Мои впечатления от воспоминаний генерала Серова И

Серов Иван Александрович
ЗАПИСКИ ИЗ ЧЕМОДАНА
Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Под редакцией, с комментариями и примечаниями Александра Хинштейна.


    Напрасным был мой поиск хоть какой-нибудь информации о Сталине, Берии в 70-годы.  Отец отмахивался, когда мы гневно осуждали Сталина в своей компании: «Ничего вы не понимаете» и уходил, махнув рукой.
Но вот появляется киноэпопея о Великой Отечественной войне режиссёра Юрия Озерова по сценарию Юрия Бондарева «Освобождение. Первые серии фильма вышли 9 мая 1970 года к 25-летию Победы.
    Загорск (Сергиев Посад), нас роту солдат посадили в первых рядах кинозала. Курская битва. Кремль. Заседание ГКО. Сталин с трубкой на первом плане. Шум в зале, стук открываемых кресел. Мы молодые солдатики оглядываемся: «В чем дело, что за шум?» Весь зал сзади нас встал и начал аплодировать Сталину. Интерес мой к сталинской эпохе стал еще сильнее.
 Примерно в те же годы выходит первая книга воспоминаний маршала Жукова, все устремляются в поиск за ней. Но в основном в ней только битвы, сражения, по Сталину всего несколько эпизодов частного характера отношений с Жуковым. Тоже самое с мемуарами маршала Василевского и других военачальников.
Теперь эпоху интернета, а особенно в последние годы, когда рассекречены многие архивные документы, люди имеют возможность объективно оценить события 30-40-х годов.
    И все же записки Серова Ивана Александровича не сравнимы ни с какими другими мемуарами, воспоминаниями. Поражают своей откровенностью, бескомпромиссностью, жесткими нелицеприятными оценками военачальников, руководителей НКВД, Василия Сталина и самого Сталина. И в то же время они, без сомнения, объективны, отражают дух того времени. Негатива в отношении руководителей страны и высшего генералитета столько, что задумываешься, как могла страна при таких мелких лидерах существовать и развиваться, победить в войне.
Вот небольшой эпизод из записок Серова, достаточно образно характеризующий личности Мехлиса и Буденного:
    «Когда я прилетел в Крым, там фронтом командовал безвольный генерал-лейтенант Козлов*, который полностью подчинился нахалу — члену Военного совета Мехлису.
Я поспал два часа и в 7 часов утра зашел к Мехлису. Поговорив с ним минут 40–50, я убедился, что этот глупец воображает себя полководцем. Условились, что будем часто встречаться. Он спросил у меня, зачем я приехал, на что я сказал, что здесь, на фронте, четыре пограничных полка полнокровных, так вот я с ними буду и помогу им.
    …Сутки назад Мехлис меня уверял, как они перейдут в наступление, сколько у них «катюш», реактивных установок, что ни на одном фронте этого нет, это ему дал тов. Сталин и т. д. И вот тебе на!
Поздно вечером я поехал в катакомбы. Зашел к Мехлису, там же сидел и командующий фронтом Козлов. Я сказал Мехлису: как же понимать его заверения, что «перейдем в наступление»?
    Этот хитрец вывернулся, что мол-де на войне всяко бывает, и добавил, что отход остановлен, наши части прочно удерживают оборону по Турецкому валу, о чем они уже донесли тов. Сталину, который сказал: «Очень хорошо будет, если вы удержитесь на Турецком валу и не пропустите немцев на Таманский полуостров и Северный Кавказ».
    На следующее утро, собравшись поехать с пограничником Серебряковым на Турецкий вал, я решил заехать в катакомбы и узнать, нет ли чего нового. Туда, оказывается, прилетел «главком Буденный» и интересуется обстановкой. Я побыл несколько минут и выехал к Турецкому валу.
   Вначале все шло нормально, правда, мне показалось подозрительным, когда я видел отдельные группы бойцов, которые шли к Керчи. Я спросил у одних: куда идут и почему. Это были грузины, они ответили: «На формирование».
Так как я «на формирование» слыхал сотни раз под Москвой, то начал детально спрашивать, где стояли, откуда идут, где командиры и т. д. Оказалось, что они вторые сутки не видели ни командиров, и не знают, где штаб, и более того, они идут от Турецкого вала, на котором уже немцы.
    Теперь я уже не знал, кому верить: Мехлису, который «прочно обороняет Турецкий вал» или грузинам. Опросив еще две группы отходивших, я уже был почти уверен, что Турецкий вал оставили немцам…
Заскочили в другую деревню. Вышли из машины и стали говорить с жителями. Они говорят, что многие уехали из деревни в Керчь, на Тамань, в Темрюк, а здесь остались только крымские татары.
    Я спросил, сколько от этой деревни до Турецкого вала. Мне крестьянин показал рукой и говорит: «Видишь вал?» — «Вижу», — отвечаю. «Вот это и есть Турецкий вал». Спрашиваю: «Кто на валу ходит?» Отвечает: «Немцы». — «А где наши?» Он ответил: «Вчера утром еще были, а к вечеру уже немцы стреляли по нашей деревне с вала».
    Выходит, что когда Буденный и Мехлис писали донесение в Ставку, то уже вал был у немцев. Вот же стервецы как врут.
Затем зашел к Мехлису, который сидел хмурый, ухватившись руками за голову. Не успел я рта раскрыть, как он мне глухим голосом сказал: «Звонил Хозяин и сказал, что Серов донес, что Турецкий вал прорван немцами, что мы его обманули».
Затем сделал паузу и продолжал: «Он сказал: „Будьте вы трижды прокляты, вы опозорили себя и подорвали доверие партии“, — и повесил трубку».
    Я ему говорю: «Так зачем без проверки писали донесение?» Он ответил: «Вот в этом все дело». Затем мне подал шифровку Сталину, подтверждающую о занятии немцем Турецкого вала с подписью в конце «Трижды проклятый Мехлис».
Позвонил из Темрюка главком Буденный. Спрашивает: «Кто здесь главком?» (Сам сидит за 100 с лишним километров от боя в Темрюке.) Я ему отвечаю: «Насколько мне известно, ты главком». Я подумал, что он шутя спрашивает.
    «Так какое ты имеешь право писать донесения Сталину?» Я отвечаю: «Когда командующие врут и обманывают, то я обязан об этом сказать Ставке». Буденный: «Ты не имеешь права это делать, ты знаешь, я за это тебя могу расстрелять».
Ну, тут уж я вижу, что этот идиот серьезно говорит, и я ему ответил: «За вранье надо расстреливать того, кто это делает». Тогда он мне на это ответил матом и продолжал угрозы в том же духе. Я его перебил и ответил тем же и повесил трубку.
    Не прошло и пяти минут, как вдруг мне снова звонок. «Вас вызывает Москва». Я взял трубку. «Говорит Берия. Мне звонил Буденный и жаловался, что вы его оскорбили?» Я ответил, что он первый начал меня оскорблять, и я ему ответил тем же. Причем весь вопрос в том, что я разоблачил вранье по Турецкому валу".
    Сегодня любая мало-мальски публичная персона издает свои мемуары-размышления, преследуя мелкие цели, деньги, известность. Как правило, все эти книги не имеют общественного резонанса и не распродаются. Серов же писал тайно, не для оперативной публикации, а под угрозой ареста и даже расстрела, несмотря на слежку за ним.
   Дневники Серова помимо всего прочего помогут и уже помогли раскрыть ряд спорных исторических моментов. Историкам с ними работать и работать. Я не мог читать что-то другое или смотреть пока не «проглотил» «Записки из чемодана.»