Жениха искала...

Подперев сдобными ладошками  упругие, румяные, словно созревшие яблоки, щеки, уложив на подоконник  пышную грудь , в заплаканное осенним дождем окно уставилась спелая, упитанная особа сорока одного года от роду. Барышня носила чудесное, вкусное имя Грушенька. Она слегка прижала  картофелеобразный нос к стеклу, и от этого он  расплющился и теперь напоминал сыроватый драник. Еще вчера был светлый, нарядный день . Ввысь летели паутинки, чуть сверкая на солнце, а тропинки в саду казались покрытыми шафранным ковром, а теперь …дождь уныло стучит по крыше, ковер потемнел, даже  деревья  опустили ветви, будто уши и, кажется, что и они рыдают, оплакивая то ли раннее свое облысение, то ли незавидную участь свою. Ведь не за горами то время, когда они утратят горделивую осанку и начнут трястись от холода. Грустное время, но не для Грушеньки. Она не привыкла к  таким тонким материям, как грусть. Она глядела на мокрый сад и мечтала… А о чем может мечтать незамужняя барышня?  Конечно, она мечтала о женихе.  Правда в их деревне женихов уже давно не водится, но вот вышла же замуж старшая сестра Агатка. Уехала в город учиться и вышла… Правда, Грушеньке учиться не хочется совсем, да и работать как-то тоже…
В доме было тепло. На диване в веселеньких   труселях с озорными , разноцветными стрекозками  валялся, щелкая пультом от телевизора, родной батенька Никанор Гаврилыч, на кухне стряпала матушка Ангелина Матвеевна. Было тихо, уютно, и  Грушенька даже всхрапнула с открытыми глазами.
–Грушка, ну чего ты сиднем сидишь всё?–батенька в очередной раз переключил канал.
Грушенька встрепенулась, потянулась и буркнула:
–А чего делать-то?–она зевнула.–Дождь ведь…
–Чего –чего? Вон хоть за Макарку пастуха бы замуж шла,– обрадовался своей идее Никанор Гаврилыч.
–Чегой-то за Макарку?– Грушенька лениво протянула руку к ведру с яблоками, выбрала самое красное и сочно  захрустела.–Он ведь старый… Этот Макарка  только мамаше подойдет.
–Эй, девка! Ты чегой?! Сдурела совсем…,– батенька бросил пульт , подскочил с дивана и принялся носиться по комнате, отчего казалось, что красавицам-стрекозкам очень весело на зеленом ярком поле,– это как это?! При живом муже!– потрясая в воздухе тощими кулаками, возмущался он.–Нет! Мать, ты слышала?! Ма-ать!
–Об чем это вы?– заглянула в комнату Ангелина Матвеевна.
–Так дочь тебе жениха нашла… Слышь? Макарку… А я уже не при чем, вроде…
–Ой, да успокойся уже,– матушка махнула полотенцем на мужа.
В этот самый момент раздался гудок клаксона.
–Ай, батюшки! Никак кто-то приехал. Машина остановилась,– она растеряно выглянула в окно.
Увлеченная беседой родителей, Грушенька тоже повернулась.
–Такси!– вскрикнула она.– Агатка!– заметив, как из машины легко выпрыгнула худенькая сестрица.– А я только ее вспоминала…
–Одна? Ай с мужем?
–Одна, кажись.
– Как удачно, что я и пирогов напекла, и каши наварила…,варенья, соленья достанем,– радовалась мамаша,– будет, чем гостей кормить.
–Наливочку опять же,– подхватил Никанор Гаврилыч, потирая руки.
–Тебе бы только наливочку хлестать… У, ирод.
–А чего? Я ничего,– растерялся батюшка,– ведь гости же… Да и Грушку пристроим…
–Это куда же пристроим?– Ангелина Матвеевна собрала поседевшие брови домиком.
–Пусть  Агаша-то везет сестру в город и замуж выдает. Вот! Я сказал свое слово,– и сверкая зеленым лугом со стрекозками , потрусил к двери.
–Ой, и правда… Я поеду,– радостно сияя, Грушенька покатилась колобком встречать сестрицу.

