Исповедь

Не плюй на землю – пригодиться.
Всем суждено с землёй сродниться.

Исповедь

Звонок прозвучал заполночь.
Владимир, не размыкая глаз, протянул руку и нащупал трубку телефона. Снял её с неохотой.
– Да…
– Володя, это ты? – Захлёбываясь от рыданий, в трубке звучал женский голос. – Володя…
– Кто это? – прошептал Владимир, боясь, что проснётся жена и заподозрит его в неладном.
– Нина. Это я – Нина. У меня беда. Моему сыну подбросили наркотики. Он арестован. Помоги…
Он поднялся и, бесшумно ступая на цыпочках, прошёл на кухню, плотно закрыв за собою двери.
– Нина, успокойся, пожалуйста. Чем я могу тебе помочь? Я не прокурор и не следователь.
– Но ведь Максима, сына твоего, не посадили. Ты же вытащил его. У тебя, как сказала Марина, твоя бывшая жена, такие связи и возможности. Помоги, сколько бы это ни стоило, я на всё согласна.
– Нина, я думаю, что, прежде чем что-либо обещать тебе, я должен рассказать истинную правду, которую утаила от тебя твоя подруга Марина. И тогда ты сама рассудишь о моих возможностях.
В своё время я думал, что только мать Марины способна на любую дурь и подлость, ан нет же – Марина не лучше её. Недаром в своё время я с нею расстался.
В декабре прошлого года мне позвонили ребята, мои бывшие сослуживцы и сообщили, что Максим разбился на своём автомобиле и угробил двух человек. Находится в больнице, в реанимации.
В тот же день я отпросился с работы, и вместе со своей нынешней женой Валерией, через пару часов мы были у его лечащего врача. Доктор нам сообщил, что Максим чудом остался жив. Двое суток находится без памяти, а сейчас пришёл в себя.
– Даю вам не более десяти минут на свидание. Никаких расспросов, – сказал врач, – ему волноваться категорически запрещено.
У постели Максима мы застали миловидную девушку, напоминавшую чем-то подростка. Увидев нас, она вздрогнула и привстала.
Мы познакомились. Девушку Максима звали Вера. Мой сын спал, перебинтованный с головы до ног.
Вышли в коридор. Вера сама, без лишних расспросов, стала рассказывать о случившемся:
– Максим по договору, на своём автомобиле, работал на одного из крупных бизнесменов. Утром из города отвозил на его дачу управляющего и горничную, а вечером привозил обратно. Это были пожилые люди, родители любовницы бизнесмена.
В тот злополучный вечер Максим вымотался. Почти сутки он находился за рулём. Целый день лил дождь, а под вечер ударил мороз. Образовался гололёд. Несмотря на мои уговоры, Максим всё же поехал на работу и с пассажирами на полпути к городу, не справившись с управлением, врезался в железобетонный фонарный столб. Свидетелей не было. Спустя некоторое время, проезжающие мимо, вызвали автоинспектора и скорую помощь. На следующий день со мной разговаривал следователь. Он сказал, что Максим был пьян, хотя экспертиза не проводилась, и что ему грозит до 10 лет. Максима следователь пока не допрашивал, но, как мне сказали знакомые: пойдёт дело на поправку, – начнётся следствие. И работодатель Максима постарается его засадить на полную катушку, ради родителей своей любовницы…
В тот же вечер позвонила мать Максима – Марина. После долгого и неприятного разговора я уступил ей и согласился помочь беде нашего общего с ней сына. Помня все его выкрутасы и приключения: сколько раз приходилось вытаскивать Максима из милиции, заминать дела, – мне нелегко было  поверить в его невиновность и в случайность гибели двух человек. Но это был мой сын…
За две недели, покуда следователю не был предоставлен доступ к Максиму, мы проделали определённую работу: через знакомых в милиции выяснили, что Максим был действительно в нетрезвом состоянии и есть очевидец происшедшего; временно, чтобы оттянуть начало расследования и упредить действия работодателя Максима, че-рез высокопоставленных лиц мы поместили Максима в спецбольницу, куда не имела до-ступа даже прокуратура; параллельно, за определённую сумму, были найдены два «очевидца», а инспектор ГИБДД изменил план: перед столбом был перекрёсток, откуда и «создалась» помеха в виде грузовика, а Максиму, согласно версии инспектора, ничего не оставалось, чтобы не врезаться в грузовик, как нажать на тормоза. Его автомобиль проскользнул юзом по гололёду. Результат известен. Нашёлся и врач, который «освидетельствовал» Максима на отсутствие алкоголя в крови.
Платили обоюдно: я и мать Максима – Марина.
Уголовное дело было передано из областного в Главное Управление города, где, за особое вознаграждение, через посредников, должны были сделать «нужное» заключение.
Прошло два месяца. Максима мать забрала домой. Всё было бы хорошо, да с головой у него не совсем ладно стало. Он превратился в замкнутого и туго соображающего индивидуума.
Наступил день, когда мы с Мариной должны были забрать из Главного Управления постановление о прекращении дела за отсутствием состава преступления. Договорились встретиться в 16.00 на выходе из метро.
В 15.00 звонит мне посредник и сообщает, что Марина сама явилась к следователю. Постановление забрала.
– У меня всё записано на диктофоне, – сказала она следователю, – мой ребёнок ни в чём не виновен, поэтому денег не дам.
В тот же вечер мы встретились в кафе: я, посредник и следователь. Распили бутылку коньяка, поговорили о том, о сём. Ссориться не было смысла, поскольку у нас были общие покровители «наверху».
Прошла неделя...
И вдруг раздался телефонный звонок. Максим, под диктовку своей матери, что отчётливо было слышно в телефонной трубке, стал угрожать мне – если я не возвращу им деньги, которые были потрачены на лечение и следствие, плюс определённую сумму за моральный ущерб, то: «Берегись! Будешь ходить и оглядываться – не летит ли кирпич в голову. Мы с мамой раскусили тебя. Ты хотел на нас заработать, а не помочь.», – сказал в заключение он.
Я промолчал и повесил трубку. Через пару минут позвонил на мобильник Марине.
– Слушай, – сказал как можно спокойнее и вежливее, – и запомни: любая твоя угроза, любое приближение к моей семье, любая очередная дурость – и Максим за решёткой. Я всё сделаю, чтобы дело было пересмотрено. Ты меня знаешь. И ещё: ты и твоё любимое чадо в моей жизни никогда не существовали. Любое ваше напоминание о себе вам плохо обойдётся.
На другом конце было слышно лишь тяжёлое прерывистое дыхание и бессильное злобное постанывание. Я выключил мобильник.
Нина, с тех пор прошло почти полгода. Как ты думаешь, смогу ли я тебе помочь, когда твоя лучшая подруга так поступила!?
Прошептав «Спасибо…», Нина через несколько секунд отключила свой мобильник.

«… Каждый из нас по-своему расплачивается за содеянное, – размышлял Владимир, держа в руке, безвольно опущенной вниз, замолчавшую трубку, – и, быть может, моя расплата за то, что, однажды поступившись своей совестью, жизненными принципами, я нарушил баланс справедливости, именно в том, что окончательно потерял сына…»