предложить ему использовать доступные ему международные каналы, в частности Красный Крест, для прекращения войны, кроме того, ему нужно было прояснить обстановку на этом участке фронта. В этих целях Гудериан выехал в штаб Гиммлера в Пренцлау. Начальник штаба Ламмердинг встретил его на пороге со-словами: «Избавьте нас от нашего командующего!» Гудериан ответил ему, что это дело только СС. Когда же он спросил, где Гиммлер, ему ответили, что у него грипп, и что он находится на лечении в санатории в Хохенлихине. Гудериан немедленно отправился туда. Встретившись с Гиммлером, он сразу же предложил ему оставить командование группой армий и перейти к остальным своим обязанностям. Гиммлер колебался.
- Ну, я же не могу, вот так прийти к фюреру и сказать ему об этом. Он такого предложения не одобрит.
Гудериан ответил.
- А если это предложу я?
Гиммлеру пришлось согласиться.
В тот - же вечер, Гудериан предложил фюреру освободить перегруженного работой Гиммлера от обязанностей командующего группой армий «Висла» и назначить 20-марта вместо него генерал-полковника Хейнрици, который до этого был командующим 1-й танковой армии.
Гудериан напрямую заявил Гиммлеру.
- Войну уже не выиграть. Единственная проблема в том, как быстро мы положим конец бессмысленной бойне и бомбёжкам. За исключением Риббентропа, вы единственный человек, имеющий связи в нейтральных странах. Поскольку министр иностранных дел отказался предложить Гитлеру начать переговоры, то я прошу вас использовать свои связи и пойти вместе со-мной к Гитлеру и уговорить его пойти на перемирие.
Гиммлер ответил:
- Дорогой мой генерал-полковник, ещё пока рано об этом говорить.
Гудериан сказал:
- Я вас не понимаю. Уже даже не без пяти двенадцать, а пять минут первого. Если мы не начнём переговоры сейчас, у нас больше не будет такой возможности! Вы, что действительно не понимаете, в каком мы положении?
Но дальнейшее обсуждение этого вопроса ни к чему не привело. Гиммлер явно не собирался ничего предпринимать в этом направлении, во - всяком случае, вместе с Гудерианом.
15-марта 1945 года генштаб ОКХ подвергся бомбардировке. Несколько сотрудников оперативного управления, в том числе и генерал Кребс получили ранения. В эти дни к Гудериану явился Шпеер, скептицизм которого к концу войны всё возрастал. Он сообщил о том, что Гитлер собирается разрушить все заводы, электростанции и станции водоснабжения, железные дороги и мосты, перед тем как они пропадут в руки противника. Шпеер опасался, что в результате таких безумных действий пострадает в первую очередь население Германии. Шпеер хотел заручиться поддержкой Генштаба, чтобы отговорить Гитлера от этой безумной идеи. Гудериан не только согласился, но и подготовил проект приказа, в котором описывались оборонительные линии, которые следовало удерживать по всей Германии, особо указывая, что любые разрушения можно производить только непосредственно перед этими линиями. Этот проект приказа был направлен Йодлю на согласование. Йодль передал его на подпись Гитлеру. Но тот составил и подписал свой вариант приказа. Его направленность была прямо противоположной. 18-марта Шпеер направил Гитлеру служебную записку, пытаясь предотвратить разрушение мостов и заводов. Но эту служебную записку Гитлер отреагировал следующей резолюцией:
- Если нам суждено проиграть войну, то пусть погибнет и народ. Такова его судьба. Нет необходимости обеспечивать ему условия для продолжения существования, если существование это будет примитивным. Напротив, нам лучше самим всё разрушить, ибо наш народ оказался слаб, а будущее принадлежит сильному восточному народу. Когда отгремят бои, в живых всё равно останутся лишь худшие, поскольку лучшие к тому времени падут сражаясь.
После одного из совещаний, Гитлер попросил Гудериана задержаться. Он сказал.
- Я вижу, что у вас сейчас опять плохо с сердцем. Вас следует отправиться в лечебный отпуск недели на четыре.
Гудериан ответил:
- Мне не на кого сейчас оставить свой пост. Венк ещё не поправился, Кребс тяжело ранен в результате авианалёта и не может сейчас вернуться к работе. В оперативном управлении, из-за проведённых вами после падения Варшавы арестов, до сих пор не хватает офицеров. Я попытаюсь как можно быстрее найти себе преемника и только после этого отправлюсь в отпуск.
В это время Гитлеру сообщили, что Шпеер хочет его видеть. Гитлер ответил, что сегодня он не может принять Шпеера, добавив:
- Всем, когда кто-то хочет поговорить со-мной с глазу на глаз, это означает, что он хочет наговорить мне глупостей. Не могу больше, все мне только соль на раны сыплют. Вот этот - его служебная записка начинается словами «война проиграна». И сейчас, небось, то же самое хочет мне сказать. Я его доклады кидаю в сейф, не читая. Во - время одного из совещаний, Гитлера разозлили данные о количестве немецких военнопленных, захваченных западными союзниками. Он сказал:
- На Восточном фронте солдаты сражаются гораздо лучше. А в том, что на Западном фронте они с такой лёгкостью сдаются в плен, виновата эта глупая женевская конвенция, обещающая им в плену пристойное отношение. Мы должны выйти из этой дурацкой конвенции.
Йодль стал возражать против такого бессмысленного предложения и сумел отговорить фюрера.
27-марта 1945 года на дневном совещании Гитлер был особенно взволнованным неудачным наступлением на Кюстрин. В неудаче он обвинил в основном командующего 9-й армией генерала Буссе. Якобы он слишком мало потратил снарядов на артиллерийскую подготовку. В первую мировую войну, во Фландрии, принято было перед подобной операцией расстрелять в десять раз больше снарядов. Гудериан указал фюреру, что Буссе не мог выпустить больше снарядов, потому что больше у него просто не было.
- Значит, вы должны были обеспечить ему больше?- закричал Гитлер.
Гудериан показал цифры, доказывающие, что все имеющиеся снаряды были отданы Буссе.
- Значит - эта армия виновата! - не уступал фюрер.
Гудериан представил Гитлеру сведения о тяжелейших потерях, которые понесли участвующие в атаке дивизии, а затем после совещания составил отдельный рапорт, который вручил генералу Кребсу и попросил его передать Гитлеру на вечернем совещании, а также получить разрешение на визит на передовую на франкфуртский плацдарм. Гудериан хотел лично проверить, осуществима ли идея Гитлера об атаке силами шести дивизий на восток от Одера. Кребс, вернувшись из Берлина, после совещания, сообщил, что Гитлер запретил Гудериану выезжать на передовую и приказал ему вместе с генералом Буссе явиться к нему на дневное совещание 28-марта.
28-марта 1945 года на совещании в рейхсканцелярии, Гитлер предоставил слово генералу Буссе. Но не успел тот произнести и несколько фраз, как Гитлер перебил его и начал сыпать теми же обвинениями, которыми он оперировал раньше.
Гудериан прервал фюрера, обратив внимание на его рапорты - устный и письменный, сказав:
- Разрешите вас перебить. Я сам вчера уже объяснял, очень подробно, как в письменной, так и в устной форме, что генерал Буссе не виноват в неудаче кюстринского наступления. 9-я армия использовала все выделенные ей боеприпасы. Войска выполнили свой долг, что доказывается большими потерями. Поэтому я прошу вас не винить генерала Буссе.
Гитлер произнёс:
- Так, господа, я прошу всех, кроме генерал-полковника и генерал-фельдмаршала покинуть комнату.
Как только все вышли, Гитлер отрывисто бросил Гудериану:
- Генерал-полковник Гудериан, состояние вашего здоровья требует немедленного шестинедельного отпуска на восстановление.
- Я ухожу,- сказал Гудериан в ответ и пошёл к двери. Но не успел он повернуть дверную ручку, как Гитлер окликнул его.
- Останьтесь, пожалуйста, до конца совещания.
Совещание было продолжено, но от обвинений в адрес генерала Буссе Гитлер в дальнейшем воздерживался. А, когда совещание закончилось, и его участники стали один за другим выходить из бункера, Гитлер обратился к Гудериану:
- Постарайтесь, пожалуйста, действительно восстановить своё здоровье. Через шесть недель ситуация будет весьма критической. Куда вы отправляетесь?
Кейтель посоветовал выбрать Бад-Либенштайн, ведь там так красиво.
- Там уже американцы,- ответил Гудериан.
- Ну а Бад-Закса в Гарце?- не унимался заботливый генерал-фельдмаршал.
Гудериан поблагодарил за заботу и сказал, что сам подберёт себе место, причём такое, куда противник не доберётся в ближайшие сорок восемь часов.
Гудериан передал дела генералу Кребсу и отправился в санаторий Эбенхаузен под Мюнхеном, где прошёл курс лечения. А затем в Тироль, куда был переведён штаб бронетанковых войск, где и находился до конца войны, а затем 10-мая вместе со - всем штабом окажется в американском плену.
Гитлер думал, что разгадал намерения русского командования о нанесении главного удара в Чехии и Моравии. Поэтому 6-апреля половина подвижных соединений, находившихся в резерве группы армий «Висла», была передана в распоряжение группы армий «Центр». Возражения генерала Хейнрици против дальнейшего ослабления его фронта не привело решительно ни к чему. Гитлер считал, что русские выдохлись и ведут боевые действия лишь «трофейными солдатами», то есть освобождёнными военнопленными и новобранцами из вернувшихся под их власть районов, иначе говоря «всяким сбродом», который, впрочем, как он язвительно заметил, они умеют заряжать фанатизмом. Когда Хейнрици, несмотря на этот совершенно не деловой ответ, продолжал настаивать на подкреплениях, ему было предложено 137-тысяч человек из личного состава авиации, флота и войск СС, что, по мнению Гитлера, составляло по силе 12-дивизий и избавляло Хейнрици от всяких забот, которому рекомендовали занять ими вторую полосу обороны, чтобы с их помощью останавливать прорывы русских в глубину. На самом деле нашлось всего 30-тысяч плохо вооружённых юнцов, исполненных, правда, высокого боевого духа, но ещё не обстрелянных, не имеющих никакой боевой выучки и лишённых опытных командиров. Задержка русского наступления на Зееловских высотах вызвали большую радость в Ставке Гитлера. Фюрер заявил:
- Мы отбили этот удар. Под Берлином русские потерпят самое кровавое поражение, какое только вообще может быть.