В этот момент дверь без стука распахнулась, и втолкнулись сначала объемные сумки, а затем и сама виновница переполоха, которую тут же окружили родственники и принялись вертеть в разные стороны, а она, смеясь, только отмахивалась.
–Ну что вы крутите меня, будто я веретено какое?!– раздавался звонкий голос.– А ты чего  зайцем  тут расскакалась?–совсем  развеселилась Агата.
Грушенька обиженно надулась.
–Чего это сразу зайцем? Сама –то  какая! Ну,  прямо червяк засушенный!– выкрикнула она, будто ластиком,  стерев веселье сестры, которая от досады пошла нежной голубизной.
–Ну…ну… ты…,–от негодования куда –то пропали все слова и даже мысли разлетелись, будто осы от дихлофоса. Она считала, что за то время, пока проживала в городе, похорошела. Да, похудела , но ведь это модно. Ах, да что эта клуша может понимать! Мысли вернулись и Агата их озвучила.
–Ну-ка тихо!– маманька шваркнула сковородку на плиту.– Только ведь встретились, радоваться надо, а ты, Агаша, и правда,  похудела –то как,– поджимая губы, покачала головой матушка и даже от избытка чувств прослезилась.
–А чего? Она ничего вроде,– подпрыгивал, выпячивая хиленькую грудку, батюшка. Ну, точно воробей какой, а не человек. Скок –поскок, да и за сумку потянул,– а чего там у тебя? Привезла  любимому батяне вкусненькой бутылочку? Ай?
–Ну чего  к ребенку пристал?!–Ангелина Матвеевна  нарочито сердилась.– Иди портки надень, охальник! Дочки взрослые уже девицы, а он всё труселями сверкает.
–А чё такого-то?– заморгал белесыми ресничками Никанор Гаврилыч.
–Иди-иди уже,– прикрикнула Ангелина Матвеевна.
И Никанор Гаврилыч послушно затрусил одеваться. Права жена, дочки взрослые, да и гости начнут, однако, сейчас подходить. Чай видели, как машина подъехала.

И правда, вскоре в гостях уже была вся деревня. Так уж водилось тут. Любой приехавший в деревню  был поводом для праздника. И Ангелина Матвеевна сновала от печки к столу, подавая скромные кушанья– картошечку вареную, да помидорчики с огурцами соленые, капустку опять  же квашеную, кашу сварили тут же гречневую, кто-то из соседей расстарался, карасей наловил, словно чувствовал, что понадобятся , а на десерт  были варенья разные, клюква моченая, да пироги с яблоками. Веселье шло своим ходом, и не было человека, который бы не поинтересовался  у Агаты житьем-бытьем городским, да о муже не расспросил.
–Ты бы, Агаша, сестричку-то пристроила,– сыпались советы,– в город возьми.
Агата только кривилась. Не хотелось бы, но придется взять с собой эту корову, повесить себе на шею жирный медальон. Но там-то она не забалует, мысленно утешала себя молодая женщина.
–Точно , там ведь женихов видимо-невидимо,–встряла бабка Матрена и утерлась концом нарядного платочка, который надела по такому важному случаю,– а то она у нас последнего жениха уведет,– и прыснула в ладошку.
–Это какого же? – заинтересовалась тетка Зина, муж которой   прошлой зимой спился и погиб, утонув в проруби. А потому она была тоже чрезвычайно в женихах заинтересована.
–Как какого? А Макарка-то ить на что…
–Это Грушка намылилась Макарку увести?– не поверила тетка Зина и призадумалась. – Ну, уж дудки, пусть в город едет! Молода ишшо… Это нам куды уж…

Утром, когда природа, казалось, замерла в золотом рассвете, радуя рыжим проснувшимся солнышком и отсутствием дождя, Агата  засобиралась домой. Она сопела, складывая деревенские подарки, надеясь, что милые родители забудут и не станут навязывать  эту вредную, как осенняя муха, сестрицу.
–Ты чего так рано-то?– маменька удивленно таращилась.– И не пожила с нами.
–Не могу, завтра на работу, да и муж там один, а за ним присмотр нужен…
–Ну-ну… Оно, конечно… Грушка, а ты чего валяешься?–гаркнул  папенька.– Собирайся! А я уж к вам в гости буду приезжать… Когда ваша мамаша будет выгонять…
–А Грушка-то зачем?– Агата сделала невинные глаза, заблестевшие вдруг холодными хрустальными капельками прямо , как те бусины, украшающие ее шею.
–Как это?– маменька нахмурилась.– Сама пристроилась, а сестре не хочешь помочь?! Собирайся , Грушка!– скомандовала  маменька , застывшей каменной глыбой, дочери. –Чего рот разинула?
–Так я не поняла, еду я или нет?– пискнула Грушенька и хлюпнула носом, старательно выдавливая слезу, но та, как назло, выдавливаться не желала и тогда барышня  решила просто  подвывать так, чтобы получилось очень жалостливо. – У са-амой  так муж… А мне тут хоть п-помирай незамужней,– обижалась Грушенька.
–Черт с тобой,– Агата, отдуваясь,  с трудом застегнула огромную сумку с соленьями, салом деревенским,– хоть  донести поможешь.
-Не вспоминай чертей!– прикрикнула маменька.
–Я тут вспомнила,– Агата отмахнулась и  присела на краешек стула, – у нас в подъезде живет холостяк Павел Адамович…
–И ты молчала!– родственники с неудовольствием уставились на неё.
–Я как-то не подумала о нем.
–А кто должен думать?!–  возмутилась Грушенька, но быстро  успокоилась и принялась вертеться  перед зеркалом, наряжаясь в дорогу.
–У него, правда , пузенько большое, но это от пива, уж очень любит,  да и лет уже под пятьдесят…
–Так он старый…,– разочаровалась Грушенька и снова надула губки.
–Можно подумать, ты у нас роза душистая! Ведь сама цветок уже далекий от первой свежести,– рассердилась Агата,– как хочешь!
–Я хочу! Хочу познакомиться! – подпрыгнула Грушенька, опасаясь, что сестрица передумает и не возьмет ее с собой.– От пуза и избавить можно. Ты вон какая тощая, а была…, словно плюшка какая.
–Ма-ам, если она будет обзываться, не возьму…
–Не буду,– быстро среагировала Грушенька,– возьми. Познакомишь, а там… посмотрим, –она мечтательно закатила глаза.
–И смотреть нечего!– нахмурилась маменька. –Брать надо! Да , Агаша, и на  работу ее устрой куда- нибудь…
–Ма-ама! Ну какая работа!– расстроилась Грушенька.– Сначала мужа надо найти, а то кто ж на меня уставшую и измученную этой работой смотреть будет?– резонно заметила дочь.
Ангелина Матвеевна только руками всплеснула. Какая умная все-таки у нее образовалась дочь! И красивая… Пухленькая, да ладная, не то, что современные то ли доски, то ли палки… И чуть загрустила, ведь Агата-то стала одной из них… Но успокоила себя, у той муж есть, пусть и думает об этом, а ей ни к чему.

