Непредвиденный экстрим часть 1

И кто б сомневался, что всё, тщательно спланированное, пошагово просчитанное пройдёт вопреки задумке? Или вообще полетит в трам-тарары? По молодости верится в лучшее. Сангвиникам. Ах, вы холерик? Нервишки пошаливают? Тогда – Ваш вариант без сомнения. Что отпираться?


С годами сомнения множатся в геометрической прогрессии. Неудачи воспринимаются болезненней. Человек предполагает, Бог располагает без права на ошибку. Опс, опять ошибочка? «Ну-ну, в баранку гну»,- Бог.
Иногда Алису посещали сказочные, неповторимые дни, когда по мановению чьей-то волшебной палочки она попадала в невидимый поток совпадений и ежесекундных осуществлений желаний. И утро солнечней, и в руках всё спорится, а вокруг только доброжелательные улыбки услужливых лиц.


Миражи, миражи… что желаешь – предскажи. Захотела, кого встретить - он уже навстречу идёт. Только подумала об автобусе, а он уже тут, как тут. Только настроилась что-то долго искать, а оно уже вот перед глазами – здрасьте. Всё ладненько, одно за другим - пучком. Душа поёт! Сердце колотится в ушах, вот-вот выпрыгнет! Кажется, не идёшь по земле - летишь – ощущение полёта. Кому не свезло сё испытать – не поймёт. Счастье! Не такое глобальное, как рождение ребёнка или осуществление долгожданной выстраданной мечты, но всё-таки... Сложения, соединения, сплетения в один прекрасный чудесный счастливый день. Не расставаться бы. Всегда бы так! Вол-шеб-ство! Засыпать боишься – потеряется. А на следующий, и на последующий, и на после последующий день поиски счастливого потока безрезультатны. Принюхивайся. Прислушивайся. Прощупывай. Выглядывай. Ускользнул. Куда? К кому? Почему? Вернётся ли когда-нибудь? Аау! Днём и ночью счастья зову…
      

Чем тщательнее Алиса готовилась к какому-нибудь мероприятию - тем непредсказуемей получала результат. Счастливых дней – раз – два и обчёлся. Придёт счастливый день – наслаждайся, случится непредсказуемое – справляйся. На то она и жизнь.
 
      
Алиса встала спозаранку: в пять. Родительский день четвёртого мая выдался солнечный тёплый. С утра окно спальни, переполненное солнечных лучей, голубого неба в редких барашках облаков, наполнило комнату заодно с душой ярким светом. Гостиная, окнами на запад ещё предвкушая солнечное нашествие, досыпала в тени. У порога в прихожке ожидала собранная накануне для поездки на кладбище поклажа: прикупленные на рынке цветы, канистра с водой, ветошь, щётка, пакет с продуктами: печенье «Алфавит», несколько сортов конфет, пасхальный кулич и бутылка сухого красного. Куличи Алиса пекла по фамильному рецепту, доставшемуся от бабушке без дрожжей: румяные, плотные, кексовые с кишмишем, грецкими орехами и цукатами, украшенные толстым слоем взбитого желтка в цветной посыпке крашеного пшена.
Её куличи были в разы вкуснее магазинных. Осталось отварить яйца, наделать бутербродов с сыром, созвониться с двоюродной сестрой Марьяной. Их мамы – родные сёстры, получили квартиры в одном подъезде стоквартирного дома после сноса собственных деревянных. Алисина мать, старше Марьяниной на десять лет, по состоянию здоровья на кладбище уже не ездила. Отвезти их родственникам с машиной мысль в голову не приходила. На такси дорого, да и пробки – не прорваться. От остановки до захоронений идти километра полтора. Родственники на колёсах ссылались на отсутствие мест. Но, к слову, и ездить с ними на кладбище Алиса уже не желала.
      

Марьяна до этой поездки на кладбище была пару раз. Раньше с Алисой лет осьмнадцать ездила её мать Валентина. В этом году, приболев, перепоручила посещение могил дочери. Сама Марьяна найти чью-либо могилку родни и не смогла б. Путанные многочисленные повороты, развилки разросшегося кладбища ещё предстояло запечатлеть в памяти неоднократными поездками.
      

Лет пять-шесть назад, они выбирались на кладбище многочисленной толпой родственников в кибитке, принадлежащей одному из представителей  мужской половины (крытый брезентом грузовик). После посещения всех могилок ушедшей родни и знакомых, толпа неизменно собиралась на участке, где покоились родные жены возницы (двоюродной сестры Алисы и Марьяны). Начиналось застолье с поминок усопших. Стол ломился от закусок. Спиртное лилось рекой. Тосты ушедшим сыпались один за другим за  царствие небесное и вечный покой. Временами часть публики отходила перекурить - отлить в ста метрах нетронутый захоронениями лесок. И опять всё возобновлялось с распоясавшимся неуместным драйвом.