17-апреля 1945 года русские приступили к последнему штурму. Гитлер, обратился с воззванием к своим «восточным бойцам», в котором он преувеличивал свои силы, призывал всех мужчин к защите своих жён и детей, предупреждая против предателей, нашёптывания и приказам, которым не следовало доверять, ставил отражение последнего натиска с Востока только в зависимость от выполнения фронтом своего долга. Предсказывал провал наступления противника на Западе, и заверял, что Берлин был и останется немецким, а Вена снова будет в руках немцев, патетически выражал надежду на то, что большевистский натиск будет потоплен в море крови, и что это приведёт к перелому в войне.
Расчёт Гитлера на то, что этот удар русских будет направлен, прежде всего, на Дрезден и далее на Прагу, не оправдался. Русским удалось прорвать фронт на обоих флангах 9-й армии. Но Гитлер не хотел верить, что пробил последний час.20-апреля Хейнрици безуспешно пытался облегчить участь армии, отдав приказ об отходе: она была прикована к Одеру личным приказом фюрера и не смела его нарушить. Как и следовало ожидать, через несколько дней, русские клещи сомкнулись в тылу армии. Такая же участь ожидала и 3-ю танковую армию. Командование группы армий «Висла» сосредоточило под командованием обергруппенфюрера СС Штейнера все имевшиеся резервы, фольксштурм и остатки 9-й армии и бросило в бой, с целью прикрыть открытый фланг 3-й танковой армии. Когда Гитлер узнал о возникновении группы Штейнера, у него сразу же возник план наступления с целью ликвидации прорыва советских войск и созданию новой сплошной линии фронта от Балтийского моря до верхнего течения Шпрее, что спасёт Берлин. В этих, лишённых всякой реальной основы выдумках, Гитлер и провёл свой последний день рождения. Гитлер принимал поздравления в тесной комнате подземного бункера. Присутствовали: Геринг, Гиммлер, Борман, Геббельс, Риббентроп и высшее руководство вермахта. У Гитлера дрожали руки и нога, он равнодушно принимал поздравления, негромким голосом благодарил и вяло реагировал на происходящее. 21-апреля Гитлер перешёл в новое более глубокое бомбоубежище, строительство которого было только - что завершено и которое размещалось рядом со-старым.
22-апреля 1945 года на последнем совещании у Гитлера, генерал Хейнрици доложил о том, что линия обороны по Одеру на Зееловских высотах окончательно прорвана и советские войска продвигаются к Берлину. Начальник генштаба ОКХ Кребс доложил, что вслед за другими фронтами перешёл в наступление и 2-й Белорусский фронт, который обходит Берлин с северо-востока. Генерал Йодль сообщил, что танки Конева прорвались к Цоссену, где находилось управление генштаба. Геббельс настаивал на том, что Берлин должен держаться до последнего. Было решено, что Гиммлер с Геббельсом и Борманом останутся в Берлине, с ними штаб оперативного руководства. Второе руководство создавалось в Баварии и Австрии, под названием «Альпийская крепость» под руководством генерал-фельдмаршала Кессельринга. В северной части третье управление под руководством адмирала Дёница. В этот день советская артиллерия впервые нанесла удар по району имперской канцелярии, подавить которую, немецкие войска были уже не в состоянии. Гитлер принял предложение Йодля снять с Западного фронта все войска и бросить их в бой за Берлин, в первый раз признав, что война проиграна. Гитлер направил телеграмму Дёницу, приказывая перебросить все силы ВМФ к Берлину, назвав сражение за Берлин «битвой за судьбу Германии».
24-апреля 1945 года особой директивой ОКВ, предписывалось командующим группами армий, бросить все имеющиеся в их распоряжении силы, против смертельного врага – большевизма, не обращая внимания на то, что англо - американские войска могут овладеть значительной территорией на западе. 23-апреля Геринг, находившийся на юге Германии, направил телеграмму Гитлеру, требуя его отставки, и передачи ему, Герингу «общего руководства рейхом» - власти главы государства, и верховного главнокомандующего.
«Мой фюрер! Ввиду Вашего решения остаться в Берлине, согласны ли вы с тем, чтобы я немедленно взял на себя в качестве Вашего преемника, на основе закона от 29-июня 1941 года общее руководство рейхом с полной свободой действий внутри страны и за рубежом. Если я не получу ответа до 10-часов вечера, я буду считать это подтверждением отсутствия у Вас свободы действовать во имя блага нашей страны и нашего народа. Вы знаете, что я чувствую по отношению к Вам в этот суровый час моей жизни. Я не имею возможность выразить это словами. Может быть, Бог защитит Вас и быстро доставит сюда, несмотря ни на что.
Преданный Вам Геринг».
Борман предложил за такое предательство Геринга расстрелять. Но Гитлер посчитал это чрезмерным. Герингу была отправлена следующая телеграмма:
«Время вступления в силу закона от 29-июня 1941 года я определю сам. Я не лишён свободы действия. Запрещаю любой шаг в указанном вами направлении».
По приказу Гитлера, Геринг был арестован. Вместо него командующим ВВС был назначен генерал фон Грейм, бывший командующий 7-м воздушным флотом. Кейтель и Йодль основной своей задачей считали освобождение Берлина извне. 9-я армия получила приказ соединиться с 12-й армией генерала Венка с целью попытаться ударить на Берлин с юга и юго-востока. В надежде, что американцы останутся на достигнутом рубеже, Венк оставил слабое охранение, прикрыл одной дивизией свой южный фланг и сосредоточил все силы для наступления в восточном направлении.
29-апреля 1945 года Венк начал наступление тремя дивизиями. Но очень скоро это наступление исчерпало свою ударную силу. Венк принял решение, прикрываясь заслоном в нижнем течении реки Хафель отходить к Эльбе севернее Магдебурга. Он надеялся с согласия американцев переправить армию через Эльбу, чтобы не попасть в руки русских. Кроме организации наступления 12 и 9-й армий, Кейтель занялся и обеспечением наступления на Берлин с севера силами группы армий «Висла». Но в организации этого наступления на Берлин Кейтель и Йодль натолкнулись на ожесточённое сопротивление Хейнрици. Для наступления имелись только одна гренадёрская моторизованная дивизия и одна потрёпанная танковая дивизия, которые были нужны Хейнрици для поддержки 3-й танковой армии. Когда оборона 3-й танковой армии была прорвана, Хейнрици решился бросить обе дивизии на север. Кейтель и Йодль видели в поведении командующего только обструкцию и слабость. 28-апреля Хейнрици был снят со-своего поста, а его преемником стал генерал-полковник Штудент, от которого ожидали твёрдости и послушания. До его прибытия командование группой армий было поручено генералу фон Типпельскирху и наступление на Берлин отпало само собой.
28-апреля 1945 года начальник генштаба Кребс передал свой последний приказ:
«Всем соединениям, сражающимся между Эльбой и Одером, всеми средствами и как можно скорее привести к успешному завершению охватывающего наступления для выручки столицы рейха».
На вечернем докладе у фюрера Вейдлинг доложил о безвыходном положении берлинского гарнизона и сказал, что единственный выход, что попытаться совершить прорыв. Здесь же он подробно изложил разработанный им план. Гитлер долго молчал. Наконец он произнёс тихим голосом.
- Если прорыв даже и в самом деле будет иметь успех, то мы просто попадём из одного котла в другой. Я должен буду остаться под открытым небом или в крестьянском доме, или в чьём-либо подвале и ожидать конца. Лучше уж я останусь в имперской канцелярии.
После этих слов, Гитлера охватила злоба, и он с пеной у рта стал кричать, что все его предали, что измена всеобщая, что он принял окончательное решение остаться в Берлине и покончить с собой. Ева Браун заявила, что хотела бы уйти из этой жизни вместе с Гитлером, но не любовницей, а его женой. С помощью Геббельса удалось найти Вагнера, инспектора по религиозным делам, который и совершил обряд венчания.
29-апреля 1945 года командующий обороной бункера Монке, доложил, что ему с большим трудом удаётся сдерживать наступление русских войск, которые находятся уже в 500-метрах от бункера. Гитлер стал диктовать секретарям завещание. Их было два. Одно - политическое, другое - «личное». Копии завещаний были отправлены генерал-фельдмаршалу Дёницу. В 12-часов дня в кабинете Гитлера собрались Борман, Геббельс, Бургсдорф, Йодль и Кребс с помощниками и адъютантами. Гитлер ещё пытался отдавать какие-то распоряжения войскам, Йодль и Кребс передали эти распоряжения в войска, без всякой надежды на то, что войска их получат.
30-апреля 1945 года Кребс доложил Гитлеру, что советские войска уже овладели Тиргартеном и Потсдамской площадью, и проникли на Фосштрассе, куда выходит фасад имперской канцелярии.
Гитлер понимая, что другого выхода нет, решает покончить с собой. Сначала он даёт ампулы с ядом своей любимой овчарке Блонди и её щенку. Яд действует мгновенно.
В 16-30- Борман, Геббельс, Аксман, Гюнше и Линге, обнаруживают Гитлера и Еву Браун мёртвыми. Камердинер Линге и врач Штумпфеггер, завернув труп Гитлера в армейское одеяло, и вынесли в сад, то же самое было проделано с телом Евы Браун. Их тела были сожжены.
1-мая 1945 года по радио выступил глава германского правительства гросс-адмирал Дёниц:
«Фюрер назначил меня своим преемником. В тяжкий для судьбы Германии час с осознанием, лежащей на мне ответственности, я принимаю на себя обязанности главы правительства. Моей первейшей задачей является спасение немцев от уничтожения наступающими большевиками. Только во - имя этой цели продолжаются военные действия. Пока при выполнении этой задачи встречаются препятствия со-стороны англичан и американцев, мы вынуждены защищаться также и от них».
7-мая 1945 года Кейтель в штабе Эйзенхауэра подписал предварительную капитуляцию.
19-2. 1-апреля 1945 года в Ставке Верховного Главнокомандующего Красной Армии обсуждался план Берлинской операции. В Ставку были вызваны командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков и командующий 1-м Украинским фронтом маршал Конев. В Кремле, в кабинете Сталина, присутствовали: члены Государственного комитета обороны, Антонов и Штеменко.
Сталин задал вопрос:
- Известно ли вам, как складывается обстановка?