Наконец, в дорогу всё было готово. Агата нетерпеливо поглядывала на часы, поджидая, умчавшуюся переодеваться, Грушеньку.
Никанор Гаврилыч ходил кругами, уж очень и ему хотелось в путь отправиться, отдохнуть от жены, ведь сверлилка известная ни выпить толком, ни с друзьями посидеть, да и от скота подальше. Пусть сама позанимается, может ценить начнет мужа-то.
–Може, я с вами?– осторожно закинул он удочку.
–Эт-то куды ж собралось горе луковое?– ахнула Ангелина Матвеевна.– Куды ж губу –то раскатало?
–А чё я ? Я так спросил,– на всякий случай отодвинулся Никанор Гаврилыч.
–А нечего и так просто ерунду глаголить! Ишь ты!
–А такси-то вызвали?– Никанор Гаврилыч не мог успокоиться. Вдруг да дочь заступится и пригласит отца родного.
–Да какое такси,– сквасилась Агата,– обойдемся автобусом. Да где Грушка-то? –топнула молодая женщина.–Еще опоздаем…
В этот момент дверь из горницы открылась, и стало так ярко глазам, что даже пришлось зажмуриться. В атласном халате цвета нежной зелени с красными , дышащими огнем драконами, сияя нарумяненной мордашкой выплыла Грушенька. Она гордо ступала, явно желая похвастаться своей красотой. А как иначе? Ведь не зря все рты пораскрывали, особенно Агашка, у которой даже глаза чуть не вывалились. Пусть знает , какую красоту в город везет. А еще не хотела.
–Эт-то что такое?– Агата неожиданно для себя начала заикаться.
–У меня еще курточка есть! Отпад!– Грушенька бросилась  к вешалке и ткнула пальцем в куртку яркого солнечного цвета.
–Правда, красавица?!– Ангелина Матвеевна от избытка чувств чмокнула рдеющую щечку Грушеньки.
–Королевишна!–Довольный Никанор Гаврилыч потирала ручки.–Пущай город смотрит какие прынцессы водятся в деревне.
–Вы серьезно?– Агата чуть не плакала.–Ты в этом ехать собралась?
-Ага,– кивнула Грушенька счастливая от поддержки родителей,– а чего?
–Нет! Надень что-то простое….Ну, свитерок не очень яркий, брюки какие-нибудь темненькие… Ты же в автобусе будешь ехать , испачкаешь,– Агата не захотела огорчать сестру, тем более, что сама еще недавно могла нарядиться именно так.
–А че такое-то?– вытаращилась Грушенька.- Брюки какие-то… Это че ли те трикушки , в которых картошку копаю? И в них в город ехать?– бледно-голубые глаза её наполнились прозрачными слезами и стали похожи на  чашечки цветов с утренней росой.
–Ладно, надень темненькую юбку, чтобы такую красоту не пачкать, а дома посмотрим, что надо сделать,– вздохнула Агата.