Через часок-другой, изрядно набравшись, родня начинала вспоминать что-либо смешливое из жизни преждевременно ушедших. Поминки преображались в весёлые посиделки, сдобренные анекдотами, хохотом, песнями, смущая посетителей кладбища. Снующий мимо народ, озираясь, возмущённо охал, осуждающее бормотал, поругивался. Это никоим образом не отражалось на застолье. После двух-трёх часов возлияний родня нехотя собирались, сгребая оставшуюся закусь в кастрюльки, и отправлялась к одному из родни продолжить начатое. Так что Алиса, уехав утром, возвращалась домой затемно. Всё это не укладывалось с необходимыми бессуетными воспоминаньями об ушедших, застревая надолго давящим комом за грудиной. Поездка  то и дело всплывала неприятной отрыжкой поминальных «празднеств», взывая стыд, несогласие и отторжение.         
 
      
Жизнь, хошь – не хошь, меняла русло. Перестройка перекраивала всё и вся.  Родственники, чудно вписавшись в набежавшую волну новых персонажей, обзавелись легковушками - иномарками, обросли своими предприятиями. Мест в салонах их авто стало катастрофически не хватать на небогатых родственников. Более «продвинутые» разъезжали на служебных автомобилях с водителем-уборщиком в удобное для себя время. Водитель безропотно убирался на могилках под чутким руководством новоиспечённых хозяев. Те безучастно стоя в сторонке, со сложенными на «выдающихся» животах  руками, вели разговор о насущных делах - грехах.


Алиса, пару раз застав картину ненавязчивой помощи всемогущих «мандаринов», на могилке отца, не сдержалась: «Сама уберусь!» Вызвав взрыв недовольства двоюродных сестёр и прекращения туда-сюда мотания прошлогодних листьев чужим дядькой, представленным Василием Петровичем. А хоть бы и Иван Спиридоновичем. Не джин из бутылки – по наследству не перейдёт. Толку от их уборки? Тут же с визгом носились два отпрыска племянницы, возвращая листья на прежние места. Пяти и семилетняя внучки сводной двоюродной сестры, которая знаться с родственниками отчима вне кладбища не желала категорически, требовала обязательных поцелуев её пупсиков. Сына Алисы она не видела за одиннадцать лет ни разу. После дежурных приветствия, не излучающих ничего родственного, сёстёр со слугой сдуло. 
      

Привычка богатой родни убирать чужими руками растрепалась по ветру спустя пару лет, не укоренившись. Родственники, обустроив место захоронения своих близких чёрными гранитными памятниками, заходить на могилки остальной родни перестали. «Ходили, ходили - не нашли твоих. Как кто водил!»- Жалостливо вздыхала младшая из двух, кровная, пятидесятипятилетняя сестрица. Это после двадцати лет совместных поездок и посещений всех и вся.
      


Упаковав бутерброды с яйцами, Алиса позвонила Марьяне. Оделась  не по-рабочему. Убралась на могилках пару дней назад. Воду в канистре и ветошь взяла на всякий случай. В бордовой парке, короткой твидовой юбке в гусиную лапку, замшевых песочных туфлях на каблуке вышла на улицу. Длинные, по пояс, пшеничные волосы густой гривой развевались на лёгком весеннем ветерке. На шею замотала красивый длинный чёрный шифоновый шарф. Бросила в отдельный пакет сменную обувь: разношенные кремовые лодочки на шпильке – «шлёп-нога»: бьющие по пятке при ходьбе шлёпанцами. Не ходить же по каменистой дороге кладбища в модельных туфлях.


До центра дошли по досыпающему городу пешком,  сокращая путь ныряньем во дворы. В автобус до кладбища сели без дневной давки, но на стоячие места. Со всех сторон колготился, увешанный разноцветными букетами, граблями, венками, банками с краской, бутылками с водой народ. Большинство горожан, имея машины, предпочитали в родительский день автобусный маршрут: автомобильная пробка перед въездом на кладбище тянулась метров пятьсот до центральной магистрали. Так что быстрее было на автобусе, а там – пешим ходом. Учитывая привычку большей части трудящихся поминать на кладбище спиртным, желающих садиться за руль - почётные единицы. Автобус курсировал до кладбища неделю, начиная со среды предшествующей, заканчивая вторником - родительским днём.


23 августа 2015г. (история одной семьи с одной точки зрения:)