Жуков и Конев ответили, что по тем данным, которыми они располагают у себя, обстановка им известна.
Сталин повернулся к Штеменко и сказал ему.
- Прочтите эту телеграмму.
Штеменко прочёл вслух телеграмму, содержание которой сводилось к следующему: англо-американское командование готовит операцию по захвату Берлина, ставя задачу захватить его раньше советской армии. Основная группировка создаётся под командованием фельдмаршала Монтгомери. Направление главного удара планируется севернее Рура, по кратчайшему пути, который отделяет от Берлина основную группировку английских войск.
После того, как Штеменко дочитал до конца телеграмму, Сталин обратился к Жукову и Коневу.
- Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?
- Берлин будем брать мы и возьмём его раньше союзников, - первым ответил Конев.
- Вон какой вы, - слегка усмехнувшись, сказал Сталин и тут - же задал вопрос:
- А как вы сумеете создать для этого группировку? У вас главные силы находятся на вашем южном фланге и вам, по-видимому, придётся проводить большую перегруппировку.
Конев ответил.
- Товарищ Сталин, можете быть спокойны, фронт проведёт все необходимые мероприятия, и группировка для наступления на берлинском направлении будет создана нами своевременно.
Жуков доложил, что его войска готовы взять Берлин.
Сталин сказал.
- Хорошо. Необходимо вам обоим здесь прямо в Москве, в Генштабе, подготовить свои планы и по мере готовности, через сутки - двое, доложить о них Ставке, чтобы вернуться к себе на фронты с уже утверждёнными планами на руках. Берлин надо взять в кратчайший срок, поэтому время на подготовку операции весьма ограниченно.
2-апреля 1945 года в Ставке ВГК, начальник генштаба Антонов доложил общий план Берлинской операции. После этого был рассмотрен план 1-го Белорусского фронта, а затем и 1-го Украинского фронта. По планам фронтов особых замечаний не было. Конев просил выделить 1-му Украинскому фронту дополнительные резервы. Сталин ответил утвердительно и сказал.
- В связи с тем, что в Прибалтике и Восточной Пруссии фронты начинают сокращаться, могу вам выделить две армии за счёт прибалтийских фронтов 28-ю и 31-ю.
Но эти армии не успевали прибыть к сроку начала операции. Конев выдвинул предложение начать операцию до подхода этих двух армий имеющимися на фронте наличными силами. Это предложение было принято. Начало операции было определено на 16-апреля, и завершить в течение 12-15-дней. Начальник генштаба Антонов обратил внимание Верховного на разграничительную линию между фронтами. Было подчёркнуто, что она фактически исключает непосредственное участие в боях за Берлин войск 1-го Украинского фронта, а это может отрицательно сказаться на сроках выполнения задач. Командующий фронтом Конев доказывал целесообразность нацеливания части сил, особенно танковой армии на юго - западную окраину Берлина. Сталин пошёл на компромисс, он молча зачеркнул ту часть разграничительной линии, которая отрезала 1-й Украинский фронт от Берлина, доведя её до населённого пункта Люббен и оборвал.
- Кто первый ворвётся, тот пусть и берёт Берлин,- заявил он потом.
В тот - же день Сталин подписал директиву командующему войсками 1-го Белорусского фронта об овладении Берлином, с выходом до конца месяца на Эльбу. Главный удар предлагалось нанести с кюстринского плацдарма силами 4-х общевойсковых и 2-х танковых армий.
3-апреля 1945 года была направлена Директива войскам 1-го Украинского фронта. Ему предписывали разгромить противника в районе Коттбуса и южнее Берлина, и развивать наступление до Дрездена. 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии намечалось ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на главном направлении. В качестве дополнительного варианта Ставка ВГК предусмотрела возможность поворота танковых армий этого фронта на Берлин, но только после того, как они минуют Люббен.
6-апреля 1945 года последовала директива 2-му Белорусскому фронту, который должен был наступать севернее Берлина и разгромить штеттинскую группировку противника.
К 15-апреля 1945 года войска 3-го и левого крыла 2-го Украинского фронтов провели Венскую наступательную операцию. В конце апреля было создано Временное правительство Австрии во - главе с К. Реннером. После освобождения Вены возник вопрос об управлении городом. Генштаб считал, что задача управления Веной могли решить военные власти. Была предложена кандидатура генерала Благодатова - заместителя командующего 57-й армией. Но Сталин не согласился с таким решением Генштаба, которое не учитывало необходимости решения внутренних вопросов жизни Вены, самими австрийцами, высказавшись за выдвижение гражданского руководителя. Бургомистром Вены был назначен бывший социал-демократ и генерал Кёрнер.
С 25-марта по 5-мая 1945 года войска 2-го Украинского фронта провели операцию по освобождению Чехословакии.
По данным разведки берлинское направление обороняли группа армий «Висла»(3-я танковая и 9-я армии) генерал-полковника Хейнрици, группа армий «Центр» (4-я танковая и 17-я армии) генерал-фельдмаршала Шернера.
Всего 48-пехотных,9-моторизованных, 6-танковых дивизий и много других частей и соединений, насчитывающих около 1-млн. человек, 10400-орудий и миномётов, 1500-танков и штурмовых орудий, 3300-боевых самолётов. Кроме того, в самом Берлине было сформировано 200-батальонов фольксштурма, а общая численность гарнизона превышала 200-тысяч человек. Оборона Берлина включала одерско-нейсенский рубеж глубиной 20-40-км, имевший 3-полосы и Берлинский оборонительный район, включавший 3-кольцевых обвода: внешний, внутренний и городской.
Для проведения Берлинской операции, советским командованием, привлекались войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, часть сил Балтийского флота, 18-я воздушная армия дальней авиации(800-самолётов).
В состав группировки советских войск входили: 162-стрелковые и кавалерийские дивизии, 21-танковых и механизированных корпусов, 4-е воздушные армии. Всего: 42-тысячи орудий и миномётов, свыше 6500-танков и САУ, 7500-боевых самолётов.
Замыслом операции предусматривалось нанести несколько мощных ударов на широком фронте, окружить и одновременно расчленить берлинскую группировку на части и уничтожить каждую из них в отдельности.
16-апреля 1945 года войска 1го Украинского фронта быстро форсировали Нейсе. Противник начал яростно контратаковать. 18-апреля главные силы фронта форсировали Шпрее.
Конев по ВЧ доложил Сталину о ходе наступления фронта, о переправе через Шпрее.
Сталин сказал.
- А дела у Жукова идут пока трудно. До сих пор прорывает оборону. Нельзя ли, перебросив подвижные войска Жукова, пустить их через образовавшийся прорыв на участке вашего фронта на Берлин?
Конев ответил.
- Товарищ Сталин, это займёт много времени и внесёт большое замешательство. Перебрасывать в осуществлённый нами прорыв танковые войска с 1-го Белорусского фронта нет необходимости. События у нас развиваются благоприятно, сил достаточно, и мы в состоянии повернуть обе наши танковые армии на Берлин.
Сказав это, Конев уточнил направление, куда будут повёрнуты танковые армии, и назвал как ориентир Цоссен – городок в 25-км южнее Берлина.
- Вы по какой карте докладываете?- спросил Сталин.
- По двухсоттысячной.
После короткой паузы, во - время которой он искал на карте Цоссен, Сталин ответил:
- Очень хорошо. Вы знаете, что в Цоссене ставка гитлеровского генштаба?
- Да знаю.
- Очень хорошо,- повторил он.- Я согласен. Поверните танковые армии на Берлин.
На этом разговор закончился.
В ночь на 18-апреля был осуществлён поворот 3-й и 4-й гвардейских танковых армий 1-го Украинского фронта на Берлин.
21-апреля 1945 года танковые армии вплотную подошли к Берлинскому оборонительному обводу, в 25-км от южных окраин Берлина и начали продвигаться на Цоссен и Луккенвальде. Но при подходе к району Цоссен сопротивление со-стороны противника усиливалось, темп продвижения частей 1-го Украинского фронта замедлился. Кроме того, характер местности затруднял танковым армиям действия развёрнутым боевым порядком. В ночь на 22-апреля войска 3-й гвардейской танковой армии ворвались в Цоссен-ставку генштаба. По всему военному городку, почти у каждого здания стояли колонны грузовых и легковых автомобилей. И возле каждой колонны - сотни трупов немецких солдат, офицеров, штатских, в том числе женщин. Из допроса пленных выяснилось, что это работа эсесовцев. Для расстрела людей отбирали по списку, некоторые отделы генштаба были расстреляны целиком. В частности были расстреляны шифровальщики. Успешное наступление до Тельтова дорого досталось танкистам 3-й гвардейской танковой армии. К примеру, 53-я гвардейская танковая бригада к тому времени потеряла половину своих танков. Форсировать Тельтов-канал с хода войскам 1-го Украинского фронта не удалось.
24-апреля 1945 года 3-я гвардейская танковая армия форсировала Тельтов-канал, прорвала внутренний оборонительный обвод Берлина с юга, и ворвалась в город. 4-я гвардейская танковая армия не смогла форсировать Тельтов-канал, и была переброшена на запад, чтобы форсировать канал по следам 3-й гвардейской танковой армии, а потом была возращена в свою полосу наступления.
1-й Белорусский фронт (командующий Жуков) наносил главный удар на Берлин с кюстринского плацдарма. Командование фронта решило начать наступление за два часа до рассвета, используя сто сорок зенитных прожекторов, которые должны были внезапно осветить позиции противника. Однако во - время проигрыша операции у командования фронта возникли серьёзные опасения за успешный прорыв обороны противника, особенно в районе сильно укреплённых Зееловских высот, находившихся в 12-км от переднего края немецкой обороны. Чтобы гарантировать фронт от всяких неожиданностей Жуков принял решение поставить 1-ю танковую армию Катукова в исходное положение за 8-й гвардейской армии Чуйкова с тем, чтобы в случае необходимости ввести их в дело вместе. Об этом решении Жуков доложил Сталину. Выслушав его доводы, Верховный сказал.
- Действуйте, как считаете нужным, вам на месте виднее.
Наступление 8-й гвардейской армии на Зееловских высотах замедлилось, из-за бурного разлива рек и ручьёв, войска не имея возможность сманеврировать, наступали по дорогам, по которым и сосредоточила свой огонь немецкая артиллерия. Жуков понял, что без ввода дополнительных сил Зееловские высоты не взять, и решил ввести в дело обе танковые армии, доложив об этом Сталину. Тот, выслушав командующего фронтом спокойно сказал.