До дома Агаты добрались без происшествий. Поднявшись на третий этаж, Агата поставила сумки на пол и принялась искать ключи. Грушенька вертелась , разглядывая подъезд.
-И чего ты всё вертишься, как колесо какое?– ключи не находились, и Агата  сердилась.
–Опять ругаешься…,– надулась Грушенька, в то же время с интересом наблюдая, как сестрица чуть ли не наизнанку вывернула сумку, и хмыкала.
–Вот черт! Придется Федора ждать, а это…,– она посмотрела на часы,– еще долго…
– А чего его ждать?– Грушенька попыталась хлопнуть ресничками, но  от   огромного количества туши, наложенной на них, поднимались они с трудом.  Но  это не тревожило барышню, она твердо помнила заповедь, красота требует жертв. Конечно, ее красота особая и особенно жертвовать-то и не надо, считала она, но чуть-чуть все-таки добавить стоит.
–Ключи, похоже, у родителей остались.
–А вот и нет…,– лукаво улыбнулась Грушенька.
-Как это нет?
–А вот они,– она вынула руку из кармана солнечной куртки. На ладошке лежала знакомая связка.
–Почему они у тебя?– изумилась Агата, втыкая ключ в скважину.
–А  это , чтобы ты без меня не укатила…,–дернула плечиком  Грушенька и, оттеснив онемевшую вдруг сестру, протиснулась в квартиру,– ты ведь такая эго…эго…эта самая…ну?
–Эгоистка?–уточнила  Агата.
–Вот именно…
–Ну знаешь… Да я тебя завтра же домой отправлю… Ведь ты не сестра, а ехидна какая-то.
–Еще чего придумаешь?– Грушенька бросила сумку, аккуратно сняла куртку и двинулась на кухню.–Есть хочу,–  сообщила она ,–корми гостью.
–Сначала убери сумки, а потом готовить будем,– распорядилась  Агата.
–Есть хочу! Ты хозяйка, накорми сначала,– не уступала барышня.
–Так есть –то нЕчего, варить надо,– Агата внесла два огромных пакета,– неси остальные,– и она попыталась вытолкать сопротивляющуюся Грушеньку в прихожую.
–Ой, а что это у вас дверь открыта?– раздался хрипловатый голос.
–Ты не закрыла?– рассердилась Агата.
–Ты была последняя,– отфутболила вину Грушенька.
В кухоньку ввалилась почти прозрачная женщина. Она была так худа, что глаза на ее маленьком остроносеньком лице  были похожи на блюдца. На голове красивыми рожками торчали бигуди,  едва прикрытые легкой пестрой косынкой. Она скроила улыбку ярко напомаженными губами и …Грушенька могла бы испугаться, если бы это было ночью, и она была одна.
–Привет, Наташка!– кивнула Агата.–К родителям ездила.
–А…Поняла… За свинкой,–ухмыльнулась Наташка.
–Агат, а какую свинку мы привезли? Я не заметила, чтобы тебе нашего Борьку в мешок сунули…,– вытаращилась Грушенька.
–Наташа шутит. Это моя сестра…,–Агата поставила тем временем на плиту чайник.
–А-а… Значит, ошиблась я… А чего она? Погостить?
–Жить здеся буду,– Грушенька прошлась по кухоньке, задев крутым боком Наталью,– замуж выйду… Чего непонятного?
–Вон оно как,– протянула Наташка, и  глаза её  превратились в злые щелки,– уж не Адамыча ли нашего ты ей приглядела?
–Ой , а ты на китайку стала похожа!– встряла Грушенька, хлопнув в ладоши.– Точь в точь, глаза узкие, кожа черная, волосы тоже черные…
–Чего это кожа черная?– забыла, что собиралась ругаться, открыла рот Наташка.– Загорелая просто. Я в солярий хожу. Там солнышко искусственное…
–Как это?
Агата тем временем нарезала сала домашнего, достала печенье, пироги домашние маменькины, поставила варенье сливовое и налила чай.
–А вот это хорошо! Только вот сало мне нельзя,– огорчилась Наташка.
–Болеешь?– Грушенька с таким вкусом впилась крепкими белыми зубами в розоватую мякоть, что из глаз Наташки брызнули слезы…
–Ди-иета,– всхлипнула она, наблюдая, как второй кусок скрылся за острым частоколом.
–А ты плюнь,– посоветовала Грушенька, прихлебывая горячий сладкий чай.
–И правда… Ведь от одного раза ничего не будет… Правда, Агаша?– она с надеждой уставилась на соседку.– Ты ведь медсестра, а потому понимаешь.
–Не будет,– махнула Агата, и Наташка живо набросилась на еду.
–М-м-м  вкусно-то как! Ну, смотри, – не переставая жевать, пробурчала Наташка,– Адамыч мой!
– Это мы увидим,– Грушенька сунула в рот кусок пирога с мясом, – мужики красивых любят. Вот таких, как я,–она огладила свои круглые бока, сложила губы пельмешкой,– все при нас, всё красиво и не надо …эти… рога крутить…, как ты.  Да и ващще у  тебя…одни кости…Глянуть не на что.
–Чего?!– поперхнулась Наташка и начала подниматься из-за стола, с жалостью поглядывая на ту вкуснотищу, которую приходится оставлять, но терпеть такого оскорбления от пришлой тетки она была не намерена.– А ты себя в зеркале видела? Ну, чисто свинюшка  откормленная. Вот!
–Агатка!– Грушенька мячиком подпрыгнула на месте.– Ты куда смотришь?! Ест наши пироги и меня обзывает! А ну положь!– заметив , что Наташка ухватила еще один  с яблоком и уже в рот тянет.–Положь, сказала! Нечего тут…,– пыхтела, точно закипевший чайник, Грушенька, и больно дернула Наташку за один рог. Та взвизгнула и тощие руки с длинными алыми когтями протянулись прямо к пухлой щечке Грушеньки. Девушка отскочила и завизжала так, что даже кот Снежок  от испуга крякнул и   ракетой взлетел на холодильник.
–Девочки- девочки, успокойтесь ,– кудахтала Агата. Ей и сестру было жалко, и с соседкой ссориться не хотелось.
–Всё равно он мой,– Наташка сунула печенюшку в рот.
–Это почему ты так решила?– растерялась Грушенька.
–А, может, я это… испытываю к нему  нежные чувства…
–И чё такого –то?– вытаращилась Грушенька.– И я испытаю…,– она с хрустом откусила от наливного яблочка. Брызнул сок и потек по румяным щекам.

В этот момент раздался звонок. Агата, сшибая стул, ринулась к двери и, не спрашивая, распахнула. С медовой улыбкой стоял тот, из-за которого чуть не разгорелся самый настоящий пожар.  Протиснув пузо, важно ступил Павел Адамович. Он видел, что соседка вернулась из деревни, а значит, привезла много вкусностей, до которых он был большой охотник. Особенно любил сало и разные варенья, а еще пироги деревенские были так вкусны.
–А я , Агаточка, вот решил навестить по-соседски…,– расплывался, будто мороженое в тепле, Павел Адамович,– вы такая красавица,– и он, не ожидая приглашения, ведь не факт, что дождешься,  потрусил  туда, откуда неслись изумительные ароматы.
–Проходите, Павел Адамович,–  запоздало промямлила  Агата, пропуская незваного гостя, ведь не станешь объяснять , что не то время выбрал он для визитов.
–Ой, Павел Адамович,– пропела Наташка, поправляя косынку на рожках.
–Ну, затрещала, точно сорока бесхвостая,– сердито буркнула Грушенька так, что Наташка услышала. Было видно по ее спине, которая дрогнула, но дама путь свой продолжила.
–И Наташа тут,– мельком оглядывая стол и оставаясь довольным, чирикнул Павел Адамыч,– Агаточка, а чайком не угостите?
–Конечно-конечно…,–Агата быстро поставила еще одну чашку и налила золотистую жидкость.
–О! – Павел Адамович сделал вид, что только заметил еще одну даму.–И кто эта  красавица? Сдобная,  ну просто булочка.
–Ага, зачерствевшая,– хихикнула Наташка.
–Это моя сестра ,–Агата толкнула Грушеньку, одновременно показывая за спиной кулак соседке.
Грушенька сложила пухлую ладошку ковшиком и протянула гостю.
–Ах, какая восхительно мягкая ручка,– он, отсыревшей от волнения или еще от чего, рукой ухватился за ладошку Грушеньки,– а то всё кости попадаются,– блеял он, заставив Грушеньку слегка улыбнуться от удовольствия, а Наташку скривиться так, будто откусила от луковицы.
–Ну, Павел Адамович,– Наташка пыталась оттеснить  деревенскую нахалку, но хоть потные руки этого самого Адамыча Грушеньке страсть, как не понравились,  она крепилась , не собираясь уступать этой рогатой козе.
Павел Адамович тем временем впился  мокрыми губами в ручку деревенской барышни, заставив её зацвести свекольным цветом. Она же , кокетливо стреляя глазками (и откуда что взялось только?), попыталась отобрать свою лапку.
–Ну, вот еще, чего выдумали! Вот сейчас нацелуемся, всё переделаем, получается, а что  делать после свадьбы будем?– брякнула Грушенька.
–Свадьбы?! Какой свадьбы?– Павел Адамович отскочил, будто его оса ужалила, побледнел и засучил ножками. –Ой, Агаточка, я совсем забыл, я ведь на минутку. Засиживаться не буду, вы мне кусочек пирога заверните пожалуйста.
Пряча улыбку, Агата выполнила просьбу соседа.
–Откланиваюсь, барышни… Встретимся…
–Чего это он?– развесила губы Грушенька.
–Испугала ты его,– давясь смехом, говорила Агата.– Он ведь старый холостяк, а они все пугливые…
–Вот еще,–  не поверила Грушенька ,– а чего же целоваться сразу лезет, как Тимка наш.
–Тимка? – насторожилась Наташка, услышав мужское имя.– А это кто?
–Да бычок … ма-аленький. Корова отелилась недавно,– пояснила Грушенька,– красавчик.
– А-а…,– скисла Наташка,–  а я –то думала….,–и повернулась к Грушеньке,– так тебе Адамыч не понравился? Вот и оставь его мне…
– А тебе-то будто очень нравится,– скривилась Грушенька.
–Не так уж важно,– отмахнулась от нее, как от назойливой мухи , Наташка,– я замуж хочу, вот за него  и выйду.
–Почему ты за него?
–Других-то нет рядом, а годы идут,– Наташка загрустила,– Агат, а выпить у тебя не найдется?
Агата тут же достала из холодильника бутылку красного вина.
–И я хочу замуж,– подумав, буркнула Грушенька,– это я  пойду за него. Он ведь меня целовал.
–Не тебя, а руку…
–Всё равно…
–Не выйдет,–Наташка выпила залпом бокал вина.
–Выйдет!
Как известно, из любой искорки, может, вспыхнуть нешуточное пламя. Вот  оно и пыталось разгореться.
–Девочки, да не спорьте вы!– Агата оттащила сестрицу в другой угол и усадила на диванчик.– Мы найдем вам таких женихов!
–Где это?– икнула Наташка, опорожнив еще один бокал.
–В интернете. Это же так просто…
–Правда? Давай ищи!– скомандовала Наташка.
–Да. Ищи,– кивнула Грушенька, вставая рядом с  соседкой.
–Ну-у, девочки, может, завтра?  Ужин надо готовить, ведь Федя скоро придет…
–Сало есть, пироги. Не помрет!– отрезала Грушенька.– Женихов хотим.