- У Конева оборона противника оказалось слабей. Он без труда форсировал реку Нейсе и продвигается вперёд без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией. Вечером позвоните, как у вас сложатся дела.
Но 1-я танковая армия не смогла развернуться и остановилась на дорогах.
Вечером Жуков вновь доложил Верховному, о затруднениях на подступах к Зееловским высотам, и сказал, что раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся. Но на этот раз Сталин говорил уже не так спокойно, как днём.
- Вы напрасно ввели в дело 1-ю танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там где требовала Ставка, - после некоторой паузы добавив.- Если у вас уверенность, что завтра возьмёте зееловский рубеж?
Стараясь быть спокойным, Жуков ответил:
- Завтра, к исходу дня оборона на зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмём затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе.
Но и в последующие дни 1-я танковая армия и 11-й танковый корпус, введённый Жуковым в сражение, не смогли развить стремительного наступления. Жуков приказал им снова войти в границы 8-й гвардейской армии и в тесном взаимодействии с пехотой двигаться на Берлин.
Сталин вновь позвонил Жукову.
- Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые армии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, а Рокоссовскому ускорить форсирование и также ударить в обход Берлина с севера,- сказал Сталин.
- Танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23-апреля, так как задержится с форсированием Одера,- ответил Жуков.
- До свиданья,- вместо ответа сухо сказал Сталин и положил трубку.
К исходу 20-апреля 2-й танковой армии Богданова и 3-й ударной армии удалось прорваться в район Бернау. Успеха добились и войска 1-й танковой армии и 8-й гвардейской армии, 5-й ударной армии.
25-апреля 1945 года части 17-й армии и 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, соединились в районе Кетцина с 6-м мехкорпусом 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Таким образом, берлинская группировка немецких войск оказалась рассечённой на две изолированные группировки.
Войска 5-й ударной армии успешно продвигались к центру Берлина, к площади Александрплац, к дворцу Кайзера Вильгельма, берлинской ратуше и Имперской канцелярии.
30-апреля 1945 года войска 3-й ударной армии взяли основную часть здания рейхстага. К концу 1-мая рейхстаг был полностью очищен от войск противника. На командный пункт 8-й гвардейской армии был доставлен начальник генштаба генерал Кребс. Он заявил, что уполномочен установить непосредственный контакт с Верховным командованием Красной Армии для проведения переговоров о перемирии, также сообщив о самоубийстве Гитлера. Жуков, когда ему об этом стало известно, немедленно позвонил Сталину. К телефону подошёл дежурный генерал, который сказал:
- Сталин только что лёг спать.
- Прошу разбудить его. Дело срочное и до завтра ждать не может.
Очень скоро Сталин подошёл к телефону. Жуков доложил о полученном сообщении, о самоубийстве Гитлера, появлении Кребса и принятом решении поручить переговоры с ним генералу Соколовскому. Спросив, какие будут указания.
- Доигрался подлец, - ответил Сталин.- Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?
- По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжён на костре.
- Передайте Соколовскому, - сказал Сталин, - никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного отдохнуть. Завтра у нас первомайский парад.
По указанию Жукова, генерал Соколовский, передал генералу Кребсу, требование советского командования, что если к 10-часам не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, советские войска немедленно нанесут сокрушительный удар, по ещё оставшийся в руках немцев центральной части города. Но в назначенное время ответа не последовало. Советские войска открыли ураганный огонь. В 18-часов немецкое командование прислало своего парламентёра. Он сообщил, что Геббельс и Борман отклонили требование о безоговорочной капитуляции. В 18-часов 30-минут начался последний штурм центральной части города. Поздно ночью Жукову доложили о том, что на участке 52-гвардейской дивизии прорвалась группа немецких танков около 20-машин. Немедленно были подняты войска по тревоге, было дано указание плотно закрыть все пути и проходы на запад и северо-запад, а также организовать преследование и уничтожить прорвавшиеся танки. 2-мая группа танков была обнаружена в 15-километрах северо-западнее Берлина и уничтожена. В этот же день сдался в плен генерал Вейдлинг, несколько дней назад назначенный Гитлером командующим обороной Берлина, который согласился дать приказ своим войскам прекратить сопротивление. К 15-часам 2-мая остатки берлинского гарнизона сдались в плен в общем количестве более 70-тысяч человек.
Подписание акта о безоговорочной капитуляции, состоялось 8-мая в восточной части Берлина в двухэтажном здании немецкого военно-инженерного училища. Но война ещё не закончилась. Советские войска, выполняя приказ Ставки, 9-мая вышли в район Праги, где поднялось восстание. Организованное сопротивление немецких войск было прекращено.
19-3. В апреле 1945 года небольшая колонна, состоящая из нескольких автомобилей, в которых находились сотрудники разведывательного отдела генерала Гелена, направилась из Цоссена, где находился генеральный штаб ОКХ, из подземного лагеря «Майбах-1», к австрийской границе. Колонна остановилась в посёлке Мисбах. Шофёрам приказали уезжать. Там сотрудники отдела «Иностранные армии Востока» превратились в небольшую группу туристов с туго набитыми чемоданами и рюкзаками. Они поднялись на гору Вендельштейн 1838-метров над уровнем моря, где находился деревянный одноэтажный домик с подвалом, амбаром и двумя окошками в каждой стене. Именно здесь, но уже по радио 15-апреля 1945 года Гелен услышал последний приказ фюрера:
«Наши смертельные еврейско-большевистские враги перешли в массированную атаку. Они хотят разрушить Германию и уничтожить наш народ. Большевики и на этот раз должны будут испытать прежнюю судьбу азиатов: они должны пролить и обязательно прольют свою кровь перед столицей немецкого государства. Кто в этот момент не выполнит свой долг, тот враг своего народа…. В эти часы весь немецкий народ обращает взоры на вас мои солдаты на Восточном фронте, и он надеется лишь на ваше упорство, ваше оружие и ваших руководителей, чтобы утопить в крови большевистский штурм….»
Слушая по радио приказ Гитлера, сражаться до конца, Гелен вспомнил свои встречи с фюрером и конечно, свою последнюю встречу, которая заставила его о многом задуматься. Тогда по существу он был всего лишь молчаливым свидетелем. Молчаливым, потому что любые возражения вызывали у фюрера гнев, в особенности, если исходили от невысоких чинов, которым Гитлер просто запрещал высказывать своё мнение. Он не мог не вспомнить те стычки, которые происходили между фюрером и начальником генштаба Гудерианом, когда фюрер обвинил именно его генерала Гелена в блефе и надувательстве, а сведения о противнике, представленные его отделом, назвал совершенно идиотскими, предложив посадить тех, кто это составил в сумасшедший дом. Тогда благодаря только заступничеству генерала Гудериана, он был оставлен на прежней должности. И 9-апреля 1945 года во - время последней аудиенции у фюрера, когда генерал Гелен был всё же отстранён от должности. Его увольнение было вызвано докладом об обстановке и положении войск противника, который Гелен подготовил новому начальнику генштаба генералу Кребсу. Тот доложил его Гитлеру. У фюрера оценка, данная Геленом, вызвала сильное раздражение. Он назвал доклад «сверхидиотским и пораженческим». Каплей, переполнившей чашу, стало утверждение Гелена, что советские войска после падения Кёнигсберга будут переброшены оттуда к Берлину, и что в районе Кюстрин-Франкфурт уже отмечено сосредоточение крупных сил противника. А это означает, что в скором времени следует ожидать решительного наступления на столицу Германии.
Трагедия, приведшая немецкий народ к катастрофе, заключалась в том, думал Гелен, что Гитлер, по сути малообразованный в военном отношении человек, не мог правильно оценивать оперативные возможности, но был убеждён в том, что он гениальный полководец. Его маниакальная уверенность поддерживалась, с одной стороны, партийным окружением, а с другой, питалась успехами первых военно-политических решений, принятых вопреки мнению военного руководства. Достаточно вспомнить каким образом происходило занятие Рейнской области, присоединение Австрии или раздел Чехословакии. Да и первые военные кампании второй мировой войны: Польша, Норвегия, Франция, подтверждали правильность прогнозов фюрера и опровергли пессимистические оценки обстановки генштаба. Это не только подстегнуло тщеславие Гитлера, но и укрепило его мнение, что генштаб – сборище пессимистов и паникёров. Любой разумный человек понимает: если глава государства принимает важные решения без учёта объективной оценки противника, то тем самым он подвергает нацию риску, который может привести к непредсказуемым последствиям. Такой руководитель рано или поздно проигрывает, уподобляясь игроку в покер. Гелен серьёзно считал, что вермахт в 1939 году не был готов к войне. Поэтому, действуй западные союзники в начале войны решительно, то военное столкновение закончилось бы поражением Германии, и не было бы сегодняшних проблем. И сейчас, слушая последний приказ фюрера, Гелен ещё раз убедился в правильности своих действий. Его долг руководителя разведывательной службы не погибнуть с оружием в руках на баррикадах, а сохранить кадровый, агентурный потенциал разведки, для последующей борьбы с большевизмом, с Россией, которая с окончанием войны не закончится. А что касается Гитлера, то он пришёл к выводу о том, что люди, выступающие в роли главных фигур, политических пророков, олицетворяющие собой ту или иную эпоху, определённые идеи, традиции, на самом деле являются лишь не более чем их проводниками. И когда уже видно, что проводник идёт навстречу своей гибели, то главный долг людей, разделяющих его идеи, спасти, прежде всего, то, что он несёт с собой. Именно в этом заключается настоящая преданность идее. А не в том, чтобы погибнуть в этом апокалипсисе. Наоборот нужно сделать всё, чтобы суметь пережить этот апокалипсис, каким бы разрушительным он не был, сохранить как можно больший потенциал, для продолжения борьбы с коммунизмом и Россией. Размышляя о будущем, Гелен, прежде всего, исходил из своего нынешнего служебного положения. Если сейчас агентурную сеть ликвидировать, то воссоздать через несколько лет после войны эффективную разведывательную службу будет очень трудно, а может быть и невозможно. Кроме того, нужно учитывать, что Советы не могут не воспользоваться победой в войне, чтобы не внедрить своих людей в новую разведывательную службу. Таким образом, Гелен пришёл к решению, каким бы абсурдным и имевшим мало шансов на успех ни казалось, нужно попытаться создать параллельно с текущей работой, ядро новой немецкой разведывательной службы. Ибо то, что будущему германскому правительству потребуется разведка, было для Гелена само собой разумеющимся. Нужно уже сейчас начать всю подготовительную работу, создать костяк новой организации из сотрудников его отдела и абвера. Да и внешнеполитические соображения подводили к мысли о необходимости спасения ядра внешней разведки, пока это ещё возможно. Нужно учитывать, что коммунизм изменил своё лицо лишь для видимости. Сталину удалось мобилизовать русский народ, использовав, такие понятия, как «Отечественная война», «Советский патриотизм». Бессмысленная восточная политика Гитлера и его жестокое отношение к русским подготовили почву и объективно сыграли на руку советскому диктатору. Гелену было ясно, не зря он несколько лет старательно изучал основы коммунизма, что Сталин не откажется от прежних замыслов, и будет следовать своим экспансионистким планам. Его цель всемирная революция или распространение социализма на все народы мира. Поэтому он считал, что для защиты западных народов от экспансии коммунизма в послевоенное время рано или поздно потребуются усилия всех цивилизованных государств. Тем более, как Гелену стало известно, что англичане не разделяли оптимизма своих американских союзников в отношении того, что Дядя Джо (Сталин) стал демократом. Для предотвращения коммунистической угрозы Черчилль даже уже разработал план войны с советами под кодовым наименованием «Немыслимое». Эта мировая война показала, что сорвать планы советского диктатора можно только одним путём, путём физического устранения этой фигуры с политической арены. Только после устранения Сталина, единственного политического деятеля в СССР, пользующегося полным, безграничным доверием советского народа, можно надеется на то, что советская система вступит в полосу неизбежного разложения. Советский союз нельзя уничтожить путём агрессии против этой страны даже целой коалиции враждебных государств. Куда проще и безопасней стремиться к созданию условий для неуклонного разложения этого государства и неизбежного распада на несколько малых стран, не представляющих уже большой угрозы для запада. И первая преграда на этом пути фигура Сталина. И именно разведка может и должна решить эту задачу.