Вздохнув, Агата включила компьютер и вошла на сайт знакомств… У девушек азартно заблестели глаза. Знакомства завязывались легко и быстро , и так уж получилось, что обе барышни должны идти на свидание уже завтра.

Тем временем, Павел Адамович , съев пирог, взятый у соседки, призадумался. Очень ведь удобно иметь тещу и тестя в деревне. Вон какие вкусности присылают. Только ездить надо чаще. А что? Грушка пусть и ездит, ублажает мужа. Он уже вообразил себя мужем, представил, как пышнотелая жена вьется вокруг, умасливает его. Хорошая жизнь начнется! Правда, красавицей не назовешь. Вес лишний имеется. Да что там лишний, толста больно, щеки, торчат, опять же уши…А что с ушами? На этой мысли Адамыч споткнулся. Да ведь есть же они, значит, тоже торчат, нос картошкой. Ну и ладно. Не будет  по гостям с ней ходить, пусть дома сидит и варит-варит… Ах, как любит он вкусненько покушать.  А то Наташка вертится тут, поглядывает, а толку-то… Сама не ест, и муж голодный будет. И решил Павел Адамович начать ухаживать за деревенской барышней.

А в соседних квартирах сон бежал от барышень. И Наташка, и Грушенька мечтали о предстоящих свиданиях. Встали обе чуть свет, ведь столько предстоит сделать. Грушенька справедливо считала, что ей дана природная красота и ее только стоит чуть приукрасить. Основное же наряд. Ей хотелось надеть тот халатик с драконами, но эта вредина Агатка запретила даже думать об этом. Сказала, что утром пойдут за покупками и приобретут что-нибудь приличное. Грушенька дулась, ворочалась  и не заметила, ка уснула и снился ей синеглазый красавец . Она протягивала к нему руки, а он почему –то улыбался и пятился. Так и не остановился. Разбудил Грушеньку дождь, монотонно долбивший по окнам.
–Будто дятел,– рассердилась Грушенька и натянула одеяло на голову. Но тут вспомнила… Вспомнила о свидании! А Агатка спит.  Вот соня. Грушенька подскочила и понеслась будить сестру.
–Ты чего это? Спи,– буркнула Агата.
–А в магазин…Ты забыла…
–Так еще шесть часов. Ты с ума сошла? Отстань! А то никуда не пойдем.
Огорченная Грушенька поплелась в свою комнату, но уснуть, конечно , не удалось…