В Европе, готовящейся защитить себя от коммунизма, новая Германия может и должна занять своё ведущее место. Немецкая политика в будущем должна искать опору только на Западе. Её цель отпор коммунистическому проникновению и воссоединение утраченных территорий. А оборонять Западную Европу, без немцев, без новой немецкой армии невозможно. В разведывательном плане можно ожидать, что все западные державы довольно скоро, хотя каждая по-своему, проявят повышенный интерес к возможности использования немецкого потенциала для ведения разведки против России. Поэтому уже сейчас перед лицом тотального поражения, необходимо заняться созданием новой немецкой разведывательной службы, поскольку союзники ликвидируют все организации и учреждения третьего рейха. И такую попытку стоит предпринять, с тем, чтобы в случае удачи передать новую разведывательную службу новому немецкому правительству. И её основу заложат нынешние разведчики. Он решил, что будет наиболее целесообразным, если он обратиться к командованию вооружённых сил США. Американцы, как ему представлялось, по окончании военных действий быстрее других противников возвратятся к объективной оценке немцев. Гелен даже попытался легализовать свои планы на будущее, получив благословление от заместителя начальника штаба оперативного руководства вермахта, генерала Винтера. Планы Гелена также одобрили гросс-адмирал Дёниц, который в течение небольшого промежутка времени был последним главой империи. В марте 1945 года Гелен вместе со своим заместителем подполковником Весселем, который, после отстранения Гелена, исполнял обязанности начальника отдела, посетил подполковника Бауна, начальника штаба абвера «Валли-1», уроженца Одессы, хорошо знающего русский язык и менталитет советских людей, имеющего обширные агентурные связи вплоть до Москвы и проинформировал его о своих планах. Шеф «Валли-1» сразу согласился принять участие в планах Гелена и получил от него необходимые указания.
С середины апреля Гелен и его сотрудники занимались созданием тайников в горах, изготовлением фотокопий важнейших документов и их надёжным укрытием. За несколько дней до конца войны работа была закончена. В начале апреля 1945 года личный состав разведывательного отдела был собран в Рейхенхалле, за исключением небольшой группы сотрудников во - главе с майором Шайбе, которую переподчинили непосредственно первому эшелону верховного главнокомандования вермахта в Голштинии. В первую очередь Гелен озаботился обеспечением сохранности архива и рабочих материалов, которые потребуются в будущем. Всю документацию и картотеку агентуры Гелен перевёз в Южную Баварию, в то - же время прекрасно понимая, что нельзя гарантировать стопроцентную сохранность тайников. Но разбивка документации по частям сводила к минимуму возможные потери. В марте 1945 года архив отдела привезли в Наумбург и спрятали сначала в винном погребе друзей Гелена. Однако, вскоре из документов, переданных агентом Цицероном, стало ясно, что американцы обменяют оккупированную ими Торингию на западную часть Берлина, которая находилась в руках русских, и создадут там свой оккупированный сектор. Поэтому Гелену пришлось принять срочные меры, чтобы перевести архив в другое место. Гелен распорядился немедленно погрузить его на два грузовика и вывезти из Наумбурга в Берхтесгаден. Туда же Гелен отправил и свою семью, так как окажись они в руках русских, он не смог бы в этом случае возобновить свою прежнюю деятельность. Советы, вне всякого сомнения, использовали бы его семью, чтобы оказать на него давление. По дороге грузовики попали под воздушный налёт, но всё обошлось. Но в районе Хофа их остановили эссэсовцы, которые потребовали, чтобы автомашины следовали в баварскую казарму войск СС, для проверки груза и путевых документов. Но опытные сотрудники, сопровождавшие машины, знавшие, что им угрожает, после лихорадочных поисков нашли ещё одни ворота в заборе, окружавшем казарму войск СС, которые были закрыты, но к счастью не охранялись. Им удалось их открыть, выехать на улицу и скрыться. Документы в полной сохранности были доставлены в Берхтесгаден – Райхенхалль, где тогда располагался разведывательный отдел «Иностранные армии Востока» генштаба ОКХ и уже потом документы вывезли и спрятали в подобранных тайниках.
Чтобы сохранить кадры для будущей разведывательной организации, Гелен разбил личный состав отдела на три группы и разместил их в трёх отдельных пунктах в Альпах. Там его сотрудники должны были укрываться примерно три недели после капитуляции, пока не уляжется суматоха и не прояснится обстановка. Тогда им предписывалось обратиться в ближайшую американскую военную комендатуру. Наверняка можно было ожидать, по мнению Гелена, что их отправят в лагерь для военнопленных, что оккупированные власти попытаются использовать сотрудников отдела, имеющих большой опыт разведывательной работы, в своих интересах. Поэтому Гелен дал указание своим людям не соглашаться ни на какое сотрудничество, пока они не получат лично от него письменного разрешения. Отправляясь в горы, Гелен имел с собой небольшую часть своих архивов. Большая часть, несравненно более важная по количеству и качеству была укрыта в надёжном месте. Гелен, воспроизвёл в трёх экземплярах, каждую фотокопию и каждую запись и всё это было укрыто в трёх различных местах.
Каждый день утром он отправлялся в горы, чтобы первым увидеть передовые отряды американской армии. И совсем скоро он увидел американских солдат. Собрав своих людей, генерал Гелен направился им навстречу и вскоре встретился с ними в районе Мисбаха. Комендант местного американского гарнизона сильно взволновался, когда перед ним оказались генерал и четыре офицера генерального штаба. Комендант доложил своему начальству и получил указание доставить задержанных поодиночке в штаб дивизии, где состоялся первый допрос генерала Гелена. Допрос или скорее беседа с американским офицером армейской разведки шла главным образом не о прошлой деятельности Гелена, а об обстановке в Германии во – время национал-социализма. После допроса Гелена отправили в Аугсбург, где находился сборный лагерь для военнопленных армейского подчинения, состоящих из небольших одно и двухквартирных домиков. Пленных, пока не прошедших допрос, размещали так, чтобы они не могли вступать друг с другом в контакт. Почти все американские офицеры, с кем Гелену приходилось говорить, придерживались мнения, что Советский союз в настоящее время находится в стадии перехода от коммунистического к либеральному государству. О Сталине все отзывались положительно, как о «Дядюшке Джо» и не имели ни малейшего представления относительно экспансионистских целей Советов. В аугсбурском лагере Гелен пробыл около трёх недель, пока офицер, допрашивший его не пришёл к убеждению, что он не представляет для американцев никакой ценности. Положение в СССР его не интересовало. Он хотел разобраться во - внутригерманских процессах и просил Гелена помочь ему в организационных вопросах и розыске различных германских должностных лиц, на что Гелен отделывался молчанием. В результате Гелена, которому объявили, что он гестаповский генерал, с группой офицеров, отправили в тюрьму. Отношение американского персонала к заключённым там было недружелюбным, их оскорбляли, а иногда дело доходило до рукоприкладства. В один из дней Гелена вели по тюремному переходу, и он неожиданно для себя столкнулся лицом к лицу с бывшим своим шефом генерал-полковником Гальдером. И они бросились друг другу в объятия. На американцев это произвело большое впечатление, и отношение к Гелену с тех пор заметно улучшилось. Это произошло потому, что Гальдер находился в группе офицеров и гражданских лиц, освобождённых американцами из гитлеровских концентрационных лагерей, но взятых оккупационными властями вновь под стражу. Большинство из них принадлежали к числу участников заговора 20-июля 1944 года. Таким образом, волею случая Гелен попал в группу активных противников гитлеровского режима, которой занималось непосредственно командование вооружённых сил США на европейском театре военных действий. На следующий день, после того, как Гелена включили в число пленных, представляющих особый интерес для американцев по военным или политическим соображениям, им занялся капитан Хальштедт. Этот американский офицер немецкого происхождения в отличие от всех своих коллег, с которыми Гелен встречался до этого, прекрасно знал Россию и не питал никаких иллюзий в отношении политического развития в ней. И Гелен решил именно этому офицеру раскрыть свои карты, постепенно по кусочкам высказать свои соображения о намерениях и планах. В конце концов, они договорились о создании небольшой группы из бывших сотрудников отдела, всего восемь офицеров, которые должны были показать американцам, какими возможностями и данными они располагают.
Рапорт о Гелене попал в руки начальника разведки 7-й армии полковника У. Куинна. Полковник Куинн, после войны будет занимать пост заместителя главы разведывательного управления министерства обороны, который тут - же сообщил об этом Аллену Даллесу. Было принято решение отправить Гелена и его ближайших сотрудников в Вашингтон, где находилась штаб-квартира стратегической разведки США. У Гелена в те дни ещё отсутствовала уверенность, что его предложение использовать немецкий разведывательный потенциал в интересах США будет положительно воспринято за пределами службы «Джи-2». Сама эта разведывательная служба американской армии знала, конечно, сколь скудны были имевшиеся у них данные о Дядюшке Джо и его империи. Поэтому предложение о сотрудничестве со-стороны разведки немецкого генштаба представлялось армейской разведки США не только совершенно очевидным сегодняшним делом, но и заманчивой перспективой. Его принятие сэкономило бы разведке США значительные усилия по - организации разведывательной работы в новых условиях, оно обеспечивало бы доступ к сведениям, для получения которых потребовалось бы долгие годы и огромные денежные средства. Однако в глазах американской общественности Советский союз был союзником и партнёром-потребителем, в дружбу которого, как и в то, что после войны он вступит на путь демократического развития, многие верили, да и Америка ввязалась в военный конфликт, чтобы с корнем уничтожить «немецко-прусский милитаризм». Можно ли было ожидать, что народ США и американский офицерский корпус вообще поймут, что сейчас необходимо сотрудничать с бывшими немецкими офицерами, сотрудниками гитлеровской разведки? Ведь у всех были свежи ещё впечатления о чудовищных преступлениях нацистов. Так думал Гелен, надеясь, что отрезвление американского общества наступит очень быстро. Гелен оставил своего заместителя Весселя в Германии, договорившись с ним, что он будет ждать результатов переговоров в Вашингтоне и не предпримет ничего, без его ведома. Он разрешил ему поддерживать контакты со-старыми, представляющими интерес сотрудниками. Гелену американцы предложили срочно обзавестись штатской одеждой и чемоданами и через три дня быть в готовности вылететь в США. И вести себя нужно было так, чтобы в них не опознали бывших военных. Что касается партикулярного платья, то с ним, как оказалось, всё было не так просто. Чтобы экипироваться, как полагается им пришлось что-то выменить, а что-то просто взять взаймы. Достать чемоданы было ещё труднее. Поэтому не обошлось без сумок и рюкзаков. А полковнику Стефанусу пришлось уложить свои личные скромные пожитки в футляр от скрипки. Поэтому группа Гелена выглядела вполне цивильно, хотя и очень своеобразно. Посторонние люди вполне могли её принять за группу музыкантов, отправляющихся на гастроли.
В августе 1945 года группу посадили в самолёт начальника штаба американских войск в Европе генерала Беделла Смита. В пути произошло небольшое курьёзное недоразумение. Когда они совершили промежуточную посадку на Азорских островах, для встречи генерала Смита была выстроена рота почётного караула. И им пришлось всю стоянку просидеть в самолёте, чтобы не навредить легенде, что поездку совершает именно генерал Смит, а не выходит из самолёта потому, что устал и отдыхает. Через тридцать шесть часов полёта группа Гелена приземлилась в Вашингтоне. В помещении аэродрома они прошли медицинский контроль. Было забавно наблюдать, как группа немецких офицеров, пусть и в штатском, расположились рядком на скамейке, как воробьи на ветке, с градусниками во - рту. Затем их посадили в закрытую машину типа «чёрный ворон», в которых обычно перевозят преступников. Такой приём всех разочаровал. Несколько дней их никто не принимал и они ничего не делали. Гелену пришлось использовать всё своё красноречие, чтобы успокоить своих сотрудников. Гелен, когда они ещё ехали с аэродрома, попытался определить конечную цель маршрута по изменению направления движения и времени, затраченному на преодоление отдельных участков. Автомашина остановилась в пункте, расположенном по его расчётам километров в двадцати южнее Вашингтона, как он, предположив в районе Александрии, что потом подтвердилось. Они оказались в одном из военных лагерей, который обозначался № 1142. Их разместили в одном из зданий, где каждый получил вполне прилично обставленную комнату. Однако на внутренней стороне двери не было ручки, так что покинуть комнату было невозможно. А само здание, которое в шутку позднее назвали «Трумен-отель», было обнесено проволочным забором с четырьмя вышками по углам, где находились часовые. Капитан Колер пытался несколько приукрасить положение дел, утверждая, что всё это сделано из соображений секретности и их же безопасности, но его старания успеха не имели. Через некоторое время американцы привлекли группу Гелена к работе. Их работа заключалась в том, что они беседовали со-специалистами службы «Джи-2» военного министерства, отвечали на устные и письменные вопросы о вооружённых силах СССР и составляли справки по различным проблемам, связанным с СССР. Гелен решил, что наступило время, когда нужно довести до сведения ещё непосвящённых сотрудников свои планы создания с помощью американцев немецкой разведывательной службы, которая станет заниматься сбором секретной информации о большевистской империи. Некоторые отнеслись скептически к его намерениям. Только хорошее воспитание и доверие к Гелену удерживало их от резких высказываний. Неожиданно для себя, на собственном примере они убедились, что и в Америке существуют конфликты и конкурентная борьба между разными ведомствами и что от этого страдают конкретные люди. Вскоре выяснилось, что лагерь был создан специально для содержания особо важных военнопленных. Комендант его оказался чрезвычайно честолюбивым человеком: его очень злило, что группа Гелена была выведена из его непосредственного подчинения и числилась за службой «Джи-2». Он пытался путём интриг и мелких придирок вывести сотрудников Гелена из равновесия и побудить их отказаться сотрудничать с армейской разведкой, но они реагировали на это спокойно и с юмором. Скоро их разместили в другом месте, получив в своё распоряжение три небольших домика в лесу, которые Гелен внимательно обследовал, чтобы выяснить, нет ли там встроенных микрофонов. Как он и ожидал, в каждом из помещений ему удалось обнаружить хорошо замаскированные подслушивающие устройства. Гелен обратился к некоему капитану Эриксону и дал ему понять: подслушивающие устройства по соображениям конспирации использовать нецелесообразно, так как секретность пребывания группы Гелена и цель всего предприятия будут поставлены под угрозу. Выяснилось, что микрофоны приказал установить комендант лагеря, чтобы контролировать самого капитана Эриксона и получить компрометирующие материалы.
Группу Гелена неоднократно навещали эксперты и ответственные сотрудники военного министерства, которые хотели получить представление об их мнениях и взглядах, а также умении эффективно работать. Из этого общения Гелен понял, что американцам явно не хватает сведений о Востоке, характере и образе мышления населения, положительных и отрицательных сторонах жителей восточно-европейских стран и особенно СССР. То, что группе Гелена удалось сделать, произвело на американцев большое впечатление. Они конкретно убедились в том, что сотрудники Гелена располагают высоким уровнем знаний и большими возможностями для организации эффективной разведывательной деятельности. В Вашингтоне Гелену удалось заключить соглашение с руководителями стратегической разведки США. Генерал Гелен брал на себя обязательство создать для разведки США организацию, которая определялась, как «широкая разведывательная сеть» во - всех странах по ту сторону «железного занавеса», как центр по сбору и обработке всего того, что может быть использовано для изучения СССР. Со - своей стороны разведка США обязалась снабдить Гелена всеми необходимыми финансовыми и материальными средствами. Это соглашение позволяло Гелену весь персонал его службы подбирать из числа немцев, а также давали гарантии, что ни Гелен, ни какой-нибудь другой член его организации не могли быть использованы для того, чтобы прямо или косвенно действовать против «немецких интересов», о чём судить будет сам Гелен. В тот день, когда Западная Германия станет независимым государством и получит суверенитет, Гелен и его организация перейдут под контроль нового немецкого государства. Таким образом, генералу Гелену удалось добиться, чтобы руководители американской разведки, с помощью директора ФБР Эдгара Гувера, некоторых деятелей республиканской партии, скрыли от общественности, прибытие в США гитлеровского генерала, которого по всем законам следовало судить, как преступника, с которым американцы заключат соглашение и решат использовать для нанесения ущерба СССР, союзной державе, вопреки всем заключённым соглашениям, и обязательствам. Сам генерал Гелен в создании новой немецкой разведывательной службы вовсе не собирался отказываться от услуг бывших эссесовцев и военных преступников. После достижения соглашения с американцами, он собирался немедленно установить контакт с тайной организацией бывших эссесовцев АРАНХ (после 1949 года эта организация стала называться ОДЕССА), хотя не переставал считать эту организацию чрезмерно импульсивной и компрометирующей. Гелен решил использовать в своих целях не только специалистов разведки, но и бывших сотрудников гестапо, полиции и бывших государственных служащих. Договорившись с американцами и вернувшись из Вашингтона, в американскую оккупационную зону Германии, Гелен немедленно приступает к реализации своего проекта. В первую очередь он занимается оживлением запасной сети агентов абвера, оставленных на длительное оседание, считая, что для того чтобы научиться ходить больной должен немедленно встать с постели. Уже в 1945 году органами безопасности в Болгарии были арестованы шесть шпионов – парашютистов. Некоторых агентов Гелена разоблачают в советской оккупированной зоне Германии и в Югославии. Украинские националисты УПА активизируют свою разведывательную и диверсионную деятельность в Польше. В соответствии со-своим планом, разработанным в конце войны, по организации движения сопротивления «Вервольф» на территориях оккупированных советской армией, Гелен создал уже во - второй половине мая 1945 года наиболее крупную такую группу «Свободная Германия», руководство которой находилось в Берлине, а в зону её действий входили Верхняя и Нижняя Силезия, а также Западная Померания, около 1,5 тысяч членов. Другой крупной группой были так называемые «Эдельвейские пираты», которая в основном действовала на территории, отошедшей к Польше.