А дождь тем временем устал стучать, и солнце появилось, а с ним  надежда. Надежда на новую, счастливую жизнь. Грушенька летала, собираясь в магазин, который покорил её с первого взгляда. Сверкающий пол, огромные зеркала и наряды… На любой вкус. У Грушеньки вспыхнули очи ночными фонарями, и она  устремилась сразу к  платью  ядовито-зеленого цвета, усыпанного огромными глазастыми ромашками.
–Хочу!
–Нет!– отрезала Агата.– Ты будешь похожа на огромный шар.
–Не буду,– надулась Грушенька.
Не слушая, Агата перебирала наряды и остановилась на черном простом платье.
–Фи! Я же не в монастырь иду… Ни за что!– уперлась Грушенька.
–Оно тебя будет стройнить . Берем.
Грушенька злилась, пыхтела, надувая губы. И оживилась только, когда Агата сказала, что зайдут в кафе, которое находилось в этом же здании. Покушать она любила, особенно понравились ей пирожные, которые могла уплетать  бесконечно. Но сейчас она решила перехитрить сестрицу. Дождавшись , когда Агата ушла мыть руки, девушка осторожно вытащила из пакета  злополучное платье и спрятала его под юбкой.
–Ну, чего ждешь? Теперь ты иди руки мой, а я закажу тебе пирожное.
–Три…
–Что три?
–Три пирожных…
–В платье не влезешь,– пожала плечами Агата.
–Влезу,– нахмурилась Грушенька.
–Ну ладно, иди уже. Ведь в парикмахерскую еще…
Опасаясь, чтобы платье не выпало, Грушенька семенила, придерживаясь  за живот. Но Агата, уткнувшаяся в меню, не заметила этих ухищрений.
Вернувшись в магазин, Грушенька потребовала поменять ей наряд. Новое платье оказалось тесноватым, но так нравилось барышне, что она решила не обращать внимания на такие мелочи.
Довольная Грушенька также бочком вернулась в кафе и уже усевшись,  сделала вид , что натерла ногу, наклонилась и быстро сунула вожделенное платье в пакет.

В парикмахерской Грушенька потребовала , чтобы ей навертели локоны. Уж очень нравились ей эти легкомысленные завитушки. Уговоры не помогли. Она не замечала, что лицо стало шире, а нос еще больше стал походить на картофелину.

Уставшие, но довольные дамы прибыли домой. Особенно была счастлива Грушенька. Ведь это у нее свидание с молодым принцем, а еще она удачно поменяла платье. Правда, опасалась скандала, ведь Агата еще не знала об этом. И действительно , сестра была в шоке, но ругаться ей было лень. Утомила  уж очень ее за день Грушенька. А та, нарядившись в яркие глазастые ромашки, хотела было уже отправиться на свидание. Принц ждал её у памятника Пушкину.
–Ты так пойдешь?– изумилась Агата.
–Ну да… А чего?
–Так ведь не лето уже. Замерзнешь.
–Так у меня курточка красивая , солнечная. Забыла? Эх ты! Тетеря!– веселилась Грушенька.
–Может, мой плащик наденешь?–осторожничала Агата. Настроение сестре  портить совсем не хотелось.
-Твою серость?! Ну уж нет!– и , напялив ярко-рыжее чудо, она двинулась к двери. Агата только вздохнула и поинтересовалась:
–Ты как узнаешь-то его?
–Он написал, что будет в руках держать комсомолку.
–Комсомолку?
– Ну да, газета такая… Забыла разве?
–Помню. Иди уж. Хорошо, хоть памятник рядом, а то еще заблудилась бы… Да, не уходи  с ним далеко,– напутствовала Агата сестру.

У памятника народу в этот час собралось много. Грушенька прогулялась , выискивая высокого, молодого человека. Так он написал в интернете. И вдруг заметила, у самого подножия одиноко стоит человечек с цыплячьей грудью и носом , похожим на клюв дятла. Правда, Грушенька, вблизи этот клюв никогда не видела, но почему-то была уверена, что он именно такой. Лет человеку было  около семидесяти на неискушенный взгляд нашей барышни.  В руках он мял несчастную комсомолку.
–Это ты че ли принц Роман?– ахнула она, толкая в бок. Отчего тот подпрыгнул и взвизгнул.
– Пугать –то зачем?
–А врать зачем? Молодой, красивый, а сам… похож на древнего таракана, сморчок занюханный! Тьфу! Знала бы , платье  бы черное купила… Уж лучше в монастырь, чем с таким-то…
–А сама-то…Сама-то!– ловил воздух ртом и руками оскорбленный кавалер.– Моделя прямо… Ты же написала, что тебе двадцать пять и ты длинноногая блондинка…
–Я и есть блондинка!– возмутилась Грушенька.
–Да?! А ноги где? Ноги –то где, я спрашиваю?– скакал тушканчиком Роман.
-Как это где? Не видишь разве?– не поверила Грушенька.– А это что по-твоему?– Она выставила толстенькую ножку в туфельке сорок  второго размера.
–Ну и ну… ,– задохнулся кавалер,– да они от шеи расти должны!
–Как это?– не поняла Грушенька.– А куда же всё остальное – живот, грудь деть? Ну ты даешь! Да и ващще ты мне не ндравишься…,– и она, толкнув его с новой силой, отправилась домой,– у меня и получче жених есть.
–Ой –ой! Больно надо!– потирая ушибленный бок, вскрикнул Роман.– Тоже мне прынцесса! Старая,– буркнул уже под нос, не ожидая, что Грушенька обладает отменным слухом. Она незамедлительно вернулась и так топнула по маленькой ножке кавалера, что тот, вскрикнув павлином, замолчал, заметив громадный кулак у своего носа.
–Не посмотрю на твой почтенный возраст, да как залеплю!– Грушенька с удовольствием еще раз продемонстрировала свой кулачок.