Но цель Гелена была более масштабной, чем просто создание разведывательно-контрразведывательной сети, его цель возрождение Германии на новой основе. Понимая, что новая Германия невозможна без новой армии, и возрождённой экономики. Гелен налаживает контакты с представителями концернов и промышленно-финансовых кругов. В том числе эти контакты были направлены на то, чтобы использовать возможности различных компаний и концернов для проведения разведывательной деятельности за границей, получения различных экспертных заключений, касающихся развития сельского хозяйства и промышленности различных иностранных государств. Кроме того, эти контакты были необходимы Гелену для получения финансовой помощи, для осуществления деятельности своей организации, особенно в первое время после краха фашистской Германии. Крупные банки, страховые компании, коммерческие фирмы, импортно-экспортные торговые объединения, туристические агентства, научно-исследовательские бюро и другие субъекты коммерческой деятельности представляют, в распоряжение Гелена различные должности на самых разных уровнях, Гелен устраивает на эти места своих людей. Некоторые получают, таким образом, превосходное «прикрытие». И всё это ничего ему не стоит. Работодатели представляют этим сотрудникам Гелена полную свободу и жалованье, оплачивая при этом все их расходы. Но это не была дорога с односторонним движением. В свою очередь Гелен предоставил компаниям сведения об иностранных конкурентах и будущих клиентах.
Гелен определил своей резиденцией посёлок Пуллах в окрестностях Мюнхена, в котором в своё время проживали Гесс и Борман, и который называли « городок Рудольфа Гесса». Свою новую службу Гелен образует по образу и подобию отдела генштаба вермахта «Иностранные армии Востока», создав четыре управления. Первое управление занимается разведывательной деятельностью за границей с использованием как агентурных, так и открытых источников для сбора военной, политической и научно-экономической информации. Второе управление организует диверсии, саботаж, террор и психологическую войну. Третье управление – контрразведка, оно состоит из двух отделов – внутреннего и зарубежного, координирует контрразведывательные операции за границей, включая перевербовку агентов других разведок и внедрение своих агентов в разведки других государств. И административное управление, состоящее из ряда самостоятельных подразделений: отдела личного состава, центральной картотеки, отдела по предупреждению провалов, службы фельд и радиосвязи, лаборатории оперативной техники, отдела подготовки кадровых сотрудников, финансового отдела и хозяйственной части. На территории Западной Германии Гелен создаёт четыре вида переферийных органов своей организации. В каждом крупном городе - «генеральное представительство». Кроме того, создаются «окружные представительства» и филиалы за границей – «закардонные резидентуры». Прикрытием для «генеральных представительств» служили коммерческие и промышленные фирмы. Особое внимание генерал Гелен уделил составлению досье, с помощью которого можно было бы добиться последующего запрещения коммунистической партии Германии и объявления её вне закона. С этой целью он планирует внедрить своих агентов в ряды коммунистической партии Германии и установить слежку за пацифистами и деятелями левых партий. В отношении Советского Союза, Гелен ставил перед собой большую цель, не просто наладить разведывательно-контрразведывательную подрывную и диверсионную работу в этой стране, а сформировать «антибольшевистский блоке народов» против СССР. И в этом направлении, как считал Гелен, главная роль должна была отводиться украинским националистам, с которыми у него давно были завязаны нужные отношения.
В 1947 году в США был принят «Закон о национальной безопасности», в котором предусматривалось создание Центрального разведывательного управления и Совета национальной безопасности. В соответствие с Законом, ЦРУ поручило право физического устранения любых политических и государственных деятелей тех стран, угрожающих национальной безопасности США. Так сложилось, что в пятидесятые годы двадцатого века наиболее опасной страной для США стал Советский Союз, обладающий к тому времени достаточным ядерным потенциалом. Отношения между США и СССР особенно обострились во - время войны в Корее, где американцы оказались на грани поражения и в Америке чуть - ли не каждый день ожидали ядерного нападения. Именно в это время и было принято в США решение об устранении с политической арены руководителя Советского Союза Сталина, используя возможности американской, английской и вновь возрождённой немецкой разведок. Вера в советском народе в Сталина достигла своего апогея именно в эти годы, особенно после победы над гитлеровской Германией. Фигура Сталина стала ещё более опасной для США, так как в мире она стала восприниматься народами, как победителя фашистской чумы, и спасителя всего человечества. Физическое устранение Сталина, возможно наиболее охраняемого человека в мире, на практике оказалось не столь сложным делом. Для этого американской разведке было достаточно использовать конкретную политическую ситуацию, которая в то время сложилась в СССР. Используя своих агентов и агентов английской и «новой» немецкой разведок, проникших ещё в довоенные годы в высшие эшелоны партийной и государственной власти в СССР, нужно было только довести до сведения некоторых советских руководителей: Берии, Маленкова и Хрущёва, информацию о том, что именно они являются следующими кандидатами в намечаемой и действительной в то время проводимой Сталином обновлении высших партийных и государственных эшелонов власти. И этим советским деятелям, прекрасно знающим, что произошло с их предшественниками, это был сигнал к действию, и они действовали быстро и решительно. В 1953 году Сталин неожиданно скончался. Это произошло всего через день после того, как он на Пленуме ЦК партии объявил о начале обновления партии, и отстранении со-всех постов Молотова и Микояна. Таким образом, ЦРУ не только достигли своей главной цели, но и запустили процесс разложения советского союза.
«Величайшее искусство заключается в том, чтобы сломить сопротивление противника, не ведя сражения на поле боя. Только там необходимо применение прямого метода войны, однако, лишь непрямой метод может привести к действительной победе и закрепить её.
Поэтому разрушайте всё хорошее и ценное в стане врага. Втягивайте представителей правящих кругов в преступные мероприятия, подрывайте их позиции и престиж, предавайте их публичному позору в глазах соотечественников. Используйте сотрудничество даже низких и мерзких людей. Мешайте любыми средствами деятельности правительства.
Распространяйте разлад и ссоры среди граждан вражеской страны. Восстанавливайте молодёжь против стариков. …Обесценивайте старые традиции и богов. Не скупитесь с предложениями и подарками для покупки сведений и сообщников. Внедряйте повсюду тайных агентов. Не экономьте деньги и обещания, так как они приносят высокие дивиденды».
Именно этими правилами, составленными ещё великим полководцем Сунь-Цзы, и одновременно правилами политико-психологической подрывной деятельности, руководствовались разведки западных стран в своей работе против Советского Союза, который не удалось победить прямой войной.
19-4. 9-мая 1978 года столица Советского Союза, в день годовщины победы над фашистской Германией, выглядела по - праздничному нарядной, уверенной, стабильной и непобедимой. В этот день улицы Москвы были украшены множеством транспарантов и красных флагов. Десятки тысяч людей, среди которых было много ветеранов войны и тыла, увешенных орденами и медалями, спешили на Красную площадь, где должен был состояться праздничный военный парад. Но в этот праздничный день среди этих людей был один человек уже пожилого возраста, который никуда не спешил и вообще старался не появляться в этот день на улицах столицы. Этим человеком был ныне пенсионер, а в прошлом скромный служащий небольшого архивного учреждения, которого некоторые знали, как Новикова Константина Ивановича, но на самом деле это был бывший сотрудник внешней разведки Курт Н.
День Победы над фашистской Германией, был особым днём для Курта, хотя он не любил военных парадов и многолюдных празднеств, тем не менее, он каждый год отмечал этот праздник, но по- своему, в полном одиночестве. Обычно он доставал из старенького буфета заранее припасённую бутылку армянского коньяка и нехитрую закуску, включал негромко небольшой старенький чёрно-белый телевизор, усаживался перед ним за небольшим круглым столом, и мысленно переносился в Германию военной поры. И хоть он не любил военных парадов, но просмотр военного парада по телевидению, давало ощущение праздника, и с этим пришлось смириться. Звуки военного парада, не мешали думать о своём и вспоминать прошлое. Тогда в 1945 году, после Победы над фашистской Германией, по заданию центра, они вместе с Евой, выехали в США. Но в 1953 году, уже после смерти Сталина, их неожиданно отозвали в Москву. Никаких опасений или подозрений у них тогда не возникло и не могло возникнуть. Приказ центра есть приказ, и они выполнили его беспрекословно, как выполняют приказ солдаты. Но выполнить этот приказ было не так легко, как это может показаться на первый взгляд, так как само по себе возвращение агентов – нелегалов в свою страну – это целая операция, довольно сложная, требующая много времени, сил и терпения. Перебираясь из одной страны в другую, вод видом беззаботных туристов, их всегда заботил только один вопрос: нет ли за ними слежки. И облетев, таким образом, несколько стран Европы и убедившись, что этот их туристический вояж никого не интересует, они направились в Финляндию, где была запланирована встреча с курьером из центра, который должен был передать им документы, по которым они могли бы беспрепятственно въехать на территорию Советского союза.
В тот день в Хельсинки, когда должна была состояться встреча с курьером, как вспоминал Курт, стояла морозная погода, шёл снег. Ева слегка простудилась и чтобы не усугублять своё состояние здоровья, вынуждена была остаться в номере отеля. На встречу с курьером из центра Курт отправился один. Эта встреча состоялась в одном из небольших баров, где он должен был ждать курьера их центра с 20-до 22- часов вечера, каждый вторник. Курьером из центра, с которым они незаметно для посетителей бара обменялись несложным паролем, оказался молодой человек лет тридцати пяти, высокого роста и спортивного телосложения. Но, несмотря на свои внушительные внешние данные, курьер явно сильно нервничал. И это его нервное состояние было связано не только с тем, что ему предстояло вступить в контакт с агентом – нелегалом, что само по себе могло вызвать естественное волнение у любого человека, но и ещё и с тем неизвестным и не определённым, что не мог не заметить опытный разведчик. Это волнение выражалось не только в мелком, едва видимом дрожании рук, но и в некоторой почти не ощутимой суетливости. Курьер всё время интересовался здоровьем Евы и убеждал в необходимости, как можно быстрее вылететь в Москву. И, кажется именно тогда у Курта, и возникли первые подозрения. А может быть сейчас, он всё преувеличивает. Может быть, никакого волнения курьера и вовсе не было, может ему это просто показалось, возможно, просто пришло время возникнуть подозрениям, и они не замедлили появиться. Потом, когда Курт, вспоминал об этом, он всегда ругал себя за то, что тогда не поделился с Евой своими подозрениями. Возможно тогда она по своей женской интуиции, всё сумела бы правильно понять и оценить, и их судьба сложилась бы по - другому. Впрочем, скорее всего он просто сейчас пытается обмануть самого себя, пытаясь ухватиться за выдуманную соломинку. Ева, простит ли она его, за то, что он тогда не смог её спасти, ничего не смог сделать для её спасения, погубив тем самым и её и самого себя.
Тем временем на Красной площади завершилось торжественное прохождение войск, но военный парад на этом не закончился, и пошла военная техника. Курт налил и выпил рюмку коньяка, он не мог не подумать о своём вкладе в эту великую победу советского народа над фашистской Германией. Да он лично никогда не участвовал в боевых действиях, и не признан участником войны, не пользуется никакими льготами, но всё же в какой-то степени, пусть и небольшой, но некоторый вклад он всё - же внёс в эту победу. А это для него главное. Тогда, после возвращения в Москву, их арестовали не сразу. Любопытно, что это произошло, когда они посетили премьеру оперы «Травиата» в Большом театре. И это был его последний в жизни оперный спектакль. Последний потому, что потом, у него никогда больше не возникало желания посещать оперные спектакли. Их арестовали уже после окончания представления, прямо в фае Большого театра, когда они ещё находились в плену чувств, вызванных великолепным пением и музыкой. Органы безопасности обвинили их в связи с врагом народа и партии Берией. Отдельной строкой шло обвинение в том, что именно через них Берия, поддерживал связь, одновременно сразу с английской, американской и немецкой разведками. В частности их также обвинили в том, что в 1941 году по заданию врага народа Берии ими был установлен контакт с германской разведкой и велись переговоры о заключении мира с представителями официальных властей гитлеровской Германии. Якобы, 20-февраля 1942 года, в городе Мценске, была проведена тайная встреча представителей советской разведки, с представителями германской разведки СД. Во - время этой встречи, будто бы, обсуждались вопросы установления сепаратного перемирия, а затем и заключения сепаратного мира между СССР и гитлеровской Германией, и даже совместной борьбы с мировым еврейством в лице США и Англии. Следователь МГБ даже показал Курту некий документ, который представлял собой отчёт первого заместителя народного комиссара внутренних дел СССР Меркулова об этой встрече, а также показания арестованных Берии и того - же Меркулова, которые якобы не отрицали факт проведения таких переговоров, ссылаясь на то, что это было указание Сталина.
Самому же Курту инкриминировался тот факт, что представителем советской разведки на этих переговорах был именно он. Естественно Курт отрицал не только личное участие, но в первую очередь сам факт проведения подобных переговоров. Что тогда в условиях победоносного завершения контрнаступления советских войск под Москвой, Сталин, вопреки взятым на себя договорным обязательствам с западными союзниками, не мог идти на сепаратные переговоры и какие-то сделки с Гитлером. В этом был абсолютно убеждён Курт, и пытался в этом убедить и следователя, но кажется того всякого рода доказательства мало интересовали. Что касается его личного участия в этих переговорах с представителями германской разведки, то Курт ссылался на то, что в это время он находился в Берлине, откуда направлял в центр разведывательные сообщения и что это можно легко проверить. Куда труднее было доказать свою невиновность, когда следствие обвинило его в контактах с шефом – гестапо Генрихом Мюллером. Все попытки объяснить следователю, что в данном случае не представители советской разведки искали контакты с Мюллером, а именно шеф-гестапо установил связь с советской разведкой, со всеми отсюда вытекающими выводами, не увенчались успехом. Как и все попытки Курта убедить следователя, что Ева лично к этому в любом случае не имеет никакого отношения. После ареста они не виделись, и в последний раз Курт увидел Еву уже на суде, который был скор и несправедлив. На суде Ева была всё в том - же вечернем платье, в котором она была в театре, в день ареста. К его большому удивлению Ева не выглядела подавленной, а наоборот излучала уверенность в том, что на суде всё выяснится и им наконец удастся доказать свою полную невиновность. Но сам Курт такой уверенности не испытывал. На суде им удалось обменяться лишь несколькими фразами. А на самом судебном разбирательстве, которое проходило в закрытом режиме, их судил особый военный трибунал, Ева, как и Курт всё отрицали. Само судебное разбирательство проводилось формально, и в основном свелось к зачитыванию государственным обвинителем многочисленных документов, якобы полностью уличающих их в измене Родине. Никаких свидетелей у обвинения, как впрочем, и у защиты не было. А защита свелась к речи специально назначенного государственного адвоката, которого они впервые увидели уже на самом судебном заседании, ходатайствующего учесть некоторые смягчающие их вину обстоятельства. Один из сокамерников как-то рассказал ему забавную подробность. Будто-бы в тридцатых годах, в самый разгар так называемых сталинских репрессий, главный военный прокурор Красной Армии, некто Розовский перед оглашением приговора, красил себе губы. И все знали эту примету: если у главного прокурора Красной Армии губы накрашены, значит «вышак», то есть высшая мера наказаний – расстрел. Курт так проникся в эту историю, что невольно внимательно на суде всматривался в лица прокуроров и судей, но к счастью никаких следов помады не обнаружил. Все прокуроры и судьи были в строгой военной форме и выглядели довольно мрачно и серьёзно. И приговор ими был вынесен довольно жёсткий десять лет строгого режима, с поражением во всех гражданских правах, и лишением всех правительственных наград и званий. Собственно никаких правительственных наград и званий он не имел, и поэтому эта часть приговора его даже несколько позабавила. Видимо прокуроры, и следователи были абсолютно уверены в том, что правительственных наград и специальных званий у него вполне достаточно, им и в голову просто не пришла мысль всё тщательно проверить. Впрочем, только много позднее, Курт понял, почему так произошло. Он был настолько засекреченным сотрудником, что никакого личного дела на него заведено не было, а значит, и не было обнаружено никаких записей на этот счёт. А, что касается самих награждений, их не было, так как он непосредственно работал с товарищем Берией, который меньше всего думал о каких-то наградах и званиях. Поэтому видимо на всякий случай прокуроры и внесли такой пункт, в приговор суда, чтобы наказание, было полноценным, по принципу «кашу маслом не испортишь». Отбывать наказание их отправили в разные места. Его отправили в Сибирь, в лагерь, который размещался в нескольких десятках километрах от Красноярска. Довольно жёсткие морозы зимой и жара летом, с неизменными комарами, и другими зловредными насекомыми, которые доставляли немало хлопот, по существу бессмысленная, никому не нужная жизнь, и работа на износ на лесоповале.
Курту пришлось отбыть это наказание от «звонка до звонка». И он смирился с приговором, и никогда не обжаловал его, так как один из «добрых» следователей любезно объяснил, как им на самом деле крупно повезло, так как они должны были получить расстрел. Следователь любезно советовал больше никогда не напоминать вышестоящим органам о себе, ведь суд всегда может пересмотреть своё решение в сторону его ужесточения. И неизвестно как бы сложилась его жизнь в дальнейшем, но ему действительно крупно повезло. Как ни странно, но его спас театр, а точнее художественная самодеятельность, которая была организована в этом лагере, где его знали, конечно, не сотрудником внешней разведки, а бывшим артистом армейского театра Новиковым Константином Ивановичем. И это обстоятельство неожиданно сработало, и он получил возможность больше времени проводить не на лесоповале, а на репетициях художественной самодеятельности, что, разумеется, помогло во - многом, сохранить здоровье и жизнь. За эти десять лет, каких только спектаклей они не ставили в этом своеобразном народном театре, кажется, переиграли всю русскую классику. И этот «театр» был довольно популярен, на спектаклях которого присутствовали не только заключённые, но даже съезжалось всё областное и районное начальство со своими жёнами. И лагерное начальство гордилось своим «крепостным театром», и предоставляло его актёрам – заключённым некоторые привилегии, которые заключались не только в освобождении от принудительных работ, но и в более усиленном питании, что имело в их положении особое значение.
Трансляция военного парада по телевидению завершилась, и начался показ официального правительственного приёма в Кремле, в честь годовщины победы над фашистской Германией. Курт налил и выпил ещё одну рюмку коньяка, поздравив с победой самого себя. И тут же вспомнил Еву. Он писал ей письма практически через каждый день, но не получил от неё ответа ни на одно из них. Только уже после отбытия срока наказания и освобождения он узнал о том, что Ева умерла почти сразу-же, как попала в лагерь в Магадане. Её здоровье не выдержало всех этих испытаний, сильных морозов и она скончалась от двухстороннего воспаления лёгких, как, во - всяком случае, было указано в справке исправительного учреждения, которую ему прислали на его многочисленные запросы. И хотя могилы умерших заключённых номеровались, но на кладбище эти номера были почему-то сбиты, и найти могилу Евы ему так, и не удалось. Он потерял Еву навсегда. Это был ещё один удар, который он перенёс с большим трудом. Но нужно было как-то жить. После освобождения ему, как бывшему заключённому, запрещалось жить в Москве и Ленинграде, и ему пришлось привыкать к жизни в небольшом провинциальном городке в нескольких десятках километров от Москвы. Кем только не приходилось работать. Он начал свою трудовую деятельность в СССР, если не считать работы в лагере на лесоповале, простым дворником, так как на другую работу его просто не принимали. А о театре пришлось забыть, как о дурном сне, его туда не принимали по формальным причинам в виду отсутствия у него специального театрального образования и соответствующего диплома. Затем он устроился простым разнорабочим на стройку. Только через несколько лет ему был снят запрет на проживание в столице Советского союза и он, наконец, перебрался в Москву, где также первое время ему пришлось вновь работать дворником. Но этот выбор работы был уже осознанный. Дело в том, что в те годы дворники в Москве, через десять лет работы, предоставлялись отдельные квартиры. И Курту пришлось проработать дворником не менее десяти лет, чтобы получить отдельную однокомнатную квартиру в «хрущёвке». Тем более что использовать знание иностранных языков и устроиться переводчиком он так и не смог. Каждый раз ему отказывали в трудоустройстве, узнав о судимости, да ещё по такой статье. Только уже в конце шестидесятых годов, наконец, ему удалось устроиться архивариусом, в одно из архивных учреждений, где он и проработал до самой пенсии.
И сейчас, когда жизнь уже почти прожита, он ни о чём не жалел. Точнее сказать, если и сожалел то только о том, что ему не довелось погибнуть за Родину, с оружием в руках. Ведь нет ничего прекрасней и осмысленней, чем смерть в бою за Родину. Но его жизнь сложилась так, как она сложилась, и ничего изменить уже было невозможно. И до конца своей жизни он будет жить только одной надеждой, что пусть и в другом мире, но его ждёт встреча с Евой. А с него и этого довольно.
Роман Открыть дверь в тёмную и незнакомую команату
© Copyright: Ильдар Мансуров 2, 2018
Свидетельство о публикации №218120501419
Свидетельство о публикации №218120501419
Рецензии