Агата крутилась на кухне, когда Грушенька принялась тарабанить в дверь.
–Ты чего стучишь? Звонок ведь есть,– удивилась Агата.
–Корми меня скорей,– Грушенька, сбросив туфли, просочилась на кухню, откуда доносился аппетитный запах жаркого.
–Чего это? Ты ушла полчаса назад,– оказала сопротивление Агата,– Федор придет, и будем ужинать. Чего так быстро? Не встретились?
– Встретились…,– Грушенька открыла холодильник и выудила оттуда батон колбасы,- только придется мне за Адамыча выходить, если ты быстро другого не найдешь,– она откусила прямо от батона.
–А этот?
- Чего этот? Сморчок, да еще и старый… И меня старой обозвал, а ведь я написала, что мне двадцать пять.
–Сколько?
–Двадцать пять… И ноги  ему нужны от ушей… Агата, это как, а?
–Длинные, значит, стройные…
Грушенька вытянула свою ножку, больше похожую на столбик, повертела.
–Самое то, по-моему…

Раздавшийся звонок отвлек дам от такого увлекательного зрелища, как разглядывание ног Грушеньки.  Влетела Наташка.
–Ну вот! Я наряжаюсь, иду на свидание… Может, замерзаю, ожидая…,– возмущалась она,– а тут… тут такое… Есть что-нибудь вкусненькое?
–Да что случилось –то?
-А не пришел мой принц! Вот что! Не-ет, теперь  с Адамычем буду,– она отщипнула от хлебного мякиша,– аппетит разыгрался.
–Еще чего? Про Адамыча забудь! Прямо не вспоминай даже про Адамыча!– подпрыгнула Грушенька.
–Ты чего это зайцем скачешь? Агат, чего она?
– А того! Кудри-то повыдергаю… Ишь ты какая…
–Это ты такая! – возмущенно кривилась Наташка.– Только приехала...

Они не слышали звонка, не заметили, что на кухне появился еще один человек. Павел Адамович  принюхиваясь, искоса поглядывал на дам. Их беседа его пока не волновала. Пахло очень вкусно, а он уже успел проголодаться.
–Тихо, девочки! У нас гость,– прикрикнула Агата.
–Да какой гость,– запунцовел Павел Адамович,– я ведь почти свой, почти родственник…
–Это как это? – насторожилась Наташка.
–Да вот, Грушенька мне по душе пришлась… Женюсь…
–К-как это Грушенька? Мне, значит, подмигивал, обнадеживал и к  Грушеньке…
–Наташа, вы хорошая девушка. Да!–он пробежал по кухне. Зачем-то выглянул в окно, покачался с носка на пятку.– Но вы девушка городская, избалованная, стирать, готовить не умеете, да и  у вас нет родителей в деревне…  И мы не сможем получать всякие вкусности. А Грушенька – девушка простая. Она и постирает, и пол помоет, и опять же родители  есть в деревне … Будут вкусностями снабжать. Груша счастлива будет, что за городского мужчину вышла замуж.
–Ах, вот в чем дело!– расхохоталась Наташка.– А я думала, влюбился старый козел!
–Это почему же козел?– обиделся Павел Адамович.
–А кто же? Выгоду он ищет, а трепетное сердце получается и не нужно… Да?– кипятилась Наташка.
–Ну почему же? Оно у меня трепещет… Вот как стукатит,– он схватил Наташку за руку и приложил к своей рыхлой груди.
–И ничего не стукатит. Через слой жира не услышишь…,– Наташка уже успокоилась. – Да и ладно, мне не надо такого…меркан…меркан… меркантильного! Вот!
– И мне … не надо,– подала голос, молчавшая до сих пор,  Грушенька,– с моей-то красотой, да в новом платье я и получше принца найду…Не такого меркант… Ах, ну вы поняли… Нет! Не подходит он мне. Агата!  Давай новых женихов искать.
-И мне!– встряла Наташка, оттесняя от стола Павла Адамовича.
Павел Адамович позиций своих уступать не желал. Но под Наташкиным напором чуток сдвинулся. Дамы тут же забыли о нем, застрекотали о своем, о женском. А Адамыч  потоптался на месте. Он не хотел уходить и не желал обижаться, хотя  ой, как было обидно! Но ведь прообижаешься, так и не накормят. Он кашлянул потихоньку, потом громче, желая привлечь внимание  к собственной особе, но быстро заметил, что дамы окончательно утратили к нему интерес   , а кормить и вовсе не собираются. И тогда отправился незадачливый кавалер  восвояси. Не думайте, что он решил сдаться. Привлекательные женихи на дороге не валяются. Так он считал.  Тем более, что таких  молодцов, как он,  в их большом  доме больше и не было.